После обеда я собирался покататься на мопеде — благо, погода пока более-менее нормальная — и затем заняться уроками. Однако на этот раз мои планы нарушил стук в окошко. Подойдя к нему и отодвинув занавеску — выходящие на улицу окна всегда были закрыты ими, — увидел, что пришла Катька.

— Пойдешь гулять? — спросила девчонка, когда я вышел во двор.

— Пошли, — пожал плечами я, выходя со двора и закрывая калитку.

Несколько минут мы молча шли вдоль по улице. Видно было, что Катька хочет что-то сказать, но словно боится это сделать. Лишь когда мы дошли уже два перекрестка, она подняла глаза, взглянув на меня с каким-то непонятным выражением, все-таки решилась заговорить.

— Вань, — нерешительно начала она, а затем резко выпалила, — Что с тобой случилось?

— В смысле?

— Я тебе уже говорила. Словно вдруг намного взрослее стал, — пожала плечами девчонка, а затем задумчиво добавила, — И песня та...

— А что с ней не так? Просто хорошая песня.

— Хорошая. Только вот спел ты ее как-то... Серьезно слишком... Словно для тебя это не просто песня, а... — Катька снова пожала плечами, не найдя как выразить свои мысли, — Будто ты знаешь что-то очень важное, что должен обязательно сделать, чего бы то ни стоило. Для того, чтобы 'жила бы страна родная'...

'Твою мать, — мысленно выругался я, — Это как же я так выдал себя, что какая-то девчонка меня запросто расколола? И почему именно она? Давно меня не видела и потому сразу заметила все изменения? Да еще с добавкой в виде моей неосторожности?' И опять мы в молчании идем по улице. Только теперь в обратную сторону. Ну и что скажите мне делать с этой девчонкой? Капец просто! Да, Катька — одна из тех немногих девчонок, кому можно доверять. Такая не разболтает и не предаст. Язык за зубами, когда это нужно, держать умеет.

Честно говоря, мне и хотелось бы хоть кому-то все рассказать — так будет легче, появится хоть кто-то, с кем можно будет посоветоваться, кто будет готов помочь. Только кому? Родителям? Хоть те тоже заметили, что я быстро повзрослел, но для них все происходило постепенно, а потому воспринялось как вполне 'в пределах нормы'. Да и говорить им всю правду бесполезно — как-то не хочется, чтобы меня отвели в психушку, где будут активно лечить от 'шизофрении' или еще какой-нибудь хрени, что там психиатры придумают. Кому-нибудь из пацанов? Не знаю, не уверен в том, какова будет реакция на такую новость. Да и не уверен, что мне поверят. Катьке же я вполне мог доверять. Тем более, судя по всему, она уже готова поверить в самую, казалось бы, невероятную версию... Заодно, была бы моим единомышленником и, можно сказать, союзником в борьбе за лучшее будущее.

Я еще раз взглянул на идущую рядом девчонку. Она ведь, в отличии от многих известных мне по будущему, действительно по-настоящему любит свою Родину, а не лишь изображает себя патриотом, как это бывало ТАМ. Да и вообще, во многом даже, можно сказать, идеалистка, искренне верящая во все лучшее, в светлое будущее. Да и просто во все лучшее... Так нужно ли ей знать, что стало с ее страной — как развалили СССР, как на осколках прежде великой страны прежде 'братские' народы начинали с упоением резать друг друга? Или как рушились все существовавшие в нем идеалы, превращались в ничто все самые лучшие идеалы? Про то, как ради наживы люди готовы были грызть горло друг другу? Да и вообще в какую пропасть загнало себя человечество, во что превратило даже саму свою планету? И что лучше: правда или неизвестность? Что, не зная истины, станет придумывать для себя она?

— А ты уверена, что хочешь все узнать? — уже на подходе к моему дому спросил я, — Не пожалеешь потом?

— Нет. Никогда, — упрямо мотнула головой Катька.

Да, мои действия можно было считать глупостью, безрассудством. Да, казалось бы, попаданец должен всячески скрывать свое происхождение. Делать так, чтобы ни у кого и мыслей никаких не возникло. Но тут мне стало понятно, что уж просто больше не могу так жить. В конце концов, я ведь не профессиональный разведчик. И уже просто не могу постоянно скрываться ото всех, врать, притворяться. Что нельзя ни с кем ни обсудить свои проблемы, ни попросить совета. Пусть даже в качестве чисто моральной поддержки. Да еще чуть-чуть — и я просто уже не выдержу!

Катьке же я доверял на все 100%. За все время ни разу не было, чтобы она меня предала или что-то разболтала. Ее я мог отнести к тем самым немногочисленным исключениям из среды женщин, кто умеет хранить тайны. Потому, немного подумав, я решил рассказать. Нет, не все. Лишь часть. Незачем Катьке знать всей правды. Но частично все-таки расскажу. И буду надеяться, что мое мнение о ней не ошибочно...

При помощи согнутого из железной проволоки крючка я отодвинул засов и открыл калитку, и мы с Катькой вошли во двор.

— В общем, я узнал будущее. И там полный... короче, ничего хорошего.

— Ядерная война? Нас завоевали американцы? — тотчас выдвинула свои идеи девчонка.

— Если бы... Будь так, я знал бы, что делать — создать новейшее оружие, хорошенько подготовиться, модернизировать армию... Чтобы если и не победить, то хотя бы и не проиграть... Только все по-другому. СССР развалили изнутри...

— Предатели? — прервала меня Катька, глаза ее сверкнули ненавистью, — Контрреволюция?

— В том числе. Но это далеко не главная причина. Там все куда сложнее... Здесь и вырождение партии и ее превращение в сборище карьеристов, и бездарная экономическая политика, и отсутствие каких-либо осязаемых общих целей... И, честно говоря, я и сам не могу дать точного ответа, что из всего этого главное, что стало основной причиной...

— Неужели все так плохо?

— Боюсь, что хуже, чем ты думаешь, — ответил я.

Внезапно перед глазами опять встала картина моего безрадостного прошлого будущего. Мира, где нормальных людей можно пересчитать по пальцам. Где всем на все и на всех просто глубоко наплевать. Где просто уже и не осталось настоящих чувств, искренних эмоций — одни лишь фальшь и лицемерье. Где для людей единственная цель — потреблять. Тупое, бессмысленное существование... И тут на меня накатила какая-то злая решимость...

— Ничего, Кать! — уже потом девчонка признавалась, что в этот момент даже несколько испугалась меня, — Еще не все потеряно! Пока есть еще нормальные люди — еще можно все изменить! Перевернуть с ног на голову весь этот гадюшник, провести новую чистку и навести в стране порядок! И тогда всерьез взяться нужными преобразованиями. И я это сделаю! Чего бы мне то ни стоило!

— Я с тобой, Вань.

Катька ушла, а я все сидел и думал, правильно ли поступаю. Вот правильно ли, например, сделал, что вмешал ее в это дело? Не уверен. Подсознание подсовывало мысль, что уже следующим своим письмом я, вполне возможно, сделаю такой толчок всей этой реальности, последствия которого изменят жизни миллионов людей — причем, даже сложно пока сказать, к лучшему или совсем наоборот. Да и каким вообще будет будущее этого мира? Только это не успокаивало. Одно дело — некие абстрактные, совершенно чужие тебе люди, совсем другое — хорошо тебе знакомые, кого знаешь с самого детства...

Катьке я рассказал, прежде всего, про события второй половины 20 века, развал СССР и кратко охарактеризовал, до чего в конечном итоге докатилось человечество. Не стал говорить и про себя-будущего и то, как попал в это время. После чего дал почитать — дома у Катьки никого не было — одну из своих тетрадей, в которой пытался проанализировать причины развала СССР, а сам сел делать уроки.

Вновь пришла девчонка часа через полтора и сразу засыпала меня целой кучей вопросов, на многие из которых я и сам не знал ответа. Было видно, что во многое Катьке даже сложно поверить — настолько оно было не похоже на привычную ей жизнь, казалось какой-то дикостью. Лишь полпятого, выслушав мои объяснения интересующих вопросов, она собралась домой, а я погрузился в раздумья...

— Теперь все будет по-другому, — уже уходя, сказала Катька, — Мы победим!

В голосе девчонки звучала такая уверенность, словно у нее, как минимум, уже лежало готовое решение всех стоящих перед нами проблем. И вот как она так может? Вообще, меня просто удивляет эти ее вечный оптимизм и вера в лучшее. Даже в сложившихся обстоятельствах. Проиграли тогда? За то теперь знаем свои ошибки — а потому непременно победим! Только так и никак иначе! Нет, я бы, наверное, не смог так...

С того дня прошло полторы недели, наступила середина октября. Завтра на пленуме как раз должны принять решение 'по состоянию здоровья' отправить в отставку Хрущева. Жаль, что не к стенке сразу... А послезавтра Китай испытает ядерную бомбу... Оба эти события упоминаются и в лежащем у меня в сумке письме. Ну, точнее, пока лишь наборе листов — конверт куплю в Саратове. Мне же очень надо, чтобы на нем появилась отметка именно об отправке сегодня — 13 октября 1964 года, когда об этом могли знать едва несколько человек. И то без всяких подробностей. А рядом лежит и формальная причина моей поездки — черновик книжки про попаданцев.

Порой у меня в голове возникало опасение — не зря ли я выбрал именно такой жанр, как бы не выдать себя раньше времени... Только что поделаешь, если почти вся прочитанная мной фантастика относилась именно к нему? Надеюсь, в КГБ не сразу догадаются сопоставить письма информацией о будущем с таким вот несколько не типичным для современной советской фантастики жанром книжки, написанной неким аткарским школьником и поданной в редакцию в тот же день, что будет стоять на штемпеле на конверте... Сейчас ведь, в основном, все мечтают о космосе, пишут про межзвездные полеты, инопланетян... Книжки откровенно слабые, но, как ни странно, многим нравятся. Наверное, просто потому, что сюжеты этих книг соответствуют мечтам советским людей. Многие думают, что уже в 21 веке человек полетит к звездам... Ага, да нифига вот. К моему времени космическая отрасль была вообще в упадке — пилотируемых полетов во всем мире не было уже лет тридцать, межпланетных станций не запускали примерно столько же, используемое оборудование давно устарело. Ну кому хочется выкидывать деньги в никуда? Единственное, что было — регулярно запускали спутники, так как с них имелся доход. Интересно, а что будет в этом мире? Хотя, об этом пока думать рано...

Тем временем, поезд медленно, скрежеща колесами на стрелках, въезжал на станцию Саратов-1. Конечная. Я встал с сиденья и направился к выходу. Дождавшись полной остановки и открытия проводником двери, первым выскочил на платформу. Нет, все-таки местному железнодорожному транспорту до уровня середины 21 века еще далеко. Еще раз взглянув на пыхтящий в 'голове' поезда паровоз, направился к переходному мосту.

Первым сделанным на этот день делом стала покупка конвертов для письма. К сожалению, сейчас еще не зима, перчатки не наденешь, а потому пришлось взять сразу три. Потом воспользуюсь лежащим в середине, на котором не может остаться моих отпечатков пальцев. Осталось лишь, забравшись в укромное место, подписать при помощи взятой с собой авторучки и отправить. Чем я и решил заняться в первую очередь.

В прошлую свою поездку я, по большей части, бывал в незнакомой мне части города, потому особо судить о произошедших изменениях не мог. Сейчас же шел по, казалось бы, хорошо известным местам, но абсолютно их не узнавал. 'На месте' остался лишь университетский комплекс, да и то многих новых корпусов не было и в помине, а старые лишь были похожи лишь в общих чертах. Да что уж говорить — даже сами улицы были совершенно другими, более узкими, но за то засаженными по бокам деревьями. Дойдя до улицы Астраханской, разделенную пока еще не расчищенным под дополнительные полосы для движения сквером, повернул направо и, пройдя пару кварталов, вышел к Детскому парку, где и располагалась остановка нужного мне трамвая.

Ждать пришлось недолго и вскоре старенький (или по эти временам он новенький?) вагончик вез меня в Заводской район. Как можно дальше от прежнего места отправки и какого-нибудь книжного издательства, куда еще предстояло сегодня заглянуть. Может быть, я постепенно становлюсь параноиком, но отправлять письма два раза из одного района как-то нисколько не хотелось. Мало ли что... КГБ и так, небось, носом роет, пытаясь найти источник той информации. А по просмотренным в будущем фильмам у меня давно сложилось впечатление, что Контора, если ей очень надо, найдет кого угодно даже вообще на другом материке. Порой от этих мыслей мне становилось реально страшно...

Вышел я на кольце 'девятки'. По идее, хорошо бы вообще отправиться куда-нибудь в Комсомольский поселок, но трамвайная ветка туда была еще не достроена. Сначала подумал было разыскать остановку автобусов и пересесть на них, но потом просто плюнул на это дело. И так уже далеко уехал. Найти укромное место, где подписать конверт, вложить в него листы с текстом и заклеить особого труда не составило. Надеюсь, что никому постороннему его содержимое не попадет в руки. Иначе сложно даже представить, что будет, к чему это приведет. Если письмо прочитают и написанное воспримут всерьез — последствия могут оказаться катастрофическими... Только как поступить иначе? Пойти в КГБ и сдаться? Да кто мне поверит? Упекут в психушку — и дело с концом! А все благие начинания закончатся ничем. Нет, прежде, чем вступать в контакт, нужно, чтобы в Конторе уже были готовы встретиться с пришельцем из будущего. Впрочем, даже тогда никаких гарантиях. Единственное — в таком случае все-таки появится вероятность, что все не пропадет даром.

'А правильно ли ты вообще действуешь, — внезапно с насмешкой спросил внутренний голос, — Ты хочешь спасти СССР, но уверен ли, что сможешь это сделать? И что новый мир не окажется хуже старого? Ты знаешь будущее той реальности. Так, может быть, лучше спасать себя и своих родственников, подготовиться к будущему краху социализма и получше устроиться в новом мире? А не начинать путь в неизвестность?'

Я остановился в раздумьях. Впереди было два возможных пути. Пойти по пути наименьшего сопротивления, ничего пока не предпринимать, плюнуть на все и спокойно дожидаться краха СССР. После чего встраивать в 'общество победившего капитализма' и стараться повыгоднее устроиться. Зная будущее и будучи к нему готовым, это будет не так уж и тяжело... Или же, плюнув на все, приняться за дело спасения страны, строительство лучшего мира? Попытаться перевести локомотив истории на другой путь? 'Пока я ходить умею, пока глядеть я умею, пока я дышать умею — я буду идти вперед?' Но сможет ли один человек преодолеть инерцию историю и что-то радикально изменить?

Внезапно в голове всплыли картины будущего. Нет, ни развалившиеся заводы и полумертвые города, ни выжигающая все летняя жара, ни мрачные бетонные дома-коробки Саратов-сити с улицами, где давно не осталось никакой зелени. Совсем другое. Люди. В которых не осталось практически ничего человеческого. Кем правит лишь жажда наживы любой ценой. Кто давно уже разучился думать о других. И Катька, которая с нескрываемым презрением бросает мне единственное слово, — 'Трус', — после чего разворачивается и уходит. Я резко встряхнул головой, прогоняя эти образы. К черту все! Не будет никакого другого варианта.