Из кустов вылезло существо, напоминавшее брауни, только его шерсть была грубее и какого-то грязно-ржавого цвета, темные, глубоко посаженные глаза смотрели очень испуганно. Существо скривилось и запричитало:

— Ой, хозяйка, не губииии... Дети малые плачут, голодные, некормленыееее... Пропадут малышиии... Не со зла мы то колесо съелиии, от голодаааа! Не было на нем защитных чааар! Людишки жадныеее... Поскупились!

— Так не только колесо, но и ось вы тоже съели!

— Хозяйкааа! Не губиии!

— Не ной! — строго сказала Листик. — Сейчас я над тобой суд творить буду, строгий, но справедливый!

— Кто это? — спросила Милисента.

— Ржавик, — ответила Листик, — они всегда железо грызут, только живут вот в диких местах, люди их чарами отгоняют.

— Это корозлин, они дальние родственники гремлинам. Только те грызут разные механизмы, чем сложнее — тем вкуснее, а эти простое железо. Если не чистить и не защищать заклинаниями, то железная вещь как бы ржавеет, только очень быстро. Железный обод колеса за ночь в труху превращается, видно, у кого-то погрызли недавно, — пояснила Саманта.

Милисента кивнула, а Листик продолжала допрос:

— И много у тебя деток?

— Трое, тут на бескормице хоть бы этих прокормить!

— Зови! — строго сдвинув брови, скомандовала Листик.

— Ой, не губи, хозяйкааа... — снова заныл ржавик.

— Не ной, знаешь же, что от меня не убежишь! Зови! — еще строже сказала Листик. Рыдающий ржавик посвистел, и из тех же кустов вылезли еще четыре существа — одно чуть меньше ржавика и три совсем маленьких.

— Ой, какие маленькие, — умилилась Листик, — голодные наверное?

Малыши жалобно запищали, Листик широким жестом указала на груду железа:

— Угощайтесь, маленькие, это всё ваше!

Малыши с радостным писком набросились на оружие, Листик кивнула ржавику и его жене, те тоже присоединились к пиршеству, урча от удовольствия.

— Вот так, работаешь тут, трудишься, добываешь железо, а слава щедрой хозяйки другим достаётся, — проворчала Саманта. Потом спросила у Листика: — А откуда ты знаешь, что они и ось съели, не только колесо?

— Так голодные же, а телега не была защищена заклинанием, а удержаться они вряд ли могли, вот и грызли всё, до чего дотянулись, — пожала плечами Листик. — А тебе, Саманта, надо было у разбойников не только оружие забрать, а и одежду тоже.

— Что, тут есть кто-то, кто и одежду ест? — поинтересовалась Милисента.

— Не-а, — ответила девочка, — просто те разбойники без одежды не пошли бы грабить, даже с дубинами.

— Ну, тебя-то это не останавливает, — усмехнулась Саманта.

Листик гордо ответила:

— Я дракон! Я не разбойник! Я не граблю!

— А в фонд помощи дракончикам кто без спросу лазает?

— Ну что, мне каждый раз спрашивать? Зачем мне эта бюрократическая волокита? Я же не их чиновник, потом же — я не всё взяла, а только чуть-чуть! — ответила девочка. Повернулась к чавкающим и урчащим ржавикам и сказала: — Я тут к вам наведываться буду. А вы тут смотрите за теми людьми, что в лесу живут. Когда они снова всякого железа насобирают, я у них заберу и вам отдам.

Ответом Листику был радостный писк. Саманта некоторое время наблюдала за пирующими ржавиками, потом спросила Листика:

— Они что, это всё съедят?

— Не-е-е, этого им надолго хватит, они это всё с собой утащат в норку, туда, где живут.

Саманта кивнула и потребовала:

— А теперь рассказывайте, где вы были и что еще успели натворить?

Девушки наперебой начали рассказывать о том, как они перемещались по межмировому пространству, куда попали, что там видели и что делали. Саманта слушала и только кивала, понятно, что Милисента во дворец перенеслась спонтанно, она до сих пор переживала смерть отца. Ну, а Листик просто шла по ее следу, она беспокоилась о сестре. Но то, что девушки сначала смотрели, куда выйти, а потом уж выходили из межмирового пространства, совсем было не похоже на телепортацию магов Старой Империи, те могли строить переходы только в те места, координаты которых они знали, то есть уже там побывали. Когда девушки закончили рассказывать, Саманта некоторое время сидела молча, а потом сказала:

— В связи со вновь открывшимися обстоятельствами...

— ...Наши планы меняются! — хором закончили Милисента и Листик. И все трое засмеялись.

Граф Клари, начальник тайной стражи, потёр виски. Он уже не спал сколько времени, вернее спал короткими урывками. Его терзала вина за то, что он проворонил заговор, и это стало фатальным для короля Саеша и канцлера королевства, герцога Грега. Еще его терзала неопределенность, ведь наследница трона, за которую он нес ответственность, была где-то на севере. Одно его утешало, что с ней была леди Саманта, которой он успел послать магическую весточку. Сейчас бы это ему не удалось, мэтр Фиранто был ранен и был очень плох, ему становилось всё хуже. Деятельная натура графа страдала еще от неопределенности обстановки — он и королевский маг, вместе с норвеями, оставшимися верными трону, хотя где сейчас тот трон, были осаждены в казармах гвардии. Норвеи составляли примерно четверть от всего численного состава первого корпуса — королевской гвардии. Остальные поддержали заговорщиков. К заговорщикам примкнули дружины герцогов Наразака и Вэркуэлла. Граф знал, что к столице подтягивали свои силы и южные герцоги, утешало только одно: теперь граф Клари знал, кто стоял во главе заговора. Но это знание сейчас было бесполезно. Норвеи не могли прорваться из казарм гвардии, их было слишком мало, но вполне достаточно, чтоб эти казармы удерживать. Еще давила неопределенность — кого поддержит армия, все четыре армейских корпуса. Главнокомандующий, военный министр, герцог Марикант был довольно популярен в войсках, он мог повести за собой армейцев. А на чьей он стороне, граф Клари так и не понял.

— Мы отбили две попытки штурма, отбили с минимальными потерями. Но время играет против нас, мы в осаде, казармы взяли в плотное кольцо. Прорвать его у нас просто не хватит сил. У противника пятикратное превосходство в людях. Правда, нет боевых магов, но боевых магов нет и у нас. Граф, нельзя ли как-то связаться с академией? Вы говорили, что ректор академии, господин Канвио, на нашей стороне. — Капитан Кунгнем, старший над норвеями, вопросительно посмотрел на графа Клари. Кроме него на графа смотрели и четыре лейтенанта, весь военный совет, собравшийся в одной из канцелярий рот. Граф просто не знал, что ответить, люди смотрели на него с надеждой, но он же не маг! Как он может связаться с академией Магических Искусств? Граф опустил голову и тяжело вздохнул. В наступившей тишине стало слышно, как что-то заворочалось в большом шкафу, стоящем в углу комнаты. Взоры всех присутствующих переместились на шкаф, там что-то зашуршало сильнее, а потом постучало изнутри в дверцу. Норвеи выхватили оружие, а из шкафа хрипловатым голосом спросили:

— Можно войти?

— Входите, — машинально ответил капитан Кунгнем. Дверца шкафа приоткрылась, и оттуда высунулась рыжая голова.

— Здрасьте! — поздоровалась рыжая обладательница курносого веснущатого носа и зеленых глаз. — Я тут, знаете ли, мимо проходила, дай, думаю, загляну на огонёк...

— Листик! — сказал кто-то внутри шкафа, но тут обладательница лохматой рыжей головы буквально вывалилась из шкафа. На ней был жилет женского охотничьего костюма, прикрывавший ее ноги до середины бёдер, так как жилет явно был ей великоват. За рыжей девочкой из шкафа появилась леди Саманта, в штанах в тон с жилетом и белой рубашке. Жилет, надетый на девочке, был явно от ее костюма. Последней из шкафа, перед изумленными норвеями и графом Клари, появилась Милисента. Она была одета в полный охотничий брючный костюм. Милисента аккуратно закрыла за собой дверцы шкафа.

— Здравствуйте, ваше высочество, здравствуйте, леди Саманта, здравствуйте, госпожа баронесса! — опомнился первым граф Клари. Один из лейтенантов подскочил к шкафу и распахнул дверцы. Там никого больше не было — только тёмное и тесное пространство, ограниченное стенками.

— Тесно там и пыльно, — сказала Саманта, после чего чихнула и поздоровалась: — Здравствуйте, господа!

Милисента тоже поздоровалась. А Саманта поправила графа Клари:

— Только не высочество, а величество! Камень Истины королевского инспектора признал в ней наследницу, ей принесли присягу бароны севера, а орки восточного приграничья, это которые под бароном Хрылаком, и армейцы собираются принести в ближайшее время. Мало того, она уже успела посидеть на троне в большом зеркальном зале.

— Если это так, то приношу свои извинения, ваше величество! — Поклонился граф Клари, вслед за ним поклонились и все офицеры.

— А мне, мне тоже извинения! — потребовала рыжая девочка. — Я теперь принцесса! Моя же сестра — королева! И мне все извинения мороженым! И целование рук — тоже мороженым!

— Непременно! — Поклонился девочке граф Клари, и вопросительно взглянул на Саманту. Та кивнула Милисенте:

— Ваше величество, расскажите о своем сегодняшнем визите во дворец.

Милисента и Листик рассказали о том, как они ворвались в зеркальный зал и как посидели на троне, их рассказ вызвал улыбки у графа и присутствующих офицеров. Потом Саманта рассказала о своих визитах в армейские корпуса и к оркам восточного приграничья.

— Таким образом, все четыре армейских корпуса на нашей стороне, а орки барона Ырама Хрылака не дадут южанам прийти на помощь заговорщикам, мало того, я думаю завтра перебросить сюда часть дрэгисской дружины, — закончила свой импровизированный доклад Саманта. Лица присутствующих просветлели, положение, еще полчаса назад казавшееся безнадёжным, становилось выигрышным.

— Милисента, приведи Марту к мэтру Фиранто, надо ему помочь. У Марты это должно получиться. Листик, ты поступаешь в распоряжение графа Клари. Граф, у вас же осталась агентура в городе, вы с Листиком пробежитесь по явкам. Листик это сделает так, что никто и не заподозрит ничего. Только всё надо сделать быстро, у нас полтора часа, к оркам опаздывать нехорошо, могут обидеться.

Когда Милисента и Листик с графом Клари скрылись в шкафу, капитан Кунгнем спросил:

— Леди Саманта, а как вы думаете перебросить своих воинов сюда, тоже через шкаф?

— Нет, капитан, королева откроет портал прямо во дворе казармы, и дружина пройдёт через него походным порядком, как через раскрытые ворота.

Фарли Гранмус выстругивал уже тридцатую за сегодня свистульку, вокруг него стояли маленькие змеелюды и ждали завершения работы. Конечно, детей было намного больше, чем сотня свистулек, что наемник выстругал за три дня, но у змеелюдов была на удивление дружная ребятня, поэтому в каждую готовую свистульку дети дудели по очереди. Свист и трели не прекращались ни на секунду. Матери-змеелюдки косились на Фарли, но ничего не говорили. А Фарли, выстругавший ради потехи первую свистульку, стал очень популярным у маленьких змеелюдов.

Гранмус и его отряд так и стояли лагерем на той поляне, около которой расположился временный лагерь змеелюдов. Дети жили тут, ожидая, пока взрослые подготовят постоянные жилища в глубине леса. А отряд Фарли выполнял роль кордона, отсекая слишком любопытных путешественников от стоянки змеелюдов, люди уже проезжали по новому тракту через лес в большом количестве. Известно, что людей манит всё необычное, а уж страшное — тем более. Но сегодня утром появилась Саманта, прилетевшая на золотистом драконе, и скомандовала наёмнику подготовить его отряд к переброске в столицу. Как она собиралась это сделать, Фарли не понял, но раз Саманта сказала что надо, остаётся ответить — есть! — и быть готовым, потому что будет так, как сказала командир.

Фарли отдал выструганное изделие и показал, что на сегодня всё. Действительно, уже стемнело, и за детьми пришла взрослая змеелюдка. Она что-то гортанно прошипела, и дети послушно пошли за ней. Сколько Фарли ни слушал непонятный язык змеелюдов, не переставал удивляться. Вроде и шипящих звуков много, но и гортанных тоже много. Интересный язык, стоило бы выучить. Фарли уже давно подумывал выйти на покой, завести свою ферму, а может, трактирчик, а тут еще и одна змеелюдка стала ему оказывать явные знаки внимания, между прочим, симпатичная змеелюдка. Ну и что, что с хвостом? Змеелюды не ползают, а как будто парят над землёй, за ними можно часами наблюдать. Тем более что леди Саманта сказала, что у людей и змеелюдов могут быть общие дети. А раз могут быть дети, значит, может быть и всё остальное, не из совместно же выращенной капусты дети появятся?

Две крылатые тени закрыли звёзды, это было особенно заметно в такую безлунную ночь как сегодня. Казалось, всё замерло, любуясь тем, как на поляну один за другим сели два дракона. Это были не громадные тяжеловесные туши обычных драконов, а очень пропорциональные, грациозные и даже хрупкие фигурки, но эта хрупкость необыкновенным образом сочеталась с какой-то могучей силой, проступавшей в каждом движении этих прекрасных созданий. Фарли почувствовал, что перестал дышать, только тогда, когда начал задыхаться, ему хотелось так стоять и любоваться. Из созерцательного транса его вывела Саманта:

— Фарли, твои люди готовы? Проинструктированы? Все всё помнят? Не забыли, что ваше дело — только разведка? Ну, еще и распускание слухов, потихоньку. Раз всё понятно, строй людей, с собой только самое необходимое, деньги всем выдали? Отлично. Листик, Милисента, открываем портал.

Оба дракона встали, образовав ворота, потом их фигуры исчезли. Появились снова, а между ними заклубился туман. Когда туман рассеялся, один из наёмников не выдержал и тихо выдохнул:

— Пусть меня повесят, если это не улица Медников! Это же столица!

— Разговорчики! — прошипел Фарли Гранмус. И скомандовал: — Вперед!

Наёмники быстрым шагом устремились в портал, выходя с той стороны, они быстро, по двое, по трое расходились.

— Удачи, Фарли, — напутствовала Саманта наёмника, — и до встречи!

Фарли хмыкнул, встреча была назначена на послезавтрашний вечер, в кабаре "Золотой Дракон". Об этом кабаре наёмник ничего не слышал, видно, его построили уже после того, как он последний раз был в столице, но место, где стояло это кабаре, было знакомое. Гранмус кивнул и тоже шагнул в портал.

— Присмотри за ними, хорошо, Листик... — попросила Саманта.

— Ага, — ответил дракончик и исчез.

Забулдыга Гим сидел у забора на улице Медников. Звали его Гим, фамилии никто не помнил, фамилией стало прозвище — Забулдыга. Улица Медников — хорошая, тихая улица. Здесь стража не будет гонять пьянчужку, устроившегося по забором, но и шпаны нет, которая может позариться на бутылку дешевого вина. А у Забулдыги сегодня была целая бутылка! А то, что ночь безлунная, так он же не из стакана пить будет! А горлышко бутылки всегда попадёт так, чтоб ее содержимое перетекло в свое горлышко. Забулдыга не был пьяницей, пьяницы просто пьют, и всё, а Гим пил интеллигентно, каждый подход к горлышку предварял тостом. Забулдыга поднял бутылку и тихонько произнес: