Гильдия сказочников

Забыть их оказалось легко, но никак не получалось забыть, что не живая. Я провожала фигуры голодными глазами, я думала, это несправедливо — у меня такая же теплая, красная кровь.

Меня нельзя было окончательно уничтожить, но техническое бессмертие удовольствия не доставляло, ведь, честно говоря, я и не жила. Войны, катастрофы, трагедии... слова, пыль и тлен.

Пред глазами проплывает лицо честолюбивого диктатора. Он думал, будет править вечно, но у его советников оказались другие планы. Я оставалась с ним на взлете, я видела его падение. Когда отрубленная голова покатилась по эшафоту, я целовала мертвые губы.

Перед смертью, он с ненавистью шипел: "Предательница". Но как можно предать, не обещая? Как можно изменить, не чувствуя?

Ничего личного, но его собственнические инстинкты вышли чересчур пресными, хотелось огня — и в устроенном мной пожаре мой диктатор и сгорел. Из меня бы получилась неплохая преемница, военная диктатура открывает большие возможности, но страница была перевернута, а возвращаться — плохая примета.

Следующим был Советник Правителя дроу. Ему нравились мои советы, моя доходившая до цинизма практичность, полная бесстрашность и бесстрастность. Он был красивым, жестоким, сильным... Выпила его досуха, до пустой шкурки — и даже не жалко.

Принцы, полководцы, волшебники... Возлюбленные, соратники, подруги... Их эмоции, стремления, цели на мгновения становились моими, а потом наши пути расходились.

— Иногда мне кажется, ты нереальна, что тебя придумало мое воображение, — шепчет мне в ухо очередной герцог. Волосы разметались по подушке, невесомые поцелуй и шепот — почти дышу, но почти не считается.

— Я — твоя добрая фея, милый, — закрывая глаза мертвецу утром, произношу я. Нельзя танцевать с феями, красавчик, разве ты не знал? Ведь если не слушать умных советов, легко отказаться одним из хоровода Пляски Смерти.

В одном из попавшихся по пути мирков ждала неожиданная встреча. Что ж, Диниэ, здравствуй, дорогуша, давно не виделись.

По-видимому, дела у бывшего Сказочника идут хорошо, ходит депутатом. Причем со свитой.

Я не обратила бы особого внимания на бывшего коллегу, если бы тот не решил выразить радость от встречи попыткой моего убийства. Он еще не знал, что убить меня нельзя.

— Искала меня, — неприятно улыбается сидх, — нашла свою смерть.

Он ничуть не изменился, честолюбие осталось прежним. И все равно, даже здесь второй — пусть ближайший помощник, правая рука Хозяина Мира, но не первый, только слуга.

За спиной застыл чужой отряд, ощетившись железками, как склочный, разбуженный еж. Девица не выглядела опасной, но ребята опытные, бывалые, знают, что казаться не значит быть.

Голоса в придорожной таверне замолкли. И в гнетущем молчании два хищника кружили вокруг друг друга, приглядывались.

— У тебя мания величия, кому ты нужен, — брезгливо-отстраненно парирую я.

Убивали меня долго, я даже не стала защищаться. Зачем?

Диниэ сам не понимал, что заставило его в одиночестве отправиться в зимний лес, но сопротивляться моему зову не смог.

— Давно не виделись, — прислонилась к облезлому стволу. Сквозь ветки елей проглядывала полная луна.

— Ты мертва, — он не испугался, скорее, разозлился.

— Допустим, — я и не спорю.

— Я уничтожу тебя еще раз, — заключает сидх, показывая острые клыки.

— Попробуй.

Меня часто убивали, ситуация не хуже любой другой. Но сегодня не его день. Сегодня играю я.

Свист мечей, заковыристые проклятья, танец на двоих. Прятки в заснеженном лесу, погоня со вкусом крови... Развлечение не удалось.

Видимо, настал период неожиданных встреч. Инсидиус будто вырос из-под земли, незаметно появившись на нашем пути.

— Ты, — с ненавистью шипит Диниэ.

Деревья загораются синим пламенем, освещая и без того светлую ночь. Но пожирая деревья, Сказочника зачарованный огонь не трогал.

Пришло время экшена. Я немного отошла, чтобы не загораживать мальчикам сцену. Втроем, пожалуй, выйдет даже забавней.

Мэтр Инсидиус молчит, и поступает правильно — слова излишни. Шальное заклятье срезает верхушки елей, ответ превращает камни в труху. Уклоняются оба соперника хорошо, невидимые щиты выше всяких похвал — и страдает пока одно окружение.

В руках сидха меч, старый Сказочник "бесполезные игрушки" не использует принципиально. Диниэ колдует резко, все его заклинания смертельно опасны и разрушительны, похожи на него, Инсидиус мягко стелет, но жестко спать. Диниэ хочет выжить, Инсидиус хочет жить вечно. Я просто хочу жить.

— Вот все и закончилось, мальчик мой, — в спине Диниэ застыл кинжал. Нехорошо бить в спину, неприлично. И обидно, тем, кто проиграл нечестно. Жизнь, вообще, нечестная штука.

В победе Инсидиуса я ни капли не сомневалась, сытый кот играл со слишком наглой мышью. Просто мне надоело их мельтешение, спецэффекты, оценить которые могла только я. Все-таки старая сволочь продолжает играть на публику даже в одиночестве, привычка — вторая натура.

Моего вмешательства не ожидал никто, в глазах Диниэ навечно застыло замешательство. Вот и все.

Присела на корточки, дотронувшись до залитых красным волос. Он еще дышал, но с каждым вздохом утекали последние минуты Диниэ.

— Все когда-нибудь заканчивается, — согласилась я, окуная пальцы в кровь. На вкус — приторная, чуть холодная, как растаявшее мороженое — нечеловеческая.

— Когда-нибудь, — эхом откликается Инсидиус.

— Выполни мое желание, — попросила я, кружась в бесконечном танце. На потрескавшиеся губы падали снежинки — наступила зима.

Костер мы не разжигали: холод, замораживающий до костей — легкая прохлада. Труп, примостившийся рядом, начал коченеть. Заниматься похоронами было некому, да и зачем, зимние волки всегда голодны.

— Забесплатно? — щурится Сказочник. В приторно добрых глазах отсвечивает багровое пламя. Злой добрый волшебник никогда не дарил подарки никому кроме себя.

— В кредит, — уточняю.

— И что же ты так сильно хочешь?

— Разве не догадываешься?

— Ты знаешь, что надо делать, — чужие руки очутились на моих плечах, чужие прикосновения пахнут затхлой тиной, — тебе не нужна ничья помощь.

Мы опять и снова занимаемся любовью, если это так можно назвать. Зимние волки обходят нас стороной, Диниэ осуждающе смотрит мертвыми глазами, в которых отражается зимнее небо. Снег падает и падает.

— Ты бы мог в меня влюбиться, солнце? — растираю между пальцами снег, пытаюсь ощутить мороз.

— Если вернешься, я буду тебя любить, — врет мой родной паук. Я спрашивала не о том, и ответа ожидала не такого, но откровенность падает в цене.

Рассвет наступил незаметно. А я, наконец, приняла решение.

Глава 12

Встреча с мамой чуть не закончилась сердечным приступом.

Я была рада ее видеть и, тем более, не хотела, чтобы с мамой что-нибудь случилось. Пара манипуляций с воспоминаниями, и никто не помнит, как я исчезла на несколько лет. Было немного стыдно, но объяснять, рассказывать, видеть чужие слезы не хотелось еще больше.

С документами вышло куда сложнее. Люди верят бумажкам больше других людей, а по бумажкам я была мертва. И статус безвременно погибшей следовало поменять. Только знать бы как.

На компьютеры не действовала магия внушения, гипноз отскакивал от упрямой техники как от стенки горох. Трудности продолжались до того момента, как я догадалась положиться на слабый человеческий фактор.

И я никогда не умирала, не пропадала, ничего не происходило. Убедить бы еще себя.

Восстанавливаться в университете не стала, все равно премудрости менеджмента впрок не пошли. Да и хотелось заниматься чем-нибудь более определенным, помогать людям. Я больше не видела толку в абстрактных рассуждениях, пусть сделать немного, но правильно.

Наверное, поступлю в медицинский, на хирурга или педиатра. Может, стану инженером, архитектором. Главное, чтобы делать дело молча, сила слов пугала нынешнюю меня. Стерла старые файлы, хотела унести в библиотеку книги, но не удержалась — сожгла чужие фантазии. Ересь страшная, но развевая пепел, ощущала удовлетворение.

На внешность приходилось накладывать легкую иллюзию, слишком я изменилась. Даже черты лица стали иные, чудо, что мама меня узнала. Но другой внешностью не обошлось, характер тоже выписывал кренделя.

Нельзя войти в одну и ту же реку дважды, и вернувшись, оказалось, вернулась не я. Я перестала стесняться чужих, все люди — братья и сестры, какие реверансы? Хамство не задевало, сама отвечала так, что у оппонентов отвисала челюсть, равнодушие не трогало — что мне до других. Вызвать у меня страх могла только я сама: вдруг снова сорвусь, причиню, пусть и невольно, вред. Держаться удавалось лишь на чувстве гордости, почти гордыне, которой я от себя не ожидала.

Одиночество, от которого ранее так стремилась избавиться, стало лучшим моим другом. Заводить друзей, общаться — нудная обязанность, тяжелая провинность. Возможно, у меня была депрессия.

Или просто переоценка ценностей так требовала много душевных сил, что на посторонних не доставало.

— Настя, ты живая? — растерянно спрашивает встреченная случайно однокурсница. Она покрасилась, похорошела, вышла замуж. О благосостоянии буквально кричала дорогая одежда и сотовый телефон в руках.

— Нет, я вампир, — в каждой шутке есть доля шутки, а уж правды — хоть залейся.

— Очень смешно, — поджимает накрашенные ярко-ярко губы Оксана.

— Спасибо. Всегда приятно, что твое чувство юмора ценят по достоинству, — величественно киваю. Все, аудиенция закончилась, встреча старых знакомых отменяется.

И сколько еще людей думает, что я мертва? И кто больше прав: они, я?

Жить без тени странно и даже страшно. Будто у тебя отняли что-то необходимое, часть тебя. У каждого события, у любого поступка есть тень, и только я, как всегда, выделилась. Быть не таким как все не так замечательно, как смотрится со стороны.

Если что-то где-то убывает, значит, где-то прибывает — житейская мудрость. Только убывает у тебя, а прибывают у других — практическое наблюдение. В данном случае, меня окончательно покинула удача. Вместе с тенью.

Меня опять мучили кошмары, снились чужие лица, поломанные судьбы. Нет, кошмарами в привычном значении слова их называть, наверное, не следует. Ничего особо пугающего мне не грезилось, просто перед глазами пролистывали судьбы от начала до конца. Я тонула в недосказанном, недожитом, чего-то хотела. Куда-то стремилась, а потом... просыпалась.

И каждую ночь, вновь и вновь.

Ловец снов не приносил пользы, ведь видела я не сны. Мои герои, мои марионетки привязаны ко мне тонкими нитками, и разорвать связь я не в силах.

— Настя, — тихо говорила мама, — с тобой что-то не так, я же чувствую.

Мама никогда не могла похвастать развитой интуицией, ее заменяло рацио, но даже она замечала происходящее.

— Все хорошо, все замечательно, — отвечала я, и пила кофе литрами, чтобы не заснуть. Официально я готовилась к экзаменам в мед, но себя не обманешь.

Я боюсь ложиться спать и пью кофе ведрами, ночами сижу за учебниками — мама думает, что я одержима учебой. Днем я и сама верю в то, что хочу стать врачом, помогать людям, но на самом деле просто боюсь ложиться спать. Вину не искупить никакими добрыми делами, даже если я буду проводить операции бесплатно, мне не вернуть чужие души. Что может быть ужаснее съеденной и переваренной души?

По-прежнему ничего так и не стало. Мелкие происшествия и странности, липкие кошмары, сумасшедшие встречи — я магнитом притягивала иное.

Как-то мне удалось познакомиться с волшебником. Встретить колдуна в техническом мирке, в городе с многомиллионным населением шанс небольшой. Но после того, как мамина подружка, ярая материалистка, с пеной у рта доказывающая свою правоту, начала жаловаться, что ее сглазили... Я проверила чисто рефлексивно, кто ж предполагал, что Тамара Ивановна не ошибается?

Способности в парне проснулись недавно, но он уже представлял, как с их помощью удастся развернуться. От преуспевающей юристки, связанной с политическими кругами, колдунишка хотел одного — денег, денег и еще раз денег. Пришлось спустить его с небес на землю.

Снять порчу не сложно, но во избежание повторения, следовало познакомиться с незадачливым малефиком. "Черный маг" — симпатичный парень, из хорошей, обеспеченной семьи. Чего ему не хватало?

А чего не хватало тебе, Настенька?

— Допустим, я и вправду ее проклял. И что ты мне сделаешь? Не боишься, что и на тебя наложу заклятие? — стоя на пороге недавно купленной на честно отнятые деньги квартиры, ухмылялся волшебник. Приглашать незнакомку в гости парень не собирался. Ну, да не вампир, слава Богу, сама пройду.

— Ты способен наложить только под дверь, — скрестила руки на груди. Способности у мальчишки средние, да еще и заимствованные. Явно нашел какой-то темный артефактик, средней пакости. А инструкции по эксплуатации не получил, не подозревая чем придется расплачиваться.

— Да неужели? — злится колдун. Он, правда, думает, файерболл — это страшно? Перечитал фэнтези, бедняга.

— А так умеешь? — по мановению руки комната наполнилась тенями, из стен и пола потекла кровь. Запузырились черной плесенью обои, из темного угла появилась странная тварь. Голова прелестной девушки, а дальше мерзкое месиво из мяса и костей, тельце странной пиявки, все в розовых прожилках.

Я подумала, и прибавила тонкую фигуру с длинными хищными пальцами, ртом-провалом. На лице выдуманного чудища не было ничего, кроме этого рта, полного мелких острых зубов.

Все страшилки, прочитанные, увиденные — все остались в моей памяти, в багаже моих страшных сказок. Кое-что добавляла от себя, и получалось неплохо. Главное, единственный зритель оценил.

Колдун попытался ответить, но судя по стремительно бледневшему лицу, покрывшемуся капельками пота, что-то не заладилось. Зря стараешься, дорогой.

Молния? Как прозаично. А что ты сделаешь, когда твои ноги обхватят десятки призрачных рук, и начнешь проваливаться сквозь пол? Когда небо за окном станет красным, а на месте городского пейзажа встанет картина Апокалипсиса?

Это не иллюзии, не думай — материализованные ужасы вполне реальны. Убивают они легко.

Крики тонули в ватной, вязкой тишине. Зови на помощь, не зови — никто не слышит, за пределами квартиры не раздается ни звука.

Инфернальное веселье полностью захватило меня, я начала понимать Диниэ. Страшные сказки куда лучше глупых историй про любовь.

Психика жертвы моего воображения не выдержала. Парень упал в обморок, как будто ужастиков не смотрел. Хотя, зря я так: наяву гораздо, гораздо страшнее.

Когда он очнулся, то готов был пообещать что-то угодно, если я уйду. Оставила на прощанье и в качестве сувенира-напоминания красотку из ада.

Как долго колдун продержаться? Наверное, не сильно, стремление к власти, к могуществу все одно возьмет вверх. Зато я так его напугала, что к Тамаре Ивановне парень во второй раз не полезет, но отомстить мне за унижение вероятно захочет. И пусть его.

Покинула колдуна с чувством выполненного долга, испарившегося через некоторое время. Я не понимала, что на меня нашло. Провернуть все по-другому, никого не пугая, избавить мальчишку от артефакта-пиявки — вот что правильно, но не запугивать слабейшего, получая удовольствие.