Эх, дурак, повезло тебе с кораблем. Очень повезло.
— Семьдесят? Д-да ну на фиг. Какие еще п-проценты?
"Хм?"
— Какие еще п-проценты? — повторил Синдзи. — Открывай бак, там ничего н-нет.
Ну надо же, как твердо, сдуреть можно. А ты неплох, Синдзи, совсем неплох.
— Пффф, — сказала я и пожала плечами. — Насчет процентов мы еще посмотрим. Обсудим в каюте.
Синдзи кивнул и повернулся, чтобы уходить из трюма, уверенно так, почти по-хозяйски повернулся, подтверждая мое впечатление: все же не безнадежен. Но ему не повезло сегодня, потому что я — инквизитор. Одним тычком в управляющий блок я вызвала меню и вжала клавишу экстренного открытия цистерны.
— Нет!
Он почти напоролся на выставленный клинок, и я покосилась на него: отдавать приказ виртуальному интеллекту неудачник не стал — да его вообще, похоже, больше ничего не волновало. Он весь был там, у контейнера, где уходило в стену скругленное стекло, откуда шел ледяной пар, и сенсоры моего скафандра пискнули, сообщая, что там все плохо и холодно.
А потом из этого замороженного облака лицом вниз выпало тело.
На ослепительно белой коже тонкой паутиной застывал иней, он покрывал голубизной спутанные волосы, и это, несомненно, была девушка. Во вторую очередь я обнаружила массивные черные браслеты на запястьях и похожие анклеты на щиколотках.
"Это что, ограничители?"
Понимание происходящего оказалось неожиданно приятным: есть самооправдание, чтобы грохнуть симпатичную сволочь. Он ведь как чувствовал, что я посчитаю "охоту за головами" чем-то пострашнее генной бомбы.
И — да, я знаю. Я прискорбно не согласна с уголовным кодексом.
Ненавижу.
— Приторговываешь плотью, мудак? — прошипела я, сбивая застывшего парня с ног. Носком под ребра — и квантовый клинок к горлу. — Беглая? Чья-то дочь? Кто она?
— Хрр-р... — сказал черноволосый засранец, харкая кровью. Он норовил свернуться в клубок, но я ему не давала.
— Умри, сволочь!
— Н-не надо! — выкрикнул он.
Наверное, это рефлексы. Или опыт. В любом случае, я поняла, что "не надо" — это не ко мне, хотя квантовое лезвие уже взмыло над его шеей. Я обернулась и крутнулась в пируэте, ловя картинку и стараясь умять ее в мозг.
"Пленница" вставала с пола, и с нее мелкой пылью осыпался иней, а браслеты-анклеты взорвались струями дыма. Дым лип к белому телу, дым скрывал небольшую грудь и поджарый живот, дым опутывал ноги, а над всем этим буйством коллоидного скафандра разгорались алые глаза.
Так я это все и запомнила: дым, без единой кровинки лицо и алые глаза.
А потом картинка моргнула и изменилась.
— Рей, не надо!
Синдзи, раскинув руки, встал между мной и ею и громче повторил:
— Не надо! Пожалуйста!
Это было дико, а я ведь повидала всякой всячины. Странное существо, затянутое в черно-белый скафандр, глядит теперь в лицо стоящему перед ней препятствию, а я уже почти собралась как-то активно среагировать, когда Синдзи, не оборачиваясь, сказал:
— Выйди в коридор, пожалуйста.
"Он не заикается", — поняла я за дверью. А еще у меня было отчетливое впечатление, что я сейчас стала свидетелем абсурдной семейной сцены. Стоять дура-дурой пришлось недолго, хотя я успела понять, что сбило меня с толку. Я заторможено среагировала на угрозу потому, что эта худая красноглазка сориентировалась в пространстве слишком быстро. Словно и не сидела до того в крио-камере. "У нее должны мозги оттаивать и суставы крошиться. Как она встала? Я уж молчу об активации скафандра?.."
Дверь зашипела, и вышел Синдзи. Если я что-нибудь смыслю в несчастных выражениях лица, то это было именно оно. И как это все склеить с произошедшей сценой — не понимаю. Ни в одном глазу.
— Что это было? — спросила я, заглядывая ему за спину.
Там был набитый и замусоренный трюм, там стоял закрытый крио-блок биологической защиты, и вообще: мне все померещилось, только вот на роже у обормота очень уж красивый след моей ноги.
Синдзи прислонился к стенке и косо взглянул на меня.
— Я спрашиваю, что это...
— Слушай, сн-ними шлем, а?
Он меня прервал. Он непонятный недоносок на непонятном корабле с непонятной красноглазой хренью в трюме. Но он попросил так жалобно, словно вымаливал воды человек с сожженным животом. Я стиснула запястье, и шлем взорвался облачком газа, и пока тот втягивался в приемные сопла, Синдзи во все глаза изучал меня.
— Ты, хм, к-красивая, — буркнул он как-то по-детски.
"Красивая..." Когда тебе, госпожа бывший инквизитор, комплимент в последний раз делали, а? Не в баре — "Какая попка!", — а именно комплимент?
— Ты мне зубы не заговаривай, — сказала я. — Кто это такая?
— Это... Ну, она...
Я морщилась и, видимо, хмурилась, слушая эти жалкие звуки. Но вот голова-то работала, и там были ассоциации. Где-то я уже встречала это дикое сочетание мертвенной бледности и красных глаз. В комплект там прилагалось что-то вообще запредельное. Опираясь на теплую стену замечательного фрегата с таким теплым именем "Сегоки", я смотрела сквозь бормочущего капитана, а на самом деле вглядывалась в свою память.
Не надо завидовать памяти инквизитора, договорились?
Ответ был, и он, разумеется, нашелся.
— Иди ты! — сказала я. — Это что, была Аянами?
Синдзи заткнулся, как если бы я ему залепила плюху. Ума, кстати, не приложу, что за бред он там городил, пока меня не было.
— Эм, н-ну, да.
Наверное, самые глупые три слова, которые можно услышать об Аянами. И уж точно — самое глупое место о ней говорить, когда корабль Его Тени так близко. "Ты, кажется, не верила в судьбу, Аска?"
— Ничего не понимаю, — честно сказала я. — Почему одна из Аянами на "Сегоки"?
— По-последняя из Аянами.
— Радужное уточнение, Синдзи. Но все же?
Капитан выглядел куда хуже, чем после драки со мной в невесомости. А меня разбирало любопытство: в конце концов, я только что видела невозможное, это самое невозможное меня собиралось прикончить, почему-то не прикончило, и вот я, стоя в теплом коридоре, разговариваю с сопляком, который что-то знает. Наверное, это по-своему возбуждающе.
— Тут д-длинная история, — потерянно сказал Синдзи. — Д-давай в другой раз, а?
Да ладно. Сейчас уже.
— Послушай, дружище, — сказала я раздраженно. Я, черт побери, была очень зла. — Давай я расскажу, как это все выглядит. У тебя на корабле последняя из Аянами, ты ее держишь в крио-камере, и она почему-то считается с твоим мнением. Один из этих фактов — хрень. Надо объяснять, почему?
Он опустил глаза и покачал головой.
"Да что с ним, а?!" Я уже сделала шаг, чтобы как следует потрясти тщедушного паршивца, когда до меня дошло, что это за поведение. Так выглядит человек, который понимает: расскажи он сейчас историю — и пути назад не будет. Мои подследственные обычно после такого или шли в полный отказ, или каялись во всем, подписывая себе хоть частичку снисхождения.
Короче, это все называется: "После моего рассказа я навсегда в твоей лодке".
Черт, а ведь волнительно, а? Особенно учитывая, что по факту это я нахожусь в его лодке.
— Его Т-тень послал Рей убить меня.
Первый вопрос звучал так: да кто ты такой, чтобы Его Тень отправлял по твою душу Аянами? Меня это чертовски интриговало, но куда хуже оказалось сочетание двух фактов: за Синдзи послали Аянами, но Синдзи стоит передо мной.
— И почему же ты до сих пор жив?
— Д-длинная история.
"Бесит".
— Слушай, ты! Мы договорились обменяться информацией друг о друге, или как?
Он кивнул и решился. Черт меня побери, этот обормот наконец на что-то решился.
Я за него даже рада.
— "С-сегоки", разблокируй запись "Рей", — сказал Синдзи в пространство и поманил меня за собой.
— Принято, Синдзи.
Коридор пульсировал волнами жара: мощная корабельная установка изо всех сил драконила органику, и фрегат восстанавливался так быстро, что это буквально ощущалось — вибрацией, нытьем в ушах на пределе слышимости. Я вдыхала воздух этого корабля безо всяких фильтров скафандра, и запах мне нравился.
"В сингл-классе пахнет не корабль, а капитан", — некстати вспомнила я и скривилась, глядя в спину идущего впереди парня.
— П-присаживайся.
Рубка была просторной и светлой, и здесь уже мерцал проекционный экран с таблицей файлов. Сама файловая система показалась мне незнакомой, но разглядеть подробностей не удалось: началось воспроизведение видео-файла с пометкой высшего капитанского доступа.
— Сначала п-преамбула, — сказал Синдзи, сразу же нажав паузу. — Я попался на к-крупной сделке. Фактически, сорвал т-тайный перевод денег по личному каналу Его Т-тени.
Занимательно. Во-первых, как ему это удалось? Во-вторых, оказывается, что везунчику везет далеко не всегда. Я бы, например, ну никак не хотела знать хоть что-то о личных финансах Его Тени. Это крайне нездоровая информация.
— Круто, — сказала я вслух, ожидая, пока Синдзи возобновит воспроизведение. Судя по первому кадру, меня ожидала штатная съемка встроенной камеры скафандра. Ну, а метки в поле зрения говорили о скафандре высшей защиты — "чиф-скаф", "эл-эл-сек" или что-то такое.
— Д-деньги я снял немаленькие, п-потом узнал — чьи. Это было... мммм. Неп-приятно.
"Сколько же ты подгузников обделал, когда это понял, а?" Видимо, взгляд у меня получился красноречивым, поэтому Синдзи скомкал объяснение:
— К-короче, тогда и приняли решение м-меня устранить. Его Т-тень поручил это дело...
Я подняла руку: малый явно куда-то торопился.
— Стоп-стоп, Синдзи. Давай-ка проясним: откуда у фрилансера данные о денежных каналах канцлера Империи?
— Б-баронианцы. Его Т-тень спихивал им старые технологии. Они на проверку оказались слишком старыми, и бывшие п-партнеры наняли меня...
Да, схема весьма увлекательна — и так же маловероятна. На случай, если кто забыл, — мы с баронианцами воюем холодным способом, и на эдаком фоне торговля в верхах выглядит просто убийственно. Сказать обормоту, что его хотят убить не за деньги? Хотя... Может, он и сам в курсе.
Пока Синдзи распинался о тонкостях аферы, я его разглядывала: детали меня не интересовали, а вот общие ощущения — причем мои собственные — оказались неожиданно любопытны. Я сижу на замаскированном корабле, вокруг сплошные непонятности, капитана разыскивает Его Тень, нас вот-вот накроют, а на экране сейчас покажется что-то интересное... На фоне всего этого бедлама я, кажется, начала понимать, почему сбежала. Понимать, что лучшему пилоту, лучшей Аске в галактике не хватало азарта. Вспомнилась сцена в кабинете у Кадзи-сана, вспомнилось, как я хотела начать все сначала — и гори в аду эта состоявшаяся личность инквизитора. "Ты получила кое-что получше, чем чистый лист: чудовищный экипаж, вечный враг на хвосте — и плевать, что это не твой враг. Забить на то, что это не твои интересы и не твоя игра".
Мерцал экран, Синдзи все бубнил, а я жалела об одном: за такую интересную жизнь платой пошла моя Красная.
— ... ее корабль рванул и рухнул на п-планету.
"Ох, я пропускаю".
— И что за планета?
— Б-безымянная, глубоко во фронтире.
— И ты спустился за ней, — кивнула я. — Зачем?
Синдзи пожал плечами:
— Н-не знаю. Х-хотел добить. Наверное.
Болван, мало тебя по вселенной гоняли. Если твой "хвост" отвалился, дай вслед залп "линейкой" и уходи двумя прыжками в случайном направлении — вот и вся философия убегающего.
— И?
— И — в-вот.
Он наконец снял видео с паузы, и по экрану пошли помехи, потом открылось что-то похожее на корабельный люк. Дыхание человека в скафандре было прерывистым и тяжелым: Синдзи нервничал — и было от чего.
Корабль повалил при посадке хрупкие на вид желтые стебли, больше похожие на кристаллы. Целый лес ветвистых друз уходил к подвижным скалам, из которых хлестали парогазовые потоки. Серо-синяя мелкая взвесь в воздухе, розоватый диск светила невысоко над хребтом буйного камня, и облака-ленты от горизонта до горизонта.
Страшные красоты, неприятная, больная какая-то цветовая гамма. Хотя в сторону лирику: физика на этой планете тоже радовала.
— Это что?
По периметру картинки скафандр выдавал данные о среде. Какой-то дикий изотопный коктейль в воздухе, все активное, и фон здесь был под стать.
— Это в м-микрозивертах в час.
Количество нулей изрядно напрягало, я бы и шагу не сделала по такой планете, а этот балбес вышел наружу, прямо на обломок чужого корабля.
— Ты совсем ушибленный, что ли? Собирался в этом лесу искать Аянами?
— Я ее в-видел, когда приземлялся.
Синдзи смотрел на экран слегка смущенно. Так смотрят на детские фото: связано с ними много, они тебя смущают, это твоя история, и тебе неловко показывать их кому-то. Но ты ведь уже взрослый, и уже прорезалась потребность поделиться с кем-то своим детством.
"Да. Тяжелое детство".
— Знаешь, Синдзи, я догадываюсь, чем кончится фильм. Аянами не падала на эту планету, верно?
— См-мотри.
В прицельных метках стояла знакомая фигура. Ветер трепал короткие голубые волосы и длинную плетеную косичку, ветер хлестал ее сотнями зиверт в час — даже для Аянами это был перебор. Щиты скафандра Синдзи натурально трещали под натиском радиации, и я решила, что рядом с этой системой рвануло что-то крупное, а может, это вообще система нейтронной звезды.
Больная жизнь вокруг завораживала, и на фоне оттенков желтого испорченный скафандр Аянами выделялся грязной кляксой. Синдзи поднял в поле зрения камеры турбоплазменный излучатель — венец ручного оружия, которым голозадые повстанцы на H6KO испарили взвод штурмовых челноков Империи. Здесь в прицеле была только худая девушка, в дымящемся коллоидном скафандре: скафандр не выдерживал насыщенного облучения.
По сенсорам хлестал ветер, что-то ревело вдалеке, а Синдзи все медлил с выстрелом.
"Ну же, давай".
Боже, что за хреновый триллер.
Обормот поднялся чуть выше, и стало видно, что Аянами остановилась над берегом какой-то жидкости — назвать это водой язык не поворачивался. Лужа дрожала, над ней поднимался пар, за паром виднелись уже знакомые дрожащие кристаллы. Больные цвета, совсем-совсем чужая человеку симметрия во всем.
Медленно, будто в густой жидкости, Аянами обернулась к Синдзи, и излучатель дрогнул.
Из глаз девушки текла кровь. Кровь сразу застывала, но на ее место выползали новые капли. Скафандр уже мигал, по сути, на ней вообще уже не было скафандра, только облако сдавшихся частиц вокруг тела.
— Как... Как здесь красиво.
Голос был тихим и ужасно удивленным, этому голосу надо было будто привыкать к самому себе.
Аянами опустилась на колени и провела ладонью по песку. Я поморщилась: этот песок можно прессовать в ТВЭЛы и продавать отсталым мирам. Голая белая ладонь, играющая с песком, — и бегущие цифры в уголке картинки.
