Вооще оборзели... Кира могла бы уже и подежурить. Четыре дня ведь прошло... Ладно, Сихот с ними, пусть спят. Да и есть ли смысл — "разборками" заниматься? Завтра — это может не иметь никакого смысла... Или, послезавтра... Не чувствую я в себе сил на это... Ни моральных, ни физических... Я "конкретно" — сдал... По идее — нужно достать книжку, да почитать... А вдруг — мысля придёт? Но вот сижу, смотрю на звёзды и.... и совершенно не ощущаю себя способным на мыслительную деятельность! Так хорошо сидится.... Тихо... Спокойно...
Рината вот только рядом, картину мироздания портит. Трусит её. Дрожит. Страшно ей. Или, холодно? Под вечер, тут холодает...
"Прислушиваюсь" к Ри... Ей одновременно — и холодно и страшно. Успокоить, что ли? А то бревно скоро дрожать начнёт...
Со вздохом опускаю глаза с небесных светил на грешную землю и достаю из своего "мешка" одело. Придвигаюсь к Ри и накинув его ей на плечи, закутываю её в него.
— Не бойся, — говорю я, обхватив её в одеяле и прижав к себе, — ты будешь из нас двоих — сегодня первой. Я тебя "вытащу". Как остальных.
— А я и не боюсь... — явно храбрясь, говорит она после удивлённой паузы. Видно никак не ожидала от меня этого жеста неслыханной доброты — с одеялом.
— Тогда — не мёрзни, — говорю я, не выпуская её из объятий, — смотри, какие нынче звёзды! Под такие звезды — девушкам стихи читают!
Задираем вдвоём головы вверх. Прижавшись, друг к другу, смотрим на сверкающее великолепие в небе.
— Мне никогда не читали стихи... — говорит Ри, оборачиваюсь ко мне.
Тени ложатся на её лицо, делая её глаза — таинственными чёрными провалами, из которых — поблёскивают, отражаясь, то ли звёзды, то ли гаснущие угли костра. В воздухе — лёгкий запах дыма, запах — ночного леса, запах сухих листьев и травы. И ещё — запах Ри... Приятный и... почему-то волнующий.
— Хорошо, — уступчиво говорю я, — тогда буду первым. Первым, кто прочтёт тебе стихи под звёздами...
Я поднимаю голову к небу и начинаю негромко произносить строки, которые, как мне кажется, очень подходят к текущей ситуации...
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Неё одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света....
*(стихи Иннокентия Анненского. Прим. автора)
Ри, плотнее закутывается в одеяло и ещё больше прижимается ко мне.
— Красиво, — тихо говорит она, глядя в небосвод, — это ты сам придумал?
— Увы... — отвечаю я, — не стану присваивать себе плодов чужого горения чувств. Это — стихи одного, не местного, поэта. Ты его не знаешь.
— А...Ага. А ещё?
— Ещё стихов?
— Угу!
— Хм...
Когда мне говорят о красоте
Восторженно, а иногда влюблено,
Я почему-то, слушая, невольно
Сейчас же вспоминаю о тебе.
Когда порой мне, имя называя,
О женственности чьей-то говорят,
Я снова почему-то вспоминаю
Твой мягкий жест, и голос твой, и взгляд.
*(стихи Эдуарда Асадова. Прим. автора)
— Правда?
— Что, правда?
— То, что ты сказал сейчас?
Хмм... Как-то она эмоционально... сказанное воспринимает. Причём, на свой счёт. Это же просто стихи! В них речь идёт не обо мне и о ней. А о некой абстракции! Она что — не понимает? Просветить?
Я посмотрел в полное восторга и восхищения лицо Ри, потом мой взгляд задержался на её губах и неожиданно для себя, вместо того, чтобы честно сказать ей, как есть всё на самом деле, я произнёс: Ну... что-то вроде того...
И замер, от неожиданности!
— Правда? — с сияющими глазами спросила Ри и добавила, слегка наклоняясь ко мне, — Я тебе, нравлюсь? Скажи, ты меня... Любишь?
Я несколько секунд смотрел ей в глаза, чувствуя своё внезапно заколотившееся сердце, а потом из меня внезапно "попёрло"...
Я вас люблю, — хоть я бешусь,
Хоть это труд и стыд напрасный,
И в этой глупости несчастной
У ваших ног я признаюсь!
Мне не к лицу и не по летам...
Пора, пора мне быть умней!
Но узнаю по всем приметам
Болезнь любви в душе моей:
Без вас мне скучно, — я зеваю;
При вас мне грустно, — я терплю;
И, мочи нет, сказать желаю,
Мой ангел, как я вас люблю!
*(стихи Александра Пушкина. Прим. автора)
Ри закрыла глаза и подалась вперёд, подставляя мне свои полуоткрытые губы. Секунду я колебался, затем, что-то внутри меня начало клонить мою голову к левому плечу... Ещё... ещё... Ещё! И мои губы соприкоснулись с её губами! Меня тряхнуло, словно от электрического разряда.
"Чё творим?" — где-то из затылка, бодро, поинтересовался мой внутренний голос.
"Пофигу!" — ответил я ему и запустил руки под одеяло, к Ри.
Через ещё один поцелуй, оно полетело куда-то во мрак, а Рината оказалась у меня на коленях. Так было — удобнее! Потом, я ещё, сколько-то там, целовался с ней, с каждым поцелуем сдвигаясь мозгами куда-то в сторону восхитительно — неосознанного. И в какой-то миг они, мозги, отключились окончательно, а тело решило, что поцелуев явно недостаточно.
Варги! — остатком ускользающего разума подумал я, торопливо расстёгивая пуговицы на камзоле Ри, — нужно поставить "палатку"! И "круг тишины"...
....
Из темноты, на происходящее у почти погасшего костра, внимательно смотрели два зелёных кошачьих глаза. Их узкие чёрные зрачки нехорошо сузились, показывая, что кошке явно что-то не нравится.
Рядом с тёмными глазами появляются голубые. Затем, некоторое время спустя, в темноте, возникают ещё глаза — жёлтые и тёмные, таинственно поблескивающие отблесками огня костра. Жёлтые глаза насмешливо фыркают. Чёрные — плавно опускают веки и, закрывшись, пропадают во мраке. В голубых глазах — возмущение и вопрос.
Невмешательство
— Ну, ты ей сделала тройню? Или, сразу, — "шестЁрню"?
— Отстань, Марсус! Ничего я ей не сделала!
— Почему? Ты что, с ума сошла!? Такой момент — а ты ничего не сделала!
— Ты же видишь, что она уже превращаться начала? Какой смысл делать ей детей, если у неё через несколько часов будет новое тело?
— Это что, — проблема для тебя что ли? Остановила бы, превращение. Ты богиня жизни, или кто? Не соображаешь, что ли?!!
— Не ори на меня! Не в казарме!
— Очень жаль, что не в казарме! Там бы я тебе быстро объяснил, что такое — служба!
— Не сомневаюсь! Но, увы и ах, мы — не там! Так что уж, Мираночке, своей, объясняй, что такое — служба! Понял!? А я, по-пустому, рисковать не собираюсь!
— Ах ты, пацифистка проклятая! Все вы такие, соплежуи! Все — за мир и спокойствие! А как возьмут за жопу лихие времена — враз начинаете бегать и плакаться, слезами умываясь, искать — кто бы ваш зад прикрыл!?
— За словами своими следи, "железный лоб"!
— Курва зелёная!
— Фригидоносец!
— ...? Чего я там... носец?
— Башки пустой!
— Сама — дура!
— Какая чудная, по своей экспрессивности и содержательности беседа, — произнесла с чарующей улыбкой Хель, неожиданно появляясь рядом со спорщиками.
— Ой! — сказала Диная, исчезая.
— @@@@! — непечатно выразился Марсус.
Огорчённо махнул рукою, и тоже, — исчез.
— Но куда же вы? — в недоумении развела руками Хель, — вы же ведь только начали!
В голосе богини смерти была слышна неприкрытая ирония.
— —
— Ми...Знаешь... Насчет избранного.... Они ничего не собирается делать! Все в ожидании — когда всё само собою рассосётся!
— Они... Кто именно?
— Диная. Такой момент был — кучу отпрысков избранному заделать! А она заявила — "не хочу рисковать!" Представляешь?
— Уу-уу, гадина... А меня ведь в спину пихала — давай, давай! Ради всех! А я, как дура, уши развесила! Поверила...
— Что делать будем?
— А что она тебе ещё сказала?
— Сказала, чтобы я тебя жизни учил... в казарме.
— Пфффффф... Даже так? Ладно! Я не знаю, что делать с избранным, но вот что сделать с этой змеёй — я обязательно придумаю! Клянусь!
Эри
Мне стыдно. Второй раз испытываю это чувство с варгами. Первый раз — был тогда, когда Дана про кошек рассказала. А второй — сейчас. Сижу — и мне стыдно-стыдно. За всё. За стоны Ри, за свою "животную страсть" ... За то, что я напрочь забыл, как Дина надела на меня ошейник, и я обещал им, за это, всем отомстить. Ещё стыдно за то, что я нарушил свои жизненные принцы, по которым жил и которыми так гордился... Я оказался мерзко слаб и немощен. Не смог совладать с желаниями тела, когда оказалась симпатичная самочка. Позволил ему, этой куче мяса и костей, взять верх над моим духом! Над моим — я! Сихот, какой позор... И если со Стефанией всё случилось внезапно (я так до сих пор не понял, что же тогда произошло?), то тут, всё было неторопливо и классически. Небо, звёзды, стихи, объятья, поцелуи... Я мог ведь остановиться на любом этапе! Я же понимал, каким-то последним, разумным кусочком мозга, что происходит и куда я двигаюсь... Точно помню, этот слабый голосок разума, шёпот которого я проигнорировал! Отмахнулся! Заткнул на него уши! Пошёл на поводу низменных инстинктов тела. А вот теперь, мне, стыдно. Я "потерял своё лицо". Потерял — перед самим собой. Да, я могу убить варг, могу убить ещё каких-нибудь свидетелей. Птиц, например. Могу выжечь в округе лес, чтобы даже деревья... Но, что это изменит? Что? От себя — не убежишь. Я теперь всегда буду помнить, что я сделал и как оказался ничтожен и слаб...
— Мррр? — отвлекая меня от чёрных мыслей, вопросительно мурлыкнула Илона. Стоя на задних лапах, она, передними, упиралась в "воздушную подстилку" со спящей Ри. Рината, так же, как и остальные варги, под утро, превратилась в двухвостую кошку с рыжей шерстью. Я её — "вытянул" и по ставшей уже привычной последовательности развития событий, "отрубился" сам. А потом, проснувшись, как обычно, под вечер, увидел, что я вновь — Эриэлла! Задолбали уже эти превращения!
— Мррр? — снова мурлыкнула Ил, осторожно понюхав Ри и повернувшись ко мне.
— Чего тебе? — хмуро поинтересовался я, — видишь, спит человек... Точнее, варга спит... Или... Короче! Не лезь к ней, пока она не проснётся! Уйди!
Ил оттолкнулась лапками от "воздушной подстилки" и мягко опустила их на землю. Лёгко и неслышно ступая, "переваливающей" кошачьей походкой, она направилась ко мне.
— Мррр... ррр.. рррр...мяу...ррр...мррр! — сообщила она, подойдя и смотря на меня снизу вверх голубыми, большущими глазами.
— Несомненно, — мрачно ответил я, — я прям так всё и понял!
— Мррр... ррр.. рррр...мяу! — снова попыталась донести до меня свою важную мысль Илона.
— Уйди, старушка, я в печали... Отстань! — сделал я рукою жест в сторону, — жрать, что ли хочешь?
Илона несколько секунд удивлённо посмотрела на меня, забавно округлив глаза, потом презрительно чихнула и, развернувшись ко мне спиной, удалилась, гордо вышагивая и высоко задрав вверх хвосты и голову.
Ну и вали, — подумал я, провожая её взглядом, — вообще, дурдом какой-то. Я разговариваю с кошками! Что за сюр вокруг творится?
— —
(три дня спустя)
Четвёртый день, не спеша, движемся по лесу, в направлении выхода из долины. Вектор движения задаю я. Поднявшись на крыльях, я сориентировался, определившись, куда нужно топать. Идём к крепости на перевале, которую я видел с высоты. Как мы будем её преодолевать — я совершенно без понятия. Я — то, перелечу, без проблем, но вот варги... Илона и Рината — до сих пор ещё плохо ходят. Быстро устают и иногда путаются в лапах. Те из варг, которые превратились первыми — те, да. Почти адаптировались к новым телам. Уже баловаться начинают. Видел, вчера, как Анжи в корнях дерева — мышку ловила! Да с таким азартом! Как будто всегда — кошкою была. Ну да, им только мышек ловить... На прокорм. Жрут они у меня — в три горла. Все пятеро. Я готовить не успеваю. Барана, на пятерых — мало! Растут, они, что ли? Если да, то это замечательно, но я-то тут, причём? Я, что, должен — поваром, всю оставшуюся дорогу работать? Нда? А кое-кто — не треснет?
Короче, на второй день, я им сказал: Знаете, что, красавицы? Вы заколебали лопать жареное мясо! У вас теперь новые тела, которые, как я совершенно уверен, под такое питание в природе, совершенно не приспособлены. Хватит! Будете с сегодняшнего дня — жрать сырое! Понятно?
— Рррррр — ответила Кира, суживая зрачки. Так, словно примериваясь к прыжку.
— Рррр...Ррры...Р! Ры-ры! — недовольными рыками поддержали свою предводительницу остальные. Жрать сырое — никто не хотел.
— Порычите мне тут! — рявкнул я им в ответ на их недовольство, — будете выступать — ветки у меня жевать будете! Ясно?
Промолчали. Не мявкнули. Носы сморщили и отвернулись от меня. Обиделись! Да и Сихот мне на их обиду! И так уже, на шею сели, дальше некуда...
А вечером того же дня случился анекдот. Мой "охотник" притащил какую-то местную косулю. Я её в момент ободрал, используя заклинание быстрого снятия шкуры (даже не представляю — чтобы я без него делал? Это ж, сколько времени нужно потратить, чтобы освежевать такую "животину"!). Затем — выпотрошил и положил тушу на "воздушную подставку". Сам — отошёл в сторону. Всё чистенько, аккуратненько. Ни в песке не изваляно, ни в траве и листьях. Культурно, как в ресторане.
— Ужин! — скомандовал я.
Сидят, носы сморщили, морды воротят. Смотрят куда угодно, только не на меня. Ах, вы ж, привереды хвостатые! ПрЫнцессы леса, блин... Кочевряжиться они мне тут будут! Ладно, посмотрим.
Подхожу к косуле, отрезаю тонкую полоску мяса из её филейной части. Беру в руки.
— Ил, солнышко, ну-ка, иди сюда, — говорю я, приседая на корточки.
На "солнышко" Ил отреагировала мгновенно. И от леса, ко мне враз повернулась, и ушки навострила.
— Смотри, какой хороший кусочек! Тебе нужно больше кушать. Тогда ты станешь ещё красивее. А то, глянь, какая ты маленькая. Так — не годится. Иди, красавица, я тебя покормлю.
Илона уставилась на меня круглыми глазами, изумлённо растопырив усы.
— Иди, иди! — позвал я, — попробуешь, хотя бы... Может, понравится?
Нервно переступив лапами, Илона оглянулась на подружек и наткнулась на недовольный взгляд Ри. Он-то и убил в ней все сомнения, как ей поступить. Насмешливо хмыкнув в нос, танцующей походкой, Илона направилась ко мне.
— Мрр? — поинтересовалась она у меня, подойдя.
— Понюхай, — предложил я, протягивая ей в своей ладони, кусочек мяса, — мне кажется — вполне себе приятный запах...
Ил, забавно шевеля розовой пипкой своего носа, не торопясь, внимательно обнюхала предложено угощение и вопросительно подняла на меня глаза.
— Не понравится — выплюнешь... — сказал я ей, — Попробуешь?
Выдержав паузу, Илона, величественно кивнула. Я опустил ладонь ниже, чтобы ей было удобнее. Шершавый тёплый язык большой кошки скользнул по ней, слизывая мясо. Подняв голубые глаза к небу, Илона задумчиво погоняла его в пасти, пробуя на вкус, а потом, с тем же задумчивым видом взялась его жевать. Затем — глотательное движение и кусочек мяса отправился по назначению. В желудок! Молча, смотрю на Ил, ожидая продолжения. Та, широко облизнулась, посмотрела на меня и муркнула, одобрительно качнув головою: Мур!
