-Я _слышал_ тут эльфов, — с оттенком извинения проговорил Мелькор. — Странно, да? Эльфы — и в пещерах... Может, они вовсе и не здесь, а где-то поблизости...

— А позвать?..

Он мысленно раскинул _зов_, оклик — кто-нибудь, кто-нибудь слышит нас?..

-Тише, — Мелькор прислонился к стене. — Ну ночь же. Разбудишь...

— Ох, да, — Горт смутился. — И правда... Хотя авари же обычно по ночам как раз не спят, они же звезды любят...

Ночная тишина вздохнула, эхом разнёсся призрачный звон: потревоженные сны улетали прочь. Издалека донёсся отклик: тот, кто услышал, явно ещё не вполне проснулся.

"Кто здесь?"

"Прости, — виновато откликнулся Горт. — Я вначале позвал, а потом сообразил, что разбужу. Мы издалека..."

"Вы в Лабиринте?! — сон с далёкого эльфа слетел окончательно. — Стойте, никуда не ходите, подождите, только не двигайтесь, я вас найду! Только не пугайтесь, прошу, а то Лабиринт вас не выпустит. И стойте на месте!"

"Я не знаю, мы рядом с водопадом, за его стеной..." — майа замолчал, растерявшись. Посмотрел на Мелькора.

— Кажется, выспаться мы кому-то не дали.

Мелькор развёл руками.

-Придёт — извинимся...

Он поднял голову, окинул стены особенным взглядом: _так_ он всегда смотрел, когда хотел без слов спросить у места, что оно видело, что знало...

В светлой глубине камня замерцал туман, и поплыли видения.

Здесь всегда царила тишина. Лабиринт жил ею, он покоился в ней, как облака покоятся в небесах, меняясь — появляясь, исчезая, и вновь появляясь... Лабиринт менялся, подземные ходы перетекали друг в друга, то замыкались, то вновь открывали выходы на поверхность... Иногда сюда заходили живые — красивые, зеленоволосые, остроухие... И Лабиринт настораживался. От их страха ему становилось больно...

Горт сел на полупрозрачный пол.

— Странное какое место, — сказал он. — Как будто его создавал Ирмо, или кто-то из майар Ирмо. Или даже не создавал, а призывал — как будто у него есть собственная душа... А он не боится нас, этот лабиринт? Мне кажется, мы для него должны быть открыты, но память у нас — сам знаешь...

-Я пока не чувствую, — Мелькор всё же оглянулся, сел рядом с ним. — Слышишь? сюда идут... далеко пока.

_Услышать_ можно было только чутьём айну: да, Лабиринт раскрылся, впуская эльфа, и теперь выкладывает ему путь к гостям, и тот торопится, оскальзывается на светящихся камнях...

"Да не волнуйся ты, с нами все в порядке, — Горт снова мысленно коснулся эльфа. — Странно тут у вас, правда... Мы тебя ждем."

— Интересно, — сказал он вслух. — Мне кажется, если тут заснуть, то эта большая зверюга, Лабиринт, увидит всю нашу память, вберет ее в себя, а потом будет показывать тем, кто сюда невзначай забредет... вот уж был бы кошмар!..

-Точно, кошмар, — Мелькор поёжился. — Впрочем, мы из тех, кто не умеет спать...

Меж тем далёкий бег приближался: Лабиринт и вправду выстелил эльфу кратчайшую дорогу. Внезапно стены расступились, как раздёрнувшийся занавес, открылся светящийся коридор, из него выскочил худенький парнишка... а коридор тут же вновь сомкнулся за его спиной. Парнишка сильно запыхался и прижимал руку к груди.

— Все хорошо, — майа поднялся, вернее, вскочил ему навстречу — впервые испугавшись: ЗА него. — Мы тебя среди ночи подняли, прости, пожалуйста...

Свечение стен вдруг стало резче... болезненнее, что ли. Мелькор встал, предостерегающе поднял руку.

"Горт, не бойся, Лабиринт это чувствует. Надо забрать мальчика и лететь наружу."

"Я уже понял... "

— Надо отсюда выйти, — пояснил он, шагнув к эльфу. — Через завесу, хорошо? Так быстрее всего.

И, не давая тому ни сообразить, что происходит, ни возразить, ни воспротивиться — Горт обхватил его _силой_ — чтобы в следующую секунду мягко опустить на землю, там, за водопадом, куда они прилетели совсем недавно...

-Ух ты! — парнишка ошеломлённо отступил на шаг, взгляд его сиял. — А как это? Вы что — летаете? А можете научить?

Мелькор тихо засмеялся и сел на землю.

— Не знаю, — Горт оглянулся на Мелькора. — Мы-то — да, но научить?.. Не пробовал ни разу. Ты лучше скажи, что это за штука такая — этот ваш... — он кивнул на водопад, — лабиринт?

-Он живой, — торжественно сказал парнишка и улыбнулся. — Он просто... всегда был. Есть живое озеро там, выше водопада. Оттуда эта река и течёт. Говорят — это озеро жизни, это то озеро, у которого когда-то проснулись первые эльфы. Понятное дело, у такого озера может быть и такое дитё, как водопад.

— Куйвиэнен, — кивнул Горт и повернулся к Мелькору. — А я, наивный, полагал, что знаю окрестности Озера... впрочем, я здесь уже пару тысячелетий не был, — он снова посмотрел на эльфа. — А что, забредать туда — опасно?

-Нет, ты что, — парнишка замахал на него руками. — Выдумаешь тоже — опасно! Разве может быть опасно в лесу?

— Вообще-то может. Во всяком случае — в наших землях...

-А вы откуда? — мальчишка чуть не подпрыгивал от любопытства. — Вас у нас никогда не было! А почему вы в чёрном? У нас так никто не ходит! И вообще... вы не эльдар, да?

— Да, мы... Я майа, — Горт поклонился, — меня зовут Ортхэннер. А он — Мелькор. Мы у вас и вправду давным-давно не были. Мы из земель, что отсюда лежат далеко к западу...

-Мелькор? — парнишка чуть прищурился, припоминая. — Ой, да! Точно! Но это же из Глубинных Слоёв Памяти!

Мелькор вздрогнул, донеслось ощущение — как натянутая струна.

-Точно-точно, — юный эльф повернулся к нему. — Совершенно такой! Ты ведь приходил к нам, и за тобой ушли несколько родов эльдар! А потом пришёл другой, весь светящийся... Один чёрный, другой белый, — парнишка засмеялся. — За ним тоже пошли, но наши предки его испугались и остались. Вот так.

— Ороме, — улыбнулся Горт. — Его звали Ороме, второго. А у вас помнят о тех днях? Тебе самому-то сколько лет?

Мелькор был напряжён, — ждал вопроса, которого всё не было и не было, и от этого с каждой секундой становилось всё тяжелее... Эльф, впрочем, ничего не замечал.

-Сорок восемь, — сообщил он. — А у нас есть Хранители Памяти, они всё помнят. И перед Уходом те, кто хочет, делятся с ними своей памятью. Чем хотят, конечно.

— Перед уходом — куда?..

-Ну, как сказать, — парнишка замялся. — Я не знаю, куда. Так бывает, когда живут долго, долго, а затем тело начинает истаивать, растворяться,хотя бывает по-разному, кто-то просто засыпает и не просыпается больше.

— Когда устают от жизни?.. — снова спросил Горт. — Ведь эльфы бессмертны, они не должны умирать — сами.

-Ну вот уходят же, — парнишка, похоже, был возмущён тем, что ему не верят. — Хранители Памяти говорят: это из-за того, что стареет земля.

— Стареет земля... А мне кажется — не просто так земля стареет. Что такое десять тысячелетий для земли?.. Так кажется оттого, что с незапамятных времен нет в мире подлинного движения, изменения, — он бросил короткий взгляд на Мелькора. — Все движется по кругу, все однообразно, а иное — запретно.

-А где сейчас те, кто ушёл за тобой? За этим, вторым? — эльф развернулся к Мелькору. — Где они?

Мелькор медленно выпрямился, лицо его стало бледным, как мел. В мире как-то враз стало очень тихо, только по-прежнему беззаботно пел водопад.

-Они умерли, — ровно ответил он. — Умерли давно.

— Это было очень давно, — через несколько секунд сказал Горт. Он мысленно коснулся Мелькора, поддержал. — Лучше не надо об этом, прошлого все равно не вернешь.

Мелькор встал, отошёл к самому края обрыва над водой, отвернулся. Эльф, нахмурившись, посмотрел ему вслед.

-Что это он? — спросил шёпотом. — Ну, что поделать, ну умерли. Все умирают.

— Долго рассказывать, — ответил Горт. — Убили их... в первую войну. Вам повезло, что вы здесь ничего не знаете, все мимо вас прошло. Лучше прошлое не бередить.

Эльф вскинул глаза на Гортхауэра. Говорил он чуть слышно, голоса водопада почти заглушали его.

-Понятно... Значит, за ним ушли, потому их и убили? А он себя виноватым считает? Да?

— Примерно. Никто же не знал тогда, что так обернется. Вы тут ничего не знаете, а в мире все вокруг одного вертится — Свет и Тьма, Верные и Отступники.

Эльф крепко задумался. Мелькор, похоже, не слышал разговор, — наверное, не хотел... опустился на землю, на самый край обрыва, сел, оперся на землю.

Парнишка тронул Гортхауэра за рукав.

-Давай отойдём? Неловко как-то...

Тот кивнул и пошел вдоль обрыва, в сторону.

— Он все равно услышит, если захочет.

Эльф некоторое время молчал, — видимо, подбирал слова. Наконец обезоруживающе улыбнулся.

-Послушай, Ортхэннер... У нас есть Хранители Памяти. Так исстари повелось,что перед Уходом — или после того, как что-то происходит — эльдар дарят им свою память. Чтобы потом, через много веков, можно было точно узнать, что и как. Может, вы согласитесь поделиться своими воспоминаниями? Это же про наших, про эльдар, которые покинули Озеро Пробуждения, нам это важно. Нам больше не от кого узнать.

Майа покачал головой.

— Не знаю, не знаю... Сомневаюсь, что вам это нужно. Это было бы очень страшно для того, кто не подготовлен. А и для подготовленного — тоже. Ну, узнают они о войнах... зачем им все это? чтобы жить, как раньше, стало невозможно? У вас тут так хорошо! приносить смятение и сюда, а то еще и гнев Валар навлекать — кто знает, как все обернется в будущем...

-Валар... А, ну да. Это как раз — он, и тот, второй... А они часто приходят сюда, на землю? Почему никто и никогда больше не приходил к нам?

— Они не приходят. Они считают, что им не место в смертных землях. Это, может, в чем-то и верно, трудно сказать... Но никого из нас это не огорчает. Дважды их войско приходило сюда, и дважды это был огонь, кровь и смерть. А во второй раз весь Белерианд, огромные земли оказались затоплены морем. Дабы очистить землю от скверны Моргота...

Парнишка вздрогнул.

-А как это — земля, покрытая скверной? Что с землёй происходит?

— Да ничего с ней не происходит, — немного резко сказал Горт. — Пустые слова это все. Земля как земля...

-А зачем тогда её отмывать?

— Спроси чего полегче.

Майа опустился на каменистую землю, посмотрел на чистые струи водопада.

— У них было свое мнение на этот счет. Хотя чем виновата земля, что мы на ней жили, тем более — весь Белерианд — это для меня по сей день остается загадкой.

Парнишка вздохнул.

-Ты извини, я не всё понимаю, — осторожно сказал он. — Ты, это... Ты уж не печалься, хорошо? Слышишь — птицы просыпаются, скоро рассвет...

— Я уже свое отпечалился, — Горт улыбнулся. — Ты мне лучше про ваших расскажи. Как вы тут живете, где? у вас города, или поселки какие, или что? Чем жизнь наполняете?

-Города? — переспросил парнишка, словно пробовал слово на вкус. — Город, городить, огораживать. Отгораживаться. А зачем? От кого? Хищники и так не подойдут, у них другие заботы и другая еда. Вот у вас, надо полагать, действительно есть от кого прятаться, а тут-то что. Видишь вон там, — он махнул рукой, — совсем тёмный лес? Там деревья, которые впятером не обхватишь. Их корни и ветви дают нам приют, с ними договариваешься, и они сплетают тебе дом. Можно вместе сплетать, советоваться, а можно довериться дереву, тоже интересно получается: дерево такой дом сотворит, каким оно тебя почувствует, поймёт. Но это и неприятно может быть, перед деревом не приукраситься.

— Ишь ты, — майа про такое он знал и раньше, но каждый раз, снова и снова, удивлялся — насколько же иначе все пошло у этих, и у нолдор. А ведь, казалось бы — что естественнее? — А эльдар — те, кто ушел за тем, Белым — строят дома из камня. Дома, дворцы. Стены... Иногда это бывает очень красиво. А я про то, что вы говорите с деревьями, знал, я бывал у вас когда-то, но сам — никогда не пробовал вот так попросить дерево, чтобы оно мне что-нибудь вырастило. Даже боюсь представить, что получилось бы!

-А это не просто деревья, — в голосе парнишки была гордость. — Вот не поверишь, но они к нам ПРИШЛИ! правда-правда! И мы точно знаем, что это, ну, как бы сказать... древесные женщины. Потому что они хоть и огромные, а всё равно... ну, я не знаю, как объяснить, а просто — ну, ты же отличишь женщину от мужчины у любого зверя, у птицы, да? Вот так и с ними. Интересно, если у них такие женщины громадные, то мужчины должны быть и вовсе — ух! Только вот откуда они пришли, мы точно не знаем. Ясно только, что из западных краёв. Хранители Памяти пытались с ними договориться, но у них ничего не поймёшь: всё долго и однообразно, и вообще — они почти всегда на одном месте стоят. Растут. Заскучаешь, пока мимо хоть зверь какой пробежит.

— Энтицы! Ну верно — не могли же они пропасть! А ведь энты Фангорна ждут их, тоскуют! Знаешь, если мы принесем им эту новость — они будут рады. Хорошая весть! Ради этого стоило слетать сюда.

Эльф заулыбался.

-Ждут, говоришь? А почему они ушли? поссорились с мужьями? Вот так, все? Но если они помирятся, то уйдут обратно... или как?

— Не думаю, что поссорились. Это случилось после Войны Гнева... По-моему, от чуждости они ушли. От того, что сделали с их землей.

-Нет, что-то там плохое произошло. Вот скажи — просто так твоя жена ушла бы от тебя, бросила — если любит? Ведь нет же!

— У меня нет жены, и не было никогда, и быть не может... — проговорил Горт. — А вообще — ты прав, конечно. Вы спрашивать-то их не пробовали?

-Пробовали... ну, они по-нашему-то не говорят, они только по-своему, и непонятно. А узнавать от них — это только Хранители Памяти. И то — им эти отдают им всё, а там стооооолько! Утонуть можно. Так никто до сих пор и не докопался до момента их ухода. Слишком глубоко. А почему у тебя жены нет? Тот, светлый... Ороме, говорил, что у него есть, и зовут её Вана, вечноюная.

— Какая может быть жена у Врага Мира? — Горт усмехнулся. — Нам по должности, знаешь ли, не положено.

-Ааа, значит, это действительно так! Он ещё говорил, что Враг любил пресветлую королеву Варду, а та предпочла ему короля Манве, и Враг оскорбился, и с тех пор затаил злобу...

— Нужна она ему, — Горт оглянулся — туда, где вдали оставался Мелькор. — Я никогда не спрашивал, откуда растут ноги у этой байки. Скорее всего, от какой-то попытки достучаться, еще тогда, в Предначалье... безуспешной.

-Ну, может, она действительно красивая! Ороме вот не показывал ничего, не делился воспоминаниями, а жаль. Только рассказывал. Эх... нельзя вам с Хранителями Памяти встречаться: будут просить поделиться, как и я, откажете — расстроятся и обидятся...

— Красивая, только неживая, — майа не сумел сдержать дрожи при этом воспоминании, — даже глаза не мигают, как у змеи... Словно статуя из плоти. Тело-одежда.

-А почему не мигают? Это же страшно...

— У большинства Валар иные тела, чем у нас с Мелькором. Они не всегда принимают телесный облик, обычно — для общения с Сотворенными. Вот и облекаются в такую... "одежду". А поскольку они в ней не живут, а только носят ее время от времени — не возникает нужды ее оживлять. Вот так и получается... Несса, Вана — у этих иначе, они воплощены ближе к нам. Жаль, что они никогда ничего не решали — им чужды наши дела.