— Закрой дверь... — севшим голосом произнёс Абдула, смотря и не веря глазам.
— Почему?
— Это... магия... Парень не мог превратиться в эльфийку... Магия — это опасно... Господин ведь запретил входить...
— Мы только потрогаем... Это же — настоящая эльфийка! Когда вновь такая удача подвалит? А потом доложим господину. Он наверное ещё не знает, что у него в тюрьме сидит эльфийка... Хе-хе... Иначе бы он её сюда не посадил. Она морок на себя наложила, мужчиной казалась. Эльфы это умеют. Смекаешь? А теперь он спал. А мы — узнали. Может, господин нас за это — наградит?
— Вряд ли... — отчасти придя в себя от испытанного им изумления, трезво взглянул на ситуацию Абдула, — мы же десятнику должны доложить, а он — господину Гохану, начальнику тюрьмы... А уж он... Вряд ли до нас что-то из наград дойдёт...
— Вот, — поднял вверх указательный палец Кюрбат, — мудро мыслишь, плешивый осёл, да отвалятся твои копыта и да сдохнешь ты в придорожной канаве! Так поэтом, давай её хоть разок — погладим! Будет, что потом за пиалой вина рассказать... Давай! Пока она без сознания. Говорят, у эльфиек — кожа, гладкая, как шёлк... А губы — нежнее созревшего персика...
Абдула нервно облизал языком свои пересохшие губы, прикидывая варианты. Оглянулся в сторону решётки, заглянул в камеру.
— А вдруг... она нас магией?
— Берлибей наложил на неё могучие заклятие. Теперь она целый день не сможет пользоваться силой. А потом, он его наложит снова. Давай, боятся нечего!
— Давай! — внезапно севшим голосом сказал Абдула, — но только — потрогаем!
— Я что совсем — глююпый ишяяк, по-твоему? — возмутился Кюрбат, — мне тоже, жить ещё не надоело!
Эри
Очнулся я от прикосновений. Кто-то прикасается к моей шее и осторожно гладит руки.
Пффф... массаж? Ладно, торопиться не будем глаза открывать. Попытаюсь понять — где я? Судя по вони, это совсем не дорога. А что тогда? Где так может вонять? Какая-то занюханная камера в тюрьме? Вполне возможно. Если я жив, то наверняка, тот маг, не оставил валяться меня на дороге. Притащил к себе, с желанием узнать подробности появления моей персоны на его жизненном пути. Я бы тоже так сделал.... Сихот, как же я позорно проиграл! Он меня — вчистую вынес! Я стоял на одном месте как дурак и тупо пытался пробить щит этого увешенного артефактами павлина! Если бы не варги-идиотки, с их неисправными амулетами! Я бы тогда хоть бы мог маневрировать! А так, пришлось стоять, выпятив грудь под его "пулемётом"! Я просто не успевал отбивать "руками" эти фаерболы! И амулет у него, против ментальных заклинаний есть.... Ни одно не прошло...
Я почувствовал, как меня охватывает злость. На ситуацию, на варг, бездарно прозевавших выскочивших на них всадников, на хитромудрого мага, так легко обыгравшего меня, на .... да вообще! На весь этот вонючий мирок!
В этот момент гладить руки перестали и стали гладить ноги, постепенно поднимаясь от лодыжек вверх. И по ощущениям, от прикосновений, ноги мои — голые... Хм...
Тут появилась ещё одна пара рук, которая полезла мне под одежду, за пазуху. Так, кажется, пришло время прояснить ситуацию! У меня как раз для этого соответствующее настроение!
Открываю глаза. Сумрак. Надо мной — каменный потолок со следами копоти и чья-то мерзкая, сопящая рожа, с сосредоточенным выражением смотрящая куда-то вниз.
Что там?
Я приподнимаю голову и тоже смотрю туда, куда смотрит он. Ба-а! я опять — Эриэллааа! А эта тварь шарит у неё за пазухой. У меня — за пазухой!! А второй, такой же, тупо-мордатый, гладит мои ноги!! Ах, вы... Они меня что, того?!!!
Злость, которую я раньше испытывал, превратилась в замечательный фитиль для бочки пороха моей ярости.
— Хрясть! Хрясть! Хрясть!
Второй тип, подхваченный моими "телекинетическими руками", со всего размаха хряпнулся спиною и головою о стену, обдав камни кровью и разлетевшимися мозгами.
Они тебе больше не нужны! — оскалившись, подумал я, и ещё пару раз хряпнул тело о стену, окончательно превращая его в мешок с костями.
— Кудааааа... — прошипел я, хватая опомнившегося и ринувшегося в дверь первого мордоворота.
— Нет! Нет! — дико заорал тот, извиваясь всем телом и пытаясь вырваться из моих невидимых "рук", — Мы — ничего не делали! Мы хотели привести вас в чувство! Госпожа! Пощадите! Пощадите! Ааа!! Спасите!!
— Заткнись! — с чувством сказал ему я, сдавливая ему шею, — как вы... вообще... посмели ко мне прикоснуться.... Шакалы.....
— Эииии, эииии, эиии, — сипел тот в ответ, — нииии...го... не...лали... это Ааабдула... это он... пощади....
Тут он обделался.
Не сделали? — подумал я, глядя на извивающегося червя у моих ног, — хм... Судя по менталу — не врёт. Потом, на мне — белые короткие шорты. Задолбали эти превращения большого в короткое! Почему нельзя оставить штаны — штанами?
Отставив вопрос одежды в сторону, я "осмотрел" себя, используя вбитые мне в голову знания богиней эльфов.
И у Эриэллы, в теле... всё на месте, — подвёл я итого осмотру. Оказывается, она у меня — девственница. Забавно... раньше меня этот вопрос как-то не интересовал. Но как выясняется, девственности меня можно лишить на раз. Тогда — Дина, тварь, сейчас — вообще, какие-то сущие уроды...
Воспоминание о варге и о нашей с ней последней встрече, добавили ещё мрачных красок к моему настроению.
— Гдеее моиии сссспутницы? Знаееешшшь? — прошипел я, чуть отпуская шею тюремщика.
— Госпожа, кхе-кхе-кхе, госпож... кхе-кхе-кхе! — зашёлся тот в кашле.
— Говори!
— Знаю, знаю, госпожа! Господин берлибей приказал поместить вас в тюрьму, а их — отправить в гарем...
— В гарем!?
— Да госпожа, в гарем...
— Су@а! — коротко сказал я и свернул ему шею.
"Он-то причём? — поинтересовался внутренний голос, — всего лишь тюремщик... Ты — во всём виноват! Ты — проиграл! А берлибей — победил! И теперь, пожинает плоды победы. Ринату сейчас насилует... Или Дану... а ты тут... на кошках тренируешься!"
"Они — МОИ варги!! Никто не смет к ним прикасаться!"
"Ну да... Конечно... Поздно теперь шашкой махать..."
"Не поздно!"
Белые одежды Эриэллы, начиная от плеч, поползли вниз чешуйками, закрывая моё тело в чёрную чешую. В позвоночнике тут же заломило.
Сихот! Так ничего и не сделал с ней, — ругнулся я, имея в виду чешую, — всё у меня так. Ничего не сделал! Война, а я — не готов! Не готов! Всё ерундой какой-то занимался... Ну, ничего, ладно! Я всё исправлю!
"Если выживу..." — ехидно вякнул внутренний голос и заткнулся.
Так! — подумал я, — броня есть. Дальше? Дальше, нужно узнать, где эти дуры. Где этот гарем. Как? Выйти и спросить первого встречного — "как мне пройти к гарему?" Вряд ли мне ответят. Нужно будет кого-нибудь поймать, да расспросить... С пристрастием. Так и сделаю! Но для начала нужно выйти из этой вонючей камеры....
Перешагнув через труп, и сделав пару шагов, я вышел в коридор с множеством деревянных дверей в стенах. Вдали — виднелась решётка, преграждающая проход. Я взглянул на неё, прикидывая — насколько она прочна? И тут мне в голову пришла одна, хорррошая мысль!
У меня же есть кровь Ри! — подумал я, имея в виду окровавленный платок, который она мне вернула, ессстественно не удосужившись постирать. Он у меня так и валяется, грязный, — в загашнике. А ещё — есть замечательное заклинание некромантики — "Зов плоти". Имея даже крошечную частицу тела человека, этим заклинанием, маг может отправить к нему голодного зомби, или может сам, отыскать этого человека. А ну-ка! Где там этот платок? Вот! Как звучит это заклинание? ... Есть! Работает! Чувствую!
Из груди, словно невидимая ниточка протянулась, таща меня за собой.
Там, вообще-то, маг, — подумал я, быстрым шагом направляясь к решётке, — и он вполне может прибежать на мою магию. Опасно! Он явно опытнее, чем я. Особенно, если учесть тот факт, что дома, магическим поединкам я предпочитал бои с шагсом в руках на арене! Я, вообще-то, не собирался становиться магом. В Эсферато у меня было мало способностей для этого, это тут их, вдруг, оказалось — много! По уму, мне нужно — руки в крылья и пошёл! Но я назвался их командиром... Сам. И "попали" они из-за того, что я проиграл... Нужно вытаскивать их как можно быстрее! Сихот его знает, что с ними могут сделать, пока я буду планы разрабатывать! Буду действовать — внезапно! По наитию! На любую гениальную задумку врага — отвечу своей непередаваемой глупостью! Пока он будет думать — что это, мы успеем смыться! Надеюсь, что так и будет....
— —
Яркий солнечный день. Время — где-то около полудня. Небольшой двор внутри крепости — пуст. Слуги и владелец замка заняты своими делами в ожидании скорого обеда. Сонная тишина.
— Шарах!
Внезапно, большую двустворчатую дверь из толстого бруса, расположенную внизу высокой башни и ведущей в темницу замка — разносит взрывом на куски! Щепа, куски дерева, полосы железа, толстые гвозди с большими шляпками разлетаются по всему двору.
Пауза. Тишина. Из возникшей тёмной дыры в стене башни, щёлкая высокими каблуками сапог по камням, появляется гибкая женская фигура, словно облитая чем-то чёрным. Лишь яркие красные вставки на руках и бёдрах нарушают эту сплошную черноту. У девушки — яркие золотые волосы, собранные сзади в длинный, до пояса, "хвост". Она на секунду останавливается, оглядывая двор. Похоже, даёт глазам привыкнуть к яркому свету, а потом легко подпрыгивает вверх.
— Паххх!
За её спиной с хлопком распахиваются два больших, тёмно-красных крыла с редкими чёрными перьями.
— Вшиххх!
Крылья, издав свистящий звук перьев, делают могучий взмах, вознося свою хозяйку вверх. Ещё несколько таких же сильных движений и вот она уже выше самых высоких башенных шпилей! Перестав подниматься вверх, удивительная девушка широко распахивает крылья и делает неспешный круг над крышами, словно что-то высматривая с высоты. Вдруг она накреняется на правое крыло и в крутом вираже стремительно сваливается вниз, устремляясь к земле...
Илона
— Бур-бур гыр тарам!
— Чё надо? — впятив нижнюю челюсть, хмуро интересуюсь я у высокого толстяка в смешной зелёной шапочке и отвисшим голым пузом с большим пупком. На незнакомце одета какая-то то ли безрукавка, то ли ещё что. В общем, руки от плеч у него голые и живот тоже — голый. Такой наряд мне не нравится. А ещё мне не нравится, что толстяк размахивает руками, тычет в меня пальцами, непонятно говорит и явно, что-то от меня хочет.
— Бур-бур гыр тарам!
Вот, опять! Судя по его круглому лицу и эмоциям, терпение у него заканчивается...
— Отвали, — угрюмо отвечаю я, отодвигаясь.
После того, как мы с Ри так глупо попались, нас связали, обыскали и закинули на крупы лошадей, положив прямо перед сёдлами. Так мы с ней и провисели, вниз головами, пока не притащили остальных наших. В отличии от нас — без сознания. Хорошо, что все оказались живы. Даже Аальст. Хотя он проиграл чужому магу. Я сначала пыталась понять, как же мы так с Ринатой опозорились — не услышав целых четырёх всадников? Может, потому, что там был крутой поворот, и они были за скалою? А звук копыт — заглушила дорога? Или там эхо — странное? Вполне, может быть и потому, но потом мне стало не до размышлений. Всадник, на чьей лошади я лежала, вдруг принялся хлопать ладонью меня по моей торчащей вверх попке, смеяться и что-то там курлыкать на своём непонятном языке. Похоже, что-то смешное, поскольку другие всадники вокруг ржали, как лошади. Скотина! Он меня потом всю дорогу до замка, по заднице лупил! Поймаю — горло вырву! В замке нас разделили. Остальных куда-то утащили, а я, почему-то оказалась одна. Долго-долго, потеряв счёт времени, я сидела в узкой тёмной комнате с каменными стенами и полом (карцер, что ли?), потом дверь открылась, и на пороге появился этот толстяк в сопровождении ещё двоих, таких же, жирняков. Он сделал мне жест — следовать за ним и я не стала перечить. Хоть на улице было не холодно, но от сидения в этом каменном мешке я совсем замёрзла. Меня привели в небольшую комнату с полом, выложенным серыми каменными плитками и узкими окнами, застеклёнными цветными витражами. Ещё, она, комната, была разделена на две неравные части ажурной металлической решёткой. Посредине той части, в которую привели меня, стояла деревянная скамья с двумя высокими кувшинами из белой глины, и деревянный стеллаж у стены, с неширокими полками, уставленными баночками, кувшинчиками и бутылочками. Из людей, в комнате была сморщенная старуха в тёмных одеждах, с носом-крючком, густыми бровями и свирепым выражением на смуглом, изборождённом морщинами лице. Настоящая злая магесса из сказки! И вот она и этот жирный стали вдвоём что-то от меня требовать! Сначала говорила бабка, потом, когда она заткнулась, начал бубнить мужик.
— Бур-бур гыр тарам! Шарекам ол ту! — увидев, что я отползаю, повторил он и сделал руками движение, как будто что-то снимает с себя.
Хочет, что бы я разделась? При всех, при них? А рожа — не треснет, человек? Хоть одежда у меня и рваная, но вылезать я из неё не собираюсь! Сначала вам придётся меня убить!
Похоже, жирный понял, что ничего не выйдет, или ему просто надоело, и он отдал короткий приказ своим людям, которые стояли у меня за спиной. Те разом вытянули правые руки, намереваясь схватить меня за плечи. Дурни! В академии, за бои в помещениях, у меня всегда было — отлично! Я уже давно спланировала возможную драку и, ощутив изменение в эмоциях охранников, нырнула вниз, устремляясь к стоявшим на скамейке кувшинам. Отличные какие! Тяжёлые! И ручки — ухватистые!
— Хрясть!!
Первый жирдяй-охранник ринувшийся за мной, получил с разворота дном кувшина прямо в лоб! Кувшин — вдребезги! Осколки и вода из него — во все стороны! Жаль, что не мозги! Глаза у охранника — съехались к переносице и он, плашмя, лицом вперёд и брякнулся. Не сгибаясь. Доской.
— Хрясть!!
Второй охранник попытался увернуться. Зря. Получил кувшин не в лоб, а в висок. Тоже рухнул — подрубленным деревом.
— Ваайя яяя-я я яй! Яяя— вай вай вай! — оглушающее завизжала перепуганная старуха.
Её я успокоила ударом ноги в грудь, с разворота. Злая магесса пролетела над скамейкой и врезалась спиной в шкаф, вызвав ливень из банок и бутыльков, с чпокающим звуками разбившимися на каменном полу. Резко запахло какими-то травами. Я к куче осколков и подхватила с пола два горлышка от разбившихся стеклянных бутылок. Сжимая их в руках, я развернулась к главному толстяку, прикидывая, где будет удобнее его полосонуть? По роже, чтоб запомнил, или сразу — по шее?
Но толстяк не испугался, а шустро отскочив к двери, коротко крикнул в неё: Касым!
Тут же, словно только и ждали, в комнату заскочили три воина в кожаных доспехах и встали в шеренгу, отгораживая его от меня. На левой руке у них были небольшие круглые щиты, а в правой, каждый, держал какую-то плеть. То, что эти люди не чета толстякам, было видно сразу. И, по тому, как они двигаются и как смотрят на меня, оценивая.
— Пронс! — приказал мне толстяк, указав из-за их спин на мои руки и сделав резкое движение в сторону, как будто что-то бросал.
