Глава 1:
Падение Соары
Маонея Талу разбудил пронзительный треск, и он вскинулся в постели, ошалело крутя головой и пытаясь понять, откуда исходит этот раздирающий звук. Казалось, что трещит где-то между ушами, словно там, внутри, что-то замкнуло.
Прежде, чем он успел испугаться, странный звук стих и Маоней замер, словно столбик. Его вдруг бросило в жар, сердце прыгало где-то у горла, и он чувствовал, что ему не показалось...
Отдышавшись, он откинулся на подушку. Сейчас с ним всё, вроде бы, было в порядке — разве что в голове тихонечко звенело — и в какой-то миг он осознал, что уже не понимает, было ли всё это наяву или во сне. Талу вздохнул и опустил ресницы, но заснуть никак не удавалось. Сердце до сих пор испуганно прыгало.
Вдруг по глазам ударил яркий белый свет и они, едва приоткрывшись, тут же вновь непроизвольно зажмурились. Свет разгорелся ещё ярче, потом начал гаснуть, одновременно багровея. Маоней облегченно вздохнул — ему показалось, что кто-то в парке запустил осветительную ракету — но тут постель ощутимо поддала его в спину. Здание задрожало, сверху посыпалась побелка — и он, наконец, понял, что всё это означает.
"Да это же ядерная бомба! Началась война!"
Талу отшвырнул одеяло, и, поджав пятки к заду, рывком вскочил на ноги — но тут же его накрыла волна невыразимого ужаса, и он, вдруг ослабев, плюхнулся на четвереньки. Казалось, что он умирает — или, точнее, умирают все вокруг, и он как-то чувствует это...
Талу, наверное, просто задохнулся бы от ужаса и полного непонимания происходящего — и тут волна ужаса схлынула. Но, едва он успел перевести дух, она обрушилась на него вновь... и вновь... и вновь...
Маоней извивался и корчился на полу, отчаянно сжимая руками голову — она, казалось, взрывалась от воплей миллионов умирающих. Казалось, он сам умирает каждый раз — и он, наверное, и в самом деле умер бы, но тут это всё прекратилось. Талу распластался на полу, лицом вверх, судорожно дыша, весь мокрый. Он едва осознал, что пол вновь задрожал под ним, а откуда-то снаружи докатился тяжелый, сокрушительный грохот, от которого стекла в окне зазвенели, едва не вылетев. Но, едва он смог более-менее прийти в себя, ужас обрушился на него вновь. На сей раз, он был всё же слабее, но Маоней всё равно сжался в комок, подтянул колени к груди, зажал ладонями уши, желая только умереть, лишь бы не слышать раздирающих душу миллионов криков. Эта волна была гораздо дольше — но, наконец, отпустила и она.
...........................................................................................................
Маоней замер, съёжившись, пытаясь понять, сошел он с ума или ещё нет. В себя, как ни странно, его привел холод пола и донесшиеся из-за двери панические крики. Итак, ему не показалось, и Талу кое-как сел, — а потом вдруг легко вскочил на ноги.
Сейчас, когда ужас смерти ушел, он ощутил вдруг себя каким-то удивительно живым. Даже родившимся заново. И родившимся в совсем новом мире. Как-то вдруг Маоней осознал, что ядерная война, которой он столько лет боялся, началась и прошла — а он жив и вполне цел. Это придало ему дополнительной бодрости, к тому же, его съедало волнение и любопытство.
Как есть, в одних плавках, он выскочил в коридор, и, не обращая внимания на метавшихся вокруг испуганных людей, помчался по лестнице наверх, в главный центр связи крепости.
Здесь, увы, ему ничего не удалось узнать, — в воздухе плавал едкий чад, свет горел только аварийный, и Маоней, наконец, понял, что разбудивший его треск был электромагнитным импульсом, столь мощным, что подействовал даже на мозг. Талу не знал, правда, кто применил столь страшное оружие, но узнать это в ближайшее время у него точно не вышло бы. Торопливо отперев бронированную дверь, он выскочил на крышу. И тут же замер, задохнувшись, словно его вдруг ударили в грудь.
Прямо перед ним, над западным горизонтом, поднимался чудовищных размеров черный гриб. Окруру, тот город, где проходили переговоры, перестал существовать. Но и в Соаре погасли все огни, лишь в крепости ещё светили уцелевшие лампы...
Маоней понял, что всё кончилось, и он может возвращаться в Товию. От грандиозности того, что он видел, и того, что случилось, у него снова захватило дух. Он даже стал жалеть, что не видел самого взрыва. Должно быть, это было невероятное зрелище — хотя Маоней и понимал, что стой он в тот миг на этом самом месте, он бы наверняка ослеп от вспышки...
Он стоял, часто дыша, поджав пальцы босых ног от холода, ветер трепал его волосы. Зрелище так поглотило его, что он невольно вздрогнул, когда его окликнули.
Маоней рывком повернулся на пятке. Перед ним стоял пожилой, загнанно дышавший комендант крепости. Лицо у него было испуганное.
— Вебы начали вторжение, — не тратя времени начал он. — С заставы сообщили, что тот берег кишит огромным количеством вражеских войск и что по ним ведут шквальный огонь. Потом связь оборвалась. Там был всего взвод солдат Внутренней Армии. Вряд ли они могли оказать серьёзное сопротивление.
Талу мотнул головой и опомнился, как-то вдруг осознав, что во всей крепости он — старший по должности. Не по званию — он до сих пор оставался старшим лейтенантом — а именно по должности, как личный посланник Хьютай.
— Объявите тревогу. Примите все меры, чтобы прекратить панику. Проверьте все машины. Сделайте всё для восстановления связи. Вышлите патрули в город и прикажите властям вывести полицию на улицы.
Комендант отдал честь и ушел. Талу захотел было уйти вслед за ним, потом, плюнув, остался на крыше. Здесь он промерз до мурашек — но шествовать по коридорам в одних плавках ему теперь вовсе не хотелось, а общаться с толпой испуганных людей ему хотелось ещё меньше. Маоней прекрасно понимал, что командир из него откровенно фиговый, и начальники в крепости вполне могут обойтись без него.
Вздохнув, он сел на парапет, глядя на гриб. Тот уже расплывался, превращаясь в чудовищную тучу. От неё к земле тянулось что-то, похожее на изогнутый, перевернутый смерч — бывшая ножка гриба. Из-за горизонта всплывала вторая чудовищная черная туча, сливаясь с первой — снизу её освещало жуткое алое зарево, словно там проснулся вдруг вулкан. Маоней без труда понял, что развалины Окруру охватил всепожирающий пожар немыслимых размеров.
Наконец, вернулся комендант. Вид у него был ещё более мрачный, чем в первый раз.
— Все машины, которые стояли на улице, вышли из строя, у них сгорела вся проводка. Мы смогли установить связь с Сирой, — это всего в двадцати милях отсюда... ненадолго. Вебы вышли в долину Соары. Они без единого выстрела заняли поселок, перерезали кен-карское шоссе, подожгли железнодорожную станцию и повернули на север, к нам! К счастью, там, рядом, стоит батальон восьмого истребительного отряда — 360 файа, 12 десантных и 4 боевых вертолета. Вебы атаковали их. Сейчас там идет бой. Но командир сообщил, что они не продержатся долго — вся техника тоже вышла из строя, а противник превосходит их числом многократно.
Талу спрыгнул с парапета и зло взглянул на коменданта.
— Идиоты! Враг уничтожен, но наступает, и вы бессильны его остановить! Какими силами мы располагаем здесь?
— 247-й полк Внутренней Армии и седьмой батальон товийского истребительного отряда.
— Этого слишком мало! А остальные части, стоящие у границы?
— С ними нет связи, — комендант помолчал. — Осмелюсь заметить, что в крепости найдено 47 тел без... внешних признаков насильственной смерти. Из них сорок — люди, а остальные... файа. Они оказались... более устойчивы. Но уцелевшие напуганы до полусмерти, и я вовсе не уверен в их надежности.
Талу рывком отвернулся. Он понял, что дело приняло серьёзный оборот.
— Вы выслали патрули в город? — не оборачиваясь, спросил он. — В каком состоянии тамошние чрезвычайщики?
— От соарской ЧК после известных... событий осталось меньше батальона. Где их командир, непонятно. Они не знают, что делать. В городе неспокойно, народ собирается на улицах и начинает угрожать местным файа. Никто не пытается защищать их.
— Тогда собирайте всех сюда — полицию, ЧК, вообще всех, кто захочет пойти!
Комендант вновь отдал честь и исчез. Талу стал задумчиво прохаживаться по террасе. Он уже здорово замерз, но возвращаться к себе ему всё равно не хотелось. Он вновь сел на парапет, глядя на всё разгоравшееся зарево и на чудовищную тучу, которая заняла уже полнеба — она заметно приблизилась. Сердце у него ёкало и замирало — он начал, наконец, понимать, что вполне может здесь и умереть. Наконец, вновь вернулся комендант.
— К нам пришло последнее сообщение из Сиры, — мрачно сообщил он. — Командир батальона сказал, что вебы дерутся, как безумные. Они захватили аэродром, сожгли всю технику, и...
— А как дела с техникой у нас? — перебил его Талу.
— Здесь было десять танков, но пока восстановить удалось только три. Все бронетранспорты испорчены. Автоматов, кроме тех, которые у солдат, около пятисот, в башнях — десять пушек-трехдюймовок и двадцать пулеметов, есть пять минометов калибра 3,5 дюйма, 18 гранатометов и 2 ПТРК.
— Хорошо.
Отослав коменданта, Талу всё же проскользнул к себе, оделся и сам занялся учетом наличных сил. Из более чем двух тысяч собравшихся в крепости людей двенадцать сотен были солдатами Внутренней Армии, почти пять — бойцами товийского истребительного отряда, три — уцелевшими остатками семисот чрезвычайщиков Соары (некоторые, из следователей, привыкли воевать с врагом в кабинетах, при помощи кулака и табуретки). Из полицейских не пришел вообще никто. 142 гражданских файа были беженцами из Соары, но именно ради них им и предстояло сражаться...
Талу приказал раздать всем запасное оружие, но беженцы предпочли укрыться внутри дворца, — его центральная часть была защищена двухметровой железобетонной стеной. Подумав, Талу отправил всех детей на самый нижний ярус его надземного укрытия, — мало вероятно, что на них вдруг сбросят ядерную бомбу, но ему невыносимо хотелось хоть что-нибудь сделать для них...
Долго страдать муками совести он, впрочем, не смог — по крепости пронесся пронзительный вой боевой тревоги. Взобравшись на верхний этаж привратной башни, Талу увидел, как на поле, разделяющее Соару и крепость, выезжает множество вебианских джипов и военных грузовиков. Они останавливались, из них горохом сыпались солдаты. От их количества у Талу зарябило в глазах, а в животе вдруг как-то нехорошо ёкнуло. Он схватил услужливо протянутый бинокль. Все вебы выглядели так, словно побывали на пожаре — драные мундиры, лица в копоти...
"Да они же прямо из Окруру, — холодея, понял Талу. — Видели, как он горит".
В животе у него разлилась холодная, мерзко тянущая пустота — Маоней понял, что попадать к ним в плен не стоит. Лишь когда он разглядел вооружение солдат — автоматы, ручные пулеметы и базуки — его немного отпустило. Нигде не было танков или артиллерии. Тяжелое оружие полностью вышло из строя.
Он поглядел на шестиметровую стену, окружающую крепость — такого врага она остановит... наверное. К тому же, перед ней шла широкая полоса бетонных надолбов — противотанковых, но они представляли собой серьёзное препятствие и для пехоты...
Развернувшись широченной волной, солдаты двинулись к крепости. К его удивлению, по вебам никто не стрелял. Присмотревшись, Талу увидел, что они толкают впереди себя файа — связанных и безоружных, очевидно, пленных из Сиры...
Маоней раздумывал не более секунды. Он оттолкнул пулеметчика и нажал спуск, целясь так, чтобы убивать сразу. Он видел, как под струей трассирующих пуль падали файа, но большую их часть убили сами вебы — поняв, что их план рухнул. Когда с заложниками было покончено, они цепь за цепью пошли в атаку. С обеих сторон затрещали пулеметы, из башен ударили пушки, трассы пуль сплелись в сложную сеть. Талу видел, как падают запутавшиеся в ней солдаты — но уцелевшие бежали вперед со страшным механическим упрямством. Многие из них тащили на плече базуки — и, прорвавшись на дистанцию огня, они дали нестройный, но мощный залп. Маоней невольно шарахнулся назад, спасаясь от десятков огненных шаров, летевших, казалось, ему прямо в лицо. Раздались частые взрывы реактивных гранат, попадавших в стену и залетавших за неё, посыпались уцелевшие от ударной волны стекла, но укрытые в башнях стрелки не пострадали. Базуки были рассчитаны на то, чтобы пробивать несколько сантиметров танковой брони, а не метр крепостного бетона.
Когда грохот взрывов стих, Маоней вновь выглянул наружу. Вебы вновь неслись вперед, не тратя время на перезарядку. Он также заметил, что в крепости стреляли лишь немногие. То ли просто из страха, то ли...
С трудом миновав надолбы, солдаты добрались до стены, но, не имея никаких средств для её штурма, бестолково заметались, расстреливаемые из фланговых амбразур башен, и начали наконец отходить. Среди них часто рвались мины опомнившихся минометчиков. Затем ударили все казематные пушки на нижних этажах башен. На сей раз, они били по машинам, к которым отступали вебы, и полумрак расцвел пожарами и взрывами. Вскоре солдаты откатились за эту огненно-дымную стену, и бой на этом кончился.
Талу выглянул в боковую амбразуру. Ни один враг не смог добраться до ворот. В самих массивных створках из дюймовой стали виднелись маленькие пробоины от кумулятивных гранат, но они даже не погнулись. Освещенное пожарищем горящих машин поле было усыпано трупами. Было совершенно очевидно, что все последующие атаки вебов закончатся так же.
Талу решил, что они спасены, но враг не унимался. Вебы пробрались в восточный лес и внезапно напали оттуда, потом с севера, однако повсюду были отбиты. Число тел под стенами росло. Наконец, атаки прекратились. Попрятавшись за случайными укрытиями, вебы вели лишь редкий беспорядочный огонь. Стало ясно, что взять крепость нельзя.
Талу с облегчением перевел дух — но его тут же вызвали на западную стену. Она выходила на водохранилище. От западных ворот по гребню плотины Соарской ГЭС шла дорога, исчезая в лесу. Из него выходила могучая, в несколько рядов, колонна гекс, закованных в черную броню из пластика и вооруженных закрепленными на головах крупнокалиберными пулеметами. Их были, наверное, сотни, но двигались они как-то неуверенно и Маоней нахмурился. Он нигде не видел управляющей машины — судя по всему, она находилась где-то позади колонны. И, скорее всего, была одна. Теоретически, конечно, можно было управлять любым числом гекс, которое может поместится в зоне действия передатчика, на деле же столь большая нейросеть легко могла выйти из-под контроля...
Маоней встревожился ещё больше, заметив, что гексы направляются к плотине; по ней можно было, через ворота, попасть внутрь крепости. Им следовало повернуть на юг, и, форсировав реку, напасть на вебов с фланга. Но орда двигалась прямо к нему!
Талу нахмурился, поняв, что дело пахнет изменой — причем, в самых надежных, элитных частях! Боевые операторы и нейрокибернетики набирались из самых верных, проверенных файа — и вот, кто-то изменил!.. Нет, Маоней вполне мог понять, почему это случилось — после того ужасного притяжения смерти он сам едва не сошел с ума — но от мысли о том, что эта грозная сила, направленная на мятежников, теперь обрушится на него, в животе у него вновь ёкнуло.
