Невыразимец

Беты (редакторы): CaeZar, Фальката

Фэндом: Роулинг Джоан "Гарри Поттер"

Персонажи: Гарри ПоттерГермиона ГрейнджерЭмма Грейнджер (мама Герми), АльбусМинерва и все канонные.

Рейтинг: см. в предупрежд.

Жанры: Гет, Романтика, Юмор, Фэнтези, Повседневность, Hurt/comfort, AU

Предупреждения: OOC, Incэст, С?каса с лолiтою. (И пусть первый бросит в меня камень, кто скажет, будто в поисковике найдут такое)

Размер: Макси, написано174 страницы

Кол-во частей: 27

Статус: R.I.P.

Описание:

Гарри Поттер сбежал от Дурслей. Но в волшебном мире трудно появиться и не заинтересовать людей, которые внимательно следят за незнакомцами. МИ-6 с волшебным колоритом — невыразимцы! Как можно упустить шанс получить национального героя в штат? Вот и глава невыразимцев не устоял перед соблазном и пока Дамблдор не перехватил Гарри, прислал мальчику приглашение...

<hr>

1. Свобода — это роскошь, которую не каждый может себе позволить.

Отто Эдуард Леопольд Карл-Вильгельм-Фердинанд герцог фон Лауэнбург князь фон Бисмарк унд Шёнхаузен. (Первый канцлер Германской империи)

Поездка в зоопарк была, пожалуй, самым странным, самым неправильным и непонятным воспоминанием моей жизни. Дядя Вернон ужасно ругался, так, что сотрудники зоопарка, носившие курточки с гринписовской эмблемой, даже предлагали вызвать ему скорую. Что и неудивительно — дядя часто пьёт таблетки, у него проблемы с сердцем, из-за которых он часто краснеет так, словно прямо сейчас лопнет от злости или у него прихватит сердце. Но я не надеялся на такой благополучный исход — чем хуже человек, тем он живучей. В зоопарке произошло много чего, но в итоге я опять оказался заперт в чулане, а родственнички почти про меня забыли, словно Гарри Поттера не существует. Казалось, они наслаждались мыслью, что меня может не быть, мечтали об этом.

Не такой уж плохой для меня исход событий, на самом деле, могло оказаться намного хуже.

Куда интереснее то, что теперь уже не получится отрицать то, что я не такой как... Как все. Тот змей вежливо со мной говорил, и даже поблагодарил, что было весьма для меня необычно. И если бы он не поклонился, если бы не пополз, вежливо меня поблагодарив, то я мог бы списать всё на обычные галлюцинации. Но определённо, всё это видел и Дадли, а по телевизору говорили что галлюцинации не могут быть массовыми — даже если у двух людей глюки, то каждый видит своё, то, что показывает ему мозг. Дадли видел Боа, а значит, я правда с ним говорил. По сравнению с отращиванием волос это выглядит уже не "странно", это феномен, аномалия, как хотите, так и называйте. А значит, это не случайно, это закономерность. Может, попробовать поговорить с другими змеями? Сомневаюсь, что дело в том боа, скорее именно во мне, не зря же "любимые" родственнички постоянно твердят про то, что я "ненормальный".

Может, мне поискать змеек в парке за пустырём? Благо я там провожу довольно много времени — Дадли и его компания точно не будут шляться в таком унылом месте, так что там я в относительной безопасности.

Из-за двери доносились звуки праздника — день рождения кузена. Ну, как же, Дад теперь такой большой, целых одиннадцать лет! Горы подарков, любовь и обожание. Если бы "родственнички" так относились ко мне, то я бы наверняка покончил с собой — их "забота" переходит все границы. Ненормальные.

А я в свои одиннадцать выгляжу на девять, что не способствует повышенному самомнению, особенно тогда, когда единственные родственники с маниакальной настойчивостью пытаются убедить меня в том, что я ничтожество.

Интересно, я могу себе отрастить волосы? Как тогда. Тёмный чулан, желание не замечать звуков праздника, и прочее сыграло свою роль — стоило мне об этом подумать, как я почувствовал прикосновение к плечам.

Сначала я подумал, что это ветер, но передёрнув плечами, убедился — не показалось.

Ощупывание привело к ожидаемым результатам — под пальцами оказались волосы. Непривычно длинные, ниже плеч.

Сердце забилось чаще: Я опять что-то сделал не так, как надо. "Волосы — убрать!" — мысленно я приказал им, и даже зажмурился от усердия. И что бы вы думали? Ни в какую, но потратив минут двадцать, мне всё таки удалось подчинить непослушную во всех смыслах шевелюру.

Вау! Да я могу менять причёску! Круто, однозначно. Круто и бесполезно. "Нужно попробовать что-нибудь ещё!" — подумал я, и пожелал что бы в чулане стало светло. Ничего не произошло. Как бы я не старался. Не удивительно — волосы отращивать это вам не "хочу что бы было светло". Для пробы я попробовал сконцентрироваться не на желании осветить чулан, а на желании, что бы появился свет. Как от лампочки или фонарика. Делать тут нечего, так что я посвятил всё время попыткам создать источник света.

Родня уже распевала "С днём рождения тебя!", а я всё сидел и старательно пробовал обнаружить в себе "силу". Ну, знаете, как в "Звёздных войнах": "Люк, почувствуй силу!".

От сравнения я даже хихикнул, признав, что джедаи были не такими уж и психами — я вон, тоже пару раз "силой" предметы двигал. Мне что, теперь ещё и световой меч себе смастерить?

Осмотр кладовки, в которой я находился, ясно дал понять, что из старых замызганных садовых принадлежностей джедайский меч не смастерить.

Но идея с "силой" не самая неудачная! Почувствовать что-то всё-таки удалось. И я, выставив вперёд руку, представил на ней яркий источник света.

Когда белый свет пробился сквозь закрытые веки, стало как-то боязно их открывать — вдруг это всего лишь галлюцинация? Или мираж?

Но нет, свет пробивался сквозь закрытые веки и я осторожно открыл глаза. Посреди чулана висел комок? света. Точнее — маленькая, но очень ярко сияющая горошинка света, от которого мои соседи — пауки — тут же поспешили спрятаться, уползая в тенёчек.

Я хотел потрогать этот комочек. Но, стоило мне поднести руку, он сам приблизился к коже. Немного тёплый, белый комочек света опустился в мою ладонь, и, стоило мне сжать её в кулак, погас. Жалко. Ну, а если ещё раз?

Я вытянул руку, вспоминая ощущения при создании света. Рядом с ладонью медленно зажегся такой же комочек света и я неотрывно следил за этим процессом. Интересно, однако! Очень интересно! Если я могу так делать, то что мешает мне попробовать сделать что-нибудь другое? На ум пока ничего не приходило. Что там делают колдуны в книжках? Превращают прекрасных принцесс в лягушек, колдуют над котлами с зельями... Нет, это однозначно сказки. Но что-то же есть? Магия, колдовство... Хотя, давайте рассуждать логически!

Я откинулся на кровать, которая уже стала мне мала, и, подтянув ноги к груди, решил заняться тем, чем в общем-то и занимаются "ненормальные" — телекинезом, то бишь перемещением предметов в пространстве силой мысли. На проверку взял один из дядиных мячей для гольфа, которые он вместе с клюшками хранит в чулане.

Сидеть и гипнотизировать глазами белый шарик то ещё занятие, но после получаса утомительного пожирания глазами, он наконец подчинился! Я даже испугался, когда белый ребристый шарик начал сам по себе шевелиться, но сконцентрировавшись, понял, что я управляю его движениями.

Шарик оторвался от пола, и под моим пытливым взглядом поднялся в воздух.

Мне стало интересно, и я, поиграв так минут десять, оторвав взгляд от шарика, решил добавить к нему второй.

К сожалению, стоило мне перевести внимание на другой шарик, первый упал на лежанку, но зато второй мяч бодро выскочил из сумки и завис на месте первого.

Немного странно, но для удержания в воздухе сразу двух предметов, мне пришлось сконцентрировать на них всё внимание — стоило только подумать о чём-то постороннем, как шарики тут же падали.

Примерно через полчаса постоянного удерживания в воздухе двух шаров, я заметил, что держу их... не обращая на них никакого внимания. Словно есть "невидимая рука", растущая прямо из моего разума, и эта рука удерживает шарики в воздухе.

Шум праздника уже стих, время, определённо, было вечерним.

Как ни странно, я думал об этом, держа в воздухе уже шесть шаров из той дюжины, что имелась у дяди.

Не знаю, что это за талант, но он поддаётся тренировке. Времени у меня более чем достаточно, так что за неимением свободы передвижения, буду развиваться в другом направлении. — Подумал я, и вытащил из сумки ещё один мячик для гольфа.

Неделю спустя.

Это было... Интересно.

— Говорящщщий, щщщто вы хххотите от меняссс... — прошипела змея.

Встав, обнаружил, что проспал уход Вернона на работу. Как ни странно, от вчерашней усталости не осталось и следа, и вообще, ощущения были такие, словно я спал два дня — аж мышцы приятно томились от отдыха. А тренировался я вчера более чем достаточно — удалось найти укромное местечко и попробовать телекинезом не только двигать предметы, но и поджигать их.

— Здравствуйте, тётя... — я принял самый невинный вид.

Но Петуния игнорировала меня, словно не слышала. Какая удача!

Быстро вернувшись в кладовку и напялив на себя единственную одежду, я, под ненавидящим взглядом тётушки выбежал из дома.

Какая хорошая погода!

На улице действительно было приятно находиться — тепло, но не душно, как бывает иногда. Приятный ветер приносил привычную в какой-то степени прохладу, и я не удержался от того, чтобы замедлить шаг.

По пути мне почти не встретилось прохожих — будним днём в спальном районе не многолюдно.

Так что до пустыря я добрался хоть и медленно, но приятно.

Э...

Вот ведь незадача — я хотел поговорить с какой-нибудь змеёй, но как её найти?

Интересно, может прошипеть что-нибудь?

Я представил себе того боа, и сказал "привет".

Ничего не произошло, змея не появилась передо мной, ожидая разговора за чашечкой чая.

Чувствуя себя немного глупо, я обратился к ближайшим кустам:

— Есть здесь кто? Ау! Змеи, я вас спрашиваю!

Вопреки ожиданиям, кусты мне ответили — причём довольно странным шипящим тоном:

— Сссдессь ессть я, — из-под кустика, к которому я обратился, выползла змея.

Инстинкты говорили мне бежать. Но смысл?

— Кто ты? — я в лоб задал вопрос змее.

— Ззмей, — ответил он, странно на меня посмотрев. Понимаю, что чувства на змеиной мордочке не отображаются, но всё равно его вид мне показался странным.

— Прости, я просто хотел поговорить с... кем нибудь.

— Мы можем поговоритьсс — ответил змей, греясь на солнышке.

— А... скажи, многие могут говорить со змеями? — задал я самый интересный для меня вопрос.

— Волшебникисс, владеющие парселтангомсс... редки. Говорящщие, как мы вас зовём, — откликнулся змей.

— Волшебники? Получается, я тоже...

— Волшебниксс? Да, ты волшебниксс, — медленно, с паузами, шипел мне змей, уже устроившись на солнышке, и довольно прикрыв свои глазки.

Однако он внимательно слушал.

— Я — волшебник? Хотя... это многое объясняет. Скажи, а есть другие?

— Конечносс ессть! Если есть ты, ззначит ессть и другие.

— Да, прости, сглупил.

— Если ты не знал, что ты волшебниксс, то ничщего сстрашного.

Мой странный диалог со змеёй продолжался, а солнце меж тем перевалило за полдень, и нещадно жарило землю.

— Скажи, а я могу увидеть других волшебников? — спросил я, в надежде, что змей поможет мне найти хоть кого нибудь.

— Почщемусс нет? Волшебники перемещаютьссся ссвоими путями, но вхход в ихх общщину есть в большшом городе к югу от насс... — сказал змей, посмотрев на меня странным взглядом.

— Тогда... я могу пройти к ним? Как?

— Очщень просто, я могу показатьсс тебе место, если ты возьмёшь меня сс собойсс...

— Ну... как насчёт встретиться здесь завтра в полночь? — спросил я змею.

— Хорошоссс. Я ззздессь охочуссь. Я буду.

Поняв, что змей уже устал, я поднялся с земли, на которой сидел и, попрощавшись с ним, отправился домой.

Я шёл, размышляя о том, как попаду в Лондон. Сбежать от родственников? Запросто. Вот только как найти волшебников? Буду надеяться, что змей мне поможет. А ещё моя способность менять причёску, и даже немного — внешность. Определённо у меня все задатки шпиона-диверсанта.

Я захихикал, представив как представляюсь: "Поттер. Гарри Поттер." На манер одного шпиона.

Так, в хорошем настроении, я и дошёл до дома Дурслей, но тут же был обруган, от чего хорошее настроение стало улетучиваться как дым от костра.

Поужинав, я опять забрался в свой чулан, где мне не мешали тренироваться. Знали бы Дурсли, чем я у них занимаюсь под носом, умерли бы со страху, или меня убили. Хорошо, что не знают.

Вот только задача сегодня был отнюдь не простой — силой мысли изменить шарики. Частичные успехи уже были, но назвать это кардинальными изменениями нельзя.

После получаса попыток превратить пластиковые шары в стальные, я потерпел позорную неудачу — шарики могли изменять фактуру, но оставались из того же материала, что и раньше, даже не ощупь. Похоже, тут я замахнулся на то, что мне не по силам. Но в любом случае — мой гениальный план по побегу от Дурслей начал воплощаться в жизнь!

Сегодня ночью, когда семейка "дорогих" родственников уснёт, я попробую открыть дверь дядиного сейфа.

На пробу, закрытая на замок дверь чулана легко открылась, щёлкнув замком, стоило мне несколько минут попытаться открыть её силой мысли. Ощущение от "открывания" совсем другие — мне захотелось выйти, я просто как бы "приказал" замку открыться. Словно я сбросил давно натёршие руки наручники, или вышел из тесной клетки — ощущения приятные. И хоть на меня никогда не надевали наручников, да и в клетке я не сидел, но я примерно представлял, что должен чувствовать человек, жаждущий обрести свободу.

Так, открыв и закрыв раз пять дверь, я решился — денег у дяди должно быть достаточно.

Ночью я тихо вышел из чулана, уже успев утомиться от ожидания и тренировок. То ли удача повернулась ко мне лицом, то ли это моя "волшебность" сыграла свою роль, но ни одна половица не скрипнула, когда я выходил, когда поднимался по лестнице, когда дошёл до кабинета дяди. Пожелав двери открыться, я заметил, что она не заперта, когда дверь тихо распахнулась, я почувствовал ненавистный Вернонов запах из его кабинета.

Тихо, на цыпочках, я прошёл в кабинет Вернона Дурсля.

Его драгоценный сейф, в котором этот хряк хранил всё самое ценное, стоял в углу. Мысленно пожелав дядюшке крепких снов, я приказал сейфу открыться. После пары секунд бездействия, когда я уже подумал, что железяку мой телекинез не берёт, сейф распахнулся.

На полках его лежали бумаги, а в верхнем ящичке... В маленьком, отдельно закрытом ящичке лежали деньги — ровные пачки фунтов.

Я взял одну, мысленно приговаривая, что за всё, что я пережил у Дурслей, они мне очень крупно задолжали. ОЧЕНЬ! — повторило слово подсознание, и я не заметил, как после пары минут обкрадывания сейфа, внутри не осталось ничего. Айяйяй... самосуд, получается. Но Вернон заслужил. Может вынужденная диета заставит его ненаглядного Дадличека похудеть.

В школьном портфеле, освобождённом от учебников и тетрадей покоились все накопления семьи Дурсль — Вернон не доверял банкам, и постоянно ездил для снятия наличности или наоборот — внесения, о чём часто разглагольствовал за ужином. О том, как не доверяет банкирам. Идиот, что и было только что доказано.

Храп Дурсля подтвердил мои мысли о крепком сне, и я, уже не стесняясь, застегнул портфель, и так же тихонечко взял его бумаги... Они мне ни к чему, но веселье должно быть весельем — паспорта четы Дурслей постигла печальная участь. Их ID карточки тоже, а следом и рабочие документы Вернона — я просто мысленно приказал им истлеть, и смотрел, как осыпались пеплом бумаги. Под конец, думаю, стоит ещё и...

Дверца сейфа закрылась, повинуясь моему желанию, и замок пару раз щёлкнул, устанавливая новый код. Вот будет у хряка истерика! Подарок, так сказать, от "любящего племянничка".

Пожалев, что не смогу увидеть его физиономию, когда он обнаружит мою пропажу, я порадовался, что буду в этот момент далеко отсюда.

И вышел из кабинета Дурсля, закрыв за собой дверь.

Из дома вышел через заднюю дверь. А вдруг кто из соседей увидит?

Путь до пустыря со змеем я проделал постоянно оборачиваясь. Мне казалось, что как только я обернусь, увижу Вернона, бегущего за мной. Хотя представить, как колобок-на-ножках, Вернон Дурсль бегает, было сложно, но я попытался. Нет — Дурсля не видно, ни его, ни кого-либо ещё.

Вот так, постоянно оглядываясь, я и добрался до выглядящего зловеще при свете полной луны пустыря. Несколько кустиков в свете луны выглядели абстрактными монстрами, припавшими к земле, а ветер негромким шумом в поле заставлял кожу покрываться мурашками. До того, как я зажёг уже отработанным до автоматизма действием свет. Как ни странно, этот "светлячок" тоже поддавался телекинезу, и если материальные вещи я "держал" невидимой рукой, то при контроле "светлячка" на ум приходила аналогия с собачкой, которую ведут на поводу — стоило мне подумать, что он должен лететь рядом с землёй, как светлячок припадал к земле, срывая с пожухлой травы покров ночи, обнажая пятна ссохшейся за день земли. Как только я двинулся, светляк полетел в паре метров от меня, освещая путь, и не давая мне заблудиться. Рядом с кустами я заметил тонкую движущуюся волнами полоску тела.

Сейчас каждый мой шаг был импровизацией. Импровизацией с джокером в виде необычных способностей в рукаве, но я не думаю, что волшебство может решить все мои проблемы.

Поправив очки, я подождал, пока змей подползёт ко мне.

— Я ззздессь, говорящщий... — прошипел змей, слегка приподняв голову над землёй.

— Спасибо, что помогаешь мне, змей. Как ты покажешь дорогу до того места в городе? — задал я интересующий вопрос.

— У тебя ессть повоззка? — спросил змей, пару раз мелькнув своим раздвоенным языком. Если я правильно помню то, что говорили по "Дискавери", то змеи так нюхают...

— Машина? Нет, у меня нет. Но мы можем взять такси.

— Такссси? — от змея повеяло удивлением.

— Ну... Нанять повозку, заплатить другому человеку...

— Я понялсс... Воззьми таксси, — сказал змей. И, обогнув меня по дуге, продолжил:

— А пока не вышшли в город, ты будешшь моим таксси...

— А?

— Я на тебесс поедусс... — "Улыбнулся!" змей и подполз поближе.

Под аккомпанимент непонятных, но явно матерных слов змея, я поднял его, и положил к себе на плечи так, что его голова оказалась рядом с моим правым ухом.

— Поехали!!! Ш ш ш сссс шшш — сказал змей, и до меня не сразу дошло, что он так смеётся. Удивившись неожиданному чувству юмора у рептилии, и тоже хихикнув, я зашагал в направлении ближайшего района. Всю дорогу я выпытывал у змея все подробности. Многого он не знал, но поведал, что в мире, оказывается, есть полно волшебных существ разной степени интеллекта — от магических червей, до разумных, и даже мудрых королей змей — василисков. Я подозревал, что змей несколько... Как бы это выразиться... "перетягивает одеяло на себя" — то бишь явно о змеях говорит в более положительном ключе, чем о других существах, но слушал его интересный рассказ.

Свет фонаря резанул по глазам, уже начавшим привыкать к неяркому свечению "светляка".

С пустыря я вышел с обратной стороны от Литтл-Уингинга, в котором и жили Дурсли.

Прямо передо мной оказался бар, перед которым стояли в ряд несколько мотоциклов... Чаппи? Э? Чоппер! Во, вспомнил! Чопперы! — на них ещё такие суровые дядьки в чёрной кожаной одежде ездят.

К несчастью, или наоборот, к счастью, передо мной, засмотревшимся на мотоциклы, из бара вышел, судя по виду, завсегдатай таких мест — в джинсах, чёрной одежде, с кучей завязочек, и с шлемом под мышкой.

— Э... парень, что ты тут делаешь? — В голосе было удивление и интерес, однако неприязни не было. И я решился попросить его:

— Простите, сэр, не могли бы вы мне помочь? — и я выудил из кармана пятидесятифунтовую купюру.

Парень взглянул на меня, и сказал уже обеспокоенным тоном:

— Давай, говори, парень. Может, и помогу.

— Мне нужно в Лондон. Пятьдесят фунтов.

— А такси ты не хочешь заказать? — удивился он, добавив: — Я, если надо, могу вызвать. Вон — в баре есть телефон.

Но я, окончательно решив для себя покататься на одном из этих красавцев, ответил ему:

— Простите, сэр, мог бы, но мне очень хочется... эм... на мотоцикле.

— АХАХА! — парень искренне рассмеялся, подошёл, и хлопнул меня по плечу, чуть не отдавив змею хвост. — Вот это я понимаю, пацан! Давай за мной, подброшу. Один хрен в Лондон еду, — сказал он, улыбаясь, и пошёл к своему мотоциклу... или как их там... байку. Вот, байку.

Байком оказался довольно симпатично выглядевший чёрный мотоцикл, на хромированной эмблеме которого я прочитал название "TRIUMPH".

— Вот, мой красавец. — сказал парень, лихо оседлав его.

Я неуклюже забрался, в процессе наступив на хромированный глушитель, и чуть не свалившись по другую сторону.

— Не ждёшь помощи? — хмыкнул парень, глядя как я упрямо забирался на мотоцикл позади него.

— Не привык, — лаконично ответил я.

— Молодец, парень! Вот что я тебе скажу — в жизни на помощь можешь только надеяться. Но всё равно будь готов со всем справляться один.

— Спасибо, сэр. Я учту, — поблагодарил я его.

— Да, да. И вот ещё что... Генри. — Он протянул мне руку, слегка обернувшись, насколько позволяло седло мотоцикла.

— Гарри, — представился я, приняв крепкое рукопожатие своей маленькой ладонью.

— Ну что, Гарри, понеслась! — воскликнул Генри, и резко дёрнул какую-то педаль. Мотоцикл ощутимо задрожал, и взревел мотором, когда Генри повернул рукоять.

— Не боишься, Гарри? — спросил он меня, когда я вцепился в его торс, что бы ветром меня не сдуло с мотоцикла.

— Н... нет, Генри. — Только и смог сказать я.

Дальнейшее можно описать двумя словами — полный восторг!

Ночь, тишина, дорога, ветер, что огибая Генри, долетал до моего лица — холодный ветер, пахнущий асфальтом и бензином, и шум двигателя под седлом, который словно бьющееся сердце, сопровождал каждый поворот.

— Гарри? Гарри! — обратился ко мне Генри, когда вокруг уже был лондонский пригород.

— А?

— Куда те надо-то, парень? — спросил он, слегка повернув голову, чтобы через его шлем можно было слышать слова, но всё равно слышно было плохо.

— Сдессь на юг... — сказал змей, когда мы подъезжали к перекрёстку.

— Генри, сворачивай налево.

— Есть, кэп! — сказал байкер, и мотоцикл под матерное шипение змея, слегка завалился на левый бок. Я уже влюбился в этот вид транспорта — ветер, шум двигателя, дорога... Приятно. Особенно ночью. Когда я ездил на машине с дядей Верноном, то и не думал, что поездка может быть сама по себе приятна, но сейчас решил! Когда-нибудь я куплю себе байк, и пусть весь мир идёт к чёрту.

— Направоссс... — мы, проехав по большому шоссе почти до центра Лондона, свернули на небольшую улицу. Когда змей сказал, что можно спускаться, я крикнул Генри:

— Всё! Мне здесь!

Мотоцикл остановился, и я с сожалением слез. От ветра мои волосы окончательно растрепались, и были похожи на воронье гнездо, но это так незначительно, что я сразу и не обратил внимания.

— Спасибо, Генри. Держи, — я сунул ему две банкноты по полсотни фунтов.

— Мы же на полтинник договаривались, — недоуменно протянул парень, остановив руку рядом с деньгами.

— Держи, держи. Мне очень понравилось. Как только стукнет шестнадцать, куплю мотоцикл!

— Эй, хорошо сказал. Только такого красавца разрешено водить с двадцати одного. В шестнадцать-семнадцать можно что попроще.

— Ну, ладно, не буду лишать тебя энтузиазма. Удачи, парень! — улыбнулся Генри, и, спрятав в карман банкноты, дал газу. После того, как за поворотом стих рокот "Триумфа", я вдохнул ночной воздух Лондона. Ни в какое сравнение не идёт с Литтл-Уингингом. Пахнет... свободой. И бензином. Но такова уж наша жизнь — в двадцатом веке свобода имеет запах нефтепродуктов.

— Дальшшше, иди тудассс, — змей показавшийся из под одежды, смешно ткнул кончиком хвоста в сторону какого-то грязного бара.

— Прости? Туда? — я удивился, глядя на это чудо. Точно, либо у хозяев нет вкуса, либо они хотят таким образом привлечь покупателей.

— Дассс. Ззза этим зданием проходссс в квартал двуногих волшебниковссс. Там же, как я сслышал, можно переночеватьсс.

Делать нечего — после утомительного обворовывания Дурсля и поездки на мотоцикле, хочется в тёплую кровать. И чаю. И пожрать. И вообще — чего это я тут стою? — подумал я, решительно зашагав в направлении, указанном Змеем.

Надпись "Дырявый котёл" на вывеске уже облупилась и выцвела, так, что название можно было понять с трудом. Если бы змей не сказал, что это место для магов, то я наверное подумал бы, что очередное "тематическое" кафе, в котором хозяева, считая свои задумки оригинальными творят любые безумства с дизайном и стилем зала, экстерьера, меню...

Подумав немного, я изменил внешность — волосы сделал рыжими, но не такими, как у потомственных рыжиков, вроде Пирса Полкинса, приятеля Дадли. Шрам с трудом, но удалось убрать. Очки... с очками пока проблема, но думаю, ничего страшного в том, что я в своих очках нет. Выглядели они очень уж непрезентабельно, проще говоря, цепляли взгляд своей убогостью. Но других нет — Дурсли и не думали покупать мне очки, так что приходилось беречь те, что есть.

Ну всё, теперь я готов — выше, более смуглый, рыжий, и конечно, более наглый. Второе счастье, как говорят люди. Опасаясь, что Дурсли могут обнаружить пропажу и заявить в полицию, я решил представиться девичьей фамилией мамы и тёти — Эванс. А что, звучит. Но это если спросят, надеюсь, волшебники, какими бы они ни были, не будут требовать у меня документы.

Дверь открылась, слегка звякнул колокольчик, и я протиснулся внутрь, перехватывая поудобнее сумку.

Никого внутри — тёмный зал, за барной стойкой скучает бармен в фартуке. Я скептически оглядел помещение — потемневшие от времени деревянные столики, стулья, даже скамеечка в углу. На небольших деревянных колоннах, которые, по всей видимости, поддерживают второй этаж, висят листки объявлений, которые я не стал читать. Свет тусклый, но оно и понятно — на дворе глубокая ночь.

Бармен никак не прореагировал на моё появление — он дремал, сидя за барной стойкой. Интересно, он что, и спит тут же? Нда, идеальный работник никогда не опаздывает.

— Э... простите, — я подошёл к нему.

— А? Ах, простите меня, — бармен скинул дрёму, и потянулся, чуть не задев бутыли с виски.

— Простите сэр, могу я у вас снять комнату?

— Без проблем, парень, два галеона в день, и она твоя.

— А фунтами возьмёте? — спросил я, надеясь разобраться в том, что здесь за "галеоны" такие. Вряд ли они имеют отношение к кораблям конкистадоров.

— Конечно, — развеял мои тревоги продавец и я полез в сумку, вынув оттуда пяток бумажек с портретом королевы. Бармен принял их, попутно спросив, чего моей душеньке ещё угодно. Угодно было поесть и поспать.

— Парень, ты надолго у нас?

— На неделю, думаю, — ответил я, принимаясь за налитый мне сок. Действительно, как долго я буду снимать комнату? Поживём — увидим.

— Тогда ты мне лишка дал. Ты это, маглорожденный? — спросил бармен, ожидая ответа.

— Ась?

— Ну, родители у тебя волшебники? — пояснил он, видя мою заминку.

— Нет, сэр.

— Зови меня просто Том.

— Тогда. Нет, Том, они простые люди.

— А, маглы по-нашему. Тогда ты тут привыкай, у магов всё не как у маглов. Да что я тебе говорю, завтра сходи во Флориш и Блоттс, и возьми книгу по основам магического общества.

— Флориш...

— Это книжный магазин такой. На Косой Аллее расположен, не пропустишь — он там самый большой, — бармен кивнул в сторону двери, как я думал, в подсобку. Ан нет — оказывается, там какая-то аллея. Ладно, потом посмотрим.

— Ничего, парень, у нас маглорождённые часто останавливаются — дома-то колдовать нельзя, вот и снимают комнату. Которые посмекалистей. — Бармен подмигнул мне, а я лишь согласился с его выводами.

Чрезвычайно интересный разговор.

Посчитав сдачу, я примерно подсчитал обменный курс фунта к галлеону, узнал, что тут находится целая аллея, на ней есть магазины, что магам нельзя колдовать... Ну, это я уже нарушил.

И что маги называют обычных людей "маглы", и что есть маглорождённые, у которых родители — простые люди...

Сам того не зная, бармен создал мне хорошую легенду. Молодец, Том!

— Тогда, я, пожалуй, пойду. Время уже...

— Да, третий час. Так что давай, ключ сам укажет тебе на дверь в комнату.

Поблагодарив бармена, я принял ключик на деревянном брелоке, и поднялся на второй этаж. Брелок вытянулся, словно его магнитом притянуло к одной из дверей в коридоре, и я прошёл в свою новую временную обитель.

"А ничего так, явно получше, чем чулан" — Подумал я, обозревая тёмную комнату с большой кроватью.

Бросив портфель с деньгами на кресло, я прямо в одежде завалился на кровать.

Непривычные ощущения заставили меня распахнуть глаза. Кровать. Я спал на мягкой кровати. Но потом вспомнил всё — и побег, и деньги, и Дурслей, Генри, Том, змей. Где он, кстати?

Я ведь от усталости завалился спать прямо в одежде — просто отключился, стоило голове коснуться подушки.

— Просснулсся? — услышал я шипение рядом с собой.

Сев на кровати, я увидел змея, который свернулся кольцами и, видимо, спал рядом.

— Проснулся. Это... как мне тебя отблагодарить? — спросил я, глядя в глаза-бусинки змея.

— Не надосс благодаритьсс.

— Ну, хорошо. А к себе-то ты как доберёшься? — спросил я, на что змей привстал над своим телом, и просто... исчез?!

Это что, глюки у меня уже пошли?

Да нет, вон, я в "Дырявом котле". При свете дня я обозрел всё вокруг, отметив интересную, но старомодную обстановку.

— Прелестно! Просто прелессстно! — сказал я сам себе, вставая с кровати. Взгляд через окно на небо дал понять, что время уже за полдень, и я неплохо поспал. Выспался аж до приятной тяжести в мышцах. Замечательно!

Минут десять я провёл у зеркала — восстанавливал внешность. Вопреки моим опасениям, Том не заметил, что я не тот, за кого себя выдаю, и даже не просил документов, что обнадёживает.

Спустился я к завтраку, когда был уже обед. Вопреки моим ожиданиям — в зале было полно народу, причём внимательный взгляд на них ясно давал понять, что почти по всем присутствующим психушка плачет. Чего только стоит карлик в костюме викторианской эпохи, со шляпой-цилиндром на голове, причём таким цилиндром, что там не только кролик, но и сам карлик поместились бы. Остальные тоже выглядели экстравагантно. И это волшебники? Нда...

— Том! — окликнул я бармена и дождавшись, когда он отвлечётся от разговора с каким-то мужиком, внешне похожем на летучую мышь, спросил его: — Том, ты не поможешь... — и взглянул на дверь, на которую он указывал мне вчера.

— А, попасть на Косую Аллею? Конечно, мистер...

— Эванс, — представился я, видя, как мужик-в-чёрном просто побелел, рассматривая меня. "Что-то тут не чисто" — промелькнула мысль, и я счёл за лучшее побыстрее убраться отсюда.

— Да, конечно, мистер Эванс, — Том вышел из-за барной стойки и прошёл в дверь. Выйдя, мы очутились перед кирпичной стеной. Том достал из кармана прямую, явно полированную деревянную палочку и постучал по кирпичной кладке кончиком. Вот она — магия! Кирпичи разъехались в сторону, открывая вид на кривую улочку, по которой сновали волшебники в своих дурацких нарядах.

— Вот, мистер Эванс, Косая Аллея. Если что, можете открыть счёт в Гринготсе, — Том кивнул мне на улицу, пряча палочку в карман.

— Гринготтс... — протянул я, желая хотя бы объяснений, что это за зверь такой.

— Банк. Вы его не пропустите, белое такое здание — на перекрёстке Косой и Лютного находится.

— "Лютного"?

— Да, — поморщился Том, но пояснил: — Лютный Переулок — опасное место, кишащее хулиганами, бандитами, контрабандистами всех мастей, и тёмными магами, конечно же. Даже не думайте туда заходить — ноги не унесёте.

— Спасибо за предупреждение, Том. Я пойду.

— Да, да, удачи, — кивнул мне бармен и развернувшись, ушёл обратно. Я же тем временем пошёл по... Аллее. Косой Аллее — и смотрел по сторонам, читая вывески и разглядывая покупателей, продавцов, да и просто праздношатающихся личностей. То, что я видел, напомнило мне о средневековых городах — люди в странной одежде, бесхитростные лавки с товаром, не испорченные обилием цветастой светящейся рекламы и, конечно же, звуки. Галдёжь стоял знатный — люди спорили, ругались, торговались, дети хвастались, просили родителей — "Мааам, ну купиии!". А покупать было что — на протяжении всей улицы, насколько хватало взгляда, были небольшие лавочки, заваленные всяким колдунским инвентарём. "Котлы всех размеров!", "Всё для зельевара!", "Квиддич!" и другие, не столь броские названия.

Кто-то спорил о цене печени дракона, мальчишки столпились перед витриной магазина со странным названием "Квиддич" и смотрели на лежащую на витрине... Метлу? Да, метлу.

Меж тем меня, такого маленького, раз пять толкнули, несколько раз чуть не отдавили ноги, и разок даже обматерили, стоило мне засмотреться на вывеску магазина, и не заметить, куда я иду. А шёл я прямиком в спину какого-то колдуна, стоящего в своём балахоне посреди улицы.

— Простите, сэр... — я несколько раз извинился, и под аккомпанемент отборного, но тихого мата, пошёл дальше по аллее.

Искомый мною банк "Гринготтс" нашёлся через сотню метров — большое белое здание с белыми колоннами и массивными распахнутыми дверьми.

Около входа стоял... Нет, не человек, точно. Решив быть как можно учтивей, я слегка поклонился, и спросил его:

— Простите, сэр, могу я обменять фунты в банке? — Я понадеялся, что не выгляжу глупо, разговаривая с ним.

Существо, судя по всему, дежурящее на входе, улыбнулось, обнажив два ряда острых зубов, и ответило мне:

— Конечно, сэр, пятьдесят фунтов к галеону.

— Спасибо, сэр, — ответил я ему, и вошёл в банк. Надеюсь, как и Том, они не будут спрашивать документы. Иначе мне придётся бежать.

В банке я попал сразу в зал, в котором за высокими для меня столами сидели эти самые существа, и что-то делали. Десятки существ.

Высокий потолок, огромная хрустальная люстра, приятная прохлада... Замечательный банк, в лучших традициях девятнадцатого века.

— Простите, вы по делу? — спросил меня ближайший ко мне клерк, взглянув на меня.

— Да, сэр, я бы хотел завести счёт. — Ответил я как можно более вежливым тоном.

— Да, конечно, следуйте за мной — Существо встало из-за стола, хотя правильней сказать — спустилось с насеста — этот "клерк" был на голову ниже меня. Поразительно.

Мы прошли к отдельной от всех стойке, где существо не без неудобств залезло на кресло, и посмотрело на меня.

— Итак, мистер...

— Поттер, сэр. Гарри Поттер. — представился я, мысленно усмехнувшись.

На секунду существо замолчало, вытаращившись на меня.

— Нда? Ладно, допустим. Но тогда зачем вам открывать счёт? — спросил тихо клерк, слегка придвинувшись.

— Э... Что бы положить на него деньги. Или, этому что-нибудь препятствует? — поинтересовался я, вскинув бровь. Мне стало интересно поведение этого существа. Он явно знает что-то.

— Нет, что вы, сэр. Просто у вас уже есть счёт. Хотите получить выписку? — поинтересовался он у меня, смотря на моё ошарашенное лицо.

— Э... да, сэр.

— Хорошо, подождите здесь пару минут, — сказал клерк, и, спустившись со своего высокого креслица, куда-то ушёл.

Примерно через пару минут ко мне подошёл другой "клерк".

— Идите за мной. — сказал он скрипучим голосом, и не глядя на меня, развернулся, зашагав прочь.

Я повиновался — пошёл за ним, а он прошёл аккурат через весь зал, в коридор, и мимо десятка дверей.

Рядом с дверью без каких либо опознавательных знаков существо остановилось и, провело по ней ладонью Через пару секунд дверь распахнулась, и мой проводник вошёл внутрь, а я следом. Небольшая комната — два диванчика, между ними журнальный столик, на столике какой-то фужер.

— Прошу, мистер Поттер, — сказал клерк, указав мне на диван. Я сел на предложенное место и дождался, пока это существо взгромоздится на стул, который был как раз для таких вот существ — с небольшой ступенькой, что бы они могли забираться на него и красивой алой обивкой, явно новой. Существо уселось поудобнее и обратило своё внимание на меня:

— Итак! Вы утверждаете, что вы — Гарри Поттер. — Утвердительно сказал он, уставившись на меня.

— Да, это я. А в чём проблема? — я искренне удивился такой несколько нагловатой манере речи.

— О, ни в чём. Просто нам нужно подтвердить вашу личность.

Я, в ответ на это, закрыл глаза, и сосредоточился на своём естественном облике. Через десяток секунд я, открыв глаза, имел возможность наблюдать, как это существо сидит с открытым ртом и пялится на меня, словно у меня выросла вторая голова.

— Простите, что-то не так?

— Вы — метаморф? — спросил он.

— Простите, но кто такие мета... как там дальше?

— Метаморфы — это маги, которые могут по желанию менять свою внешность, — сказал он, ещё раз бросив ожидающий взгляд на меня.

— Тогда да, мистер...

— Гнилозуб. Гоблин Гнилозуб, управляющий счетами Поттеров. — вежливо представился он.

— Гарри Поттер — представился я в ответ, склонив голову в вежливом поклоне, который был больше похож на кивок. Странное у гоблина имя, однако.

— Хм... Так, мистер Поттер, возьмите — Гнилозуб протянул мне... небольшой серебряный нож.

— Это артефакт. Капните немного крови в кубок. — Пояснил он, пододвигая ко мне тот самый стакан на ножке.

Я уколол ножом палец, и выдавил несколько капель в "кубок", ожидая дальнейших событий.

Странно, но на попадание моей крови, кубок засветился зелёным светом, словно внутрь поместили маленький зелёный фонарик, освещавший его изнутри. Вытянув шею, я успел заметить, что в кубке светится моя кровь. Странно.

А вот гоблин... Гоблина как подменили — он икнул, вытаращился на меня, потом соскочил со своего места и подойдя быстрым шагом ко мне, схватил руку, и начал трясти.

— О, как я рад, что вы вернулись, мистер Поттер! Как я рад!

— Э... да? — я пожал руку, но гоблин, видимо, заметив моё замешательство, отпустил руку, и куда-то убежал, оставив меня одного, осмысливать произошедшее. Кажется, что-то с этим гоблином не так...

Через пару минут гоблин Гнилозуб буквально влетел в кабинет, волоча на себе какую-то папку.

— Вот, детальный отчёт о ваших финансах, мистер Поттер! — сказал гоблин, с громким хлопком опустив папку на стол.

Через пяток минут изучения отчёта, меня можно было брать тёпленьким — родители таки оставили мне нехилую сумму! Но, как объяснил Гнилозуб, до шестнадцати лет я могу распоряжаться ограниченным количеством средств. Но даже это "ограниченное" количество я не представлял куда деть — если пятьдесят фунтов в галеоне, то папаня оказывается миллиардер... По магловским меркам, но всё же. А тётя говорила, что он нищий пьяница. Нда, контраст.

— Так. Пока ничего брать не буду. Давайте внесём туда вот эти деньги. — Я положил на стол портфель.

Гоблин, узнав, что я не собираюсь брать из сейфа деньги, да ещё его хочу пополнить, чуть не расплакался от радости. Странное существо.

— О, Милорд Поттер, как я рад! Ваш отец, скажу по секрету, никогда не пополнял сейф. Только забирал.

— Я не мой отец, — сказал я, отметив, что папка-то был не хозяйственный. — Да, Мистер Гнилозуб, мне ещё нужно разменять часть денег.

— Да, конечно. Нужная сумма будет вас ждать на кассе. Сколько хотите поменять? — спросил он, улыбаясь.

— Четверть, — я, под ошарашенным взглядом гоблина, выкладывал из портфеля пачки купюр.

— Э... конечно, Милорд. — Сказал он, и что-то наколдовал. После его колдунских пассов руками, пачки денег исчезли, а гоблин взял в руки папку, лежавшую на столе, и невесть откуда появившимся гусиным пером сделал запись. Вот это бухгалтерия, блин!

— Тогда... У вас есть ко мне ещё какое-то дело?

— А, да, есть. Прошу прощения, но где вы проживаете? — учтиво поинтересовался гоблин.

— В "Дырявом котле" снял комнату.

— Согласно Законодательству, если вы не имеете собственного жилья, то можете распоряжаться унаследованной недвижимостью.

— У меня есть недвижимость? — удивился я. Конечно, после того как я всю жизнь проживал в чулане...

— Конечно, Милорд. Правда, в основном это "охотничьи домики", есть большая квартира в Лондоне, сдаваемая в аренду под офис, но есть и Поттер-Хаус.

— Эм... — ничего умнее я не смог придумать.

— Вы желаете переехать? — нетерпеливо спросил гоблин.

— Да, конечно. Просто... не ожидал, что у меня есть дом.

— Понимаю. Итак, секундочку, — сказал гоблин, и снова исчез на пару минут. Появился он с каким-то медальоном. — Прошу, Милорд. Этот портключ перенесёт вас в ваш дом. Насколько мне известно, там есть домовые эльфы, и они содержат дом в порядке.

— Спасибо, сэр, — ответил я гоблину, принимая медальон — серебристый кругляш на цепочке.

— Чтобы переместится, сожмите в руке, и скажите "Поттер".

— Спасибо! — я искренне поблагодарил гоблина, и тут же распрощался. На выходе мне вручили сумочку с деньгами, и я, хлебнув приключений, решил пойти куда-нибудь перекусить. Забыл, правда, поменять внешность, ну да и хрен с ней, там мороженку продают!

2. Дети и придворные ошибаются намного реже, чем родители и монархи.

Филип Дормер Стенхоп, Лорд Честерфилд.

В кафе некоего Фортескью оказалось великолепное мороженое. Впрочем, не мне судить, особенно если учесть, что мой опыт сладкоежки равен нулю — от Дурслей не дождёшься такого угощения, разве что на праздник.

Попробовав несколько сортов, и остановив свой выбор на фисташковом, накушался... до упаду. Хорошо ещё, что вовремя остановился, иначе бы простуды мне не миновать.

А дальше решил всё-таки сходить, купить всё мне необходимое — у Дурслей-то я кроме денег ничего не взял, здраво рассудив, что всё необходимое смогу купить.

Подхватив тяжеленную, несмотря на то, что гоблин вес уменьшил магией, сумку, я расплатился с официантом, и вышел наконец на солнышко. Сегодня, кстати, было так же солнечно, как и вчера, и сегодня... тадааам! Тридцать первое июля! Вот это я себе подарочек на день рожденья сделал, дааа. С такими радостными мыслями, и столь же радостной улыбкой, я вышел из кафе и пошёл сквозь начинающуюся толчею вдоль аллеи. Интересным было просто идти, рассматривать витрины и вывески. Да и непривычное, но приятное чувство того, что я могу купить себе всё, что захочу, приятно грело душу. Вот примерно так я и дошёл до лавки, увидев которую решил зайти — некая "мадам Малкин" продавала одежду, и, судя по вывеске, в основном мантии. Впрочем, если учесть мою поношенную кузеном одежду, для меня и мантия — предел мечтаний.

Но не будем о грустном. Я направил свои стопы как раз к этому магазину-ателье, твёрдо намереваясь сменить одежду.

Звякнул колокольчик. Внутри, как ни странно, почти никого не было — продавщица, молодая девушка, составляла компанию манекену в роскошной одежде века эдак... Нда, такое даже в фильмах редко увидишь, не то что в реальности.

— Простите, мэм? — я попытался привлечь внимание, что мне и удалось — девушка поднялась за прилавок, и приветливо улыбнулась, с сомнением и брезгливостью меня оглядев.

— Мэм, вы продаёте одежду?

— Да, мальчик. Ты едешь в Хогвартс?

— Э... нет, мэм, я просто хотел купить одежду.

— А, понятно. Ладно, выбирай, — она вышла из-за прилавка, и провела меня к полочке с детской одеждой. Ух, чего тут только не было!

...

Примерно через час моих мучений, я стал обладателем скромного костюма а-ля "студент Гарварда", костюмчика поприличней, но такого же простого — черный костюм "по магловской моде" (я так и не понял, какой именно моде. Вполне классический английский стиль), и парадного комплекта — симпатичной тёмно-зелёной мантии с серо-серебристым костюмом. Всё это богатство обошлось мне в три сотни галеонов. Если пересчитать на фунты — полторы тысячи. Недурно, но и не Кутюр.

Из магазина "мадам Малкин" я вышел уже прилично одетым, как раз в чёрный костюм, а остальные покупки мне завернули с собой в пакет с эмблемой магазина.

Ну вот, хоть как человек стал выглядеть, а то на меня косились, как на белую ворону. Полюбовавшись снующими и не обращающими на меня внимание прохожими, я наконец вздохнул свободно. Итак, есть деньги, крыша над головой, и даже, может, какие перспективы. Интересненько, однако.

Теперь уже под тяжестью сумок я направился дальше по улице, выискивая книжный магазин. Который нашёлся очень быстро — всего через пару минут ходьбы.

В магическом книжном, как и в немагическом, обстановка была ожидаема — стеллажи, люди, читающие вытащенные из стеллажей книги, и несколько сотрудников, которые ходили меж тех же стеллажей, и расставляли книжки.

Вот способ расстановки — необычен для меня — они направляли на книгу какую-то палочку, и произносили слова, после которых книга взмывала в воздух, и занимала положенное ей место. Интересно, зачем им эта палка? Может этот, как его... Артефакт! Во.

Но, не задерживаясь в дверях, я прошёл внутрь, и совершил променад, вместе с захватыванием нужных книг.

Непонятные названия я пока пропускал, а вот понятные — хватал только так. Таким образом рядом со мной, удерживаемые телекинезом, летели несколько книг — "Основы магии", "Защитные чары", "История Хогвартса" (рисунок замка на обложке прикольный), ну и по мелочи — зельеварение, причём сразу три книги, и "Бытовые чары". На последнюю книгу я возлагал большие надежды — всё таки хотелось бы разобраться с простыми заклинаниями.

Продавец, которому я на стойку тихонечко грохнул всю эту кучу, насчитал мне на пять галеонов, и пригласил приходить ещё. Гад, хоть бы завернул покупки что ли...

Пришлось так же, телекинезом снимать их с высокого прилавка, и тащить за собой, хорошо ещё что пакет для книг дали.

В несколько сумбурном настроении я и вышел обратно на аллею. Напротив меня, спустя пару минут, появилась совсем уж непритязательного вида лавчёнка, и если бы не тот самый артефакт, что я видел в книжном, то прошёл бы мимо и не заметил. На покрытой пылью витрине, на маленькой подушечке лежала... палочка. Именно так, обычная волшебная палочка, какими их показывают в мультфильмах, разве что звёздочки на навершии не было. Ну, всё, ребята, пойду колдунствовать!

Со скептическим взглядом на лице, и таща за собой телекинезом сумку с книгами, я и вошёл в эту лавку. Внутри она была немного больше, чем казалась снаружи, но тоже маленькая и непритязательная — простой и старый стул, ваза с цветочком, прилавок, и несколько стеллажей с коробками. Ах, да, убранство комнаты ещё дополнял её хозяин — седоволосый старик с одухотворённым, как это бывает у художников, лицом, и странным, почти мистическим, взглядом. Старик повернулся в мою сторону и расплылся в улыбке.

— Прошу, мистер...

— Поттер. Гарри Поттер, — представился я, мысленно хихикнув над собой. Но старик не заметил моей улыбки, и встав, подошёл ко мне.

— Я ждал вас позже, мистер Поттер. Но, что ж, раз вы здесь, я полагаю, вы желаете купить палочку?

— Э... — я уже запутался. Это он-то меня ждал? — Простите, сэр, скорее всего, да. Вы продаёте... волшебные палочки?

— О, да, мистер Поттер, вы не читали надпись на витрине? Олливандеры — производители палочек, самых лучших в Британии! Итак, мистер Поттер, давайте начнём.

Старик уже начал что-то колдунить, и выпустил из рук державший ранее швейный сантиметр, который начал меня измерять. Сам.

Постаравшись не выдать удивления, я спросил у Олливандера:

— Простите, сэр, но в чём загвоздка? Почему я не могу взять палочку и уйти?

— Мистер Поттер, палочка сама выбирает волшебника, и прежде чем ваша найдёт вас, придётся немного постараться, и попробовать все более-менее подходящие, — разъяснил мне старик. Интересно он говорит, значит, я не могу сам выбрать палочку. Изумительно, нафига мне она вообще? Я и без каких-то там деревяшек колдунствую неплохо.

— Простите, сэр...

— Вот, мистер Поттер, попробуйте эту! — Олливандер поставил на прилавок несколько открытых коробок, и я взял в руки палочку. Интересно, но палочка показалась мне... живой? Да, определённо, она похожа на живое существо. Вот эта, которую я держу, судя по всему, недовольна.

— Взмахните палочкой! — удивлённо сказал старик, и я послушался.

БАБАХ!

Ваза. Ваза разлетелась кучей мелких осколков, которые, слава Богу, не попали на нас с Олливандером. Но старик, только посмотрев туда, тут же невежливо выхватил у меня из рук палочку, и подал следующую.

На этот раз пострадал шкаф с палочками, которые я немного перетасовал, только взмахнув ею.

— Нет, нет, нет. Не эта. Вот! Попробуйте! — Олливандер снова выхватил у меня из рук палочку, и прежде чем я успел удивиться, сунул следующую.

За пять минут я успел разбить вазу, витрину, стул, поджечь занавески на окнах, затопить немного пол, облил Олливандера какой-то мутной жидкостью с резким запахом (хотя Олливандер сказал, что впервые видит, как ребёнок наколдовывает самогон), и даже один раз заморозить прилавок. До состояния ледяной корочки.

Весело, чего уж там! Я и не думал, что магия может быть настолько разнообразна, а старик с каждой новой палочкой всё больше входил в раж.

И вот! Наконец! Олливандер с задумчивым видом выудил откуда-то коробку и поставил её на прилавок. Забавно, он выглядел как Санта Клаус, готовящийся вручить подарок — явно чего-то ждал, и при вручении мне палочки ещё больше хитрости появилось в его глазах.

Ну-ка, заряжааай! — я привычным движением махнул в сторону восстановленной вазы, и та разлетелась от попадания фаербола, правда палочка, по моему, у меня в руках похолодела, от чего я отложил её в сторону:

— Не подходит.

Олливандер выглядел... как будто я разбил ему детскую мечту. Обиженный и растерянный взгляд, странные нервные движения рук...

— Н... Но как же? Она должна вам подойти!

— Э... Простите, но кто сказал, что она должна мне подойти?

— А? Нет, нет, простите. Давайте дальше, — Олливандер потопал вглубь своей лавчонки. Уже через полчаса пробования всех подряд палочек, выбор был наконец сделан. Я был счастлив, а вот продавец выглядел так, словно его в воду опустили — ему, видите ли, палочка моя показалась "не совсем то", поэтому он и мариновал меня тут целый час. Придурок, что ни говори, больше к нему ни ногой! Зато я стал счастливым обладателем мечты всех девочек — волшебной палочки. Махни, скажи абракадабра, и будет тебе счастья полные карманы!

Да и палочка мне нравилась — костяная, из клыка и яда василиска, с каким то "тёмным" наполнителем оставшимся от какого то там некродракона, короче — полный абзац! Трепещите, что называется, смертные.

Всё, устал, умаялся, хочу отдохнуть как следует. "Поттер!" — сказал я, и испытал непередаваемые ощущения переноса в пространстве.

Пространство, в которое я перенёсся было... интересным. Какой-то сад, причём явно рукотворный. На деревьях росли яблоки, щебетала птичка, и вообще, было похоже... На сказку, или фотографию с открытки, там, где всё всегда выглядит великолепно.

Немного осмотревшись, и перехватив поудобнее телекинезом сумки, я зашагал к виднеющемуся на горизонте дому. Дом, кстати, довольно симпатичный — двухэтажный, с балкончиком, прямо идиллия. Пройдя немного вокруг стен, обнаружил и входную дверь, к которой и направился. Интересное тут, понимаете ли, жильё. Даже не верится, что это мой дом, а не чей-то там. Думаю, нужно привыкать — раз уж, как оказывается, родители меня без крыши над головой не оставили. Спасибо им за это.

Дверь была большая, большая и старая, но явно ухоженная — дверная ручка блестела, медная или бронзовая, да и вообще, дом оставил ощущение жилого, словно внутри я могу встретить хозяев.

Хозяев не было, точнее это я теперь. Хм. Хозяин.

Зато были два существа, непонятного вида, пола и возраста, похожие на гротескную пародию на гоблинов, с большими глазами, оттопыренными ушами и совсем уж невозможное — одетые в какие-то то ли наволочки, то ли занавески.

— Э... — я уставился на них, но эти существа меня успели удивить во второй раз — оба запричитали в голос, причём на разный лад, так что из их чувственной речи я понял только "Хозяин Поттер, сэр, вернулся!"

— Хм... простите, но не могли бы вы прекратить? — попросил я, глядя на них.

— Да, да, хозяин!.. — существа посмотрели на меня щенячьими глазами, ожидая чего-то.

— Чего вы ждёте?

— Хозяин Гарри Поттер, сэр, мы ждём ваших приказов...

— А, так вы, должно быть и есть домовые эльфы?

— Да, да, сэр! Я Тонки.

— А я Хэнки, сэр.

— Гарри Поттер, — представился я, глядя, как эльфы снова становятся в стойку благообразного слуги. — Тогда... Вот что, отнесите в мою комнату вещи, и покажите дом, — сказал я.

Дальнейшее можно было назвать пробегом по дому. Дом, кстати, мне действительно понравился, побольше чем у Дурслей раза в два, да и при этом с крупным садом, за которым смотрели эльфы. Дома нашёл кабинет, кухню, погреб, спальни, штуки четыре, гостиные, и прочие нужные комнаты, вплоть до детской. Интересно, здесь рос папа? Ладно, не буду забивать мозг лишними воспоминаниями о родителях — если папа был волшебником, то и мама была волшебницей, и все россказни Дурслей про них не более чем сказки. Хотя, учитывая, как они меня искренне ненавидели, странно, что я хоть когда-то верил им.

— Вот что... Хэнки, да?

— Да, сэр, чем могу служить?

— Хэнки, проводи меня в мою комнату. Ну, туда, куда вещи унёс твой друг.

— Да, да, сэр.

И эльф... переместился вместе со мной. В отличии от прошлого перемещения ощущения были не такие катастрофичные, можно сказать, относительно неплохие.

Сумки оказались разобраны и лежали около стола. Ещё в комнате, в которой я оказался, была большая кровать, письменный стол, диван, пара тумб с вазами, и наконец — гардероб и книжный шкаф. Недурно, недурно. Впрочем, относительно чулана-под-лестницей трудно выдумать жильё хуже.

— Ладно, Хэнки, ты можешь идти, — я отправил эльфа, который поклонился и исчез, и...

Запрыгнул на кровать. Всегда мечтал завалиться на свою большущую кровать, да так, что сейчас просто не удержался.

Повалявшись и убедившись, что после утреннего похода по магазинам, сил ещё осталось достаточно, решил не откладывать в долгий ящик некоторые занятия и пошёл к шкафу. Книга по основам окружающего меня магического общества нашлась быстро — новая обложка среди старых зачитанных выглядела как белая ворона.

Завалившись теперь с книгой на кровать, решил немного почитать, а заодно разобраться, куда я это так удачно сбежал.

* Через пять часов, когда уже стемнело, и в доме загорелся свет, эльфы домика Поттеров всё ещё носились как угорелые — после более чем десятилетнего перерыва наконец объявился хозяин, и они снова востребованы, так что небольшие создания с кряхтением и явным трудовым удовольствием приводили в порядок даже самые тёмные уголки дома, вытирая пыль, снимая паутину, и прочая, и прочая.

Но, их труд был прерван ворвавшимися в гостиную через окно сразу двумя совами, которые несли в лапках конверты. Как бы не было странно, эльфы оторвались от своих дел, и поспешили отвязать послания и накормить уставших после перелёта птиц.

После тщательной проверки писем эльфийской магией, один из эльфов вернулся к щётке, а другой, Хэнки, взял с полки маленький серебряный поднос и положил на него письма. Эльфы не произнесли ни слова, явно уже не раз делали подобное.

Хэнки же, перехватив поудобнее поднос, улыбнулся и исчез из гостиной, чтобы появиться перед своим хозяином.

— Гарри Поттер, сэр...

Мальчик, читавший до того книгу, дёрнулся, как от удара током, но, закрыв книгу и устало уронив голову, помассировал пальцами глаза, приподняв на лоб очки.

— Да, Хэнки, слушаю.

— Гарри Поттер, сэр, вам письма...

— Что? — мальчик, сидевший на кровати с книгой в руках подскочил, словно ужаленный, но видя сжавшегося эльфа, опомнился, и принял беззаботный вид, насколько умел.

— А, давай сюда, — сказал мальчик, и протянул руку. К его удивлению, эльф протянул в ответ серебристый поднос, на котором лежали два конверта, один другого страшнее — оба имели донельзя официальный вид.

Так, так, так... — Гарри Поттер, не обращая внимания на исчезнувшего вместе с подносом эльфа, открыл первый конверт, и принялся читать, иногда шевеля губами, так что можно было разобрать "Хогвартс", "директор", "Макгонагалл?", "Котлы?", Хм... "сову, жабу... не то".

Вздохнув и отложив первое письмо, мальчик ненадолго задумался, глядя на второе. Адреса там не было, да и на бумаге было выведено каллиграфическим почерком "Гарри Поттеру". И всё, ни адреса, ничего.

Тяжко, слишком тяжко для своего возраста Гарри Поттер вздохнул, и приговаривая "офигеть", раскрыл второй конверт. По мере чтения его брови поднялись — сначала одна, потом другая. Потом опустились, и он нахмурился. Дочитав до конца и потратив полчаса на перечитывание, Гарри Поттер отложил письмо и задумался, сев на кровати. Но, уже через пару минут, тихонечко выругавшись на языке змей, встал, разделся, и забрался под одеяло.

— Гарри Поттер, сэр! Хозяин! Вы даже не поужинали! — эльфы стояли, и жалобно причитали на то, что я, эдакий злодей, вчера не ужиная завалился спать. Как оказалось, я этим если не обидел, то расстроил эльфов капитально.

— Ничего страшного, подумаешь. Мне не привыкать голодать.

— Нет, Хозяин не должен быть голоден! — воскликнули эти двое, и потащили меня на кухню. Ну, или не совсем на кухню — в обеденный зал. И вот там-то оторвались по-полной! Сначала я был накормлен, потом снова накормлен, а уже когда не лезло, и я думал, а не послать бы этих таинственных союзников к чёртовой бабушке?, эльфы снова просили меня что-то съесть. Всё, больше не могу!

— Пощадите, пощадите, я же лопну! Не надо!!! — взмолился я, воздевая для театральности руки над головой. Но, видя как у эльфов опять начинается депрессия из разряда "хозяин на нас злится", всё таки утешил их: — Да ладно, пошутил. Спасибо, ребята, было очень вкусно! — от нехитрой похвалы лица эльфов просияли, и они, просто-таки лучась благодарностью, захотели... нет, только не снова!

Я сжал полученный вчера маленький железный жетон, и произнёс:

— "Невыразимо".

И снова это, снова мерзкие ощущения, что меня протягивают сквозь маленькую трубу, только на этот раз усугубленные тем, что я сыт.

Вайвайвай! — примерно с таким вот боевым кличем я и вывалился в нормальную реальность.

Я был в помещении, и причём лежал на неприятном холодном полу, что и поспешил исправить — поднялся, отряхнулся и, наконец, осмотрелся. Темноватый коридор, факелы на стенах, двери... Куда я попал? Впрочем, о средневековье думать не приходится — ровная гранитная плитка на полу, столь же ровные стены...

— Вы мистер Поттер? — от голоса, прозвучавшего за моей спиной, я чуть ли не до потолка подпрыгнул — дёрнулся уж точно знатно.

— Да, это я. Вы прислали мне письмо? — я оглядывал говорившего. Им оказался мужчина трудноопределяемого возраста, с козлиной бородкой и усиками, и хитрыми глазами.

— Нет, сэр. Пройдёмте за мной, — и этот субъект в чёрной мантии развернулся, и зашагал прочь. Осталось только идти за ним, и смотреть на обстановку — действительно, интересная, особенно после того, как мы вышли из тёмного коридора в просторное офисное здание, судя по всему, сугубо магическое. На описание министерства не похоже, в книге про фонтан какой-то говорилось.

— Прошу, сэр, — насмешку в его голосе не услышал бы только глухой.

И, свернув пару раз, и поднявшись на один этаж выше, мы вышли к... большой двери.

— Что ж, удачи, мистер Поттер, — сказал он, и исчез за поворотом. Хм...

Тук-тук-тук.

Дверь отозвалась на костяшки моих пальцев глухим звуком тяжёлого дерева.

— Войдите! — прозвучал другой голос из-за двери.

И я вошёл. Внутри оказался кабинет, небольшой, уютный, со столом, не иначе как для подчинённых.

— Мистер Поттер, я полагаю?

— Да, сэр. А вы...

— Джонсон. Игорь Джонсон, к вашим услугам, — сказал он, отойдя от окна. Да, в кабинете, как раз было окно, в которое виден зелёный сад, и светит солнце, так что до этого я видел не более чем силуэт. Теперь же, я мог рассмотреть этого человека поподробнее — подтянут, в мантии, короткая стрижка, определённо не европейские черты лица. Впрочем, кажется "Игорь" не английское имя, если я правильно помню.

— Гарри Поттер, — представился я, на что Джонсон усмехнулся. Хотя я ничего смешного в этом не вижу.

— Да не, парень, это я не над тобой, — ответил на мои мысли Джонсон.

— Э... мистер Джонсон...

— Игорь. Просто Игорь, никаких мистеров, окей? — спросил он, обойдя стол и сев на стул для посетителей.

— Хорошо. Тогда я — Гарри.

— Гарри, позволь кое-что тебе рассказать. Во-первых, ты находишься в штаб-квартире невыразимцев, кто мы такие, думаю, долго объяснять не надо, тот же МИ-6, только в магическом мире.

Я внимательно слушал Джонсона и старался осмыслить всё, что он говорит, а Игорь не замолкая, продолжил.

— Итак, Гарри, могу тебе сказать, что тебе повезло сбежать... откуда ты там сбежал.

— Да, сэр, это точно.

— Ну, вот. Благодаря тому, что ты так удачно упорхнул из дому, мы смогли тебя засечь, хотя это ещё сыграла с тобой злую шутку забывчивость. Вчера, представляешь, какой-то мальчик ходил по Косому Переулку, нося за собой телекинезом сумки.

— Э... простите... Игорь, а разве это редкость?

— Ну... можно и так сказать. Хотя, главное что мы за тобой присмотрели, нашли и пригласили сюда, в этот кабинет. Позволь кое-что тебе рассказать...

* Три часа спустя *

От всего, что вывалил на меня Игорь, у меня уже заболела голова. Сейчас я, читая по диагонали досье на некоего Альбуса Дамблдора, пытался попутно осмыслить всё, что хочет от меня Джонсон.

Итак, тот, кто убил моих родителей всё ещё жив. Это раз. Он охотится за мной. Это два. Какая-то полоумная гадалка сделала какое-то пророчество. Это три. Вот в общем-то и всё, если добавить ещё то, что Альбус Дамблдор хочет загробастать меня к себе.

Не, если так почитать он-то мужик хороший, хоть и с тараканами в голове, я бы даже сказал тараканищами. Не добрый и не злой, просто по мере сил поддерживает оппозицию и министру, и Риддлу.

Но! Всегда есть "но" — Дамблдору нужен я, как потенциально сильный союзник. Вот как!

— Ну, дочитал? — спросил меня Игорь, уже от скуки раскладывающий на своём столе пасьянс.

— Да, Игорь, прочитал.

— Твой выбор?

— Согласен.

— Я рад, — Игорь искренне улыбнулся, и с кряхтением вылез из-за стола. Я же последовал за ним.

Но, нужно пересказать почти весь наш разговор что бы понять суть происходящего.

Полчаса назад.

Итак, для начала — Игорь — невыразимец, и мы в их штабе. Они отследили меня тогда, когда я сбежал от родственников и поселился в "Дырявом котле". Оказывается, до этого меня нельзя было найти магией. Когда я сбежал, я, соответственно, "спалился" и благополучно попался. Том, бармен из "Дырявого котла", самый что ни на есть шпиён, или стукач, кому как, в общем — он предупредил кого надо, что у него квартирнул неизвестный пацан, да ещё и заплатил вперёд. Дальше невыразимцы быстро меня нашли, и хорошенько проследили, так что вчера я прогуливался не один, а в компании шпиков.

Далее — меня, пока я не встретился с Дамблдором, пригласили в их штаб, чтобы сделать заманчивое предложение, а именно — учиться у них.

— Ты пойми, Гарри, на твоих плечах лежит тяжёлая, почти непосильная одному человеку задача. У Дамблдора столько тараканов в голове, что я уверен, он даже не захочет поставить тебя в известность о том, что вокруг тебя же происходит. Да и к тому же, нет никакой гарантии, что он будет учить тебя действительно нужным вещам — конечно, в Хогвартсе училось большинство из нас, но уровень знаний Хогвартса рассчитан на простого человека, не имеющего отношения к войне. Это как оружие самообороны — электрошокер и газовый баллончик, тогда как тебе нужно что нибудь потяжелее, что бы врагов от стенки отскребали!

— Ну, я примерно понял. А где вы учились?

— В Дурмстранге, на боевом факультете, если тебе интересно. В принципе, там дают намного больше, но всё равно не так много, как можно ожидать. Вот что, парень, если хочешь, мы тебе поможем всем, что в наших силах, в конце концов, забота о магическом обществе — наша задача. И сейчас сильный волшебник Гарри Поттер это как раз то, что нужно Британии.

— Хорошо, сэр. Но прежде... вы не могли бы рассказать мне кое-что о Дамблдоре?

— Да, конечно. У меня есть краткое досье... так... вот оно! — Игорь протянул мне кожаную папку, и я открыв её, увидел фото белобородого старца. Ох ты, да она ж ещё и двигается, фотография то... так, почитаем...

— Тогда, пошли, — Игорь встал и жестом показал мальчику на дверь из кабинета. Когда мужчина и мальчик вышли, Игорь бросил своему секретарю: "Скоро вернусь", и повёл Гарри Поттера по коридорам самого секретного в магической Британии места. Гарри смотрел на всё с широко распахнутыми глазами, стараясь ничего не пропустить, хотя ничего интересного в помещении не было — просто офисное здание.

Игорь дошёл до какой-то двери и, раскрыв её, пропустил вперёд Гарри. Мальчик вошёл, а следом за ним и Игорь. Это было небольшое помещение с какими-то колбами, манекенами, и прочими атрибутами плохо сочетающимися друг с другом, но Игорь и глазом не повёл, и прошёл через завалы предметов непонятного назначения.

Внутри обнаружился немолодой, очень немолодой человек в поношенной мантии, читающий какую-то книгу.

— Ребе, я тебе тут кое-кого привёл, посмотришь?

— А? Да, Игорь, конечно, — отозвался сидящий и, аккуратно положив книгу, посмотрел своими серыми глазами на Гарри, который к тому времени уже изнервничался до предела.

— Игорь? — сидящий недоуменно поднял бровь и посмотрел на Игоря, который невозмутимо смотрел на человека с серыми глазами. — Ну, и как это понимать, Игорь?

— Ты присмотрись, потом будешь осуждать, — осадил его Джонсон, на что человек вздохнул:

— Итак, как я вижу, мой дорогой шеф потихоньку сходит с ума. Что ж, молодой человек, встаньте сюда, — человек указал на какой-то металлический диск, диаметром в метр, лежащий на полу.

Гарри послушно встал и, не шевелясь, смотрел на человека, который достал палочку и какой-то средневековый свиток пергамента и водил вокруг Поттера палочкой.

— Замечательно, великолепно... так, не шевелитесь. Не шевелитесь, я сказал, — старый человек с грустными глазами закончил свои пассы палочкой и развернул пергамент.

— Однако! — изрёк он, и пошёл к Игорю, предъявить документ.

Когда оба волшебника с минуту почитали написанное на пергаменте, тот, кого назвали "Ребе" наконец вспомнил про Поттера:

— Идите сюда, молодой человек. И я уже прошу, не надо вот тут падать в обморок, ладно?

— Э... — Гарри замялся на несколько секунд, но послушно слез с диска, и пошёл к Игорю.

— Это, парень, идентификатор-диагност. Между прочим, замечательное устройство! Выдаёт о человеке почти всю генетическую информацию, и ту, что можно определить по ауре — пол, возраст, способности, имя, и способность к магии.

Гарри замялся в нерешительности, тут же подумав, что там написано что-то, чего он бы не хотел знать. Например то, что сильным волшебником ему не стать. Однако видя насмешливый взгляд Игоря и "Ребе", он, наконец, решился и приблизился.

— У тебя, парень, такие способности, что тебе одна дорога — в невыразимцы. Метаморфы у нас на хорошем счету.

Гарри подошёл к Игорю и, приняв у него из рук пергамент, стал вчитываться в строчки. Дочитав до конца, юноша ещё несколько секунд погипнотизировал пергамент глазами и, повторив по второму кругу, оторвал глаза от пергамента.

— О-фи-геть, — по слогам произнёс мальчик и сел прямо там, на полу. Но заботливый Игорь, под смешок "Ребе" поднял его, благо ребёнок был необычайно лёгким для своего возраста и усадил на стул.

3. Нет ничего, в чем нельзя было бы пользоваться шпионами.

Сунь Цзы, ??, китайский стратег и мыслитель

Гарри Поттер сидел на стуле в отделе невыразимцев и старался поменьше волноваться.

Игорь Джонсон рывком встал, заставив свою мантию эффектно взлететь следом за ним, и, повернувшись к Гарри, подал ему руку.

— Давай, Поттер, пойдём далее. Ребе! Старый еврей, что б тебя, зачем так прикалываться?

— А с чего вы думаете, что я шучу? — старый человек выразительно поднял бровь, и стойко посмотрел в глаза своего шефа.

— Ну... — Тут Игорь позволил себе произнести десяток русских слов, которые не поняли ни Гарри, ни Ребе, но смысл, в принципе, не нуждается в переводе. Непонятно только при чём тут пишущие зайцы?*

Гарри, послушав Игоря и на всякий случай запомнив все слова, пошёл за невыразимцем, который уже выскочил в коридор.

— Извините, сэр... — извинился мальчик перед Ребе, выходя из кабинета.

— Не стоит, молодой человек, — попрощался с ним Ребе, возвращаясь к чтению книги. Гарри, окинув взглядом кабинет, в котором было полным полно непонятных мальчику вещей, пожал своими хрупкими плечами и, поспешив за Игорем, вышел в коридор.

* Your bunny wrote — "твой заяц пишет" ... no comment.

Прохладный, можно даже сказать, холодный воздух не способствовал нормальному самочувствию. Но, к счастью, Игорь не задерживался здесь, и быстрым шагом шёл по коридору, настолько быстрым, что мальчику приходилось иногда переходить на бег, что бы не отстать.

— Гарри, теперь тебе следует заполнить некоторые бумаги и подписать контракт. Надеюсь, ты не против?

— Нет, Игорь, конечно же.

— Вот и замечательно. Тогда... Милости прошу.

Оба зашли в кабинет без окон, в котором были столы, стулья, и шкафы с бумагами. Игорь достал из одного шкафа папку и, повозившись с бумагой несколько минут, протянул присевшему за стол Гарри пачку листов.

— На, ознакомься, внизу поставишь подпись. На каждом листе.

Гарри, не привычный к такому занятию, с энтузиазмом принял у невыразимца бумаги и, по очереди читая их, подписывался внизу каждого. Игорь сначала смотрел как ребёнок, выудив из ближайшей карандашницы ручку, подписывает один лист за другим, но не заметил, как задремал.

— Игорь! Игорь! Проснись!

— А? Ухтыёж. Ладно, чего у тебя там?

— Я закончил.

— Давай сюда, — Игорь принял у Гарри пачку бумаг, контракт, подписки и прочие обязательные бумаги.

— Ладно, теперь давай мы тебе поставим символ, и можем переходить к начальному этапу.

— Символ? — Гарри заинтересовался. Что это там ему ещё хотят "поставить"?

— Да, у всех невыразимцев есть специальный магический символ-маячок. Благодаря нему мы можем найти тебя, если вдруг потеряешься, опознать, в случае чего, да и небольшую защиту разума символ обеспечивает.

— А, понятно. А что за символ? Ну, как он выглядит?

— Если тебе вдруг интересно, то выглядит он как нагромождение рун и прочих магических символов. Что бы не опознали, скрываем под какой-нибудь татуировкой...

Игорь обнажил плечо, на котором Гарри увидел рисунок красивого дельфина, выпрыгивающего из воды.

— Э...

— Под краской татуировки находятся магические руны.

— А, понятно, Игорь, — кивнул ему мальчик и посмотрел с ожиданием.

— Что? Давай, подожди, пока я тут твои каракули проверю... — улыбнулся Джонсон, листая бумаги.

Через пяток минут, когда всё было проверено, Джонсон скрепил бумаги простым степлером и положил в папку.

— Всё в порядке, курсант.

— Курсант? — спросил мальчик, до этого провожавший взглядом степлер.

— Именно. С этого дня ты курсант невыразимцев. Если тебе интересно, в звании сержанта, у нас это минимальное звание. Но, для нас ты курсант, а для всего остального мира невыразимец есть невыразимец, а значит ты несёшь за все свои действия полную ответственность как один из нас. Полномочий у тебя намного меньше, но с этим ничего не поделаешь...

Игорь поудобнее устроился в кресле, пригладив рукой мантию, и начал рассказывать Гарри о быте невыразимцев.

— Мы, Гарри, обычно набираем по результатам учёбы, или после Аврората, но ты другой случай — ты метаморф, да и к тому же парселтангом владеешь, а такие таланты упустить нельзя. К тому же, вокруг тебя начинается грандиозная интрига, в которой тебе самому предстоит сыграть не самую маленькую роль. Начнём с того, что ты в любом случае был бы под пристальным вниманием общественности, и имеешь уже сейчас кое-какой вес в обществе.

Мы, как бы это странно не звучало, не подчиняемся ни министерству, ни Визенгамоту, ни кому-либо ещё — только главе невыразимцев, у которого свои отношения с министром и прочими достойными лицами. Хм...

— Простите, но тогда получается какое отношение вы имеете к министерству?

— Мы, Гарри, теперь ты тоже невыразимец. Хоть и на низшей должности и в звании сержанта-кадета, но всё таки один из нас, а значит, как я говорил, ты полноправный невыразимец — со всеми правами и обязанностями. Обязанностей, правда, больше, но всё же...

— Хорошо, мы, — поморщился мальчик, и требовательно уставился на старшего.

— Министерству мы не подчиняемся, как и никому более, хотя и представляем из себя единое целое — наша обязанность заботиться о магическом обществе, а не поддерживать порядок — для этого есть авроры. С аврорами у нас отношения хорошие — иногда они помогают нам силой, иногда мы им — информацией и прочим, в общем — одно дело делаем, только с разных сторон. Мы им не подчиняемся, они, в принципе, нам тоже, но в случае чего — запросто можешь просить помощи. С министром легче лёгкого: Корнелиус Фадж — идиот.

Сказано это было таким тоном, что Гарри моргнул, ожидая, что иллюзия развеется, и он увидит перед собой полноватое лицо пана Швейка — тот так же умел говорить непонятности. Но нет, серьёзное лицо Игоря Джонсона не превращалось в Бравого солдата, и Гарри, вздохнув, противоречиво прокомментировал слова Игоря:

— Без комментариев.

— Согласен, тут добавить нечего, разве то, что министр занимает свой пост по причине того, что не имеет какой-либо ярко выраженной политической линии и всех устраивает. По-настоящему в министерстве заправляют другие лица, но тебе ещё предстоит с ними заочно познакомиться.

Гарри с сомнением поджал губы, а Игорь тем временем продолжил:

— В целом, наша работа сложна и многогранна — это исследования магии, раскопки всяческих древних руин, разведка и шпионаж, контроль за особыми артефактами, и многое другое — всего и не перечислишь. Итак, думаю, нам пора идти к Ребе, — сказал Джонсон, вставая так, что его мантия опять эффектно за ним взлетела. Может, это магия какая? Ладно, не важно.

Ребе сидел и читал книгу о новинках в зельеварении, когда в кабинет вошли всё те же Игорь и Гарри.

Игорь сразу же кивнул Ребе, и подтолкнул Гарри в спину, придавая нужный импульс. Гарри прошёл к волшебнику, на что тот спросил его, тяжко вздыхая:

— Ну-с, молодой человек, как я понимаю, вам нужно поставить знак, — Гарри лишь кивнул, на что Ребе расплылся в улыбке, доставая палочку.

— Не бойся так, это не больно. Пока что, — сказал Ребе, глядя на испугавшегося ребёнка. Гарри поверил старому кабинетному невыразимцу и выполнил просьбу снять одежду.

— Нда, хилый ты парень. Ну, ничего, у нас тебя быстро в норму приведут. Шварценеггером не станешь, но хоть не придётся беспокоиться, что тебя ветром унесёт... — прокомментировал увиденное еврей, на что Поттер потупил взгляд, стесняясь своей болезненной худобы.

— Куда знак ставим? — спросил он, достав палочку, и водя ею вокруг Гарри.

— Э... А куда можно?

— да хоть на х... Э... в общем, куда хочешь... — Ребе явно не учёл, что перед ним ребёнок, но одного грозного взгляда Игоря хватило, что бы он осёкся. Гарри это развеселило, и он спросил:

— А знак большой?

— Есть с малым рунным кругом, размером с сигаретную пачку... Э... в общем, такой... — мужчина достал из-за пазухи пачку с надписью "DUNHILL" и изображением единорога и льва. "Это что, магические сигареты такие?" — подумал Гарри, смотря на волшебное животное, украшавшее пачку сигарет.

— А ещё что? — спросил мальчик, на что Ребе с Игорем переглянулись... Гарри, понявший, что что-то тут не так, решил выведать всё что сможет.

— Есть ещё полный рунный круг, с добавлением защитных узоров... это как заклинание, только стационарное...

— А что вы так переглядываетесь? — спросил Поттер в лоб, заставив Игоря закашляться, а Ребе отвести глаза.

— Эм... видишь ли... Полный круг большой, и я не уверен, что он поместиться на тебе. Разве что на спине, но...

— Давайте. Если он функциональнее малого, то я "за", а всё остальное — мелочи, не стоящие внимания.

Игорь и Ребе снова переглянулись. У Джонсона был взгляд одобрительный, а еврей выглядел так, словно Игорь заставил его работать в шабат* — немолодой мужчина уже приготовился провести вечер в компании интересной книги и чашечки чая, но тут на тебе! Работай.

— Тогда, молодой человек, повернитесь, — сказал он, недовольно нахмурившись, и с тяжёлым вздохом принялся водить замысловатыми узорами свою палочку над спиной худого мальчика, закрывшего глаза и думающего о чём-то своём.

Через час невероятно сложного стояния на одном месте Ребе закончил работу, устало повалившись в кресло, и спрятал палочку. Гарри с трудом пошевелился, явно затекли мышцы...

Игорь... Игорь обнаружился за одной из непонятных штуковин Ребе, причём успел найти каким-то шестым чувством заначку оного, и сейчас медленно цедил коньяк из "маленькой" гранёной рюмочки.

Не обращая внимания на ребёнка, Ребе накричал на Игоря за то, что тот "вор и вообще ведёт себя как урка какой-нибудь".

Пока шёл этот цирк, Джонсон успел уже спрятать бутылочку коньяку подальше и удивительно трезвым голосом отшивал Ребе.

Вот, примерно так бы и поругались два невыразимца, если бы не вмешался Гарри, к тому времени уже одевшийся.

— Э... Простите, Игорь, что дальше?

— А? Извини, Ребе, мне курсанта проводить надо. Всего хорошего, — невыразимец вышел из кабинета Ребе, оставив того недоумевать с початой бутылкой коньяку в руке.

Гарри проследовал за Игорем в следующую комнату, откуда юный ученик вышел уже морщась от боли в спине, на которую магией нанесли большую татуировку с изображением китайского дракона и василиска. Могли обойтись просто драконом, но Поттер попросил нанести и короля змей, для соответствия имиджу змееуста.

Гарри немного стеснялся своей новой нательной росписи — уж больно непривычно ему такое, учитывая, что он сам считал себя вполне приличным мальчиком, без наклонностей. Игорь только сказал ему "посмотрим, что ты скажешь лет через пять, когда все подростки мечтают о "крутой тату"". Но гарри подверг сомнению слова игоря, многозначительно промолчав.

— Ну, Поттер, теперь осталось решить последнее! Тебе приглашение в Хогвартс уже прислали? — улыбаясь спросил игорь, когда они вышли из кабинета татуировщика.

— Да, было такое... — Ответил мальчик, нахмурившись.

— Странно. Должен был передать учитель прямо в руки... Ладно, наверняка это у Дамблдора тараканы в черепушке зашевелились. В любом случае, завтра сходим купим тебе всё необходимое и начнём тренировки... За месяц, конечно же, многому не научим, но основам нашей работы — вполне.

— Хорошо, Игорь. Тогда...

— Да, да, Гарри. Пора прощаться. Каминный зал у нас вон там, — Игорь кивнул мальчику на дверь.

— Каминный? Э...

— Ах, да, прости, совсем забываю. По каминам перемещаются волшебники...

Альбус Дамблдор пребывал в растерянности. Впервые за много лет он действительно был подавлен.

Альбус и Минерва стояли на пороге дома номер четыре по тисовой улице в Литтл-Уингинге и звонили в дверь.

— Альбус, а ты уверен, что они дома? — с волнением спросила Макгонагалл, теребя свою палочку в руке.

— Конечно, Минерва. Они дома. — сказал Дамблдор, слушая как в глубине дома послышались шаги. Ещё через пол минуты дверь распахнулась и на волшебники увидели женщину в чёрном платье и с красными от недосыпа глазами.

— Простите, вы— петуния Дурсль? — спросил Дамблдор, но та со злом захлопнула перед носом великого волшебника дверь. Минерва Макгонагалл была удивлена необычайно агрессивной реакции сестры Лили на Альбуса.

— Похоже, ты была права, Минерва. — прошептал Дамблдор и достал палочку. Замок щёлкнул и волшебники вошли внутрь.

— миссис Дурсль? — спросил Альбус, оглядывая помещение.

— ВОН! Уходите из моего дома, чёртовы ненормальные! — закричала женщина срывающимся голосом. Волшебники поморщились, но не сдвинулись с места.

— Миссис Дурсль, где Гарри Поттер? — спросила её Минерва.

— Этот.... Этот ... — начала частить женщина, но была прервана подошедшим сзади толстым мальчиком.

— Мам? — спросил он, прерывая её гневные попытки сказать хоть что-то.

— Марш в свою комнату! — сказала ему Петуния, подтолкнув в нужном направлении. Дамблдор и Минерва не могли добиться ни слова от Петунии, и тогда Альбус догадался воспользоваться легелименцией.

— Легелименс. — сказал он, направив палочку на женщину.

Через минуту они разорвали контакт и Альбус, тихо охнув, сел на диван. Попытавшаяся тут же возмутиться петуния была оглушена конфундусом и замолчала.

— Альбус? — требовательно сказала Минерва, но Дамблдор подняв на неё глаза, сказал не то, что она желала услышать.

— Я убью эту старую выжившую из ума кошатницу. "С Гарри всё в порядке", "Ах, какой милый мальчик" — передразнил он кого-то.

— Альбус, что произошло? — начла нервничать миссис Макгонагалл. Альбус Дамблдор поднялся с дивана, и решительным шагом направился в дом напротив. Как жаль, что кошки заняли у Фигг большую часть разума, а маразм разразился до непозволительной стадии. Хотя, лет эдак десять она показалась Дамблдору неплохой кандидатурой что бы проследить за надеждой магического мира.

Timescip, кабинет Дамблдора.

Поверить не могу, Альбус! — возмущалась Макгонагалл. Поводов для возмущения хватало — Гарри пропал, и оказалось, представьте себе, что родственники над ним издевались! Да как он вообще выжил и не сошёл с ума?

— Минерва, прости старика... — жалобно протянул Дамблдор, но она была непреклонна.

— И не надо косить под дряхлого деда, Альбус! Всё равно придётся ответить! — воскликнула она.

— Ну, да, я ошибся. Облажался, с кем не бывает? — вздохнул Дамблдор.

— "с кем"? А ты знаешь других великих светлых волшебников, которые оставляют детей таким родственничкам? Альбус, не будь слеп, я же тебя предупреждала! — сказала Минерва, покачав головой.

— Да, предупреждала. Я думал, ты преувеличиваешь... — сгорбился Альбус Дамблдор, ожидая новой порции "я же говорила, что...". Минерва такая предсказуемая.

Разговор был прерван звоном одного приборчика. Следящего.

Альбус поднял взгляд, всматриваясь в табло. Стрелка часов показывала положение "дома".

— Минерва, я ничего не понимаю... — задумчиво сказал Дамблдор, пережёвывая лимонную дольку.

4. Snake, toad, girl?

** 1 сентября, платформа-с-идиотским-названием **

О том, что возле входа на платформу со стороны вокзала стоит семья рыжеволосых и кого-то ждёт, мне сообщил Игорь. Благо, среди волшебников он неизвестен, поэтому мы ничуть не выделялись — я перенял у него некоторые черты лица, и теперь мы походили на отца и сына.

Джонсон изволил шутить, и не раз, в стиле: "Сынооок! Какой ты у меня большой вырос!". Вообще — прикольные ребята эти невыразимцы — что Игорь, что "таки стаг'ый больной человек" — Ребе, наш колдомедик. Ещё нескольких узнал — от новичков до стариков, причём все без исключения чрезвычайно занятые — пашут по страшному, эти самые невыразимцы.

— Уизли?

— Они самые, Гарри. Думаю, ждут тебя на всякий случай.

— Хм... прости, Игорь, но я одного не понял... Почему целая семья магов стоит со стороны магловского Лондона? Они что, на метро приехали? Волшебники же аппарируют.

— Ты это у них спроси. Наверное, Дамблдор совсем тебя за идиота держит...

— Нда, перспектива ещё та. Но семья волшебников перед входом на платформу... Это даже детишки должны понять, что они кого-то ждут.

— Вот ты и понял. И не дуйся, Гарри, не отрицай, тебе ещё предстоит подрасти.

На мой обиженный взгляд Игорь только засмеялся.

На платформе царило оживление — дети и их родители, продавцы, даже аврорский патруль затесался. Сразу можно было узнать разве что Малфоев — белые, в мантиях. Люциус Малфой с тростью в руке стоял рядом со своим сыном и что-то ему втолковывал. Драко Малфой слушал его, стараясь держать маску чопорной презрительности ко всему сущему, что у него плохо получалось.

Толпа подростков столпилась вокруг одного мальчика с дредами, что-то упрашивая, не иначе опять какую-то опасную зверюшку хотят в Хогвартс привезти... Хотя, я сам-то хорош.

Дальше в толпе не было видно, но это меня мало волновало, всё равно со всеми познакомлюсь.

— Ну что, Гарри, пойдём уже, а то на нас засматриваются.

— Да, конечно, папочка, — ответил я ему и с ухмылкой прошёл к ближайшему вагону. Насколько мне известно, несмотря на то, что Игорь взялся провожать меня один, за нами увязались ещё пара невыразимцев — инструктора по рукопашному бою и по боевой магии. За месяц мы довольно легко сошлись на почве моей любви к знаниям, и теперь они негласно провожали меня.

— Тогда, до связи, Гарри. И, в случае чего — пиши обязательно, — Игорь крепко обнял меня за плечи, так, что я забеспокоился о целостности своих костей, и мы, пожав друг другу руки, разошлись — мужчина аппарировал, а я влез в вагон.

Свободное купе искать долго не пришлось — места в Хогвартс-Экспрессе более чем достаточно.

Так что я прошёл в просторное купе и телекинезом закинул свой сундук на полку.

— Шаса, вылезай уже, — попросил я подругу наконец показаться из складок мантии.

Да, я таки завёл питомца — змею Шасу, с которой в отличии от совы или кошки я могу поговорить. Как я уже успел убедиться, у змей тоже есть чувство юмора, но Шаса это что-то с чем-то даже по меркам змей.

— Не даёшшь поспать, в свою мантию ззассунул, вообще никакой ссовессти! — ответила мне Шаса, помелькав в воздухе своим тонким язычком и медленно выбираясь из моей мантии.

— Ничего, тебе же нравится, верно?

— Сссс... — недовольно шикнула змея, и начала сворачиваться кольцами на сиденье напротив меня.

— Ладно, проехали, — мне в дорогу надавали полным-полно книг невыразимцы, со строгим наказом прочитать все до следующего лета. Читать не хотелось, хотя томик с непритязательным названием "Зелья" был мне вручен, как и полсотни других.

Подготовка у невыразимцев была... Нет, это словами пересказать трудно — как может выглядеть форс-обучение в конторе, имеющей монополию на контроль и использование маховиков времени. Невероятно, но факт — машина времени применяется в основном для обучения студентов. А что бы вы думали? Иначе подготовка занимала бы лет десять. А так — месяц реального времени, и полгода учёбы... Всё в порядке вещей. Хотя, честно признаюсь, соблазн научиться такой магии был огромен, останавливал только столь же огромный риск и строгий запрет играть со временем. Интересно вот, как говорил Ребе — время и пространство взаимосвязаны, но магам позволено "играться" только с пространством, а время это уже слишком опасно. По незнанию можно и весь мир угробить, или ещё чего похуже сделать.

Но, отставив в сторону рефлексию на тему "правильно-неправильно", могу сказать, что маховик это что-то. Разделился, значит-с я на шесть "гаррипоттеров", и разошлись мы по разным помещениям, в основном принадлежащим моим дальним родственникам-Поттерам, то бишь некогда бывшими домами для побочной ветви рода.

Заодно и провёл ревизию имеющегося в наличии добра — его мало не бывает. Каждый день ко мне приходили наставники, так же использующие хроноворот, чтобы не отвлекаться. Сама возможность дублировать, или распараллеливать сознание и потом его же собирать воедино — изобретение невыразимцев, что в общем-то пришлось очень и очень кстати. Один "гаррипоттер" — учил зелья с Ребе, другой — беспалочковую магию с Игорем, от которого я и узнал, что ранее использовал, кроме телекинеза, беспалочковые и невербальные "Алохомора" и "Люмос". Странно, никаких откликов в душе эти названия не дали, как будто магия уже застолбила за собой мысль-заклинание, и смотрит на эти сотрясения воздуха и палочки как-то подозрительно... Но, скорее это мои глюки, вызванные обилием хроноворотных параллелей реальности. Да, глюки. Про "ограбление века" Игорь рассказывал неохотно — после того, как Вернон обнаружил пропажу, разозлился, кричал, топал ножками, сучил ручками, багровел как кабан, в приступе гнева даже не смог говорить, перейдя на истеричный визг, закончившийся весьма печально для его сердца... В общем, рыба-жердь теперь будет искать способ не загнуться с голоду, а Дадличку придётся похудеть. По поводу безвременной кончины Дурсля моя совесть почти молчала, не показываясь — рано или поздно, но этот умалишённый был обречён, и если бы не инфаркт, то боюсь даже предсказать причину его смерти — уж над своим арсеналом я поработал в первую очередь.

Книга по зельям покоится на столике, купе пустое, даже скучно. Хотя я думал, что к одиночеству уже привык за последние... трудно сказать, наверное всё же полгода.

От нечего делать поразглядывал купе: поезд-то реально музейный экспонат! И паровозику, и вагонам не меньше ста лет. В интерьере преобладает дерево, никакого пластика и минимум металлов. Обивка стандартна для поездов начала века — синеватая натуральная ткань с блеклым рисунком, ни о каких удобствах сидений, вроде ортопедических и всё такое, тут и не слышали. Ну, оно и понятно, как шутил Игорь, для радикальных "белокостных" аристократов даже такой архаизм должен выглядеть дико. И пусть скажут спасибо, что до Хогвартса не ходят автобусы.

Шаса, свернувшись кольцами и понюхав воздух, не найдя для себя ничего интересного, сделала вид, что заснула.

Проследив за змеёй, я решил не мучиться и отрыл в сумке мой второй по любимости учебник — "Французский язык для волшебников". Особенностью книги является то, что она в некоторой степени помогает мозгу усваивать знания и создаёт ассоциативные цепочки прямо в сознании. Маглы за такой учебничек отдали бы полцарства, а я ограничился серией расписок у библиотекаря, и даже магической клятвой, что никому не отдам, не испорчу артефакт, и так далее.

Час занятий пролетел незаметно, впрочем, если учесть любовь Ребе к зельям для улучшения запоминания, и силы самой книги, помноженные на мой, откровенно говоря, ещё не совсем устоявшийся разум... В общем, объясняться на французском я мог, и почти без акцента, правда, художественный "высокий" слог не давался мне никак. А Франция... Скажем так, это первая страна на континенте, которая имеет для нас значение — всё-таки аристократия обоих миров существенно связана между собой, и в какой-то мере мы действительно дальние родственники. Ну, по крайней мере чистокровные — точно.

Мои попытки без акцента произнести в общем-то простую речь, были прерваны стуком в купе. Настойчивым стуком. Накинув простейшую малую дезиллюминацию на Шасу, я взмахом руки развеял магию, удерживающую дверь. Тот же взмах был подкреплён телекинезом (как оказалось, к магии не имеет никакого отношения. Чистая сила сознания и воли), и как следствие — дверь плавно отъехала в сторону. У купе, уже занеся руку для нового стука стояла девочка с длинными непослушными каштановыми волосами. Смутившись, она опустила руку, и требовательно спросила:

— Извини, ты не видел жабу? Невилл потерял её...

— Прости, нет. А магией пользоваться не пробовали?

Девочка выразительно подняла бровь, а мальчик — Невилл, судя по всему, Лонгботтом, переминался с ноги на ногу.

— Понятно, — подвёл я итог молчанию. И достал свою палочку.

— Как жабу-то зовут? — поднял я глаза на Невилла, который смутился даже моего вопроса, и нерешительно ответил:

— Тревор. Я его везде искал.

— Иди сюда. Да, да, заходи, и вы, юная леди, тоже.

Тут моя собеседница, по видимому, поняла, что ещё не представилась, и поспешила исправить положение, одновременно заходя в купе.

— Гермиона Грейнджер. А ты...

— Гарри Поттер, — я устало выдохнул, ожидая худшего.

Как и следовало ожидать, Гермиона вытаращилась на меня, и поспешила сообщить очень! важную новость:

— Как? Ты Гарри Поттер? Я читала о тебе в "Расцвете и упадке тёмных сил", и в "Величайшие волшебники двадцатого"...

Договорить я ей не дал.

— Да, верю. Не думаю, правда, что там написано хоть немного правды, всё-таки тогда просто стране нужен был герой, и его создали. Я тут ни при чём.

— А? — Гермиона искренне не понимала меня.

— Вы жабу искали?

* * *

Дорогие читатели! В дальнейшем, разговоры на языке, отличном от английского, будут помечены Курсивом, будь то русский или серпентарго.

* * *

— Да, ты знаешь где она? — переспросила Грейнджер, одарив меня ещё одним непонятным взглядом. Гермиона сидела напротив меня, прямо рядом с Шасой, а Невилл так и стоял, глядя на нас.

— Сейчас узнаем. Хотя... Невилл! Давай сюда!

Мальчик подошёл ближе, и непонимающе посмотрел на меня.

— Палочку достань. Ага, а теперь повторяй за мной, — я достал свою костяную палочку и, подождав, пока Невилл найдёт свой инструмент, продолжил:

— А теперь Volentis Тревор! — воскликнул я, а палочка в моей руке дёрнулась в сторону. Положил её на ладонь, и она, сделав пару неспешных оборотов, показала куда-то в сторону хвоста поезда.

— Ну, вот и всё. Повторяй за мной, и думай о своей лягушке.

— Это жаба! — возразил Невилл.

— Да хоть гиппогриф. Volentis Тревор, и думай о Треворе. Давай.

Невилл повторил формулу элементарного поискового заклинания и, наконец, улыбнулся, когда в его руке палочка указала в ту же сторону.

— Можешь не убирать палочку, иди за своей лягушкой.

— Это жаба! — Снова поправил меня Лонгботтом, уже выходя из купе.

— Ой, а что это ты читаешь?

— Французский для магов. Кстати, весьма интересная книжка.

— Ты говоришь на французском? Впрочем... Я часто там бываю вместе с родителями. А ты был во Франции?

— Ну, да. Разок, хотя ни с кем из местных не общался — у меня там небольшой домик.

Но, нас снова прервали — Невилл наконец-то нашёл свою жабу, и решил вернуться к нам.

Его "Тревор" — большая, некрасивая жаба, которую он даже без отвращения держал в руках, это нечто. Я бы из брезгливости никогда не взял в руки такое скользкое создание.

5. Selection de l'esprit.

SИlection de l'esprit. (фр. Выбор разума)

Дорогие читатели, представляю вам плод моего труда и вышедшей из запоя музы. Дальше будет интереснее. Наверное. Вообще, от первого курса сложно ожидать чего либо интересного, как вы наверное уже поняли, пока рано для крутых поворотов.

Гермиона оказалась весьма интересной собеседницей, и с ней можно было поговорить о многом, хоть и далеко не о всём — в основном, как и другие маглорождённые, её знания и, соответственно, мнение об окружающей действительности было "официальным", то есть сформировано не без участия министерской и Хогвартской пропаганды. С Невиллом проще — уж он-то во всякие "официальные" версии не верит, что не может не радовать.

В процессе этого разговора я и выяснил, что оба моих попутчика хотят учиться на гриффиндоре. Нет, я конечно не страдаю предрассудками, но в отличии от меня остальные-то не имеют такого наставника, как Игорь, и таких психологических проблем, как слишком раннее взросление, прежде всего передо мной дети, которые легко поддаются внушению.

— Ну, и почему же вам так хочется в гриффиндор? — я выразительно поднял бровь, на что Гермиона нахмурилась, ища подходящую формулировку:

— Это лучший факультет, там Дамблдор учился! — выдала она, посмотрев на мою реакцию.

Усилием воли постарался не заржать, смотря на неё и на Невилла. Ага, гриффиндорцы. Вот Невилл точно эталон храбрости...

— Это не аргумент, Гермиона, послушай себя: "это лучший факультет", "там Дамблдор учился". Никто не делит факультеты на "лучше" или "хуже", они просто разные. К тому же, Дамблдор с таким же успехом мог учиться на любом другом факультете, с его-то магическим потенциалом...

— Ну, тогда ты скажи, что думаешь, если у тебя есть своё мнение! — вскинулась Гермиона, явно задетая моей отповедью. Ну, хоть задумалась над пропагандой, что уже радует.

— Ну... Например, слизерин!

— Но там учатся только злые волшебники!

— Не факт, Гермиона, не факт! К примеру известный колдомедик семнадцатого века, Джордж Берне учился на слизерине. И ещё полсотни известнейших волшебников, как хороших так и не очень.

Гермиона с подозрением смотрела на меня, как и Невилл, который сидел рядом с невидимой Шасой. А я совсем про неё забыл, спит себе тихо, никого не трогает...

— Но, Гарри, на слизерине полно детей пожирателей смерти, разве ты не знаешь?

— Слышал, да. И что? Их родители сами учились на этом же факультете, и, соответственно, настроили своих чад нужным образом. Готов поспорить, половину из них следовало бы в другие факультеты отправить.

Гермиона и Невилл загрузились моей речью капитально — ещё раз обдумывали всё, сказанное мной. Необходим "контрольный выстрел". — И вообще, что мы спорим? Программа для всех факультетов одинаковая, а значит от того или иного выбора шляпы зависит только комфорт в обществе себе подобных. Думаю, просто глупость настраивать детей на выбор определённого факультета. В итоге личность это не изменит, просто заставит людей страдать в обществе тех, кто их не понимает. Вот ты, Гермиона, скажи, у тебя много друзей?

Гермиона, до этого слушавшая меня, слегка порозовела в щеках, но выдавила из себя:

— Да... Не особо...

— Вот! Гриффиндор это факультет "храбрецов", то есть в той форме, в которой храбрость понимали тысячу с лишним лет назад — безрассудство. Готовность пренебрегать правилами. Авантюрность. Ты что, увлекаешься нарушением правил, или прыжками с парашютом? — задал я ей вопрос, видя, что уж слишком напористо начал — плечи девочки поникли, и она смотрела на стенку напротив как-то отрешённо.

— Невилл? А ты уверен, что твоё место в гриффиндоре? Скорее я признаюсь, что Волдеморт — хаффлпафец, чем то, что ты — грифиндорец по характеру. Зачем тебе это? Любители авантюр, нарушений, да и просто развиздяи, гриффиндорцы не примут тебя, для них ты должен быть либо другом, либо посмешищем.

— Гарри, не надо так! — вступилась за товарища Гермиона, но сама не особо верила в свои слова. Эх, спасибо Игорю за науку, иначе бы я и сам не смог ничего особо вразумительного сказать по этому поводу. К тому же некоторые способности, как предрасположенность к невербальной и беспалочковой магии, дают уверенность в себе. По крайней мере я более силён и талантлив, чем присутствующие Лонгботтом и Грейнджер. А ещё у меня есть маховик времени и безумный план закончить Хогвартс быстрее всех в истории. Впрочем, если учесть что некий маньяк по имени Том даже умереть нормально не может, и если появится, то явно захочет мне отомстить... Скажем так, лучшего стимула к учёбе просто не придумать.

— А как, Гермиона? Вы оба прямо заявили, что хотите на гриффиндор, хотя по тебе, Гермиона, судя по творим знаниям, рейвенкло плачет, а ты, Невилл, будешь счастлив, учась на хафлпафе. Ну, по крайней мере я представляю, что такое "Грифиндорец обыкновенный", и уверен, что в первый же день на этом факультете вас прозовут "мямля" и "заучка". Оно вам надо? Мой вам совет, ребята, слушайте распределяющую шляпу. Конечно, миссис МакГонагал была бы рада получить на свой факультет тебя, Гермиона, да и пожалуй любой другой декан тоже.

— Хорошо, мы подумаем! — ответила девушка, и вместе с её ответом прозвучал свисток поезда. Невилл сориентировался быстрее всех, и сообщил нам, что мы подъезжаем. Все мы уже переоделись в школьные мантии, так что осталось только выглянуть в окно. Шаса проснулась от гудка поезда, и сладко зевнув, сообщила мне:

— Што, уже приехали? Замечательно, теперь ещё бы покормили, и я в раю!

— Будет тебе, скоро пир. Так что готовься.

Поезд стал сбрасывать ход, от чего стоящая Гермиона чуть не упала, благо я вовремя поддержал её телекинезом. Но, немного удивившись, и списав произошедшие на действие каких либо бытовых чар, Гермиона продолжила бесполезное занятие — расчёской пытаться привести свои волосы хотя бы в подобие порядка.

Пришлось достать палочку, и невербально наколдовывать ей специальное для таких случаев заклинание. У меня, настоящего меня, тоже были непослушные волосы, и пришлось выучить заклинание для мгновенного расчесывания.

— Э... — Гермиона отшатнулась от зеркала, когда её волосы начали двигаться сами по себе, но она быстро догадалась, в чём причина — повернув направо голову, обнаружила меня, прячущего палочку.

— Спасибо, Гарри! — Грейнджер улыбнулась, показав ровные белые зубки. Кажется, она говорила, что её родители дантисты? Верю.

Невилл забрался с ногами на сиденье, и как ребёнок, с ожиданием смотрел на приближающийся силуэт перрона Хогсмита.

— Невилл, давай уже! Ага, быстрее! — поторопил я его. В коридоре уже слышались выходящие будущие ученики, и что бы не плестись в хвосте, нам тоже следует занять свои места.

— Шаса, давай, заползай, — я подставил руку своей любимице. Гермиона, увидев небольшую змею отшатнулась, увлекая за собой и Невилла, который не сразу понял, что я тут веду светскую беседу со своей змейкой.

— Шаса, давай быстрей.

— Залезаю, — ответила она и действительно поползла по руке, на плечо.

— Гарри! Но это же змея! Ты привёз в Хогвартс змею?

— Ну... да. А что такого?

— Но в письме написано, что первокурсники могут взять жабу, кота или сову!

— Гермиона, ты меня удивляешь. Добро пожаловать в мир волшебников. В нём ничто не говорится прямо. Да, я мог бы взять сову, кота или даже жабу. Но, позволь, где сказано, что я не могу привезти змею?

— Э...

— Он прав, Гермиона, запрета нет. Просто некоторые хотели бы и гиппогрифа притащить в школу, так что в письме написаны самые популярные домашние животные.

И уже себе под нос, но так, что мы его прекрасно слышали:

— Правда, жабы вышли из моды лет тридцать назад. А совы, вообще-то полезные, они почту таскать могут.

Гермиона пронзительно посмотрела на меня, потом на Шасу, которая слушала нас. Как ни странно, Шаса понимала английский язык. Правда, если говорить не особо быстро и чётко, а в нашей речи половину не понимала, но понять, что речь идёт о ней, она вполне в состоянии.

— Гххарри, кто эта сссамка? Ты наконец завёл сссебе девушку? Молодец! — если бы змеи могли улыбаться, на мордочке Шасы была бы самая ехидная улыбка.

Заметив, как я несколько... Затормозился, представляя такое, Шаса удовлетворённо шикнула, и выдала:

— Я к самке, ссс тобой ссскучно!

Гермиона дёрнулась, когда Шаса потянулась к ней, а Невилл даже попытался найти свою палочку, но я их успокоил:

— Эмм... Гермиона, моя питомица, судя по всему, хочет что бы ты её взяла на руки.

— Э? — удивлённый вид Гермионы был таким милым, что я не удержался, и прыснул со смеху.

— Гермиона, змеи разумны. Впрочем, как люди и дельфины. А Шаса считает, что со мной скучно. К тому же, она успела выдвинуть предположение, что ты моя девушка.

Видя, как Грейнджер залилась румянцем, Невилл улыбнулся, а я положил руку на плечо Грейнджер.

— Не бойся, Гермиона, змеи мирные создания. Они нападают только на тех, кто нападает на них. Опять же, Шаса не дикая змея, она тебя не укусит. Ты для неё слишком большая.

— А... — Гермиона Грейнджер смотрела, как по моей руке на неё переползает подруга. Интересно, выдержит ли маглорождённая такой экзамен на прочность рассудка?

Выдержала. Шаса обернулась вокруг шеи, так что её можно было легко не заметить или спутать с шарфиком — всё-таки змея пока маленькая, ей ещё расти и расти. Да и тёмно-зелёный цвет шкуры маскировал её под деталь одежды.

Невилл смотрел на происходящее с любопытством, всё же не привык к обществу ядовитой разумной змеи.

— Ну, вот и всё. Ну ка... — я поправил хвост Шасы, спрятав его за отворотом мантии Гермионы, от чего та снова зарделась и потупила взор. Не удивительно, если я прав в своём определении её психотипа как "книжный ребёнок" и "мечта родителей". Вряд ли кто кроме родителей помогал ей привести себя в порядок. К тому же комментарий Шасы заставил меня задуматься о своём восприятии девушки. Нет, о каком либо романтизме мне думать рано, но вот если прибавить к этому "чаепитие у Ребе", или, говоря проще, сеанс с психологом, то всё становится на свои места. А Ребе, наш дорогой и уважаемый колдомедик, по совместительству старый еврей, разбирающийся в психологии, придерживается мнения, что в процессе моего взросления некоторые периоды не произошли вовсе, а некоторые произошли слишком рано. Спасибо, блин, Дурслям — такое эфемерное понятие как "детство" в моей жизни почти отсутствовало, благодаря чему я, как он уверяет, веду себя то как подросток лет эдак пятнадцати-семнадцати, то как ребёнок. Взять хотя бы мою поездку из дома Дурслей — захотел покататься на мотоцикле, и уговорил парня в баре. Хотя, не факт, что он меня не довёз бы до соседнего полицейского участка. Впрочем, произошедшее ранее ограбление Дурслей явно принадлежало не ребёнку, скорее это поступок юноши. Вот и решай потом, каков мой психологический возраст — проверенные годами тесты Ребе показывали разные результаты, от семи до восемнадцати лет. Впрочем, я не недоволен такой оценкой, всё же иногда полезно вести себя иначе, нежели требует возраст. Так что в итоге получилось, что с одной стороны я веду себя как дитя малое, а с другой как взрослый юноша. Ребе говорил, что в этом нет ничего плохого — в каждом взрослом живёт ребёнок, так что... Всё в порядке, верно? Да и мои способности метаморфа не вносят определённости, а скорее наоборот — расшатывают сознание.

Поезд последний раз свистнул гудком, стравливая пар, и остановился, тряхнув вагонами. По поводу вещей можно не волноваться — Гермиона наверняка прочитала всё в своих книгах, а Невиллу всё объяснила Августа Лонгботтом, его бабушка. Шаса, выглянув на секунду из за складок мантии девушки, снова спряталась там. Я уже немного ревновал — она предпочла Гермиону мне! Впрочем, кто этих девочек поймёт... Гермиона дёрнулась от непривычного ощущения, но быстро взяла себя в руки и поправила мантию, окончательно пряча голову Шасы, которая закрыла глазки и, пару раз мелькнув своим язычком, устроилась в ожидании ужина.

Невилл смотрел на это представление с удивлением и любопытством. Такой закидон вполне в духе Шасы, так что я особо не удивлялся.

Вышли из вагона мы тоже вчетвером, если считать Шасу. Пришлось вливаться в нестройные ряды ровесников, идущих на платформу и галдящих как стая воробьёв. Первым на перрон спрыгнул я, немного помогая себе левитацией. Вообще, такие трюки пришли мне в голову после просмотра звёздных войн. К сожалению, последний фильм трилогии сняли в восемьдесят третьем, и продолжения пока не предвидится, что не может не огорчать. Впрочем... Неплохая идея! Взять Лукаса, студию, договориться о инвестиции... Думаю, результат будет весьма и весьма интересный — всё-таки история стоящая. Но... Слишком многое осталось за кадром. Взять хотя бы главного гада — Вейдера. История, весьма достойная экранизации, а если ещё добавить спецэффектов... Нда, на приквеле к оригинальной истории можно было бы неплохо заработать. Но, об этом можно поговорить с Гнилозубом потом, всё же он следит за моими денежками и может распорядиться об инвестициях в перспективные проекты.

Пока я размышлял о возможностях заработать на синематографе, в проёме показалась Гермиона, которой я галантно подал руку. Сначала дама не поняла, что я хочу, но тут же сориентировавшись, подала свою ладошку, мило зардевшись от такого невинного знака внимания.

Невилл был сразу за Гермионой, это я один так оторвался от коллектива, а Лонгботтом, судя по всему, попридержал Грейнджер, что бы переброситься парой фраз с глазу на глаз. Хотя, посмотришь на него, так вылитый "маменькин сынок", но такое определение скорее всего ошибочно. Надеюсь.

Невилл, хихикнув над заминкой Гермионы, сам неспешно спустился на платформу. После теплого, пахнущего деревом воздуха "Хогвартс-экспресса", ночной осенний казался холодным и влажным — не иначе как недельку назад тут были дожди, которые можно отнести уже к ранней осени. Первое сентября, как никак. Толпа первокурсников шла в сторону головы поезда, то бишь паровоза, где виднелась массивная фигура какого-то человека с фонарем в руке. Его зычный окрик "Первокурсники, сюда!" пронёсся над нами, и толпа прибавила ходу. Старшекурсники быстро, но без спешки шли куда-то в сторону. Ах, да, первокурсников же принято возить на лодках... Странная традиция, но говорят, что именно с озера открывается самый лучший вид на Хогвартс. Особенно ночной Хогвартс. Впрочем, солнце зашло не так давно, и на горизонте всё ещё виднелись его лучи, уже сливающиеся в маленькую оранжевую полоску, а небо над нами пестрело мириадами звёзд. Не иначе как магией над погодой поработали — уж очень сегодня всё выглядит... Волшебно. Даже тучка с тёмной стороны, освещаемая почти скрывшейся за ней луной, и та выглядит волшебно и загадочно. А если бы сегодня был дождь? Наверняка мы бы прибыли в Хогвартс продрогшими, и с мыслями, за которые шляпа распределила бы всех сразу в Азкабан. Хорошая погода.

Гермиона шла рядом, держась, как ни странно, за мою мантию. Не крепко, конечно, только чтобы не потеряться. А Невилл слева от меня. Остальные иногда бросали в мою сторону странные взгляды, будто решая про себя "Он или не он?".

Понятно, после шумихи, поднятой в "Пророке", и после того, как министр хотел использовать моё исчезновение в своих интригах против Дамблдора, обвинив того в ненадлежащем исполнении опекунских обязанностей, внимание магической общественности было приковано к этому дню — когда я должен был объявиться. Внешность у меня сейчас была самая настоящая, то бишь я был обычным двенадцатилетним мальчиком. Зеленоглаз, слегка выше своих одногодок. Правда, в результате моего обучения у невыразимцев, внешность всё-таки изменилась — я стал чуть шире в плечах, да и тон кожи... загорелый — всё таки физические тренировки под жарким июльским солнцем CТte d'Azur сделали своё дело. Наверное, Ребе прав, и меня можно назвать красивым, по меркам моего возраста, конечно. А иначе как объяснить, что Гермиона во время разговора нет нет, да и оглядывала меня как-то странно, как клумбу какую. Правда, видя, что я заметил её взгляд, она начинала смотреть в окно. Да и остальные ученицы, курса эдак третьего-пятого провожали меня непонятными мне взглядами. Странно, но из всех, кто шёл с нами, так же, как старшекурсницы на меня смотрела только Грейнджер. Ладно, потом разберусь, чем я им приглянулся, и не узнали ли во мне "Мальчика-который-выжил".

В лодку, качающуюся под ногами, мы забрались тоже в одну — для устойчивости пришлось удерживать лодчонку телекинезом, изрядно потратившись в плане силы.

Лодочка отчалила, когда мы расселись, и, ловя волны, начала бесшумно скользить по озеру.

Гермиона, идя задумчивой всё время, оживилась только когда ученики заметили громаду замка, возвышающуюся над водой. Представление было высоко оценено всеми учениками — у кого как, но никто не смог сдержать возглас удивления, восхищения. Действительно, здесь и сейчас замок производил необычайное впечатление.

Невилл издал неопределённое "Вау", глядя на Хогвартс, да и Гермиона тоже. И у меня вырвалось, "Хочу такую хату". На серпентарго, так что только Шаса меня поняла. Змея тоже посмотрела на Хогвартс, заинтересовавшись, но тут же юркнула обратно — её змеиное сознание не впечатлила куча камней, коей она считает дома "двуногих". На моё восклицание Шаса подозрительно зашипела, но после того как Грейнджер обратила на неё своё внимание, замолчала.

А дальше... Гермиона почему-то заинтересовалась, что это я такое сказал, и в итоге, перевела своё любопытство на Шасу. Той понравился такой интерес к себе, так что Шаса через меня перебросилась парой фраз с Гермионой. Сначала парой фраз, но дальше-больше, и не успел я заметить, как Гермиона уже разговаривает при моей помощи о всякой мелочи, типа гастрономических пристрастий Шасы. Н-да, девочки есть девочки, даже такие, они могут быстро найти общий язык. Радует хотя бы, что Гермиона не стала расспрашивать Шасу о нашей жизни до Хогвартса — всё-таки я бы не хотел лишний раз врать потенциальным друзьям, а сказать правду, по понятным причинам, не мог. Для всех я сбежал, зашёл в Гринготтс и живу теперь в Поттер-хаус. Ничего экстраординарного, просто вырвал у судьбы-злодейки немного свободы для себя лично. А то, что у меня в особо защищенном пространственном кармане валяется "лицензия на аваду", и на прочие, не положенные простым смертным вещи, останется моей тайной. Не хочу выделяться больше, чем придётся, что бы сдать П.А.У.К. экстерном.

Лодка проплыла в какой-то грот, и наш проводник, занимавший целую лодку, плывущую впереди всех, призвал новичков пригнуться. Все послушались совета, хотя от наших голов до грота было дюймов десять, не меньше. Ну, да и хрен с ним — сказали пригнуться, значит не переломлюсь.

После высадки на причал, мы, ученики, представляли из себя неорганизованную толпу. Некоторые кучковались, рыжий парень кого-то выискивал в толпе, а некий Драко Малфой, заочно знакомый мне, стоял в толпе, стараясь выглядеть невозмутимо.

Большой человек повёл нас за собой, и, взобравшись по ступенькам к воротам замка, он же постучал в них, так что обычная дверь бы с петель слетела. Но ворота Хогвартса представляли собой огромные, обитые железом створки, в которые мог бы проехать "Хогвартс-экспресс", так что никаких последствий для себя дверь не имела. В ней отодвинулась в сторону створка смотрового окошечка. Великан сообщил человеку с той стороны, что привёл первокурсников. Ну, это и так понятно, наверняка какая-то традиция, типа тех же лодок. Гермиона внимательно наблюдала за происходящим, а вот Невилл пытался утихомирить свою жабу, которой приспичило опять сбежать.

— Невилл, да отпусти ты её. Купи лучше кота. Всяк лучше, чем жаба.

— Но бабушка будет меня ругать...

— А бабушке скажешь, что сбежала твоя царевна-лягушка.

— Это жаба! — опять поправил меня Невилл. К счастью обсуждаемой, хватку мальчик ослабил, так что она большим прыжком упорхнула в соседний куст. Невилл хотел было дёрнуться за жабой, но видимо передумал, и остановился. Подумал. Пошёл следом за нами, потому как пока происходила драма с побегом лягушки, ворота Хогвартса открылись, и студенты начали заходить.

— Эм... Думаю, ты прав, — смущённо ответил Лонгботтом на мой взгляд.

Ну и слава богу, наконец-то хоть какое-то проявление характера. Значит, мальчик не безнадёжен. Гермиона шла впереди всех нас.

Студенты галдели, смотря по сторонам, прямо во время движения, да и мы не отставали от них.

Строгая женщина в зеленоватом платье, и с причёской "плюшка на голове" прекратила разговоры одним словом, и завела речь о предстоящем распределении. Специально для особо ленивых, рассказала про факультеты. Причём, умудрилась сказать "слизерин" так, словно говорила о мерзком создании, а не факультете благородных сэров. Хм...

— За успехи Факультетам будут начисляться баллы, а за провинности сниматься. В конце года тот факультет, что получит больше баллов, получит кубок школы. А сейчас, я оставлю вас, приведите себя в порядок, — сообщила МакГонагал, и вышла через большую дверь в, судя по всему, Большой зал. Гермиона и Невилл, мои спутники, кажется, глубоко задумались и не обращали внимание на окружающее. Вопреки воле преподавателя, ожидание только взволновало учеников, и они стали наперебой разговаривать. Тот рыжий парень, судя по всему, один из Уизли, рассказывал про ужасы распределения, мол "их заставят сражаться с троллем". Интересно, у кого такая богатая фантазия?

— Ты Гарри Поттер? — спросил кто-то, подойдя ко мне сбоку. Ага, Малфой!

— Хм... Да, я Гарри Поттер. И, кстати, вы не представились, — ответил я, с самым пофигистским выражением лица, на которое способен.

Малфой всё-таки оказался воспитанным, и поспешил исправиться:

— Драко Малфой, к вашим услугам.

— Гарольд (а не Генри, или Гарри) Поттер. К вашим услугам, — произнёс я традиционную фразу. Малфой, судя по всему, заносчивый тип, лучше осадить его сразу. — Прошу прощения, мистер Малфой, но я предпочёл бы поговорить после распределения, — сообщил я ему. Малфой внял, и слегка кивнув головой, по-английски, не прощаясь, удалился с сторону своих товарищей.

Гермиона странно смотрела на это действо. Хм... Похоже, для неё в новинку, что её ровесники, то бишь дети, могут общаться так... чопорно.

Тут как раз дверь распахнулась, и перед нами предстала всё та же МакГонагал. Она пригласила всех в зал, предварительно построив, чтобы мы не вваливались хаотичной кучей на светское мероприятие.

Все пошли гуськом за ней, но стоило пересечь порог Большого зала, как студенты прекращали шушукаться, во все глаза глядя на интерьер. Хм... интересно.

— Это потолок был зачарован основателями Хогвартса таким образом, чтобы показывать небо над школой. Я читала об этом в книге "История Хогвартса", — просветила всех окружающих Гермиона.

— Да, да... — тихо ответил я ей, разглядывая кучу летающих по воздуху свеч, которые и создавали такое странное освещение.

Строй остановился, и МакГонагал сообщила нам, что сейчас мы пройдём по одному и наденем распределяющую шляпу. Похоже, о том, как проходит распределение не знал только Уизли, да его маглорожденный друг, которому он заливал про драку с троллем.

МакГонагал вышла вперёд и, наколдовав табурет, положила на него артефакт. Однако, моё внимание привлекли преподаватели. Во главе преподавательского ака хозяйского стола сидел Альбус Дамблдор. Этого старика я видел часто на колдографиях в газете, так что он более менее известен. Особенно прославились его тараканы в голове, которые, судя по всему, размером с мамонта. Нда, и смотрит на меня так загадочно-загадочно. Рядом с ним пустое кресло, судя по всему, это место МакГонагал. Дальше идёт ещё несколько колоритных личностей, среди которых я не без удивления узнал "мужика-в-чёрном", который сидел в "Дырявом котле", сразу после того, как я сбежал. Человек Дамблдора, к гадалке не ходи. Правда, пока не выяснено, хорошо это или плохо.

И тут шляпа запела... Моя тонкая натура с трудом выдержала это, честно говоря. Никакой мелодии, ни голоса, ни слуха. Ужас какой — реперы из грязных американских кварталов и то лучше поют.

Когда артефакт перестал над нами издеваться, а Гермиона даже немного спряталась за моей спиной от взоров преподавателей. Хм... кажется, меня уже принимают за защиту. Немного приятно.

Профессор МакГонагал взяла в руки большой свиток и, встав рядом со шляпой, развернула его.

— Аббот, Ханна, — прозвучал её голос на весь зал, и от нас вышла девочка со смешными косичками. Ханна прошла к МакГонагал, и села на табурет, а профессор опустила ей на голову шляпу. За счёт косичек шляпа не опустилась ей на глаза, и мы могли наблюдать задумчивое выражение лица Ханны. Но через несколько секунд шляпа провозгласила на весь зал: "Хафлпафф!".

Улыбнувшаяся девочка встала, и после того, как МакГонагал сняла с неё шляпу, почти бегом поспешила под громом аплодисментов занять место за столом хафлпаффа.

И пошло-поехало. Хотя, какой пошло, и куда поехало? Передо мной было всего пять человек. Ей богу, я сильно удивился, но моё имя в списке было записано как "Гарри Поттер". Смысл этого я понял, уже идя к шляпе — директор не хотел, чтобы я распределялся в конце, иначе могу последовать за друзьями, "не в тот" факультет. Ха! Ещё один гриффиндорский тараканчик директора.

Стоило МакГонагалл произнести моё имя, как в зале установилась просто таки звенящая тишина. И, пожалуй, все это заметили и ещё больше таращились на меня. Неприятно, но что поделаешь — я выразительно вскинул бровь, смотря на директора, но не заметив на его лице ничего подозрительного, прошёл к табурету. Сел.

МакГонагал, тоже смотрящая на меня, опустила на мою голову шляпу, явно принадлежавшую взрослому человеку, а посему, большую. Шляпа съехала мне на глаза, удерживаемая носом.

Стоило старой ткани коснуться моей головы, как в разуме моём прозвучал скрипучий голос:

— Так так так... Что тут у нас? А, Гарри Поттер. Вижу, вижу, в тебе я храбрость и стремление к знаниям, желание проявить себя. Но более всего в тебе хитрости, да и привык ты добиваться своего, не попадаясь на глаза и не силой, а хитростью, умом и наглостью. Решено!

К моему великому удивлению, шляпа говорила со мной на французском языке. Я даже не особо понял по началу, а потом приспособился. Надо бы потом об этом подумать, если найду время.

— Слизерин!

Возглас шляпы произвёл фурор в зале. Именно фурор — после того, как я стянул её, заметил, что МакГонагал стоит вся серая, словно (как говорят маглы) увидела (хаха) привидение. Обернуться на стол преподавателей однозначно стоило — Дамблдор вскочил со своего места, держась за стол руками, а остальные... Из серой массы выделялся только "человек-в-чёрном" (надо будет спросить его имя), который почему-то смотрел на меня с какой-то тоской. Словно ему выписали смертный приговор, или, по крайней мере, каторгу. Серебряный кубок в руках "человека-в-чёрном" был смят в сжавшемся кулаке. Интересно.

Я встал и при полном безмолвии пошёл в сторону стола под зелёным гербом. Как ни странно, стоило мне пройти пару шагов, как зал буквально взорвался шумом — преподаватели загомонили, директор откинулся на своём кресле, и расфокусировавшимся взглядом смотрел на герб слизеринцев, висящий над столом, а студенты... Студенты слизерина не поленились и аплодировали от всей души. А вот за гриффиндорским столом была гробовая тишина. Понимаю, они, наверное, уже записали меня в "хорошие парни", а учитывая средний iq гриффиндорца, это само собой означало, что себя они тоже считают "хорошими", а значит, по странной логике этого факультета, я обязан учиться вместе с ними. Ага, счазз, разбежались.

Стоило мне подойти, как тут же образовалось свободное место для меня. Вот что мне уже понравилось в слизеринцах, так это то, что все они знакомы с понятием этикета. Конечно, поскольку школа — это не званый ужин, то и правила соблюдаются весьма условно, но всё же чувство такта у них не отнять.

Дамблдор отмер, и поднялся со своего места, приложил палочку к горлу, и на весь зал послышался его голос:

— Тихо! Прошу, продолжайте распределение.

Следующей по списку была Грейнджер Гермиона. Зал потихоньку затихал, слизеринцы молчаливо косились на меня, а МакГонагал одела шляпу на Гермиону. Надеюсь, она попадёт в рейвенкло.

Так прошла минута. Гермиона сидела, и судя по её виду, разговаривала со шляпой. Ещё через минуту зал окончательно затих, и были слышны перешептывания. МакГонагал, судя по всему, желающая получить такую студентку к себе на факультет, смотрела на Гермиону сначала нейтрально, но всё больше и больше в её взгляде читалось беспокойство. Ага, прямо слышу её мысли "Как? Мой пиар Гриффиндора не сработал?".

И, наконец, зал снова был... Удивлён, раздавлен, поражён, и взбудоражен одновременно. А Гермиона улыбнувшись краешками губ, сняла шляпу, и поспешила занять своё место, для чего мне пришлось подвинуться.

6. Unterricht — Licht

Ученье — свет (нем.)

Да, это было определённо то, ради чего стоило идти в Хогвартс. Малфой, стоящий в толпе первокурсников и дожидающийся распределения, даже рот от удивления открыл. Гриффиндорцы гомонили, а слизеринцы провожали Гермиону взглядом. Оная особа села рядом со мной и, поморщившись от шума, стоящего в зале, обратилась ко мне с объяснениями:

— Это всё шляпа! Сказала "там тебе самое место", и ничего не поделаешь.

— Судя по всему, ты разговаривала с ней гораздо дольше.

— Ну... Когда ещё удастся поговорить с тем, кто помнит основателей и Мерлина...

— Нда... — вот просто разговориться с Распределяющей шляпой... В этом вся Гермиона.

Остальные слизеринцы поприветствовали девушку, постоянно переводя взгляд с меня на неё, по крайней мере, пока МакГонагал не успокоила студентов так же, как ранее это сделал Дамблдор. Сам великий волшебник пребывал в вегетативном состоянии, и смотрел на слизеринцев своими глазами, в которых, в отличии от начала церемонии, не было задорного блеска. Наверное, директор уже готовил речь, желая сообщить, что я поступил неправильно, и всё такое, а ещё "с прискорбием" сообщить о смерти Вернона. Правда, в последнем сомневаюсь даже я, а уж он-то должен понять, что я только станцую на могиле этого борова, недостойного высокого звания человека. Да и тёте со своим стокилограммовым "Дадличком" отомстил... что поделать, я натура, как оказалось, злопамятная и мстительная.

— Лонгботтом, Невилл! — Невилл вышел нерешительно, и даже сесть на табурет умудрился, показывая всем видом волнение.

Лонгботтом пробыл на табурете всего пару секунд, после чего шляпа отправила его в рейвенкло... Нда, хреново я в людях разбираюсь, будет мне уроком, что бы не зазнавался — вон, Гермиона, подозрительно жмущаяся ко мне яркий пример. Кстати, в "Истории Хогвартса" говорилось, что на слизерине ни разу, до сегодняшнего дня не учились маглорожденные. А значит, Гермиона умудрилась попасть в историю уже во время распределения... Хм... Я-то сам в эти же учебники истории попал, будучи годовалым младенцем, пережившим аваду (шрам болит иногда).

Невилл снял шляпу, и под гром аплодисментов отправился к своим новым друзьям.

— Малфой, Драко! — провозгласила МакГонагал, и Драко вышел из уже маленькой кучки учеников. Не успела МакГонагал надеть на него шляпу, как та огласила вердикт. Слизерин, конечно же, в его случае эта канитель со шляпой всего лишь дань традиции.

Последним шёл Забини Блейз, чернокожий парень, присоединившийся к нашему столу.

Дамблдор встал со своего кресла, и уже без своего фирменного оптимизма произнёс приветственную речь. Весь зал аплодировал, за исключением нашего стола, что не может не радовать. Гермиона спросила у меня, наклонившись к самому уху:

— Слушай, а зачем он упомянул про коридор на третьем этаже?

— Не знаю, но наверное ловушка для нарушителей.

Гермиона помолчала пол минуты, и улыбнувшись своим мыслям, выдала:

— Давай на спор, сколько гриффиндорцев полезут туда?

Однокурсники, слушавшие наш не особо тихий спор, заулыбались, смотря на Гермиону неопределённо. Похоже, в их глазах она стала моим протеже, а значит, её не тронут. Ну, по крайней мере те, у кого хватит мозгов не связываться со мной. В моих тренировках невыразимца нет ничего особо секретного, так что своими возможностями я могу пользоваться, тем более что талант, как говорит Игорь, у меня есть, так что могу всё списать на него. Что ж, если у кого хватит смелости, с удовольствием покажу разницу между мал-мал обученным боевиком и студиозусом...

— Я ставлю на... пусть будет семь.

— Три, — выдала Гермиона.

— Я тоже хочу участвовать. И, на что спор? — поинтересовался Малфой, слушавший нас.

— На... Ну, не знаю... Есть идеи? — спросил я, и стол слизерина оживился. К удивлению, к спору примкнули даже старшекурсники.

В итоге пришли к соглашению, что сделаем ставки по тысяче галеонов. Под тяжёлым взглядом Гермионы я настоял, что за неё плачу я, а остальные достаточно состоятельны, чтобы себе такое позволить.

Неожиданно к нам присоединился чуть ли не весь факультет, Гермионе даже пришлось искать, чем бы сделать записи. Наколдовав под удивлённым взглядом всего факультета, бумагу и ручку со стальным пером, я протянул их Гермионе. Та тут же начала строчить, спрашивая у остальных имена. Учитывая её довольно-таки хорошую память, можно сказать, что именно так Гермиона и познакомилась со всеми.

В итоге вышла довольно круглая сумма — на кону двадцать тысяч, при пересчёте на фунты — миллион. Ровно. Гермиона посмотрела на бумагу с каким-то священным трепетом, похоже осознала, что начинается ПАРИ. Именно так, а не "давай на спор". Ну что ж, как говорил Игорь, бывают и такие развлечения у чистокровных семейств...

Основная масса спорщиков поставила на количество гриффиндоро-голов от пяти и выше. Малфой указал пятерых, Забини четверых и, что характерно, отметка Гермионы самая маленькая. Похоже, среди присутствующих к гриффиндорцам относились предвзято, считая, что они тут же ринутся в "запретный коридор".

Так начало ужина все присутствующие, увлечённые разговором, даже не заметили, как была подана еда.

Ужин начали чопорно, в тишине, только иногда прерываемой звоном посуды. Но, стоило посмотреть на соседний стол гриффиндора, и убедиться, что сорвиголов нужное количество... Нда... Рональд Уизли производил впечатление. Нет, правда. Несмотря на то, что он не выглядит заморенным, такое ощущение, что он не ел несколько дней — в его тарелке сверху на пюре были навалены отбивные, при этом он разговаривал с набитым ртом, да ещё жестикулировал рукой, в которой была куриная ножка...

Из одежды Гермионы наконец выползла Шаса. Слизеринцы смотрели на это действо, как на второе пришествие — некоторые даже испугались. Но, не говоря ни слова, Гермиона помогла змее спуститься на стол, и положила перед ней вкусную даже на вид куриную ножку. Шаса, одобрительно шикнув, принялась за трапезу, под любопытными взглядами слизеринцев. Вот, а я-то думал, какая у них будет реакция? Оказалось, вполне нормальная.

Гермиона, проследившая за моим взглядом, тоже некоторое время смотрела на рыжеголового гриффиндорца, и скривилась от отвращения:

— Как хорошо, что я не на гриффиндоре. Я бы не выдержала необходимость сидеть с ним за одним столом...

Остальные слизеринцы, тоже отвлекшиеся от еды, покивали головами, признавая правоту Гермионы.

— Знаешь... Я с тобой согласен. Как? Вот скажи мне, как можно одновременно жевать, говорить и размахивать куриной голенью, словно дубинкой?

Малфой, слушавший наш разговор подвёл итог:

— Гриффиндорцы.

Сказано было так, что всё объясняло, одно слово как прописная истина.

И все вернулись к трапезе.

А после... Мы молчали, показывая наше отношение к "школьному гимну", более подходящее определение которому — "какофония".

А потом Гермиона под удивлёнными взглядами слизеринцев снова, теперь уже не маскируя, положила объевшуюся Шасу себе на плечи, и Дамблдор взял слово:

— О, музыка! Её волшебство затмевает всё, чем мы здесь занимаемся! А теперь все марш спать! — дедушка сверкнул стёклами очков, и снова опустился в кресло.

И мы пошли. Сначала до гостиной факультета, где было довольно прохладно. Впрочем, "человек-в-чёрном", оказавшийся нашим деканом, Северусом Снейпом, поприветствовал нас, особенно выделяя меня и Гермиону. Только Шаса недовольно зашипела на него, когда он слишком пристально стал глазеть на неё. Староста факультета, Джем Фарли, произнёс интересную речь и отправил нас по спальням. Мне выпала сомнительная честь разделить комнату с Малфоем, Гойлом и Забини. Однако за сегодня все так устали, что особо и не разговаривали. Шаса, кстати, осталась с Гермионой, на всякий случай.

Мои вещи были оставлены рядом с кроватью, на которую я и завалился, предварительно стянув с себя мантию. И тут же вырубился.

Первый учебный день... Как много интересного именно сейчас, ведь нам предстоит познакомиться с преподавателями, которые будут у нас вести предметы до самого выпуска, то бишь семь лет для обычного студента.

Впрочем, если не вдаваться в полемику, этот день начался для меня, как и любой другой — в семь утра. Встав и тихо, что бы не разбудить остальных, приведя себя в порядок, я вышел из спальни. Как хорошо, что на слизеринских кроватях есть большие балдахины, сквозь которые не видно спящего, так что моё отсутствие не бросится в глаза.

Выйдя в гостиную, я не застал никого — видно ещё не вошли в ритм, после каникул. Немного походив, и полюбовавшись интерьером, я от нечего делать взял первую попавшуюся книгу из стоящего здесь книжного шкафа. Книгой оказался учебник по зельеварению за третий курс. Некоторые из зелий, описываемых в учебнике, Ребе меня научил варить, а некоторые мне совершенно незнакомы... Впрочем, к парочке рецептов я нашёл более действенные варианты из списка тех зелий, которые умею варить. Венцом моей подготовки было приготовление зелья уровня Ж.А.Б.А. — Веритасериума, самого сложного зелья, варящегося аж из сорока двух компонентов в течении целого дня. И, хотя меня научили варить его, никаких объяснений Ребе не давал, не объяснял, почему ингредиенты действуют так, а не иначе. В общем — теории у меня не было, только за первый курс Хогвартса, не более того.

В гостиную постепенно стали спускаться студенты. Староста вчера говорил, что расписание занятий раздадут за завтраком, то бишь в девять часов, а сейчас... восемь.

Студенты оглядывали меня удивлённым взглядом, и расходились кто куда — старшекурсники ещё спали, и в основном выходили первоклашки. Ага, такие же, как и я.

Книга увлекла меня, и я не заметил, как пролетело ещё пол часа, и вышла Гермиона. Обнаружилась она только боковым зрением, когда подошла вплотную. Гермиона перегнулась через спинку кресла, в котором я сидел, и вчиталась в строки текста книги в моих руках.

— Ты тоже читал учебники за следующие курсы? — поинтересовалась она, обходя меня.

— И тебе доброе утро, Гермиона. Нет, я не читал ещё Хогвартские учебники, только стороннюю литературу. Впрочем, учебник зельеварения за первый курс я прочёл летом, и даже немного выучил, и приготовил пару простых зелий.

— Правда? Каких? — воскликнула Гермиона, садясь рядом. Признаться, даже вид маглорожденной студентки в слизеринской мантии был уже для всех вновь, ну а то, что она вот так, запросто подсела ко мне, заставило остальных присутствующих выразительно посмотреть на неё. Впрочем, Гермиона на них и не смотрела, так что их взгляды прошли "мимо кассы", зато не укрылись от меня.

— Ну, например, снотворное, зелье от простуды, Зелье-краску для волос...

— Краска... А это точно из школьной программы?

— Нет, конечно. В школьную программу входят только функциональные зелья, преимущественно действующие на организм положительно либо нейтрально — например лекарства, оборотное зелье, зелье для ухода за зубами...

— Зубами? — Гермиона заинтересованно посмотрела на меня.

— Ну, да. Ты же не видела у волшебников зубной пасты и щёток. Всё это заменяет одно единственное зелье, при употреблении которого зубы сохраняются сколь угодно долго в идеальном состоянии... Если не выбьют, конечно, — улыбнулся я.

Гермиону это заинтересовало, и она по моему совету, решилась сделать заказ совиной почтой. Кстати о совах! Я тут выписывал "Пророк", и как оказалось, совы обычно доставляют газеты за завтраком. Что не может не радовать.

— А ты уже выучила учебник? — спросил я насмешливо, но Гермиона поняв по-своему вопрос, ответила совершенно серьёзно:

— Конечно! К тому же я прочитала учебник за второй курс.

Моя улыбка стала шире. Умница Гермиона.

— Тогда осталось закрепить знания на практике. Уверяю, зелья можно использовать в самых разных ситуациях, порой весьма неожиданных. Умение их варить просто незаменимо для уважающих себя волшебников и колдуний.

— Совершенно верно, мистер ПОТТЕР! — прозвучал голос сзади, так, что Гермиона вздрогнула, и начала оборачиваться.

Я же закрыл учебник и встал. За разговором мы совсем забыли про время.

— Профессор Снейп? — спросила Гермиона, смотря на нашего декана. Я же, поставив учебник, под взглядом чёрных как вороново крыло, глаз декана, взял Гермиону "под локоток" и, пожелав профессору удачного дня, сообщил Грейнджер о том, что мы слишком заболтались.

Сам Снейп, готов поспорить, буравил мою спину взглядом, его внимание я ощущал буквально кожей, и изо всех сил старался не оглянуться, чтобы не встретиться с ним глазами. К тому же, в речи профессора была какая-то удивлённость, словно он раздумывал, подходить ли к нам.

Гермиона, услышав о том, что мы опаздываем на завтрак, зашагала активней.

— Слушай, а где Шаса?

— Осталась в спальне. Ей вчерашний ужин дня два переваривать надо. А то и три, — сообщила Гермиона, попутно вспоминая путь. Мы остановились на перекрёстке, и не были уверены, куда идти дальше. Позади нас послышались шаги и, обернувшись, мы встретились с нашим деканом, спешащим на завтрак. Профессор Снейп, к слову, выглядел внушительно, даже грозно, благодаря своему стилю "летучая мышь". Однако, увидев нас, он выразительно вскинул бровь. Понятно.

— Простите, профессор, не могли бы вы показать нам короткий путь до Большого зала? Вчера нас водили явно "туристическим" маршрутом...

— Идите за мной, Поттер, Грейнджер.

И мы с Гермионой пошли за профессором. Но, пройдя пару перекрёстков, профессор не выдержал молчания, и словно преодолевая своё нежелание говорить, задал мне вопрос:

— Поттер! Вы говорили, что уже варили зелья?

— Да, профессор. Последний месяц я только этим и занимался.

Профессор Снейп подумал немного, и решившись говорить дальше, начал задавать вопросы:

— Итак, какие зелья вам удалось сварить?

— Зелье от кашля, снотворное, зелье "сна-без-сновидений", и ещё простые яды — "Плющ" и "Зелье Бэзила".

— Ядов нет в школьной программе! — воскликнул профессор, даже сбившись с шага.

— Конечно нет, сэр. Но в Лютном переулке есть рецепт, а в Поттер-хаус есть уютная лаборатория зельевара. Впрочем, рецепты из семейной библиотеки я даже прочесть правильно не могу, не то что бы понять...

— Поттер! Вы должны быть осторожны и варить такие зелья только под руководством наставника! — кажется, мой опыт ядоварения не следовало афишировать... Или всё таки следовало? Легковнушаемого мальчика поздно играть, так что придётся устраивать экспромт.

— Хорошо, профессор. Вы ведь поможете мне?

— И не надейтесь, Поттер. В стенах школы вы будете изучать только те зелья, которые есть в школьной программе.

Гермиона слушала нас с интересом, переводя взгляд с одного на другого.

— Ладно, Поттер, задам вопрос по-другому — вы теорию зельеварения учили? — спросил снейп, явно не задумываясь, двигаясь по коридорам Хогвартса.

— Да, сэр. За первый курс полностью, за второй частично.

— Уже хорошо, Поттер. И не считайте, что прочитав учебник, можете сачковать на моих уроках. Если вы такой любитель зельеварения, то будете готовить более сложные зелья, чем ваши сокурсники.

— Хорошо, сэр, как скажете. Простите, может я не вовремя... — "замялся" я.

— Что?

— Мне кое-что не понятно в реакции Гемфри. В книге сказано, что ингредиенты, относящиеся ко второй группе по классификации Ловица, катализируют реакцию с выделением тепла, тогда как ингредиенты из третьей группы охлаждают активное вещество. Как возможно, что вещества с минимальным различием состава реагирую диаметрально противоположно?

Вопрос преподавателю я выбрал не случайно, всё-таки это была малопонятная тема, и в учебнике невыразимцев в качестве ответа была дана ссылка на труды самого Роберта Гемфри, без объяснения причин. А вопрос я выбрал потому что он меня действительно интересовал, да и к тому же сама тема подобной реакции была упомянута только в учебниках шестого курса, вскользь. Без объяснения причин.

Однако, я не прогадал, Северус Снейп, шагающий рядом с нами явно был задет за живое — он принялся объяснять на ходу про активные компоненты (не компонент, а компонента) в ингредиентах. По всему выходило, что градация компонентов по Ловицу была весьма условной.

Мы не заметили, как пришли к дверям большого зала. Профессор Снейп тоже не заметил, и продолжал мне объяснять, не сбавляя шаг.

— Поэтому, мистер Поттер, классификацию Ловица не считают за абсолют, так как её точность можно подвергнуть сомнению. Впрочем, было предложено ещё несколько систем, которые не приобрели популярность.

— Получается, профессор, существуют компоненты, которые Ловиц не смог точно определить по группам?

— И которые в разных зельях показывают реакцию, характерную для различных групп компонентов. Впрочем, таких исключений немного относительно количества компонентов, класс которых не имеет характерных дуальных поведенческих реакций, так что проще смириться с погрешностью классификации. Зельеварение — наука точная, но одновременно не поддающаяся математическим методам.

Последнее он сказал уже оглядываясь. Я последовал его примеру.

Мы стояли в Большом зале, перед учительским столом. Аккурат под взглядом Дамблдора и учителей, которые взирали на меня с деканом как на восьмое чудо света. Добрый дедушка смотрел на меня со смешинкой в глазах, а МакГонагал старалась отвести взгляд...

— Простите, сэр. Приятного аппетита, — и я развернулся в сторону Гермионы, которая уже заняла мне место за столом. Ой, и попадёт Снейпу от Дамблдора... Наверное, зря это я так увлёкся. Да и он тоже хорош, фанатик от зельеварения.

После некоторой тишины зал снова загомонил, обсуждая, конечно же, меня. Или не меня, и это моя паранойя?

— Спасибо, Гермиона, — я присел за стол, попутно оглядывая всех присутствующих.

Драко Малфой выразительно на нас глянул, но промолчал.

— Гермиона, я тоже хочу сделать ставку, — подвинулся к ней парень старше нас, явно с третьего или четвёртого курса.

— Хорошо, имя? — спросила Грейнджер, выуживая из сумочки бумагу с именами спорщиков.

— Грэхем Монтегю, — ответил он, и назвал свою ставку.

— Семь? Окей, — Гермиона отстрочила пару строк на листе и спрятала его в сумочку.

Постепенно наш с профессором "выход" забылся, и студенты принялись делиться впечатлениями — их было уже предостаточно, так что в тихом гомоне сотен голосов и прошёл завтрак. Прервался он только доставкой почты.

Я отвязал газету, и положив в кожаный кармашек на лапке совы несколько медных монеток, принялся читать. На первой же странице была колдография Дамблдора, который улыбался колдографам. Заголовок гласил:

""Мальчик-который-выжил" поступил в Хогвартс! Дамблдор оказался прав!"

Явно в огород Фаджа камешек. А вот ни моей колдо, ни какой-либо вразумительной информации обо мне не было. Гермиона, закончив завтрак и уже допивая сок, подвинулась поближе, и тоже читала статью. К сожалению, ничего, кроме описания прошедшей интриги "Фадж VS Дамблдор" не было — репортёры обещали раздобыть мои колдографии. Явно, у них попросту не было информации, иначе бы уже растрезвонили на весь свет, что я слизеринец.

На остальных страничках тоже не было почти ничего для меня интересного — спортивное обозрение и колонка "Для юных ведьм", и я отдал газету Гермионе, которую заинтересовала последняя статья.

— Драко, а ты как считаешь, большой вой поднимется, когда узнают, что я учусь не на гриффиндоре?

Малфой усмехнулся, взглянул на шумный стол гриффиндорцев, и ответил:

— А то. Они уже тебя записали в "правильные" мальчики. Ага, будет интересно.

— Что ж, будем ждать завтрашних газет. Я специально выпуск сохраню, на память.

Наш завтрак закончился, когда староста протянул всем расписание занятий на неделю. Такое же, как и в магловской школе, кстати — пять дней в неделю, по четыре пары. Преимущественно спаренные с остальными курсами.

Гермиона, вчитавшаяся в свой листок, воскликнула:

— Тогда у нас сейчас зельеварение с гриффиндором!

Обрадованная тем, что скоро начнутся занятия, Гермиона потащила меня за руку к выходу из Большого зала. Как ни странно, дорогу до подземелий она запомнила, так что через пять минут мы уже заполняли сумки учебниками. Выйдя в гостиную, я застал Гермиону, читающую учебник первого курса. Эк она взбудоражилась-то! Я же не особо напрягался — надо будет, напрягусь. К тому же, сегодня не должно быть ничего особо сложного. Да и... занятия в первый учебный день ведут деканы, то бишь сначала будет зельеварение, потом трансфигурация, обед, гербология и, наконец, "чары" с деканом рейвенкло. Ужин, а потом священнодействие — сон!

Стоило прозвенеть звонку на урок, как в кабинет буквально влетел профессор Снейп. Он окинул нас всех взглядом, от чего гриффиндорцы поёжились, начал свою приветственную речь. Все слушали и проникались важностью зельеварения. Слушали и проникались, я сказал!

Под конец профессор, обозвав всех жвачными животными, взмахом палочки вывел на доске рецепт простейшего зелья, и повелел приготовить его.

Вот это я понимаю, практик! Ни теории, ничего! Просто написал рецепт, и готовь как хош. Нда...

— Поттер! Грейнджер! Подойдите ко мне, — мрачно сказал профессор в установившейся тишине.

Стоило нам с Гермионой под взглядами других учеников пройти к столу профессора, как он кинул на него учебник, развёрнутый на странице с рецептом.

— Будете готовить это зелье.

Учебник оказался за третий курс, а зелье, указанное Снейпом, довольно сложное. Гермиона взяла книгу и молча ушла к котлу, я же последовал за ней, глядя на всех остальных. Пришлось сделать вояж к шкафу с ингредиентами, и порядком постараться, навешивая нужное количество на раздолбанных школьных весах, но справившись с заданием, я вернулся к котлу, в котором уже закипала вода...

**Два часа спустя **

— Всё! Я сказал всё, Уизли! Итак, оставьте свои котлы. Ага! — профессор обходил всю аудиторию, вглядываясь в результат работы студентов.

— Уизли! Как? Как, скажите мне, ради Мерлина, вы умудрились испортить даже простейшее зелье? Где ваши руки? Сколько вы положили игл дикобраза? Финиган? Омерзительно! Даже ваши соседи умудрились приготовить лучше вас!

Уизли N 6 стоял весь серый и с такой рожей, будто дитя малое, а его друг Симус Финниган жался к столу. Печальный вид.

Гриффиндор благодаря им потерял полсотни баллов за этот урок, что не удивительно — простейшее снотворное зелье приготовить не сложнее чем куриный бульон, так что попало гриффиндорцам знатно.

Профессор Снейп разнёс в пух и прах работу всех гриффиндорцев. На так же запоротое зелье у Крэбба с Гойлом он посмотрел просто с омерзением.

Зато Драко удостоился пяти баллов. Видно, профессор хотел отыграть свои баллы на нас.

К концу всего этого представления Снейп прошёл к нам.

— Поттер и Грейнджер! Так...

Снейп остановился у нашего котла и придирчиво осмотрел результат. Даже понюхал.

— Великолепное зелье, пятьдесят баллов слизерину.

Осмотрев ещё пару котлов, и не найдя, к чему придраться, Снейп наконец отпустил нас с урока.

Гриффиндорцы гомонили, спорили, шумели, и всячески возмущались поведением профессора. Как по мне, совсем зря.

Гермиона была со мной солидарна — поработать пришлось на пределе возможностей, да и понервничать тоже, но в итоге мы справились и сварили нужный состав.

Гриффиндорцы постепенно отошли от нас, и направились на следующий урок — сейчас у нас трансфигурация, так что... Постараемся. Надеюсь, я достаточно хорошо учил эту науку.

Гермиона что-то рассказывала про основы трансфигурации, Малфой шёл рядом с нами, а его дружки-прихлебатели свалили куда-то.

Прозвенел звонок, и все мы зашли в класс. Как ни странно, на столе сидела преподаватель в виде кошки. Я, конечно, не великий маг, но почуять анимага много ума не надо — от неё пахнет довольно специфической магией, так что не заметить невозможно.

Кивком поприветствовав профессора, я снял с плеча сумку, и занял первую парту. Кошка смотрела на заполнившийся класс. Я ждал, когда наконец начнётся урок, но по всей видимости, МакГонагал хотела слегка подшутить над слизеринцами. Что ж, теперь понятно. Однако, она забыла, что мы слизеринцы, а не тупые гриффиндорцы...

Я достал палочку, и слова невербального заклятия вспышкой пронеслись в сознании.

Класс был в шоке.

7. Potion and talk with terrorist...

Октябрь выдался на удивление удачным. Несмотря на дожди, прошедшие в конце сентября, в октябре была настоящая "золотая осень". Деревья Запретного леса, по крайней мере те, что росли близ Хогвартса, покрылись золотой листвой. Солнце светило почти всегда, но тепла приносило гораздо меньше — уже пора было выискивать в чемодане куртку, подаренную невыразимцами. Мне вообще подарили несколько полезных вещиц, сверх стандартного, штатного обмундирования. Игорь подарил костюм из кожи василиска и дракона. Довольно дорогая вещица, но мои возражения Игорь не принял, только упомянул, что он её не покупал. Мол, на складе завалялась. Действительно, на складах невыразимцев, где заведует кузен Ребе, можно было найти хоть чёрта с рогами. И ещё приходилось делиться с Отделом Тайн — подразделением, расположенном в министерстве, и служащим прикрытием основной конторе. Хотя, насколько я понял из истории, рассказанной Ребе, невыразимцы когда-то были орденом, а после принятия статута секретности стали называться "службой", или просто, "контора". Хотя, иногда всё же используют старое название — "орден", как во времена королей и магов древности.

Куртка и брюки с терморегуляцией под мантию, и уже комфортно хоть в школе, хоть на улице.

За прошедшие дни у нас началось основное обучение — чары, ЗОТИ, зелья, трансфигурация, гербология, история магии (сон), полёты. Остальные, самые интересные предметы, как сказали учителя, будут с третьего курса, а пока — базовые.

— Ты пойдёшь к декану? — Гермиона подсела рядом, пользуясь отсутствием Малфоя, который сейчас мал-мал залётный. Гулял, видите ли, ночью по школе.

— А куда деваться? Конечно пойду, — ответил я, грустным взглядом провожая стакан с ненавистным тыквенным соком.

— По-моему, он совсем тебя не бережёт, — подруга говорила участливо, от чего было приятное ощущение, что хоть кому-то я не безразличен. Для остальных я "мальчик-который-выжил", эдакий герой на белом коне. И даже для слизеринцев, которые ещё не скоро забудут мою шутку над МакГонагал.

— Ничего, Гермиона, я думаю, переживу. К тому же, не так уж и страшны наши занятия, как можно подумать. Профессор Снейп конечно, любит терроризировать учеников, но только если они бараны, которые даже куриный бульон сварить не могут, — я выразительно взглянул на стол гриффиндора, где Уизли в компании своих друзей пытался решить задачу "сколько куриных ножек можно жевать одновременно?".

— Ну, как знаешь. Тогда поспешим, урок начнётся через пять минут.

Действительно, студенты в зале уже начали расходиться, только гриффиндорцы не спешили.

— Погнали, — я улыбнулся подруге и, подхватив свои вещи, зашагал к выходу.

Всю дорогу я прошёл уже на автомате, попутно думая о своём. А именно, о нашем дорогом директоре.

Как бы это не было странно, но директор действительно старый, известный, влиятельный маг, страдает несколькими странными расстройствами разума. Во-первых, он искренне верит в людей, и это на двенадцатом десятке лет... Да, мы с ним поговорили немного о моём не особо счастливом детстве, из-за которого я теперь мягко говоря, не совсем похожу на сверстников. Дамблдор даже показал мне артефакт, с помощью которого за мной "приглядывал", эдакие часы с делениями "дома", "гуляет", "в опасности", "в школе", "спит", "мёртв". Ага, очень мудрое решение проблемы. И в его старческую голову даже прийти не могло то, что моя тётушка окажется такой сволочью. Хотя, если посмотреть на других усыновлённых детей, то действительно, такие сволочи-опекуны встречаются одна на миллион, да и то, в основном в Америке, так что директор был условно-прощён, хотя осадочек, как говорится, остался. Во-вторых, он агитировал меня за вступление в неформальный клуб "Хорошие парни против Волдеморта". Пришлось, зачастую искренне, объяснить, где и в каком виде видел я Волдеморта, Пожирателей, да и самого Дамблдора вместе с его компанией.

Старик, конечно, был раздосадован, но умело скрыл это, жуя своё адово лакомство — лимонные дольки.

Что ж, зато я уяснил главную мысль — Дамблдору жить осталось немного. Хотя, он искренне пытается повлиять на меня, зла он мне не желает, скорее, был готов к тому, что я буду таким же, как мой отец, неспособным понять его интригу. Пришлось намёками дать ему понять, что "я — не папа", и понимаю его мотивы...

Директор выглядел озадаченным. Действительно, сказать мне прямо, что собирается меня натаскивать на Волдеморта, он не может, вернее, думал, что не может, а играть в тёмную я собой не позволю. Хотя, стоит признать, что если бы я здесь сидел таким, каким он ожидал меня увидеть, единственным способом добиться от меня правильных действий было бы манипулирование, в котором старик порядком поднаторел. Хотя, если вспомнить времена его молодости, Гриндевальд, Третий Рейх... Нда, так сразу и не скажешь, кто из них "шёл напролом", но, судя по итогу, всё же Геллерт.

И весь разговор он пытался записать меня в "пожиратели лимонных долек", предлагая своё ужасное лакомство. У меня скулы сводит об одной мысли о этом "лакомстве".

Как ни странно, директор был искренне разочарован, когда я отказывался от его угощения. То ли он туда чего подмешал, то ли просто считает должным приобщить меня к долькоедству. Хотя нет, не подмешал — сам всё сгрыз по ходу разговора.

Назначить мне отработку за шутку над МакГонагал у него так и не получилось. Откуда я мог знать, что кошка на учительском столе это и есть профессор? Правильно, знать не мог, а на нет и суда нет. Хотя, чую, не видать мне баллов по трансфигурации, как своих ушей. Макгонагал до сих пор злится на меня за то, что я использовал "Animagus revelio", превратив её в человека прямо на столе. И уж точно сама виновата, что приняла такую компрометирующую позу. Зато было весело! Ну, по крайней мере слизеринцам, а уж профессор Снейп с тех пор на меня смотрит со скрытой гордостью. Похоже, он МакГонагал по своему не любит и рад всегда ей досадить. А уж то, что директор вернул мне снятые МакГонагал баллы, привело его в самое благодушное настроение.

За такими размышлениями я и дошёл до кабинета зельеварения. Уроков ни у нас, ни у профессора не было, но декан велел приходить, поскольку я с Гермионой у него в фаворе, и он нас учит варить сложные зелья, которых в школьной программе нет, и никогда не будет.

Переглянулся с Гермионой, которая так же погрузилась в свои мысли и потрогал её щеку пальцем. Гермиона сфокусировала на мне свой взгляд, недовольно зыркнув на слишком своевольную руку, но потом огляделась, и констатировала факт:

— Мы пришли. Давай.

Я постучался в дверь кабинета, но в ответ — тишина, через минуту постучали уже мы вместе с Грейнджер, и вот тогда то послышался голос декана:

— Входите!

Я пропустил даму вперёд и закрыл за собой дверь, профессор не любит когда студенты забывают такую малость, как постучаться, или закрыть дверь. Ещё его раздражают хлопки дверью, так что я быстро научился придерживать дверь, чтобы не хлопнуть ею.

Профессора в кабинете не было, зато дверь в лабораторию была открыта, и из неё слышались звуки работы. Вот ножом что-то отчекрыжил... Дальше — на весы. Гирьки прозвенели по чаше весов, и найдя равновесие, ингредиент булькнул в котле.

Мы по прежнему стояли в классе, из которого в лабораторию вела отдельная дверца. Профессор так же не любит, когда в его лабораторию входят посторонние, а уж если прямо во время варки зелья, тогда лучше сразу бежать без оглядки — словесно уничтожит.

После "булька" послышался речитатив декана, в слух читающего что-то из книги.

Всего через минуту котёл был снят с огня, и из лаборатории послышался голос профессора:

— Можете войти.

Мы, как и в кабинет, вошли и хором поздоровались:

— Здравствуйте, профессор.

— Да, да. Итак, Поттер, Грейнджер. Давайте сюда вашу работу, — профессор кивнул на стол, где лежали эссе пятикурсников. Мы выложили своё эссе, которое он нам задал на выходные и уставились на него. Синхронно с Гермионой, кстати.

— Итак, раз уж вы такие способные ученики, то, думаю, можно попробовать с вами сварить зелье уровня С.О.В. И не смотрите на меня так! Я знаю, что говорю. У вас, Поттер, прекрасно удаётся воздействовать своей магией на состав, от чего качество зелья выше чем у любого другого ученика. До меня, конечно, не дотягиваете, но это вопрос времени, так что думаю, вам уже можно начинать. Готовьте базовый состав для "Напитка живой смерти".

Гермиона без словоблудия принялась собирать компоненты, а я взялся за наполнение котла свежей дистиллированной водой. Меж тем, профессор и не думал прекращать лекцию:

— "Напиток Живой смерти" является сильнейшим в мире снотворным зельем. Вырубает человека за пять-шесть секунд, замедляет сердцебиение. В результате действия зелья происходит охлаждение до пятнадцати градусов всех органов человека, кроме мозга. Охлаждение, или по другому — "глубокая гипотермия", которая, кстати, применяется маглами для операций на сердце, снижает потребность органов в кислороде и питательных веществах, таким образом в течении шести часов, которые действует зелье, сердце бьётся пять-десять раз, и этого вполне достаточно. Поттер, вы читали Шекспира?

— Что? — я неподдельно удивился на такой вопрос.

— Шекспира. Уильяма. Это такой магловский поэт...

— Ну... Я смотрел фильм "Король лир"... Кажется, это по Шекспиру.

— Понятно. Я не об этом, Поттер. Так же есть одна занимательная история про двух гриффиндорцев, по крайней мере судя по идиотскому поведению. Итак, жил юноша Ромео Монтекки и девушка — Джульетта Капулетти. Их семьи враждовали, но они любили друг друга. Но Джульетту хотели выдать замуж за герцога... Париса, кажется. Джульетта была в отчаянии. Она готова даже принять яд, но Лоренцо, друг Ромео, предлагает ей выпить "Напиток Живой Смерти", что и было проделано. Джульетта заснула, чтобы имитировать смерть, а потом... Кажется, она собиралась сбежать с возлюбленным, ограбив своего отца. Но, как всегда, у них всё пошло наперекосяк — появился Ромео. Думая, что Джульетта мертва, и не зная, что это лишь сон, он сам выпивает яд. Джульетта проснулась и, увидев его труп, заколола себя. "Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте"... Хотя, самое печальное в этой повести — непроходимая тупость Ромео и Джульетты. Чего ей стоило, например, посвятить Ромео в свои планы? Хотя, чего ещё ожидать от тринадцатилетних подростков?

Профессор оглядел, как мы приступили к готовке зелья, пытаясь меж тем внимательно его слушать. Нет, правда, мне никто никогда не рассказывал сказки. Хотя, тут какой рассказчик, такая и сказка — мрачно и грустно.

— Профессор, а это было на самом деле? — спросила Гермиона, помешивая начавшее закипать зелье.

— Да, в шестнадцатом веке, в Вероне. Правда, Настоящее имя Ромео — Бартоломео Скалигер, А Джульетты — Юлия Ногарола. Впрочем, там многое опущено, но в целом, история подана верно. Вскоре после написания был принят статут секретности, и от "Напитка живой смерти" в тексте оставили только описание его действия, довольно точное, надо сказать. Сейчас маглы, как я слышал опять хотят устроить цензуру классике, мол "слишком молоды". Им было по тринадцать лет. В то время это не считалось аморальным и никоим образом не осуждалось. С тех пор как маглы расплодились как муравьи, заполонив собой всю планету, они начали возвеличивать всё, что ведёт к уменьшению рождаемости — "безопасный" секс, наркомания и алкоголизм, увеличение брачного возраста, так называемую "мораль", которую они сами и изменили в угоду моменту. Идиоты.

— Вы не согласны с ними? — Гермиона, слегка порозовевшая после упоминания секса, не хотела просто так отставать от преподавателя.

— Я не могу быть с ними согласен, потому что я — маг. Магическое общество отнюдь не страдает перенаселением, наоборот — нам не хватает людей, поэтому волшебники никогда не принимали маглов и их морали и устои. В тринадцать-четырнадцать лет благородных девушек отдают замуж, что, в общем, нормально, если вы учили анатомию, то должны понимать. К тому же меньше шанс, что девушка повторит путь Джульетты и влюбится "не в того" юношу.

Профессор оставался задумчивым, и казалось, будто совсем не обращает на нас внимания, однако за такую лекцию я ему благодарен, не каждый день Северус Снейп будет объяснять особенности взаимоотношения полов. Вообще, услышь нас кто из других учеников, не поверили бы своим ушам. Для имиджа "ужаса подземелий" губительно такое покровительство мне и Гермионе, хотя, насколько я знаю, Дамблдор лично проинструктировал профессора, чтобы он объяснил нам все тонкости магического общества. Иначе, Гермиона не смогла бы нормально учиться на нашем прекрасном факультете.

Мои размышления были прерваны Шасой, до этого свернувшейся кольцом у меня на плечах.

— Пахнет травой. Опять готовишшш свою отраву?

Гермиона покосилась на змею, уже немножко выросшую за прошедший месяц.

— А что? Между прочим, полезное дело делаю, это только ты спишь целыми днями да шутки шутишь. И вообще, с каких это пор мои зелья — "отрава"?

— А ты сам их пробовал? По зззапаху — чистая отрава!

Шаса ещё пару раз мелькнула языком, и снова зарылась в мою мантию, чтобы не нюхать запах готовящегося зелья.

Гермиона на этот раз смотрела на мой разговор как на само собой разумеющееся, а вот профессор побледнел, от чего приобрёл вид весьма и весьма страшный, учитывая, что он и так не слишком позитивен, это произвело впечатление. И вообще, я уже второй раз его таким вижу, первый раз — в "Дырявом котле". Наверное, судьба.

— Поттер! — Снейп не мог подобрать нужные слова, чтобы высказать мне всё, что думает. Хотя, его я понимаю, учитывая его пожирательское прошлое.

— Да, профессор?

— Пожалуйста, не говорите на серпентарго. По крайней мере, если могут услышать другие студенты.

— Хорошо, профессор.

Пронесло. И ведь Дамблдор предупреждал его о моём скромном таланте, ан нет — всё равно удивился.

— Гермиона, дай асфодель. Ага, — я взял корешок и принялся нарезать его, как было написано в учебнике невыразимцев — пятимиллиметровыми дольками. — Профессор, а зачем Джульетта приняла напиток, не просветив Ромео в свои планы?

Профессору понадобилось пара секунд, что бы вынырнуть из своих мыслей.

— Вы у меня спрашиваете, Поттер? Наверное, они оба были гриффиндорцами, раз не смогли договориться. Аккуратней режьте, мистер Поттер!

И я углубился в нарезание компонента.

После того, как добавил шесть унций валерианы, осталось только помешивать и ждать, когда сварятся эти компоненты.

— Профессор, но если мы варим зелье С.О.В. тогда как мы будем заниматься на обычных уроках? — спросил я, глядя на Снейпа, уже приступившего к проверке эссе пятикурсников.

— Вот только не надо гордыни, мистер Поттер. Если вы думаете, что первый одарённый студент, то сильно заблуждаетесь! Дамблдор получил звание мастера трансфигурации в тринадцать лет, я стал мастером зельеварения в семнадцать, и это только в этом веке. Программа для вас вполне понятна, и если вы подаёте надежды в каком-либо предмете, вы можете заниматься для получения в нём звания мастера, после чего будете освобождены от этого предмета.

Профессор перечеркнул крест-накрест целое эссе, и приписал что-то внизу, видно совсем нелицеприятное, после чего поднял на нас с Гермионой глаза.

— Вам, мистер Поттер, можно попытаться проделать то же с зельеварением, а вот в трансфигурации придётся попотеть...

Да, это так, с трансфигурацией у меня отношения не заладились, и немалую роль в этом сыграла профессор. Конечно, невыразимцы вытягивают, но всё равно, мои знания на уровне студента-первокурсника. Приходится учить теорию, и с помощью маховика времени добавлять себе "дополнительное время", чтобы написать подробные эссе. Преподы, как и однокурсники смотрят на меня весьма и весьма положительно, кроме, разве что, МакГонагал, с которой с самого начала не заладилось, начиная с того, что она промывала мозги абитуриентам на тему "гриффииндор форева". Мне это категорически не нравилось, и я не стеснялся, в мыслях перебирая всевозможные шутки над этой самопальной агитаторшей. Шутка должна быть, причём беззлобная, но эпичная. Именно "эпичная", что бы ещё лет десять её вспоминали. Только ничего не приходило на ум.

— Тогда получается, что по предмету, к которому у меня есть талант, учат специально, а после достижения нужного уровня, убирают из расписания, чтобы, скажем, подтянуть остальные дисциплины?

— Именно так, Поттер, именно так. За всю историю Хогвартса было больше трёхсот подобных случаев, так что процедура известная. Магия это не теория, тут к каждому нужен индивидуальный подход, иначе вы будете скучать на моих уроках, вместе со стадом баранов, которые не знают, как приготовить основу для зелья. То же могу сказать про чары у профессора Флитвика, но, меж тем, вы отстаёте в гербологии и трансфигурации, так что вам есть над чем работать. Нельзя быть талантливым во всём, как бы не хотелось, так что многие предметы, в отличии от Зельеварения и чар вам придётся брать не талантом, а упорством. Которому, кстати, вам не помешает поучиться у вашей подруги.

Гермиона, услышав это, снова залилась краской от неожиданной похвалы от "самого страшного" профессора Хогвартса.

Профессор говорил тихо, одновременно проверяя Эссе, и я не решился его беспокоить, задавая вопросы.

— Разумный подход, — прокомментировала услышанное Гермиона, закончив давить дремоносные бобы, и с укором взглянув на меня. Чувствую, она с меня не слезет, пока не затаскает по библиотеке. Бедный-несчастный я.

8. Tempori parce.

Береги время(лат.)

Октябрь подходил к концу, что не прибавляло радости. Хотя, учитывая то, что все студенты, включая меня, проводили всё свободное время в замке, сказывалось — различие времён года заметно только по виду за окном. Если в начале октября ещё стояла "золотая осень", то к его концу сильные ветра, характерные для Шотландии сильно проредили листву, и деревья, видимые из окон Хогвартса, выглядели удручающе. Землю покрыл золотой ковёр опавших листьев, и первые парочки воспользовались моментом для романтических прогулок. Одно из немногих удовольствий доступных студентам в стенах Хогвартса. Как ни странно, больше всего было парней и девушек с третьего-четвёртого курсов, но из окон можно было увидеть и семикурсников, и второкурсников, гуляющих по золотому ковру осени близ запретного леса. За ними порой следили сплетницы, "промывая косточки" увиденным ученикам, но тем было наплевать. Лавры донжуана были отданы, как ни странно, третьекурснику с Хафлпафа, который умудрился неосторожно близко к Хогвартсу поцеловать свою подругу, и, судя по разговорам, которые я слушал в пол-уха, за ними пристально наблюдали болтливые девушки. Впрочем, как я думаю, влюблённым было сугубо по барабану, видели их или нет. Так продолжалось две недели, а потом начались дожди.

Нет ничего хуже, чем промозглый дождь, поливающий уже превратившуюся в грязь землю. Впрочем, не всё так мрачно, в противовес негативной погоде я наслаждался обществом своих друзей — Шасы, Гермионы, и иногда Невилла.

Невилл, кстати, присоединился к нашему спору, поставив на пятерых сорвиголов.

Гермиона действительно, как я и предполагал, затаскала меня по библиотеке, от чего я имел вид весьма болезненный — вечно усталый, ссутулившийся. Радовало только то, что она мне помогала с трансфигурацией, а я ей с зельями.

Помощь Гермионы оказалась поистине неоценима: редко встречается человек с совершенной памятью, ну а уж с педагогическим талантом — вообще золото а не человек. Хотя, однокурсники с других факультетов считают, что Гермиона всех "поучает", на самом деле она редко кому что либо объясняет, но уж если говорит, то точно и по делу, причём объясняет всё великолепно. Нашим ровесникам непривычно слышать поучения от первокурсницы, и глупые отталкивают её, зато слизеринцы пользуются её знаниями постоянно. Даже Малфой разок просил её помочь ему. Что, в общем-то радовало меня, всё таки стена отчуждения, за которой оказалась Гермиона стала постепенно разрушаться. И ведь прошло всего пара месяцев занятий, а факультет хитрых уже смекнул, что к чему, и потихоньку сближаются с Гермионой. Только та, как ни странно, ограничивается помощью в учёбе, в остальном же разговаривает только со мной. Это некоторое время напрягало меня, пока я не вспомнил что, в общем-то, ни с кем из сверстников сам не разговариваю, за исключением Гермионы и Невилла. Тот умудрился словить от бабушки громовещатель, после своего поступления на ровенкло, но кажется, его бабушка, про которую он нам рассказал пару историй, была по-своему довольна, хоть и пыталась скрыть это за громким криком волшебного письма.

Несмотря на то, что по субъективному времени Хогвартса прошло всего два месяца учёбы, для меня они уже успели растянуться на пять месяцев. И, всё "дополнительное время" я посвящал чтению книг и тренировкам согласно требованиям невыразимцев и Гермионы. По трансфигурации удалось получить хоть какие-то сдвиги от уровня серой массы учеников, хотя Макгонагал даже не подумала замечать мой прогресс. В отличии от Снейпа, который одобрительно сверкал своими чёрными очами, глядя как двое самых необычных слизеринцев в его карьере зарабатывают кучу баллов факультету. За два месяца мы уже успели продвинуться до уровня начала второго курса. И если для меня это в порядке вещей, то подобных способностей от Гермионы я не ожидал, и был приятно удивлен, несмотря на то, что ей про маховик времени я не рассказывал. Учитывая то, что невыразимцы держат монополию на создание и использование сего артефакта, и для получения права использовать его нужна специальная лицензия (для гражданских), то уверен, расскажу про маховик, и про всё остальное Гермиона догадается сама. Или, почти до всего, но допустить пока я этого не мог. К тому же она и без машины времени справлялась.

К середине октября Слизерин уже лидировал, в баллах обгоняя другие факультеты более чем в два раза, за исключением Ровенкло, который старался держаться на высоте. Макгонагал всё так же недолюбливала меня, ведь я, с Гермионой на пару, представляю серьёзную проблему для получения кубка школы. А я не спешил её радовать, и каждый снятый на Трансфигурации балл перекрывал десятком новых, полученных от Флитвика и Снейпа. На прочих предметах так же пришлось стараться изо всех сил, и видящие моё настрой учителя так же поощряли баллами. Пожалуй, только гербология и полёты у меня не заладились с самого начала, но я искренне старался, и получал баллы. Постепенно, жизнь входила в своеобразный ритм, и порой казалось, время летит со скоростью света — может быть сознание просто вошло в ритм и пропускает некоторые моменты, такие как например мои занятия по ночам в пустых классах. Хотя проходит довольно много времени. Вечером ухожу в пустой класс, и всю ночь пишу Эссе, после чего, утром, выхожу в коридор, и снова отматываю время до вчерашнего вечера, и иду уже в другой класс, читать книги по зельеварению, которые стали моим любимым чтивом за последнее время. Иногда, как например неделю назад, я посвящал зельеварению больше одной ночи, от чего утром удивлял декана доскональным знанием теории. Снейп был, кажется, счастлив, ведь в моём лице он нашёл не тупого гриффиндорца, постоянно лезущего к нему с вопросами, а вполне себе увлекающуюся личность. Можно сказать, что зелья, что для меня, что для него, являются своеобразным хобби — отнюдь не основным, но тем не менее самым любимым занятием. И я его теперь лучше понимаю — одно дело преподавать свой профессиональный предмет, а совсем другое — нянчиться с толпой балбесов, пытаясь объяснить им про своё любимое хобби. И ведь большинство учеников принимают сие как должное, не желая учить зельеварение, и жаждут поскорее уйти из класса. Кощунство! Профессор с ними возится, терпя взрывы и прочие ЧП почти каждый день, а им хоть бы хрен. Ладно, это похоже из разряда тех вещей, что не меняются никогда, как бы мы не старались что либо изменить, легче просто терпеть. Однако, ставшая размеренной моя жизнь не становилась рутиной — немалую роль в этом сыграли близнецы Уизли, из-за которых мне пришлось для конспирации целый день ходить с нежно-Розовыми волосами. Я, конечно, мог исправить это своей метаморфией, но смысла настораживать Уизли нет, так что терпел.

В ответ, я тоже немного пошутил, используя заклятие, которое изменило голос Фреда Уизли на девичий.

Гриффиндор был в настоящем шоке. Я, видите ли, первый ученик, который осмелился пошутить над близнецами Уизли

Сами Уизли меня с тех пор не трогали, почитая то ли за опасного, то ли за своего, шутника.

Первый звоночек от системы оповещения, которую я накинул на запретный коридор, прозвенел за день до хелоуина, и мне пришлось бросать всё, и вместе с Гермионой, на ночь глядя, бежать к коридору.

Добраться туда мы успели вовремя, что бы увидеть убегающего рыжего человека. Уизли, Рональд.

— С почином, Гарри. — Шепнула мне Гермиона, вытянув шею, глядящая на коридор, в котором скрылся Уизли.

— Ага, началось. Давай, что ли, пойдём к себе, а то уже отбой был.

— Тогда бегом. — Возмутилась подруга, и мы мерной рысцой побежали в сторону наших подземелий.

— Сонорус.

— Дорогие друзья! Сегодня в половину десятого в Запретный коридор было совершено проникновение. Рональд Уизли открывает счёт! — Говорил я слизеринцам, придя в нашу гостиную.

— Таким образом, началось! Ставки больше не принимаются, игра началась!

Все зашумели, обсуждая начавшееся веселье. Большинство было уверено в своей победе, хотя основная ставка была на пятерых проникновенцев.

Малфой тут же принялся что-то объяснять своему знакомому Нотту, помогая себе жестикуляцией.

— Гермиона, сделай запись, пожалуйста. — Попросил я подругу, уже доставшую листочек с записями про наших "лошадок".

Шумом и гамом была встречена новость, так что мне осталось только снять заклинание "Сонорус", и отойти в сторону.

А на следующий день, после очередного урока чар, на котором все учили vingardium leviosa, Флитвик попросил меня задержаться. Наверное, не стоило так явно показывать то, что мне, как и Гермионе уже знакомо это заклинание, люди, особенно дети, завидуют чужим успехам. А уж по десятке баллов, которые получили я и Гермиона, способны пробудить зависть даже в межушном нерве гриффиндорца, так что смотрели они на нас злобно. Ну, кто ж виноват, что Уизли, спину которого мы имели возможность наблюдать вчера, оказался таким идиотом? После произнесения, неправильного, кстати, заклинания, он принялся размахивать палочкой так, что попал в глаз своему соседу, от чего гриффиндор потерял десяток баллов.

Все наши, включая меня и Гермиона хихикали над неуклюжим "колдунством" Уизли.

— Мисс Грейнджер, мистер Поттер, присаживайтесь. — Великодушно сказал Флитвик, когда, наконец, все ушли с урока, и у нас выдалось немного свободного времени.

Однако мы отказались от предложения Флитвика — сидеть весь урок и так невыносимо для молодого организма. Зато сам декан Ровенкло с удовольствием растянулся, насколько позволял его рост, в преподавательском кресле.

Гермиона с любопытством смотрела на профессора, и терпеливо ожидала, когда тот наконец соберётся с духом для разговора.

— Признаться, мистер Поттер, ваша успеваемость не стала для меня новостью, да... Не стала. Осмелюсь заметить, что ваша мать была так же отличницей на моих уроках, как и на зельеварении.

— Спасибо, профессор. — Сдержанно поблагодарил я, а Гермиона улыбнулась краешком губ преподавателю. Флитвик же улыбался, кажется, всегда, от чего было затруднительно определить его настроение. Да и слизеринцы мы только начинающие.

— Профессор Флитвик, подозреваю, что вы хотите нам что то предложить... — Прервал я затянувшуюся паузу. Флитвик словно очнулся, выбравшись из мира своих грёз, и тут же взял коня за рога:

— Да, да, молодые люди, конечно. Во-первых, я хотел бы выразить сожаление, что вы учитесь не на моём факультете. Конечно, двое самых успешных первокурсников этого года — ученики Слизерина — не новость, ваша успеваемость просто поражает, мистер Поттер, мисс Грейнджер. И всё же, я считаю, что занятия на моих уроках будут для вас излишни. Понимаете, стандартный курс Хогвартса рассчитан на среднестатистического юного волшебника, как правило, это маги второго-четвёртого октана, без особого стремления к самосовершенствованию. Конечно же, мои студенты могут считаться в этом приятным исключением из правил — Ровенкло для умных и стремящихся к новым вершинам знаний.

— Прошу прощения, профессор, но с чего вы взяли, что мы будем скучать на ваших уроках? — первой не выдержала Гермиона.

— Ах, мисс Грейнджер, увольте. Думаете, я не видел, что с изучаемым сегодня "Vingardium leviosa" вы уже знакомы? Да, причём хорошо знакомы, для первокурсницы, конечно же. Про вашего друга я промолчу, ибо он вообще инстинктивно, из-за стоящего вокруг шума воспользовался невербальной формой заклятия.

Гермиона бросила в меня обвиняющий взгляд, словно хотела им сказать "что ты ещё мне не рассказал?".

Пришлось немедленно сделать вид, что стопка книг на столе профессора привлекла моё внимание.

— Да, профессор, мы немного... выучили из учебника.

— Вот именно! Пожалуй, только вы двое на сегодняшнем уроке смогли выполнить заклинание с первого раза! Послушайте, мисс Грейнджер, вы явно можете больше, чем просто выучить стандартную программу Хогвартса! Вашего друга это тоже касается, в той же мере.

Я, кажется, начал догадываться, куда клонит профессор. Сам же профессор притянул к себе чашку чая, который домовик перенёс прямо на стол, как в большом зале за завтраком.

Пока Флитвик сделал глоток из чашки, мы с Гермионой переглянулись. Ничего не понимаю, что она хочет мне сказать?

— Мистер Поттер, вам, как и вашей матери, я предлагаю заниматься дополнительно, и мисс Грейнджер, конечно же, тоже. Если уж вы не на моём факультете, то хотя бы обучаться у меня дополнительно вы просто обязаны! Нельзя зарывать такой талант в землю.

Гермиона открыто улыбнулась, представив, что уроков станет ещё больше. Так, надо что-то решать, причём быстро! Гермиона должна узнать про маховик времени. Обязательно, иначе я боюсь, надорвётся. Всего-то два месяца прошло, ученики ещё не поймали учебный ритм, а Гермиона уже поселилась в библиотеке и постоянно занимается. Кажется, она и книги, неразлучны даже во сне. Хотя, почему "кажется"?

— Хорошо, профессор. Как будет проходить занятия, и что от этого будет, помимо знаний, конечно же.

Флитвик быстро улыбнулся и, поёрзав на кресле, принялся объяснять всю сложность и прибыльность занятий у него.

— Итак, программу я вам составлю индивидуально, а потом будем думать, как составить ваше расписание наиболее продуктивно. Естественно, по окончании вы получите все полагающиеся документы. И, если будете хорошо заниматься, может быть, даже получите звание мастера чар. А это, скажу я вам, весьма почётное звание, и открывает немалые перспективы в дальнейшей жизни. Почти все высокооплачиваемые профессии требуют патент мастера, так что вам это будет совсем не лишним. Я молчу уже про уважение среди волшебников.

Эту песню, кажется, я уже слышал, причём от Снейпа. Однако стойко переносил дифирамбы профессора. В конце концов, моя дражайшая мама тоже у него училась факультативно, но не успела получить, ни диплома, ни звания. Война-с. И я не уверен, что со мной не повторится того же.

Я вопрошающе посмотрел на Гермиону. От её ответа зависело всё, хотя я и не сомневался в подруге.

— Конечно, мы согласны, профессор! — Гермиона улыбнулась Флитвику, от чего декан самого умного факультета просиял, как начищенный сикль. Уверен, для него ещё зачтётся, и просто честолюбие потешит, мол "смотрите, какой я молодец!". Заодно получит выгоду при общении с директором. В общем, что это я? Самому надо! С маховиком времени получится как в анекдоте, который мне на днях рассказал Невилл:

"Шеф лютует, заставил работать за двоих!... Хорошо ещё, что нас пятеро...".

— А когда занятия? И чему мы будем учиться? И... — Гермиона сразу же засыпала Флитвика вопросами, от чего тот смешно поднял руки в останавливающем жесте.

— Стоп! Подождите, мисс Грейнджер! Не надо так волноваться, у вас ещё целый год впереди, успеем!

— Хорошо, профессор. — Гермиона пристыжено замолчала, а Флитвик продолжил свою речь:

— Итак, студенты, начнём мы завтра сразу после уроков. Директор, я думаю, освободит меня от некоторых обязанностей, что бы у меня было больше свободного времени. А пока...

Флитвик слез со своего высокого для него стула, и посеменил в угол кабинета,

Там стояли шкафы, по всей видимости, с учебными принадлежностями. Я не ошибся, Флитвик немного порылся по карманам и, выудив ключ, открыл шкафчик. Левитацией достал оттуда стопку книг. Нахмурившись, достал ещё две книги, после чего вручил их нам. Фолианты я, не глядя, запихнул в свою безразмерную сумку, хотя Гермиона, судя по её виду, уже готова была зачитать их до дыр, прямо здесь. В кабинете.

— Это вам на первое время. Там описаны некоторые тренировки и специфические заклинания. Надеюсь, вы ими не владеете. Исходя из того, сколько и как вы выучите до завтра, будем рассчитывать нагрузку.

— А что за заклинания? — поинтересовалась Гермиона, но тут же осеклась под взглядом профессора. Однако профессор всё же пояснил:

— Это просто сборники редко использующихся в наши дни заклинаний. Ничего важного, они нужны только для того, что бы проверить, как вы выучите новые заклинания. К примеру, я сомневаюсь, что вам понадобится щит, защищающий от стрел. Или, заклинание для поддержания температуры в крестьянской печи.

— Мы поняли, профессор. Итак, мы можем быть свободны? — прервал я уже начавший надоедать Флитвику разговор.

— Да, да, конечно. До завтра, увидимся в шесть вечера. — Улыбнулся Флитвик, и взмахом руки и неслышимым заклинанием открыл дверь. Профессор ушёл в соседнюю комнатку, а Гермиона радостно на меня посмотрела:

— Это же замечательно, Гарри! Теперь мы будем заниматься и с профессором Флитвиком!

От подруги прямо таки в воздухе расходились волны счастья и энтузиазма, и я не мог не улыбнуться таким искренним эмоциям.

— Конечно, но ты выдержишь?

— Надеюсь, что да. В конце концов звание мастера чар, или просто сдача С.О.В. на "превосходно" того стоят!

— Не могу не согласиться. А сейчас, давай пройдём в один неиспользуемый кабинет, мне надо тебе кое-что рассказать. — я посмотрел на Гермиону серьёзно, от чего улыбка медленно сползла с её лица, и подруга сосредоточенно кивнула.

* Заброшенный кабинет , 19:00 *

— И ты молчал? Почему? Откуда у тебя это? — набросилась на меня подруга, как только я рассказал ей про маховик времени.

— Гермиона, давай уважать чужие секреты. Я никогда не спрашивал у тебя ничего личного. Хотя, могу сказать, что этот артефакт был в семейном хранилище, в Гринготтсе.

— Круто! — Гермиона тут же сменила гнев на милость, и принялась расспрашивать меня про действие артефакта.

— Постой, поумерь энтузиазм, Гермиона. Всё время, что ты проживаешь под действием маховика никуда не девается, и, особенно в подростковом возрасте будет заметно, что за ночь ты повзрослела на неделю.

— Но... — Гермиона с сожалением посмотрела на маховик в моих руках.

— Я работаю над этим вопросом, но, к сожалению, время — такая материя, что безопаснее играть с плутонием. Можно, в лучшем случае, просто исчезнуть, а в худшем — уничтожить весь мир.

Гермиона вняла моим словам, и посмотрела на маховик уже с изрядной долей подозрения. Я же, прочитав на лице все её мысли, поспешил заверить:

— Я знаю правила обращения с маховиком, и использование его совершенно безопасно. Честно, я не собираюсь рисковать.

— Но, Гарри, тогда как ты им пользуешься. Я, конечно, заметила, что ты... взрослеешь, но только после того, как ты рассказал мне.

— Видишь ли, моё "детство" трудно таким назвать...

Гермиона выразительно подняла бровь, и уселась на наколдованный мною диван. Такая простая трансфигурация мне уже по силам.

— Рассказывай. — Сказала она слишком требовательным тоном, но тут же исправилась:

— Что хочешь, конечно,... Я не вправе от тебя требовать, но...

— Я понял, Гермиона. Итак, тогда лучше начать сначала...

* Час спустя *

Гермиона реально сострадательная девочка. Стоило мне поведать, как "милые" родственники морили меня голодом, как она чуть не расплакалась, с жалостью глядя на меня. Пришлось исправлять, и рассказать ещё про пару случаев избиения, и постоянную работу по дому. Гермиона всё же пустила слезу, и даже поближе села ко мне, и обняла, видать материнский инстинкт показался...

Я же воспользовался моментом, и в ответ обнял Гермиону, погладив по непослушным кудрям и позволив немного поплакать "в жилетку". Когда, минут через пять, Гермиона успокоилась, момент был... неловкий. Учитывая, что я не останавливаясь гладил её по волосам, удивляясь их мягкости, а сама Гермиона старалась не шевелиться.

Приятный момент длился всего пару минут, но я буквально чувствовал смущение Гермионы — она делала вид, что уткнулась носом в мою шею, однако, судя по тому, как покраснели уши, должно быть вся красная от смущения. А что? Говорил мне Ребе — Дружбы между мальчиком и девочкой не может быть! Обязательно один из них будет надеяться на что-то большее. Обязательно. Думаю, стоит с пониманием отнестись к старому еврею и его мудрости, она выручала меня не раз, и некоторые сказанные им вещи я так и не понял, однако принял на веру, и исхожу в своих поступках из этого. В конце концов, сложнее всего поверить, что невыразимец желает мне зла.

Я убрал руки от головы Гермионы, и прикоснулся к её красному ушку, которое смешно выглядывало из-за спадающих на плечи каштановых волос. Горячее.

Гермиона что-то буркнула в плечо, но я не расслышал, и попросил повторить:

— Ась?

— Я тебе нравлюсь?

Как комментировал мудрый ребе мои взгляды в сторону двух практиканток — *'Хаверте — загадка природы.

*Хаверте — подружка.(идиш)

9. Ubi concordia — ibi victoria...

Где согласие — там победа

Хелоуин был праздником не только для студентов Хогвартса. Преподавательский состав, в это время почти в полном составе наконец-то мог отдохнуть от рутины занятий и позволить себе поздравить друг друга с праздником. Галдёж в Большом зале стоял знатный — все разговаривали, веселились и совершенно не обращали внимания на отсутствие двух слизеринцев, разве что Драко Малфой выразил своё неудовольствие, что "парочка" опять их покинула, и наверняка сидит за какими-то книгами... Если бы Драко Малфой знал, насколько он ошибается...

Меж тем, за преподавательским столом проходил преинтереснейший разговор о тех самых слизеринцах.

— Уверяю тебя, Альбус, они вполне в состоянии учиться у меня факультативно! Тем более, мистер Поттер и мисс Грейнджер весьма и весьма одаренные студенты, — улыбаясь, говорил Филиус Флитвик, которого вместе с Альбусом Дамблдором слушали все преподаватели, за исключением разве что Квирелла, который сбежал с самого начала праздника, не успев даже сесть за стол. Мол, у него какие-то свои соображения, и вообще, большая толпа его угнетает.

— Но, Филиус, они же ещё и у профессора Снейпа занимаются факультативно...

— Только Поттер, — поправил его зельевар, по случаю праздника выглядевший ещё более мрачно.

— Хорошо, Северус. Однако, мисс Грейнджер тоже с ним занимается...

— Да, и между прочим, мне за неё не доплачивают, — нахмурился декан Слизерина. Дамблдор принял невинный вид, и мерцание в его голубых глазах достигло своего апогея, от чего зельевар лишь возвёл очи к зачарованному потолку.

Остальные преподаватели нахмурились, но директор, пряча хитрую улыбку за пышной бородой, тут же поправился:

— С ноября-месяца будет тебе прибавка, мальчик мой.

МакГонагал улыбнулась, видя, как зельевар скривился от такого обращения, а на лицах остальных преподавателей промелькнули короткие улыбки.

— Хорошо, Альбус. Но, если занятия с Филиусом помешают их обучению зельеварению...

— Ничуть, Северус! — вставил своё слово Филиус Флитвик, улыбнувшись.

— Тогда решено. И вы, Филиус, можете приступать с завтрашнего дня.

— Спасибо, директор Дамблдор! — просиял Флитвик и отвернулся к Хагриду, с которым он хорошо общался.

Минерва МакГонагал была не то что бы расстроена, но новость, что Поттер теперь ещё на хорошем счету и у Флитвика, не может не огорчать. Этот злостный хулиган, характером представляя самые опасные черты своих родителей, получил поддержку целых двух деканов, так что проблем гриффиндору прибавилось.

Мысли всех присутствующих были прерваны неожиданным появлением Квирелла, который буквально влетел в Большой зал и бегом приближался к учительскому столу.

Но, не добежав до стола, Квирелл сбавил шаг, весь его вид говорил, что случилось что-то ужасное. Все разговоры мгновенно стихли, и в наступившей тишине Квирелл, покачиваясь, шёл и внезапно выкрикнул на весь зал:

— Тролль! В подземельях ТРОЛЛЬ! Спешил вам сообщить.

И, совсем уж тихим голосом:

— Вы не знали?

И свалился, как подкошенный, посреди зала.

Внезапно, словно по мановению палочки, поднялся страшный шум. Студенты вскочили со своих мест и уже готовились начать панику, как всех заставил замолчать и остановиться зычный окрик директора, который встал со своего места и на весь зал крикнул, призывая студентов и преподавателей к порядку:

— ТИИИХОО!!! Всем старостам — проводить студентов в свои гостиные. Преподавателей прошу подойти ко мне. И, унесите кто-нибудь, отсюда Квирелла!

Преподаватели покосились на тушку своего коллеги, лежащую посреди зала, но тот, кажется, начал сам шевелиться.

Дамблдор быстрым шагом отправился в соседнее помещение, и весь преподавательский состав шёл за ним следом.

Шум в зале, несмотря на просьбу Дамблдора, всё нарастал — девушки принялись тут же обсуждать что, как и кто, а мальчики понемногу расходились, призываемые старостами своих факультетов.

Меж тем, юный отпрыск семьи Малфоев имел скверное настроение — его товарищи, Поттер и Грейнджер сегодня на явились на праздник, а значит они где-то в замке. Там, где может быть тролль.

— Кребб, Гойл, идите за МакМилланом.

— Но, Драко... — попытался возразить Кребб, но Малфой прервал его:

— Я сказал, идите! Всё, — Драко, не желая вступать в спор с этими двумя, по тупости сравнимыми только с младшим Уизли, встал из-за стола и направился в сторону преподавательского выхода.

Винсент и Грегори пожали плечами, переглянулись и последовали за старостой своего факультета.

Драко же волновался. Его друзья не явились на праздник, а значит им грозит опасность. Нужно предупредить крёстного, он обязательно попытается помочь своим любимым студентам, обязательно.

Преодолевая толпу, идущую к выходу, Драко Малфой пару раз ловил неприязненные взгляды от гриффиндорцев, но, в общем-то, это для него уже в порядке вещей, так что просто молча протиснулся к выходу. По дороге Драко даже споткнулся и чуть не упал, но заметив, что под ногами Квирелл, он не сдерживаясь, пнул того под дых — уж очень велик соблазн был. Заминку Драко никто не заметил, и дальнейший путь до двери он проделал почти бегом.

Дверь закрылась за Малфоем, и он очутился в небольшом коридоре, из конца которого доносились голоса преподавателей. Драко улыбнулся простоте решения и поспешил на голос. Уже через минуту юного отпрыска семьи Малфоев заметили все присутствующие, и он постарался скрыть волнение, наступившее под строгими взглядами учителей.

— Профессор, это срочно! — обратился Драко к крёстному, однако тот холодно заметил:

— Если срочно, то соизвольте говорить, мистер Малфой.

— Да, профессор. В общем... Сегодня на празднике не было Гарри и Гермионы, ну... То есть Поттера и Грейнджер, они где-то в замке. Скорее всего недалеко от наших подземелий.

Встревоженные взгляды учителей были ответом, который получил Драко.

Директор Дамблдор поменялся на глазах, и из его глаз исчез лукавый блеск, который был там при взгляде на Драко и других студентов.

— Альбус, это срочно! Нужно поскорее найти тролля! — воскликнул Флитвик, и все учителя поддержали его, кто кивком головы, а кто и негромким "Конечно же. Быстрее".

Директор недолго думал и быстрым шагом двинулся следом за преподавателями. Он уверенно шёл по коридорам в сторону подземных этажей Хогвартса.

Драко остался один, больше никто из преподавателей его не заметил, но юный Малфой был рад этому и вернулся в Большой Зал, откуда уже уходили последние студенты. Прибившись к группе слизеринцев, Драко мысленно пожелал Поттеру и его подруге удачи и двинулся по коридорам замка.

Студенты расходились по своим гостиным, а в это время...

— Быстрее, Альбус, быстрее, у меня плохое предчувствие, — нахмурившись, говорил Флитвик. Его ничуть не смущало то, что он, как самый маленький, бежит вслед за широкими шагами директора. Рядом с ним рысцой бежал Северус Снейп, не проронив ни слова, чтобы не сбить дыхание. МакГонагал вообще превратилась в кошку, и теперь любезно ехала на директоре, который уверенно и широко шагал по коридорам своего замка.

Сделав два поворота и спустившись по лестнице, преподаватели славной Школы Чародейства и Волшебства дружно поморщились — в коридоре стоял просто омерзительный запах, точнее даже вонь, и директор прибавил шагу, стремясь поскорее остановить тролля. Северус Снейп уже вспоминал, какие ингредиенты можно извлечь из тролля, а МакГонагал прижала ушки к затылку, когтями вцепившись в мантию Дамблдора, чтобы не слететь вниз. Филиус Флитвик был сосредоточен и, резко повернув в следующий коридор, рывком достал палочку. Его примеру последовали и другие преподаватели, однако им всем пришлось резко отпрыгивать обратно. Минерва МакГонагал, издав пронзительный "мряяяв", отцепилась от директора и приземлилась на все четыре лапы, после чего превратилась в человека и, как и все остальные, уставилась на открывшуюся картину. Северус поморщился от такого кощунства, а Дамблдор, кажется, ничего не понимал. Стоило старому директору выскочить из-за угла, как он увидел что-то огромное, летящее в него, и старый маг, повинуясь рефлексам, отпрыгнул назад. Если бы он был в курсе магловской военщины, то точно бы сравнил полёт сего с тем, как вылетает ракета — горя и оставляя за собой дымный росчерк сгоревшего топлива.

Послышался грохот упавшей наземь туши, и все учителя уставилась на открывшуюся картину. Перед ними лежал тролль, причём обугленный, живой, противно дымящийся, от чего вонь становилась совсем нестерпимой.

Но всех спас от страшной смерти Альбус Дамблдор — он очистил воздух заклинанием, и дышать стало вполне нормально.

Преподаватели ничего не понимали, а Директор уже начал накладывать на тролля связывающее заклятие, как послышался не самый цензурный, а если быть точным — совершенно матерный монолог.

— А ну стоять, бл*, ты, encule, я тебя, le con, nique ta mere через стол четыре раза! Саашшш шасееа! Убью, Arsch! Холоймис тебе! **

Преподаватели славной Школы Чародейства и Волшебства с интересом слушали приближающийся голос, но тут застонал тролль, и отвлекшийся от ругательств обидчик тролля, послал в него несколько даже на вид опасных заклинаний. Тушу отнесло дальше по коридору, причём ещё порезало "сёко", и часть кожи начала отслаиваться от удара тёмным проклятием. Крик тролля не услышал бы только глухой, и, наконец сжалившийся над ним мистер Поттер, произнёс "Авада Кедавра!".

Зелёная вспышка ударила в тролля, и тот затих.

— Ф-уххх... — громко выдохнул студент, не подозревая, что в нескольких метрах от него стоят все учителя и смотрят на бесплатное шоу.

— Это что ещё такое?! — гневно воскликнула МакГонагал, но её возглас был услышан всеми, включая мистер Поттера.

— Кто здесь?

— Это мы, Гарри, — поспешил заверить его Альбус Дамблдор, который подняв руки, вышел из-за угла.

— Ээээ... Профессор... Профессора? — Гарри Поттер с изумлением смотрел, как из-за угла выходят Снейп, Флитвик, МакГонагал и даже профессор Вектор.

— Да, Гарри, мы слышали, что в школу пробрался тролль, и поспешили на помощь. Мистер Малфой любезно сообщил нам, что вас не было на празднике, и ваша жизнь может быть под угрозой.

Но мистер Поттер не купился на успокаивающий голос директора и поспешил прервать речь того.

— Если хотите поговорить, давайте не в коридоре, тем более — здесь воняет...

Преподаватели улыбнулись такой детской искренности своего студента и согласно кивнули ему, а Дамблдор, сделав хорошую мину, пригласил Гарри Поттера к себе в кабинет.

Но, мистер Поттер не последовал за Альбусом Дамблдором, а отправился, под удивлёнными взглядами учителей, обратно, в один из кабинетов.

Через минуту он вышел оттуда, нежно обнимая за плечи мисс Грейнджер. Выглядела мисс Грейнджер весьма и весьма неважно — судя по глазам, она недавно плакала и вся мелко дрожала от страха, но взявшая её за талию рука Гарри приносила покой и мысли, что всё хорошо, и кошмар закончился. Уже через минуту Гермиона приняла свой обычный слизеринский вид, а после того, как Гарри шепнул ей несколько ласковых слов на ушко, успокоилась и собралась.

— Мы готовы, директор, — Сообщил Гарри Поттер, и Дамблдор, скрывая искреннюю улыбку за пышной седой бородой, кивнул ему.

** непереводимая и нецензурная игра слов

на французском, немецком, иврите и серпентарго...

????????????????????????

POV Гарри

Мы с Гермионой шли следом за Дамблдором. Я думал, что окончательно прокололся, а Гермиона просто жалась ко мне всю дорогу. Директор, не оглядываясь, шёл к своему кабинету и, готов поспорить, уже продумывал будущий разговор.

К счастью, долго идти не пришлось, и уже через пять минут хода мы подошли к горгулье. Повинуясь взмаху руки Дамблдора, та отъехала в сторону, и директор первый вошёл внутрь, приглашая нас идти за ним.

Я уже бывал в этом кабинете, а Гермиона здесь впервые, так что смотрела на это помещение более чем удивлённо. Куча разных приборчиков, колбочек и прочего хлама, как магического так и не очень. Однако, здесь было по-своему уютно, что не могло не радовать. Помимо начальственного стола тут имелся диван, на котором можно было удобно растянуться, что мы с Гермионой, не сговариваясь и не спрашивая разрешения у хозяина кабинета, и сделали.

На жёрдочке уже спал феникс Фоукс, засунув голову под огненно-рыжее крыло. Гермиона придвинулась ко мне, пока я смотрел, как директор тяжело опустился в своё кресло.

— Ну что ж, молодые люди, давайте поговорим, — и, взяв вазочку в руку, протянул её нам. — Лимонную дольку?

— Нет, спасибо, директор. Итак, что вы хотите узнать?

— Пожалуй, всё. Начиная с того, как вы узнали о тролле.

У меня уже созрел план, как поступить с расспросами, так что я в ответ спросил директора:

— У вас есть Омут Памяти?

— О, да, конечно... — глаза Дамблдора ещё сильнее замерцали, и, повинуясь взмаху его палочки, откуда-то из завалов хлама выплыл... огроменный Омут Памяти в форме чаши.

Гермиона с интересом смотрела то на меня, то на Дамблдора, то на Омут.

— Это Омут Памяти, — принялся объяснять ей директор. — Довольно редкий артефакт, который позволяет сбрасывать в него свои воспоминания. С его же помощью можно их просмотреть, в том числе чужие...

Гермиона удивлённо посмотрела на меня. Удивлённо и даже как-то жалобливо. Но я уже всё решил — если уж меня Дамблдор готов покрывать, то и подругу мою тоже, а для этого нужно только правильно подобрать воспоминания.

— Ты знаешь, как им пользоваться? — спросил меня директор, на что я кивнул и стал потихоньку вспоминать всё, что произошло там.

Через пару секунд воспоминание уже ушло в Омут, и директор склонился над ним. Но, прежде чем он погрузился в воспоминания, Дамблдор пригласил нас тоже посмотреть на Шоу:

— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, если хотите, то можете присоединиться. Просто наклонитесь.

Гермиона не видела, как я сражался с троллем, и улыбнувшись, подошла к Омуту, ну а я — следом.

В Воспоминаниях мы появились втроём. Из-за того, что воспоминание свежее, всё выглядело ярким, сочным.

Вокруг был кабинет, в котором, на наколдованном диванчике сидели двое. Мальчик и девочка, я и Гермиона.

Я никогда не замечал, но она выглядит так мило...

Видя, что мы сидим в обнимку, Дамблдор улыбнулся, сверкнув в нашу сторону своими очками-полумесяцами, но улыбка сползла с его лица, когда он услышал, что Гермиона плакала.

Действительно, Гермиона плачет, уткнувшись мне в плечо, а я в ответ поднял руку и как можно нежнее поглаживал её непослушные волосы. Гермиона-настоящая взяла меня за руку и даже в воспоминаниях покраснела. После чего мы молча смотрели на "немую сцену" — мои руки нежно поглаживают Гермиону по волосам и спине, а та, покраснев до корней волос, уткнулась мне в район шеи и кажется не дышала от волнения. Так продолжалось две минуты, за которые блеск вернулся на своё законное место в глазах директора.

Гермиона-настоящая сильнее сжала мою руку, а Гермиона-воспоминание, вспомнив, наконец, как дышать, спросила что-то, но из-за тяжёлого дыхания слов было не разобрать. Директор подошёл поближе, стоя от нас-воспоминаний на расстоянии вытянутой руки, и, кажется, даже прослезился от умиления. Совершенно точно широко улыбнулся, когда Гермиона-воспоминание чуть отстранилась от меня-воспоминания и отчётливо, но дрожащим от волнения голосом спросила:

— Я тебе нравлюсь?

Новая "немая сцена". Я-воспоминание нежно погладил Гермиону по шее, под волосами, от чего она подняла на меня своё личико. Боги, какая она милая! Заплаканные глаза смотрят с волнением, щёчки покраснели, уши горят от стыда. И смотрит. Смотрит на меня, требуя ответа. Ну как можно разочаровать такую девочку, а? Тем более, что со мной и так никто не общается, кроме, разве что, Невилла.

Я-воспоминание пригладил волосы Гермионы и, обняв её, тоже отчётливо сказал:

— Да. Ты мне нравишься.

Гермиона-настоящая сжала до боли мою руку, а лицо было настолько красное, что кажется, она сейчас грохнется в обморок.

Тишину прервал негромкий всхлип Дамблдора:

— Хлюп... Простите старика... Это так мило... — директор достал из кармана платочек и вытер непрошеную слезу умиления.

В этот момент градус интимности немного повысился из-за действий из наших воспоминаний.

Я медленно приблизил своё лицо к Гермионе и после того, как мой шнобель коснулся изящного носика Гермионы, слегка коснулся её заплаканного лица губами. Гермиона-воспоминание, да и настоящая тоже совсем раскраснелись. Вот только настоящая сжала мою руку, а в воспоминаниях...

Гермиона улыбнулась краешком губ и, придвинувшись ко мне, тоже коснулась моей щеки своими губами. Её руки обвились вокруг моей шеи, а мои поглаживали её по спине, от чего, похоже, она начала потихоньку распаляться. Следующую минуту мы "играли", обнимая друг друга и слабо касаясь губами лиц. Но, сказал "раз", говори и "два" — я чуть настойчивей погладил Гермиону по шее, от чего она немного отстранилась и приблизился к ней. На своих губах уже почувствовал её горячее дыхание, а в глазах Гермионы отразилось сначала удивление, а потом что-то совсем непонятное. Я приблизился к ней, вот её припухшие от заигрываний губы слегка раскрылись, а сама Гермиона закрыла глаза. Градус интима повысился многократно, а сам Дамблдор даже немного покраснел, отводя глаза. Гермиона-воспоминание закрыла глаза и подалась вперёд, вот наши губы наконец-то встретились. И в этот же момент дверь в комнату слетела с петель!

Дамблдор, не ожидавший такого, резко обернулся, чтобы увидеть виновника безобразия. Как нетрудно догадаться, виновником был несчастный тролль.

В тот момент Гермиона отстранилась от меня, а настоящая, находящаяся на грани обморока, кажется, вздохнула с облегчением.

Я-воспоминание отстранился от Гермионы, вот только нежные чувства к ней быстро выталкивались раздражением и злостью на тролля, который испортил возможно лучший момент моей жизни.

— УБЬЮ!!! — от моего голоса, Гермиона-воспоминание вздрогнула и выпустила из своих объятий. Сам же я, запустив в тролля невербальными заклинаниями, рывком поднялся на ноги. Троллю, кажется, мои заклинания были что слону дробина, я запустил в него отталкивающим заклинанием, вложив в него целую уйму сил, от чего тролля просто вынесло в коридор.

— Ну, всё, урод, сейчас я тебя буду убивать! — предупредил я тролля и дёрнулся было за ним, но меня обхватила сзади Гермиона.

— Нет, стой, Гарри! Это же опасно! — она искренне волновалась, и я, развернувшись на пятках, обнял её левой рукой и поцеловал.

О, да, прерванное завершилось, и наши губы встретились в поцелуе. Сама Гермиона пребывала в шоке, так что инициативу я взял на себя, нежно проведя языком по ряду ровных зубок, и несколько настойчивым движением языка, подбодрив её.

Оторвался, на всё ушло секунд десять-двадцать, так что Гермиона, когда я бросил на неё взгляд была всё ещё в шоковом состоянии — поцелуй, тролль и всё такое... Сумасшедший дом, а не школа!

— Я мигом, Гермиона, — улыбнулся я ей и выскочил за дверь. Нас-настоящих, находящихся в воспоминании тоже вытянуло туда. А в коридоре...

— Ну, всё, — я разозлился не на шутку и ударил тролля тяжёлым воспламеняющим. Человека прожаривает до костей за пару секунд, а этот encule* только закричал да начал вертеться, чтобы сбить пламя. Больно, да?

На этот раз невербально в него я послал ещё одно ударное заклинание, только силы в него вложил... Не каждый маг такое может, дааа... Тролль, подобно ракете унёсся по коридору, оставляя за собой дымный след, и приземлился в конце коридора.

— А ну стоять, <i>бл*, ты, encule, я тебя, le con, nique ta mere через стол четыре раза! Саашшш шасееа! Убью, Arsch! холоймис тебе!<i> — выкрикнул я в сторону тролля, просто спуская пар.

Дамблдор внимательно слушал этот ужасающий своей нецензурностью спич на смеси английского, французского, немецкого, русского, иврита и серпентарго. Богаты языки на ругательства... А я не особо заботился, понимают меня или нет — просто отвёл душу и запустил в него ещё два заклинания. После чего сжалился и произнёс: "Авада Кедавра".

Всё! Тролль готов, а из-за угла послышался возглас МакГонагал.

Мы вырвались из воспоминаний, после чего Дамблдор потёр виски и устало улыбнулся нам. Гермиона была красной в прямом смысле слова — жар от её лица я ощущал кожей, а взгляд она прятала от всех, смотря в пол.

Я обнял её за талию и проверенным успокаивающим движением погладил по волосам, от чего она стала потихоньку приходить в себя. Директор же отвернулся в сторону и, что-то бурча себе под нос, жевал лимонные дольки.

Я наклонился ближе к уху Гермионы и шепнул ей:

— Всё хорошо. И будет всё ещё лучше, обещаю, — и нежно укусил за ушко. Ну, читал я о подобном в одной интересной книге... Гермиона дёрнулась, но стала дышать спокойней, а лицо приобрело нормальный цвет.

— Кхе-кхе... — прервал нас Дамблдор, от взгляда которого Гермиона постаралась спрятаться за моей спиной. — Между прочим, уже половина первого. Думаю, всем пора спать. И... Удачи вам, молодые люди, — Дамблдор искренне улыбнулся, а в его глазах появилось ещё более мистическое мерцание, чем раньше.

— Тогда мы пойдём. Спокойной ночи, директор.

— Спокойной ночи, — ответил он мне, и я, увлекая за собой Гермиону, двинулся к выходу. Действительно, спать-то хочется. Воспользуюсь маховиком и высплюсь как следует — есть ещё много пустых кабинетов, в которые никто не заходит.

10. Lege artis.

по всем правилам искусства

Руководителю 4-го оперативного подразделения

европейского офиса невыразимцев.

Региона: Англия

Игорю Джонсону.

От: Невыразимца Гарольда Джеймса Поттера

Отчёт

Согласно выданному мне заданию, я, являясь студентом первого курса школы чародейства и волшебства "Хогвартс" (далее — "Хогвартс"), производил наблюдения за порядком в Хогвартсе.

В ходе распределения я попал на факультет "Слизерин", где в настоящем и прохожу обучение. За время моего обучения я не раз хорошо общался с деканом нашего факультета, Северусом Тобиасом Снейпом. В первый месяц обучения профессор Снейп высоко оценил мои способности к зельеварению и предложил мне, а так же студентке первого курса факультета "Слизерин", Гермионе Грейнджер проходить у него отдельное обучение, с целью дальнейшей защиты звания мастера зельеварения. Предложение было принято и, вплоть до сего дня, я (вместе с мисс Грейнджер) обучался варке зелий отдельно от остальных учеников. Все недоразумения, возникшие из-за персонального обучения, разрешил профессор Снейп, предложив ученикам соревнование в варке зелий с наказанием проигравшего. Желающих не нашлось, и более к нам не было вопросов по поводу персонального факультативного обучения.

Так же уведомляю вас, что в первый наш день пребывания в Хогвартсе, во время пира в Большом зале было заключено пари. Предметом спора стал запретный коридор на третьем этаже, а точнее, количество гриффиндорцев, что полезут туда, вопреки правилам. На сегодняшний день было зарегистрировано два проникновения, со стороны Рональда Уизли и его братьев, Фреда и Джорджа Уизли, которых мы заранее договорились считать за одного.

На кону в нашем споре двадцать четыре тысячи галеонов (по тысяче со спорщика). Вклад за Гермиону сделал я.

Так же стоит отметить ещё одного преподавателя — Филиуса Флитвика. Профессор Флитвик предложил мне и мисс Грейнджер учиться у него, как и у Снейпа, факультативно, с вероятностью защиты звания мастера чар. Предложение было благосклонно нами принято, и сейчас я обучаюсь совместно с Гермионой сразу двум предметам факультативно, а маховик времени использую всё реже — вероятность того, что его применение рассекретят заметно возросла. Таким образом "дополнительное" время я стараюсь использовать с максимальной пользой.

В октябре я, пользуясь правом невыразимца рассказал Гермионе о Маховике Времени, упомянув придуманную ранее легенду о том, что он достался мне вместе с сейфом в Гринготтсе.

Маховик времени был не раз использован нами обоими, но, к сожалению, изменения в нашей внешности слишком заметны и я, вместе с Гермионой составил расписание на использование дополнительного времени, включив туда только то, изучение чего наиболее рационально, то есть знания и навыки, являющиеся основой для дальнейшего изучения наук.

Частично удаётся ввести всех в заблуждение относительно моего возраста с помощью метаморфии. Согласно заклинанию, наложенному на маховик ser. N93/17, за прошедшие четыре месяца, совокупное субъективное время, проведённое мной — двенадцать месяцев и три дня, то есть мне уже тринадцать лет.

Благодаря свободным ученическим мантиям, мисс Грейнджер удаётся отвертеться от объяснений, но ученицы считают подозрительным то, что она перестала ходить в общую душевую (из-за стремительного, по реальному времени развития вторичных половых признаков).

Инцидент с троллем.

В Хелоуин 1991 года я и мисс Грейнджер находились в заброшенном кабинете. Во время разговора с мисс Грейнджер на нас напал тролль, Шотландский Горный, самец, крупный.

Тролль был мною уничтожен, после чего мне пришлось объясняться с директором Хогвартса. В качестве объяснений я предоставил ему копию воспоминаний о нападении, включая часть нашего разговора с мисс Грейнджер.

Моя задумка удалась, и директор, растроганный моими с Гермионой отношениями, не стал задавать более вопросов, наградив нас баллами факультету и месячным разрешением на посещение деревни "Хогсмит", расположенного близ Хогвартса. График пришлось уплотнить, но время на посещение деревни Хогсмит мы нашли и воспользовались подарком.

Именно благодаря нашим прогулкам, я окончательно утвердился в своём отношении к мисс Грейнджер ("Игорь, мне она нравится. Серьёзно. Возможно, это будет любовь, но сейчас ещё нет, и не говори, пожалуйста, Ребе. Очень прошу, он же со своими подколками мне житья не даст!") и заинтересовался историей с троллем. Совершенно очевидно, что настолько глупое существо не смогло бы попасть в хорошо защищённую магическую крепость. Кто-то и для чего-то ему помог, и я приступил к расследованию инцидента.

Были опрошены несколько учеников, в т.ч. посильную помощь мне оказали Невилл Лонгботтом и Гермиона Грейнджер.

Удалось выяснить об замешанности в этом деле профессора ЗОТИ, Квириниуса Квирелла. Согласно тем данным, что я просил выслать мне в начале ноября, профессор Квирелл ведёт себя более чем странно — заикается, носит тюрбан, боится даже собственной тени. Его ментальная защита слишком сильна для скрытого взлома, тем более мной, но я заметил, что иногда он ведёт себя в разрез собственным чувствам — в то время, как на виду он пугается, дрожит, заикается, в ментальном плане закрывается сильным блоком. Подозреваю, что он имитирует эти реакции, оставаясь спокойным.

Так же, у меня есть подозрения, что виновником по делу "N 5662376124, Ограбление банка Гринготтс" является профессор Квирелл. Доказательств никаких, только странные совпадения — Квириниус был в Косом Переулке за день до совершения ограбления, после того как содержимое сейфа было извлечено и доставлено в Хогвартс, профессор пришёл к Дамблдору с просьбой принять его на работу. К тому же, судя по всему, в описанной выше запретной части Хогвартса хранится то, что было извлечено из вскрытого позже сейфа Гринготтс.

Так же замечена мною активность Северус Снейпа, незаметно для Квирелла, следившего за тем. Несколько раз я натыкался на его следящие и подслушивающие заклинания, но меня скрыл от них штатный артефакт, который я постоянно ношу с собой.

Очевидно, Дамблдор дал своему шпиону задание слежки за подозрительным преподавателем, и Северус Снейп хорошо справляется.

В связи с вышеизложенным, я прошу разрешения на легальное применение по отношению к Квириниусу Квиреллу Веритасерума.

Согласно заданию, я так же интересовался способными учениками, которые могут быть полезны ордену.

Во-первых, это семикурсница факультета "Хафлпафф" — Нимфадора Тонкс.

Нимфадора интенсивно обучается и желает стать Аврором. Так же Нимфадора является метаморфом, но не скрывает своего дара. Не может контролировать цвет волос.

Я уже сталкивался с этой проблемой, но она разрешилась при помощи окклюменции и медитаций, благодаря подсознательному контролю метаморфии. При необходимости могу обучить этому мисс Тонкс, и она будет контролировать свой дар полностью. Так же искреннее желание служить своей родине будет отнюдь не лишним качеством.

Четвёртый октан, перспектива до пятого. ( !!! )

Гермиона Грейнджер.

О ней уже написано выше, но я хотел бы добавить, что она не по годам умна, ОЧЕНЬ! много читает и обладает совершенной памятью, обучаемостью. Перспективна как аналитик или исследователь древней магии, да и её факт поступления на факультет "Слизерин" говорит о наличии хитрости (хотя наивность никто не отменял. Впрочем, с годами проходит.)

Третий октан, перспектива до четвёртого.

Драко Малфой.

Весьма интересный человек, весьма. Несмотря на репутацию своего отца, легко общается с магглорождённой Гермионой Грейнджер, что говорит о преобладании разума над предрассудками. Умён, но импульсивен, хитёр, везде ищет выгоду для себя, старателен в учёбе, потому что мы его превосходим. Возможен контакт, но много позже, пока это может иметь непредсказуемые последствия.

Второй октан, с перспективой до четвёртого.

P.S.

Игорь, я приеду к тебе на Рождество и использую Маховик Времени не больше, чем необходимо для твоих планов, но не позднее Нового года. Всё остальное время Рождественских каникул я проведу частично у себя дома, частично с четой Грейнджер. Родители Гермионы пригласили меня к ним, потому что она много про меня им писала (надеюсь, хорошее). Последний день я проведу в офисе, и предупреди аналитиков, чтобы по возможности вышли на работу пятого января (только непьющих, а то я слышал про вас, русских, в "Новый год")

Гарольд Джеймс Поттер,

19.12.1991

* * *

Игорь отложил в сторону письмо, которое принесла ему школьная сова и, тяжело вздохнув, встал со своего кресла. Его сильно удивило то, что весь отчёт был написан на русском. Вроде бы всего несколько уроков давал, на уровне "моя не говорить по рюсськи", а вон, поди ж ты, выучил, шельмец! Хотя, судя по всему, писал отчёт Гарри при помощи словаря, разговорника и такой-то матери, однако всё же, всё же...

Мальчишка, как говорится, "пострел везде поспел", теперь ещё поднимать дело об ограблении Гринготтса, и по этому странному преподавателю...

А ведь Гарри провёл в Хогвартсе всего-то, одну осень! Ну, ладно, сделаем скидку на то, что благодаря Маховику ему уже тринадцать лет (кстати, нужно поздравить) — и не такое бывает у невыразимцев. Да и ещё эта его подруга, Грейнджер. Ей, судя по краткой выписке из личного дела, изначально было двенадцать — она родилась в сентябре, и в прошлом году не прошла по возрасту. Теперь ей должно быть... тоже тринадцать, даже ближе к четырнадцати! Ничего себе первокурсники!

Игорь вспомнил про "вторичные половые признаки", ага! Грудь у девушки растёт, вот что! Смазливая улыбочка украсила физиономию невыразимца-командира. "А ведь Гарри говорил так, как будто видел их... её. А от других она скрывается. Это хорошо." Надо бы действительно не говорить, а намекнуть Ребе, или "случайно" забыть отчёт Гарри у него...

Улыбка Отца-командира стала совсем пугающей, и он подошёл к календарю, обведя маркером дату — двадцать четвёртое декабря. "Через пять дней приедет Гарри, будем воплощать мою задумку в жизнь, а заодно развеется парень от учёбы магической."

Игорь Джонсон, насвистывая, вышел из кабинета, не забыв прихватить с собой бумажки отчёта Гарри Поттера и поллитру коньяка. Придётся зайти к аналитикам, да и поздравить их с наступающим Рождеством, а заодно и подмазать для дальнейшей работы по делу об Ограблении Гринготтса.

"Чёрт, если выгорит — мне от начальства достанется пряник, да и Гарри тоже, может даже повышение! Хорошие отношения с гоблинами дорогого стоят!" — подумал Игорь, входя в комнату, принадлежащую Ребе.

* * *

Меж тем, в Хогвартсе проходили тесты, от которых ученики уже готовы были выть волком. И если первокурсников это пока миновало стороной, то... В общем, библиотека не пустовала.

Гермиона, привыкшая к компании своего друга, уже отчаялась найти покой в книге, и вышла оставляя за собой, в библиотеке, шумную толпу учеников.

В отличии от однокурсников, им с Гарри не повезло, или наоборот, повезло, это как посмотреть. В общем, и у Гермионы, и у Гарри перед каникулами были важные тесты. И если Грейнджер серьёзно к ним относилась, то Поттер никак не желал тратить время на подготовку, считая, что они знают уже достаточно, чтобы сдать тест по чарам Флитвику. А Флитвик давал им огромное эссе на тему защитных заклинаний и целый ворох тех, что они должны выучить. В отличии от Гарри, Гермиона не обладала такой обучаемостью в практическом применении и проводила множество времени за отработкой движения палочки.

— Ай, Гермиона! Нашёл-таки я тебя! — послышался голос справа. Грейнджер повернула голову, и нос к носу столкнулась с Гарри. — Поди засиделась за книгами, да? Давай, пойдём, погуляем!

"Опять!" — подумала Гермиона, но вслух сказала следующее:

— Хорошо, идём.

— Да, и не забудь потеплее одеться.

Через полчаса они уже выходили из ворот замка. Благо, день сегодня выходной.

Дойдя до заснеженной полянки, которая несла на себе следы недавнего снежного сражения, Гарри наконец заговорил:

— Гермиона, это точно? Ну, про твоих родителей, и...

— Да, Гарри. Мама настаивает, чтобы хотя бы часть времени ты провёл у нас.

— Нда... Скажи, а ты писала им... про нас? — Гарри пожевал губу и посмотрел на Гермиону многозначительным взглядом.

— Нет! То есть... пока нет, но... — Гермиона застыдилась своей резкости, но Гарри всё понял.

— Скажи, Герм, они нормально такое воспримут, или...

— Не знаю, Гарри. У меня не было друзей, так что им, должно быть, непривычно видеть рядом со мной кого-то, хотя бы просто друга, а уж...

— Я понял, это было бы для них шоком. Но, я думаю, не стоит пока рассказывать. К тому же, Гермиона, ты сильно изменилась за зиму...

Гермиона, посмотрев в глаза Гарри, покраснела, поняв, что он имеет ввиду. После одного такого использования Маховика она заметила, что джемпер немного жмёт в груди. Да и Гарри, после... "Трогал..." — мысли об этом грозили совсем увести Гермиону в страну грёз, но она собралась. К тому же, они с Гарри всего-то пару раз поцеловались... Ну, может, пару десятков раз, это не суть. Ну и конечно, Гарри снял для них на целый вечер ресторан в Хогсмите, где они поужинали... Вдвоём, на целый ресторан. В книгах после такого обязательно следуют постельные сцены, но Гарри нормальный мальчик, и всего лишь поцеловал её. Ну, может чуть более настойчиво, чем раньше, да и руки его нежно погладили некоторые округлившиеся за последнее время места. От этого дышать сразу стало тяжелее, а в животе появилось приятное, но слабое ощущения возбуждения. После поцелуя они немного постояли, просто наслаждаясь моментом, и Гарри... Потрогал её за грудь, от чего Гермиона закрыла глаза, наслаждаясь прикосновением к чувствительной части тела. Но только на мгновение — всё испортил случай.

Как назло, Гермионе был уже не по размеру старый бюстгальтер, и она, решив купить на каникулах новый, сняла его вовсе. Тем более ощущения от него стали немного неприятными, больно уж тугой...

В общем, Гарри, почувствовав под ладошкой вместо шёлка затвердевший сосок подруги, секунду осмысливал ощущения, а потом убрал руку, так, словно она была в пасти льва. Его уши, а следом и щёки покраснели, а сам Поттер потупил взгляд.

— Э... Извини, Гермиона, я... Не хотел, не знаю, что на меня нашло...

Но Гермиона прервала его речь долгим поцелуем. Гарри, целуясь, всегда снимал очки и закрывал глаза, благодаря чему не увидел, что Гермиона сама была красной как помидор.

Когда они всё же оторвались друг от друга, Гермиона ответила:

— Гарри... Тебе не за что просить прощения, ты же мой парень. Ведь так?

Гарри, впервые подумав об их отношениях в таком ключе, согласно кивнул.

— И знаешь... Мне было приятно, — улыбнулась Гермиона, покраснев ещё больше.

Гарри не нашёл, что на это ответить, лишь чмокнул свою девушку в район ушка. Это место у Гермионы особо чувствительно, как у кошки, от чего она приходит в благодатное настроение, если поласкать за левым ухом. Права была книга Ребе, права! Похоже, Гарри получил негласное разрешение, что его немало удивило, он ожидал много худшего. В конце-то концов, он иногда ловил себя на мысли, что хочет прикоснуться... к некоторым местам своей подруги, но тут же гнал их от себя, ну а при мысли, что они когда-нибудь...

"НЕТ! Не буду больше читать медицинские книги у Ребе!"

В том-то всё и дело, что Гарри учился у Ребе не только Зельям, но и его специальности — колдомедик. И знал про всё, что полагается знать начинающему колдомедику, в том числе и по вопросам репродукции. Хотя, именно сейчас Гарри желал бы этого не знать — поцелуи, потерявшие свою робость, зато приобретшие чувственность и нежность, и иногда просто прогулки вдвоём. А однажды, когда Гермиона заснула после тренировок в заброшенном кабинете, Гарри поймал себя на мысли, что смотрит и любуется спящей подругой. Осмелев, он тихо подошёл и прикоснулся к её волосам. Но стоило Гермионе заворочаться, как Гарри отдёрнул руку и продолжил тренировки.

Их отношения нравилось Поттеру в первую очередь отсутствием пошлости, потому что он ещё не вошёл в тот возраст, когда хочется секса, а любовь, скорее всего именно она, уже есть. И он наслаждался не желанием, а чувствами, возникающими при их... так сказать, дружбе.

Из раздумий Гермиону вывел Гарри, заметивший, что подруга летает где-то в своих мыслях, потрогав её покрасневшие щёки. Гермиона обратила на него внимание и поспешила заверить улыбкой, что всё в порядке.

Поттер уже составлял в уме текст доклада, что он два раза в год обязался писать для Игоря. К счастью, он, возможно, нашёл одного преступника и был уверен, что Игорь оценит его старания. А постараться пришлось изрядно, чтобы одновременно учиться и наблюдать за Квиреллом. Да ещё искать перспективных студентов... Нда. "А кто говорил, что служба это сахар?" — вспомнились ему слова Игоря, выдающего задания на учебный год.

— Герм, тогда пойдём, темнеет уже, — сказал Поттер и пошёл к замку. Гермиона обняла его руку, "нечаянно" прижав к груди. Первый размер, конечно, но среди первокурсниц это — рекорд. Несмотря на то, что она и раньше была на год старше сокурсников, а уж после использования Маховика...

И двое пошли в ворота замка, обдумывая тексты писем, которые они напишут, когда придут в мрачное подземелье слизеринской гостиной.

11. Amor non est medicabilis herbis.

Любовь неизлечима.

Альбус Дамблдор не сомневался в том, что Гарри Поттер не останется на рождественские каникулы в Хогвартсе. Среди студентов не особо обсуждали тему "личная жизнь мальчика-который-выжил", в основном из-за того, что он слизеринец, а также от того, что Поттер и Грейнджер держатся особняком от остальных студентов. Общаются, конечно, с Невиллом Лонгботтомом и остальными студентами, но не более, чем необходимо, чтобы их можно было назвать знакомыми.

Поттер уже не раз показал свою самостоятельность и превосходные способности в учёбе. Список "Топ-10 лучших учеников" пополнился в этом году двумя фамилиями, причём Поттер вытеснил с первого места признанного лидера Рейвенкло — четверокурсницу Пенелопу Кристал, занявшую третье, сразу за Грейнджер Гермионой.

Замечательно получается! Правда, директора немного волновало, что Гарри может оказаться в опасности, но если уж он, при всей его власти, силе и связях, не смог найти ни малейшего следа Гарри Поттера, то ослабленным и пассивным сторонникам Тома это тем более не под силу.

Возможно ли, что о Гарри заботится какая-то магическая семья? Возможно. А нестандартные знания объясняются фамильной библиотекой и наставником. Но директор в первую очередь проверил все семьи, которые хоть как-то связаны с Пожирателями, но ни у кого Гарри не было, а значит семья либо светлая, либо нейтральная. Что уже радует, взять хотя бы Августу Лонгботтом... Нет, она тут не при чём, но для примера представить можно.

Директор прислушался к своим желаниям и отправил в рот лимонную дольку, улыбнувшись своим мыслям. Как никогда кстати проснулся Фоукс и, взмахнув крыльями, выпорхнул в небольшое оконце, сделанное специально для него. Фениксам тоже нужно разминать крылья, иначе могут облениться.

— Надеюсь, Гарри сам мне всё расскажет, — прошептал старый маг, отставляя в сторону вазочку с дольками. Сегодня начинаются рождественские каникулы, и все студенты разъезжаются по домам. Почти все — остаются только несколько сирот, которые встретят рождество в Хогвартсе.

А между тем...

— Бегаешшш, а толку — ноль. Ты бы хоть бумаги ссвои сссобрал!

— Без тебя... Ах, да, бумаги!, — хлопнул Гарри себя по лбу, — Чуть не забыл самое важное!

Спасибо Шасе, бумаги были положены стопочкой в соответствующее отделение чемодана, после чего Гарри сел на кровать. Вроде бы всё. Или нет?

Поволноваться ему пришлось с утра изрядно. Сегодня он уезжает на Хогвартс-экспрессе в Лондон, где встретится с родителями Гермионы. С родителями Гермионы! И это при том, что рассказывать про их отношения Гарри и его девушка не собирались, для этих людей такое могло быть шоком. А уж про маховик и реальный возраст — тем более! Как маглы воспримут то, что четыре месяца назад от них уезжала одиннадцатилетняя девочка, а приезжает тринадцатилетняя девушка? Невероятно, но факт — Гермиона действительно была одной из старших первокурсниц, из тех, у кого день рождения осенью, в сентябре, а значит двенадцатилетие она отметила одной из первых. И никому не сказала. Хотя, вроде бы у нас были не такие дружеские отношения, да и Гермиона не привыкла ждать подарков... "Совсем как кое-кто" — подумал Гарри и улыбнулся этой своей мысли.

Гарри действительно сильно волновался, ведь он любил Гермиону. Возможно, кто-то скажет, что это преждевременно, но он, чёрт возьми, провёл в её обществе больше года (спасибо маховику) и совершенно точно симпатия переросла в нечто большее. Хотя Гарри и не признавался ей в этом. Единственным их разговором о чувствах друг друга был тот, который прервал тролль. Хотя, надо отдать должное тупому животному — первый поцелуй теперь точно незабываем! Как же такое забудешь — нежность, робость, волнение, симпатия, тролль... Идиллия!

Усмехнувшись своим мыслям, Поттер спустился в гостиную, перекинув сумку через плечо. Большинство вещей он не брал, только самое необходимое. В гостиной его ждала Гермиона, читающая (кто бы мог подумать!) книгу по зельям за пятый курс. Другие ученики, глядя на её книгу, удивлённо переглядывались, но таких было мало. В гостиной шёл спор, так что ученики не заметили парня, вышедшего из спальни, а Гарри воспользовался моментом и подслушал спор первокурсников. Все болтали об их пари, о предстоящих каникулах, о квиддиче. В общем, обычные студенческие разговоры, ничего интересного. Плюнув на конспирацию, Гарри кашлянул, привлекая внимание. Студенты покосились на него и возобновили спор, вот только Гермиона захлопнула книгу и покинула общество слизеринцев.

POV Гарри

Вдвоём мы покинули их, не прощаясь, и вышли из гостиной. По дороге увидели только уплывающего вдаль призрака — Кровавого Барона.

Только когда мы остались одни, Гермиона наконец заговорила:

— Волнуешься, да?

— Есть немного. А ты?

— Ну... тоже, наверное. А ещё хочу поскорее оказаться дома, — ответила Гермиона, спускаясь с лестницы.

— Я бы тоже не оказался вернуться в Поттер-хаус...

— У тебя есть дом?

— Ну да, где-то же я должен жить, — я улыбнулся мысли, что вполне мог оказаться и бездомным, не будь наследства.

— Прости.

— Не за что, — отмахнулся я от извинений Гермионы, и дальнейший путь мы проделали молча. Спустившись с лестницы, я был остановлен окликом, а следом за мной развернулась и Гермиона.

— Гарри! — позади нас возвышался директор Дамблдор и приветливо улыбался нам.

— Директор. С наступающим вас.

— О, спасибо, Гарри. И вас тоже, — ещё больше расплылся в улыбке Дамблдор, переводя взгляд с меня на Гермиону.

Гермиона неуютно себя чувствовала под взглядом директора, от чего потупила взгляд, а Дамблдор соизволил перейти к сути:

— Я хотел только поинтересоваться, какие у тебя планы на каникулы, Гарри.

— Ну... Я проведу большую часть в гостях у Гермионы. И навещу Поттер-хаус, конечно же.

— О, значит ты будешь в безопасности. Если бы твой отец не питал неприязни к своему родовому гнезду...

— Да, директор, — мне самому стала неприятна тема, и я поспешил закончить разговор. Директор и так узнал всё, что ему нужно знать. Сам Дамблдор понял меня правильно, и поспешил откланяться:

— Тогда, счастливого рождества вам, дети, — и ушёл в сторону Большого зала.

— Герм, теперь пора, — сказал я, взяв Гермиону под локоть и увлекая за собой. Уже через секунду Гермиона высвободила руку, стрельнув в меня глазками, "не при всех же!". Я улыбнулся такому понятному взгляду, и поднял одну бровь, но Гермиона осталась имунна к моей мимике, и пошла дальше к выходу.

Из ворот замка мы выходили уже не одни — подтянулись первые ученики, которые вовсю болтали друг с другом и тащили тяжёлые сумки. Непонятно, что там брать на две недели каникул-то? Домой же едут.

Все, и я в том числе, вышли на свежий морозный воздух и, зажмурившись от ярко-белого снега, проморгались. Гермиона, вытерев непрошенную слезинку со щеки, подала мне руку. Знак внимания был понят правильно, и я, сжав её ладошку и в это же время сняв с её плеча сумку, повесил ремень на себя. Мужчины с женской сумкой не ходят, но ученическая же не в счёт, правда?

Гермиона с улыбкой посмотрела, как я взгромоздил её сумку на своё плечо, и сильнее сжала мою ладонь, сцепляя наши пальцы, спасая тем самым их от лёгкого морозца.

Но долго быть галантным не получилось, мы добрались до карет. Ах, да, кареты! Рядом с Хогвартсом стояли кареты, предназначенные для перевозки учеников. На мой взгляд это было излишним — все, старше третьего курса и так знают дорогу до Хогсмита, и много времени она не занимает, но всё же нас отвозили кареты.

Я подал руку Гермионе и забрался после неё внутрь, чуть не поскользнувшись на обледенелой подножке.

Кареты тронулись в путь, и мы, наконец, начали наши рождественские каникулы!

Гермиона, судя по лицу, думала о том же. Всё-таки такая долгая учёба, как у нас, не может не сказаться на самочувствии, как физическом, так и психическом.

Кареты добрались до конечной и остановились, покачнувшись на рессорах. Из первых карет стали вылезать ученики, сразу взяв курс на местный паб "Три метлы". Бывал я как-то там, и после этого хожу только в ресторан, не иначе. Ученики, однако, с удовольствием проследовали к пабу, ведь до отправления поезда ещё целый час, а стоять на морозе никто не желал. Мы с Гермионой тоже вышли и, посмотрев на других учеников, переглянулись. Я после этого, перехватив свою сумку, пошёл в противоположном станции направлении.

— Гарри, ты куда? — за мной последовала Гермиона, поплотнее укутавшаяся в мантию.

— Туда, где никто нас не заметит. Давай, не отставай, — я быстрым шагом преодолел улицу и зашёл в подворотню между домами.

Гермиона шла за мной, буравя, готов поспорить, мою спину взглядом.

— Подходи, не стесняйся, — улыбнулся я ей, остановившись. Света в подворотне было не ахти, но по крайней мере не темень — снег-то искрился под лучами солнца.

Гермиона подошла ко мне, и я начал рыться по карманам. Вот!

— Ну, что ж, Гермиона, давай, хватайся, — я протянул ей шариковую ручку.

Гермиона подняв бровь, взяла в руку писчую принадлежность, и мне осталось только сказать:

— Letus!

12. We are all slaves of opinion.

Мы все — рабы мнений.

— Letus!

И мы переместились. Гермиона даже удивиться не успела, как мы вдвоём вывалились прямо на пол посреди зала в моём милом и не очень скромном домике.

— Гарри! Что это та... — договорить она не успела, начав зачарованно рассматривать окружающее.

— Хэнки! — позвал я, только встав на ноги и подавая руку Гермионе, которая протянула мне свою ладошку и утвердилась на ногах, при моём участии.

— Да, хозяин! — рядом возник мой радостно улыбающийся домовик. Гермиона ещё не отошла от шока, а я взял ситуацию в свои руки:

— Так, Хэнки, приготовь лёгкий завтрак на две персоны, передай Тонки, чтобы привёл мою... Хотя нет, не надо. Передай ему, чтобы приготовил ванные комнаты и мой кабинет.

— Слушаюсь, хозяин! — радостно пискнул домовик и тут же исчез.

— Гарри! — девушка имела вид совсем непонимающий.

— Гермиона, неужели ты думала, что я буду трястись восемь часов в поезде? Увольте от такого счастья. Я заказал у гоблинов порт-ключ до моего дома.

— Ну... Так это твой дом? — Гермиона ещё пристальней вгляделась в окружающую нас обстановку. Хорошо, что эльфы поддерживали здесь порядок — везде было просто стерильно чисто и правильно — ковры на полу, диван, в углу книжные полки. По размерам моя гостиная была не меньше, чем факультетская слизеринская, поэтому находиться в ней вполне комфортно. Заодно уюта добавляют портреты на стенах и пара тумб, на которых в вазах стояли "свежие" цветы — мои любимые лилии и пионы. Конечно, о чарах консервации я умолчу, но цветы великолепны, жаль, что после магической консервации более не распространяют свой прекрасный аромат.

Как и ожидалось, девушка вполне благосклонно осмотрела гостиную первого этажа, и собравшись с мыслями, заговорила:

— Так, Гарри, это твой дом, так.

— Да, мой, — на автомате ответил я, гадая, что же у неё на уме.

— А зачем тогда ты мне говорил, что поедем на поезде? — Гермиона сощурилась, глядя мне в глаза.

— Хотел сделать сюрприз. К тому же, у меня есть свои планы на это время — во-первых, нам нужно прилично одеться — моя старая одежда... мала мне. Надеюсь, понимаешь, что и тебе тоже, — я слегка улыбнулся, а Гермиона порозовела в щеках, вспоминая пару инцидентов.

— Да, Гарри.

— Ну, а во-вторых, я хотел заскочить во "Флориш и Блоттс", и взять себе чтиво на каникулы.

Подействовало. Грейнджер тут же избавилась от своей подозрительности и одобряюще мне улыбнулась.

— Готово, хозяин! — появился рядом со мной домовик и поклонился.

Гермиона заинтересованно на него посмотрела, но я, подумав немного о тёплой ванне, приказал ему проводить гостью:

— Так, проводи Гермиону во вторую ванну.

Домовик поклонился и, повернувшись к Гермионе, подал ей руку, исчезая вместе с ней. Я также отправился на свидание с тёплой водой.

После того, как уже в домашней уютной и, чего уж там, большой ванной я отмок от зимнего морозца и школьных будней, пришло время для приведения себя в порядок. Мне тоже нужна другая одежда, придётся покупать новую, и лучше сразу в магловских магазинах, а не у "мадам Малкин" — у меня на эту гламурно-розовую кисо развилась аллергия ещё с первого знакомства.

Гермиона, в отличие от меня, любовью к долгим водным процедурам не страдала и уже сидела внизу, в столовой, и наворачивала завтрак. Одного взгляда на неё хватило, чтобы понять — завтрак будет интересный — на Гермионе была магловская одежда, так облегающая в районе груди... Да она ещё не носила бюстгальтера, поэтому взгляд удалось отвести попытки с третьей, но я всё равно нет-нет да и поглядывал на бусинки сосков, выпирающие из-под тонкой ткани.

С трудом оторвавшись и перехватив совсем пристыженный взгляд Гермионы, заметившей такой конфуз, я принялся за завтрак.

— Я на минутку... — сказала девушка и, прикрывшись рукой, выскочила пулей из-за стола. Нда, что мне в ней нравится, так это некоторая стыдливость. Хотя признаться, стыдиться Гермионе нечего, даже для её возраста, а ей уже тринадцать с половиной, тело её вполне гармонично развито. Хм...

Опять мысли не туда сворачивают. Завтрак, думать о завтраке!

Пока я завтракал, прилетела сова, тут же перехваченная появившимся домовиком. Хэнки, кажется, я ещё плохо их различаю.

— Сэр, вам письмо, — протянул мне конверт домовик, поколдунствовав над ним. Не отрываясь от завтрака я, под удивлённый возглас эльфа телекинезом притянул себе конверт, телекинезом же распечатал, вытащил аккуратно бумагу и развернул перед глазами, вчитываясь в строчки.

" Гарри, руководству ордена я доложил о ниточках, предоставленных тобой к делу об ограблении Гринготтса. Поскольку возможности и влияние клана "Гринготт" не уступают нашим, союз с ними выгоден нам, так что велено сделать всё, что в силах оперативного отдела Британии, для предоставления начальству дополнительных козырей на переговорах с гоблинами. С этого дня твоей задачей ставится получение безусловных доказательств причастности Квирелла к ограблению банка. Сам Квирелл нам не важен, гоблины либо прибьют его, либо... В любом случае, им важно знать, что преступник не ушёл безнаказанным — вопрос чести, к которой в Гринготтсе, да и остальных общинах гоблинов относятся более чем серьёзно. Все необходимые полномочия у тебя на руках, если справишься, вознаградим по-царски. Тебя-то точно ждёт повышение, да и меня, наверное, тоже. Постарайся.

ps: Счастливого рождества. Игорь.

"

Вот так-так. Кажется, у меня есть новое задание. Это хорошо, хорошо, особенно мне про благодарность понравилось.

Я улыбнулся своим мыслям и сжёг письмо невербально-беспалочковым "инфламио".

Стоило мне это сделать, как на лестнице послышались шаги. Гермиона спускалась вниз, ко мне, при этом была уже прилично одета, то бишь опять в свою мантию. Поймав мой взгляд, покраснела немного, от чего приобрела наимилейший вид.

— Когда мы пойдём? — спросила она, пытаясь смотреть на столовые приборы, а не на меня.

— Да вот прямо сейчас и пойдём. Так, давай, бери всё, что нужно, и устроим маленький шопинг, — улыбнулся я. Говорят, люди стремятся к тому, чего у них когда-то не было, но очень хотелось. Так и я стремлюсь приобретать. Покупка всяких интересных вещей успокаивает нервы, да и интересна сама по себе.

— Ура! — улыбнулась девушка, показав мне сумку в своей руке. Значит, уже всё собрала.

Единственный порт-ключ, который у меня остался — до Косой Аллеи. Встав из-за стола и проверив свою одежду, я протянул Гермионе уже знакомую ей ручку, за которую она, как и в прошлый раз, взялась.

— Letus!

Появились мы в месте, специально оборудованном для появления аппарирующих волшебников. Гермиона покачнулась от непривычного ещё способа перемещения, а я поддержал, не без удовольствия, её за талию, заработав одновременно благодарный и возмущённый таким публичным лапаньем взгляд.

— Сначала, Гермиона, давай зайдём в Гринготтс, потом к Малкин, хотя я в прошлый раз возненавидел это розовое "Кисо", а потом можно и в книжный, — сообщил я программу магического шопинга, на которую подруга согласно кивнула, после чего я, не без стеснения, взял её под руку. Так, под ручку, мы и прошли по всей Косой Аллее, добравшись за десяток минут до входа в банк.

Управляющий уже приветствовал меня в зале:

— Здравствуйте, мистер Поттер, мисс... — Гнилозуб выразительно посмотрел на Гермиону, которая под его взглядом высвободила свою руку и представилась по всем правилам:

— Гермиона Грейнджер, сэр, — и склонила голову. Гнилозуб был приятно удивлён таким вниманием, и тоже представился:

— Управляющий активами семьи Поттеров, гоблин Гнилозуб, — гоблин повторил вежливый поклон Гермионы, после чего повернулся ко мне: — Мистер Поттер, чем я могу помочь?

— Я слышал, у вас продаются сквозные кошельки. Хотел бы приобрести себе. И ещё, поговорим тет-а-тет, — намекнул я ему, на что гоблин понимающе кивнул и пригласил меня.

— Гермиона, будь добра, подожди меня здесь, — попросил я её, на что девушка нахмурилась. Я же, поняв сложность ситуации, повернулся к Гнилозубу.

— Сэр, у вас я видел книги, написанные гоблинами...

— Да, мистер Поттер, помимо артефактов, наш банк торгует и некоторыми специфическими книгами.

— Могу я приобрести одну, на ваш выбор, что бы моя... девушка не скучала, пока мы говорим о финансах? — улыбнулся я, подчёркнуто игнорируя то, как дёрнулась на словах "моя девушка" Гермиона. Наверное, ей непривычно, да и никогда мы не оглашали наши отношения, только между собой называли себя "парнем и девушкой", а так, для всех — друзья.

— Конечно, мистер Поттер, есть замечательная книга, только вышедшая из печати, по гоблинскому этикету. Весьма интересна, для волшебников, по крайней мере. Вам её принесут, — сообщил он Гермионе, и та благодарно мне улыбнулась.

Я же с Гнилозубом отправился в недра банка и, пройдя пару поворотов, вошёл в небольшую комнатку, где и принято у них проводить конфиденциальные встречи.

— Итак, Мистер Поттер, я слушаю вас, — сказал Гнилозуб, сев на стул и положив на стол скрещённые руки.

— Да, сэр. Итак, во-первых, я бы хотел открыть на имя Гермионы Грейнджер счёт в вашем банке, — сообщил я, а гоблин принялся строчить в блокнотике, который носил с собой.

— Хорошо, сэр, счёт будет открыт. Минимальная сумма — один галеон.

— Во вторых, совершить перевод пяти тысяч галеонов на этот счёт и приобрести два сквозных кошеля, с функцией конвертации, к моим и Гермионым сейфам, — улыбнулся я.

— Будет... О, уже сделано, сэр, — ответил гоблин. На мой непонимающий взгляд он приподнял над столом блокнотик и показал мне его, пояснив:

— Протеевы чары, прямо с операционным отделом. Надо отдать вам должное, мистер Поттер, вы чётко формулируете свои пожелания, — гоблин ещё раз немного растянул губы в улыбке и спросил меня: — Ещё что-нибудь желаете, мистер Поттер?

— Нет, спасибо, сэр. Этого вполне достаточно, — я вновь улыбнулся гоблину и встал со стула.

Гнилозуб, более не говоря ни слова, повёл меня обратно. Гермиона обнаружилась тут же, читающая какую-то книгу.

Не успел я к ней подойти, как меня перехватил незнакомый молодой гоблин и протянул кошель.

— Вот, сэр, прошу вас. Инструкция нужна?

— Нет, спасибо, — отправил я гоблина, который пошёл рядом со мной, к Гермионе. Та заметила наше приближение и оторвалась от книги, но прежде чем я успел заговорить, влез гоблин:

— Мисс Грейнджер, прошу, — и протянул кошель. Гермиона непонимающе посмотрела на артефакт, на что гоблин подробно объяснил ей правила пользования. По мере объяснения в глазах Гермионы было всё больше понимания, после чего она сердечно поблагодарила гоблина и развернулась ко мне.

— Так, Гарри, а теперь объясни мне такую малость. Откуда у меня счёт в Гринготтсе?

— Как откуда, Гермиона? Только что появился, конечно же.

Но девушка была непреклонна и, кажется, чем-то расстроена.

— Ты открыл мне счёт? Но зачем? И вообще, если я откажусь?

— Так, стоп, Гермиона, тебе понадобятся деньги, так что это вполне логично.

— Но его же открыл ты! И там твои деньги! — возмутилась Гермиона, на что я устало вздохнул. Неужели она не понимает таких простых вещей?

— Гермиона, дорогая, ты моя девушка, так? — спросил я её, на что Гермиона машинально кивнула.

— И нам предстоят траты всё рождество, так? — Гермиона снова кивнула. — И я твой парень, так что обязан взять все расходы на себя, — подытожил я, глядя на свою девушку.

Гермиона подумала несколько минут, но снова согласно кивнула.

— Вот и отлично, так что давай не будем думать о деньгах и просто насладимся моим любимым занятием — шопингом, — улыбнулся я ей.

— Тогда ладно. Сколько там хоть денег? — спросила она, прищурившись.

— Ну... Достаточно, чтобы пока что не думать о цене покупок, — уклонился я от прямого ответа, но это подействовало, и Гермиона, удовлетворив любопытство, пошла рядом со мной, к выходу.

Сразу же двинули к мадам Малкин и, не особо разбирая, забрали пару костюмов, почти одинаковых, разве что у Гермионы костюм был чуток побольше в груди и несколько по иному скроен, изящнее и женственнее. Переодевшись, вышли из кабинок — Гермиона даже прыснула со смеху — смешно выглядели мы в одинаковой одежде. Причём на моём фоне Гермиона смотрелась ещё краше, что я и не постеснялся ей сообщить, вызвав тем благодарную улыбку от неё и перешёптывания от продавщиц.

А вот в книжном... Боже, за что мне это? Гермиону остановило только то, что сумки не бесконечные, и всё равно она с сожалением поглядывала на остальные книги. Жаль, но придётся смириться с её любовью к книгам в самой острой стадии буквоедства. И потихоньку лечить — в жизни есть вещи интереснее книг.

— Гермиона, между прочим, поезд прибывает через три часа, и нам ещё надо успеть до Кингс-Кросс, — напомнил я девушке, зарывшейся в книги и выбирающей, что именно она утащит с собой. Вообще-то потащу я, но на сумке чары, так что не особо грущу по поводу веса — утяну.

— А? Да, да, прости, Гарри, — виновато улыбнулась Гермиона и пошла к кассе, захватив обе книги. Похоже, всё-таки придётся лечить — нельзя же все каникулы развлекаться, читая книги.

До вокзала Кингс-Кросс домчались на такси. Классическом английском, между прочим, после чего, дав на чай вежливому маглу-таксисту, отправились искать родителей Гермионы.

Особенно девушка переживала по поводу внешности — заметят, обязательно заметят, да ещё со мной, да ещё и в почти одинаковых костюмах... не совсем одинаковых, конечно, но всё-таки бросается в глаза, и намекает, что выбирали одежду друг к другу.

— Ой! — Гермиона показала пальчиком куда-то, и я проследил за направлением. Вообще-то невежливо показывать пальцем, но Volvo-760, на который она показывала, не стал предъявлять претензии и вообще привык к такому отношению.

— Это папина машина. Они уже здесь, — пояснила мне Гермиона, на что я с волнением и не в тему ответил:

— Хороший вкус у твоего папы. Семьсот шестидесятый — хорошая машина.

Но Гермиону мои познания в автопроме не волновали, так что она потянула меня за руку в сторону входа.

В действительности же, я в какой-то мере увлекался магловским транспортом. Впрочем, как уверяет Ребе — для пацанов это нормально, хорошо ещё не оклеиваю слизеринскую спальню фотками coutach — чистокровные, которые машину хорошо если раз в жизни видели, такого бы не пережили. А у меня другое мнение — машина это не средство передвижения, передвигаться волшебнику можно мгновенно и без каких-либо приспособлений — аппарировать. Для меня, с того самого мотоцикла, на котором меня прокатили после побега от Дурслей, автомобиль и мотоцикл это в первую очередь возможность не передвигаться рывками аппарации или почти домашней телепортацией камином, а способ путешествия. Согласитесь, ведь между отправкой и прибытием на место человек находится в совершенно особом для него состоянии — "путешественник". Возможно, это заложено в генах, вроде миграции птиц, или около того, но в путешествии есть свои непередаваемые плюсы. Это и путешествие на Хогвартс-экспрессе, во время которого ученики готовятся к учёбе, разговаривают, делясь впечатлениями о проведённом времени. Это и путешествие на самолёте, во время которого можно смотря в иллюминатор наблюдать за оставляемыми за спиной городами и реками, лоскутным одеялом распаханных полей. Это и автомобильное путешествие, во время которого смотришь на то, как дорога гладким ковром уходит назад, а ты чувствуешь не только перемещение, но и само движение в пространстве. Мир начинает казаться не таким уж и большим, когда помнишь каждую кочку и каждый стык рельсов между пунктами "А" и "Б". Вот это мне и нравится в автомобилях, а ещё сила, которой управляешь каждым движением руля или мощь мотора, отвечающего на поворот ручки газа или педали у авто.

Мне просто Игорь дал порулить служебной машиной, что не оставило сомнений — водить мне нравится, очень даже. С тех пор я иногда читал магловские автомобильные журналы, пытаясь потихоньку вникнуть в суть. По идее Невыразимцам положено иметь право на управление всеми видами транспорта, разве что в авиации это ограничено вертолётами и лицензией пилота легкомоторного самолётика, но всё равно, будет время, и меня тоже научат.

За такими мыслями я и не заметил, как Гермиона протащила не сопротивляющегося меня в здание вокзала, и уже шла в сторону, где стояли ожидающие прибытия детей родители.

Среди них была заметна пара, которую мой зоркий (шутка) глаз заметил сразу — женщина, поразительно похожая на Гермиону, только лет эдак на двадцать старше и мужчина средних лет, гладко выбритый и в классическом английском джемпере. Они стояли чуть поодаль от остальных и всматривались в проходящих мимо людей, переговариваясь между собой о чём-то.

Словно почувствовав наш взгляд, они посмотрели в нашу сторону. Женщина улыбнулась, а мужчина чему-то нахмурился, после чего Гермиона, отпустив мою руку, за которую держалась до этого, быстрым шагом последовала к ним, а я шёл следом, стараясь не отставать в толчее не самого маленького вокзала.

Дорогие читатели, прода выходит реже, т.к. работаю и над фанфиком, в соавторстве со своей подругой. ИМХО — для первого опыта у неё очень и очень неплохо получается. http://ficbook.net/readfic/960582 буду благодарен отзывам.

13. We are all slaves of opinion. Part 2.

Мы все — рабы мнений. (Английская поговорка)

— Мама!!! — Гермиона повисла на шее у матери, но ненадолго — заметила, как та охнула от веса совсем не детского тела. Дальше девушка поприветствовала отца, а я удостоился внимания обоих родителей.

— Так значит, ты и есть Гарри Поттер, — улыбнулась женщина и представилась: — Я Эмма Грейнджер, а это мой муж, Дэниел Грейнджер, — Эмма показала взглядом на мужа и обняла покрепче дочь.

— Гарри Поттер, — представился я и крепко пожал руку Дэниелу, который тут же спросил у меня:

— Значит, это ты, друг нашей дочери... Занятно, — Дэниел прищурился, глядя на меня, но, получив тяжёлый взгляд от женской половины компании, стушевался и предложил не разговаривать посреди вокзального шума.

И мы пошли — Дэниел впереди, а следом за ним Эмма, Гермиона и я.

Гермиона активно пересказывала события начала учебного года. В сильно урезанном варианте, конечно же, но всё же с чувством, толком, расстановкой.

Дэниел Грейнджер наконец дошёл до нужной нам машины, и позвенев ключами, открыл двери. Эмма заняла переднее сиденье, рядом с мужем, а я с Гермионой — места сзади. После того как машина выровнялась на шоссе, Эмма начала допрос:

— Итак, Гарри, и давно ты познакомился с Гермионой?

— В Хогвартс-экспрессе.

— Значит, вы уже четыре месяца дружите? — спросила она, на что мы с Гермионой переглянулись. Четыре-то четыре, да только времени вместе провели...

— Да, получается так.

— И как тебе наша дочь, не надоедает с книгами? — Эмма улыбнулась своим мыслям, а Гермиона возмущённо воскликнула:

— Мама!

— Нет, ничуть. Я тоже люблю читать, — я улыбнулся, видя, как незаметно погрустнела Эмма. Наверное, записала меня в "ботаник обыкновенный", и "радость родителей". Меня это не оскорбило ничуть — ботаник я шестого октана, да и служу в местной магической спецслужбе, так что... Надо держать марку, буду притворяться таким же, как Гермиона, зачем разубеждать заблуждающегося человека, если его заблуждение мне на руку?

Дэниел свернул на какую-то дорогу местного масштаба, а Эмма вновь взялась за расспросы.

— И как успехи в учёбе?

Но вместо меня ответила Гермиона, дав мне немного отдохнуть от расспросов.

— Гарри и я — лучшие ученики первого курса. К тому же, факультативно учимся зельеварению и чарам.

Эмма кивнула, но из-за того, что Гермиона сидела прямо за ней, дочь не заметила жеста матери. Я незаметно взял ладошку Гермионы в свою и ободряюще сжал. Та ответила мне нечитаемым взглядом, видимо, стесняясь близости родителей. Наши пальцы сцепились в замочек, и Гермиона начала медленно краснеть.

Машина сделала последний вираж, заезжая в сторону гаража, и Дэниел, не проронивший за всю дорогу ни слова, поставив свой транспорт на ручник, провозгласил: "Приехали!".

Все вылезли из машины. Мне с сожалением пришлось отпустить тёплую ладошку Гермионы и тоже выбраться на декабрьский морозец. Дэн остался с машиной, а я пошёл следом за мамой Гермионы, взявшей курс на парадную дверь. Повозившись с ключами, Эмма Грейнджер открыла дверь и пропустила нас вперёд. Гермиона уверенно зашла в отчий дом, я следом, ну а Эмма, закрыв плотно дверь, подождала, пока мы пройдём внутрь и разуемся.

END OF POV

Эмма Грейнджер была разочарована. Её единственная дочь, Гермиона, наконец-то привела мальчика. "Друга, с которым вместе учится", как она написала в письме. На первый взгляд, этот мальчик оказался не таким уж и страшным, как ей казалось в начале — худой, или скорее жилистый, черноволосый, в симпатичных очках и со шрамом на лбу. Могло быть и хуже, правда. Мальчик, представленный как "Гарри" был немногословен и позволял Эмме вдосталь пообщаться с дочерью. Его удалось разговорить в машине. Хм... Любит книги? Точно, кто же ещё может вытерпеть такой характер, как у Гермионы. Всегда придерживаться правил, не перечить взрослым, прилежно учиться... Бедный мальчик...

Но дочь! Хороша, а? Всего четыре месяца прошло, а как изменилась? В мыслях, Эмма даже немного завидовала дочери. Совсем чуть-чуть, её саму в мединституте не особо замечали, только разве что Грейнджер... Но Дэн это отдельная песня, с его-то горячим характером. Достаточно было вспомнить, как возненавидели её соседки по общежитию, когда она заявила им, что встречается с Грейнджером. То-то шороху было, а? Эти мысли грели душу, но и нагоняли тоску — Дэн был первой сорвиголовой на курсе, а этот мальчик...

"Придётся присмотреться к Гермионе" — подумала Эмма, машинально поддакивая на её рассказ "лучшие ученики курса". Дэн смотрел волком на парня, который украл у него часть внимания дочери. Несмотря на степенную жизнь, Дэн Грейнджер оставался тем самым сорвиголовой, которым был в юности, и характер соответствующий — горячий.

Эмма улыбнулась своим мыслям и вгляделась в зеркало заднего вида. А шоу там было нешуточное. Сперва Эмма не поняла, что именно она видит, но потом дошло — Гарри взял Гермиону за руку. Дети не заметили, как Эмма сжала подлокотник, одновременно являющийся ручкой двери. Взгляд Эммы буквально прирос к зеркалу заднего вида, в котором Гарри, незаметно (как ему кажется) сцепил пальцы, и Гермиона ему ответила! Да так мило улыбнулся ей... Эмма не видела выражения лица дочери, но была готова поклясться, что она улыбается Гарри. Так! Миссис Грейнджер обратила внимание на то, что не дышит и тихо, что бы не привлечь внимание мужа или Гарри, выдохнула. Немного приоткрыла окно, чтобы прохладный декабрьский воздух остудил её пыл. А что бы вы чувствовали, если бы ваша любимая дочь привела домой мальчика? А если бы так нежно сжимала его руку? Эмма не могла вспомнить, чтобы Гермиона когда-то вообще относилась к людям, за исключением родителей, конечно же, настолько тепло, что позволяла держать себя за руку.

Мысли Эммы приобрели окрас, похожий на окрас мыслей Дэна — ревность. И ведь Гермиона не сказала, что они с Гарри... Близкие Друзья. Недоверие больно кольнуло мать, и она, прищурившись, ещё раз бросила взгляд в сторону мальчика. Тот не заметил, слава Богу, и продолжал держать Гермиону за руку.

Дэн Грейнджер, припарковавшись возле дома, выпустил пассажиров и остался с машиной — после поездки стоило завести её в гараж и немного почистить. Дэн искренне любил машины, а уж свою — тем более. Известие, что с этого года её снимают с производства, огорчило стоматолога, но не сильно — у всех болят зубы, и все приходят их лечить. И пока люди не откажутся от пагубных привычек есть сладкое и грызть твёрдое, пока не начнут всей планетой правильно и подолгу чистить зубы, у стоматолога будет работа и деньги на новую машину. Старая, конечно, ещё о-го-го — оцинкованный кузов, стопятидесятисильный мотор и надежность конструкции позволяли пользоваться ей ещё долго, но ездить на машине, которая уже не производится... Свои, из тусовки стоматологов, люди выше среднего достатка — не поймут, если преуспевающий глава небольшой клиники будет кататься на постаревшем Volvo. Однако Дэн думал об этом, ухаживая за своей любимицей, и прикидывал, сколько он сможет выручить за неё на рынке подержанных авто.

Пока Дэн с ветошью и мыльным раствором приводил средство передвижения в порядок, Эмма воспользовалась его любовью к уходу за автомобилем и решила поговорить начистоту. Скрытность её дочери, да и этот мальчик просто пугали и ранили материнское сердце, и она желала расставить все точки над i.

— Так, молодые люди, а теперь рассказывайте правду! — потребовала она, на что дети напряглись, думая, о какой именно правде говорит миссис Грейнджер.

Их встревоженное переглядывание не заметил бы только слепой, к коим сложно было отнести Эмму, так что мать семейства Грейнджер нахмурилась, глядя на них.

— Ну? Я жду, — требовательно сказала она и уже потеплевшим тоном продолжила: — Если вы не хотите говорить, я всё равно узнаю, что между вами происходит. "Друг", значит, да? А кто пол дороги за руки держался? — вопросила Эмма у своей дочери, на что Гермиона одновременно покраснела и испытала облегчение. Тот эпизод в ресторане не давал ей покоя, и она уже начала думать, что мама узнает, что они с Гарри зашли так далеко... Ну, если поцелуй с ласками можно назвать "далеко", вот она в книгах читала, что... Впрочем, это уже совсем другая история.

— Мам! — пискнула Гермиона, пристыжено опустив взгляд.

— Ммм... Эмма, я надеюсь, это не стало для вас шоком? — спросил Гарри, бесстыже смотря в глаза Эммы.

Миссис Грейнджер отошла на несколько шагов к дивану и плюхнулась в него так, что даже послышался скрип конструкции не самой непрочной мебели.

Гермиона выглядела так, словно её, приличную девочку, одновременно уличили в воровстве, разврате и лжи. В общем, слово "пунцовая" самое подходящее. Гарри выглядел намного лучше. И мысленно дал себе зарок следить за зеркалами и прочими отражающими поверхностями. Как же он мог забыть про зеркало заднего вида?

Эмма сидела, прикрыв глаза, а Гарри, желая приободрить, насколько умел, нежно обнял Гермиону. Гарри умел быть нежным, и жилистое, отнюдь не мускулистое телосложение в этом ему помогало. Но ожидаемого результата Гарри не добился — Гермиона наоборот только сильнее раскраснелась, пряча взгляд.

— Ничего. Страшного, — прерывисто произнесла Эмма, подняв тяжёлый взгляд на Гарри, который к тому времени уже отпустил плечи Гермионы, заметив непорядок.

— Это хорошо. Не поймите неправильно, Эмма, я люблю Гермиону, — Гарри искренне улыбнулся Эмме, а сама Гермиона дернулась, как от удара током и, кажется, забыла, как дышать.

Эмма с всё возрастающим волнением смотрела на молодого человека, стоящего рядом с её дочерью и чувствовала себя так, словно это она пятнадцатилетняя соплюха, которой мальчишка признаётся в любви. Конечно, ей в то время никто не признавался, всё-таки она, как и её дочь, была не самым приятным в общении ребёнком. И девушкой, и, чего уж греха таить, женщиной тоже.

А этот мальчик так спокойно и уверенно сказал это, что не оставалось сомнений, что он говорит правду — если бы был влюблён, то взъерошился бы сразу, как она начала спрашивать и пылко признавался, доказывая что он, и именно он её дочь любит.

Эмма была сбита с толку, однако взяла себя в руки и, успокоив колотящееся сердце, дрогнувшим от волнения голосом спросила:

— Миа, доченька, а ты? Как ты относишься к Гарри?

Вопрос был подлым. Возможно, Гермиона просто застеснялась бы произнести эти заветные слова, а возможно и не любила. Симпатия... Многим девушкам мимолётной симпатии достаточно, чтобы встречаться с парнем. Чтобы принимать от него знаки внимания. В конце концов, это же парни их добиваются, а не наоборот, правильно? Эмма хотела поставить точку в отношениях детей, поэтому сделала ставку на ту Гермиону, которую она знала двенадцать лет — скромную, нерешительную, готовую на что угодно, если только не придётся действовать, и только бы не разочаровать родителей. Эмма ждала ответа "Гарри мне нравится", или то, что дочь обвинит её и убежит, и мать уже готовила речь о симпатии и привязанностях, чтобы разъяснить детям, в чём разница между ними и любовью.

Эмма Грейнджер была обманута, причём своим же знанием. Гермиона, не особо соображая, что она делает, развернулась на пятках так, что каштановые волосы взлетели вихрем и, настойчиво схватив Гарри Поттера за плечо, впилась в его губы поцелуем. Гарри сначала опешил от того, насколько резко всё произошло, а потом ответил на поцелуй. Гермиона словно с цепи сорвалась — она обняла своего парня и, прижав к себе, запустив левую руку в его непослушные чёрные волосы, целовала с такой страстью, что непосвящённый человек, если не обращать внимание на возраст целующихся, сказал бы, что она сейчас начнёт срывать с него одежды. Поцелуй Гермионы был глубок, чувственен, а язык нежно, но настойчиво ласкал оный у Гарри. Дышать стало трудно, и Поттер на секунду пожалел, что купил такие тесные штаны — с потенцией у юного организма метаморфа было всё в порядке.

После чего Гермиона разорвала поцелуй, тяжело дыша и глядя в зелёные глаза Гарри. Тот тоже переводил дыхание. В этот момент Гермиона повернулась в сторону матери, которая пребывала даже не в шоке, а в состоянии схожее тому, какое может испытать человек, если посреди Лондона увидит розового слона, играющего хоботом третью симфонию Шостаковича. Состояние полного, чистого как девичья слеза, шока.

— Такой ответ тебя устроит? — спросила Гермиона, с вызовом глядя на мать. Та всё ещё не шевелилась и, кажется, не дышала. Миссис Грейнджер закрыла глаза и бочком повалилась на диван, когда её сознание уплыло в неведомые дали.

Сегодня все были рабами мнения, которое они составили о людях. Дэн ревновал дочь к "книжному червю", Эмма была потрясена уже тем, что "её девочка" держалась с мальчиком за руки, не говоря об остальном. Гермиона ожидала от матери чего угодно, но не такого подлого вопроса. И если бы она уже не решила всё для себя, то сегодняшний день стал бы концом всего, что они с Гарри достигли. А Гарри... Гарри просто не ожидал, что его подруга может проявить такую смелость и так ответить матери — женщине, которую Гермиона всю сознательную жизнь старалась радовать примерным поведением и соблюдением приличий.

Это рождество обещало быть очень интересным.

* * *

* * *

* * *

От автора: Надеюсь, вам понравилось. Я старался. Честно.

14. The work shows the workman.

Работа показывает работника (Лаймовск. Поговорка)

К счастью, Эмму привести в чувство удалось быстро. Гермиона на мои манипуляции с "энервейтом" смотрела каким-то затравленным взглядом. После того, как женщина открыла глаза и сфокусировала взгляд на моём лице, тяжело вздохнула и, с моей помощью, приняла сидячее положение.

— Вы только Дэну ничего не говорите, — затравленным голосом сказала миссис Грейнджер. Я кивнул, а Гермиона никак не прореагировала. Накал страстей потихоньку стал спадать, все — приходить в себя... Кажется, тут состоялась маленькая семейная ссора по моему поводу, хотя лишним я себя ничуть не чувствовал. Гермиона, стоявшая столбом и погруженная в свои мысли, наконец отмерла и бросилась к матери, но та не дала себя обнять. Я тактично отошёл в сторонку, и смотрел, как моя девушка сбивчиво извиняется.

— Ничего, Миа. Всё в порядке, — улыбнулась через силу миссис Грейнджер. Хм... "Миа" — приятно звучит. Может, когда-нибудь Гермиона позволит называть себя так. Моё, к примеру, имя — Гарольд. Не Генри, и не Гарри, а именно Гарольд Джеймс Поттер, но фигурирует только в документах. Мальчка-который-выжил газеты назвали "Гарри", и понеслось.

Гермиона ещё раз извинилась перед матерью, а я кашлянул, привлекая внимание:

— Извини, Гермиона, что отвлекаю тебя от важного разговора, но давай договоримся, что будем говорить Дэну, — предложил я, пока не пришёл отец семейства.

Гермиона согласно кивнула, и предложила:

— Мы просто друзья. Учимся на одном факультете, да и факультативно... Вот как-то так.

— Хорошо, — согласился я на версию Гермионы, за неимением других предложений.

— Тогда — всем спать! — провозгласила Эмма, поскольку на улице уже давно темно — десять вечера.

Я поднялся с мягкого кресла и попросил Гермиону проводить меня до комнаты. К счастью, дом у Грейнджеров большой, по магловским меркам.

Девушка поднялась со мной по лестнице на второй этаж и, показывая по дороге, где находится удобства и прочее, проводила до комнаты.

Остановил я её, когда уже зашли внутрь.

— Ну... вот, кажется, и всё. Гермиона, ты не пояснишь мне один момент? Что на тебя нашло? — спросил я о её странном поведении.

— Не знаю, — девушка отвела взгляд и немного покраснела в щеках, а я вздохнул. Женщины — загадки сами по себе, а уж Гермиона — загадка в квадрате.

— Ладно, допустим, я тебя понял. Завтра прогуляемся по магловскому Лондону, а потом...

— Вообще-то, мама с папой планируют съездить в Париж на Рождество. Мы каждые каникулы куда-нибудь ездим... — улыбнулась мне Гермиона.

— Вау! Меня с собой возьмёте?

— Конечно! Ты же с нами, Гарри! — Гермиона возмутилась предположению, что она может меня бросить здесь.

— Ну, тогда буду собирать чемоданы! — воскликнул я.

— Гарри, а у тебя документы-то есть?

— Когда едем? — спросил я, надеясь на нужный ответ.

— Завтра в шесть самолёт, так что... К четырём в Хитроу, — не стала разочаровывать меня подруга.

— Тогда ложусь спать, — подвёл я итог, и Гермиона приблизилась, видно, хотела чмокнуть в щёчку, но из-за моей "неуклюжести" получилось в губы.

Отпрянув друг от друга, мы синхронно пожелали друг другу спокойной ночи.

— Надеюсь, твоя мама всё объяснит отцу. Надеюсь, — вздохнул я, когда Гермиона уже стояла в дверях.

Обернувшись, лучшая ученица Хогвартса хихикнула, и высказала:

— Надеюсь, она как раз папе ничего объяснять не будет.

Мы улыбнулись друг другу и разошлись.

Я остался один и, не обращая внимания на обстановку, разделся и лёг, мгновенно заснув. И это ещё для меня этот день был простым, можно сказать обычным — какую бурю эмоций пришлось пережить Гермионе, осознавшей, что вести себя как прежде она уже, к счастью, никогда не будет, мне оставалось только догадываться.

End of POV

Утро дом Грейнджеров встретил как никогда ранее. Дэниел Грейнджер мирно сопел, причмокивая во сне губами. Эмма Грейнджер, хозяйка в доме, спала беспокойно, но присутствие Дэна её немного успокаивало. Ей снились настоящие кошмары, в которых её дочь, та двенадцатилетняя девочка, которую она провожала на Хогвартс-экспресс, приехала домой в подвенечном платье и с цветами в руках. Эмма спала беспокойно.

Гермиона не спала вообще — после всего пережитого она заперлась в своей комнате и всю ночь читала книги из своей "маленькой" коллекции. Её много что волновало, но она решила, что будет с Гарри, чего бы это ей не стоило. Сложный выбор, но Гарри уже прочно занял место в её сердце — он был одновременно отличником, но никогда его ещё не называли "зубрила". И тайна... Гарри для Гермионы был одной большой загадкой, которую она пыталась разгадать, но видела лишь кусочки пазла. Потихоньку к ним добавлялись новые кусочки, но всё равно этого было слишком мало.

А Гарри... Гарри Поттер проснулся ни свет ни заря. Открыв глаза, он нашарил на тумбочке свои очки и, водрузив их на нос, принялся осматриваться. Сон уже ушёл, и Поттер, сладко потянувшись, вскочил с кровати.

Наспех одевшись, и приведя себя в относительный порядок, он спустился вниз, на кухню. Пока ещё все спали — часы на тумбочке показывали шесть утра — явно рановато, особенно для зимних каникул. Но у Гарри были свои планы на день — он зашёл на кухню и, помявшись немного среди незнакомой ему обстановки, щёлкнул пальцами, одновременно зовя по имени своих эльфов.

— Тонки, Хэнки!

— Мы здесь, сэр, — поклонились домовые.

— Вот что, ребята, приготовьте-ка мне завтрак, и ещё один, на три персоны. Лучший, какой сможете, но без излишеств, — Гарри строго взглянул на просиявших малышей-эльфов.

— Слушаемся, хозяин! — сказали они в один голос и растворились в воздухе. Всего через пять минут домовики вернулись и принялись расставлять на столе блюда. Тут и салаты и тосты, джем, яичница с беконом, свежая выпечка, кофейник, из носика которого сочился пар, и даже пара блюд, не виданных Гарри ранее.

Вся посуда была с гербом дома Поттеров, что, в общем-то, Гарри не заметил.

— Молодцы. А теперь намагичте, чтобы еда оставалась горячей, и можете быть свободны, — поблагодарил их Гарри, кивнув своим мыслям.

Эльфы выполнили поручение и исчезли с почтительным поклоном. Гарри, докушав свою порцию тостов, поморщившись от забывчивости, вызвал эльфа, сдав ему посуду, после чего, оставив под кофейником записку про то, что вернётся к полудню, воспользовался порт-ключом до офиса конторы.

Ребе, как ни странно, оказался уже на ногах — в своём неизменном докторском халате он сидел в кабинете и, вкушая завтрак, читал газету.

Заметив приоткрывшуюся дверь, невыразимец обратил внимание на вошедшего.

— О, Гарри, чего так рано? — спросил Ребе, откладывая в сторону круасан и "Ежедневный пророк".

— Да, мне тут кое-что нужно. Слушай, а можешь мне все документы выправить? Сегодня во Францию с подругой и её семьёй...

— Аааа... "мисс Грейнджер"? — масляная улыбочка Ребе подтвердила догадку.

— Уже всему ордену растрепал, а? — Гарри разозлился на Игоря, который, похоже, не выполнил его маленькую просьбу не разглашать их отношения с Гермионой.

— Ну почему "всему"? — мужчина поднял в извиняющемся жесте руки, и Гарри потихоньку начал остывать.

Тяжело вздохнув, мальчик прошёл в кабинет и, под взглядом наставника, уселся в одно из кресел.

— Так поможешь, или шутки шутить будем? — спросил Гарри, ожидая что тема закроется. Пока что, по крайней мере.

На Ребе подействовало — он встал и прошёлся до одного из шкафов. После того извлёк на свет божий какие-то бумаги и поколдовал над ними. После пары минут ожидания, Гарри взял в руки уже готовые документы и с интересом прочитал их.

— Это всё? — с надеждой спросил мальчик, не веря, что вопрос разрешился так быстро.

— Ну, ещё в аэропорту дежурит аврор, но ему ты можешь показать удостоверение невыразимца. Ещё не потерял? — с хитринкой спросил еврей, прищурившись, отчего приобрёл вид, подобающий скорее хитрому торговцу, а не служащему ордена.

— Нет, — буркнул Поттер и встал, собравшись уходить.

— Стоять! — приказным тоном гаркнул Ребе, от чего Гарольд вздрогнул, невольно вытянувшись по стойке "смирно".

— Ещё зайди к Игорю, он что-то там про Францию говорил. Обязательно зайди, минут эдак через... сто, — Ребе посмотрел на большие напольные часы, стоящие в углу и, кивнув своим мыслям, отпустил Гарри, уже расслабившегося после такого окрика.

А Гарри, поблагодарив старого человека за помощь, вышел из его офиса. Времени оставалось чуть больше часа, так что он отправился в библиотеку, где взял книгу по бытовым чарам и засиделся с ней на пару часов.

Игорь Джонсон уже пришёл на рабочее место. Жаворонок Ребе передал, что через час зайдёт Гарри, но прошло уже полтора, а Поттера всё нет. Игорь только начинал волноваться, как в дверь его кабинета постучали.

— Можно?

— Входи, тебя только жду, — вздохнул с облегчением невыразимец.

Гарри прошёл в его кабинет, который ничуть не изменился с момента их первой встречи.

— Здравствуй, Игорь. Вызывал? — спросил Гарри, присаживаясь на стул.

— Не вызывал, но всё равно, хорошо, что ты пришёл. Ребе мне сказал, что проведёшь каникулы во Франции? — Игорь откинулся на стуле и сложил руки на своём начинающем расти животе.

— Да, с Гермионой. И её семьёй, — Гарри согласно кивнул и приготовился слушать. Как говорит Ребе, "что имеет мне сказать" Начальник.

— Это хорошо. У меня к тебе будет маленькое, или не маленькое, поручение. Итак, вот — прочитай, — Игорь подтолкнул в сторону кадета папку, до этого лежащую перед ним.

Гарри выразительно посмотрел на неё и открыл, вчитываясь в содержимое. По мере прочтения, лицо его пару раз поменяло выражение, окончательно приобретя выражение лица человека, которому очень сильно насолил босс — и выругаться нельзя и в морду дать тоже. А хочется.

Но Игорь Джонсон словно и не заметил взгляда своего подчинённого, не смотря на то, что Гарри старался прожечь его взглядом. Сильно старался.

— Как? Почему именно я? Что, во Франции своих спецов не хватает? — спросил парень, на что Игорь всё же посмотрел в его глаза.

— Метаморфия, Гарри. Ты не должен привлекать внимание. И в первую очередь всех там проверяют на оборотное зелье, во избежание таких ситуаций.

— Но... — договорить Гарри не дал Игорь, хлопнувший рукой по столу.

— Понимаешь, Гарри... Ты слишком хорошо подходишь. Во-первых — шестой октан, пусть и не развитый — иллюзии видеть тебя научили?

— Научили.

— Про особенности знаешь?

— Да, невозможно обмануть мага более высокого октана. Но... Хорошо, но это надолго? — спросил мальчик с надеждой, которая, впрочем, оправдалась.

— Нет, всего ничего. Твоя девушка даже ничего не заметит, — улыбнулся Игорь, а Гарри снова начал злиться...

15. Each day has its moments.

Рекламный слоган чая TWININGS

Гермиона Грейнджер отложила в сторону книгу, которую читала уже несколько часов подряд и потянулась в кресле. Она слышала, что из соседней комнаты вышел Гарри, но не нашла в себе смелости выйти к нему утром. Красные, слипающиеся глаза и не совсем творческий беспорядок в волосах явно показывали, что вчерашнее не прошло для неё даром. Гермионе было бы сложно объяснить Гарри свой внешний вид, а пользоваться магией она не могла — проклятый закон о "запрете колдовства несовершеннолетними". Глупость, как считала Гермиона, но получить на рождество вызов в министерство — верх глупости.

Девушка встала, но, посмотрев на себя в зеркало, решила посидеть пока тихо.

"Пусть думает, что всё в порядке, ничего такого страшного не произошло... Всего-то набросилась на своего парня прямо на глазах у мамы... С кем не бывает, правда?"

Гермиона переживала по этому поводу, и рада была бы вообще не выходить, чтобы не пришлось делать перед мамой вид, что ничего не произошло — папа может узнать. По крайней мере, пока не поутихнет, пока не привыкнет к Гарри.

Шум внизу исчез — Гарри ушёл. Гермиона вернулась к чтению, помассировав уставшие глаза. Так пронеслось ещё два часа, за которые за окном посветлело, и раздалось пение утренних птах.

Послышались шаги, но Гермиону заставило отложить книгу только восклицание матери, спустившейся, судя по всему, вниз.

Гермиона Грейнджер, предприняв безуспешную попытку привести себя в порядок, спешно спустилась вниз, но не успела сойти с лестницы, как увидела спину матери, стоящей в гостиной, перед накрытым столом. "Нда, вроде бы ещё не рождество?" — подумала Гермиона и неслышно подошла к матери. Эмма стояла перед накрытым столом и с удивлением и обречённостью читала какую-то бумажку.

Мисс Грейнджер кашлянула, от чего Эмма вздрогнула, пряча бумажку, но, увидев Гермиону, облегчённо вздохнула и смущённо протянула ей записку.

— Прости, Миа, тут Гарри... Приготовил и тебе написал...

Гермиона хотела было возмутиться чтением своей корреспонденции, но промолчала, припомнив свои выкрутасы и всего лишь приняла записку от матери.

Гермиона, сегодня я схожу кое-куда, постараюсь раздобыть все необходимые магловские документы (надо было предупреждать заранее, что за границу улетим). Вернусь к полудню.

Гарри. ps: Люблю тебя, но не спеши пока, ладно? А то я боюсь, твоя мама не в восторге от наших отношений.

После того, как мисс Грейнджер дочитала последнюю строку, она немного покраснела и улыбнулась, что вызвало обеспокоенную улыбку её матери, внимательно следящей за лицом дочери. Только сейчас Эмма Грейнджер, сквозь шёлковую ночнушку заметила, что у её дочери что-то не так... Это "что-то" было первого размера, и за неимением лифчика, заметно выпирало сквозь ткань. Ещё это "что-то" было заметно невооружённым взглядом, стоило на глазок оценить талию девушки, опоясанную халатным пояском. Эмма с интересом подошла к Гермионе, и без какого-либо стеснения положила руки на грудь дочери, проверяя, не "магия" ли?

Но нет, как ни странно, дочь была тут, перед ней... И, кажется, немного выше, чем раньше.

От такого неожиданного жеста матери Гермиона глубоко вздохнула, признавая, что отвертеться от расспросов ей не удастся. Так прошло секунд тридцать, и из размышлений Гермиону и Эмму вывел тонкий блаженный стон Гермионы. А Гермиона, погруженная в свои мысли, не заметила, что рука матери в какой-то момент начала приносить ей наслаждение.

Стоило вырваться тонкому "ох" из уст Гермионы, как обе участницы этого конфуза смутились, словно школьницы у венеролога. Гермиона была в шоке от того, что кто-то, пусть и её мама, так нагло трогал её грудь, а Эмма пребывала в не меньшем шоке. Пока она размышляла, как это Гермиона изменилась, забыла убрать руку с груди дочери и, кажется, оконфузилась по полной. Это полный атас — Эмма никогда даже и не думала, что Гермиона может возбудиться, как любой другой человек, и сейчас жутко стеснялась.

Гермиона отскочила в сторону, прикрыв руками совсем бесстыдно затвердевшие соски, выпирающие из-под тонкой ткани ночнушки. А Эмма, помня руками эту же, затвердевшую часть Гермионы, попыталась извиниться. Миссис Грейнджер не думала, что её, тридцатилетнюю даму, может что-то настолько смутить, но говорила она как в старые добрые школьные времена, когда Дэн с ней разговаривал о всяких пошлостях:

— Э... Прости, Миа, я... Это... Не специально. Честно. Я не думала, что ты... Что у тебя... — Эмма прятала взгляд, боясь посмотреть в глаза дочери, а Гермиона, впервые увидев маму в таком смущении, набралась храбрости:

— Ничего страшного, мам! Ну... Больше так не трогай... Пожалуйста.

Они постояли в молчании после случившегося конфуза пару минут, а потом Эмма всё-таки потрогала свою грудь. Такая же, как у Гермионы. Эмма подозревала, что её девочка воспользовалась какой-то магией.

— О! — глубокомысленно заключила она, и посмотрела на дочь. Гермиона стояла всё ещё красная, ведь раньше прикосновения к собственному телу как-то были ей безразличны, а тут... Приятно. Хотя, ей было бы приятней, если бы Гарри осмелился... Но что поделать — мальчики такие тормоза.

— Так, Миа, объясни ка мне кое-что... — прищурилась Эмма, взглянув в глаза дочери.

Гермиона уже поняла, что аномально быстрое взросление не скрыть, и придётся объясняться. К счастью, она уже составила "легенду" на этот случай, и воспользовалась ею:

— Побочный эффект от зелий, — выпалила она, после чего попробовала перевести тему, но Эмма стояла на своём:

— Какой эффект? Каких "зелий"? Так, стоять! Рассказывай, и всё по порядку, — потребовала мать, чуть прищурившись. Но Гермиона была на удивление немногословна — сказала, что они с Гарри пили "укрепляющее" зелье, от которого, в качестве побочного эффекта, стимулируется выработка гормонов.

После объяснений дочери, Эмма тяжело вздохнула, признавая, что большего ей она пока что не расскажет. Жаль, это зелье, увеличивающее грудь, ей бы пригодилось... Очень пригодилось — её собственный, второй размер был ей, скажем так, маловат. Дэн, конечно, её любил, но она не замечала на себе взглядов мужчин, а после того, как приняла на работу девушку-интерна с большой грудью, и глядя на то, как мужчины в её кресле становятся прямо таки шёлковыми, Эмму начал грызть тоненький и маленький червячок зависти.

— Вот, Гарри нам завтрак оставил, — Эмма обвела рукой богато сервированный стол.

— Круто. Правда, я думаю, это домовые эльфы приготовили, но всё равно, — Гермиона с укором стрельнула глазками в сторону матери, и та поняла намёк — Дэн и кухня несовместимы, а Гарри им завтрак оставил. Никогда прежде, за тринадцать лет семейной жизни, Эмма не встречала утро завтракая. Всегда приходилось готовить, после чего уже кормить семейство.

Дамы присели за стол, и Гермиона, к удивлению Эммы, быстро разобралась, что к чему — столовых приборов была тьма — тут и вилочка для закусок, для мяса, ложки кофейные, чайные, десертные, суповые, нож в конце-то концов. Гермиона, не став изображать из себя аристократку голубых кровей, взяла средних размеров вилочку — ту, что для закусок, положила рядом ложку суповую и чайную, и нож, а остальное свалила кучей на краю стола и принялась за завтрак. Горячие, заколдованные тосты с натуральным клубничным джемом сменились фруктовым салатиком, а после, признав, что ещё нужно оставить главе семейства что-то, дамы закончили и разлили по чашечке кофе. Весь завтрак прошёл в молчании и ни Эмма, ни Гермиона не нарушали наслаждение вкуснейшей пищей. Эмма заметила, что на всех тарелках и приборах есть гравировка в виде красивой стилизованной короны, но не стала заострять внимание и молча потягивала кофе.

Напиток шёл хорошо, особенно под сладкое, но в этот же момент послышались шаги Дэна.

— О! Эмма, ты чудо. А почему не разбудила, раз уж завтрак такой... праздничный? — улыбнулся Дэн, коротко поцеловав жену.

— Не совсем я, Дэн, — улыбнулась в ответ Эмма, но на вопросительно-непонимающий взгляд мужа только хитро стрельнула глазками.

— Хм... — заключил Дэн Грейнджер, но, оставив размышления, сел за стол. Взгляд на "полную, аристократическую" сервировку привёл его в ступор. Из всех столовых приборов ему была знакома пара-другая, не больше.

Но, Дэн Грейнджер, сделав то же самое, что и Гермиона, приступил к завтраку.

16. A quiet conscience sleeps in thunder.

С чистой совестью и в грозу спится.

Гарри Поттер прибыл в дом Грейнджеров совсем не в настроении. Хорошо ещё, что запомнил место — иначе бы пришлось долго искать — адрес Гермиона ему так и не сказала.

Сразу по прибытию в выделенную ему комнату, Гарри засунул папку с выданным заданием в свою безразмерную сумку и, чертыхнувшись, стал собирать вещи. А было тех вещей почти ничего — сама сумка да пара книг, которые он купил вчера во "Флориш&Блоттс". Из остального у Гарри были только деньги, но это решало практически все вопросы по благоустройству. Разумно рассудив, что всё, что ему может понадобиться, он купит на месте, мистер Поттер вышел из комнаты. Внизу оказалась...

POV

— Эмма? А где все? — задал я вопрос, увидев, как по гостиной ходит туда-сюда Эмма и собирает, по всей видимости, вещи. По крайней мере, пара полупустых чемоданов указывала на это.

— Гарри? — Эмма удивлённо посмотрела на меня, а потом шумно выдохнула: — Ф-ух, я уж думала, что кто-то в дом забрался. Извини. А Дэн с Гермионой уехали в Лондон. Сначала в нашу Клинику, передать дела заместителю, а потом... Не знаю зачем, но Гермиона напросилась с ним. Ты как здесь оказался? — кивнула она на лестницу на второй этаж.

— Телепортировался. Образно говоря, — попытался я пояснить, но видимо у Эммы было всё в порядке со знанием фантастики. Телепортировался так телепортировался.

— Понятно. А я тут вещи собираю, не поможешь? — Эмма видимо, не знала, чем занять гостя.

— Конечно помогу. Итак, что куда кладём? — я потёр руки, приготовившись оказывать помощь.

Дом у Грейнджеров был вполне, на мой взгляд, приличный. По крайней мере, во время приготовлений к поездке пришлось немного побегать. Эмма была впечатлена моей безразмерной сумкой, и теперь количество вещей, которые она решила взять, возросло, а магловские туристические чемоданы были отправлены в кладовку, до следующего отпуска. Постепенно оббежали весь дом, а заодно поговорили. Хотя говорила в основном Эмма, а я слушал. Пока собирались, Эмма успела рассказать мне о её семье и, конечно же, о Гермионе. Не знаю, зачем она мне тут всё в подробностях рассказывает, но среди сказанного наверняка было много того, что сама Гермиона не решилась бы, или постеснялась мне рассказать. Хотя бы о том, что у неё всё же был один друг, но он предпочёл сбежать от нашей умницы-красавицы, потому что она его порядком достала.

Я на вопросы Эммы о моей жизни постарался говорить мало, насколько смог. И всё, что Эмма у меня узнала, так это то, что я вроде как сирота, и живу один.

— Но Гарри! Как же можно, тебе же одиннадцать лет! — Эмма была возмущена тем, что я в Поттер-Хаус обитаю в одиночку, не считая прислуги из домовых эльфов.

— Извини, Эмма, но я как-то уже привык. К тому же, дома я провожу только каникулы, а всё остальное время — в Хогвартсе. И точно не один, — улыбнулся я своим мыслям о Гермионе, которая с того времени, как мы начали использовать маховик, старается побыть в одиночестве всякий раз, когда мы выходим из временного потока. Неделя вдвоём — шутка ли? И действительно, общество друг друга может быть "слишком" много.

— Если так... Но ты не должен быть один! Чем ты там вообще занимаешься? — грустно вздохнула Эмма. Её можно понять — она привыкла к своей семье и вряд ли может представить что это такое — "одиночество". А я не скучаю, но всё же говорить про Игоря и Ребе, и про других инструкторов-невыразимцев не стоит.

— Хорошо, Эмма, и что ты предлагаешь? Чтобы Гермиона жила со мной? — хитро прищурился я. Но Эмму просто-таки перекосило от такой трактовки:

— Нет! Ну, то есть... я хотела сказать, как на счёт провести каникулы с кем-нибудь?

— Это приглашение? — не удивился я. Понятно, хочет держать меня и Гермиону "поближе к телу", так сказать, чтобы были мы вдвоём "под бдительным оком" Эммы.

— Если хочешь, то да, приглашение, — миссис Грейнджер улыбнулась своим мыслям, закидывая последнюю одежду в мою сумку.

— Ну, если так, то хорошо, принимается. Правда, я думал, ответить вам любезностью и пригласить к себе, — я вернул Эмме хитрую улыбку, а она немного помедлила с ответом.

— Хм. Хотя... Да, это возможно, — женщина всё ещё пребывала в раздумьях.

— Значит, договорились, — подвёл итог я. Замечательно, что не спрашивала сразу — есть вероятность её немного удивить.

— Договорились, — Эмма протянула мне руку, которую я аккуратно пожал.

Когда всё наконец было собрано, и до отъезда оставалось минут двадцать, к дому подъехала машина и хлопнули дверцы.

Тайм скип.

Мы с Гермионой изучали очередь в аэропорту. Люди стойко и мужественно стояли в очереди, и Дэн Грейнджер с нашими документами в том числе.

— Слушай, Гермиона, а почему в ту кассу очереди нет? — спросил я, заметив рядом с основной кассой другую, поменьше. За бронестеклом скучала молодая улыбчивая девушка в винно-красной форме авиакомпании.

— Там билеты бизнес и первого класса, — пояснила Гермиона. Я ничего не понял.

— Прости, а в чём разница? — спросил я у Гермионы, покосившись на прислушивающуюся к нашему диалогу Эмму.

— Ну, они вроде как престижнее. Ну, там посвободнее, людей меньше, стюардессы любезнее...

— И, скажи на милость, почему тогда мы здесь стоим? — удивился я. Но ответила мне Эмма:

— Милый мой, нет смысла брать до Парижа билет в первый класс — всё равно тут двести пятьдесят миль, за час долетим...

— Но, Эмма, не надоедает ждать? К тому же если и лететь, то с комфортом, — заключил я, выискивая в толпе Дэна.

— Гарри, но билеты стоят... — начала было Гермиона, но я её прервал:

— Ты слизеринка или нет? К чёрту стоимость, главное — это не ждать, — я нахмурился, гадая, что же заставляет Гермиону лететь, насколько я понял, менее престижным способом. Это явно не деньги — у неё-то их после того как я подарил чуток, хватает.

— Так, давайте в бизнес-класс, я, если хочешь, заплачу, — порывшись в своём сквозном кошеле, чётко представив, что хочу увидеть, извлёк сумму в сто галеонов. Ну, или по-магловски — пачку пятидесятифунтовых банкнот, перевязанную бумажной лентой с эмблемой Гринготтса. Гермиона неодобрительно покосилась на деньги, видимо считая, что раз я с ними, то и платить должны они. Ага, счазз. Разбежались, чтобы я себе отказывал в чём-то? У меня и так жизнь не сахар, чтобы лишать себя таких маленьких радостей.

— Гарри! — воскликнула Эмма неодобрительно. Дэн тоже заметил копошение и повернулся, смотря на нас. Я же махнул ему рукой, призывая к себе. Безрезультатно. С сомнением покосившись на очередь, Дэн Грейнджер вышел только после того, как мой жест повторила Эмма, всё ещё недовольная.

Я вручил ей деньги, и попросил взять нам, наконец, билеты. Эмма, выпросив у мужа документы, необходимые для этого, пошла к кассам, и уже через полчаса мы заходили в салон Боинга, усаживаясь поудобнее. Кресла, к слову, действительно удобные, да и отсутствие багажа радует. Вместе с нами в небольшом салоне летело ещё шесть человек — впереди два ряда по три сиденья, и сзади два ряда по два. Я сразу же сел у окна, а Гермиона рядом со мной.

— Не боишься летать? — спросила она, покосившись на какой-то пакетик, который был в руках одного из пассажиров. Но, тот пассажир с удовольствием прочитав надпись на пакетике, с видом заядлого коллекционера аккуратно сложил его, и засунул в чемодан. Нда.

— Да нет, с чего бы это? — спросил я, и в этот момент раздался голос из динамиков, призывающий нас всех пристегнуться. Эмма сперва обернулась в кресле, и посмотрев, как мы выполняем сие действо, удовлетворённо хмыкнула и о чём-то завела разговор с мужем. Гермиона, помогла мне справится с ремнями, а потом мы начали взлетать... Нда, я, оказывается, люблю летать! Обожаю чувство ускорения, жаль, что салон герметичен, и здесь нет ветра, был бы настоящий кайф.

Посмотрев немного на удаляющуюся землю, я расстегнул ремни, и хотел было спросить Гермиону о времени полёта, но та уже... Спала. Вот так, запросто, легла на бочок, положила руки под щёчку и мирно сопела. Стоило мне залюбоваться, как самолёт слабо тряхнуло, по всей видимости это те "воздушные ямы", о которых я слышал.

В общем, в результате сотрясения, голова Гермионы приземлилась на меня, точнее мне на ноги. Проснувшаяся девушка уж было хотела подняться, но я положил ей руки на волосы, и начал, уже привычным движением массировать. Гермиона это любит, очень, так что взглянув на меня, поджала губы, а потом, потихоньку расслабилась и снова задремала. Как хорошо, что в бизнес-классе широкие кресла — настоящие маленькие диванчики, тем более для таких подростков, как мы с Гермионой.

Весь оставшийся, мгновенно пролетевший путь я провёл, нежно поглаживая голову Гермионы и думая о предстоящем задании.

17. Sans phrases.

Без лишних слов.

Самолёт мягко коснулся колёсами своего шасси полосы в аэропорту имени Шарля де-Голля. Громкие требования стюардесс разбудили Гермиону, и она, открыв глаза и заметив, что рука Гарри всё так же нежно её поглаживает, улыбнулась своим мыслям, но потом, взглянув в сторону передних кресел, на которых сидели её родители, нахмурилась. Проблемы с матерью уже начались, а с отцом придётся очень и очень постараться — его ревнивый характер уже проявляет себя во всей красе и что будет, когда она скажет, что встречается с Гарри — страшно даже представить.

Гермиона поднялась, не заметив, как беспалочковое и невербальное заклятие Гарри привело её причёску в порядок. Пощупав собственные волосы и стрельнув в изображающего невинность Гарри взглядом, Гермиона привычно перетерпела посадку, а потом, взяв своего парня под локоток, повела в нужном направлении. Грейнджеры и Поттер вышли из большого шлюза и направились в сторону стойки таможни. К счастью, багаж благодаря безразмерной сумке, не пришлось ждать и старшее поколение двинулось в нужном направлении.

— Простите, мсье, можно вас на минуточку? И вас тоже, — к Поттеру подошёл человек в синеватой форме, чрезвычайно похожий на полицейского.

Гарри, догадавшийся, что человек этот из министерства магии, кивнул ему, но предупредил:

— Не затруднит ли вас поговорить со мной один-на-один?

Человек в форме нахмурился, бросив взгляд на Грейнджеров, но кивнул Поттеру и отошёл с ним на десяток метров.

— Миа, кто это? — удивлённо посмотрела Эмма на разговаривающего с Гарри человека, но Гермиона быстро догадалась и ответила матери:

— Думаю, это человек из французского министерства магии, мам. Ничего страшного.

Гермиона смотрела на то, как Гарри разговаривает с представителем власти и сожалела, что не слышит их разговор — кто-то из них наложил заклинание от лишних ушей, скорее всего, Гарри — у него это уже стало входить в привычку. Ещё больше сожаления у Гермионы стало тогда, когда Гарри показал какой-то документ человеку, и тот переменился в лице, словно перед ним стоял министр магии. Нет, серьёзно, это же не "удостоверение национального героя", в конце-то концов. Но вот они, прямо перед глазами.

Меж тем, у Гарри с мужчиной происходил не самый интересный разговор:

— О чём вы хотели поговорить, меcье? — спросил аврор, а это был именно он.

Гарри достал из внутреннего кармана своё удостоверение с магическими печатями и новомодными магловскими голограммами, и предъявил человеку. Тот, прищурившись, прочитал написанное, а потом переменился в лице, с сомнением взглянув на Гарри.

— Хм. Простите, сэр, Филипп Верне, к вашим услугам, — аврор почтительно посмотрел в глаза Поттера, после чего слегка вытянулся — не по стойке "смирно", но всё же, для аврората сойдёт.

— Я нахожусь при исполнении, если есть необходимость, можете подтвердить это у моего начальства. Нас. Здесь. Не было. Хорошо? Прибыла семья маглов, вы меня не видели, не слышали, не говорили. — сказал Гарри вежливым, насколько это возможно, тоном, да ещё и на чистом французском, что польстило аврору. Французы, как отметил для себя Поттер, вообще щепетильно, словно это национальный фетиш, относятся к своему языку и более благосклонно — к людям, владеющим им.

— Хорошо, сэр, вас здесь не было. А... — Филип посмотрел на семью Грейнджеров. Гарри, вздохнув и признав, что долго от такой умной и близкой ему девочки как Гермиона, скрывать всё это не получится, снова посмотрел в глаза Филиппу.

— Если можете, проведите их побыстрее. И желательно, чтобы нигде не отмечались, по крайней мере в базе данных и архивах. — Гарри вспомнил, что в паспорте всё равно следует поставить нужную печать о въезде в страну. А ещё Гарри не хотел, что бы возможные события ассоциировали с ним и старался избавится от любых ниточек, иначе только ленивый не сопоставит приезд его девушки с семьей и то, что может случиться на рождество.

— Хорошо, сэр. Следуйте за мной.

И французский аврор повел его в сторону Грейнджеров. Но свернул в сторону служебного входа. Гарри лишь попросил их следовать за ними. Гермиона, привыкшая ничему не удивляться, пошла первой, а следом за дочерью, переглянувшись, пошла и чета Грейнджеров.

Филип провёл их по служебному коридору, после чего остановился перед большой двустворчатой дверью.

— Простите, можно ваши паспорта? — обратился аврор к Грейнджерам. Дэн и Эмма протянули свои документы, после чего, Филип, выудив из рукава палочку, произнёс несколько заклинаний, а паспорта украсились свежими печатями о въезде в страну.

Протянув ошеломлённым Грейнджерам документы, аврор раскланялся с Гарри, потом его подругой и, кивнув взрослым, быстрым шагом пошёл в обратно в зал прилёта.

Гарри, посмотрев вслед аврору, толкнул дверь и вышел на свежий воздух. Перед служебным выходом не было целых стай таксистов, которые наперебой предлагают свои услуги, и не было толп народа, спешащих войти или выйти в один из крупнейших аэропортов Европы.

— Гарри, что ты сделал? — поинтересовалась Эмма, справившись с удивлением.

— Попросил его ускорить процедуру. Не стоять же нам там, в очереди? — Гарри загадочно улыбнулся, не заметив, как загорелись глаза Гермионы. Бедный, неосмотрительный Гарри.

— Так, прошу минутку внимания! — Поттер вышел на пару шагов вперёд и спросил у Грейнджеров:

— Мистер и миссис Грейнджер, может, просветите меня по поводу дальнейших планов, а то я даже не в курсе, что мы собираемся делать. Во-первых, мне решительно непонятно, каким образом пребывание в Париже скрасит наше времяпрепровождение, ну если только мы с Гермионой запрёмся в отеле и будем читать книги... — Гарри улыбнулся, заметив разочарование на лице Дэна Грейнджера. "Ага, правильно, думай, что я — книжный червь. Мне же меньше проблем" — злорадно подумал Поттер, но продолжил выступление: — Во-вторых, скажите, вы уже выбрали отель? И, надеюсь, мои пожелания принимаются в расчёт?

Гарри не сомневался в положительном ответе, так как при разговоре с Эммой узнал, что они никогда не пользовались бронированием ни билетов, ни номеров, в отличии от невыразимцев, которые могут достать любую бронь. Именно это и сделал Игорь, вручив Гарри не только задание, но и, как и положено командированным, визитку отеля, на обратной стороне которой была надпись "Номера забронированы, сообщи свою фамилию администратору". По фильмам Гарри знал, что администратор отеля, как правило, находится за стойкой в фойе. Да и отель, выбранный Игорем своеобразно подчёркивал статус гостей — достать аж два номера в "Хилтон", в центре Парижа — удовольствие не из дешёвых, в праздники номера практически невозможно было снять. По крайней мере, желающих было человек по десять на номер. Именно это сообщил Игорь, лукаво улыбаясь и вручая Гарри визитку "Хилтон-Париж".

Гарри обрадовался тому, что отель находится почти в центре города и не придётся долго добираться до достопримечательностей, если они захотят их посмотреть. А ещё вся информация о клиентах сети отелей "Хилтон" была под защитой невыразимцев, и узнать её магическим или магловским способом было практически невозможно. Именно это и сделало когда-то новый малопопулярный отель огромной сетью с мировым именем. Маглам, конечно, этого знать не положено.

— Конечно, Гарри, мы тебя слушаем, — подтвердила Эмма, вглядываясь в арку-проезд, из которой выехало такси.

— Я забронировал номера, — Гарри улыбнулся своим мыслям и кивнул в сторону такси. — "Ловим"?

Эмма, подивившись самостоятельности мальчика, кивнула и подняла руку.

Через двадцать минут такси остановилось у дверей отеля. Грейнджеры смотрели на это действо удивлённо, не в силах вымолвить ни слова. А Гарри вылез из такси и подал руку Гермионе. Та, с видом светской леди вылезла из "опеля" с шашечками и, под улыбающимся взглядами консьержа, они прошли в большие стеклянные двери. Стойка администратора нашлась быстро и, пока Грейнджеры стояли, озираясь, Гарри с Гермионой под ручку, прошли к стойке.

— Здравствуйте, месье, я Гарри Поттер, забронировал номера.

— Секундочку... Да, у вас забронированы два номера, — администратор взглянул в сторону подошедших Грейнджеров и продолжил, обращаясь ко всем:— Двухместный Бизнес-люкс, номер сто пятьдесят три и двухместный, номер сорок два, —

администратор странно посмотрел на нас, после чего снял со специальной вешалки четыре связки ключей. — Прошу вас, месье, — протянул он ключи Гарри и Эмме, с улыбкой хорошего менеджера по продажам.

— Благодарю, — не осталась в долгу Эмма, после чего взяла уже меня за локоток, отводя в сторонку. После того, как мы отошли в сторону, мисс Грейнджер тихо поинтересовалась: — Твоих рук дело? Скажи честно, ты знаешь, сколько стоят эти номера? — Эмма с сомнением выгнула бровь, давая понять, что совсем не в восторге, что гость платит за них.

— Примерно знаю, Эмма, бронировал не я, а мой знакомый.

— И он же забронировал "два" номера? Если тебя оставить с Дэном одного, он же от тебя не отстанет! — Эмма метала молнии взглядом.

Но мистер Поттер сумел вывести её из равновесия — Гарри взглянул сначала на грудь Эммы, после чего оценивающим взглядом провёл по её фигуре, от чего Миссис Грейнджер откровенно смутилась, а потом изрёк:

— Хм... Эмма, ты предлагаешь, чтобы мы жили в одном номере? — Гарри бесстыдно посмотрел в глаза Эмме, и та по взгляду поняла, что он всего лишь шутит. У Эммы Грейнджер чуть было не случилось сердечного приступа — ещё ни разу подростки не оказывали ей такого внимания. На секунду миссис Грейнджер даже позволила совсем пошлую мысль, от которой смутилась ещё больше.

— Не шути так, ладно? — строго сказала Эмма, без улыбки глядя на Гарри. Но тот остался инертен к "строгим взглядам". После Макгонагал, Эмма была не страшнее Гермионы, а та и муху, которую собирается прихлопнуть, может пожалеть.

— Ладно.

— Но если ты с Гермионой что-нибудь сделаешь... — прищурилась миссис Грейнджер, но Гарри её перебил и одновременно ввёл в ступор:

— Обязательно. Но точно не в этом году. И вообще, пошли уже в номера, — предложил Поттер, которого этот разговор забавлял.

Эмма, признавая своё поражение, оставила последнее слово за собой:

— В любом случае, ведите себя хорошо.

— Конечно! — воскликнул Гарри и они пошли к Дэну и Гермионе.

Номер Грейнджеров располагался на самом последнем, пятнадцатом этаже, а Гарри и Гермиона остановились на четвёртом. Вещи Грейнджеров Гарри предусмотрительно вынул, благо они были упакованы в отдельные пакеты. После того, как дверь лифта закрылась и Грейнджеры уехали вверх, Гермиона тут же набросилась на Гарри с вопросами:

— Так, Гарри, а теперь объясни мне несколько моментов! — тон не терпел возражений, однако Гарри нашёл в себе силы:

— Гермиона, пожалуйста, потерпи до номера, — и направился по бардовому ковру коридора, считая номера.

Гермиона шла за ним и относительно тихо, вслух, рассуждала:

— Я вообще не понимаю, как мама согласилась, чтобы мы жили в одном номере. И как, скажи на милость, отнесётся к этому папа? И вообще... О! Вот и наш номер.

Гарри возился с ключами, а Гермиона продолжала задаваться вопросами:

— Надеюсь, мама не будет потом меня подкалывать, всё-таки для благовоспитанной девушки в одной комнате, хоть и со своим парнем... Гарри! — Гермиона вошла в комнату, но не смогла сделать дальше ни одного шага, слова застряли у неё в горле и, втянув ноздрями воздух, мисс Грейнджер как-то зло, гневно и одновременно странно посмотрела на своего парня.

А тот, глядя на кровать, покраснел то ли от смущения, то ли от гнева. Но следующая фраза мистера Поттера не оставила сомнений относительно его чувств.

— Убью! Игорь, я тебя урою, гнида коммунистическая! — Поттер глядел на номер...

Гермиона была даже немного разочарована.

— Впрочем... В каждой ситуации есть что-то хорошее, — Гарри обернулся к своей девушке и пригласил её пройти в комнату. Одна комната на номер, одна кровать и всё в нежно-розово-белых тонах. И постель в форме сердечка... Номер был для новобрачных...

Меж тем, где-то в застенках ордена невыразимцев хихикали Игорь Джонсон и Ребе, обсуждая удачную шутку.

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

18. Любовь подобна до кольца, где ни начала, ни конца.

???? ?? ??? ??????? ??? ?? ????? ??? ?????

Арабская поговорка.

Внимание! Присутствуют сцены секса несовершеннолетних... Несовершеннолетнего. Моралфаги идут лесом — Я как хочу так и пишу. Обсуждение пейрингов не приветствуется — будет гарем, нестандартного (но гетного) содержания. Если б я был султан... Не важно. Эгоизм 80lvl.

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

Просыпаться было просто лень. Хотя, это смотря что понимать под "просыпаться" — сон закончился, но Гермиона... Скажем так, неумышленно, конечно же, прижалась ко мне во сне, да ещё и закинула ногу на ногу, то есть свою на мою. Поэтому, попробуй я пошевелится — проснётся и начнёт на меня нагонять, а я, между прочим, вёл себя более чем прилично. Ну, с номером это Игорь пошутил — сейчас поменять невозможно, ни за какие деньги — очередь на месяц вперёд. Да ещё и наверняка Игорь узнает — засмеют. И Гермиона может обидеться, чего нельзя допустить. С другой стороны — могут зайти мамАн и папА, то есть для нас двоих с вероятностью в пятьдесят процентов наступит конец света.

Решился на активные действия я только когда Гермиона заворочалась. Открыл глаза — после того как проморгался, увидел её заспанное личико, которое она как раз поднимала, чтобы обозреть наглого меня — во сне Гермиона уткнулась носом куда-то в район плеча.

— Проснулась?

— А? — подруга зевнула, аж до хруста, попытавшись прикрыться ладошкой, после чего уже вполне осмысленно убрала с меня руку и ногу, да ещё и покраснела...

— Да, Гарри, проснулась. Я в душ, — сказала таким тоном, что возражать было невозможно, после чего ещё раз покраснела и вылезла из-под розового одеяла.

Гермиона принялась рыться в своей безразмерной сумочке, выудила оттуда одежду и (краснея) бельё и наконец пошлёпала босыми ногами в душевую. А я встал, наскоро размялся и достал задание от Игоря, чтобы перечитать. Двадцать пятого, в канун рождества мне надлежало принять образ одного молодого человека и в компании леди отправится на бал. Леди Д'лакур — пятнадцатилетняя девушка, а ещё родственница французского министра магии. И заодно — главная цель некоторой группы из французов и англичан, которые очень уж хотят её убить, и даже решились на покушение на приёме, которое устраивает глава аврората — Жан Мишель Аббас. Сам месье Аббас и узнал про готовящееся покушение, но решил привлечь кого-то из невыразимцев — тайные операции, это по нашему профилю, авроры действуют грубыми методами. Поскольку заказана мисс Д'лакур из Англии — перенаправили прошение Игорю, а он, значит-с, меня, как метаморфа, припахал. Чудненько.

Я смял лист и бросил в пепельницу — одно заклинание и бумага рассыпалась пеплом. Как ни странно, в номере был полноценный мини-бар, с алкоголем и сигаретами, несмотря на наш возраст. Хотя, кто ж скажет руководству отеля такую информацию, да и номер для новобрачных... Цапнул пачку сигарет и зажигалку и пошёл на балкон. Утро было раннее, а зимой — тем паче. На морозе я побыл пять секунд и наложил заклинание тепла, после чего закурил сигарету. Как ни странно — тонкая женская "зубочистка" имела не такой мерзкий вкус, как те, которые заставил меня выкурить Игорь, что б не баловался впредь. Хотя, для волшебника зелье от никотина — не сложнее чем суп сварить — один стакан и никакой зависимости или последствий.

Небо было голубым, но без дневных и летних оттенков — не ярко-голубым, а скорее с какими-то серыми нотками. Из-за рыхлой тучи светила луна, уже уступающая позиции на небе. Несмотря на то, что туча отплыла в сторону, луна сохранила размытый вид, словно перед ней матовое стекло. На фоне белого размытого диска выделялись тёмные, низкие облака. Пока я любовался луной, не заметил, как из ванной вышла Гермиона, а окурок в моей руке дотлел, и я забычковал его в ту же пепельницу, в которой сжёг задание, чтобы не возникло вопросов по поводу внезапно появившегося пепла.

— Гарри! Ты что, куришь? — Гермиона, пылающая праведным гневом, надвигалась на меня. С влажными волосами, раскрасневшейся от горячей воды кожей, выглядела она не очень грозно.

— Гермиона, у магов, в отличие от маглов, это не вредная привычка. Избавиться от последствий можно легко, так что хватит на меня тут гнать! — пошёл я в наступление.

Гермиона замолчала, однако недовольство её никуда не делось.

— И, между прочим, я не завишу от никотина. Просто утро было такое хорошее — вид на просыпающийся город, и всё такое...

— Тогда ладно. А что там про последствия?

— Устраняются антиникотиновым зельем, выводит никотин, смолы, восстанавливает сосуды от влияния табака. Полезная вещь, цены бы ей не было, если бы оно продавалось у маглов.

— Это точно. Папа вот уже долго не может бросить курить, — Гермиона хитро улыбнулась, а я пошёл искать свою одежду.

— Я в душ, — сообщил я, и прихватив в охапку шмотки, пошёл мыться. Нда...

Ванная, как и кровать, была в форме сердечка, на двоих. Да ещё и розовый кафель! Ненавижу этот цвет! После того как вернусь в Поттер-Хаус, уничтожу всё розовое.

End pov

После того, как Гарри ушёл в душ, Гермиона поискала глазами зеркало и найдя оное осмотрела себя. Выглядит вполне прилично, так что можно сходить куда угодно, тем более с Гарри.

Посмотрев неодобрительно на пепельницу, мисс Грейнджер прислушалась к шуму воды в душе, и ей на секунду показалось, что Гарри даже напевал что-то, но это только на секунду, потому что великомогучий мальчик-который выжил, а по совместительству загадочный парень — Гарри Поттер не может напевать в душе.

Воровато оглянувшись на дверь, Гермиона схватила пачку сигарет и дрожащей рукой достала одну. Конечно, её много и долго учили быть хорошей девочкой и не прикасаться к подобным вещам, но Гермиона уже нарушила столько "правил хорошей девочки", что одна маленькая слабость погоды не сделает.

Нервы у мисс Грейнджер действительно пошаливали, но несмотря на дрожь в руке, она зажгла огонёк на бензиновой зажигалке и втянула неприятный на вкус табачный дым. После первой же затяжки закашлялась и положила зажигалку. Она ещё не знала, что в ванной Гарри услышал её кашель, и теперь ехидно улыбнулся своим мыслям: "А мне скажет, что простудилась, или что-то вроде того".

После пятой затяжки сигарета не казалась Гермионе такой уж ужасной на вкус, а после десятой она даже почувствовала лёгкое головокружение от непривычного для тела вещества в крови.

Как назло, именно этот момент выбрала Эмма Грейнджер, что бы тихонечко войти в номер.

У Эммы сегодня было замечательное утро — Дэн остался в кровати, найдя сигареты в баре, и вместе с коньяком потягивал. А Эмма, недолюбливающая запах табака, решила выйти. К сожалению, на все её знаки Дэн не обращал внимания — от чрезмерного табакокурения и природно низкого либидо, Дэн Грейнджер уже пять лет радовал жену раз в полгода-год сексом, не чаще. Эмму, пока она ехала в лифте, от недостатка мужского внимания пришло в голову много непристойных мыслей по поводу Гарри, от чего она начинала волноваться всё больше и больше.

Спустившись на нужный этаж, она постояла немного в нерешительности перед дверью — если дети ещё спят? Перед глазами Эммы пронеслось до боли живое видение, в котором она сама — Гермиона, и занимается сексом с Гарри... И не важно, что видение навеяно отношениями с Дэном — Эмме этого хватило, чтобы прикусить губу. "Возможно, оставлять детей в одной комнате, особенно после выходки Гермионы, было не лучшей идеей. Если у девочки начался переходный возраст, тогда любые безумства оправданны..." — у Эммы на секунду ёкнуло сердце, но она стойко и мужественно повернула стальную ручку двери, и вошла в номер, тихо, не издавая ни звука.

Первое, что увидела Эмма Грейнджер — розовые занавески. В их с Дэном номере занавески на окнах были синего цвета, но дальнейший осмотр номера заставил миссис Грейнджер сначала порозоветь от смущения, а потом побледнеть от заново нахлынувшего видения секса Гарри и Гермионы. Взглянув на кровать, в форме сердечка, Эмма на ватных ногах прошла вглубь номера и увидела перед открытым настежь окном спину дочери.

Миссис Грейнджер хотела что-то сказать, но из-за крайнего волнения горло предательски сжало, и она не произнесла ни звука. В этот момент Гермиона потянулась к пепельнице и стряхнула пепел. Эмма провожала взглядом сигарету в руке дочери. После того, как она осознала, что именно она видит, у неё перед глазами встал образ Дэна, с которым она прощалась — с сигаретой в руке. На этой печальной ноте сознание Эммы Грейнджер покинуло её. И она не увидела, как обернулась на звук падающего тела Гермиона.

Гарри Поттер почувствовал приход Эммы и спешно выключил воду. Ещё секунд тридцать он вытирался полотенчиком, после чего спешно натянул бельё и одежду. Когда Гарри открывал дверь, он увидел только спину миссис Грейнджер, которая оседала на пол. Звук падения заставил Гермиону обернуться, и она совершенно ошалевшими глазами, в которых читалось одно: "Спалилась!", смотрела на свою маму.

Гарри подошёл ближе, спешно соображая, что же делать, но в этот момент Гермиона наконец-то отмерла и... заплакала.

— Тише-тише, — с такими словами мистер Поттер нагло перешагнул через валяющуюся на полу Эмму, но Гермиона только громче зарыдала и кинулась к Гарри, обняв того так, что у Поттера перехватило дыхание.

Гарри, повернувшись так, чтобы Эмма была вне поля зрения Гермионы, принялся гладить ту по волосам и всячески успокаивать. Через пару минут девушка, отойдя от шока, взяла себя в руки и отстранилась от Поттера, поблагодарив его:

— Спасибо... Хлюп.

Гермиона старательно отводила взгляд от мамы, лежащей на полу, и Поттер решил брать быка за рога:

— Так, Гермиона! Иди вниз, там ресторан на первом этаже. Закажи три завтрака, я спущусь позже. С Эммой, как очнётся, я поговорю. Через час точно буду.

Гермиона благодарно посмотрела на Гарри, после чего кивнула и спешно покинула помещение. А Гарри, подняв тело Эммы левитацией, уложил её на кровать, и применил enervate, от чего миссис Грейнджер резко очнулась, втянув в себя воздух, и заметив Гарри, приподнялась на кровати.

— Гарри Поттер! Что здесь, чёрт тебя дери, происходит?! — гневно воскликнула миссис Грейнджер, неотрывно глядя на Гарри. С трудом, но не отведя взгляд, Гарри спросил:

— О чём вы?

— Конечно же о Гермионе! Что ты с ней сделал? — Эмма Грейнджер обвела взглядом комнату, после чего сморщилась от слабого запаха табачного дыма.

— Ничего, я же обещал. И, упреждая ваш следующий вопрос, других номеров не было.

Гарри внешне невозмутимо оглядывал Эмму.

— Поверить не могу, это номер для новобрачных! И тут одна кровать!

Эмма всё ещё сидела на кровати, а Гарри задал ей вопрос, от которой она вздрогнула и побледнела.

Меж тем Гермиона спустилась вниз и заказала завтрак на троих, минут через сорок. Услужливый официант подал меню, и мисс Грейнджер посвятила себя выбору блюд.

— Эмма, у вас давно не было секса? — из уст Поттера, которого Эмма упорно считала ребёнком, этот вопрос звучал дико, поэтому женщина сначала поморщилась, а когда поняла, о чём именно её спросил Поттер, побледнела.

— К... Как ты узнал?! — Эмма шумно втянула воздух носом, неотрывно глядя на Гарри, но тут же, с видом озарения задала следующий вопрос: — Но вам же нельзя пользоваться магией! И ты не пользовался!

— Никакой магии, Эмма. Как говорил один умный человек — "Элементарно". Во-первых — ты не выспалась, из-за того, что ворочалась во сне. Во-вторых — ты попыталась сорваться на нас с Гермионой, когда расспрашивала нас про отношения. В третьих — у тебя лёгкий кашель, что выдаёт слабый иммунитет, ну и наконец — плохая осанка и отсутствие энергии. Я не хочу сказать, что ты вялая, но...

Как ни странно, все приведённые доводы шокировали Эмму. Гарри, конечно не мистер Холмс, но начинающий невыразимец, и отсутствием наблюдательности не страдал.

К удивлению Поттера, Эмма Грейнджер... расплакалась. "Это что, фамильная черта?" — подумал Гарри и подсел к Эмме поближе, обняв её. Миссис Грейнджер уткнулась в плечо Поттера и просто плакала — Гарри ударил её, образно говоря, "ниже пояса".

Поттер, сам не заметив, обнял Эмму и начал успокаивать, как и Гермиону, гладя по волосам и спине. Через пять минут Эмма перестала плакать, а Гарри, не обращая внимания, гладил её, от чего та получала удовольствие — от Дэна таких нежностей она не дождётся никогда.

Ещё через пять минут Гарри был приведён в чувство дыханием Эммы — оно уж слишком подозрительно участилось. И Поттер... не ожидая от себя такого, опустил руку на талию Эммы, продолжая гладить её по спине. Эмма Грейнджер закрыв глаза, млела от поглаживаний — Гарри за время общения с Гермионой стал мастером в этом.

Когда рука Гарри нежно провела по спине Эммы, та громко выдохнула, и Гарри щекой почувствовал жар от её щёк. Эмма же раскраснелась не на шутку — ситуация всё меньше её забавляла, и всё больше возбуждала. А если добавить то, что последний оргазм она испытывала в прошлом году — в общем, несмотря на благовоспитанность, разум Эммы Грейнджер отключился быстро, оставив её наедине с Поттером. А Гарри, стервец, прикоснулся губами к её шее, от чего Эмма дёрнулась, как от удара током... Ну, или удара молоточком ортопеда по коленке, если мы говорим про ассоциации для медика.

— Ххахх... Гарри?

— М? — Поттер поцеловал Эмму за ушком. Если у Эммы, как и у Гермионы там чувствительная зона, то... Да, чувствительная — Эмма задышала реже и гораздо глубже.

Гарри и не заметил, но Эмма успела высвободить левую руку и ласкала грудь, уже освобождённую от чашечки бюстгальтера. Гарри, скосив взгляд вниз, и увидев такую картину, сам был в кратковременном шоке. И воззрился на Эмму. Их взгляды встретились и Поттер, набравшись смелости, коснулся губ Эммы. А Эмма не понимала, что она делает, однако была не против и ответила на поцелуй.

Гарри поднял руки и расстегивал одежды Эммы, не прекращая поцелуя. Эмма не сопротивлялась, и когда руки Поттера стянули с неё одежду и даже нижнее бельё...

Поттер сам взялся за грудь Эммы, левой рукой, а правую грудь укусил за сосок. Эмма, повалившись на спину, запустила руку себе между ног, и после непродолжительной мастурбации, всё-таки принялась раздевать Гарри. А Поттер, не сопротивляясь, заменил руку Эммы своей, и почувствовал, что Эмма уже очень влажная. Эмма стянула с Поттера последнюю одежду, и воззрилась на член парня. Поттер, проследив за её взглядом, использовал метаморфию что бы увеличить размер до дюймов эдак восьми. Эмма глядела на орган Поттера расширившимися глазами, но Гарри, заметив её взгляд ответил:

— Магия.

— Ничего себе.

— Ага.

Тут Поттер взял Эмму за плечо, и уложил в "миссионерскую" позу, раздвинув ноги Эммы коленями. Гарри был совершенно неопытен, но как-то не замечал то, что делает — тело словно на автомате. Очнулся Поттер только от стона Эммы, и ощущения, что член в чём-то тёплом, влажном, тесном. Скосив взгляд вниз, Гарри заметил, что уже вошёл в Эмму, на всю длину, и снова на автомате начал двигаться, успев до этого бросить пару заклятий на дверь — от незваных гостей.

Эмма закрыла глаза и постанывала от удовольствия, а Поттер только наращивал темп, но потом наоборот снижал, от чего Эмма недовольно хмурилась и начинала двигаться сама.

Через десять минут такой деятельности Эмма поднялась, и завалила Поттера на спину, сама сидя на коленях, с его членом в себе. И начала перехватывать инициативу — Гарри чуть подмахивал ей, а Эмма, в позе наездницы получала море удовольствия. Если бы не заклинание, которое на Эмму наложил Гарри, то она уже давно бы получила оргазм, но Эмма про магию и не подозревала.

Гарри, полюбовавшись Эммой, буквально скачущей на нём, взял её за груди, и несколько агрессивно ласкал соски, от чего Эмма... Скажем так, хвала всем богам, что в номере была предусмотрена очень хорошая звукоизоляция. Эмма и Гарри постанывали, но Эмма намного больше, да и неприличный хлюпающе-чавкающий звук...

Через двадцать минут они снова сменили позу, на этот раз Эмма подставила Поттеру симпатичную округлую попку, "по собачьи", и неприличные шлёпающе-хлюпающие звуки возобновились с новой силой. Эмма уже чуть не охрипла от стонов, а Поттер вошёл в раж, но надо было заканчивать — заклинание, которое Поттер наложил на Эмму не даёт закончить раньше времени, но усиливает оргазм во много раз. Сам он мог, благодаря метаморфомагии закончить в любое время. Эмма выпрямилась, и Поттер, взяв её за грудь, снял заклинание. Его член тут же сдавил спазм оргазма, а Эмма, словно потеряла контроль — закричала от удовольствия, положив руки поверх рук Гарри. Её тело выгнулось дугой, а по спине потёк пот, температура подскочила, и она чуть не прокусила губу. Это длилось, наверное, целую минуту, а потом... стон Эммы оборвался, и она потеряла сознание, завалившись на Гарри, придержавшего её руками.

Поттер ещё раз обнял теперь уже спящую женщину и машинально поцеловал в шею, провёл рукой по гладкой коже груди, упругому животику и горячему лобку. По бёдрам, влажным от выделений и пота... Нда, Гарри ожидал какого угодно развития событий, но не такого. "И дёрнул же меня чёрт спросить про секс?" — подумал Поттер, но пожав плечами, решил не будить Эмму. Несмотря на разницу в возрасте, Эмма ему нравилась — она была действительно симпатичной женщиной, и сексуальной, конечно же. Зная пуританский характер Эммы, Гарри ожидал, что она, очнувшись, начнёт самобичевание, но оставил этот вопрос на потом. "В крайнем случае, можно стереть ей память. "Если уж очень сильно будет "самобичеваться"" — подумал Поттер, залезая в душ. Наскоро ополоснувшись, он вышел, и застал Эмму...

Она одевалась, причём стояла к Гарри спиной, натягивая трусики "танго" на аккуратные ягодицы. Гарри, как и его подруге — Гермионе, свойственны импульсивные порывы.

А Эмма... Эмма пребывала в смешанных чувствах. С одной стороны, ей ещё никогда не было так хорошо, да, сейчас она себя чувствовала более удовлетворенной, чем когда-либо, но... Гарри ровесник её дочери! Она чувствовала себя педофилкой. Самой настоящей, хоть пробу ставь, и даже услышав, что он вышел из душа — боялась обернуться. На самом деле, Эмма очнулась почти сразу, как ушёл Гарри, но вспомнив, что с ней, и почему она себя так хорошо чувствует — снова отключилась, и снова ненадолго.

Эмма боялась повернуться и одевалась, не глядя на Гарри, стоя к нему спиной. А Поттер в это время ждал, когда Эмма оденется. Когда она пыталась застегнуть бюстгальтер — подошёл, и вдел крючочки в застёжку, от чего Эмма раскраснелась ещё больше. Вообще, она пребывала в сомнамбулически-заторможенном состоянии, из-за своих мыслей и хорошего, как ей казалось, воспитания.

Натянув платье на плечи Эммы, Гарри обнял её и воспользовался слабостью — гладил по волосам. Постепенно напряжённость из Эммы уходила, настолько, что после пяти минут она нашла в себе силы обернуться.

Её взгляд встретился с таковым же у Поттера. Несмотря на всю показную взрослость, он тоже пребывал в лёгком шоке, и медленно отходил от него, обдумывая, что же ему теперь делать. Первым заговорил Гарри.

— И не вздумай извиняться! Эмма, тебе это было нужно. И... Спасибо. Это было у меня в первый раз, — Гарри потупил взгляд, на что Эмма только шумно выдохнула, обняв его в ответ.

— Всё равно извини, я взрослая женщина, а ты...

— Не важно. Главное, что я смог тебе помочь.

— Нет! Я ведь пыталась рассорить вас с Гермионой!

— Знаю, но ты не виновата. Как врач, ты должна понимать, что нехватка гормонов... как их там... вызывает стервозность, — говорил Гарри, уткнувшись ей в шею, но воспользовавшись тем, что Эмма вспоминала научное название гормонов, поднял взгляд и положив одну руку ей на затылок, встав на цыпочки, поцеловал. Крепко, долго. Так же, как его вчера целовала Гермиона.

Эмма растерялась, но постепенно ответила на поцелуй Поттера. Через минуту нехватка воздуха заставила обоих разорвать поцелуй.

— Гад! — шутливо обвинила его Эмма, и продолжила, улыбаясь: — Как я дочери в глаза погляжу?

— А как она тебе в глаза поглядит? Ты же её застала с сигаретой! Хотя... Для магов это не вредная привычка, как и алкоголь — зависимость и все последствия можно исцелить мгновенно, одним зельем.

— Правда? — Эмма, с припухшими от поцелуя губами расслабилась.

— Правда. Так что давай спускаться — Гермиона нас ждёт внизу, в ресторане. С завтраком.

Эмма кивнула и вышла за дверь, а Гарри, воспользовавшись беспалочковым evanesco, привёл комнату в порядок и убрал запах.

"Действительно, как буду смотреть в глаза Гермионе, если только что занимался сексом с её мамой? Не знаю, но постараюсь — невыразимец я или проходимец?"

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

19. The pure and simple truth is rarely pure and never simple.

Чистая и простая правда

редко бывает чистой и никогда простой.

Оскар Уайльд

||| Дорогие читатели! Вы развели такое обсуждение в предыдущей главе, что ... Я, как "сферический автор в вакууме, питающийся комментами"No накушался, и выдал вот это! Надеюсь, вам понравится. Активность приветствуется!|||

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

Я вышел из номера — Эмма уже вызвала лифт, но старательно отводила взгляд. Наверное, не стоило мне так... Посоветовал бы сходить в бордель, благо в Париже нетрудно найти, оторваться... Хотя нет — Эмма и в Англии могла иметь случайные связи, но не имела. А значит, это её воспитание и прочие жизненные принципы. Блин, да какая же мешанина должна быть в её голове, после того, как она переспала с мальчиком? Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что я играл в произошедшем роль лидера, а не "взрослая женщина".

Странно. Всё время думал, что потеряю девственность с Гермионой, а оно вон как вышло. Зато не чувствую себя таким же неумехой, как и час назад, да и стеснения, при мысли о том, что когда-нибудь мне придётся заняться этим с Гермионой, поубавилось. Ну, секс и секс, что в этом такого? Но, пока рано — если Эмма у меня ассоциируется с сексуальной женщиной, то Гермиона ещё слишком мала... Вот через годик-другой, субъективного времени, конечно же. Вот тогда можно будет, да и не стоит пользоваться тем, что у неё гормоны бунтуют в подростковом возрасте. Хотя слабостью Эммы я всё-таки воспользовался, но это другой случай. Она сама уже чуть ли не с ума сходила из-за конфликта воспитания и невозможности иметь секс.

Лифт приехал, и сообщил нам об этом звоном колокольчика, после чего дверца отъехала в сторону.

В лифте был Дэн.

Я зашёл первым, а следом за мной и Эмма. Дэн подозрительно на меня посмотрел, после чего перевёл взгляд на жену и спросил:

— А Гермиона где?

Эмма, нажимая на кнопку лифта, ответила:

— Внизу, в ресторане. Завтрак заказывает.

— Тогда ладно.

Мы встали спиной к Дэну и, незаметно для него, обменялись быстрыми взглядами. Эмма чувствовала себя неважно — совесть мучает, но в отличии от прежнего поведения, даже как-то неуловимо изменилась — движения стали более спокойными, уверенными, а во взгляде помимо вселенской скорби и самобичевания — удовлетворённость, спокойствие и жажда деятельности. Прямо как у Гермионы, когда она находит новую интересную книгу.

End pov

Дэн Грейнджер и не подозревал, чем для него обернётся наступающий девяносто второй год, поэтому тихо и мирно ехал в лифте.

Четыре этажа изделие фирмы Отиса прошло за несколько секунд, и двери лифта снова открылись, выпуская постояльцев. Взглянув со стороны можно было подумать, что идёт семья — мама, папа и сын, но конечно же, взаимоотношения всех троих были далеки от представления окружающих — "мама" не мама, "сын" на самом деле мужчина, а старший мужчина вроде как вообще не при чём.

Такими их увидела Гермиона, когда Гарри провёл всех, ориентируясь по указателям на стенах, в ресторан. Ресторан в Хилтоне был хорош, этого не отнять — утро рождественских каникул произвело наплыв постояльцев, из-за чего менеджер приказал поставить побольше столов. На небольшой сцене посреди зала играл какой-то местный шансонье, а официанты, вооружённые блокнотами и белыми, перекинутыми через согнутую руку, салфетками, плавно ходили между столов.

Гермиону Гарри увидел недалеко от певца, и поспешил к ней, а следом за ним и Грейнджеры. Эмма была права — смотреть в глаза Гермионе, которая и не подозревает, что полчаса назад Гарри кувыркался с Эммой, было настоящим испытанием для Поттера, но он его выдержал, а Эмма — нет. Однако, мисс Грейнджер списала взгляд матери на свой счёт, и тоже постаралась лишний раз не смотреть ей в глаза. Один Дэн Грейнджер был увлечён поглощением пищи и не думал ни о чём другом. В этот момент Гарри почувствовал что-то вроде превосходства над этим человеком, и был уверен, что теперь любые недовольства Грейнджера по поводу того, что он встречается с Гермионой, не заденут Гарри.

Эмма же ела молча, поглядывая на Гермиону и мужа, и старательно отводя взгляд от единственного, кроме Дэна, парня, допущенного "к телу". Правда, Дэн допуском не пользуется, так что пока единственного.

После того, как Грейнджеры и Гарри Поттер закончили обед, парень величественным жестом приказал принести десерт и кофе, и все принялись составлять программу на день.

Timescip.

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

В аврорате было немноголюдно — все разошлись в канун рождества по домам и гостям, только дежурный и группа быстрого реагирования, составленная из новичков-авроров.

Я зашёл в кабинет триста восемь, в котором меня и ждала леди Д'лакур. На вид она была прекрасна — блондинка, умеренного роста, с выразительными глазами и идеальной фигурой. Именно то, что надо. Правда, на входе попыталась подействовать на меня какой-то природной магией, но я, как метаморф, нечувствителен к подобному, поэтому только выразительно, по-Снейповски, поднял бровь.

Кабинет был чистым, ухоженным и, по всей видимости, принадлежал главе аврората. Никаких бумаг в кабинете не хранилось, только ровные столбики писчих принадлежностей на столе.

Выглядел я как обычный парень, лет эдак пятнадцати-шестнадцати, и при этом совершенно невыразительно.

— Мисс Д'лакур, я полагаю?

— Именно, месье... — голос у неё был звонкий, мелодичный.

— Жерар. На этот вечер, я ваш парень, Жерар.

— Хм...

— Для начала, мне нужно знать о вас всё, что могут спросить. И чего нет в вашем личном деле.

— Вы знакомы с моим личным делом? — удивилась Флёр, но быстро взяла себя в руки. — Ах, простите, я и забываю, что вы невыразимец.

— Ничего страшного, мисс Д'лакур, бывает. Итак...

Дальше Флёр инструктировала меня, рассказывая всякие личные вещи. Хотя, мне не особо важно, учитывая, что половина всего этого есть в личном деле Флёр.

— Достаточно, мисс Д'лакур, я всё услышал. Хотя, размер вашего нижнего белья было сообщать необязательно.

— А вдруг спросят? — ехидно и со злом спросила она, но я, в конце концов — ученик Северуса Снейпа! Так что ответил в его духе:

— Размеры вашего белья есть в вашем личном деле.

Флёр хватило — зло зыркнула на меня и откинулась на спинку стула.

Я же поднялся, и вышел из кабинета, а блондинка за мной.

Я протянул ей шариковую ручку — портал до дома главы аврората.

И мы переместились. Флёр, поморщившись от перехода, сделала невозмутимый вид, а я подал ей руку, которую она тут же подхватила.

Дом был красивый, чуть больше Поттер-хауса, и примерно такой же архитектуры. Из окон был виден свет — на улице уже начало темнеть, декабрь всё-таки.

Флёр двинулась по направлению ко входу, увлекая меня за собой.

На входе нас встретил домовик хозяина и проводил внутрь.

Timescip

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

Нападающих было двое.

Ради достоверности мы пару раз станцевали с Флёр, после чего "вышли подышать воздухом". Мы прошли на задний двор, где был чудесненький сад, с яблонями, снегом и дорожками меж деревьев.

— Флёр? — я повернулся к ней, чувствуя, что она напряжена. Сзади чувствовались двое, вышедшие следом за нами. Я вдохнул морозный воздух, после чего вынул палочку и... обнял мисс Д'лакур, впившись в её губы поцелуем. Постепенно, но напряжение её пропадало, и она даже начала отвечать на поцелуй. Я положил левую руку ей на попку, а в правой зажал палочку, ожидая нападения. Но мои старания были тщетны — убийцы оказались идиотами.

— Ба! Посмотрите-ка на этих голубков! — мерзкий голос сзади заставил меня оторваться от Флёр, которая, кажется, расслабилась.

Я повернул голову — мужчина, лет эдак двадцати пяти-тридцати, в нарядном костюме и с мерзопакостной ухмылкой. Он стоял и ожидал моего ответа, который не замедлил последовать — невербальный petrificus totalus, вложив в него побольше силы. Он не успел ответить — слишком неожиданной была моя атака — и застыл истуканом. Его подельница тут же атаковала меня с другой стороны, но я закрылся щитом aegis maxima, после чего послал уже тёмное заклинание benja basa в подельницу. От заклинания, которое должно было вырубить её, она увернулась. Я оттолкнул от себя подзащитную и признавая то, что мне не сравниться в искусности со взрослой волшебницей, ударил по площади Argentum paralysis.

Площадное парализующее заклинание серебряной волной распространилось от моей палочки, захватывая всё вокруг. Попытка выставить щит провалилась — высшая светлая магия останавливается только высшими тёмными щитами, на которые, судя по всему, у женщины не было сил. Вот так, грубо, я схватил обоих — тут не до эстетствований, однако обидно, что против трёхоктановой ведьмочки пришлось применять магию шестого октана, но искусности в бою мне пока катастрофически не хватает.

Флёр смотрела на это, пребывая в шоке...

— Э... то ведь "серебряный парализующий туман"? — спросила она, глядя на меня.

— Да, он самый.

— Кто вы? — требовательно спросила Д'лакур, однако я лишь улыбнулся. Если она узнала заклинание — ничего страшного — это только на пользу имиджу невыразимцев. Однако после таких мощных заклинаний чувствовал я себя неважно, поэтому поспешил к валяющимся на тонком снегу людям. К нам уже бежали сам хозяин дома — месье Аббас, и ещё два человека следом за ним.

— Спокойствие, только спокойствие, — крикнул я напрягшимся магам, и они спрятали палочки.

— Хорошо, что вы смогли их не убить, — поспешил облегчённо выдохнуть глава аврората.

— Тогда берите обоих, и в дом, — скомандовал я. На Флёр уже не обращал внимания — миссия выполнена, можно расходиться. Но прежде...

— Я хотел бы их допросить.

— Да, конечно, — Аббас, сорокалетний мужчина с небольшим "пивным" брюшком и жёстким взглядом указал нам на дом, и поднял магией обоих преступников.

В доме, на втором этаже, преступников привязали к стульям, после чего я попросил всех отойти подальше от задержанных.

— Это ещё зачем? — стал возмущаться один мужчина, но Аврор его взял за плечо и покачал головой. Правильно, там где работает наша контора, качать права бесполезно.

После того, как все отошли к стенке, метрах в пяти от стульев с задержанными, я наложил заклинание тёмной комнаты, и свет померк. Точнее — всё, дальше двух метров от преступников накрыло вуалью тьмы, и они видели только меня, причём в образе неизвестного даже мне подростка и друг друга. Первым растряс мужчину и направив на него палочку произнёс:

— Imperio! — мужчина обмяк в кресле, и я достал флакончик с веритасериумом. — Пей, — он подчинился и выпил весь раствор. Помимо чистого веритасериума там было зелье, лишающее воли к сопротивлению. Действие, конечно, пройдёт, но тогда он уже будет сидеть в тюремной камере.

Взгляд мужчины потерял всякую осмысленность, и он уставился куда-то в пространство.

— Как тебя зовут?

— Эван Майкл Бэзил.

— На кого ты работаешь?

— На Люциуса Малфоя.

Я, сдержав вздох разочарования, продолжил:

— Почему ты напал на нас?

— Мне заплатили и приказали.

— По какой причине Люциус Малфой хочет устранить Флёр Д'лакур?

— По причине её грязной крови.

— Из-за того, что она — вейла?

— Да.

— Кто ещё участвует в заговоре?

— Мишель.

— Это она? — я кивнул на женщину, парализованную, бессознательной тушей сидящей в соседнем кресле.

— Да.

— Кто-то ещё, кроме Люциуса Малфоя, тебя и Мишель зал о покушении?

— Нет. Я думал, что нет.

— Достаточно.

Я снял с него действие зелья и отключил заклинанием.

— Вот, дамы и господа, и всё, — провозгласил я, снимая заклинание, скрывающее окружающих от взгляда задержанных. Однако наш допрос все присутствующие видели отчётливо, и я думаю, вопросов ни у кого не осталось, можно расходиться.

Я спустился вниз — гости, приглашённые на приём, уже разошлись, и на первом этаже было пусто — только следы прошедшего веселья — мусор, бокалы с недопитым шампанским, тарелки с остатками закуски.

Домовики споро расчищали всё это, но для двоих тут явно много работы, и я, прихватив за горлышко бутылку шампанского "Кристалл" приложился к горлышку. Пенный напиток проскользнул по пищеводу, после чего я поставил бутылку на место и её подхватил эльф.

В голове не то, чтобы закружилось, но приятное спокойствие распространилось по телу, и мысли потекли медленнее, но вместе с тем отчётливее.

Если Люциус заказал Флёр, то французский министр может "встать на дыбы" от такой новости — в отличие от Англии, где Малфой может купить себе свору министерских чиновников, во франции его связи ограничены, даже ничтожны, и наверняка будет международный скандал. Однако, устранять сейчас Малфоя было бы слишком невыгодно — с его арестом можно поднять большой шум, который можно использовать себе на пользу.

— Сидишь в одиночестве? — услышал я мелодичный голос Флёр.

— Надоело слушать их возмущённые вопли? — спросил я, оглядывая фигуру спускающейся по лестнице девушки.

— Вроде того. Выпроводили меня.

— Вот даже как? Надеюсь, они не будут там строить планов мести Малфою.

— Может, и будут, а может, и нет... Какая разница?

— Разница есть, да только мне придётся их обломать. Делом Малфоя займутся невыразимцы. И прижмём мы его тогда, когда это будет нам выгодно.

— Вот так всегда, — сморщила носик Флёр и подошла ко мне ближе.

— Не всегда, но Малфой — фигура политическая, арестовывать его нужно с умом.

Флёр наклонилась ко мне и... поцеловала в щёку.

— Спасибо, что спас меня, — мурлыкнула она мне на ухо.

— Не за что. И между прочим, это моя работа, — я вздохнул, отталкивая от себя вейлу. Она, конечно, красивая и всё такое, но мне Грейнджеров хватает.

Флёр обиженно посмотрела на мои руки, которыми я держал её на дистанции приличия и разочарованно вздохнула.

— Тогда я пойду. Меня ждут с докладом. Аббаса проинструктирует мой шеф.

— Хорошо. — Поджала губу Д'лакур, и отвернулась. Похоже, не привыкла, что её отталкивают — с её-то модельной внешностью...

Грейнджеры почти и не заметили моего отсутствия — для дела пришлось рассказать Гермионе, что меня пригласили на встречу, одного. Я, конечно, успел и управился за каких-то шесть часов — плёвое дело. Хорошо, что с шестым октаном я быстро восстанавливаюсь, иначе бы заметили признаки магического истощения.

Сложнее всего было гулять с Гермионой и Эммой — у Дэна свои вкусы, и он нас не раз оставлял нас втроём. Когда гуляли всей семьёй было проще — Эмма с Дэном, а я с Гермионой, но Грейнджеру быстро надоело, и он позорно бежал, оставив дам на меня. Именно в такие моменты пару раз я уж думал, что провалился, но нет — невыразимец я, а не проходимец.

Flashback

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

— Ну, тогда я вас оставлю.

— Дэн! — воскликнула Эмма, но он посмотрел на меня, а потом повернулся к Эмме:

— Извини, но мне неинтересно ходить с вами по магазинам. К тому же, с вами Гарри, так что всё нормально. Нормально? — он выразительно поднял бровь, скосив взгляд на меня.

— Да, мистер Грейнджер, я сопровожу прекрасных дам.

— Вот и отлично, — Дэн улыбнулся и ушёл, оставив меня в компании Эммы и Гермионы.

— Ну, и куда пойдём? — спросила Гермиона, глядя то на меня, то на Эмму.

— Хм... Кажется, мы собирались по магазинам? Тогда вперёд! — Эмму было не узнать — прямо-таки фонтан энтузиазма.

Я переглянулся с Гермионой, и мы синхронно вздохнули. Вообще-то, я тоже люблю шопинг, но в сравнении с этими двумя — весьма скромно.

— Тогда пошли, — резюмировал я.

Таксисты, к счастью, дежурили около отеля, и не пришлось искать машину — первый же попавшийся шофёр домчал нас до местной улицы с бутиками.

Timescip

— А это? — пользуясь тем, что Гермиона долго переодевается, Эмма завлекла меня в кабинку.

— Вах! Очень тебе идёт! — улыбнулся я. Эмма стояла в красивом и сексуальном нижнем белье, чулках с поясочками, и белоснежных кружевных трусиках. По-моему, она меня теперь воспринимает несколько иначе. Но мне нравится Эмма, а в этом белье — тут же возникает желание повторить вчерашнее. Нда, нельзя. На лице Эммы странная мешанина чувств — с одной стороны, я для неё одиннадцатилетний ребёнок (ну, не признаваться же, что нам с Герми уже по тринадцать?), а с другой — любовник, допущенный к телу.

Я подошёл к Эмме, которая присела на пуфик, и взглянул ей в глаза. Комментарии излишни — привычным уже жестом положил руку ей на мягкие каштановые волосы и чуть пониже, на шею. Эмма подняла лицо и наши губы встретились. Через несколько секунд она уже разорвала поцелуй, благодарно стрельнув глазками.

— Я пойду, а то там Гермиона скоро выйдет...

— Ага... — кажется, Эмму ничуть не смущает то, что она так свободно целуется с парнем своей дочери. И не конкурирует с ней — Эмма понимает, что я люблю Гермиону, а она — меня. И не против, словно отношения со мной, это что-то постороннее.

Я провёл рукой по оголённому бедру Эммы, на что она закусила губу, но потом поторопила меня.

— Иди уж, развратник.

И я вышел. Вовремя — стоило мне вернуться на исходную позицию, как из кабинки вышла Гермиона. Сначала высунула голову, и осмотрела пространство бутика, а потом нерешительно вышла.

— Мама долго там, не знаешь?

— Должно быть, да. Ба! Какая прелесть! — воскликнул я, глядя на Гермиону. На ней было красивое летнее платье, тёмно-красного цвета, с большим декольте, открывающим вид на растущую грудь. Небольшой шнурочек чуть ниже сосков стягивал декольте, чтобы выглядело не слишком уж пошло. А так — покрой вполне классический, можно сказать, если бы не цвет и декольте — "деловой стиль".

— Тебе нравится? — Гермиона мило покраснела, прикрыв оголённую часть груди руками.

— Это — берём. Я хочу тебя видеть в нем всё больше и больше. Да, однозначно берём. А если к этому платью добавить причёску, совсем немного макияжа и маникюр... Хм...

Я, как представил — получилась настоящая модель, а не Гермиона. Действительно, моя девушка ОЧЕНЬ красивая. Что я и высказал:

— Ты прекрасна, Гермиона. Я люблю тебя.

Эти нехитрые слова породили улыбку на лице Гермионы, и она бросилась ко мне, и мы слились в поцелуе... Я не замечал, но... Гермиона целуется так же, как её мама. Страстно, но нежно, без агрессии, но с желанием. Невозможно оторваться. Но пришлось — я положил руки на шёлковую юбку Гермионы, как раз на ягодицы, на что она широко открыла глаза и разорвала поцелуй. А попка у моей подруги упругая и округлая, что мне очень нравится.

Гермиона отстранилась от меня и, заметив шевеление занавески в кабинке Эммы, с тихим писком побежала обратно.

Через полминуты голова Эммы показалась из-за занавески. Эмма оглядела пространство и вышла.

На ней была красивая, тёмно-синяя блузка, с пояском, подчёркивающим талию, и джинсы в обтяжку. Хм...

Заметив мой взгляд, Эмма повернулась вокруг своей оси, приподняв руки.

Я подошёл к ней, прислушавшись к другой кабинке. Гермиона переодевалась.

— Эмма, ты великолепна. Мне жаль твоего мужа, ведь надо быть полным идиотом, чтобы отказаться от такого... — я положил руки на талию Эммы, а она улыбнулась:

— Это комплимент?

— Это факт, Эмма. Ты прекрасна, а Дэн — идиот, раз не пошёл с нами, — я улыбнулся и погладил Эмму по спине. Та покраснела (вот уж не думал, что она будет так краснеть!), и воровато оглянулась. От продавца мы отгородились маглоотталкивающими чарами, так что никому и в голову не придёт подходить к нам или просто смотреть в нашу сторону.

Эмма, прошептав "Что же я делаю?", наклонилась ко мне и поцеловала. Я ответил, и сильнее обнял её. Постепенно опустил руку на попку Эммы — такая же, как и у Гермионы, упругая, правильной формы — просто прелесть!

Эмма тоже отстранилась от меня и, бросив взгляд в сторону кабинки дочери, прикусила губу.

— Эмма. Покупаю, — сказал я, указывая взглядом на бирку.

— Гарри?

— Эмма, не спорь. Я просто хочу, чтобы ты выглядела лучше всех. Вас с Гермионой в этих одеждах можно принять за сестёр. Я серьёзно.

— Я так молодо выгляжу? — шутливо спросила Эмма. Я убрал руку с её попки, и она сняла руки с моих плеч.

— Да, Эмма, ты выглядишь намного моложе. А после вчерашнего — словно лет пять сбросила. А Герми наоборот — чуть старше в этой одежде.

— Надеюсь, ничего непристойного? — строго спросила миссис Грейнджер, порозовев на фразе "после вчерашнего".

— Не более непристойно, чем у тебя.

Эмма в ответ усмехнулась:

— Да? Тогда я ей... Ей ещё рано носить такое!

— Ничего страшного, Эмма, не беспокойся. Тем более, в Хогвартсе мы всё время ходим в этих ужасных мантиях, вот и отрывается девочка, как может.

— Хм... Тогда ладно, прощаю, — Эмма улыбнулась, а я, поддавшись порыву поцеловал её в шею, потом в ушко, но она отстранилась, и быстро глянув на соседнюю кабинку сбежала в свою.

— Гермиона? — спросил я, когда Эмма задёрнула шторку.

Гермиона выглянула и поискала взглядом мать. Ирония! Гермиона боится, что Эмма застукает её со мной, а Эмма боится, что Гермиона застукает её со мной. Но Эмма знает, что я встречаюсь с Гермионой, а Гермиона и не подозревает, что она уже не одна в моём сердце. Да, так легко и просто. Вряд ли это можно назвать любовью, но при взгляде на Эмму, я понимаю — МОЁ! И никаким Дэнам я своих девочек не отдам. Смешно то, что из нас всех Дэн думает, что Эмма верна ему, а на самом деле — со мной, Гермиона думает, что я только её парень, а Эмма и я знаем весь расклад, но не торопимся посвящать остальных. Такие отношения... Слишком шокирующие. Слишком.

Timescip

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

Любимый пропуск официанта — стодолларовая купюра.

После предъявления "пропуска", для нас тут же нашёлся столик. В ресторане на набережной Сены было многолюдно, но официанты справлялись со своими обязанностями.

— Прошу вас, месье... — официант положил на столик кожаную папочку меню, пока дамы садились. Я блеснул манерами и отодвинул стул Гермионе, после чего извинился, со словами:

— Простите, дамы, мне нужно отойти на минуточку. Выбор на ваш вкус.

И направился в уголок ресторана, где был вход в коридор, а в коридоре — туалет.

Не успел я дойти до двери, как меня догнала взволнованная Эмма, стуча каблучками, она явно спешила. Я обернулся, но Эмма, сделав "страшное" выражение лица кивнула мне на вход в мужской сортир.

— М?

— Поговорить надо. Быстрее, проверь, есть ли там кто.

Я подчинился, и заклинанием проверил — никого нет.

— Нет, Эмма, никого.

В ответ Эмма схватила меня за руку и увлекла в уборную.

Войдя внутрь, и закрыв за собой дверь, я наложил запирающие заклинания на дверь и от прослушки — на всю комнату.

— Можно говорить? — спросила меня Эмма.

— Да.

— Гарри, у нас проблемы! Как только ты ушёл, Миа спросила, что мы задумали. Она сказала: "Вы всё время странно переглядываетесь". Гарри, у нас проблемы! — Эмма была не на шутку взволнована, и ходила взад-вперёд перед раковинами и большим зеркалом на всю стену.

— Так, Эмма, только спокойствие! — призвал я, но у самого сердце ушло в пятки.

— Спокойствие? Какое спокойствие?! Я переспала с парнем моей дочери. С несовершеннолетним!

— Стоять! — грозно воскликнул я, но видя, как испугалась Эмма, поправился: — Прости, я не всё тебе говорил... Но по закону я эмансипирован год назад. Особый случай, так что...

— Какой такой "особый случай?"

— Эмма, долго рассказывать. Просто возьми у Гермионы книгу "Взлёт и падение тёмных сил", или любую другую, где про меня написано. Мне не хотелось бы всё рассказывать, тем более в... туалете.

— А? О чём ты, в каких таких книгах про тебя написано?

— Я же сказал — "Взлёт и падение тёмных сил". Но это неважно, к делу не относится. Если вкратце — то я по закону совершеннолетний. Так что де-юре, никаких осложнений. А вот с Гермионой...

Тут Эмма вспомнила, и снова начала мерять шагами мужской туалет. Цок-Цок-Цок...

— Эмма, давай определимся, почему мы не сделали вид, что ничего не было?

— Ты действительно хочешь это узнать? — Эмма остановилась и с обречённым видом посмотрела мне в глаза.

— Да. Это — важно.

— Я вышла за Дэна, когда мне стукнуло семнадцать. На первом курсе мединститута. Не перебивай! — воскликнула она, видя, что я готов сказать ей "Сколько же тебе лет?"

— В семнадцать. Тогда я была... В общем, я не пользовалась популярностью — ни в школе, ни в институте. А Дэн... Он сам мне предложил сначала встречаться, а потом и пожениться. Ещё через год появилась Миа. Я не знала, почему Дэн так ко мне привязался, но потом... Узнала. У него хроническая наследственная импотенция. Гарри, до вчерашнего дня я и не думала, что секс может быть настолько... Приятным. Честное слово, Гарри, мне никогда не было так хорошо! — Эмма устало прислонилась к раковине, и продолжила: — Дэн... Он вышел за меня, потому что любая другая бросила бы его, если бы узнала. Или изменяла бы направо-налево. Он, скотина, понимал это и выбрал замухрышку! Книжного червя! Меня! А потом... появилась Миа, и все силы я бросила на воспитание дочери.

Я не перебивал, ибо Эмма уставилась невидящим взором на стенку, и говорила только правду — то, что наболело.

— А потом было уже поздно что-либо менять — для Мии это могло быть слишком болезненно. Тем более клиника, дом, всё, что у меня есть, принадлежит Дэну, осталось от его родителей. Мои родители переехали в Америку, развелись, и я с ними не общаюсь, только с мамой иногда. Я их уже десять лет не видела! Мама навещала меня после того, как появилась Миа, потом опять уехала... У неё новый муж, так что я, вроде как, лишняя...

И Эмма, кто бы сомневался, расплакалась.

Она хотела сказать ещё что-то сквозь рыдания, но я подошёл и обнял её, просто для поддержки. Эмма уткнулась в плечо, и через минуту, не без помощи заклинаний, перестала рыдать. Однако, глаза покраснели, тушь потекла по щекам. Жалкое зрелище.

Я обнял Эмму, думая, как не повезло в жизни этой женщине. Интересно, если бы я не познакомился с Гермионой, она тоже стала бы "книжным червём", вышла бы за какого-нибудь идиота, вроде Уизли, только потому, что никто другой с ней и не стал бы встречаться, и жалела бы потом об упущенных возможностях? Возможно. Но ситуацию надо спасать.

— Эмма? Эмма? Но ты не ответила на мой вопрос — почему мы не сделали вид, что ничего не было? — я продолжал обнимать женщину за плечи, а она почему-то улыбнулась, и обняла меня в ответ.

— Знаешь, Гарри... Мне было хорошо. До тебя я спала только с Дэном, и то раз двадцать — за все тринадцать лет совместной жизни. Но Дэн... Ещё ни разу мне не было так хорошо. После вчерашнего мне даже показалось, что я... как бы это сказать... Не такая. Не знаю, как у тебя это получается, но я поняла, что секс — это намного большее, чем я думала раньше. У меня даже возникло ощущение, что ты лишил меня девственности. Да, именно так. А до этого — мелочь — тьфу. Даже не секс, а смех один.

Эмма опять грустно улыбнулась.

— Вот так, Гарри. Я сама не знаю, но в тебе я вижу мужчину. После произошедшего. Не знаю, почему, но не хочу, чтобы ты уходил. Хотя, надо признаться... Миа повезло с парнем!

— Вот как. Понятно. Я и не предполагал, что мои скромные таланты окажут такой невероятный эффект.

— Скромные? По сравнению с Грейнджером, ты — половой гигант!

— Ну, магия метаморфов позволяет делать со своим телом что угодно. Поэтому неудивительно, что я могу делать это так, как хочу. Столько, сколько захочу.

— Метаморфов? Хотя ладно, это не моё дело, — потупилась Эмма.

— Я потом объясню.

— Гарри. Что МЫ будем делать. Что? И, кстати, почему ты сам не сделал вид, что ничего не было?

— Эмма... Я не хочу сказать, что я тебя люблю, я люблю Гермиону, но... возможно, по той же причине. Эмма, ты для меня больше, чем мама моей девушки, намного больше. Я бы сказал, что вижу в тебе женщину. Красивую, привлекательную, немного несчастную. И я... Не знаю, ты мне нравишься. Вот так, просто, без всяких оговорок.

— Гарри, если ты не заметил, ты подросток, — Эмма указала на зеркало. Ах, так?

Отражение, смотрящее на Эмму, стало меняться. Словно я рос в ускоренной до невозможности скорости. Через минуту перед зеркалом стоял двадцатипятилетний я. Именно так, метаморфия расходует силы при изменении себя на кого-то другого и почти не расходует при изменении собственного возраста.

— Гарри? — Глаза Эммы словно сейчас вылезут из орбит.

— Эмма? — от мужского, но несомненно моего голоса, с лёгкой хрипотцой, Эмма вздрогнула. Я же, прислушиваясь к своему голосу, пояснил: — Метаморфия — способность менять свою внешность, как заблагорассудится. Сейчас я выгляжу на двадцать пять.

— Ваау! — Эмма, со всё ещё заплаканным лицом смотрела на меня в отражении. Я взял её за плечо, и повернул к себе. Теперь я наклонился к её лицу, и нежно поцеловал. Всего мгновенье.

А потом выдал решение:

— Эмма, я думаю, нам не стоит забывать про произошедшее. Я не могу сказать, что влюблён в тебя по уши, но ты для меня — близкий человек. Определённо близкий. И если хочешь, я сделаю всё, чтобы ты была счастлива. У меня достаточно денег, акций магловских и магических компаний, чтобы устроить твою жизнь.

— Гарри! — Эмма всё ещё смотрела на моё лицо.

— Нравлюсь?

— Да, — ответила она, но зарделась от своего ответа.

— Тогда расскажи всё Гермионе.

— Что? Ты с ума сошёл! Гермиона...

— Эмма! Гермиона не менее взрослая, чем я. И она поймёт. Расскажи издалека, ты же мне всё честно рассказала про вас с Дэном, так, что я проникся.

— Гарри, но я никогда даже не упоминала секс в общении с дочерью. Она... Не знаю, как она отреагирует, если я расскажу ей всё про Дэна, а тем более — про нас.

— Эмма, я буду рядом. И я, если надо, возьму ответственность за вас обеих.

— Да? Звучит двусмысленно, — улыбнулась Эмма, но посерьёзнела: — Ты серьёзно?

— Да, Эмма, серьёзно. Близкие мне люди всегда могут рассчитывать на помощь. А возможностей у меня больше, чем кажется.

— А на вид — обычный подросток...

— У меня достаточно средств, есть целых шесть домов, включая особняк Поттеров и виллу на Лазурном побережье, и есть связи. Не забыла про книгу?

— "Взлёт и падение тёмных сил"?

— Запомнила?

— А то. Не забывай, книголюбство у нас с Миа в крови!

Я отстранился и парой заклятий очистил лицо Эммы от косметики.

— Прости, наложить новую не смогу. Да и у тебя красные глаза...

— Ничего, так даже убедительней.

— Решилась рассказать?

— Выхода нет. Потом Миа может больно воспринять то, что мы не говорили ей. А она обязательно догадается, она девочка умная. Вся в меня.

Я поцеловал сзади в шею Эмму и расправил ей волосы заклинанием.

— Тогда пойдём, — я вздохнул, понимая, что сейчас "либо грудь в крестах, либо голова в кустах" — предстоит невероятно тяжёлый разговор. В одном Эмма права — если не сказать Гермионе сейчас, то она всё равно догадается. И будет только хуже. Это единственный шанс для меня сохранить расположение обеих Грейнджер.

— Пошли.

Эмма была напряжена. Очень, но старалась не показывать виду. Она вышла из мужского туалета, с видом королевы — напротив стояли несколько мужчин. Они явно хотели посетить уборную, но запертая дверь им этого не позволяла.

Следом за Эммой вышел я, приняв нормальный облик. Мужики непонимающе переводили взгляд с меня на Эмму. Я улыбнулся им, сделав жест бровями и один из них, уже входя в сортир пошленько так хихикнул.

Мы с Эммой подошли к столику, а Гермиона вскочила.

— Мама! Гарри! Вы где там пропадали? Мам? Ты что, плакала? — Герми пронзительно посмотрела на меня.

— Официант! — позвал я.

— Да, месье? — тут же, словно из ниоткуда, как домовой эльф, материализовался официант.

— Вина. Самого дорогого. И три бокала.

— Простите, месье, но вам ещё... (тут я сунул ему стодолларовую купюру в нагрудный карман)... Закуски принести? — тут же, не моргнув глазом, выкрутился официант. Настоящий профи! Уважаю.

— Да, что-нибудь лёгкое.

— Сию минуту, — и испарился.

Гермиона и Эмма смотрели за представлением, а я вернулся за столик.

— Гарри, что произошло? Мама?

Но мы с Эммой хранили молчание, глядя друг другу в глаза. Гермиона тоже молчала. Паузу пресёк официант, принёсший вино. Непритязательныя этикетка гласила: "ChБteau Mouton-Rothschild 1945". Официант поставил поднос с бокалами, открыл бутылку и разлил по четверть бокала. Поставил бутылку на столик и с поклоном удалился.

Гермиона уже заметно нервничала. И я её понимаю — её мама, человек строгих взглядов, но сегодня она не возмущалась, когда я заказал вина всем, в том числе и ей. Это было не странно — это было ОЧЕНЬ странно. И вид Эммы. Гермиона смотрела на нас как-то затравленно, словно пациент у онколога, ждущий приговора.

Эмма взяла бокал, и Гермиона заметила, как дрожит рука её матери. Это совершенно выбило её из колеи.

— Миа, доченька, бери бокал. Гарри?

Я взял, и Гермиона тоже, но так, словно всё происходит во сне.

И Эмма произнесла тост: "За семью!".

Мы поддержали её, и выпили чуток вина. Страшно представить, что думала Гермиона — она пила алкоголь вместе с мамой. Её мир рухнул. Пока ещё нет, но дальнейший разговор точно обрушит его.

Герми выпила всё, без остатка, и поставила бокал на столик. И Эмма начала:

— Миа, доченька, нам надо серьёзно поговорить.

— Мама? Вы меня пугаете! — Гермиона перевела взгляд с меня на Эмму.

— Не волнуйся, всё в порядке. Относительно, — улыбнулся я, и Эмма начала свой рассказ-исповедь. Я предусмотрительно наложил чары от лишних ушей.

Timescip

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

— Да как ты могла?! — закричала Гермиона, надрывая горло. Я старался сидеть тихо, "прикинувшись ветошью". Гермиона в гневе — это страшно, ибо не знаешь, чего ожидать.

— Миа, я понимаю...

— Да нихера ты не понимаешь! — Гермиона схватила бутыль и прямо из горла выпила половину. Нифига себе! Оно же крепкое!

— Понимаешь? Да, значит "ты меня понимаешь"? И каково это, трахаться с моим парнем? А? — Гермиона раскраснелась от алкоголя, и кричала так, что стёкла звенели.

Как только я начал понимать, что Миа не спустит этого "на тормозах" — вывел всех посетителей маглоотталкивающими чарами. Люди вспомнили, что забыли выключить утюг, покормить кошку, полить цветы... Каждый сам нашёл себе причину уйти из ресторана.

Остались только официанты и менеджер, и я снял звукопоглощающие чары, так что они слушали всё от начала до конца, поглядывая на меня.

— Миа, я же не специально...

— Ага, так я и поверила... ик... Случайно — поскользнулась в ванной и трах-тибидох! — трахнула! О, совершенно случайно, ножки раздвинулись, сволочи! Оба... обои... обои два сволочи! — Гермиона ещё раз приложилась к бутылке, но не обнаружив там вина, с силой бросила бутыль в зал. К несчастью, бутылка из-под вина попала в бар, так что вниз со страшным грохотом посыпались ёмкости и осколки зеркала. Официанты стояли, офигевая и от истории (они нас считали семьёй. Ну, мама, дети...) и от бесчинств, творимых юной девочкой.

— А ты, Поттер? Как ты мог?! Пока я там сижу и в ус не дую, ты трахаешь мою мать! Скотина неблагодарная!!! ик!...

— Миа, это правда получилось неожиданно... для нас обоих. — попытался возразить я, но Гермиону было не остановить.

— Неожиданно, да? — Гермиона вскочила, и схватила с соседнего стола бутылку с шампанским.

— Я те дам "неожиданно!"! Стоило отвернуться, как ты... Ты трахнул маму! Скотина, да я тебя, сволочь... — Гермиона кинула в меня бутылкой, но промахнулась. Дорогое шампанское описало дугу и со страшным грохотом разбило стекло-витрину. Опять послышался звук бьющегося стекла.

— Да ты, да вы... — Гермиона пошатнулась, но на ногах устояла.

— Миа, успокойся! — попыталась вразумить дочь Эмма, но на Гермиону это подействовало, как красная тряпка на быка:

— Успокоиться? Сволочь, Гарри мой! Парень! Как ты посмела трахаться с ним?! Это моя привлеи... приви... Привилехия, во! — Гермиона кинула в нашу сторону тарелку с недоеденным цыплёнком, а потом взялась за стул...

Хрясть! Мы с Эммой еле успели отскочить, когда стул просвистел в нескольких дюймах и развалился от удара о стол.

И Гермиона осталась с отломанной ножкой в руке.

— Я... Тебе верила... Мама... — плакала Гермиона. После этих слов она с силой запустила ножку стула в другую витрину-окно, и снова зал наполнился звоном бьющегося стекла.

— Вы! Оба, любовнички, мать вашу! Чтоб... А вы чего смотрите? — Гермиона обнаружила столпившихся официантов и тут же запустила в них подвернувшейся под руку бутылкой. От бутылки они увернулись, но разбрызгавшееся вино мгновенно облило их белоснежные одежды.

Самые умные сбежали на кухню.

— Вы... что б вас! — Я еле увернулся, когда Гермиона стащила с большого стола скатерть, и посуда, вместе с приборами, со звоном рассыпались по всему полу.

— Ах ты, сучка! — закричала Гермиона и бросилась на Эмму, замахнувшись тяжёлой скатертью, но я выгадал момент и вырубил её беспалочковым заклинанием. Для постороннего зрителя разбушевавшаяся девушка всего лишь потеряла равновесие и упала, благо выпитая лошадиная доза спиртного способствует.

Мы с Эммой стояли посреди разгромленного ресторана. Холодный декабрьский воздух задувал в разбитые окна, на полу валялись столовые приборы и остатки еды, осколки тарелок, стульев...

Бар выглядел ужасно — с выбитым стеклом, а алкоголь из разбитых бутылок разливался лужицей по полу, с совсем уж мерзким запахом.

— Гарри... Кажется, это было плохой идеей, — тихо сказала Эмма и расплакалась. Я кинулся к ней и обнял, гладя по голове. Менеджер стоял в шоке. И не знал, что ему делать.

— Гарри... я ... Не знаю, что делать... — прорыдала Эмма, подняв на меня глаза. Ах, да, она сидела, а я стоял, привалившись к ней.

— Тише, тише... уверен, она девочка отходчивая... Она всё поймёт, как протрезвеет...

Эмма плакала ещё пять минут, но потом потихоньку успокоилась.

Я отпустил её и направился к менеджеру.

В такие моменты я счастлив, что я невыразимец.

— Прошу, — я протянул ему кредитку матово-чёрного цвета. — Снимите, сколько потребуется, чтобы возместить. И за ужин, и за молчание. Только сильно не наглейте, хорошо?

— Хорошо, месье, но...

— Никаких но. Возьмите деньги, потом скажете всё, что имеете мне сказать.

Менеджер ресторана принял кредитку и тут же пошёл к эквайеру, чтобы снять деньги. В уме он уже продумывал, сколько возьмёт с этого пацана. Это вообще его кредитка? Наверное, нет, но кого это волнует?

После того, как вылез чек-счёт, менеджер пробежал глазами по реквизитам клиента. Ещё раз прочитал, вдумчиво.

Номер счёта: "Информация скрыта"

Имя держателя: "Информация скрыта"

Остаток: "Информация скрыта"

Владелец карты: "MI-6"

Менеджер протёр глаза, после чего посмотрел на аппарат. Бездушная машина была ни в чём не виновата, информация пришла из европейского процессингового центра.

— Нихера себе... — тихо проговорил менеджер и подсчитал затраты. За зал он взял двадцать тысяч фунтов (с конвертацией), но вино... Явно следует отнестись со всей серьёзностью. Откуда вообще в ресторане вино за сто тысяч долларов? Вроде как хранилось "для особых клиентов"... Всё понятно. Если этот клиент, с фирменной картой самой известной спецслужбы мира — не особый клиент, то кто же ещё? Тем паче, что лимит, по всей видимости, неограничен.

Я ждал, когда придёт менеджер. Но вот он появился.

— Простите за задержку, месье, я перевёл нужную сумму. Не беспокойтесь за ресторан, со всяким бывает... Хороший повод обновить имидж зала, — менеджер был сама любезность.

— Ничего, месье, — улыбнулся я и пошёл к дамам. Миа пребывала в отключке, на руках матери.

— Эмма, уходим, — сказал я. Слава Мерлину, напротив ресторана дежурили несколько таксистов-гасконцев (читай — нелегалов).

— Да, да. Уходим.

Я взял у Эммы Гермиону и, словно невесту, понёс её на выход. К сожалению, дверь была заблокирована отброшенным столом, так что мы вышли через разбитое окно...

To be continued... ?

20. женщина имеет тот возраст, который заслуживает.

Coco Chanel

/// Дорогие читатели. В главе присутствуют сцены шопинга. Слабонервных просьба отойти от мониторов! А вообще, я тут слегка "заехал" в тему бутиков Парижа. Чтобы избежать непоняток, скажу сразу — в VIP-бутиках персонал ОЧЕНЬ нелюбопытный. Даже если речь идёт о небольшом нарушении закона клиентом. Действительно, VIP-персона может и от обвинений отмазаться, и проблемы излишне глазастым продавцам устроить.///

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

Гермиона проснулась, с трудом разлепив глаза, она уставилась в потолок.

Вчера было жарко — разнесла целый ресторан! Хотя, это в её духе — она, как и Эмма, девочка импульсивная.

Эмма с утра пораньше пришла к нам, я уже был на ногах, а Гермиона дремала. Перегаром от неё несло — комары не долетали. По этой причине было решено оградить её от Дэна.

Через несколько минут после пробуждения, я, оставив сопящую Гермиону в постели, тихонечко встал и, размявшись, пошёл совершать моцион. Умылся, оделся, причесался... Всё равно выгляжу как-то не так. Депрессия мучила неизвестностью — Гермиона может и не простить мне отношений с Эммой. Тогда не знаю, что буду делать.

На выходе из ванной до меня донёсся слабый стук в дверь. Это была Эмма. Вид у неё после вчерашнего происшествия, не очень — глаза красные, видно плакала в подушку или что-то вроде того.

Сердце ёкнуло от того, что Эмма так страдает. Ей должно быть действительно плохо после того, как она за пару дней разругалась с дочерью в пух и прах.

— Проходи, — пригласил я её, посмотрев прямо в глаза. Эмма прошла внутрь и, бросив быстрый взгляд в сторону постели, где лежала Гермиона, отвернулась, поджав губы.

Вместе с Эммой мы вчера приехали в отель и молились, чтобы нас не увидел Грейнджер — я был с Гермионой на руках. Служащие отеля сделали вид, что ничего не заметили, чему я был искренне рад.

Эмма процокала каблучками в небольшую кухоньку номера. Так, отгороженный уголок с чайником, холодильником и парой полочек с чаем, кофе и сладостями — это чтобы не гонять прислугу по мелочи.

Эмма молча села на стул напротив двери и включила чайник.

Пока он не закипел, она махнула мне на соседний стул.

Я присел, ожидая дальнейшего развития событий. Молчать — не лучшая тактика, и я спросил её:

— Ты как, Эмма?

— Да никак, — ответила она, усмехнувшись. Уже хорошо.

— Что с Гермионой делать будешь?

— "Что"? Что мы вообще делать будем? Ты её парень, или я? Вот и думай, за компанию. Не знаю, Гарри, что нам делать... И чёрт дёрнул поддаться искушению... А теперь уже слишком поздно что-либо менять.

Картина ясная, как говорил Ребе.

— Тогда, посмотрим, что с ней случится, как проснётся. Если будет буянить, то боюсь, мне придётся заблокировать ей память о вчерашнем. Или вообще стереть. Тогда она не будет помнить ничего такого, и всё будет как раньше... — успокаивающим тоном сказал я, беря в руку чашку.

Но Эмма снова поразила меня. Вопреки попыткам успокоить ситуацию, она снова начала впадать в истерику, словами:

— Стереть память? Но что это изменит, Гарри? Что? Если она, как вчера, бросится на меня, со словами: "Сучка, ты увела у меня парня"? — Эмма была раздражена и даже не притронулась к зелёному чаю. А зря, говорят, успокаивает.

— Эмма, мы, конечно, уже мало что можем изменить... А стирать память я никому не буду, если только Грейнджеру.

— А он-то тут при чём? — взвилась Эмма.

— Эмма, дорогая моя Эмма, неужели ты думаешь, что он не заметит изменения в тебе? А в Гермионе? Да ты, извини за грубость, светишься. По крайней мере вчера, на примерке, я тебя мог спутать со старшей сестрой Гермионы, ни разу не похожа ты на строгую мамашу.

— Это с тобой я так, Гарри, а Гермионе я — мама! И стараюсь быть строгой. Как умею.

— Ага, видели мы такую "строгость". Если ты не заметила, ты спалилась перед Гермионой по-полной. Мало того, что ни разу, я подчёркиваю — ни разу не возмутилась "слишком откровенной" одеждой, так ещё и сама себе взяла что-то подобное. Она была в шоке, когда вчера ты приказала выкинуть свою старую одежду и пошла дальше в купленной. Ты себя со стороны видела, а?

— Что не так с моей одеждой? И вообще, ты меня учить будешь одеваться? Ха! — обиделась Эмма, уткнувшись в стаканчик с чаем.

Кстати, её вчерашний наряд... Туфли чёрной кожи, со вставками из серебра, средней длины каблуками, джинсы, обтягивающие все интересные округлости ещё молодой и подтянутой фигуры, блузка шёлковая, белая, с ярким китайским рисунком каких-то драконов, по талии перетянута кожаным пояском, а поверх блузки то ли недокуртка, то ли жилет. В общем, курточка чёрной кожи, на меху. И всё это Эмме настолько шло, что я сам настоял, чтобы она купила, но я и не ожидал, что она в этом прямо из магазина и пойдёт. Хотя, мне больше всего понравилось то, что Эмма, оказывается, если её хорошо приодеть, привести "в порядок", выглядит достаточно молодой даже для меня, тринадцатилетнего пацана. А ведь говорят, что все англичанки за собой плохо следят, потому такими страшными кажутся, особенно на фоне француженок, итальянок, русских, американок...

В общем — выглядела она тогда, особенно при помощи моей магии, распустившей и распутавшей длинные, ниже лопаток, волосы... Выглядела Эмма великолепно — я даже залюбовался.

Именно в этом она и пошла в ресторан позже.

— Эмма, я просто хочу сказать, что ты выглядишь и ведёшь себя несколько иначе, чем при нашей первой встрече. Да и чувствуется уверенность какая-то, так что Гермиона тут же заметила это. Ты раньше позволила бы Гермионе одеть то, что сама купила?

— Нет, конечно! Хм... да и я, наверное, не одела бы, но ты так на меня смотрел...

— Понятно. Надеюсь, всё с Гермионой будет хорошо, — заключил я, подходя к Эмме поближе.

... timeskip 5 min...

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

— Кхе-кхе! — услышал я и отскочил от Эммы, разрывая поцелуй. Она облизнулась, а потом посмотрела мне за спину.

— Миа? — Эмма была растеряна.

— Мама? Я вам не мешаю?

— Нет, что ты. Голова болит? — ответил я вместо Эммы. Гермиона, стоящая в одной ночнушке на голое тело, босиком и со следами пьянки на лице зло зыркнула на меня. К моему счастью, помимо злости там было и неодобрение и что-то еще... Похоже, стыдно за вчерашнее. Она выбрала очень неудобный момент, чтобы проснуться — как раз, когда мы с Эммой позволили себе крепкий поцелуй.

— А ты как думаешь? — прошипела Гермиона, сморщившись.

Ага, после поллитры крепкого вина, девичий организм должен быть "в восторге". Я отошёл к столу и взял заранее припасённую бутылочку. Гермиона с подозрением взяла фиалу в руки и покосилась на Эмму, которая вообще сидела тихо в уголочке, потупив взор.

— Зелье от похмелья, — сказал я, когда Гермиона начала принюхиваться к пузырьку.

— Точно? А то вдруг вы меня отравить решили, — хмыкнула Гермиона и опрокинула в себя бутылочку. — Хааа... — девушка шумно выдохнула и отставила в сторону пустую бутылочку.

Через пару секунд она уже растирала виски — зелье заканчивало своё действие.

— Спасибо, Гарри, — сказала Гермиона уже нормальным голосом.

— Да не за что. Э... я, думаю, извиниться должен... — сказал я, глядя то на Гермиону, то на Эмму.

— Нет, не извиняйся. Я тогда на тебя тоже совсем неожиданно набросилась, — запротестовала Гермиона. Какой-то у неё потухший взгляд.

— Гермиона! Не думаешь же ты, что я тебя брошу?

— А что? Будешь встречаться со мной и дальше? После того, как... (порозовела) переспал с мамой?

— Да, я люблю тебя! Неужели не понятно? — воскликнул я.

— Правда? — спросила Гермиона с надеждой глядя на меня.

— Правда. Эмма? — запросил я поддержку.

— Миа, Гарри говорит правду, он любит тебя. Он сам мне несколько раз говорил.

Но Гермиона неодобрительно зыркнула на мать и повернулась ко мне.

— Так, Поттер, но не думай, что ты прощён! И вообще, ты тут с мамой... Целуешься, — Гермиона закусила губу, недовольно уставившись на меня.

Я в ответ подошёл и настойчиво поцеловал её. Сначала она опешила от такого развития событий, а потом... потом ответила на поцелуй, одновременно зыркнув на меня недобрым взглядом. Через полминуты мы уже страстно целовались посреди кухоньки — Гермиона прислонилась к столу и обняла меня... точно так же, как Эмма.

— Оляля... — тихо воскликнула Эмма, когда Миа случайно смахнула на пол пустую чашку, и та разбилась. Гермиона вошла во вкус и, кажется, отрывалась на мне, так что целовала с особым рвением. Тут на моё плечо легла рука Эммы. Я открыл глаз и посмотрел на неё... Эмма и Гермионе положила руку, а потом обняла нас обоих, прижавшись, однако, ко мне.

Мы всё ещё целовались.

Гермиона разорвала поцелуй и, проведя розовым язычком по губам, посмотрела на Эмму.

— Мам?

— Ну и зачем было вчера устраивать сцену? — спросила Эмма. Похоже, она по-своему давила на совесть Гермионы.

Гермиона потупила взгляд, но я обнял другой рукой за талию Эмму и просто прижал обоих девочек к себе. Похоже, требуется сказать своё веское слово и, дай Мерлин, переживу сегодняшний день...

— Вот что, Гермиона, ты не сердишься?

— Ещё чего, Поттер! Конечно, сержусь, но на маму...

Эмма прислушалась, а я, прокашлявшись, выдал самую умную идею:

— Тогда предлагаю отметить нормализацию отношений где-нибудь в ресторане.

— Только не в том же, что и вчера, — улыбнулась Эмма.

— Конечно, Гермиона в гневе — это страшно, — я тоже попытался улыбнуться, но сама Гермиона, по-прежнему потупив взор, дулась на меня.

— Получается, я приглашаю вас на свидание. На весь день. Сначала — позавтракаем, а где развлечься — найдём...

Так и порешили, и тут Гермиона заметила своё одеяние.

— Кто меня раздел? — воскликнула она, отступив на шаг от нас с Эммой.

— Ммм... вообще то, мы вдвоём. Твоя одежда вся перепачкалась...

— ГАРРИ ВИДЕЛ МЕНЯ ГОЛОЙ?!! — закричала Гермиона, густо покраснев. Ну зачем же так, всего лишь снял шмотки и подержал свою, между прочим девушку, пока Эмма её одела в ночнушку. После вчерашнего она действительно была чумазая. Эмма от напора Гермионы отступила ещё на шаг, а я немного порозовел, вспоминая увиденное. И ничего такого не видел, темно было. Что я и сообщил ей:

— Да почти нет, темно было! И вообще, я вроде как твой парень. Ты против, что я увидел тебя неглиже?

К счастью, это сбило воинственный настрой с Гермионы, и она, глубоко вздохнув, начала успокаиваться. Но тут, так некстати, вмешалась Эмма, указав дочери на нелогичность:

— Миа, ты уж определись, кто твой парень, и что ему позволено. А то, как мы с Гарри сексом занялись — ты недовольна, Гарри тебя увидел неглиже — тоже недовольна.

Гермиона зло зыркнула на мать, когда та упоминала больную пока что для нас всех тему. Точнее — для Гермионы, Эмма после того, как мы непреднамеренно занялись любовью, вообще странно ко мне относится. Возможно, психоанализ не моя стезя, но я считаю, что вчера она озвучила не все причины своего поведения. Что может заставить взрослую женщину так упорно поддерживать отношения с подростком? Просто сексуальная девиация? Сомневаюсь. Возможно, тут дело во мне и Грейнджере, точнее в том, что я ей симпатизирую больше, намного больше, и она подсознательно тянется ко мне, мол, увидела самца, теперь почти животные инстинкты взыграли. Возможно, не стоило пользоваться моей метаморфией во время секса и доставлять Эмме как можно больше удовольствия. Но я всё сказал ещё вчера — своих девочек я не брошу, и всяким там "Дэнам" — не отдам. Что дальше будет с Грейнджерами? Не знаю, я уже почти разрушил их семью — Миа не доверяет матери, Эмма — держится поближе ко мне и страдает от отношения дочери, а Дэн не может обеспечить жену тем, что ей нужно. Какой-то омега-самец вырисовывается прям. В общем, пока мы здесь, в Париже, всё идёт более-менее мирно, мы развлекаемся, отдыхаем, скандалим...

Нда, рождество получилось — просто на загляденье. Столько лет не страдал от семейных вопросов, ибо их не было, как и семьи, а тут навалилось разом и всё сразу.

Timescip.

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

Эмма снова пошла ледоколом по бутикам. Чтобы извиниться перед Гермионой, она пошла на беспрецедентный шаг...

— Миа, я хотела тебе сказать... — Эмма замялась перед входом в очередной бутик. На этот раз — Chanel. И привела нас сюда Гермиона, видимо, со злости. Хотя, учитывая, что я не сказал ей, что на её счёте четверть миллиона долларов, просто хочет "отомстить".

— Да, мам? — Гермиона всё ещё злилась на Эмму.

— Миа, я думаю, ты можешь... позволить себе некоторые вольности в одежде, — хитро посмотрела на неё Эмма.

— Что значит "вольности"?

— Это значит, что можешь брать, что захочешь. Я не буду против. Да и я... — Эмма оглядела себя. Она была по прежнему в купленной вчера одежде, явно молодёжного и немного вызывающего стиля. — Хм... Выгляжу так, как никогда раньше. Но, если Гарри нравится... — Эмма бросила на меня быстрый взгляд.

— Нравится — не то слово. Я в восхищении, Эмма. Ты случайно не старшая сестра Гермионы? — Эмма улыбнулась, стрельнув глазками.

— Гарри? Ладно, пусть так, — согласилась Гермиона.

Timescip.

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

Девушки были не просто нарядными — шикарными. Для похода в "Palais Garnier", или по простому — "Гранд оперА" — крупнейший французский оперный театр, пришлось дамам подобрать определённый стиль, соответствующий моменту. Гермиона и Эмма были в одинаковой одежде — чёрное облегающее платье, с оголённым левым плечом и небольшим декольте. Одежды моих спутниц подчёркивали их фигуры — и стройную, можно сказать статную фигуру Эммы и подростковую, но уже формирующуюся фигурку Гермионы. Тонкие талии были опоясаны ремешком из бархата с пряжкой из серебра и платье было длинное, но при ходьбе мелькали стройные ножки. Всё это великолепие подобрал специально дежуривший модельер chanel, который просто-таки светился от счастья. Хотя, оно и понятно — клиентки разного возраста, но одной фактуры, вместе они смотрелись гармонично, что усиливало эффект от их вида — словно резонанс. Одинаковые платья не оденут женщины, считающие себя конкурентками, так что... Но модельер повеселил!

Flashback.

— Ой, какая прелесть, ваши волосы великолепны, леди! — человек с замашками гомосексуалиста и точёными движениями профессионала вызывал странное впечатление.

Эмма благосклонно взглянула на человека, но тот уже переключился на Гермиону. Он взял прядь её волос в руку, и снова начал изображать бурный восторг:

— Прекрасно! У вас такие же прекрасные волосы.

Как ни странно, меня ничуть не возмутило то, что он так явственно приближался к девочкам. Может потому, что с мужчиной никак не ассоциируется — гей, он и в Африке гей.

Модельер сбежал куда-то, с видом человека, у которого исполнилась мечта детства.

— Миа, мне кажется, это мы удачно зашли... — улыбнувшись, мягко сказала дочери Эмма. Гермиона ничего не ответила, только немного кивнула. Модельер вернулся быстро и пригласил дам идти за ним. Я остался в зале и присел на диван, ожидая девочек. Однако, от дальнейшего процесса меня отстранили, и я сидел, молча обдумывая предстоящее задание с "профессором" Квиреллом.

Стилист-модельер носился по залу, вытаскивая нужные платья, и унося то, что не понравилось. Постепенно горка отвергнутого росла и процесс напомнил мне подбор волшебной палочки. Через пару минут я отловил модельера и попросил его отвлечься. Тот сначала недружелюбно зыркнул на меня, ибо сбил творческий настрой, но вспомнив, что перед ним клиент, он постарался изобразить вежливость.

— Да, месье? — улыбнулся через силу служитель Афродиты.

— Прошу прощенье, месье, но я отниму у вас совсем немного времени. У дам, к сожалению, нет почти никаких украшений и я полагаю, будет хорошим тоном с моей стороны преподнести им подарки после покупки платья...

— Ах, месье, вы совершенно правы. Чем я могу вам помочь?

— Не могли бы вы мне подсказать ближайшую ювелирную лавку и подходящий стиль?

Стилист задумался, надолго. Почесав подбородок он сказал:

— Лучшим будет колье, на ваш вкус, но золотое, белого золота или с бриллиантами, если можете. А лавку долго искать не надо — через сотню метров дальше по улице будет площадь Vendome, где находятся сразу несколько известнейших в Европе бутиков.

— Спасибо, месье, — поблагодарил я человека, который уже повернулся и зашагал в сторону примерочной.

Выйдя на улицу, я последовал указаниям стилиста, и вышел на большую площадь. Посреди стояла мемориальная колонна, а вокруг, по периметру, так сказать, расположились бутики. Найдя взглядом первый попавшийся, я зашёл внутрь. По иронии судьбы это тоже был бренд chanel. Не знал, что они и ювелиркой промышляют... пардон, вырвалось профессиональное. "Не знал, что они представлены на рынке ювелирных изделий". Так, вроде, правильно говорить.

Продавщица меня поприветствовала, но я, удостоив её улыбкой, прошёл внутрь. Продавцы смотрели на меня настороженно — завалился пацан, в кожаной куртке, в царство золота и бриллиантов. Да, бриллиантов — благородного камня здесь было явно больше, чем в нормальном ювелирном. Вопрос разрешил огромный портрет женщины в чёрном платье и массивной шляпе двадцатых годов, с бриллиантовым колье и подписью: "Coco Chanel". Если основательница бренда питала слабость к бриллиантам, то вопрос ассортимента снимается.

— Могу я вам помочь, месье? — спросил менеджер, пришедший встретить необычного клиента. На босяка я не похож, но и до взрослого респектабельного мужчины не дотягиваю очень и очень много. Хотя градус этого "много" был порядком сбит, когда я снял куртку. На мне был вполне классический костюм. Не деловой, а из тех, что на публике носят известные личности, президенты, премьер-министры, и прочие политики. Не хотел бы я им уподобляться, но помню — судят по одёжке. Так что, как и сказал, взял костюм "Brioni", славящегося тем, что видные мировые политики предпочитают этот бренд. Однако, для того чтобы пошить его за пять часов, пришлось воспользоваться магией денег — утроил цену и модельер бренда в Париже предпочёл немного поработать, да и портные забыли, что у них очередь на костюмы — по пять тысяч долларов каждому за срочность, вот и вся магия. А костюм мне понравился — модельер сделал акцент не на "важности" клиента, то бишь меня, а на его "молодёжности", слегка изменив покрой. Пивного пузика, которое скрывает костюм у меня не было, и с чистой совестью костюм сделали приталенным, из шёлка и кашемира, с еле заметной вышивкой серебряной нитью по рукаву. Носить такой "вольный стиль" положено без галстука, застёгивая на верхние пуговицы. Хорошо, что вчера я успел сгонять в их бутик и оставить мерки.

Менеджер удивился настолько, насколько позволяли приличия и тут же подобрался. Ну, правильно, такие за милю чуют состоятельных клиентов, и в брендовой одежде разбираются получше иных стилистов.

— Мне посоветовал обратиться к вам модельер из бутика "chanel", что выше по улице. Пока дамы подбирают платья, я бы хотел приобрести им соответствующие украшения, — вежливо сказал я. Менеджер просёк, что к чему сразу, как упомянул "модельера", или стилиста, кому как удобнее.

— Конечно, месье, вы несомненно по адресу. Украшения "chanel" идеально подходят к одноимённой одежде.

— Тогда, если не затруднит, меня интересуют колье белого золота с крупными бриллиантами. А ещё браслеты к ним и серьги. Пожалуй... да, всё. Два комплекта, — сказал я, и менеджер, опять улыбнувшись, удалился.

Продавщицы смотрели на меня отстранённо-заинтересовано, пока не вернулся менеджер.

— Вот месье, это лучшее, что у нас есть, — он держал в руке металлический кейс. Поставив кейс на витрину, он щёлкнул замком и открыл крышку.

Внутри было всё заказанное — два колье в подставочках, усыпанные бриллиантами, серьги небольшие, но красивые, явно под колье, и пара браслетов из плетёного золота.

— Хм... Неплохо, беру, — сказал я, выуживая из кармана кредитку, которая, к тому же, сообщалась с моим счётом. Что-то мне подсказывает, что денег там из годового лимита останется немного, но первого января лимит должен возобновиться. А подарок... я вроде как провинился перед Гермионой — должен загладить вину.

Менеджер принялся рекламировать товар:

— Украшения "chanel" отличаются строгим стилем и считаются верхом изысканности. Каждый комплект стоит...

Timescip

В бутик я вернулся нервным и злым. Однако весь негатив испарился, когда я увидел ИХ. Леди Грейнджер, собственными персонами. Леди крутились перед зеркалом. На Эмме и Гермионе были одинаковые чёрные платья, облегающие их фигуры. Невероятно соблазнительные фигуры — я даже не предполагал, что Эмма настолько стройная — фигура у неё как у финалистки конкурса красоты — совершенная, и стилист подчеркнул это прекрасно — чёрное шёлковое обтягивающее платье, оставляющее плечо открытым и пояс, но он был незаметен, если не приглядываться — только утончённая пряжка из серебра обозначала упругий животик. О, да, упругий, правильной формы, и бёдра, и талия, и грудь... Гермиона выглядела почти так же, но фигура ещё формировалась. Обеих можно было бы назвать королевами и не погрешить против истины.

Я материализовался за их спинами, выйдя из-за полки с аксессуарами.

— Гарри! Ты где пропадал? И как мы тебе? — набросилась на меня Гермиона.

— Не знаю, что и сказать. Слов нет, одни эмоции. Кажется, я самый счастливый человек на планете, — улыбнулся я.

— О, да, месье, они великолепны. Вы приобрели подарок своей даме? — вылез стилист.

— Да, для моей дорогой Грейнджер я постарался выбрать лучшее, — улыбнулся я продавцу.

Тут все заметили большой свёрток у меня в руках.

— Гарри, это было совсем необязательно... — запротестовала Гермиона, но я не принял возражений:

— Обязательно, Гермиона, обязательно. Итак...

Я жестом фокусника извлёк футляр. Менеджер предупреждал, что с такими дорогими вещами разгуливать по Парижу — не лучшая идея, но я всё таки принёс два комплекта украшений в обычном пакете.

Первой на очереди — Гермиона — Эмма поймёт, вину заглаживаю. Стоило мне выудить из коробки браслет, как Эмма воскликнула:

— Какая прелесть! Но это не слишком дорого? — ха. Три раза "ха". Но я проигнорировал её восклицание и застегнул браслет на руке Гермионы. Следующими из футляра я достал серьги. Миа удивлённо расширила глаза, не став комментировать увиденное. Да, это бриллианты, большие. И что такого? Я же не кому попало дарю, а своей девушке.

— Гарри... По моему, это уже слишком... — неуверенно сказала Эмма, глядя, как я одеваю на Гермиону серьги. Миа отодвинула свои волосы, подставив мне ушко, и я снял прежние, небольшие золотые, "детские" серьги, аккуратно одев новые, теперь уже точно "взрослые". И что такого? Это же не на один вечер — будут "парадными" украшениями, для приёмов, балов и прочих мероприятий.

Стилист смотрел на украшения с каким-то восторгом и восхищением. Даже, пожалуй, трепетом — они действительно встали мне в очень круглую сумму.

Когда я достал из последнего футляра колье... Скажем так, бедный стилист не устоял на ногах и буквально упал на диван недалеко от Эммы. Осмотрев ошарашенные лица, отметил то, что мне доставляет удовольствие радовать девочек.

Я одел колье, заканчивая образ королевы. Гермиона молча и машинально подняла волосы и я застегнул застёжки колье. Тяжёлое, должно быть... Продолжая обнимать Гермиону, я наклонился к её лицу и прошептал:

— Нравится?

Но Гермиона ничего не ответила, только было слышно её шумное дыхание. Тогда я пошёл на подлый приём — поцеловал её в открытую шею. Гермиона отмерла, когда я начал покрывать поцелуями эрогенные зоны, и восхищённо воскликнула:

— Вааау...

Тогда я закончил начатое — впился в её губы поцелуем. Нежным, слегка настойчивым. Миа ответила, отпустив наконец волосы и обняв меня. Вот бы вечно так стоять, с любимой девушкой, слившись в поцелуе... Но ничто не вечно и мне всё же пришлось оторваться.

Стилист сидел весь бледный — такие украшения обычно перевозят инкассаторы, а не носят в пакете... Да и что-то мне подсказывает, что в моей кредитоспособности он немного ошибся.

Следующей была Эмма. Я попросил её встать, и так же, как на Гермиону надел все украшения. Стилист сидел весь белый, не сводя глаз с крупных бриллиантов колье. После того, как я одел на Эмму все украшения, повернул её к зеркалу. Бриллианты странным образом гармонировали с чёрным шёлком платья, и выглядела Эмма... Одно слово — Королева. Она пребывала в глубоком шоке, и мне даже пришлось довести её за ручку до дивана. Но Эмма не присела, а задала совсем провокационный вопрос:

— А поцеловать?

Я тут же исполнил просьбу, поднявшись на цыпочки, поцеловал самую красивую женщину, которую видел в жизни. Удовольствие невероятное. Это почти так же приятно, как секс. Эмма обняла меня и продолжала поцелуй, не отрываясь. Тут отмер стилист, запричитав:

— Невероятно! Вам так идёт! Как будто под вас проектировали и украшения, и платье. Невероятный случай. Такие украшения... Насколько я помню, они стоят...

— Никаких цифр, — оторвался я от Эммы, чтобы охолонить этого гея.

Тут он получил ещё один удар — Гермиона воскликнула:

— Мама, ты великолепна!

— М... мама? — стилист был не на шутку удивлён. — Как? А разве вы не сёстры? — на него было жалко смотреть.

И я громко, чтобы все слышали сказал поражённой Эмме:

— Вот видишь? Что я говорил? Тебя все принимают за сестру Гермионы.

Эмма была довольна. Как кошка, объевшаяся сметаны и даже больше.

— Гарри... нет слов, чтобы выразить благодарность... Я никогда ещё... не выглядела так красиво... — Эмма говорила с паузами а потом... Расплакалась. Ну, все на нервах, понимаю... Но Эмма плакала беззвучно, только слёзы потекли по щекам, капая с подбородка. Я обнял Эмму сзади, а она смотрела на своё отражение. Но потом обернулась и крепко обняла меня. Я даже растерялся от такого напора, а Эмма уткнулась мне в плечо, слегка наклонившись — всё таки я был хоть и немного долговязым, но ниже Эммы.

Рыданий не было слышно, но Эмма крепко меня обнимала, и я даже растерялся от таких чувств. Постаравшись быть нежнее, я обнял Эмму, теперь уже за плечи и погладил по голове. Гермиона, заметившая неладное, подскочила к нам. Выглядела она при этом немного комично — в стильном вечернем платье, в бриллиантах, с причёской... В общем — картина "Взволнованная принцесса", а иначе и язык не поворачивается её назвать.

Эмма хлюпнула носом и подняла взгляд, посмотрев на меня. Я растерялся, а Эмма снова прижалась всем телом, словно я мог куда-то исчезнуть, и она этого боялась.

End pov

День был великолепен. В бутике chanel, в котором слишком высокие цены даже в рождественские каникулы было совсем немного посетителей. Основная масса приходила за доступными, но стильными аксессуарами и прочими фенечками, вроде шарфиков. Стилист магазина скучал без дела, но только до того, как к нему зашли явно денежные покупатели. Две девушки, явно сёстры и ещё один парень, лет эдак тринадцати-четырнадцати. Но возраст определил стилист опытным взглядом — у юноши не было ни подростковой угловатости, ни прочих "прелестей" юности, вроде прыщей или глупого выражения лица. С порога клиент посмотрел на стилиста оценивающе-холодным взглядом и, составив мнение, подвёл к нему дам.

— Месье, дамам нужны платья и вся прочая одежда. На вечер у нас запланирован визит в grand-opera и дамы должны выглядеть не хуже королев.

Клиент отошёл недалеко и, разоблачившись, повесил куртку на одну из свободных вешалок для платьев. Но это не было наглостью — просто использовал то, что удобно, не думая об условностях. Опытный глаз стилиста тут же зацепился за костюм марки "Brioni", одной из лучших в мире. Индивидуального пошива — такое видно сразу. Клиенту посторонний наблюдатель мог бы дать гораздо больше лет, чем было на самом деле — манерами и уверенной властностью он напоминал то ли политика, то ли Джеймса Бонда... то ли всё вместе. Стилист и не подозревал, насколько верна его догадка. Меж тем, клиент невозмутимо сел на диван и принялся разглядывать каталоги платьев и украшений.

Девушки покорно подчинялись и одевали нужные одежды.

Через полчаса клиенту надоело ждать, и он убыл для покупки украшений дамам. Вернувшись, клиент достал... одно из самых дорогих колье, ещё времён Коко Шанель, и одел его на девушку, поцеловав ту. Понятно.

Из колеи стилиста выбило то, что клиент купил и украшения для второй девушки — постарше. И тоже поцеловал её. Это было бы из ряда вон, но прислуга в таких магазинах никогда не лезет в личную жизнь клиентов, им просто нет дела до того, кто и с кем.

К удивлению всех наблюдателей девушка постарше оказалась мамой той, что помладше. Невероятно! Но дальнейшие события запомнятся всем надолго. Хорошо, что стилист смылся подальше, оставив семью в стороне.

Pov

— Гарри... я не знаю, что и сказать... — растерянно говорила Эмма, уткнувшись в моё плечо.

— Ну, Эмма, не плачь, ведь всё хорошо... — попытался успокоить её я, но Эмма отвергла всяческие попытки:

— Неважно... Гарри. Я... не знаю, ты... Я тут подумала, что будь на твоём месте Дэн, то он сбежал бы или ныл всю дорогу, что ему неинтересно. А ещё он бы никогда не купил украшения. А ещё... Гарри, Матерь божья, я... Я не знаю, что такое любовь. Прости, — всхлипывала Эмма.

— При чём тут это, Эмма? — растерянно спросил я.

— Ты не понимаешь... я... Не любила Дэна никогда. И никого больше... — Гермиона приблизилась к нам и слушала рассказ Эммы, а та всё продолжала:

— Но ты... Я не представляю, что со мной. Не знаю, просто... мне так хорошо с тобой, и хочется быть всегда рядом. Ты прекрасен, хоть и не идеален. А ещё... на языке вертится слово "люблю". Я не знаю, что это за чувство, но я люблю тебя... — Эмма громко всхлипнула и заплакала ещё сильнее. Я же стоял, как громом поражённый. Эмма? Меня?

— Понимаешь, когда ты сказал, что ты любишь только Гермиону... Я не знаю... Мне было плохо. Если ты не любишь меня, дай мне хотя бы шанс. Я люблю тебя, Гарри! — Эмма прижалась ещё сильнее.

— Эмма, не плачь!

— Мама? Почему ты плачешь? Гарри обидел тебя? — спросила её Гермиона, но Эмма, подняв на Гермиону взгляд, улыбнулась:

— Нет. Гарри... Я люблю его. Я просто счастлива, что... теперь знаю, что это такое, — Эмма опять всхлипнула, уткнувшись мне в плечо, и начала говорить: — Гарри, ты невозможен! Я тринадцать лет жила с мужем, дочерью, но тут появился ты. Ты забрал у нас Миа, потом... потом украл моё сердце. И всё, я не могу ничего с собой поделать, только не уходи от меня. Прошу.

— Эммм. Эмма, давай не будем... спешить. Я... понимаю твои чувства... — я был ошарашен не меньше Гермионы заявлением Эммы. Вот так, запросто, средь бела дня признаваться в любви... Но Эмма тут же пояснила:

— И дело не в сексе! Просто ты такой... я горжусь, что ты называешь меня своей, — улыбнулась мне Эмма, продолжая стискивать в объятьях. Но тут к кордебалету присоединилась и Гермиона, обняв меня сзади.

— Гарри, мама... Это правда? — спросила она, положив голову мне на другое плечо.

— Миа, прости, но я не могу с собой ничего поделать. Гарри... первый, к кому я испытываю такие чувства. Я люблю его, ведь он...

— Не трудись, мам. Я понимаю. И я тоже люблю Гарри, — сказала Гермиона, обняв меня покрепче. Вообще шик! Ещё не хватало чтобы они прямо тут, вися на мне устраивали мировую.

— Миа, Эмма, давайте собираться, — поторопил я и, наклонившись к Эмме, сказал ей, ловя слезу губами:

— Я понимаю. Прости, что сказал тебя тогда такое. Но я правда люблю Гермиону. Но... у нас есть шанс, Эмма. Не будем его упускать? Ты мне небезразлична.

Та согласно кивнула головой, улыбнувшись до ушей.

— Миа, давай собираться, — Эмма облегчила душу и отпрянула от меня.

То, что произошло, порядком выбило меня из колеи. Всё намного серьёзней, чем кажется. И чем я таким понравился им? Вроде, не красавец писаный, да и если стану таким, то через пару-тройку лет.

End of flashback.

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

Театр был не то, чтобы огромен, но обставлен просто шикарно. Эмма и Гермиона, с видом тотального превосходства над окружающими взяли меня под руки и дефилировали, иначе не скажешь. Платья и украшения успешно привлекали завистливые взгляды женщин и оценивающие — мужчин. Мы, словно ледоколом раздвигая толпу, вышли из забронированных номеров. Объявили антракт. А до этого Эмма, пересевшая со мной и Гермионой на заднее место ложи просто-таки удовлетворяла свои нежные порывы — целуя меня и обнимая. Первую часть просто положила голову на моё плечо и так слушала оперу, благо никто этого не заметил. Гермиона была скромнее, но тоже старалась не отставать — она держала меня за руку и бросала странные взгляды на меня и Эмму.

Но вот, объявили антракт. Девушки мгновенно перевоплотились — из нежных и ласковых в настоящих королев. Получалось у них великолепно — с такой шикарной внешностью не стоило сомневаться — окружающие либо завидуют, либо любуются. И это придавало уверенности в себе, которую они и демонстрировали.

Мы вышли из двери в коридор, а в зале уже зажегся свет. Пройдя втроём немного по коридору, я увидел знакомую шевелюру. Белобрысую.

Малфои! Вот чёрт же их дёрнул сюда прийти! Хотя, если подумать — это даже хорошо. Люциус стоял в стороне, рядом с ним — Драко и Нарцисса. Все трое выглядели на фоне других посетителей — бизнесменов и простых тружеников, как породистые аристократы с голубой кровью.

Драко первым заметил моё внимание к ним, и улыбнулся, узнав меня. Правда, его несколько сбила с толку моя компания.

Я подвёл дам к Малфоям. Теперь и Люциус заметил нас и с ноткой интереса разглядывал девушек.

— Драко, какая встреча! Рад видеть тебя! — первым поздоровался я.

Драко Малфой, быстро оглядев мой внешний вид, ответил на приветствие:

— Гарри! Вот уж правда приятная встреча.

Тут в разговор вмешался Люциус:

— Драко, ты не представишь мне своих знакомых? — холодно спросил он. Эмма неотрывно следила за этим красивым, словно породистым, человеком.

— Да, отец. Гарри Поттер, мой сокурсник-слизеринец, и... — тут Драко завис, глядя на Гермиону, потом на меня. Не узнал!

— Гермиона Грейнджер, тоже с нашего курса и факультета, — помог я ему. Драко только рот открыл, но заметив, что стоять с открытым ртом невежливо, закрыл, щёлкнув зубами. Да, вот это эффект!

Лорд Малфой окинул меня заинтересованным взглядом и вскинул бровь, посмотрев на руки девушек, которые держались за мои.

— Пожалуй, Драко, лучше представлю я. Это моя девушка, Гермиона Грейнджер. (Миа вежливо кивнула). И Моя девушка, Эмма Грейнджер. (Эмма не подала виду и повторила жест дочери. Но я то понял, что она пребывала в смятении и немного радовалась. Сжавшая меня нежно рука Эммы об этом свидетельствует).

— Хм... Гермиона, ты не говорила, что у тебя столь очаровательная сестра... — улыбнулся Драко. Гермиона хотела было сказать что-то, но я перебил её:

— Гермиона вообще скрытная девушка.

— Ах, прости, Гарри. Я не представился. Позволь исправить. Люциус Абрахас Малфой, — вежливо сказал Люциус, а потом представил нам свою супругу.

Драко сверлил взглядом Гермиону и Эмму. Видно, впечатлило его перевоплощение Гермионы. Очень впечатлило. И я не мог не заметить, что он просто любуется девочками. Действительно, в этих нарядах трудно оторвать взгляд от плавных и соблазнительных изгибов женского тела.

Компания была не та, при которой можно проводить дружеские беседы, и мы вежливо откланялись.

Готов поспорить, всё семейство Малфоев сверлило взглядами наши спины. Особенно Драко. Не узнать Гермиону! Вот это номер. О чём мне и сказала Миа, как только мы скрылись за поворотом:

— Гарри! Он меня не узнал! Это...

— Это и не удивительно. Ты выглядишь настоящей принцессой, а в школьной мантии и с копной волос, как обычно... Нет, ты тоже выглядишь красиво, но с нынешней внешностью ни в какое сравнение.

— Миа, это был ваш однокурсник? — поинтересовалась Эмма.

— Да, мам. Это Малфои — влиятельная и довольно известная семья в магическом мире. Драко учится вместе с нами.

— Понятно. Спасибо, Гарри, — поблагодарила меня Эмма.

— Мам? — вмешалась Гермиона, но Эмма успела быстрее — наклонилась и быстро поцеловала.

— Разве я сказал что-то не так? — с хитринкой спросил я. Это можно приравнять к "Ты будешь моей девушкой?"

— Нет, Гарри. Спасибо, я счастлива. И да, я согласна, — снова улыбнулась Эмма.

— Мааам?

— Что такое, Миа?

— Мам, вы же о...

— Да. О том, что Гарри назвал меня своей девушкой. Не сердись, Миа. Я ничего не могу с собой поделать... — виновато улыбнулась дочери Эмма.

— Ничего, мам. Я тебя понимаю. Я тоже ничего не могу с собой поделать. И Гарри, наверное, тоже...

— Истинно так, девочки мои! — тихо воскликнул я, вызвав улыбки девочек.

21. Любовь смеётся над рассудком. И в этом её притягательная сила и прелесть.

Mi?o?? kpi sobie z rozs?dku. I w tym jej urok i pi?kno.

Фрингилья Виго, рассказ "Владычица Озера",

цикл рассказов Анджея Сапковского "Ведьмак".

Игорь Джонсон поприветствовал в своём кабинете Ребе. Старый невыразимец редко захаживал в кабинет своего начальника, но сегодня повод был. С порога Ребе поприветствовал шефа:

— Ну что, Игорь, провалился? Так тебе и надо, сводник, — Ребе присел на ближайший стульчик, глядя на перекошенное лицо шефа.

— Да, я провалился. И что такого? Со всеми бывает, — Игорь был явно не в духе.

— Ты смотри, сводник, Гарри тебе ещё в глаз даст за такие подставы...

— Да нет, Гарри ни о чём и не догадается. Аббас говорил, что всё прошло хуже некуда, но преступников Гарри спеленал, как малышей. Только зря засветил свои способности.

— А я думаю, Гарри правильно сделал. Теперь у этих французских щёголей поубавится прыти.

— Возможно, возможно. Но что будем делать с Малфоем? — спросил Джонсон, откидываясь на высокую спинку директорского стула.

— А ничего. Пока ничего, а нужно будет — арестуем и в Азкабан кинем.

— То есть, опять гнида выкрутился. Ладно, оставим это.

Ребе тоже устало развалился в кресле и спросил шефа:

— А этот "контрабас" уже ушёл?

— Аббас, — поправил его Игорь, но не заметив раскаяния на лице Ребе, продолжил. — Да, он ушёл. И он остался очень недоволен. Если Гарри хотя бы не отшил эту француженку, было бы не так стыдно.

— Да? Ну, предположим так. Однако тебе не стоило давать неисполнимых обещаний.

— А я ничего и не обещал! И потом, они даже поцеловались! А в итоге Поттер наплевал на эту Д'лакур и ушёл.

Ребе поднялся со стула и с хитринкой спросил:

— А зачем вообще было устраивать спектакль? Ты, Игорь, сам всё устроил, тебе и расхлёбывать.

— А номер? Может, они не в тот номер попали? — попытался возразить Игорь, но Ребе его осадил:

— В тот, Игорь, в тот, что ты забронировал. Но по-моему, это не рассорило Гарри и Гермиону а наоборот, сблизило. Возможно, это настоящая большая и светлая любовь...

— Когда ты говоришь о любви так мечтательно, то похож на Дамблдора! И вообще, иди уже, — обиделся Игорь.

— Да не дуйся ты, подумаешь — неудача. Зато, считай, проверил чувства подчинённого. Эдакое испытание устроил.

— Ребе!

— Уже ухожу! — поспешно засеменил старый колдомедик к двери.

* * *

Дэн Грейнджер был доволен. Сразу после того как они поселились в отеле, прямо на следующее утро, Эмма отбыла к детям и не мешала ему отдыхать.

Дэн запланировал на вечер посещение своих деловых партнёров с континента, так что сейчас уверенно завязывал новенький галстук. Покрутившись перед зеркалом, оглядев себя со всех сторон и удовлетворившись результатом, он пошёл на встречу.

Такси вызывать не пришлось — в людных местах они сами кучкуются у обочины, и Дэн, отдав таксисту купюру, назвал пункт назначения:

— Гранд опера, месье.

Таксист, кивнув, завёл двигатель "Пежо" и рванул с места. Через пять минут машина уже подъезжала к театру. Благо, в центре Парижа все интересные места расположены почти рядом.

Сделав крутой вираж, машина остановилась в сотне метров от театра, и таксист сказал пассажиру:

— Приехали, месье.

Дэн Грейнджер поблагодарил вежливого француза и вылез из машины. Пройдя сотню метров, любуясь красотой здания, Дэн вошёл сначала в кованные ворота забора, а потом и в сам театр. Внутри было шикарно — отделка вестибюля в стиле барокко, роспись на потолке, которой многие любовались. Вестибюль был полон народу, который гомонил на самых разных языках, но в основном — на французском. Своего партнёра Дэн увидел около гардероба, тот сдавал одежду.

— Привет, Жозеф.

— А, Дэн Грейнджер! — улыбнулся француз идеально ровными и белыми зубами. Неудивительно, ведь они — стоматологи.

— Он самый, как жизнь, как семья, дети? — спросил Грейнджер, снимая пальто. Жозеф принял бирку с номером от гардеробщика и ответил Дэну в таком же ключе:

— Замечательно. А ты как?

— То же самое. И кстати, давай уже пойдём в зал, — Дэн принял бирку от гардеробщика и уступил очередь другим раздевающимся.

— Ну, тогда великолепно. Кстати, Дэн, ты меня спрашивал про машину. Так вот, есть одна интереснейшая информация. "Мерседес" скоро выпустит новую модель s-класса, как раз то, что тебе нужно...

Дальнейшие полтора часа Дэн провёл в компании Жозефа, обсуждая авто и слушая оперу. Постановка на сцене была великолепна — чай, не захолустный театр, играли "Призрак Оперы", приехавший во Францию из Америки, прямо с Бродвея, где этот мюзикл уже два года бьёт рекорды продаж.

— А ты слышал, Дэн, что "Призрак Оперы" был написан про оперу Гранье (гранд оперА, если кто не знает). Автору так запал в душу театр, что он взялся за перо и публиковал небольшие отрывки. А потом свёл их в один рассказ.

— Да ну? Получается, мы смотрим мюзикл про этот театр? А "Призрак" действительно существовал?

— Никому не известно. Но, говорят, существовал. А сцена падения люстры навеяна случаем, когда в тысяча восемьсот девяносто шестом году на голову консьержки упал двадцатикилограммовый противовес. Да, тогда все газеты судачили про тот случай.

— Невероятно. Но мне нравится, это придаёт таинственности, — восхитился Дэн.

— Это да. И популярность частично отсюда — автор, Гастон Лер, так удачно совместил правду и вымысел, что трудно разобрать где что. Мол, было дело, убило консьержку, но упал противовес, а не люстра. И всё в таком духе...

И деловые партнёры продолжили слушать представление. Через полчаса объявили антракт, и посетители смогли наконец встать с насиженных мест.

Жозеф и Дэн вышли и направились в туалет. Но по дороге Жозеф подёргал Дэна, указывая куда-то в сторону. Дэн обернулся и посмотрел на двух... Девушек. Они были прекрасны — тела в лёгких чёрных платьях Шанель, с оголённым плечом... Дамы выглядели божественно, так что даже Дэн залюбовался ими, как произведениями искусства. А Жозеф был плох — лицо приняло счастливо-туповатое выражение, разве что слюна не капает... Но дамы-то хороши, да. И стоят недалеко от мужского туалета, переговариваются. Дэн оценил блеск бриллиантов и стать леди и отвернулся. Не стоит глазеть сильно — подумают ещё что-нибудь не то. Но Дэн был впечатлён, невольно сравнив ту светскую львицу, что была постарше, со своей женой. Вот бы Эмма была такой... Но, впрочем, кому какое дело?

А бедного Жозефа пришлось с силой отрывать от созерцания женщин.

— Жозеф, мы идём или нет?

— А? Да, да, Дэн, пойдём... Но как хороши!

Выйдя из туалета, Дэн заметил, что к дамам присоединился молодой человек. Дорогой костюм, чёрные волосы, уверенный взгляд зелёных глаз... Дэн безошибочно узнал шрам на лбу — это... Гарри Поттер! У Дэна Грейнджера перехватило дыхание. Гарри с этими двумя леди? Да и как он одет? Ничуть не похож на того среднестатистического школьника, коим Дэн его помнил!

Между тем Гарри, быстро поцеловав! обеих! дам, взял их под ручки. Он что, встречается с двумя... С ЭТИМИ! Двумя дамами.

Зависть начала грызть Дэна. Он всегда болезненно относился к своему статусу, но этот мальчишка только что стал его личным врагом N1.

Но взгляд Дэна был не единственным — все, кто видел эту сцену просто-таки изнывали от зависти — настолько хорошие дамы и какому-то подростку, у которого ещё усы не выросли! Но смотрели все молча, делая вид, что эта странная тройка никому не интересна, однако всё равно бросали на дам восхищённые взгляды.

Дальнейшую постановку Дэн прослушал молча и так же сухо попрощался с Жозефом, попросив его оставить номер автодилера, который первым начнёт продажи новой модели "мерседеса".

Придя к себе в отель, Дэн Грейнджер разделся и налил себе виски из бара.

Через час тупого просмотра новостей по ТВ, Дэн почти задремал, но в комнату зашла Эмма. Довольная, усталая, подозрительно весёлая.

— Ну что, Эмма, сходили по магазинам? — спросил Дэн, не вставая с кресла.

— Да, Дэн, сходили. Ты что, уже пьёшь? — поджала губы Эмма, увидевшая стакан с недопитым виски.

— А что, нельзя? Эмма, я тут тебе интересную новость хочу сообщить. Сегодня мы с моим партнёром, Жозефом, ходили в Опера Гранье.

У Эммы всё внутри перевернулось. Дэн, пялящийся в телевизор, не заметил, как она прикусила губу, чуть ли не до крови, а руки Эммы задрожали. Но она решила не показывать слабость мужу, хотя на ногах держалась с трудом. "Если Дэн... нет, об этом думать даже не хочется... рано. Не хочется, и всё тут!" — сказала она сама себе и промолчала, слушая мужа.

А Дэн тем временем продолжил:

— И угадай, кого я там встретил? — хитро спросил Дэн, делая маленький глоток из стакана.

Эмма, не в силах стоять, присела на полочку для обуви, пребывая в состоянии близком к обмороку. Лицо её нежно-розового цвета стало белее мела, а сердце билось так, что стучало в висках. Она вытянула правую руку и заметила, что пальцы трясутся как у старухи, больной болезнью Паркинсона. В глазах потемнело, стало страшно. Комната-люкс освещалась только светом от телевизора, не давая увидеть ни одного предмета, только ноги Дэна и бокал. Когда мужчина поставил бокал, стук стекла по журнальному столику показался Эмме громом, и она нервно вздрогнула, чуть не ударившись головой о стену. Но...

— Гарри Поттера! Представляешь, Эмма, я видел как Гарри, наряженный как последний пижон пришёл в оперу с...

Тут у Эммы в голове промелькнули инструкции по вызову скорой во Франции.

-... какими-то двумя — даже не знаю, как сказать — прямо королевами! Львицами. Меня от одного взгляда старшей по спине холодный пот прошиб. Да... вот это женщины! — мечтательно сказал Дэн, а Эмма была на грани истерики. Дэн её не узнал. ЕЁ, ту, с которой прожил тринадцать чёртовых лет!

Вся напряжённость тут же отступила, в комнате словно посветлело и стало легче дышать. Но облегчение тут же переросло в обиду на Дэна. "Львиц, значит, да? Мерзкий мужчинка, смеет делать МНЕ такие комплименты? Скотина неблагодарная! Я с ним тринадцать лет живу, а он..." — подумала Эмма и прошла внутрь комнаты.

— Только не говори, что ты ему завидуешь, — хмыкнула миссис Грейнджер и гордо прошла мимо кресла. Дэн даже не обернулся.

— Я? Какому-то сопляку? Да с чего мне ему завидовать. Книжный червь! — взвился Дэн, не замечая, что его слова ранят Эмму. Её саму часто оскорбляли в молодости, называя "книжным червём". Если бы Дэн Грейнджер обернулся, то словил бы от своей жены такой ненавидящий и презрительный взгляд, что он снился бы ему в кошмарах до конца жизни. Но Дэн спасся тем, что смотрел исключительно в экран телевизора.

* * *

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор был доволен каникулами. Он наконец-то смог оторваться от школьных будней и как следует отдохнуть — в его возрасте немудрено и надорваться на работе.

К счастью, семья Грейнджеров была, по рассказам Минервы, более чем хорошей — два дантиста, обеспеченные и успешные люди, прекрасная семья. В долгожданные рождественские праздники Альбус Дамблдор не собирался сидеть в кресле перед камином, с котом на коленях и читать какую-нибудь безвкусную магловскую художественную книгу, совсем нет!

Через пару дней после того как все студенты разъехались, Альбус привёл дела школы в порядок, переговорил с попечительским советом и Северусом. Как удачно, что мальчик нашёл себе наставника из Ордена Феникса. И хоть Альбус и не питал излишних надежд по поводу бывшего пожирателя, Северус был более чем ценным, пожалуй, самым ценным из всего ордена.

Позволив себе съесть весь запас лимонных долек и потратив пять минут в бесплодных попытках угостить Фоукса, Альбус улыбнулся своим мыслям. Истинно говорят — седина в бороду, а бес в ребро. Да и только что выпитая за завтраком порция эликсира жизни должна остановить старение и на тридцать долгих лет обеспечить его относительным здоровьем. Не то, чтобы уж очень молодо он себя чувствовал, но помирать от старости ему пока непозволительно — юный Гарри Поттер требует внимания. А потом можно будет и не волноваться.

— Тинки! — позвал директор Хогвартса, и через пару секунд возле него материализовалась эльфийка.

— Тинки к вашим услугам, сэр, — поклонилась она, и директор, улыбнувшись ей, попросил передать сообщение МакГонагалл.

Тинки исчезла, а Альбус присел на своё директорское место, пригладив бороду. В вазочке для лимонных долек ни одной дольки не нашлось, и Альбус Дамблдор, с сожалением вздохнув, отставил посуду. Феникс протяжно курлыкнул, словно герольд, объявляющий о прибытии МакГонагалл. Именно так.

— О, проходи, Минни. Ты быстро.

— Я была недалеко, Альбус, — улыбнулась Минерва.

— Это хорошо. Я тут как раз сижу и думаю, чем себя занять. И ты знаешь, что? — спросил Директор у своего заместителя.

Минерва МакГонагалл заинтригованно посмотрела на шефа. А Дамблдор, встав с кресла и подойдя к фениксу, ответил ей:

— А ничего. Все дела с советом не заняли много времени. С тех пор как Гарри попал на Слизерин, Люциус стал намного благожелательнее относиться к школе. Надеется получить такого союзника, как Гарри.

— Но это же невозможно! Как... Нельзя, чтобы...

— Спокойствие, Минерва, спокойствие, — сказал Альбус уверенным тоном, что подействовало на Минерву не хуже успокоительного зелья. — Северус за ним присмотрит.

Эти слова ещё больше взволновали МакГонагалл, но директор, заметив это, продолжил:

— И я, конечно же, проконтролирую, чтобы Северус не выходил за рамки дозволенного.

— Хорошо, Альбус, я тебе верю, — поджала губы декан Гриффиндора. Ей не понравился сам мальчик, а уж то, что Снейп его учит... Два сапога — пара, как говорится.

Директор обошёл вокруг своего стола и продолжил:

— А теперь, Минерва, скажи, как у тебя?

— Ничего, Альбус. Вообще ничего. Осталось два студента, но моё внимание их почему-то беспокоит, так что я стараюсь не попадаться им на глаза. Закончила со списками новой команды — пришлось искать нового ловца для сборной факультета.

— О! И кто же этот счастливчик? — задорно спросил директор.

— Может, станет Перси Уизли. У него неплохие шансы, но придётся тогда оставить должность старосты.

— Ничего, ради места в команде кто угодно бросит такую неблагодарную работу.

— Альбус! Но ты же тоже был старостой! И я была. И ничего...

— Но, Минерва! Обязанностей гораздо больше, чем возможностей. Разве что Перси Уизли мог бы пользоваться ванной старост со своей девушкой... — хихикнул директор.

— АЛЬБУС! — вскинулась Минерва, но директор не обратил ни малейшего внимания на её возмущение.

— Хорошо, прости, Минерва, — поднял руку в примирительном жесте Дамблдор.

— Хм. Прощаю. Но детям рано даже думать о таком.

— Никогда не рано, Минерва. И вообще, не пытайся идти против природы, обычно это плохо кончается. Полным провалом.

— Альбус, не начинай... — устало попросила декан и откинулась на спинку стула, расслабившись. Директор был в своём репертуаре. Ещё бы про "великую силу любви" заговорил, тогда картина была бы полная.

Но Альбус Дамблдор сменил тему:

— В общем, у меня, благодаря проявлению такой независимости от Гарри, образовалось немного свободного времени. Неделя или две.

Минерва Макгонагалл, декан Гриффиндора, слушала шефа с интересом но то, что сказал ей директор привело её в шок.

— Минерва, ты не согласишься поужинать со мной?

Повисла неловкая пауза. МакГонагалл вообще сидела молча и неотрывно смотрела на директора.

Через пять долгих минут молчания наконец-то заместитель директора заговорила:

— Альбус! Как... Что... Я не понимаю... — Минерва удивилась тому, что сама была взволнована.

— О, очень просто, — заблестел глазами Директор Хогвартса.

— Но Альбус, мне же... А тебе...

— Это тоже не проблема. Минни, прошу, не разочаровывай старика... — просительно сказал Дамблдор, но Минерве этого тона было мало.

— НЕТ! И даже не надейся! И вообще, я кое-что забыла... — МакГонагалл встала со стула и направилась к двери, скрывая покрасневшие щёки. Да, такого она не ожидала.

Однако Альбус Дамблдор с прытью молодого юнца догнал Минерву и взял за руку.

— Минни, прошу, — тон Дамблдора было трудно игнорировать, тогда Минерва пошла на хитрость и пряча глаза, сказала:

— Альбус, ты на полвека меня старше. И вообще, я не люблю мужчин с бородой. Сбреешь — пойду.

Альбус понял хитрость Минервы — он дорожил бородой пуще жизни, что знала женщина.

— Минни, это нечестно, — застонал Дамблдор, но декан Гриффиндора высвободила руку и улыбнувшись себе, вышла из кабинета.

* * *

Всё ещё не веря себе, Минерва вышла из кабинета и придав лицу строгое выражение, пошла в свой кабинет. Альбус Дамблдор занимал все её мысли. Минерва вот уже двенадцать лет не думала о мужчинах. С тех пор как волдемортовы пожиратели убили её мужа и семью, Минерва всю себя отдала воспитанию своих студентов. Да и возраст... постбальзаковский.

Постаравшись не думать об инциденте, миссис МакГонагалл пошла к себе в спальню и уснула беспокойным сном.

Time skip.

День прошёл почти так же, как и предыдущий, за исключением того, что она думала о директоре, стараясь работой сбить неподходящий настрой. Но этого было мало, и Минерва обрадовалась появившемуся в её комнате эльфу. Но не на долго — эльф был от Дамблдора. Минерва МакГонагалл недовольно поджала губы и кивнула существу.

— Директор сэр просит вас прийти к нему.

— Передай этому старому... Хотя нет, лучше я сама. Ступай, — отпустила существо МакГонагалл.

Минерва поднялась по лестницам пустынного замка к кабинету, охраняемому горгульей.

— Лимонные дольки, — недовольно произнесла она. Декан имела вид такой, что встреться ей студент — бежал бы со всех ног.

Горгулья послушно отъехала в сторону, впуская раздражённого декана Гриффиндора.

В кабинете было почти пусто — исчезли некоторые предметы, а на диване сидел незнакомый Минерве человек в стильных очках и дорогом магловском костюме.

Минерва оглядела его с ног до головы — пропорциональная фигура, золотые часы на руке, модные туфли, закинул ногу на ногу, руки положил на спинку дивана, развалившись на нём. Волевой подбородок и ясные серо-голубые глаза, что так же оглядели Минерву. Мужчина кивнул ей на место рядом с собой. Короткая стрижка седых волос — эдакий "ёжик" заинтересовал Минерву — человек не выглядел настолько, чтобы быть седым — максимум — её же возраста. Минерва МакГонагалл, не говоря ни слова, села рядом и погрузилась в свои мысли.

В кабинете повисла тишина, нарушаемая мерным тиканьем некоторых приборчиков. Минерва готова была поспорить, что лет двадцать назад как-то раз видела здесь самогонный аппарат. Но сейчас, конечно же, такого директор Хогвартса не имел.

Текли минуты, отсчитываемые щелчками старинных часов, стоящих в углу. Минерва относительно успокоилась, и продумывала то, что она скажет Альбусу, когда он придёт, но директор всё ещё не шёл.

От незнакомца приятно пахло сосной и полевыми цветами — аромат был слабый, но отчётливый, и когда миссис МакГонагалл закрыла глаза, ей на секунду почудилось, что она сидит посреди леса. Так Минерва провела ещё некоторое время.

Когда старинные часы щёлкнули в шестьдесят восьмой раз, Минерва МакГонагалл, декан Гриффиндора и заместитель директора школы чародейства и волшебства "Хогвартс" не выдержала и обратилась к незнакомцу.

— Простите, сэр, но вы не знаете, когда придёт директор Дамблдор?

Ответ незнакомца заставил её упасть в обморок.

— А я никуда и не уходил.

После того как Минерва странно покачнулась и стала заваливаться набок, Альбус вскочил, разгоняя кровь по венам и подхватил Минерву за плечи. Глаза её были закрыты, пульс нормальный. Простое беспалочковое заклинание показало, что Заместитель находится в обмороке.

— Ой, ё! — воскликнул Альбус Дамблдор и стараясь не думать о том, что держит в руках прекрасную женщину, перехватил её под коленями и за плечи и уложил на диван. Стоило Альбусу отойти от дивана, где лежала Минерва МакГонагалл, он... расхохотался. Через пять минут смеха директор не заметил как схватился за край своего стола, но смех не отступал. ХА! Сидела рядом час! Прежде чем задала вопрос! И с ней мы знакомы полвека! Это невероятно!

Слёзы из глаз и грустная мина Альбуса Дамблдора — вот то, что увидела первым Минерва МакГонагалл, когда очнулась.

— Альбус? — Минерва всё-таки была совестливым человеком. Мысль о том, что она огорчила Дамблдора, была ей неприятна, и та попыталась исправиться:

— Альбус, прости, я не... Не узнала тебя, но ты...

Улыбка вылезла на лицо Дамблдора, хоть он и старался при помощи окклюменции сохранить бесстрастное выражение лица.

— Альбус? — совсем потерянно спросила МакГонагалл, принимая сидячее положение и поправляя юбку.

— Это ты меня прости, Минерва. Я тебя разыграл.

— Что ты с собой сделал?!! — воскликнула Макгонагалл, обозревая своего собеседника.

И Альбус принялся перечислять.

— Ну, постригся, сбрил усы и бороду, купил туфли и часы, отбелил зубы, сделал маникюр и педикюр, обновил гардероб...

— Альбус! — воскликнула всё ещё поражённая МакГонагалл.

— Что, ты же сама вчера сказала, что пойдёшь на свидание, если я сбрею бороду?

— Я не о том, Альбус... Сколько тебе лет?

— Ах, ты об этом, — Дамблдор улыбнулся. — Минни, скажи, что привезли в Хогвартс этой осенью?

— Философский камень, но...

— Что "НО"? Я выспросил у Фламеля пару флакончиков эликсира ещё пятьдесят шесть лет назад. Одного флакона хватает, чтобы не стареть тридцать лет. А когда срок подошёл к концу, Фламель сам отдал мне камень — запасов его эликсира столько, что он может ещё полмиллиона лет жить. Разум увядает быстрее — становится скучно.

— Ты... Ты пил эликсир жизни? — ошарашенно спросила МакГонагалл.

— Ну конечно же! К тому же, я не такой дурак, чтобы получив в свои руки философский камень, не воспользоваться возможностью. К тому же, я знаю рецепт.

— Откуда? — поразилась своей недогадливости Минерва.

— В модифицированный эликсир, который действует вдвое дольше, входит кровь снежного Дракона.

— Кровь... но двенадцать способов...

— Это был тринадцатый. Но мы сохранили это исследование втайне. К тому же, Фламель тогда отдал мне два флакона этого эликсира, — сказал, улыбнувшись, Дамблдор.

— Невероятно... Тогда тебе...

— Сто десять лет. В следующем году будет "юбилей Бильбо Бэггинса".

— Что, прости?

— Это из "Властелина колец" Толкиена. Между прочим, он наш коллега, профессор. Да и про магию писал... — Дамблдор мимолётно улыбнулся. Загрузил Минни второстепенными мыслями.

— Ты ещё не одета? Минни, ты никогда не опаздывала! — притворно возмутился директор.

— А?

— Я заказал столик в ресторане. И...

Директор вышел во второе помещение кабинета, расположенное за небольшой неприметной дверцей. Через секунду он уже вернулся, неся в руках что-то серое. Подойдя Директор отметил то, что Минни уже не так волнуется.

— Это тебе, — Директор вручил длинное серое что-то, с застёжкой-молнией.

Минерве был не знаком чехол из бутика лондонского отделения PRADA.

Название на чехле ничего не сказало Минерве, и она приняла "сомнительный" подарок.

— Но прежде чем ты уйдёшь... — директор Хогвартса хитро улыбнулся, благо без растительности на лице, маскирующей возраст это было хорошо заметно.

Минерва смотрела как симпатичный немолодой мужчина в костюме, с голосом и глазами Альбуса Дамблдора (она знает, что это глупо, но образ древнего старика с бородой уже устоялся) достаёт из шкафа какую-то склянку.

Директор подошёл к столу и, взяв чашку из под чая, налил половину склянки. Подумав ещё немного, он опрокинул всю фиалу с неприятной кровяного цвета жидкостью.

— Пей.

Минерва подчинилась — не в её стиле было не подчиняться Альбусу Дамблдору. Конечно, только в рабочих вопросах и делах ордена...

Директор смотрел на Минерву, когда та поставила чашку обратно.

— Фу, Альбус, ты что, изобрёл зелье с самым мерзким вкусом? — спросила Минерва и замолчала. Но потом её глаза расширились и она наклонилась, схватившись руками за живот в районе чуть ниже пупка.

— Аль... Подонок! — крикнула женщина и отключилась. Заботливые руки Директора подхватили падающую женщину.

— Может, перебор? Да нет. Но... хм... должно быть так. А руки... хм... — ворчал старый директор, поднимая на руки Минерву. Та даже в таком состоянии прижимала руки и директор не мог наложить из-за этого диагностическое заклинание в нужное место.

Положив, как и немногим ранее, Минерву на диван, Альбус вернулся и ловко нагнувшись, поднял с пола свой подарок.

Оценивающе взглянув на женщину, лежащую на диване, Альбус усмехнулся и мельком глянув на часы, сел с ней рядом, взмахом руки передвинув своё кресло. Но Альбусу пришлось поработать — подняв тело Минни он не без удовольствия вытащил из волос заколку в форме волшебной палочки и расправил ей волосы, одновременно погладив. Кошки это любят.

Улыбнувшись своей мысли, Дамблдор вернулся в кресло и стал ждать. Ровно через четырнадцать минут с начала отсчёта Минерва распахнула глаза, и не обращая внимания на встрепенувшегося Дамблдора, вскочила.

— Туалет там! — показал директор рукой на неприметную дверку. Минерва рванулась со скоростью бладжера, громко хлопнув дверью...

Через пятнадцать минут, когда Дамблдор уже заволновался, дверца уборной приоткрылась. "Странно, вроде бы только по-маленькому надо, для выведения из организма отработавших материалов и вредоносных клеток..." — подумал директор, крутанувшись на стуле.

Минерва была...

Нет, она была серая от шока.

— А... Альбус, что со мной? — жалобно спросила она.

— А что не так? А?

— Этого... Этого не может быть, Альбус! — воскликнула она.

— Минни, нет ничего невозможного.

Минни... Альбус не скрывал того, что любуется ею — прямые ниже лопаток волосы, несколько микроскопических морщинок вокруг глаз и ни одной более. Фигура, которую ей удалось сохранить и, конечно же, её удивление.

— Я не напутал с дозировкой? А, прости, но эликсир жизни даёт откат для старых людей. Откат, конечно, сильный, но помолодеть настолько, насколько хочется, невозможно в принципе.

— Альбус, ты что, напоил меня эликсиром жизни?! — крикнула МакГонагалл, пылая гневом.

— Да. Именно так. Как ты заметила, выглядишь ты на сорок. До пятидесяти не дотягиваешь, нет...

Минерва была... ошарашена, раздавлена, поражена. А как вёл бы себя человек лет пятидесяти пяти, помолодев на пятнадцать лет? Вот и Минерва МакГонагалл... Заплакала...

Слишком много эмоций, слишком нервные два дня.

Альбус тут же подскочил к Минерве, положив руки ей на плечи и слушая, что она пытается сказать.

— Но... это же... Эликсир жизни! Его так мало, он ценится...

— Минни, самое дорогое, что у меня есть, это не какое-то зелье. Это ты, потом Хогвартс. Но зачем так волноваться? Я ещё сварю. Не много, конечно, но учитывая "модификацию" мне точно хватит, — улыбнулся ей Дамблдор.

— То есть... ты сможешь ещё...

— Ну конечно, глупышка, камень-то у меня... — Дамблдор обнял Минерву, пользуясь тем, что она не возражает.

— А волосы? Это ты?

— Распустил? Да, я. Мне так нравится. Да и для действия эликсира так надо.

Минерва глубоко вздохнула несколько раз, успокаиваясь.

— А что я скажу людям? Я не могу отрастить бороду, как ты!

— Ничего и не говори. Только загадочно улыбайся и говори, что поклялась молчать.

— Но я...

— Соври.

— Хорошо... — неуверенно сказала МакГонагалл и отпрянула от Дамблдора.

— Вечер! — вспомнила она.

* * *

В ресторане для магов было людно — все веселились, поздравляли друг друга с Рождеством, пили огневиски, шампанское...

В ресторан вошли двое — мужчина и женщина. Он был строго одет и напоминал большого политика. Да в общем-то, таковым и являлся. А женщина — в вызывающе-красном платье с золотой расшивкой, в туфлях на каблуке, с золотым колье. Определённо, она была красива — строгий взгляд, длинные угольно-черные волосы, забавно вьющиеся на кончиках, стройная фигура... Небольшие морщинки вокруг глаз выдавали возраст, но за общим фоном этого не было заметно.

Зал был заполнен посетителями — все ели, пили вино и шампанское, праздновали... Среди них был и староста Гриффиндора, Персиваль Биллиус Уизли. Перси привёл сюда свою девушку — единственное свидание в Рождество.

Персиваль заметил даму в Гриффиндорских цветах и внимательно оглядел её, отметив хорошую осанку и ладную фигуру.

— На кого ты смотришь? — возмутилась Пенелопа, сжав руку Перси.

— А? Нет, ничего такого. Тебе не кажется, что эта женщина похожа на нашего декана?

— Хм... только лицо. И то... хотя да, очень похоже.

Староста Гриффиндора продолжил ужин, но этот день он запомнит надолго...

Выходя со своей девушкой, он заметил всё ту же женщину. Мужчина набрасывал на её оголённые плечи тёплую мантию. Приблизившись, он поцеловал её. Женщина ответила тем же, и они с жаром целовались, обнявшись.

— Минерва, ты прекрасна... — сказал мужчина, а женщина ответила:

— Только благодаря тебе. Спасибо, это самое прекрасное Рождество за чёрт-знает-сколько-лет... — улыбнулась Минерва.

Перси Уизли узнал её голос и поражённо замер. Пенелопа поторопила своего парня, с трудом оттащив ошарашенного гриффиндорца.

— Пени, это была она! Это наш декан!!! — зашептал он ей на ухо "новость века".

— Хм. Хорошо выглядит. Хорошо, что не как наш декан... — хихикнула Пенелопа Кристалл и сама потащила парня в сторону выхода.

* * *

— МАТЬ!!! Мать!!! — хохотал Люциус Малфой. Зашедший в его кабинет Драко чуть не умер от удивления — стоял весь белый, хотя, казалось, белее некуда и взирал широко распахнутыми серыми глазами на отца. Люциус Малфой стоял, нагнувшись к своему столу и банально ржал так, что слёзы брызнули из глаз.

— Папа? — неуверенно спросил Драко.

— А... хихи... что тебе, сын?

— Пап, что с тобой? — спросил Драко.

— Сначала не об этом. Так, сын, перечисли свои ошибки в опере, — потребовал Люциус, с усилием убирая улыбку.

— Ну... Во-первых — я не узнал Гермиону. Но это и не удивительно — в Хогвартсе она выглядит как... книжный червь — на такую точно парни не засматриваются.

— Понятно, сын. Не суди о книжке по обложке, мой тебе совет, — буркнул Люциус Малфой.

— Ну, а во-вторых, я не знал вторую девушку Поттера. Красивая, правда? — спросил Драко.

— Это да, я бы на такой женился, не задумываясь. Она... прекрасна, — восхитился Малфой, улыбнувшись.

— Ну и в третьих, мне нужно было сначала узнать про семью Грейнджеров. Я не знал, что у Гермионы есть сестра, да ещё и такая...

Ответ был прерван гомерическим хохотом Люциуса, у которого даже опять слёзы потекли.

— Д... Драко! Я сказал тебе только что...

— Не судить о книжке... Но при чём тут это?

— А вот при чём! — Люциус поднял на уровень глаз бумаги, которые читал и процитировал.

— "Досье на Гермиону Грейнджер. Родилась девятнадцатого сентября семьдесят девятого года. Единственный ребёнок в семье..." — Люциус хитро взглянул на растерянного Драко.

— Но... отец, как же...

— Ты не дослушал. Итак, "единственный ребёнок, отец — стоматолог Дэниел Грейнджер, тридцать лет, мать — Эмма Грейнджер, тридцать лет" — снова хихикал Люциус.

— М... Мать?! — спросил Драко и тоже рассмеялся.

— Похоже, ты сделал очень галантный комплимент. Так, что она сама и не догадалась... — сквозь смех сказал Люциус.

— МММАТЬ! — смеялся Драко. — Гарри Поттер встречается с твоей ровесницей?! Тогда... получается, он не девственник! — поражённо сказал Драко.

— А что, ты претендовал? — хихикнул Люциус. Смех такому человеку, как он, был вообще почти чужд, но сегодня...

— Как ты мог такое подумать! — снова рассмеялся Драко.

— Тогда, не суди о книжке по обложке дважды! — сказал Люциус Малфой, откидывая досье, которое тут же ловко подхватил Драко.

"Из него получится хороший ловец" — подумал Люциус.

* * *

Эмма Грейнджер была счастлива и раздражена одновременно. Каникулы подходили к концу. Эмма, не в настроении видеть Дэна, проводила время в номере Гарри, что нравилось всем, включая Дэна, который, казалось, был счастлив и в полном одиночестве.

Тихо открыв дверь, Эмма застала Гарри и Гермиону страстно целующимися и улыбнулась. "Да, ни одна женщина не устоит!" — подумала она, глядя как Гарри целует её дочь и нежно гладит руками по спине, шее...

Когда Гарри начал ласкать руками грудь Гермионы, Эмма решила вмешаться, но в этот момент Миа издала протяжный стон наслаждения и сама разорвала поцелуй. Гарри и не думал отрываться от своего занятия, сжимая руку на груди, прикрытой скромным платьицем, пальцами играя с сосками. Миа покрепче обняла Гарри, положив голову ему на плечо. Тут-то она и увидела улыбающуюся Эмму.

— МАМА! — крикнула Гермиона, раскрасневшись. Гарри оторвался от интересного занятия и обернулся, а Гермиона наоборот — отвернулась, прикрыв грудь руками.

— Ничего, Миа, Гарри мастер на это дело. А? — сделала недвусмысленный жест бровями Эмма. Гарри тоже немного порозовел, вспоминая их секс.

— Мама, ты... Так внезапно... прости... — говорила Миа, но Эмма её успокоила, сказав:

— Ничего, я всё понимаю. Не надо стесняться, всё-таки я ещё и девушка Гарри, — Эмма хитро улыбнулась, а Поттер... Поттер перешёл от Гермионы к Эмме, тоже поцеловав её, но ещё более страстно. Эмма присела на диван, а Гарри нависал над ней, потом опять сел на колени, как поза "наездница" наоборот. Миа поражённо смотрела, как руки Гарри притронулись к груди Эммы. Та что-то промычала, но потом замолчала, тяжело дыша носом. Поцелуй всё углублялся, а Гарри всё больше входил в раж, лаская Эмму уже двумя руками. Миа стояла рядом и смотрела, как под платьем Эммы твердеют соски. Гарри захватил один и покатал между пальцев, на что Эмма оторвалась и так же протяжно застонала, прижав Гарри ещё ближе. Потом они возобновили поцелуй. Гермиона не просто возбудилась — она буквально была шокирована, глядя на Эмму. А та, постанывая, прижимала Гарри к себе.

— Ах... Гарри... не здесь, не сейчас, — остановила она руку Гарри, начавшую расстёгивать джинсы.

— Жаль.

— Да.

— Мама?

Эмма с Гарри оторвались друг от друга, посмотрев на Гермиону. Глаза-блюдца, и раскраснелась так, что сейчас пар пойдёт.

— Миа? Что, завидно? — пошла в атаку Эмма.

— Эмма, — осуждающим тоном сказал Гарри, останавливая свою девушку от дальнейших подколок. — Миа, твоя мама тоже девушка, и у неё есть определённые... потребности. Не надо стесняться этого, — произнес Гарри примирительно.

— Ладно, но... — Гермиона бросила быстрый взгляд на маму.

— Хочешь присоединиться? — шутливо спросила Эмма, привстав на кровати, но рухнула, как подкошенная, когда вся красная Гермиона рывком развернулась и припечатала:

— ДА! Хочу! Гарри и мой парень!

— Ммм... Миа, прости, но... пока я тебе не позволю, — сказала Эмма с сомнением.

— А что?

— Миа, не спеши потерять девственность. Её не вернёшь. К тому же, у меня есть одна идея... Потом скажу, но прости, сексом тебе пока рано заниматься, — сказал Гарри менторским тоном.

— Гарри значит можно, а мне нельзя? — глаза Гермионы были "на мокром месте".

Но ситуацию разрешил ответ Эммы.

— Миа, Гарри прав. Стать женщиной легко — только ноги раздвинь. Стать девочкой нельзя никак. Ты рада, что твоё детство закончилось? Не спеши взрослеть, года и так летят слишком быстро, не успеешь заметить. А Гарри подождёт свою принцессу, верно? — повернулась она к нему.

— Подожду. Ждал же тринадцать лет, ещё подожду.

— ???

— Упс, — Гарри понял, что проговорился. Но было уже поздно.

Прекрасная мысль — лежать между девичьих ног.

цитата из "Трагическая история о Гамлете, принце датском".

Уильям Шекспир.

Глава не номерная. Порнографическая, с фемслеш-би-тематикой. Эксклюзивно на фикбуке.

(Если чо, я предупреждал...)

Эмма на меня злилась. Нет, очень злилась. Сначала пришлось рассказать ей про своеобразную "машину времени", а потом долго отбиваться от её истерики.

— Гарри, как ты мог! Почему ты раньше не сказал?! — кричала она, вскочив с кровати.

— Но Эмма, я не мог, это секрет!

— У тебя есть секреты от твоей девушки? — наигранно удивилась Эмма.

— Да, есть. Тебе про маховик знать необязательно. К тому же, кое-кто из моих недоброжелателей может залезть к тебе в мысли и узнать мои секреты. А это для меня опасно, есть люди, которые очень обрадовались бы, если бы я умер! — так же ответил я. Миа слушала нас молча, переводя взгляд с меня на свою мать.

— Да ты... ты... Да я чуть руки не наложила на себя от того, что переспала с ребёнком, а он оказывается подросток, да ещё и совершеннолетний! Гад, как ты мог! Мог хотя бы сказать! — кричала женщина, явно разозлённая этим.

— Ты что, правда так волновалась? — удивлённо спросил я.

— Да. И знаешь что, Гарри? Да, я чуть не покончила с собой! ТЫ, сволочь! Почему... почему так? — Эмма устало упала на кровать, закрыв лицо руками. От её признания мне стало дурно, а Гермиона побелела от шока.

— Эмма.

— М?

— Эмма, прости. Я же не знал, что...

— Что взрослой воспитанной женщине неправильно трахаться с ребёнком? Да, ты точно не знал... откуда? — язвила она, закрыв лицо руками.

— Эмма... Прости, я... Я не знал, что для тебя это было таким шоком. И вообще, ты вроде как теперь моя девушка, так что выше нос. А твои страдания я компенсирую, — сказал я, на четвереньках подползая к Эмме.

— ???

Миа смотрела как я приближаюсь к Эмме, и начинаю покрывать поцелуями её руки, закрывающие лицо. Знаю, что время неподходящее...

— А как же "не сейчас"?

— Мы не увидимся полгода. А мы с Миа не увидим тебя целый год или даже больше, — прояснил я.

— Тогда... — неуверенно произнесла Эмма.

— Тогда сейчас то место и то время. Да и номер для новобрачных и влюблённых...

— Да, кроватка здесь что надо, — улыбнулась Эмма, но из-за закрывающих лицо рук это было почти незаметно.

Миа сидела посреди кровати, рядом с нами и раскраснелась, понимая, что мы собрались делать.

— Мама? — жалобно воскликнула она.

— Вот, воспитала дочь — сначала говорит, что хочет присоединиться, а потом стесняется, когда рядом кто-то.

— Эмма, не ругай Миа, её можно понять, — сказал я и всё таки взялся за пряжку ремня. Миа смотрела, как Эмма убрала руки от лица и приподнялась, чтобы стянуть джинсы. Дальше я опять раздевал Эмму — она подняла руки, и я снял блузку, потом бюстгальтер. Когда показалась грудь Эммы, Миа спешно отвернулась, однако уходить и не думала.

Я нежными движениями ладоней мял грудь Эммы, которая даже глаза закрыла, словно сейчас замурлычет. Грудь её была среднего размера, мягкая, упругая, приятная на ощупь. Затвердевшие соски горошинками перекатывались под пальцами, от чего она ещё больше возбуждалась. Через пять минут она уже явственно стонала. Гермиона сидела рядом и молча, не в состоянии вымолвить ни слова, смотрела на Эмму. А Эмма, между делом, легла на спину и раскинула руки в стороны, задев правой Гермиону, от чего та покраснела.

— Миа, ты же говорила, что хочешь присоединиться? — спросила Эмма.

— Маам... Я пока... Нет, спасибо, — смущаясь, пискнула Гермиона и зажмурилась, когда Эмма от ласк застонала и выгнулась.

Я поцеловал шею Эммы, затем плечи, грудь. Покатал сосок на языке, тем самым вызвав ещё один стон Эммы. Потом языком пошёл ниже, обведя ровный пупок и упругий животик. Эмма взяла грудь в свои руки и мяла её, так же, как и я ранее. Добравшись до зоны бикини, я воззрился на трусики. На Эмме были те, что она демонстрировала мне в магазине — сексуальные. Справившись с завязочками, я начал стягивать их, глядя как Миа, пользуясь тем, что Эмма зажмурилась, смотрела на тело своей матери.

Тогда и пришла идея. Я оторвал от одеяла маленький кусочек и трансфигурировал его в шёлковую повязку на глаза. Эмма недовольно посмотрела на меня, так как я оторвался во время самого интересного. Но заметив в моей руке повязку, только сказала:

— Ах, какой шалун! — и позволила мне завязать ей глаза, за что я удостоился благодарного взгляда от Миа.

— Что, стесняешься? — спросил я шёпотом у Гермионы.

— Конечно! — так же шёпотом ответила она.

— Теперь она нас не увидит. Хочешь посмотреть? — спросил я. Гермиона вспыхнула на такую наглость, но тут же сдулась.

— Ну... чисто из интереса... — краснела она, отводя взгляд.

— Тогда иди сюда, — я подтолкнул её в сторону Эммы. Та лежала на кровати и молча ждала. Её красивое тело, голое, с повязкой на глазах так и манило прикоснуться. Распластанная на кровати, она производила впечатление: не девочка-подросток — взрослая женщина, с красивым телом, грудью, ногами. Я развязывал завязочки пояска на ноге, а Гермиона приблизила лицо и вдохнула воздух.

— Нюх-нюх... — повела она носом заинтересованно.

— Гарри, что это за запах... пахнет...

— Эмма же возбудилась. Это...

— Я поняла, — снова мгновенно покраснела Гермиона. Я прикоснулся к трусикам — влажные. И посмотрел на Герми. Та, сглотнув, неуверенно поднесла руку к кружевным трусикам и погладила их круговыми движениями, но когда Эмма тихо застонала — убрала руку, глядя то на меня, то на Эмму в полном шоке.

Я начал стягивать с Эммы трусики, и Гермиона, зажав обеими руками рот, глядела глазами-блюдцами на этот процесс. Сначала показалась ровная полоска коротко постриженных каштановых волос. У Миа покраснели уши, а я продолжил неторопливо стягивать трусики. Потом... Потом показалась ОНА. Девушка смотрела заворожено как Эмма поудобнее легла, раздвинув ноги ещё шире. Миа теперь тоже на карачках подползла к нам и заворожённо рассматривала Эмму в том месте. Припухшие от ласк Гермионы губы, тонкая линия малых половых, розовая нежная кожица внутри... Да, Эмма и там была красива, что ни говори. Миа всё ещё держала руки у рта, но вот отняла одну и потянулась... Дотронулась! Дотронулась до клитора Эммы, от чего та дёрнулась, как от удара шокером и простонала:

— Ещё, Гарри, ещё. Не стесняйся, — Гермиона посмотрела на меня. Страшно подумать какая каша у неё в голове. Я тоже дотронулся до Эммы, проведя вдоль всей её прелести, погрузив два пальца внутрь. Тепло и влажно. Такая нежная. Эмма опять застонала, а я убрал руку, потому что потянулась Гермиона. Она так же несмело дотронулась и потрогав её, вставила внутрь сразу два пальца левой и правой руки и... Развела в стороны губки Эммы. Внутри было розово, влажно. Горошинка клитора набухла, а во влагалище были видны изгибы мышц, покрытых соком Эммы. Герми с любопытством приблизилась и всмотрелась внутрь, как и я. Потом Герми слишком сильно раздвинула Эмму, на что та пожаловалась:

— Не так широко, Гарри.

Я, подмигнув Герми, вставил внутрь сразу три пальца, начав возвратно-поступательные движения, а Гермиона тоже не осталась в стороне и ласкала клитор. А потом тоже вставила палец во влагалище Эммы.

— О, Гарри, сразу две... — улыбнулась Эмма и стала нам подмахивать. Я совсем убрал руку и Миа вставила по моему примеру три пальца — так глубоко как могла и большим пальцем ласкала клитор. Я же смотрел и умилялся. Разврат, он и в Париже разврат. Особенно в Париже. Миа убыстрила темп и закусила губу, а я, воспользовавшись её занятостью, прикоснулся к промежности Гермионы...

Чавкающие и хлюпающие звуки, стоны, стойкий запах выделений девочек и немного — пота. Всё это создавало непередаваемую атмосферу оргии, которая запоминается надолго.

Миа была мокрая. Просто вся, аж сочилась — сквозь ткань трусов и штанов проступало мокрое пятно её сока. Я погладил Гермиону, а потом снял с неё штаны, стянув сзади. Аккуратная круглая попка, трусики приспущены, чем я и воспользовался, запустив руку в них. Проведя пальцами между белых, почти розовых булочек её попы, я нащупал нежную девичью киску, которая была просто неприлично влажной и стал её массировать. Бугорок клитора не замедлил появиться под пальцами, и я слегка сжал его, от чего Миа чуть не застонала, похерив всю конспирацию. Гермиона боялась, что Эмма поймёт, что её ласкает отнюдь не моя рука. Сама же Гермиона...

Тут очарование момента разрушила Эмма:

— А языком слабо? — спросила она, хитро улыбаясь. Миа, которая и так была в полнейшем ауте от творившегося разврата, посмотрела на меня с мольбой, но я покачал головой. Тогда она наклонилась и почему-то, хихикнув про себя, смело припала губами. Потом отпрянула, только язык двигался, мелькая розовой молнией. Руки Гермионы развели в стороны губы Эммы, и она тщательно вылизывала, смакуя сок, мягкую и розовую внутреннюю часть влагалища Эммы, погружая язык на всю длину и двигая им из стороны в сторону, от чего Эмма стонала ещё громче. Я же уже смелее, возбуждённый до неприличия, почти грубо ласкал Гермиону...

Эмма стонала, извивалась, говорила: "Да, Гарри, ещё глубже!", на что Герми старалась ещё больше. Чавкающие и хлюпающие звуки из влагалища Эммы заполнили комнату. Но потом Миа отпрянула, тщательно слизнув все соки Эммы с её бёдер, лобка, и облизнувшись вдобавок. Миа вопросительно посмотрела на меня, а я не прекращал ласкать её. Но она сдерживала стон, хоть иногда её лицо принимало такое глупое выражение, а рот раскрывался в беззвучном стоне.

— Гарри? — спросила Эмма.

Я наклонился к Герми и поцеловал её. Крепко. Вкус сока Эммы был великолепен, просто-таки нектар.

Миа шепнула мне, когда мы разорвали поцелуй:

— Дальше ты сам. И я сама, — заявила она, нагло запустив руку в свои трусики и схватив свою грудь, сжав с силой сосок.

Я приблизился к Эмме, штанов на мне, понятное дело, не было — избавился в процессе. Миа с интересом смотрела как я вхожу в Эмму, миллиметр за миллиметром, как Эмма застонала, как я наращивал темп... Это длилось минут двадцать — я наложил заклинание управляемого оргазма.

Через двадцать минут, во время которых я в разных позах просто до хриплых стонов любил Эмму, а Миа смотрела, порой поднося своё лицо впритык к месту процесса, то наоборот, отдаляясь. Мастурбировала моя девушка, глядя на нас. Кажется, это её особо возбуждало. Первой не выдержала Гермиона и откинулась на спину, протяжно застонав и прикусив губу. Через полминуты она устало откинулась и просто похотливо смотрела на меня с Эммой. Тут-то я и закончил процесс, сняв заклинание с Эммы. Ту прошиб такой оргазм, что тело выгнуло дугой, а она сама так застонала, что я забеспокоился по поводу звукоизоляции. После того как я закончил, Миа подползла к Эмме и отстранив меня, стала слизывать с её бёдер и влагалища остатки нашей любви, и мои, и Эммы. Сама Эмма, спросив: "Гарри?", стянула с себя повязку, чего не заметила Миа, увлечённо работая языком.

Эмма была в шоке, настоящем.

— МИА!!!

— Мам? — виновато улыбнулась она, облизнувшись, потому как наши соки стекали с её губ. Эмма глядела на Миа так же, как Миа на Эмму в начале процесса. Но потом, совсем ошалев от догадки, спросила:

— А до этого...

— Да, мам, и до этого это была я. Гарри почти не притронулся. Мам, а вкусно! — сказала чертовка, улыбнувшись и хихикнув. Эмма по-прежнему пребывала в шоке, а я смотрела на развитие процесса. Тогда Миа решила её добить: она поцеловала её! Для таких благовоспитанных дам это верх пошлости. А уж то, что вкус был "собственный" привело Эмму в ещё больший шок. Но Миа, жадно целующая Эмму, это полбеды, вторая половина — то, что Эмма ей отвечала, хоть и неосознанно. Но потом, конечно же, отстранилась.

Вышли мы через час. За это время Миа со своей матерью успела обсудить очень неприличную тему — лесби инцест — и странные наклонности Гермионы. Кажется, Эмме не очень понравилось, точнее совсем не понравилось, что её дочь дошла до такого разврата.

— Ну не ссорьтесь, девочки! — сказал я, пытаясь их примирить.

— Что значит "не ссорьтесь"? Мы не ссоримся, мы обсуждаем возмутительное поведение...

— МАМА!

— Эмма, Герми права, мы — втроём. Мне, конечно, трудно понять вас, так как семьи у меня не было, ни родной, ни приёмной, но ты сама подкалывала Гермиону, намекала, а теперь...

— А теперь узнаю, что моя дочь — лесбиянка, — поджала губы Эмма.

— Эмма, лесби — это те, кого интересуют исключительно женщины. А Герми — типичный бисексуал...

— Но я-то нормальной, гетеросексуальной, ориентации! — воскликнула Эмма.

— Мам, прости, я...

— Миа, не извиняйся. Ты такая, какая есть. К тому же, в тихом омуте черти водятся.

— Гарри, и ты за неё?

— Конечно! Эмма, дорогая, если Миа имеет какие-то желания к тебе, это нормально. В свете сложившейся ситуации и относительно того, что мы вообще только что все втроём устроили оргию, нормально.

— Мама?

Эмма сдалась. По глазам вижу — сдалась.

— Ладно, хорошо. Но только если с Гарри! Учти, Миа, с тобой я заниматься сексом не буду!

— А никто и не принуждает. К тому же, только что занялась, и разве тебе не понравилось? — спросил я. Эмма покраснела чуть-чуть но ответила:

— Понравилось. Ты вообще великолепен. Миа повезло...

— Мам, я... Да, я бисексуалка, как сказал Гарри. И ты... Нравишься мне. Но только не говори, что я опять в чём-то накосячила! — воскликнула Гермиона.

Эмма улыбнулась.

— Да нет, всё... так и быть, всё хорошо. Прощаю вам этот маленький обман. К тому же, ты можешь быть не хуже Гарри, — улыбнулась нам Эмма и мы со спокойной душой начали собираться.

**Эмма:**

http://uploads.ru/jrSbR.jpg

**Гермиона:**

http://uploads.ru/4stwy.jpg

**Гарри:**

http://s5.uploads.ru/vL6zR.jpg

22. Он всегда был не прочь подкрепиться. Кроме того, он был поэт.

Сказка о винни-пухе.

Нимфадора Тед Тонкс. Именно так — "второе имя" — по отцу, маглорождённому Теодору Тонкс, который погиб незадолго до рождения Нимфадоры. Кто знает, возможно, если бы он успел обсудить со своей женой имя своего ребёнка, то Нимфадоре не пришлось бы шарахаться от звуков своего имени как чёрт от ладана. Но что есть, то есть — называть только по фамилии и никак иначе, а то можно схлопотать ступефай, или что покруче.

Тонкс была одновременно поражена, счастлива, офигевала от невозможности происходящего и боялась. По требованию Игоря, Гарри взял своеобразную "опеку" над Тонкс, хотя только в вопросах метаморфии — юному Поттеру удавалось обогнать девушку, ну, и в вопросах учёбы, конечно же, в той степени, в которой его самого готовили невыразимцы. То есть школьный курс — основы магии Тонкс знала куда лучше и полнее — это вам не шапочные поверхностные знания Поттера.

Игорь, здраво рассудив, что такая способная девочка составит хорошую компанию другому весьма способному метаморфу, пригласил в свой кабинет обоих. Тут следует дать объяснения происходящему. Метаморфия есть не что иное, как возможность влиять на своё тело магией — оно насыщено ею, словно пропитанная губка или мокрое полотенце. У метаморфов есть кроме способности менять своё тело ещё несколько особенностей. В частности, используя палочки, волшебники направляют сначала бессознательно, а сильные, хорошо чувствующие магию — осознанно, магию в палочку. Палочка служит проводником между силой волшебника и внешним миром, так и частью творимых заклинаний, выступая в роли "костыля", который берёт на себя функции распределения энергии по конструкту заклинания. К примеру, определённые пассы палочкой пропитывают нужные элементы конструкции. Внутри каждой палочки есть какая-либо магическая субстанция — перо феникса, жила дракона или шерсть единорога. Конечно же, это светлые палочки, есть и тёмные, но о них не принято распространяться. По идее, любая часть волшебного животного и растения подходит, но на деле большинство ингредиентов крайне нестабильны, из-за чего палочки, изготовленные из них, стоят безумно дорого. Штучная работа. И если палочки Олливандера относительно стандартные и изготавливаются из тридцати двух пород дерева, с четырьмя наполнителями — Феникс, Единорог, Дракон и перо гиппогрифа, то в Лютном можно, при желании, найти незарегистрированные палочки с более тёмными субстанциями. Конечно, и Олливандер держит у себя небольшой запас редких палочек — чтобы не пришлось терять покупателей, но продаёт он их с большой неохотой.

Сердцевина палочки служит для соединения с силой волшебника, таким образом, сила каждого индивидуальна, и палочку выбирают по степени родства силы волшебника и сердцевины. Сердечная жила дракона — сила с преобладанием неторопливости, можно даже сказать "вдумчивости", если бы к бездушной энергии можно было применить такой эпитет.

Феникс — существо огненное и благородное — и сила ему под стать — быстрая, стремительная, готовая в любой момент сорваться с места и ринуться в заклинание. А ещё она однобокая — принимает аксиомы как данность — словно её цель отделить добро от зла, правильное от неправильного, хорошее от плохого и придерживаться с фанатичностью выбранной стороны. Фениксы не раздумывают и не предают — следуют до самого конца, который порой бывает плачевным. А вот с единорогом другая история. В отличие от других сердцевин, он символизирует здоровье, выборность, отсутствие тяги к приключениям, как у фениксов, или к "вдумчивости". Зато сила единорога по-настоящему верит в волшебство, словно создана для него. Вера в идеалы, немного наивности, немного упрямства и, конечно же, тяга к "чистоте". Не даром материал собирают с трудом — ищут девственниц. А других единороги и не подпустят к себе, ни мужчину, ни познавшую реалии плотских утех.

Но это всё — всего лишь палочки, с метаморфами намного сложнее. Сердцевина палочки вытягивает из волшебника энергию, протягивает её, словно насосом, во время сотворения волшебства, но зачем, скажите мне, это метаморфам? В их телах магия есть в каждой клетке, словно они — это одна большая сердцевина палочки. Правда, метаморфы ниже пятого октана не могут выполнять беспалочковое заклинания — слишком рассеяна сила, слишком её мало для того, чтобы одновременно поддерживать преобразование и творить волшбу. Но с грани в пять октан начинается самое интересное — метаморф может не только изменять физическое тело, но и, при тренировке или просто сильном желании, направлять свою силу в отдельные участки тела. Обычно — в руку. Говорят, можно и носом заклинания творить, только никто не желает пробовать сие опасное занятие.

Нимфадора Тонкс имела все задатки для волшебницы пятого октана — её повышенный уровень не позволял так легко контролировать магию внутри тела. От этого изменялся и центр тяжести, от чего она могла споткнуться на ровном месте, и непроизвольно — цвет волос, выдавая эмоции с потрохами.

Гарри обещал научить, значит, он обязан — и Игорь с Ребе понимали, что при желании метаморф может так же легко направлять силу в руку и колдовать просто пальцем, без всяких палочек. А то и вообще — творить несложные заклинания близ тела. Чем сильнее волшебник или волшебница, тем легче будет творить заклинания. Гарри освоил люмос, заклинание первого октана даже не зная формулы, и не зная, как оно должно действовать. Но его потенциал позволяет, не зря говорилось, "тот, кому хватит могущества победить Тёмного Лорда". Не думали же вы, что под могуществом подразумевается возможность забросать величайшего тёмного мага школярскими заклинаниями? Тот, кто уступает в опыте Волдеморту, должен превосходить его силой. Возможно, сама судьба постаралась? А возможно магия пророчества так подействовала. Кто теперь может сказать с уверенностью, почему всё так, как есть?

Но вернёмся к Нимфадоре, то бишь Тонкс. Она уже не один год мечтала стать аврором. Детские воспоминания, в которых отец в аврорской мантии, радость людей по поводу победы над Волдеморотом, колдографии, на которых люди в аврорской форме тащат убийц в зал суда. Кто знает отчего, но Тонкс мечтала стать аврором, даже при том, что её мать готова была волком выть от такого опасного выбора дочери. Андромеду можно понять — отец девочки погиб, не дожив до её рождения, убит пожирателями. И теперь Тонкс мечтает повторить его путь, чтобы матери прислали приглашение на похороны. По крайней мере, слово "аврорат" у Андромеды ассоциировалось с большим кладбищем, на котором на каждой могиле есть слово "аврор".

Но характер Тонкс не позволял ей принимать в расчёт такие эфемерные понятия как "воля матери". Она хочет, и всё тут. Упрямство бывает и благодатью, и смертельной ошибкой, но в случае с Тонкс, её взгляды были только на руку невыразимцам. Если бы Гарри не прошерстил школу на предмет перспективных учеников, Нимфадора и дальше бы страдала от своей метаморфии или просто застряла бы в аврорате. А это нетрудно, учитывая её не слишком дружную семью — дядя Сириус в тюрьме, тётя Белла — в тюрьме, другая тётя — Малфой, и неизвестно ещё, кто хуже.

Метаморфиня проснулась в полдень — всю ночь пыталась въехать в теорию варки сложного зелья, но так и не поняла, и когда на часах было уже четыре утра — отложила книгу и заснула.

Утром её разбудил голос матери:

— Дора! Дора, хватит спать! Дооорааа! — в приоткрывшуюся дверь просунулась голова Андромеды, в которую тут же полетела подушка.

— Мааам! Какого, прости, Мерлина, на часах... — Нимфадора скосила глаза на циферблат настенных часов, потом на окно и тихо ойкнув, выскочила из-под одеяла. Ничуть не обиженная таким "приветствием", мать кинула подушку обратно. Заспанная, в одних фиолетовых трусиках и белой маечке, потягивающаяся Тонкс, у которой к тому моменту волосы сменили окрас на зелёный, словив в голову свою подушку, поскользнулась и свалилась обратно на кровать, задев по пути рукой вазу на прикроватной тумбочке. Ваза с грохотом разбилась, а Тонкс, доставшая палочку, направила её на осколки.

— Reparo!

Осколки разбитой вазы соединились вновь, но вот пролитую воду пришлось убирать отдельно, а цветы возвращать в вазу. Тонкс ещё немного повозилась, разыскивая свою одежду, которую вчера небрежно бросила на стул. Одевшись и причесавшись заклинанием, Нимфадора покинула спальню.

— Дора, тебе письмо, — передала белый конверт, вместо приветствия, мать Нимфадоры — Андромеда Тонкс.

— Письмо? Мне? — удивилась метаморфиня и приняла белый конверт. На нём значилось только "Нимфадоре Тонкс" от "Змей".

— И кто же этот загадочный парень? Новый ухажёр? — спросила Андромеда, на что Нимфадора только поморщилась. До определённого момента ухажёры были все разные, но как доходило до секса... В общем, начиная с четвёртого курса, на котором она сменила пятерых ухажёров, Нимфадора сторонилась парней. Как только она начинала разоблачаться, её парень, не важно кто, они все одинаковые, просил её изменить внешность. "Всем бы только блондинку с большими сиськами! Урроды!" — думала Нимфадора, глядя на масляные взгляды парней. Действительно, во время первого раза, и после, до самого процесса так и не добрались, от чего Тонкс становилась всё злее и злее. Только, пожалуй, один парень успел увидеть её неглиже, остальные со своими просьбами использовать метаморфию не могли дотерпеть — спермотоксикоз, не иначе.

— Нет, мам, — поморщилась Тонкс, разрезая конверт столовым ножом, приготовленным для разрезания стейка, что был на обед.

Нимфадоре Тед Тонкс

От: Змея.

Нимфадора или, пожалуй, проще называть вас "Тонкс"? Не думаю, что через бумагу вы сможете ударить меня и сказать что-то в духе "Никогда не называй меня так!", но всё же лучше перестраховаться, мир магии полон чудес.

Мисс Тонкс, у меня есть информация, что вы желаете поступить в этом году на курсы Авроров. Конечно, такие люди как я, обязаны всячески поддерживать похвальное желание служить своей родине, но осмелюсь заметить, что есть место, где вы, с вашими талантами и способностями, принесёте Британии куда больше пользы, чем гоняясь за мелкими контрабандистами и раздавая "петрификусы" самопальным "жутким-чёрным-магам". Несомненно, вы, с вашим характером, сможете стать прекрасным аврором, но боюсь, тёмное прошлое вашей семьи не позволит вам занять там подобающее положение.

У меня есть предложение, которое вас однозначно заинтересует и полностью удовлетворит ваше желание послужить верой и правдой магическому миру. Учитывая, что вы в этом году должны будете закончить Хогвартс, считаю своевременным пригласить вас в наш офис, где мы сможем поговорить лично. Порт-ключ в конверте, активация по слову "невыразимо".

Тонкс перечитала письмо, но нашла только один намёк на отправителя: "Невыразимо". Может ли быть...

Но Тонкс предпочла не продолжать мысль — запах жаренной свинины лишил возможности встать из-за стола в ближайшие пятнадцать минут. После того как с обедом было покончено, Тонкс, поблагодарив мать за "вкуснотищу", пошла к себе в комнату, где снова достала и перечитала письмо. То, что с ней связались ещё до окончания Хогвартса говорило о том, что за ней следили. Особенно напрягала фраза про её реакцию на собственное имя. Как много людей знало о "типичной реакции"? Не так уж и много, несколько парней, да директор. Но ни один из них не похож на невыразимца.

— Всё страньше и страньше... — пробормотала Тонкс, выискивая по шкафам приличную, на её вкус, одежду. Нимфадора уже через час была собрана, одета и готова к серьёзному разговору. — Мам, я ушла, пока. Не скучай тут! — крикнула она в сторону кухни и дождавшись ответной реакции, сжала в руке магловскую шариковую ручку, произнеся тихо: "невыразимо".

Привычные, но всё равно неприятные ощущения от телепортации, и вот она уже стоит посреди небольшого атриума, как в министерстве, только без фонтана. Никого не было, что впрочем и неудивительно, учитывая, что сегодня пятое января. Завтра надо было уже отправляться в школу.

— Мисс Тонкс? — прозвучал голос, от которого она вздрогнула и тут же обернулась. Палочка была направлена в грудь незнакомцу, но тот даже не шелохнулся. Тёмная мантия скрывала и фигуру и лицо, от чего всё, что можно было сказать о человеке, так это то, что он был с неё ростом.

— Да, это я. А вы...

— Змей. Зовите меня "Змей", мы не называем имена, даже своим. Только руководитель всего ордена может позволить себе не скрываться за псевдонимом, — невозмутимо сказал тот, кто назвался Змеем.

— Да? Какого ордена? — тут же уцепилась за слово Тонкс.

— Ордена невыразимцев, — так же невозмутимо продолжил Змей.

— А разве невыразимцы не сотрудники отдела тайн? — вскинула бровь Тонкс, а её волосы сменили цвет с предупреждающе-красного на фиолетовый.

— Нет, мисс Тонкс, отдел тайн всего лишь наше прикрытие и ловушка для слишком любопытных волшебников. Впрочем, как и MI-6, как и некоторые другие магические и магловские спецслужбы. Остальное я вам скажу уже в кабинете, — Змей указал Тонкс рукой на коридор.

Та спрятала палочку и пошла вслед за невыразимцем.

Змей привёл Тонкс к неприметной двери. Внутри оказался небольшой, но хорошо обставленный кабинет — полочка для бумаг, где ровными рядами стояли папки, стол, крутящееся кресло, стоящее во главе стола, около окна, за которым был типично зимний пейзаж.

— Присаживайтесь, Тонкс. Итак, во-первых, как я уже говорил, прошу называть меня "Змей"...

Timescip.

В директорском кабинете было как всегда уютно. Отметивший новогодние праздники от всей широты наполовину русской души Игорь Джонсон с удовольствием потягивал кофе и курил толстую кубинскую сигару. Дым тут же рассеивался, от чего кабинет был задымлён. Но Игорь предпочёл не пользоваться магией и просто открыл окно. Холодный, по меркам Англии конечно же, воздух, врывался в окно, унося с собой запах табака и кофе. Игорь сидел на кресле и думал о своих новых подчинённых. Поттер это хорошо — как показала проверка навыков, он вполне может выполнять задания, прикинувшись другим человеком. Возможностей — масса. Тут и подставы, и охрана, и скрытое проникновение на охраняемую территорию, и, конечно же, шпионаж.

Долго ли, коротко ли, но сигара была почти докурена, оставив от себя большой окурок. Кофе выпито, а утро начиналось. Вчера Поттер прибыл в орден и с порога, без "здрасьте" предоставил план по его работе с Тонкс. Конечно же, сначала он поработал с аналитиками, порылся в архивах, как говорит архивариус, а потом, выработав план по работе в Хогвартсе, просто-таки потребовал начать вербовку Тонкс. По мнению Игоря, это было чересчур поспешно — всего-то подождать полгода, пока девочка закончит Хогвартс, и можно принимать на общих основаниях, но Поттер привёл железный аргумент — ему понадобится её помощь при работе с Квиреллом и прочими нарушителями в Хогвартсе.

Приказ главы ордена, который получил Игорь, однозначен — "Любыми средствами распутать дело об ограблении банка" — мол, лишний козырь в рукаве при переговорах с гоблинами. Так что, скрепя сердцем, Джонсон согласился на вербовку и вчера вечером подписал документы о принятии кадета в строй. Тем паче, девочка более чем способная. Гарри взял всю тяжесть переговоров с кадетом на себя, освободив Игоря от необходимости возиться с ними лишний раз. Куда необычнее была просьба воспользоваться маховиком времени.

— Игорь, у меня есть одна идея. Я мог бы обучить Тонкс основам контроля метаморфии, а она меня чему-нибудь интересному из школьной программы. Нужно воспользоваться маховиком.

— Ну... Это возможно.

— Игорь, на максимум. То есть на каникулы. Есть у тебя резерв по жилью?

— Да, есть шесть помещений. Но три месяца...

— Это самое меньшее время, за которое она сможет научиться контролировать метаморфию. К тому же, есть ещё сложные тренировки...

— Ой, да таки не надо заливать, Гарри! Какие такие сложные тренировки? — возмутился глава невыразимцев такой трактовке.

— Игорь, допустим, мне тоже нужно немного подтянуться. Чтобы не выглядеть в глазах Тонкс неумехой.

— Ты первокурсник, Гарри. Чего ты ожидал? — поднял бровь Игорь.

— Сдаюсь, — парень откинулся на спинку стула и вытянул ноги.

— Тогда, кадет, принимайте под своё командование кадета... Как там её позывной?

— Не придумали ещё, — буркнул Поттер, забывший о такой малости.

— Тогда будет "Алиса". Она же выбрала чеширского кота в качестве татуировки на защитную пентаграмму?

— Его самого. Лыбящегося.

— Улыбающегося. Хотя, какая разница? Называть её "Кисой" или "Чешир" — не в нашем стиле. И пусть спасибо скажет, что не железный дровосек, — улыбнулся Игорь, наливая себе ещё кофе.

— Хорошо, передам. Тогда, пожалуй, я пойду собираться.

— Ага. Удачно провести три месяца в безвременьи, — кивнул Джонсон и отвернулся от Гарри, беря в руки очередную папку с делом об ограблении банка. В последнее время всё больше и больше фактов появляется. Аналитикам радость, а вот директору — разгребать это всё.

Timescip.

— Хорошо, Алиса, давай по новой, — сказал парень лет пятнадцати, стоящий с палочкой наперевес. Алиса, или в миру Нимфадора Тонкс, уже порядком устала. Мало того, что приходилось с утра до ночи ходить с несвойственной ей внешностью, так ещё и спарринговаться заставляют. Правда, соперник из Змея средний — двигается хорошо, уверенно, выносливый и сильный. Знает немного мощных заклинаний. На этом положительные моменты заканчиваются. Алиса уже подозревала, что ей придётся поработать для Змея учителем, но и подумать не могла, насколько плохо тот проводит дуэль. Запас заклинаний невелик, хоть и постепенно расширяется, двигаться плавно у него выходит всё лучше и лучше. Уже два месяца, как они воспользовались маховиком и перемещались по каким-то полузаброшенным домам, в которых и тренировались. Было трудно, сложно, порой невыносимо, но Алиса стойко и мужественно терпела. Если есть шанс стать невыразимцем, то игра по-любому стоит свеч. А Змей оказался метаморфом! Каково же было удивление Алисы, то бишь Тонкс, когда он тоже поменял цвет волос на серый. И нет никаких шансов узнать сколько Змею лет и как он выглядит — он никогда не появляется перед ней в одном и том же облике и всегда с лёгкостью поддерживает сложные метаморфические изменения. Среди лиц Змея были и те, что Тонкс знала или просто где-то когда-то видела. Но судя по поведению, ему, примерно столько же, сколько и ей.

— Быстрее, Алиса! — подначил её Змей. Тонкс уже порядком сбилась с дыхания от скачки по большому, расширенному магией залу для дуэлей.

— Ты сам бы лучше поторопился, Змей, — зло сказала Тонкс, посылая в оппонента несколько невербальных заклинаний. Но тот увернулся, спрятавшись за перевёрнутым столом. Долго такое укрытие не продержится — только дух перевести и снова в бой. А помимо этого они вдвоём изучали зельеварение, чары и специализированные дисциплины невыразимцев — актёрская игра, речевой тренинг, танцы, упражнения на развитие памяти, логики, скорости мышления, чтения. Сложно, что ни говори, но заниматься одному должно быть совсем невозможно — как оценить собственный танец? А способность лгать человеку в глаза, без тени сомнений?

Поттер тоже был доволен. Алиса была не в пример сильнее Гермионы и легко запоминала новые заклинания, рецепты зелий и всё прочее. Училась она быстро, хоть и не так быстро, как сам Гарри. Но это сказывается возраст, со временем способность Гарри к обучению пойдёт на спад.

— Эй, Змееей? Ты где там? — шутливо сказала Тонкс, разнося на клочки стол. Но Змея там не оказалось. Тут в шею Тонкс упёрлась палочка.

— Проиграла, — прозвучал голос сзади.

— То есть как? А ты...

— А я воспользовался дезиллюминацией и прошмыгнул к тебе за спину. Простой фокус.

— А...

— А звуки — это морок.

— Понятно, — поджала губы Алиса.

— Ну, не сердись. Подумаешь, выиграл три раза из десяти. Ты всё равно оказалась круче! — с восторгом сказал Змей.

— Хорошо. Что у нас дальше по плану? — спросила Тонкс.

— Дальше — обед. А после будем учиться варить универсальное противоядие Джона Доу.

— Джона...

— Так называют неопознанные трупы. Не важно. Короче, готовься. И если в этот раз разнесёшь мне лабораторию...

— Нет, что ты! — с жаром воскликнула девушка, засмущавшись. В первый день их занятий она поскользнулась и упала на стол с ингредиентами. Результат был ошеломляющим — половина попала в котёл, который взорвался, половина — на пол. Тогда Змей попробовал назвать её "погремушка", за что и получил десяток невербальных проклятий, которые, к огорчению Тонкс, легко поглотил его щит.

— Слушай, Змей, а ты случайно не зельевар? — спросила Алиса, она же Тонкс.

— С чего ты взяла? — насторожился Поттер.

— Ну... дай подумать — ты лучше всего разбираешься в зельях. Да, в остальных дисциплинах весьма средне.

— Ну... нет, я не зельевар, но не прочь им стать, — сказал расслабившийся Поттер.

— Угумс... — промычала Тонкс, жуя приготовленный домовиком обед.

Timescip. Pov Гарри.

"Наконец-то это закончилось!" — обрадовался я, перемещаясь в офис невыразимцев вместе с Тонкс. Ой, простите, Алисой. Короче — три чёртовых месяца, на которые мы растянули каникулы, стали для меня настоящим испытанием. После такого отдыха впору больничный брать! Но зато потихоньку сработались — поначалу Тонкс была очень уж горячая и любое моё замечание воспринимала как сомнения в её профпригодности, но со временем, недели через две, всё устаканилось. Тонкс просто училась окклюменции, что радовало, а заодно и контролировала метаморфию. К концу срока мы, при небольшой подготовке, могли изображать супружескую пару, выучив легенду и приняв подобающий вид. Достоверно так, что никто не докопается. Немного напрягало то, что в процессе пришлось целоваться, причём долго, так, что самому надоело. Но зато, как уверял Игорь, не спалимся по-мелочи — когда говорят "горько", а изображающие молодожёнов агенты вместо поцелуя начинают мяться. Были прецеденты. Не, это чисто по работе, ничего личного. Просто Игорь, сволочь, подшучивал надо мной потом. Тонкс... Тонкс — это Тонкс, горячая, со взрывным характером, в меру смелая. В Хогвартсе ей предписали выполнять инструкции, которые я буду присылать. Инкогнито Гарри Поттера не было раскрыто — для неё он останется всего лишь первокурсником, не более того. Зато, пусть и в тёмную, но Тонкс может оказать мне существенную услугу, обеспечив алиби и в нужное время прикрыв спину, когда я буду следить за Квиреллом. Хотя, чего там следить — поймал, веритасериумом напоил, записал признания и прибил нафиг. Или в процессе признаний прибил. В любом случае, он мне нужен живой или мёртвый — главное, чтобы не ушёл от правосудия.

— Алиса, ты сегодня едешь в Хогвартс. Встретимся как-нибудь потом. Я буду писать тебе, но и ты не забывай черкнуть пару строк, — сказал я, галантно пожав руку Тонкс.

— Конечно, Змей, — произнесла она. Вид, кстати, почти всегда я имел презабавнейший — копия молодого Северуса Снейпа. Очень, на мой взгляд, неплохо выглядел наш декан.

И мы расстались, воспользовавшись порт-ключами до наших домов. Что ж, план действий составлен, союзник (или сообщник) найден, тренировка по финальной битве с Квиреллом пройдена. Если всё будет так же хорошо, не придётся даже привлекать к бою Тонкс.

23. Никогда не выпадает вторая оказия создать первое впечатление.

Nigdy nie ma si? drugiej okazji, ?eby zrobi? pierwsze wra?enie.

Странствующий бард Лютик, персонаж цикла "Ведьмак" Анджея Сапковского.

В том, чтобы быть директором Хогвартса, есть свои преимущества. К примеру, можно договорится с привидениями, портретами и прочими сущностями, вроде Пивза, чтобы они оказывали посильную помощь. Впрочем, было бы странно предположить, что в стенах школы есть независимые привидения или своенравные портреты. Рождество стало замечательным для Альбуса Дамблдора и миссис МакГонагалл. Альбус впервые за полвека работы в Хогвартсе вернулся в стены школы с сожалением. Конечно, дома было куда лучше, но приходилось отвлекаться на Квиррелла. Пару раз даже пришлось появиться в Хогвартсе, чтобы не потерять из виду профессора, который на каникулах развил бурную деятельность. Во-первых, этот заикающийся и трясущийся от страха профессор ЗОТИ предпринял попытку проникнуть в "запретный" коридор, но был вовремя остановлен цербером. Умная собачка, не зря римляне вывели эту замечательную породу. Говорят, сумасшедшие русские волхвы-химерологи продолжили эксперименты на драконах. Но, это уже совсем другая история.

Дамблдор осмотрел все выставленные препятствия и с сожалением констатировал — Поттер через них пройдёт в ритме танца, не задерживаясь. После того, как Квиррелл потерпел неудачу и начал искать подходы к церберу, Альбус Дамблдор ещё раз спустился в помещение, где была выставлена полоса препятствий. "Ах, как жаль, а мы так старались..." — грустно вздохнул Дамблдор, убирая палочкой двери с ключами. Следующая очередь за шахматами, которые послушно превратились обратно в каменные глыбы. Закончив с полосой препятствий, Альбус Дамблдор подошёл к последнему — зеркалу. "Это, пожалуй, оставим" — подумал директор Хогвартса и принялся накладывать на помещение самые изощрённые чары, которые были ему известны. Через полчаса директор устало потёр виски и наложил последнее заклинание, после чего он лёгким движением руки спрятал палочку в рукав и выудил из складок мантии флакон с восстанавливающим зельем. Выпив всё и аккуратно стерев пролившуюся капельку с пышной бороды, директор оглядел помещение. Тусклый свет факелов, блестящий каменный пол и в центре — зеркало с камнем внутри. Следующий раз камень понадобится через пару месяцев — приготовить ещё немного эликсира, а потом можно и навсегда оставить его в зеркале. Или найти артефакту какое-нибудь полезное применение.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор аппарировал к себе в кабинет, где был встречен радостным курлыканьем феникса Фоукса. Бросив взгляд на птицу, Дамблдор уселся в своё кресло и позвал школьного эльфа, который в последнее время его обслуживал.

— Венни!

— Венни здесь, сэр, — поклонился молодой ещё эльф, одетый в занавеску с гербом школы.

— Венни, будь добр, позови мне Северуса. Он у себя в лаборатории.

— Слушаюсь, сэр.

Северус Тобиас Снейп был не то, чтобы в бешенстве, нет, он был просто раздражён. Даже несмотря на отсутствие студентов, то, что эта галдящая толпа бездарей скоро снова вернётся в школу и ему, мастеру-зельевару, придётся всерьёз следить за тем, как криворукие макаки пытаются сварить хоть что-то, отдалённо напоминающее зелье. Один Лонгботтом чего стоит, хотя Поттер с Грейнджер на него положительно влияют. Это состояние для Северуса Снейпа было уже нормой жизни, к которой он привык, с которой смирился. Если бы не возможность лишний раз указать тупым, как пробка, гриффиндорцам на их никчёмность и снять с них баллы, то Северус Снейп, наверное, покончил бы с собой ещё в первый год работы в Хогвартсе.

Были и приятные моменты — сын его школьной подруги показал блестящие способности к зельеварению. Только, мальчик слегка нетерпелив, всего хочет добиться и сразу, но терпение это ещё не залог способности варить зелья — у его маглорождёной подружки получается не в пример лучше. Да и Филиус их хвалит, а МакКошка постоянно ходит к Дамблдору — жаловаться на студентов. Но это уже нечестное преимущество.

— Что там? — спросил зельевар, бросив на появившегося эльфа такой взгляд, от которого существо мелко затряслось.

— Д...директор ДДД...Дамблдор просил вас зайти к нему, сэр! — выпалил домовик.

— Хорошо, — сказал Снейп и отвернулся обратно к котлу. Зелья для больничного крыла сами не сварятся.

Эльф мгновенно удалился, а Снейп продолжил работу. И так уже отвлёкся. Плавно помешивая зелье, профессор Хогвартса про себя бормотал: "И что старику надо от меня? Не может даже в покое оставить. Ну ни минуты одиночества, все постоянно пристают со своими хотелками, Северус то, Северус сё. Малфоев шкет совсем обнаглел..."

Ворча, Северус снял с огня котёл с зельем и поставил его настаиваться, а сам, сняв лабораторные одежды, посмотрелся в зеркало. Следы вчерашних возлияний полностью не убрало даже мастерски приготовленное зелье, на что Северус поморщился и привёл себя в порядок парой взмахов палочки. Теперь на грозного декана Слизерина из зеркала смотрел тридцатилетний симпатичный мужчина, с усталым лицом и в чёрных одеждах. Волосы опять пропитались парами зелья, но это ерунда.

Придирчиво осмотрев себя, Северус отправился на приём к директору. Тот пропадал все каникулы, что беспокоило зельевара — Дамблдор наверняка что-то задумал.

Поднявшись в кабинет директора, Северус дождался, пока горгулья отъедет в сторону, опознав в нём учителя.

В кабинете было почти пусто — после перестановки множество вещиц, как интересных, так и просто бесполезных, исчезли в неизвестном направлении. Визуально кабинет казался намного больше, чем раньше, когда он был завален хламом.

Северус Снейп сделал пару шагов по пустынному кабинету и, остановившись перед столом директора, сел на стул для посетителей.

Через минуту из небольшой дверки в углу помещения вышел и Дамблдор, который уже оделся в свою фирменную фиолетовую мантию.

— Ах, Северус, ты быстро. И как зелья для Поппи? — поинтересовался директор, усаживаясь в своё место.

— Всё сварено, Альбус. До летних каникул должно хватить. Если, конечно, гриффиндорцы не отчебучат что-нибудь действительно оригинальное, — скривился Снейп, вспомнив близнецов Уизли.

— Я надеюсь, Северус, нам удастся обойтись без эксцессов, — как всегда мудрым и загадочным тоном сказал директор, взглянув на зельевара поверх своих очков-полумесяцев.

Вводная часть закончена, и Альбус наконец смог перейти к сути дела.

— Северус, у меня для тебя есть работа. Я заметил, что юный Гарри доверяет тебе больше, чем остальным учителям или даже мне.

— Оно и понятно, я же его декан, — хмыкнул Северус на такое очевидное заявление.

— Но я опасался, что ты будешь несколько... несдержанным по отношению к мистеру Поттеру, — опять сверкнул глазами директор.

— Что вы, Альбус, Поттер однозначно отличается от того стада баранов, что приходят на мои уроки. За это ему можно простить то, что он Поттер.

— Замечательно, Северус. Я хотел бы попросить тебя помочь юному Гарри сориентироваться в мире волшебников. Конечно же, так, чтобы он не узнал. Только я не представляю, что может помочь юному Гарри в обучении. Он, кажется, уже проявил себя как талантливый зельевар? — улыбнулся в бороду Дамблдор.

— Истинно так, Альбус. А ещё имеет все задатки в чарах и боевой магии. Но, боюсь, он слишком нетерпелив. В трансфигурации он сильно отстаёт, один из худших со своего курса.

— Да, да, Северус, я в курсе. Да и миссис МакГонагалл отзывается о нём крайне негативно. Не знаешь, почему? — спросил Альбус.

— Может, случайно на хвост наступил? — попытался пошутить Зельевар, но его шутки как всегда не поняли. Всегда так — пробуешь сострить, а выходит только боком.

— Хм... не думаю. И вообще, с сегодняшнего дня берёшь шефство над Поттером. К камню он не полезет, так что...

— Альбус, я тебя умоляю, не прикидывайся, будто только что это понял. Он же сам заключал пари на то, сколько гриффиндорцев полезут в "запретный коридор". Ещё на праздничном пиру, — скривился Снейп. Альбус действительно выглядел так, что становилось понятно — он до конца надеялся, что Поттер, как дурак, полезет туда, куда не следует.

— Я всё же надеялся... — вздохнул Дамблдор и взял вазочку с лимонными дольками. — Дольку?

— Нет, спасибо.

— Как знаешь, мальчик мой, как знаешь...

Гарольд Джеймс Поттер переместился порт-ключом в Хогсмит. Гермиона пошатнулась, но устояла на ногах, после чего отпустила мантию Поттера.

— Вот и всё, — констатировал очевидное Гарри, перехватив поудобнее сумку.

Эмма, как и положено, осталась дома, но теперь заметно охладела к своему мужу, если Грейнджера можно так назвать. Дэн Грейнджер особо перемен и не заметил, а от Гермионы происходящее не ускользнуло, и она многозначительно косилась на своего парня.

Несколько раз за их вояж по Парижу Гарри оказывал знаки внимания Эмме, но Гермиона уже не так остро воспринимала всё это — мать ни в коем случае не была ей конкуренткой.

Постояв пару секунд и осмотревшись, они без разговоров направились в сторону карет до Хогвартса. А учеников от поезда возили именно кареты, в которые были запряжены какие-то странные существа, более всего похожие на костлявых чёрных лошадей, с кожистыми перепончатыми крыльями. Рядом с мордой одного из существ обнаружился местный лесничий, который как раз проверял упряжь.

— Хагрид? — спросила Гермиона, посмотрев на него как на умалишённого.

— Кто тут? А, Гарри, и...

— Гермиона, — представилась она, и тут же поинтересовалась:

— Хагрид, а с тобой всё нормально? — Гермиона посмотрела как великан гладит по морде это чудище. Тут встрял Гарри, не понимая сути вопроса:

— Миа, я, конечно, понимаю, что они не красавцы, но это же Хагрид. Мистер Хагрид любит всяких... Подобных, — как можно учтивее сказал я, стараясь не обидеть великана. Из всего, что я узнал, Хагрид выходил большим добродушным любителем всяких опасных монстров.

— О чём ты? — растерялась Гермиона, переводя взгляд на своего парня. Но ответил ей Хагрид:

— Ну, это... фестралы это, магические кони такие. Они это, с единорогами в родстве. А ещё невидимы для людей, которые смерть не видели, — поморщился великан. Гарри задумался, где и когда он мог видеть, как кого-то убивают, а Гермиона с сомнением протянула руку в сторону ближайшего фестрала. Когда ладошка девушки дотронулась до бока коня, тот всхрапнул и попробовал отодвинуться, но упряжь не дала сделать ему ни шага. Гермиона отдёрнула руку, а потом с сомнением посмотрела на своего парня.

— Гарри, ты же их видишь?

— Ну да. А что в этом такого? — удивился Поттер. Из всех своих воспоминаний он решил, что самое первое и есть то, благодаря которому он может видеть этих не самых приятных существ.

Гермиона, кажется, обиделась на то, что её парень видит этих странных существ, а она не может, но вовремя вспомнив слова Хагрида про смерть решила, что лучше не видеть их как можно дольше.

Гермиона и Гарри забрались в карету, и она, как по волшебству, поехала в сторону замка. Вдалеке послышался шум подходящего поезда, когда карета юных слизеринцев отъехала от места, где они ожидали наплыва учеников.

Студенты, приехавшие в Хогвартс с зимних каникул, подняли такой гомон, что опытный учительский глаз тут же поймёт — они ещё не оправились от празднования рождества и нового года. Близнецы Уизли обмениваясь многозначительными взглядами, замышляя очередной розыгрыш над студентами, хаффлпафцы шли дружной кучкой, подальше от основной группки учеников. Несколько студентов со старших курсов Гриффиндора и Слизерина обменивались колкостями, и побеждали неизменно слизеринцы, выводя из себя простоватых гриффиндорских учеников, которые быстро теряли самообладание и рвались в драку с кулаками. По крайней мере, пока не были наказаны Северусом Снейпом на десяток-другой баллов. Рон Уизли в который раз сменил цвет волос с огненно-рыжего на зелёный, с серыми бровями. Но для него самого эти метаморфозы остались незамеченными, поэтому он без всяких сомнений шёл дальше, преодолевая расстояние между воротами Хогвартса и его любимым занятием — поглощением пищи. Постепенно толпа учеников начала редеть, студенты расходились по своим столам или просто отходили в сторонку, ища своих товарищей и просто попутчиков.

В центре всего этого безобразия стояла девочка-первокурсница с волосами соломенного цвета, в мантии Рейвенкло и с мечтательным видом взирала на стол преподавателей. Когда студенты разошлись, она грустно вздохнула и пошла к столу Рейвенкло. Было бы странно, если бы она пошла к другому столу, но наверняка, привечали бы её больше — студенты спешно отодвигались от неё, и девочка, взглянув на появившиеся блюда, пожелала сама себе приятного аппетита. К удивлению девочки, рядом с ней приземлился Невилл Лонгботтом и тоже пожелал ей приятного аппетита, на что она загадочно улыбнулась, и предложила ему:

— Невилл, добавить тебе пудинга? — спросила Луна, улыбнувшись, и глядя сквозь Невилла. Тот осмотрел стол и возразил ей:

— Но ведь я ещё ничего не ел. Как можно добавить ещё пудинга, если я ничего не ел?

— Вздор, от ничего нельзя убавить. А добавлять к ничего можно что угодно. Например пудинг или медовые конфеты, — так же загадочно сказала Луна. Невилл постарался осмыслить сказанное ею, а потом ещё раз спросил:

— Тогда как добавить к тому, чего нет на столе, если пудинга не было и нет?

— Пудинга на столе нет, и ты ничего не ел. А значит безразлично, добавлять к пудингу, которого нет, другой пудинг, или к другому пудингу, которого тоже нет, потому что и того и другого нет на столе. Хм... ты можешь добавить то, чего нет к тому, что есть, или наоборот, то, чего нет к тому, чего тоже нет? — спросила Луна, наклонив голову и глядя на Невилла совсем уж мистически-потусторонним взглядом.

Невилл завис, пытаясь осмыслить сказанное, а остальные прислушивались к их разговору.

— Невилл?

— Подожди, сейчас скажу, — попросил он дополнительное время, глядя на чашку с горячим чаем.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась Луна, широко распахнув свои ясно-голубые глаза.

— Подожди, сейчас скажу, что я имею в виду. Хотя я имею в виду, что сейчас скажу... Хотя, это одно и то же... — совсем потерял ориентацию Невилл, запутавшись в своих мыслях.

— Не может быть! — ещё больше удивилась Луна, затаив дыхание. Но потом подумав пару секунд, выдала:

— И вообще, по-твоему безразлично, как сказать: "ем, что вижу" и "вижу, что ем"? А "сплю, когда дышу" и "дышу, когда сплю" — это разве одно и то же? — Луна откусила кусочек от курицы, глядя как Невилл окончательно запутался и добила его:

— И вообще, нельзя сказать, что ты не хочешь пудинга, потому что пудинга нет, и ты не можешь ответить, сказав, что не хочешь того, чего нет. Потому что, если бы пудинг был, то ты хотел бы его, и наоборот, — Луна с умным видом повернулась к своей чашке и продолжила чаепитие.

24. Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего ещё не знает так, как должно знать

Первое послание к Кори?нфянам — книга Нового Завета.

Гарольд Джеймс Поттер спрятался от ужина, устроенного в Большом Зале, в библиотеке. Гермиона всячески поддержала инициативу Поттера и тоже зарылась в книги...

POV Шаса.

Хозяин уехал из замка вместе со своей самкой, а меня, как всегда, почти забыл. Я тут, понимаете ли, в целом замке одна. Хотя Хогвартс, это такой замок, в котором было бы не скучно, даже будь я тут совсем одна — есть места, которые можно исследовать, а в подвалах полно мышей и почему-то хомяков. Странные полевые грызуны обосновались целой колонией там, где хранятся продукты и счастливо поживали, отъедая свою долю от запаса. Противомышиные заклинания и зелья подтвердили — эти твари могут приспособится к чему угодно, и вывести их магией практически невозможно. Моими стараниями грызуны недосчитались десятка своих сородичей, но не замечали этого. Ещё в Хогвартсе полным полно домовых, которые за отсутствием работы совсем захандрили.

А ещё был ОН — человек, которому меня отдал на попечение хозяин. Северус Снейп. И быть бы ему замечательным, если бы не постоянные запахи, скорее даже вонь, зелий, что вилась вокруг него плотным облаком. Лишь иногда он приходит в порядок, моется, причёсывается... В остальном же, такой как и всегда — мрачный, сосредоточенный.

Я лежала на кресле в лаборатории Ссеверусса, когда к нему зашёл человек с платиново-белыми волосами и тростью, украшенной серебряной головой змеи. Человек пах приятней, чем Северус, и от того выглядел здесь посторонним. Снейп, склонившийся над котлом, отошёл на пару шагов и пожал руку пришедшему человеку.

— Здравствуй, Северус. Как жизнь? — спросил блондин, положив свою трость рядом с креслом, в котором я лежала. Я чуть двинулась, и человек-с-белыми-волосами заметил меня, отскочив так, словно я тут же на него наброшусь. Мой смех он принял за проявление агрессии и потянулся за волшебной палочкой, но Северус остановил его:

— Стой, Люциус!

Названный Люциусом остановил руку, не сводя с меня глаз. Ситуацию разрядил Снейп, всего одной фразой:

— Шаса так смеётся. Не обращай внимания, она мирная змея, — Северусу, как и мне, доставляло удовольствие напугать блондинчика.

Люциус с сомнением на меня глянул, на что я обнажила клыки.

— Северус, но это же ядовитая мамба! Ты что, завёл себе питомца?

— Нет, что ты, друг мой, всего лишь на каникулы забочусь о Поттеровой.

— Поттер? — удивился Люциус, ещё раз на меня взглянув.

— Ну да, это его змея. Он же змееуст, вот и завёл себе питомца с чувством юмора. Кроме Шасы и этой Грейнджер к себе никого не подпускает, — зельевар нашёл взглядом диван и сел на него, растянувшись. Столько часов стоять над котлом — не каждый сдюжит.

— Северус, я его не узнаю. Что случилось с Поттером? И вообще — он сын Джеймса? — удивлённо поднял бровь Люциус. Северус с непонятной злобой посмотрел на своего друга, а потом закричал:

— Да как ты, мать твою, смеешь сомневаться в Лили? Ты на что намекаешь? — от Северуса исходила аура злости, и я предпочла свернуться на кресле и смотреть представление дальше.

— Ты до сих пор любишь её? — отступил на шаг назад удивлённый Люциус.

— Не твоё дело. И вообще, прошу больше не выдвигать таких предположений, — начал остывать Северус. Люциус поднял руки в примирительном жесте:

— Извини, извини, друг. Не хотел ничего такого, честно. Просто ты ещё не знаешь, кого я встретил в Париже...

— Поттера? — поднял бровь Северус. — Знаешь, я ничуть не удивлён. Этот малец везде глаза мозолит. Я думал, что хоть на рождество смогу не слышать его фамилию, да не получилось, ты заявился.

— Это ещё не всё, друг мой. Ещё не всё. Для тебя же не секрет, что Малфои не ограничиваются волшебным миром в бизнесе?

— Ты сам говорил, что владеешь несколькими магловскими фирмами, — напомнил Северус.

— Ах, да, именно так. Был я в Париже, с семьёй, по делам. И зашли мы с местный театр — Гранд Опера. Ну, ты наверняка его знаешь, довольно известный...

— Да, я в курсе. И что, Поттер слушал оперу?

— Не только. Я встретил его во время перерыва. Сначала и не узнал — в дорогом костюме, с двумя дамами...

— Двумя? — удивился Северус.

— Да, друг, с двумя. Причём обеих он представил как своих девушек.

Снейп на это заявление только закрыл глаза, что-то тихо про себя говоря. Уж на что у нас, змей, хороший слух, а всё равно не разобрать.

— И что дальше? — спросил зельевар, переварив новость.

— А дальше, друг мой, я навёл справки по этим дамам. Младшая — твоя студентка, Гермиона Грейнджер, а старшая — некая Эмма Грейнджер.

— Сестра? — удивился Северус и, цыкнув зубом, протянул: — Дааа, Поттер пользуется популярностью. Хотя я и не понимаю, почему.

— Сестра, как же... Поттер охмурил... Ладно, вот копия личного дела из министерства, сам почитай, — Люциус передал Северусу какую-то бумажку, я же смотрела на Снейпа. А тот, прочитав интересующее, стал белее мела.

— Н... Но как?! Она же наша ровесница. Ей тридцать, Люциус! Тридцать!

— М? — Люциус подождал, пока его друг не успокоится.

Северус ещё некоторое время повздыхал, потом, отложив листы бумаги, крепко задумался. Ни я, ни Люциус не прерывали его. Через пять минут зельевар вернулся в реальность.

— Она его совратила? Если так, то это уголовное преступление, — Снейп глянул на Люциуса, но тот невозмутимо возразил Северусу:

— Не выйдет, друг мой, я тоже об этом подумал. И прочитал личное дело на Поттера.

Снейп посмотрел на Люциуса выжидательно. Аристократ выдержал почти театральную паузу и когда зельевар уже готов был спросить его, пояснил:

— Поттер, как оказалось, эмансипирован. А значит, совершеннолетний. Только наш дорогой Дамблдор об этом ни сном, ни духом. Кто бы не провернул всё это, у него достаточно связей в министерстве, чтобы такая важная информация осталась незамеченной, — вздохнул Люциус, потирая навершие своей трости.

— Дааа... Всё не понятней и не понятней, — нахмурился Снейп.

— Согласен. Хотя, как бы Поттер ни старался сойти за взрослого, он всё равно подросток. Но женщина... Это ни в какие ворота не лезет. Ты, как преподаватель, конечно знаешь, что подростки начинают годам к четырнадцати обращать внимание на дела амурные.

— Порой даже слишком, Люциус, — потёр переносицу Снейп и продолжил крайне раздраженным тоном: — Гриффиндорцы вообще, к пятому курсу в Хогвартс то ли учится, то ли с девками встречаться приезжают. Не успеваю их разгонять — каждую ночь, да найдётся целующаяся парочка. А те семикурсники, с Гриффиндора и Хафлпаффа, которых я поймал месяц назад? Не останови я их вовремя, стало бы на одну беременную студентку больше. И потом, они слишком уходят от учёбы.

— Это неизбежно, Северус. Но мы не о половой жизни студентов говорим, так что не отвлекайся, — выдернул Люциус Северуса из неприятных мыслей.

— Да, извини, наболело. Дамблдор мне чуть голову не открутил, когда три года назад моя студентка залетела от гриффиндорца.

— Зато потом Дамблдор сам же и разливался про "великую силу любви", вместо того, чтобы снять с них баллы и примерно наказать, — едко заметил Люциус.

— "Разливался"?! — раздражённо ответил Снейп. — Да он же так давил на того гриффиндорца, что он прямо в директорском кабинете полез ей предложение делать! Это ж надо...

— В том случае было поздно что-либо менять. К тому же случай уже был предан огласке, и если бы, как ты настаивал, мы разлучили их и сделали аборт, то первой пострадала бы репутация твоей студентки. А так — любовь до гроба, детишки, все счастливы. Не отвлекайся, Северус. Я хотел попросить тебя посмотреть за Поттером.

— За Поттером? Да я и так за ним постоянно наблюдаю, я же его учитель и декан, в конце концов, — тяжело вздохнул зельевар.

— Я о том, друг мой, что Поттер слишком... таинственный. Нам надо хотя бы приблизительно знать, чего от него можно ожидать. К тому же, он понравился Драко, а это плохо — Поттер и так враг номер один для лорда и всех, кто оказался в Азкабане в восемьдесят первом.

— Не могу ничего обещать, Люциус. Но я прослежу. К тому же, его отношения с этой Грейнджер... Случай, конечно, редкий, но не уникальный. А учитывая, что он эмансипирован — всё в рамках закона. Кстати, ты со своей стороны постарайся узнать, кто всё это провернул в министерстве, — глянул на своего гостя зельевар.

— Несомненно. И, кстати, я знаю, что ты не любишь праздники, но прими этот подарок, — Люциус достал свёрток и протянул его Северусу. Снейп принял подарок и поднялся. По-видимому, беседа была окончена.

Я лишь закрыла глаза, сделав вид, что сплю. Северус думает, что я не понимаю человеческую речь. Ха! Ему же хуже.

End POV

Иногда люди говорят: "летит время", иногда время "тянется" или наоборот, идёт. Какими только эпитетами не награждали время. Луна Лавгуд называла его "дядя время" и обязательно в мужском роде. Чаще всего студенты Хогвартса говорили о времени то, что оно тянется как резина, но они были не правы. Время шло, не обращая внимания на восприятие людей. Студенты Хогвартса проводили время в библиотеке, в гостиных, в учебных классах, в спальнях, но от этого время не стало идти как-то иначе. Оно просто шло, причём неумолимо, без малейших остановок и промедлений. Если бы мы спросили у Гарри Поттера и его подруги про время, они бы и не заметили, как много уже прошло и для Хогвартса, и для них. Зима уступала свои права весне, на деревьях Запретного леса стали появляться первые почки, которым ещё предстоит стать листьями, что скроют за собой угловатые чёрные кривые стволы деревьев. Снег растаял, так толком и не выпав, стоило солнцу обратить свои лучи на небольшой клочок земного шара, где располагался Хогвартс, как снег позорно капитулировал, превратившись в воду, что в смеси с землёй создавала непроходимую и неприятную грязь. Но через месяц и грязь начала сохнуть, отступать, так что в воздухе повис запах сырости, запах леса, звуки пения первых птах, вернувшихся в этот лес из своего зимнего турне. Но студенты не заметили всех этих метаморфоз, для них весна наступила незаметно, словно вчера ещё была зима и дули холодные промозглые ветра, а сегодня уже бац! и весна. И птички поют, и грязь на дорогах, и первые почки на деревьях.

Хагрид, однако, замечал все эти метаморфозы, но кто мог бы поговорить с косноязычным полу-великаном? А для студентов весна пришла действительно незаметно — учебный процесс так увлекал, что не оставлял возможности мыслить о чём-то ином, не оставлял времени, чтобы посмотреть на природу. Многие удивлённо смотрели на пробуждающуюся жизнь окружающего их леса.

Замок же жил своей жизнью, отдельной от природы. Так, например, все обсуждали предстоящий матч по квиддичу, который был назначен на начало мая.

Гарри Поттер сидел в библиотеке и читал совсем уж заумный для его нежного возраста талмуд по теоретическому зельеварению, когда в библиотеку ворвалась Тонкс. В последнее время она всё больше нервничает, потому что давно не получала инструкций от Змея. Последняя гласила, что она обязуется следить за Хагридом. Великан откуда-то достал самое настоящее яйцо дракона, но честная хаффлпафка тут же сдала его директору, так что Хагрида ожидал выговор от Дамблдора. То, что великан умудрился выболтать незнакомому человеку то, как можно пройти через цербера, Поттер подслушал ещё до того, как Хагрид дошёл до директорского кабинета. Узнать удалось немного — ничего, что указывало бы на Квиррелла. А начальство всё больше торопило — им необходимо было узнать подробности ещё до конца учебного года.

В середине мая Тонкс наконец успокоилась, получив инструкцию от коллеги и напутствие сдать экзамены на отлично. Сколько бы та не занималась, Тонкс казалось всё мало, казалось, что невыразимцы от неё отвернутся, стоит ей завалить хоть один П.А.У.К.

Гарри Поттер меж тем обучался у Снейпа, который явно потеплел к мальчику, после того как Дамблдор приказал ему побыть, на минуточку, няней будущего героя. Снейп, однако, был человеком деловым и в первую очередь ценил в Поттере талант зельевара, а уж потом видел в нём Поттера. Все метания семикурсников Хогвартса не ускользнули от зоркого взгляда Гарри. Шаса, получив задание иногда следить за Тонкс, часто сидела в тёмных уголках, взирая глазками-бусинками на метаморфиню. Сама Тонкс, так ни разу и не засекла слежку, что подтвердило правильность выбора разведчика — Шаса, с её изобретательностью и хитростью, стала незаменимыми вторыми глазами Поттера.

Гермиона Грейнджер налегла на занятия у Снейпа и Флитвика, вплоть до того, что ей стали попрекать невнимательностью другие учителя. В отличии от Поттера, она не могла пользоваться маховиком — и так уже выглядит старше своих однокурсников. Но это удавалось скрыть, ведь она почти на год старше их всех.

Долго ли, коротко ли, но первый курс начал подходить к концу. Однако, Поттеру от этого становилось не легче — Квиррелл выглядел всё более странным, стал меньше заикаться, больше нервничать. Он определённо задумал похитить то, что спрятал в Хогвартсе Дамблдор, но директор всё время в школе, и нет никакой возможности прошмыгнуть у него под носом. Квиррелл ждал, пока Дамблдор отвлечётся от своего сокровища.

Поттер уже довольно далеко продвинулся в изучении чар и зелий, а разрыв в трансфигурации стал только расти — старая кошка, которая, кстати, выпила эликсир жизни и выглядела намного моложе, докапывалась до Поттера по каждому поводу. По крайней мере, так сказал бы сам Поттер, но покровительство Дамблдора и двух других деканов сделали своё дело — поднять вопрос об успеваемости Поттера так и не удалось. Дамблдор в последнее время выглядел всё лучше и лучше — чаще появлялся перед студентами, а не только за ужином, чаще его можно было встретить в коридорах Хогвартса, спешащего по каким-то своим делам.

POV Минерва МакГонагалл.

Учебный год подходил к концу. За мою долгую карьеру учителя, этот год стал чуть ли не самым сложным — сначала этот Поттер, который мало того, что постоянно не хочет понимать очевидного в трансфигурации, так потом ещё и издевающийся над учителями. Хм... Потом Альбус... Да, такого я точно от него не ожидала. Хотя можно было бы догадаться, что работавший вместе с Фламелем над драконьей кровью, Альбус выспросит у того немного эликсира. Но так, чтобы он молодо выглядел и в свои сто десять, этого нельзя было ожидать — за пышной бородой, усами и просторными мантиями, он выглядит старым дедом. После памятного свидания на рождество были и другие, более результативные для Дамблдора. И сколько я не пыталась отговорить его, того словно переклинило. Но похоже, это заходит слишком далеко. Или нет? Пора бы уже себе признаться, что я его люблю. Иначе бы не пошла за ним ни тогда, во время первой войны, ни потом.

Эссе пятикурсников проверены и оставлены в покое. Сегодня Альбус в очередной раз пригласил меня в ресторан. В последнее время у него появилось много интересов — то в театр зазовёт, то в ресторан, то куда-нибудь на природу, на кемпинг. Правда, заканчивалось почти всегда одинаково — сексом, но сам факт, что у Альбуса такие разнообразные вкусы... Да и секс на дикой природе, где-то на тропическом острове, прямо на траве... Вот это ощущения — не какая-то "гимнастика в постели" — ощущения куда острее. Хоть и остров необитаем, и людей точно нет, а всё равно потом было стыдно — привыкла, понимаете ли, как цивилизованные люди...

На этот раз программа уже обкатанная — закончила с делами, переоделась и под дезиллюминацией пошла в кабинет Альбуса.

Тот уже избавился от своей маскировки и дожидался меня.

— О, Минни, я тебя жду. Сегодня, как и обещал, отдохнём в парке аттракционов.

— Парке? Альбус, мне не семь лет... — улыбнулась я, глядя как тот помрачнел. — Ладно, Альбус, пойдём в парк. Если ты считаешь... — стрельнула я глазками в сторону камина.

— Да, Минни, конечно. К тому же, я там уже недолго был. Поверь, там такие аттракционы, что детей лучше на милю не подпускать, — "И что ж это за аттракционы такие?" — подумала я, представив "не-детские". Кажется, фантазия разыгралась.

— Ну, например американские горки. И всё такое прочее, выглядящее небезопасным.

— Ах, вот оно что. Извини, я подумала, что что-то пошлое, — улыбнулась я невинной улыбкой. Альбус тоже улыбнулся, причём виновато, и взял меня за руку.

— Аппарируем? — спросил он, взглянув в мои глаза. Я лишь кивнула и мы вывалились в пространстве посреди парка. Шесть вечера, для поздней весны это ещё день, так что можно себе позволить отдохнуть от галдящих студентов.

А дальше был АД. Самый настоящий, именно так можно охарактеризовать американские горки. Уж на что я сильный человек, и то выползла из вагонетки, еле-еле переставляя ноги. А Альбус был не лучше.

— Минни, давай лучше чего попроще. Ну, там, на колесо обозрения... — простонал Альбус, глядя в сторону большого колеса, сверкающего огнями.

Что характерно, детей-то и не было. Почти не было — в основном более-менее взрослые люди. Альбус, кажется, говорил, что эти аттракционы не для детей.

— Да, пойдём. Заодно подышим воздухом, — восстановила я дыхание, говоря с Альбусом. И он галантно подал руку даме, осталось только схватиться. Если бы нас видел кто из студентов... "Слава Мерлину, что не видят!" — улыбнулась я своим мыслям.

Помню, полвека тому назад, я каталась на колесе обозрения в Эдинбурге. Было интересно — кабинка поскрипывает, высокие бортики, и ветер, особенно на высоте. А вид на старинный королевский замок вообще захватывает дух. И кто после будет говорить, что все старики склонны считать, что раньше и трава была зеленее? В этой кабинке было просторнее, но стёкла... Шумоизоляция...

Альбус Дамблдор первым залез внутрь, прямо в движущуюся кабинку и подал мне руку. Забравшись внутрь, мы плавно поехали вверх. Сначала на высоту квиддичных трибун, потом всё выше и выше... Стало видно большой город, парк явно располагался на окраине Лондона... А потом я увидела ЕГО. Замок. Бог ты мой, у меня от чувств даже слеза проступила. Ни за полвека, ни за тысячу лет, замок практически не изменился, остался таким же, как раньше.

Альбус, взволнованно на меня посмотрев, спросил:

— Минни, что с тобой? Почему ты плачешь?

— О, Альбус, мелочи. Ностальгия. Просто... Когда-то я была в этом парке, давно. Всё, что запомнила, это замок и колесо, — пояснила я, вытирая слезу. И правда, что-то я расчувствовалась, вспомнив своё детство.

— Правда? И как, тут стало лучше за эти года? — улыбнулся всё-понимающей-улыбкой Альбус.

— Да. Хотя, я бы предпочла колесо пониже и с открытыми кабинками, как тогда.

— Как тогда не получится, Минни. Всё меняется, жизнь идёт вперёд, — рука Альбуса легла на мою талию. Ах, вот оно что!

— Ну, иди сюда, — шепнула я и первой прильнула к его губам. Так, поднимаясь, мы и провели ещё минуту. Альбус пересадил меня к себе на колени и нежно гладил по волосам и спине... Но вдруг он оторвался, а его рука застыла. Потом он отстранился, с совершенно серьёзным видом.

— Минни, у нас проблемы, — сказал он, взгляну на меня так, что я поняла — никакого секса. Что-то случилось.

— Что случилось, Альбус? Что-то серьёзное? — я слезла с его колен и села рядом.

— Да, Минни, кто-то проник к камню. Скорее всего, это слуги Волдеморта. Срочно возвращаемся! — он взглянул ещё раз на панораму — Эдинбург на горизонте, силуэт замка, который возвышается над городом благодаря холму, на котором стоит, и большое светящееся колесо обозрения.

— Кто бы это ни был, его ждёт незавидная участь, — хищно улыбнулся Альбус и, взяв меня за руку, дизаппарировал обратно в Хогвартс.

25. Чтобы поймать вора, нужен вор

Английская пословица.

POV Нимфадора Тонкс

Я получила тревожный сигнал и немедленно вышла из библиотеки, за порогом храма знаний перейдя на бег. Коридоры Хогвартса за время моей учёбы стали такими родными, такими... Сложно описать, но Хог — почти что дом родной. Пройдя к нужному коридору, я заглянула в дверь. Огромная туша цербера спала, из комнаты помимо могучего трёхголосого храпа доносилась музыка. Пересилив себя, я вошла внутрь, при этом стараясь держаться подальше от цербера. Рядом с его лапой был небольшой люк, сейчас открытый. Осторожно миновав обслюнявленную лапу спящего пса, я заглянула вниз, в люк. Всё точно. Следуя инструкции Змея, я прихватила с собой метлу. Честно говоря, если бы не слова в записке, что внизу может быть кто-то из студентов Хогвартса, то ни за какие коврижки не спустилась бы. Но надо. Оседлав метлу, я спустилась вниз, подсвечивая себе путь "люмосом". Внизу было намного холоднее и влажнее чем наверху, поэтому, а совсем не из-за страха, по коже пробежал табун мурашек. Наконец закончились стены, и внизу появился пол.

Аккуратно спустившись, я слезла с метлы и поискала вход. Оный нашёлся почти сразу — возле того места, где я приземлилась, была дверь. А за дверью ещё одно помещение, тоже с дверью, такое ощущение, что кто-то перегородил длинный коридор дверьми, попутно убрав всё освещение. Акуратно ступая, я прислушалась — откуда-то доносились страшные звуки, то ли человеческой речи, то ли заклинаний. Разными голосами, среди которых я узнала детский. От того, что где-то рядом в опасности ребёнок, сердце пропустило удар и захотелось немедленно бежать туда. Что и было проделано. Дверь распахнулась, тут был зал побольше, среди которого тут и там валялись большие каменные глыбы. Почти не заметив их, я пробежала в следующую дверь, а потом и в следующую. Это был какой-то атриум — большой круглый зал, с колоннами, часть которых обвалилась. А посреди круглого атриума, в осколках стекла, или зеркала лежали две фигуры. Я подбежала к ним поближе и узнала в одной из них профессора ЗОТИ — Квиррелла. А второй был... Мальчик, второй или третий курс, с зелёным шарфом...

Немедленно подбежав к ребёнку, я взяла его руку и пощупала пульс. Пульс есть. От сердца немного отлегло, но всё равно, он был весь в крови, видимо, от заклинаний и острых осколков. Подхватив его на руки, я понесла ребёнка обратно, ко входу. Метла была там же, где я её и оставила, пришлось немного повозиться с подъёмом вверх мальчика, но левикорпус помог, и пострадавший был благополучно поднят наверх. Пёс уже стал просыпаться, и я, отменив заклинание, отбросила в сторону метлу, подхватив ребёнка.

"Что же делать? Инструкций по этому поводу не поступало... Чёрт, уже без инструкции теряюсь!" — пожурила я себя и понесла мальчика на руках в лазарет. Хвала всем богам, никого по пути не встретилось, хоть до отбоя ещё целый час, зато у лазарета нашлось несколько студентов, которые с удивлением глядели на меня и мою ношу. Пинком открыв дверь, я внесла мальчика внутрь. Мадам Помфри, хотевшая уже возмутиться таким пренебрежением тут же, сказав "Ах", кинулась к мальчику. Кажется, всё. Мандраж наконец отступил. Я, не обращая внимания на причитания колдомедика, пошла к себе, в гостиную Хафлпаффа. А то ещё начнут спрашивать, где это я его нашла, а оно мне надо?

End POV

Гарри Поттер, или мальчик-который выжил сидел в библиотеке и читал интересную книгу, тогда-то и пришёл сигнал, что Квиррелл вломился в защищённую комнату. Гарри тут же поднялся, захлопнул книгу и, оставив талмуд на столе, вышел быстрым шагом, не обращая внимания на причитания библиотекарши. Широкими шагами он достиг ближайшего закутка и достал из кармана мантии ручку и маленький блокнот. Самые обыкновенные ручку и блокнот, и нацарапал на листке следующее:

Алиса, срочно иди в "запретный коридор". Там есть дверь, за дверью цербер по кличке "Пушок". Если он не спит, спой ему что нибудь, эта зверюга засыпает, как только слышит музыку. В той же комнате есть люк вниз, лучше возьми метлу и спускайся. Что внизу — неизвестно, но может быть, там будет кто-то из студентов и/или преподавателей Хогвартса, скорее всего, они в опасности. Сделай, что сможешь и постарайся не попадаться на глаза учителям, пока не завершишь миссию.

Змей.

Оторвав листок, Гарри позвал домового эльфа профессора Снейпа. Конечно, лучшего пока не удалось найти, но поскольку он не служащий декана, вполне может отозваться на призыв от студента. Существо появилось внезапно, и Гарри отдал ему записку с наказом доставить Нимфадоре Тонкс. Уже через пару секунд оная была найдена и вчитывалась в текст, а Гарри бегом преодолел расстояние до нужного этажа и коридора. Порадовавшись, что Гермиона сейчас занята отработкой у МакКошки, Гарри вошёл внутрь. Пушок спал, а рядом с ним играла зачарованная арфа. Пробормотав: "Ещё бы рояль сюда притащил, эстет хренов", Гарри открыл люк и спрыгнул вниз. Высота была не больше, чем у обычного коридора, а если ещё и смягчить магией падение, то и вовсе, всё равно что через ступеньку перепрыгнуть. Ожидаемо, в первом помещении ничего не было, и в следующей комнате тоже, явно Дамблдор свою ловушку пересмотрел. Зато магии от прорванных защитных заклинаний тут хватало, это да... Пройдя ещё через один зал, заваленный какими то глыбами, Гарри наконец вышел к нужной двери и тихо открыл её. Внутри был большой круглый зал, посреди которого стояло зеркало, а перед зеркалом человек. Волдеморт на затылке профессора заметил сквозь щель в тюрбане пришедшего студента и подал сигнал тревоги Квирреллу, который выхватил палочку, резко развернулся на сто восемьдесят градусов и послал в Гарри, почти не глядя, круцио. Поттер, рывком уйдя с линии атаки, ударил в ответ, но профессор оказался быстрее и поднял щит. Гарри рассчитывал, что удастся выудить хоть какую информацию, поэтому, как только сражение приостановилось и противники заняли свои места, задал вопрос:

— Профессор, у меня только один вопрос. Это вы проникли в Гринготтс?

Квиррелл не ожидал такого и, решив, что хуже уже точно не будет, ответил:

— Конечно же я. А теперь, камень в этом проклятом зеркале!

Гарри, словно профессор сказал ему "начали", как только тот закончил говорить, ударил серьёзным огненным заклинанием, и опять безрезультатно, Квиррелл смог уйти, ещё и отклонив часть огня с траектории. Пламя ударило в колонну, и оплавив её, опало. Наступила пора Поттера воздвигать щиты и вертеться, как уж на сковородке — профессор атаковал его с поразительной частотой. Поттеру, неслыханное дело, пришлось доставать вторую палочку и ударять с двух рук. Но Квиррелл легко уходил от его атак, и даже затеял разговор на повышенных тонах:

— Тебе не удастся меня одолеть, Поттер. Ты, конечно, силён, но опыта тебе не хватает, да и запас чар... Опять одно и то же... — Квиррелл немного расслабился, обнаружив, что Поттер его атакует только огненными заклинаниями. Гарри же в этот момент решил воспользоваться своим любимым приёмом — обманом. Скрывшись за колонной и сев на пол, он ушёл из поля зрения профессора, а потом использовал на себе дезилюминационное заклинание. Переведя дух он наложил на камень чары, из-за которых со стороны камня слышалось громкое дыхание. Гарри, следуя от колонны к колонне, перешёл ровно за спину к профессору, так что их разделяло пол зала, но Квиререл не переставал разговаривать с Поттером, полагая, что в любой момент сможет прибить загнанного в угол врага. Гарри скрывался не только дезиллюминацией, которую с большим трудом освоил, но и чарами тихих ног, так что смог буквально стелясь по полу перекатиться к зеркалу, что было в паре футов за профессором. Профессор поднял палочку и ударил по колонне, а Гарри воспользовался тем, что он громко читал заклинание, и почти неслышно, используя незарегистрированную палочку, пробормотал "Авада Кедавра!".

Дезиллюминация тут же спала от магического возмущения, но увернуться от Авады, летящей буквально в упор, невозможно. Тело профессора упало. Гарри положил "легальную" палочку в карман, а нелегальной принялся производить видимость ну очень большой битвы. Послав по бомбарде в разные стороны, не глядя, он добавил ещё огня, потом агуаменти и, осмотрев воцарившийся хаос, заглянул в зеркало...

В кармане потяжелело. Поттер, поняв, что защита отдала ему камень, нацелился на зеркало и воспользовался самым мощным заклинанием, которое только знал — Гроза, или Молния. В общем, не только электроника сбоит там, где есть магия, но и магия сбоит от слишком сильного электромагнитного поля. А уж разряд в пару миллионов вольт просто-таки разносит на куски любое магическое творение. Правда, энергии для этого нужно соответственно. Но Поттер, успокоившись после битвы, не пожалел. Пожалел только, что не учёл, что осколки могут и его задеть, но откуда юному Гарри было знать, что зеркало разлетится во все стороны, а не в стенку? Правильно, ниоткуда, поэтому Поттер, отчаянно матерясь, спрятал палочку, поморщившись от боли и царапин, и приступил к последнему пункту своего плана. Спрятав в пространственном тайнике нелегальную палочку и камень, Гарри выудил из-за пазухи обычный пакетик с соком и, проколов тонкую фольгу, выпил сок, разбавленный зельем сна-без-сновидений...

Гарри Поттер, постояв ещё несколько секунд, рухнул, как подкошенный. После этого пакетик и остатки зелья-улики вспыхнули синим пламенем и окончательно сгорели. Всё, можно и отдохнуть.

Альбус Дамблдор аппарировал сразу в нужный зал, вместе с МакГонагалл. Их глазам предстала картина полного разгрома. Профессор МакГонагалл чуть не свалилась в обморок, видя на полу тело профессора Квиррелла.

— Альбус, что это такое? — строго спросил она, отойдя от шока.

— Квиррелл. А... зеркало? — Альбус Дамблдор, по случаю свидания избавившийся от лишней растительности на лице, выразительно изогнул бровь, глядя на остатки зеркала. "Судя по всему, зеркало уничтожено. Остаётся вопрос — кто и как? Или Квиррелл, не имея возможности достать камень, совсем съехал с катушек"?

— Акцио философский камень! — воскликнул Дамблдор, подняв руку. Но камень не появился. Директор Хогвартса повторил, но камень так и не появился, поэтому он уже достал палочку и с помощью эванеско очистил помещение от осколков. Расколотые стены, одна колонна даже оплавлена, так, что камень потёк. Гарь, вонь от Квиррелла и ни следа философского камня. — Минерва, кажется камень был либо уничтожен, либо украден...

— Тут кровь, Альбус! — воскликнула Минерва, указывая на кровавые следы ботинок. Небольшие, словно первокурсника или девушки, размера тридцать... не важно.

Альбус присмотрелся и воспользовался старым, как тапочки Мерлина, заклинанием видения крови. После произнесения "sanguinem vexationes" мир в глазах Дамблдора выцвел, но на полу ярким, почти светящимся красным цветом отметилась кровь. Достаточно было взглянуть раз, чтобы чётко увидеть следы, и Дамблдор, на скорую руку наложив на себя заклинание роста волос, скомандовал:

— Минни, за мной! — и быстрым шагом пошёл в сторону выхода. Минерва МакГонагалл еле успевала за почти бегущим Дамблдором, а сам директор следовал за ниточкой ярко-красных капель. Добравшись до первой комнаты, он, не найдя тела, взял Минерву за руку. Декан гриффиндора и пискнуть не успела, как они оказались перед цербером. Головы цербера были заняты тем, что перетягивали друг у друга метлу, но долго полюбоваться на это ей не удалось — Дамблдор снова почти бегом отправился по следу. На этот раз капли были всё реже и директор, не глядя на удивлённых студентов, разбегающихся в стороны, быстрым шагом прошествовал по коридорам.

МакГонагалл, узнав дорогу до лазарета, отвлекла директора, потянув за рукав.

— А? Что, Минни?

— Альбус, следы ведут в лазарет.

— А? Точно. Тогда чего же мы ждём! — они тут же аппарировали в лазарет. Минерва, привычная к такому, тут же, как они материализовались, позвала медсестру:

— Поппи!

— Тсс! — мадам Помфри приложила палец к губам и указала на кровать. На кровати Дамблдор не без удивления увидел Гарри. — Чего вы так кричите? Спит, — сказала шёпотом колдомедик и увлекла за собой директора, подальше от больного.

Гарри, наглотавшийся зелья сна-без-сновидений, не видел и не слышал ничего, просто лежал. МакГонагалл отметила бледное и осунувшееся лицо нелюбимого студента и поспешила вслед за Альбусом.

— Ты точно ничего не нашла? — спросил в третий раз директор.

— Альбус, ты за кого меня держишь? При нём была палочка, блокнот с ручкой, несколько монет и пара перьев в карманах. И всё.

— А как он пришёл? — не отставал неуёмный директор.

— Ну... кажется его принесла какая-то девушка... Семикурсница что ль? Здоровенная такая... — на напрягшемся лице колдомедика появилась морщинка.

— Девушка? — Дамблдор посчитал, что вышел на похитителя и попросил у медсестры посмотреть её память.

— Хорошо, Альбус, — Помфри напряжённо вспоминала тот момент и посмотрела в глаза директору. Тот, воспользовавшись легелименцией проник в разум колдомедика и посмотрел воспоминание. Девушка, с ярко-красными волосами и с шарфом хафлпаффа. Как бы она не выглядела, Нимфадору трудно не узнать.

— Спасибо, Поппи, дальше я сам, — и аппарировал прочь.

Минерва осталась один-на один с колдомедиком, которая уже оглядела строгого преподавателя трансфигурации. Поскольку та была выдернута прямо посреди свидания, то выглядела отнюдь не строгой учительницей — на профессоре трансфигурации был магловский джинсовый костюм, облегающий самые интересные места, да и косметика сбивала лет десять возраста, так что МакГонагалл впервые выглядела моложе Помфри, которой скоро должно было стукнуть сорок...

— Минни, я тебя не узнаю! — воскликнула колдомедик, оглядывая фигуру профессора. МакГонагалл, поняв, что спалилась, тут же нацепила на лицо маску доброжелательного и пофигистичного учителя и ответила в том же духе:

— Странно, обычно узнавала. А что? — и с гордым видом удалилась прочь, предварительно "вздёрнув носик". Про то, как профессор добиралась до своего кабинета — другая история. Меж тем в кабинете Дамблдора происходил интереснейший разговор:

— Проходи, Нимфадора, — Тонкс поморщилась, но в кабинет вошла, не зря же её директор звал. — Девочка моя, скажи, а не ты ли случаем принесла в больничное крыло Гарри?

— Какого Гарри? — удивилась Тонкс, аккуратно обойдя тумбу с вазой. На этот раз вазе повезло...

— Поттера, конечно же! Сегодня ты его принесла в больничное крыло. Причём из одного интересного места, — сказал Дамблдор.

— Не знаю, Поттер или нет... Хотя, подождите, тот самый Гарри Поттер? — удивилась Тонкс. Дамблдор постарался улыбнуться и кивнул, взглядом требуя ответа.

Тонкс была действительно удивлена, про Гарри она слышала, было дело...

— Ну... Я спустилась в люк, потом услышала голоса. Побежала туда, а там — ребёнок, весь в крови, и Квиррелл. Похоже, мёртвый. Я взяла ребёнка и отнесла в больничное крыло.

— Замечательно, ты молодец, девочка, но не находила ли ты там чего нибудь ещё? Скажем, камень?

— Профессор, там полно всяких осколков, — Тонкс стало неуютно. Хотя неуютно ей было уже несколько часов, но сейчас как-то особенно.

— Да, я понимаю. Однако там была очень ценная вещь, и я боюсь, ты единственная была там, так что больше камень взять никто не мог.

Тонкс, чувствуя, что так просто не выкрутится, подняла палочку на уровень груди (уменьшенной, кстати, для удобства) и произнесла слова клятвы:

— Клянусь, что ничего кроме двух человек и разгрома там не находила и ничего кроме мальчика, то есть Гарри Поттера из запретного коридора не выносила, никаких ценных вещей не обнаружила, и не брала! Даже свою метлу там бросила церберу. Пусть магия будет мне свидетелем!

Дамблдор с сожалением наблюдал как вихрь магии закрутился вокруг Нимфадоры... Да, а как он надеялся, что Тонкс вынет да положит перед ним философский камень, сказав: "Вот, профессор".

— Понятно. Спасибо, Нимфадора, но клятву давать было совсем необязательно, — Тонкс на такое возмущённо ответила:

— Нет, профессор, обязательно. Ну, или веритасериум, что бы уж наверняка. Ладно, надеюсь, я всё прояснила? — спросила Тонкс, устало прикрыв глаза. Дамблдор, заметив это, поспешил отпустить студентку обратно.

Как только дверь за Тонкс закрылась, он откинулся на кресле, задумчиво перебирая бороду. Феникс Фоукс перелетел на стол к директору и протяжно курлыкнул.

— О, ты тоже думаешь, что камня больше нет? Нет, нам надо продолжать поиски. Но у Гарри его нет, Нимфадора не брала, следовательно, его взял Волдеморт. Или он был уничтожен.

Феникс на тихий речитатив озвученных мыслей директора взглянул на того своим ясным глазом и подставил голову для поглаживания. Всё равно директору больше делать нечего!

Гермиона Грейнджер вернулась с отработки почти что ночью, но зайдя в гостиную, натолкнулась на Дафну. Гринграсс поспешила поделиться новостью с ней.

— О, Гермиона, а как там Гарри?

— А что ты меня спрашиваешь, Гринграсс?

— Ну как же, час назад его доставили в больничное крыло. Говорят, был весь в крови...

Дафна, поглядев на испуганное и побледневшее лицо Гермионы поняла, что идёт та отнюдь не из больничного крыла. Гермиона развернулась на пятках и пулей полетела в больничное крыло, не обращая внимание на восклицание Дафны: "Но скоро отбой! Хотя, Моргана с тобой, иди..."

Гермиона пулей пролетела несколько коридоров, а потом перешла на шаг. Звон колокола возвестил о том, что пора возвращаться в подземелья, но Грейнджер только перешла на шаг, приближаясь к больничному крылу. Так никем и не замеченная, Гермиона вошла в вотчину мадам Помфри и оглядела ряд коек. На одной из них лежал Гарри, и Гермиона бросилась к нему.

Гарри спал, не обращая внимания на шум, снотворное действовало просто убойно. Мадам Помфри наконец заметила визитёршу и постаралась выпроводить, но без толку, легче было сдвинуть горы...

— Эх, маленькая влюблённая девочка! — недовольно ворчала колдомедик, пытаясь выпроводить Гермиону.

— Я останусь тут, с Гарри! — упрямство Гермионы пересилило, и Помфри капитулировала, устав выпроваживать Гермиону.

— Хорошо, посиди с ним, если тебе так хочется. Только не буди, хорошо? А Северусу я объясню...

— Спасибо! — Гермиона на радостях хотела расцеловать колдомедика, но, справившись с собой, широко улыбнулась и села поближе к Гарри. Гарри спал, а Помфри, для виду поворчав немного, ушла к себе в кабинет.

Никаких следов крови и царапин на Гарри не обнаружив, Гермиона взяла парня за руку и просидела так ещё некоторое время. Когда сон уже окончательно сморил её, Гермиона сказав: "Пардон", скинула с себя туфли и мантию, и забралась под одеяло, благо кровать была большая... Всё равно на большее сил у неё не хватило. Гарри улыбнулся во сне, чего Гермиона, уже ушедшая в царство Морфея, не могла заметить.

26. Маг не приходит поздно, Фродо Бэггинс, и рано тоже не приходит. Он появляется в то время, когда положено

— ГэндальфNo

Альбус Персиваль... не важно, просто директор, с утра пораньше отправился к Северусу Снейпу. В восемь утра. Прямо в кабинет аппарировал, благо зельевар никогда не впускает студентов до первого звона, так что директор не боялся возможности быть застуканным. Лучше пока не открывать свою привилегию аппарировать в Хогвартсе, пусть все думают, что это невозможно...

Северуса в кабинете не было, что и не удивительно, так что старый директор зашёл к нему в "берлогу", иначе не скажешь. Ну, комната, совмещённая с лабораторией. Или лаборатория с комнатой.

Директор обнаружил Снейпа сидящим за столом, при полном параде.

— О, мальчик мой, ты уже встал? Замечательно, — сказал с добродушной улыбкой Дамблдор.

— Да, как видите. Или вы хотели лично вылить на меня кувшин с водой? — съехидничал Северус. Но Дамблдору то ехидство что слону дробина — улыбнулся в усы и продолжил:

— Я по поводу Гарри, Северус.

Зельевар поморщился, но мину удержал относительно беспристрастную. Несмотря на то, что Дамблдор просто-таки излучал доброжелательность и радость, зельевар понимал, что директор зовёт его отнюдь не на чай с дольками.

— Слышал, как же. Пробрался к философскому камню. Да ещё и труп Квиррелла там обнаружили...

— Гарри его не убивал. Кроме бомбарды и нескольких мощных огненных заклятий он ничем не пользовался, но на теле нет следов. Так что, скорее всего, Том просто покинул тело и Квиррелл умер сам. Он знал, наверняка, к чему всё идёт, раз приютил Тома в своём теле... — грустно сказал Дамблдор. Снейп обрадовался известию, однако не настолько, чтобы его лицо выразило хоть одну эмоцию. Дамблдор, устав стоять без дела, пригласил Северуса:

— Пойдёшь со мной к Гарри? Всё-таки он теперь герой.

— Сомневаюсь, что произошедшее хоть что-то изменило в лучшую сторону. Скорее ещё более усугубило, — пробурчал Северус. Дамблдор, однако, услышал его и поспешил заверить:

— Ну что ты, мальчик мой, камень не у Тома. Это точно, потому как Том, если и сбежал в виде бесплотного духа, то точно не мог вынести материальный предмет. Хотя остаётся вопрос, где сверхценный артефакт, потому как ни у Гарри, ни в комнате с зеркалом его не было, — сказал Дамблдор, — меж тем, мы должны благодарить Гарри, потому как защиту я установил такую, какую мог, убрав ту дурацкую полосу препятствий. Если Том пробил всю мою защиту, то несомненно смог бы и до камня добраться или даже утащить его вместе с зеркалом.

Зельевар был вынужден признать, что кое-чем они все всё-таки обязаны Поттеру, хоть и не любил той шумихи, что подняли люди вокруг "мальчика-который-выжил". Дамблдор меж тем вновь предложил им наведаться к Гарри, обрадовать, так сказать, человека, да и "раздать слонов".

— Северус, скажи, Гарри удовлетворительно знает все предметы за первый курс?

— Да, — почувствовав, что директор задал вопрос "для проформы" зельевар ответил сухо, как на церемонии. И не ошибся, заготовленная заранее Дамблдором речь зазвучала:

— Тогда предлагаю отпустить Гарри домой. Где бы он не нашёл свой дом, уверен, там ему будет лучше.

— Но...

— И мисс Грейнджер тоже. Всё равно до конца учебного года осталась неделя, — директор улыбнулся, представив себе испанский пляж, жаркое солнце и Минерву МакГонагалл в купальнике... Снейп же нахмурился, ему такие перспективы явно не сулили. Но ответил утвердительно:

— Согласен, директор.

— Вот и замечательно, — Дамблдор подождал, пока зельевар поднимется и сразу аппарировал с ним в больничное крыло.

Гарри Поттер наконец проснулся. Без сновидений сон проходил, как маленький обморок — потерял сознание и тут же пришёл в сознание, а время меж тем прошло. Он потянулся на кровати и почувствовал рядом с собой Гермиону. Тепло, как телу, так и душе. Быстро проверив заначку с камнем, Гарри, постаравшись не шевелиться, принялся смотреть в большое окно, на маленькую птичку, сидевшую за стеклом и что-то чирикавшую. Гермиона поворочалась, вызвав у парня улыбку, но не проснулась. Гарри прикрыл глаза, мысленно повторяя весь вчерашний день. Квиррелл дал показания, идиот. А повторить перед начальником, дав клятву, что не врёт — труда не составит. А дальше уже Игорь может клятвенно заверить гоблинов, что вор признался и был ликвидирован невыразимцем. Всё за-ши-бись!

Стоило Гарри так подумать, как он услышал тихий хлопок аппарации. На звук аппарации вышла Помфри.

Немая сцена. И тут, как назло проснулась Гермиона, лежащая по-хозяйски на своём парне.

— Мы кажется, не вовремя... — тихо сказал директор, глядя на заворочавшуюся студентку. Гарри, услышавший голос директора, поднял на него свой взгляд, заметив рядом Снейпа, который старательно делал вид, что ничего особого не происходит.

— Нет, что вы, директор, вы вовремя, я как раз проснулся, — сказал Поттер, заглядывая под одеяло. Обнаружив, что подруга одета, он откинул оное. Директор, поняв, что никакого интима не происходило, радостно улыбнулся и пожурил студента:

— Привыкаешь к комфорту, а, Гарри? — и улыбнулся так хитро-хитро. Но слово взяла Помфри.

— Альбус, мисс Грейнджер совсем не хотела уходить после отбоя, всё к мистеру Поттеру рвалась, утомилась девочка, перенервничала. Так, где зелье...

— Не стоит, Поппи, — прервал её щебет Северус Снейп, — успокаивающее зелье сейчас не к месту, тем более, что студенты, по крайней мере мисс Грейнджер, в полном порядке.

Колдомедик покивала головой, а Гермиона, смутившись сверх всякой меры, выскользнула из-под одеяла и принялась одеваться.

Дамблдор меж тем продолжал свою речь:

— Гарри, как я рад, что ты жив и здоров.

Гарри, поняв, что сейчас будет финал "спектакля", нацепил на лицо мину посвящённого в "страшную тайну" мальчика и ответил директору:

— Это Квиррелл. Он охотился за камнем.

— Да, Гарри, мы знаем. Скажи, Квиррелл успел забрать камень?

— Нет, профессор. Когда я пришёл — он стоял перед зеркалом. А потом, сразу после боя, я отключился. Э... А что, что-то случилось? — "обеспокоенно" спросил Поттер. Директор шутовски замахал руками:

— Нет-нет, что ты, Гарри, всё в полном порядке. Это даже хорошо, что он не добрался. Скажи, а ты не замечал, Нимфадора Тонкс не проявляла любопытства к коридору?

— Не знаю таких. Простите, профессор, но "Нимфадора" это имя такое? — поднял бровь Гарри. Снейп не оценил и прервал их разговор.

— Всё ясно, Поттер. Что ж, странно, что вы пошли туда.

— А кто кроме меня? — развёл руки Поттер.

Помолчали. Гермиона, почувствовав поддержку от колдомедика, спряталась за её спиной и оттуда слушала беседу.

— Что ж, Гарри, тогда у меня для тебя хорошая новость. Ты действительно оказал нам неоценимую услугу, поэтому мы с профессором Снейпом полагаем, что тебе лучше будет провести остаток учебного года дома...

Гарри, не ожидавший такого, помолчал, обдумывая сказанное. Гермиона вышла из-за спины колдомедика и возмутилась:

— Но как же экзамены, профессор? Если Гарри их не сдаст...

— О, мисс Грейнджер, сущие пустяки. Тем более, что вы и ваш друг уже знаете всё необходимое на нужном уровне, в этом у нас нет сомнений. Поэтому, мы и предлагаем вам и Гарри поставить зачёт "автоматом" и провести время дома.

Дамблдор хотел, чтобы Гарри не возвращался к студентам, ведь брать с него клятву молчания он не имеет права, так что лучше пресечь все слухи сразу.

В этот момент послышался стук в дверь. Помфри, подивившись тому, что за каких то пять минут в палаты набежало столько народу, ответила: "Войдите".

Вот уж кого, так Драко Малфоя, Гарри не ожидал увидеть. Но Драко вошёл, тихо прикрыв за собой дверь. И директор, и зельевар с интересом наблюдали за молодым слизеринцем, а Драко, заметив Дамблдора в компании своего крёстного, вежливо поздоровался с ними.

— Доброе утро, профессор Дамблдор, профессор Снейп.

— И тебе доброго утра, мистер Малфой, — ответил директор, не желая оставлять Гарри наедине с Малфоем. Пусть даже и маленьким Малфоем. Драко, меж тем, написавший отцу о слухах, что Поттер был ранен и получивший чёткие инструкции, следовал им.

— Гарри, ты в порядке? Вчера весь факультет говорил, что тебя принесла на руках в больничное крыло какая-то девушка...

Гарри, ничуть не смутившийся от такой простой уловки, улыбнулся и заверил своего товарища:

— Что ты, Драко, со мной всё в порядке, даже более чем. А как у тебя дела?

— Замечательно. Если не считать подготовку к экзаменам с утра до ночи...

Директор улыбнулся и отошёл на пару шагов. Гарри меж тем пригласил Драко присесть на краешек кровати. Юный Малфой, оценив жест доверия аккуратно присел, приосанился и поставил на прикроватную тумбу бумажный пакет со словами:

— Вот, наши собрали, велели тебе передать.

Дамблдор уже вовсю улыбался такой трогательной сцене. Правда, закашлялся, когда Гарри, разложив перед собой принесённые лакомства поводил палочкой и перечислил названия ядов, которые были в том или ином угощении. В том числе и запрещённые яды...

Директор страдальчески закрыл глаза, а Гарри, Драко, да и профессор Снейп в один голос но с разными интонациями сказали:

— Это же Слизерин.

Гарри, ещё раз проверив яблоко на яды, отложил его, а всю отраву утилизировал обратно в пакет. Директор выглядел глубоко опечаленным, а настроение зельевара наоборот — подскочило. То-то же, это вам не наивные, как малые дети, гриффиндорцы, которые тянут в рот чего под руку попадётся!

— Гарри, я хотел так же передать тебе приглашение в гости от моего отца. Буду признателен, если ты посетишь Малфой-менор, — Драко передал официального вида бумагу.

Гарри, приняв её, пробежался глазами. Тёрки с Люциусом у него возникли несколько недель назад, по поводу одной интересной и многообещающей инвестиции.

— Знаешь, Драко, директор освободил меня с сегодняшнего дня, так что я увижусь с лордом Малфоем раньше, чем он предполагал...

Драко просиял. Всё-таки так замечательно складывались дела!

— Кхм... — кашлянул директор, привлекая внимание. — Гарри, ты уверен, что уже оправился от болезни? Всё-таки в гости к таким людям, как Люциус лучше приходить здоровым... — Дамблдор отчаянно импровизировал, пытаясь не допустить этой встречи.

— Всё в порядке, директор. У нас с лордом Малфоем возникли некоторые... напряжённости в деловых отношениях.

— Гарри, я не понимаю тебя, — сказал директор, требуя взглядом ответа. И он его получил:

— Видите ли, меня привлекает одна магловская фирма в Нор-Па-де-Кале, но у Люциуса опцион на контрольный пакет. Правда, опцион просрочен, так что продавец может устроить торги за свои акции, в надежде содрать втридорога. А в этом случае становится вопрос, не будет ли вложение больше чем прибыль, к тому же торг крайне нежелателен, так как в любом случае поднимет планку стоимости акций. Поэтому, нам с Люциусом лучше прийти к договорённости за спиной держателя акций, чтобы он ни о чём не заподозрил. Да и к тому же могут перехватить... В общем... — тут Гарри мысленно усмехнулся над директором, совсем запутавшимся в финансовых терминах, — наша встреча неизбежна, иначе мы оба потеряем прибыль, — Гарри развёл руками, тем самым давая понять всю бескомпромиссность их встречи.

Драко, к слову, знающий о возникшем между Поттером и его отцом финансовом конфликте, согласно кивнул. Снейп устало прикрыл глаза, а Гермиона так же, как и Гарри, наблюдала растерянность на лице директора, постаравшегося сохранить хорошую мину:

— Ну, тогда, Гарри, пожалуй, всё в порядке. Северус, мог бы ты поприсутствовать на деловой встрече? Исключительно как друг Люциуса, чтобы избежать... эксцессов. Ты не хуже меня знаешь Люциуса... — директор постарался скрыть под заботой о Гарри своё любопытство.

— Хорошо, профессор, — легко согласился Снейп. Конечно, кому выходной будет лишним?

— Ну и замечательно, что ж, Гарри, как ты правильно выразился, ты с сего дня свободен. Ожидай пригласительное письмо на второй курс, — директор улыбнулся студентам и вышел, насвистывая какую-то легкомысленную мелодию. Зельевар вышел вслед за директором и студенты наконец почувствовали себя свободней.

— Гарри, заставил ты нас поволноваться... — протянул Малфой, тяжело вздохнув.

— Да, вижу, кое-кто совсем не рад тому, что я выжил... — вздёрнул бровь Поттер, кивнув на пакет с отравленными угощеньями.

— Ну... Это же Слизерин, чего ты хотел?

Гермиона, выйдя наконец к своим друзьям, села на кровать Гарри с другой стороны и обратилась к Малфою:

— Драко, а твой отец настаивал на встрече?

Но ответил ей Гарри:

— Это необходимо, Миа, всё-таки деньги. А с фирмой той нехорошо получилось, Люциус не воспользовался опционом и теперь нам придётся решать, кому её покупать. Пара тысяч галеонов на дороге не валяются, разве нет?

Гермиона согласно кивнула, а Малфой встал и распрощался с Поттером, поспешил в совятню, писать ответ отцу. Стоило двери закрыться, как Помфри, молча наблюдавшая за детьми, подошла к Поттеру и начала накладывать диагностические заклинания. Уже спустя несколько секунд колдомедик убрала палочку и с каким-то сожалением констатировала:

— Странно, но вы совершенно здоровы. Пожалуй, не буду вас держать, мистер Поттер, вы можете идти, — сказала она, и развернувшись, пошла к себе в кабинет.

Гермиона ещё раз убедившись в том, что всё в порядке, спросила у своего парня:

— Гарри, так мы сейчас что, домой?

— Ну, судя по всему, да. Так что дай мне только одеться.

Мисс Грейнджер согласно кивнула и покинула больничное крыло, отправившись собирать вещи, а Гарри встал наконец с кровати и, потянувшись до хруста в суставах, принялся искать свою одежду. Скинув больничный халат, он по-солдатски быстро оделся и привёл растрёпанную шевелюру в порядок. Спустя ещё несколько минут он попрощался с медсестрой и, поблагодарив ту за помощь, отправился вниз.

Слухи ещё не дошли до широких масс, как и надеялся Поттер, и ему удалось не привлекая внимание спуститься вниз. Разве что зелёный шарф привлекал излишнее внимание гриффиндорцев, но львята наоборот — держались подальше, даже от первокурсника.

Гермиона спустилась в спальню, благо ей не нужно было собирать кучу вещей, только занести книги в библиотеку. В гостиной Слизерина она была встречена настоящим "комитетом по встрече" — слизеринки, в число которых входила и Гринграсс, и Паркинсон, хотели устроить ей допрос, но Грейнджер стойко ответила:

— С Гарри всё в порядке. Он скоро придёт, у него только царапины были.

— Ну хоть скажи, зачем он туда полез?

— А я-то откуда знаю? — "удивилась" Грейнджер.

— Ну как же, вы же с ним так мило общаетесь... — слащавым голосом протянула Дафна.

— "Мило" это одно дело, а "правдиво" — другое. Ну, откуда мне знать, что у него за дела в том проклятом коридоре? — возмутилась Гермиона.

К её счастью, слизеринки удовлетворились этим и отстали от Грейнджер. Она спешно пошла в спальню и, собрав все книги, отправилась под любопытными взглядами сплетниц в библиотеку.

Так и не дождавшись новостей, Гринграсс с подругами была вынуждена махнуть рукой на всё и отправиться на завтрак, который, к слову, они чуть не пропустили.

Меж тем библиотекарша была крайне удивлена тем, что её постоянная читательница принесла все взятые книги обратно.

Гермиона проделала путь обратно по пустым коридорам Хогвартса, вспомнив, что все обитатели замка сейчас должны быть на завтраке.

Гарри Поттер так же заканчивал свои дела в Хогвартсе — он разыскал Шасу и, не слушая её нецензурное шипение, повесив змею себе на шею, собирал вещи. Именно в таком виде его и застала Гермиона.

— Гарри, ты уже собираешься? — спросила она очевидное.

— А то не видно? — съехидничал Поттер, но тут же исправился. — Конечно, Миа. Наконец, директор отпустил меня домой! И это, заметь, без экзаменов!

— Гарри! Но это же... экзамены! — не поняла его Гермиона. Она действительно относилась к экзаменам как к празднику... Впрочем, никто в Хогвартсе, включая приведение кошки первого завхоза, не разделял её оптимизм. Гарри только тяжело вздохнул, признавая, что Гермиону уже не переубедить и не перевоспитать. Да и не хочется.

— Хорошо, хорошо, Миа, пусть будут "экзамены!" — Гарри передразнил тон подруги, что той совсем не понравилось.

— Я пошла собираться.

— Буду ждать тебя в гостиной. Я закончил, — сказал Поттер, запихивая в сумку неиспользованные писчие принадлежности.

Грейнджер с обиженным видом удалилась, а Поттер тяжело вздохнул, глядя ей вслед.

Зато утром, за завтраком, новость о том, что Поттер полез в запретный коридор стала просто-таки гвоздём программы. Перешёптывания, переглядывания и прочая, и прочая...

К своему счастью, Гарри и Гермиона решили не присутствовать даже на завтраке, здраво рассудив, что поесть-то им там не дадут, только будут дёргать. И они оказались правы, в основном в том, что поесть бы им точно не дали.

Драко Малфой, изрядно поднаторевший в магических науках, благодаря незримому соперничеству с Поттером, успел рассказать всем, что навещал больного, поэтому центром внимания сплетниц был именно он, что, впрочем, вполне устраивало блондина, который показывал всем, что он тут самый осведомлённый.

А тем временем Поттер уже распрощался с противным завхозом, и подав своей девушке ручку, потопал в направлении Хогсмита. Деревенька была самая что ни на есть маленькая — в старые времена такие называли "станция", что довольно точно отражает суть, даже в этом случае — задолго до появления здесь железной дороги и паровозов, деревня была "при Хогвартсе", сюда ходили отдыхать, здесь же и закупались студенты всякими полезными и вредными вещами, продуктами.

Двое, теперь уже не первокурсников, а по возрасту и на третий курс могущих претендовать, подростков, шли молча, разве что иногда то Гарри, то Гермиона что-то говорили, не особо важное. Что-то вроде "ну и грязь!", "ага", "как Хагрид в лесу-то ходит?", "так у него и сапоги, и в лесу грязищи поменьше", ну и прочее в таком духе.

Домовые эльфы Поттер-хауса уже порядком заскучали, когда в центре гостиной появился Гарри со своей подругой. Правда, появление их сопровождалось матом на нескольких языках, так как замечательный ковёр был безбожно заляпан, весна всё-таки, это вам не июль-месяц, грязь на ногах и подолах мантий.

Только очутившись дома, Гарри почувствовал, насколько его утомила вся эта учёба. Он и представить не мог, что первый курс, который для всех остальных проносится мимо со скоростью бладжера, растянется персонально для Гарри на добрых несколько лет. Всё-таки использование маховика времени имеет не только преимущества, но и очевидные недостатки. Судя по всему, Гермиона думала так же, но глядела она под ноги. Гарри, взглянув туда же, узрел свои ботинки, на которые просто таки налипла грязь, кусками, и сейчас старый персидский ковёр её впитывал.

— Нда... Потом очищу, — сказал Поттер и пошлёпал в сторону прихожей. Гермионе стало стыдно за такую неопрятность, но она помолчала и последовала за своим парнем. В конце концов, это он её перенёс, её вины в том нет совершенно.

Гарри, заметив краем глаза домовика, бросил ему сумку. Маленький служитель, подобно собаке, на лету схватил Поттерову школьную сумку и невозмутимо приветствовал хозяина дома:

— Мастер Гарри вернулся, что может Тонки сделать для вас?

— Сумку разбери, в моём кабинете. Ах, да, ещё передай Хэнки, чтобы накрыл завтрак на двоих, желательно горячего и мясного. И к чаю каких-нибудь пирожных. Всё, давай, Тонки, — сказал Гарри, указывая глазами на лестницу, ведущую в его покои. Тонки исчез, а Гермиона зашла сзади и, пока Гарри говорил с эльфом, сняла дорожную одежду, попутно начав стаскивать мантию с Гарри. Никакого интима, просто в знак внимания, что Поттер оценил, позволив своей девушке немного поухаживать за ним. Гермиона, повесив мантию Поттера и скинув сапоги, развернулась и совсем не ожидала, когда Гарри легко поцеловал её в краешек губ.

— Спасибо, Миа, — шепнул Гарри и, взяв в руку палочку, пошёл по следам грязи, произнося, а то и невербально кастуя "эванеско" на каждый замеченный след. Гермиона тут же пошла в большую гостиную, развалившись на диване, махнула палочкой в сторону большого каменного камина:

— Инфламио!

Огонь, по волшебству появившийся, весело поглотил деревянные поленья разной величины, которые эльфы регулярно подбрасывают в камин. Послышался треск дерева и запахло костром, потеплело... В общем, мисс Грейнджер полностью расслабилась и даже глаза прикрыла от удовольствия. Сквозь закрытые веки был виден свет от разгорающегося камина.

Именно эту картину и застал Гарри. Улыбнувшись, он подошёл к Гермионе и, не желая её тревожить, провёл рукой по волосам. Грейнджер, словно заправская кошка изогнулась под рукой Гарри и едва не замурлыкала. Поттер же, поиграв с волосами своей девушки, улыбнулся своим мыслям и пошёл наверх. Но не было студенту покоя — стоило ему зайти в свой кабинет, как появился Хэнки, несущий в руках конверт.

— Мастер Поттер, вам письмо, — поклонившись, протянул конверт эльф. Гарри, уже сидящий за хозяйским столом, принял из эльфийских рук конверт и принялся искать нож для бумаг. Ножа нигде не было, как для бумаг, так и не для бумаг, никакого не было. Матюгнувшись и отправив эльфа восвояси, Гарри Поттер не утруждая себя поиском палочки щёлкнул над конвертом пальцами и часть бумаги оказалась разрезанной. Правда, "секо" ещё и угол письма отчекрыжило, но это уже не так важно. Внутри был лист очень официального вида, с водяным знаком в виде герба Малфоя.

Гарри поднёс конверт к лицу и принюхался, констатировав: "Блин, да ещё и надушено! Люциус — это что-то..."

В конверте было приглашение на сегодняшний вечер. Поттер, со словами: "Оперативно сукин сын работает, оперативно!" Отложил бумаги в сторону и принялся писать отчёт для Игоря.

А меж тем Гермиона, успев понежиться возле огня, просмотрев все книги в книжных шкафах в гостиной, пошла к выходу и, найдя свою сумку, выудила тетрадку, ручку, и принялась писать письмо матери.