Ускользающий мир.

— Кто. Ты. Такой? — Раздельно произнесла Женя.

— Ты действительно хочешь знать? — Просто поинтересовался он, подняв одну бровь.

— Нет. Совсем не хочу. — Отрезала девушка и, схватив сумочку, выскочила на проезжую часть, уже торопясь к пешеходному переходу в сторону метро, обозначенного ярко-красной светящейся буквой.

— Женя!!! — Выбравшись из машины, позвал Люк. Неожиданно потребность остановить ее пе-рехлестнула даже злость.

Она обернулась и отрицательно покачала головой:

— И еще я не уверена, что хочу тебя сейчас видеть.

Люк чертыхнулся, следя за ее худенькой фигуркой, торопящейся пересечь дорогу на зеленый свет. Женя забыла в чужой угнанной машине пакеты с покупками.

Люкка быстро забрал у Оскара сверток для Руты, и скоренько отбыл, пока в городе не нача-лась шумиха. Сейчас поездка вышла даже на руку. Он ничего не оставлял в Городе, единственный человечек, о котором он сейчас беспокоился, находился в другой параллели. Далеко от замесив-шейся грязи. В безопасности.

Люк остановил автомобиль перед полуразрушенным домом, откуда несколько дней назад впервые попал в квартиру Жени. Мужчина разглядывал пустые глазницы окон с разбитыми стек-лами, провал входа без двери и с вывернутыми петлями, ступени, поднимавшиеся на второй этаж, и тихо сходил с ума.

Ночь блестела звездами, под обрывом переливался огнями город. Кажется, Люк стоял здесь уже несколько часов. Он вышел из машины, резко и громко хлопнув дверью, и направился к мерт-вому подъезду.

ЕВГЕНИЯ

Я провела отличный, очень насыщенный день — выпила очередную банку кофе на кухне и, зачадив всю квартиру, спалила в пепельнице целую пачку ментоловых сигарет, ведь после прогулки с Люком даже от незажженной папиросы, засунутой в рот, меня выворачивало наизнанку.

В квартире стояла грустная пустота, ничего не могло нарушить ее: ни стук соседей сверху, ни смутные голоса, доносившиеся из-за стены. Я вслушивалась в тишину и ждала шагов. Сумерки затопляли комнату, холод пробирался под одежду, студил покрывало на постели. А потом вдруг полились слезы. В один момент, такие же горькие, как мой страх. Мне казалось, что в груди образовалась большая рана, и она не давала дышать. Прикусив губу, чтобы не завыть в голос, я всхлипывала, уткнувшись в подушку, и не могла остановить проклятую боль, заставить ее исчезнуть хотя бы на мгновение. Я не боялась его, я боялась, что Люк больше никогда не придет.

От долгих слез меня накрыл густой черный сон, где бесконечная бездна разверзлась под но-гами, утягивая все дальше вниз. Дернувшись, я открыла глаза.

Темнота скрыла предметы, только горели зеленоватые огни цифр на электронном будильни-ке. Люкка сидел в кресле, сложив руки на груди, и, не отрываясь, следил за мной. Неожиданно к горлу подскочил ком, меня затрясло. Я боялась произнести хотя бы слово, чтобы не спугнуть ноч-ное наваждение.

Люк заговорил тихо, и его голос звучал чужим и холодным:

— Я тот самый плохой парень из твоего романа, от которого нужно держаться как можно дальше. Я живу в мире гораздо больше жестоком, нежели твой. Кто-то там считает меня злом.

Я настороженно села, уставившись на него, и не узнавала его лица.

— Я убивал, если ты хочешь спросить об этом, — снова заговорил он. — И мне наплевать. Я це-ню только свою жизнь, если ты хочешь узнать это.

— Я не верю тебе, — прошептали мои губы помимо моей воли.

— Ты слишком молода и невинна, чтобы понять мой мир.

— Тогда покажи мне его, — к собственному ужасу я услышала в своих словах жалкую попытку быть великодушной, и от этого стало противно.

Люк встал, кресло тихо скрипнуло. Он возвышался посреди моей комнатки и действительно выглядел пришельцем с другого света. Когда он скрылся в прихожей, то я заторопилась за ним.

— Накинь что-нибудь теплое, там холодно. — Ровным голосом посоветовал Люк и вышел в подъезд.

Не включая света, я натянула на ноги летние балетки, сорвала с вешалки куртку, и выскочила в подъезд. Люк стоял у дверей гудящего лифта и даже не оглянулся, когда я трясущимися руками пыталась провернуть в заедающем замке ключ.

Мы спускались вниз в тесной сумрачной кабине так близко друг к другу, что я ощущала запах его одеколона и боялась поднять голову, чтобы не пересечься с безразличным взглядом. Сердце обливалось кровью, а на глаза снова навернулись слезы. Не удержавшись, я шмыгнула носом и незаметно вытерла соленую каплю, пробежавшую по щеке. Казалось, Люк ничего не замечал, а может, не хотел видеть.

У железной входной двери он, молча, взял меня за руку, крепко сжав ладонь. Его пальцы бы-ли холоднее льда, как у мертвого.

— Не боишься? — Насмешливо поинтересовался он.

Я судорожно замотала головой, рассматривая пыльные плитки пола.

— Ну, хорошо.

Он толкнул дверь, и сделал шаг вперед. Показалось, словно легкие раздирают на тысячи час-тей. Воздух превратился в густой кисель, засасывающий тело и не позволявший двигаться. От ужаса я зажмурилась, чувствуя только ледяную ладонь Люка. Потом он с силой потянул меня за собой, помогая выбраться из невидимой топи, и в лицо мне неожиданно пахнуло ароматом поздней осени, дождем и мокрыми листьями.

Я стояла во тьме в дверях полуразрушенного дома. Недалеко, на обочине разбитой дороги, темнел силуэт знакомого автомобиля Люка. Ночное небо давило на голову, а крупные звезды све-тились так близко, что, казалось, их можно достать рукой. Вдалеке, под обрывом, блестел милли-ардами светляков город, выглядевший лишь неровной кляксой, плеснувшей на черный лесной массив.

Люк отпустил меня и отошел подальше, словно не хотел больше прикасаться ко мне. Он ос-тановился почти у пропасти и разглядывал невидимую точку на горизонте, спрятав руки в карма-ны.

Здесь уже наступила середина осени. Даже в куртке холодный ветер пробирал до косточек, трепал длинные волосы. Ноги в летних туфельках превратились в ледышки, меня хорошенько за-трясло. Люк же, одетый в тонкий черный свитер, похоже, не чувствовал холода. Стояла необыкно-венная тишина.

— Как тебе мой мир? — Его голос по-прежнему звучал безразлично, отчего у меня болезненно сжалось сердце. Я промолчала, позволяя ему высказаться.

— Как видишь, в нем холодно. Поверь мне на слово, здесь очень редки солнечные дни, вокруг одни леса и толпы одиноких потерянных людей.

— И ты? Ты тоже одинок? — Скривила я губы, не в силах пошевелиться.

Он не посчитал нужным отвечать.

Это противоречило любым законам физики, но меня неожиданно бросило в жар. Я молчала, не зная, что добавить к его словам и, понимая, если он сейчас повернется, сделает шаг, вернет меня обратно в мою пустую квартиру, то я больше никогда его не увижу.

Когда я стягивала с себя куртку, оставаясь только в тоненькой майке, меня трясло уже от нервного напряжения. Сделав несколько осторожных шагов на носочках по жидкой грязи, я оста-новилась рядом с Люком. Отсюда прекрасно просматривались иллюминация города и пропасть под обрывом.

— А если мне нравится в твоем мире? — С вызовом спросила я. — Никто не пытался в нем ос-таться?

— Отчего же, некоторые. — Хмыкнул Люк. — Но очень быстро сдавались.

— Почему?

— Посмотри вокруг, Женя. Этот мир пугает, он смертелен.

Все. Теперь точно конец! Если он заговорит, — тут же решила я, — то поставит жирную точку.

Мне же было совершенно наплевать, кто он, из какого мира. Да, будь он даже инопланетяни-ном, все равно моих чувств уже не изменишь.

Наверное, только подобная мысль могла подтолкнуть меня на безумство. Я легко подошла к краю пропасти, резко повернулась к ней спиной, ощущая каждой клеточкой тела километры чер-ной пустоты внизу, и глянула в прекрасное бесстрастное лицо Люка. В его темных глазах не было ничего, они казались совсем пустыми.

— А если мне не страшно? — Усмехнулась я, делая еще один крошечный шажок к краю. От страха язык еле шевелился, пропасть дышала в спину ледяным холодом.

— Женя, вернись обратно, — спокойно посоветовал мне Люк, даже не шелохнувшись.

— А если я не боюсь погибнуть в этом твоем мире? — Я расставила руки, глядя на него и балансируя на носочках.

Оставалась надежда, что Люк не распознает во мне едва сдерживаемого животного ужаса. Я страстно надеялась, что он прямо сейчас остановит мое сумасбродство.

Но вместо этого он только пожал плечами:

— Тогда чего же ты медлишь?

Мстительная улыбка искривила мои губы. Я сама не поверила, что совершила подобное: про-сто наклонилась назад, уже чувствуя, как сваливаюсь в бездну. Он поймал меня ровно через один удар сердца. Со всего маху я ткнулась в его твердую грудь и до темных кругов перед глазами уда-рилась замерзшим носом. Его руки горели, тело было жарким

— Я думала, что ты позволишь мне упасть! — Пробормотала я, тая, как весенний снег, от сладо-сти и счастья.

Сейчас, лежа рядом с Люком, я чувствовала настоящее спокойствие. Темноту разряжал свет, падающий от окна, и раскрашивал пол кружевной тенью от узора на занавеске. Предметы в ночной комнате казались нереальными. Горячие пальцы Люка медленно поглаживали мою обнаженную спину, останавливаясь на каждом выпирающем позвонке. Он смотрел в потолок невидящим взглядом, а потом вдруг задал вопрос, от которого я почувствовала, как щеки заливает румянцем:

— Почему я?

— Что ты?

— Почему ты выбрала меня? Ведь, наверняка, были и другие и мужчины, но ты выбрала меня.

Я хмыкнула:

— Были. Но, может быть, я специально дожилась самого красивого.

— Так все дело в смазливой физиономии? — Кажется, в его интонации просквозило разочаро-вание. Вероятно, он самодовольно ожидал, что я брошусь описывать его исключительность.

— Знаешь, — я старательно сдерживала широкую улыбку, — ведь невинность — это очень дорогая штука, нужно хорошо продумать, прежде чем кому-то ее вручить. Это товар, который можно про-дать только один раз.

— Очень образно, — усмехнулся он. — Ты считаешь, что совершила удачную сделку?

Я с деланным легкомыслием махнула рукой:

— Скажем, что я не самый плохой предприниматель.

— Отлично, — обиженно буркнул Люкка, прикрыв глаза рукой.

На запястье, обмотанным шнурком, болтался уже знакомый медальон.

— Что это?

Люкка вопросительно посмотрел на меня, я тронула кругляш. Тот оказался обжигающе хо-лодным.

— Это ловец энергии. Резервуар, батарейка. В моем мире люди не вырабатывают энергию, они ее только потребляют и подпитывают способности. Чем слабее собственные силы, тем крупнее носят ловушку, — терпеливо пояснил он.

— Твоя способность — лечить людей? — я вспомнила, как пыталась закурить намедни, но меня перекосило от отвращения.

— Забирать жизнь, — помолчав, поправил Люкка. — Я давно перестал ее дарить.

— Ты прав, наверное, забирать проще, чем давать, — задумчиво произнесла я. — Ты можешь ме-ня вылечить обратно? Мне очень нравилось курить, а ты у меня отобрал последнюю радость в жизни.

— Не стоит — это убивает тебя! Поверь, я чувствую — у тебя было не проходящее воспаление легких, и намечался бронхит. — Оповестил он меня, как на приеме у доктора, и щелкнул по носу.

— Да, тяжело ждать признаний в любви, когда мужчина догадывается о твоих болячках, — раз-очаровано протянула я и села, глядя в его улыбающееся лицо.

— Расскажи, как ты попал ко мне в квартиру?

Люк поморщился:

— Меня ранили, как понимаешь. Стычка произошла как раз рядом с домом... — Он запнулся, не желая вдаваться долгие объяснения. — В общем, ты единственная в подъезде забываешь запираться на ночь.

— Ну, ладно забрался в квартиру!— Возмутилась я. — А какого черта ты забрался в мою по-стель? Ты напугал меня до полусмерти.

— Сначала я упал на твои туфли в прихожей, но ты оказалась такой нетрезвой, что не услыша-ла грохота, — издеваясь, признался Люкка, — а потом, когда добрался до комнаты, то просто не уви-дел тебя на кровати.

— Тебя ранили те люди из торгового центра, которые за нами сегодня гнались?

Его лицо неожиданно посерьезнело.

— Мы не будем говорить на эту тему, — перебил он меня. — Для меня важно, что ты в безопас-ности. Они ничего не узнали про тебя. Они глупы и решили, что я просто взял заложницу. Эти люди к тебе никогда не придут и не сделают тебе ничего дурного. Так что не бойся и не морочь себе голову.

— Понятно, — тут же согласилась я, боясь только одного — Люкка разозлиться и уйдет.

Мне все равно, кто пытался нас убить, самое главное, что мы все-таки выжили.

— Медальон красивый, — вздохнула я, рассматривая красные отблески на светящемся в темноте металле.

Люк внимательно посмотрел на меня, а потом быстро распутал на шнурке ловца узелок. Он намотал длинную кожаную веревочку с кулоном мне на руку, и я почувствовала, как кожу стало покалывать. Мужчина обхватил мое запястье пальцами и тихо произнес:

— Теперь ты будешь моим ловцом.

В следующее мгновение я прижалась к Люку всем телом...

Я открыла глаза от яркого солнечного света и чувствовала невероятное счастье внутри. Оно затопило меня с головой, сладкой волной поднималось из живота. Я повернулась, но поняла, что соседняя подушка пуста, и тут же резко села, часто моргая.

Сердце сжалось, живот свело судорогой. Я рассматривала раздуваемую сквозняком занавес-ку, потом растерянно посмотрела на черный шнурок у себя на запястье и маленький круглый ме-дальон, который словно говорил — ночное наваждение — не сон!

Вскочив на кровати, я оглядела комнату. Никаких следов того, что в прошлую ночь Люк приходил ко мне. Ничего. Не осталось даже запаха, словно он забрал его вместе с собой. И в ту черную минуту мне стало ясно, что я больше никогда его не увижу.

Глаз кольнуло, и по щеке скатилась одинокая слеза, задержалась на подбородке, а потом лужицей шлепнулась на простыню. Боль еще не пришла, пока в голове только укладывалась в ровные стопки страшная правда.

Но...

Как пусто стало в моем доме.

Как холодно стало в моем мире.

Без него. Дорогие мои читатели! Вы ознакомились с первой частью романа "Ускользающий мир", и надеюсь, что он вам понравился.