— Простите, что прерываю, уважаемые, — вмешался старичок в разгорающуюся дискуссию, — но уверяю вас с моим амулетом ваше достойная подруга в момент найдет себе кавалера. Кого захочет.

— Так уж и кого захочет?

— Если сегодня вечером применит, то завтра кавалер будет бегать за ней, как собачонка.

— Интере-е-есно, — женское любопытство разгорелось пламенным костром. — И сколько стоит ваш... "волшебный" амулет?

— Всего лишь пятьдесят инь (серебряных).

— Ско-о-о-олько? — округлил глаза спутник девушки. — Да ты старик никак в детство впал?

— Не впал, молодые люди. Амулет стоит гораздо дороже. Просто я решил немного помочь вам — дать подзаработать. Вы его сможете перепродать раз в пять дороже. А чтобы вы мне поверили я дам вам его на пробу и денег не попрошу. Завтра в это же время подходите и верните амулет. Либо заплатите деньги.

— И что? Любовь на всю жизнь? — с иронией, разбавленной довольно большой долей надежды спросила девушка.

— Что вы, — мудро улыбнулся дед. — Амулет лишь призывает первоначальные чувства: интерес, страсть, вожделение... Любовь — она как ребенок. Зарождается в постели, но вскоре требует уже иного. Внимания, заботы, доверия. Особенно в первые годы, пока не окрепла. Если ее не сберегать. то может и зачахнуть. Тогда никакой приворот не поможет.

— Хорошо, — решительно произнес парень. — Мы берем амулет. На пробу. Если за Зунь завтра станет ухлестывать наш первый красавчик и сердцеед, КуЛинь, мы принесем деньги. Если же нет... Прости, дед, но несмотря на твой возраст, немножко поучим за шарлатанство. Кстати, а вы не боитесь, что наш эшелон прямо сегодня отправится в... по маршруту и завтра мы не сможем принести вам деньги?

— Нет. Не боюсь. Ваш эшелон отправляется только через два дня. Так что, если вы честные гоблины и не захотите обмануть бедного старика, то придете и заплатите. А я вам предложу еще два амулета. Щиты, которые сами реагируют на угрозу и сами настраивают плотность и локализацию магического поля.

— А откуда ты, дед знаешь расписание, — медленно сказал парень. Его глаза подозрительно сузились и уперлись в переносицу торговца. — Да и слова, шибко ученые говорить начал...

— Эх, молодежь-молодежь... да чтобы торговцы да не знали время отправления эшелонов, когда от этого зависят их прибыли?! Вон, пойди к вокзалу и у первой же бабки, торгующей семечками, спроси, когда вы отправляетесь? Все знают. И я знаю. И шпионы все знают. Только толку с этого для тех же шпионов. Все равно отправитесь, когда железнодорожники с боку на бок повернутся. Или пока начальник станции на них не рявкнет. Как оно бывает — то паровоз сломался, то вода на водокачке кончилась, то буксы смазать не успели... Ни один эшелон еще не ушел по расписанию. И в этом тоже наша сила! О как! А что касается умных слов, так я долго работал у одного мага прежде, чем открыл свое маленькое дело. На клиентов действует очень... хи-хи-хи... благоприятно. Вот и на вас ведь тоже. Не так ли? — дед снова добродушно, но с долей ехидства, захихикал.

Агент усмехнулся. Все так и есть. Ни слова ведь не соврал старый торгаш. Как уж местные жуки добывали информацию — не агентового ума дело. Поначалу он тоже рвался изобличать шпионов... вот только шпионами оказался весь вокзал. И каждый с этого что-то, да имел. Начальство, явно тоже, поскольку, оценив его рвение, "мягко" посоветовало не лезть не в свое дело и заниматься ловлей настоящих шпионов, а не унавоживать почву для выращивания собственной паранойи.

Контрразведчик уже понял, что "тянет пустышку", но наблюдение продолжил и увидел как дед воровато оглянувшись, провел пальцами по низу коробки, что-то сделал и... короб резко вырос по высоте. Воины даже отшатнулись от такого зрелища.

Агент знал об амулете иллюзии, сконструированном неизвестным магом так удачно, что он успешно и на глаз и на ощупь скрывал от посторонних второе дно. Когда-то эти амулеты шли нарасхват. Их скупали контрабандисты и торговцы, мужья, прячущие выпивку от грозных вторых половин, и жены, втайне хранящие переписку с любовниками, студенты и преподаватели, ученые и военные. Увидеть сокрытое мог только другой маг в ранге не ниже подмастерья. На всех не напасешься. Потеряли популярность амулеты, когда другой маг сконструировал дешевый амулет, показывающий скрытое под иллюзией. работал он, правда, только против данных конкретных амулетов, но работал очень эффективно. Любой патруль за десять шагов видел, где есть скрытое и тут же имел право остановить, задержать и обыскать. Такой закон вышел во времена борьбы с контрабандой и до сих пор его никто не отменил.

Казалось бы старик очень рисковал, но на самом деле после создания контрамулета, скрывающие почти перестали покупать, а вслед за ними и надобность в во вторых отпала. Вряд ли на станции у смотрящих за мелкими торгашами есть такой. Реальные шансы нарваться на проверку можно считать пренебрежительно малыми.

Старик выдвинул лоток второго дна и достал амулет, сделанный в виде кулона из ограненного кристалла хрусталя на простой медной цепочке.

— Слушайте теперь очень внимательно. Я должен вам рассказать, как пользоваться амулетом, чтобы не было неприятных последствий, — серьезно начал объяснять коробейник, а девушка даже рот приоткрыла, не желая упустить ни малейшей подробности. — Прикасаетесь амулетом к коже вашего... вашей... э-э-э того, чьей любви ищете и при этом обязательно думаете только о нем... о ней. Потом вешаете амулет на шею, чтобы был контакт с вашей кожей и носите, не снимая.

Дед достал из того же тайника маленький, буквально на один глоток, флакончик какого-то зелья и подал его девушке.

— Вот это надо выпить тому, кто носит амулет. Если не выпить, страсть может стать неконтролируемой. Амулет рассчитан на то, чтобы свести вместе двух равнодушных(!) друг к другу гоблинов. Его обычно покупают родители, когда хотят поженить своих детей, а они никаких чувств не испытывают, а то, бывает, и неприятны друг другу. Так что зелье немного притушит лишнюю тягу у того, кто воспользуется амулетом. Понимаете?

Девушка часто-часто закивала головой, а парень мечтательно прищурился в небо, явно, придумав какую-то пакость. Однако девушке говорить ничего не стал.

— Если надо, чтобы все это прекратилось, достаточно не позднее трех дней снять его с себя, иначе тяга укрепится и дальше будет сложнее. Если вовремя снять, то наведенная страсть пройдет сама собой в течение недели без каких-либо неприятных последствий.

— Хорошо, дед. Мы берем амулет. Завтра жди нас в это же время. Если все получится, то и те два защитных амулета мы тоже возьмем. Почем, кстати?

— Для вас, воины, за те же пятьдесят инь. Другим бы продавал не меньше, чем за два тина (золотых).

Когда сцена опустела, контрразведчик покинул свое укрытие и пошел дальше по своим делам.

Подозрения с деда-торговца были полностью сняты. Тот еще жучила — на виду продает всякий мусор, а из под полы действительно стоящие — и дорогие — амулеты. Но все это не касалось ни разведку, ни контрразведку, ни даже полицию. В прогаре оставались те, кто контролировал торговцев и брал с них процент за право работать в зоне вокзала. Они, получается, немало теряли на хитрости старика, но это их дело и контрразведку совершенно не интересовало.

"Пусть дед торгует себе", — про себя подумал агент, — "Через недельку я с него слуплю отступные за то, что никому про его делишки не рассказал. Пока что надо дать ему заработать побольше. Если надавить на него сейчас — много не получишь, а дед затаится или вовсе уйдет. Хитер старикашка — этого у него не отнимешь".

За полчаса до прибытия поезда с генералом СаньСо.

Вокзал, затаившись, словно леопард в засаде, ждал прибытия очень важной персоны. С самого утра всех обитателей: гражданских пассажиров, бойцов из проходящих эшелонов, торговцев, проституток, жуликов и воров, — просто вымели за территорию. За два часа до прибытия Того-Самого поезда вокзал оцепила комендантская рота, а на самом перроне выстроился взвод почетного караула.

Все в новеньких мундирах при начищенных до зеркального блеска пуговицах, кокардах и сапогах. Ухоженное оружие — новейшие однозарядные винтовки под унитарный патрон центрального воспламенения с металлической гильзой — умело держали руки в белоснежных перчатках.

Вдруг на привокзальную площадь выкатились две длинные фуры, запряженные усталыми одрами, едва переставляющими копыта. Груз представлял собой множество вазонов с розами, поэтому транспорт походил на две передвижные клумбы, к бортам которых цеплялись расхристанные фигуры воинов гоблинской армии со знаками различия интендатской службы. С переднего экипажа спрыгнула подтянутая фигурка молодой гоблинки со знаками различия старшего сержанта. Она единственная из всей группы выглядела опрятной и аккуратной.

Девушка, держа в руках крепкую палку подбежала к дверям зала и, обратившись к караульному наряду, потребовала срочно позвать старшего.

— Не положено, — лениво процедил рядовой, свысока глядя на молоденькую интендантку. — Через час приходи. Может и пропущу. Если попросишь хорошо.

— Ну ты, коз-зел! — мгновенно вызверилась девушка. — Как со старшим по званию разговариваешь? А ну быстро вызвал старшего! У меня приказ! За воспрепятствование его выполнению расстреляют, как паршивого пса! Бе-е-егом!!

Рядовой, которому пообещал незавидную участь, слегка побледнел и, достав свисток, трижды в него дунул. Тут же материализовался сержант-разводящий.

— В чем дело?

— Да вот эта... Приказ говорит.

— Да! У меня приказ! — взвизгнула девица чуть не запрыгнув на рослого по меркам гоблинов разводящего. — От самого начальника интендантского управления! Мы должны к приезду командующего расставить цветы согласно плану встречи.

— Этот вопрос я решить не могу, — задумался сержант.

— А кто может? Давай срочно! Если что, я одна за всех отвечать не буду.

— Разве что сам капитан может... Он приказал никого на платформу не пускать.

— Ну так давай быстрее двигай к капитану!

Девушка сопровождала свои слова нервным похлопыванием крепкой палки по своим (пока) ногам, недвусмысленно намекая на возможность прогуляться ею и по чьим-нибудь другим.

Сержант рысью устремился в глубину вокзала и на короткое время пропал. девушка нетерпеливо прохаживалась, непроизвольно — а может и очень даже произвольно — демонстрируя прелести своего телосложения. Оба караульных не отводили от не глаз, следя за каждым поворотом, потягиванием, натягивающим китель и обтягивающим немаленькую грудь совершенной формы. Но особенно их впечатляли моменты, когда девушка наклонялась осмотреть колеса, стоя к ним спиной или вполоборота. Они так увлеклись зрелищем, что не заметили появления грозного начальства.

— Слюни подо-о-оБРАТЬ!! — начал тихо и спокойно и под конец рявкнул, словно из пушки выстрелил капитан.

Караульные синхронно подпрыгнули, щелкнули в воздухе каблуками и со стуком подкованных сапог разом приземлились на плиты площади. Да и сами удивились, как это у них так лихо получилось? Будто с младенчества тренировались.

Капитан присмотрелся к мигом подлетевшей к нему девушке-сержанту и в голове у него непроизвольно закрутилась сладостно эротическая сценка, где красотка ме-е-едленно по одной расстегивает пуговицы кителя и налитая, вызывающе стоящая грудь, постпенно высвобождается из тесного плена одежды... Потом девушка поворачивается боком, наклоняется, прогибается в спине и начинает также медленно и... сладострастно снимать брюки...

Капитан очнулся от того, что услышал чье-то хриплое дыхание, а его собственные штаны предательски натянулись в интересном месте. Хриплое дыхание, как ни крути, принадлежало ему самому, а непорядок в одежде мог быть замечен теми, кому это совсем не нужно было видеть. Он с подозрением посмотрел на караульных, но те по-прежнему стояли, будто штык проглотили, и смотрели прямо перед собой с совершенно каменными лицами.

Только после этого капитан стал понимать о чем ему, не умолкая, трещит предмет его несвоевременных фантазий.

— ...ленивое стадо. Нам надо всего пять минут и мы тут же уберемся с глаз долой, но если господин начальник интендантской службы узнает о том, что его личный приказ не выполнен, то он и меня накажет и всех, кто мне помешал, а господин начальник интендантской службы, он гоблин хороший, но не терпит, когда его приказы не выполняются. Он прикажет отпускать самые пакостные продукты и готовить назначит такого кашевара, что его стряпню в рот взять будет невозможно. Он так уже делал. Никто не выдержал больше двух недель. А мне надо-то всего-то цветочки на свои места поставить. А времени это много не займет. Всего пять минут и они расставлены. а если командующий обидится, что его так плохо встретили, даже цветочки не поставили, что он военных в красивой форме не видел, а цветочки — это почет и уважение. Вот что он скажет, если их не будет? Не уважают командующего — вон даже ни единого цветочка не поставили, чтобы его встретить...

Совершенно ошалев от игр воображения и непрерывной трескотни гоблинки, капитан принял стратегическое решение. Цветы расставить, как хочет эта... эта... посланница — ну ведь явно кувыркается в постели с обожаемым начальником — а потом уже подкатиться к ней с предложением приятно провести вечер. Такую красотку он всегда сможет найти, а уж отбить ее у старика интенданта проблем точно не будет. Попросит в штабе перевести ее по-быстрому к нему в подразделение и... пусть присылают самого паршивого кашевара — с ним он тоже разберется.

Приказав не препятствовать команде девушки-сержанта, капитан понял для чего в ее руках столь непрезентабельный предмет. Палка моментально пошла гулять по задницам и спинам грузчиков, которые с совершенно тупыми физиономиями принялись лениво разгружать вазоны и очень неспешно затаскивать через здание вокзала на перрон. Получив увесистым стимулом по мягкому месту двигаться они начинали существенно быстрее. а девушка в процессе воспитательной работы раскраснелась и немного вспотела, что придало ей дополнительное очарование и некий шарм.

Худо-бедно, не за пять минут, а за все десять но розы были разгружены, перенесены на перрон и вазоны расставлены точно между воинами почетного караула, выстроившимися редкой цепью вдоль всей платформы.

— А можно мне... ну хоть одним глазком? — смущенно потупившись спросила девушка.

Капитан решил, что не будет большой беды в том, чтобы красотка, которую он уже мысленно причислил к своим любовницам, глянула из окна второго этажа здания вокзала на зрелище встречи генерала комендантом города, командиром дивизии, расквартированной по соседству, с заместителями и значимыми гоблинами из гражданской администрации.

Я устало прислонился к стене рядом с окном. Пятнадцатиминутная роль гоблинки вымотала меня больше, чем все дни стариком, торговцем амулетами. Там было как-то проще — не надо никого соблазнять, выгибаться и призывно смотреть в глаза мужчин, словно на экзамене по перевоплощению в мастерской. Это только кажется, нацепил платье и женские туфли, присобачил два комка ваты, обозначив грудь, и тебя тут же все начнут принимать за девушку. Ха-ха-ха! Ровно три раза. А походка? А речь? А постоянные попытки сунуть руку в карман? Да много чего еще. Для полноты впечатления надо быть не просто девушкой, а девушкой-гоблинкой — поведение девушек разных рас в мелких, но существенных для признания "своей", деталях сильно отличается. Хорошо пример Лю все время у меня перед глазами. А необходимо еще выглядеть при всем при том так, чтобы мужчины-гоблины прямо-таки мечтали затащить в койку или даже в ближайшую подворотню. Ну а если слишком увлечешься игрой, то ведь и впрямь затащат и...к-хм... отъымеют по полной. Даже обнаружив в штанах лишнюю деталь.