Джирайя вручает мне портключи, с особой маркировкой на них, и торжественно просит не терять. Уточняет, нет ли на мне чего-нибудь, несущего чакру. Карин осматривает и качает головой, мол, вообще ничего не видит. Теперь, перейдя в "невидимое" состояние, можно спуститься и пройти барьер, не запустив сигнализацию. Внизу воткнуть или прикопать портключи, в общем, обеспечить их устойчивое пребывание, чтобы никто не наступил, не сломал, а сами ключи не свалились с черепахи. Никто на ней ни разу не был из шиноби Конохи, поэтому выданы вот такие вот общие рекомендации.

Мне же опять приходит в голову отвлеченный теоретический вопрос.

Вот если Джирайю засунуть в подсумок, барьер его засечет или нет? С одной стороны, должен, у Джирайи очень много чакры, а с другой стороны он же в подсумке, а тот не фонит. Где находится это самое расширенное пространство внутри подсумка? Может оно и вне барьера? Надо будет попробовать в Конохе, и если сигнализация не сработает, то так, в безразмерных подсумках можно проносить целые отряды, не тревожа сигнализацию. Не говоря уже о трансфигурации стен и прочих шпионских хитростях, против которых бессильны шиноби, ибо у них нет щитов против магии.

Опускаюсь и опускаюсь, пусто вроде вокруг.

Ох ты ж! Из такой черепахи можно сварить достаточно супа, чтобы накормить всю Коноху и еще останется маленькое озеро. Странно, на меня не действуют гендзюцу, а черепаху все равно не вижу, пока не приближаюсь на определенное расстояние. Оптическая иллюзия, привязанная к черепахе — острову? Если да, то крайне, крайне толково придумано.

Странно, вместо гладкого панциря, черепаха топорщится огромными шипами, на манер ежа.

Эти шипы образуют огромный лес, в котором раздается рев каких-то огромных животных. Сразу вспоминаются Кинг-Конг и прочие Годзиллы, так что темп действий несколько ускоряется. Надежно прикопать и скрыть три портключа в вершинах треугольника с длиной стороны в сто метров, и взлететь обратно. Лунная ночь, незнакомая местность и рев животных способствуют прямо-таки реактивному вертикальному взлету.

Джирайя наверху кивает, и мы в несколько огромных прыжков переносимся в точку над Киригакуре.

Процедура приземления проходит, как и взлет, только в обратном порядке. Прикоснуться, телепорт вниз, и вот мы снова в номере Джирайи, укрытом барьером производства Жабьего Отшельника. Сама жизнь разведчика и наблюдателя (и не только за женщинами) развила его навыки и знание разнообразных примочек. Так что мы тихо и скромно просачиваемся в коридор, чтобы внезапно наткнуться на группу возвращающихся из бани куноичи Листа.

Забавно получается, не будь такой уставший, точно хохотал бы долго.

То есть никто, вроде бы, и не думает ничего такого, но все же в глазах юных куноичи подозрительность и смущение. Я и Карин во все тех же банных халатиках, хотя прошло столько времени, как покинули баню, да и выходим из номера Джирайи. То есть мы вроде как вдвоем, но Джирайя — это Джирайя, слава у него та еще, особенно после рассказов Наруто. Вижу краем глаза, что Карин уже хихикает и краснеет под цвет волос.

Ладно, дело сделано, теперь спать и еще раз спать, плевать на все остальное.

26 июля 78 года. Кири, страна Воды.

Киригакуре расположена в системе искусственных ущелий и проходов, с не менее искусственными пещерами и проходами в них. В случае нападения врага на деревню это дает огромнейшее преимущество, так как Туман славится своими техниками сокрытия, построенными, внезапно, на Тумане и иных техниках Воды. Пока враг пытается беспомощно осмотреться, прямо из скал выпрыгивают бравые шиноби Кири, режут и прячутся в подземельях. Пробежав ходами в другую часть деревни, режут там, в общем, всех режут.

Не зная схемы Деревни, легко можно заблудиться, что собственно и происходит на следующий день после полетов над морем. Корабль Облака еще не приплыл, и мы отправляемся на экскурсию по Деревне. В конце концов, побывать в другой Деревне и не осмотреться, это просто неправильно, вот мы и идем гулять. Памятуя о словах Мизукаге, о непосещении опасных мест, стараемся ходить только там, где ходят остальные люди, так что красную черту нигде не пересекаем, штрафов за нарушение нам не выписывают, и никто в масках на нас не выпрыгивает.

На нас — это меня, Карин, Тен-Тен и еще одну куноичи по имени Рей.

Высокая и черноглазая девушка сама подходит к нам, приветствует, тряхнув гривой рыжеватых волос, и предлагает прогуляться. Особо выдающимися формами она не обладает, так что остальные девушки не впадают в зависть, а внезапно соглашаются прогуляться. Хитайате со знаком листа Рей носит на поясе, заодно подчеркивая талию.

Не то, чтобы это козырь в среде куноичи, но все же.

Причина, по которой нам предлагают прогуляться, вскрывается, едва мы отходим от гостиницы, расположенной на окраине Деревни, на пару сотен шагов. Рей, не разводя дипломатии, прямо признается, что ее интересует Рок Ли, но она не знает, как подкатить к нему свои яблочки. Тен-Тен, видимо, вчера выпустившая пар, не задирается, вместо этого почему-то начав переводить стрелки на Сакуру.

Поэтому особо не слушаю их болтовню, рассматривая дома и прохожих.

Не в пример Конохе, дома здесь выглядят прочно и надежно, особенно построенные из камня. Также присутствует постройка ярусами, во всяком случае, на стенках ущелий и там, и сям прилеплены домики, на площадках, соединенных с поверхностью зигзагами лестниц. Одежда тоже больше соответствует островному туманному климату, неожиданно вызвавшему ухмылку и мысль, что Туман — это местная Британия.

Куноичи и шиноби все равно щеголяют в открытых нарядах, но те, кого не греет и не защищает чакра, предпочитают все-таки закрытую одежду. Не сказать, что прорезиненную, но дождевики и зонты там и сям бросаются в глаза. Не те дырявые зонтики с сенбонами из деревни Дождя, а именно что полноценные зонты. Обувь тоже отличается, в сторону удобства ходьбы по камням и потокам воды в дождь. Берцы и сапоги на средневеково — японский манер, скажем так. Носят тут и плоские сандалии, столь популярные в Листе, но все же, обстановка диктует моду, в который раз. Опять же, к сапогам, надо полагать, можно приделать такую же подошву, как к сандалиям, для выпуска чакры.

Разговор спутниц проходит фоном, и о чем они там щебечут, доходит не сразу.

Но когда доходит, что несут эти трое, мысли об обуви сразу исчезают. Эти неугомонные искательницы тела решают устроить заговор на троих и поделить Рока Ли. При этом Карин заранее готова уступить им свою часть Ли, за один маленький автограф и пирожное.

Слова о пирожном вызывают немедленную реакцию, и мы сворачиваем в кафе "Усталая акула".

Нельзя сказать, что большой любитель морепродуктов, скорее отношусь спокойно и ем, если дают, но предпочитаю мясо и более традиционные вещи. Самой смешной, помнится, была попытка трансфигурировать рис в картофель, в результате получились мелкие чипсы с "ароматизатором, идентичным натуральному". На людях, правда, переходы еды не продемонстрируешь, но в кафе неожиданно оказывается весьма уютно и пахнет вкусно. Свежие морепродукты с приправами, улыбающаяся официантка, даже несмотря на хитайате со знаком Листа.

Но все удовольствие портят кровожадные разговоры о дележке Ли.

Начало разговора пропущено и не знаю, на чем изначально сошлись Тен-Тен и Рей, зато прекрасно представляю, как им поддакивала Карин. Та еще ехидна местами, так и норовит раззадорить других девушек, достаточно вспомнить разговоры во время миссии в Траву или вчерашнюю помывку в бане. Впрочем, она и сейчас активно подает реплики с места, ничуть не стесняясь этого.

— Карин, — укоризненный взгляд в ее сторону.

— Семпай и сама не прочь прогуляться под луной с Ли? — лукаво склоняет голову Карин.

При этом с нее почти слетают очки, и это настолько нелепо и смешно, что не могу даже сердиться.

— Я же просила не называть меня так, — вздыхаю.

— Ничего не могу с собой поделать, — разводит руками Карин.

Тен-Тен и Рей активно соглашаются друг с другом, не обращая на нас внимания. Приносят еще чай и десерт, сладкие колобки, какую-то помесь нуги, халвы, меда и чак-чака, вкусно, но очень необычно. Куноичи, впрочем, не отвлекаются на такие мелочи, тут целый Ли на кону!

К концу перекуса заговорщицы приходят к странному выводу.

Они решают поставить Сакуру перед фактом и заставить ее повлиять на Ли, в нужную им сторону. Стоило бы, конечно, предположить, что девчонки выпили алкоголя, да где там, никто ничего в рот не брал, кроме еды. Остается только сделать глубокомысленный вывод, что их пьянят гормоны — эстрогены, и поэтому тащу их дальше на прогулку, надеясь, что свежий воздух проветрит головы.

В результате, внезапно, мы долго блуждаем по деревне, потеряв дорогу к гостинице.

Зато вдоволь насмотрелись на дома, прохожих и местные достопримечательности, в виде маленьких статуй разнообразных рыб и мужиков с мечами. Такие статуйки, высотой примерно сантиметров сорок, во множестве располагаются на крышах домов, на стенах ущелий и даже просто в стороне от дорог и тропинок.

Первое что приходит в голову — это местные Мечники, легенда и гроза мира шиноби, но больно уж много фигурок. Не исключено, конечно, что мы блуждаем по скульптурному кварталу, но все равно, становится немного не по себе. Да и чужая Деревня, пусть даже мы не задираемся и не буяним, все равно навевает легкую нервозность.

Приходится просить помощи у прохожих, благо этот мир един в плане денег и языка, так что тут нам везет.

По дороге обратно, девушки, вполне логично с Ли переключившиеся на фильмы о принцессе Фуун, внимают Тен-Тен, рассказывающей о похождениях в стране Снега. Эх, в одиночку все-таки проще, зашел бы в проулок, телепорт и нет меня. Хотя вру, посреди чужой Великой деревни, такое лучше не демонстрировать. Рей, местами порченная шрамами и ожогами, бодро идет чуть ли не в обнимку с Тен-Тен, Карин подпрыгивает, а я вот что-то как-то внезапно выдохся.

В гостинице, с гудящими ногами и проклиная все на свете, падаю на кровать, обещая самому себе больше не ходить гулять с толпой девиц. С одной, еще, куда ни шло, но не с толпой. И вообще, по — хорошему, стоит больше бегать и меньше сидеть в лаборатории, попивая чаек и созерцая Коноху. В общем, как всегда, как устану, такой умный становлюсь, что просто сил нет что-либо делать.

Ну а на следующий день приплывают все-таки шиноби Облака, и начинается самое веселье: экзамен.

Глава 30

27 июля 78 года. Основная база Орочимару, на границе страны Звука и бывшей страны Неба.

— Ку-ку-ку, — хихикал под нос Орочимару, двигаясь вдоль стеллажей. — Убить лучшего друга, ку-ку-ку! Вырвать глаза у брата, ку-ку-ку! Всегда знал, что эти Учиха ненормальные, ку-ку-ку! Обратились бы ко мне, великому Орочимару, пожертвовали бы пару глазок и жили бы себе и дальше в Конохе, ку-ку-ку!

Следовавший за саннином Джуго с любопытством разглядывал экспонаты на стеллажах. На болтовню Орочимару он не обращал внимания, привык уже, что саннин постоянно разговаривает сам с собой, не требуя ответных реплик.

— Великий заговор, ку-ку-ку, — продолжал хихикать Орочимару, — и это когда я вплотную подошел к цели всей своей жизни!

Он остановился перед огромным цилиндром репликатора, в котором, в растворе крови и ферментов Джуго, размножались и подрастали клетки Хаширамы. Процесс был уже почти завершен, еще неделя и можно будет заняться вживлением клеток в тело, не в свое, разумеется. Экспериментальный материал уже доставлен с северной базы, и безропотно ждет своего часа в клетках и темницах.

Хорошее настроение Орочимару было вызвано еще и тем, что он закончил перестройку тела, заполучив так называемый высший Мангекё шаринган. Проводимости обычных чакроканалов, рассчитанных на три томоэ, не хватало для работы Мангекё, и глаза чуть-чуть, но разрушались при каждом применении, постепенно приводя к слепоте. Орочимару отлично ощутил это еще при первом применении Аматерасу на закрытом полигоне, эту дрожь лопающихся сосудиков и вытекающие из глаз кровавые слезы.

Воистину, Учиха платили за мощь собственным телом и сознанием, но Орочимару, привыкший к другому положению дел, не собирался отступать. У него не было под рукой брата — Учиха, с Мангекё, у которого можно было бы вырвать глаза, да вообще никакого Учиха рядом не было, даже с обычным шаринганом. До коллекции Тоби было не добраться, как и сам Тоби не мог добраться до Орочимару. Приходилось работать с тем, что есть, то есть с собственными глазами.

Укрепить и расширить сосуды в глазах, усилить чакроканалы в голове, аккуратно и осторожно, чтобы не повредить ничего. Затем еще раз прибегнуть к одной из техник Мангекё и отследить изменения, убедиться, что он на правильном пути и продолжить работы по изменению тела. Три месяца, и вот уже, у него, Орочимару, высший Мангекё шаринган! Конечно, Учиха не могли манипулировать своими телами, так как это мог он, великий змеиный саннин, но все равно от мысли, что Учиха не смогли, а он — Орочимару смог, хотелось странного.

Например, напиться сакэ, плясать, петь песни и хохотать.

Орочимару даже примерно понял механизм процесса. Глаза родственника повышали успешность вживления и приживления. Эмоциональное потрясение, скачок, который требовался для того, чтобы вырвать глаза у родного брата и вставить себе, обеспечивал расширение чакроканалов в голове и усиленный поток чакры. Новые глаза подстраивались под этот поток, в них тоже расширялись каналы. В результате, потом их пропускная способность соответствовала мощности Мангекё, ведь и в исходном, родном состоянии, мощь техник Мангекё лишь чуть-чуть превышала возможности глаз.

Конечно, еще лопались сосудики в глазах, но организм их восстанавливал, привыкал к новым глазам, и в результате слепота отступала. Можно было применять техники Мангекё сколько угодно раз, сколько выдержит мозг и насколько хватит чакры.

Без риска ослепнуть или получить мозговой удар.

Ну а Орочимару обошел эту проблему, благодаря расширенным возможностям перестраиваемого тела, частью которого теперь являлось тело Учиха Саске. И поэтому саннину было так радостно, ведь он все-таки сумел встать выше этих проклятых Учиха, обошел проблему, которую их клан не мог решить столетиями.

— Ку-ку-ку, скоро, скоро настанет время следующего шага, — проклекотал под нос Орочимару. — Идем, Джуго, у нас полно работы!

— Хай, Орочимару-сама, — отозвался Джуго.

28 июля 78 года. Кири, страна Воды.

Стартует первый тур экзамена.

Мне, понятно почему, казалось, что экзамен на чунина везде проходит по схеме а-ля Коноха: письменный тур, командный и финальные поединки. Но, конечно же, это ошибочно, и каждая деревня не только проводит экзамен на свой манер, но и старается не повторяться. Собравшимся на экзамен генинам из Тумана, Листа, Облака, Песка, Дождя, Рек, Чая и Водопада, в количестве почти двух сотен шиноби, предлагают проследовать на западную окраину деревни.