— Извините, ребята, я так больше не могу. Все потеряло свой смысл. Я больше не могу жить в маггловском мире, зная, что и Волдеморт и Министерство охотятся за нами. Все пытаются нас убить. Я устала и не настолько сильна, что бы выдерживать это и дальше.

Гарри увидел, как Рон сжал губы и кивнул:

— Должен сказать, что я тоже об этом думал. Все это слишком тяжело. — И повернувшись к Гарри, добавил. — Ты, наверное, разочаровался в нас за то, что мы подводим тебя, когда ты потратил столько сил для нашей защиты.

Гарри грустно улыбнулся и покачал головой:

— Нет, Рон, я бы покончил с этим всем давным-давно, если бы вас не было рядом.

Глубоко вздохнув, Гарри первым взял нож:

— Ну, вот и все, ребята. Мы боролись и проиграли. Увидимся позже...

После этого он провел ножом по запястью, сделав большой надрез, из которого тут же полилась кровь. Проведя ножом по второй руке, он передал нож Рону. Его друг выглядел очень бледным, но все же незамедлительно последовал его примеру, улыбнувшись своим друзьям. Последней нож взяла Гермиона и проделала ту же операцию.

После этого она положила руки на стол и протянула их своим друзьям. Они взялись за руки и некоторое время так и сидели за столом, неотрывно смотря друг на друга, в то время как их кровь смешивалась. Первым недомогание почувствовал Гарри и, закрыв глаза, положил голову на стол, все еще не выпуская рук друзей. Он почувствовал, как вздрогнули руки ребят, и его взор заволокла тьма, забирая с собой в небытие. Последнее, что он услышал перед тем, как отключиться, был очень громкий возглас, но у него не было сил, что бы подумать о том, кто кричал. Это больше не имело смысла.

Темнота понемногу расступалась, Гарри уже мог увидеть свет, горящий впреди, и подумал — стоит ли идти к нему, или все-таки лучше остаться на месте. В этом свете было что-то зовущее, какая-то теплая и тихая песня. Он знал, что когда-то уже слышал подобную песню, но не мог вспомнить, где. Поэтому ему стало интересно. Медленно парень направился к свету и увидел перед собой прекрасного Феникса. Он был намного больше Фоукса, и его перья были золотыми, а не красными, как у питомца Дамблдора. Птица продолжала петь, и Гарри почувствовал, как кто-то приблизился к нему. Он был слегка удивлен, когда увидел рядом с собой Рона. Тот выглядел так же, как в Хогвартсе — все чары были сняты. Некоторое время рыжий парень смотрел на Феникса, затем повернулся к Гарри:

— Мы даже убить себя не можем по нормальному!

Гарри усмехнулся, но тут послышался новый голос:

— А какая радость от простой смерти?

Мальчики повернулись и увидели Гермиону, после чего Гарри сказал:

— Я не знаю, может быть, всё хоть раз пойдет так, как мы этого хотим?

До того, как девушка ответила, Феникс прервал свое пение, и троица повернулась к нему. В их головах прозвучал тихий голос:

— Здравствуй, малыш! Не ожидал увидеть тебя так рано и настолько углубившимся в темноту. Так же я не ожидал, что ты приведешь с собой своих друзей.

Гарри, догадавшись, что птица разговаривает с ним, спросил:

— Где мы? Зачем ты перенес нас сюда?

— Твое время еще не настало, и ты не можешь сейчас умереть. Что ж до того, где мы сейчас находимся, то мы в твоем сознании, малыш.

Рон и Гермиона удивленно посмотрели на своего друга.

— Мы в сознании Гарри? — Гермиона нахмурилась. — Как мы сюда попали?

— Я перенес сюда Гарри, что бы поговорить с ним. Но когда ваша кровь смешалась — вы стали единым целым. Теперь вы кровные братья и сестра. Сила вашей магии увеличилась благодаря Гарри, знания — благодаря Гермионе и сила физическая — благодаря Рону. Вы дополняете друг друга так хорошо, как никогда и ни у кого прежде не получалось.

Гарри закатил глаза:

— Прекрасно! Мы хотели покончить с собой, но лишь заработали еще больше силы. Почему это все случается именно с нами?!

Птица раздраженно вскрикнула и зло посмотрела на них, отчего ребята вздрогнули.

— Это не повод для веселья! Вы пытались причинить себе вред, вы могли умереть!

Рон как раз собирался сказать, что именно это и было их главной целью, но не решился, видя, что Феникс смотрит на него.

— А теперь послушайте. Тебе Гарри, в момент рождения, было предсказано стать светом, который поведет волшебников к миру. Теперь друзья разделили твою судьбу. Вы втроем будете единственными, кто сможет раз и навсегда покончить с Волдемортом. Поэтому я одарю вас силой, и она поможет вашему растущему могуществу, которое вы только начинаете ощущать. Вы знаете, насколько тяжело становиться анимагами, особенно, превращаясь в магическое существо. Поэтому, я дам вам ваши магические формы. Гермиона, теперь ты будешь известна, как Феникс, твоя магическая форма будет фениксом, за твои ум и чистоту. Рон, ты будешь известен, как Грифон, так как ты силен и грациозен. И, наконец — ты, малыш. Ты будешь Драконом — прекрасным золотым драконом будет твоя магическая форма, потому, что из всех существ драконы — самые сильные и полные жизни.

Три луча света оторвались от Феникса и проникли в ребят, которые внимательно слушали слова птицы. Гарри почувствовал, как его тело начало менять форму. Это было не больно, но очень странно. Когда он решился открыть глаза, то удивился, насколько он вырос. Напротив себя он увидел двух фениксов, а рядом — грифона. Голос Феникса снова зазвучал:

— Что бы измениться, просто подумайте о своем человеческом облике.

Троица послушалась и снова превратилась в людей. На их лицах читалось удивление.

— Время возвращаться! Будьте осторожны, ребята, слишком много зависит от ваших жизней. Вы должны жить, что бы исполнить свое предназначение.

Друзья оглянулись и увидели, что снова надвигается темнота, а облик птицы становится нечетким.

Гарри сделал шаг к нему:

— Подожди! Мы не можем вернуться! Этот мир сводит нас с ума!

— Лишь найдите на чем сосредоточиться! То, что вы больше не являетесь частью магического мира, не значит, что вы должны бросить магию. Изучайте все, что возможно о своих силах. Ищите что-то новое. Так много осталось неизвестного!

Гарри хотел еще что-то сказать, но не смог, так как его ослепил яркий свет.

Глава 27. Борьба.

Когда Гарри открыл глаза, то сразу же понял, что находится в больнице. Об этом было легко догадаться, так как все вокруг было белым. Он обессилено осмотрелся и увидел на соседних кроватях своих друзей. Парень был шокирован тем, что их маскировка исчезла. Затем, приглядевшись получше, он увидел, что они выглядели иначе, чем три месяца назад. Не только физически — их аура тоже изменилась. Она как бы обволакивала их, сберегая секреты и давая защиту.

Но тут дверь в другом конце комнаты открылась и вошла блондинка. Она удивилась, увидев его очнувшимся, и подбежала к Гарри.

— Здравствуй! Меня зовут доктор Дженсилл. Но ты можешь называть меня Ивонна. Ты пробыл здесь больше недели, и мы уже серьезно опасались, выживешь ли ты со своими друзьями или — нет.

Пока она говорила, то успела сунуть Гарри термометр в рот, что бы измерять температуру, и, вынув его через несколько минут, записала показания в карточку. Затем взяла Гарри за запястье. Парень впервые увидел свою руку. Она была вся перебинтована, но при этом кровавые пятна все же проступали сверху. Профессионально доктор сняла повязку, и в ту же секунду Гарри увидел красные полосы на своей побелевшей руке. Быстрыми движениями доктор наложила новые бинты и занялась второй рукой. На этот раз, Гарри уже отвел взгляд. Закончив, Ивонна подошла к изголовью и посмотрела ему в глаза:

— Тебя зовут Гарри, не так ли?

Дракон просто кивнул в ответ. У него не было настроения разговаривать с кем-либо.

— Гарри, ты понимаешь, что ты и твои друзья пытались сделать?

Парень посмотрел на нее и спокойно ответил:

— Мы пытались покончить с собой, но, похоже, кто-то нашел нас до того, как мы умерли.

Доктор кивнула:

— Ваша соседка, профессор Вилье, пришла поздравить вас с Рождеством, так как у вас не было семьи. Она была просто шокирована увиденным.

Гарри стало грустно — опять они причинили кому-то боль, не желая этого. До того, как он смог ответить, очнулся Рон, и доктор Дженсилл подошла к нему. Некоторое время они тихо разговаривали. К моменту, когда пришла в себя Гермиона, Гарри уже уснул.

*Конец воспоминаний*

В кабинете Дамблдора повисла мертвая тишина. Сириус спрятал лицо в ладонях и сжался в комок на своем кресле. Миссис Уизли всхлипывала на плече у мужа, в то время как отец Рона шокировано смотрел на своего младшего сына. Остальные братья Грифона и его сестра обнимали друг друга, пытаясь успокоить. На лице Ремуса отсутствовали какие-либо эмоции, но в глазах появилось загнанное выражение, как будто он вспоминал и переживал что-то страшное. Дамблдор и некоторые учителя вжались в спинки своих кресел, в глазах директора стояла пустота, а сам он выглядел намного старше, чем обычно. Джеймс и Лили были ошеломлены. Слишком много всего случилось за это время, и они не могли разобраться в происшедшем. Единственное, что они могли понять, это то, что их сыну причинили боль, и в этом была вина окружающих их людей. Неожиданно Джеймс сорвался со стула и подлетел к Сириусу, поднимая того на ноги. Его лицо перекосилось, а в голубых глазах светилась ненависть. Сириус грустно посмотрел на него и не удивился, когда его лучший друг со всей силы ударил его по носу.

— Как ты мог?! Ты — ублюдок! Ты обещал, что позаботишься о нем!

Джеймс снова замахнулся на него, но Сириус не сдвинулся с места. Он закрыл глаза, и по его щекам потекли слезы. Кулак уже почти достиг лица Сириуса, но тут сильная рука схватила за запястье Джеймса. Подняв голову, он увидел слегка раздраженное лицо сына.

— Знаешь, мне не нравиться, когда бьют моего крестного, даже если это — ты.

Джеймс обернулся к сыну:

— Но ведь он предал тебя!

Гарри спокойно на него посмотрел:

— А знаешь ли ты, дорогой отец, как бы ты поступил на его месте?

Джеймс был готов убить кого угодно, но вместо этого выбежал из комнаты. Лили выбежала вслед за ним. Гарри вздохнул и потер глаза.

— Ты знаешь, Дракон, твои отношения с родителями не улучшаться, если ты будешь указывать им во что им можно, а во что нельзя вмешиваться.

Гарри немного раздраженно посмотрел на Рона:

— Не то, что бы я не хотел их вмешательства, мне просто не хочется, что бы они вмешивались в мои проблемы. Я всю свою жизнь боролся сам за себя и не могу просто так изменить свое поведение. Кроме того, я все еще убежден, что это должно быть только между Сириусом и мной. А еще мои родители не могут здраво судить об этом, пока не узнают всех нюансов.

После этого Гарри обернулся и посмотрел на все еще лежащего Сириуса, возле которого сидел Ремус. Подойдя к ним, он присел и положил руку на плечо крестного:

— Сириус!

Мужчина передернул плечами, но не открыл глаз. Гарри взглянул на Дамблдора:

— Мы не могли бы закончить этот разговор позже?

Это был просто вопрос, но, тем не менее, директор кивнул. Он был полностью погружен в свои размышления. Рон подошел к своей семье и вывел их из комнаты, что бы они могли спокойно поговорить наедине. За ними вышла Гермиона со своими родителями. Учителя тоже потихоньку начали расходиться и, проходя мимо Гарри, прощались с ним и Сириусом.

Наконец, в кабинете остались только Ремус, Сириус, Дамблдор и Гарри. Еще раз посмотрев на крестного, Гарри взял его за руку и осторожно помог сесть. Глаза Сириуса сразу же открылись, когда он почувствовал осторожное прикосновение чьей-то руки к его разбитому лицу. Взглянув вверх, он увидел свечение, исходящее от руки Гарри, от которого начала проходить боль. После этого, Гарри взглядом попросил Ремуса помочь поднять Сириуса.

— Пошли, нам лучше найти место, где бы можно было спокойно поговорить.

Ремус кивнул и, попрощавшись с Дамблдором, они медленно покинули кабинет.

Глава 28. Разговоры.

Ремус и Гарри отвели все еще шокированного Сириуса в комнату, которую тот занимал с Ремусом, и усадили в кресло возле камина. Ремус вышел из комнаты, что бы принести горячего шоколада, затем оставил их наедине. Гарри некоторое время смотрел на крестного и видел в его глазах раскаяние, это разбивало сердце парня. Конечно, часть вины Сириуса во всем, что произошло, была, но ведь не вся вина! Он не заслужил этого, он и так потерял слишком много в этой жизни. И теперь, когда только-только вернул своего друга — снова начал его терять из-за того, что было не подконтрольно ему. Гарри вздохнул и сел рядом с крестным. Ему надо было как-то вывести того из депрессии, да и самому не поддаться ее влиянию. Наконец, он нашел выход:

— Сириус, тебе нужно взбодриться. В этом всем не только твоя вина. Мы проходили через это не один раз. Перестань, пожалуйста, винить себя в происшедшем.

В голосе Сириуса не было ни единой эмоции:

— Оставь меня одного, Гарри.

Парень вжался поглубже в кресло.

— Сириус!

Его голос был очень тихим — почти жалобным. Но сейчас юноше было все равно, как он выглядел со стороны, ему нужно было показать крестному, что он нуждается в нем. Услышав тон крестника, мужчина поднял голову — волнение за Гарри вытеснило все чувства:

— Что случилось, Гарри?

Парень взглянул на него, и с удивлением ощутил слезы на глазах. Неожиданно ему стало так грустно и одиноко, как не было уже давным-давно:

— Пожалуйста, Сириус, не делай этого со мной! Ты нужен мне здесь. Я не выдержу без твоей помощи. В прошлый раз я выжил с трудом. Пожалуйста!

Сириус взглянул на парня, который неожиданно показался таким маленьким и беззащитным. Он был совсем не похож на того Гарри, который только что защитил его от собственного отца. Все чувства обиды и вины, которые роились у него в голове, вдруг исчезли и были заменены неожиданным порывом — успокоить и защитить своего крестника. Но что-то удерживало его.

— Гарри, почему ты не попросишь Джеймса? Я уверен — он будет рад помочь.

Парень покачал головой, по его щекам текли слезы:

— Он не поймет. И я его не знаю, как бы не было тяжело это говорить, но я тебя больше воспринимаю как отца, чем его.

Сириус хотел возразить, но почувствовал, что сейчас не подходящий момент, и сделал единственное, что мог придумать — он усадил Гарри к себе на колени и обнял. Парень дал выход своему отчаянию и одиночеству, выплакав их на плече у крестного, чувствуя его тепло и заботу. Когда он поднял голову, то увидел, что Сириус разглядывает его руки. Юноша вздрогнул, но мужчина, похоже, этого не заметил. Он просто поднял одну из рук и взглянул в глаза Гарри:

— Я могу на них посмотреть?

Гарри отвернулся, но кивнул, позволяя Сириусу поднять рукав. Сам он не смотрел — ему это было уже не нужно, он и так отлично знал, что было спрятано под рукавами. Длинные белые шрамы давно заменили кроваво-красные порезы, которые, как и шрам на лбу, будут теперь оставаться с ним всю его жизнь, как память о том дне. Сириус опустил его рукав и еще крепче обнял:

— Мне так жаль, Гарри.