— Да преподавать придется в медучилище или типа того...
— А, ну да, ты помнится говорил — кивает своим дырявым черепом братец.
— Вот и попугиваюсь, что мне милые дети всю плешь проедят.
— Не попугивайся! Обязательно проедят. И ты будешь лысый и несчастный!
Выразительно гляжу на него взглядом рожающей коровы.
Он фыркает в кружку, так что клочья пены летят. Весело ему — и хорошо, что настрой бодрый. Потому что он-то как раз сверкает обритой башкой со шрамом и мои беды по большому счету ему были бы в радость — поменяйся мы с ним ситуацией. В смысле беды по преподаванию всяким страждущим.
— Зря так себя запугиваешь! — неторопливо заявляет братец, вытирая салфеткой тающую пену с физиономии.
— Тебе легко говорить!
— И тем не менее. Слушай, нет минобра, никто к тебе не припрется с проверками. И ты не добедовый учитель, можешь выгнать нахер любого ученика и любую ученицу. До Беды — да, никак нельзя было ничего сделать ни с дебилами, ни с малограмотными, ни с хулиганьем малолетним. Интернатов-то специальных не осталось, экономически вишь неэффективно было убирать из общей кучи школьников всяких деградантов. Нынче — проще. Часть дегенератов отдало концы, остальные частью присмирели, частью поняли, что цацканье кончилось. И это — хорошо! Рухнула система безопасности. Это — замечательно, давай за это выпьем! — поднимает он кружку в приветственном тосте.
— Не вижу, чему тут радоваться! — звякаю кружкой ответно.
— Э, тут есть масса куда как полезного. Беда, как это ни странно прозвучит — возможно нас спасла.
— Хрена ж ты залупил! — и да. Я и впрямь удивлен.
Братец, глядя на меня снисходительно, старательно раскуривает очередную новую роскошную трубку и в атмосферу кафе добавляется запах хорошего табака. Некоторое время он священнодействует, наконец выпускает особо пухлый клуб дыма и говорит:
— Видишь ли, сильные мира сего белую расу приговорили к уничтожению. Всю. Европеоиды старательно пошли дорогой диназавровой. Ну что ты глазами хлопаешь? Ты же сам в курсах, что такое демография. В медвузе этому точно учат. Учат ведь?
— Ну да. Но почему ты о всей расе речь ведешь?
— А то ты сам не видел. Ну не заставляй меня терять к старшому брату больше уважения, чем это положено от природы. Нет воспроизводства — вид вымирает. Когда у всех по одному ребенку — от четырех дедов и бабок остается двое — которые папа-мама, а у них одно чадо. Итого всего за два поколения — населения стало вчетверо меньше. Теперь добавь сюда все эти феминизмы, гендерные войны, смены пола и прочие изыски, чтоб детей не было — получается что? То, что было перед Бедой.
Он задумчиво пускает ароматный дым клубами. Потом продолжает:
— Белая раса обеспечила себе суперкомфортное житье, полную безопасность — отвыкла себя утруждать чем бы то ни было, один отдых и развлечения на уме... Орган, который не работает — атрофируется. Вот вся раса и атрофировалась. И уверенно шла к исчезновению. Шансов выжить не было. А тут — Беда, она мобилизует, заставляет тряхнуть стариной и засуетиться. Глядишь еще и воспрянут потомки всех этих авантюристов... Ну или хотя бы повод теперь есть всем закончится оптом от внятной причины, а не просто от ожирения.
— Ну все же не вчетверо население уменьшилось.
Братец снисходительно смотрит и изрекает:
— Ты ж сам прекрасно знаешь, что в вымирающие страны миллионами завозили мигрантов. Азиаты и африканцы пока еще плодятся хорошо. Только это совсем другой материал человеческий. Совершенно другая культура, другая цивилизация. Помнится ты же рассказывал, как вы с коммунарами— ваххабитами дрались в поселке Коммунар!
Киваю в ответ. Нам всем запомнились отрезанные головы кафиров и рассказы рабов, в которых эти ваххобиты мигом обратили местное население. Впрочем, братец там тоже подвизался. Только попозже и со своей конторой — для расследования преступлений. А их тма хватало, брюнетистые пришельцы ни в чем себе не отказывали, а прихоти у них были весьма заковыристые. Но все как-то в суд-мед плане.
Обнаруживаю, что кружка пуста, а я пытаюсь из нее пить.
Заказываем еще по одной, мигом получаем холодное и вспененное. По глотке льется шипящим водопадом. Вкусно! Но как-то быстро — брякаем уже пустой посудой по столу. Но официантка Лена бдит — и когда я ей говорю, чтоб она налила — оказывается, что посуда полнехонька.
Весело подмигивает и упархивает, чтоб не мешать разговору.
Гм, хорошо сидим, надо бы придержать коней — что-то мы уже надрались вроде.
Но даже датым понимаю, что проблема-то серьезная стоит.
Перед Бедой многие мамашки жаловались на приеме на то на се, что не касалось здоровья детенышей. И картинка виделась жутковатой.
Детишки в школу приходят. По физразвитию им уже класс в четвертый — пятый надо, а они не то, что читать и писать — они по-русски говорить не умеют. Папу вызывают в школу — а он уже полноправный гражданин Российской Федерации, уважаемый человек, по-русски сам говорит отлично. И объясняет, что дома они говорят на своем языке, и только на своем. Жена к слову тоже только пару сотен слов знает — чтоб в магазин ходить.
Просят его, чтоб он с детьми дома говорил и по-русски — а он вдруг ужасно обиделся, дескать дома мы на НАШЕМ языке говорим, а вы ОБЯЗАНЫ ребенков учить — вот и учите!
Еще и про русский фашизм добавил! Про подавление исконных и древних нацкультур.
И делай, что хочешь с этими Маугли своерощеными. В пятый класс таких брать — без шансов, остальные школяры должны будут скучать, пока новичков говорить учат, в первый класс отдать — они на фоне малявок больно здоровенные. Да в придачу тут же из своих соплеменников, что по другим классам — сколачивают если и не этническую шайку, то вполне себе компанию хулиганов, которая быстро остальных школяров в кулаке начинает держать.
И в итоге всем солоно становится, потому как с такими малограмотными — остальных учить не выходит. В караване скорость вытанцовывается по хромому верблюду. Тому. что в самом конце тащится.
А в школе и без этнических проблем хватает. Потому как нету больше специнтернатов и спецшкол, а учить надо всех. А с бесправной прислугой известно как люди обращаются. Вот и недоросли быстро видят, что им сделать ничего нельзя и потому с легкостью необыкновенной срывают уроки и всячески свою удаль показывают...
И черт его знает, с чем мне столкнуться придется.
А еще страшно любопытно — о чем таком братец теперь знает.
Про демографию говорить грустно — что да, то да, белой расе каюк.
Про дела школьные — тожде не хочется... Хотя для себя в памяти зарубку сделал, чтобы с написанными предложениями родича ознакомиться. Но это после.
Сейчас можно о чем другом поговорить.
Потому аккуратно спрашиваю, про то, что он за намеки давал.
Братец ухмыляется, но не язвит, а вспоминает древний анекдот с бородищей:
— Этнограф сидит напротив шамана и думает: "Бедный, невежественный дикарь! Неужели он правда считает, что в мире духов действительно существует такой же Енисей, такая же тайга и такие же олени? Вот примитивная какая религия!"
Шаман сидит напротив этнографа и думает: "Вот незадача, как же мне объяснить этому доброму, но бедному и невежественному дикарю, что сакральный топос отличается от профанного субстанциально, а не экзистенциально? О! Скажу-ка я ему, что в мире духов существует такой же Енисей, такая же тайга и такие же олени, примитивизм, конечно, ужасающий — но, авось хоть что-то поймет!".
— Да ладно тебе! Снизойди до уровня моего интеллекта и постарайся на простых примерах растолковать!
— Ну, так низко пасть я не могу — дерзит младший.
— А ты попробуй!
— Прикинь — откуда в компьютерных играх берутся неписи? Вот ты волков всех перебил — а через неделю игрового времени — глядь и уже новые воют. Стражники на тебя кинулись, ты их поубивал — пара дней — и вот другие красуются...
— Слыхал про эту теорию, что дескать, вся наша жизнь — игра.
— Добро и зло — одни мечты!
Труд, честность — сказки для бабья.
Кто прав, кто счастлив здесь друзья?
Сегодня ты, а завтра я!
Так бросьте же борьбу,
Ловите миг удачи! — подхватывая мою фразу, напевает братик арию Германа и фыркает ехидно.
— Не, я не в плане этой оперы. Я про то, что после фильма 'Матрица' об этом заговорили — дескать все, что мы видим, это такой соллипсический соллипсизм, только видимость, а на деле все совсем не так.
— Псовое псо. Слыхал я эту чушь. Только это фигня. Ты смотри глубже — раз уж говорили сегодня о религии — не беру десятки всяких малознакомых, бери авраамические — три наиболее к нам близких. Есть Светлое Добро, осиянное нимбом и крылами, с запасником в виде Рая, есть Темное Зло с рогами и хвостом и мрачными глубинами Ада — отмахивается пренебрежительно младший.
— Ну у евреев не так все же...
— Не придирайся. Я о принципе. У них тоже по итогу — гейм овер в конце. Хотя должен признать — когда ходил в этом убогом местечке с холмиком под названием Меггидо как-то странно было полагать, что именно там будет Армагеддон. Там толком и не развернешься. Даже паре танковых дивизий тесно будет.
— А я и не знал, что ты туда ездил. И к слову у мусульман последняя битва — не там, а в Сирии, вроде как поселок Дабик место для финального замеса.
Братец презрительно фыркает.
— Вот самое время в богословский диспут удариться. И не у всех мусульман, раз уж речь пошла — только у салафитов. А ездили... Честно говоря — спонтанно вышло, пьяные были. Меня тогда в конце года выперли в отпуск, чтоб отгулял, а москвичи как раз туда летели, ну и дернули меня тоже. Там же безвиз, так что просто было все. Хоба — и мы уже по историческим камням шляемся. Но я не про то. Не сбивай с мысли. Основные религии — про то, что есть два игрока и игра имеет конец. Вот и гляди — сейчас у нас игр полно. И вопрос — откель берутся в них неписи не стоит. При этом непись памяти не имеет но ведет себя по алгоритму.
— У нас-то есть память! — уверенно говорю я.
— Ага. С пяти лет. Кусочками. Но ты же к примеру как родился — вполне себе был живым человеком?
— Ну вероятно...
— И что помнишь? Вот, не морщи морду, ничерта ты не помнишь. И даже я не помню. И никто не помнит — дескать, вылез я из мягкого, узкого и горячего, а меня пергидрольная тетка хвать за ноги и как хрястнет по заднице!!! — начинает давить меня бесспорными аргументами братец.
— Хорошо. Не помню, признаю.
— Вот! Но положа руку на тот ком шерсти, который тебе заменяет сердце — а вообще ты свою жизнь помнишь? Нет, я понимаю, что твое жалкое и бессмысленное существование толком жизнью не назовешь, но все же? Ставлю кружку пива, что если и остается что-то в памяти, так сущие огрызки и несуразности. Еще и потому нам не дано понять не то, что смысла существования Вселенной — а даже основ собственного жития. Приходим из ниоткуда, но с внешностью, характерами, инстинктами — и туда уже убираемся отыграв. Как пешки с шахматной доски. При этом, как ни верти — все живое на Земле сбалансировано и как-то кем-то явно создано! — пускает в конце речи особо пухлый клуб дыми братец..
— Теории все же объясняют эволюционно...
— Это суемудрие человеческое. А если копаться во всех этих теориях — так концов не найти. Я пока в палате лежал смотрел всякое, а большее слушал. В частности про антропологию. Легенды и мифы древней Греции в сравнении — строгая логарифмическая линейка. Человечество зародилось само в Африке, потом расползлось как тараканы и негры на Севере мигом побелели, а попав в азиатские страны стали косоглазыми и желтолицами... Хотя тут все понятно — раз попали в Азию, надо соответствовать. Как, почему, с какой стати, при помощи какого механизма — полный туман.
