— Какими же?
— Государь сказал так. Ежели кто пожелает жить на его земле, он обязан будет говорить на его языке, не ставить себя выше других подданных и не вызывать беспорядки. А еще — выучить не менее десятка учеников из русских. Сие будет и в договоре прописано. Жилье, жалованье — все будет. Но и эти условия — тоже.
— А что за договор?
— Так вот...
Поль полез в свой сундучок и вытащил оттуда пергамент.
— Государь мне специально таковой дал. Мало ли что. Мало ли кто.
Мужчины переглянулись. Ни для кого не было секретом, что чем дальше, тем хуже приходилось во Франции гугенотам. И все чаще они думали об отъезде. Но куда?
На острова к пиратам? В колонии к дикарям? Как-то вот жить хотелось, да и там тоже гугенотов прижимали, не так, так этак. В Англию?
Вот уж благодарствуйте, сами туда отправляйтесь.
А куда еще?
И быстро выяснялось, что ехать-то особо и некуда. Вдали от моря моряк и рыбак не выживет. А выходы к морю есть далеко не у всех стран, вот и выходит — где можно верить, там нельзя жить.
А тут обнаруживалась страна, в которую можно было уехать.
Море?
Есть. И защита есть. Ну, конечно, турки, не без того, но это — зло неизбежное на любом море. Специально притеснять не будут, так может и поговорить о том можно? Понятное дело, что абы кого не зовут, ну так кому неумехи нужны?
Слух пополз.
И на Русь Поль Мелье отбывал не только с семьей. С ним ехали еще два десятка мастеров, нанятых им на свой страх и риск. Он лично, из своих средств, оставил деньги их семьям, оплатил им проезд...
И надеялся, что правильно понял своего государя. Если умному, серьезному, талантливому человеку надо куда-то уезжать, так почему не в ту страну, где он принесет пользу?!
* * *
— Дуня, радость у нас.
— Да неужто?
Царевна Евдокия смотрела на сестру чуть ли не с ненавистью. Вот ведь... с-стерва! Сумела к братцу прилепиться — и таскается за ним хвостом! Все Алешенька эту гадючку слушает, нет бы старшую сестру спросить, она-то плохого не посоветовала бы! Она-то много чего знает! А эта....
Дождалась, при всей Москве ее прокляли! Доигралась!
Говорят, Софья при всех горло Симеону вскрыла и кровь, у него текущую, пила. При всем естном народе!
А что, она такая! Она может!
— Да, радость. Царевну замуж выдаем.
— Ты, что ли, собралась? Али кто из младшеньких?
— Нет. Ты.
— Я!?
Дуня аж ошалела, как услышала. Софья смотрела без особого интереса. Вот ведь... свалил Лешка это на нее, оно и понятно. Какому ж мужчине охота в бабьи дрязги лезть? Тетки вот мигом занятыми сказались... ей бы тоже, да больше некому.
— Царь Картли к тебе сватается. Так что как приедет он через месяц, так сразу же...
— Что!? Картли!? Сонька, ты совсем ума решилась!!!
Гнев у Евдокии вызвало не государство — в географии она не сильна была, дай ей карту — Францию бы от Греции не отличила. Нет.
Важно было другое. Что Ираклий этот уже был женат — да на ком!
На Нарышкиной!
Памятна всем была та история...
Мало того!
Картли!
Где и по-русски никто не говорит! Храмов толком нет!
И — МЕСЯЦ!!!
Да как же за месяц можно хоть что подготовить!? Неужто царевну замуж, ровно чернавку выдавать?!!
Вот что-то подобное Софья уже и предвидела. Именно потому большая часть приданного уже была готова.
А Дуньке месяца хватит перебеситься и смириться.
И — замуж! Срочно замуж! Без мужиков бабы дуреют и звереют!
Так что...
Минус — фарфоровые вазы числом восемь штук, да сервиз чайный, кои Дунька переколотила в запале. Плюс... ну, плюсом тут избавление от бешеной козы в тереме. А в остальном... подумаешь — истерика и куча высказанных гадостей? Дело-то житейское. Да и не так Дуня неправа, утверждая, что после ее отъезда Софья вообще всех подомнет. Чего уж там...
Чтобы управлять внешним, надо управлять внутренним. Хочешь строить империю — позаботься о крепком тыле. Вот Софья и позаботится. Ни к чему ей Кремлевский курятник, лучше уж раздать куриц в хорошие руки и вздохнуть. Одной проблемой меньше будет... мелких бы пристроить.
* * *
— Ваше величество, позвольте представить. Моя невеста, Элена.
Михаил с сомнением поглядел на пана Собесского. Благо, разговор происходил не в присутствии всех придворных. Нет, тайная аудиенция.
— Рад видеть при дворе такую очаровательную даму. Милая Элена...
— Ваше величество...
Девушка, присевшая в реверансе, была просто очаровательна. Одни большие голубые глаза чего стоили. Наивные, как у котенка. И вся она производила впечатление такой нежной красотки, которую хочется укрыть, защитить... Понятно, что Собесскому понравилось!
— Пани, вы русская...
— Да, ваше величество.
По-польски Элена говорила очень правильно. Чисто, четко выговаривая окончания слов — это и выдавало в ней пока иностранку. Через пару-тройку месяцев никто и не скажет.
— Моя жена тоже русская. Полагаю, вы найдете общие темы...
Мария послала мужу улыбку — и кивнула Элене на маленький балкончик.
— Дорогой, мы чуть подышим свежим воздухом?
— Да, милая.
В последнее время королеву опять начинало подташнивать — и Марфа подозревала, что второго ребенка долго ждать не придется. Но потом точно надо на пару лет сделать перерыв, ни к чему каждый год рожать. Хватит ей маминой судьбы.
Стоило женщинам оказаться на балкончике, как Елена неуловимо изменилась.
— Здрава будь, государыня царевна.
— И тебе здоровья...
— Сестрица твоя, Сонюшка, велела кланяться земно, спрашивала, не требуется ли тебе чего, просила передать, что всегда с тобой родные берега пребудут.
Марфа выдохнула. И широко, весело улыбнулась.
— Так ты одна из Софьиных воспитанниц?
— Да, государыня.
— И как же...
— Мария Собесская, — глаза Елены блестели огоньками, — так уж получилось, прижила внебрачного ребенка от Васьки Голицына. Так она утверждает. А кто уж там на деле был... конюх, али вообще псарь — никому не ведомо.
— И Ян...
— Не желает видеть ни ее, ни ребенка. Мария будет в монастырь пострижена, а дите на воспитание отдано в хорошую семью.
— Не кричала Мария, что ее снасильничали?
— В Дьяково-то?! Ян попытался было расспросить, но государыня так и отрезала. Мол, они за здоровьем женщины следить должны были, а не за ее нравственностью. Все, что происходило — по доброму согласию было.
— Не рвался он никого убить?
— А кого? Разве что Марию... Царевна ему так и ответствовала, что коли сучка не захочет, так и кобель не вскочит.
— И ты...
— Когда он меня попросил с ним отпустить, царевна согласие дала. Но сказала, что это на год. Коли мы за это время не решим судьбы связать, так она меня домой потребует. Нечего блуд плодить.
Мария про себя подумала, что идея-то великолепная. Игрушку тебе вроде как и дали, но — попробовать. А так — не твоя она, есть ей куда уйти. Такое на мужчин действует.
— И ты...
Глаза Елены были серьезными.
— Царевна другую для него хотела, но потом меня по результатам обучения взяли.
— Обучения?
— Языки, манеры, верховая езда... да много всего. Я в своей группе лучшая, вот царевна и решила, что плохих ей на такой должности не надобно.
— Ты не пожалеешь потом?
Марфа смотрела в шоке. Да, она и сама понимала, что мужа надо к себе привязать, но чтобы вот так, расчетливо и спокойно...
Но ответ Елены был прост и правдив.
— Ян очень добрый, умный, только счастья у него раньше в жизни не было. Я ни о чем не жалею, тем более, что царевна, случись что, мужа мне найдет. И хорошего.
— И не жаль будет?
— Яна? Очень. Но коли прикажут — уйду. Верю, что царевна ему зла не пожелает.
— Кажется, он больше получил, чем рассчитывал. Но ты ж понимаешь...
— Коли женится он на мне, дорога к трону ему навек закрыта будет. Понимаю. Да только ему то и не надобно. Ему войска в походы водить — и чтобы дома кто-то любящий ждал. Коли получится у меня — добро. Нет? Царевна еще кого искать будет.
— Но вроде бы... невеста?
— Ежели король не отговорит.
— Не отговорит, — Марфа смотрела серьезно. — Не позволю.
* * *
Алексей Алексеевич поднял голову от свитка.
— Ну что ж, боярин. Рад видеть тебя.
Одоевский смотрел нагло-испуганно.
— Рад служить тебе, государь. Как отцу твоему служил, верно и честно.
Аудиенция была предоставлена приватно. Вроде бы как и неплохо, опосля ссылки-то, но мало ли? Сонька-то у трона так и вьется, кто ее знает, чего она хвостом накрутит? С царевной вот у Никиты Одоевского не сложилось, до сих пор ему те слова на совете аукались...
— Служить-то рад... а что ж с сестрой моей спорить решил?
— Государь! — Никита Иванович выглядел ну вовсе даже невинным младенцем. Не было б бороды, так и не отличить... — Я ж... и предки мои...
— Вот ради них только, — обрезал ему Алексей. — Боярин, я решил, что такой ум и опыт пропадать в дальних поместьях не должны, верно?
Боярин молча поклонился. Тут уж не поспоришь.
— А потому пошлю я тебя с важной миссией. Поедешь послом в Англию.
— Государь?!
— Да. Там у короля Якова две дочери есть, Мария да Анна. Вот и хочется мне, чтобы ты пожил в Англии, дом там прикупил, посольство завел, ко двору стал вхож, да и поглядел на девушек? Что там за красавицы, чего они стоят, свататься нам к Якову, али нет?
Такое дело абы кому не доверишь, а ты муж верный и честный, худого не сделаешь...
Никита Иванович аж расцвел розой!
Да уж! Это не опала, это...! Такое доверие! Как бы не невесту государю приглядеть!
А выгода-то какая...
— Государь! Все сполню! Жизнь положу, а только приказ твой выполню!
— Это хорошо боярин. Вот и задача тебе. В посольский приказ пойдешь, там уж всем о твоем назначении известно. Подберут тебе людей...
— Э...
— Знаю я, что сказать ты хочешь, у тебя и своя дворня есть, верно? Говори смело, боярин, я за дело не наказываю.
— И то верно, государь.
— Вот смотри, Никита, дворню тебе с собой взять потребно, спору нет. Но кто из них с англами говорить сможет? Ведь язык-то у них не родной? Хоть одно б слово из десятка поняли? А еще многое есть, кроме твоей миссии. Вот потому я и посылаю с тобой десятка два доверенных людей.
Никита Иванович чуть приуныл. Так это что ж — его ширмой сделать хотят?
Государь словно бы мысли прочел, головой покачал.
— Не о том ты думаешь. Я вот хотел бы, чтобы ты с собой кого из родных взял. Дочки, внучки, кто там? Женщине оно ж завсегда легче с другой женщиной сойтись, посмотреть, чем та дышит, чего ждать от них. Сам пойми, боярин, у них, например, хорошим считается, коли у женщины любовники после свадьбы есть, а у нас как такое непотребство допустить? У них по дамам чуть ли не вши бегают, а нам к чему вшивая царица потребна?
Одоевский закивал, вновь преисполняясь важности. И то верно, кто ж, окромя него справиться может?
— А коли не подойдет никто, государь?
— Я тебя и за то ругать не буду. Тухлая рыбка нам без надобности, сам понимаешь. Так-то я тебя отправлю дружеские отношения наводить, торговлю налаживать, может, людишек наших туда поучиться отправить, или их ученых к нам пригласить, а втайне...
Одоевский закивал. Вот теперь он все понял. Да, ему доверяют. Но и своих людей государь с ним пошлет, и для проверки, и для своих целей...
— Государь, а когда выезжать надобно?
— Чем скорее, тем лучше. Думаю, месяца довольно будет на сборы?
— Да, государь!
— И приказываю тебе, боярин, линий раз о своей миссии не распространяться. Сам понимаешь, шпионов много, а на каждый роток не накинешь платок...
Одоевский поспешно заверил царя, что молчать будет, как рыба окунь! Упорно! Пусть хоть пытают каленым железом! И внучку с собой возьмет, а то и не одну, и сына, и люди государевы при нем в целости и сохранности будут...
Он был доволен и счастлив. Его послали в Англию! Доверили важное дело! Да какое...
— А еще зайди к царевне Софье.
Вот это Никите Ивановичу понравилось куда как меньше. И видя его замешательство, государь усмехнулся.
— Коли ты с собой внучек брать восхотел, так она к ним пару служанок приставит. Умных да опытных. Не обижайся, боярин, да только наши мамки-няньки лишь в своих теремах опытны. А девушке, сам понимаешь, честь беречь надобно. А ее служанки вельми хорошо в обычаях той страны разбираются...
Одоевский кивнул. Радости, конечно, у него поубавилось, но...
Потерпит!
Ради такого дела, да таких перспектив? Еще как стерпит! И Софьиных девиц, и государевых людей... дело-то житейское.
Благодарствуем, государь.
Алексей отпустил боярина и усмехнулся ему вслед.
А то ж! Доволен? Счастлив? И ладненько!
Конечно, крутить он в свою пользу будет, и приворовывать чуток, и принцесс приукрашивать, чтобы в доверие к государю войти, но на то с ним верных людей и посылают.
Найдется, кому его проверить.
И уж вовсе не стоило знать боярину, что в течение месяца подобный разговор — разве что со сменой стран и государей, состоялся еще с восемью боярами. И все были весьма польщены таким доверием...
Вот и ладненько.
Пусть на благо государства поработают, а то лишь знают — в Думе посохами по полу лупить, да бородами мести!
Без них проблем хватает. Ох и хлопотное дело сие — управление государством!
* * *
Михайла, кстати, и не думал отговаривать Яна от женитьбы. Наоборот, видел на своем примере, что зла тут быть не должно. Ну, русская. Ему ли жаловаться? Он с Марией такое счастье обрел, на кое и не надеялся.
Незнатного рода?
Тут уж как поглядеть. Все мы от Адама и Евы, рода древнее еще и не придумано. И зная шурина — девочка хотя бы дворянка. Пусть и из захудалых.
Расспросил про крымчаков, поблагодарил за службу... Ян первый заговорил о личном.
— Государь, жениться хочу.
— На Элене?
— Да.
— Мария...
— Уже в монастыре. Как ребенок родится, так через три месяца ее и постригут.
Михайло пожал плечами.
— Не буду говорить, что мне ее жаль. Марию я бы ей никогда не простил, терпел бы ради тебя — и только. Но если уж ты эти путы сбросил... Почему-то мне кажется, что Элена тебя не предаст. Русские женщины — добрые, умные и верные. Я по своей жене сужу...
Улыбка у Яна была грустной.
— Неужто я так много желал, государь? Жену, любовь, дом, детей...
— Марии хотелось большего. Не думай о том, лучше порадуйся, что не оказался на всю жизнь связан с лживой и коварной женщиной.
— Пока мне еще больно.
— Тогда не торопись с Эленой. У вас вся жизнь впереди.
— Мы пока и не торопимся. Но она моя невеста. И я хочу, чтобы к ней относились соответствующе.
— Я поговорю с женой. Она займется придворными.
— Благодарю.
Мужчины неплохо понимали друг друга. Им обоим не хотелось власти, но Михайле она свалилась на плечи. А Ян... да он был счастлив своим местом гетмана! Его дело — воевать за свою родину, и воевать отлично! Заниматься любимым делом. А дома его будут ждать жена и дети.
