Герцогиня — дракон.
Пролог
Из окон замка открывался вид на высокие горы, причём вид сверху, словно этот замок стоял на одной из вершин. Так оно и было — замок был одной из вершин, с вырубленными в ней коридорами и залами. А окна были такого размера, что в них мог проехать экипаж с упряжкой из трёх коней, стоящих в ряд (такие экипажи называют "тройкой"). Экипаж мог въехать в окно, но лишь в том случае — если бы летал. Зал был под стать окнам — огромный, словно гарнизонный плац, и четыре фигурки, стоящие у окна, могли бы совсем потеряться в нём, но этого не происходило. Три женщины, скорее, девушки смотрели на девочку, понурившую голову, можно было бы подумать, что девочка расстроена, если бы не задорный блеск зелёных глаз. Бронзоволосая красавица нарушила затянувшееся молчание, непонятно к кому обращаясь:
— Похоже, что она не совсем вернулась. Там, в Велене, вроде всё было уже в порядке, но здесь... Такое впечатление, что у неё пропали все способности, нет, то чему учили, она помнит, помнит и кто она такая, но вот...
Бронзоволосая многозначительно замолчала, девушка с пепельными волосами авторитетно высказалась:
— Это можно так объяснить — она начинает пользоваться своими способностями только тогда, когда возникает экстремальная ситуация, угрожающая...
— Что ж такого экстремального или ей угрожающего было в битве на границе Саланы и Утурании? Сидела в абсолютной безопасности на скале и как в театре наблюдала... — перебила пепельноволосую девушка с бронзовыми волосами. Но та ей тоже не дала договорить:
— Там были иллюзии, а создавать их она научилась очень давно, тебе ли это не знать? Да, потом там было довольно масштабное изменение ландшафта, но это сделала Лиша, ей, как хранительнице мира, это вполне по силам. Да и что тут божественного — превратить в болото обычное поле? Это можем и я, и ты, пусть не в таких масштабах, но это нам под силу.
— Да, ломать — не строить, — согласилась бронзоволосая и вернулась к основной теме разговора: — Но всё же, что нам с ней делать? Как восстановить её способности?
— Ничего не надо со мной делать, мне и так хорошо, — вмешалась в разговор девочка. Если девушки были в брючных костюмах, то девочка была полностью обнажена, обиженно надув губы, она заявила: — Я всё могу, я же вам уже показывала! Вот!
На вытянутых руках девочки заплясали сначала маленькие, а потом увеличивающиеся огненные шарики. Они сорвались с маленьких ладошек и вылетели в окно, там превратились в огромные огненные сферы, с сильным грохотом взорвавшиеся и рассыпавшиеся разноцветными огнями. Девочка удовлетворённо кивнула и, станцевав только под ей слышную мелодию какой-то замысловатый танец, превратилась в огненный вихрь, который со словами "Вы тут не скучайте, а я купаться" вылетел в окно. Девушки, проводив глазами огненный вихрь, одновременно вздохнули, и пепельноволосая немного обиженно обратилась к молчавшей до этого девушке с волосами цвета спелой пшеницы:
— Мил, а ты что скажешь? Листик тебя хоть как-то слушает, нас она игнорирует! На все замечания — язык показывает! Да ещё голой по окрестностям шастает, людей пугает, и не только их!
— Рамана, ты же видела — она постоянно меняет ипостась, тут никакая одежда не выдержит, — ответила девушка с волосами цвета спелой пшеницы, бронзоволосая покачала головой и, посмотрев на пепельноволосую, спросила у той:
— Тайша, ты говоришь — Листик сохранила способность делать иллюзии, так хотя бы прикрывалась...
— А зачем? — спросило облако пара, вплывающее в одно из окон.
— Так быстро искупалась? Ты хоть ипостась меняла или опять озеро вскипятила? Русалки там хоть целы? — ехидно поинтересовалась бронзоволосая. Пар исчез, а рыжая девочка замотала головой, показывая на дальний снежный склон, над которым клубился туман (совсем недавно этого тумана там не было!):
— А я не в озере, я вон там! Я решила далеко не улетать, а то вы тут опять обо мне сплетничать будете! А я такая... такая!..
Не найдя что бы такого хорошего о себе сказать, девочка высунула язык и зашипела, язык был длинный, чёрный и раздвоенный! Немного пошипев, девочка снова ушла из зала через окно, но это уже был не огненный вихрь, а золотистый дракончик. Проводив дракончика взглядом, Рамана и Тайша вздохнули и посмотрели на задумавшуюся девушку с волосами цвета спелой пшеницы. Та ответила на их невысказанный вопрос:
— Она вернулась, но не совсем. Подталкивать процесс возвращения было ошибкой, мы эту ошибку и сделали, из лучших побуждений сделали. Да, она осознала себя, но при этом...
Девушка, не договорив, замолчала, а Тайша задумчиво произнесла:
— Она как бы спряталась, её поведение — это поведение малого ребёнка, такой она была, когда ушла Ветика, тогда с Листиком происходило нечто подобное. Такой же маленький обиженный ребёнок, но тогда отвлечь её помогла детская любознательность, а сейчас она многое знает и обладает большими возможностями, очень большими! Её поведение — это способ отказаться использовать эти возможности. Похоже, она так хочет уйти от действительности, от своего прошлого.
— Я бы не сказала, — покачала головой Рамана и пояснила, почему так думает: — Недавно она день сидела у "Стражей", неподвижно сидела и плакала. Это как-то совсем не вяжется с тем легкомысленным поведением, что она постоянно демонстрирует. Тогда у неё не было прошлого, сейчас оно есть, а прошлое так просто не отпустит, иногда оно камнем висит...
— Рамана, не стоит об этом, — укоризненно произнесла Тайша. Посмотрев на третью девушку, спросила: — Мил, а что ты по этому поводу думаешь? Ведь надо же что-то делать! Тебе Инед ничего не говорил?
— Говорил, — кивнула девушка с волосами цвета спелой пшеницы, — говорил, это он сказал, что мы поторопились, нарушив естественное течение событий.
— Милисента, что предлагаешь... вернее, что предлагает Инед? — поинтересовалась Тайша, Милисента ответила:
— Всему своё время, не надо спешить, так он сказал. Но не вмешаться мы не могли, вернее, он должен был вмешаться, в том состоянии, в котором она тогда была, Листик не справилась бы с Таруниарамом. Теперь же надо вообще прекратить всякое вмешательство в жизнь Листика, ведь не просто так она оказалась в Велене, хоть это и могло показаться случайностью, надо...
— Ты хочешь сказать, что её надо удалить с Геллы и вернуть в Велену, да? — поспешила спросить Рамана, Милисента покачала головой:
— Удалить с Геллы — да, но отправить в совсем незнакомое место. В Велене произошло слишком много событий, которые будут держать ту Листика, что там появилась, как якорь, не давая ей идти дальше. Инед сказал, что свой путь она должна пройти до конца, сама пройти. А в Велене она будет идти уже по проторенной дорожке, там как бы уже есть направление, но оно не совсем правильное.
— Куда её отправить? И как ты это представляешь? — поинтересовалась Тайша, Милисента улыбнулась и начала снимать с себя одежду. В этот момент появился маленький изумрудно-золотистый дракончик, золотисто-изумрудный дракон взял малыша за лапку, и они оба исчезли. Рамана, качая головой, посмотрела на Тайшу и спросила:
— Не опасно ли это будет для Листика? В её теперешнем состоянии она...
— Думаю, Инед с Милисентой уже всё обсудили и приняли решение, недаром же Мил молчала.
— Мне кажется, что Милисента, после того как у неё появился Ысаш, уже не так тепло относится к Листику. Оно и понятно — забота о своём ребёнке отодвинула всё остальное на второй план, — с некоторой укоризной произнесла бронзоволосая, пепельноволосая покачала головой:
— Ты не права, Рамана, Ысаш, не занял место Листика в сердце Милисенты, она по-прежнему любит сестру и переживает за неё. Она же была у Инеда и советовалась с ним, чего нельзя сказать о нас.
— О нас... можно подумать, что Инед делится своими планами! Да, мы снежные драконы, но Листик и Милисента его внучки, вот он и сказал именно Милисенте, что надо делать.
— Да, на него это очень похоже, — согласилась с Раманой Тайша, а та обиженно продолжила:
— Но нам мог хотя бы намекнуть! Мы Листику не чужие и тоже переживаем о ней!
Глава первая. Младшая, непутёвая и странная дочь барона Ронджада ле Тевилиана
Волуносский лес, который селяне из деревень с его восточной опушки прозвали чёрным, переходящий в болото (или болото, переходящее в лес, чёткой границы между ними не было), раскинулся на западной границе Самры, отделяя её от могучих гор. Но простиравшийся до горизонта лес был настолько большой, что гор не было видно, только характерная дымка говорила о том, что там горы. Этот лес таил множество опасностей: здесь были глухие чащобы, глубокие и коварные поляны-болота, хищные звери, разная нежить, не только неразумная (и в очень в большом количестве), но и разумная, которая была особо опасна. А различные лесные жители, которых называли необычным народом, очень недружелюбно относились к обычным людям. Но земли вдоль опушки этого лесного массива очень плодородны, это позволяло собирать по два урожая в год. Впрочем, это не делало селян деревень, расположенных у чёрного леса, не то что богатыми, просто зажиточными, бароны, на землях которых находились эти деревни, обкладывали своих подданных большими податями. Как говорится: чем больше имеешь, тем больше хочется, а откуда сеньору взять желаемое? Только с жителей своего владения, можно, конечно, на соседа напасть, но тут палка о двух концах — не исключено, что в этом случае тебя грабить будут, да ещё и по голове получишь!
Лес угрожающе шумел, но это уже не беспокоило рыжую девочку, неподвижно лежащую на толстом слое мха, она умирала. Девочка знала, что умрёт, укус гархи смертелен, противоядия нет! Человек умирает в течение трёх минут, его кровь как бы разжижается, и гархи её выпивает. А тело... тело съедят фухры, вон они уже сидят и ждут. Конечно, сходить к местной ведьме-травнице была не очень хорошая идея. Но прогрессирующий недуг уже достаточно быстро подтачивал и так слабое здоровье. Услышав от селян о лесной ведьме, лечащей разные болезни, девочка решила к ней сходить. Терять-то уже было нечего, баронский лекарь, осматривая её, тяжело вздыхал и отводил глаза, но помочь ничем не мог, он ясно видел, что его маленькая пациентка — смертельно больна. Никому ничего не сказав, девочка отправилась в лес, к ведьме-знахарке. Это был ещё не лес, а, можно сказать, его опушка. Тут не должно было быть чего-нибудь опасного — баронские дружинники с магом часто прочёсывали эту часть леса, всё-таки до ближайших деревень от опушки было недалеко, а селян, источник дохода, надо беречь (по возможности оберегать от зверей и нежити). К тому же девочка взяла с собой маленький арбалет и охотничий нож, но... это не спасло от нападения гархи, та прыгнула на спину и укусила за плечо. Не помог и магический амулет, выданный магистром Марвтусом. Вот фухры тоже прибежали, в этой части леса они не появляются, но сейчас... видно, близкую смерть почуяли и прибежали поживиться. Девочка прикрыла глаза и тут же их открыла — даже в сумраке леса нельзя было не почувствовать тень, заслонившую свет, да сильный порыв ветра, сопровождавший эту тень, заставил зашуметь деревья. Но ничего страшного не произошло, тем более что хуже чем есть, уже быть не могло. Да и чего бояться тому, кто уже встал на дорогу, ведущую в Ирий? Вот только будет жалко эту рыжую девочку, склонившуюся над ней, гархи добычи не упустит! Так и вышло, большая ядовитая ящерица исчезла, её прыжок был стремителен, но... длинное зелёное тело повисло в воздухе, удерживаемое тоненькой ручкой. Такого не могло быть! Гархи не только ядовита, но и очень быстро двигается, к тому же эти твари довольно сильные и скользкие, обычный человек её удержать на весу не сможет, а уж когда она обо что-то опирается, то и подавно. А опора у гадины была — задние ноги гархи стояли на земле, но ядовитая тварь даже попыток вырваться не делала! Девочка взмахнула рукой, и зелёное тело полетело в сторону, упало и неподвижно застыло! Фухры только покосились на зелёную тварь, но с места не двинулись. А эта странная девочка положила обе руки на грудь лежащей и сдвинула брови, на мгновение замерев.
— Они тебя съедят, — тихо прошептала лежащая девочка, обращаясь к склонившейся над ней. Она смогла это сделать, потому что невыносимая боль во всём теле прошла
— Неа, — со смешком отрицательно помотала головой та, а потом, внимательно глянув на лежавшую, став серьезной, сказала:
— Я не могу тебе помочь! Я стараюсь, но у меня не получается! Тут не только яд, но ещё и болезнь... а это...
— Травница ничем помочь не смогла, тоже сказала — не может, эта болезнь... очень больно, всё время больно! А так я умру быстро, яд гархи смертелен, а она меня укусила. А ты... — голос девочки становился всё тише и тише, она успела только сказать, что её зовут Лисанна и она младшая дочь барона Ронджада ле Тевилиана. Рыжая девочка тяжело вздохнула и закрыла умершей глаза. Серые звери, чем-то похожие на волков, оживились, девочка, глянув в их сторону, презрительно произнесла:
— Падальщики, а ну, брысь отсюда! Вам поживы не будет!
Заворчавшие было фухры, увидев глаза девочки, поджали хвосты и, повизгивая, бросились наутёк! А сидящая девочка, посмотрев на лежащую умершую, задумчиво сказала:
— Рыжая, рост такой же, как у меня, да и внешность отличается не очень, так сразу и не поймёшь — чем. Особых изменений делать не надо. Имя тоже похоже — Лисанна. Когда-то Тайша о чём-то подобном рассказывала, не обо мне — о себе, так почему бы и не попробовать? Чем-то заняться-то надо, — рыжая девочка очень похожая на ту, что лежала, склонилась над мёртвой: — Я не знаю, куда у вас уходят после смерти и как у вас тут хоронят, но желаю тебе лёгкой дороги!
Закончив говорить, девочка сняла с Лисанны одежду и надела её, потом вытянула вперёд руку, и пламя охватило лежащее тело. Огонь бушевал недолго, но именно бушевал, и когда он исчез, осталось только выжженное пятно, повторяющее контур недавно лежавшего тела. За спиной девочки раздался то ли хриплый кашель, то ли глухое карканье, обернувшись, рыжая увидела большую корягу, чем-то напоминающую стоящего человека. На пеньке, заменяющем коряге голову, открылась большая пасть, и раздался глухой рычащий голос:
— Это кто тут бедных и голодных зверушек пугает и костры жжёт? А если лес загорится?
— А я не только пугаю, но и... вон, видишь? Запросто прибить могу, не надо меня злить!
Рыжая девочка, с виду, да и по ауре, обычная человечка, указала на лежавшую гархи, и та, поднявшись над землёй, вспыхнула! Горела эта ящерица ярким пламенем (чего не должно было быть в принципе!) всего несколько ударов сердца, а когда пламя погасло, девочка спросила, у коряги, со страхом смотревшей на неё (о том, что этому лесному жителю страшно, было видно по посеревшей коже-коре и сильно выпученным глазам):
— Так лучше? Когда так горит, огонь никуда не перекинется. Да и если лежала бы на земле, то ничего бы не загорелось, тут же сыро! Видишь, я жгла осторожно, но могу поджечь тут всё! Повторю — не надо меня злить! — серьёзно сказала рыжая девочка и, видя испуг лесного жителя, захихикала, а потом попросила-приказала: — Расскажи мне о дочери барона Ронджада ле Тевилиана Лисанне. Я так поняла, что она где-то здесь недалеко живёт, вернее, жила, ты должен о ней знать, если не знаешь, позови русалок, мавок или дриад, можешь и тех, и других.
