— Ты проголодалась?
Больше всего мне хотелось сожрать этого венценосного идиота. Или хотя бы птицу, чтобы он на трон не попал. Но волшебная палочка мне еще была нужна. Поэтому я сдержалась и показала лапой на птицу и на мешок.
— Она голодная?! — осенило царевича. — Сейчас покормлю!
Мы с птицей одинаково возвели глаза к небу. От злости телекинез получился немного более интенсивным. Продукты просто вылетели из мешка в разные стороны, а мешок завис прямо перед моим носом в воздухе.
— А, так ты птицу хотела туда положить? — дошло до жирафа, простите, царевича. — Так бы сразу и сказала!
Ох, как бы я ему сказала! Но я была занята. Запихивала птицу в мешок и затягивала узлы на горловине, чтобы она не выбралась. Потом отдышалась, попутно сосчитала до ста, как с особо тупыми студентами с особо гениальными вопросами (объясните, Валентина Алексеевна, почему кальмары не живут в реках в средней полосе России?) и, наконец, разжала челюсти.
— Так, костер гасить, продукты по карманам, мешок в руки. Сейчас вызову южный ветер и помчимся от-сюда со всей возможной скоростью. Ясно?
— Д-да? А почему до утра подождать нельзя?
— В ментовку загремим.
Вышеслав кивнул, словно что-то понял и начал рассовывать продукты по карманам. Все, за исключением той самой колбасы. Я проглатывала, почти не разжевывая. Все, теперь можно и колдовать.
Alle, Walle, digittalis,
Rezus,rez funkzionalis
Elle, velle wwodowlaz,
Выноси отсюда нас!
Опять пришлось пройтись зубами по моей несчастной лапе. Чует мое сердце — шрам останется. А, ладно, покажу мужу. Он меня на руках носить будет за все мои страдания. Я ведь его спасаю! Капли крови мед-ленно выцветали в воздухе. Вышеслав одним прыжком оказался у меня на холке.
— Эх, выноси, залетная!
— Сам ты.... — огрызнулась я. Прыгает как Тарзан прямо на холку, а я вам не слон. В нем же не меньше ста кило! Тяжелый, паразит! И потом, что значит — залетная!? Эт-то еще что за намеки!?
Южный ветер покорно подхватил нас и понес обратно. Чтобы спустя восемь часов выкинуть нас в преде-лах видимости столицы, злых, голодных и вымотанных. Зато с добычей. А это с лихвой перекрывает все наши неудобства.
— Ложись-ка ты спать, — посоветовала я Вышеславу. — А я пока за своей одеждой сбегаю.
— За какой одеждой?
— За той самой. Думаешь, когда я была человеком, то ходила только в своей шкуре?
Вышеслав послушно свернулся под кустиком, обнял мешок с драгоценной птицей и захрапел как фисгар-мония. А я вытащила у него из кармана кусок хлеба, проглотила, почти не разжевывая, и помчалась к тому месту, где спрятала свои вещи. Я собиралась войти вместе с Вышеславом в город и сразу же явиться к де-реву Эстрид. А что, все выполнено! Птичку добыли, пусть теперь что хотят, то с ней и делают, хоть бульон сварят! А мне, пожалуйста, веточку от яблони, и я попрошу Лирин, чтобы она меня вытащила из этого ми-ра. Мне пятнадцать дней осталось до встречи с верховным колдуном, а у меня еще ни одного весомого аргумента нет. Волшебная палочка не готова, медальон не сделан, яблочко я то не съела. Но пока я иду по графику. В среднем по три дня на добычу каждого "аргумента" — и еще примерно неделя останется на вся-кие приятные мелочи. Может, что еще придумаю для большего взаимопонимания с верховным колдуном? Интересно, можно ли в нашем мире купить ядерную боеголовку?
Лапы уверенно несли меня по лесу. Вот и место, где я спрятала свои вещи. Все на месте. Одежда, связан-ная в компактный узел и родной рюкзак. Я закинула их на спину и отправилась обратно. Вся пробежка заняла у меня около трех часов, но даже этого времени было слишком много! Вышеслава я нашла там же, где я его и оставила. Только с небольшим дополнением в виде копья в груди. Он полуприслонился к дере-ву, закрывая телом, мешок с птицей, а перед ним стояли два неприятных типа. Те самые его братья! Во блин! С такими родственниками и врагов не надо! Обстановку я оценила сразу. Эти два паразита просто ждали, пока Вышеслав не помрет сам от потери крови. А они тогда заберут все, что им нужно без труда и без увечий. Точнее уже не без увечий. Ну, ни на минуту нельзя парня одного оставить, обязательно во что-нибудь вляпается! Ладно, сейчас разберемся с любящей родней, а потом вправлю мозги этому олуху. Я отшвырнула вещи в кусты и, не сбавляя скорости, бросилась вперед. И подсекла одного братца головой под колени, одновременно сбивая лапой другого. Они были сильны, но они совсем не ждали моего напа-дения, да и приближалась я бесшумно. Ох, я их сейчас! На мой немилосердный взгляд предательство было самым страшным из всех грехов, а караться оно должно только одним — немедленной, но очень медленной смертью. Это я и собиралась проделать с братьями Вышеслава. Теперь силы позволяли мне это сделать. Спасибо Олечке за наше счастливое детство! Я тихонько зарычала и начала обходить их слева. Но эти па-разиты решили не принимать бой!
— Бежим! — заорал один из них, тот, что постарше. — Бешеная собака!
— Сам ты собака!!! — заорала я. — А я волк!
Картина Репина "Не пили?" Да нет, вроде не пили. А собака разговаривает? Я оскалилась, как голодная акула.
— Я вас сейчас на части порву, козлы позорные, сявки блохастые...
Больше ничего не потребовалось. Братцы с такой скоростью рванулись наутек, что я бы их точно не дог-нала. Да и не до них.
— Вышеслав, немедленно опустись на землю!
М-да, одного взгляда на царевича мне хватило за глаза. Не жилец. При здешнем уровне медицины — он просто не выживет. Пробито легкое, да еще как пробито — рядом с сердцем. С такой раной даже на ногах не стоят. А Вышеслав еще и сражаться пытался. Я его даже немного зауважала. Может, ума у него особо и нет, но для правителя ум необязателен. Это я по своему опыту знаю. По историческому опыту родной страны. Главное для правителя — это способность стоять на своем и за свое имущество до конца. А это у Вышеслава есть. Права была яблонька, ой права!
— Я умираю? — уточнил царевич.
Я была уверенна, что стоит мне только выдернуть копье — и все. Вышеслав получит ответ на свой умный вопрос у местного бога.
— Не знаю. Наверное, да.
— Скажи, ты смоешь отнести птицу назад? Чтобы она не досталась никому из них? Они
подлые предатели...
Каждое слово давалось Вышеславу все труднее. Предатели так вообще вышли пополам с кровью.
— Мой бедный друг, — вздохнула я. И тут же осеклась. Тина, да что ты стоишь, как пень на полянке!? Если Вышеслав умрет, тебе веточки с дерева век не получить! А ты прощаться вздумала! Эх, к эльфам бы его, там еще и не такие раны могут излечить. Но его опасно передвигать. Эльфы бы его вмиг живой водой на ноги поставили! А я дура! Не догадалась... Не догадалась? Я-то и правда не подумала, но Лефроэль! Я на-бросилась на свою сумку, нещадно расшвыривая вещи по поляне. Вот и аптечка. Только совсем не та, с которой я вышла из своего мира. Когда Лефроэль увидел мои лекарственные средства: пластырь, бинт, йод, стрептоцид, активированный уголь ему просто стало плохо.
— И ЭТИМ вы лечитесь!? Да как вы еще живы-то!?
Короче, эльф собрал мою аптечку заново. Но теперь в ней были четыре маленьких пузырька — и все. Он мне показывал этикетки. В белом — живая вода, в черном — мертвая, в синем — универсальное противоядие, а в красном — такое же универсальное средство против болезней. Хоть против гриппа, хоть против чумы. Три капли на человека — и бегаешь как новенький.
— Вышеслав, ты должен мне довериться, — приказала я. — Сейчас я выдерну копье, и ты потеряешь созна-ние. А очнешься уже полностью здоровым. Ясно?
В глазах царевича отрешенность сменялась безумной надеждой.
— Э...о прав...а? — выдавил он вместе с кровью.
— Клянусь, — сказала я.
— Я помогу.
Царевич кое-как приподнялся. Непослушные пальцы обхватили копье.
— Сейчас. — Голос был похож на стон, но пальцы уверенно дернули копье из груди. Хлынула ярко-алая, просто невероятно алая кровь. Вышеслав откинулся назад. И я поняла — умер. Ну и пусть. Сейчас мы это исправим. Сложно держать флакончик в зубах, но я справилась. Три капли из склянки черного стекла упа-ли на рану. Это было на самом деле — и это было чудо! Не хуже божественного.
Три капли мертвой воды творили в ране чудеса. На моих глазах кровь темнела, сворачивалась, пробива-лась новая, нежно-розовая кожа, соединялись разорванные ткани... Куда там нашему убогому аспирину. Недаром Лефроэль был так удивлен.
— Почему вы не пользуетесь ни живой ни мертвой водой? — спрашивал он у меня.
— У нас их нет. Только сказки остались, — пожимала плечами я.
— Но это же глупость! В каждом мире есть и живая и мертвая вода! Согласно закону Эртенсиуса, там, где есть жизнь, есть и способы ее охраны и защиты!
— Может и так, но жизнь об этом не знает. У нас только сказки остались.
— Это просто ужасно. Надеюсь, ты потом, когда окажешься в своем мире, изменишь это положение вещей?
Я задумалась, но потом покачала головой.
— Нет, Лефроэль, я этого не сделаю. Если в нашем мире еще остались живая и мертвая вода, пусть они ос-танутся в неизвестности. Я слишком хорошо понимаю, что будет, если они попадут в грязные руки...
Ох, ты елки-палки! Увлекшись своими воспоминаниями, я и не заметила, как у Вышеслава на месте раны осталась только засохшая кровь. Я попробовала отскрести ее лапой и увидела здоровую кожу. Все, дейст-вие мертвой воды завершено. Теперь — живая вода. Ровненько три капли из пузырька с белой этикеткой упали на губы Вышеслава. Капли сияли под лучами солнца, как три алмаза. Вышеслав пошевелился и от-крыл глаза.
— Я уже проснулся?
— Да ты и не спал.
В глазах Вышеслава появилось странное выражение.
— Да, я не спал... Я помню, они напали... Копье пронзило мне грудь... Ты сказала...
— Да. Ты выдернул копье и на время потерял сознание. А я зашептала твою рану.
Не стоит травмировать бедного парня. Зачем ему знать, что он уже успел умереть и родиться второй раз, с помощью эльфийских зелий.
— Все так странно...
— Вышеслав, очнись! — взорвалась я. — Ты жив, ты цел — и это главное! Теперь бери мешок с птицей под мышку, положи на меня наши сумки — и пошли! Мне позарез нужно в ваш город! Ты проведешь меня через ворота?
— Конечно! Я буду счастлив! Тина, а ты не хочешь остаться у нас? Погостить?
— Зачем? Ты получишь свое, а я — свое. Чтобы расколдоваться мне нужна веточка с яблони. Да-да, с той самой яблони. Но когда я пришла к ней, она приказала помочь тебе в обмен на веточку. Что я и сделала. Теперь ты будешь царем, а я отправлюсь домой.
— Я к тебе привязался.
— За такой короткий срок?
— Ну и что? Ты мне жизнь спасла. Более того, ты помогла мне занять престол...
— Пока еще не помогла. Эй, полегче, ты с меня шкуру сдерешь!
За разговорами Вышеслав успел подняться на ноги, упихать мои вещи обратно в сумку и теперь пытался получше присобачить ее мне на спину. Но пока получалось плохо.
— Теперь лучше?
— Теперь да.
Мы очень медленно шли по дороге к городу и молчали. Даже несносная птица в мешке примолкла.
Вышеслав очень переживал из-за своих братьев, я по морде видела, а по запаху обоняла. Так он еще в де-прессию впадет.
— Не кисни, царевич. Ведь ничего у них не удалось? Ты жив, птица у тебя.
— Жив. Но они же мои братья! Тина, как могут предавать самые близкие тебе люди!?
Вот на это у меня ответа не было. Как-как, да только так и предают. И обманывают, и все что хочешь. Так получается, что ты их считаешь близкими людьми, а они тебя почему-то недалеким человеком.
— А с тобой такого не было?
— Со мной не было. С моей мамой было.
— Расскажи, а? Все время скоротаем.
Мне было не жалко. Да и история простая, как одноклеточное. Моя мама — одна в семье. А еще у нее есть двоюродные сестры. Три штуки. Но характерами они не сошлись с рождения. У моей мамы всегда было огромное шило в заднице. Наверное, за счет всех остальных добропорядочных родственников. Любви к приключениям у моей мамочки на троих бы хватило. И в один прекрасный день, после третьего развода, мы оказались на мели. Поехали на море, а там у нас украли большую сумму денег. Дома у мамы деньги были, то есть была возможность заработать, но выбираться надо было сейчас. И мы попросили родствен-ников прислать денег. Ни один не откликнулся! Хотя мама обещала возвратить их сразу после приезда домой. В тот момент — в Тулу.
— Но они вам просто не помогли, — пожал плечами Вышеслав. — Это не предательство.
— Не знаю. Мама тогда на них жутко обиделась. Они до сих пор не общаются.
— А ты по родным не тоскуешь?
— А я их и не знала. Да и невелико удовольствие. Нашу ветвь вообще в семье не любят. И бабушка замуж вышла против всей родни, и маме на месте не сиделось, а теперь еще и я.
— Традиция, однако, — расхохотался царевич.
Я подумала и присоединилась. Так, за болтовней, и время и дорога летели мимо, даже не задевая нас.
Но вот и ворота. Закрытые. Интересно, почему так? День же!
— Постучим?
Вместо ответа Вышеслав грохнул ногой по воротам.
— Подонки, мерзавцы, негодяи!!! Открыть ворота немедленно!!!
В воротах открылось окошко, и оттуда выглянула голова стражника.
— Чего ломитесь, уроды?
— А ну открыть ворота!!! — взревел Вышеслав.
Стражник вгляделся в него пристальнее. Лицо в окошке как-то побледнело. Потом послышался подозри-тельный звук, типа икоты, а через секунду и грохот упавшего тела. У нас просто челюсти отвисли.
— Эт-то еще что такое? — удивилась я. — Они у вас все такие слабонервные, или через одного?
— Да нет, никогда так не было, — пожал плечами Вышеслав. И еще громче замолотил по воротам. Теперь уже не руками, а рукоятью топора. И не напрасно. Опять высунулась чья-то рожа. Я отошла подальше. Чесноком завоняло так, что любой вампир копыта бы отбросил.
— Чего... ой!
Из-за ворот опять послышался звук падающего тела. Я с интересом посмотрела на Вышеслава.
— Что происходит?
— Не знаю. Скажи, а ты не можешь сама открыть ворота?
— Могу.
Я напряглась. Засов осторожно задвигался в пазах. Я справилась меньше чем за минуту. Вот что значит практика! Вытащила засов и отпустила его. Он упал на что-то мягкое. Кажется на стражника. Вышеслав толкнул калитку, и мы вошли внутрь. Стражник, на котором валялся засов, поднял голову, собираясь ска-зать что-то плохое о наших родственниках — и тут же опять ушел в глубокий обморок. Но на этот раз я по-няла, куда он смотрит. Он смотрел на Вышеслава.
— Они что — так тебя боятся?
— Не знаю. С чего бы?
Вот и я не знала. Хотя видок у Вышеслава был тот еще. Одежда вся в крови, лицо бледное, глаза злые. Но что тут такого!? Я сама иногда выгляжу и похуже. Особенно после пятой пары. Вот когда хочется плевать-ся, ругаться и драться! А Вышеслав-то чего?
— Может их попробовать в чувство привести? — предложила я.
— А на фига?
Да, лихо от меня Славка выражений нахватался. Потом еще историки-лингвисты будут выяснять проис-хождение слова "фиг". Засоряю я иномировую культуру, засоряю. Лирин не одобрит.