Ещё двое нападавших оказались убитыми наповал, а пара-тройка "лёгких", выявленных нашими следопытами по следам крови, убежала вместе со здоровыми, и преследовать их даже нашим дикарям представлялось неразумным. Чревато. Вот позже, всем племенем... В общем, "языка" добыть нам оказалось не судьба. Ну, Тарх! Дебилоид вращения, млять! А тут ещё и война намечается — ведь насчёт "всем племенем" наши гойкомитичи не шутят. У них вообще на такие темы шутить не принято. Это наши с их щитами и доспехами отделались дёшево — двумя "лёгкими", не считая неизбежных в подобных переделках ушибов и ссадин с царапинами, а у них — один "лёгкий" и один труп, и хотя тех больше полегло — дела это не меняет. Напали-то ведь ни с того, ни с сего — так не делается, и спускать этого нельзя!
— Охота чужой лес — хозяин нападать нет! — поведал нам на ломаном финикийском старший наших туземцев, — Хозяин — выходить и говорить с охотник. Сражаться нет. Охотник делиться с хозяин добыча — оба разойдись довольный...
Васькин, мигом включив мента, занялся выяснением всех местных обычаев, хоть как-то связанных с нашими обстоятельствами, и я решил довериться профессионалу. Тем более, что главноя-то странность видна в принципе и так. Первые дротики нападавших летели в НАС, а наши туземные спутники пострадали, скорее всего, просто до кучи — из-за того, что оказались в одной компании с нами. Ну и спрашивается, чем же это мы успели ТАК насолить кому-то из дикарей, если за город выбрались вообще впервые, да и браконьерство в чужих угодьях, как выясняется, здесь ещё не повод для крутых разборок. Вышли бы, предъявили бы свои права — что мы, отказались бы отдать им часть мяса? Больше, вроде, ничего ещё натворить не успели. Млять, одни загадки!
Загадок прибавилось, когда испанец выяснил всё, что сумел. Оказалось, что и браконьерство нам инкриминировать ну никак не получалось — лес принадлежал племени наших проводников. И раз мы здесь не сами по себе, а с ними — значит, охотимся законно. А вот те, напавшие, племенную принадлежность которых наши чингачгуки определили сходу, как раз на птичьих правах в этом лесу находились — их племя обитало северо-западнее. И вражды-то с ними у племени наших туземцев не было, что самое-то интересное — нормальные соседские отношения. Всё страньше и страньше...
Потом старший гойкомитич ещё что-то Хренио повтолковывал, показывая трофейные дротики и свои, отчего у нашего мента вообще глаза полезли на лоб.
— Я не понял, о чём он, — развёл руками Васкес, — Говорит, будто таким оружием никто не воюет, а я не вижу разницы — наконечники каменные и там, и там...
— Дай-ка мне взглянуть, — заинтересовался я. Может быть, я и не понимаю ни хрена в криминалистике, но древней историей, в том числе и первобытной, в своё время интересоваться доводилось. Мало ли, вдруг соображу чего?
— Охота, война — такой дротик не возьми! — тут же принялся объяснять мне индеец, указывая пальцем на дротик с длинным и тщательно обработанным наконечником, — Ценный, сломался — жалко. Такой — на праздник возьми, другой люди покажи. А охота или война — вот такой возьми, — он указал на свой, наконечник которого был гораздо короче и обработан грубее, — Сломался — другой сделай, камень много.
Камень, на мой взгляд, у обоих наконечников был один и тот же — здорово смахивающий на кремень, так что дело, надо думать, не в сорте. В размерах, что ли? Я прикинул на пальцах длину "ценного" наконечника...
— Длинный — большой камень надо. Большой камень — мало, очень ценный, — подтвердил мою догадку туземный старшой, — На война или охота такой не возьми — вот такой возьми.
— Понял, благодарю тебя, — кивнув индейцу, я обернулся к менту, — Длину наконечника видишь? Пластина-полуфабрикат откалывалась от призматического нуклеуса. Чем длиннее пластина — тем выше нуклеус на неё нужен. Такие здоровенные каменюки за тысячи лет, считай, почти все повыработали, и найти такую — редкая удача. Изделия из неё — считай, предмет роскоши, а сломать — как два пальца обоссать. Поэтому на дело мелкие идут — как он на своих дротиках показывает...
— Тогда как это понимать? — наморщил лоб испанец, — Абсурд какой-то! Надо бы взглянуть на остальное оружие убитых...
Осмотр оружия вражьих трупов поверг нас в ещё большее недоумение. Среди дротиков преобладали ценные, то бишь с длинными наконечниками, в то время как копья для рукопашки все были оснащены практичными короткими, нашего проводника не удивившими. Получалось, что при экономии на предметах длительного пользования наши противники вздумали вдруг совершенно спокойно транжирить редкие и дорогие расходники. А ведь по уму-то должно бы быть с точностью до наоборот. В натуре абсурд! Может быть, эти красножопые и сдвинуты по сравнению с нами по фазе, но не настолько же, в натуре! Тем более, что вот он, точно такой же местный чингачгук, как и те — и точно так же удивляется увиденному.
— Или я совсем дурак, или это смахивает на показуху, — предположил я.
— А смысл? Не дороговато ли для них?
— Должна быть веская причина, оправдывающая такие затраты. Но прикинь сам, чего получается — на фанатичных смертников типа шахидов они сильно похожи? Значит, гибнуть и оставлять нам своих убитых они не собирались. Тогда, если бы всё прошло по их плану — в наших руках остались бы только убитые и раненые наши и орудия убийства — вот эти слишком редкие и ценные для простых гойкомитичей дротики.
— Ты хочешь сказать, что могут быть другие, для которых такое оружие — обычно? — до Васькина дошло мигом, — И нас хотят поссорить с ними?
— Ага, натравить на них. Элементарная подстава, млять!
— Может быть... Похоже на то... Да, скорее всего, так оно и есть, — резюмировал мент, прикинув хрен к носу, — Вот только... Гм... Почему именно нас? Странно...
— Дело, скорее всего, не в нас самих, а в том, что мы — гости Фамея. Это его, похоже, хотят на кого-то неизвестного нам натравить, а мы — просто удачно подвернулись под руку.
— И некого допросить! — мрачно процедил Хренио.
— Я уже признал, что был неправ и сожалею о своей глупости! — напомнил нам на всякий случай Тарх, на которого мы оба невольно покосились, — И кстати, если дикарь разбирается в этом дикарском оружии, так может, он знает и то, на КОГО нас натравливают?
Идея была здравой, и мы с Васкесом снова принялись опрашивать индейца. Из-за его далеко не блестящего владения финикийским и он понял едва половину из наших вопросов, и мы поняли едва ли больше половины сказанного им в ответ, да и в понятом не могли быть уверены до конца. Кто такие Чаны — судя по интонации нашего проводника, именно так, с большой буквы — мы поняли не до конца. Для племени, вроде, малочисленны, но не семья и не род, что странно для родоплеменного социума. Очень могущественны, хотя властью в общепринятом понимании и не обладают. Жрецы, влиятельные в силу авторитета веры? Но тогда где раскиданные повсюду храмы их религии? Да и не показались нам верования местных чингачгуков хоть сколько-то канонизированными, тянущими на настоящую религию. Верования есть, а вот религией и не пахнет. Тем не менее, из услышанного нами вытекало, что существует некая общность, напрямую не связанная ни с одним из местных племён, но могущественная и почитаемая всеми, весьма влиятельная и владеющая некими таинственными знаниями, а заодно и в изобилии оснащённая крайне редкими и дорогими для обычных гойкомитичей длинными кремнёвыми колюще-режущими предметами. Нельзя сказать, чтобы такой уровень знаний об означенных Чанах нас устраивал, но повысить его сей секунд мешал грёбаный языковый барьер, и мы решили, что информационные пробелы можно будет заполнить и в Эдеме. Быть такого не может, чтоб о столь влиятельной силе там ничего не знали, так что вопрос об одной из сторон провоцируемого кем-то конфликта мы, можно надеяться, проясним. Другую бы ещё сторону прояснить, самих провокаторов...
В том, что это не верхушка племени убитых нами нападавших, туземец был практически уверен. Не в интересах вождей рисковать ссорой со столь важными и могущественными людьми, да и дороговато получается даже для большого вождя целого племени, не говоря уж о родовых вождях. Скорее — кто-то нанял этих людей и использовал их втёмную, но кто бы это мог быть, у нашего проводника не было даже подозрений. Оставалось лишь надеяться, что со временем как-нибудь выяснится и это.
Как установили туземные следопыты, группа нападавших состояла из десяти человек. Половину мы укокошили, потеряв лишь одного индейца, оставшиеся напуганы "громом и молниями" а до их племени путь неблизкий, так что опасаться повторного нападения не приходилось. Нашим же чингачгукам требовалось захоронить убитого соплеменника, и это делало неизбежным привал. А заодно... гм... в общем, у этих первобытных охотников не принято, чтобы пропадало без толку хорошее мясо, поэтому заодно они намеревались не дать пропасть мясу убитых супостатов. В общем, съесть они их решили — ага, без соли и без лука, вместо которых они быстренько набрали изрядную охапку всевозможной съедобной растительности...
Наши и так-то прихренели, а тут ещё и гойкомитичи со своими радушными и явно приглашающими к совместной трапезе жестами — мне пришлось знаком осадить Бената и Тарха, иначе просто не представляю себе, что случилось бы. Уверен, что ничего хорошего. К счастью, и старшой ихний понял всё правильно и помог мне.
— Мы знать — вы не есть такой еда. Но мы и вы — вместе. Вы — не есть, но мы — предложить, — объяснил, короче, после чего велел своим зажарить для нас с нашими бойцами часть туши "медвежьего" ленивца.
Пока основная масса наших хватала ртом воздух — Велтура я даже подгребнул, что муха влететь может — нашего испанского мента, который в силу профессии в некоторых вопросах, пожалуй, даже поциничнее меня, вдруг осенила дельная мысля. Суть её заключалась в том, что сбежавшие супостаты с перепугу бросили своих тяжелораненых и об их судьбе ни хрена не знают. В том числе и о том, что Тарх убил потенциального "языка". И это хорошо, что не знают. Что, если сымитировать, будто мы взяли пленника живым, увели и где-то прячем, выпытывая у него всё, что нас интересует? Разве не забеспокоятся от этого "провокаторы", едва ли желающие, чтобы их интриги вскрылись? А как занервничают, засуетятся — тут-то и наделают ошибок, по которым их и можно будет выявить.
Поговорив со старшим наших людоедов и объяснив ему суть задумки, мы с ним легко договорились. Съесть целых пять трупов они один хрен не могли, а идея им понравилась, так что одним "пожертвовали" безо всякого спора. Да ещё и работу всю сделали, пока мясо жарилось, со всей дикарской основательностью и квалификацией. Труп добитого Тархом несостоявшегося "языка" аккуратно перетащили и притопили с помощью камней в болоте, кровищу и прочие следы хорошенько прибрали, а затем "как надо" поверх наследили. Даже кровищи с других трупов сцедили, дабы при уходе создать характерный кровавый след...
Каково на вкус человеческое мясо, мы дикарей не спрашивали. У них своя жизнь и свои понятия о том, что хорошо и правильно. Спасибо хоть — специально ради еды на людей не охотятся. Нам их сейчас один хрен не переделать, да и не за этим мы здесь, откровенно говоря, а по своим собственным делам. Они же нам свой образ жизни не навязывают, верно? Не нравится — не ешь, как говорится. А мясо ленивца оказалось очень даже вполне. Вонизм при зажаривании на костре исчез полностью, а на вкус оно баранину напоминает. Мясо как мясо, так что стрескали мы его с удовольствием.
17. Следствие ведут знатоки.
— Всё, как вы и предполагали! — сокрушённо развёл руками Фамей, — Ятонбал клянётся богами, что и эти его рабы тоже сбежали — прямо один за другим бежать от него повадились. Я уверен, что негодяй нагло лжёт, но доказать ничего нельзя, а без доказательств я не могу арестовать и подвергнуть пытке наследника уважаемого рода и сына верховной жрицы Астарты.
При этих последних словах отца Аришат поморщилась — едва заметно, стараясь не показать вида, и я решил пока не заострять на этом внимания. Позже её расколю, с глазу на глаз...
— Тем более, что совершенно непонятно, зачем это ему, — добавил Васькин.
— Я знаю, зачем! — заявил вдруг Велтур.
— И молчал? — прихренел я.
— Я пытался тебе рассказать, но тебя это не заинтересовало!
— Даже так? Ладно, я был неправ, и теперь меня это интересует. Рассказывай!
— Ну, я ведь тогда начинал рассказывать тебе про этого дурака и козла — жениха Милькаты? А это он и есть, этот самый Ятонбал.
— Он не так уж и глуп, — заметил суффет.
— Ладно, это не столь важно, — вернул я разговор к теме обсуждения, — Какое ему дело до нас? Допустим, ему удалось бы — что он от этого выигрывает?
— Так месть же! Я же его невесту... ну, в общем...
— Сделал женщиной, — закончил я за него, — Это было на празднике Астарты, и если он сам проворонил, то кто ему виноват? Лучше было бы, если бы размалёванное чудо в перьях какое-нибудь её распробовало? И кстати, а почему он сам проворонил? ТАКУЮ деваху — ну никак не должен был...
— Так говорю же — дурак он! Мильката мне сказала, что он увлёкся ещё какой-то жрицей и в праздник эту жрицу искать пошёл, а про неё забыл. Ну, Мильката и обиделась, а тут ещё и эти дикари...
— Что за жрица? — обернулся я к Аришат, — Вас в храме и двух десятков не наберётся, и все видят всё, так что ты должна знать, кто именно.
— Да неважно это, — поморщилась финикиянка, — Какое это имеет отношение к делу?
— Нам тут любые подробности важны.
— Я тебе потом расскажу — с глазу на глаз, ладно?
— Нужно, чтобы знал и Хренио — он у нас как раз по части расследований.
— Ладно, но не сейчас. Не при отце...
На эту тему мы с ней говорили вполголоса, а мой шурин тем временем развивал другую тему — о патологической дури соперника:
— Кем надо быть, чтобы не понимать? Жрица могла и до другого дня подождать, а девчонка уже пришла и уйти не может, пока не... гм... это самое... А этот идиот — вообще непонятно, о чём думал. А теперь бесится, хоть сам же и виноват.
— Это похоже на него? — спросил испанец у Фамея.
— Ну, молодой, горячий, мог и наделать глупостей сгоряча...
— Не сгоряча, а спьяну, — шёпотом прокомментировала для меня Аришат.
— Хотя — странно всё-таки, — продолжал её отец, — Мог, конечно, в дурь попереть, но чтоб НАСТОЛЬКО...
Нормальная тема для мирной застольной беседы? Увы, слишком уж она для нас сейчас злободневна...
Как мы и ожидали, придуманная Васкесом ответная провокация оказалась результативной. Приведённый под конвоем и помещённый в подземелье фамеевского особняка раненый "пленник" — его старательно изобразил переоблачённый и размалёванный соответствующим образом один из наших туземных проводников — заставил наших тайных недругов занервничать. А уже ночью, ближе к рассвету, в дом попытался проникнуть диверсант. Не то, чтоб его ждали именно в эту ночь, но чисто из профессиональной ментовской паранойи Хренио допускал и версию внутригородских интриг, и исключительно в её рамках мы убедили суффета перестраховаться. Мнимый пленник, которому в "кутузке" было возвращено его настоящее обличье, уже поздним вечером был тайком выпущен и присоединился к соплеменникам, с которыми и покинул город совершенно открыто, а его место в подвале занял загримированный под него боец из наиболее преданных Фамею воинов городской стражи. Засада состояла из нескольких его сослуживцев, притаившихся в самом доме. Так, для порядка — в качестве основной версии мы рассматривали туземную, и именно к ней наш мент готовился всерьёз, собираясь на следующую ночь засесть в засаду сам с пятью хорошо натасканными и тщательно проинструктированными бойцами из числа наших бодигардов. Млять, ну и облажались же мы с этим приоритетом версий! Нет, бдительности-то эдемским стражам порядка хватило, не хватило квалификации. Взять проникшего в дом злоумышленника живым им не удалось, и наутро мы лицезрели лишь его труп. А мёртвые — они ведь просто поразительные молчуны. Впрочем, не всегда и не для всех. Когда убитого рассмотрели местные, в нём опознали одного из рабов видного и заведомо добропорядочного гражданина Ятонбала. Было от чего выпасть в осадок! По словам его именитого хозяина, раб был послан им накануне с мелкими поручениями на рынок и — ага, не вернулся. Что ж, при всей необычности инцидента — увы, бывает и такое. Но это были ещё только цветочки — ягодки ожидали нас днём...
