По эту сторону Смерти

Солнце разливало живое тепло, я словно купалась в нём, всей кожей ощущая лето. Зелёные ярусы набережной перечёркивала широкая лестница из белого камня, — она спускалась к воде, которая отражала ярчайшую синеву безоблачного неба. Каждый ярус украшали клумбы невиданных цветов: вот алые, белые, а вот необычайной формы мохнатые чёрные теснятся, как подданные вокруг королевы — огромного ярко-фиолетового цветка, с сознанием своей красоты греющегося на солнце...

Волны покрывали нижние ступени лестницы, — их прохлада была приятна руке, а на камнях в глубине виднелась путаница зелёных водорослей, похожих на густую длинную шерсть какого-то зверя. Правее, выше по течению, в порту Тавврии теснились корабли, — так странно было видеть эти приземистые, неуклюжие сооружения, которые ликсы изо всех сил пытались украсить. Время летело незаметно, уходить отсюда не хотелось, — но пришлось.

Возле дома Корсак радостно приветствовал ликса, чьи глаза скрывались за плотно прилегающими чёрными очками-маской, а одежда была самой простой из всех, что я успела увидеть в Тавврии. Охрана не стала ни настораживаться по его поводу, ни, тем более, чинить препятствий: Корсак и Варлок были старыми друзьями. Очки-маска придавали ему несколько гангстерский вид, а улыбка была не слишком приятной из-за отсутствия передних зубов. По-галактически он говорил сносно и даже весьма вежливо, а за всеми его чувствами скрывалось постоянное внутреннее напряжение.

Варлок взялся помочь другу приготовить ужин, а Корсак поставил в углу миску для тахонда — и щёлкнул внезапно возникшими когтями. Я вздрогнула: когти появились на мгновение и тут же спрятались в подушечках пальцев.

-Когти выпускаем, когда хотим, — объяснил Варлок, — но при виде врага они появляются без нашего желания. Поэтому так важно рукопожатие: раз можешь пожать руку, значит, нет вражды.

Корсак пригласил всех к столу. В тарелках была тёмно-бурая маслянистая масса, оказавшаяся необыкновенно вкусной.

-Доктор Тикси звонил сюда, но вас не было дома. Поэтому он попросил меня передать: Кэт обязательно нужно быть завтра на молении.

-Но я же не знаю ликских обрядов, — встревожилась я. — Ещё нарушу что-нибудь...

-Не беспокойся, в Храме всё просто, — улыбнулся Корсак. — Вот Крис тоже бывал там...

-Крис и сам не знает, как сильно изменил нашу жизнь, — Варлок отодвинул тарелку. — Когда мы узнали от него о других мирах и Силе, многое прояснилось.

-Что именно?

-Например, истории. Не та общая для всех история — один Государь, другой, войны, смены династий, — а те, что сочиняются. Как ты считаешь, почему кто-то придумывает целые миры, народы, которых никто никогда не видел?

-Я как-то не задумывалась. Если честно, в последнее время мне было совсем не до художественной литературы.

Варлок понимающе кивнул.

-Крис сказал: боги сотворили людей, желая, чтобы те могли с помощью Силы познавать красоту Вселенной. Сила — это познание, ведь так? Можно слышать музыку, а можно — истории, происходящие на других планетах, то есть в других мирах, как говорят у нас. Ловить Вести, Приходящие Издалека, — так назвал Крис. Конечно, чтобы должным образом уловить историю, нужна одарённость Силой. А чтобы представить её так, чтобы было интересно, нужен другой талант, а то история пропадёт почём зря.

Он рассказывал с таким энтузиазмом, что мне стало немного завидно: интересно живут люди, то есть ликсы, искусством занимаются, — а мы-то всё воюем...

-Погоди, у вас были и другие версии происхождения выдуманных историй?

-О да. Например, что ликсы записывают то, что помнят от прошлых воплощений. Вот, Корсак говорил, что ты спрашивала, как это мы верим в переселение душ. Эти истории — одно из доказательств: ведь одно дело — верить, а другое — знать, кем ты был и что делал. Но не все же пишут от своего лица, есть и те, кто показывает общую картину событий. Это трудно сделать, если ты был всего лишь одним из действующих лиц, верно? Так мы идём завтра в Храм?

-Да, — решительно кивнула я. — Но когда? Мои травы...

-Время не имеет значения, Храм открыт от рассвета до заката.

Корсак почесал за ухом.

-Варлок, я позвоню тебе, когда мы будем готовы.

Мы распрощались. Тихо и стремительно надвигалась ночь.

4.

От звука четырёх пронзительных голосов мы с Корсаком проснулись одновременно, но в коридор первым выскочил он, — мне надо было ещё натянуть каркас. Сквозь окна лился предрассветный полумрак, а до звонка будильника оставалось несколько минут.

-Что это? — слабо спросила я.

-"Уау дабби дэн", — спросонок отозвался Корсак, протирая глаза. — Ох, прости. Я что-то не могу сообразить, как это переводится... Хорошая песня, но разве можно так фальшивить!

На его физиономии отразилось искреннее огорчение. К пению начали присоединять свои голоса уличные тахонды, домашний тоже попробовал, но хозяин прикрикнул на него, и тот испуганно зажмурил два глаза, подглядывая третьим.

-Интересно, неужели моя охрана спит? Могли бы попросить этих господ перенести концерт на более позднее время.

-Твои телохранители — слуги Недремлющего Стража, а с нализавшимися должны справляться слуги Стража Порядка. У каждого свои обязанности.

Пение приближалось. Из окна стало видно, как сцепившаяся локтями четвёрка ликсов зигзагами бредёт по улице, пытаясь совладать с законом тяготения.

-Пьяные, — наконец сообразила я.

-Нализавшиеся, — уточнил Корсак. — Есть такие палочки, их лижут, очень вкусные — в небольших количествах... О, чтоб они провалились. Забыли мелодию.

В следующий миг мы оба подпрыгнули оттого, что в ансамбль включился будильник. К счастью, этого возмутителя спокойствия можно было отключить, в отличие от поющих ликсов и тахондов.

-Они живут в одном из соседних домов, — сообщил Корсак, проводив певцов уничтожающим взглядом. — Кэт, я надеюсь, ты не переедешь отсюда из-за этого выступления?! Поверь, у нас вообще-то тихий район.

Я заверила его, что никуда не съеду, и занялась своей травой. Корсак сладко потянулся.

-Как хорошо, что сегодня не надо идти на работу!

...Собираться в Храм мы начали уже около полудня. Пришёл Варлок, серьёзный и радостный одновременно, потом была долгая поездка на рельсовике, и перед глазами снова появилась Итиль.

Светлое, без окон здание Храма находилось на холме, словно паря над городом, рекой и всем миром, — выше было только ослепительно яркое летнее небо. Вблизи Храм оказался огромным.

Народ молча поднимался по длинной лестнице и входил в распахнутые двери. Храм надо было пройти насквозь, и с противоположной стороны ликсы спускались вниз, к реке. Там они уже разговаривали, улыбались, а здесь царила торжественная тишина. Перед тем, как ступить на лестницу, Корсак объяснил мне, что надо делать, и тоже замолчал. Давно уже не ощущала я рядом столько устремлённости к Создателю... Кстати, а когда я в последний раз была на молении? Правильно, на Аксерате, перед началом борьбы с Орденом. Тогда тоже была необходимость представить меня жрецам, — чтобы убедить их в полной безобидности нового представителя высшего света... Едва мы ступили на лестницу, мои охранники буквально растворились в воздухе, — как будто князь Ардан нанял на работу стаю призраков.

Широкая полоса дневного света падала сквозь дверной проём в помещение, где не было окон. Из полумрака вне пределов световой дорожки появлялась рука служителя, который подавал каждому входящему небольшую чашу. Затем все шли по длинному коридору, в конце которого мерцало белое сияние, и вслед за ликсами я очутилась в центральном зале Храма.

Ликсы составляли свои чаши в широкое кольцо, те сразу же начинали светиться серебристым огнём, из них поднималось ввысь белое ровное пламя. Когда через некоторое время пламя исчезало, чаша рассыпалась искрами, и на освободившееся место полагалось ставить новую. Покрытые серой шёрсткой руки смело проходили сквозь огонь.

В этом освещении лица странно менялись, и я с трудом узнала своих знакомых: черты заострились, ушло сходство со зверем. Корсак ограничился низким поклоном, а Варлок, подобно очень немногим в Храме, встал на колени. Освободившееся для моей чаши место находилось довольно далеко от края, и пришлось набраться смелости, чтобы протянуть руку сквозь пламя. Белые языки оказались прохладными, как порыв свежего ветра, и нежными, как ласка. Какая разница, как называют Тебя здесь, Создатель, и какими ритуалами обставлено обращение к Тебе? А мне так нужен хоть маленький намёк на то, что выздоровление действительно возможно...

Потом мы спустились в парк и сели на изящную низенькую скамейку. На душе стало чуть-чуть легче. Корсак уже весело болтал о чём-то, Варлок смеялся его шуткам, — а я чувствовала, что постоянное внутреннее напряжение, сковывавшее этого странного ликса, немного отступило.

-"Дорогая гостья, — возник в моей голове голос князя Ардана, — тебя ожидает для беседы Линн даль Соль."

-"Линн! Как здорово. Но как добраться..."

-"Спускайся к Итили: я прислал за тобой катер."

-"А Корсак и..."

-"Поедешь одна. Они собираются на пляж и думают, как бы сообщить тебе это поделикатнее."

-"Коли так, молодцы, — вздохнула я. — Так хотелось бы поплавать..."

Спустя короткое время небольшая моторная лодка уже везла меня вдоль берега ко дворцу Недремлющего Стража. Ардан был прав, отправив катер, а не машину: петлять по улицам пришлось бы гораздо дольше. И порт, и вся набережная остались позади, катер сбросил ход и вошёл в тень высокого парапета. Плотно пригнанные створки ворот раскрылись, пропуская нас в подземный лабиринт каналов. Недолгое путешествие под землёй — и остановка в маленькой гавани, откуда прямой путь вёл во дворец.

Князь Ардан был самым красивым из всех виденных мной до сих пор ликсов, — яркие чёрные глаза, переливающаяся шелковистая шерсть и завораживающая грация движений гибкого стройного тела. Его нагрудник украшал сложный узор из множества мелких сверкающих камней, — привлекающий взгляд, но не перебивающий природную красоту хозяина. Ликс провёл меня в комнату, где, судя по обилию разнообразной аппаратуры, находился центр связи.

-Прошу извинения, но я вынужден тебя оставить: Государь назначил встречу, — реальный голос князя весьма походил на телепатический.

-Что-то случилось?

-О нет, это регулярное совещание, — я, Страж Порядка и Пламенный Воин. После беседы тебя проводят.

-Спасибо, князь!

Ардан кивнул и скрылся за дверью. Видеофон не бросался в глаза, а скромно стоял в углу, и сейчас на экране был Линн. При одном взгляде на него я вдруг с болью почувствовала свою оторванность от Галактики.

-Как ты устроилась?

-Неплохо.

-А лечение?

-Идёт. Ты выглядишь встревоженным. Что происходит?

-Неприятности. И много. Хорошо, что ты в безопасном месте.

-Почему?

-Фанатики приговорили освободительницу Прародителя Зла к смерти.

Я очень глубоко вздохнула.

-Можно подумать, моя гибель сразу же вернёт Скарвина в заключение!

-Кэт, ну ты нашла, у кого искать логику, — у фанатиков!

-Да понятно... И что же теперь делать?

-Искать, кто всё это устроил. Сейчас идёт расследование. Пока ясно одно: на Ореанте Раине повесили на шею другой прибор для диагностики, с вмонтированной микрокамерой, который на Артосе забрали. Я хочу, чтобы ты была в курсе событий, потому что охрана охраной, а самой тоже надо смотреть в оба.

-Ясно. Как Скарвин?

-Прародителем Зла пока себя не проявлял. Раина увезла его на Аксерат, к Йаллеру. Ему очень повезло, что среди нас оказался человек с Энтиды: на остальных планетах Галактики отношение к нему простирается от простого уважения к мятежнику против богов до ненависти к Отступнику. Обитателей Исчезающих островов решено переселить на более надёжную землю, и Даниель выделил им небольшой архипелаг в подходящих широтах. Он считает, что это племя станет отличным дополнением к артосским достопримечательностям.

-Вот деловой человек!

Линн посмотрел куда-то в сторону, — видимо, на часы.

-Тебе что-нибудь переслать?

-Пожалуй, нет...

-Ладно.

Он попрощался и покинул экран, оставив меня наедине с невесёлыми мыслями. До дома Корсака меня повезли на машине, а над всеми строениями долго возвышалось здание дворца Недремлющего Стража. С верхней балюстрады вслед смотрели каменные фигуры — воины, опиравшиеся на мечи, и жутковатые создания, примостившиеся у края бездны.

5.

Корсак уходил на работу рано, и в течение целого дня можно было упражняться без свидетелей, — только тахонд наблюдал издали. Однажды, когда совсем стемнело, Корсак включил радио, нашёл музыкальный канал, — и с того момента для меня окончилась душная давящая тишина. Ночь вливалась широкой рекой в неосвещённые комнаты, подкрадывалась к тем, где горел свет, — а медленная, с ритмичными биениями мелодия заполняла всё пространство, уводя с собой и подчиняя своему очарованию неспокойную душу. Дивная красота музыки навевала печаль, но это был не плач по безвозвратно ушедшему, а лишь лёгкая грусть дождя средь летнего дня... Я слушала, пока мелодия не затихла в той дали, откуда явилась, и повторяла её мысленно, уходя в сон.

Потянулись дни. Тикси регулярно проверял моё состояние с помощью своих приборов, но ничего не говорил о результатах. Собственно, я и сама понимала, что говорить особо нечего, поскольку никакого улучшения не видно, но всё ждала чего-то... А подлые мыслишки о бесполезности всей этой затеи назойливо крутились рядом, сколько их ни отгоняй.

Как выяснилось, работа Варлока занимала у него целые сутки, а следующие два дня он был свободен. В эти дни они с Корсаком показывали мне тихие улочки старой Тавврии, рассказывали о временах далёких и близких, о королях и героях Дельсарена, а порой мы дотемна сидели в порту, провожая и встречая корабли. Однажды мы даже добрались до лесопарка на окраине Тавврии, где до сих пор оставался звездолёт Криса, — Ариатис чудом не позволил подбитому имперцами кораблю упасть на город, потом восемь лет пытался его починить, хотя и с первого взгляда становилось понятно, что это было бесполезно. Но прогулка заканчивалась, и всё начиналось сначала: заварить траву в полночь, попытаться заснуть, вскочить от трезвона будильника, опять — настой, и упражнения, упражнения, ходьба по пустой квартире с костылями, если этот способ передвижения можно было так назвать. Через полмесяца мне стал постоянно сниться один и тот же сон: я просыпаюсь, встаю и иду босиком, с удивлением и радостью понимая, что забыла надеть каркас...

Внезапно на город налетели тучи и залили его дождями. Огорчённый Корсак извинялся перед гостьей за капризную погоду, уверяя, что лето в Тавврии обычно сухое и жаркое. Хоть от прогулок и пришлось отказаться, Варлок приходил так же часто. Порой ему удавалось проскочить между двумя дождями и остаться сухим.

Молчание Тикси начало порядком беспокоить меня, и однажды я не выдержала и задала вопрос прямо. Доктор с улыбкой ответил, что лечение травами — вещь долгая, заметных изменений нет, да и быть пока не может, но всё идёт по плану. Объяснить, в чём заключается план, он категорически отказался, а моими отчётами о прошедших днях остался доволен.