Невыразимец

Эмма закрыла глаза и постанывала от удовольствия, а Поттер только наращивал темп, но потом наоборот снижал, от чего Эмма недовольно хмурилась и начинала двигаться сама.

Через десять минут такой деятельности Эмма поднялась, и завалила Поттера на спину, сама сидя на коленях, с его членом в себе. И начала перехватывать инициативу — Гарри чуть подмахивал ей, а Эмма, в позе наездницы получала море удовольствия. Если бы не заклинание, которое на Эмму наложил Гарри, то она уже давно бы получила оргазм, но Эмма про магию и не подозревала.

Гарри, полюбовавшись Эммой, буквально скачущей на нём, взял её за груди, и несколько агрессивно ласкал соски, от чего Эмма... Скажем так, хвала всем богам, что в номере была предусмотрена очень хорошая звукоизоляция. Эмма и Гарри постанывали, но Эмма намного больше, да и неприличный хлюпающе-чавкающий звук...

Через двадцать минут они снова сменили позу, на этот раз Эмма подставила Поттеру симпатичную округлую попку, "по собачьи", и неприличные шлёпающе-хлюпающие звуки возобновились с новой силой. Эмма уже чуть не охрипла от стонов, а Поттер вошёл в раж, но надо было заканчивать — заклинание, которое Поттер наложил на Эмму не даёт закончить раньше времени, но усиливает оргазм во много раз. Сам он мог, благодаря метаморфомагии закончить в любое время. Эмма выпрямилась, и Поттер, взяв её за грудь, снял заклинание. Его член тут же сдавил спазм оргазма, а Эмма, словно потеряла контроль — закричала от удовольствия, положив руки поверх рук Гарри. Её тело выгнулось дугой, а по спине потёк пот, температура подскочила, и она чуть не прокусила губу. Это длилось, наверное, целую минуту, а потом... стон Эммы оборвался, и она потеряла сознание, завалившись на Гарри, придержавшего её руками.

Поттер ещё раз обнял теперь уже спящую женщину и машинально поцеловал в шею, провёл рукой по гладкой коже груди, упругому животику и горячему лобку. По бёдрам, влажным от выделений и пота... Нда, Гарри ожидал какого угодно развития событий, но не такого. "И дёрнул же меня чёрт спросить про секс?" — подумал Поттер, но пожав плечами, решил не будить Эмму. Несмотря на разницу в возрасте, Эмма ему нравилась — она была действительно симпатичной женщиной, и сексуальной, конечно же. Зная пуританский характер Эммы, Гарри ожидал, что она, очнувшись, начнёт самобичевание, но оставил этот вопрос на потом. "В крайнем случае, можно стереть ей память. "Если уж очень сильно будет "самобичеваться"" — подумал Поттер, залезая в душ. Наскоро ополоснувшись, он вышел, и застал Эмму...

Она одевалась, причём стояла к Гарри спиной, натягивая трусики "танго" на аккуратные ягодицы. Гарри, как и его подруге — Гермионе, свойственны импульсивные порывы.

А Эмма... Эмма пребывала в смешанных чувствах. С одной стороны, ей ещё никогда не было так хорошо, да, сейчас она себя чувствовала более удовлетворенной, чем когда-либо, но... Гарри ровесник её дочери! Она чувствовала себя педофилкой. Самой настоящей, хоть пробу ставь, и даже услышав, что он вышел из душа — боялась обернуться. На самом деле, Эмма очнулась почти сразу, как ушёл Гарри, но вспомнив, что с ней, и почему она себя так хорошо чувствует — снова отключилась, и снова ненадолго.

Эмма боялась повернуться и одевалась, не глядя на Гарри, стоя к нему спиной. А Поттер в это время ждал, когда Эмма оденется. Когда она пыталась застегнуть бюстгальтер — подошёл, и вдел крючочки в застёжку, от чего Эмма раскраснелась ещё больше. Вообще, она пребывала в сомнамбулически-заторможенном состоянии, из-за своих мыслей и хорошего, как ей казалось, воспитания.

Натянув платье на плечи Эммы, Гарри обнял её и воспользовался слабостью — гладил по волосам. Постепенно напряжённость из Эммы уходила, настолько, что после пяти минут она нашла в себе силы обернуться.

Её взгляд встретился с таковым же у Поттера. Несмотря на всю показную взрослость, он тоже пребывал в лёгком шоке, и медленно отходил от него, обдумывая, что же ему теперь делать. Первым заговорил Гарри.

— И не вздумай извиняться! Эмма, тебе это было нужно. И... Спасибо. Это было у меня в первый раз, — Гарри потупил взгляд, на что Эмма только шумно выдохнула, обняв его в ответ.

— Всё равно извини, я взрослая женщина, а ты...

— Не важно. Главное, что я смог тебе помочь.

— Нет! Я ведь пыталась рассорить вас с Гермионой!

— Знаю, но ты не виновата. Как врач, ты должна понимать, что нехватка гормонов... как их там... вызывает стервозность, — говорил Гарри, уткнувшись ей в шею, но воспользовавшись тем, что Эмма вспоминала научное название гормонов, поднял взгляд и положив одну руку ей на затылок, встав на цыпочки, поцеловал. Крепко, долго. Так же, как его вчера целовала Гермиона.

Эмма растерялась, но постепенно ответила на поцелуй Поттера. Через минуту нехватка воздуха заставила обоих разорвать поцелуй.

— Гад! — шутливо обвинила его Эмма, и продолжила, улыбаясь: — Как я дочери в глаза погляжу?

— А как она тебе в глаза поглядит? Ты же её застала с сигаретой! Хотя... Для магов это не вредная привычка, как и алкоголь — зависимость и все последствия можно исцелить мгновенно, одним зельем.

— Правда? — Эмма, с припухшими от поцелуя губами расслабилась.

— Правда. Так что давай спускаться — Гермиона нас ждёт внизу, в ресторане. С завтраком.

Эмма кивнула и вышла за дверь, а Гарри, воспользовавшись беспалочковым evanesco, привёл комнату в порядок и убрал запах.

"Действительно, как буду смотреть в глаза Гермионе, если только что занимался сексом с её мамой? Не знаю, но постараюсь — невыразимец я или проходимец?"

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

19. The pure and simple truth is rarely pure and never simple.

Чистая и простая правда

редко бывает чистой и никогда простой.

Оскар Уайльд

||| Дорогие читатели! Вы развели такое обсуждение в предыдущей главе, что ... Я, как "сферический автор в вакууме, питающийся комментами"No накушался, и выдал вот это! Надеюсь, вам понравится. Активность приветствуется!|||

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

Я вышел из номера — Эмма уже вызвала лифт, но старательно отводила взгляд. Наверное, не стоило мне так... Посоветовал бы сходить в бордель, благо в Париже нетрудно найти, оторваться... Хотя нет — Эмма и в Англии могла иметь случайные связи, но не имела. А значит, это её воспитание и прочие жизненные принципы. Блин, да какая же мешанина должна быть в её голове, после того, как она переспала с мальчиком? Хотя, справедливости ради, нужно сказать, что я играл в произошедшем роль лидера, а не "взрослая женщина".

Странно. Всё время думал, что потеряю девственность с Гермионой, а оно вон как вышло. Зато не чувствую себя таким же неумехой, как и час назад, да и стеснения, при мысли о том, что когда-нибудь мне придётся заняться этим с Гермионой, поубавилось. Ну, секс и секс, что в этом такого? Но, пока рано — если Эмма у меня ассоциируется с сексуальной женщиной, то Гермиона ещё слишком мала... Вот через годик-другой, субъективного времени, конечно же. Вот тогда можно будет, да и не стоит пользоваться тем, что у неё гормоны бунтуют в подростковом возрасте. Хотя слабостью Эммы я всё-таки воспользовался, но это другой случай. Она сама уже чуть ли не с ума сходила из-за конфликта воспитания и невозможности иметь секс.

Лифт приехал, и сообщил нам об этом звоном колокольчика, после чего дверца отъехала в сторону.

В лифте был Дэн.

Я зашёл первым, а следом за мной и Эмма. Дэн подозрительно на меня посмотрел, после чего перевёл взгляд на жену и спросил:

— А Гермиона где?

Эмма, нажимая на кнопку лифта, ответила:

— Внизу, в ресторане. Завтрак заказывает.

— Тогда ладно.

Мы встали спиной к Дэну и, незаметно для него, обменялись быстрыми взглядами. Эмма чувствовала себя неважно — совесть мучает, но в отличии от прежнего поведения, даже как-то неуловимо изменилась — движения стали более спокойными, уверенными, а во взгляде помимо вселенской скорби и самобичевания — удовлетворённость, спокойствие и жажда деятельности. Прямо как у Гермионы, когда она находит новую интересную книгу.

End pov

Дэн Грейнджер и не подозревал, чем для него обернётся наступающий девяносто второй год, поэтому тихо и мирно ехал в лифте.

Четыре этажа изделие фирмы Отиса прошло за несколько секунд, и двери лифта снова открылись, выпуская постояльцев. Взглянув со стороны можно было подумать, что идёт семья — мама, папа и сын, но конечно же, взаимоотношения всех троих были далеки от представления окружающих — "мама" не мама, "сын" на самом деле мужчина, а старший мужчина вроде как вообще не при чём.

Такими их увидела Гермиона, когда Гарри провёл всех, ориентируясь по указателям на стенах, в ресторан. Ресторан в Хилтоне был хорош, этого не отнять — утро рождественских каникул произвело наплыв постояльцев, из-за чего менеджер приказал поставить побольше столов. На небольшой сцене посреди зала играл какой-то местный шансонье, а официанты, вооружённые блокнотами и белыми, перекинутыми через согнутую руку, салфетками, плавно ходили между столов.

Гермиону Гарри увидел недалеко от певца, и поспешил к ней, а следом за ним и Грейнджеры. Эмма была права — смотреть в глаза Гермионе, которая и не подозревает, что полчаса назад Гарри кувыркался с Эммой, было настоящим испытанием для Поттера, но он его выдержал, а Эмма — нет. Однако, мисс Грейнджер списала взгляд матери на свой счёт, и тоже постаралась лишний раз не смотреть ей в глаза. Один Дэн Грейнджер был увлечён поглощением пищи и не думал ни о чём другом. В этот момент Гарри почувствовал что-то вроде превосходства над этим человеком, и был уверен, что теперь любые недовольства Грейнджера по поводу того, что он встречается с Гермионой, не заденут Гарри.

Эмма же ела молча, поглядывая на Гермиону и мужа, и старательно отводя взгляд от единственного, кроме Дэна, парня, допущенного "к телу". Правда, Дэн допуском не пользуется, так что пока единственного.

После того, как Грейнджеры и Гарри Поттер закончили обед, парень величественным жестом приказал принести десерт и кофе, и все принялись составлять программу на день.

Timescip.

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

В аврорате было немноголюдно — все разошлись в канун рождества по домам и гостям, только дежурный и группа быстрого реагирования, составленная из новичков-авроров.

Я зашёл в кабинет триста восемь, в котором меня и ждала леди Д'лакур. На вид она была прекрасна — блондинка, умеренного роста, с выразительными глазами и идеальной фигурой. Именно то, что надо. Правда, на входе попыталась подействовать на меня какой-то природной магией, но я, как метаморф, нечувствителен к подобному, поэтому только выразительно, по-Снейповски, поднял бровь.

Кабинет был чистым, ухоженным и, по всей видимости, принадлежал главе аврората. Никаких бумаг в кабинете не хранилось, только ровные столбики писчих принадлежностей на столе.

Выглядел я как обычный парень, лет эдак пятнадцати-шестнадцати, и при этом совершенно невыразительно.

— Мисс Д'лакур, я полагаю?

— Именно, месье... — голос у неё был звонкий, мелодичный.

— Жерар. На этот вечер, я ваш парень, Жерар.

— Хм...

— Для начала, мне нужно знать о вас всё, что могут спросить. И чего нет в вашем личном деле.

— Вы знакомы с моим личным делом? — удивилась Флёр, но быстро взяла себя в руки. — Ах, простите, я и забываю, что вы невыразимец.

— Ничего страшного, мисс Д'лакур, бывает. Итак...

Дальше Флёр инструктировала меня, рассказывая всякие личные вещи. Хотя, мне не особо важно, учитывая, что половина всего этого есть в личном деле Флёр.

— Достаточно, мисс Д'лакур, я всё услышал. Хотя, размер вашего нижнего белья было сообщать необязательно.

— А вдруг спросят? — ехидно и со злом спросила она, но я, в конце концов — ученик Северуса Снейпа! Так что ответил в его духе:

— Размеры вашего белья есть в вашем личном деле.

Флёр хватило — зло зыркнула на меня и откинулась на спинку стула.

Я же поднялся, и вышел из кабинета, а блондинка за мной.

Я протянул ей шариковую ручку — портал до дома главы аврората.

И мы переместились. Флёр, поморщившись от перехода, сделала невозмутимый вид, а я подал ей руку, которую она тут же подхватила.

Дом был красивый, чуть больше Поттер-хауса, и примерно такой же архитектуры. Из окон был виден свет — на улице уже начало темнеть, декабрь всё-таки.

Флёр двинулась по направлению ко входу, увлекая меня за собой.

На входе нас встретил домовик хозяина и проводил внутрь.

Timescip

? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ? ?

Нападающих было двое.

Ради достоверности мы пару раз станцевали с Флёр, после чего "вышли подышать воздухом". Мы прошли на задний двор, где был чудесненький сад, с яблонями, снегом и дорожками меж деревьев.

— Флёр? — я повернулся к ней, чувствуя, что она напряжена. Сзади чувствовались двое, вышедшие следом за нами. Я вдохнул морозный воздух, после чего вынул палочку и... обнял мисс Д'лакур, впившись в её губы поцелуем. Постепенно, но напряжение её пропадало, и она даже начала отвечать на поцелуй. Я положил левую руку ей на попку, а в правой зажал палочку, ожидая нападения. Но мои старания были тщетны — убийцы оказались идиотами.

— Ба! Посмотрите-ка на этих голубков! — мерзкий голос сзади заставил меня оторваться от Флёр, которая, кажется, расслабилась.

Я повернул голову — мужчина, лет эдак двадцати пяти-тридцати, в нарядном костюме и с мерзопакостной ухмылкой. Он стоял и ожидал моего ответа, который не замедлил последовать — невербальный petrificus totalus, вложив в него побольше силы. Он не успел ответить — слишком неожиданной была моя атака — и застыл истуканом. Его подельница тут же атаковала меня с другой стороны, но я закрылся щитом aegis maxima, после чего послал уже тёмное заклинание benja basa в подельницу. От заклинания, которое должно было вырубить её, она увернулась. Я оттолкнул от себя подзащитную и признавая то, что мне не сравниться в искусности со взрослой волшебницей, ударил по площади Argentum paralysis.

Площадное парализующее заклинание серебряной волной распространилось от моей палочки, захватывая всё вокруг. Попытка выставить щит провалилась — высшая светлая магия останавливается только высшими тёмными щитами, на которые, судя по всему, у женщины не было сил. Вот так, грубо, я схватил обоих — тут не до эстетствований, однако обидно, что против трёхоктановой ведьмочки пришлось применять магию шестого октана, но искусности в бою мне пока катастрофически не хватает.

Флёр смотрела на это, пребывая в шоке...

— Э... то ведь "серебряный парализующий туман"? — спросила она, глядя на меня.

— Да, он самый.

— Кто вы? — требовательно спросила Д'лакур, однако я лишь улыбнулся. Если она узнала заклинание — ничего страшного — это только на пользу имиджу невыразимцев. Однако после таких мощных заклинаний чувствовал я себя неважно, поэтому поспешил к валяющимся на тонком снегу людям. К нам уже бежали сам хозяин дома — месье Аббас, и ещё два человека следом за ним.

— Спокойствие, только спокойствие, — крикнул я напрягшимся магам, и они спрятали палочки.