— Сюда, — только и сказала Кацураги, когда я догнала ее у раскуроченного "Йонгоки". Левый оголовок "дырокола" был как на ладони, с него сняли кожухи, и двое металлоподов возились с системой накачки, и то, что они туда навешивали, точно не имело отношения к двигателю.
— Зачем это? — спросила я.
— Вот о том и разговор будет, — сказала войд-коммандер, усаживаясь на контейнер. — Детонатор от этой системы будет у тебя.
— Зачем? — повторила я.
— Затем. В Закате взрыв трансаверсальной установки эквивалентен восьми солярным боеголовкам, радиус абсолютного поражения — шесть мегаметров. Если в бою удастся стянуть силы Предвестий к одному кораблю, это обеспечит успех остальным.
Громкий успех, я бы сказала, но я по-прежнему ничего не понимала. Отвращение испытывала небывалое, но не понимала.
— Почему вы доверяете детонатор мне?
Кацураги забросила ногу на ногу и посмотрела во вспоротое брюхо фрегата.
— "Доверяю" — это не то слово, Аска. Правильнее сказать, что мне придется отдать его тебе. Я, к сожалению, не могу контролировать ваш бой изнутри.
— А, и поэтому мне надо взрывать своих друзей?
Войд-коммандер неспешно обернулась ко мне и слегка дернула уголком рта. Это, надо так понимать, была ирония насчет "друзей", но пока что — ну ни разу не ответ. Хотя я, конечно, тоже молодец: ну какая мне Киришима подруга? Или пилот этот безвестный?
Мисато-сан потерла висок, изучая выражение моего лица, и вдруг зевнула. "Ох ты ж черт, — поняла я. — Да она в ангар отдохнуть сбегает!"
— Видишь ли, Аска, шесть-семь Предвестий — это фатально даже при развернутом поле продвинутой тактики. Тебе рассказать, как убивает зазеркалье?
Я вспомнила безымянную червоточину и то, как мне привиделся экипаж "Маттаха", заточенный в живой камень, в плоть прорвавшегося в наш мир Предвестия. Так что войд-коммандер легко перевернула все с ног на голову, и омерзительный долг обращался чуть ли не милосердием.
— Хорошо, допустим, — сказала я, наблюдая, как металлоподы закрывают кожухом будущий рукотворный ад для капитана Киришимы. — А кнопка от моей бомбы у кого будет?
— У тебя.
Отлично. Я всегда могу выбрать легкий путь, и вы, войд-коммандер, прекрасно знаете, что я им не воспользуюсь, потому со мной и летите — с капитаном, который до последнего Предвестий зубами будет драть. Хороший расчет, очень хороший. И ведь что забавно: пока я была рядовым инквизитором, мои мозги свободно плавились — сходи с ума, сколько хочешь, никому ты не нужна. А вот каждый чих супер-оружия Империи просчитывают и продумывают, в планы хитрые включают. Опять же, всякие завистливые Маны вокруг толпами бегают.
Логично, понятно, но обидно.
— Еще вопрос, — сказала я, надеясь, что сварливость хоть чуток похожа на деловитость. Мой голос снова шалил. — Кто капитан "Рокугоки"?
— А, тебе понравится, — кивнула Кацураги. — "Рокугоки" пилотирует Нагиса.
Возглас "Что?!" застрял у меня в горле, ему там было неудобно, горлу — тоже, но произнести ничего я так и не смогла. Войд-коммандер наблюдала за моим лицом безо всякой улыбки.
— Собственно, именно его способность к формированию ATF оказалась решающим аргументом для начала операции.
— Почему?
Я была рада, что Каору до сих пор жив, я была сбита с толку и готова была себя обругать: в каждом разговоре с Кацураги почему-то возникали такие моменты, когда я начинала сыпать одноклеточными вопросами, будто позорная малолетка. С другой стороны, войд-коммандер сама поднимала такие темы, и, может, ей нравится так изводить свою дурковатую подопечную.
— По расчетам, пилотов должно быть минимум четверо для обеспечения прорыва, — скучно сказала Кацураги. — Так что зазеркалец пришелся весьма кстати.
— Его можно увидеть?
— Разумеется, — пожала плечами Кацураги.
Я ее сейчас убью.
— А почему я об этом узнаю только сейчас? — я постаралась и вылила в этот вопрос столько желчи, что в ней можно было бы утопить некрупного волосатика.
Кацураги встала с контейнера и стянула с плеч китель. Выражение лица у нее было каменное, выправка — да чтоб всем курсантам такую, и все было бы замечательно, да вот только из-за всего этого шикарного фасада выпирала оглушительная усталость.
— Что-то не припомню, когда я поступила тебе в подчинение, Сорью, — сказала Мисато-сан и, уже уходя, обернулась. — К тому же, ты и не спрашивала. Ты ведь сразу решила, что попала в оплот зла, верно?
Высокая женщина пошла прочь, как-то совсем по-взрослому не давая мне шанса ответить.
Я ее, честно говоря, понимала: тоже не люблю слушать глупости.
* * *
— Подождите.
Я послушно сунула кисть между створок тошнотворного лифта, и пасть, помедлив, не стала жевать мне руку. Во вновь раскрывшуюся дверь проскользнула заведующая лабораторией "Араил" доктор Акаги.
"Сегодня у нас просто аншлаг опереточных злодеев", — подумала я, опираясь на стенку подальше от древней блондинки. Как-то запоздало пришло понимание, что это я ошиваюсь на территории научного отдела, и было бы странно подозревать в этой встрече какой-то высший рок.
Тем более что рок на этом корабле носил совершенно конкретное имя и длинный сюртук.
— Ты к Нагисе, — сообщила мне Акаги.
Очень хотелось с воплем "Оно разговаривает!" прибить мерзкую тварь, размазать по черным бугристым стенам, и даже сам пыточный антураж лифта, казалось, отчаянно голосовал за такое решение. Я расцепила зубы, угомонила тревожно звенящие "маячки".
— Да.
— Не отвлекай его от графика. В семнадцать двадцать Нагиса должен быть в лаборатории.
"Под пилами", — мысленно добавила я и пожала плечами. Некстати вспомнилась последняя фраза войд-коммандера, так что настроение у меня потухло окончательно. Лифт обстоятельно гудел, прогрызаясь сквозь брюхо "Тени", и не знаю, как сверхдредноуту, но мне было ужасно мерзко.
Лифты корабля-монстра начали действовать мне на нервы.
— Сорью, как Аянами вела себя, когда пыталась изменить свою температуру?
Я честно попыталась проморгаться. Всякая охота убивать пропала: шок, наверное.
— Как нормальная девушка, — сообщила я издевательски-спокойным тоном.
— Поподробнее, — потребовала Акаги, поворачиваясь ко мне вполоборота.
Да, я переоценила свой шок и недооценила потрясающее хамство этой твари.
— А идите-ка вы нахер, хорошо? У вас есть память Майи? Вот и сделайте себе нарезку-ассорти!
Теперь на меня глядели уже оба глаза — льдистые, пыльные и опасные колодцы.
"А родинку себе то ли не свела, то ли интересничает, сволочь старая", — решила я, как можно оскорбительнее рассматривая лицо доктора.
— Память Ибуки — это не книга, Сорью, — сообщила наконец Акаги. — Я не могу прочитать то, что закажу.
— А я вам тоже не справочник. Только еще и послать могу.
Акаги снова отвернулась. Ну, молчит — и слава всем сущностям, все легче. Например, можно представить, что эта спина — не завлаб "Араила", а, например, какая-то безвестная ученая дамочка.
— Аянами изменилась, Сорью, — тихо произнесла доктор. — Очень изменилась.
"Не говори Синдзи. Он расстроится", — вспомнила я.
— Это ваша забота, доктор, — сказала я вслух. — Не моя.
— И твоя в том числе. Аянами включена в состав группы сдерживания на фрегат "Сегоки". А ты капитан флагмана этой экспедиции.
Так-так. И снова планы командования неисповедимы.
Зато теперь я догадывалась, как собирался делать ноги мой дорогой обормот. Что-то в духе: "Рей, я все прощу, давай улетим, ты только убей их всех". Мерзко-то как, аж не хочется верить в то, что он хотя бы думал о таком, но других вариантов-то нет. Нет же?
— И зачем вы мне все это говорите? Доведите до сведения Кацураги или Его Тени.
Акаги пожала плечами и что-то достала из кармана. Черт, я надеюсь, она не собирается здесь курить?
— Забавно, что ты упомянула Его Тень.
При всем желании, ничего забавного я в этом не находила, да и в тоне женщины вроде тоже юмора было мало. И вдобавок...
— Его прямой приказ? — предположила я, ощущая неприятные коготки в горле. Лифт остановился, и коротко квакнул сигнал: сейчас, мол, выпущу.
— Да, — Акаги все же подожгла сигарету.
Что ж Его Тени все неймется с психологическими экспериментами, а? Он провоцирует сына? Дает понять, что ничего не выйдет? Или (А-а-а! Я запуталась!) и в самом деле предоставляет шанс сбежать?
— Она ментально нестабильна, Сорью, — сказала Акаги, уже выходя из лифта.
— По-моему, это называется по-другому, — крикнула я сквозь уже закрывающиеся двери.
— Я знаю. Это меня и беспокоит.
Створки с причмокиванием прищемили хвост последней реплике. И я поехала дальше — на один уровень выше, с еще одной проблемой в багаже.
* * *
Я сидела перед силовым экраном и старательно держала ладонями колени. По ту сторону прозрачной пленки пока что было пусто, и пустота эта была сосущей, причмокивающей, она тянула из меня нервы и призывала нервно отбивать каблуком секунды ожидания.
Очень хотелось ни о чем не думать, и особенно — о сегодняшних событиях. Пискнул сигнал, в затененном углу открылась дверь, и поганые мысли наконец удалось разогнать по углам. На стул напротив меня усаживался Каору Нагиса.
— Судя по твоему лицу, — весело сказал беловолосый, — тебе хочется за меня отомстить.
Я разглядывала штурмана "Маттаха" и подбирала слова. Шея у него была замотана эластиком, а на запястьях обвисали системы кибер-капельниц. Из разреза больничного балахона торчал какой-то кабель, уходящий за дверь, через которую Нагиса вошел в комнату для свиданий. Ну, а сам халат был подозрительно бесформенным, словно под ним на теле было много лишнего.
В алые глаза кто-то щедро всыпал пепла.
Отомстить, говоришь? Ну, не знаю, не знаю. Но что-то ядерное точно хочется применить.
— А что у меня с лицом? — спросила я, сообразив, что надо бы и вслух немного подумать.
Каору приподнял брови:
— Ну, ты прямо аж окаменела, когда я вошел. И не надо быть уродом, чтобы ощутить твою ярость.
— Не надо, — согласилась я. — Не каждый день увидишь гибрид человека и медотсека.
Он улыбнулся еще чуточку шире и кивнул:
— Точно. Увы, мне еще с месяц без этого нельзя, — сказал он, погладив затянутую в медицинский пластик шею. — Впрочем, у нас нет месяца, верно?
""У нас"? Ты шикарен".
— Нет. Вылет на днях, снаряжение кораблей уже заканчивают.
Нагиса протянул руку, погладил пленку силового барьера. Капельница, не теряя времени, подумала и что-то там ему впрыснула в запястье.
— Ты много переживаешь, — сообщил Каору, глядя на меня поверх своей растопыренной пятерни.
— Тоже мне, новости, — фыркнула я. — Хотя меня вот сегодня фаталисткой обозвали.
— Даже так?
— Ага.
— Дай угадаю, — ухмыльнулся парень. — Синдзи?
— Он самый.
— И как у вас с ним?
Я вздрогнула. Это был вопрос Маны, только почему-то он разительно отличался — настроем ли, интонацией. Или тем, что Каору — это все-таки Каору.
— Он сын канцлера. Его Тени, — ответила я.
— Не понял, — удивленно протянул Нагиса. — Тебя заставили спать с ним?
— Ты дурак?! — рявкнула я. — Причем тут это?
Нагиса помолчал, не открывала рта и я: я была занята, ругала себя за разговор. Ну нет чтобы ответить, мол, все клево, спим вместе, завтракаем, о будущем треплемся. Так вот ляпнула же чушь.
— Он замечательный, пока ему не выпадает шанс воспользоваться кем-то.
Я машинально кивнула, а потом сообразила, что моя мысль только что прозвучала вслух. И подозрительно мужским голосом. Каору серьезно смотрел на меня с другой стороны силового барьера, и вот этот вот взгляд без грамма издевки — я просто на нем повисла, обмякла. Он влез мне в голову, вынул оттуда самое страшное откровение, вылез наружу и сидит теперь, смотрит. И мне его даже уничтожить не хочется.
А мне после этого еще с Синдзи общаться.
— Давай не будем об этом, хорошо? — сказала я.
— Давай, — кивнул он. — А о чем будем?
Вопрос почти прошел мимо моих ушей: между ушами все было плохо, и все это плохое вертелось вокруг имени "Синдзи". Одним беспощадным ударом Нагиса вскрыл то, о чем я, оказывается, уже думала.
Что с ним произошло? Где, как, не на стыке ли разрезанной памяти? Детская обида на Рей? Обида на отца? Или все-таки прорезалось в нем инкубаторское, лабораторное детство? Или наконец вылезли наружу гены?
И ведь что весело: умом я понимала давно, что Синдзи заботливый и неуверенный далеко не во всем. "Давно? Да с первых часов знакомства, с бомбы с этой генной!" Был расчетливый десант на отзеркаленную каравеллу, была неимоверно легкая реакция на уничтоженную планету, был честно выполненный контракт с хозяевами базы "Ируил".
Умом-то я понимала, что летаю с торговцем смертью — пускай странным и необычным. Но ум — это ум, а милых парней, которым не все равно, так мало в нашей жизни. И мне просто потрясающе повезло, что я заметила вовремя: расчетливый парень перенес свои расчеты и на отношения. Осталось только выяснить, кто такая в этих расчетах я сама: удобная пилюля от боли по имени "Рей" или просто удобная. Точка.
— Можно я тут посижу? — весело поинтересовались откуда-то из пустоты.
Нагиса, чертов остряк. Неприятные мысли послушно собрались в кучку и уехали в дальний ящик. Все же есть преимущества в наведении порядка в голове: начинает работать моя инквизиторская самодисциплина, черт бы ее побрал.
— Да куда ты денешься, — ответила я. — До пяти двадцати ты мой. Если что, Акаги разрешила.
— Акаги? А кто это?
— Это такая древнющая стерва с родинкой и крашенными в белый волосами, — со вкусом сказала я.
— А-а, эта.
Нагиса поерзал на своем неудобном стуле и потер шею.
— Ты знаешь, что она учитель Майи?
Я, кажется, скрипнула зубами. Гребаная ты вселенная. Как меня все твои хитрые связи задолбали. Нагиса все говорил, говорил — о десятках учениц, о многовековой карьере Акаги, о том, как все обернулось о том, что Майя...
— Стоп, — попросила я. — Не надо.
— Что?
— Не хочу знать, где она так ошиблась, что ее сослали. Если бы Майя захотела мне рассказать — она бы рассказала.
Каору просто кивнул — подозрительно быстро, будто бы он реагировал не на слова.
— Да ты, я смотрю, тут совсем распоясался, говнюк, — сварливо сказала я. — Перестал сдерживаться?
— Ага, — легкомысленно сказал Нагиса. — Мне не просто разрешали, мне приказывали лазать по чужим головам.
— А ты и рад, — хмуро сказала я. — Отрываешься за все?
— В смысле — за все?
Я невольно улыбнулась: очень уж по-дурацки прозвучал вопрос. По-дурацки и по-детски.
— Ну, думаю, вот эти все медицинские штуки здоровому человеку не нужны. Ты в курсе, что я тебя мысленно уже списала на органы?
Нагиса хохотнул и вдруг зашелся хриплым смехом. Он сидел за прозрачной пленкой, перхал, держась за перетянутое горло, и обе кибер-капельницы засияли, как рекламные витрины, впрыскивая что-то помирающему со смеху альбиносу. Я вскочила, вовремя вспомнила о пружинящем ничто между нами и так и осталась стоять: сжав кулаки, едва не касаясь носом энергетической пленки.
