Инквизитор Кэрроу и Бюрократический Облом

На проржавевшей металлической пластине на этой конкретной камере, был проштампован номер 3217, что на взгляд Кэрроу было полной бессмыслицей, так как во всём замке едва хватало места на восемь сотен камер, но ведь это же волшебники присваивали номера, значит для них смысл в этом был. В этой конкретной камере, волей Бога-Императора должен был содержаться Августус Руквуд, очень интересный культист из Пожирателей Смерти, создавший шпионскую сеть не где-нибудь, а внутри Министерства, Кэрроу ухмыльнулся себе под нос; зачем смотреть дарёному гроксу в зубы? Это сбережет ему много времени и сил.

Быстрый телекинетический посыл и вот уже открыт невероятно простой замок, и Кэрроу проскальзывает за массивную деревянную дверь в сырую и мрачную камеру. Тесное помещение за дверью было в основном пустым, если не считать грязных тряпок, кучей сваленных в углу, однако пока Кэрроу заинтересованно смотрел на неё, качая головой, из кишащей блохами кучи показалась голова. Или если точнее обтянутый кожей череп, тот к кому сейчас вполне справедливо подходило определение кожа да кости, заворожено смотрел на инквизитора, видимо до сих пор не сумев понять, что угрожающая фигура Кэрроу — не его галлюцинация.

Кэрроу угрожающе подошел поближе и похожая на труп оболочка, всё что осталось от Августуса Руквуда, пошатнулась стоя на ногах и едва сохраняя равновесие.

— Чё, Чё...? — проблеяло то, что когда-то было человеком, чья глотка давно сорвалась и саднила от продолжительных криков, голова его качалась туда сюда, глаза выпучились от страха, а грязно-серые лохмы болтались перед лицом.

— Правосудие Бога-Императора наконец-то настигло тебя, еретик, — прошипел Кэрроу.

Руквуд похолодел, лицо его искривилось от ужаса, — Чё...?

Кэрроук обхватил массивной ладонью челюсть маленького человека, лишь на секунду заглушая его крик, прежде чем сломать её. Последнее, что Августус Руквуд видел в жизни было то, как глаза монстра из тени налились голубоватым потрескивающим пламенем.

Обыскивая разум культиста, Кэрроу начал быстро и эффективно просматривать воспоминания этого человека в поисках полезной информации, как никогда готовый встретить скверну и разложение. Его воспоминания о детстве были рассыпчатыми и яркими и какими-то стеклянными что ли, полными купленных привилегий и пренебрежения, эмоциональная боль сделала их бритвенно острыми. Образы школы Хогвартс, странно знакомые и в тоже время неописуемо другие, отторжение и торжество, когда Руквуд наконец нашел друзей и соратников, затем пошли интересные образы ночных собраний, когда собравшиеся в лесной роще закутанные в мантии люди в белых масках выказывали уважение извращённому и исковерканному монстру в человеческом обличии, чувство серого и мрачного триумфа, когда Руквуд выпустился из школы и начал взрослую жизнь, продолжая служить марионеткой монстра. Мелькали годы зверств и издевательств над невинными людьми, рискнувшими противостоять той гнили что поразила их общество, их просто ловили, пытали и убивали.

Разум Кэрроу заполнили имена и даты, закрывая пробелы в той информации, которую он уже собрал. Теперь он не просто знал кто и где умер, но также почему и как. Моргнув он снова понял что стоит в тёмной, отвратно смердящей камере и труп Руквуда обвис в его хватке. На месте глаз трупа теперь были кровоточащие глазницы, и из носа и ушей тоже сочилась кровь. Быстро свернув ему шею, чтобы окончательно убедиться в том, что он мёртв, Кэрроу положил его прямо к крысиной норе так, чтобы заглянувшим в камеру казалось, что он спит.

Выйдя обратно в коридор, Кэрроу аккуратно заново запер дверь камеры позади себя; никогда не надо забывать о мелочах. Теперь вполне возможно, что труп Руквуда не найдут несколько недель. Быстро прислушавшись, нет ли поблизости стражи, Кэрроу тихо прокрался дальше по коридору в поисках следующей жертвы.

* * *

Волны, качающие маленькую рыбацкую лодку стали больше и покрылись белой пеной, сигнализируя о том, что с юга надвигается шторм. Нервно курящий уже четвёртую сигарету подряд Фаулкс пристально всматривался в ту сторону где как он знал должен находиться Азкабан и старался не мешать команде, выискивая в темноте признаки приближения Кэрроу. Всплеск воды, треск мокрой клжи, да что угодно, он не привередничал.

Из-за ограждения показалась гигантская рука, когда Кэрроу легко взобрался на лодку по цепной лестнице, скинутой с борта и оказался на палубе, ледяная вода стекала с него обильным потоком. Уголком глаза поймав движение он повернулся и увидел юного Тимоти, стоящего с сигаретой в руках и смотревшего на него с облегчением и заботой во взгляде. Кэрроу внутренне удивился, он не привык, чтобы кто-нибудь на него так смотрел. Глаза моргнули и к Фаулксу вернулось его обычное ничего не выражающее выражение лица. Слегка дрожащей рукой он поднёс сигарету к губам, глядя как Кэрроу активирует чары и приветствует экипаж лодки.

— Итак, — начал Фаулкс. — Полагаю ваша полуночная прогулка была успешной?

Кэрроу ухмыльнулся как хорошо поевший хищник. — Вполне определённо.

* * *

Прибитая к стене голова нунду пялилась на него со своего места на стене офиса Кэрроу. Фаулкс уже начал жалеть о том, что как-то пошутил о том, что неплохо было бы иметь голову этой твари на стене в качестве трофея. Кэрроу воспринял его слова совершенно серьёзно и теперь эта проклятая тварь пялилась на любого уже и так порядком нервничающего посетителя офиса Кэрроу и морда её замерла в вечном оскале. Фаулкс был абсолютно уверен, что этот проклятый человек специально зачаровал голову так, чтобы она время от времени моргала. Это был основной фактор, отвлекающий его во время бумажной работы для Кэрроу.

Позади на стене весела ужасающая картина, нарисованная Кэрроу, и изображала она бесконечную битву между людьми в чёрно-желтых доспехах, которые как он понимал, были членами той самой кирасирской гвардии и тварями похожими на троллей, разумных троллей. Если честно, проклятая картина была очень шумной, особенно когда похожие на троллей существа начинали хором орать ВАААГХ, из-за этого на картину периодически приходилось накладывать заглушающие чары. Что поднимало ещё один вопрос, могут ли волшебные портреты умереть? Потому как на этой картине чрезмерно бронированные маньяки бесконечно бились с троллеподобными тварями и постоянно превращали их в фарш.

Перед всем этим с другой стороны стандартного размера стола сидел, или правильнее будет сказать угрожающе возвышался сам хозяин кабинета, продолжая писать очередной объёмный рапорт своим каллиграфическим, убористым почерком; такие рапорты Кэрроу писал каждую неделю и Фаулкс до сих пор не смог понять, кому же он их отсылает.

После четырёх месяцев работы на Кэрроу он так и не приблизился к разгадке тайны, которой был этот человек. Он весь состоял из странных ясно видимых контрастов. С одной стороны, Кэрроу был человеком великой доброты и достоинства, обладал выдающимися моральными качествами и твёрдой верой в важность правосудия. Но в основе своей, Кэрроу бьыл невероятно жестоким, брутальным человеком, безумно одержимым оружием и с почти детским восторгом перед большими взрывами и небрежным отношением к убийствам, и сверх всего этого, он считал что обладает превосходным чувством юмора. Что было бы верно на взгляд двенадцатилетнего подростка. Фаулкс конечно не мог этого доказать, но был вполне уверен, что Кэрроу4 имеет прямое отношение к инциденту с увеличенным пауком в женской уборной ниже по коридору. А дело было в том, что травмированный арахнид был предварительно зачарован так, что был практически неподвластен любому магическому воздействию, так что волшебникам пришлось думать нестандартно, чтобы избавиться от бедняжки, только Кэрроу мог до такого додуматься.

В тоже время Кэрроу был невероятно религиозен и как по часам молился у маленького алтаря в офисе или в домашней часовне по пять раз на дню. И попытаться прервать его молебен, было равносильно самоубийству. Но что у него была за религия? И кто такой Бог-Император? Ни с чем подобным Фаулкс знаком не был. Что подвело его к ещё одной картине в кабинете. Той, один только взгляд на которую заставлял его ощущать себя очень некомфортно. Картина была ещё одим образцом живописи Кэрроу. Она занимала стену, противоположную стене с оскаленным нунду и изображала очень большого, мускулистого и иссечённого шрамами человека, пытаемого тёмными существами с заострёнными лицами и мерцающими прорезями вместо глаз, Фаулкс мог бы с этим смириться если бы не выражение лица этого человека. Кэрроу заверил его, что это изображение способствует моральному подъёму, является одой силе, стойкости и воле, показывает важность силы и веры. От этого Фаулкс содрогнулся.

Кэрроу даже рассказал ему историю этой картины, историю капеллана Кирасирской Гвардии, захваченного в плен Эльдарами и пытаемого ими. Ему удалось бежать, устроив резню в процессе и вернуться в орден. Проверки и расследование, которым его подвергли в ордене, доказали чистоту его разума, тела и души и его приняли обратно в орден с распростёртыми объятиями.

Фаулкс считал, что сложно считать подобную картину способствующей моральному подъёму и уже начал сильно жалеть, что подарил Кэрроу на день рожденья подарочный набор для рисования волшебных картин. Хотя всё же стоило посмотреть на совершенно не свойственное ему выражение полного обалдения и шока на лице Кэрроу, когда он его ему дарил. Но потом его босс начал показывать ему небольшие картины битв и ещё ожидал, что он будет ими восхищаться. Хотя сложно восхищаться картиной постоянно яростно истребляющих друг друга человечков, особенно после первой дюжины раз... а потом он нарисовал это.

Фаулкс снова нахмурился глядя на отвратный портрет капеллана, тёмные существа начали процесс снятия кожи с его торса, мучительно, дюйм за дюймом.

— И зачем кому-то терпеть такие пытки не издав ни звука! — наконец выпалил он, более неспособный сдерживать дискомфорт и отвращение при виде ужасной картины.

Кэрроу на мгновенье задумался.

— Потому, что он не имел страха, потому, что сдайся он и последствия были бы ужасными, потому, что он страстно верил в нечто, что гораздо больше чем он сам.

Фаулкс нервно сглотнул под пробирающим до костей, холодным, пристальным взглядом сыоего босса. — У него была сила воли, решимость, чтобы сражаться за то, во что он верил и вера, чтобы умереть, защищая это.

Фаулкс медленно кивнул, нервничая от того, что начал понимать, куда идёт эта беседа, в прошлый раз она достаточно плохо закончилась.

Кэрроу наклонился вперёд.

— Во что ты веришь, Тимоти? — мягко поинтересовался Кэрроу и пристальный нажим в его взгляде на мгновение спал.

— Я... я... — пробормотал Фаулкс, полностью выбитый из колеи этим вопросом. Он имеет в виду в религиозном смысле? Или в лично-философском? Он никогда всерьёз не задумывался над этим. Да и как-то не нужно было, он просто привык думать, что его жизнь такая же как у всех. Все его действия и верования пока что проистекали из его жизненного опыта. Да и разве не у всех так?

Кэрроу встал на ноги и, обойдя стол, быстро подошел к Фаулксу, от неожиданности уронившему на пол стопку ещё не заполненных форм.

— Сэр... — начал он.

Обхватив плечи Тимоти своими огромными ладонями он нагнулся вперёд и устремил на него озабоченный взгляд.

— Тимоти, я беспокоюсь о твоём здоровье, телесном, умственном и душевном. — Я могу научить тебя, как защитить себя физически и ментально, но только ты сам можешь защитить свою душу, — он сделал паузу, задумавшись над тем, как бы лучше сказать. Я вижу в тебе нехватку веры, веры во что-то большее; но вера жизненно важна! — В мире существуют твари... непознаваемые твари... твари, способные увидеть эту твою слабость и обратить её против тебя, — он легонько сжал ладони, чтобы придать следующим своим словам больше значительности. — Ты должен иметь веру, Тимоти!

Фаулкс уставился в лицо этого огромного человека, бледный, и дрожащий. Натужно сглотнув, он кивнул, продолжая нервно дрожать. Кэрроу отступил назад, видимо удовлетворившись результатом.

— Я просто... — выдохнул Тимоти, указывая дрожащей рукой на разбросанные по полу бумаги.

* * *

Кэрроу задумчиво смотрел на закрывшуюся за вышедшим Фаулксом дверь кабинета. На этот раз всё прошло гораздо лучше чем в прошлый. Картина, изображающая брата-капеллана Тибериуса видимо произвела свой обычный эффект. Он ещё раз критически оглядел своё творение. Это было самое близкое сходство, которого он смог добиться, воссоздавая невероятный образ Героя Ордена, висевший в главном храме на борту Спиритус Мортис, одного из колоссальных кораблей флота Кирасирской Гвардии. И она похоже глубоко повлияла на юного Тимоти, также как и на него самого, когда он впервые увидел её ещё будучи новиком, с тех пор казалось, прошла целая вечность... он прошептал молитву и сотворил символ аквила в память о павшем брате и Герое Ордена.

Но сейчас у него были более важные дела. Закрыв глаза, он отпустил свой разум странствовать по окружающему миру в поисках псайкерских стрекоз, каковыми выглядели для его внутреннего ока люди, работающие в министерстве и заставляющие Магический Мир кое-как работать последние несколько десятилетий.

Он потянулся к ближайшему разуму и обнаружил, что смотрит через обеспокоенные глаза Тимоти... который сейчас, обхватив голову трясущимися руками, размышлял над... противоречивым поведением своего нанимателя, его непоколебимой верой в то, что его взгляд на устройство вселенной является верным... Фаулкс поднял взгляд на шутливую надпись, рамку с которой купил только устроившись сюда, чтобы поставить на стол ради прикола. "Тебе не обязательно быть сумасшедшим, чтобы работать здесь, но это помогает!", — эта надпись всё больше и больше напоминала ему дельный совет... Кэрроу медленно отплыл от него, он беспокоился за парня, но никак не мог позволить себе быть с ним мягким или добрым, такие действия только быстрее доведут его до могилы... дальше по коридору, член Визенгамота и старый друг Нотта старшего, нервно чистил ногти, раздумывая над тем, как бы поставить этого выскочку Поттера... Кэрроу... или как там его зовут, на место...

Кэрроу ещё некоторое время следил за бессвязными мыслями этого человека... их план, разоблачить его как великана "полукровку" был смехотворен и в будущем грозил стать незначительной проблемой. Он позволит им немного по трепыхаться, а потом безжалостно накроет их всех разом...

Он некоторое время постоял на месте, ловя отголоски болтовни и общее настроение в правительстве Британского Волшебного Мира... отчаяние, исходящее от борющихся маглорождённых и не так хорошо устроившихся чистокровных, вынужденных заниматься оскорбительно-чёрной работой, пятна коррупции в кругу коллег и людей, получающих левые доходы. Он осторожно прошелся по разумам тех, кто входил в старую шпионскую сеть Руквуда, он уже начал потихоньку прощупывать некоторых из них...

Он направился в сторону аврорского департамента, потянувшись к разуму Амелии Боунс. Главный Аврор сейчас сидела за столом, просматривая рапорты подчинённых, однако часть её разума была занята племянницей. У Сьюзан уже скоро должен был начаться третий год в Хогвартсе. Её брат гордился бы, видя в какую прекрасную молодую женщину вырастает его маленькая девочка. Мадам Боунс откинулась назад и потёрла глаза, пытаясь заставить утихнуть тупую боль потерь, как делала уже больше десятилетия. Сколько же достойных людей погибло в ту войну...