Александр. Великий поход - 6

Обрадованный египтянин радостно замахал руками, сигнализируя остальным разведчикам о своей находке. Пораженные столь неожиданным открытием, они сначала изумленно застыли, с удивлением глядя на приплясывающую фигурку, а затем разом спешились и, побросав лошадей коноводам, всей толпой устремились наверх во главе с царем.

— Молодец! — радостно бросил Нефтеху Александр, едва только перевалив через край склона и жадными глазами покорителя, увидал скрытый горный проход. Остановившись только для минимального восстановления дыхания, он незамедлительно начал спуск, желая полностью убедиться в правильности этого открытия. Спуск был гораздо быстрее, чем подъем, и вскоре разведчики приступили к тщательному изучению нефтеховой находки. Проход был очень старый, и им когда-то пользовались люди, о чем говорила горная тропа, искусственно подправленная кое — где местами.

Египтянин не пошел вперед, предоставив это право македонским разведчикам собственно для этого и взятых. Спустившись по склону, он с интересом разглядывал горный массив, определяя взглядом ширину прохода для продвижения всей армии. Рядом с ним остался царь, с нетерпением ожидающий первых результатов разведки.

— Скорее всего, это то, что мы так усердно искали государь, — произнес Нефтех, радостно глядя в лицо македонцу, — но этот проход имеет одну особенность. Он слишком крут на подъеме и не всякая груженая телега сможет его одолеть.

Александр согласно кивнул головой. Да эта особенность была видна с первого раза, и над ней стоило хорошо подумать. Другим явным минусом была длительность этого подъема, который был явно рассчитан на пеших и груженых лошадей.

— Ты говоришь о том большом скарбе, что обросло мое войско за последнее время?

— Да государь. Только из-за него мы так медленно продвигаемся в горах, и боюсь, он станет сильной преградой, если ты решишься использовать этот проход.

Александр еще раз внимательно осмотрел видимый участок пути и был вынужден про себя, признать правоту суждений египтянина.

— Подождем разведку, посмотрим, что скажет она.

Македонские разведчики вернулись через несколько часов измученные дорогой, но чрезвычайно довольные собой. Обнаруженный египтянином проход действительно был тем, что так безуспешно искали царские географы все это время. Прикрытый оползнем проход в Индию, тем не менее, существовал и им, вполне можно было воспользоваться. Разведчики македонцев свободно прошли сквозь горную цепь, и вышли по другую сторону хребта. Там невдалеке от прохода, они обнаружили бурную горную речушку берущей свое начало с ледяных вершин.

— Где река там скорей всего находится и дорога в Индию — безапелляционно произнес Нефтех, выслушав рассказ македонцев. Александр полностью согласился с ним. Река обязательно выведет к равнинам "страны чудес". Значит, выбор судьбою уже сделан и теперь оставалось только за малым, пройти со всем войском по этой тропе.

Открытие разведки вызвало в стане македонцев переполох, все моментально пришло в движение. Захлопали бичи погонщиков, заржали застоявшиеся без дела кони и заголосили женщины, которыми сильно оброс македонский табор. Медленно, очень медленно для быстроногого Александра разворачивалось в горах его непобедимое войско. Достаточно было двух хороших ударов с боков и от победителей Дария и потрясателей Вселенной осталось бы жалкое воспоминание.

Полководец лишний раз убедился в справедливости высказывания египтянина о слишком большой трудности для преодоления крутого подъема в горном проходе для всего этой неоднородной людской массы.

Кроме солдат, македонское войско сопровождал огромный обоз, состоящий из личной добычи стратегов и воинов, которым они обросли за долгое время похода. Подобно мухам, которые постоянно кружат над медом, возле воинства Александра кружили пронырливые купцы, вездесущие маркитантки и прочие личности, что неизменно сопровождают любое победоносное войско. Кроме них, вместе с войском пылили по дорогам жрецы на мулах, ученые и географы на ослах, лекари и знахари на верблюдах.

Многие из солдат обзавелись своими семьями, и теперь любое движение грозного войска сопровождали женские и детские голоса, да скрипы повозок заменяющих им дом.

Стоя на горном склоне и созерцая движение всего своего войска, Александр внимательно вслушивался в голоса проходивших солдат и всматривался в их лица. Это занятие привело царя к неприятному для себя открытию, больше половины его войска были не македонцы. Основной костяк победоносного войска, с которым он начал свой поход, был основательно размыт потерями, болезнями, а так же жизненной необходимостью оставлять свои гарнизоны, в покоренных городах не доверяя местным солдатам.

Последнее чисто македонское подкрепление, Александр получил сразу после Гавгамел. Их привел Лаомедонт, что и позволило царю совершить быстрое продвижение вглубь Персии без оглядки на тылы. После этого из Македонии уже пошли в основном наемники, разбавленные жидким ручейком самих македонцев. Теперь же греки составляли основу стрелков и гоплитов, оставляя соотечественникам царя сомнительное первенство в фаланге и катафрактах. Кроме греков в войске в большом количестве находилась вспомогательная азиатская пехота и скифская кавалерия.

Теперь Александру, при подобном составе своей армии приходилось быть очень внимательным, ибо самая отрицательная черта наемников была склонность к бунту, когда сильно задевались их жизненные интересы.

— Что гнетет тебя, государь? — обратился Эвмен к царю, остановившись рядом с полководцем на гребне склона.

— Весь этот нездоровый вид моего войска, который напоминает мне переселение народа, а не марш победителей Дария и Спитамена.

— Увы, государь, но за время похода с ним произошли обычные изменения, твои воины завели семьи, твои стратеги обогатились, и их роскошь теперь мало в чем уступает персам, хотя пять лет назад, они вполне обходились обычной походной обстановкой.

— Да время преподнесло мне забавные метаморфозы, которые теперь трудно разрешить. —

Собеседники замолчали, провожая взглядом огромную повозку с царским добром, с трудом тянущую двумя волами.

— С какой бы радостью я сжег бы весь этот ненужный скарб — произнес Эвмен в след с трудом одолевшей очередной ухаб повозке.

— Сжечь? Эвмен ты гений! — воскликнул Александр и в следующий момент царь уже спускался с пригорка, что бы встать во главе колонны.

Когда показался потайной проход, был уже вечер. Войны встали для отдыха, что бы на завтра совершить малый подвиг во славу царя. Александр выждал, пока все успокоятся, примут пищу и только после этого, дал сигнал к всеобщему сбору возле своего шатра.

— Солдаты, — начал царь, стоя посредине общего круга солдат, гордо подняв голову и при этом, чуть склонив её на левое плечо. — Мы вместе с вами прошли множество дорог Азии и теперь находимся на пороге последнего царства, чьи земли на востоке омывает седой океан. Каждый из вас знает, как богата Индия, какие несметные сокровища скопились в ее городах и подвалах правителей раджей. Нам осталось лишь победить их, как мы побеждали всех своих врагов и повернуть домой. Но сейчас, на пороге нашего первого шага к этим богатствам, я не вижу свою непобедимую македонскую армию. Предо мной огромный людской табор, обремененный награбленным добром, в котором я не вижу былых победителей Тира и Газы, Персиполя и Мараканд. Вы скажите, что большая часть всего принадлежит царю Александру, и будите, совершенно правы. Да это моим добром набиты многие повозки и поэтому я хочу начать с себя, дабы облегчить свое, некогда молниеносное войско.

Царь энергичным движением подскочил к одной из телег и приказал слугам опорожнить ее. С громким стуком на землю падала серебряная посуда, золотые чаши. В грязь летела дорогая одежда обильно расшитая золотом, падал царский пурпур, парча и прочие, баснословно дорогие ткани. Вслед за этим, Александр приказал опорожнить другие фуры и перед изумленными воинами быстро вырос огромный холм, полностью состоящий из царской добычи.

— Я знаю, что вместе с вами, в Индии добуду себе гораздо больше добычи, чем та, которую вы сейчас видите. Вся эта добыча была взята мной у Дария, но я не хочу, что бы она мешали мне сделать свой последний шаг к исполнению заветных планов. Эй, слуги! — прокричал Александр, — факел мне!

Все собравшиеся затаили дыхания, до конца не веря в действительность того, о чем догадывались. Высоко подняв горящую смоляную ветвь, полководец не задерживаясь ни на секунду, швырнул ее в груду богатств. Холм моментально запылал, охваченный огнем, который весело пожирая столь необычную для себя пищу.

С замиранием сердца смотрели зрители, как плавилось золото и серебро, под воздействием огня превращаясь в лужицы жидкого металла, растекающегося между камней.

— Александр подожги и мою поклажу! — потребовал Гефестион, желая не отстать от своего друга. Минуты и посредине лагеря запылал новый костер не столь огромный как царский, но и он не был откровенно малым. Слуги стратега быстро опорожняли возки и фуры, сбрасывая скопившиеся за время похода, груды богатств царского дружка.

— Подожги и мой скарб царь — потребовал Пердикка, а за ним и все остальные стратеги и приближенные. Азарт поджигателей моментально охватил весь македонский лагерь, раззадоренные происходимым, солдаты хватали тюки и узлы стратегов и бросали их в огонь, опорожняя доверху забитые повозки.

— Жги! Гори! — гортанно кричали воины, потрясая сжатыми кулаками перед огнем ласково пожирающего боевую добычу.

— Достанем с нашим царем себе новые богатства! — неслось в ответ и все, новые и новые сокровища летели в пламя очищающего костра. Последним из стратегов и приближенных кто согласился расстаться с награбленным добром, был Гарпал.

Царский казначей был всем известен как страшный скупердяй у которого с трудом можно было выпросить медную лепту. Увидев столь расточительное прожигание сокровищ, Гарпал сначала громко стонал, затем голосил в голос, с тоской поглядывая на свою обильную поклажу. Однако когда македонцы с факелами подошли к нему, он сам выхватил из рук Неарха факел и с заливистым смехом принялся поджигать свое хозяйство.

Вид жадины Гарпала, прыгающего возле огромного костра, было столь необычным зрелищем, что вслед за этим и простые воины начали швырять свой нехитрый скарб в огромные костры. Македонская армия дружно совершала самосожжения по примеру своего любимого кумира.

— Гори! Гори! — неслось над лагерем македонцев, в котором его обитатели совершали языческое очищение перед своим последним походом. Дикие горцы, упрямо прятавшиеся по склонам гор и всячески избегавших встреч с чужаками, со страхом и изумлением смотрели на эту огненную вакханалию в один час охватившую стоянку македонцев и слушали их радостные крики от творимого ими действия.

— Дикари пришли — с тревогой говорили они друг другу на следующий день, когда находили груды переплавленного золота и серебра в пепле сгоревших кострищ.

Глава II. Проба сил на Кофене.

Македонская армия быстрым маршем спускалась с гор, названных в трудах Ктесия Паропамисом. Строго держась течения Кофена, они, точно вышли к индийским равнинам, которые прекрасно просматривались вдали от горных вершин.

Желая полностью закрепить за собой стратегический проход из Бактрии в Индию, а также освободиться от ненужного присутствия солдатских семей в столь важном походе, царь приказал основать новую Александрию, добавив к ней название Кавказскую. В этом городе остались все непригодные к военной службе солдаты и многочисленные солдатские семьи, на чье содержание царь специально выделил деньги.

Упрямо держась за Кофен, в котором Нефтех признал один из притоков Инда, вскоре солдаты вышли к небольшому городу населенному белолицыми жителями. Царские географы моментально признали в них потомков эллинов, которых из Малой Азии привел бог Дионис, совершая свой знаменитый поход.

— Ниса, Ниса — горячо толковали ученые, указывая царю на виноградные лозы и рога местных быков, которые по своей форме сильно отличались от местных пород, и напоминали эллинских волов. От подобного открытия молодой полководец немедленно пришел в восторг, принимая за чистую монету столь скоропалительные толкования сделанные мужами науки. Ученые же, используя столь выгодный момент, стремились полностью реабилитироваться в глазах Александра за свои прежние провалы. Сам Нефтех только скептически улыбался на столь неуклюжие попытки своих оппонентов связать поход царя с мифом о Дионисе и не предпринимал никаких действий для ниспровержения ученых подхалимов.

— Ты зря так беспечно улыбаешься мой друг, — говорил ему многоопытный в подковерной борьбе Эвмен. — Слушая их сладкую лесть, Александр простит их и может позабыть тебя, несмотря на твое полное превосходство над этим сборища ученых хищников.

— Это временное явление, — успокаивал его жрец — вскоре царю будет не до их щебетания, ибо в дело вступят индийские племена, которые еще не покорялись не одному захватчику. Вспомни Семирамиду, Мадия и Дария. Никто из них не смог надолго удержать захваченные земли за Индом, всегда оставляя эту реку естественной границей между царствами. Я всем своим нутром чувствую наступление жарких дней, в которых царю будет не до комплиментов. Так пусть же правитель насладиться миром и покоем в тихой Нисе, перед тем как окунется в омут сражений.

— У тебя испортилось настроение, и разлилась жечь, Нефтех. Ты видишь то, чего не видит никто — возмущенно бросил гадателю Эвмен.

— Нет, господин. Просто я отчетливо вижу знаки судьбы, которых твои усталые глаза не желают видеть.

Сказав свое пророчество, жрец улыбнулся и пожелал Эвмену хорошего отдыха, по которому войско действительно соскучилось после изматывающего горного перехода.

Царь задержался в городе на десять дней, принеся жертвы богам и проведя в Нисе гимнастические игры в честь обнаружения виноградной лозы бога Диониса. Александр был как всегда неудержим и стремился побывать всюду и везде, но каждую ночь его ждала молодая жена, дабы насладиться любовью крепко связавших два любящих сердца.

К удивлению македонцев, царь не бросил азиатку, а продолжал любить ее со всем пылом молодого повесы. При этом Александр всячески старался просвещать юную согдийку, с жаром читая ей наизусть отрывки из "Илиады" Гомера, рассказывал свою родословность со стороны отца и матери, пылко объяснял греческие мифы и легенды.

И здесь ученик Аристотеля нашел талантливого слушателя, которому было интересно слушать все, что выходило из уст ее кумира. Так они проводили вместе те короткие часы, которые царю удавалось выкроить из своего бешеного распорядка дня.

Роксана, воспитанная в условиях иной культуры сильно ревновала Александра ко всем македонцам его войска, которые своими делами похищали у нее супруга, оставляя юную царицу грустить в золотой клетке. И молоденькой азиатке было невдомек, что она еще счастливый человек, ибо может лицезреть своего мужа каждый день, тогда как родная мать македонского полководца распрощалась с Филиппом вскоре после своей свадьбы на долгие несколько месяцев боевого похода.