Yuruginaidesu

— Ну что, готов познать свое место в этом мире? — оскалился четырехглазый за мгновение до того, как сорваться в атаку.

Уже первые выпады Котаро были пугающе быстры и стремительны. Я едва ушел от его диагонального рубящего удара, отскочив назад, и тут же сместился влево, избегая возвратной атаки снизу. Выдерживать подходящую дистанцию и уклоняться — было пока с моей стороны наиболее разумной тактикой. Если получится продержаться — узнаю, на что реально способен якудза, если нет — то он и так бы меня зарубил без особых проблем. Впрочем, для противника просчитать мои действия труда не составило.

Котаро орудовал катаной в классической манере, используя сразу обе руки и оставаясь довольно открытым для контратак. Простой синай в столкновении с мечом якудзы не был бы слишком надежной защитой, по его мнению, и поэтому он не боялся наносить простые прямые удары, оперируя грубой силой. Хотя с учетом качества мечей, начиная с тех времен, когда императорская армия начала пускать на личное оружие для своих офицеров английские рельсы, сам стиль того, что можно было бы назвать боевым фехтованием, на наших островах несколько отошел от древних, более "традиционных" форм, постепенно превратившихся из кендзюцу в полуспортивное кендо.

Минуло полтысячи лет с тех пор, когда в кодексе бусидо еще имелось занятное правило, что требовало дать противнику какое-то время на то, чтобы распрямить свое оружие, если оно погнется в бою. И работа с холодным оружием, которая раньше, по большей части, представляла собой сложный набор отводов, скользящих блоков, упреждающих ударов и уклонений, дополнилась многими куда более жесткими и силовыми приемами. Во всяком случае, после того, как сломать свою катану во время обоюдного встречного удара, стало можно не опасаться, целые направления и стили кендзюцу как-то быстро превратились лишь в некую "театральную традицию" и часть той самой особой, но уже бесполезной в современном мире культуры прошлых веков.

В какой-то момент, Котаро резко пошел на сближение, будто бы нарочно подставляя мне свое правое плечо. Я пропустил очередной горизонтальный выпад якудзы и сделал вид, что купился, совершая притворный замах синаем. Разжав пальцы на левой кисти, мой противник тут же нанес резкий обратный удар, используя теперь только правую руку и, как я и подозревал, демонстрируя, что он лишь очень старательно изображал ранее свою "классическую" подготовку. Ну, да другого от этого парня и нельзя было ожидать. Якудза пускай по большей части и делают вид, что соблюдают некие самурайские традиции, но когда дело доходит до реальной схватки, то разница между ней и поединком буси такая же, как между моим выступлением на спортивной арене и дракой в подворотне против трех-четырех врагов одновременно. Правил нет, и это все знают. И соглашаются с этим, когда начинают бой, а потому...

Я успел опустить бамбуковый меч "острием" вниз, выставляя его буквально в последний момент на пути у отточенного лезвия, уже несущегося к моей шее. Котаро изначально полностью проигнорировал мои действия — перерубить столь незначительную преграду и довести смертоносный выпад до конца, наверняка, не представлялось парню чем-то таким уж трудным. И оттого-то сюрприз вышел таким удачным. Волокна бамбука послушно дали рассечь свою сушеную плоть. Однако, преодолев первый слой на своем пути, катана якудза с отчетливым лязгом наткнулась на непреодолимое препятствие. Прежде, чем опешивший очкарик успел что-либо сообразить, я, пользуясь моментом, прописал ему по физиономии слева. Правда, инстинкты и подготовка у парня никуда не пропали, и он успел начать отклоняться, в результате чего мой удар лишь пришелся ему по касательной в челюсть. От пинка в колено Котаро ушел, отскочив назад, выходя из зоны ближнего боя.

— Какого... — на лице у якудза была прописана неприкрытая ярость.

— Ты чем-то недоволен? — я лишь боднул его хмурым взглядом исподлобья, не позволяя в такой ситуации взять верх внутри себя излишней браваде или бесшабашности. — Или, быть можешь, уже хочешь сдаться?

— Да пошел ты! — ощерился очкарик. — Вместе со своими подлянками...

— Пасть заткни, а, — перебил я его, не повышая голоса, но заставляя свои слова прозвучать весомо и отчетливо, — кто бы уж гавкал о подлых разводках.

Не помню, чтобы мы предварительно оговаривали какие-то правила нашей дуэли. К тому же, даже у красноволосых во все времена выбор оружия всегда оставался за вызываемой стороной. А у нас или всяких сангокудзин с этим делом вообще не было жестких рамок. Помнится, незабвенный мечник Миямото Мусаши, когда его вызвал на смертельный бой какой-то мастер иайдо[12], забил несчастного при помощи обычного лодочного весла. Тот бедняга даже не особо успел понять, что происходит. И это, между прочим, был поступок одного из самых выдающегося буси своего времени.

Кроме того, мы тут вроде бы не благородные аристократы из древних семейств (насчет Асахикавы утверждать точно не возьмусь, но за себя я спокоен в этом вопросе). А потому после предшествовавшей разводки со стороны Котаро на поединок с мечами, я, по всем "уличным понятиям", имел полное право использовать скрытый козырь, который мне подкинул Тори. О том, что личный синай у главаря наших кендошников штука особая, в Изясо знало довольно много народа, а вот для человека совершенно постороннего, такого как, например, Котаро, это всегда становилось весьма неприятным откровением.

Толстая металлическая труба, чуть меньшего диаметра, чем "лезвие" меча одноглазого, скрывалась внутри бамбукового стебля. И о том, что она там есть, мне когда-то пришлось узнать на собственных ребрах. В первый раз эффект был особенно сокрушительным, надо сказать. Для тренировок в клубе этот якобы спортивный инвентарь Тори, конечно, обычно не использовал, а вот на сходки и даже в повседневной жизни таскал при себе постоянно. Вот же не думал никогда, что сам возьму эту штуку в руки. Но для того, чтобы научить кое-кого уму-разуму, такая "указка" должна была оказаться в самый раз.

Поняв, что его противник вооружен отнюдь не декоративной палкой, а чем-то куда более существенным, Котаро тут же сменил тактику боя. Он прекратил попытки пролезть ко мне слишком близко и стал стараться достать издали острием меча, выдерживая дистанцию. Полным дураком Котаро все-таки не был, и с этим нужно было считаться. И так всегда, самым опасным противником становится не только тот, кто с самого начала пытается навязать другим свою игру, но и тот, кто готов принять новый неожиданный расклад и даже, до поры, до времени, играть в рамках предложенных ему правил. И конечно же, непременно попытаться обратно поменять их в свою пользу при первой возможности.

Наверное, мне стоило получше реализовать свое неожиданное преимущество с синаем. Может быть, даже попробовать закончить бой одним-единственным ударом. Но как теперь получилось, так, значит, и получилось. В конце концов, мне были уже известны и слабые стороны своего оппонента, причем не только в боевых навыках. Гордыня и эмоциональность у парня зашкаливали по всем параметрам, сразу видно человека, который не привык себя сдерживать еще с детских лет. И вот как раз на этом-то, в том числе, хорошо было бы и попытаться сыграть.

Тянуть и осторожничать мы оба могли бесконечно долго, и поэтому я решил проявить инициативу и вновь перевести поединок в более активное русло. Техника работы с мечом была у Котаро намного лучше, а мое оружие заметно тяжелее, чем у якудза, но, благодаря моей чуть большей силе, наши возможности были практически равны. Во всяком случае, по чистой скорости мы друг другу не уступали, и насколько атаки очкарика были опасны своей точностью и остротой, настолько же весомым фактором для моего оппонента была грубая пробивная мощь "дубины" Одноглазого Тори.

Котаро пришлось самому начать петлять и уворачиваться от града моих вертикальных и диагональных ударов. Несколько он блокировал, приняв их на лезвие катаны, но слишком быстро осознал, что его меч не способен полностью и до конца останавливать подобный "синай", который попросту "продавливает" его защиту. Да и несколько грубых сколов, образовавшихся на острой грани клинка, не прибавили якудзе оптимизма.

В какой-то момент, я оттеснил противника почти к самой живой стене из зрителей. Народ опасливо подался назад и в стороны, да и лакеи в черном быстро отжали толпу, оставляя своему подопечному простор для маневра, и мне пришлось усиливать свой прессинг.

При очередном встречном ударе наши мечи жестко столкнулись по касательной, и от бамбукового "лезвия" отлетела длинная щепка. Кусок сухого стебля оказался практически начисто срезан вдоль бока от самого верха до цубы, а Котаро хитрым финтом отбросил мой синай влево, а сам ушел юлой в правую сторону. Крутанув корпус и стараясь уйти от удара, я переступил назад на пару шагов и вскинул оружие перед собой, но клинок якудза, подобно змее, с молниеносной скоростью обошел мою защиту и добрался до цели. Мне пришлось еще поспешнее разрывать дистанцию, но, впрочем, Котаро тоже не пожелал рисковать и не полез вдогонку. Безрукавка у меня на груди оказалась украшена длинным разрезом, и края плотной материи уже стали алеть от впитавшейся из царапины крови. На лицах быков из сопровождения наследника клана нарисовались довольные усмешки. Толпа вокруг тихо застонала, и со стороны снова раздалось пару призывов, советующих мне побыстрее проломить башку этому "расфуфыренному мажору".

— А не так уж ты и крут, как все время себя подаешь, — четырехглазый своим успехом был очень доволен. Как будто, кто-то сомневался, что будет по-другому...

Новую атаку Котаро начал уже сам, и спустя четверть минуты, изобразив какое-то другое "танцевальное па", оставил на моем левом плече еще один глубокий порез. Было видно, что эти хитрые финты появились в арсенале якудза не на ходу, а были давно разучены и отточены до автоматизма. Но это никоим образом не мешало им быть очень успешными, а я при всем желании так и не успевал зацепить этого подонка хотя бы краем меча или ногой. Раной, которой я поплатился в третий раз, была как раз такая безуспешная попытка достать Котаро подсечкой.

Очкарик, видя происходящее, закусил удила и завертелся вокруг меня бешеным вихрем, заставляя вернуться к центру свободной площадки. К трем предыдущим царапинам добавилось две на правом боку, одна на груди, перпендикулярно первой и значительно меньше, и еще две на правом же предплечье. В последнем случае Котаро явно метил по сухожилию на запястье, и если бы сумел попасть, то я бы остался не только без синая, но и без рабочей руки. Единственным положительным моментом происходящего оказалось то, что, увлекшись режущими вскользь ударами, парень, похоже, почти окончательно позабыл о колющих и рубящих, бывших куда более опасными.

— Ну что, Авара, сдулся? — в голос якудза вернулась желчная насмешка.

Со стороны у меня сейчас был, наверное, не самый презентабельный вид. Изрезанный, окровавленный, вынужденный постоянно защищаться, причем не слишком удачно. Кроме того, свою вескую лепту во все происходящее уже начала вносить кровопотеря. Мои раны были не слишком глубокие, но болезненные и обширные, а это давало о себе знать. На такой исход Котаро, видимо, и рассчитывал, когда изменил свою тактику. Не сумев победить нахрапом, он решил вымотать и ослабить своего противника, чтобы после разделаться с ним, едва стоящим на ногах, без особых проблем.

— Вот так оно всегда и бывает со слишком ретивыми придурками, которые не могут понять простого "Знай свое место!", — продолжил воодушевленно трепать языком якудза.

Правильно, говори, говори... Ты уже победил, ты ведь не просто веришь в это, ты это уже совершенно точно знаешь, янсу... Давай, не стесняйся, насладись моментом, почувствуй полностью свое превосходство. Я с удовольствием подожду твоего финального аккорда. Только уж не подведи меня, приятель!

— К этому все и шло с самого начала, и не могло быть по-другому. А ты, видать, принял свою мелкую победу в тот раз за настоящий триумф, да? — рассмеялся очкарик. — Но все, хватит лирики. Пора прощаться, крысёныш!

Четырехглазый сменил позу, отставляя правую ногу чуть-чуть назад и вновь перехватывая свой меч обеими руками. Проклятье. Это был не тот вариант, на который я по-хорошему рассчитывал. Если бы Котаро окончательно расслабился и уверился в своем успехе, то мне было бы проще удивить его, когда он в наглую полезет заканчивать бой. А вот ловить его на очередном заготовленном приеме будет куда сложнее. К тому же это, наверняка, будет какая-то "коронная фишка". И хотя он сейчас намерен использовать ее лишь для того, чтобы посильнее выпендриться перед многочисленными зрителями, сам факт того, что якудза еще хватает ума использовать такие комбинации, а не переть грубо на рожон, заслуживает должного внимания, легкого уважения и серьезного опасения.

Демонстративно медленно отведя лезвие своего дай-то вниз параллельно чуть согнутой ноге, Котаро выждал еще целую долгую секунду, видимо, чтобы все прочувствовали и "насладились" моментом. А потом он метнулся ко мне, уже привычно превращаясь в кровавый размазанный силуэт и вскидывая меч для сокрушительного удара по восходящей. Я в этот момент как раз держал синай Тори перед собой на уровне груди и, без замаха, одним лишь скупым движением кисти швырнул его в ноги противнику.

На то, чтобы среагировать у якудзы ушло какое-то мгновение. И хотя вращающийся пропеллером "меч" даже успел зацепить его по голени, Котаро без труда уклонился от моего броска, почти не сбавляя начальную скорость атаки. Но все же это было "почти", и на это были затрачены те самые крохи времени, которые понадобились мне, чтобы оказаться прямо перед врагом.

Моя левая ладонь успела лечь поверх запястий якудзы, останавливая только начавшийся выпад меча, а согнутый правый локоть с двукратным усилением, за счет наших встречных скоростей, врезался Котаро в лицо. Точнехонько между глаз, чуть повыше переносицы. Хромированная оправа очков беззвучно согнулась, линзы (я не знаю точно, из чего они там были сделаны, но явно не из обычного оптического стекла) покрылись сетью трещин, но не разбились и не рассыпались, а голову моего оппонента откинуло назад. После такой подачи и в столь удачную точку любой человек, как минимум на секунду, оказывается полностью ослеплен, оглушен и дезориентирован. А секунда — это более чем достаточно в таком деле как драка без "оградительных барьеров".

Разогнув правую руку, я прихватил Котаро за волосы на затылке и дернул его обратно на себя и вниз, попутно сгибая колено. Удар под диафрагму окончательно выбил из якудза весь дух. Бросок через бедро с подсечкой стал завершающим штрихом. Парень треснулся об бетонные плиты, потеряв в полете свой меч, и покатился по земле. Умудрившись после этого остановиться и, так и не потеряв сознание, Котаро начал вставать с четверенек, похоже, на чистом рефлексе. Что же боец он был действительно неплохой, не всякий сумел бы найти в себе силы на это. Но отдавать лишнюю дань уважения его упорству и готовности продолжать борьбу я не собирался. Якудза был еще только в начале подъема, когда я очутился рядом и без изысков заехал парню ногой по лицу. Тонкая подошва моего "теннисного" кроссовка прекрасно дала почувствовать, как основание стопы со всей силы впечаталась наследнику клана Асахикава в зубы.