То, что мне пришлось наблюдать во дворе, не радовало категорически: стояла телега с гнедой кобылой, вокруг толпился народ вместе с хозяином, а когда я подошёл поближе, то на этой самой телеге увидел тело молодого мужчины с раскроенной головой. В чёрном костюме-тройке. При галстуке...

Деревенский детектив

Если опустить весь мат, который заметался в моей голове, то основная часть мыслей складывалась следующим образом: "Откуда же ты нарисовался, красивый такой, на мою голову?"

Мужик был явно моим современником. Ну, в смысле из конца двадцатого века. И появился тут, хоть и в виде "мёртвого трупа". Небось ведь живым сюда попал. (Я пока ещё не был в состоянии воспринимать причитания возницы).

Ведь два (или полтора) таких "явления" в один день, для хозяина усадьбы — определённый перебор. А отмазываться предстоит мне. И это было очевидно: глаза всех присутствующих упёрлись в мою личность и я на собственной шкуре стал ощущать как загорались триеры (или как их там), штурмующих Сиракузы римлян.

Так ведь ещё и полиция какая-нибудь разбираться с трупом, наверняка припрётся. А тут я. Вот, бл..., не было печали!

Постепенно мой мозг стал воспринимать окружающий мир, а не только заниматься внутренним самокопанием: "Ваше высокоблагородие! Барин! Да вы же меня знаете! Разве же я бы когда посмел?! Лежал у дороги, ну не бросать же зверям на прокорм!" Голос хозяина телеги выдавал самый откровенный страх.

Ну да, по тем временам — кто нашёл, на того и первые подозрения. С "шерлоками холмсами" ещё неважно дело, небось, обстояло. Возьмут этого крестьянина местные пинкертоны за шкирку так, что любо-дорого... Или на кого-нибудь пришлого свалят. А тут: вон он я во всей красе.

— Вот, даже деньги какие-то рядом на дороге лежали. И кругляшки, — возница протягивал Сокову-старшему пачку до боли знакомых "американских рублей", а также, судя по виду, горсть фишек из казино. — Ничего я себе не взял, барин! Не выдай!

— Вадим Фёдорович, вы ничего не можете сказать по этому поводу? — упёрся в меня мрачным взглядом хозяин усадьбы.

— Думаю что могу. Но только не здесь. Если позволите, то я хотел бы поговорить с вами наедине, Сергей Васильевич.

Помещик испытующе посмотрел на меня и молча кивнул.

Ну, в общем, пора "колоться", Штирлиц доморощенный. Не могу я больше. Бояться каждого взгляда, каждого слова, каждого жеста... Запутаюсь не сегодня, так завтра. И уже не отмажусь. В общем, придётся "в омут с головой". Ну а вдруг поверит... А так — гроб мне с музыкой и однозначный трындец.

И как-то сразу стало легко. Принял решение и сбросил с плеч груз, давивший на них уже целый день: "Да гори оно всё огнём! Хватит!"

Сам на себя удивлялся: совершенно покойно шёл в кабинет подполковника и не терзался вопросом, поверят ли мне.

— Что вы хотели мне сказать, Вадим Фёдорович? Вам знаком этот человек?

— Совершенно незнаком. Честное слово. Мне знакома его одежда. И я, кажется, догадываюсь, откуда он взялся на вашей земле.

Моя уверенность в себе вдруг лавинообразно стала сходить на нет. Одно дело думать, что можешь всё высказать и дальше "пусть решает судьба", и совсем другое — подыскивать слова под взглядом этого славного старикана, к которому я испытывал уже искреннюю симпатию.

— Я вас слушаю, — терпеливо смотрел на меня Соков.

— Извините, Сергей Васильевич, я сказал вам не всю правду при знакомстве. Даже совсем не правду. Правда настолько невероятна, что я и сам до сих пор не могу в неё поверить. А уж вы бы приняли меня за сумасшедшего наверняка. И это ещё в лучшем случае.

— Так вы солгали мне? — лицо бывшего офицера стало совершенно каменным.

— Подождите! — почва уходила из-под ног и нужно было рубить с плеча, — Постарайтесь поверить, постарайтесь меня услышать: Я действительно не тот, за кого себя выдаю, но очень вас прошу не выспрашивать о моём прошлом. Очень вам обязан за гостеприимство, но готов в любой момент покинуть ваш дом, ибо моё присутствие может навлечь опасность на вашу семью.

— Будьте добры пояснить свои слова, Вадим Фёдорович... Или это не настоящее ваше имя?..

— Не настоящее. Я вас очень прошу не перебивать меня, Сергей Васильевич — мне и так очень трудно собраться с мыслями, чтобы рассказать вам всю правду...

— Трудно сказать правду? — снова прервал меня подполковник. — И совершенно напрасно пытаетесь меня испугать какой-то информацией. Я, знаете ли, и под пушечную картечь идти не боялся.

Вот же ж зануда! Он мне даст высказаться или где?

— Ещё раз прошу меня не перебивать, Сергей Васильевич...

— Хорошо. Слушаю, — опять перебил меня помещик.

— Понимаете... Молодость, глупость... Я, в своё время вступил в некое общество...

— Масоны?

Да етит твою налево! Он может просто слушать? Обязательно свою 'образованность' показывать?

— Нет. Масоны — просто дети по сравнению с ЭТИМ, — 'ЭТИМ' было выделено интонацией так, что и ребёнок бы понял, что 'ЭТО' — 'НЕЧТО'.

— Всё-таки тайное общество? Политическое?

Нет, блин — 'общество по защите морских свинок от гребнистых крокодилов'!

— Это слабо сказано. Оно практически управляет миром. Вступить в него... Впрочем, в него есть возможность исключительно вступить — получить предложение может только очень неординарная, прошу прощения за нескромность, личность. Отказаться — умереть. Вот так.

— Управляет миром, говорите?..

— Именно. Можете мне не верить, но это факт. Ни Сент-Джемский кабинет, ни Версаль, ни Вена, ни Петербург не влияют на мировую политику столь серьёзно, как 'Совет Девяти', — вспомнил я роман Головачёва и втиснул в свою трескучую фразу. Не — всё-таки школа учит импровизировать почище любой театральной сцены...

А ведь вроде верит мне старый вояка... Точно верит! Даже перебивать перестал. Продолжаем врать:

— Ещё в юности я увлёкся химией. Оказалось — не зря: открыл новый элемент и вообще серьёзно разобрался в первопричинах превращений веществ...

— Вы открыли новый элемент? — вновь перебил меня подполковник.

— Да. Практически уверен в этом. Но сделать заявку на него не успел. Пришли представители этого самого 'общества'. Вернее пришёл...

И предложил вступить в его ряды. Прошу меня понять и вспомнить свою молодость — я согласился: таинственность, причастность к власти над миром...

— В молодости я был сержантом Белозёрского мушкетёрского полка, — отрезал мой 'гостеприимный' хозяин.

Вот же зараза — так и цепляется к словам.

— Наверное, я менее благороден, чем вы — моё честолюбие это зацепило. К сожалению. Я согласился. И я стал достаточно быстро продвигаться по иерархической лестнице данной организации. И, когда 'забрался' достаточно высоко, узнал такое, что просто не мог реагировать на это спокойно...

— Что именно?

— Сергей Васильевич, я не знаю: стоит ли вам об этом говорить — это тайна, за знание которой могут уничтожить не только вас и меня — всю округу...

Немедленно вспомнился анекдот:

' — Плачу миллион долларов за клиента. Адрес: улица Стаханова, дом восемь, квартира...

— За такие деньги не нужен номер квартиры — достаточно номера дома...'

А, наверное, на основе подсознательного знания именно этой шутки, я и попытался создать у хозяина поместья впечатление о 'всемогущести' этого самого тайного ордена...

— Ещё раз повторяю: меня трудно испугать. Говорите!

— Хорошо. Так вот: организация эта вненациональна, её членам надлежит забыть, что у них есть родина и действовать только на благо Ордена. У меня не получилось. Когда узнал о планах руководства, вспомнил, что я русский.

— А что за планы?

— Если вкратце: их не устраивает растущее могущество Российской Империи и планируется вычеркнуть нашу страну из европейской политики, загнать в 'допетровское состояние'. Понимаете?

Подполковник был, мягко говоря, ошарашен. Выглядел он натурально "огретым пыльным мешком из-за угла". С одной стороны, в его взгляде читалось недоверие, с другой — желание понять, что же всё-таки творится на его усадьбе. Кто я такой и какую мистификацию задумал. Я бы на его месте тоже впал в ступор. Даже в своём времени, даже зная о наличии всевозможных спецслужб...

— И какова во всём этом была ваша роль? — наконец проговорил Соков.

— Я, как уже упоминалось, химик.

— А! "Ямчужных дел мастер"?

— Ну почему сразу о порохе? — улыбнулся я. — Селитру сделать, конечно, смогу — было бы из чего, смогу сделать и значительно более мощную, чем порох взрывчатку, но химия может дать людям не только это: лекарства, краски, да мало ли что ещё...

В общем, я узнал, что приблизительно через два года будет война, Сергей Васильевич. С Францией. Со всей Европой, практически. Только англичане, датчане и шведы не придут на нашу с вами землю с оружием в руках.

И результаты, в том числе и моих исследований, планируется использовать именно в военных целях. Против России.

Отказаться я не мог, покинуть ряды Ордена можно только в гробу. Наверное, мой случай — единственное исключение: бросил всё своё имущество и пропал. Прошу разрешения не рассказывать сейчас все подробности, но если вкратце: чтобы как следует запутать следы, мне, практически в образе бродяги, пришлось объехать полмира...

— Запутать, говорите? — подозрительно прищурился подполковник. — А тот человек?

— Я его не знаю. Просто одежда на нём знакомая.

— Весьма странная одежда, надо сказать...

— Для этих мест — несомненно, а в Америке — самое обычное дело.

— И как в нашей округе могло появиться это самое 'обычное для Америки дело'?

— Совершенно искренне вас заверяю: не знаю. Но это точно не тайный агент Ордена. Не такие там дураки, чтобы надевать костюмы не соответствующие времени и месту. Откуда здесь взялся этот человек и с какой целью появился в этих местах, для меня такая же загадка как и для вас.

— Пожалуй... — Соков на мгновенье задумался. — Пожалуй, я могу вам поверить, Вадим Фёдорович. Но что вы собираетесь делать дальше?

— Могу только сказать о своих планах в, так сказать, стратегическом направлении: поставить на службу России свои знания. Как это сделать практически — пока не представляю. Я, на данный момент, никто. Бродяга. Как сделать так, чтобы меня услышали и дали возможность проявить себя власти Империи — не знаю. Не смею рассчитывать на вашу поддержку...

— Напрасно, — огорошил меня хозяин усадьбы. — Ничего обещать не могу, я должен крепко подумать... В общем, поговорим завтра. Доброй ночи!

— Доброй ночи! Только, Сергей Васильевич, не смею ставить вам условия, но очень хотел бы попросить держать наш разговор и сведения, которые я вам сообщил...

— Совершенно излишняя просьба. Я, во-первых, не сумасшедший, чтобы делиться таким с кем бы то ни было — меня упрячут в бедлам вместе с вами, — мой собеседник даже улыбнулся. — Во-вторых, вы спасли мою дочь, а я умею быть благодарным.

— Да не спас я Анастасию Сергеевну. Не могла она умереть от укуса гадюки. Я просто постарался уменьшить возможные проблемы от этого укуса и ускорить выздоровление. Кстати, если вы позволите, я всё-таки навещу её перед сном.

— Разумеется. И... Ступайте!

Ну вот. Вроде всё не так плохо. Может действительно поверит?

Я ещё, естественно, заглянул к Насте, дал на ночь ещё одну таблетку обезболивающего, прихваченного из рюкзака, который самому тащить обратно в комнату было "несолидно". Пощупал лоб пациентки — жарок присутствовал, но вполне терпимый. Жаль, что нет у меня с собой снотворного — никогда не было актуальным. Ну да ладно. Пожелал девушке спокойной ночи и, провожаемый неодобрительным взглядом сиделки, отбыл в свою комнатёнку. Нужно было о многом подумать.

Не спалось. Да кто бы удивлялся. В такой ситуации у кого угодно крыша поедет: за один день событий... Пятерым на всю жизнь хватит, если экстримом особо не увлекаться. Мысли хороводили в голове как сумасшедшие и все на разные темы. Нужно было собраться и отсечь не самое актуальное на данный момент. Как ни дико это прозвучит, но в первую очередь я стал гнать от себя воспоминания о своих жене и сыне. Хоть не было и нет на Земле никого дороже и роднее, но... А может утром я проснусь уже дома? Или хотя бы в своём времени? — Прочь! Когда это произойдёт, тогда и радоваться буду.

Предположим всё-таки, что попал я крепко и застрял надолго... Необходима хоть какая-нибудь легализация. Даже если Соков мне поверил или поверит, это будет нелегко. Хотя кто его знает. Не помню я в упор "местные" порядки и законы. К тому же этот труп... Каким лешим сюда занесло моего современника, да ещё и угораздило получить чем-то по башке. Может с этого завтра и начать? Хоть какая-то ясность нарисоваться может...

Уснул, как водится, незаметно как. Снилась разная хрень, но совершенно "невспоминабельная", я вообще крайне редко могу вспомнить свой сон даже непосредственно после пробуждения, но он должен хотя бы иметь сюжет. А тут помню только то, что была некая фантасмагория и не более.

Как же здесь орут петухи! Причём каждый на свой лад. Внутренне матерясь, я потихоньку просыпался и подсознательно переводил размер гребненосных "трелей" на русский язык. Я совершенно явственно стал если и не понимать вопли "пернатых будильников", то, во всяком случае, узнавать, когда голосит один, а когда другой. Их было трое в пределах досягаемости звука, и один орал: " Я вас не зна-юууу!", другой: "На-та-шаааа!", третий: " Идите вы все наа фиг!". Ну, в общем, у меня "перевелось" именно так.

Наскоро умывшись и позавтракав чаем с пирожками, я попросил очередного встреченного мной "мундироносного" слугу передать Сергею Васильевичу, что хочу с ним поговорить. Ну и получил сразу: "Барин отдыхают, не велели беспокоить".

Погулял у крыльца, жутко хотелось курить и, чтобы не спалиться, пришлось для этого дела сбегать в свою комнату — разгуливать с сигаретой перед дворней совершенно ненужный риск. Очередной раз попытался "прорепетировать" начало разговора. Про себя естественно. Подполковник так и не появлялся.

Хотя... Я ведь могу скоротать время в приятной компании...

Температура у Насти с утра была уже практически нормальной, опухоль на руке уменьшилась, и всё шло к тому, что молодой и здоровый организм достаточно быстро справится с недугом.

— Ну что же, Анастасия Сергеевна, если так пойдёт и дальше, то завтра я разрешу вам гулять.

— Правда? — глаза девушки буквально "зажглись" радостью. — А сегодня нельзя?

Нет, меня просто подчас умиляет человеческая психология — стоит только пообещать что-то хорошее, как сразу просят поскорее и побольше.

— Нет! — категорически отрезал я (хотя на самом деле вполне можно было бы гулять и сегодня хоть сразу после завтрака, но нужно было "выдержать солидность ситуации").

— Как жаль! А ведь я себя уже вполне хорошо чувствую.

— Вот давайте и закрепим это состояние. Анастасия Сергеевна, или я вас лечу, и вы меня слушаетесь, или я не отвечаю за последствия. Именно так я и скажу вашему отцу. Как вы думаете, что он решит?

Настя сразу поняла последствия и больше занудничать не стала. Я поспешил откланяться, пообещав, что сегодня ещё зайду. Прямо в коридоре встретил Сокова-старшего и тут же поспешил взять быка за рога: