Кровавый триумф Восходящего Солнца

Вместо предисловия.

Это не самое удачное название, и, быть может, я когда-нибудь его переделаю. Но до тех пор этот кричащий заголовок должен настраивать неподготовленного читателя на определенный лад. Он должен вчитываться в эти буквы и видеть перед собой нечто вроде этого:

или этого:

или даже вот этого:

И он будет не так уж и далек от истины — которая где-то рядом.

Вместо аннотации:

1958-й год на Альтернативной Земле.

Специальный агент Джеймс Хеллборн, вернувшийся на родную планету из очередного смертельно опасного путешествия в параллельные миры, не желал ничего, кроме тишины и покоя. Но роковое стечение обстоятельств преподносит ему один жестокий сюрприз за другим. Из давно забытых теней прошлого восстают как старые враги, так и новые чудовища, готовые залить кровью и украсить горами черепов уже родной мир Джеймса Хеллборна...

Успеет ли наш герой изобрести промежуточный патрон, предупредить товарища Сталена и остановить наступление НАТО на Восток?!!!

Вместо эпиграфа:

I'm watching the sun say "good morning",

Chasing all the shadows away,

I stand face to face with tomorrow —

Troubles lost in yesterday,

Hey, well the night seemed to last forever —

The darkest hour just before the dawn,

You bring on the sun, it's you making it shine,

You light up the sky like this heart of mine...

"You Bring on the Sun" — Londonbeat — Harmony album.

ПРОЛОГ. Смерть порядочного человека.

Капитан Роберт Спринг, джентльмен и офицер Альбионской Секретной Службы, поступил как порядочный человек. В один прекрасный день он зарядил личное оружие и выстрелил себе в рот.

Он покончил с собой, и тем самым сэкономил кучу рабочего времени и денег налогоплательщиков.

Самоубийство позволило ему избежать разоблачения, суда и неизбежного приговора за государственную измену. Несмотря на самоубийство, согласно альбионским законам, он считался погибшим при исполнении служебных обязанностей. Поэтому его семья могла рассчитывать на крупную и регулярную пенсию. Большую пенсию, но трибунал и содержание в тюрьме обошлись бы дороже. Скорей всего, пожизненное содержание в тюрьме, потому что смертную казнь в альбионском государстве отменили двенадцать лет назад. Тогда мировая война завершилась победой, и нравы заметно смягчились.

Капитан Спринг не стал стреляться у себя в кабинете, пачкать мозгами и кровью письменный стол, или уродовать стены вмятинами от пуль — ведь там еще предстояло работать другим людям. Капитан Спринг заботился о коллегах и товарищах по работе.

Он не стал стреляться у себя дома — ведь там предстояло жить его семье.

Он не стал стреляться где-нибудь под открытым небом, на городской улице или в парке, где его изуродованный труп могли увидеть нежелательные свидетели, беременные женщины или маленькие дети.

Ведь капитан Роберт Спринг был порядочным человеком.

Он взял запасные ключи у дежурного офицера и честно расписался в в книге посещений. Потом спустился в морг, находившийся в подвальном этаже Центрального управления Альбионской секретной службы — и застрелился там.

Капитан Спринг специально застрелился в служебном морге, потому что знал — первым, кто найдет его труп, будет не маленький ребенок или беременная женщина, а один из сотрудников морга. Санитар, патологоанатом или дежурный врач Секретной Службы, то есть человек, которому неоднократно приходилось видеть изуродованные трупы. Такой человек не станет при виде трупа падать в обморок или писать в кровать по ночам. И выкидыш от пережитых волнений ему тоже не грозит.

Но капитан Роберт Спринг застрелился не сразу.

Первым делом он разделся и аккуратно сложил свою парадную униформу на табуретке. Поставил табуретку в дальний угол, чтобы не испачкать одежду брызгами крови — в этой униформе его должны были положить в гроб.

Потом вытащил магазин из служебного пистолета "Веблей-Скотт" 38-го калибра. Оставил только один патрон — в патроннике. Более чем достаточно. После рокового выстрела пистолет окончательно опустеет — и человек, который будет разжимать его мертвые пальцы, будет в полной безопасности, потому что не сможет пострадать от случайного выстрела. Такое неоднократно случалось в прошлом — очень трудно вытащить взведенный пистолет из крепко сжатых пальцев мертвого человека. Потянешь пистолет не в ту сторону — и окоченевший палец мертвеца задевает за спусковой крючок. И кто знает, куда полетит шальная пуля?

Капитан Роберт Спринг не хотел, чтобы кроме него пострадал кто-нибудь еще — ведь он был порядочным человеком.

Капитан Спринг не стал стреляться ночью — он не хотел, чтобы кого-нибудь из его коллег поднимали с постели тревожные телефонные звонки. Он не стал стреляться в воскресенье, потому что не хотел портить коллегам выходной день.

Капитан Спринг застрелился в понедельник.

Он явился на службу ровно за двадцать минут до начала рабочего дня, взял запасные ключи, расписался, спустился в морг и там покончил с собой.

Но не сразу.

Капитан Спринг принес с собой служебную портативную кинокамеру, заправленную цветной лентой. Установил на треноге напротив анатомического стола, запустил, потом лег на стол и застрелился.

Таким образом, его самоубийство запечатлелось на первоклассной цветной пленке во всех деталях и подробностях. Никаких двусмысленностей. Самоубийство — оно и есть самоубийство. Все прозрачно и очевидно. Никто не станет подозревать, что в подвале Альбионской Секретной Службы произошло убийство, якобы замаскированное под самоубийство. Меньше головной боли следователям и экспертам. Капитан Роберт Спринг сделал все, чтобы облегчить жизнь своим коллегам. Ведь он был порядочным человеком.

Прежде чем застрелиться, капитан Спринг лег на анатомический стол. Следователи и эксперты Секретной Службы смогут работать с его трупом в идеальных условиях — труп не придется лишний раз поднимать или куда-то перетаскивать. Роберт Спринг заботился о товарищах по работе.

Ведь он был порядочным человеком.

Капитан Спринг лег на анатомический стол, устроился поудобнее, вложил ствол пистолета в рот и нажал на спуск.

Смерть наступила практически мгновенно.

Пуля прошла навылет. Одно отверстие в анатомическом столе — минимальный ущерб. Капитан Спринг на это и рассчитывал. Ведь он был порядочным человеком. Больше того, перед тем как лечь на стол, капитан нашел в подсобном помещении морга алюминевое ведро и наполнил его водой. Когда прогремел выстрел, ведро стояло под столом. Туда и угодила пистолетная пуля. Скорость погасла при ударе о воду, пуля почти не пострадала и плавно опустилась на дно. Там, на дне, пулю должен был обнаружить эксперт-баллистик. Капитан Спринг здорово облегчил ему работу. Не надо ползать по окровавленному полу и искать пулю среди осколков кафельной плитки. И даже пол от крови отмывать не надо — сей факт заметно облегчил рабочий день уборщика.

Порядочность и предусмотрительность капитана Спринга едва не превысила все мыслимые и немыслимые границы.

Выстрел услышал старший патологоанатом, как раз явившийся на работу и подходивший к дверям морга. Паталогоанатом, бывший полевой медик и ветеран Корейской войны, на всякий случай вытащил свой служебный револьвер и осторожно приоткрыл дверь. Он очень удивился, когда обнаружил в холодной комнате морга свежий труп, дымящийся пистолет на полу и стрекочущую кинокамеру. Удивился, но не испугался, не упал в обморок и не схватился за сердце. На войне ему приходилось видеть и не такое. Врач закрыл дверь и побежал к телефону — вызывать службу внутренней безопасности. Он поступил совершенно правильно, согласно приказам и инструкциям Альбионской Секретной Службы.

Капитан Роберт Спринг тоже все сделал правильно. Почти все.

Он совершил только одну ошибку, когда нарушил главное правило разведчика.

Нигде — никогда — ни за что — никому — нельзя — доверять.

Никому нельзя доверять.

Капитан Роберт Спринг нарушил это правило, и многие люди заплатили за его ошибку жизнями.

Среди них были плохие люди, хорошие, и даже порядочные.

ГЛАВА ПЕРВАЯ — ДЕНЬ ПОЗОРА -

"— Имперская шлюха сказала, что здесь никто не сможет оказать сопротивления. Не стоит тратить на них патроны.

Сержант козырнул и поднял свой огнемет".

Аллан Коул и Кристофер Банч, "Флот обреченных".

* * *

— Отвратительное место, — сказал майор Патерсон. — Ты не представляешь, как оно мне осточертело.

Сержант первого класса Броквелл только пожал плечами. Майор Патерсон не сказал ничего нового. С таким же успехом он мог бы сообщить, что вода мокрая, а солнце — желтое. Или что остров Диего-Гарсия — неподходящее место для настоящего альбионца. Среди настоящих альбионцев было много таких, которые считали, что уроженцам заполярного круга нечего делать в семи градусах южнее экватора. Но такова была цена, которую они платили за империю. В данном случае — Британскую империю, наследником которой стал Новый Альбион, и обломки которой был вынужден подбирать по итогам последней великой войны. Вот уже чертову дюжину лет подряд.

Сержант Броквелл полулежал в глубоком мягком кресле — как старший техник ночной смены он мог себе это позволить. Его рассеянный взгляд упирался в противоположную стену, где красовалась карта Индийского океана, а остров Диего-Гарсия, в свою очередь, украшал самый центр этой карты. Место не только отвратительное, но и скучное. Нескучно было в соседнем Тихом океане, где все еще дымились развалины Корейской Империи. Или в Южной Атлантике, где лязгали оружием побежденные, но недобитые апсаки. Или даже в Северном Ледовитом, где альбионцы пытались обустроить по собственному вкусу трофейную Гренландию. Но не здесь. Самое скучное место на этой планете в 1958 году от рождения Христа.

— Еще целых восемь дней, — продолжал тем временем Патерсон. — Восемь дней — и я убираюсь отсюда. — Майор посмотрел на часы. — И два с половиной часа до конца смены. Пора проверять посты. — Патерсон взял со стола брезентовый ремень с пистолетной кобурой, фонариком и фляжкой и застегнул его на поясе. — У нас еще осталось кофе, сержант?

— Кто пьет кофе в такую жару, сэр? — искренне удивился Броквелл.

— И то верно, — кивнул офицер. — Ладно, я скоро вернусь.

Майор Патерсон покинул бетонный домик радарной станции и направился туда, откуда доносились звуки прибоя. И не только звуки. Уже рассветает, подумал альбионец и сложил ладони козырьком над глазами. Еще восемь дней...

Странный шорох за спиной не испугал его, не смутил и не заставил насторожиться. Майор Патерсон даже представить не мог, что ему угрожает какая-то опасность. Только не на острове Диего-Гарсия за восемь дней до перевода на другую базу, поближе к родному Южному полюсу. Но источник шороха все-таки следовало изучить. Что или кто это может быть? Ночной патруль, краб, черепашка... Альбионец медленно повернулся на 180 градусов. Слишком медленно. Поэтому он никак не успел отреагировать, когда наконец-то разглядел направленный на него толстый черный цилиндр.

Цилиндр дважды сказал "пуфф", и Патерсон упал на песок.

Майор умер не сразу, поэтому успел увидеть еще кое-что — маленьких пятнистых человечков, выходящих из моря.

Сержант Броквелл успел разглядеть больше. В радарной комнате было изрядно накурено, поэтому сержант вышел подышать свежим воздухом через несколько минут после своего командира. Он видел, как убивали майора Патерсона. Броквелл знал, что делать — через три месяца он собирался отмечать 20-летний юбилей своей службы в Морской пехоте Нового Альбиона. Сержант метнулся обратно в радарный домик и захлопнул за собой дверь.

— Тревога! — заорал он во весь голос, распугивая полусонных техников и операторов ночной смены — всего четыре человека. — К оружию!

— Простите, сержант? — пробормотал один из младших техников.

— Это не учения, болван! — Броквелл сорвал левой рукой телефонную трубку с рычагов, одновременно извлекая правой пистолет и щелкая предохранителем. — Контрольный центр, общая тревога! Это Телескоп-Пять, нас атакуют!

К счастью, на той стороне телефонного провода сидел другой опытный ветеран — он сразу понял, что сержант первого класса не шутит.

— Вас понял, Телескоп-Пять. Сообщите детали.

— Не менее двадцати человек, вооружены стрелковым оружием, пришли со стороны моря. Они застрелили майора Патерсона и окружают нас!

В этот момент кто-то подергал за ручку двери.

— Контрольный центр, нам нужна помощь! Больше не могу говорить! — Броквелл перешел на громкий шепот и положил трубку на стол. За бронированным стеклом радарной станции мелькнула тень. Сержант обернулся. Его коллеги наконец-то поняли, что дело серьезное, и принялись вооружаться — извлекать пистолеты из запыленных ящиков рабочих столов и карабины из шкафа в дальнем углу. Некоторое время спустя они столпились за спиной у сержанта — растерянные и немного напуганные. Необстрелянные салаги, черт бы их побрал.

— Рассредоточиться, — прошипел Броквелл. — Укройтесь за столами, подальше от стеклянных экранов и приборов. Держите дверь под прицелом.

Эта дверь была рассчитана на то, чтобы выдержать циклоны, изредка посещавшие островок, но если через нее станут ломиться люди...

Опасения ветерана оправдались на все сто процентов. Таинственные агрессоры не стали экономить на взрывчатке. Сорванная со всех петель дверь полетела внутрь и врезалась точно в тяжелую деревянную тумбу, за которой скрывался сержант Броквелл. Потерявший сознание, он уже не увидел, как маленькие пятнистые человечки ворвались внутрь и расстреляли всех уцелевших из автоматов и ручных пулеметов.

* * *

— Что за черт?!.. — дежурный офицер Контрольного центра отодвинул телефонную трубку подальше от уха, чтобы окончательно не оглохнуть. На той стороне — на радарной станции Телескоп-Пять — продолжали греметь выстрелы.

— Кто это был?! — в комнату ворвался поднятый с постели командир базы. — Апсаки, русские, китайцы?! Виксы?!!!

— Виксы теперь наши союзники, сэр, — осмелился заметить один из младших офицеров.

— Сам знаю, идиот! — заорал генерал. — Но они могли поднять восстание! Я никогда не доверял этим ублюдкам! Выяснить и доложить!

Теперь выстрелы гремели не только в телефонной трубке, но и за окном, совсем рядом. Не только из легкого оружия. Первый снаряд приземлился совсем близко — задрожали не только стекла, но и бетонные стены. Второй приземлился почти одновременно с первым.

— Спаренная шестидюймовка, — почти мгновенно определил один из ветеранов. — Это подводный крейсер...

Потом посыпались бомбы.

Еще один офицер — старший связист базы — в это время разогнал своих помощников и лично устроился за ключом радиопередатчика в другом углу Контрольного центра. Да, он был плохим командиром, но первоклассным радистом. Поэтому сообщение было принято без искажений и двусмысленностей всеми заинтересованными лицами.

— Всем-всем-всем наземным базам, морским и воздушным судам Нового Альбиона и его союзников. Станция Диего-Гарсия подверглась нападению неизвестного противника с моря и воздуха. Находимся под огнем артиллерийских орудий, наблюдаем высадку десанта. Просим оказать помощь. Всем-всем-всем...