Герой для Системы

"Ну и что делать?" — задал я себе вопрос, скользя в глубоких угольно-чёрных ночных тенях следом за мужчиной.

Задумал он явно что-то нехорошее, так что стоило ли спасать девчонку от "гоблинов", чтобы с ней невесть что сотворил какой-то хрен с бугра. Пусть и из её же деревни. Вот только... убивать тоже как-то не хочется. Да и не факт, что рука поднимется. Всё-таки одно дело какая-то неведомая зелёная хрень, а другое дело — человек.

"Или всё же поднимется..." — мысленно ответил сам себе я, как-то не обнаружив в душе какого либо внутреннего протеста против такого кардинального способа решения проблем.

Старательно возводимые современным мне обществом тормоза и преграды против убийства себе подобных, словно бы отсутствовали. Но это совершенно не значило, что мне хотелось прямо сейчас взять и устроить в деревне кровавую баню или не вызывала отторжения мысль о расчленёнке или вообще трупах.

Только сейчас я вдруг задумался над тем, что кроме мух, комаров и тараканов, Владимир Распутин в своей прошлой жизни, собственно, никого никогда не убивал. Ну не считать же за реальный опыт расстрел монстров в компьютерных игрушках или сражения в виртуале. Или последнее всё же считается?

Не то чтобы прежний я был нюней или безвольным человеком, но одно дело набить кому-нибудь морду, а совсем другое — отобрать жизнь. Да я не уверен, что смог бы расправиться с тем же кроликом, не в том смысле, что ушастый бы меня заломал и покусав, скрутил в бараний рог, а в том, получилось бы у меня недрогнувшей рукой свернуть ему шею. Жалко ведь животинку! Да и вопрос выживания передо мной никогда не стоял!

А оказавшись здесь, в этом теле... На того же Белкозавра я напал с явным желанием покромсать его на тысячу кусочков. Пушного рогатого зайца завалил не задумываясь, как, впрочем, и птичку, сбитую влёт сенбоном. Да взять к примеру тех же зелёных обезьяноидов — грохнул не глядя, без сомнений и рефлексии, да и сейчас, можно сказать, уже профессионально наметил на мужике точки, куда буду бить, чтобы завалить его в случае чего без шума, пыли и потоков крови.

"Бля... что же со мной произошло-то? — беззвучно ужаснулся я, чувствуя, как по спине пробежались холодные мурашки. — Когда о подобном задумываешься... это пугает".

Впрочем, деревенька маленькая, и размышлять дальше на эту тему времени у меня не было. Глубокая ночь, на засыпанном звёздами небосводе две луны, одна большая, раза в два больше земной, а другая — с неё размером и крутится, похоже, вокруг крупной товарки. Уверенно шагающий по безлюдной улице молодой воин и тень в моём лице, в одно мгновение бесшумно возникшая у него за спиной.

Убивать я, естественно, никого не стал — не понадеявшись на собственный кулак аккуратно, но с силой тюкнул мечника по затылку небоевой стороной кусаригамы, подхватил вмиг обмякшее тело, перебросил его через плечо и быстренько ретировался в огороды. Остановившись, проверил состояние клиента. Жив курилка, хотя сознание я ему выключил качественно. Головные боли, как, впрочем, и знатная шишка ему обеспечены, а в остальном мужик жив и здоров, а всё остальное мелочи.

Осталось только решить, что же с ним собственно делать. В начале я хотел аккуратненько уложить пациента где-нибудь недалеко от дома старосты. Мол, вышел ночью весь на нервах и с нехорошими мыслями, споткнулся в темноте о камушек, упал неудачно, вот и приложился головой. Чего только ночью не случается с рассеянными людьми!

Однако, быстренький обыск и проверка на запах содержимого сушёной бутылочки из тыквы, висевшей у него на поясе, заставили меня расплыться в улыбке. Как там говорится? "Я человек не мстительный! Отомщу и забуду, после чего опять отомщу!" К тому же, желание сделать пакость гадам обижающим малознакомую мне блондинистую красавицу имелось, так что...

Я улыбнулся ещё шире, аккуратно закрыл пробкой и встряхнул сосуд, прислушиваясь, как плещется внутри примерно литр чего-то очень крепко алкогольного. А я-то гадал весь день, что же за фляжки такие чуть ли не поголовно носит всё мужское население деревни, изредка к ним прикладываясь.

По наивности думал, что в них вода, ведь в отличие от женщин, почти не выходящих за частокол и работавших в основном на огородах, да ухаживавших за мелкой живностью, представители сильного пола, исключая пары охранников, старосты и этого вот индивида, вкалывали за пределами поселения. Кто рубил дрова на опушке леса, кто охотился или ловил рыбу, также не углубляясь в особо в чащу, но большинство гнули спину на поле, разбитом за западной рощицей, примерно в километре от главных ворот.

Что ж... План "мсти" нарисовался сам собой, оставалось только уточнить некоторые детали, а потому я вновь взвалив тушу на плечо, стараясь не выходить под свет двух лун, а держаться глубокой тени, отбрасываемой домами, отправился к дому рыбака, а по совместительству держателья мини-коптильни. Сделать это было — легче лёгкого. Живность у деревенских была какая-то некрикливая, курочки, да козочки, которые совершенно не обращали на меня внимания, в в чём я убедился ещё вчера ночью. А вот кабыздохов, которые вроде как лучшие друзья человека после женщин, разумеется, местные почему-то не держали. Только кошек, но ночным мелким хищницам, вообще всё было до лампочки, как минимум, до тех самых пор, покуда им не наступят на хвост.

Добравшись до нужного мне двора, оставив ненадолго моего клиента отдохнуть возле лужи под заборчиком, потому как чем грязнее станет его тушка, тем лучше, отправился полюбопытствовать, чем же там заняты радушные хозяева, а в особенности крикливая баба, которая из-за пары рыбин готова была буквально вцепиться в горло бедной Васке.

Такая, как мне казалось, ночь будет не спать, охраняя семейное добро, бдительно карауля воров и готовая в любой миг поднять всю деревню на уши. Каково же было моё удивление, когда я заглянув в самое большое окошко, обнаружил и рыбака, и его супругу, мирно посапывающих в отдельных, расставленных к разным стенкам кроватях. Святая простота...

Коптильня опять была заполнена и исправно чадила. Сарай с залежами готовой продукции так никто и не догадался закрыть хотя бы на простейший замок, хотя, по моему, здесь вообще не знали что это такое, ведь даже в домах не имелось простейших засовов. Ну что ж — узнают! Любой опыт полезен!

Ну что ж... оставалось разве что помолясь, приступить к исполнению пакости. Стянув с клиента сапоги, как следует изгваздал их и, оставив несколько очень приметных следов и открытую калитку, вернул на ноги мечника. Разорив и слегка разломав коптильню, и раскидав одуряюще пахнущую рыбу, отложил себе пару штучек и, перенеся пациента поближе, приступил к его декорированию. Совсем уничтожать установку я всё же не стал — лишнее это, да и не столько рыбака с супругой я наказываю, сколько борзого сына старосты.

Уже через пять минут, господин актёр был готов к дальнейшему представлению. Щедро залитый местным алкоголем, большая часть которого отправилась ему внутрь, обеспечивая правдоподобность, а остальное на жилетку, штаны и рубаху, с перемазанным в рыбьем жиру лицом, он был аккуратно уложен в сарае, в проход между стеллажами. Я же, проверив, не наследил ли сам, только в который раз поражённо крякнул.

Следов как таковых — я похоже вообще не оставлял, ну если только не задавался подобной целью. А ведь помнится в "Тигрёнке", я действительно брал в древе талантов способность "Лёгкий шаг", где говорилось о чём-то подобном, но главной особенностью являлось игнорирование "Соловьиных полов", поднимавших шум стоило только на них наступить. Да ещё и развивал этот талант на единицу, чтобы игнорировать ловушки с нажимными пластинами.

Пожав плечами, ещё раз осмотрел последствия своего вандализма. Получилось очень даже реалистично! Поорав с отцом, мечник отправился делать нехорошее блонде, явно, что бы окончательно замести следы своего вчерашнего преступления в виде похищенных рыбок. По дороге накатил на грудь для храбрости, а потом ещё раз и ещё. Так и перебрал, забыл зачем шёл, зато вспомнил о шикарной закуси!

Ну а дальше, господа присяжные-заседатели — вы всё можете видеть собственными глазами. Все факты налицо или точнее на лице у обвиняемого! Мало того! Испортив предмет частной собственности, и погубив труд целого дня несчастного рыбака, этот закоренелый преступник и алкоголик не успокоился, а пробравшись в хранилище годовой продукции упал, сломав своим телом хлипкий стеллаж и разом лишив хозяев почти половины заготовленных на зиму запасов!

Усмехнувшись, я раскрутил боёк кусаригамы и метнул его прямо с улицы, прямиком в основание стойки. Гирька исправно раздробила сухое дерево, ряды полок покосились и с грохотом обрушились на лежащего мечника, засыпая того копчёными дождём из копчёного рыбьего балыка. Сам же я, в три быстрых прыжка скрылся с места преступления и заняв позицию поудобнее, приготовился к начинающемуся шоу, за неимением вредного попкорна, уплетая куда как более полезную вкусняшку, а заодно мысленно нахваливая рыбака-коптильщика. Всё-таки он явно в своём деле настоящий мастер.

В окне дома зажегся огонёк свечи. Тихо скрипнула приоткрываясь входная дверь и давший петуха голос хозяина дома прокричал.

— Кто тут? Немедленно назовись! А не то я... я... У меня есть оружие!

Естественно, что ему никто не ответил. С минуту ничего не происходило и я уж думал, что всё, фокус не удался, но тут на пороге, держа в дрожащей руке уже нормальный фонарь, на пороге появился сам рыбак, выставив перед собой правый кулак, в котором сжимал большой разделочный нож. За ним, то ли подталкивая робеющего мужа, то ли наоборот, прижимаясь к нему, выглядывая из-за плеча супруга, вышла и жена, с растрёпанными нечёсанными со с сна волосами.

Вот пятно неяркого света выхватило из резко сгустившейся тьмы разлохмаченную и разбросанную по двору рыбу. Ещё несколько робких шагов и стала видна повреждённая и разорённая коптильня. Секунд тридцать ушло на то, чтобы до супружеской пары дошло, что она, собственно, видит перед собой, а затем женщина взвыла белугой и, оттолкнув окаменевшего от шока мужа, бросилась к установке.

— Разорили душегубы!!! — заорала она на всю деревню, натурально рвя на себе волосы упала на колени. — По миру пустили... Помогите, люди добрые!

Голосила она так искренне и истошно, что в соседних домах начал зажигаться свет, а на улицу вооружённые кто чем стали выбегать полуодетые мужики. За ними уже куда как в более приличном виде, зябко кутаясь в тёплые шали, робко выглядывали и женщины, а вскоре во дворе рыбака уже толпилась возмущённо гомоня почти половина взрослого населения деревни. Видимо зря я возился с сапогами мечника, деревенские почти тут же затоптали все следы. Хотя нет... один из охотников, остановившись у распахнутой калитки, с интересом всматривался в тщательно оставленный мной отпечаток на клумбе.

Надеюсь, у меня достоверно получилось изобразить будто пьяного мужика повело и он заступил за край дорожки. Как, впрочем, и на то, что местный добытчик свежего мяса всё же просто наблюдательный малый, а не Чингачгук Большой Змей и не Шерлок Холмс, способный определить по единственному следу рост, вес, расовую принадлежность, а также, с кем сегодня спал и что ел позавчера на завтрак оставивший отпечаток человек.

Поднятый воплями прибежал и староста вместе с одним из молодых парней, которого я видел в его доме за ужином. Видимо, ещё одним сыном, а склочная баба, которую скрывали от меня спины людей, выла всё это время, не переставая. Народ, притихнув, почтительно расступился перед главой поселения, а жена рыбака, увидев старшего, заверещала ещё сильнее, а затем вдруг заорала ещё громче.

— Это всё Васка! Это она, сволочь пришлая!

Я опять напрягся. Нет, ну что это за дела? Красавица блондинка — что? Общедеревенский козёл отпущения или здесь как в Средневековой Европе — девка красивая, значит ведьма! На костёр её! Вот сейчас пойдут они к ней всей толпой, и что мне тогда делать?

Ситуацию спас тот самый охотник. Подойдя к старосте, он что-то прошептал ему в ухо и мужик голосом, привыкшим командовать, гаркнул.

— Тихо! Молчать все, я сказал!

Начавшую было распаляться толпу словно бы холодной водой окатили и почти мгновенно настала звенящая ночная тишина, нарушаемая разве что стрёкотом цикад и редкими перекликами птичек в лесу.

— Там! — уверенно заявил зверолов и ткнул пальцем в широко распахнутую дверь сарая, на которую до этого деревенские просто не обращали внимания.

— Возится кто-то... — на пределе моей слышимости, громко прошептал один из мужиков.

— Неужто медведь, али кто пострашнее забрался? — ахнула одна из женщин и словно бы по мановению волшебной палочки весь любопытствующий дамский коллектив, дружно ретировался за невысокий заборчик.

Причём супруга рыбака, мгновенно завершив истерику, так же оказалась в их числе. И уже в относительной безопасности продолжила заламывать руки и всячески демонстрировать окружающим всю глубину постигшего их семью горя. Хотя, может быть я просто не справедлив к чересчур уж рачительной и по-деревенски прижимистой хозяйке, ведь что я знаю об их жизни? Быть может она у этих крестьян, пипец какая тяжёлая, девяносто процентов собранного и заготовленного следует отдавать местному барону, а зимы здесь настолько суровые, что, чтобы дотянуть до весны нужно экономить каждую крошку хлеба и жить впроголодь.

Внутри неприятно шевельнулся червячок проснувшейся совести, а успевший поголодать в начале Третьей Мировой Войны маленький мальчик Вова Распутин неодобрительно посмотрел на старшую и изменённую кем-то неведомым взрослую версию своими большими небесно-голубыми глазами.

"Ну уж нет! — одёрнул я сам себя, давя рождающуюся в интеллигентской душе волну раскаяния. — За три несчастных балыка эта стерва готова была растерзать блондиночку, не имея при этом никаких доказательств. При этом явно пыталась расцарапать лицо... Это была не прижимистость. Это была жадность! Это была жадность и зависть, да к тому же, как я понял, замешанная на махровом национализме".

"А имеешь ли ты право их судить? — спросил меня примерный мальчик из очень интеллигентной семьи технических специалистов. — Как-то раньше ты не выступал ни за права евреев, ни в защиту от дискриминации африканцев, да даже копейки не пожертвовал на борьбу за спасение китов и дельфинов. Тебе же просто девушка та понравилась и всё? Так ведь?"

"А с каких это пор у нас в Российской Федерации евреи плохо живут? Получше нашего, знаешь ли! А перед неграми пусть ползают те, кто водил через Атлантику корабли, битком набитые "Чёрным деревом" и для кого они вкалывали на рабских плантациях, — ответил я, мысленно удивляясь подобному внутреннему диалогу. — А мои предки — боролись с нацизмом в Европе, сами мы пострадали от американского коричневого нео-консерватизма! Да и вообще — меня мама с папой учили, что девушек — надо защищать!"

"Ну смотри... не пожалей потом!" — тяжело вздохнул маленький Вова и исчез из моей головы.

"Брр-р-р-р... Жуть какая! — меня аж передёрнуло. — И что это, блин, было? Подступающая шизофрения или какая-то очередная мистика вроде хождения по стенам?"