— Вот так.
Я проследила за рукой элвара и не смогла удержаться от смеха. Всю жизнь считала, что овсянку просто невозможно испортить. Она и так противная. Дальше ее просто некуда портить. Но теперь... Я искренне ненавидела эту кашу, которую подавали каждое утро в школьной столовой. Надо сказать, ели ее только англичане. У всех остальных просто не хватало мужества на такой поступок. Но когда в подвале Универа завелись крысы, невыводимые никакой магией, овсянка сработала не хуже крысомора. Мы положили ее в блюдца и оставили на ночь. Утром на полу нашли трех дохлых крыс. Все остальные, наверное, мигрировали. Так вот, тем, что приготовил Тёрн, можно было отравить не только крыс, но и половину населения земного шара. На траве лежал мой любимый маленький котелок. Он как-то умудрился пригореть и снаружи и внутри. Вареный овес равномерно размазался по всем его стенкам и приобрел странный коричневый цвет. Отскрести его не представлялось возможным. Даже с помощью магии.
— Ты же вроде собирался мне спасать жизнь, а не наоборот? — поинтересовалась я.
— Что случилось? — открыл глаза Кан.
Мои мысли тут же приняли другое направление.
— Интересно, а дракона этой пакостью отравить можно?
— Какой пакостью? — Не понял Кан.
Я пояснила и продемонстрировала котелок.
— Можно, — твердо решил Кан. — Только вот как ты это ему скормишь?
— Я что-нибудь придумаю.
— Это потом. Я так понимаю, о завтраке речь не идет?
— Правильно понимаешь. — Я с трудом разодрала последний колтун и принялась заплетать косу.
— А как же тогда?
— А никак. Будем дружно худеть.
— Ты и так больше на скелет похожа. И вообще, еда необходима для поддержания жизнедеятельности организма.
— Ничего, переживем. — Я, наконец, покончила с волосами и достала карту местности. — Отлично. Неподалеку есть деревенька Пригорочка. Там и купим чего-нибудь перекусить.
— А котелок?
— Спишем на непредвиденные расходы.
— Я хотел как лучше, — вздохнул Тёрн.
— А вышло как лучше не надо. Ладно, давай я посмотрю твои ранения, и отправимся навстречу нашему завтраку.
Тёрн послушно снял рубашку. Рана на плече уже заживала, как, впрочем, и на руке. Выглядели они так, словно им был не день, а двадцать дней.
— Действительно отличная регенерация. Еще дня три — и от ран и воспоминания не останется. Думаю, к дракону на ужин ты попадешь вполне здоровым.
— Куда мы все-таки едем? Если уж речь зашла о драконах?
— Узнаешь, когда доберемся, — осадила я его. — И можешь даже не обижаться. Сам напросился. Характер у меня отвратительный, настроение меняется примерно раз в пятнадцать минут, а вредность, любопытство и любовь к неприятностям у меня наследственные, наверное, от далеких предков-казаков. Может, все-таки передумаешь, и отвалишь?
— После того, как ты нарисовала портрет женщины моей мечты? Ни за что!
— Тьфу.
Задерживаться мы не стали. Выкинули котелок в кусты, затоптали костер, засыпали его землей и отправились на северо-запад. Сейчас Его Величество Деркаан, чтоб ему пусто, солоно и с утра овсянку жрать, стягивал все войска к границе с Элварионом. К сожалению, наш Универ находился именно на территории его клятого королевства. Учитель переправил нас к Стеллару, надеясь, что мы избежим, встречи с ополчением, и нам почти это удалось. Если не считать несчастного случая с Тёрном. В деревню мы так и не приехали, потому что около полудня нам попался маленький придорожный трактир.
— День добрый, хозяин. Пожрать есть? — поздоровалась я.
— Деньги есть?
— А то! — Я подбросила в воздухе золотой и подмигнула трактирщику.
— Есть баранья нога с хреном, вареный картофель, рыба жаренная, хлеб свежий, пиво, пряники.
Я оглянулась на своих спутников.
— Тащи всего и побольше. Без денег не оставим. И не вздумай пиво водой разбавлять! Мигом просеку и голову к заднице приставлю!
Трактирщик словно растворился в воздухе.
Пища оказалась не из лучших. Баранья нога была еще ничего, но рыба явно не слишком свежая, картошка холодная, а пряниками можно было спокойно забивать гвозди. С другой стороны, чем я только не питалась за пять дней до стипендии! Сожрем, не отравимся. Кан явно был того же мнения. Тёрн кривился, но ел. И это было странно. Элвары, насколько я читала, неприхотливы в еде. Или Тёрн просто привык к лучшей пище? Хотя откуда я знаю, что они едят? Может у них врожденная любовь к сырому мясу или цветочной пыльце? Аппетит я утолила быстро, но теперь у меня проснулось любопытство.
— Тёрн, а кто ты такой? Как ты оказался здесь?
Тёрн нахмурился.
— Дело в том, что я был послом Элвариона в столице. И когда началась вся эта заварушка, мы быстро собрались и слиняли, не прощаясь. Деркаан, похоже, обиделся и отправил за нами полсотни человек, чтобы напомнить нам о вежливости. Если бы не вы...
— Тебя уже учили бы вежливости в Смертном Лесу, или где там еще. — Фыркнул Кан. Я покосилась на него. Одно из моих жизненных правил — не издеваться над чужой религией. Каждое существо имеет право на глупые поступки. Ну и на веру в бога тоже. Лично я — атеистка, но я не прошу всех придерживаться моей точки зрения. Могу пройтись по чужой религии, не снимая сапог, но только нечаянно. И потом обязательно извинюсь. Я уже хотела одернуть приятеля, но Тёрн и сам о себе позаботился. Он смерил, Кана таким насмешливым взглядом, что я даже позавидовала. Мне до такого взора еще тренироваться и тренироваться.
— Элваров учат многому. — Сухо произнес он. — И вежливости — в первую очередь. К сожалению, к некоторым людям это не относится.
Кан надулся, чтобы ответить дерзостью, но я уже вмешалась.
— Прекратите оба! Петухи бойцовые!
— Извини, — опустил глаза Кан.
— Такой уж у меня характер, — покаянно вздохнул Тёрн.
Я глубоко вздохнула. Ох, что же будет! С этими двумя задирами мне будет не просто весело! Мне будет весело до сумасшествия!
— Если бы ты знала, что мы постоянно будем ссориться, ты бы бросила меня без помощи? — угадал мои мысли Тёрн.
Черт бы побрал мою правдивость!
— Не бросила бы. Это было бы слишком подло.
— Это было бы очень по-человечески.
— А моя подруга думает, что элвары воруют детей, чтобы сперва выпить из них всю кровь, а потом сварить и съесть, — не осталась я в долгу. — Интересно, а что вы думаете о людях?
— А ты что думаешь? — не обратил внимания на мой выпад элвар.
— А мне все равно. Меня это не касается.
— А если бы касалось?
Я сузила глаза. Отличное слово — "если".
— Если бы какая-нибудь сволочь попробовала похитить моего ребенка, я бы весь ваш мир разобрала на запчасти, не особо разбираясь, кто прав, а кто виноват. Но, — добавила я, немного подумав, — если бы я успела хоть немного остыть, я ограничилась бы поголовным уничтожением похитителей, всех их родных и друзей. Всего лишь.
Тёрн смотрел с явным недоверием.
— Лучше поверь, — ухмыльнулся Кан. — Ёлка умна, изобретательна и очень мстительна. И никогда не повторяется в своем мщении.
— Вы, правда, воруете детей? — поспешила я с вопросом. Разговоров о своих проделках я не любила. И просто не переносила, когда меня хвалили в лицо.
— Не воруем. У нас своих детей хватает. И потом — зачем? Зачем нам воровать детей? Для еды? Но в нас треть эльфийской крови! И она полностью нейтрализовала вредные качества крови вампиров и оборотней. Нам не нужны ни человеческая кровь, ни человеческое мясо.
— Жаль, что люди никак не могут в это поверить.
— А ты бы поверила? Будь ты не ведьмой, а обычной деревенской жительницей, которая дальше своего огорода и носа не высовывала?
— Не поверила бы. Дети-то пропадают!
— Мало ли что может случиться с этими малолетними чудовищами. Тех же волков еще никто не отменял! И омуты! И болота!
— Не любишь детей?
— Уж прости — не люблю! Мелкие чудовища! И иначе тут никак не скажешь.
— Ну почему же! Дети — это цветы жизни на могиле своих родителей.
— Странно слышать такое от женщины.
Я пожала плечами. Все ведьмы взрослеют рано, а стареют поздно. Но мне и взрослеть не очень хотелось. В мире техники я уже прикидывала бы за кого мне выйти замуж, но теперь... Когда знаешь, что жить тебе от пятисот до тысячи лет, а то и больше, и все это время ты можешь оставаться молодой и красивой, а детей рожать только по своему желанию, становишься, ну очень разборчива. Смешно сказать, мне двадцать шесть лет, а я еще ни с кем, ни разу. Но мне и не хотелось. Проклятая привычка — видеть в мужчинах только друзей. Но мне пока и не нужна любовь. С зачетами бы покончить.
— Не вижу ничего странного. Лет через двести-триста рожу ребенка или двух, и отдам их в Магический Универ. Пусть директор мучается с моим потомством. Но не раньше.
— А чем ты собираешься заниматься эти триста лет?
— Не знаю. Буду путешествовать, колдовать... Вот кстати о путешествии! Надо что-то делать с тобой, а то все погибнем.
— В смысле?
— И без смысла. Тёрн, в тебе элвара только слепой не распознает! А, распознав, бросится отрывать тебе голову. Мы будем тебя защищать, и в итоге получим три трупа. Трактирщика — и того гипнотизировать приходится! Хорошо хоть больше никого здесь нет! А то бы я вконец окосела!
— И как ты собираешься решить эту проблему?
Я насмешливо улыбнулась.
— Купим тебе плащ с капюшоном, и будем врать всем, что ты чудовищно обезображен. Сил на гипноз у нас с Каном хватит. А если придется заезжать в деревни, перевяжем тебя бинтами и будем всем говорить, что ты тяжело ранен в голову и рана до сих пор не зажила. Только тебе придется следить за собой и не улыбаться.
— Я уж испугался, что ты мне предложишь вырвать клыки, — улыбнулся элвар. — И обрезать уши.
— Я не такая садистка. Кан, сходи, попроси мне молока, если есть, пожалуйста.
Кан послушно пошел выполнять мою просьбу, а я воспользовалась его отсутствием, чтобы задать давно интересующий меня вопрос:
— Кстати, Тёрн, а зачем тебе клыки? Вы же не пьете кровь?
Видно было, что элвару не хочется отвечать на этот вопрос.
— Я не настаиваю на ответе. Не желаешь — не говори.
— Пообещай мне хранить мои слова в тайне. — Он оглянулся на Кана, словно боясь, что его услышат.
— Клянусь, — честно сказала я. Кан о чем-то говорил с хозяином.
— Иногда мы все-таки пьем кровь. Это не обязательное условие нашего существования, как у вампиров, но это вложено в нас нашими создателями. Если элвар смертельно ранен, у него все равно остается один шанс. Если его тело не сожгли, сразу после захода солнца оно перевоплощается в летучую мышь. Во вторую форму вампира. И эта мышь должна до утра найти человека, опять стать элваром и напиться человеческой крови. Это восстановит силы и элвар выживет. Хотя и будет долго болеть.
— Прости, — покаянно сказала я. — Если бы я знала, я никогда бы не спросила.
— Но ты будешь молчать. — Тёрн не спрашивал, а утверждал.
— Буду. А почему ты тогда бросил своих друзей?
— Они справятся без меня. И вообще, в такой ситуации элвар и у своего брата может всю кровь высосать. Поэтому я и торопился убраться куда подальше.
— Твое молоко, Ёлка, — Кан поставил передо мной кружку. Я залпом выпила ее и кивнула.
— Ребята, вы как, наелись? Тогда давайте закупим у трактирщика все, что нам нужно, и свалим отсюда. У нас еще очень долгая дорога.
Мы ехали проселочными дорогами, иногда полями, сверяясь с картой и солнцем, срезая путь где только могли и, прячась от отрядов Деркаана. Пару раз встречи избежать не удалось, и я просто вымоталась, гипнотизируя пятнадцать человек одновременно. Кан помогал мне, но он никогда не был силен в гипнозе. Но все когда-нибудь кончается. К вечеру третьего дня мы доехали до деревеньки, лежащей у подножия драконьих гор. Драконьи горы — это неофициальное название. На всех картах они обозначены, как "Хребет оборотней", но какие там фиг оборотни? Оборотни давно уже со всеми удобствами расселились между людей, а отдельные националисты приватизировали кусок земли между Лесом Друидов и Мысом Вольных Людей и основали там государство Вилларон. Почему Вилларон? Черт их разберет. Говорят, что это в честь некоего Дорна д'Виллар, но что этот конкретный оборотень сделал, я, так до сих пор и не раскопала. Остается только ждать лекций по истории мира магии. А историю мы проходим очень медленно. Примерно по десять тысяч лет за один курс. И проходим ее, простите, через задницу. Вот что вы видите, открывая учебник истории для пятого класса? Правильно! Рисунки черепков, и веселенькую надпись типа: "Сначала был первобытный человек...". Что делаем мы? Мы проходим историю наоборот. Сперва мы изучаем, что было в конкретном 156-ом тысячелетии, потом переключаемся на 155-ое, 154-ое, 153-е, и.т.д., и.т.п... И так, по десять тысячелетий, на каждом курсе. То есть с первого по шестой курс берется по одиннадцать тысячелетий, а потом только по десять. Учителя, видите ли, считали, что не зная настоящего ты не поймешь и прошлого. Так что я сейчас прохожу (156 — 55 = 101) сто первое тысячелетие. И до истории о создании элваров мне еще, как от драконьих гор до Америки. Но черт с ней, с Америкой. Эта маленькая, всего на двадцать дворов деревушка, которую и на карте-то можно было найти только с микроскопом, была для меня привлекательнее Нью-Йорка, Лондона и Парижа, вместе взятых. Здесь нам предстояло разжиться каким-нибудь транспортом для передвижения по горам, и отправиться на помощь оборотням королевской крови.
И вот, въезжаем мы в деревню. Я, как всегда, с веселой улыбкой до ушей, Кан, как всегда, грустный, он вообще резко погрустнел после спасения элвара, Тёрн неясно в каком настроении, потому как забинтован не хуже Уэллсовского человека-невидимки, так что наружу торчат только глаза и кончик носа. Есть он, во избежание всяких случайностей, будет только у себя в комнате.
— Где-то здесь должен быть трактир с лирическим названием... — протянула я.
— Вон он, твой "Драконий хвост", — указал элвар.
Я нахмурилась. Что-то было не так. Но что? Все это время меня не покидало чувство, которое я называла "камешек в ботинке". Какое-то умственное неудобство. И началось оно с того дня, как мы подобрали на свою шею этого элвара. Да и вообще, с ним одни неудобства. Кан на него постоянно фыркает, Тёрн огрызается. По теории и практике гипноза я могу уже не только зачет, но и экзамен сдать. Хотя это-то очень кстати, мне его как раз сдавать этой осенью. А одежда? Самого элвара мы кое-как спасли, но его одежду спасти не удалось. Тёрн наотрез отказался ходить в своей старой одежде. Дескать, она в крови и с дырками. Я предложила ему постирать рубашку в ручье, а потом зашить. Зря, наверное. Могла бы и сама постирать. Все равно дело кончилось тем, что рубашку Тёрн утопил. Наши с Каном вещи на него вообще не подошли. Кан ниже его на голову и шире в плечах, а про меня и говорить нечего. Пришлось купить в деревне несколько рубашек, но тут выяснилось, что шить никто из нас не умеет. А перешить, эти чертовы рубашки было необходимо. На лицо элвары действительно не слишком отличаются от людей, но не на спину. Видите ли, создатели элваров решили сохранить им обалденные вампирьи крылья. У Тёрна они были, как у хорошего птеродактиля — до трех метров в размахе. В сложенном состоянии они могли спрятаться под плащом, но человеческие рубашки на крылья не рассчитаны. Спрашивается, кто в итоге должен был перешивать эту чертову рубашку? Парни твердо решили, что я. Я предложила им бросить жребий. Я же человек из мира техники! Мой потолок — это художественная штопка вкривь и вкось, пришивание пуговиц намертво и распарывание швов вместе с тканью. Не спорю, я могла бы научиться и шить, и вязать, но у меня никогда не хватало терпения на всю эту, простите, тягомотину. Как-то раз я действительно начала вязать шарф. Меня хватило ровно на тридцать рядов, потом я посмотрела на них беспристрастным взором судьи, ужаснулась и закинула жуткое творение на антресоли вместе со спицами. В чем я честно и призналась. Тёрн спросил, где меня воспитывали, что я даже шить не умею? Я объяснила ему, что одежду всегда покупала готовой, а всему виной его крылья. И вообще, навязался на нашу голову один такой... Слово за слово, вопль за вопль, ругательство за ругательство... Словарный запас я пополнила преизрядно, а Кан с элваром чуть друг друга не поубивали, но толку-то с того!? Как вы думаете, кому в итоге пришлось заниматься шитьем? Исколов все пальцы, запутавшись в нитках и изругав элваров на чем свет стоит, я проделала в рубашке два разреза и пришила к ним чехлы для крыльев, согласно заказу элвара. Вышло отвратительно, но у Тёрна просто не было выбора. Пришлось поблагодарить и одеть. И вовсе нечего было при этом такие рожи корчить. Магов за шитье не сажают. У нас, научно выражаясь, другие функции в этой нелегкой жизни. Вот!
