Ускользающий мир.

Девушка быстро облизнула губы и, стараясь не смотреть на Люкку, снова подняла голову к судейскому балкону:

— Люкка Романов напал на наш картеж. На моих глазах он пытался убить человека, хранителя, сопровождавшего меня. Потом он взял меня в заложницы.

— Он вам угрожал? — Уже второй раз повторил этот вопрос Судья.

— Да, — твердо и убежденно произнесла Ия.

Она услышала, как Люкка фыркнул, и на ее щеках загорелся лихорадочный румянец. Зал за-волновался.

— Ваша честь, — перебил ее Люкка, — этот человек, — он указал на застывшего Главу отряда До-куку, — напал на меня, когда у меня сломалась машина. Мне пришлось защищаться. Я думаю, что энергетические следы уже сняты и могут служить лучшим доказательством того, что у меня дей-ствительно произошла поломка автомобиля, скорее всего, перегорел волновой движок. Да это правда, что я сделал вид, будто взял в заложницы сею милую девицу. — Он кивнул в сторону Ии. — Но и это являлось актом самозащиты. Девушке ничего не угрожало.

Его лицо оставалось беспристрастным, а голос спокойным. Он говорил с легкой полуулыб-кой, словно обращаясь не к Судьям, а к несмышленым детям.

Феликс видел, как бледное доселе лицо Ии с бессонными синяками под глазами стало пунцо-вым.

— Как можно сделать вид, что ты взял меня в заложницы?! — Вскрикнула она Люкке.

Тот как будто удивленно оглянулся к ней.

— Ты пытался убить меня! — Обвинила она мужчину, ткнув в него трясущимся пальцем.

Люкка поднял правую бровь и только хмыкнул:

— Ваша честь, — он поднял голову, — не знаю, упоминала ли моя милая подруга, что это она бу-квально воткнула в мой бок энергетическую призму? — Зеваки заволновались.

Журналисты вдохновенно строчили в блокнотах, готовясь выпустить на первые полосы сен-сацию: "Те, кто защищает пункты свода законов — на самом деле попирают их!"

— Я защищалась! — Заорала Ия, и по ее лицу потекли слезы.

— Ты защищала то, что перевозила на себе, — Люкка пригвоздил девушку холодным взглядом.

Зал охнул, судьи переглянулись, Феликс выругался, а Анатоль прикрыл глаза.

Судья ожесточенно стучал молотком, пытаясь успокоить зал. Пришлось остановить заседание на десять минут, пока откачают отца Ии, схватившегося за сердце, и выведут из зала особенно ре-тивых крикунов.

После воцарения порядка, допрос продолжился:

— Что вы перевозили? — Потребовал ответа Судья.

Феликс нервно забарабанил пяткой по полу.

Ия в предобморочном состоянии открыла рот. Она приготовилась совершить бессмысленный акт самоуничтожения — солгать. Любое слово, произнесенное в этом зале, не подкрепленное лич-ной убежденностью различалось Судьями, как фальшивая нота в стройном хоре певцов.

— Безделицу, ваша честь, — ответил Люкка за девушку.

Он повернулся к Анатолю и с широкой змеиной улыбкой спросил:

— Отчего только она оказалась такой важной для хранителей?

Феликс буквально физически ощутил перекрещенные на них с Анатолем взгляды.

— Твою мать... — вздохнул он.

— Мы просим оставить все, что не относится к делу, — отрезал Судья помоложе. — Суд удаляет-ся на совещание.

Когда фигуры в красных мантиях скрылись, то над головами поднялся шум и гвалт.

— Мы, кажется, попали, — пробормотал едва слышно Феликс. — Этот подонок почуял, что на-клевывается большое дело. Он теперь вцепится нам в глотки, а у нас времени в обрез.

Анатоль молчал и следил за Люккой, спокойно беседовавшим по мобильному телефону и не сводившим взгляда с нервничающей вышагивающей взад-вперед Ии.

Судьи вернулись очень быстро. Зал затаил дыхание, нервное напряжение вцепилось в глотки всех участников процесса, нависло под высоким куполообразным потолком и давило на головы. Встал самый молодой вершитель закона и юным, звонким, только-только ломающимся голосом зачитал приговор:

— Проанализировав показания и прочитав отчет о силовых линиях, Суд постановил. За развя-зывание боя в ночь на девятнадцатое октября две тысячи восьмого года и попрания пяти пунктов свода законов приговариваем Докуку Просфировича Клепакова и Ию Эдуардовну Норманову к исключению из рядов хранителей без возможности восстановления в должности. Приписываем сдать разрешение на ношение призм. За поддержание столкновения, а так же учитывая факт двух судебный разбирательств, приписываем Люкку Романову при первом нарушении свода законов перекрыть энергетический поток.

"Что приведет к тихой смерти в течение двадцати четырех часов", — продолжил про себя Фе-ликс.

— Приговор зачитан и подлежит обжалованию лишь в случае изменения показаний одной из сторон. — Судья хлопнул папкой в звенящей тишине.

На лице Лукки не дрогнул ни единый мускул. Ия побледнела, приложив ладошку к посинев-шим губам. Докука, Глава отряда телохранителей, схватившись за сердце, тяжело пошатываясь, добрался до скамьи и упал на нее, ощущая настоящее облегчение.

Анатоль улыбнулся, становясь похожим на акулу:

— Ты со своими пессимистичными настроениями меня хочешь выбить меня из колеи.

— Чему радоваться? — Буркнул Феликс. — Указатель-то все равно у мерзавца Люкки.

ЛЮККА

Он быстро шел по коридору Суда. Он, в общем-то, ожидал нечто подобное. Ему практически выписали путевку на тот свет.

— Стой! — Услышал он пронзительный женский голос и резко обернулся.

За ним буквально бежала Ия, стуча высокими каблуками. Ее лицо казалось сосредоточенным и покрасневшим от злости.

— Ты подонок! — Заорала он, ткнув в него пальцем.

Бедняжку трясло от возмущения.

— Как можно сделать вид, что ты взял меня в заложницы?! Ты пытался меня убить! — Бук-вально выплюнула она обвинения.

Ее глаза покраснели от непролитых слез. Люкка усмехнулся и засунул руки в карманы.

— Я не умею пытаться. Собственно, поэтому ты жива.

Девушка опешила, открыв рот. По щеке пробежала черная от туши для ресниц мокрая дорож-ка, под глазом появился темный неряшливый след. Вокруг скандаливших уже стали собираться зеваки, щелкнул затвор фотоаппарата. Девушка и мужчина смотрели друг на друга, не моргая и не шевелясь.

— Я тебя ненавижу! — Прошептала она, сглотнув. — Слышишь, ты, чудовище?! Я ненавижу те-бя!

— Я, пожалуй, переживу, — пожал плечами Люкка и развернулся, уже подвигая плечом толпя-щийся в коридоре народ и с замиранием сердца вслушивающийся в каждый звук разговора.

— Ты разрушил мою жизнь! — Взвизгнула она, схватив его за руку и пытаясь развернуть к себе.

— Ты сама ее разрушила, — процедил Люк, отмахиваясь от нее, как от надоедливой мухи.

Девица действительно сильно раздражала его. К тому же от долго стояния, у мужчины снова заныл бок, как будто на нем все еще зияла рана, полученная, между прочим, от руки этой дамочки.

Тут она его ударила, маленькими кулачками заколотила по спине. Люк едва успел перехва-тить ее руки, чтобы налетевшая смерчем бедняжка не упала.

— Хватит! — Раздался громогласный голос.

Из толпы к ним бросился высокий мужчина, со светлыми волосами, собранными в хвост. Он оттащил девушку, и та прижалась к нему, сотрясаясь всем телом от рыданий. Его лицо показалось Люку знакомым. Он кивнул мужчине, скорее благодарный, и протиснулся сквозь плотный строй зевак на выход.

Только в машине он смог выдохнуть. По лобовому стеклу медленно стекали капли дождя, к дворнику прилип пожухлый коричневый кленовый лист. Вокруг здания Суда росло много кленов, горящих пожаром по осени. Уже зарождались сумерки, неохотно загоравшиеся тусклыми уличными огнями. От серости вокруг становилось как-то особенно паршиво на душе.

Люкка нажал на кнопку, заводя мотор. Тут в стекло постучались, через запотевшее окно он смог разглядеть только неясный образ. Мужчина опустил стекло, и увидел хмурившегося светло-волосого, вмешавшегося в их с Ией скандал, только тут узнавая в нем худенького мальчика-студента, с которым учились на одном академическом потоке. Похоже, в отличие от Люка, тот все-таки закончил Академию и даже стал хранителем.

— Что? — Вместо приветствия спросил Люкка.

Мужчина криво усмехнулся, наклонившись к Люку, и облокотившись на открытое окно.

— Ты меня не помнишь?

— Ты не девочка, чтобы тебя помнить, так что смутно, — хмыкнул тот в ответ.

— Феликс.

— Отлично. Отходи, тороплюсь, знаешь ли.

— Послушай, — неожиданно глаза вновь обретенного однокурсника загорелись агрессией. — Ты украл в ту ночь одну вещь. Ты знаешь, о чем я. Отдай ее мне. Сейчас же.

— Если у вас исчезла какая-то вещь, то спросите с малышки Ии.

— Отдай ее мне! — Прошипел Феликс, побледнев от гнева.

— Иначе что? — Поднял одну бровь Лука. — Ты перекроешь мне энергию, если я проеду на красный свет?

— Я уничтожу тебя...

— Странные слова для хранителя порядка и добра. — От злости у Люка потемнело в глазах.

В его голове мелькали картинки одна краше другой. Как он хватает Феликса за длинный хвост и прикладывает носом о дверь. Но за спиной Люкки стоял приговор, а вражина, как назло, являлся официальным лицом, хранителем.

— Отходи, боюсь, ноги тебе отдавлю.

— Я все равно заберу у тебя указатель! — Прошипел Феликс.

— Найди его, — хмыкнул Люкка, и его губы сложились в тонкую линию.

Через секунду он с такой силой нажал на педаль газа, что завизжали покрышки, а из-под ко-лес повалил дым. Феликс едва успел отскочить от сорвавшегося с места автомобиля, обдавшего его брызгами грязной дождевой воды из бегущего по дороге ручья.

— Ну, подожди у меня! — Прошипел он, кидаясь к своей машине.

Буквально через пять секунд он уже засовывал ключ в зажигание, бросаясь в погоню за про-тивником.

Стрелка, о которой говорил Феликс, небрежно валялась в бардачке с компакт-дисками и пер-чатками. Люк хранил ее только, как доказательство для Суда. Доказывать оказалось нечего, приго-вор ему, вероятно, подписали еще до начала слушания. Поначалу, он честно не хотел соваться в это мутное дело, оно не вызвало даже любопытства, ведь Люк и так находился в неприятностях по самый кадык. Но теперь только слепец пропустил бы мимо факт, что хранители шли на открытый конфликт из-за маленькой деревянной вещицы. Мысль изменить свой приговор с ее помощью с каждой минутой приобретала все большую привлекательность. Вопрос из несущественного мед-ленно превращался в принципиальный и насущный.

На широком проспекте Люк заметил догонявшую его седан серебристую машину, суетливо сновавшую среди автомобильного потока. Вместе они остановились на светофоре. Можно было не поворачивать головы, чтобы понять, кто сидит за рулем.

Они дожидались зеленого света, словно ретивые кони на скачках. Стоило лампочке мигнуть, как два автомобиля бешено сорвались с места, получив в награду град визгливых сигналов от едва успевшего остановиться встречного потока. Они гнали, как безумные. За окнами мелькали свето-вые пятна, смешивающиеся в единую смазанную полосу, но ни один из противников не желал ус-тупить. Впереди замаячила ярко-освещенная пасть тоннеля. Феликс гнал рядом, не уступая ни миллиметра.

Люк широко улыбнулся, влетая в тоннель на полной скорости. По капоту пробежали крохот-ные искры, машина на мгновение увязла во времени, чтобы выскочить в противоположном конце точно такого же тоннеля, но уже Индустриального мира. Через окно Люкка увидел ошарашенное выражение лица водителя соседнего внедорожника — автомобиль Люка вынырнул ниоткуда, поя-вился из воздуха с мгновенной слепящей вспышкой.

Люк нажал на педаль газа, несясь на умопомрачительной скорости, со злорадством представ-ляя гримасу Феликса, когда тот обнаружит, что остался на дороге гордой одинокой птицей. Авто-мобиль заревел и пулей ринулся вперед на красный свет.

В этом мире, в этом городе, идентичному своему параллельному собрату, только ночью появ-лялась возможность насладиться настоящим движением. Выскочив на центральную улицу, светя-щуюся огромными витринами и вывесками ночных клубов, Люк чуть замедлился. Собственно, очень вовремя.

Маленький красный автомобильчик, похожий на божью коровку, смущенно мигнув непра-вильным поворотником, стал отъезжать от обочины, медленно и неуклонно преграждая путь. Люк резко нажал на тормоз, крутанув рулем. Завизжали покрышки, огни мелькнули, слившись в сплошные полосы. С тупым толчком автомобиль остановился, повернувшись вокруг своей оси. Малолитражка испуганно притаилась, замерев на месте.

Люк чертыхнулся. От того, что он вцепился в руль, чтобы не вылететь через лобовое стекло, тот погнулся. Не хватало погибнуть по вине неумелого водителя в чужом мире! Люкка сидел, от-кинувшись на мягком сиденье, опустив руки на колени, в душе зарождалась волна гнева.

Ну, что за неудачная неделя!

Неожиданно дверь его автомобиля распахнулась, и на Люкку уставились огромные испуган-ные глаза, ярко-зеленого неестественного цвета.

— Вы живы?! — Пролепетала девица, она даже заглянула в салон.

— Твоими молитвами, — процедил он.

Неожиданно девушка замерла, а потом очень поспешно отошла на шаг. Люк видел, как она сорвалась с места и бросилась к своей машине, звонко простучав каблучками. Он непроизвольно отметил, что фигурка у девицы была очень даже ничего. Невысокая правда, но узкие джинсы очень ладно облегали длинные ножки, а коротенькая курточка открывала круглую попку.

— Ты куда собралась, подруга? — Рявкнул Люк, полный мщения, и выскочил на улицу.

Неприятно моросил холодный дождь, мокрый асфальт поблескивал в лучах искусственного света фонарей. Девица уже захлопнула дверь и теперь трясущейся рукой пыталась попасть ключом в зажигание.

— Ну, уж нет! — Процедил мужчина. — Чуть в гроб меня не вогнала, и слинять решила?!

В одно мгновение он широко открыл дверь и, схватив девицу за руку чуть повыше локтя, вы-тащил наружу.

Ее длинные каштановые волосы подхватил ветер, и мелкие капли дождя покрыли их блестя-щей пудрой. Она молчала, низко опустив голову.

— Ты хоть понимаешь, что едва не угробила меня?! — Грозно вопрошал Люк, хорошенько тряхнув девушку за плечи. Больше всего ему хотелось придушить неумеху.

Она вскинулась, снова уставившись на него, как на удава, и вдруг он узнал ее. Аккуратно подкрашенными полными ужаса глазами его рассматривала недавняя знакомая с мужским именем Евгения. Он недоверчиво развернул ее к свету. Она запомнилась ему похмельной истеричкой, не-умытой и непричесанной, с худыми ногами. Сейчас перед ним стояла миловидная особа, ухожен-ная и вкусно пахнущая смесью тонких духов и ментоловых сигарет.

И о чудо! Она выглядела испуганной.

— Ты?! — Недоверчиво переспросил он.

Отчего-то желание свернуть девице шею испарилось само собой.

— Я не видела, что ты выезжаешь, — виновато пролепетала она, прикусив блестящую от пома-ды губку, и повела плечами, стараясь освободиться от его железной хватки.

Он отпустил и, засунув руки в карманы, почувствовал необъяснимое желание расхохотаться. Сначала она его спасает, а потом пытается угробить. Разве не смешно?

— Я, правда, не хотела, — блеяла Евгения, похоже, испытывая настоящее раскаянье.

Люк качнулся на каблуках и направился к развернутому автомобилю. От этой девушки нуж-но было бежать со всех ног, пока она не покалечила его ненароком. Вдруг снова решит смазать его раны мерзко воняющей зеленой субстанцией?