Планета Хаоса

Мои компаньоны восприняли идею с восторгом, и мы уже развернулись по направлению к аллее, как тут возникла еще одна мыслишка: а почему, собственно, этот дом так хорошо сохранился? Обычно в деревне пустой дом, за которым не присматривают хозяева, практически мгновенно разбирается до фундамента. В крестьянском хозяйстве все сгодится, а в этом домишке даже стекла целы. Неладно здесь что-то...

Я поступил так, как всегда поступаю в случаях информационного голода: пошел путем опроса местных жителей. Тормознув мчавшегося куда-то по своим делам мальчишку, я в пять секунд выяснил все, что меня интересовало. Мальчишки всегда все знают. Вот только то, что поведал мне сей юноша, нашей команде категорически не понравилось... Ей богу, лучше уж ночевать в лесу, полном людоедских волков.

Когда-то, лет сорок назад, дом именовался усадьбой "Молодые липы". Видимо, имелись в виду те самые гиганты в три обхвата, окружившие усадьбу как бандиты жертву. Жил в "Молодых липах" барин, который, будучи человеком неплохим, не видел ничего дурного в том, чтобы жить посреди села, а не в диком отдалении, как большинство местных феодалов. Жил он себе, поживал, и горя не знал, пока не нагрянула беда нежданная в лице добрейшего короля Рамина Второго (отца того Рамина, который третий). Добрейшему королю стукнуло в лысую голову, что крестьяне-то живут плохо, оброки платят непомерные, да и вообще прав никаких не имеют. Освободить бы их надобно. Сказано — сделано, и вот однажды утром грянул королевский указ: освободить всех крестьян от рабства крепостного. Обрадовало это законотворчество только самого Рамина. Крестьяне были недовольны тем, что их, видите ли, отпускают не просто так, а за выкуп. Дворян разгневал сам факт освобождения. Кончилось все тем, что в доброго Рамина разрядил обойму лихой офицер, разорившийся и обедневший после означенного акта гуманизма. Здешний же хозяин, человек пожилой и степенный впал в тягостные раздумья: с одной стороны, как послушный подданный он должен отпустить крестьян, с другой — как же тогда жить? Барин уже прожил жизнь и учиться жить по-новому не хотел. В итоге его раздумья закончились тем, что он зарядил старый дедовский пистолет да и жахнул себе в грудь. А надо сказать, что к самоубийцам здесь относятся просто отвратительно: хоронят их за оградой кладбища и всячески потом над могилкой измываются: помои, например, на нее льют. Родня, прибывшая на место трагедии, размышляла над тем, что же теперь с телом делать, долго. Пока не стемнело. На ночь в одном доме со свежим покойником никто оставаться не пожелал, а наутро тело исчезло с кровати, на которой его забыли с вечера. Очевидно, его украли черти, которых якобы хлебом не корми, дай только поворовать покойников. Дом сразу получил прозвище "проклятый" и с тех пор стоит пустой. А призрак старого барина с дырой в груди ходит по дому да следит: не хочет ли какой безобразник напакостить в дому или унести чего на память. Были, оказывается, прецеденты. Как только разобьет кто-нибудь стекло, скажем, в проклятом доме или прихватит какую-нибудь нужную в хозяйстве вещь, так все. Ночью под окна дома к такому смельчаку является барин и критикует замогильным голосом до самого рассвета, периодически душераздирающе завывая. Если назавтра вещь не была на месте, а поломка не была исправлена, значит послезавтра барин являлся со спичками. Или, может, с зажигалкой, короче, дом охальника сгорал дотла.

Ночевать в доме с призраком было неохота, хотя, с другой стороны, ломать и выносить мы ничего не собирались, авось барин не обидится. Хитро улыбнувшись, мальчик объяснил, что не все так просто. Примерно раз в неделю, кроме воскресенья, которое считалось днем святым, в доме ночью творилось нечто... В полночь все окна освещались и из дома раздавалась оглушительная музыка. По всеобщему мнению черти, укравшие для каких-то надобностей тело барина, теперь еженедельно устраивают в имении дискотеку. Что происходит точно, не знал никто. Любой человек, заночевавший в доме, когда там появлялись означенные черти, наутро обнаруживался мертвым. Правда, ходила по селу легенда, что если кто-то все же уцелеет, то проклятье с дома снимется. Поэтому, хитро прищурился пацан, идите, даст Бог именно вам и повезет. Нагрузив нас такими нерадостными сведениями наш малолетний гид ускакал дальше. Мы стали держать совет...

То, что черти (или кто там куролесит по ночам) не показываются по воскресеньям это хорошо. Плохо то, что сегодня вовсе не воскресенье, и завтра не воскресенье тоже. Святой день только послезавтра, а ночевать нам надо сегодня. Хорошо бы еще узнать была ли нечисть в доме на этой неделе, но уже не у кого: стемнело, все разошлись по домам. Долго гадать мы не стали, по причине той же темноты. План действий был короток: авось да повезет. После чего мы, осторожно ступая и шарахаясь от каждого шороха в кустах, пошли к жуткому дому, обиталищу страшного призрака и месту для развлечений злых духов. Мистического колорита подбавляла полная луна, взошедшая как раз над крышей. Для полного счастья не хватало только грозы и крика филина.

Дверь оказалась не заперта, она бесшумно распахнулась, и мы вошли в залитый лунным светом огромный зал, где когда-то наверняка давались балы.

— Здешняя прислуга выше всяких похвал, — заявил, оглядываясь Гратон.

Я вздрогнул и внимательно посмотрел на него. Похоже, у сенатора начинается очередной приступ маразма. Какая еще прислуга?

— К чему вы это сказали, Гратон? — проклацала зубами Ана, непонятно, от озноба или от страха.

Тот, как оказалось, еще не выжил из ума окончательно.

— Посмотрите на пол, — произнес он.

Я посмотрел. Пол как пол. Паркет, вон он блестит в лунном свете. Блестит...Да, здесь действительно неплохая прислуга: последний раз убиралась лет сорок назад, а паркет по-прежнему натерт до блеска. В доме действительно нечисто. Хотя и чисто...

Мы постояли немного, озираясь по сторонам.

— Куда нам теперь? — нарушил я молчание, посчитав, что стой, не стой, а идти куда-то надо. Не будем же мы до утра на пол любоваться.

— Туда, — уверенно простер костлявую длань Гратон.

— А что там? — полюбопытствовала Ана, дрожавшая как неисправная электродрель.

— Спальни, — удивился сенатор. — Мы ведь пришли переночевать. Или я что-то не так понял?

— Откуда вы знаете, что спальни именно там? — подозрительно спросил я, ожидая услышать в ответ что-нибудь вроде: "Где же им еще быть?"

— В начале прошлого века все загородные усадьбы строились по похожим планам. Поэтому спальни для гостей — там, — отрезал Гратон.

— Почему для гостей? — не понял я.

— А почему мы стоим? — раздраженно воскликнула Ана, практически не стуча зубами. Ну, разве что чуть-чуть.

...Действительно, обсуждать вопрос о спальнях можно и двигаясь в их направлении...

— Хозяин обидится, — замогильным голосом пояснил сенатор. Мы с принцессой вздрогнули почти синхронно. Потом до меня дошло, что это был ответ на мой вопрос.

— Почему он должен обидеться? — продолжил я пытать Гратона, когда мы уже поднимались по совершенно не скрипучей лестнице на второй этаж.

— Ну как же. Мы же — гости. И если мы разместимся в спальне хозяев, это будет невежливо.

...Действительно, и как это я сам не подумал? Конечно же старика-призрака ужасно разозлит, если мы разляжемся на его кровати. То, что мы приперлись без приглашения его только обрадует...

До моей руки дотронулись холодные пальцы. Если бы Ана не окликнула меня по имени, то через секунду я умер бы от разрыва сердца. Не успел я ответить, как уткнулся носом в какую-то темную массу. На этот раз от инфаркта меня спас Гратон, который собственно и стоял передо мной.

— Темно, — констатировал он.

— Да, — подтвердил я. Что тут еще скажешь?

Оказывается, сенатор искал спички. Зажегшийся огонек осветил темный коридор с рядами дверей. Ведомые добрым светом, мы двинулись к ночлегу.

В спальнях стояли подсвечники с целыми, совершенно не сгоревшими свечами. Ночевать в одной комнате мы не могли по деликатной причине присутствия девушки в нашей лихой компании. Ночевать в разных спальнях мы не могли по той же причине: Ана наотрез отказалась спать одна. Гратон, при виде кроватей зевавший совершенно раздирающе, свалил всю тяжесть решения этого щекотливого вопроса на мои хрупкие плечи. Заявив, что его спальней будет вон та, третья слева, он взял подсвечник и отправился в указанном направлении. Было слышно, как лязгнул замок в двери, и почти тут же послышался оглушительный храп. Можно было подумать, что сенатор отрубился, не дойдя до кровати. Мы с принцессой остались наедине...

Ни спальня, ни кровать не шли ни в какое сравнение с королевскими. Кровать неширокая, комнатка маленькая и вообще...Видал я спальни и посимпатичнее... Ана пошевелилась, до меня дошло, что мы с ней стоим и смотрим на сие ложе, как будто никогда не видели ранее данного предмета мебели. Чтобы хоть что-то сделать, я подошел и аккуратно стянул покрывало. Простыни сверкнули ослепительной белизной, от них слабо, но вполне ощутимо пахло розами. Мы где: в заброшенном полвека назад доме или в роскошной гостинице?

— Ложитесь, ваше высочество, — приглашающим жестом протянул я руку и тут же, выбранив мысленно себя за тупость, отодвинулся в сторону от постели, и вообще отвернулся от нее. А то, знаете ли, жест вышел слишком уж приглашающим.

Ане было уже все равно, она скорее всего даже не заметила невольной двусмысленности. Она шагнула к кровати и замерла. Я непонимающе посмотрел на нее. Ведь хотела же спать...

— Эрих, — Ана смущенно взглянула через плечо, — не могли бы вы... — она изобразила пальцами какое-то кругообразное движение.

...Что ей...Ой, болван. Стою, пялюсь на девушку, которой необходимо раздеться, чтобы лечь спать. Нет, усталость определенно вредно влияет на сообразительность...

— Простите, Ана, я не подумал. Я пойду, спокойной ночи, — пройти я успел ровно один шаг.

— Нет!! — она вскрикнула как будто я хотел оставить ее в пасти лютого дракона, — Не уходите. Я...я боюсь...Мне страшно оставаться одной...— Ана краснела и бледнела.

— Но...как же... — я сам покраснел не меньше, — вам же надо...снять...

...Черт, ну как же сказать поприличнее...

— Ну...вы...Отвернитесь, — нашла она выход.

Отвернуться-то я отвернулся...Но уши ведь не затыкал. Поэтому все доносившиеся до меня звуки только увеличивали степень моего смятения. Все эти шорохи ткани, тихие чпоканья пуговичек, щелканье других отстегиваемых девичьих аксессуаров...Моя не в меру услужливая фантазия заботливо предоставляла мне картины того, что происходит за моей спиной, от чего мне становилось еще более неловко...Ну наконец-то. Шлепанье босых пальчиков по полу, шуршание простыней...

— Можете повернуться.

Я повернулся. Принцесса уже закуталась в одеяло так, что наружу торчали только распущенные волосы, золотой волной рассыпавшиеся по подушке. Осторожно приблизившись, я пробормотал:

— Спокойной ночи.

...Что я еще мог сделать? Поцеловать ее в щечку перед сном? Почитать сказки? Спеть колыбельную?...

— Эрих, — Ана выудила из-под хрустящих простыней руку и сжала мои пальцы, — посидите со мной. Мне страшно, — умоляющим голоском протянула она.

Я сел на краешек кровати. Бедная девочка...Приключения оказались совсем не романтичными...

— Эрих, — уже совсем заплетающимся язычком Ана попыталась еще что-то сказать, — Эрих...Я...

Все. Сон наконец одолел свою жертву. Пусть поспит. Тихонечко вытащив свои пальцы из крепко сжатого кулачка, я на цыпочках вышел в коридор. Мне предстояла одна не особенно возвышенная процедура...

Потребное помещение оказалось в другом конце того самого коридора, темного, как душа ростовщика. Нет, не туалет. Ванная, или, по крайней мере, какое-то ее подобие. Здесь я вытащил ноги из туфель и стянул носки. Отставив руку подальше я осмотрел предмет туалета. Да... Стоять еще не стоят, но к стене уже, пожалуй, прилипнут... В найденной тут же фаянсовой лоханке я постирал носки, повесил их просушиться, затем (гигиена, так гигиена) помыл ноги, запахом которых вполне можно было травить мух. Ну, что ж. Теперь можно постеречь сон принцессы. Как был, с закатанными до колен брюками и рукавами рубашки (рубашка, понятно, закатана не до колен, а до локтей), со снятым пиджаком, я раскрыл дверь и вышел в ярко освещенный коридор.

Позвольте...А с какой стати он освещен? Только что был темным...Грянувшая залихватская музыка все объяснила. В танцевальный зал нагрянули нечистые гости. То ли черти, то ли еще кто...Мне предоставлялась уникальная возможность узнать это точно. Правда, особой радости она не вызывала...

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

В которой появляются ожидаемые, но нежеланные гости.

"Болван. Идиот. Кретин. Куда ты тащишься? Что ты там забыл? Зачем тебе это надо? И какие здесь холодные полы, однако!..."

Тихонько подкрадываясь к лестнице, чтобы взглянуть на неожиданных гостей, я думал о двух вещах. О том, как вовремя мне пришла в голову идея снять туфли (босиком подкрадываться гораздо удобнее), и о том, зачем я собственно лезу туда вместо того, чтобы забиться в какой-нибудь тихий уголок и надеяться, что меня не найдут.

Вот и лестница. Осторожно взглянув через перила я наконец-то узрел нечисть, которая не дает покоя местным жителям... Те самые твари, которые носят меня из мира в мир (шутка). Обыкновенные черти. Рожки на головах, сами головы как у быка, свиные пятачки на роже, жесткая коричневая щетина по всему телу... Раздвоенные копыта, опять же, хвост... Черти как черти.

Сначала мне показалось что дьявольскими отродьями занят весь немаленький танцевальный зал. Присмотревшись я понял, что их всего-то около десятка. Точнее сказать невозможно, так как они постоянно перемещаются без видимой цели туда-сюда. Насколько я мог разобрать, одни мальчики...как-то несерьезно они себя вели, на гордое звание мужчин ну никак не тянули.

В одном углу помещался источник воистину адской музыки: небольшой оркестрик, точнее говоря, квартет. Один музыкант изо всех сил лупил по многочисленным барабанам, двое отчаянно рвали струны на гитарах, думая, что играют, четвертый пытался разломать пианино, стуча по клавишам. Очевидно, это была все-таки музыка, хотя напоминала она лязг металлолома, упавшего с крыши небоскреба.

Рядом с виртуозами находилось то, без чего праздник не в праздник. Даже у чертей. Выпивка. Периодически то один то другой танцор (несомненно, черти все же танцуют) подбегал к груде ящиков, наполненных бутылками, выхватывал одну и размахивая трофеем улетучивался обратно...

— Классная вечеринка.

— Да, — согласился я. — Только девочек не хватает...

...Позвольте, а с кем я разговариваю? Я обернулся. За моей спиной стоял крупный черт с самым дружелюбным выражением на, вежливо выражаясь, лице.

— Здорово, — ехидно ухмыляясь произнес он.

— Здравствуйте, — не стал хамить я.

За моей спиной раздался шорох. Я опять обернулся, сделав уже полный оборот на 360 градусов. На этот раз позади меня стояло десять чертей, то есть все участники бала...