Марсус продолжил, молча, скалится.
— Знаешь, твой рассказ о мутагене навёл меня на мысль... Может, там, в тех местах, есть какие-нибудь... необычные цветы? Розы и мимозы мне уже надоели!
Мирана, заигрывающее, посмотрела на Марсуса голубыми глазами из-под золотой чёлки.
— Пойдём, посмотрим? — предложил бог войны.
— А как же твоя битва с великим пророчеством?
— Никуда она не денется. Подождёт!
Мирана улыбнулась и весело рассмеялась.
В кабинете ректора
— Госпожа Терская, прошу объяснить нам причины вашего поступка...
Ректор имперского магического университета, архимаг Мотедиус, был строг и официален. Кроме него, в кабинете ректора присутствовали: учитель Стефании — магистр Николас, представитель службы безопасности верховного совета магов — магистр Роальд и собственно, сама виновница очередного переполоха, студентка второго курса — Стефания Терская. Девица, широко известная благородному сословию столицы своим непосредственным участием во всех самых значимых и ярких скандалах последнего времени. Все участники разговора сидели за одним большим столом. С одной стороны стола — Стефания, с другой стороны — агхимаг и магистры. Стефи была в чёрной мантии.
— Это было ответом на оскорбление императорской семьи и имперского магического университета, — коротко ответила она на вопрос, чуть наклонив вперёд голову.
— Вот как? — чуть поджал губы ректор, — ваше заявление выглядит достаточно серьёзно. Оскорбление императорской семьи — это не шутки, да и оскорбление имперского университета — тоже, просто так, никому с рук не сойдёт. Однако, для того чтобы отнестись к вашим словам со всей серьёзностью, нужны доказательства. Вы можете повторить сказанное вам?
— Господин ректор, я не намерена пачкать свой рот, повторяя гнусность, произнесённую этими девушками. Единственно, если хотите, я могу передать её общий смысл. Они сказали, что магический университет готовит не магесс, а специалисток в иной, другой области, а принц Диний, занимается только тем, что посещает этих... специалисток. Надеюсь, это достаточно понятно?
Стефания была зла. Её не смущала ни магистры, собравшиеся, чтобы рассмотреть её дело, ни возможное наказание. Стянутые в пучок на затылке волосы, чёрная мантия и холодное, бесстрастное лицо, делали её вид агрессивной.
— Да... вполне, — скривился Мотедиус, — и вы использовали проклятие, дабы наказать их?
— Да, господин Мотедиус, именно так!
— Стефания, скажите, разве вы, — суд? Какое вы имеете право решать и судить?
— Какое? Кроме оскорбления императорской семьи и магического университета, оскорбление было нанесено и лично мне! Как дворянка империи, и как маг, принадлежащий к военному сословию, по законам, я имею право вызова любого наглеца на дуэль. Этим правом я и воспользовалась!
Архимаг сморщился так, как будто закусил половинкой лимона.
— Дуэли в стенах университета запрещены, — произнёс он.
— Речь шла об оскорблении меня, сына императора и самих этих стен, — ответила Стефания, качнув головой в направлении выходной двери, — и я решила, что это вполне достойный повод нарушить правила, господин ректор!
За столом на несколько мгновений повисла тишина.
— Хорошо, — наконец произнёс Мотедиус, — достойный или недостойный — определять будем не здесь, и не мы. Хочу лишь сказать, госпожа баронесса, что ваша манера ведения беседы стала похожей на манеру вашего друга, господина Аальста. Вы хотите ещё что-то добавить к сказанному вами?
— Да! Я хочу извинений! От них, в присутствии всего университета!
— Гм... Разве вы неудовлетворенны... своей победой?
— Удовлетворена, но не совсем. Они — живы. И я хочу получить — извинения! Прилюдные!
— Так вы что, хотели их убить?
— Хотела, но не стала. Из уважения к стенам университета, господин ректор!
— Вот как? Раньше, , вы небыли столь кровожадны...
— Я их — не трогала! Слова им — не сказала! Они — первые начали! Я требую, — извинений!!
— Для того, чтобы принести вам извинения, они должны иметь возможность говорить. Но на них наложено проклятие онемения. Вы можете убрать проклятие?
— Нн... Нет!
— Почему? Не хотите?
— Нет. Просто я не знаю как. Магистр Николас ещё этому меня не научил...
— Вы используете заклинания, не в полной мере владея ими? Замечательно!
— Почему — не в полной мере? Проклятье — это одно, его уничтожение — это другое...
— Хорошо, Стефания, я вас понял. Можете быть свободной. Впрочем, постойте! Может у кого-то есть к вам вопросы?
Ректор глянул влево и вправо на Николаса и магистра из службы безопасности. Те, в ответ, отрицательно помотали головами.
— Вопросов к вам нет, — констатировал Мотедиус, — идите, Стефания. Если понадобитесь, вас найдут. Всего доброго!
...
— Если у неё нет вопросов, то они есть у меня. Николас, за каким хер... гм! Вы научили её проклятиям?
— Должен же я чему-то её учить? — пожал плечами тот, — по мне так проклятие онемения гораздо более безопасно чем "копьё тьмы". Если бы она его знала, то мы бы сейчас имели не двух немых дур, а две кучки праха... Да и потом, она сама хотела изучать проклятья.
— С каких это пор, уважаемый магистр, вы идёте на поводу желаний своих учеников?
— С таких, с которых я не знаю чему учить свою единственную ученицу! На кого мы её готовим? Кем она должна стать? Если боевым магом — это одно, если научить её только делать из варг "убийц магов" — это другое. Вы же мне учебных планов не даёте! Я просил, но вы молчите. Ну я, в меру своего разумения, и учу... Если неправильно, скажите тогда — как правильно? Буду учить — правильно...
— Магистр Роальд! — ничего не ответив Николасу, обернулся Мотедиус к представителю службы безопасности, — Вы слышали, какие вопросы мне задает учитель единственного нашего "тёмного" студента? Слышали? И что я должен на них отвечать? Когда, наконец, в недрах вашей службы родится давно обещанный документ, на этот счёт?
— В недрах нашей службы, — ответив, хмыкнув тот, — до сих пор нет единого мнения на этот счёт.
— Ну, и когда оно появится? — задал вопрос Мотедиус, — мы не можем бесконечно находиться в подвешенном состоянии. Это же невозможно! Девушка растёт, развивается, как маг. Она уже на втором курсе. Оглянуться не успеете — как она будет танцевать на выпускном балу! И что мы получим в итоге? Темного мага, обученного, не пойми как, и не пойми, зачем? Вы что, серьёзно этого хотите?
— Конечно же, уважаемый господин Мотедиус, никто ничего подобного не хочет! — прижал руки к груди Роальд, — но вы же знаете, как быстро делаются у нас дела. Тем боле, касалось бы это только нас! Тут ведь ещё решения членов верховного совета необходимы. Хвала богам — не всех! Дело двигается, но медленно...
— Такими темпами оно дойдёт до нас, как раз в тот момент, когда Терская будет на пятом курсе...
— Думаю, уважаемый господин ректор, вы несколько преувеличиваете, и всё случится гораздо раньше... Я самолично заеду, сегодня, в канцелярию и проверю, как идут дела...
— А почему нельзя было начать всё это делать раньше? Едва стало известно, что у нас есть "тёмный" маг?
— Этот вопрос не ко мне. И думаю, господин Мотедиус, что он относится к разряду риторических...
— Риторических? А две онемевших студентки пятого курса — они тоже, из области риторики? Что мне с ними — прикажете делать?
— Я думаю, господину Николасу следует снять с них проклятие...
Николас отрицательно покачал головой.
— Что не так? — поинтересовался Роальд, смотря на него.
— У меня не получилось, — с довольной улыбкой ответил магистр, — не снимается.
— Почему? — удивился эсбэшник.
— Потому, что очень сильное. Она столько силы в него вложила, что разделить энергетические потоки и проклятье — не получается. Оно словно "спаялись". Вы же наверняка слышали о цветке, который Терской подарила Хель? Тогда, на поступлении? Слышали? Ну, вот и не требуйте от старого магистра слишком многого...
— Нда? — неприятно удивился Роальд, и обернулся к Мотедиус, — а вы, господин архимаг? Вы, что, тоже не можете снять проклятье?
— Думаю, что заклинание "очищающий свет" поможет... Однако, это совершенно не дело, господин магистр, совершенно не дело! Я, возвращаюсь со дня рождения старого друга, которого я не видел уже пять лет, а тут весь университет буквально на ушах стоит! Две немые студентки, с которыми целых два дня, два дня! Никто, ничего не может сделать! Это абсолютно ненормальная ситуация! Абсолютно!
— Не совсем понимаю, что вы от меня хотите, — признался Роальд.
— Чего хочу? Девушке нужна внятная и понятная цель. К которой она могла бы стремиться. Когда есть занятие, то на все эти завистливые уколы и сплетни, просто нет времени! На то, чтобы пропускать их через себя, обижаться, запоминать, наполняться гневом. Господин Роальд, прошу вас, — поторопитесь с решением! Все от этого только выиграют: вы, мы, Стефания, и даже империя, наконец.
— Я вас прекрасно понял, господин ректор! Обещаю сделать всё, что в моих силах. Однако, при всём моём уважении к вам, с мыслью о том, что от людской зависти можно отгородится учёбой, я — не соглашусь. На чужой роток, как говорится, не накинешь платок.
— Возможно, — ответил Мотедиус, — но, по крайне мере, это должно хоть как-то сгладить ситуацию. Стефании нужно дело, которое её займёт. К моему большому сожалению, она сейчас фактически одна, в недружелюбном окружении, которое пристально следит за каждым её шагом. Боюсь, как бы это не оказало пагубного влияния на её характер и отношению к людям...
— Да, да... понимаю! Вот это её высказывание по поводу того, что она собиралась их убить! — поддакнул Роальд.
— А нечего было девочку посылать на войну! — хмуро посмотрел на него архимаг, — После возвращения корпуса Шойву, Стефания стала жёстче. А постоянные нападки и сплетни, не дают выправить ситуацию, только усугубляя её. Так можно довести человека и до ненависти к людям. Тёмный маг — ненавидящий людей. Вам это что — нравится?
— Ээ... пожалуй нет, — ответил Роальд.
— Мне тоже.
— И мне, — произнёс Николас, — особенно если ещё раз вспомнить про цветок Хель.
— Но вы же можете что-то сделать! Вы же не первый год воспитываете студентов! — вскинулся эсбэшник.
— Не первый... — согласился Мотедиус, кивнув, — однако ситуация не совсем простая... Понятно, что чужая удача, на войне ли, в дворцовых делах ли, всегда вызывает зависть. Однако, по поему разумению, главное, что не могут простить Стефании — это не её награды, а её отношения с принцем. Причём, основная зависть и недружелюбие исходят как раз от девушек. И что делать с этим, я не знаю... Хоть я и прожил уже немало лет, однако утверждать, что досконально изучил женщин и могу управлять ими... я бы не рискнул. Статус Стефании в отношениях с Динием официально не определён. Это позволяет завистницам думать, что если испортить эти отношения, то можно занять её место. Думаю, что это и есть — основная причина столь высокой женской активности. Вот если бы статус Стефании определился бы...
— Вы предлагаете принцу Динию сделать публичное заявление? — с иронией в голосе поинтересовался эсбэшник.
— Ничего я не предлагаю! — резко ответил архимаг, — просто я рассуждаю вслух, ища выход из сложившейся ситуации. Сердечные дела младшего принца — только его дела! И я не собираюсь давать ему никаких советов на этот счёт, если он только сам об этом не попросит! Однако, вероятность такой просьбы крайне мала, крайне. Поэтому, будем действовать исходя из существующих реалий и возможностей...
Задание
— Здравствуй, сын!
— Здравствуй, отец! Ты посылал за мной?
— Да, Диний. Садись. Как у тебя дела?
— Спасибо, всё нормально.
— Как твои успехи на поприще дипломатии?
— Что ты имеешь в виду? (настороженно)
— В виду? В виду я имею твою маму и одну, известную всей нашей семье, темноглазую особу. Успехи есть?
— Ну... как тебе сказать...
— Скажи как есть.
— Пока мама ничего не хочет слышать... (вздох).
— Понятно. Думаю, что задача, поставленная тобой, в данный момент не может быть решена. Мне кажется, тебе нужно — потренироваться! На эльфах! (ирония)
— Как это... на эльфах?
— Из Вечного леса пришло письмо, в котором сообщают, что к нам, в столицу, направляется младший сын правителя леса в компании нескольких друзей, детей членов верховного совета... Планируется, что они пробудут в столице некоторое время...
— И... что? (настороженность в голосе)
— Даже элементарные правила вежливости — требуют равнозначного ответного жеста доверия, не говоря уже о других соображениях. Я хочу, чтобы ты поехал к эльфам.
— Я?
— Да. Они до сих пор уходят от ответа об открытии у них нашего посольства. Твоя поездка — прекрасная возможность закрепиться в их лесу. Не стоит упускать удачный момент. Немного посидеть там, осмотреться.... А потом людское присутствие станет данностью. Сейчас, при таком обмене детьми правителей, вряд ли возможен отказ в твоём приезде. Всё складывается. Ты согласен со мною?
— Но... А как долго это продлится?
— Думаю — год. Может — два...
— Так... до-олго? (ошеломление)
— Быстро, такие дела, обычно не делаются. Не волнуйся, никуда Стефания не денется. Ей ещё почти четыре года учится. Подождёт. Мужчины должны делать дела, а женщины — ждать. Ничего страшного.
— Да... Но...
— Это нужно для империи. Это нужно для тебя. Тебе будет полезно побыть вдали от дома. Твоя мать просто не понимает, что ты уже вырос. Расстояние и разлука поможет ей это осознать. Пока ты будешь сидеть с ней рядом — она будет видеть в тебе лишь своего сыночка, который немного вырос, но никак не мужчину. Вернешься через год — мама увидит тебя другими глазами и уверен, добиться желаемого тебе будет проще. Вот увидишь!
— Но... целый год?
— За это время ты как-то сможешь там что-то понять, в чём-то разобраться. Стать взрослее, самостоятельнее. Или ты боишься вылететь из уютного родительского гнёздышка? (ирония)
— Ничего я не боюсь!
— Я так и думал. Просто хотел убедиться. Тогда, готовься!
— И когда мне отправляться?
— Ди, мне определённо нравится твой настрой! Думаю, что через месяц... Максимум — полтора...
— Я один поеду?
— Конечно же, нет! Кто тебя одного отпустит? С тобой я отправлю несколько толковых переговорщиков. Будешь изучать искусство дипломатии, так сказать, в живую... Под руководством наставников — практиков.
— Хорошо. Только, я хотел бы, перед отъездом, поговорить со Стефи!
— Поговоришь... Какие проблемы? (лёгкое пожатие плечами)
Эри
Кожа... Нежная и гладкая... Тёплая... Кожа...
Я виду подушечкой указательного пальца по ране, оставленной на теле Даны когтём киллоса. А если точнее, то уже не по ране, а по следу, который от неё остался. Розовая, узкая полоска молодой кожи, резко отличающаяся по цвету от остального тела. Вот, как раз, цвет-то меня и заботит! Не должно остаться никаких следов, а эти четыре розовые полоски — видны! И это мне не нравится... Коль взялся, нужно делать как надо. Поэтому, каждый день делаю Дане "процедуру" — провожу пальцем по тем местам, там, где были раны. Воздействую на кожу. Считай, почти две недели этим занимаюсь. Уже привыкли все. И Дана и остальные варги. Кира и Анжи — сразу, издали поглядывали, но не подходили, Ил — вообще не беспокоилась, что я там делаю с голым телом Даны, но вот зато Рината... Рината сторожила меня как цепной пёс, всеми способами демонстрируя неприязнь и подозрение. Ну не дура ли? Ждёт, что ли, что у меня вожделение возобладает над разумом, и я начну срывать с себя одежды? Идиотка... Можно было конечно сказать Кире, чтобы та приказала ей "сгинуть" от меня, но я не стал. Сердито сопящая Ри была забавна. Можно было немножко поприкалываться. Вроде того, как невзначай поинтересоваться — с какой целью она смотрит? Если хочет стать целителем, то ей не светит, ибо нет способностей. А если хочет научиться правильно "гладить девушек", то одними "поглядушками" тут не обойтись. Нужна практика. И если она хочет, то я могу позвать Анжи или Илону, а может, даже саму Киру, чтобы Ри, увиденное, смогла "закрепить на практике"... Рината, в ответ злобно шипела под нос что-то неразборчивое и иногда забавно розовела, но упорно "сторожила" меня где-то с неделю. Однако, затем накал энтузиазма спал, она тоже перешла в режим "удалённого контроля", а последнее время, за мной с Даной вообще никто не наблюдает. Доверяют, кошки драные!
