Жестко и быстро - 2. Оккупация. - роман завершен

— Я не рисковый, — признался Вейлинд, — я сильно просчитался. Знал, что он третий уровень без какого-либо мастерства и просто не предполагал, что он успеет два заклинания сотворить. И когда сумел пустотный щит повторно наложить — сам удивился.

— Ну вот вам и первые дивиденды 'пути пустой руки', — подытожил я.

На этой тренировке, как я заметил, все тренировались с редкой самоотдачей, даже Тантиэль не филонила. Первый успех, выстраданный в поте и муках, всегда окрыляет.

Жаль только, что это их последняя тренировка.

* * *

К утру второго дня все уже было готово, но я решил дожидаться вечера. Днем помог Гордане собрать все минимально необходимое и тайком от нее написал прощальное письмо. После обеда мы вышли по отдельности из дома и добрались в отправную точку — овощной магазин. Именно здесь начинался маршрут, ведущий за пределы зоны оккупации.

Схема была проста: грузовик-рефрижератор с двойной передней стенкой кузова. Машина регулярно приезжала из фермерского хозяйства, привозя то да се, а затем порожняком возвращалась обратно в деревню. Черные камзолы регулярно ее досматривали, но никто так и не обнаружил, что внутренняя длина кузова на семьдесят сантиметров меньше внешней. А там, в этих семидесяти сантиметрах, располагалось место для двух нелегальных пассажиров. В этот раз, правда, второго нет, везут только Гордану.

Мы с ней простились, стоя во дворе магазина.

— Ну почему ты не поедешь со мной? — Горди сдерживала слезы с видимым трудом, задавая этот вопрос десятый раз.

Я принялся загибать пальцы:

— Ученики — раз, я не могу вот так взять и оставить их без тренировок. Два — свартальвы сами себя не выгонят, а сопротивлению нужны глаза и уши на вражеской базе. Я туда вхож, и не использовать эту возможность было бы преступлением. И наконец — я должен сейчас вернуться домой, на случай, если за домом наблюдают. Если пропаду — они поймут, что мы сбежали, и начнут шерстить весь мой круг общения — то есть, и Петера, и его знакомых. А ведь еще и план-перехват могут задействовать... Все будет хорошо, солнышко, главное — береги нашего малыша, а уж я-то о себе позабочусь тем более.

Когда Гордана оказалась в потайном отсеке, я достал из кармана письмо и отдал водителю:

— Передай это тому, кто придет встречать Гордану. А он пусть отдаст ей в том случае, если я погибну.

— Понял, — кивнул тот.

Машина заурчала двигателем и выкатилась на улицу, а я смотрел вслед, пока она не исчезла за поворотом.

Боги этого мира, если вы есть, пожалуйста, храните Гордану вдвойне, за нее и вместо меня.

А я за себя уж как-нибудь своими силами.

Если получится.

Вернувшись домой, я сел за столик так, чтобы через открытую дверь видеть свой пруд и две сливы за ним. Не умэ , конечно, но все равно красиво цветут весной...

Налил себе на донышко стакана рисовой водки, залпом выпил. Не сакэ, даже ни на грамм, между рисовой водкой и сакэ общего — только рис как исходный продукт. Гайдзины, конечно, полагают, что сакэ — это и есть японская рисовая водка... гайдзины такие гайдзины, что с них взять?

Закрыл глаза, чуть посидел, затем пододвинул к себе лист бумаги и карандаш. Рука Реджинальда просто и естественно вывела иероглифы, словно в тысячный раз, а не в первый.

'Придет ли день завтрашний?

Это совсем неважно.

Мой сад зацветет весной'.

Интересная штука психика. Спросит меня кто — зачем я написал хокку, если все равно никто не сможет прочесть? Забавно, ведь ответа у меня нет. Хотя все же есть: я просто чту традиции. Так уходили герои моего народа: с холодным ясным сознанием, оставив после себя только короткий стих и долгую память. Я не герой, но нет ничего плохого в том, чтобы уйти как они, если уж придется.

Я поднялся из-за стола, достал из шкафа свой парадный черный пиджак, оделся и пошел к пруду. Со дна при помощи загнутой арматуры я выудил пакет со спецсредствами, которые дал мне Петер, взял оттуда две гранаты — светошумовую и дымовую. Остальное упаковал обратно и снова спрятал в пруду, гранаты положил в карман и пошел в автомастерскую. Там уже все готово, ждут только меня.

— Мины надежно уложили? — спросил я у Петера, — не рванут на ухабе?

— Исключено. Ящик с тротилом, которым накрыли нажимную крышку, приколотили гвоздями, саму мину притянули струбцинами. Электронный блок под тем же ящиком рядом с миной.

— План датацентра?

— Вот.

Я минут пять рассматривал план, затем полез в кабину.

— Господин Куроно, — сказал он, — так вы не рассказали, в чем ваш план?

— В дерзости, смелости и наглости, — улыбаюсь в ответ и завожу двигатель.

Все четверо 'механиков' помахали мне вслед на удачу.

Да, удача лишней не будет.

Я выехал на крупную улицу, про которую знал, что на ней по какой-то причине не бывает блокпостов и патрулей, и по ней проехал вокруг центра города. Свернул в переулок, выехал на главную улицу, проехал метров триста и свернул в другую сторону.

До цели осталось совсем немного, и где-то тут должен быть блокпост.

Блокпост обнаружился в пятидесяти метрах от въезда на парковку: броневик на обочине, офицер-камзол и с ним еще то ли пять, то ли шесть солдат. Мне махнули рукой — 'остановиться'.

Останавливаюсь, достаю из кармана радиодетонатор и нажимаю кнопку.

Солдат и офицер обходят машину спереди, подходят к моему окошку.

— Кто такой есть? Дорога закрыта к проезду! — говорит солдат с диким акцентом.

— К датацентру ехать нельзя? — уточняю я.

— Что есть дата-центр?

— Вон то здание.

— Как раз к нему и нельзя, — чуть менее крикливо и с куда меньшим акцентом сообщил офицер.

— Но мне именно туда и надо, я везу важный груз.

— Я не иметь ваша машина в списке ожидаемых. Что везете?

Я улыбаюсь ему с искренностью и непринужденностью человека, который точно знает дорогу свою.

— Тротил везу. Четыре тонны.

Тут возникла легкая заминка, поскольку охранники, скорее всего, либо не поняли в силу плохого знания языка, либо поняли, но подумали, что ошиблись. Ведь я сказал о тротиле так беззаботно, словно везу яблоки или там мешки с сахаром.

И сразу же выяснилось, что моя догадка верна.

— Что есть тро-тил? Какой тро-тил?

Я улыбнулся еще шире и искреннее:

— Да вы в кузов загляните просто и все поймете.

Они и заглянули под тент, но правда оказалась слишком сложной для их менталитета. Офицер даже попытался выяснить у меня, зачем я везу взрывчатку, кто мне поручил это сделать и есть ли у меня документы.

В ответ я показал им левую руку с зажатой черной коробочкой и мигающим на ней красным диодом:

— Документов нет, зато есть радиодетонатор с уже нажатой кнопкой. Отпущу — и...

Вот теперь они все поняли четко и ясно, я определил это по тому, что оба, бросив автоматы, со всех ног бросились прочь, что-то вопя. Из броневика вылезла еще пара солдат и тоже бросилась наутек.

Проход открыт, как и было запланировано.

Я медленно и неторопливо порулил на парковку. Так, где тут восточная сторона?

Навстречу мне выбегают двое солдат с автоматами, красноречивыми жестами веля остановиться. Офицер с блокпоста, видимо, еще не сообщил по рации, или новость не дошла до этих двоих.

Я остановился, затянул ручник и нажал на кнопку установленного возле седушки таймера. Десять минут, время пошло.

Вылезаю из кабины, медленно и плавно, и улыбаюсь дулам автоматов.

— Руки за голову! Лечь земля!! — вопит один.

Где его манеры, спрашивается? Чего горланить, стоят в трех метрах от меня?

— Можешь стрелять, — улыбаюсь я ему и показываю зажатый в руке детонатор.

Придурки все еще не понимают ничего, но тут у них начинают трещать рации, их глаза начинают округляться... затем оба бросают автоматы и прожогом бегут мимо меня к выезду. Вот и до них дошла новость.

Я двинулся быстрым шагом к двери, ведущей в подвальные помещения датацентра, но тут мне навстречу вывалилась целая дюжина людей в черных камзолах, во главе с офицером-свартальвом.

— Ты!! Стоять! Руки на виду!!!

Наша песня хороша, начинай сначала.

— А то что? — я продолжаю улыбаться, — кнопка-то уже нажата.

— Отдай немедленно, грязный сн'тос!

— Отбери, если сможешь.

— Глупый сн'тос! Ты же сам взорвешься!

Я молча улыбаюсь.

Следует короткая заминка, пока свартальв объясняет бойцам задачу. Видно, что он трусит, и солдаты тоже трусят, и это при том, что истинное положение вещей все еще не укладывается в их головы. Должно быть, защитный механизм человеческой психики заключается в том, что ум отказывается понимать слишком страшную для него правду.

...После первых атак камикадзе, которые явились полной неожиданностью для американцев и причинили громадный ущерб, враги вначале полагали, что летчик самолета, протаранивший и потопивший авианосец 'Сент-Ло', уже был мертв. Эта версия держалась недолго: вскоре атаки камикадзе стали настолько частыми и успешными, что теория вероятности уже не позволяла объяснять все случаи тарана случайным падением самолета с мертвым пилотом. И тогда на свет появились истории-страшилки о несчастных летчиках, у которых отбирали парашюты и запирали в кабинах набитых взрывчаткой самолетов... Просто правда о людях, которые сознательно оставляли ненужные парашютные ранцы на траве аэродрома, была для американцев еще страшнее.

И вот четверо солдат передают свои автоматы товарищам и начинают осторожно приближаться ко мне. Они в ужасе от сложившейся ситуации, я бы и сам был в ужасе, если б мне пришлось отбирать у обезьяны гранату без чеки. Хотя мне происходящее кажется гротеском: в их головы не укладывается, что я взял детонатор совершенно сознательно и не боюсь отпустить кнопку, а в мою с трудом укладывается, что они этого никак не поймут.

Впрочем, ничего удивительного, если хорошенько подумать: арабские страны были завоеваны свартальвами в первом веке, и потому ислам там не зародился, а здешняя Япония 'погребена' под 'рухнувшим' Свартальвсхеймом. Ну или Япония оказалась в другом мире по принципу 'обмена' частями миров, неважно. Суть в том, что в мире, где нет ни исламистских шахидов, ни японских камикадзе, концепция террориста-смертника практически неизвестна.

И потому четверо солдат осторожно приближаются ко мне с намерением отнять детонатор, не дав случайно отпустить кнопку.

Хотя они все же частично правы: я не боюсь смерти, однако намерения всенепременно умереть у меня тоже нет. Вот все четверо бросаются на меня, тянут руки к детонатору... Ну как хотите.

Первого я встретил прямым ударом ноги, он согнулся пополам, отлетел на шаг назад и упал на спину. Второму я успел залепить в челюсть и шагнул в сторону, уходя с линии атаки. Двое оставшихся попытались схватить меня за левую руку, но я сместился так, что они оказались на одной линии. Ближний схватил за руку и незамедлительно получил коленом в живот, последний попытался обойти сбоку, но я толкнул на него третьего и, пока он уклонялся от падающего тела, отправил корчиться на бетоне и его.

— Сюрприз, — улыбаюсь остальным, а они смотрят на меня большими круглыми глазами.

Я подхожу, черные камзолы и свартальв пятятся. Ну да, эти-то меня в лицо не знают, для них стало шоком то, что я расправился с четверыми за пять секунд.

А еще их наверняка до жути пугает моя искренняя улыбка, вряд ли они допускают, что улыбающийся человек с детонатором может быть нормальным. И, конечно же, они совершенно растеряны: держать в руках автомат и чувствовать себя совершенно беспомощным против безоружного — к такому их вряд ли готовили.

Офицер пятится, пока не упирается спиной в дверь, я приближаюсь к нему почти в упор.

— В грузовике четыре тонны тротила и таймер, на котором осталось девять минут, и противопехотные мины, чтобы вы не добрались до таймера. Попытаетесь разминировать бомбу — взлетите в воздух преждевременно. А радиодетонатор у меня в руке взорвет все это добро в любой момент, как только я отпущу кнопку.

Офицер сглотнул, в его глаза уже с трудом контролируемый страх.

— Что вам нужно? — пролепетал он.

— О, только что был грязным сн'тосом, и уже 'вы'? Я хочу, чтобы ты передал это своим. Пусть начинают эвакуацию, на то, чтобы убраться, у них девять минут.

Я оттолкнул его в сторону и потянул на себя дверь.

На то, чтобы отыскать Горана и остальных инженеров, у меня еще меньше.

План датацентра я запомнил так себе, потому с самого начала все пошло наперекосяк. Серверная — первый этаж или второй? Проклятье, из-за адреналина и разборок с охраной вылетело напрочь из головы, перепуталось. Да, феноменальная память моей сильной стороной никогда не была, к сожалению.

Внутри я обнаружил шум, гам и панику: эвакуация идет полным ходом. Конечно, есть вероятность, что инженеров тоже выведут, но доверить их жизни в руки свартальвов я не могу. Так, Горан говорил, что их держат в западной части здания... восемь тысяч йокаев, а где тут запад?!!

Я вышел в поперечный коридор и сразу же нос к носу столкнулся с со свартальвом-офицером и несколькими людьми, несущими какие-то папки, с виду богато отделанные, и сами тоже в довольно шикарных камзолах, но без погон. Офицеры, наверно, или инженеры, их знаки различия не разберешь, даже когда они есть, а уж если их вообще нет...

Я шагнул наперерез идущему впереди свартальву, всем своим видом показывая, что проход закрыт.

Офицер, увидев такой маневр, попытался с руганью меня оттолкнуть, видимо, не понял, с кем имеет дело. Я очень быстро вернул ему, как сказал бы Альтинг, адекватное восприятие реалий окружающего мира, вполсилы впечатав кулак ему под дых. Ему этого хватило, чтобы опрокинуться на руки идущего следом подчиненного.

Двое 'камзолов' схватились за ременные кобуры, но я показал им детонатор в левой руке, а затем выбил пару зубов первому и сломал нос второму. В конце концов, припереться в чужую страну и по-хамски тыкать оружием в лицо ее жителям — совершенно неприемлемое для гостя поведение.

— Жизнь — боль, коль воспитания ноль, — сказал я.

Третий, последний, уронил свои папки и поднял руки. Вот, совсем другое дело.

Свартальв, держась за желудок и не отрывая взгляда от детонатора, медленно поднялся.

— Где держат инженеров-кортанцев?

Он что-то пролаял, отрывисто и резко.

Я залепил свартальву сбоку в ухо так, что он едва не упал:

— Неправильный ответ. Где держат инженеров-кортанцев?

Тут ему на помощь пришел третий, ранее проявивший благоразумие.

— Господин, капитан не говори кортански! — сказал он с сильным акцентом.

— Хм... так бы сразу и сказал, а не лаял по-собачьи.

— Он вам так сразу и сказал...

— Ладно. Переведи капитану, пусть отведет меня туда, где держат инженеров.

— На втором этаже.

Я вздохнул.

— Я не спросил, где их держат. Я сказал отвести меня туда. Дошло?

Капитан, правда, попытался что-то сбивчиво возражать, должно быть, о том, что тут все скоро взорвется, но я заехал ему коленями по ребрам.

— Неправильный ответ.

Кажется, он все понял и без перевода. Могут ведь, если захотят... Я забрал у того, которому сломал нос, пистолет и пошел следом за капитаном, велев 'камзолам' убираться.