К тому же, это благотворительность — занятие неблагодарное. А вот каналы, мосты, дороги — наоборот! Все построенное способствует торговле и потом на Руси останется. Надобно только контролировать, сколько куда уходит — и жестко! А то сопрут все, что угодно, выстроят тот же мост вместо лиственницы из осинок — и скажут, что так и было.
А насчет Университета — почему бы и не попробовать?
А еще — отправлены были письма во Францию, Швецию, Данию, Испанию и Священную Римскую Империю. А скоро туда отправится и посольство русского царя. Сейчас набирались подарки, причем весьма своеобразные.
Меха, драгоценности, прирученные звери...
То, что покажет отличие Руси и ее самобытность. Задания послам ставились вполне определенные. Первое — королевская фамилия и ее настроение. Если есть возможность породниться или подружиться, ее нельзя упускать. Русь стара, да Романовы молоды.
Второе — сманить столько мастеров и ученых, сколько можно. Контракты были типовыми. Дорога до Руси, щедрое содержание, питание и проживание за счет казны, но взамен работать там, где укажут, и более того, брать хотя бы по одному ученику в год. И никак иначе.
Третье...
Ну что тут скажешь? Работа у послов такая. Шпионь всегда, шпионь везде... Руси пора обзаводиться своей агентурой в других государствах.
Причем, если главой посольства назначался именитый боярин, то при нем, как правило, отправлялись несколько ребят из царевичевой школы. Вот на них и ложился основной отбор кандидатов на переезд. Но каждому свое.
Пусть боярин блистает при дворе, пусть показывает мощь Руси-матушки, пусть топит окружающих в словесной патоке — это они запросто, Софья уже на своем опыте убедилась, что заболтать бояре могут хоть кого! А ребята при нем будут скромно делать свое дело. Ну, кому придет в голову обратить внимание на лакеев? Кому они вообще сдались?
А они будут работать. Спокойно, методично...
Господи, ну дай ты нам хотя бы лет пять ни с кем не воевать, а!?
— Вряд ли.
Иван Сирко смотрел желтыми глазами. Хищными, умными...
— Я вслух начала разговаривать?
— Говорят же, что я колдун...
Софья ни на минуту не поверила. Скорее она себя выдала или мимикой, или губами пошевелила.
— Степан мне о характерниках рассказывал. При чем тут колдовство?
— Не боитесь, государыня?
— А вы волком обернитесь? Тогда испугаюсь.
Нет, не боялась. Тоже мне, страхозавр нашелся! Волком он бегает! Да в девяностые с тебя бы шкурку спустили и голым в Африку пустили!
— Прямо в церкви?
— Можете, у меня под окошком повыть. Обещаю тяжелыми предметами не кидаться.
Иван усмехался. А и верно, не похожа царевна на обычных женщин. Даже жена его — и та до конца не приняла, побаивалась, а эта знай посмеивается. Не зло, не обидно, просто улыбается краешками губ, как-то очень просто и по-дружески.
— Что теперь с Крымом будет, царевна?
Софья пожала плечами.
— Ну, что. Степан с супругой в Бахчисарай поедут, там красиво. Вы на Сечи останетесь?
— Ты ведь хочешь, государыня, чтобы Сечь по руку русского царя пришла?
— А что, не придете? Так выбор невелик, либо к нам, либо к полякам.
С этим спорить было сложно. Иван поморщился.
— Думаешь не бывать Сечи независимой?
— Для того слишком многое нужно. Вы не привыкли сеять, жать, торговать... вы привыкли воевать. И в Крыму у вас будет раздолье. А всем остальным вас будет обеспечивать Русь. Пройдет еще много времени, прежде чем Крым станет местом, где можно укрепиться и зажить самостоятельным государством.
— Не боишься, что мы, как татарва станем?
— Боюсь.
— А что взамен предложить хочешь? Ведь предложишь рано или поздно...
— Можем вечером про то поговорить? Государь рад будет...
— Ты мне хоть словом намекни, чтобы я обдумывать начал? Хоть краем...
Софья подумала секунду. Да что ж и не намекнуть?
— Казачество условно на две части делится. Те, у кого жены, дети, им дома ставить, семьи поднимать — этим в Крыму уютно будет. Табуны разведете, часть землицы распашете, каналы проложим, где можно будет...
— И вторая. Молодая, горячая... голозадая.
Софья кивнула.
— Именно. И я хочу предложить им по морю походить, где я скажу. Добычу обещаю богатую, разве что море похолоднее будет...
— И где ж то?
— Там, где Амур река вливается в море. На границе с землей, носящей имя Китай. Или империя Мин.
— Далеко. Я про то слышал. Но я так понимаю, ты людей не обидишь?
— Государю трупы не нужны. А вот верные слуги без награды не останутся, сам видишь.
— Да уж сложно не видеть. Приду я вечером, государыня.
— Я слугу пошлю, мы с государем в кабинете ждать будем.
Иван Сирко поклонился. Софья спокойно смотрела ему вслед. Не то, чтобы она боялась бунта в Крыму. С турками у казаков генетическая неприязнь, а значит нужно дружить с противоположной стороной. К тому же корабли будут в ее руках, Азов будет только русским... если что — она любой бунт кровью зальет. Не хотелось бы, но — разберется.
Проблема в том, что казаки могут договориться с поляками, а самые отчаянные еще и мешать торговле. А вот это уже ни к чему. Эту возможность она и хотела исключить, перебрасывая казаков за Урал. Ну и достигнуть еще кое-каких целей, как и всегда в политике.
Степана и Татьяну тем временем выводили из церкви. Невеста светилась так, что видно сквозь фату было. Да и Степан был хорош. А уж как народ радовался! Сейчас, на их глазах, совершалась сказка — богатырь, победивший подлых татар, получал в награду прекрасную царевну и... ладно, насчет полцарства — перебьется. Хватит ему и Крыма! Пусть покамест правит, а Софья будет медленно, осторожно сшивать ниточками то, что давно бы следовало.
Чтобы Сечь, Крым, Русь — все стало единым целым, одним царством. Чтобы никакой скотине не пришла в будущем мысль то полотно рвануть!
Софья посмотрела на Ивана Сирко уже более хищно. Оценивающе, холодно... авторитет ведь, да какой! Коли поможет...
— Сколь там моей жизни осталось, — Иван смотрел в ответ грустно. — Но вижу я, что зла в тебе нет, и помогу, чем смогу. Только вот крови еще пролить много придется.
— Ничего. Проклятой царевне можно.
— Так ведь нет на тебе проклятия...
— И мне то ведомо. Но никто не мешает пользоваться народными страхами в своих целях?
— Сонечка, ты идешь?
Иван Морозов словно из воздуха соткался рядом. Царевна кивнула.
— Да... идем?
Возражений не было.
* * *
— Соня, ты уверена, что это надобно делать именно сейчас?
— Надо. И — да, я уверена. На Сечи и в Крыму казаков хватит. Да и Ромодановский там, и войска хватает. А тут — мы ж не воюем!
— Но мы помогаем!
Софья пожала плечами.
Ну и что? Грех не помочь соседу! Особенно такому, который может тебе создать проблемы!
— Тебе жалко?
— А что нам это даст?
— Мастеров по шелку, по бумаге, по боевым искусствам — в Китае много знают, грех этим не воспользоваться. К тому ж нам Сибирь заселять надобно. Вот и будем то делать, пока никто не мешает.
— А кто помешать может?
— Маньчжуры.
— Подробнее?
Софья задумчиво взяла очиненный уголек, коснулась расстеленной на столе карты. Кривой, корявой, но карты ж!
— Вот это — Амур-река. Края там богатые. Лес, зверь, золото, все и не перечислить. А вот это — Китай. И коли мы сейчас на Амуре закрепляться начнем... тебе с той стороны татарва надобна?
— Мне ее и так хватило с лихвой. Так что там у нас?
Софья вздохнула. Поглядела на брата. Лешка у нее, конечно молодец, но слишком уж он порывист. Слишком активен... Огонь и ветер! Сейчас гвардию под себя переделывает — и весь в военных делах. А рутину кому тянуть? Не стратег он все ж таки, тактик. Но на то при нем она есть.
— Вот смотри, после войны примерно лет десять назад, ну, чуть поболее, Китай к югу от реки Янцзы разделился на три части. Большую часть себе захапали маньчжуры. Там провинции Хунань, Цзянси и Чжецзян, а так же кусок Гуйчжоу и Гуанси...
— Звучит препохабно. Как ты все это выговариваешь?
Софья хотела зашипеть на брата, но по искоркам в голубых глазах поняла, что ее просто поддразнивают.
— Лешка, будь серьезнее!
— Соня, будь проще — и тебя можно будет слушать без заворота ушей!
— Твои б надрать! — мечтательно-ехидно протянула девушка. Алексей тут же принял строгий вид.
— Эй-эй, это покушение на царя! Между прочим, богоданного и все остальное. Что там патриарх говорил?
— Который?
— Адриан, разумеется. Питирим меня уже не интересует.
Ну да, месяца не прошло, как сменился патриарх, а церковь уже начала чувствовать его тяжелую лапку. А то ж!
Адриан отлично понимал, кому обязан своим избранием и постепенно, уверенно, серьезно проводил политику, выгодную Алексею Алексеевичу. Повышал уровень грамотности, поговаривал об открытии при монастырях школ... Софья против не была.
Вот в своем времени ей дико не нравились монастырские школы, но кто учителя? Такие же чинуши от церкви? Пфе! Им не то, что ребенка, им таксу на ответственную передержку не доверишь!
Но здесь-то, где сильна вера! Истинная, искренняя, где любой человек даже не верит — верует всей душой? Может, пусть так оно и остается?
А веру надо воспитывать. Чтобы любой, кто полезет, тут же получал отпор. Извините, но в чужой храм со своими молитвами не ходят. С другой стороны, надо и веру отделять от фанатизма. И раскол постепенно сглаживать. Каторжный труд, как бы не на несколько десятков поколений. Ахнули одним махом, расхлебывай теперь! И Адриан это понимал. И действовал соответственно.
— Что царь — он своим людям отец и все его дела от Бога.
— Это хорошо, это правильно. Так что там с Китаем?
Софья усмехнулась.
— А что с ним может быть?
— Кто там чего не поделил? И что там за провинции Ху... тьфу! Так вот и осквернишься...
— Переживешь.
— Так вот, маньчжуры сейчас активно доедают остатки империи Мин. И реально от нее остались три осколочка. Гэн Цзиньчжун в Фуцзянь, Шан Кэси в Гуандуне и У Саньгуй в Юньнане. У Саньгуй уже воюет, к нему присоединился Гэн. У него войско примерно тысяч сто пятьдесят...
— Сколько!?
— Столько, Алешенька. Столько. Но он воюет на два фронта. С маньчжурами — и с Чжэн Цзином.
— И может проиграть?
— Еще как.
— А ты что предлагаешь?
Софья усмехнулась.
— Шан Кэси стар. Его сын мог бы вступить в войну, но отец удерживает. А зря... С другой стороны, старикам свойственна осторожность, но если мы пообещаем свою поддержку и помощь... на Урале льются неплохие пушки, например, опять же, взрывчатка...
— Поделимся секретом?
— Нет. Изделиями. Может быть, он и вступит в войну. И это увеличит шансы Гэна.
— А еще?
— Умничка. Посольство поедет к Чжэн Цзину. Сейчас он одинок, а мы ему пообещаем многое. Торговлю, помощь... они же пиратством живут!
— И?
— Пусть пиратствуют где надо и с нашей помощью.
Софья смотрела лукаво. Алексей не выдержал и поцеловал ее в кончик носа.
— Сестренка, я тебя обожаю. Ты просто лиса.
— Стараемся. Все для тебя, братик. Надобно еще с Ваней поговорить, чтобы все просчитал, все ж таки много денег потребуется.
— Ну, ты ведь начала с Европой торговать?
Софья довольно улыбнулась.
— Алешенька, пусть от них хоть какая польза будет. Считаем?
— Считаем!
Михайло Корибут, с легкой руки Марфы, да и Яна Собесского, создал ее товарам режим наибольшего благоприятствования. Теперь возить товары через Польшу русские купцы могли почти невозбранно. А если кто из панов пытался срубить деньгу поборами...
Попытка не пытка, правда, товарищ Собесский?
Сначала пошли караваны государственные. Но потом купцы, почесав затылки, поняли, что безопасность их обеспечат, а торговать с Европой можно — и выгодно. И принялись присоединяться. Но сливки Софья снять успела.
Причем, она сделала ставку на элиту.
Собственно, в любом времени ценно было что? Что-то недоступное другим, дорогое, качественное... Что мы можем дать?
А вот то!
Красная и белая рыба. Икра. И пушнина.
Причем продавать требовалось не тупо меха, а изделия из последних, так дороже будет.
А на икру и рыбу Софья изначально вздула цены так, что даже ее совесть чуть пискнула. Ненадолго. Попищит — и перестанет.
Причем на вооружение был взят принцип 'Apple'. Нечего уговаривать человека, что ему нужна твоя продукция. Гораздо лучше сделать вид — мол, ты что — дурак? Тебе такое предложили, а ты всякую гадость покупаешь?
Не, ну если дурак — твои трудности.
Дураком быть никому не хотелось. Тем более, что продукты были вкусны, правильно готовились и хранились, а еще... тс-с-с!
Говорят, что красная икра очищает кровь в венах, а черная увеличивает мужскую силу!
И золото потихоньку потекло.
Торговля резко оживилась. К чему продавать перекупщикам, когда можно и самим отвезти? А потом вернуться с товаром, распродать его, закупить поболее своего — и опять отвезти...
Оживилось производство.
Пока на такое решались только самые смелые, но видя полученные прибыли...
Да и поляки не обделяли себя. Хоть и не давали им драть пошлины с проходящих по их землям, но зато предлагали — построй корчму? Приют? И бери деньгу!
Тебе прибыток, казне доход... нет денег на 'построить'? Казна поможет, а как с ней расплатишься, так и тебе в карман золотишко закапает!
Как правило, все соглашались.
Недовольны были паны, по землям которых не проходили торговые пути, но тех быстро успокоил Ян Собесский.
Пока не проходят?
Так сами торговать начните! Между прочим, когда караваны пойдут регулярно, много всего потребуется. Хотя бы продукты!
Увы... кое-кого пришлось учить очень жестко.
А что делать?
Софья озаботилась безопасностью от разбойников у себя, Михайла у себя — и купцы вздохнули спокойнее. Тем более, что оба государя, не сговариваясь, отправляли татей на работу. У Михайлы была прорва дел на границе — там один Каменец можно было еще лет десять восстанавливать, а с дармовой разбойничьей силушкой оно куда как ловчее выходило. Хоть на зарплате сэкономить.
Правда, те, кто разводил татей, так легко не отделались. И после того, как на дубу повисло целых два пана, пусть и из незначительных, но все же, сейм поднял визг.
Ага, как же!
Визжать они могли до войны. Тогда да, за ними была сила. И Михайла еще не заматерел, и с Яном у него разногласия были. Зато сейчас?
Король — победитель, люди готовы его чуть ли не на руках носить, а если в Каменце али окрестностях заикнешься, что государь плох, можно и в морду получить. Для них-то Михайла — спаситель! Под турками никому быть не хотелось!
Да и Ян Собесский!
Раньше у него жена была, которой на трон хотелось. А сейчас что?
Привез себе какую-то девку с Руси, она вокруг него змеей обвилась, шипит, нашептывает... стерва! Но это и вообще лучше вслух не произносить. Четверо панов жизнью поплатились, остальные быстро змеиные языки прикусили, да и жен замолчать заставили. Поняли, что есть темы, коих лучше не трогать.
