Прототип бога (главы 1 - 9)

Ходок резко встрепенулся и попятился от плеши, обдирая спину об кусты. Сразу всколыхнулся внутри тот тошнотворный ужас, от которого Антаглоуф и пытался убежать. Вот оно что, ага... Полян-то много, а снилась эта. И, видимо, не первую ночь. Точно, точно — вот такое дерево ни с каким не спутаешь, его почти узлом завязало. Рядом расщепленный натрое пень, над ним раскинул ветви колючий сросток кинжальника. Раскинул, как жрец на церемонии. Торчит шип, свисает гибкая плеть дикого вьюна-скипидарника — как нож и кадило в руках.

Вот оно как выходит-то. Никуда не ушел. Позвала его поляна, и приволокло. Явился сам, сам явился!..

Под ногу подвернулся узловатый корень, Антаглоуф потерял равновесие и с размаху сунулся лицом в рыхлый хвойный перегной. Конечно, как же иначе...

— Ничего не бойся, — раздался вдруг откуда-то из-под земли тихий, изумительно нежный женский голос. И это было, пожалуй, едва ли не страшнее, чем вопли своры черных людоедов. — Слушай, запоминай и ничего не бойся...

— Не бойся?! — дурным голосом заорал Отражатель, обращаясь к чуткой пустоте. — Не бойся, да? Значит, не бойся?! И правда, чего бояться-то! Выходи, где ты там?! Не бойся, не бойся! Ничего не бойся!

Рядом тихо щелкнуло, прошелестело, и в плечо ходока вонзилось что-то крохотное, горячее и острое. Как муха впилась.

Антаглоуф глухо выругался и схватился за укушенную часть, опасливо развел пальцы — вроде так и есть, крошечный красный бугорок. Отвел от него взгляд — и обомлел: в рассветном сумраке по лысой поляне кружили десятки призрачных теней. Безмолвно переплетались в причудливом танце, разбегались, холодными пятнами размывались в слитном движении и снова сходились.

— Кто мы — тебя это волновать не должно, — продолжил неведомый голос, доносившийся, казалось, отовсюду. Тени бесконечной вереницей завертелись рядом, то появляясь, то почти исчезая на недоверчивом утреннем солнце, которое едва успело пробиться к земле. — Ты нужен нам, ты пришел сюда не просто так. Ты исполняешь заказы, приносишь вещи. Считай, что теперь мы — тоже твои заказчики. Об оплате не беспокойся. Мы спросим тебя о согласии. Если ты согласишься, то сейчас будешь волен заниматься тем, что замышлял. Но к вечеру четвертого дня, чуть раньше или чуть позже, тебя найдет наш воин. Не бойся его. Встреть это время вдали от поселений — туда он заходить не может. Если с тобой будут другие люди, воин убьет их и, возможно, тебя, так что будь осторожен. Следуй с ним сюда. Здесь мы расскажем, что делать дальше. Согласен?

В этот момент все тени разом куда-то исчезли. Антаглоуф все так же полулежал на краю плеши, и в его голове бесполезно крутилась одна дурацкая мысль: вроде бы, ему задали вопрос, но не разговаривать же с пустой поляной?

Словно отозвавшись на его замешательство, небывалые фантомы вновь заскользили между деревьев рядом с ходоком. Сейчас они лишь чуть-чуть не терялись в светлеющей полумгле утра. Как там принято с духами-то разговаривать? Эх, знал бы, что так выйдет — хоть к знахарке бы сходил, спросил. Обидятся еще, кто их знает. Как обратиться-то хотя бы?

— Э-э... Уважаемые, а если откажусь? — Отражатель попробовал в меру вежливо прояснить обстановку. Не соглашаться же с налету.

— Тогда ты просто забудешь все, что видел здесь и слышал, — проникновенно и ласково зашептал тот же девичий голос, как будто истаивая вместе с тенями. — Может быть, не только это. Впрочем, из твоей памяти пропадет, самое большее, полгода — не такой уж и великий срок, не так ли? Заставлять силой мы не станем. Но ты очень, очень, очень нужен нам. Соглашайся...

"Ох ты как, а! Полгода! Нет, спасибо, за полгода много чего случилось, забывать — совсем не след. Как раз вот Землекоп еще с прошлого похода мою долю задолжал, да и сосед занимал, пусть немного совсем, но все-таки... — пришла к Антаглоуфу до крайности стяжательская мысль. — Забуду, так эти шельмецы никогда не напомнят сами..."

— Мы щедро тебя наградим, если дашь тот ответ, который мы ждем... — зашелестела незримая собеседница. — Ты больше никогда ни в чем не будешь нуждаться... Сможешь жить так, как хочется, а не как приходится. Ты так нам нужен... Если бы ты только знал.

"А, да демоны с ней и все Подземелье, что я теряю? Соглашусь — и здравствуйте, срединные земли. Если, конечно, не обманут призраки. Доверять им, конечно, не могу, но ведь и я им ничем не обязан! Если почую, что нечисто что-то в заказе — кину их, да и все дела! Хотя нет, не так-то просто. Воин вот придет какой-то — помогать будет, наверное... И следить, чтобы я не сбежал. Да о чем я думаю вообще? Что происходит? Сон, дурной сон, снова сон..." — лихорадочно размышлял Отражатель. Потом вспомнил, как надрывно кашляет теперь сестра, уже полгода с ней приступы случаются. И исход встречи стал очевидным. Тем более, чего не сделаешь во сне?

— Да и катись оно все! Нужен, значит. Согласен, чего уж! Уговорили! Давайте без обмана только. Не забудьте, что обещали.

— Об этом не беспокойся. Жди нашего воина. Береги себя. До встречи, отзывчивый человек... — любовно выговаривал голос, слабея с каждым словом. — До встречи...

Беспорядочно замерцали тени, зашлись белой рябью. Словно в восторге, метнулись друг к другу, как бы желая обняться, и замерли в степенном поклоне.

Антаглоуф моргнул, и наваждение сгинуло, как не было его. Посмотрел на плечо, куда впилось неведомое насекомое — кожа еще чесалась, но бугорок тоже исчез. Как будто и не было ничего... А может, и в самом деле не было? Вот и поляна вроде снова стала незнакомой, а куст кинжальника тихо качается на ветру, напоминая большую метелку. С этими кошмарами гадостными чего только ни привидится... Может, и духи поляны просто приснились в ночном бреду?

Отражатель от души, с заворотом, ущипнул себя за руку и скривился: да, вполне даже ощутимо. Почти до синяка, надо же. Выходит, сейчас сон точно уж закончился. Так были духи или нет?.. Как-то же он оказался на этой проплешине.

Да и ладно, к чему разбирать, что было, а чего не было? Все равно не поймешь, как ни старайся. В поселке вот сосед начал ночами блуждать, да что там сосед... Неделю назад сестра очень напугала. Антаглоуф вышел по нужде во двор, а она там стоит и, раскрыв рот, на луну смотрит. Волосы по плечам распущены, стоит в одной рубашке. Рот черный в темноте, а глаза белые-белые... Пригляделся — а они у нее совсем не на луну, а обратно в глазницы уставились! Да так, что даже краешка цветного не видно! Подбежал, дернул за руку — очнулась, непонимающе замигала... Наверно, и он так же на рассвете прогуляться пошел...

Ну, хватит, что уж. Привиделись ли призраки, или наяву беседовали с ним — по сути, не столь уж важно. Раз уж согласился — задание выполнит, а если тот воин не придет — значит, и не было ничего. Не сложно совсем.

На всякий случай Отражатель попытался заговорить с поляной, обругал самыми распоследними словами кинжальник вместе с его хвойным кадилом и хотел спеть похабную песенку, но передумал, потому что в ней как раз упоминались какие-то духи. Ответа, конечно, не получил. Пробормотав что-то вроде "Ну ладно, как хотите, все равно я согласен", он двинулся на поиски своего — их с сестрой — глостилита.

Окончательно приняв решение и невольно взбодрившись, Антаглоуф зашагал прочь от голой поляны. Напряженно вгляделся в прикрытое ветвями небо, попытался по восходящему светилу определить, куда же ему теперь идти. Повернулся так, чтобы солнце светило в самый уголок правого глаза, слегка повернул голову в противоположную сторону. По всему выходило, что занесло Антаглоуфа не слишком уж далеко — ну, сколько он за утро успел бы пройти? Значит, если сейчас ходок направится вот туда, на северо-запад, то рано или поздно Гнилозубую стену он обязательно увидит, мимо точно не пройдет. А там уж ясно будет, что за ручей и куда по нему.

Антаглоуф продирался через чащу еще полдня, и, наконец, к вечеру деревья сменились редкими зарослями корявого кустарника. Почти тогда же вдалеке, почти там, где кромка леса царапала пухлые тучи, увидел ту самую стену. Казалось, что за остаток дня он вполне успеет добраться чуть ли не к самому ее подножью, но расстояние было обманчивым. Идти туда предстояло не одни сутки.

Название этого места родилось просто и понятно: ну, что еще можно сказать о неровном частоколе из огромных мертвых домов, которые тесно прилепились друг к другу, заметные издали? Часть невозможных строений сильно источили ветра, часть покосилась, часть надломилась, некоторые вообще наполовину рухнули и застыли угловатыми клыками... Торчат на горизонте щербатым оскалом, привечают стаю мерзких тварей, насмехаются над одиноким путником... Да чтоб пропасть ей, стене этой.

Антаглоуф невольно сплюнул, плотнее закутался в тяжелый плащ и направился дальше, огибая открытую равнину по подлеску. Нечего туда высовываться. До гнездовий змеиных птиц, конечно, пока далеко, но у Отражателя совсем не возникло желания проверять, где начинаются их охотничьи угодья. Целее останешься.

Начинало темнеть, и ходок снова полез на дерево. На этот раз пришлось делать еще один настил сверху, над собой. Мало ли, кто тут ночью с воздуха охотится. Кто в чужом дохлом городе еще живет.

В эту и следующие две ночи спал Антаглоуф удивительно безмятежно и крепко, как редко бывало и в детстве. И это ему сейчас тоже совсем не нравилось — нельзя настолько расслабляться в походе, тем более — когда ты один. Тем более — в темноте. Ох, нельзя...

Теперь Гнилозубая стена была уже совсем рядом, нависала серыми боками почти над самой головой, давила на душу каменным тленом и глухим молчанием. Змеиные птицы, увы, не галдят и не щебечут, они только тяжело урчат, а змейки шипят в их раздутых шеях... Приходилось беспрестанно останавливаться и ощупывать небо тревожным взглядом: не спускается ли сизокрылая пакость с ядовитым гадом в зобе? Очень мешали треклятые низкие облака, затянувшие солнце, как густая грязная жижа. В них и вся стая спрятаться может, не заметишь... Где же этот ручей-то поганый?

Отражатель принялся на ходу озираться кругом, пытаясь поглядывать и на небо. Ведь должен был свернуть, стена уж вот — рукой подать... Неужели прямо к ней подходить придется?

В животе застыл невольный холодок, и тут же обнаружилось то русло, якобы пересохшее. Как и следовало ожидать, сейчас затяжные дожди все-таки наполнили его мутным потоком, и идти придется по берегу — благо, трава уж вся пожухла, не придется в ней ногами заплетаться...

Облегченно вздохнув, Антаглоуф зашагал вдоль ручья, время от времени перепрыгивая с берега на берег и все больше отдаляясь от злосчастной стены, но не забывая смотреть в ее сторону. Наконец-то дорога ходока пошла под уклон, и снова начался подлесок. Потом показались и деревья. Все, теперь уж вряд ли достанут. Приятного аппетита, птички...

— Здравствуй, дружочек, — сразу же донесся чей-то высокий голос. — Вот ты и попался. Заждались.

И прежде, чем Антаглоуф успел обернуться, слева сильно ударило в висок. В глазах плеснуло черно-зеленым, земля куда-то пропала, а потом вдруг возникла прямо перед ходоком. Нос хлюпнул соленой хворью, снова ударило по голове, земля закружилась, как будто он хорошо перебрал, и накатило забытье.

IV. Цена промаха

Антаглоуф очнулся от боли в скрученных за спиной руках и глухо простонал. Голова тоже болела, но куда меньше — или так казалось потому, что руки попросту заливало студеной тяжестью. Глаза оказались плотно укрыты какой-то пропахшей гарью тряпицей — наверное, мешок надели. Судя по тому, как занемели кисти и как саднила изрезанная кожа, связали его тонкой проволокой из старых руин. Значит, не совсем простые разбойники напали.

Примотан к какому-то пню или дереву, сидя. Плащ почему-то не сняли, да и не обыскали толком, похоже. Любопытно, почему. Жалко, не поможет это ничем, со стянутыми до помертвения руками-то.

Нет, это ж надо так подставиться! С полсотни серьезных походов на счету, едва ли не лучший ходок в поселке! По руинам с малолетства лазать начал! И шел, разинув рот! Птиц он высматривал! Конечно, куда больше-то смотреть! Еще, надо сказать, повезло, что грабителей встретил, а не зверя какого-нибудь — тот бы сразу сожрал, а с людьми хотя бы поговорить еще можно. Вдруг получится чего. Ну, ошиблись они, не того ждали. Не убили же сразу — значит, нужно им что-то.

— А-а, очухался, сердешный? — послышался тот же высокий голос. Что за голос вообще такой странный? — Долго же ты спал. Опять ждать заставляешь. Нехорошо.

— Проволоку размотайте, а... — прохрипел Отражатель. — Зачем так-то... Без рук же останусь.

— Ну уж нет, дружочек. Мы, значит, размотаем, а тебя потом поминай как звали. Знаем мы вас, ходоков... — натянуто рассмеялся незнакомец. — Потерпи уж пока. У нас разговор не очень долгий будет.

— Э-э... Ребята, да вы чего, у меня с собой ничего нет, кроме мешка с пожитками походными... — торопливо забормотал Антаглоуф. — Здоровьем своим клянусь, нет ничего, сами проверьте... Чтоб всей родне моей сиять, если вру... Отпустите, а? Парни, чего вы?

— Парни?.. — снова хохотнул собеседник, но на этот раз, кажется, искренне развеселился. — Вы слышали, друзья мои? Парни... Да уж, парни!

К его гортанному заливистому смеху присоединился невнятный низкий гогот и чье-то тоненькое хихиканье. Ходок, не желая усугублять свое незавидное положение, терпеливо ждал, пока бандитам надоест потешаться. Непонятно, конечно, что это их так порадовало, ну да и гори оно в Пекле — зачем вникать, не до того сейчас. Обещают, стало быть, короткий разговор...

— Да уж конечно, жди, дорогуша, — отсмеявшись вдоволь, продолжил неизвестный — главарь, по всей видимости. — Еще чего. Не для того мы тут околачивались. Посиди-ка еще чуточку, поговорим.

Отражатель зажмурился, потом снова открыл глаза. Нет, все равно ничего не видно, слишком частые и грубые волокна... Да и воняет очень. Эдак он и задохнется тут скоро.

— Слушайте, я это... Дышать не могу. Мешок хоть снимите, куда я денусь...

— А и правда, что ж тут мешок? Все равно наш дружочек вряд ли кому-то про нас проболтается, так ведь, Тланга? — спросил главарь у кого-то. В ответ раздалось какое-то неразборчивое бульканье. Видимо, оно выражало согласие, потому как мешок мигом развязали и стянули с головы. Антаглоуф со всхлипом втянул в себя свежий, пахнущий сырым песком воздух и закашлялся.

— Попить тебе, да, бедняжка? — участливо склонилось над ним чье-то лицо, расплывшееся в туманное пятно. Ходок поморгал, привыкая к неяркому свету, — оказывается, вечер уже почти успел угаснуть — и кивнул:

— Да... Не помешало бы...

— А вот не будет пока водички! Вот она, но пока не заслужил! — стройный невысокий разбойник, которому и принадлежал тот высокий голос, махнул рукой в направлении лесного ключа. Прохладная даже на вид влага вытекала из расщелины между двумя валунами и узкой проворной струей бежала, видимо, к ручью, у которого Антаглоуф и зазевался так опрометчиво. В горле враз пересохло еще сильнее.

Вот как, и ключ загодя нашли, когда место для засады выбирали. Похоже, и в самом деле давно они тут, и основательно к делу подошли. Неужели все именно для него готовилось? Да ну, быть того не может. К тому же, кто знал, что он пойдет...