Боги Яви. Книга первая

Птица заливалась соловьём. Почему соловьём?.. Это и есть самый настоящий соловей! Я разлепил оба глаза. Вот же сволочь пернатая, поймаю, хвост выщиплю и суп сварю. А ночная беспокойная птаха, как назло, словно прочитав мои мысли, стала ещё громче свою трель выводить. Надо же, и прямо под моим окном, на дереве сидит и всю ночь в свою дудку птичью дудит петушара этот. Эх, я встал с дивана, запрыгнул в тапки и вышел во двор. Ещё темно, но запах свежего утра уже чувствовался на языке, вот-вот — и ночь станет отступать до самого горизонта. Медовуха лешего сигнализировала, что ей надо срочно куда-то по своим делам выйти. Я мялся на крыльце, идти в сортир, далеко, а с порога... Град учует и голову мне отгрызёт, он у нас как собака, у него прекрасное обоняние. Вот и рассвет, прямо свежо... Меня передёрнуло. Делать нечего, а идти надо, не то моё пузо лопнет. И я потрусил в сторону здоровенного амбара. Остановившись возле огромных боковых ворот, которые затворялись на крепкий деревянный брус, я высмотрел возле них в углу куст крапивы, он мне всегда не нравился, и стал его тщательно и обильно удобрять, стараясь не пропустить ни единого листика. Медовуха — штука подлая, и она меня сильно качнула в сторону сарая, я поймал себя, упёрся в прохладную стену рукой, чтобы не набить шишку на лбу. Сбоку раздался сильный треск, и ворота сарая вынесло, словно их и не было, что-то сильно ударило меня в бровь, и я перевернулся, кувырком откатившись метра на три от них. Мой тёплый фонтанчик так и пульсировал тонкой струйкой. Ворот не было, просто вместо них зияла огромная чёрная дыра! Толстый деревянный брус был переломлен в двух местах, и в радиусе пяти метров повсюду валялись от него одни щепки, видно, одна из них и прилетела мне в голову. В амбаре что-то шумно завозилось, и из чёрного проёма послышалось глухое булькающее ворчание. Когда надо, я соображаю быстро... Не став долго ждать, когда из чёрного проёма появится ночной гость, а надеюсь, это не моя бывшая тёща меня нашла, я быстро побежал в сторону дома, как мог, на четвереньках, загребая ладонями, да так, что сзади меня клубилась пыль, не обращая никакого внимания на своего 'жучка', которого не успел спрятать в штаны. Бежал долго, мне показалась вся моя короткая жизнь, пока не упёрся своей головой в толстые волосатые тумбы. Кто-то меня приподнял за шиворот одной рукой, как щенка, оторвав от земли.

— Живой? — я услышал сквозь звон в голове знакомый голос лешего. Я вроде ему кивнул, не помню, меня вырвало. Град откинул меня в сторону, как котёнка. — Быстро в дом!

Ага, только осталось сообразить, в какой стороне двери от него, и чёрная тень смела лешего, протащив его по земле метров пять.

Что потом происходило, я помнил смутно. Жуткая четвероногая зверюга прижала Града к земле своим весом и тянулась к его горлу, захлёбываясь в своих слюнях, которые капали ему на морду. Леший удерживал её левой рукой за нижнюю часть челюсти, не давая острым зубам вонзиться в свою шею. Что я сразу заметил, это её зубы, они были редкие и длинные, сантиметров пятнадцать, даже удивительно, как она умудрялась с ними закрывать свою широкую пасть, которая была похожа чем-то на жабью. Жаба вцепилась своими когтями в плечо Града, а второй лапой пыталась разорвать стальной доспех лешего и добраться до его сердца. Скрежет когтей по металлу стоял ужасный. Мне стало не видно, что-то тёплое и липкое заливало моё лицо и правый глаз. Я смахнул ладонью, это была кровь, которая сочилась из открытой раны. В правой руке Град держал свою огромную секиру, но попробуй помаши ей, лёжа на спине, прижатый к земле ночным монстром.

Град выпустил из руки секиру и сразу нанёс этой страсти резкий удар кулаком. Раздался глухой звук, и жаба замотала головой, он её оглушил. Зверюга заклокотала, словно она смеялась над ним, и срыгнула на Града черной слизью.

— Фу, млядь! — меня ещё раз вывернуло наизнанку.

Между широких задних лап у неё торчал куцый конусообразный хвост, похожий на недоразвитый, которые встречаются у взрослых головастиков. От головы до кончика хвоста находился костяной гребень, который ближе к нему сходил на нет, а бугристая кожа была вся в липкой, вязкой слизи. Град нанёс ещё один удар нечисти, потом ещё и ещё, зверя, видимо, повело... Его чёрные немного раскосые глаза, как мне показалось, заволокла белая пелена. Град не растерялся, перехватил челюсть правой рукой, быстро вытащил огромный охотничий нож, висевший на его поясе с левой стороны, и сильным толчком пробил гортань зверюги. Нож вошёл твари в головной мозг по самую рукоять, снизу вверх. Ночной 'Жаб' сразу обмяк. Град оттолкнул его от себя ногами, и мёртвая стокилограммовая зверюга подкатилась ближе. Её огромная сопливая лапа откинулась на мой пах. 'Не дай бог сожмёт в судорогах!' В предсмертной агонии нечисть последний раз судорожно вздохнула, а я выдохнул, и это были не мои легкие.

Я до колик в боку боюсь лягушек, и я немного поплыл. А перед домом, видно, шёл бой, оттуда раздавалось глухое клокотание и перезвон стали. Град подхватил секиру и кинулся в сторону криков. Пока я мокрый боком-боком пробирался вдоль стенки дома, всё уже закончилось без меня. Галька располосовала двоих зверей на ленты.

— Это Индиго! — она закрутила головой. — У них где-то должен быть Поводырь!.. Никому не отходить от дома!

Ага... А то я ж прямо сейчас собрался в лес за грибами, вот только обсохну чуть-чуть... Охотница закружила, словно ищейка, нюхая утренний воздух.

— Он где-то недалеко.

— Смотрите! Он возле бани! — выкрикнул Федька, выглядывая из-под стола, показывая рукой в сторону своей вотчины. — Баня! Баня! — прокричал он.

На тропинке возле небольшого сруба стоял двухметровый тощий силуэт в накинутом сером балахоне, похожий на католического монаха. 'Вот и привет от папы!' Пастырь вскинул руку в сторону моих темных, и они, как в компьютерной игре, стали лагать. Федот завис в одной позе с вытянутой рукой и выпученными глазами. Град, как в замедленной съёмке, двигался к серому кардиналу, прорываясь сквозь сильный шторм, ещё чуть-чуть — и его просто опрокинет на землю, а Галина упала на колени, зажала ладонями уши и тихо мычала. Надо быть полным кретином, чтобы не сложить два плюс два, что это что-то ментальное. Сам я, кроме тошноты, ничего не почувствовал, а рассвет был тихий-тихий, даже соловей куда-то улетел. А вокруг тишина... Я на четвереньках подполз к крыльцу и стал из-за него героически наблюдать за сутулым. Он что-то нашёптывал себе под нос, читая заутреннюю, сконцентрировав всё своё внимание на тёмных. Нужно отвлечь его! Но как?! Может, кинуть в него чем-нибудь. Но, кроме сухого воробьиного говна, под рукой ничего не было. Может, поколдовать, как он? А где шаман? Последний раз я его видел пьяным, спящим в обнимку с Федькой. Млядь! Так и родину просрать можно! А если сам... Вдруг своих накрою?.. Я-то не знаю, как мои тёмные на благословение отреагируют. Но моя бабка мне всегда говорила: 'Ты делай, внук, хуже не будет'. Хуже уже не бывает... Ну что? Поверим старой умной бабушке на слово... Или как?

И я вытянул руку в сторону убивца.

— Благословляю! — выкрикнул я как смог громко. — Ох...

В этот раз золотая дымка была ярче и, если можно так сказать, насыщенно намного больше. Золотое облако пыли накрыло в радиусе семидесяти метров землю, окутывая своим покрывалом и Поводыря, и упиравшего Града и Галину, которая совсем сникла, и замороженного Федьку. Со стороны моих тёмных раздался сладостный стон, кайфанули ребята, что ли? Поводырь на секунду замер, потом подхватил свой подол как-то по-бабьи руками и заскакал то на одной ноге, то на другой, вроде он на раскалённых углях стоит. Золотая пыль стала проникать через его модный макинтош, и он, приплясывая, закружил волчком, стараясь сбить с себя моё благословение.

— М-м-м! — донеслось до меня с его стороны.

— А-а-а! — монах упал на землю и вовсю уже крутился по тропинке и громко выл, стараясь сбить с себя золотую пыль.

Я привстал, чтобы лучше было видеть свою работу. Огненная пыльца охватила его щуплое тело, она его просто пожирала на моих глазах, как серная кислота, которая растворяет без остатка металл в своей среде. Ещё пара секунд — и от монаха ничего не осталось, как говорится: мир его праху! Лишь серая накидка одиноко лежала на тропинке.

Ой! Вот и мои тёмненькие очухиваться стали. Град непонимающе закрутил головой.

— Что это было?! — и он внимательно посмотрел на меня. Вот засада! У Града на месте, где должна быть его борода, заплетённая в тугую косичку, ничего не было, лишь небольшой сизый дымок, который быстро развеяло утренней прохладой.

— Да так, ерунда! — и я махнул рукой. — Не обращай внимания. Всё путём... — а сам сделал маленький шаг назад.

— Что?.. — удивился леший и перехватил мой взгляд, посмотрев себе под ноги. А на земле лежала синяя лента, которая должна была быть вплетена в его родовую гордость. — Ну она тебе всё равно не очень шла к морде твоей. — Я ещё сделал осторожно шаг назад. — Ну подумаешь, нет бороды... У меня тоже её нет! Я же так не переживаю... Главное — спокойствие! — Град ощупал место, где должна была висеть косичка. — Гражданин! Держите, пожалуйста, себя в руках!

— Эй!.. А я что-то не поняла! А где мои брови?! — ну вот и мой любимый телохранитель пришёл в себя, ощупывая своё голенькое лицо. Зато прохладно... Я как мог постарался перед Галчонком сгладить острые углы, с бывшей женой всегда прокатывало.

— Дорогая, ты с утра всегда прекрасно выглядишь... — промямлил я и не стал дожидаться от них благодарности, 'они ведь тёмные', я быстро скрылся за домом и втопил так, как только мог, несмотря на то что мне через пяток лет уже стукнет полвека. Как говорит мой народ: своя рубашка всегда ближе к телу! Хорошо хоть сортир большой да крепкий, под лешего деланный, на деревянную крепость похожий.

— А ну, сука, выходи! — леший подергал ручку.

'Да прям, сейчас... — думаю, — разбежался!..'

— Ну чё за кипиш такой бестолковый устроили? Дело-то житейское. У тебя твой каракуль быстро растёт! А у Галки вообще сущий пустяк. Вон моя жена раньше — поплюёт на карандаш и такие бровки намалюет, закачаешься! Хочешь домиком, хочешь птичкой!

Бабах!

Деревянную дверь прошил кованый кинжал.

— А хочешь, я тебе сам нарисую?..

Бабах!

— Вот же изуверы психованные! А у меня тоже вавка на лбу!

Бабах!

— Галя! Опомнись! Я твой князь!..

Бабах!

— Дедушку каждый обидеть может...

Бабах! Бабах! Бабах!

Только, наверное, в голливудских фильмах всё так красиво, о чём уже и без меня всё сказано и давно написано. А по факту просто одна сплошная омерзительная вонь.

Как бы ты холёно ни выглядел, какой бы ты ни тратил на себя дорогой парфюм, сколько бы ты зелени ни зарабатывал, какой бы модный костюмчик щёголя ни надевал по утрам и какую бы ты важную должность на этой грешной земле ни занимал, выглядим мы все изнутри одинаково непривлекательно.

Как говорит мой батя, перед моргом мы все равны. Твой кал, моча и твоя липкая кровь — всё это перемешано с пылью и смердит так, что только от одного твоего вида охота сразу же блевануть. Прошу прощения, дамы. Вонь перед домом стояла такая, что хоть прищепку на нос цепляй. Две огромные туши монстров, неподвижно лежали на траве, вывалив своё нутро на всеобщее обозрение и уже все облепленные зелёными жирными мухами. Только одно желание присутствует в это мгновение — отойти от них подальше на свежий воздух.

Народ находился в каком-то подавленном состоянии, пока Федька не принёс от своей бани серый балахон монаха. Град внимательно осмотрел находку и показал мне её.

— Ну да, кто бы сомневался, — хмыкнул я, на бирке было написано 'Made in China'. 'Тоже мне пришельцы из далёкой галактики...' — думаю.

С нашей стороны, к огромному моему сожалению, без боевых потерь тоже не обошлось, Филька-сыч погиб. Леший его недалеко от дома растерзанного нашёл, сыч, как и филин и та же сова, — птица тёмная, вот и не успел он до нас долететь, попал, видимо, под 'ментал' Поводыря. Мы его останки под ёлкой захоронили. Спи спокойно, дорогой товарищ, ты сделал всё, что мог, за тебя отомщено. Мы будем помнить тебя...

Наши алкоголики умудрились всё проспать и сейчас без дела вдвоём слонялись во дворе.

— Это поисковый отряд, видимо, случайно на нас вышел... — Град смотрел в сторону, кажется, такого спокойного и умиротворённого леса.

— И... — не выдержал я. — Что дальше?..

— Если в течение двенадцати часов Поводырь не выйдет на связь со своим куратором, то через сутки весь квадрат обложат нечистью, — Леший задумался на минутку. — Нам нужно уходить...

— Куда? Если не секрет, — я уже успел привыкнуть к этим живописным местам Карелии, и очень сильно не хотелось переезжать куда-то в неизвестность.

— Есть у меня одно место. Потаённое... Главное, успеть выскользнуть из этого котла.

И мы скользили, Град даже моторы на лодках утопил в озере, не пожалел. Шум моторов слышно, да и след со спутников видно от них по водному зеркалу. Так что он дал Ваське деревянный шест, один взял себе и оттолкнулся от родного берега. Оркам было предложено вернуться в свою деревню, к детям, тёмные её не тронут, это уже тянет на международный скандал, а у них всегда один почерк. Умер, мол, случайно, от сердечной недостаточности. Примите наши соболезнования... Но мои тёмные категорически отказались, дети уже на Украине, где-то под Харьковом, у родителей, пусть отдыхают да фрукты лопают.

— А мы с вами! — заявили они в один голос.

Так что мы все вместе плыли по озеру на двух дюралевых лодках, стараясь держаться как можно ближе к берегу, не оставляя разводов на поверхности водоёма, стараясь хоть этим не отсвечивать спутникам. Кулёма с Кукуней тихо прижались друг к другу, сидели на корме лодки и смотрели в сторону удаляющего дома, словно они осознавали, что видят его последний раз в своей жизни. Всё чувствуют животинки наши, всё понимают...

Мы с Градом и Федькой шли первыми на лодке, Васька с Галкой и Мишкой замыкали наш караван беженцев. Хорошо, что Град, видно, к такому повороту судьбы был готов, и мы очень быстро собрались. А точнее, орк шустро отодвинул мой старенький диван, и под ним оказался хороший такой погреб. Камуфляжные костюмы, утеплённые туристические ветровки, кожаная обувь, всем по размеру, палатки, рюкзаки с провизией, котелки, посуда, газовые горелки, баллоны к ним и многое-многое другое. Что ни говори, а у нашего народа есть одна замечательная черта в нашей жабистой натуре, которая находится где-то на генетическом уровне у каждого русского: 'Вань, а это тебе зачем?..' — 'Не знаю... А чтоб было...'

Град, видно, калач тоже ещё тот, тёртый, так и у нашего запасливого пушистого выходит, на всякий случай. И этот всякий случай, если его ждёшь, обязательно настанет. Град из сейфа достал документы и протянул мне паспорт с моей наглой мордой.

Нет, я всё конечно понимаю, в этом мире за деньги можно всё.

— Но моё фото откуда?

— От верблюда... — пробурчал под нос леший и вытащил две жирных пачки денег из сейфа. — Хобби у меня такое, — засовывая их к себе в карман, отвернулся от меня леший. Он всё ещё на меня злился из-за своей плешивой бороды.