Фортуна Эрика Минца

Эрик в это время сидел в крохотной кают-компании "Лота 3", следил за происходящим через систему связи, имевшую терминал, подвешенный прямо над "камбузом" — машиной, которая варила горячие напитки и разогревала готовые рационы, пил кофе и курил, хотя курение на борту ракетоносца не поощрялось. Вернее, было запрещено. Но в том состоянии, в котором находился Эрик, ему было глубоко наплевать и на устав корабельной службы, и на регламент по эксплуатации корабля. Так прошли еще тридцать минут. А потом была расстыковка, отход от транспорта и двадцатиминутное наблюдение за тем, как стыковались к крейсеру два других ракетоносца. Третьим шел "Лот 3", но места на "причальной миле" оставалось совсем немного, и выполнять маневр предстояло буквально с ювелирной точностью. И снова, как и всегда, Эрик взял себя в руки, отрешился от всего — от боли, от усталости, от переполнявшего его душу раздражения, — и поставил ракетоносец на предназначенное ему место.

* * *

На борту крейсера Эрик коротко представился дежурному офицеру, дал пояснения к тем данным, которые передал уже раньше в командный центр, и похромал искать тихое местечко, где можно было бы посидеть в тишине. Мысли путались, в душе скапливалась тьма, и, казалось, что боль в позвоночнике становится сильнее с каждым шагом. Тем не менее, Эрик не сдавался. Он уже твердо решил, что в лазарет не пойдет, но все еще не решил, станет ли разыскивать Веру. Видок у него был сейчас не тот, чтобы за девушками ухаживать. Во всяком случае, большинство тех, кого он встретил в коридорах крейсера, старались на него не смотреть и спешили пройти мимо. Те, кто все-таки смотрел, спрашивали, не нужна ли ему помощь. От помощи Эрик отказывался, но начинал понимать, что от сочувствующих взглядов нигде не спрячется. И, как ни странно, это последнее обстоятельство решило, наконец, спор, который Эрик вел с самим собой. Он решил, что стесняться глупо, а другого случая, возможно, уже никогда не представится, потому что война, а на войне, как на войне. В течении последних суток, этот крейсер могли взорвать не раз и не два, да и его ракетоносец выжил одним лишь чудом. Не говоря уже о том, что два ранения и удар по голове — это три несостоявшиеся смерти.

В ответвлении коридора Эрик увидел указатель на кантину. Доковылял до просторного зала, заставленного столиками, и встал в дверях, раздраженно рассматривая "толпу" людей, занятых приемом пищи по расписанию.

— Могу я вам чем-нибудь помочь? — перед ним стояла молодая женщина с погонами младшего лейтенанта.

Первым побуждением было послать ее подальше, но Эрик сдержался.

— Да, — кивнул он, отчего голову пробило такой болью, что его даже перекосило.

— Секунду! — выдавил он из себя, превозмогая боль.

— Да, — сказал, отдышавшись. — Можете. Мне бы какое-то тихое место...

— Идемте! — Казалось, женщина поняла Эрика с полуслова.

Во всяком случае, она отвела его в небольшой и практически пустой салон, примыкающий к обеденному залу. Свет здесь был приглушен, и было на удивление тихо.

— Хотите выпить? — спросила младший лейтенант.

— Да, спасибо! — Грубить ей расхотелось, но зато пришло в голову попросить о помощи.

— Здесь, на крейсере, — сказал Эрик, когда женщина принесла ему стакан с какой-то прозрачной, пахнущей алкоголем жидкостью, — служит моя девушка. Она младший лейтенант, как и вы... Как бы мне ее найти?

— Как зовут вашу девушку, лейтенант?

— Вера...

— Мельник? — встрепенулась собеседница.

— Да, — подтвердил Эрик. — Вы ее знаете?

— Знаю! Сейчас!

Женщина сняла с пояса служебный коммуникатор и быстро набрала какой-то код.

— Верка! — гаркнула она в полный голос, сходу перейдя на руз. — Кантина на пятом уровне, салон четыре. Бегом!

По-видимому, Вера не сразу поняла, чего от нее хотят, но женщина-младший лейтенант не позволила ей задавать встречные вопросы.

— Спать будешь потом, — сказала она. — Быстро сюда! Здесь твой Эрик!

Как ни странно, ему сразу полегчало. Увидеть Веру еще хоть один только раз — это уже было наградой за все, что он сделал за прошедшие несколько часов. И речь не о долбанном героизме. В конце концов, задачу совершить подвиг, он перед собой не ставил. А вот спасти Веру он действительно хотел. Хотя, правды ради, следует признать, привычка держать слово все равно заставила бы Эрика идти в бой и прикрывать израненный крейсер, даже если бы ее там не было.

Пока ждал выпил грамм сто пятьдесят водки, но алкоголь не брал. От него не становилось ни лучше, ни хуже, но медленное потребление водки и пара сигарет помогли скоротать время и не начать "бегать по потолку". Он вдруг ощутил острую необходимость увидеть Веру сейчас же. Немедленно. Обнять. Прижать к себе. Поцеловать в волосы. Почувствовать тепло ее тела и вдохнуть ни с чем не сравнимый запах... Он даже зубами заскрежетал, так его "скрутило" от этого мгновенного желания.

— Вам плохо? — испуганно спросила младший лейтенант. Голос ее дрогнул, и это несколько отрезвило Эрика.

С ним явно творилась какая-то ерунда. По-видимому, в его крови все еще было слишком много химии...

— Эрик!

В конце концов, она пришла, но он умудрился пропустить ее приход. С ним действительно было не все в порядке. Химия, растворенная в крови, то заставляла его суетиться, то отправляла в полузабытье. В сон с открытыми глазами.

— Эрик! — Вера опустилась перед ним на колени, чтобы их глаза были вровень, и коснулась пальцами его лба. — Ты ранен?

— Ерунда! — отмахнулся он, выныривая из своего несостоявшегося беспамятства. — Ерунда...

— Ты весь в поту...

Сейчас он почувствовал, что его колотит, как в ознобе, и что он весь в поту. Холодный пот заливал лицо, стекал со лба в глаза.

— Вот, черт...

— Тебе надо к врачу...

"Мне надо просто немного поседеть и посмотреть в твои глаза..."

— Не надо! — попробовал он улыбнуться. — Ты же знаешь, на мне все, как на...

— Знаю, — улыбнулась она, но, несмотря на улыбку, из глаз ее текли слезы.

"Вот же, черт!"

— Скажешь, ты это все для красоты нацепил?

Ну, что тут возразишь? У него на левом бедре и на левом плече поверх комбинезона были наложены пластиковые фиксаторы.

— Ерунда! — снова попытался он отмахнуться от очевидного. — Зацепило немного...

— Бог мой, Эрик! Ну, что ты несешь?! Где тебя?..

Она вдруг застыла с широко распахнутыми глазами, из которых по-прежнему текли слезы.

— На каком из трех фрегатов ты был?

— На "кабире".

— Господи! У вас же там...

Она даже не смогла произнести эти слова вслух. Но Эрик отлично понял, о чем речь. На "кабире" было трое погибших и пятеро раненых, не считая Эрика. На двух других ракетоносцах потери были минимальными: двое-трое раненых и все. "Кабир" во всех атаках шел первым, принимая на себя основной удар.

— У нас там был бой, — мягко возразил Эрик, и стал вытирать кончиками пальцев слезы с ее лица. — Но это все позади.

— Так! — Вера решительно встала на ноги, вытерла лицо рукавом тужурки и протянула Эрику руку. — Пошли!

— Куда? — не понял Эрик.

— До перехода еще, как минимум, два часа, — объяснила Вера, — и еще больше пяти часов сам переход, как раз успеешь отлежаться.

— В моей каюте, — добавила, заставив его встать и идти с ней. — Ты крепкий парень, Эрик Минц, но даже тебе иногда следует отдыхать.

2. Шестое августа 2533 года, пространство системы Эон

Эрик думал, что не заснет, но в результате проспал восемь часов и проснулся через два часа после того, как "Аскалон" вышел из гиперпространства в системе Эон.

— Ну, ты как? — Вера сидела у него в ногах и, судя по всему, так и не сомкнула глаз.

— Да, ничего, вроде бы, — сообщил Эрик, "исследовав" свой организм.

Похоже, все так и обстояло. Голова не болела, плечо лишь немного ныло, а в бедре чувствовалась тяжесть, но не более того.

— Ты что, так и сидела?

— Да, знаешь, — смущенно улыбнулась Вера, — я думала, у нас будет, как у всех... Ну, ты же понимаешь... А у меня... В общем, если это не любовь, то даже и не знаю, что сказать...

— Поцелуй меня!

— Поцелую, — чуть шире улыбнулась Вера, — но на большее не рассчитывай! Во-первых, у меня месячные, а во-вторых, тебя разыскивает Моргенштерн. Я сказала, что ты ранен и только что заснул. Он дал времени, до входа в систему Эон. И время вышло два часа назад, надо идти.

— Мне нравится очередность приоритетов, — хмыкнул Эрик, садясь на узкой койке. Он спал в одежде, только без ботинок, и совершенно не помнил, ни как лег, ни как снимал ботинки. — А еще мне нравится, что ты не стала ссылаться на мои раны...

— Твои раны пустяк, — Вера смотрела ему прямо в глаза и, хотя, вроде бы, шутила, ни разу не улыбнулась. — Думаю, ради того, чтобы немного меня повалять, ты бы стерпел.

— Я тоже так думаю, — кивнул Эрик. — Так ты меня поцелуешь?

— Почему бы тебе самому меня не поцеловать?

— О, как! — Эрик сбросил ноги на пол, встал, потянулся, оценивая ущерб, нанесенный его здоровью полученными в бою ранами, и решил, что "поцелуй стоит боли".

В следующее мгновение он чуть нагнулся к Вере, аккуратно достал ее из койки, приподнял, поднося к себе, почувствовал острую боль в спине и плече, но, разумеется, превозмог, потому что полные губы девушки оказались так близко к его губам, что устоять было просто невозможно. Ну, он и не устоял. И, возможно, хотя и необязательно, что одним поцелуем они бы не ограничились, но их прервал ее собственный коммуникатор.

— Вот же черт! — улыбнулся Эрик, опуская Веру на ноги. — На самом интересном месте!

— Это ты, Эрик, забыл, где у меня "самые интересные места", — улыбнулась в ответ раскрасневшаяся девушка. — Но не волнуйся, я тебе о них напомню.

— Лейтенант Мельник! — сказала она в коммуникатор, активируя связь, а Эрик подумал, что при ее смуглой коже, Вера и краснеет не так, как все.

— Так точно! Рядом, — продолжала она тем временем разговор. — Есть принять к исполнению!

— Пошли! — повернулась она к Эрику, закончив разговор. — Нас ждет адмирал.

— Нас? — удивлённо переспросил Эрик.

— Кто-то настучал, что ты у меня. Приказано прибыть вместе.

Однако путь от обиталища младшего офицера, до адмиральской каюты оказался неблизким. Даже со скоростными лифтами и прочей машинерией дорога заняла тридцать две минуты. Но, в конце концов, они прибыли на место. Вера приложила свой чип-идентификатор к контроллеру, около которого стоял один из двух бойцов охраны, и они прошли в приемную. Адъютант адмирала предложил им обождать, указав на кресла, выставленные вдоль одной из стен, и доложил Моргенштерну. А еще через двадцать минут они вошли в просторный кабинет адмирала. Доложились, как положено, и встали напротив стола, за которым сидел старый адмирал. Моргенштерн осмотрел их обоих, не скрывая своего интереса, потом щелкнул какой-то кнопкой на пульте, и на большом стенном экране возникло изображение другого кабинета. Там за не менее солидным столом сидел адмирал Мельник.

— Не возражаете, если в нашем разговоре поучаствует командующий флотом метрополии?

— Никак нет! — строго по уставу ответил Эрик, поскольку он был старше Веры по званию, и отвечать на вопрос, пусть даже насквозь риторический, должен был именно он.

— Хорошо, — дернул губой Моргенштерн. — Тогда первый вопрос. Насколько серьезно вы ранены, лейтенант?

— Оба ранения легкие, господин адмирал.

— Пока поверим вам на слово, но по окончании беседы извольте посетить лазарет. Без медицинского освидетельствования о полетах можете забыть.

— Есть, посетить лазарет.

— Отлично, — кивнул адмирал и бросил быстрый взгляд на Мельника, который в разговоре не участвовал, но смотрел и слушал с интересом. — Переходим ко второму вопросу. Система жизнеобеспечения ракетоносца "Лот 3" утверждает, что капитан 1-го ранга Август Бём погиб пятого августа в 18.17 локального времени системы Парацельса. Кто же, тогда, командовал бригадой в бою?

— Лейтенант Минц, господин адмирал, — отрапортовал Эрик. — Принял командование в 18.23 локального времени согласно пункту 1-7 регламента.

— Бортовой журнал подтверждает это заявление, — прокомментировал Моргенштерн, и тут же задал следующий вопрос:

— Почему, лейтенант, вы не передали командование старшему по званию?

— На "Лоте 3", господин адмирал, находились бригадный разведчик и инженер-связист. Расчёт оперативной ситуации требовал участия капитан-лейтенанта Корвина, и занял у него около пяти минут. Перестройка систем связи потребовала бы, как минимум, десяти дополнительных минут, но у нас их не было. Учитывая время, потребное на организацию атаки на корабли противника, "Аскалон" столько бы не продержался. В условиях острого дефицита времени, я принял решение применить чрезвычайный протокол согласно пункту 1-7 регламента.

— Три корабля противника, и это по минимуму, — как бы размышляя вслух, заметил прервавший затянувшееся молчание адмирал Мельник.

— Безупречное командование бригадой в бою, — продолжил за ним Моргенштерн, — а также спасение крейсера "Аскалон", на борту которого находилась..., — усмешка, — прошу прощения, на борту которого находился командующий 8-й эскадрой адмирал Моргенштерн.

— И это, не считая, "подвига самопожертвования", — добавил Мельник, — и трех ранений.

— Прошу прощения, господин адмирал, — позволил себе внести уточнение Эрик, — два ранения, в плечо и в бедро.

— А голова что, не считается? — удивился Мельник.

— Прошу прощения, — сдал назад Эрик. — С головой действительно получается три.

— Кто будет писать представление? — Закрыл тему Моргенштерн.

— Полагаю, писать следует вам, как непосредственному участнику событий, — предложил Мельник.

— Сочту за честь, — кивнул Моргенштерн. — Два дополнительных вопроса...

— На ваше усмотрение.

— Тогда, до встречи!

Настенный экран погас, и Моргенштерн перевел взгляд на Эрика:

— К вашему сведению, лейтенант. Я переношу свой вымпел на крейсер "Финист". 8-я эскадра переходит в состав флота метрополии, а вашей судьбой уже интересовались люди из министерства двора. Чаю, понимаете, кто проявляет к вам особый интерес.

— Так точно!

На самом деле, от напряжения у Эрика снова разболелась голова, и он плохо воспринимал окружающую действительность. Соображал он тоже не слишком хорошо, но намек на венценосца, вроде бы, понял правильно.

— Хорошо, — как бы в раздражении, шевельнул верхней губой адмирал. — Не для протокола. Что за фигню содержат записи системы жизнеобеспечения?

— Я не... — начал было Эрик, но вовремя вспомнил, с кем говорит. — Не могу знать, господин адмирал!

— Непременный контроль зафиксировал двукратное применение вами комплекса "3-2-7". Купаж "Берсеркер", если помните.

— Так точно! — У Эрика вновь поплыло сознание, но он держался.

— Это запрещено, разве нет?

— Прошу прощения, господин адмирал, но у меня не было выбора, а дело все равно шло к концу...