Им повезло, что ушла часть татар. Но и так численность турецкой армии была велика. Коли воевать обычным порядком — так большую часть армии положить придется. А у него десять тысяч. Плюс полторы — конница Володыевского. И у Собесского не больше.
Если сила на силу — потери будут громадные. Кроме того, у турок почти сотня пушек... нет, надо что-то иное придумать.
Алексей посмотрел на угол палатки.
Там стояли скромненько два небольших бочонка, а в них было сложено волшебное вещество, выданное Софьей. Ладно.
Самое обыкновенное. Просто раньше никто до того не додумался. И название ведь соответствует реальности. Силен...*
* греч. 'динамис' — сила, прим. авт.
Только применять надобно осторожнее.
А еще есть пушки. Но их мало, всего десятка два. Хороших. Так-то их поболее будет, но остальные — дрянь пушки. Стреляют на малое расстояние, опять же, нагреваются быстро... те, что Софья взять посоветовала — намного удобнее и удачнее. Весят меньше, стреляют дальше, а уж про точность и говорить ни к чему. Эх, им еще бы лет пять, какое бы оружие они привели тогда под стены Каменца! Да турки бы удрали впереди своего визга, им бы Днестра не хватило — штаны от испуга отстирать... мечты!
И все равно, их слишком мало. Куда не ткни — все равно мало...
— Сидишь?
Иван Морозов смотрел весело.
— Сижу, думаю...
— А мы вот, только вернулись. Володыевский оставил сотню за татарами приглядывать, чтобы не задерживались...
— А сам он где?
— Здесь я, ваше высочество. Позволите?
Пан был бодр, как бобр. Словно и не было почти трех дней в седле. Но опять же, не рубиться ведь — просто сопровождать...
— Позволю. Точно ушла часть татарвы?
— Ушла, государь.
Алексей молча кивнул.
— Много они по пути напакостили? — вмешался Иван.
— Да не так, чтобы очень. Тут ведь людей уже днем с огнем поискать, — пожал плечами пан. — Кто поумнее ушли давно, а дураки... туда им и дорога.
Софья бы точно съязвила про естественный отбор дураков, — подумалось Ивану.
— Ладно, Михайла мне зять, сочтемся, — махнул рукой Алексей Алексеевич. — и воинской силой, и деньгами поможем.
Володыевский проглотил слова о том, что раньше б выдали русскую принцессу за их круля — куда как полезнее для стран было бы, нежели воевать — и посмотрел на стол.
— Ваше высочество, а это...
— А это я планирую, как разбираться с турками. Смотрите. У нас старый и новый замки. Старый на возвышенности, но коли турки Новый захватят — считай, дорожка для них открыта.
— А коли переход взорвать?
— Перед воротами?
Алексей задумался.
— Защитники тогда тоже не выберутся...
— Ваше высочество, я ж не х...рен собачий, я ж комендант крепости! Есть там тайные ходы! Коли б дошло до того, что басурмане в крепость ворвутся — сам бы взорвал все к чертовой матери!
— А Собесский их знает?
Ежи задумчиво кивнул.
Алексей усмехнулся.
— Тогда наша работа становится интереснее. Нам нужно, чтобы турки ворвались в Новый замок.
— Зачем?
— Связать их боем. Сейчас, пока не начат штурм, пока они не вымотаны, мы на них напасть можем, а вот выиграть — уже нет. Их больше пятидесяти тысяч, да и орудиями они не обижены. Сколь туда не ворвись — на нашу долю меньше достанется, опять же, коли мы их лагерь захватим, да пушками саданем...
— Можно, ваше высочество.
— Еще бы Собесскому пару моих людей...
Динамит весьма интересовал Алексея. И идея была проста. Вот захватывают турки Новый замок, тут взрыв, Старый становится недоступен, а в турецкое войско летят динамитные шашки. Разве ж плохо?
— Ваше высочество, хоть я тайные ходы и знаю, да слишком это рискованно...
Алексей Алексеевич кивнул.
Ну, слишком — так не будем. Применение полезной вещи найдется, а светить все козыри перед условными друзьями — тоже не след.
Итак — есть ров. Есть река с красивым названием Смотрич. Есть даже лес, но сильно прятаться в нем не выйдет, это вам не тайга. Вот в тайге он бы взялся все турецкое войско сразу потерять.
Плюс их войска — мобильность.
Коли турки захватят Новый замок, а из Старого по ним шарахнут картечью да ядрами, благо, боеприпасов там хватает, сильно не израсходовали...
А в это время им пройти вот здесь и ударить...
— Пан Володыевский, вы из нас троих единственный, кто на войне был...
— Так может, ваше высочество, еще кого позвать?
Алексей кивнул.
На совет были приглашены еще и Косагов, Григорий Иванович, и Хитрово, Анфим Севастьянович. И после долгого обсуждения выработался План.
* * *
После получения ультиматума, турецкий султан был разъярен — и это еще слабо сказано.
Каменец-Подольский пока еще держался.
Это было чудом, это было безумием, но он держался.
Татары ушли вперед, казаков перерезали, и пес с ними, с этими христианскими собаками, а он все стоит под этими стенами, и ему вдруг предлагают СДАЧУ!!!
ЕМУ!!!
Ррррррр.....
Тут и у самого сдержанного и спокойного мужчины в голове что-то да замкнет.
И на рассвете турецкие войска сдвинулись под стены Нового города.
Ну кто ж знал, что Собесский, этот сын шайтана, уже получил письмецо от Володыевского. И там предписывалось как следует измотать противника — и отойти на заранее подготовленные позиции в Старый замок.
Собесский, впрочем, пошел еще дальше. На стены Нового замка он поставил по тысяче своих людей на бастионы. На равелин же — всех добровольцев, здраво рассудив, что коли человек рвется в драку, мешать ему не след. Зато хороших воинов сбережем. И гарнизон крепости.
Первую арию исполнили турецкие пушки, принявшиеся методично долбить Новый замок, под их прикрытием турецкие саперы принялись прокладывать траншеи и апроши, чтобы взорвать его стену. Ядра летели беспрерывно, благо, у атакующих их было много...
Но защитники себе такой роскоши позволить не могли. По счастью, маленький Рено, он же Бернар Рено д"Элиснгаре еще не изобрел разрывные ядра, и ущерб был не так велик. А потому Собесский приказал стрелять, только когда были хорошие шансы на попадание и не расходовать попусту снаряды.
Сам он был то на стене, то в городе, воодушевляя горожан, обещая, что их не бросят без помощи, носился вихрем, раздавая указания...
А Новый замок держался.
Впрочем, к вечеру, защитники чуть сбавили оборону. Ядра так же летели и ночью, турки так же подкапывались под стены, но у защитников были дела поважнее — перенести все из Нового замка в Старый. А заодно...
Для грамотного минирования динамит не надобен был.
Собесский приказал сделать так, чтобы взорвалось не сразу — и нашлись добровольцы. Четверо поляков решились остаться в траншеях рядом с минами, понимая, что даже похоронить будет нечего — но разве это было важно?
Ядра летели до утра, но ночью Новый замок почти не огрызался. А на рассвете...
Султан махнул рукой — и грохот потряс землю.
Турки-таки заложили мину под стену Нового замка. Аккурат у Папской башни. Взрыв сотряс землю, в стене появился пролом — и в него незамедлительно бросились враги.
Со злобой смотрел на это Собесский. Он видел, как турки врываются в замок, как торжествующе кричат, как неудержимый их поток втекает в крепость...
Сам султан, к сожалению, туда не полез.
— Давай!!!
Турки быстро занимали брошенное укрепление, они радовались, они примерялись к воротам Старого замка...
Дико, совершенно не в лад затрезвонили колокола, заставляя на миг замереть сражающихся.
БУММ!
БУМММ!!!
БАМММММ!!!
Три взрыва тоже слились в один.
Собесский не зря ждал, пока в Новый замок набьется малым не десять тысяч человек. А еще... Найти, где турки ведут подкоп, было несложно. Немного внимания, немного умения...
Взрыв обрушил до конца Ласкую башню. Второй — Денную башню. Третий же жахнул у ворот, окончательно запирая их изнутри. И в разговор вступили пушки. Не зря они молчали вчера — сейчас хватало и ядер, и пороха — и они нещадно выкашивали тех противников, кои проникли в Новый замок!
Но Собесский смотрел не туда... Он смотрел на восход, где звонко и тревожно запели рога...
Алексей Алексеевич с удовольствием рванулся бы в первых рядах, но — нельзя.
Не потому, что опасно, не потому, что Софья голову оторвет потом, нет. Просто командир не обычный рубака. Ему надобно смотреть на всю ситуацию в целом, командовать и отдавать приказы.
А потому...
Первым вступил в бой пан Володыевский.
Ежи был кавалеристом от Бога — и рубакой от него же, а потому ему и было дано задание. Промчаться сквозь турецкий лагерь, стоптать всех, до кого можно дотянуться, захватить батареи, с которых били по стене Старого замка от поля Татариски — и держаться. Пушкарей ему с собой дали, так что их дело будет развернуть пушки и стрелять уже по туркам а дело Ежи — доставить их туда, вырубить турецких пушкарей и держаться, хоть бы небо на землю падало.
И свою задачу маленький вояка выполнил на все сто.
Да, народа в турецком лагере было много, да народ-то был... обслуга. Надобно было вести обоз, ухаживать за животными, за бравыми воинами...да о чем тут говорить, ежели на десять янычар полагался один верблюд, а его ведь тоже надо было вести, обихаживать... немного? А теперь возьмите семьдесят тысяч янычар! Семь тысяч верблюдов...
Причем весь скот на время осады согнали в одно место, чтобы не мешался.
Верблюды, лошади, ослы, мулы... вот они и были размещены на поле, для пущего удобства, а где их еще было помещать — не на товтах же? Ноги ведь переломают...
Кавалеристы просто стоптали охрану у временных загонов, а потом все было делом техники.
Бросилась наперерез татарская конница, но не столько ее было на этом направлении, чтобы представлять серьезное препятствие для храброго пана. Слабое вооружение, никакая защита — их просто прошли, словно раскаленный нож сквозь масло.
Пара ручных гранат совершенно не понравилась животным — и те, взревев, бросились как раз в нужном направлении — удачно отсекая основную массу турецкого войска от батарей. Ежи не обратил внимания на то, что от его кавалеристов отделилось человек пятьдесят — и те погнали животных еще веселее!
А что?
Поверьте, стоять на пути у бешеного верблюда — не рекомендуется. Если он просто плюется — это хорошо. Но у него и зубы есть. И лягается он оч-чень лихо...
И это уж мы молчим про лошадей, быков, ослов... ей-ей, динамит не нанес бы столько вреда турецкой армии, сколько нанесла их собственная же движущая сила. А Ежи тем временем налетел на батареи.
Там, конечно, заметили его, засуетились, прозвучала даже пара выстрелов... поздно.
Все поздно.
Кто не пробовал развернуть здоровущую пушку, раскаленную, стоящую на неподъемном лафете, да еще когда на тебя что есть силы несутся конники и сверкают занесенные сабли...
О, нет.
Турки даже и не попытались этого сделать. А Ежи не стал их преследовать.
Артиллеристы у него были с собой — держались в арьергарде, и теперь они спрыгивали с коней, бежали к орудиям, спрыгивали с коней и поляки, поднатужившись, обжигаясь и матерясь, разворачивали тяжелые пушки, так, чтобы те смотрели на основную массу турецкого войска, чтобы к тому времени, как те разберутся с обезумевшей скотиной...
Они успели.
На последних остатках сил, на упрямстве и злости.
Кавалеристы запрыгнули опять в седла и исчезли с линии огня, как не бывало. А артиллеристы с громадным удовольствием заложили ядра в пушки. Хорошие, кстати, пушечки, ладненькие...
И правый фланг турецкой армии, сосредоточившейся пред воротами, подвергся душевному такому обстрелу. С огоньком!
Туркам, понятное дело, это не понравилось, запели трубы, колыхнулось зеленое знамя пророка... одним словом — отвлеклись.
И этим снова воспользовались.
А не ставь батарей на опушке леса!
Просто — не ставь.
Вот тут и сработало дьявольское изобретение, которое в том мире сделал Нобель. Да, просто так батарею было не взять. Не подберешься просто так по лесу, нет тут краснокожих могикан, да ми таежных следопытов и охотников — тоже. Но много-то людей и не надо.
Буффф!
Бамммм!!!
БУМММ!!!
Взрывы прозвучали очень душевно. Всего-то несколько динамитных патронов, а какой эффект! Мишка, один из ребят царевичевой школы, только головой покачал. Да, дело сложное, дело трудное, поди, подберись незамеченным, а потом, да в нужный миг, когда Володыевский в дело уже вступил, когда никому и ни до чего...
Какой же умница государь царевич!
Половину батареи разворотило, его едва не оглоушило, хорошо хоть мха в уши загодя натолкал, да и руками зажал, а только...
М-да, это он удачно попал, в груду боеприпасов! Или не он, а Лариошка? Или Федька?
А, неважно! Кидали все вместе, так что и отползать...
Парни переглянулись — и по всем правилам охотничьей науки скрылись в лесу.
Добивать?
Закреплять успех?
Это не их ума дело. Вообще — не их дело.
* * *
Мехмед аж побелел от ярости. Подлые поляки еще и в бой-то не вступили, а что мы имеем?
Три батареи потеряны! Одна разворочена в клочья, две других что есть мочи садят по своим, конечно, их отобьют, но ведь это какие потери!
Сами же поляки от души ведут огонь со стен Старого замка. Причем как по Новому замку, так и по турецкому войску. А войско-то большое!
А потому и почти каждый выстрел находит свои цели. Много целей...
Не слышал султан поговорки — по широкой морде промахнуться сложнее. А и слышал бы...
Он хотел взять числом, но сейчас это оборачивалось против него. Большая часть турок сейчас была сосредоточена напротив равелина, кое-кто прикрывал батареи...
Где татарская конница?!
Словно комариное стадо — она рассеяна везде и нигде! И толку-то от них! Схватиться с конниками? Они пытаются, нор для них нет работы во время осады, они просто оказались не готовы. И Володыевский вырезал их, словно комаров бил — методично и спокойно. Защищая подступы к батареям.
Ш-шайтан!!!
— Отбить батареи! Немедля!
Прежде, чем Мехмед опустил платок, в дело вступила и пехота.
Еще бы, штурмовали-то полтора дня, было время у русских пройти куда надо. Алексей не собирался класть своих ни за понюшку табаку, а потому русские под командованием Косагова сейчас рубились, захватывая батарею, которая стояла за изгибом Смотрича. И рубились отчаянно.
Турки, разумеется, сопротивлялись, но в дело вступила личная батарея наследника русского престола. И вот тут Алексей оценил Софьины пушки. Они били дальше, точнее, сильнее...
Им турки сопротивлялись недолго.
Это была уже четвертая отбитая батарея — и три из них вели огонь по своим. Плюс кучу народа потоптали взбесившиеся твари, со стен расстреливал султанское войско Собесский... чтобы принять правильное решение в такой ситуации надо было быть Александром Васильевичем Суворовым, но уж никак не беспечным охотником.
Султан просто растерялся.
Растерялся и Кара Мустафа Мерзифонлу... и это оказалось фатальным.
Володыевский, под прикрытием батарей, окончательно отсек правый фланг, бесчинствуя на нем, насколько хватало фантазии, и благоразумно не подставляясь под пушки, которые вели пока еще огонь по равелину...
