— Ну и почём тут опиум для народа? — поинтересовался я чисто риторически, а посему — по-русски. По-финикийски им слишком долго пришлось бы разжёвывать суть вопроса, а надо ли это трупам? Ведь оставлять их в живых никто не собирался.
Сперва я навёл "перечницу" на вновь посвящаемую, которой не судьба вкусить плюшки от повышения по службе. Смазливая, сучка, даже жаль, но — увы, не ту сторону она выбрала. Пуля вышибла из неё мозги, и она свалилась на площадку перед алтарём у изваяния богини. Кажется, ихняя захолустная Астарта не брезгует человеческими жертвами? Вот и пущай принимает первую. А сейчас мы её напоследок и второй угостим, дабы насытилась — ведь Аришат твёрдо намерена осуществить реформу культа, а на сытый желудок Астарта отнесётся к этому, надо полагать, поблагосклоннее. Сытые — они всегда добрее и покладистее. По справедливости следовало бы и изваянию богини-людоедки свинцовую пилюлю в морду лица влепить, но мы ведь обещали храма не осквернять, а шурин даже и слово Тарквиниев дал. Неважно, что уже покойнику, слово Тарквиниев свято и нерушимо само по себе. Заменит новая верховная эту статую новой в ходе реформы культа или эту по новой переосвятит — это уж ей решать. Замершая в ступоре старая верховная в молодости наверняка тоже была эффектной бабой, но с тех пор прошло немало лет, да и не играло это уже никакой роли. Ей я тоже прицелился в башку и спуск выжал без малейшего сожаления...
Не солдатское дело — женщин убивать? Ну, во-первых, не женщин, а стерв, да ещё и первостатейных стерв. Нормальная баба разве станет подобной хренью заниматься? Власть, политика — то мужские дела, и со всякого, кто влез в них, и спрос соответствующий, невзирая на пол и прочее. А во-вторых, мы сейчас и не солдаты, точнее — не армейские солдаты. Мы сейчас — спецназ, которому не всегда чистыми делами заниматься приходится. Политика — вообще дело грязное, хотя и нужное. Место для Аришат нужно было от преступной старой карги освободить? Или она сама должна была кинжалом ей горло перерезать? А соперница ей нахрена, спрашивается? Самой ей её грибами не того сорта кормить, что ли? Классное было бы начало правления новой верховной, собравшейся гуманизировать культ! Нет уж, лучше мы сделаем за неё эту неприятную работу. Мы ведь здесь чужаки — приплыли, набедокурили и уплыли по своим делам обратно, а ей здесь жить и править храмом. Ей и так тут столько разгребать! И довольно об этом, ладно? Самому тошно!
— Астарта поразила громом и молниями угодные ей жертвы! — разжевал я по-финикийски перепуганным лахудрам-прислужницам, — А теперь — марш во двор! Встречайте вашу новую верховную, которая решит, как вы будете жить дальше.
Во дворе уже распоряжался Фамей, назначая новую храмовую стражу. Аришат осматривала заваленный убитыми двор, и энтузиазма в её взгляде не просматривалось.
— Вот теперь храм — твой, — сказал я ей, толкнув к её ногам склонившихся прислужниц, — Мы тут, правда, немножко намусорили. Надеюсь, ты распорядишься, чтобы за нами прибрались?
У её отца-суффета проблема наметилась посерьёзнее, нехилым конфликтом с союзниками чреватая. На войне ведь как? Что с боя взято, то свято. А взяли наши чуда в перьях оружие перебитых мятежников и храмовой стражи — ну, кроме оружия расстрелянного мной ихнего старшого, которое я запретил трогать, и теперь Фамей вёл жаркий спор с их вождём, предлагая тому взамен стеклянные бусы и цветные ткани — млять, старый прожжённый политик, а элементарнейших вещей понимать не хочет! Так прямо и отдадут ему красножопые взад превосходнейшее железное оружие, ставшее их законными трофеями по священному праву войны, за какую-то хрень! Поздно пить "Боржоми", если почки отказали, гы-гы! Когда вождь наотрез отказался принять взамен оружия даже вино, до которого эти чингачгуки столь охочи, суффет впал в ступор — больше предложить дикарям интересного для них ему было абсолютно нечего. Только бы он не занервничал, да глупостей сгоряча не наделал...
— Только не горячись, почтеннейший! — предостерёг я его, — Это оружие храмовой стражи сильно священно?
— Да, оно освящено на алтаре богини, и его могут носить только воины храма.
— Тогда объясни это им и дай взамен другое, но тоже хорошее, не хуже этого. Это они поймут правильно и согласятся.
— То есть как это — дай? — опешил Фамей, — Не переутомился ли ты после тяжёлого боя?
— Не настолько, чтобы не понимать, о чём говорю. Зато — достаточно, чтобы не рваться в следующий бой — уже с ними. Разумно ли ссориться с союзниками из-за нескольких мечей, щитов и копий?
— Ну, так уж прямо и нескольких! А луки со стрелами? И потом, мы им оружие даже не продаём ни под каким видом, а ты говоришь — дай. Мыслимое ли это дело?
— Что не продаёте — это правильно делаете. Нельзя им хорошее оружие продавать. А вот награждать им отличившихся на службе твоему городу — можно и нужно. Вот и положи начало доброй традиции, раз уж ты не смог предотвратить захвата.
— Ну, если только так, — суффет тоже уже прокачал ситуёвину и въехал, что другого приемлемого решения нет, — Но ты говоришь — хорошее им дать? Не жирно ли для дикарей?
— Ты хочешь оскорбить их неравноценным обменом? Это не улучшит твоих отношений с ними. Не жадничай, Фамей, тут скупиться нельзя. Дай им оружие из числа привезённого Акобалом — ваше местное, уж не обижайся, дерьмецо ещё то, и они это заметят.
— Да они ведь даже обращаться с ним не умеют! — сварливо буркнул включивший купчину финикиец, — Заржавеет оно у них и через год не будет ни на что годно!
— А ты прикажи своим людям научить их правильному обращению с железом — как чистить, как смазывать, как точить — всему пусть научат. Не скупись, почтеннейший, награждать — так награждать!
— Ну, может быть, ты и прав, — политик в суффете Эдема, похоже, всё-таки начал брать верх над торгашом, — Но дело ведь даже и не в цене — хорошего привозного оружия у нас просто мало!
— Теперь каждый год к тебе будут прибывать два корабля, а не один, как раньше. Пока — два. Позже, через несколько лет — возможно, что и больше. На них можно перевезти гораздо больше товаров. Какие закажешь — такие и привезут. Оружие — так оружие, — утешил я его.
Пока Фамей улаживал едва не разразившийся конфликт с красножопыми и договаривался с ними о справедливом обмене их трофейного оружия на равноценное, меня этот случай над куда более глобальным вопросом призадуматься заставил. Точнее — вернуться к размышлениям над ним.
Ещё когда мы с Чанами воевали, да на улицах их селения дикарям ихним кровь пускали, Хренио в такой раж вошёл, что даже выкрикнул "Santiago Mataindios!" — я уже настолько привык к тому, что с нами он давно уж говорит по-русски, что даже как-то и не сразу въехал, что кричит он не на латыни, в которой мы все помаленьку упражнялись с Тархом, а на современном испанском. "Святой Яков, порази индейцев!" — вот, что это буквально означает. Потом, когда с Чанами замирились и во время переговоров биваком там стояли, наш испанский мент просветил нас с Велтуром, в чём тут порылась собака. У него, оказывается, один из предков конкистадором был. Не капитан-генералом и не капитаном, простым солдатом. Кубу с Веласкесом завоёвывал, потом — Мексику с Кортесом. Подвигами великими не прославился, карьеры военной не сделал, баснословных богатств не награбил, шикарной асьенды с толпой индейцев тоже как-то не удостоился, но был на хорошем счету и кое-какие деньжата всё-таки нажил и сумел не растранжирить, так что вернулся домой не нищим, а вполне даже себе — для родного баскского захолустья, конечно — солидным и уважаемым человеком. Во всяком случае, в роду им гордились. А тут — тоже Куба и тоже бой с индейцами, и чисто по ассоциации Васкес вспомнил о предке, ну и прорвало его. А прорвав — понесло. Загорелся он вдруг идеей колонизации Кубы. Нет, в принципе-то идея эта у нас давненько уже в воздухе витала, и поговаривали мы уже на эту тему не единожды и не дважды, но — именно в принципе, то бишь сугубо теоретически. Мысля-то соблазнительная, но когда и какими силами её реализовывать? Поэтому я и тогда значения этому не придал — какая тут в звизду колонизация? У нас и метрополии-то ещё нет ни хрена, её саму ещё завоёвывать, да обустраивать предстоит, и проблем при этом наверняка будет выше крыши. А этот кабальеро хренов, млять, о заокеанских колониях тут уже размечтался, гы-гы!
Теперь же, глядя на едва не состоявшееся безобразие, я — и тоже по ассоциации — припомнил те разговоры уже гораздо серьёзнее. Ведь хорошо, предотвратили мы таки наметившийся конфликт. А что, если бы не удалось? Что, если бы эдемские финикийцы вдрызг рассорились даже с дружественными городу гойкомитичами? Как бы отреагировали на это нейтральные, не говоря уже о недавних супостатах? Это ведь для нас Эдем — замшелая дыра, а для них — целая сокровищница, битком набитая ценнейшим добром. Что, если бы чингачгуки поднялись вдруг все и взяли город в осаду? Реально ли в этом случае отсидеться за его стенами? Ой, что-то сильно сомневаюсь! Хрен ли это за стены? Ведь голимая необожженная глина! Обколоти с неё штукатурку в дождливый сезон, и оплывёт эта стена на хрен после первого же хорошего ливня! Примерно это мы и наблюдали после того урагана незадолго до заварушки с Чанами — так то были мелкие локальные разрушения из-за небрежного оштукатуривания при строительстве, специально ту штукатурку никто не повреждал. А в случае осады города красножопые ведь целью такой зададутся и всерьёз этим займутся. На соплях всё сделано в этом вест-индском Эдеме, откровенно говоря. Ведь даже с чисто исторической точки зрения рассудить — вот он, какой-никакой, а всё-же город средиземноморских колонистов. Ну и где хоть какие-то его внятные археологические следы в нашем современном мире? Нету их, хоть в лупу гляди, хоть в мелкоскоп. О чём-то это говорит?
Нет, по технике-то дела всё объяснимо. Стоит городу пасть, как в первый же год в нём не останется ни одного металлического предмета и ни одной стеклянной бусины — всё соберут дикари. Землю просеют, но соберут, ведь для них это — редкостные сокровища, которые теперь хрен откуда раздобудешь. Медь и бронза за века сточатся, железо проржавеет в труху, стекляшки разойдутся по захоронениям именитых чуд в перьях, деревяшки сгрызут термиты, а глина оплывёт. За два с лишним тысячелетия могут сохраниться только камень и керамика. Но из камня здесь никто не строится, да и керамики — с гулькин хрен, тыквенными сосудами в основном пользуются. Все крупные черепки красножопые тоже старательно соберут — пригодятся в хозяйстве в качестве скребков, а мелкие ничем не будут отличаться от тех, что спустя века оставят после себя уже знакомые с керамикой земледельцы-араваки. Так что с этим всё более-менее понятно, и не об этом речь.
Речь о том, что ненадёжно положение этого слепленного на соплях финикийского Эдема. Легкомысленный он какой-то, несерьёзный. А вместе с ним не очень-то надёжным выглядит и трансатлантический "наркотрафик" наших нанимателей Тарквиниев, для расширения которого мы сюда и посланы. Основные доходы клана будут связаны с американскими табаком и кокой на ближайшие пятьсот лет, а за пятьсот лет мало ли чего может случиться с этой занюханной финикийской колонией? Слишком зыбкий это фундамент, чтобы на него можно было полагаться в планах, рассчитанных на века. А значит, Хренио прав. Своя собственная колония в Вест-Индии Тарквиниям нужна. Не сей секунд, конечно — сей секунд физически не потянем ещё и это. Но на перспективу, когда метрополией нормальной обзаведёмся, надо будет на сей счёт хорошенько помозговать. И конечно же, наша колония, когда у нас дойдут до неё руки, должна быть подобротнее этой финикийской перманентной времянки. Это ж рассказать кому — так хрен поверят, что можно жить на одном и том же месте уже не одно столетие, но так и не удосужиться отстроиться капитально, в камне. Даже земледелие — и то забросили, зерно кукурузное у красножопых за морем покупают. Раздолбаи в этот заокеанский Эдем стеклись — торгаши и искатели лёгкой жизни. Оттого и боятся они даже дружественных городу чуд в перьях железным оружием вооружать, что ни своего хорошего оружия производить не научились, ни укреплений нормальных соорудить не сподвиглись. Лень им было всем этим заморачиваться. Так важные дела не делаются.
Совсем не такой должна быть полноценная колония. Серьёзнее и основательнее надо. Хороший порт — и обязательно с приличной судоверфью. Разве это дело, когда только мелкие примитивные гаулы строятся типа рыбацких баркасов? Вот случись чего — так эдемцы даже и эвакуироваться обратно в Средиземноморье не смогут — не на чем им. Карибское море на ихних утлых посудинах ещё можно пересечь, но никак не Атлантику. И что-то, когда я призадумываюсь, чем же в реальной истории кончил этот финикийский город, мысли у меня на сей счёт уж больно нехорошие возникают. Первая волна араваков, сейчас пока ещё Малые Антилы осваивающая, доберётся ведь в конце концов и сюда. И поэтому наша колония обязательно должна будет иметь настоящую каменную крепость. Не обязательно такую, как в Карфагене, ведь осадных машин у гойкомитичей нет и не предвидится, но и не это глиняное эдемское убожество, которое, если постараться, так и копьями раскурочить можно. Хотя с местными дикарями один хрен собачиться не надо. Эдемцы-то с ближайшими только ладят, а у прочих, кто подальше, рабов ловят. Неумно это — и рабы бестолковые, к работе непривычные, и отношения с их племенами хреновые, а они ведь и переселиться могут, внезапно став соседями. Без рабов — для тех же рудников, плантаций и строительства — в этом мире не обойтись, но мы тогда уж лучше у ольмеков их купим — и не соседствовать с ними, и работнички эти ольмеки куда лучшие, а жизнь у них там под властью "родных" царьков и жрецов такая, что наша эксплуатация по сравнению с той их едва ли напряжёт. Особенно, если прямо целыми семьями их покупать. Заодно и продовольственную автономность колонии обеспечим, а то не дело это — от подвоза жратвы всецело зависеть. И не только растительной жратвы это касается — ольмекам ведь и какое-никакое животноводство уже знакомо. Управятся и с европейской скотиной, если научить, и охотиться на неё по дикарской наивности уж точно не станут. В перспективе надо будет здесь нормальный античный город развивать.
Здесь — это в широком смысле, то бишь на Кубе. Но остров большой, и вовсе не обязательно лепиться рядом с финикийцами. Помозговать ещё надо будет над конкретным местом. Может быть, даже и в восточной части острова разместиться, где горы повыше, нам ведь собственные горные плантации коки понадобятся. Долины с краснозёмами и там найдутся — меньшие, чем на западе Кубы, но нам хватит за глаза. Кукуруза ведь та же самая только для самой колонии и будет выращиваться, ананасы тоже — хрен доставишь их через океан свежими, так что нет смысла на вывоз их растить. На вывоз — только уже традиционные табак с кокой, ради которых, собственно, и весь сыр-бор, и они — не на всю Европу, так что нет нужды весь остров ими засаживать.
Заморская колония — вдобавок ко всему прочему — ещё и подстраховочный "запасной аэродром" на случай, если в метрополии вдруг жареным запахнет, и когти рвать оттуда срочно понадобится. В Карфагене ведь не просто из тупой паранойи решили открытие этих земель в тайне сохранить. И чтобы население от горячо любимой элиты сюда не слиняло, и чтобы было куда самим слинять, если что. Так, чтоб и концы при этом в воду — ага, в буквальном смысле. Когда мы перспективу обсуждали, нынешних наполеоновских планов о турдетанском государстве у нас ещё не было, а Карфаген ведь обречён, и мы рассматривали разные варианты. Серёга на полном серьёзе предлагал тогда на Кубе обосноваться — такой же практически кладезь ресурсов, как и Испания, а населён голопузыми дикарями, которые любой нормальной античной армии — так, на один зуб. Завоевать и жить себе спокойно, не парясь соседством с могущественным и прожорливым Римом. Даже Юлька — в кои-то веки — в этом вопросе с ним согласилась — ну, при условии, конечно, что полноценный город будет, культурный центр не хуже Карфагена, то бишь на дальнюю перспективу. Пришлось о сверхдальней перспективе им напоминать — о шестнадцатом веке нашей уже эры, в котором сюда прибудут соотечественники нашего испанца — в касках и кирасах, да со шпагами и аркебузами. И с бактериологическим оружием в виде оспы. И каково будет отражать их вторжение нашим дальним потомкам — за добрых полтора тысячелетия давно почившим на лаврах местных гегемонов и расслабившимся, а вдобавок — переженившимся на девках местных чингачгуков и давно утратившим иммунитет к европейским хворям. Оно нам надо, спрашивается? Когда ожили наши телефоны — специально "Ружья, микробы и сталь" Джареда Даймонда им скормил, чтоб въехали и прониклись, что колонии могут быть где угодно, но метрополия — только в Европе, дабы всегда было кому наших потомков в тонусе держать и почить на лаврах не давать. Вредно это в дальней перспективе...
