— Лушка, государыня.
— Лукерья, иди в опочивальню, раздевайся и ложись на мое место. Ежели моя тетка заглянет, пусть считает, что это я сплю. Вы двое покараулите. Ясно?
Служанки закивали, у воспитанниц в глазах нарисовался вопрос, но Софья тут же его разрешила.
— Я хочу еще поработать, а тетя Анна, ежели заглянет, спуску мне не даст. А к чему лежать, бока пролеживать, коли не уснешь?
Теперь проявилось и понимание. Лушка послушно направилась в спальню, Марья заняла свое место — на два шага позади Софьи. Оставшиеся девушки всем видом выразили желание послужить на благо родины. И Софья тихонько выглянула из покоев.
Ох рано, встает охрана...
А если точнее — спит на посту. Дремали и стрельцы, и казаки... ну, это и понятно. Такой день любого вымотает, это у нее пропеллер в... копчике. Никто и глаз не приоткрыл, когда две тени скользнули прочь, к покоям царевича. В царские Софья соваться не рискнула, а вот к Алексею Алексеевичу — спокойно. А поработать там тоже было над чем. Даже со Строгановым разобраться или почитать письма от иностранных ученых — о русских условиях становилось известно в Европе. И кто ж не захочет приехать на полное обеспечение, да с большим жалованьем, да всего при одном условии? Заниматься любимой работой, при этом обучая не менее трех учеников, которых оплатят из казны?
Так что писали царевичу многие. А еще доносы, челобитные, грамотки от выпускников Школы... Письма в Дьяково переправлять не успевали.
Вот сейчас и почитаем, и отсеем...
Софья удобно устроилась в большом кресле, кивнула Марье.
— Бери себе стопку и начинай. Что я требую — ты знаешь. Грифель слева.
Марья кивнула. Чего ж не знать... поработаем. Спать, конечно, хочется, но царевна бодрствует, а значит, и ей надобно. Конечно, государыня поймет, и спать ее отпустит, но...
Карьеризм у девушек был в крови, а кому не хватало — в тех Софья его тщательно воспитывала. И оказаться полезной государыне для Марьи было важнее, чем выспаться.
Поработаем...
* * *
Яков Федорович Долгоруков ждал.
Да, род Долгоруковых был обширен, силен и богат. А Софья не сообразила сразу приказать схватить их всех. Да и мало ли...
Ну, кричал один дурак, так не все же? И обидного ничего не кричал, просто надо было напугать людей... считай, жертва бунта.
Софья не знала, кто травил отца, Хованский покамест молчал, вот так и вышло, что Яков Федорович остался на свободе. А поскольку был он так же стольником царским...
Так в царевнином ужине яд и очутился.
Увы — зря.
Царевна к нему не притронулась, особливо к каше с медом, в которой была его часть и к киселю. Служанки бы не удержались, но не рядом же с царевниными воспитанницами!
Яков честно ждал несколько часов, понимая, что ежели царевне станет плохо... этот яд не мгновенный, успеют лекаря кликнуть... но все было тихо в Кремле.
Спать легла? Во сне умерла?
Нет, от такой рези в желудке мертвый вскочит!
Значит, не тронула, надо браться за ножи.
Беда в другом — наблюдать за царевниными покоями он не мог. Неоткуда. Не та планировка. А потому и ухода Софьи не заметил.
Равно как и охранники не заметили легкого снотворного в принесенном им кувшине кваса. Не так, чтобы усыпить глубоко. Но погрузить в дрему, которую сильный человек легко одолеет — вполне. А там возьмет свое и усталость, и нервы...
Потому-то Софье и удалось легко выскользнуть из покоев. И неладного она не заподозрила.
Охрана тоже ничего не подозревала до последнего момента. Пока десяток людей не напал на них.
Казаки умерли первыми, за ними стрельцы.
Вскочили, заметались в покоях служанки, Аксинья, царевнина воспитанница, взметнулась, услышав за дверью голоса, ринулась за занавесь и притихла там мышкой.
Дверь просто выломали — и внутрь ворвались тати. Оставшаяся служанка заметалась, закричала, но мужчины быстро расправились с девушкой, ворвались в царевнину опочивальню, сгоряча прирезали вторую — и в недоумении замерли над трупом.
Царевны не было.
А где она могла быть?
Поздно!
Аксинья не зря воспитывалась у Софьи. Это сейчас ее проскочили, а спустя пять минут... она взглянула из-за драпировки.
Всего два человека, остальные в опочивальне.
И девушка скользнула мышкой в выломанную дверь.
Подвернулась деревяшка под ногой, на стук обернулись тати... но поздно, слишком поздно.
Девушка уже неслась по коридору, крича во все горло:
— Убийство!!! Тати на царевну напали!!! Убийство!!!
Удар ножа оборвал крик, но поздно, слишком поздно.
Уже услышали, уже засуетились, уже бежали люди... и заговорщики растерялись. Им бы смешаться с толпой, им бы крикнуть, ищи татя... Вместо этого Долгоруков приготовился обороняться, чем и подписал себе приговор. Что другое, а воевать стрельцы умели.
Татей уверенно загнали в покои, кого ранили, кого посбивали с ног, добавили бердышами, особливо увидев своих же мертвых товарищей...
Прибежала царевна Анна — и в ужасе вскрикнула, глядя на тела. Потом превозмогла себя, наклонилась...
— Сонюшки тут нет!
Толпа (и откуда только их натягивает на место происшествия) зашумела, бояре переговаривались — мол, царевна-то по ночам где-то шляется, не блудит ли с кем? А с кем? Кто счастливец?
Причитали какие-то девки, злобно ругались тати, одним словом — все были при деле.
— Что тут происходит?
Софья не орала, нет. Но искусство говорить она освоила в полной мере. И говорила так, что ее слышали за версту. Бояре мигом замолкли и расступились, сверля царевну взглядами.
Но — нет.
Ни беспорядка в одежде, ничего... разве что пара пятен от чернил. Но это-то понятно, ежели ты пишешь что, а во дворце раненой выпью заорут! Тут не то, что чернильницу — ведро опрокинешь.
Первым, как ни странно, прокашлялся Василий Голицын.
— Государыня, тут тати ночные хотели...
— На меня покуситься?
Софья насмешливо разглядывала всю картину.
— Так, татей мне не портить, оставьте палачу! И кто у нас тут? Ба, Долгоруков, радость-то какая. Так... Демьян! — имя десятника Софья отлично помнила. — Давай, живой ногой к своим — и чтобы сегодня же все Долгоруковы в разбойном приказе сидели. Вообще все. Жены, дети, девки дворовые... понял?
Демьян поклонился — и исчез с царских глаз. Принялись рассасываться и бояре, замешкался один Голицын, но после насмешливого взгляда Софьи стушевался — и бочком, бочком исчез в коридорах.
— М-да, не поспала ночь — и пес с ней, — Софья задумчиво откинула назад косу. — Тащим этих умников в пыточную, сейчас разбираться будем. Кто, за что... — и совсем тихо, — кому я еще куда не угодила...
* * *
На разборки ушла вся ночь. А утром, шатающаяся от усталости Софья, пропустив молитву, заявилась к царской трапезе. Царица, царевны и даже царевич Владимир встретили ее одинаковым выражением напряженного внимания. Софья сделала ребенку козу и устало уселась на свое место.
— Завтракать будем?
— Соня!
Тетка Татьяна сверкнула глазами. Племянница послала ей невинную улыбку.
— Без завтрака — не расскажу.
Пришлось всем ждать, пока девушка не наполнит тарелку и не проглотит хотя бы пару ложек. А уж потом...
— Что я могу рассказать, — Софья смотрела устало, под глазами залегли синие тени. — Имена сейчас перечислять не буду, но государь был убит.
— Как!?
Ахнул в едином порыве весь стол. Да и слуги навострили уши.
— Вот так. Его отравил Михайла Долгоруков. Собственно, там почти все семейство в заговоре. Долгоруковы, Хованские, еще кое-кто по мелочи... Отца отравить, Алексея убить, на трон сел бы Хованский. А дальше... смуту все помнят?
И помнили, и не радовались.
— Это еще не вся интрига. Стоят за ними иезуиты.
— Как?!
Теперь удивлялась только тетка Анна.
— Тетя, милая, мы ведь их сюда не пускаем. Вот и лезут. Один Полоцкий чего стоит...
— Святой человек, — нахмурилась царевна Евдокия.
Софья только фыркнула на старшую сестру.
— Святой? Не будь легковерной, он гад лицемерный... Тьфу! Стихами тут уже заговорила! Он учился у иезуитов — и им же верен и остался. Идея была неплохая. Не пускают? И не надобно, они просто царей на свой лад воспитают... отсюда и Академия... Симеону не удались его планы из-за Дьяково.
Женщины понимающе закивали.
— Но к царю он был приближен. А когда понял, что влияние потерял и его попросят в ближайшее время — решил, что просто надо найти нового царя.
— Сонюшка, это же ужасно...
Софья пожала плечами, глядя на Любаву.
— Ужасно было бы, ежели б мы вчера не успели, а тебя с ребенком бы стрельцы закололи. Вот тогда — да. Ужас. А сегодня уже все в порядке. Конечно, всех заговорщиков мы пока не выловили, но основных уже допрашивают, палачи у нас опытные...
— А потом?
Софья пожала плечами, отправляя в рот ложку красной икры. Вкусно... Это вам не соевый продукт из неясно чего слепленный.
— Дуняша, а что потом? Алешка казнит, как приедет — и все дела.
— Алексей? Не ты?
Софья пожала плечами.
Кое-кого она и сама, конечно. Но основные фигуранты пусть дождутся брата.
— Разберемся...
* * *
Алексей смотрел на стены Керчи.
Да, Керчь.
Какая она?
Величественная.
Внушающая уважение. А если уж более приземленно — с очень толстыми стенами и большим количеством пушек. И все они ориентированы на море. Острые скалы вздымаются вверх, словно хищные клыки — и продолжая их, вверх возносятся мощные стены.
Хороша! Восхитительно хороша... Алексей смотрел на Керчь почти влюбленными глазами.
Как-то вот с суши Керчь еще ни разу не брали. Пытались, конечно, но даже не доходили до нужного места. Погуляй-ка по степи, с татарскими отрядами на плечах, да без воды. А они вот дошли. Высадились на берег в одном дне пути — и проделали марш-бросок.
И теперь перед ними лежала крепость. Как на ладони.
Местность гористая, сложная, пушки тут...
Да не нужны тут пушки. Сильно — не нужны.
Алексей ждал.
В этот раз они с Иваном Морозовым разделились. Иван должен был подойти к Керчи по морю — и открыть огонь. Пусть отвлекутся, пусть дадут им возможность подойти по суше. А дальше...
А что может быть дальше?
Это раньше были определенные сложности. Толщина стен — четыре — пять метров, пушками их продолбить — с ума сойдешь. К тому же защитники стены тоже дремать не станут и начнут сопротивляться. И потянулась волынка. Копать подземный ход, закладывать мину, потом еще как та стена обрушится...
Сейчас же проблем не было. Динамит, как назвала его Софья, мог снести стену без подземного хода. Прикрепил — и удирай. И никаких материальных затрат. Ну, дорогое, конечно, да время и жизни человеческие дороже стоят.
Взорвать стену, войти в город — и убивать всех на своем пути. Десять тысяч человек — это много или мало? В Керчи, конечно, не намного меньше, но у них будет преимущество внезапности, будут еще кое-какие сюрпризы...
Главная проблема заключалась в другом. Как пройти к городу, не вызвав тревоги? Все-таки десять тысяч человек — не иголка. Пушек они с собой не взяли, и ни к чему, не в этой местности. Зато с собой у них взрывчатка, ручные гранаты, все, что может пригодиться для войны в городе. Они даже обоз не взяли.
Вперед ушли пятьсот человек, которые зачистили округу от всех татар, а за ними пошло и все войско. С запасом пищи на три дня для каждого. Да, не Бог весть что, но вода здесь есть, а значит, ром, сухари, вяленое мясо...
Прожить можно.
Теперь надо было ждать сигнала.
И, словно отвечая мыслям Алексея, с моря донеслись выстрелы.
* * *
Иван Морозов смотрел на Керчь с моря. И ему она казалась очень неприступной.
С другой стороны...
У них были пушки нового образца. Это чего-то да стоит.
У них был греческий огонь.
И им не надо было захватывать город, им надо было продержаться. А если так...
В крепости их заметили, забегали, засуетились... и Иван ждать не стал.
— Огонь!!!
Первая пушка тяжело рявкнула, откатываясь назад. Ядро пролетело с диким воем, ударило в стену, оставило серьезную выбоину, но ведь надо-то больше! И следующий выстрел пушкари скорректировали. Новые дальнобойные пушки позволяли стрелять с хорошего расстояния, на которое не достреливали пушки крепости, так что корабли, фактически, уничтожали противника, оставаясь безнаказанными.
Несколько кораблей, которые были в Павловском заливе, русские даже расстреливать не стали — ими с удовольствием занялись казачьи 'чайки'. Благо — легкие, быстрые, попасть в них сложно, а народу они могут нести много. Сам же Иван приказал прицельно расстреливал пушки Керчи.
Захватывать крепость он не собирался, этим займется Алексей Алексеевич.
* * *
Царевич честно ждал два часа. Когда отдельное рявканье пушек перешло в сплошную канонаду, только тогда он дал отмашку своим людям.
Задача была не из сложный. Подойти под стены Керчи, закрепить бомбу, уйти. Но где же обойдется без 'троянских коньков'?
В частности — без вездесущего Петьки?
Мальчишка снова вызвался пойти во взрывной команде, как бы опасно это ни было. Хотя — опасно ли? Турки сейчас ничего не замечали, часовые отвлеклись, о тщательном патрулировании и речи не шло. Да и не приходило никому в голову, что кто-то может взять Керчь — с суши!
Потому-то сейчас все и прошло ладно да гладко.
Заложили бомбу, активировали взрыватель, сами успели отойти и укрыться — и тут жахнуло. Да куда как душевнее — в этот раз взрывчатки было еще больше. В стене образовался неплохой такой пролом, в который и пошли строем русские войска.
Сопротивление?
Помилуйте, о чем речь?
И не такой уж большой гарнизон был у Керчи, и сосредоточен он сейчас был на противоположной стене, там, где бесчинствовали пушки Ивана Морозова, да и когда рядом с тобой такое бухает... ну тут невольно будешь оглушен. Да и летящие осколки камней здоровья не добавят.
Так что сопротивления почти не было.
— Григорий — налево, Анфим — направо, я прямо, — скомандовал царевич. Войско поделилось на три части — и мужчины направились, куда указано. К казармам, к пороховому складу, к порту...
Надо сказать, что турки сражались — те, кто смог, кто успел. А в остальном...
Зачистка — дело привычное. Солдаты шли по улицам, проверяли дома, всех мужчин немедленно либо убивали при попытке сопротивления, либо связывали, так же поступали и с женщинами. С рабов тут же срывали ошейники, кое-кто хватал оружие — и дальше шел за войском.
Турки сопротивлялись бы куда как интенсивнее, но Керчь никогда не брали с суши. Неудобно, не подойдешь, не поставишь пушки, чтобы обрушить стену, да и татары — надежные сторожевые псы.
Не было ранее взрывчатки подобной мощности, да и возможности у русских не было. А сейчас, при соединении одного и второго, получались замечательные результаты.
Столкнулся с организованным сопротивлением Анфим Севастьянович — у казарм. Ну как — организованным? Четыре сотни янычар — и почти тысяча русских?
Янычар положили почти всех, оставшихся чуть ногами не затоптали. Хотя и у Хитрово потери составили чуть ли не пятую часть отряда. Зато пороховой склад удалось захватить без проблем — и Косагов твердо решил не отходить оттуда. Не дай Бог, какая шельма факел кинет куда не надо!
