— Но мне же платят подати и в королевскую казну тоже... — попытался возразить герцог Тумберледский, Листик не дала ему досказать:
— Повторю, вы собираете подати для себя и королевские налоги с людей, работающих на земле, а не с самой земли. Так ведь? Следовательно — ваша земля та, на которой живут селяне, признающие вас сеньором. А если на земле никого нет и она для вас недоступна — то она не ваша, она ничья! А то, что вы, ну да — ваш король, объявил Волунский лес своим владением, ничего не стоит, ведь вы туда даже зайти не можете, не так ли?
— Но право первопроходца — это святое право того кто первый пришёл на земли, не имеющие владельца, и установил там знаки, показывающие, что там есть хозяин, а пограничные знаки, которые и... — попытался возразить герцог, но увидев улыбку рыжей девочки, замолчал. Листик поинтересовалась:
— И где же эти пограничные знаки? Где они установлены? Это место вы можете точно указать?
— Королевские отряды установили эти пограничные знаки на границе леса и гор! Эти героические первопроходцы присоединили эту, ранее неисследованную, территорию к королевству Самра! Таким образом, все земли до самых гор стали принадлежать нашему королю, а он пожаловал их нам, своим верным вассалам, — ещё больше напыжился герцог Тумберлендский. Листик с той же улыбкой спросила:
— А вы, милейший герцог, уверены, что эти пограничные знаки установлены именно там? На границе леса и гор, а не в горах или за горами? Кто это может проверить? А если они установлены, не там? Вы, конечно, можете возразить, что в Волунский лес была экспедиция, и не одна, но разве их можно назвать первопроходцами? Скорее — туда ходцами и обратно невозвращенцами. Ведь из леса никто так и не возвратился. Ну и сами эти пограничные знаки, вы уверены, что они установлены? На границе леса и гор, а не брошены где-то в кустах? В лесу брошены? На его опушке? Если это так — вы не знаете, где эти знаки, то и точной границы нет.
— Абсолютно уверен! Знаки установлены и там, где они стоят, проходит граница королевства! Другого толкование быть не может!
— Ага, а если эти знаки лежат, то граница королевства там не проходит, а проползает, медленно и печально, потому что не знает — где она на самом деле, — вставила вторая рыжая девочка, на этот раз её одёргивать никто не стал, только заулыбались. Герцог Тумберлендский, может, и хотел ещё что-то возразить, но замечание этой малолетки его смутило, действительно, где эта только декларированная граница проходит на самом деле, он не знал, неожиданно ему на помощь пришла бронзоволосая красавица, представившаяся как Рамана, баронесса Ларнийская:
— Листик, я думаю, что герцог Тумберлендский совершенно прав — где пограничные знаки установлены и там и проходит граница королевства, а также всех герцогств, граничащих с твоим лесом.
Герцог, получивший неожиданную поддержку, расправил плечи, не заметив при этом, как Рамана переглянулась с Листиком. Рыжая девочка не стала возражать герцогу, наоборот — во всём согласилась, что касается границы, после чего представила тех, кто ещё не был представлен. Герцога не удивило, что титулы некоторых из сидящих за столом не названы. Но если барон ле Жевилиан и его сыновья считают нормальным такое соседство, то эти люди (и орк) достаточно знатные. К тому же ведут они себя так (особенно дети, а они ведь притворяться не умеют!), словно он, герцог Тумберледский, им ровня. А то, что они не называют свои титулы, говорит о том, что они не хотят, чтоб раскрылось их инкогнито. Это вполне можно понять. Рамана, с усмешкой посмотрев на герцога и наливая ему кубок до краёв, предложила:
— Вот, попробуйте, вы оцените. Это красное руманийское, а это белое, а вот розовое гельвенское, оцените букет и вкус. Уверена, что вы как знаток сможете оценить.
Герцог оценил, чего отказываться, если наливают, да ещё такое вино! Рамана несколько раз наполняла осушаемый герцогом кубок, вкус вина и его аромат были действительно изумительными, о чём герцог слегка заплетающимся языком и поведал. Наливали не только герцогу, но и его капитану и перепуганному магу. Герцогских рыцарей и воинов угощали за другим столом. Маг после кубка вина (вообще-то, он выпил — чуть-чуть, можно сказать — только пригубил) пришёл в себя и даже немного осмелел. Но не настолько, чтоб напрямую обратится к страшному орку (остальные ничего подобного не заметили, наоборот — решили, что орк очень компанейский парень, недаром же он активно помогал герцогу и капитану дегустировать вина), а к девушке с волосами цвета спелой пшеницы:
— Извините моё любопытство, вы назвали этого ребёнка своим, если это не является тайной, то кто он вам? Ведь... — маг одними глазами осторожно указал на Ырмытыра и почти шёпотом продолжил: Сказал, что это его сын.
— Сашенька — мой сын, — ответила Милисента, маг, икнув, посмотрел на могучего орка и ещё тише чем раньше спросил:
— Но этот орочий воин сказал, что это его сын...
— Да, он правильно сказал: Сашенька — наш сын, а Ырм — мой муж.
— Но он... они... вы... ваша аура... это... же... — растерялся маг, Милисента, увидев, что тот снова близок к обмороку, постаралась успокоить:
— Да, я тоже, но не надо меня бояться, я... — но маг, не дослушав Милисенту, таки упал в обморок, упал с грохотом, привлекая внимание своего господина. Тот, глядя на распростёртое тело, укоризненно покачал головой:
— Не умеет пить, а вроде опытный человек, мэтр, как-никак, а вот пить не умеет! Вроде и выпил немного, а вот... посмотрите же...
— Ваш маг-то и выпил чуть-чуть, можно сказать — только пригубил. Наверное, себя плохо чувствует, ведь пожилой же человек, ему бы дома у камина греться, а вы, Тумберлендский, в трактир его потащили, — укорила герцога девушка с пшеничными волосами. То, что она обратилась к нему, не называя титула, герцога слегка озадачило, ведь если кто-то так может обратиться к столь титулованной особе, то это вряд ли фамильярность, вот герцог и поинтересовался:
— Вы, представляясь, назвали только ваше имя — Милисента, а каков ваш титул? Если это, конечно, не тайна. Вы говорите, что Ырм ваш муж, да он замечательный парень, но он же орк! Каков его титул у орков? Вождь? Какой? Военный или мирного времени? Или то и другое. Вон, я вижу там орков и, судя по тому, как они одеты, это не рядовые воины. И если это не секрет, не удовлетворите ли моё любопытство?
— Какие от тебя могут быть секреты, друг Товатор, я не вождь... — начал орк, наливая очередной кубок себе и герцогу. Но сказать, кто он такой не успел, за него это поспешила сделать Милисента:
— Мой муж не вождь какого-то отдельного клана или даже народа орков, Ырм их верховный повелитель, его полное имя Ырмытыр, может, слышали?
— Вот так просто, Ырмытыр? Без титулов? — удивился герцог, принимая кубок. Орк широко улыбнулся:
— А зачем мне титулы?
— Ик! — подтвердил то, что этому орку титулы не нужны, пришедший в себя маг и снова лишился чувств, но при этом, в ужасе выпучив глаза, прошептал полное имя орка. А орк, чуть скосив глаза на мага, продолжил объяснять герцогу:
— Моя Мила, раньше была королевой, но теперь она намного выше любой королевы. Не побоюсь этого сказать — любая королева или король — пыль под её ногами. Вот так-то, друг мой Товатор.
Герцог Тумберлендский осушил кубок, ничего не сказав, с одной стороны, его немного коробило, обращение по имени и "ты", но с другой — эти двое, для которых короли — пыль под ногами, разрешают обращаться к себе по имени и тоже на "ты". Да и маг, опытный и достаточно могучий чародей, постоянно бледнеет и теряет сознание. Происходит это не от выпитого вина, а от страха — на что указывает его бледность и дрожащие руки (не только руки, маг когда приходит в себя, начинает дрожать всем телом!). Тумберлендский решил не заморачиваться с этими вопросами, он приналёг на вино, такого чудесного вина он никогда раньше не пробовал (ещё один аргумент в пользу того, что его новые знакомые не простые люди). Такое вино должно быть безумно дорогим, даже для короля — дорогим, а тут его пьют, вернее, им угощают так, как будто его запасы огромны! Угощали-то этим божественным напитком не только герцога и его капитана, а и, судя по восторженному оживлению за столом в углу, рыцарей и воинов тумберлендской дружины. Когда капитан, как и положено сильному человеку, уснул в салате (некоторые дружинники и один рыцарь это сделали под столом), герцог дошёл до того состояния, когда все окружающие становятся не просто милыми и приятными людьми, но и лучшими друзьями, которым хочется излить душу и поведать самые сокровенные тайны. А поскольку была тайна, которая особенно мучила герцога, он и рассказал о ней весьма подробно. Бронзоволосая красавица, начавшая лично подливать герцогу, поинтересовалась — где находятся эти поддельные завещания? Узнав это, она спросила у девушки с волосами цвета спелой пшеницы:
— Мила, ты можешь "посмотреть", где лежат эти бумаги? Постарайся это сделать, а потом мы...
— Могу и не только "посмотреть", но и достать их. Если наш гость их подписывал, то на них должен быть след его ауры, а его ауру я... ну, когда к нему незаметно прикоснулась, так что могу не только найти их, но и взять. Вот они, — Милисента застыла на мгновение, а потом как будто из воздуха достала два свитка. После чего она и Рамана ушли, впрочем, ни герцог, ни его люди (те, кто ещё был на ногах, вернее — сидел за столом) этого не заметили.
Баронский сейм начался через три дня, после начала застолья в "Серебряном золотом", но как раз на следующее утро после его окончания. Но последствий этой гулянки ни герцог, ни его подчинённые не чувствовали, спасибо новым знакомым, этим милым людям, позаботившимися о самочувствии герцога и его людей. Герцог Тумберлендский, в сопровождении своего советника, его маг после трёх дней застолья уже не так боялся орка и его жену, а к бронзоволосой красавице испытывал чувства благодарности и уважения, она не только его не пугала, но и обучила нескольким новым заклинаниям, никому не известным. Эта девушка, совсем молодая, знаниями в магии превосходила всех, кого этот уже очень немолодой и весьма опытный мэтр знал. Вызывали удивление и невесты сыновей барона ле Жевилиана, эти девушки обладали выдающимися способностями! Непонятно было, как их проглядел маг барона ле Тевилиана и не сообщил в королевскую ассоциацию магов. Такими же способностями, если не большими, обладали сёстры Марианны и Сюзанны: Листик, герцогиня Дайенская (в том, что она действительно герцогиня, маг, как и его сеньор, уже не сомневались), Лиша и Альен, не называющие своих титулов. Если о Лисанне, сейчас называвшей себя Листиком, раньше знали, то, откуда взялись ещё две рыжие девочки, было совершенно непонятно. И вся эта компания (не только девушки и девочки, ещё и бронзоволосая красавица — баронесса Ларнийская) заняли места предназначенные барону ле Жевилиану и его сыновьям, которым пришлось даже не потесниться, а уступить свои кресла.
Сейм открыл герцог Кисайский, как самый старший из титулованных присутствующих. Открыл и сразу же сделал замечание ле Жевилиану, постаравшись как можно обиднее высказаться о девушках, пришедших вместе с бароном:
— Рунгув, ваш статус не позволяет приглашать на сейм гостей, да ещё и в таком количестве! Эти безродные блудницы должны немедленно покинуть наше собрание!
— Сам ты безродный блудник! — взвилась одна из рыжих девочек. Она, её копия и бронзоволосая красавица умостились в большом кресле ле Жевилиана, сам он стоял за этим креслом. В креслах поменьше сидели девушки, юноши, подобно своему отцу встали за их спиной. Рыжая девочка не только вскочила с кресла, но и сделала шаг вперёд. Так она сделала потому, что побагровевший от гнева герцог Кисайский начал говорить:
— Это оскорбление и я не позволю, чтоб какая-то...
— Сам ты какой-то, — не дала договорить герцогу рыжая девочка и с тем же грозным видом продолжила: — Ты первый обзываться начал! Ты первый меня и моих сестёр оскорбил! И если сейчас не извинишься, то я тебя в капусту!..
Девочка взмахнула двумя огненными клинками, которые неизвестно как появились у неё в руках. Она попыталась шагнуть к герцогу, но её придержала другая, очень похожая на неё:
— Лиша, не торопись. Если ты собралась наказать этого глупого господина за нанесенное нам оскорбление, то надо это сделать по всем правилам — вызвать на дуэль.
Герцог Кисайский задохнулся от возмущения, мало того что к нему не обратились как положено — ваша милость, так ещё и глупым обозвали! То, что у этой девчушки огненные клинки, герцога не испугало. Кроме сильных защитных амулетов, в зале сидел его придворный маг, мэтр по статусу. А вторая рыжая девочка продолжила, но уже обращаясь к герцогу Кисайскому:
— Если вы считаете себя оскорблённым моей сестрой, то можете потребовать у неё сатисфакции, Лиша готова предоставить вам выбор оружия.
— Ага, — кивнула первая рыжая девочка и очень серьёзно предложила герцогу: — За тобой выбор, можешь взять что угодно, от вилки до двуручного меча или алебарды, а мне же, чтоб выпустить тебе кишки, вполне хватит вилки.
— Лиша! Ну разве можно так говорить герцогам? — не вставая с места громко сказала бронзоволосая красавица. Укоризненно покачав головой, она сделала вид, что попытается урезонить рыжую девочку: — Лиша, куртуазность заключается в том, что даже угрожая, ты должна соблюдать определённые приличия, надо говорить не выпущу кишки, а вот так — трепещите! Ваше сердце будет насквозь пронзено моим мечом!
— Ага, — кивнула Лиша и, сдвинув брови учтиво произнесла: — Трепещите! Я пронзю ваше сердце тем, чем сами выберете — мечом, или вилкой... или пронжу? Нет, наверное, лучше так — я вышибу вам мозги! Совсем вышибу! Напрочь вышибу! — после чего спросила у бронзоволосой: — Рамана, так куртуазно? Или ещё добавить — все кости переломаю? А то вдруг у него нет ни сердца, ни мозгов? Ведь тогда пронзать и вышибать нечего.
— Да кто вы такие?! Как смеете?!.. — сорвался на крик герцог Кисайский, бронзоволосая спокойно ответила, представляя девочек и девушек, но при этом её негромкий голос заглушил крик герцога:
— Листик — герцогиня Дайенская, принцесса Лиша, Марианна, баронесса ле Тевилиан, Сюзанна, баронесса ле Марилэ, находятся здесь на законных основаниях, а я Рамана, баронесса Ларнийская, здесь присутствую на правах старшей родственницы, так как я тётя Листика и Лиши и бабушка Марианны и Сюзанны. Если кто против, то я готова удовлетворить его претензии любым видом оружия.
Кисайский замолчал, ему совсем не хотелось драться лично, но если ему будет брошен вызов этой девушкой или, что вообще — ни в какие ворота, девочкой, то выставить вместо себя своего представителя — будет потеря лица. А то, что потом этим воспользуется кто-то из его друзей герцогов (а то они и все вместе), а может, и баронов, сомнений не вызывало. Но хоть как-то отреагировать на подобную наглость надо! Растерянному герцогу Кисайскому на помощь пришёл герцог Круманский, не потому, что хотел выручить своего соседа, а потому, что его племянник должен наследовать (по поддельному завещанию) баронство Марилэ. Вот потому-то, поднявшись со своего места, он обратился к королевскому прокурору, графу Винколу ле Гуридам:
