— Да никто его из лагеря не выпустит, пень та старый! — Привели ему новый аргумент.
— Сам выйдет! Чай, не гулять идёт сам-один, а с группой на выручку своим. Никуда он не денется!
— А отбиваться чем он будет? Все с оружием пойдут, а он с голыми руками? Егорыч, ты как я погляжу, окончательно тут ебанулся!
— Дайте ему РПК! Пусть привыкает! И так он тут никуда из лабораторий не выходит, так пусть развеется, сходит, вспомнит, где он живёт! Если захочет, конечно...
— Дурак, ты Егорыч! — только и ответил его собеседник.
Ничего против не имею, можно и сходить на помощь. Особенно если не сам буду, а с командой. Потьму просто показываю всем, мол всё будет ок и иду к выходу. Меня никто не останавливает.
Выхожу из здания, вижу, что возле ворот уже собралось две группы — сталкеры и наёмники, в первой десять человек, во второй всего семь. То ли больше никто не хочет идти, то ли просто тут так мало сталкеров сегодня.
Левенталь тоже тут, что-то командует своим на немецком, и тут же что поясняет сталкерам. Ага, наёмники, как лучше вооружённые выходят первыми, а сталкеры идут следом. Иду прямо к нему.
— Что вам нужно, Син? — спрашивает Левенталь у меня, когда я подхожу к нему. Я шиплю в ответ и жестами показываю, что пойду с остальными.
— Невозможно! Герр Сахаров не давал разрешения на твой выход из лагеря, да ещё и в бой!
Но тут из рядов наёмников выходит кто-то, и я узнаю Курта, который со мною соревновался. Несколько фраз, которыми они перекинулись, и Курт бежит в барак, а Левенталь снова поворачивается ко мне.
— Сейчас тебе принесут ручной пулемёт. Это израильский 'Негев' сделанный под советские патроны 7,62. Там ранцевая подача, три ленты по 200 патронов, соединённые в одну, итого 600 патронов. Будешь прикрывать первую группу. Запомни — собаки атакуют сразу с нескольких сторон, твоя задача — отгонять их!
Тут одновременно появляются Курт, волочащий на себе пулемёт с боеприпасами, и Сахаров.
— Син, а ты куда это собрался? — начинает он, но я громким шипением перебиваю его и жестом показываю, что всё равно пойду.
— Не переживайте, профессор! Прикроем Сина! — Тут же говорит ему сориентировавшийся сталкер из второй группы. — Да и с пулемётом и ему будет проще, и нам лучше.
Подбегает запыхавшийся Курт, на меня одевают ранец с патронами, Курт сноровисто заправляет ленту в приёмник, объясняет мне расположение предохранителя, он тут трёхпозиционный: верхнее положение — 'непрерывный огонь', среднее (в этом положении его фишка направлена вперед) — 'одиночный огонь', нижнее — 'предохранитель'. Беру пулемёт в руки, предохранитель в нижнем положении, пробую, как палец ложится на курок. Ложится на него просто отлично, нет риска что застрянет, но вот маленькая пистолетная рукоять, рассчитанная на человеческую руку, мне неудобна.
— Готовы? Выходим!
Открываются ворота, и наёмники вырываются вперёд. Я иду на пару шагов позади, ещё дальше позади меня топают сталкеры.
Вот мы отходим от ворот лагеря примерно на километр, впереди слышны редкие одиночные выстрелы и короткие очереди. Проходим границы минного поля, наёмники разворачиваются в редкую цепь, с правой стороны которой становлюсь я.
Мы не бежим, но идём достаточно быстро. Да и бой относительно недалеко. Бах! Бах! Знакомые звуки, похоже что кто-то пустил в ход подствольник. Слышен лай и вой собак. Это ж сколько их тут, раз они смогли загнать группу вооружённых людей в эту ловушку?
Переваливаем за поросший редкими кустами и невысокой, но густой травой маленький холм, и перед нашими глазами открывается картина боя. Развалины какого-то здания, в которых видны люди, стреляющие во все стороны, а вокруг них наворачивает круги стая собак. От увиденного количества я малость подохренел. Откуда их столько? Да тут их не меньше чем сотня! Или это просто у меня в глазах двоится от их непрерывного мельтешения и лая? А собачки крупные! Такая в принципе и в одиночку сможет загрызть человека.
Недалеко от этого импровизированного пункта сопротивления вижу нескольких собак что-то упоённо грызущих. А вон дальше ещё такая же картина. Похоже, что не все сталкеры добрались до развалин здания и успели там укрыться.
Но вот похоже нас заметили и люди, и собаки.
— Син, справа три часа! — слышу чей-то вопль. Поворачиваюсь... Ёб же ж твою мать! На нас бежит ещё одна волна собачек. Слышу очереди, стреляют уже и сталкеры, и наёмники.
— Син, сука, не тупи, стреляй, урод! — кричит кто-то.
Я, падая на одно колено, сдвигаю предохранитель в среднее положение и даю очередь, стараясь зацепить хотя бы пару собак, которые уже не далеко. Есть, получилось! Несколько псов с визгом кувыркаются в траву, а остальные притормаживают. Я от души влупил по ним второй длинной очередь, уже чувствуя азарт. Ещё десяток собачек падает в траву, а парочка начинает, скуля, уходить. Бахают сзади дробовики. Неужели собаки так близко подобрались, что в ход пошло такое оружие. Но оборачиваться некогда, передо мною тоже собаки. Даю несколько коротких очередей, и ещё двое собачек падают в траву. Остальные разворачивают и убегают.
Я не стреляю им в след, а разворачиваюсь и смотрю, что там с наёмниками.
— Син! Глаза! — кричит мне один из них.
Успеваю среагировать, и по закрытым векам бьёт мощная вспышка. Слышу скуление. Похоже, кто-то кинул ослепляющую глаза мощной вспышкой гранату, и собакам сейчас несладко. Смещаюсь на пару шагов в сторону, что бы было лучше видно собачек и снова прочёсываю их ряды длинной очередью. Собаки, дезориентированные вспышкой вместо того что бы разбежаться, наоборот почему-то теснее сблизились. Пули находят свои жертвы одну за другой, а скулёж и вой слышно даже через треск выстрелов ручного пулемёта.
И вот собаки, словно получив команду, срываются с мест и убегают, оставляя после себя только труппы и раненых.
Сталкеры осматривают собак и добивают тех, кто подаёт признаки жизни.
— Эй, сталкеры, как вы там? — хрипло кричит один из наёмников. — Живы?
В ответ в полуразрушенном проёме появляется фигура сталкера и машет нам рукой. Идём к ним, держа оружие наготове, вдруг собачки передумаю и вернутся снова, что бы нас атаковать. Твари они хитрые, всего от них можно ожидать.
Приближаемся к развалинам. Я иду самым крайним справа и натыкаюсь на остатки чьего-то тела. Зрелище очень неаппетитное — обгрызенное лицо, выеденные внутренности, обглоданные ноги и руки, рядом лежит оружие, видавший виды 'калаш'. Похоже что сбили с ног и загрызли, а товарищи не успели отбить.
Слышу разговор.
— Спасибо! Уже и не думали, что вы успеете! Они нас пол-дня гнали, пока не загнали сюда. Боеприпасы на исходе, питание в рации село, как раз хватило 'Янтарь' вызвать и помощи попросить, раненые есть.
— А что же вы так, парни из 'Свободы' подставились? Или вляпались где до этого?
— С 'Монолитом' схлестнулись возле старого угольного склада. Были раненые, решили, что безопаснее будет их у вас оставить. Да вот в конце пути напоролись на стаю собак.
— Очень большую стаю!
— Не то слово! Как будто гон у них! Мы пока сюда добрались, двоих потеряли и тут троих, они раненого несли, не успели, собаки их сбили с ног и загрызли.
— Вы что же, раненого в конце оставили?
— Нет, собаки нас тут ждали тоже, когда атаковали, мы что бы, не положить друг друга, ножами начали отмахиваться. А их с ног сбили, Синдик, тот, что дальше лежит, успел гранату сорвать, хотел рвануть на себе, одна собака в руку ему вцепилась, а вторая в горло.. и всё... а потом раненого... и всё за какие-то секунды... и много их...
Тут краем глаза замечаю в траве какое-то движение недалеко от нас и даю туда очередь, с визгом вскидывается здоровенная псина и тут же заваливается набок с предсмертным скулением. Вроде бы больше никого нет, по крайней мере движения никакого не вижу.
— Охереть... Так нас знаменитый Син выручать пришёл? Блядь твою ж гробину мать, никогда бы не думал, что нас кровосос выручать будет!
— Потом поговоришь про это! Сколько у вас раненых?
— С огнестрелом трое, один собачками покусан, остальные просто устали.
— Поможем!
Как оказалось, наёмники взяли с собой компактные раскладные носилки, пять штук, на раненых хватило с запасом. А четверо своими ногами пойдут.
Сталкеры выносят раненых из развалин.
— Идти много, будем меняться каждые пятьсот метров. — Говрит один из сталкеров. Ему никто не возражает.
Усталые свободовцы кидают на меня заинтересованные взгляды, но подходить познакомиться не торопятся. Да и я не настаиваю. Понимаю, что не до этого.
Организовываемся вокруг ранены, в этот раз я оказываюсь позади, и начинаем двигаться в сторону 'Янтаря'. Все идут молча, никто никого не расспрашивает, я постоянно оглядываюсь назад и по сторонам.
Движемся в сторону 'Янтаря', вокруг тихо, а меня не отпускает предчувствие, что нужно ждать беды.
— Блядь, такое ощущение, что за нами наблюдает кто-то! — нарушает тишину сталкер, сменившийся с носилок, передав их следующему. — Не могу никак отделаться от этого ощущения.
— Ничего, вон уже край минного поля — отвечает ему один из наёмников, тоже настороженно смотрящий по сторонам, — за него зайдём, а там меньше километра до ворот лагеря.
— Дай-то бог! — соглашается с ним свободовец, идущий рядом.
А я всё не могу понять что меня так тревожит. Вроде вокруг всё тихо, нигде никого не видно, видны ворота 'Янтаря', где нас ждут, а мне тревожно.
Входим в границы минного поля, которое обозначено табличкой на колышке с надписью 'Осторожно! Мины!'. Плюнув на всё, разворачиваюсь назад и иду спиной вперёд, крутя головой по сторонам.
— Син, ты чего это? — слышу я чей-то вопрос.
В ответ я только громко шиплю и продолжаю вертеть головой.
— Чует что-то ваш Син! Чутьё у вашего кровососа на неприятности огромное, вот и беспокоится он! — отвечают задавшему вопрос.
— Да о чём тут...
И тут внезапно появляются с двух сторон собаки, совершено бесшумно несущиеся в нашу сторону. Хрен его знает, где они прятались, но вот они есть, и что бы добраться до нас им нужно пробежать по минному полю. Ох и дурные звери, они же на минах подор...
И ту я понимаю, что будет, если они подорвут мины рядом с нами. Нас либо осколками накроет, либо ударной волной. И тогда сожрут остальные собаки нас на глазах всего 'Янтаря'. Камикадзе ёбанные!!!
Всё это за секунду пронеслось у меня в голове, я ударил по тем собакам, что бежали с моей стороны длинной очередью, не жалея патронов. До остальных ещё не дошло, чем им может грозить недалёкий подрыв мины. Скрыться тут негде, и в сторону не побежишь, иначе наступишь на мину, и пиздец котёнку!
Сука, да кто ж их так настропалил? Кто? Какая мразь? Кто отключил у них инстинкт самосохранения, бросив в самоубийственную атаку? Блядь, у кого хватает умения сделать из обычных мутировавших собак жертвующих собой во имя стаи камикадзе?
Раздавшиеся выстрелы говорят о том, что до других тоже дошла опасность ситуации. С моей стороны живых собак нет. Только собираюсь развернуться, как звук взрыва асфальтовым катком вкатывает мою надежду на благоприятный исход боя в грязь. Меня что-то сильно бьёт в спину, и я падаю лицом вперёд на остатки асфальта.
'Блядь, лишь бы оружие не повредить и не нажать на курок' — мелькает в голове мысль, перед тем как я смачно целую своей мордой бывшую дорогу. В голову бьёт боль, но тут же проходит, всё же регенерация у меня и не такое лечит, а тут подумаешь сильный ушиб. Я вон очередь в грудь переживал и ничего, и это переживу!
Встаю на четвереньки, отряхиваюсь, поднимаю голову. Повезло хоть в чём-то! Люди с ранеными под взрыв не попали, а вот остальные малость не в себе, приходят в себя. Так, ещё один раненый, похоже что осколок поймал. Интересно, а я тоже осколок поймал, или чью-то пулю? Конечно так думать — это паранойя, но уж сильно жить хочется отчего-то. А пулемёт-то мой ручной вот, рядом лежит. И как он не выстрелил, когда я упал и выпустил его из рук?
Поднимаюсь с колен, выпрямляюсь, делаю шаг, подбираю свой ручной пулемёт, осматриваю, вроде цел. Рядом воронка и куски мяса. Что же, стая твой подвиг не забудет, безымянный четырёхлапый камикадзе. И мы помнить будем очень долго, особенно раненый.
Так, от лагеря нам навстречу движется подкрепление, а что позади? Да откуда ж вы берётесь, собаки?
Собаки сначала не спеша бегут в нашу сторону, но вот постепенно набирают скорость, предвкушая свежее мясо на обед и ужин. Вскидываю своё оружие и длинной очередь малость остужаю их пыл, отправляя нескольких собак в Страну Вечной Охоты. А потом начинаю отстреливаться короткими очередями, моля в душе всех богов сразу, что бы патронов хватило до того, как прибудет подмога. 600 патронов — это конечно сила, но тут не игра, и счётчика патронов у меня нет. Так что, сколько их осталось — сказать не могу даже приблизительно, и очень будет неприятно, если они вот прямо сейчас закончатся.
Но вот подключаются к веселью остальные, и собачки начинают падать в траву чаще и чаще. И вот они уже разворачиваются и дают дёру. Мы тоже не стоим на месте, и подхватывая раненого, со всей возможной скоростью ковыляем к безопасному месту. Вот нас встречает высланное Левенталем подкрепление, и уже дружной толпой мы входим на территорию 'Янтаря', где нас сразу принимают в свои заботливые руки врачи.
А Сахаров спешит ко мне.
— Как ты, Син? Всё нормально?
Приятно, когда о тебе так волнуются. Показываю ему большой палец, мол всё отлично, после чего сбрасываю ранец с боеприпасом и осматриваю его, отложив поставленный на предохранитель ручной пулемёт в сторону. Вроде цел. Несколько человек подходят ко мне, среди них Курт и Левенталь.
Я снимаю с себя творение Егорыча, при этом слышу как кто-то присвистнул. Разворачиваю курточку так, что бы посмотреть на спину... Бля, я Егорычу буду должен бутылку! Нет, две! И обязательно распить вместе, и набить ему морду за его подстрекательство! Хотя сам виноват, не хрен было лезть в герои.
На ткани курточки чётко виден осколок мины, встрявший в защитную пластину, но не пробивший её. Как раз под ранцем с боеприпасами попал, мать бы его!
— Ну, Син, ты везунчик! — слышу голос Курта. Поворачиваюсь к нему, остальные тоже.
— Смотрите! — он вытаскивает ленту с патронами из ранца. — Ровно пятнадцать патронов осталось!
Я пожимаю плечами. Что мне сказать ему? Что я мог их ещё в первой стычке выпустить все, потому что как-то я не сильно обучен стрельбе из таких штучек? Или просто кивнуть, соглашаясь, так как говорить я всё равно не могу? Киваю. Повезло, мол.
А что это лента такая коротенькая, даже на мой мирный взгляд в неё не влезет шестьсот патронов? А потом вспоминаю, как после отстрела часть ленты сама отпадала, наверное предусмотрено, что бы не наступить на такую змею и не кувыркнуться, когда проходит место соединения двух лент через приёмник, что-то разрывает соединение, и опустошённый сегмент автоматически отпадает, как хвост у ящерицы.
— Да, уж, действительно повезло. — Отвечает ему один из свободовцев, после того как врачи удостоверились что с ним всё в порядке и отстали от него. — И что вы нас заметили, и что на подмогу вышли, и раненых вынесли. И тебе, кровосос, отдельное спасибо! За то, что прикрывал нас! Последние слова свободовец говорит, повернувшись ко мне. Перехватываю свою 'бронекурточку' одно рукой и вежливо шиплю в ответ — С-сс-с-син!
