— Понятно, Хозяйка, — поклонился Ругукль и робко спросил: — но как же это мы сможем? Ведь если это большой лагерь хуманов, то они, скорее всего, наложили на всё железо охранные чары! Мы же не сможем его погрызть!
— Сможете, — снова хихикнула Хозяйка, — в эту ночь охранные заклинания людей вам не помешают. Я позабочусь. И всё, что люди бросят, можете забрать себе, сколько унесете. Я же вас не на спине переносить буду, а открою вам тоннель, понятно? И на том, что унесете, охранных чар тоже не будет.
Все присутствующие закивали, они мало что поняли, но то, что поняли, — обрадовало. Им предлагали еду, причем в большом количестве — сколько смогут унести, а унести, несмотря на свои малые размеры, ржавики могли много.
— Ну, если всем всё ясно, то пошли! — скомандовала Хозяйка. И тут же прямо на полянке засветился серый, стоящий вертикально, круг, который почти сразу же стал прозрачным, оттуда дохнуло теплотой южной ночи. Ржавики быстро засеменили в открывшийся портал, за ними шагнула рыжая девочка — Хозяйка уже сменила ипостась, она указала направление и тихо произнесла:
— Вот там, в двухстах метрах.
Метаморфозе, произошедшей с Хозяйкой, никто не удивился, Хозяйка может иметь тот вид, какой пожелает, на то она и Хозяйка.
Герцог Огеньзияк вышел из своего шатра и потянулся. Утро уже было не раннее, но герцог на то и герцог, чтоб самому определять какое утро, и когда ему просыпаться. Герцогу тотчас же подали тазик с подогретой водой для утреннего омовения. Потом поставили стол с завтраком, пусть не таким изысканным, как обычно, все-таки поход, но гораздо более шикарным, чем у простых воинов. Позавтракав, герцог подождал, когда к нему подойдут герцоги Торсинияк и Равальнияк. Герцоги были равны по положению, по знатности и по количеству войск, шедших под рукой каждого, поэтому вопрос, кто же будет старшим, никак не могли решить, всё откладывали. Но большое дело — правильно выбрать место расположения ночёвки, а шатёр Огеньзияка стоял на таком месте, откуда было видно весь лагерь, поэтому сигнал о начале движения можно было подать только отсюда. Вот потому герцоги и пришли сюда. Пришли дать команду своим людям, но получилось вроде как к старшему по походу, к нему, к герцогу Огеньзияку. Герцог принял горделивую позу, опять же он должен первым скомандовать своим людям на начало движения, и только потом, когда дружина герцога двинется, освобождая дорогу, скомандовать смогут два других предводителя. А то получится очень несолидно, вроде и отдал команду тронуться, а дружина стоит — дорога-то занята. Герцог Огеньзияк улыбнулся в усы, он нарочно медлил, ждал, когда слуги свернут его роскошный шатёр, и два других герцога, внутренне закипая, тоже ждали. Выдержав паузу, Огеньзияк скомандовал:
— Горнист, труби поход!
Резкие звуки горна разнеслись по окрестностям, рыцари молодецки вскочили в сёдла, и кавалерия двинулась. Мерно ударили сапоги пехотинцев, отбивая первый шаг. Обычно первые сто метров пехота шла как на парад, строем и в ногу, а уже потом начинался походный разнобой. Возницы фургонов щёлкнули бичами и закричали на тягловых быков. Но эта стройная картина похода продолжалась всего несколько секунд. Раздались крики и ругань падающих рыцарей, сбруя их коней, ничем не скрепленная, просто рассыпалась. Тут же раздался грохот оседающих фургонов — их оси ломались, колёса разлетались в разные стороны, мало того — с колёс соскакивали железные ободы.
— Вам, Огеньзияк, надо лучше следить за своими людьми, они вконец распустились. Это же надо — такое пренебрежение к службе в походе! — Презрительно скривился герцог Торсинияк. Но его злорадное торжество длилось недолго. С его кавалеристами произошло то же самое, они успели только вскочить в сёдла и даже не двинулись с места, просто нетерпеливо ерзали, ожидая своей очереди начать движение, и этого оказалось достаточно, сбрую их коней постигла та же участь, что и сбрую коней рыцарей герцога Огеньзияка.
— У вас, любезный герцог, службу несут не лучше, — ухмыльнулся Огеньзияк, — думаю, что и у ваших людей, герцог Равальнияк, произойдёт то же самое. Прикажите проверить сбрую коней и оси фургонов.
Когда прихрамывающий вестовой, сначала лихо вскочивший на коня и тут же с него свалившийся, убежал к его дружине, герцог Равальнияк спросил у Огеньзияка:
— Любезный герцог, не соблаговолите ли объяснить, что же произошло? Я вижу, у вас есть на этот счёт догадки?
— Мы подверглись нападению коварных диверсантов. Ночью они проникли на территорию нашего лагеря и сделали свое черное дело.
— Но куда же смотрела охрана? Почему их не задержали? Немедленно организовать погоню! Схватить! Допросить! Казнить! — брызгая слюной, закричал герцог Торсинияк.
— Как вы это себе представляете, любезный герцог? Пошлёте своих рыцарей в погоню пешком? Они не догонят, да и сами далеко не уйдут. Мы же не знаем сил этих неизвестных противников. Возможно, вон за теми холмами скрывается целая армия, которая готовится ударить по нашим дезорганизованным войскам, — ехидно сказал Огеньзияк.
— Немедленно фургоны в круг! Приготовиться к вражеской атаке! — сорвался на визг герцог Торсинияк.
— Герцог, но вы же так не думаете? — спросил герцог Равальнияк у Огеньзияка. — Вы абсолютно спокойны и не боитесь врага.
— Видите ли, любезный герцог, если бы враг хотел на нас напасть, он бы это уже сделал. Но раз этого нет, то вряд ли будет в ближайшем будущем. Но герцог Торсинияк абсолютно прав, — Огеньзияк брезгливо посмотрел на своего товарища, продолжающего вопить, — лагерь надо укрепить, хотя бы вырыть рвы и поставить частокол.
— Думаю, что это не требуется, ваша милость, — произнес подошедший человек в мантии мага.
— Почему вы так думаете, магистр Нерини? — Поднял брови герцог Огеньзияк.
— Вы совершенно правильно заметили, ваша милость, что если бы на нас хотели напасть, то это уже сделали бы. Нам только испортили часть амуниции и транспортных средств. Возможно, пострадало и оружие... — стал пояснять маг, но его перебил герцог Торсинияк, он завопил снова:
— Поймать, казнить! — При этом он выхватил свой меч, вернее то, что от него осталось.
Маг поморщился и продолжил, указав на огрызок меча, на который тупо уставился Торсинияк:
— Вот, видите? Это сделали не люди. Это работа корозлинов.
— Кого?
— Корозлинов, это ближайшие родственники гремлинов, только более примитивные, грызут простое железо. Именно они погрызли железные детали амуниции и оси у фургонов, но, видите ли, эти примитивные создания если бы грызли одну какую-нибудь вещь, то грызли бы ее, пока бы не съели полностью, и только потом бы перешли к другой. А тут погрызено, именно погрызено, большое количество вещей, даже не погрызено, а надгрызено ровно настолько, чтоб вывести из строя.
— Магистр Нерини, что вы хотите этим сказать? — спросил герцог Огеньзияк. Равальнияк тоже внимательно слушал мага, только Торсинияк продолжал тупо, но уже молча, рассматривать огрызок своего фамильного меча.
— То, что это диверсия, и хорошо подготовленная диверсия! Надо не просто найти и изловить достаточное количество корозлинов, но и заставить их проделать то, что они тут натворили. А это, уж поверьте мне, совсем непросто!
— И каковы же ваши выводы, магистр Нерини? — спросил герцог Огеньзияк.
— Против нас действует группа очень сильных магов, именно группа, потому что одному магу такое не под силу, даже если это один из мэтров. Лично я бы предпочёл сразиться с вражеской армией, чем с такой группой.
— Да, действительно, с вражеской армией проще, — сказал герцог Равальнияк, осторожно потянув из ножен свой меч. У него в руке тоже был огрызок. Герцог покачал головой: — По крайней мере, там всё понятно: вот враг, а в руках у тебя честное оружие! А тут? Стоишь безоружный, и неизвестно откуда ждать атаки.
В этот момент громко лопнули металлические кольца крепления шатра герцога Огеньзияка, который вновь попытались поставить слуги. Все присутствующие вздрогнули и заозирались, ожидая нападения неизвестных магов.
— Что будем делать, господа? — спросил герцог Равальнияк, посмотрев на герцога Огеньзияка. Торсинияк тоже смотрел на Огеньзияка, открыв рот, так смотрят дети на взрослого, ожидая от него защиты. Огеньзияк внутренне усмехнулся, его таки признали старшим, только вот обстоятельства, при которых это было сделано, совсем не располагали гордиться этим. Вздохнув, герцог сказал:
— Я считаю наш поход бессмысленным, дальнейшее движение просто невозможно. Мы потеряли боеспособность.
— Но как же наши обязательства перед принцем Варрантом? — спросил герцог Равальнияк.
— При вновь открывшихся обстоятельствах их невозможно выполнить, поэтому предлагаю остаться на этом месте. Разбить здесь постоянный лагерь, заняться ремонтом фургонов...
Закончить герцог Огеньзияк не смог, ему помешал внезапно поднявшийся сильный ветер, дувший с той стороны, куда утром собирались направиться дружины герцогов. Мало того, там закрутился смерч, он двинулся в сторону лагеря, но, не дойдя метров сто, остановился. Смерч, покачиваясь, вращался и грозно гудел.
— Боюсь, ваша милость, нам этого не позволят, — криво усмехнулся магистр Нерини, глядя на вращающийся смерч, — за нами не только наблюдают, но и слушают всё, о чем мы тут говорим. Причем делают это так, что я ничего не чувствую. Ничего, абсолютно ничего. Это уровень мэтра. Скорее всего нам противостоит не один, а несколько архимагов.
— Хорошо, — тоже криво улыбнулся герцог Огеньзияк. И закричал: — Трубач, труби отход! Впрочем, в таком шуме это не будет слышно. Вестовые! Приказ на отход! Бросаем всё лишнее и пришедшее в негодность! Отходим как можно быстрее!
— И как можно дальше! — добавил герцог Равальнияк, а герцог Торсинияк ничего не сказал, он только быстро закивал головой, так же быстро икая при этом.
В жиденьких кустах, покрывающих холм, в полумиле от лагеря южан потирал лапки ржавик Ругукль, он сначала сильно испугался, когда один из герцогов решил не покидать лагерь. Ржавик даже немного заскулил, жалобно глядя на рыженькую девочку, лежащую рядом и задумчиво жующую травинку. Она погладила ржавика по жёсткой шерстке, отчего тот перестал скулить и довольно заурчал, и выплюнула соломинку. Соломинка, вращаясь, полетела в сторону лагеря южан, не просто полетела, а подняв при этом сильный ветер. Соломинка, увеличиваясь в размерах, превратилась в смерч.
— Вот, — удовлетворенно сказала девочка, — простое заклинание — "воздушный кулак", только надо быстро-быстро из кулака делать фигу и обратно. Знатно получилось, и страшилка, и стукнуть можно!
— О, Хозяйка... — запищали в восторге все ржавики, они расположились в кустах вокруг девочки.
— Листик! — строго поправила рыженькая девочка, — Листик! Так меня зовут друзья!
Армия герцогов отступала целый день. Если это можно назвать отступлением. Герцогские дружины просто бежали, стремясь как можно дальше уйти от страшного места. Хорошо, что уцелели простые телеги, на них нагрузили остатки скудного имущества, которое не было испорчено корозлинами. Все тяжелые трёхосные фургоны пришлось бросить, пришлось бросить и часть оружия, оно тоже было безнадёжно испорчено. Но на этом злоключения герцогов не кончились — на следующее утро прискакал гонец, он привез очень неутешительные вести. Армия юго-востока тоже повернула назад, на земли тамошних герцогов надвигалась орочья орда. А армии центральных областей юга дорогу на столицу заступили третий и четвёртый корпуса королевских войск.
— Вся Натайя блокирована, заметьте, господа, очень умело блокирована! — Этими словами герцог Огеньзияк начал вечернее совещание. Герцоги Торсинияк и Равальнияк признали-таки его старшим, поэтому совещание проходило в шатре Огеньзияка, кое-как поставленного слугами уже на новом месте, ведь его металлические части были испорчены. Огеньзияк продолжил свою речь:
— И сделать такое мог только очень опытный полководец и умелый стратег, я лично знаю только двоих, кому это под силу. Оба они носят фамилию Грег — это маршал, а ныне канцлер, и его внучка генерал Саманта Грег.
— Вы, герцог, намекаете на никойскую резню? — спросил герцог Равальнияк, — когда пятый корпус под командой леди Саманты в ночной атаке без жалости вырезал весь лагерь бунтовщиков? Тогда пятый корпус и получил прозвище — Тени.
— Именно, герцог, именно! Теперь вы понимаете, какой участи мы избежали? Мы могли утром проснуться совершенно зарезанными!
Герцоги замолчали, герцог Равальнияк содрогнулся, представив себя зарезанным, а герцог Торсинияк снова начал икать от ужаса. Он тоже представил себя просыпающимся утром с перерезанным горлом, он пытается позавтракать, но ничего не может проглотить, всё вываливается сквозь перерезанное горло, и что самое ужасное — выпитое вино тоже выливается! Торсинияк застонал и с надеждой посмотрел на герцога Огеньзияка, тот просто обязан подсказать, как избежать подобной ужасной участи. И герцог Огеньзияк оправдал надежды:
— Завтра двигаемся обратно. Расходимся по своим замкам и сидим там тихо-тихо...
— А как же наши обязательства? А как же... — Попытался задать вопрос герцог Равальнияк.
— Сидим тихо-тихо, если вы, лично вы, герцог, не хотите повторить участь дворян Никойи. Ведь там не осталось ни одного герцога, и только треть баронов! Все земли бунтовщиков реквизированы в пользу короны! И если бы не протест Палаты пэров, то леди Саманта Грег так бы и командовала пятым корпусом, а возможно — и всей армией!
— Может, это было бы к лучшему, — подал голос магистр Нерини, тоже присутствующий на совещании. — После своей отставки леди Саманта начала активно заниматься магией. И теперь мы имеем в противниках не просто талантливого полководца, но и очень сильного мага!
— Именно, магистр, именно! — повторился герцог Огеньзияк. — Поэтому сейчас мы должны сделать всё, чтоб леди Саманта не думала, что мы ей противники. Отступаем в свои замки, и если она нанесет нам визит, уверяем ее, что поддерживаем только ее и того, кого она назовёт королём или королевой... А о принце Варранте мы вообще не слышали! И если, господа, вы хотите жить, то только так, а не иначе!
— Все-таки репутация — это сила! Особенно плохая, — заметила Саманта, она и Листик сидели на холме в миле от лагеря западных натайцев и слушали совещание их герцогов.
— Ага! — согласно кивнула Листик, срывая очередную травинку. Глянув на Саманту, она спросила: — А там, в Никойе... Это правда?
— Частично, там пятый корпус заступил путь на столицу дружинам никойских баронов. Они ударили в тыл, ведь королевская армия и герцогские дружины, верные короне, сдерживали гринейцев, столица была практически беззащитна. Никойцев было раза в три больше, чем бойцов в пятом корпусе, и в основном это были рыцари. В полевом сражении они бы нас смяли, ведь пятый корпус это легкая пехота. Но я уже три года была командиром пятого корпуса. Вымуштровала их, понятно, что не строем ходить. Ночью мы сняли часовых и захватили всех их командиров, некоторые сопротивлялись. Вот их и пришлось прирезать. А утром просто разогнали остальных. Без командиров и оружия не очень-то и повоюешь. Никойцев погибло-то всего несколько десятков, да и то большинство в давке, когда утром разбегались. Это уже потом молва превратила эту операцию в резню. Надо ж было никойцам как-то оправдать свое блестящее поражение с последующим героическим бегством. Земли бунтовщиков реквизировали, многих лишили дворянства. А большинству благородных кажется, что лучше умереть, чем честно работать.
