Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Хм...— протянула Тантиэль, — а если я спрошу, сколько лет мне понадобится, чтобы достичь вашего нынешнего уровня мастерства?
Я поднял вверх указательный палец:
— А вот это уже правильная постановка вопроса. И на него я отвечу, что начал в четыре года с пятисот ударов в день руками и столько же ногами. И тренировался всю жизнь, и продолжаю и сейчас. И буду тренироваться всю жизнь. И даже если в природе не останется магов, которые могли бы поразить меня магией или устоять перед моим ударом — я все равно буду продолжать тренироваться, потому что бои с магами — не цель. Цель — лишь желание стать лучше, чем я есть в тот или иной момент, а не тщеславие и не жажда силы и крутости... Вы — не люди, а свартальвы, ваших физиологических и душевных возможностей я не знаю. Но за восемнадцать-девятнадцать лет почти любой человек может подняться до очень высоких пределов. Полагаю, что и вы сможете, если очень захотите. Но способа сразу прыгнуть из грязи в князи — нет. И если вы хотите всего лишь повысить свой статус, либо улучшить свою выживаемость на поле боя — то не получите желаемого. Вы должны захотеть стать лучше — не ради других, но ради себя. Сильнее, ловчее, выносливей, быстрее, искуснее, сдержанней, хладнокровней, спокойней, увереннее. И тогда вы получите все те преимущества, которые логически следуют из всех этих качеств. Включая мастерское владение пустотным щитом и сокрушающим ударом.
Повисла тишина, затем свартальвы начали переглядываться.
— Мы хотели бы посовещаться, — сказал, наконец, Альтинг.
— Совещайтесь, — безмятежно согласился я.
Они сгрудились посреди двора и принялись вполголоса переговариваться на своем языке. Я поймал себя на мысли, что слышу говор свартальвов впервые: до этого мне приходилось только ловить фразы и словечки, которые альв Тэйон, магистр-целитель Дома Сабуровых, говорил сам себе под нос, да пару раз слышал, как он говорит по телефону с другим альвом. Речь светлых альвов плавная, мелодичная и очень быстрая, точнее, у них крайне коротки паузы между словами, отчего речь альва кажется одним длинным словом-скороговоркой. И на языках людей они говорят в той же манере: неизменно безукоризненно и без акцента, но и без пауз. Вернее, они пытаются делать паузы специально для собеседников-людей, но их речь все равно кажется скороговоркой.
А вот у свартальвов все как-то наоборот. Голоса и слова также довольно мелодичны, но манера произносить их иная. Они буквально чеканят каждое слово, и если попадается в разговоре длинная быстрая плавная фраза — то заканчивается она особо подчеркнутой чеканкой последнего слова.
Совещались они минуты три, и в их разговоре проскакивали совершенно разные интонации и нотки: надежда, усталость, безнадега, энтузиазм. Причем, как мне показалось, одни и те же голоса меняли свое звучание — с усталости на энтузиазм и обратно — за очень короткие отрезки времени, а само обсуждение понемногу то ли накалялось, то ли эмоционально насыщалось. Интересно было бы понимать, о чем речь — просто чтобы узнать настоящий ход мысли свартальва, а не только то, что он озвучивает мне, чужаку...
В этот момент один из свартальвов, Т'Альдас, махнул рукой — абсолютно понятный жест, идентичный человеческому — и молча пошел на выход. Альтинг сказал что-то вопросительно и обвел глазами остальных. Пару секунд никто ничего не отвечал, затем Тантиэль что-то сказала с интонациями ответа вопросом на вопрос и меланхолично пожала плечами. Они все снова начали переглядываться и пожимать плечами.
Альтинг повернулся ко мне.
— Т'Альдас решил, что это пустая трата сил и времени, — сказал он, — а все остальные считают, что терять им так и так нечего. Мы остаемся.
— А ты сам что решил? — полюбопытствовал я.
— А я и так поднялся выше, чем это было возможно, и еще выше... вряд ли реально. Но мне уже самому стало интересно, что из всего этого получится. Я привычный к преодолению трудностей на пределе возможностей — отчего бы и не попытаться?
— Ну что ж, в таком случае — начинаем вот с чего. По очереди отрабатываем прямой удар в солнечное сплетение и блок. — Я показал им, как правильно блокируется сэйкен-цуки. — Один бьет правой, второй блокирует удар левой и сам бьет правой, а первый блокирует. Бить в полную силу и в полную скорость, строго по этим правилам. Цель — поразить соперника, не дав ему поразить себя. В стойку! Начали!
Было у меня опасение насчет Тантиэль. То есть, я-то знаю, что у альвов и свартальвов женщины не уступают в росте мужчинам и не считаются слабым полом — но дал о себе знать стереотип из прошлой жизни. А опасался я совершенно напрасно: стоя в паре с Вейлиндом, она держалась вполне уверенно, быстро блокируя его удары и вполне сносно нанося собственные.
Минут через пять свартальвы начали выдыхаться, при этом никто никого из них так и не смог хорошенько достать: их физические данные оказались более или менее равными, у темных эльфов, как и у светлых, примерно одинаковые рост и телосложение, и такого разнобоя, как у людей, чей рост может быть от полутора метров до двух с гаком, нет.
Я дал команду отдыхать, и Тантиэль, чуть отдышавшись, заметила:
— Честно сказать, мне как-то слабо верится, что вот такие занятия позволят мне избавиться от злости и ярости. Пока что я малость сердита на Вейлинда — достал меня пару раз вскользь. Уверена, он зол на меня по той же причине...
Я поднялся с помоста, ушел в дом и вернулся, неся в руке бо — гладкую деревянную дубинку длиной сантиметров шестьдесят, изготовленную мной собственноручно для самозакалки.
— Выстраивайтесь вон там в цепочку, — велел я и протянул бо Тантиэль: — по моей команде ты подбегаешь ко мне и бьешь, затем как можно быстрее возвращаешься к остальным, передаешь дубинку следующему, а сама становишься в конец. И так будете передавать эстафету друг другу...
— Куда бить? — уточнила Тантиэль.
— Куда душе угодно. Твоя задача — ударами причинить мне боль. Кто из вас хорошо владеет техникой пустотного щита и чувствует его у других?
— Я, — сказал Альтинг, — я могу применить его дважды подряд... при удачных обстоятельствах.
— Отлично. Ты будешь стоять возле меня и считать, сколько раз я его применю.
Они выстроились, как было сказано, даю отмашку:
— Начали!
Тантиэль весьма резво, особенно для уставшей, подскочила ко мне и ударила просто и бесхитростно, сверху вниз. Я блокировал удар поднятым над головой предплечьем: неплохо бьет. Ощутимо.
Тантиэль передала 'эстафетную палочку' Вейлинду — и дальше пошло-поехало. Первые круга три я просто блокировал удары, затем начал периодически применять щит. К седьмому кругу ученики уже тяжело дышали.
— Это невозможно, — сказал, наконец, Альтинг.
— Что невозможно?
— Одиннадцать раз. Одиннадцать сотворений щита. За пять минут. Невозможно...
Я пожал плечами:
— В шестнадцать, сражаясь с магом пятого уровня в бою на смерть, я использовал пустотный щит четыре раза. С тех пор прошло семь лет, и я не потерял из них впустую ни одного дня. Простой жизненный совет: никогда не говорите 'невозможно', говорите 'невозможно для меня'. Потому что невозможное для вас запросто может оказаться возможным для других. А теперь вернемся к вопросу злости. Вы били изо всех сил, старались, и некоторые удары были болезненными. Но по количеству применений щита вы уже понимаете, что таким образом меня нельзя ни разозлить, ни вывести из себя. Если вам и удастся вызвать во мне какую-то эмоцию, то это будет разве что смех. Не над самими ударами — над вашей наивностью. Я закалял свое тело ударами дубинки побольше этой, множеством ударов. Что такое ваши удары для меня? Всего лишь еще полсотни после многих тысяч. И после лет обучения у меня вы сами будете смеяться над теми, кто попытается причинить вам боль, ведь они уже не смогут удивить вас никаким ударом.
Тут я, конечно, немного покривил душой: я закалял себя ударами бейсбольной биты в прошлой жизни, и прямо сейчас телу Реджинальда этой закалки не хватило, чрезвычайно мощного мышечного корсета я наработать не успел. Мое нынешнее физическое состояние великолепно с точки зрения обычного человека, но даже это — ерунда против моих возможностей в прошлой жизни. И некоторые другие вещи, например, стоять на верхней стороне пальцев с другим человеком на спине, я пока еще не могу — и смогу нескоро. На это нужны многие годы, начиная с раннего детства, здесь же у меня было всего-то почти восемь лет. Впрочем, наработанная в прошлой жизни стойкость к боли меня очень выручила.
Но свартальвов я впечатлил даже тем, чего успел достичь и за столь малое время: одиннадцать сотворенных пустотных щитов — результат за пределами мыслимого для кого бы то ни было, в какой-то мере я и сам немного удивился, так как раньше никогда не проверял себя.
Ученики молча переглядывались, на их лицах я видел напряженную работу мысли. Они уже прикидывают, какие дивиденды, помимо непосредственной выживаемости, можно поиметь с подобного мастерства... Но, разумеется, даже близко не представляют, какой путь им придется пройти к подобному результату: такое словами, в общем-то, не описать.
— Вы только сильно губу не раскатывайте, — посоветовал я, — мечтать можно, но только если осторожно, чем выше подниметесь в мечтах — тем больнее большинству из вас будет падать: сей путь пройдет лишь достойный. И пока я сильно опасаюсь, что это не про вас. Занятие окончено.
Вейлинду я мысленно записал одно очко: после моих слов он молча и без напоминания опустился в стойку на кулаках. Остальные потянулись на выход, у ворот оборачиваясь и отвешивая мне положенный поклон, только Альтинг задержался возле меня.
— Учитель, а когда это вы успели подраться с магом пятого уровня? — спросил он вполголоса. — Нашей разведке известно о двух поединках с четвертыми уровнями, один в Аквилонии, второй уже в Гиате, с проверяющим...
Я пожал плечами.
— Там дело так сложилось, что мы оба были заинтересованы сохранить поединок в секрете. Впоследствии об этом узнал дополнительно очень узкий круг людей, к которым у разведки свартальвов, как я понимаю, подхода не нашлось.
— Оба? Поединок же был насмерть?
— Я его добивать не стал. Решил, что нескольких переломов с него хватит.
Тут я тоже немного слукавил: не уверен, что тогдашний я смог бы победить Акселя без помощи подарка матери, амулета с миниатюрной ослепляющей гранатой внутри. Однако сейчас я в куда лучшей форме.
Альтинг тоже вышел, поклонившись напоследок, снаружи хлопнула дверца бронеавтомобиля свартальвов. Я чуть поморщился: они будут отсвечивать возле моего дома еще целый час, пока Вейлинд отбывает свое наказание, это мне ни к чему. Впредь придется наказывать провинившихся другим путем, более быстрым и более жестким.
Один из уроков, полученным мной в Аквилонии — о мерах воздействия. Если определенное воздействие не позволяет добиться результата — надо усиливать или заменять на более эффективное.
* * *
Судя по всему, Альта Кэр-Фойтл была очень впечатлена рассказом брата о моей демонстрации, потому что на следующий день Альтинг привез Гордану, не дожидаясь окончания срока, который я ему дал.
Однако радость нашей встречи оказалась несколько омрачена: наручники и ошейник с нее не сняли.
— Альтинг, ты забыл кандалы снять, — сказал я ему таким тоном, словно говорил о какой-то ерунде.
— Я не забыл, — возразил он, — просто позволить боевому магу пятого уровня из потенциально враждебной страны бесконтрольно гулять, да без душехватов — увы, нельзя.
Я услышал за спиной гневное сопение жены и чуть ли не прочитал ее повисшее в воздухе желание кого-нибудь убить.
— Иди в дом, — негромко сказал я Гордане, — я скоро что-нибудь придумаю.
Мы начали тренировку как обычно, с разминки, однако сразу после нее я внес в план кое-какие коррективы.
— Надо проверить, насколько хорошо вы все владеете пустотным щитом, — сказал я, — заодно и попрактикуемся. Разбиваемся на пары, правило простое. Один бьет, второй защищается щитом. Затем меняетесь. Затем медитируете и отдыхаете, и когда будете готовы заново сотворить щит — повторяете.
Свартальвов было семеро, вместо ушедшего Т'Альдаса появился залечивший сломанную руку Рунтинг, что было мне весьма, ха-ха, на руку.
— Альтинг, поскольку ты тут единственный, кто может использовать щит дважды подряд — будешь в паре со мной.
По моей команде мы приступили к упражнению. Я проследил за остальными и убедился, что все они легко блокируют удар кулака. Когда ученики расселись для медитации, я повернулся к Альтингу.
— Твой удар первый.
Его касания я не почувствовал: мой щит полностью поглотил кинетическую энергию его кулака.
— Готов?
Он кивнул. Стоит расслабленно, знает, что опасаться моего удара ему, защищенному пустотным щитом, нечего. Отчасти Альтинг прав: таков принцип работы этого заклинания, способного, при должном мастерстве мага, поглотить даже очень мощный удар или спасти, скажем, в автокатастрофе. Вопрос исключительно в том, насколько велика пустота щита, насколько много энергии она может вместить. Однако в сильной стороне заклинания — его же слабость. Поглотив энергию удара, пустота перестает быть пустой.
И потому Альтинг спокоен напрасно: щит спасет его лишь от одного удара.
А я собираюсь нанести их два.
Выбрасываю кулак, целясь ему в солнечное сплетение, но за миг до удара раскрываю ладонь. Мои выпрямленные пальцы ударяются в него с такой силой, что если бы не щит — я б их сломал или пробил ему живот. Однако пустотный щит впитывает всю кинетическую энергию, моя рука просто останавливается.
Это очень странное чувство, будто инерция и масса... исчезают. Словно реальность сломалась, а законы физики отменены. Нормальному человеку прикоснуться к магии практически в буквальном смысле слова — само по себе кажется противоестественным, и я к этому так и не привык, хоть и являюсь номинально магом.
Какую-то долю секунды моя ладонь сохраняла полную неподвижность, едва-едва касаясь пальцами Альтинга — а потом снова сжалась. У меня было пространство для разгона ровно в длину моего среднего пальца, кулак пошел вперед.
Меня всегда искренне восхищал Брюс Ли. Хоть в прошлой жизни, в послевоенном Токио, было непатриотично восхищаться китайцами — я все равно восхищался им. Не как бойцом — я не считал его сильнее себя — но как атлетом и гимнастом. Мы с ним, если уж на то пошло, даже не были конкурентами или соперниками, так как следовали принципиально разными путями, хоть и к одной цели. В некотором метафорическом смысле, мы с ним поднимались по противоположным склонам горы и встретились бы на ее вершине, не уйди Брюс Ли из жизни так рано.
Я развивал свой стиль, жесткий, быстрый и эффективный, и ковал из собственного тела боевой механизм, идеально приспособленный для реализации этого стиля.
А вот Брюс Ли пошел несколько иным идеологическим путем. Практикуемая им система — вин-чунь — при своей эффективности отличается высокой сложностью, к тому же Брюс Ли прославил вин-чунь за пределами Китая и превратил в доходное предприятие, однако саму систему усовершенствовал весьма незначительно. Созданный им стиль Джит-кун-до, как и мой собственный стиль, состоял из простых и эффективных техник, но предполагал, что изучающий его уже освоил любое иное боевое единоборство. Сам Брюс называл Джит-кун-до не стилем, а методом, что показательно.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |