Путь Талу

Глава 1:

Падение Соары

Маонея Талу разбудил пронзительный треск, и он вскинулся в постели, ошалело крутя головой и пытаясь понять, откуда исходит этот раздирающий звук. Казалось, что трещит где-то между ушами, словно там, внутри, что-то замкнуло.

Прежде, чем он успел испугаться, странный звук стих и Маоней замер, словно столбик. Его вдруг бросило в жар, сердце прыгало где-то у горла, и он чувствовал, что ему не показалось...

Отдышавшись, он откинулся на подушку. Сейчас с ним всё, вроде бы, было в порядке — разве что в голове тихонечко звенело — и в какой-то миг он осознал, что уже не понимает, было ли всё это наяву или во сне. Талу вздохнул и опустил ресницы, но заснуть никак не удавалось. Сердце до сих пор испуганно прыгало.

Вдруг по глазам ударил яркий белый свет и они, едва приоткрывшись, тут же вновь непроизвольно зажмурились. Свет разгорелся ещё ярче, потом начал гаснуть, одновременно багровея. Маоней облегченно вздохнул — ему показалось, что кто-то в парке запустил осветительную ракету — но тут постель ощутимо поддала его в спину. Здание задрожало, сверху посыпалась побелка — и он, наконец, понял, что всё это означает.

"Да это же ядерная бомба! Началась война!"

Талу отшвырнул одеяло, и, поджав пятки к заду, рывком вскочил на ноги — но тут же его накрыла волна невыразимого ужаса, и он, вдруг ослабев, плюхнулся на четвереньки. Казалось, что он умирает — или, точнее, умирают все вокруг, и он как-то чувствует это...

Талу, наверное, просто задохнулся бы от ужаса и полного непонимания происходящего — и тут волна ужаса схлынула. Но, едва он успел перевести дух, она обрушилась на него вновь... и вновь... и вновь...

Маоней извивался и корчился на полу, отчаянно сжимая руками голову — она, казалось, взрывалась от воплей миллионов умирающих. Казалось, он сам умирает каждый раз — и он, наверное, и в самом деле умер бы, но тут это всё прекратилось. Талу распластался на полу, лицом вверх, судорожно дыша, весь мокрый. Он едва осознал, что пол вновь задрожал под ним, а откуда-то снаружи докатился тяжелый, сокрушительный грохот, от которого стекла в окне зазвенели, едва не вылетев. Но, едва он смог более-менее прийти в себя, ужас обрушился на него вновь. На сей раз, он был всё же слабее, но Маоней всё равно сжался в комок, подтянул колени к груди, зажал ладонями уши, желая только умереть, лишь бы не слышать раздирающих душу миллионов криков. Эта волна была гораздо дольше — но, наконец, отпустила и она.

...........................................................................................................

Маоней замер, съёжившись, пытаясь понять, сошел он с ума или ещё нет. В себя, как ни странно, его привел холод пола и донесшиеся из-за двери панические крики. Итак, ему не показалось, и Талу кое-как сел, — а потом вдруг легко вскочил на ноги.

Сейчас, когда ужас смерти ушел, он ощутил вдруг себя каким-то удивительно живым. Даже родившимся заново. И родившимся в совсем новом мире. Как-то вдруг Маоней осознал, что ядерная война, которой он столько лет боялся, началась и прошла — а он жив и вполне цел. Это придало ему дополнительной бодрости, к тому же, его съедало волнение и любопытство.

Как есть, в одних плавках, он выскочил в коридор, и, не обращая внимания на метавшихся вокруг испуганных людей, помчался по лестнице наверх, в главный центр связи крепости.

Здесь, увы, ему ничего не удалось узнать, — в воздухе плавал едкий чад, свет горел только аварийный, и Маоней, наконец, понял, что разбудивший его треск был электромагнитным импульсом, столь мощным, что подействовал даже на мозг. Талу не знал, правда, кто применил столь страшное оружие, но узнать это в ближайшее время у него точно не вышло бы. Торопливо отперев бронированную дверь, он выскочил на крышу. И тут же замер, задохнувшись, словно его вдруг ударили в грудь.

Прямо перед ним, над западным горизонтом, поднимался чудовищных размеров черный гриб. Окруру, тот город, где проходили переговоры, перестал существовать. Но и в Соаре погасли все огни, лишь в крепости ещё светили уцелевшие лампы...

Маоней понял, что всё кончилось, и он может возвращаться в Товию. От грандиозности того, что он видел, и того, что случилось, у него снова захватило дух. Он даже стал жалеть, что не видел самого взрыва. Должно быть, это было невероятное зрелище — хотя Маоней и понимал, что стой он в тот миг на этом самом месте, он бы наверняка ослеп от вспышки...

Он стоял, часто дыша, поджав пальцы босых ног от холода, ветер трепал его волосы. Зрелище так поглотило его, что он невольно вздрогнул, когда его окликнули.

Маоней рывком повернулся на пятке. Перед ним стоял пожилой, загнанно дышавший комендант крепости. Лицо у него было испуганное.

— Вебы начали вторжение, — не тратя времени начал он. — С заставы сообщили, что тот берег кишит огромным количеством вражеских войск и что по ним ведут шквальный огонь. Потом связь оборвалась. Там был всего взвод солдат Внутренней Армии. Вряд ли они могли оказать серьёзное сопротивление.

Талу мотнул головой и опомнился, как-то вдруг осознав, что во всей крепости он — старший по должности. Не по званию — он до сих пор оставался старшим лейтенантом — а именно по должности, как личный посланник Хьютай.

— Объявите тревогу. Примите все меры, чтобы прекратить панику. Проверьте все машины. Сделайте всё для восстановления связи. Вышлите патрули в город и прикажите властям вывести полицию на улицы.

Комендант отдал честь и ушел. Талу захотел было уйти вслед за ним, потом, плюнув, остался на крыше. Здесь он промерз до мурашек — но шествовать по коридорам в одних плавках ему теперь вовсе не хотелось, а общаться с толпой испуганных людей ему хотелось ещё меньше. Маоней прекрасно понимал, что командир из него откровенно фиговый, и начальники в крепости вполне могут обойтись без него.

Вздохнув, он сел на парапет, глядя на гриб. Тот уже расплывался, превращаясь в чудовищную тучу. От неё к земле тянулось что-то, похожее на изогнутый, перевернутый смерч — бывшая ножка гриба. Из-за горизонта всплывала вторая чудовищная черная туча, сливаясь с первой — снизу её освещало жуткое алое зарево, словно там проснулся вдруг вулкан. Маоней без труда понял, что развалины Окруру охватил всепожирающий пожар немыслимых размеров.

Наконец, вернулся комендант. Вид у него был ещё более мрачный, чем в первый раз.

— Все машины, которые стояли на улице, вышли из строя, у них сгорела вся проводка. Мы смогли установить связь с Сирой, — это всего в двадцати милях отсюда... ненадолго. Вебы вышли в долину Соары. Они без единого выстрела заняли поселок, перерезали кен-карское шоссе, подожгли железнодорожную станцию и повернули на север, к нам! К счастью, там, рядом, стоит батальон восьмого истребительного отряда — 360 файа, 12 десантных и 4 боевых вертолета. Вебы атаковали их. Сейчас там идет бой. Но командир сообщил, что они не продержатся долго — вся техника тоже вышла из строя, а противник превосходит их числом многократно.

Талу спрыгнул с парапета и зло взглянул на коменданта.

— Идиоты! Враг уничтожен, но наступает, и вы бессильны его остановить! Какими силами мы располагаем здесь?

— 247-й полк Внутренней Армии и седьмой батальон товийского истребительного отряда.

— Этого слишком мало! А остальные части, стоящие у границы?

— С ними нет связи, — комендант помолчал. — Осмелюсь заметить, что в крепости найдено 47 тел без... внешних признаков насильственной смерти. Из них сорок — люди, а остальные... файа. Они оказались... более устойчивы. Но уцелевшие напуганы до полусмерти, и я вовсе не уверен в их надежности.

Талу рывком отвернулся. Он понял, что дело приняло серьёзный оборот.

— Вы выслали патрули в город? — не оборачиваясь, спросил он. — В каком состоянии тамошние чрезвычайщики?

— От соарской ЧК после известных... событий осталось меньше батальона. Где их командир, непонятно. Они не знают, что делать. В городе неспокойно, народ собирается на улицах и начинает угрожать местным файа. Никто не пытается защищать их.

— Тогда собирайте всех сюда — полицию, ЧК, вообще всех, кто захочет пойти!

Комендант вновь отдал честь и исчез. Талу стал задумчиво прохаживаться по террасе. Он уже здорово замерз, но возвращаться к себе ему всё равно не хотелось. Он вновь сел на парапет, глядя на всё разгоравшееся зарево и на чудовищную тучу, которая заняла уже полнеба — она заметно приблизилась. Сердце у него ёкало и замирало — он начал, наконец, понимать, что вполне может здесь и умереть. Наконец, вновь вернулся комендант.

— К нам пришло последнее сообщение из Сиры, — мрачно сообщил он. — Командир батальона сказал, что вебы дерутся, как безумные. Они захватили аэродром, сожгли всю технику, и...

— А как дела с техникой у нас? — перебил его Талу.

— Здесь было десять танков, но пока восстановить удалось только три. Все бронетранспорты испорчены. Автоматов, кроме тех, которые у солдат, около пятисот, в башнях — десять пушек-трехдюймовок и двадцать пулеметов, есть пять минометов калибра 3,5 дюйма, 18 гранатометов и 2 ПТРК.

— Хорошо.

Отослав коменданта, Талу всё же проскользнул к себе, оделся и сам занялся учетом наличных сил. Из более чем двух тысяч собравшихся в крепости людей двенадцать сотен были солдатами Внутренней Армии, почти пять — бойцами товийского истребительного отряда, три — уцелевшими остатками семисот чрезвычайщиков Соары (некоторые, из следователей, привыкли воевать с врагом в кабинетах, при помощи кулака и табуретки). Из полицейских не пришел вообще никто. 142 гражданских файа были беженцами из Соары, но именно ради них им и предстояло сражаться...

Талу приказал раздать всем запасное оружие, но беженцы предпочли укрыться внутри дворца, — его центральная часть была защищена двухметровой железобетонной стеной. Подумав, Талу отправил всех детей на самый нижний ярус его надземного укрытия, — мало вероятно, что на них вдруг сбросят ядерную бомбу, но ему невыносимо хотелось хоть что-нибудь сделать для них...

Долго страдать муками совести он, впрочем, не смог — по крепости пронесся пронзительный вой боевой тревоги. Взобравшись на верхний этаж привратной башни, Талу увидел, как на поле, разделяющее Соару и крепость, выезжает множество вебианских джипов и военных грузовиков. Они останавливались, из них горохом сыпались солдаты. От их количества у Талу зарябило в глазах, а в животе вдруг как-то нехорошо ёкнуло. Он схватил услужливо протянутый бинокль. Все вебы выглядели так, словно побывали на пожаре — драные мундиры, лица в копоти...

"Да они же прямо из Окруру, — холодея, понял Талу. — Видели, как он горит".

В животе у него разлилась холодная, мерзко тянущая пустота — Маоней понял, что попадать к ним в плен не стоит. Лишь когда он разглядел вооружение солдат — автоматы, ручные пулеметы и базуки — его немного отпустило. Нигде не было танков или артиллерии. Тяжелое оружие полностью вышло из строя.

Он поглядел на шестиметровую стену, окружающую крепость — такого врага она остановит... наверное. К тому же, перед ней шла широкая полоса бетонных надолбов — противотанковых, но они представляли собой серьёзное препятствие и для пехоты...

Развернувшись широченной волной, солдаты двинулись к крепости. К его удивлению, по вебам никто не стрелял. Присмотревшись, Талу увидел, что они толкают впереди себя файа — связанных и безоружных, очевидно, пленных из Сиры...

Маоней раздумывал не более секунды. Он оттолкнул пулеметчика и нажал спуск, целясь так, чтобы убивать сразу. Он видел, как под струей трассирующих пуль падали файа, но большую их часть убили сами вебы — поняв, что их план рухнул. Когда с заложниками было покончено, они цепь за цепью пошли в атаку. С обеих сторон затрещали пулеметы, из башен ударили пушки, трассы пуль сплелись в сложную сеть. Талу видел, как падают запутавшиеся в ней солдаты — но уцелевшие бежали вперед со страшным механическим упрямством. Многие из них тащили на плече базуки — и, прорвавшись на дистанцию огня, они дали нестройный, но мощный залп. Маоней невольно шарахнулся назад, спасаясь от десятков огненных шаров, летевших, казалось, ему прямо в лицо. Раздались частые взрывы реактивных гранат, попадавших в стену и залетавших за неё, посыпались уцелевшие от ударной волны стекла, но укрытые в башнях стрелки не пострадали. Базуки были рассчитаны на то, чтобы пробивать несколько сантиметров танковой брони, а не метр крепостного бетона.

Когда грохот взрывов стих, Маоней вновь выглянул наружу. Вебы вновь неслись вперед, не тратя время на перезарядку. Он также заметил, что в крепости стреляли лишь немногие. То ли просто из страха, то ли...

С трудом миновав надолбы, солдаты добрались до стены, но, не имея никаких средств для её штурма, бестолково заметались, расстреливаемые из фланговых амбразур башен, и начали наконец отходить. Среди них часто рвались мины опомнившихся минометчиков. Затем ударили все казематные пушки на нижних этажах башен. На сей раз, они били по машинам, к которым отступали вебы, и полумрак расцвел пожарами и взрывами. Вскоре солдаты откатились за эту огненно-дымную стену, и бой на этом кончился.

Талу выглянул в боковую амбразуру. Ни один враг не смог добраться до ворот. В самих массивных створках из дюймовой стали виднелись маленькие пробоины от кумулятивных гранат, но они даже не погнулись. Освещенное пожарищем горящих машин поле было усыпано трупами. Было совершенно очевидно, что все последующие атаки вебов закончатся так же.

Талу решил, что они спасены, но враг не унимался. Вебы пробрались в восточный лес и внезапно напали оттуда, потом с севера, однако повсюду были отбиты. Число тел под стенами росло. Наконец, атаки прекратились. Попрятавшись за случайными укрытиями, вебы вели лишь редкий беспорядочный огонь. Стало ясно, что взять крепость нельзя.

Талу с облегчением перевел дух — но его тут же вызвали на западную стену. Она выходила на водохранилище. От западных ворот по гребню плотины Соарской ГЭС шла дорога, исчезая в лесу. Из него выходила могучая, в несколько рядов, колонна гекс, закованных в черную броню из пластика и вооруженных закрепленными на головах крупнокалиберными пулеметами. Их были, наверное, сотни, но двигались они как-то неуверенно и Маоней нахмурился. Он нигде не видел управляющей машины — судя по всему, она находилась где-то позади колонны. И, скорее всего, была одна. Теоретически, конечно, можно было управлять любым числом гекс, которое может поместится в зоне действия передатчика, на деле же столь большая нейросеть легко могла выйти из-под контроля...

Маоней встревожился ещё больше, заметив, что гексы направляются к плотине; по ней можно было, через ворота, попасть внутрь крепости. Им следовало повернуть на юг, и, форсировав реку, напасть на вебов с фланга. Но орда двигалась прямо к нему!

Талу нахмурился, поняв, что дело пахнет изменой — причем, в самых надежных, элитных частях! Боевые операторы и нейрокибернетики набирались из самых верных, проверенных файа — и вот, кто-то изменил!.. Нет, Маоней вполне мог понять, почему это случилось — после того ужасного притяжения смерти он сам едва не сошел с ума — но от мысли о том, что эта грозная сила, направленная на мятежников, теперь обрушится на него, в животе у него вновь ёкнуло.

Нельзя было, конечно, сказать, что крепость беззащитна с этой стороны — у западного конца земляной плотины стояла трехэтажная бетонная башня, такая же, как крепостные. На первом её этаже стояла трехдюймовая пушка, однако больше орудий в прибрежных башнях не было, их давно сняли за ненадобностью...

Гарнизон башни состоял из бойцов товийского истребительного отряда, и они не стали думать слишком долго: подмога вела бы себя совсем иначе. Пушка громыхнула, плюнув желтым огнем, грудь первой гексы взорвалась обломками брони и тучей брызг синей крови. Из других башен, за водохранилищем, осыпая броню гекс искрами, ударили пехотные пулеметы. Те бросились вперед, но было ясно, что внезапного нападения не получилось.

Однако отступник, как оказалось, ожидал этого. Сектор обстрела казематной пушки не превышал тридцати градусов. Пули же пехотных пулеметов были для гекс не опасны. Вот одна из них повернула к северу, выходя из зоны обстрела, за ней последовали остальные, и Талу напряженно прикусил губу. Он понимал, каков план отступника, но ничего не мог сделать. Несколько гекс обошли башню с севера, по берегу водохранилища, потом одна из них забросила на её плоскую крышу закрепленную на спине бомбу. В тот же миг раздался чудовищный взрыв. Талу ослепило полыхнувшее пламя, а проморгавшись он увидел, что верхний этаж башни снесен. Среди обломков Талу заметил изувеченный труп, его руки продолжали сжимать искореженный пулемет.

Однако, едва гексы вновь сунулись вперед, ожила казематная пушка. Её огонь перекрывал вход на дамбу, взобраться на склоны которой гексы не могли. Однако, Талу рано радовался. Отступник, наконец, сообразил, что для штурма укреплений необходимы "бывшие" — которые у него, к сожалению, имелись. Он пустил их вперед, гексы отошли, в то время как сотни "бывших" устремились в атаку. Их встретил огонь бьющих из амбразур автоматов, но товийцев выжило не более дюжины, и они не смогли остановить эту страшную полу-живую волну. "Бывшие" быстро вошли в мертвую зону укрепления, полезли наверх, карабкаясь на обломки и друг на друга. Через развалины верхнего этажа башни они проникли в средний, полезли ниже, где в отсеке бетонного основания отбивались последние товийцы. Талу видел, как в амбразурах дрожат отблески автоматных очередей.

Вдруг в глаза ему снова ударил ослепительный свет. Маоней не сразу понял, что последние уцелевшие файа взорвали орудийный погреб. Хотя его метровые стены сильно ослабили взрыв нескольких сотен снарядов, он легко сокрушил их. Во все стороны полетели гигантские обломки расколовшейся башни, тучи прикрывающей её фундамент земли. Талу почувствовал, как содрогнулся пол, ударная волна отбросила его от амбразуры. Когда дым рассеялся, стало видно, что от башни осталась лишь огромная воронка. Базуки не могли стрелять из башен и гексы добрались до самой стены. Со своего наблюдательного поста Талу видел, как под прикрытием гекс к ней пробираются "бывшие". Выругавшись, он помчался к западным воротам. Над ними проходила галерея и Маоней быстро взобрался на неё. Он запасся гранатами, но опоздал на какие-то минуты. Под прикрытием огня гекс "бывшие" заложили мину под ворота. Взрыв оглушил Талу и едва не сбросил его вниз. Заглянув за край стены, он увидел, что стальные створки выбиты.

К счастью, он ожидал чего-то подобного — ещё до начала штурма ворота задвинули двумя неисправными танками, притащенными на буксире. Сдвинуть их гексы не могли, к тому же, в пролом ворот, поверх танковых башен, полетели реактивные гранаты. Но командующий гексами приказал им подложить под танк бомбу. Взрыв отбросил неисправные машины, открыв путь в крепость.

К счастью, Маоней догадался убраться во дворец ещё до этого момента. Поднявшись на его крышу, он, наконец, смог заметить машину управления — коробку одноместного командного пункта на спине одной из тварей. Но добраться до неё оказалось невозможно. Отступник руководил атакой, укрывшись от огня за сплошной стеной гекс. Он отправил сотню "бывших" на штурм прибрежных башен, остальные ударили в тыл защищавшим южную стену. Вебы тоже пошли в очередную атаку.

К счастью, Талу успел подтянуть резервы — не занятые на южной стены солдаты расстреливали гекс из базук, десятками косили из автоматов и штурмовых винтовок "бывших". Поняв, что застать защитников врасплох не удалось, те наконец отступили. Победа была одержана внушительная — только во дворе крепости валялось два десятка мертвых гекс и вдесятеро больше "бывших". Однако цена тоже была высока — погибло около сотни людей и сорок файа. Раненых было вдвое больше. Вебы почти сразу же откатились назад, и потому понесли относительно небольшие потери...

..........................................................................................................

Вокруг крепости повисла жутковатая тишина. Не обращая на неё внимания, Талу плотно пообедал — он был голоден, как волк. Тем временем, отчаянные усилия ремонтников принесли результат — часть радиоаппаратуры удалось восстановить и вскоре была налажена связь с базой восьмого истребительного отряда. Впрочем, новости, которые пришли оттуда, были невеселыми. Черзмали Мато покинул базу почти сразу после окончания войны Фамайа с ССГ и бесследно исчез. В Кен-Каро бушевало новое восстание — полиция перешла на сторону мятежников, чрезвычайщики просто разбежались. Поняв, что помощи оттуда ждать не стоит, Маоней прервал связь и задумался. Притяжение смерти прошло и там, и, видимо, по всему миру. Вызванное им оцепенение и шок через несколько часов сменялись лихорадочным возбуждением. Накладываясь на гнев и ужас, оно неизменно вело к мятежу.

От мысли, что всё это происходит сейчас по всей стране, Талу стало плохо. В какой-то миг ему даже захотелось застрелиться, чтобы не видеть, как гибнет его родина. Наконец, он опомнился. Сам он пока что не погиб — и соарская крепость тоже. А значит...

Маоней встряхнул головой. Так или иначе, но шансы у них ещё есть — в конце концов, вебы не смогут взять крепость без...

— На шоссе — вражеские танки! — завопил ворвавшийся в комнату солдат и Талу подумал, что застрелиться было неплохой идеей.

..............................................................................................................

Он снова поднялся на крышу — от его приказов уже ничего не зависело, а обзор отсюда был отличный. Танки уже миновали Соару и теперь разворачивались на поле. Было совершенно непонятно, почему вебы чинили их так долго. Талу даже показалось, что они нарочно тянули, чтобы помучить его призраком ложной надежды — и он вновь недовольно мотнул головой. Техники крепости уверяли, что вот-вот починят все их танки, но Маоней уже не верил, что всё кончится так хорошо. Далеко не вся техника в крепости пострадала от ЭМИ. Что-то тупо не заводили лет десять, где-то вообще сперли аккумуляторы или какие-то другие ценные запчасти и устранить за несколько часов последствия многолетнего раздолбайства было невозможно...

................................................................................................................

На сей раз, по танкам никто не стрелял — из базук их было не достать, а трехдюймовые казематные пушки были слишком слабы для бронированных чудовищ. К тому же, Маоней подозревал, что солдаты попросту боятся, понимая, что от бронебойных снарядов бетон их не укроет. Так или иначе, танки открыли огонь первыми.

Первый же пятидюймовый фугасный снаряд снес южные ворота. Второй разметал решетки и стальные столбы, перекрывавшие "шлюз" между глухими стенами привратных башен. Вход в крепость был открыт, но от удара третьего снаряда арка ворот, вместе с частью стены, рухнула, завалив проход грудой бетонных глыб — охватившая вебов дикая злоба обернулась на сей раз против них...

На крышах привратных башен поставили единственные в крепости ракетные установки и они выстрелили одновременно — но промахнулись, а вот танки вебов ответили им дружным залпом. В каждую башню попало одновременно по несколько снарядов. Когда облако пыли и дыма рассеялось, обе привратные башни превратились в бесформенные груды щебенчатого крошева. Но танки продолжали стрелять...

Укрывшись за тонким парапетом, Талу видел, как рушатся другие башни и обваливается стена. Под ударами пятидюймовых бронебойных снарядов непрочный, лишенный арматуры бетон разваливался огромными глыбами. Уцелевшие бойцы выбирались из разбитых башен и кидались кто куда, обезумев от страха.

Когда с укреплениями было покончено, шквал снарядов обрушился на дворец — похоже, что огнем танков всё-таки руководили. Поднявшиеся на крышу солдаты в панике бросились в броневую дверь. Талу последовал за ними, — но, добежав до лестницы, неожиданно вернулся назад. Он хорошо понимал, что жить ему осталось лишь несколько минут, и хотел только увидеть как можно больше. Осколки свистели вокруг него — он не двигался, зная, что лучше быть разорванным в клочья, чем попасть в руки разъяренных врагов. Близкие взрывы не раз сбивали его с ног, но он не пытался укрыться...

Словно испугавшись его смелости, смерть не тронула его. Вдруг оставив в покое дворец, танки перенесли огонь на здание Соарской ГЭС. После всего шести попаданий исчезла вся середина постройки. В пыли сверкнул синий огонь короткого замыкания. Все огни в крепости погасли, потом вспыхнули вновь — включился аварийный дизель в подвале дворца. Тем не менее, танки продолжали расстреливать развалины ГЭС, пока окончательно не стерли их с лица земли. Последней рухнула западная торцевая стена. Затем танки всё же прекратили огонь — очевидно, у них кончились снаряды.

Тем не менее, они тут же двинулись вперед, стреляя из пулеметов. Из развалин стены крепости тут же полетели огненные шары гранат, заливая всё вокруг трепещущим желтым светом, — до танков они не долетали, но заставили их остановиться. Затем подошли "Мегазевры". Встав в проломах стен, они открыли огонь по вражеским танкам. Одна за другой вспыхнули три вражеские машины, но пехота вебов вновь устремилась вперед. Вскоре два танка защитников были подбиты вебами из базук, третий отошел...

Вражеские танки вновь устремились вперед. Но окружавшие крепость надолбы практически не пострадали от обстрела, и танки вебов даже с ходу не могли пересечь их. Они остановились у заграждений, стреляя из пулеметов. Лишь один из них сумел проникнуть внутрь через развалины ворот. Уже горящий, он таранил последнюю "Мегазевру", и исчез с ней в облаке взрыва...

Три оставшихся танка вебов попятились, уступив место пехоте, но и ей пришлось несладко — разрушенная южная стена превратилась в баррикаду из метровой толщины обломков, даже более удобную позицию, чем целое укрепление. Стрелки вели огонь из сохранившихся местами нижних, полуподземных этажей башен — там, где они не были завалены обломками. Вебы падали — но на смену упавшим приходили всё новые и новые. Их поток казался бесконечным.

Маоней замер. Он понимал, что сейчас решается его судьба и судьба вообще всех, собравшихся в этой крепости. Другие, впрочем, тоже это поняли. У разбитой южной стены собрались почти все бойцы, оставшиеся в живых, — девять сотен людей и файа. Огонь девяти сотен автоматов должен был стереть вебов с лица земли — но теперь в ответ били тысячи автоматов и пулеметов, не давая защитникам высунуться. Под прикрытием огня живая волна вебов добежала до стены — и та вдруг окуталась облачками дыма от брошенных ручных гранат. Вебы вновь рванулись вперед — и, на сей раз, ворвались на развалины. По всей стене задрожали злые желтые огни автоматных очередей — вебы добивали последних защитников...

Талу обречено охнул, сжимая кулаки, но потом всё же перевел дух. Вебы заняли стену и закрепились на ней, но войти в крепость не смогли. Часть бойцов всё же успела отступить и теперь встретила их огнем из развалин, воронок, из-под иссеченных осколками автомобилей...

Маоней понял, что пришел решающий миг. Вихрем скатившись по лестницам, он вылетел из дворца, и, выхватив пистолет, повел уцелевших на выручку бойцов, ещё державшихся в разбитых башнях южной стены. Полумрак, тучи пыли и дыма скрыли их атаку. Талу застрелил двух вебов раньше, чем они смогли его заметить, — но его пистолет тут же щелкнул, выпустив последний патрон. Ошалев, он сам бросился на третьего, бесполезно выставившего разряженный автомат... и едва увернулся от направленного в живот штыка. Талу ударил солдата рукояткой пистолета в лицо, яростно вырвал оружие, и прикончил упавшего веба, вонзив ему в горло его собственный нож. Оглядевшись, он увидел, что последовавшие за ним бойцы убиты. Они уничтожили несколько десятков вебов, но полегли все. Тем не менее, противник тоже отступил, потрясенный яростью этой самоубийственной атаки.

Уже не понимая, на каком он свете, Талу взглянул на дворец. Его окна вылетели, белые стены окрасил огонь бушующих внутри пожаров. Ловить там явно было нечего, к тому же, вебы подтянули к крепости минометы, из которых немедленно открыли огонь.

Бросив бесполезный автомат, он побежал к зданию реактора под вой мин и грохот их взрывов. За грудами обломков у его ворот укрывались бойцы истребительного отряда, и, оказавшись среди них, Талу попытался перевести дух, одновременно осматриваясь. Горящий дворец уже обошли ворвавшиеся в крепость вебы, обстреливая их. Бетонный блочный бруствер, прикрывавший ворота, обвалился, но сами они были ещё целы — огромные, из темной шестидюймовой брони. К счастью, незапертые — бойцы смогли приоткрыть их и быстро проскользнули внутрь, после чего массивные створки всё же заперли. Затем бойцы рассыпались по зданию, а Талу плюхнулся на пол, ошалело осматриваясь. Свет здесь не горел, и огромный зал освещали лишь отблески пожаров, пробивавшиеся через высокие — вдвое выше человеческого роста — окна, забранные толстыми плитами бронестекла. Прямо перед Талу белел глухой бетонный монолит, скрывавший сам реактор и парогенератор. Слева, на белой платформе-террасе, с трех сторон окруженной окнами, некогда помещалась турбина, давно снятая — реактор много лет назад был остановлен и уже частично демонтирован...

Талу так и сидел на полу, не вполне понимая, жив он ещё или уже нет. В сандалии набилась земля и бетонная крошка, он снял и вытряхнул их, потом вытряхнул ещё раз и ещё — в сознании у него что-то заклинило...

Наконец, к нему вернулись осмотревшие здание бойцы. Им удалось обнаружить спаренную зенитную пушку дюймового калибра на крыше — абсолютно бесполезную против наземного врага — и всего трех испуганных солдат. Остальные заперлись в центральном массиве дворца. Там же укрылись беженцы и раненые. Половина истребителей уже погибла, уцелевшие едва держались в башнях северной и западной стен, а также в арсенале. Здесь осталось всего четыре десятка файа. У них было два ручных пулемета и по сотне патронов на бойца. Найденных припасов (здесь устроили склад) хватило бы им месяца на три, но едва ли это имело значение...

Так и не дождавшись от него приказов, бойцы ушли. Талу удивленно осмотрелся, словно проснувшись, потом со злостью отшвырнул сандалии и вскочил на ноги. Добравшись до лестницы, ведущей к галерее, он поднялся наверх и сел, выглядывая из-за бетонного простенка. Происходящее снаружи не радовало его. Нападавшие уже почти овладели крепостью и действовали согласованно, плотным огнем отгоняя защитников от амбразур, а потом взрывали и жгли башни, внутри которых те укрылись. Бойцов и чрезвычайщиков, пытавшихся спастись из огня, расстреливали. Отсюда Талу увидел, как вебы отрезают головы убитым файа, увидел, как они бросают в пламя раненых, но не испытал уже никаких эмоций. Он понимал, что и сам присоединится к ним очень скоро...

Он не сразу понял, что истребители поднялись на крышу, оставив его одного. Они метко били сверху одиночными выстрелами и вебы пока не решались приближаться к зданию. Но Маоней понимал, что и здесь они не продержатся долго. Пулеметы гекс с металлическим стуком били по окнам, высекая снопы искр. Вебы стреляли по воротам из базук. После разрывов бронебойных гранат весь зал пронзали струи расплавленного металла, разбиваясь об бетонный монолит реактора. Тем не менее, древняя постройка пока что держалась.

Неожиданно обстрел прекратился, гексы отступили и исчезли. Талу замер, не зная, чего ожидать. Но всего через несколько минут к воротам подъехал бронетранспорт — а из него выбрался десяток файа в форме истребительного отряда. Они смотрели вверх и Маоней узнал их командира — Черзмали! Ну да, конечно! Он наверняка получил приказ Найте и помчался сюда, чтобы спасти его!..

Едва не сломав шею, Талу скатился по лестнице и бросился к воротам. Они, конечно, были заперты, но Маоней подбежал к щитку замка и принялся торопливо тыкать в кнопки. Пару раз он всё же ошибался и был вынужден начинать всё сначала. Наконец, моторы загудели и бронированные створы начали медленно распахиваться. В лицо Талу ударил ветер, пахнущий пылью и гарью.

.......................................................................................................

Талу невольно прищурился, но всё же сразу понял, что Черзмали стоит прямо перед ним. Вокруг стояли его бойцы. Все они смотрели на него с каким-то непонятным напряжением. Среди них стоял его старый знакомый — Керт Рисси, майор пограничной стражи Вебы. Наверное, его взяли в плен, но Талу, непонятно отчего, стало вдруг жутко. Он попытался было взглянуть в глаза Черзмали, но тот почему-то смотрел в сторону.

— Где остальные? — наконец спросил Черзмали.

— Я... они на крыше, — Талу показал на лестницу. Черзмали дал знак, и большая часть его бойцов устремилась к ней.

— Сколько их там?

— Тридцать.

— Снаружи твои твари жрут тела остальных, — вдруг сказал Рисси. — Ты убил их всех!

— Ты?! — Талу ошалело взглянул на Черзмали. — Объясни наконец, что происходит!

Черзмали рывком повернулся к нему. Талу наконец смог перехватить его взгляд. Почти безумный.

— Когда началась война, Найте послал меня за тобой, — в его голосе было не больше тепла, чем у Рисси. — Мы приземлились на аэродроме Сиры. Мы не знали, что он уже захвачен... Я попал в плен и встретился с ним, — он показал на Керта. — И понял, что семь лет служил уничтожителям своего народа — таким, как ты!

Внутри у Талу всё заледенело. Он совершенно точно понял, что сейчас умрет. И ещё понял, что невероятно, запредельно хочет жить. С внезапным отрешенным спокойствием он подумал, что в этом нет ничего удивительного, — ему всего двадцать три года, и он ещё никого не любил...

С крыши донеслись очереди и крики умирающих. Талу вздрогнул, не понимая, почему Черзмали медлит... но тут в воротах возникли привлеченные движением гексы. Маоней как-то вдруг заметил плоскую коробку переносного пульта управления, висящую на боку Черзмали.

— Это ты управлял ими! — гневно крикнул он. — Ты предатель!

— Нет! — Черзмали сорвал с плеча пульт и швырнул его на пол. — Это Хьютай предала весь наш народ, весь мир! Она заставила меня связаться с ССГ, сообщить, что многие системы ПРО неисправны... она спровоцировала войну!

Талу мотнул головой. Слова Черзмали прошли как-то мимо неё, они были просто бредом, он и не хотел их слушать...

— Что будет со мной? — спокойно, словно и не про себя спросил он.

— Тебя посадят на кол, прямо сейчас! — процедил Рисси.

— Спасибо, — ядовито сказал Талу. — Но я бы предпочел более краткий способ.

Он посмотрел на лежащий на полу пульт. От удара крышка отскочила — и Талу увидел, что система нейроуправления в готовности. Тускло тлела подсвеченная изнутри сенсорная клавиатура.

"Достаточно их отвлечь и нажать босой ногой кнопку "Атака"... — как-то лениво подумал он. — Тогда гексы бросятся на всё, что видят, а остановить их будет уже некому..."

— Послушай, Черзмали, — начал он, подняв ладони к плечам и делая осторожный шаг вперед, потом второй и третий. — Ты не знаешь самого главного. Я...

Его босая нога, как бы невзначай, наступила на что-то твердое. Пульт! Маоней мельком глянул вниз — и большой палец его правой ноги ткнул в кнопку...

........................................................................................................

Черзмали тоже опустил взгляд... но ничего больше сделать не успел. Сразу несколько гекс открыли огонь — и ливень крупнокалиберных пуль разорвал его, Керта и всех его бойцов на куски.

.........................................................................................................

Мгновением раньше Маоней бросился на пол и лишь потому уцелел. Его, как из душа, обдало горячей, остро пахнущей кровью, над головой жутко завизжали пули. Наверное, он всё равно тут же погиб бы — но, на его счастье, с крыши уже спускались другие бойцы Черзмали, и гексы перенесли огонь на них. Талу вскочил и бросился вперед. Он проскочил между двух гекс, прополз под ногами у третьей и выбежал наружу. Отбежав в сторону, он осмотрелся. В крепости творился сущий ад — гексы крутились во все стороны, поливая очередями испуганно метавшихся вебов. Те, в свою очередь, огрызались автоматным огнем. На него, безоружного, никто пока не обращал внимания...

Не дожидаясь, чья возьмет, Талу снова побежал — на сей раз на север. Он вмиг исчез в кустах, и вскоре оказался у задних ворот. Охранявшие их вебы исчезли, файа тоже не было видно. Сзади доносились истошные вопли и плотная стрельба — очевидно, бешенство охватило всех гекс в крепости, и пройдет немало времени, прежде чем вебы покончат с ними. Талу усмехнулся, бросаясь в проем. Вслед ему стреляли, свистели пули, но он несся, как на крыльях, пока его не скрыл лес... и не смог остановиться.

Талу свалился только миль через десять, бессознательно пробираясь к северу. Он бежал, не слыша погони и не чувствуя ног, бежал, пока совершенно не обессилел и не упал. Он был голоден, одежда превратилась в лохмотья, едва скрывавшие измученное тело — но он, к своему удивлению, был до сих пор жив, хотя и не имел даже тысячной доли шанса на это...

Талу долго лежал, дрожа от холода, не в силах подняться, не представляя, где находится, пока до него не донеслись тяжелые, мерные шаги. Ног, что могли так ступать, было не две — и не четыре.

"Вот и гекса, — равнодушно подумал Маоней. — Одна надежда, что убьет сразу, и тем прекратит мои мучения".

Всё же он с трудом встал и осмотрелся. На него надвигался огромный черный силуэт. Тварь была в броне. Очевидно, она увязалась за ним в разрушенной крепости Соары, атакованная вебами.

У Талу кружилась голова от слабости, руки дрожали. Он стоял, спокойно ожидая приближавшееся чудовище и припоминая способы управления гексами голосом — не очень надежные способы, но ему больше ничего не оставалось. Он не смел бежать — риск был слишком велик, а шанс обогнать тварь с его практически растраченными силами — ничтожно мал.

Когда тварь остановилась, готовясь ударить, из его рта вырвались гудящие, шипящие звуки — единственные, которые понимали эти существа. Гекса склонилась к нему и тоже страшно зашипела. Он поднял скрещенные руки в защитном жесте, знакомом каждому, кто работал с гексами. Эта отпрянула, словно от огня, и застыла, ожидая приказов. Это уже что-то, подумал Маоней.

Он решил, что будет пробираться в Товию — неважно, имеет это смысл или уже нет. Если добраться до автотрассы — можно остановить какой-нибудь автомобиль... если они ещё остались. Но ему, измученному, не отделаться от твари, которая по любой местности делает пять миль в час. Однако...

Он подошел к гексе и бездумно попытался забраться на её спину, хотя все инструкции запрещали даже дотрагиваться до них — реакция была весьма бурной.

Его руки скользили по крутому боку, сил не хватало. Он не удивился, когда тварь схватила его и подняла вверх.

Талу едва сдержал крик. Он чувствовал, что достаточно ничтожного усилия — и крючья войдут в его плоть, разрывая кожу, как бумагу. Но гекса вдруг опустила его на спину — так они переносили детенышей. Распластавшись на жестком бронепластике, Талу почувствовал, как снизу его обдает тепло гигантского тела. Оно согревало его, успокаивая судорожную дрожь. Гекса двинулась вперед...

Проплывая на высоте двух метров сквозь заросли Маоней понял, что тварь возвращается в крепость — ему всё же следовало от неё отделаться, но как? И ему очень хотелось есть, — но обе этих проблемы разрешились самым неожиданным образом...

Навстречу выскочила динозевра. Она подняла голову и зашипела. Прежде, чем она успела отскочить, гекса сделала мгновенный выпад головой, перекусив длинную шею твари, и принялась жадно пожирать ещё бьющееся тело. Талу незаметно соскользнул с её спины и укрылся в кустах, с отвращением глядя на кровавое пиршество. Вскоре гекса убралась, очевидно, полностью забыв о нем.

Талу выбрался из зарослей, подобрав увесистый кусок ещё теплого мяса. Ему было противно, но выбора не осталось — голодный, он точно никуда бы не дошел...

С усилием пережевывая жесткое, безвкусное мясо, которое непонятно почему обжигало язык, он вдруг ощутил внезапный прилив сил. Держа в руках кровавый кусок плоти, он с отвращением вспомнил урчащее пиршество гексы. Но эта бездушная тварь оказалась не столь безжалостной, как большинство людей...

Отбросив недоеденный кусок и облизав пальцы, Талу без промедления углубился в лес, направляясь на восток — там проходила дорога, соединяющая Соару с Кен-Каро...

.............................................................................................................

Не прошло и часа, как он с гребня выемки смог увидеть её — она была пуста, насколько хватал глаз. Талу задумался, осматриваясь по сторонам. Нигде ни души, не слышно выстрелов, не видно зарева пожарищ. Только слабые теплый ветер шелестел листвой. Всё выглядело таким спокойным, таким мирным...

У Талу до боли сжало сердце. Всё происшедшее показалось ему кошмарным сном, но... с запада, затягивая небо, наплывали низкие темные тучи. Они выглядели совершенно безобидно, но Маоней знал, что стоит им накрыть его — и он всего за час получит сотню рентген. А потом... И оставалось совсем мало времени — тучи приближались прямо на глазах, а укрыться от радиоактивного пепла тут негде. Если здесь через несколько минут не появится хоть какая-нибудь машина — он обречен.

Талу усмехнулся. Машина! Вряд ли они ещё сохранились в разрушенном мире — а если и да, то наверняка принадлежат вебам, рвущимся в глубь страны. Они пристрелят его, не утруждая себя словами. Да и местное население — скорее всего, беженцы — отнесется к нему не лучше. А Талу знал, что он — измотанный и безоружный — не сможет захватить машину, будь в ней и всего один человек... если она, конечно, вообще остановится.

Тучи затянули небо, стало темнеть. Талу мрачно смотрел на тающую полоску света. Он вновь оказался единственным, выжившим в чудовищном бою... чтобы умереть от лучевой болезни в темном лесу, всеми забытый, и...

Он увидел свет фар. Скатившись со склона, Талу бросился на дорогу, ошалело размахивая руками. Ему было уже всё равно, кто окажется в начавшем тормозить грузовике...

— Лезь сюда! — закричали из невидимого за ярким светом фар кузова.

Забравшись в него, Талу не сразу понял, что оказался среди солдат Внешней Армии, настроенных к нему весьма дружелюбно. Их было не больше десятка, все безоружные, с нашивками воздушных стрелков. Все они были файа — испуганные юноши, как видел Талу, ни одного старше двадцати лет. Все молчали. Машина мчалась со скоростью не меньше шестидесяти миль в час, но облака словно висели над головой. Наконец, они стали медленно отходить назад...

Когда они вновь оказались под чистым небом, начался тихий, невнятный разговор — они просто не знали, что случилось. Взрыв атомной бомбы за близкой границей, притяжение смерти, а потом — нападение вебов для них оказались совершенно неожиданными. Не понимая случившегося, они оказались почти в невменяемом состоянии. Талу стоило большого труда успокоить их.

Стрелки немногое могли рассказать — они в панике бежали с аэродрома Сиры, бросив бесполезные вертолеты, и спрятались в лесу. У них не было оружия, но они сумели как-то починить сломанный грузовик, брошенный вебами на обочине дороги, и теперь направлялись к своим, которых надеялись найти в Кен-Каро.

Талу задумался. При такой скорости они меньше чем через три часа будут в городе. Но что их ждет там? Новый мятеж?..

Довольно быстро он убедил солдат повернуть на юг, к Цете, где была база восьмого истребительного отряда. И ехать проселками, избегая опасных магистралей. Вскоре молодежь успокоилась — стремительная езда в открытом кузове по широкой пустынной дороге не располагала к унынию. Но мирный сельский пейзаж казался Талу удивительно зловещим — нигде ни души, ни огонька, все попрятались, даже полицейские посты на дороге покинуты... впрочем, это было лишь к лучшему...

Стремительно мчась по высокой насыпи среди просторных, открытых полей, Талу казался себе одиноким и чужим. Он уже ничего не чувствовал — там, где было сердце, застыло что-то тяжелое, словно осколок камня. Другие вряд ли это сознавали, но к Талу неведомо откуда пришло понимание, что его мир обречен.

........................................................................................................

Они достигли базы восьмого истребительного отряда только к вечеру, так как пришлось объезжать Кен-Каро. Ведущие в город дороги охраняли многочисленные блок-посты Внутренней Армии, и Талу не собирался выяснять, верны ли они Фамайа...

На базе царила растерянность, связь с Товией ещё — или уже? — не действовала. Но Талу пришлось долго докладывать о падении Соарской крепости и о своих приключениях. Особенно подробно его расспрашивали о судьбе Черзмали — сразу после войны он вылетел в Сиру на вертолете и пропал без вести.

Талу снова пришлось врать, рассказывая бойцам о героической смерти их командира в подбитом вертолете, на аэродроме Сиры, захваченном врагом. К счастью, уцелевшие стрелки не могли опровергнуть его рассказ. Впрочем, новости, которые, в свою очередь, пришлось выслушать ему, тоже были невеселыми. Он узнал, что не ошибся, избегая армейских постов и долго пробираясь в Цету по незнакомым проселочным дорогам. Вся Ирмия была уже охвачена восстанием. Здесь же царило уныние. Лишившийся командира отряд и не думал сражаться с бунтовщиками, ожидая неведомо чего. Он бы, наверное, тоже разбежался, — но бежать было уже некуда: Цета оказалась единственным островом законности во враждебном море мятежа. Талу понял, что всего лишь попал из огня в полымя.

..........................................................................................................

Эта новость настолько поразила Талу, что он на какое-то время впал в прострацию, не зная, что думать и что делать. Он не знал, чем бы всё это закончилось, но, к его счастью, телесвязь наконец восстановили — электромагнитный импульс не подействовал на стационарные спутники, он оказался бессилен в космосе. Маоней смог связаться с Найте. Потом ему вновь пришлось долго рассказывать о падении Соарской крепости и о своей дороге сюда.

— Это будет совсем другой мятеж, — мрачно заключил он. — У Низших теперь есть право сокрушить нас, а мы... чувствуем, что виновны. Что же нам делать?

— Я не уверен, что сейчас есть смысл вообще что-то делать, — не менее мрачно ответил Найте. — Как оказалось, ядерная зима — вовсе не бред ученых умников...

Сердце Маонея обмерло. О теории ядерной зимы он тоже слышал — но изо всех сил надеялся, что она так и останется теорией...

— Ты хочешь сказать, что... — начал он.

Найте кивнул.

— Да. Наши орбитальные разведчики показали, что весь мир ждет многолетняя зима. Прежде всего...

Слушая его рассказ, Талу вновь словно оказался в вязком, тягучем кошмаре. Пепел тысяч сожженных городов скроет весь мир за несколько месяцев — и не рассеется в течение многих лет. Температура на всей планете упадет до тридцати градусов ниже нуля. Для Уарка, никогда за всё время своего существования не знавшего зим, это был конец. Никакая развитая форма жизни не могла перенести это...

— Значит, ни для кого нет никакой надежды? — тупо спросил Талу.

Найте вздохнул.

— Есть. Для тех, кто попал на плато Хаос. Для других...

— То есть, я умру?

Найте взглянул ему в глаза.

— Ты — нет. Хьютай приказала мне особо позаботиться о тебе. На Ан-Аркской военной базе есть один исправный вертолет. Я прикажу прислать его сюда и забрать тридцать файа — в том числе и тебя. Потом я пришлю из Товии самолет...

— Спасибо, Мастер, — Талу искренне и глубоко поклонился. Он прекрасно понимал, что не заслужил такую вот участь... но он был очень рад ей. Жить ему всё же очень хотелось. — А остальные? — вдруг спросил он.

— Остальные останутся здесь. Это уже неважно, — Найте прервал связь.

.......................................................................................................

Ожидая прибытия вертолета, Талу сидел в здании аэродрома базы, мрачно глядя на растерянно бродивших по нему бойцов. Все они были ошеломлены и подавлены — но Талу мог их понять. Истребительные отряды славились тем, что могли в любой момент посадить всех своих бойцов на вертолеты и доставить их в любое место. Сейчас же из восьми тысяч бойцов восьмого отряда триста уже пали жертвой притяжения смерти, а ещё пятьсот спятили и их пришлось запереть. Все вертолеты превратились в груды бесполезного лома. Чинить их было некому — гражданский персонал, напуганный всё тем же притяжением смерти, разбежался по домам. Что же до бойцов... многие торопились побыстрее убраться из Цеты, пока у них ещё есть такая возможность. Талу не видел, чтобы их кто-нибудь задерживал, даже если они уходили, прихватив оружие. Он не представлял, правда, что они будут делать во враждебной стране — но таков был их личный выбор...

Размышления Талу прервал появившийся вертолет. Он привлек гораздо меньше внимания, чем опасался Маоней. Найте приказал доставить в Ан-Арк лишь специалистов и инженеров, у которых всё равно не осталось дел здесь — но никто не пытался помешать посадке...

.......................................................................................................

Едва они поднялись и пролетели несколько миль, Талу вздрогнул, взглянув вниз. Там, направляясь к Цете, ползли бесконечные колонны военных машин. И далеко не все они были изготовлены в Фамайа. Гадать, кто сидит в них, не приходилось. Их вертолет встретили ожесточенным, но беспорядочным огнем — лишь благодаря этому пилот успел отвернуть в сторону...

Мрачно глядя вниз, Талу задумался. Он видел участь Соары — и руководящие штурмом Цеты офицеры-вебы тоже её видели. Цету постигнет участь Соары, только быстрее и хуже. Она даже не была крепостью, в ней не было укреплений и орудий. Её защищала сила её войск. Но силы не стало — техника превратилась просто в лом, мораль упала до нуля, организация рухнула. Тут будет не бой, а просто бойня...

Талу вздрогнул, вспомнив зверства восьмого отряда. Да, у жителей Ирмии действительно есть поводы для мести — и она будет легкой. Цета уже не могла сопротивляться. На базе восьмого отряда осталось около пяти тысяч бойцов — тех, кто не мог бросить свои семьи, или тех, кто понимал, какая участь ожидает дезертиров во враждебной стране. Всего в Цете жило больше двадцати тысяч файа — в основном, жен и детей истребителей. Теперь всех их ждала смерть.

Талу встряхнул головой. Так или иначе, но он останется верен Хьютай. Но он вдруг подумал — а есть ли ей дело до чего-либо, кроме своей мечты — мечты о звездном будущем их народа?..

Он смотрел назад. Выстрелов не было слышно, — они были уже далеко, — но на южном горизонте, над Цетой, стояло тусклое, но быстро растущее зарево разгорающегося пожарища.

..........................................................................................................

Мрачный, в крови и копоти, Нэркис Уэрка стоял на крыше здания реактора, озирая развалины крепости. Победа далась очень недешево. Всего в сражении погибло больше трех тысяч солдат Вебы, все, находившиеся в крепости, до последнего младенца, и тысяча его людей. Ещё около трех тысяч были ранены. Но в его армии было уже десять тысяч повстанцев и он понимал, что это — лишь начало их великого похода к Товии и дальше, к плато Хаос...

Глава 2:

Последний день

Маоней Талу шел по улицам Товии. Ему не было никакого дела до Абраса Бору и его мятежа. Эти два месяца в родном городе сделали его почти прежним. Конечно, он не мог забыть о том, что их всех ожидает, но теперь смотрел на вещи не столь мрачно. В конечном счете, Товия неплохо соответствовала названным Найте условиям. По крайней мере, её Цитадель...

Талу встряхнул своей гривой, падавшей ему на плечи. Предстоящая осада казалась ему необычайно интересным приключением, и даже возможная смерть уже не казалась страшной. Здесь был его дом, его родина, его друзья — а вместе трудно бояться.

Талу улыбался, чувствуя себя странно легким и свободным — на нем была только короткая зеленая туника и сандалии. Эта одежда нравилась ему гораздо больше, чем рабочая или даже форма Высшего. Он знал, что совсем скоро больше не сможет так ходить, и вообще показываться на улице, но весь этот последний день принадлежал ему. Товийскую молодежь трудно заставить делать то, что ей не нравиться, и, если она решила провести свой последний день в веселье — что ж. У Талу тоже было полно дел, но он просто сбежал, чтобы увидеть последний — на многие годы, если не навсегда — мирный день. Он совершенно не представлял, что станет делать, сбежав из затхлых, пропахших оружейным маслом подвалов Замка. Впрочем, это его ничуть не волновало. Пока он просто шел по улице, наслаждаясь теплым ветром и царившим повсюду оживлением. Не верилось, что это — последний день. На улицах кое-где попадались патрули, но в кармане у Талу были его "корочки" и он мог пойти куда угодно — в пределах "белой области", конечно.

Маоней почти бессознательно направлялся на север — в построенные после Второй Войны жилые районы. Эти унылые кварталы, застроенные длинными серыми пятиэтажками, казались ему наиболее уютными — может быть потому, что где-то здесь он и родился. Он жалел лишь, что ему не с кем разделить свою радость. Его работа не позволяла ему иметь близких друзей, не было у него и девушки — хотя он отнюдь не был к ним равнодушен. Просто ему не встретилось никого, с кем он захотел бы разделить свою жизнь — как Анмай с Хьютай. Талу порой злился на свою разборчивость, но поделать ничего не мог, да и не хотел — ему хватало временных подруг, а думать о себе как об отце и муже было смешно...

Он замедлил шаг — навстречу ему направлялась группа молодежи, человек десять, вперемешку смуглые и белокожие лица, улыбки, смех...

— Эй, зеленый! — обратилась к нему стройная девушка с русыми кудрями до плеч, в куцем белом платьице и босая. — Ты мальчик или девочка?

Талу широко улыбнулся.

— Мальчик.

— Годиться, — она потянула его за руку. — Пошли с нами.

— Куда? — поинтересовался Талу, уже идя бок о бок с ней.

— В парк. Говорят, там собираются все наши... сколько тебе лет?

— Семнадцать, — соврал Талу.

— Врун! Скажи ещё, что ни разу не целовался! — она рассмеялась. Талу — тоже. Он не согласился бы разделить с этой девушкой свою жизнь, но этот день — да...

Когда над Цитаделью полыхнуло пламя и вскоре докатился приглушенный гром двух залпов, компания на минуту притихла — они поняли, что с мятежом покончено. Но он лишь подстегнул кипящую в городе жизнь. Талу стремился развлечься и старательно избегал всего, что связано с войной. Но это ему не удалось. Он увидел, что вверх по улице бежит худой бритый человек в измятой одежде, — должно быть, один из отпущенных мятежными полицейскими заключенных, — а за ним с воплями гонятся несколько растрепанных парней.

— Держите его! Это "беглый"! — заорал один из них.

Компания кинулась наперерез. Беглец попытался увернуться, но ему умело подставили ногу, и он растянулся на асфальте. Встать он уже не смог — на него обрушился град ударов и мостовая скоро окрасилась кровью. Упавшего били ногами, причем девушки старались больше парней — конечно, те, которые были обуты. Но и его девушка — Талу сообразил, что даже не знает её имени — рвалась вперед. Слов она не слышала, и Талу удержал её, перехватив руками поперек живота. Она поняла его жест по-своему — извернулась и впилась в его губы своими. От неожиданности — впрочем, не только от неё, — у Талу перехватило дух. Он слышал звуки ударов, крики умирающего, — но всё это ему не мешало, напротив, — юноша почувствовал, как его затягивает темный водоворот...

— Какой ты нетерпеливый! — восхищенно воскликнула она, наконец, оторвавшись от него.

В этот миг Талу заметил ещё троих "беглых", — очевидно, товарищей избиваемого. Они были помоложе и покрепче, и сами бросились вперед. Молодежь с дикими криками бросилась им навстречу. Сверкнул нож, один из парней обвис на руке "беглого" и упал, захлебываясь кровью. Второй "беглый" выдернул пистолет. Он стрелял навскидку, почти не целясь — ещё один парень опрокинулся назад с тремя пулями в груди, второй крутанулся, словно пытаясь разглядеть свою пробитую голову, и тоже упал.

Талу пожалел, что не захватил оружие — его просто некуда было спрятать в такой одежде. Впрочем, он бы не сунулся в такую драку — он знал, что "беглые" правы, они защищают товарища... а эти набросились на них с дикими криками, словно стая обезумевших животных. Талу видел, как стройная смуглая девушка, тонкая, как тростинка, бросилась на парня с ножом, вцепившись пальцами в глаза. Парень заорал, по его щекам потекла кровавая слизь, а тонкие пальцы погружались всё глубже... до самых ладоней. Это была неконтролируемая, уже не сознающая себя ярость. Талу был очень рад, когда ненормальная девица в его объятиях вновь сжала его лицо ладонями и впилась в его губы, словно выключив весь мир...

Он опомнился, лишь когда она отпустила его. Четверо "беглых" были мертвы — растерзаны буквально в клочья дюжиной безоружных юношей и девушек, почти детей — они стояли вокруг них, встрепанные, в порванной и заляпанной кровью одежде — но никто из них не был даже ранен. Они жадно смотрели на мертвецов — если бы они опустились на четвереньки и вцепились зубами в кровавое мясо, Талу не удивился бы. На трех убитых товарищей они просто не обращали внимания.

Вскоре появились ополченцы и оцепили место бойни. Компания отправилась дальше, к парку. Происшедшее вызвало у Талу омерзение, — но, в то же время, он чувствовал гордость... и страх — словно на его глазах стая бешеных собак разорвала человека. Но безумное чувство освобождения от всего, свойственного человеку, последней, предсмертной свободы всё же преобладало. И он чувствовал себя своим в этой дикой стае — это было самое приятное... и страшное.

.........................................................................................................

Первоначально Товийский парк показался Талу совершенно обычным — любимое место отдыха товийской молодежи, полное в любой вечер любого дня. Подобравшая его компания побежала купаться, но Талу застыл на берегу. Он, наконец, заметил разбросанную повсюду одежду, судьба которой, похоже, совершенно не беспокоила её владельцев. И нагие пары, занимавшиеся любовью, не стесняясь сотен жадно глядящих глаз. И стоящие у берега мониторы. И столбы дыма на том берегу. И тучи, сплошной стеной идущие с востока — он впервые увидел их, но сразу понял, что это — те самые. Никто не обращал на них внимания — все смеялись, говорили, пели. Вокруг всюду мелькали тела, лица, висел гвалт — словно на огромном птичьем базаре. Вода у берега буквально бурлила от массы купающихся.

— Не хочешь купаться, хочешь сразу...? — спросила его девушка.

Талу смутился, чувствуя тепло на щеках. Голова словно кружилась, всё вокруг казалось нереальным. Он тупо смотрел, как девушка разорвала платье и сбросила его на песок — под ним ничего не было. Когда нагое крепкое тело плотно прижалось к нему, Талу смог подумать лишь о том, как она намерена идти домой — не в таком же виде? Потом он отстранено подумал — что делать со своей одеждой?

Девушка расстегнула его поясок и стала сдирать с него тунику. Талу не сопротивлялся. Запутавшись в зеленой материи, он сам торопился высвободиться из неё, и лишь усмехнулся, когда она умело развязала его набедренную ленту. Потом...

Талу не представлял, что сможет делать такие вещи в шумной толпе, и чувствовать при этом дикое, сумасшедшее удовольствие. Впрочем, на них смотрели немногие. Потом рядом с ними оказалась ещё одна пара, и они пытались превзойти друг друга в страсти и выносливости. Потом Талу заснул, мирно улыбаясь и обнимая песок. Ему казалось, что всё это происходит во сне, и его сон был неотличим от реальности.

........................................................................................................

Талу разбудил крепкий пинок босой ногой в зад. Он вскочил, дико озираясь. Стало темно, только синий свет фонарей клубился в тучах листвы. Все куда-то собирались и шли. Девушка исчезла без следа.

Маоней вспомнил, что на нем осталась только грива волос и сандалии — и присел, судорожно сжавшись, нашаривая свою одежду — она тоже исчезла. Вокруг него стояло несколько парней — они заржали при виде его беспомощного смущения. Талу вскочил.

— В чем дело? — неожиданно сухо спросил он.

— Парад, — бросил один из парней. — Все идут смотреть. Пойдешь с нами?

— Где моя одежда? — спросил Талу.

— Иди так, — сказал кто-то. Лишь сейчас Талу заметил, что двое насмешников тоже обнажены. Ему это не понравилось.

— Где одежда? — его тон и злые сузившиеся глаза оказались достаточно убедительны — кто-то бросил ему его смятую тунику. — Пояс! — натянув её, потребовал Талу.

Застегнув его, юноша усмехнулся. Серебряный поясок — слишком ценная вещь, чтобы её отдали просто так, особенно сейчас, когда все запреты пали... но всё же...

Кто-то дружелюбно хлопнул его по плечу. Талу улыбнулся в ответ и пошел к улице — вместе со своими новыми друзьями. Вдруг он вспомнил, что так и не узнал имени той девушки.

........................................................................................................

Парад не произвел на Талу никакого впечатления — впрочем, он его практически не видел, зажатый в сплошной массе тел. Он видел лишь высокие шеи неторопливо проплывающих гекс и слышал рев машин. Но потом, когда пошли ополченцы, он неожиданно оказался в самой их гуще, в хвосте колонны. У него не было никакого оружия — как, впрочем, и у большинства его соседей. Только некоторые несли самодельные копья из арматурных прутьев. Но у всех глаза светились, словно у зверей, и все стремились на запад — туда, где есть враги, которых можно убивать. Талу было жутковато оказаться в этой орде, — но, в то же время, ему было очень приятно чувствовать себя её ловкой, сильной и безжалостной частью. Ему казалось, что стоит им только добраться до врагов... он будет убивать их голыми руками... как та девушка...

Талу хотелось спать, голова его кружилась, и он воспринимал окружающее лишь отчасти — как, впрочем, и большинство в этом живом потоке. Ему казалось, что ничего не сможет остановить его, — но, когда в конце проспекта Революции показалась стена солдат, толпа стала рассеиваться и безмолвно расходиться...

Вновь оставшись в одиночестве, Маоней побрел назад. Ноги сами несли его к Замку. Он не сразу понял, что глухие раскаты на западе — это не шум в ушах, не гроза, а залпы орудий — армия Уэрки начала штурм города. Это словно подхлестнуло Талу, туман в голове стал постепенно рассеиваться. Он ускорил шаг.

Перед воротами парка он остановился. Там по-прежнему толпилась молодежь, горели костры, — и на одном из них с воем корчился человек, наверняка "беглый", но Талу не был в этом уверен. Там пели, танцевали, занимались любовью — но уже исступленно, как бы через силу — те, кто не мог найти забвения в войне.

Талу вдруг стало страшно. Там почти ни на ком не осталось одежды — ни на парнях, ни на девушках. Ему хотелось скинуть и свою, и войти туда, чтобы...

Талу встряхнул головой и сжал зубы. Он — Высший, он ещё может надеяться попасть на плато Хаос, когда здесь всё будет кончено. А они...

Маоней не смел их осудить. Но он не мог к ним и присоединиться. Он усмехнулся и пошел по полутемной боковой улочке к Замку. Его массив заслонил пожары на том берегу, но Талу заметил, как с неба стал падать тонкий, почти неощутимый черный пепел. Юноша содрогнулся и невольно ускорил свой и без того чересчур быстрый шаг.

..........................................................................................................

Старый Замок был действительно старым — его построили последователи какой-то давно забытой религиозной секты, искавшие убежища в мертвой тогда пустыне — больше трехсот лет назад. Сейчас в нем размещался молодежный центр, являвшийся, по сути, отделением Чрезвычайной Комиссии. Но теперь пришла пора вспомнить о его первоначальном назначении. Талу, собственно, оказался не у дел — он не был военным, а его пост Наблюдателя уже потерял всякое значение. Он с радостью ушел бы в Цитадель — если бы его в неё впустили. Но Найте отнюдь не забыл его провал с переговорами и с его россказнями "беглым" — которые и привели к этой войне, и ему пришлось довольствоваться Замком.

Маоней думал обо всем этом, направляясь в радиорубку. Там, в одиночестве, он слушал сообщения о начавшейся битве. Они были невеселыми — Уэрка практически с ходу прорвал укрепления "белой области" и теперь почти беспрепятственно продвигался к городу. Талу словно видел, как это происходит. Укрепления "белой линии" выглядели грозно — ров и вал, усиленный дотами, на забетонированном днище рва высился ряд высоковольтных проволочных заграждений — но под залпами пушек земля обваливалась, летели искры замыканий, раскалывались, как орехи, старые доты — и в бреши врывались танки и пехота. Немногочисленные защитники отходили к городу — в беспорядке и спешке. Талу сидел в одиночестве, словно в бреду — его мир рушился, а он — он ничего не мог сделать.

— Всё бесполезно, — доносился из динамиков безжизненный, искаженный голос. Его разбивали шумы — то ли помехи, то ли шум боя. — Слишком длинная линия обороны, и не эшелонированная. Достаточно им было прорваться у реки — и всё полетело к... Мы уносим ноги... да, а что мы ещё можем сделать? Их десять на одного и тьма танков. Нас чуть не окружили... — голос смолк, послышался вновь: — ...отходим к главной линии обороны... попытаемся удержать... последняя надежда на форты... нет времени на перегруппировку...

Талу выключил радио. Ситуация была ясна и так — разбитая армия откатывалась к городской черте, надеясь закрепиться на основной линии обороны. А если ей это не удастся — их всех ждет один конец. Ему не хотелось видеть его приближения. Он уже невольно прикидывал оборонительные возможности Замка. Для своего времени он был первоклассной крепостью — его окружала гранитная стена высотой в двенадцать метров и толщиной в три. Но теперь...

Талу встряхнул волосами. Корпус обороны столицы насчитывал 25 тысяч солдат Внутренней Армии, 125 тяжелых танков и 200 боевых машин, 80 ЗРК и 15 стационарных батарей. Стратегический резерв составляли 12 тяжелых бомбардировщиков и 100 ядерных ракет С-11. А на них надвигалось полторы тысячи танков и сто тысяч солдат ССГ, а также то ли шестьсот, то ли семьсот тысяч мятежников. Финал нетрудно было предсказать, и его душил тоскливый страх обреченного. Пытаясь отвлечься, он вспоминал прекрасную довоенную Товию. Но его мысли невольно вернулись к войне, к тому, что он делал в эти два военных месяца, до начала осады.

Первые дни в городе были сплошной круговертью допросов и беготни. Затем всё вошло в нормальную колею. Ужас притяжения смерти забылся поразительно быстро — впрочем, не без вмешательства Чрезвычайной Комиссии, которая оперативно отловила особо стукнутых и буквально затопила столицу потоком запрещенных ранее фильмов, — что и привело в итоге к увиденному им сегодня. Власти блокировали информацию, но постепенно, всего через несколько дней, ситуация стала ясна всем. Жители отнеслись к своей судьбе с поразительным хладнокровием — тоже не без стараний ЧК. Впрочем, никто из них просто не верил, что вечную Товию, дивную Товию постигнет печальная участь той, первой Товии, погребенной под вечным снегом...

Затем потянулись обычные мирные дни. Талу вернулся к своей прежней работе — впрочем, она теперь, скорее, напоминала пустую формальность. Общая угроза сплотила всех жителей Товии. Она и раньше была государством в государстве, а теперь власти запретили въезд и выезд из города, опасаясь наплыва беженцев. Впрочем, их было и так на удивление мало — хаос распространялся столь стремительно, что уже через несколько дней после войны любые путешествия по дорогам Фамайа стали небезопасны, а затем и вообще невозможны. Лишь авиация соединяла основные города страны, в которых поддерживалось хотя бы внешнее подобие порядка — но и самолетам приходилось летать под прикрытием истребителей. Они вывозили в столицу юных Высших — за два месяца больше пятисот тысяч. Обычные беженцы в Товию не допускались и скапливались у западной окраины города и за рекой, на юге, вокруг "белой области". В этих скопищах отчаявшихся, голодных людей царила анархия и беспредел, власть в них быстро захватили бандитские шайки. Они захватили и прилегавшие к Товии небольшие города — Ирну, Спарху, Мирик — превратив их в сущий ад. Талу с вертолета приходилось наблюдать за окружившими Товию полукольцом лагерями беженцев — они повергли его в ужас. Телевидение тоже то и дело показывало их. Зрелище царившего вокруг хаоса сплачивало жителей Товии ещё теснее...

Беженцы с каждым днем становились всё агрессивнее. Всего через две недели после войны Товия оказалась фактически в осаде. Беженцы постоянно пытались штурмовать город, но укрепления "белой области" оказались для них неприступными. Товийский ИО, гарнизон Цитадели и располагавшиеся вокруг города части Внутренней Армии могли отбить — и отбивали — любые нападения отчаявшихся толп. Среди них всё чаще попадались мятежники, вооруженные танками и даже вертолетами, но расстановки сил это не меняло...

Окружающий Товию мир постепенно погружался во мрак — и в прямом, и в переносном смысле. Телевидение постоянно показывало спутниковые карты распространения черных туч. Они щадили Товию — не без отчаянных усилий военных метеорологов, пустивших в ход все свои средства для влияния на погоду и рассеивания туч. Первую атаку черных облаков — всего через неделю после войны — им с великими усилиями удалось отбить. Затем атмосферная циркуляция изменилась, и ученые, ко всеобщей радости, сообщили, что Товия будет скрыта радиоактивным саваном в числе последних мест. Её жители восприняли это, как доброе предзнаменование.

Словно надеясь на грядущие испытания, погода в два этих последних месяца выдалась на удивление спокойной и ясной. Дождей не было совсем, зато зачастили холодные туманы — результат насыщения атмосферы радиоактивными газами. Впрочем, пока радиационные фон в Товии, хотя и сильно поднявшийся, не внушал опасений. Лишь дуга Нити зловещей трещиной рассекала небосвод, но на неё все уже привыкли не обращать внимания...

В последние дни перед "концом света" на Товию упало два метеорита — в последнее время они действительно падали часто. Они напугали всех своими бело-зелеными огненными шарами поразительной яркости — некоторые даже приняли их за атомные взрывы, а оглушительный гром переполошил весь город. Радары Цитадели засекли метеоры задолго до того, как они стали видны, но зенитчики решили не открывать огня — обломки были невелики и не могли причинить большого вреда, а нейтронные противоракеты следовало приберечь для крайнего случая...

Один из обломков упал далеко за городом, в лесу, хотя и в пределах "белой области", образовав воронку глубиной в пятиэтажный дом. Второй метеор, поменьше, упал в Товийском парке. Образованная им воронка едва могла вместить грузовик, но вокруг неё круглые сутки толпилась товийская молодежь, весело обсуждавшая невероятное происшествие. Как ни странно, оно тоже было воспринято, как хорошее предзнаменование...

К сожалению, дела на земле шли всё хуже и хуже. Товия постепенно отрывалась от внешнего мира, её связи с ним обрывались одна за другой. Через две недели после начала войны беженцы перекрыли шоссейные дороги, ещё через сутки — железные. Речные суда, плававшие по реке Товии под прикрытием бронекатеров и мониторов, ещё целый месяц поддерживали связь, пока последний большой город вниз по течению Товии — пятисоттысячный Остишо, город-завод, не оказался в руках мятежников. Немного позже прекратила летать авиация — некоторые города ещё держались, но их закрыли радиоактивные тучи, которые, как оказалось, обладают пренеприятным свойством разрушать авиационные двигатели. Жителям Товии оставалась лишь информация о внешнем мире — но и она становилась всё более скудной. Сразу после войны прервалась всякая связь с ССГ — если там кто-то и уцелел, он не хотел общаться с Фамайа. Да и остальные её города...

Радиоэфир доносил до столицы отчаянные призывы о помощи, мольбы, проклятия, бесстрастные отчеты о происходящем — всё это было невыносимо трудно слушать, зная, что эти, похожие на горячечный бред сообщения скоро станут реальностью и здесь. Талу по привычке часами просиживавший в радиорубке Старого Замка, оцепенев слушал выловленные из радиошума обрывки великой трагедии — она воспринималась им как необычайно подробная и красочная, но всё же отвлеченная, не имеющая места в реальности. Поверить в её реальность, а затем остаться в здравом уме было невозможно.

Помимо прочего, эфир доносил сообщения и о неотвратимом продвижении армии Уэрки — несмотря на все препятствия, она неизменно проходила по тридцать миль в день, и ученые Товии, вычислявшие движение черных туч, постоянно гадали, кто же ударит первым. Сведения о численности армии повстанцев были самыми противоречивыми, но её намерения были всем известны. Уэрка собирался захватить Товию, и не скрывал этого. Отчаянные радиокрики одиночек, пытавшихся преградить ему путь, отмечали его продвижение. Помешать ему было нечем. Внутренняя Армия перестала существовать, поглощенная паникой, хотя и сохранилась официально. Некоторые её гарнизоны и базы не были смыты волной всеобщего дезертирства и ещё какое-то время продолжали функционировать. Но единственное, что могли сделать верные Товии части — взорвать свои склады с оружием и боеприпасами, чтобы они не достались врагу, потому что сражаться и там было уже просто некому. Истребительные отряды пытались пробиться в столицу, — но, ненавидимые всеми, гибли в пути, разбитые по частям или осажденные на своих базах. Только четырнадцатый, ревийский ИО смог пробиться в столицу, почти не понеся потерь — это было воспринято её жителями как чудо. До бывшей столицы Ааены Ревии, располагавшейся на юго-востоке, было больше двух тысяч миль. Несмотря на это, их путь занял всего три недели — хотя он и напоминал путь сквозь ад. Это была победа.

Однако, единственной силой, способной остановить Уэрку и спасти столицу была Внешняя Армия — но она просто перестала существовать. Стратегические ракетные войска лишились всех ракет, запущенных во время ответного удара. Часть их баз была уничтожена ракетами ССГ, а остальные разрушены озверевшими повстанцами. Авиация вышла из строя под воздействием электромагнитного импульса. Восстановить её так и не удалось из-за всеобщего хаоса, а единичные вылеты уцелевших самолетов и вертолетов ничего не решали. Флот и вовсе не мог ничем помочь. Он вел тяжелые бои с уцелевшей частью флота ССГ. Даже их оказалось достаточно, чтобы флот Фамайа оказался вскоре почти полностью уничтожен, а уцелевшая часть его переметнулась к мятежникам. Но и им это ничем не помогло...

Эскадра Суфэйна высадила десант на севере Арка, но этим всё и ограничилось, — пройти к плато Хаос через радиоактивные горы Тай-Линна им не удалось. Старая Фамайа и прилегавшие к ней острова объявили независимость, назвав себя "Истинной Фамайа". Товия никак не отреагировала на это — у неё просто не осталось сил. Впрочем, силы "Истинной Фамайа" тоже были столь невелики, что её измена не имела никакого практического значения...

По сути, единственной удачной операцией фамайской армии стал вывоз тактического ядерного оружия, склады которого были разбросаны по всей стране, на плато Хаос. Больше двух тысяч боеголовок тактических ракет, ядерных снарядов и авиабомб были в сохранности доставлены на Хаос. Талу отлично знал, что ни одна его единица не задержалась в Товии. Впрочем, после войны и притяжения смерти найти того, кто согласился бы вновь применить ядерное оружие, было почти невозможно, и это наверняка лишь ещё больше ухудшило бы ситуацию. Но всё же...

Маоней понимал, что применение тактического ядерного оружия — единственный шанс спасти Товию, но им почему-то никто не хотел воспользоваться. Причина этого лежала на поверхности: продовольствия в столице хватит всего на год, а зима продлится в несколько раз дольше. Пережить её могло лишь плато Хаос. Товию же ожидала долгая и мучительная агония. Её решили сократить, — а ведь в столице могло выжить не меньше людей, чем на Хаосе! Впрочем, стоило ли им выживать такой ценой?..

Вслух, конечно, ничего такого не говорилось. Но армия повстанцев была слишком огромна, — и слишком злобна, — чтобы удары отдельных тактических боеголовок смогли остановить её. Массированный же залп накрыл бы столицу таким облаком радиоактивных осадков, что на поверхности не выжил бы никто. По крайней мере, так считалось. Как бы то ни было, отчаянная борьба жителей Товии была неизбежно обречена на поражение. Талу был одним из немногих, кто действительно понимал это... и не верил.

.......................................................................................................

Талу не представлял, сколько бы он тут сидел — и до чего в итоге додумался бы — но тут за его спиной щелкнула, открываясь, дверь радиорубки. Талу рывком повернулся на вращавшемся стуле. В проеме стоял незнакомый офицер с погонами капитана Внутренней Армии. В полевой форме, с подсумками и гранатами на поясе. С плеча у него, стволом вниз, свисал новенький автомат.

— Старший лейтенант Маоней Талу? — спросил он.

— Да, — Талу спрыгнул со стула и встал, чувствуя себя очень неловко — на нем сейчас была не форма, а одежда для приятного вечера. А оружие его и вовсе лежало дома, в ящике стола.

— Я — капитан Айнур Ликс. По распоряжению полковника Ахайри вы поступаете под моё командование.

Талу захотелось спросить "какого черта?!" — но он тут же прикусил язык. Полковник Ахайри был комендантом Замка и его непосредственным начальником. Он вполне имел право отдать такой приказ — тем более, что никаких дел у Талу тут не было.

— Есть, — без особой охоты правда ответил он. — Распоряжения?

— Вы отправляетесь на фронт вместе со мной. Немедленно.

В груди у Талу ёкнуло. Ему вовсе не хотелось на фронт, честно говоря — в основном потому, что там его жизнь имела все шансы завершиться, причем, уже в ближайшие часы. Но он давал присягу, в которой клялся исполнять законные приказы старших по званию — и, если бы он разинул рот в возражениях, капитан имел право отдать его под трибунал. Приговор которого в условиях осадного положения был бы быстрым и очень однозначным для Талу. Ему, правда, захотелось сказать, что он — офицер Чрезвычайной Комиссии и не обязан подчиняться какому-то пехотному капитану, и что его место здесь... но он снова прикусил язык. В конце концов, он сам был офицером — а враг начал штурм города. Его родного, между прочим. И место его и в самом деле было на фронте.

— Есть, — ответил Талу. Ему вдруг стало неожиданно легко. Всё же офигительная штука армия, — подумал он. — На воле ты ломаешь башку, пытаясь понять, что делать — а тут тебе просто приказывают, а ты исполняешь. И не думаешь ни о чем лишнем.

Они вышли из радиорубки. Капитан сразу же направился к лестнице. Талу секунду смотрел ему вслед, потом остановился. Капитан тут же повернулся к нему.

— Можно мне переодеться? — спросил Талу.

Капитан смерил его взглядом с головы до ног. Потом вдруг ухмыльнулся.

— Нет времени. Идемте.

Талу вздохнул и пошел вслед за ним.

........................................................................................................

В вестибюле их поджидало ещё несколько молодых Наблюдателей, коллег Талу, и Маоней с облегчением вздохнул — по крайней мере, это не был какой-то заговор, направленный против него лично, чего он, зная свою вину, ждал, и которого невольно опасался. Но все они были в черной форме Высших, с кобурами и ножнами на поясе, и появление голоногого Талу вызвало неизбежные насмешки. Маоней было надулся... но тут же ему стало вдруг смешно — снарядам и пулям всё равно, есть на нем штаны или нет.

........................................................................................................

Они вышли во двор Замка. Ожидаемой Талу машины там не оказалось и капитан сообщил, что ввиду опасности обстрела они отправятся к линии фронта на "легком", подповерхностном метро, проложенном как раз для скрытных поездок файа вроде них. Талу лишь пожал плечами — начальству видней, а любая отсрочка на пути на фронт не могла не радовать его.

.......................................................................................................

В самом Замке никаких входов в метро не было и им пришлось отправиться к ближайшей — которая находилась напротив, в пассаже "Та-Нутер". Между ним и Замком лежал парк, и, шагая по нему, Маоней с удивлением отметил, что в нем пусто. Должно быть, ополченцы разогнали гуляк — и, надо полагать, поступили совершенно разумно, ибо это веселье начало превращаться во что-то, уже вполне потустороннее...

Вздохнув, Талу оглянулся на Замок, черневший на фоне зари. Он понимал, что, скорее всего, никогда не вернется туда — попросту потому, что погибнет в несколько ближайших часов — и на душе у него стало тошно. Но, в конце концов, так или иначе погибнут все вокруг — а это было уже не так обидно...

........................................................................................................

На проспекте Революции, к удивлению Талу, тоже никого не оказалось — похоже, что власти, ввиду угрозы артобстрела, ввели комендантский час. Пока правда, насколько хватал глаз, снаряды вокруг не падали и даже не свистели над головой. Лишь с запада катился и катился тяжелый гром канонады, похожий на гул великанского прибоя.

........................................................................................................

Пассаж занимал первый этаж здоровенного старинного семиэтажного здания с башенками и шпилями вокруг острой крутой крыши. Он был, естественно, тоже закрыт. Подойдя к большим застекленным панелям двери, капитан вставил в щель замка пластиковую карточку, и они с мягким шипением разошлись в стороны. Тут была длинная, широкая галерея — напротив витрины тянулся бесконечный ряд прилавков и стеллажей с товарами, — однако свет не горел и видно никого не было... кроме одинокого парня в форме истребительного отряда, который явно скучал, ожидая их тут.

Заперев дверь, капитан тотчас свернул направо, потом, пройдя метров двадцать, — налево. Здесь проход между прилавками упирался в неприметную дверь, тоже запертую — но от неё у капитана были ключи. Они миновали маленькую пропускную комнату с вертушкой, сейчас отключенной, и постом охранника — пустым. Вторая дверь вывела их в небольшой зал без окон. В полу его зиял широкий проем, и длинная лестница вела вниз, в длинное, просторное помещение, где ещё горел бледный свет. Вдоль зала, в глубокой прорези, шли темные пути, — а на них стоял маленький, похожий на игрушку вагон, — всего на несколько мест, так что внутри оказалось довольно-таки тесно. Капитан сел в переднее кресло. Едва все устроились, он нажал несколько кнопок, и вагон с грохотом помчался в непроглядную темь, — сначала медленно, но потом всё быстрее.

Ехали они довольно-таки долго, — наверное, всего несколько минут, но Талу они показались часами. Ощущение у него было такое, словно они едут прямиком в потусторонний мир и в конце их ожидает озеро горящей серы.

Наконец, вагон остановился, выскользнув в темное пространство, казалось, лишенное стен. Выбравшись наружу, капитан взял Талу за руку. Тот взял за руку соседа, тот — другого, и так далее, — чтобы не потеряться в темноте.

— Линия впереди разрушена и нам придется идти дальше пешком, — бодро сообщил капитан. — Но недалеко. Не растягивайтесь. Мятежников тут ещё не должно быть, но рисковать не следует. Пошли!

Здесь явно не было ни души, не слышалось ни единого звука, — но ощущение, что здесь кто-то ЕСТЬ, было очень резким, и Талу стало неуютно. Он невольно жался к товарищам, каждую секунду ожидая, что на них вдруг обрушится град пуль. Хотя у всех Наблюдателей, кроме него, были штатные "омеги" и даже ножи, которые обычно не носили, шансов на то, что удастся отбиться, было мало. У капитана и парня-истребителя были автоматы и гранаты со шрапнелью, — но пара боевых стволов тут мало что меняла. Талу не видел тут ни зги, и не представлял, как капитану удается находить путь. Вероятно, он уже не впервые бывал здесь.

Они повернули направо, потом налево. Загремела отпираемая дверь. Едва впереди забрезжил слабый свет, Талу невольно ускорил шаги, — и едва не споткнулся на ступеньках, хотя капитан и предупредил его.

Лестница оказалась длинной и ломаной, но вела прямо на поверхность и Талу невольно остановился на миг, увидев её. Перед ним раскинулось обширное голое поле, заваленное строительным мусором. На юге, над черной, необозримо широкой речной долиной, пламенела хмурая, тревожная заря. На западе, на фоне непроглядных дымных туч, нависавших уже и над головой, высилось несколько громадных серых зданий, увенчанных уходившими в тучи ажурными мачтами антенн. Они были этажей по двадцать; их стены между мрачно пылавшими стеклами окон выдавались тупыми углами. Талу узнал Товийскую академию информатики, кибернетики и связи, в которой ему часто доводилось бывать во время обучения. Отсюда недалеко было до западной окраины города и сердце Маонея снова ёкнуло. Гул канонады стал гораздо громче — и, более того, уже отчетливо различался треск автоматов и пулеметов. Похоже, что бой шел уже в каких-то километрах.

Капитан вел их прямо туда, — но до цели оказалось далеко, и Талу всё время тревожно оглядывался. Они шли по новой, ещё черной асфальтовой дорожке, обсаженной голыми кустами. Ставший вдруг пронзительно-ледяным ветер налетал на Талу, пронизывая до костей. Даже в окружении коллег ему было очень одиноко и страшно, хотя вокруг, насколько хватал глаз, ничего не двигалось. Нервы его были натянуты, как струны, и, когда кто-то случайно задел его рукой, он отшатнулся и тоже замахал руками, едва не упав.

Вокруг снова засмеялись и Талу мрачно прикусил губу, чтобы не сказать в ответ какую-нибудь гадость. Вид у него сейчас был дурацкий, он сам отлично понимал это. К тому же, он был одет не по погоде и мерз, — в отличии от остальных, что добавочно портило его настроение. Ему даже захотелось, чтобы они добрались до цели побыстрее. Однако, как раз с этим у них возникли сложности. Резким жестом остановив отряд, капитан снял с плеча загудевшую рацию и с минуту наверное тихо разговаривал с кем-то. Потом повернулся к отряду. Лицо его было хмурым.

— Наши планы меняются, — сообщил он. — Враг прорвался к городу. Мы отправимся к временному форту номер восемь и примем бой там.

..........................................................................................................

Тем не менее, на взгляд Талу ничего не изменилось — они так и продолжили пилить своим ходом к академии. А вот в груди у него ёкало уже почти беспрерывно — сейчас начнется бой, а что он будет делать в бою без оружия — Талу не представлял. С другой стороны, вдруг подумал он, отбиваться, сидя в форте, пусть даже и временном — это не то, что самим бежать в атаку на атакующего врага, надеясь напугать его воинственными криками. Тут ещё были какие-то шансы...

Как-то вдруг они вышли к воротам на обнесенную решеткой территорию академии — распахнутым и никем не охраняемым. Затем повернули налево, обходя одно из её огромных зданий, и Талу, наконец, увидел форт — старую жилую башню-девятиэтажку, квадратную, с полосами красного и серого кирпича. Её целиком взяли в мощную клетку из стальных балок и арматурной решетки, а у основания соорудили громадный, в два этажа высотой, вал из копейной длины стальных прутьев и колючей проволоки. Окна и лоджии заделали стальными щитами с щелями-амбразурами, а над крышей возвели низкую пирамиду из всё тех же стальных балок и решеток — над ней в небо отвесно уходила мачта с антеннами.

Когда они подошли вплотную к валу, Маоней задрал голову. Вал был толщиной метров в десять и плавно поднимался от земли к окнам третьего этажа. Из густых спиралей режущей проволоки торчали острия стальных прутьев, они становились всё выше и за ними проглядывала массивная конструкция из стальных балок. Само здание окружала двухслойная стальная решетка, идущая параллельно стенам. Она отстояла от них где-то на метр и на каждом этаже вокруг стен шли решетчатые же мостики. Талу без труда догадался, что решетки должны защищать здание от противотанковых ракет, которых у мятежников было огромное количество.

Вход был устроен весьма оригинально — чуть ли не посреди двора была построена стальная вышка с площадкой и огороженный трубчатыми перилами мостик вел от неё к одному из балконов третьего этажа. Основание вышки было огорожено всё той же решеткой и капитан отпер массивный замок в решетчатой же двери, а потом тщательно запер его. По гудящим под ногами стальным ступенькам они поднялись на площадку — пониже перил её окружали загнутые вниз острые стальные прутья, чтобы на неё нельзя было залезть. Талу осмотрелся. Вокруг никого не было, но он знал, что это — совсем ненадолго. Всего метрах в пятистах, за каким-то длинным складом, проходило Спархское шоссе — идеальный путь для тех, кто хотел ворваться в Товию. Он не сомневался, что мятежники не станут мудрить и рванут в столицу по кратчайшему направлению.

По так же гудящему под ногами мостику они пошли к башне. Проходя над валом, Талу с опаской взглянул вниз. Даже смотреть на этот частокол стальных пик было больно — а уж если он как-то свалится туда...

У решетки, закрывающей бывшую лоджию, капитан остановился. За ней, на месте окна и двери, угрюмо темнел выпуклый броневой щит. В нем, однако, была прорезана длинная амбразура, из которой уже кто-то выглядывал.

— Кто там? — подозрительно спросили из глубины.

— Капитан Ликс с подкреплением.

— Скажи пароль.

Капитан вздохнул.

— Я даже не скажу тебе заткнуться.

То ли это в самом деле был пароль, то ли сидевший внутри решил не терять времени — однако из утробы башни донеслось басовитое гудение электрического двигателя. Двойная решетка начала подниматься, откидываясь. Вслед за ней пришел в движение щит. Он выдвинулся вперед, а потом с лязгом разошелся в стороны, распавшись на сегменты. Они вошли в комнату, когда-то служившую гостиной, сейчас совершенно пустую. Лишь у стены стоял крупнокалиберный пулемет на треноге, — как догадался Маоней, он должен был стрелять через амбразуру, прикрывая вход, — да рядом лежало несколько стальных коробок с лентой. В лицо ему дохнул неожиданно жаркий, сухой воздух, пахнущий цементной пылью и озоном. Встречал их мускулистый парень, одетый лишь в рабочие штаны и сандалии на босу ногу, — надо полагать, из-за жары, — и Талу невольно подумал, что одет он всё же правильно...

Парень нажал что-то на закрепленном на стене щитке, и броневой щит с лязгом закрылся. В сочетании с ним люстра с расписным треугольным плафоном и стены, покрытые обоями с веселеньким рисунком, смотрелись очень странно.

— Я — лейтенант Лархо Чвэй, восьмой батальон товийского истребительного отряда, — представился он. — Кто это? — он показал рукой на "подкрепление".

— Наблюдатели из Замка.

Лейтенант сплюнул и пробормотал что-то про кретинов, которые присылают совсем не то, что нужно.

— Пойдете автоматчиками в прикрытие. Оружие получите на месте, — он повернулся к Талу. — А ты кто?

— Боевой оператор, — вспомнил Талу свою военную специальность.

Лейтенант вздохнул.

— У меня тут нет гекс, и "бывших" тоже нет. Вот что: ты наблюдательный комплекс типа "Сойан" изучал?

— Да. Телекамера с пятидесятикратным увеличением, прибор ночного видения, инфракрасный сканер движения, тепловизор самого последнего поколения... — заторопился Талу.

Лейтенант махнул рукой.

— Хватит, мы не на экзамене. Дуй на чердак, займи пост наблюдения. Об любых изменениях в обстановке докладывать немедленно.

— Есть, — Талу вышел в темную прихожую. Открыв входную дверь, он попал в центральный коридор башни. Тут горел яркий свет. Двери остальных квартир были открыты, в них виднелись такие же полуголые парни, таскавшие какие-то ящики или проверявшие оружие. Их оказалось неожиданно много — человек двадцать только на этом этаже. За одной из дверей Талу с удивлением заметил двух мальчишек, всего лет двенадцати. Сидя прямо на полу, они сортировали патроны, — какой-то уже настоящий кретин свалил патроны нескольких калибров в один ящик. Талу открыл было рот, чтобы возмутиться... потом, поймав взгляд мальчишек, закрыл его. Судя по всему, они были из тех детей Высших, которых самолетами вывезли в столицу — и, судя по этому взгляду, родителей у них больше не было. Зато был жирный счет к мятежникам. Так или иначе, тут они явно были на своём месте.

Направляясь к лестнице, Талу ещё раз осмотрелся. Обстановка вокруг царила самая деловая. Было видно, что умирать никто из собравшихся здесь не собирается, и это немного успокоило его. В библиотеке Замка ему как-то попался альбом с типовыми проектами жилых домов Фамайа, и он с неким удивлением даже вспомнил, что в нем был и проект этой башни. Проект 670, как он назывался. Неказистое на вид здание имело мощный железобетонный каркас и двухъярусный монолитный подвал, оборудованный как бомбоубежище — что, в данных обстоятельствах, было очень кстати...

Миновав тугую дверь с пружиной, Талу вышел на лестницу. Отнюдь не поражающую роскошью — стены тут были просто из побеленного кирпича. На них горели желтые электрические лампы, ярко освещая квадратную шахту. Центр её занимала обтянутая синей проволочной сеткой шахта лифта, собственно лестница обвивала её ломаной спиралью. Талу побрел по ней вверх. Он без особого труда догадался, почему непыльное на первый взгляд место наблюдателя осталось вакантным — если аппаратура наблюдения выходила из строя (а это в бою случалось сплошь и рядом), наблюдатель обязан был следить за обстановкой вручную, то есть, с помощью глаз и бинокля. Поэтому наблюдательный пост размещали всегда на самом высоком месте. Что отнюдь не обещало долгих лет наблюдателю. Устав предписывал держать нескольких запасных наблюдателей, для замены убитых, и Талу подумал, что чего-то подобного ему и следовало ожидать. Ладно — по крайней мере, его не погнали, прямо как есть, в атаку — что, с учетом его "заслуг", было бы вполне логично...

Вход на чердак заграждала массивная стальная решетка — сейчас, к счастью, открытая. Лестница за ней тоже становилась стальной. Поднявшись по ней, Талу миновал крашеную железную дверь и попал в короткий коридорчик. Искать место назначения ему, к счастью, не пришлось. Тут же, слева, была ещё одна, открытая дверь — а за ней небольшая комната, голая кирпичная коробка с бетонным потолком и полом. Кто-то затащил в неё пару столов, на которых стоял добрый десяток плоских мониторов, к счастью, уже работающих. Включать и настраивать систему (что заняло бы дофига времени), Талу, к счастью, не пришлось.

Он плюхнулся в неожиданно удобное кресло и придвинул к себе клавиатуру. Наблюдательных комплексов тут оказалось аж четыре — их разместили по углам крыши, так что никто не мог подобраться к "форту" незамеченным. И это — не считая десятков обычных камер, натыканных снаружи по всему зданию!

Талу восхитился объемом проделанной работы... и тут же понял, что его одного тут крайне мало — у него банально не хватало глаз, чтобы за всем этим уследить. По уму, тут надо было сажать человек пять, а ещё лучше — дюжину, и подключить сеть внешнего видеонаблюдения Академии... но о таких вот "мелочах" никто, как обычно, не подумал. Талу зашипел от злости... потом вспомнил, чем сам он занимался в последние дни — да и не только в последние! — и разозлился ещё сильнее, правда, уже на себя. Он и в самом деле был трус и дурак, — и, если его тут убьют, это будет в высшей мере справедливо...

........................................................................................................

К счастью, душевные переживания не мешали ему работать. Быстро переключаясь с камеры на камеру, Маоней обнаружил, что тут есть ещё и пятый "Сойан" — его водрузили на верхушку антенной мачты, так что вид оттуда открывался офигительный. Талу взялся за джойстик, крутя камеру во все стороны... и тут же замер. По шоссе со стороны Спархи шла колонна. Он нажал кнопку зума — и изображение словно полетело навстречу. По шоссе шли танки. Родные "Мегазевры" — только вот на бортах у них был нарисован не круг, пересеченный внутри двумя прямыми линиями, скрещенными под острым углом, — символ, которым с самого начала отмечали боевую технику Фамайа, а другой круг — из центра которого расходилось восемь стрелок. Символ мятежников. Они пришли.

......................................................................................................

Всё произошло так быстро и так обыденно, что Маоней просто не успел испугаться. Да и пугаться картинки на экране монитора было уже как-то глупо. Умом Талу понимал, что первый же танковый снаряд, попавший в его логово, похоронит его под обломками — если не разорвет сразу на части — но до сознания это пока не доходило. Он торопливо надел лежавшую на столе гарнитуру, щелкнул клавишей связи. Неясно было, кто его слышит (и слышит ли вообще) — но выяснять это просто не оставалось времени.

— На шоссе — вражеские танки, — сообщил он, сам удивляясь своему спокойному голосу. — Девятнадцать штук, тип — "Мегазевра Марк-IV", дистанция... — он включил дальномер, — семнадцать с половиной вэйдов. Машин сопровождения не видно.

Ответа не последовало — только статический шорох в наушниках — и Маоней подумал, слышит ли его хоть кто-нибудь. К счастью, учили его всё же хорошо — он переключился на другой комплекс, на крыше здания. Отсюда танков ещё видно не было — но изрядный кусок шоссе был как на ладони, и Маоней догадался, почему именно эту башню превратили во "временный форт" — вид (точнее, сектор обстрела, профессионально поправился он) открывался просто отличный. С западной стороны башню закрывал один из массивных корпусов Академии, что предохраняло её хотя бы от дальнобойной артиллерии и не давало вражеским танкам стрелять по ней с совсем большой дистанции.

Талу вновь переключился на самую верхнюю камеру — и вновь нажал клавишу связи.

— В пяти вэйдах за танками — боевые машины пехоты. Тип — "Ахайлар", количество... — он прикинул, подсчитывая, — около тридцати.

Талу ещё повернул камеру, высматривая, не едет ли кто-то за ними. Но дальше всё было затянуто дымом от многочисленных пожаров в пригородах, и разглядеть там что-то ему не удалось.

Он переключился на нижнюю камеру — и вздрогнул. Из-за деревьев показались вражеские танки — один, два, три...

"Мегазевры" мчались на полном ходу, — и, надо сказать, поступали очень разумно. Ещё во время обучения Талу слышал фразу "потери танков обратно пропорциональны квадрату их скорости", как водится, несколько преувеличенную, но не лишенную известных оснований. В тире он сам имел возможность убедиться, что попасть в мишень, которая едет поперек поля зрения куда труднее, чем в ту, которая едет прямо к нему — или от него.

Танки, между тем, всё продолжали и продолжали выезжать. Талу невольно подумал, что командир форта (кстати, он даже не знал, кто это и под чьим началом он идет, так сказать, в бой — дурацкая ситуация, если честно) решил пропустить их и ударить по боевым машинам, защищенным куда хуже, — но тут в поле зрения возникли вдруг буквально десятки бело-желтых огней, тянущих за собой ровные хвосты белого дыма. Похоже, что форт был буквально начинен ПТРК — и не какими-нибудь, а новейшими "Ириу", специально разработанными для стрельбы из закрытых помещений. Хотя Талу и не был собственно боевым офицером, оружие он всё же изучал, и помнил, что стрелять из ПТРК можно лишь с открытых мест — могучий выхлоп стартового двигателя просто поджарил бы всех, кто оказался бы с ним в одной комнате. Конструкторы "Ириу" не стали тут мудрить, и вставили в хвостовую часть пускового тубуса пластиковую банку с водой, которая поглощала энергию пороховых газов. Стоять за ним всё равно, конечно, не стоило — но опасность поджариться заживо стрелку всё же уже не грозила...

Всё это Талу подумал за секунды, в которые ракеты летели к цели. "Ириу" имел полуавтоматическую систему наведения — проще говоря, стрелку было достаточно лишь совмещать трассер ракеты с целью при помощи джойстика — так что почти все ракеты попали в цели. Талу увидел несколько роскошных взрывов — детонацию боезапаса и кувыркавшиеся в воздухе башни. Ещё несколько танков загорелось. Шоссе затянуло дымом, но, переключив изображение на инфракрасное, Маоней смог подсчитать очаги пожаров.

— Наблюдаю одиннадцать танков, — сообщил он. — Восемь подбито, поправка, девять подбито. Три машины уцелели. Одна в середине колонны и две в хвосте.

В дыму сверкнули вспышки выстрелов — и всего через миг башня содрогнулась от удара снарядов. Кресло ощутимо поддало Маонея под зад, свет мигнул — но всё же не погас. Изображение окончательно затянуло дымом и пылью и он переключился на самую верхнюю камеру. В тот же миг ударил второй залп. Танковые пушки "Мегазевр" имели автоматы заряжания и могли стрелять куда чаще, чем ПТРК, которые приходилось перезаряжать вручную. К тому же, на шоссе появились новые танки мятежников. Они тоже присоединились к веселью, то есть, начали стрелять по башне. Пол снова запрыгал под Талу, сквозь стены донесся грохот взрывов. И другой грохот — что-то обваливалось прямо под ним. Сердце Маонея ёкнуло. Как-то вдруг он почувствовал, что находится, вообще-то, на тридцатиметровой высоте и под ним, в основном, пустое пространство — в которое он вот-вот может провалиться. Ощущение было не самое приятное, но насладиться им в полной мере Талу не успел — что-то стукнуло его и наступила тьма.

........................................................................................................

Вначале он решил, что умер, и даже успел обрадоваться, что всё это безобразие, которое обычно называют жизнью, уже позади. Реальность, однако, жестоко разочаровала его. Тут же мощно заболела голова и плечо, в нос набилась едкая кирпичная пыль — и Маоней немедленно чихнул. Дышать в этой пыли было невозможно и он не помнил, как оказался на ногах. Где-то слева виднелся слабый свет, и он, зажав рукой нос, бросился в ту сторону, тут же наткнувшись на груду битого кирпича. Перебравшись через неё, он выбрался, наконец, на свежий воздух, где и замер, осматриваясь.

Ему, определенно, повезло — пятидюймовый снаряд угодил в соседнее помещение, судя по всему, в машинную комнату лифта, превратив её просто в груду обломков, на которой лежали рухнувшие плиты перекрытия. В глухой стене его комнаты зиял большой пролом. Тем не менее, добротная кладка спасла Талу от осколков и ударной волны — в него угодило всего-то несколько кусков кирпича, к тому же, он основательно приложился башкой об пол, когда ударная волна повалила его вместе с креслом. Сейчас в ней оглушительно звенело и Талу, в общем, ничего не слышал. Чихая и кривясь от боли — при каждом чихе в голове словно разрывался снаряд — он подошел к парапету. Шоссе было затянуто дымом, в котором иногда мелькали сполохи пламени. Виднелась туша танка, сползшая с насыпи шоссе и уткнувшаяся стволом пушки в землю — целая на вид, но неподвижная. Тут же в дыму сверкнула яркая бело-желтая вспышка орудийного выстрела — и через миг крыша под Талу подпрыгнула так, что его снова сбило с ног. Приподнявшись, он всего в нескольких метрах увидел провал, из которого валил дым.

Поднявшись на четвереньки — вставать как-то не хотелось, да он и не был уверен, что получится — Талу пополз к пролому в стене своей комнаты. Тут же что-то врезалось в рубероид прямо перед его носом, пробив в нем приличную дыру. Маоней испуганно взглянул вверх. Крышу башни прикрывала пирамида из стальных балок и решеток — и в ней уже зияло несколько развороченных дыр, очевидно, от ударов фугасных снарядов. Мачта, к его удивлению, была ещё цела и он пополз с удвоенным усердием.

.......................................................................................................

В комнате до сих пор висела пыль, но дышать в ней было уже вполне можно. В темноте что-то мерцало. С крайним удивлением Маоней понял, что часть мониторов ещё действует. Отряхнув пыль с одного, он вернул его на стол, потом, встав на колени, взялся за клавиатуру.

Один из наблюдательных комплексов на углах башни был уже разбит, но, к ещё большему его удивлению, "Сойан" на вершине мачты ещё действовал. Сразу над ним несло дым от пожара — то ли начавшегося в здании Академии, то ли где-то за ним — но всё, что происходит внизу, было видно вполне хорошо. На шоссе горело уже десятка полтора танков, надежно перекрыв его, — но ещё несколько стояло перед ними и вело огонь по башне. У них, конечно, тоже были тепловизоры, так что дым точно не был им помехой.

На глазах Талу ещё один танк взорвался, пораженный ракетой, вылетевшей откуда-то снизу. Тут же ответный снаряд долбанул где-то совсем близко — его вновь бросило на пол, на голову ему что-то посыпалось. Талу замер, ожидая, что сейчас на него рухнет бетонная плита и прихлопнет, словно таракана — но ничего такого, к его счастью, не случилось. Зато в нос ему ударил едкий смрад сгоревшей взрывчатки — похоже, что снаряд взорвался прямо под ним.

Зажав нос рукой, Маоней пополз к пролому — но, стоило ему лишь сунуться наружу, кирпичный парапет на краю крыши взорвался — во все стороны брызнули осколки кирпича, после чего он стал раза в два ниже. Талу догадался, что по нему долбанули из автоматической пушки — это значило, что к танкам подошли и боевые машины мятежников. Ругаясь, он пополз обратно.

На сей раз, ни один монитор не горел — должно быть, взрывом перебило провода, по которым подавалось питание. Не вставая, Маоней на четвереньках выполз в коридор — и это спасло ему жизнь. Ещё одна очередь пришлась точно в комнату, развалив изрядный кусок вовсе не толстой стены и подняв массу пыли, от которой её словно затянуло туманом.

Талу покосился на ведущую вниз лестницу. Было самое время ей воспользоваться, тем более, что ещё одна очередь пришлась в груду обломков, оставшуюся от лифтовой. По стенам над ним стегнули осколки, выбив ещё одну порцию пыли. Маоней знал, что осколки дюймового снаряда слишком мелкие, чтобы убить его сразу — но нафаршируют его тело и он умрет хорошо если через несколько часов, если попадет под них. Ничего такого ему не хотелось, так что он развернулся и пополз к лестнице.

......................................................................................................

Добравшись до площадки, он ошалело замер, вновь увидев шоссе. Дверь коридора была выбита, его торцевая стена снесена. В наружной, на месте окна, тоже зиял громадный оскаленный пролом — пятидюймовый танковый снаряд попал под него и разворотил стену, выбив заодно закрывавший окно броневой щит. В конце этого пробитого сквозь башню туннеля виднелся вражеский танк — но уже не стрелял, а из-за его башни валил дым. Похоже, что не все во "временном форте" ещё погибли — откуда-то с нижних этажей вылетела ракета, и, прорезав воздух, канула в дыму, в котором что-то мощно полыхнуло. Дымовая туча содрогнулась — вся целиком, словно штора, за которую вдруг дернули. Но сбоку от танка возникла вдруг маленькая фигурка, на груди у неё замерцал злой желто-белый огонек — и всего миг спустя из решетки брызнули искры. Итак, к башне подоспела и пехота мятежников. Вряд ли стрелок вообще видел Талу в глубине темной дыры, да ещё с пятисот метров — скорее всего, он стрелял просто по пролому — но оставаться здесь не стоило.

Набравшись храбрости, Талу вскочил и одним махом скатился по лестнице. Едва он прижался к стене, над головой у него страшно грохнуло, с верха лифтовой шахты посыпались обломки — должно быть, очередной танковый снаряд окончательно снес надстройку. Маоней помчался вниз, но на шестом этаже наткнулся на солдата. Тот о чем-то спросил его, но он его не расслышал — в голове по-прежнему дико звенело, а слова пробивались словно сквозь вату.

Солдат крепко взял его за плечо и повел. Талу не сопротивлялся — он думал, что его ведут в лазарет. Солдат, однако, повел его не вниз, а в коридор, где свернул налево, в среднюю дверь.

Миновав тесную прихожую, Маоней попал в комнату, очень похожую на ту, через которую вошел в эту башню. Свет здесь, правда, не горел, но броневой щит, к его удивлению, был открыт и сквозь проем в комнату проникал отблеск зари. За ним была лоджия со снятым ограждением, а за ней — огибающий этаж мостик с решетками. На нем, на треноге, стоял пулемет — и Талу без труда догадался, зачем его сюда привели. Пулемет был солидный, станковый — и для стрельбы из него надо было два человека: один целился, второй подавал ленту. Архаичная и неудобная система — но куда более точная, чем современные ручные пулеметы...

Маоней пожал плечами — занятие никак не хуже прочих. Он пошел к балкону — но солдат опередил его на пару шагов. Это спасло жизнь Талу — едва солдат показался на балконе, по нему хлестнула очередь и он упал, словно подкошенный. Осторожно подойдя поближе, Талу понял, что бедняге уже не помочь — в него попал добрый десяток пуль...

Прижавшись к краю проема, он выглянул наружу. Внизу, всего метрах в пятидесяти, стояла боевая машина. Палить по ней из пулемета было бы чистой воды самоубийством, так что Талу взглянул на щиток, и, найдя нужную кнопку, нажал на неё. Правду говоря, он сомневался, что эта штука сработает... но броневые панели сошлись, наглухо закрыв проем. Очень вовремя, как оказалось, — по ним тут же долбанула очередь автоматической пушки. Брони она, к счастью, не пробила, но оставила на ней здоровенные вмятины. К тому же, в голове у Талу снова резко зазвенело — добрая дюжина дюймового калибра снарядов взорвалась едва ли не в метре от него.

Недовольно помотав ей, он краем глаза выглянул в прорезь амбразуры. Такой подвиг вполне мог стоить ему жизни, но как раз в этот миг машина взорвалась — в неё угодил снаряд базуки, пущенный откуда-то сверху.

Глядя на полыхающий остов, Маоней ухмыльнулся. Теперь замысел операции стал ему понятен — атакуя, как им казалось, одинокое укрепленное здание, мятежники попали под огонь с крыш огромных корпусов Академии. Мысль о том, что они не брошены всё же одни на съедение врагу, подняла его настроение. Однако, он не знал, что делать дальше. Пулемет разнесло на куски прямым попаданием, так что геройствовать ему было уже не с чем.

Пожав плечами, он вернулся к лестнице и побрел по ней дальше вниз — наверняка, где-то в подвале был хотя бы медпункт. На четвертом этаже однако, он наткнулся на знакомого уже лейтенанта. Тот выдал какую-то бурную тираду, но Талу не услышал её — в ушах стоял сплошной оглушительный звон, и рот лейтенанта раскрывался беззвучно, как у рыбы.

Поняв, что Талу не слышит его, лейтенант просто ткнул рукой вверх, а потом развернул его обратно — должно быть, приказав возвратиться на пост. Вновь пожав плечами — начальству видней — Маоней побрел вверх по лестнице. В воздухе туманом висел дым и пыль, так что он тут же расчихался и побрел дальше ругаясь, зажимая рот и нос рукой. Его участие в бою превратилось в сплошной идиотизм — но вариантов, к сожалению, не было...

......................................................................................................

Добравшись до ведущей на чердак лестницы, Талу удивленно уставился на груду кирпичных обломков. Потом на темневшее на месте коридора небо — от надстройки в самом деле мало что осталось. Но здесь уже нечем было дышать от поднимавшегося снизу дыма, так что он взобрался на завал, а потом на четвереньках вскарабкался наверх. От надстройки уцелел лишь один угол — пара торчавших треугольником стен. В самой крыше зияла пара здоровенных проломов, из них лениво поднимался дым. Мачту тоже снесло, на вершине уже основательно покореженной пирамиды торчал лишь её обрубок высотой метров в десять. Простор для наблюдения отсюда, безусловно, открывался отличный, но вот передать результаты Талу при всем желании не смог бы — телепатии его не обучили...

Вздохнув, он выбрался из развалин и осторожно подошел к краю крыши. На шоссе дымили горящие танки, но по башне оттуда никто уже не стрелял. Причина этого стала ясна сразу же — в небе кружила пара военных вертолетов — судя по сдвоенным винтам, "Йин-Мелары". С них синхронно стартовала пара противотанковых ракет, устремившись куда-то на запад, потом снова и ещё. Порадоваться поддержке родной авиации Талу, правда, не успел — в ответ с запада прилетела пара зенитных ракет. В воздухе сверкнул взрыв. Один вертолет опрокинулся, превратившись в пылающую комету, второй резко отвернул, и, почти пикируя, помчался на восток. Талу прикусил губу. Броня "Мелары" была очень серьёзной — 15 миллиметров корундовой керамики и тридцать пять слоев кевлара, она держала пули пятидесятого калибра и шрапнель, которой начиняют зенитные боеголовки, — но от прямого попадания ракеты защитить не могла. Приятно было видеть, что они не одни тут сражаются — но мятежники тоже были армией, а не неорганизованной толпой...

Вдруг что-то стегнуло его по уху. Маоней бездумно бросился на крышу — и лишь потом понял, что его стегнуло воздухом от совсем рядом пролетевшей пули. Тем не менее, он приподнялся и вновь осторожно выглянул за край.

Мятежники и в самом деле оказались не дураками. Поняв, что лихой танковый прорыв не удался — и не может удаться, когда едва ли не на каждой крыше сидят стрелки с базуками, — они прибегли к тактике "просачивания", когда многочисленные мелкие группы солдат просто обходят узлы обороны противника. Некоторые из них мельтешили сейчас внизу, стреляя по башне из автоматических винтовок и гранатометов. По ним стреляли в ответ — Талу отчетливо видел дымки от ударов пуль в землю — и на штурм мятежники не рвались. Впрочем, он был всё равно невозможен из-за окружавшего "временный форт" стального вала. Талу, правда, задумался о том, сколько они смогут продержаться в окружении... но тут на сцене появились новые, донельзя знакомые фигурки — они были одеты в серые рабочие комбинезоны и вооружены ручными пулеметами с патронными лентами, идущими в наспинные ранцы. "Бывшие"!

Талу вновь широко ухмыльнулся — теперь мятежникам пришлось сойтись в бою со своими бывшими товарищами. Те не жалели патронов — и эта лавина огня заставила мятежников отступить, причем с потерями. Но, попрятавшись за укрытиями, они открыли ответный огонь — и "бывшие" начали падать один за другим. С тактикой у них было примерно никак и укрываться от огня они даже не пытались. Талу подумал, что им стоило бы выдать хотя бы тяжелые бронежилеты — типа тех, что были у гарнизона Цитадели, — но там то ли не нашлось лишних, то ли об этом просто никто не подумал. Так или иначе, но на глазах Талу погибло множество "бывших". Наконец, управлявший ими оператор понял, что из такой вот атаки ничего хорошего не выйдет, и отвел уцелевших назад.

Им на смену, правда, тут же пришли истребители. Эти, конечно, действовали гораздо умнее. Но, как говорил ему Найте, пресловутая "технология современного боя" на деле проста до изумления: быстро бегать, ОЧЕНЬ быстро целиться и лишнего мгновения не маячить в прицелах врага. Выглянул-заметил-выстрелил-сменил бегом позицию-выглянул-заметил-выстрелил — и так пока не кончатся враги. Ничего, кроме верного глаза, крепких ног и хорошей дыхалки тут не нужно. Потому что в бою как таковом командовать уже поздно. Можно только ВЕСТИ солдат в бой и надеяться на выучку и рефлексы подчиненных, ведь время в бою решает буквально ВСЁ. И даже минуты, потраченные на разработку какого-то плана могут быть губительны. "Лучше вступить в бой без плана вообще, чем затевать перестроения перед лицом врага, — вспомнил Талу. — И положиться на удачу. Которая всегда на стороне тех, кто успевает опередить врага и заставить его отбиваться".

Со своего наблюдательного пункта он, конечно, видел только часть вполне темного двора и не мог сказать, как именно идет бой. Стрельбы он тоже не слышал и потому всё увиденное казалось ему нереальным, словно во сне. Несколько мятежников упало и осталось лежать, остальные куда-то вдруг исчезли. Пробежало несколько фигурок в серо-черных пятнистых комбинезонах. Через пару минут показалась ещё одна и помахала рукой, давая понять, что опасность миновала. Талу поднялся и помахал в ответ. Потом (несколько запоздало) ему пришло в голову, что это могло быть попросту уловкой — мало ли кто мог надеть комбинезон истребителя?..

Но фигурка не стала в него стрелять, а просто побежала дальше. Маоней с облегчением перевел дух. Он понял, что они победили — здесь и сейчас, по крайней мере. Хотя бой ещё вовсе не кончился. Далеко за шоссе, в каком-то парке, раз за разом вспыхивало и гасло светло-оранжевое пламя. Хотя он не видел, откуда стреляют, снаряды падали там, где нечего было делать защитникам. Пламя их взрывов быстро гасло и высоко в небо поднимались розовато-черные в свете зари дымные грибы, тут же сносимые ветром, — похоже, что в бой (скажем честно, тоже запоздало) вступила стационарная артиллерия крепостных фортов или самоходные гаубицы.

Талу с облегчением перевел дух. Хотя он и не был боевым офицером, тактику им всё же преподавали, и он помнил, что настоящую силу обороны составляют не укрепления как таковые, а мощный заградительный и контрбатарейный огонь артиллерии и минометов, точно управляемый с помощью наблюдателей и корректировщиков. А, насколько он помнил, в Товии было восемьсот крепостных орудий — и три с половиной миллиона снарядов к ним. Это давало ему определенную надежду, что...

Крыша ударила его по ногам. Земля за шоссе поднялась и пламя сверкнуло из черного купола взрыва. Потом снова, ближе, и ещё... Маоней вновь плюхнулся на крышу, обалдело глядя, как взлетает на воздух земля и горящие танки. До него не сразу дошло, что в бой вступили 16-дюймовые орудия Цитадели. Какой-то видимой цели для них тут не было, но фугасный снаряд весом в тонну оставлял воронку 16-17 метров диаметром и 7-8 метров глубиной. Похоже, что Найте решил просто перепахать этими воронками шоссе, намертво перекрыв по нему движение техники (что, по мнению Талу, он мог сделать куда раньше). И похоже, что стреляла половина из 24 орудий Цитадели — всего за пару минут на глазах Талу разорвалось тридцать или сорок огромных снарядов, и на месте насыпи шоссе с горящими танками возникло нечто, напоминающее лунный пейзаж. Танки мятежников, конечно, могли объехать это место, но уже куда менее удобными путями...

Талу ждал ещё несколько минут, но ничего больше не случилось. Похоже, что этим финальным аккордом сражение закончилось. Вздохнув, он побрел к лестнице.

........................................................................................................

На сей раз, никто не стал задерживать его и он благополучно спустился до самого низа. Бывшая входная дверь была наглухо заложена бетонными блоками, но Талу интересовала сейчас лестница, ведущая в подвал — точнее, в бункер. Искать её долго не пришлось — она была прямо за синей железной дверью напротив, сейчас настежь открытой, тоже железная и крутая. Скатившись по ней, Талу увидел ещё одну дверь в стене. Дверь была из цельного стального листа, с запорным колесом, а стена — бетонная, с отпечатками досок. Маоней невольно ухмыльнулся — старый альбом не соврал...

Как и наверху, эта дверь была распахнута. Миновав тесный тамбур и вторую такую же дверь, он вошел в просторную, низкую комнату. Её освещали зарешеченные лампы, укрепленные на стенах. Они были влажными, воздух тяжелым. Может быть поэтому обитателей тут не наблюдалось. Талу замер, вспоминая устройство подземелья. Ему нужен был медпункт — звон в ушах уже достал его до чертиков. Да и не слышать ничего было не очень-то приятно...

Медпункт он нашел быстро — по кровавым дорожкам, тянувшимся по полу. Внутри, в ярком свете, царила какая-то полубезумная суета, у двери, прямо на полу, сидело несколько наспех перевязанных солдат, казалось, залитых кровью с ног до головы. При первом же взгляде на них все личные проблемы показались Талу бесконечно мелкими. Он убрел в самый дальний отсек, сбросив сандалии, растянулся на спине на жестких нарах — и мгновенно заснул...

Глава 3:

Тени грядущего

Проснулся он сразу — его, не слишком-то вежливо, трясли за плечо. Талу сел так резко, что будивший его давнишний лейтенант даже отшатнулся. Талу несколько секунд тупо смотрел на него, пытаясь понять, где это он и что было наяву, а что приснилось. Судя по ощущениям, спал он примерно часов десять.

— Поднимайтесь, — звон в ушах остался, но Талу с удивлением понял, что вполне нормально разбирает слова. — Вам приказано прибыть в Анийское районное управление ЧК, в распоряжение капитана Мати Лэйана. Немедленно!

И какого дьявола я тогда делал здесь, рискуя сдохнуть без всякого смысла и пользы?! — захотелось спросить Талу... но он тут же прикусил язык. На этот вопрос лейтенант не смог бы ответить...

........................................................................................................

Немедленно или нет, но он был весь покрыт пылью и голоден, как зверь. Отыскав санблок, Талу как мог отмыл свою физию, а потом отправился на поиски жратвы. Столовой тут как-то не устроили, но ему повезло найти пункт выдачи сухих пайков — на втором, нижнем этаже бункера, где они и хранились. Забравшись в ближайший пустой отсек, он принялся за еду. Не бог весть какую, если честно сказать, — основу пайка составляли пакеты с какой-то сомнительной массой, у которых надо было отрывать верхушку, а потом выдавливать эту массу прямо в рот, как космонавту. Вкус, правда, был далеко не космический, — что-то типа овощного пюре с вареным фаршем, — но масса была сытной, и, что главное, её можно было жрать буквально на ходу, не пачкая рук и не возясь с посудой...

Наевшись, Талу задумался над обстановкой. Солдаты уже сказали ему, что штурм отбит, внутренний пояс обороны удержан, причем, подбито около двухсот танков мятежников. Многие из них попали в плен и в ближайшее время должны были пополнить сильно поредевшие ряды "бывших". Тем не менее, ежу было ясно, что штурм вскоре повториться вновь — пока что был отбит лишь удар мобильных, передовых сил мятежников. Основные как раз подтягивались. Талу не сомневался, что они вполне усвоили урок и начнут новый штурм лишь после сосредоточения крупных сил. В том числе и артиллерии, против которой их укрепления — по крайней мере, такие вот "временные форты", — долго не протянут...

Но, так или иначе, обо всем этом и без него было кому подумать, так что он вздохнул и отправился наверх...

.......................................................................................................

На сей раз, начальство отнеслось к нему лучше — к форту даже подали машину, на которой Талу отбыл к месту назначения. На самом деле это был только грузовик, подвозивший сюда боеприпасы — но Маоней был рад и ему. Пилить в одиночку по тому зловещему пустырю ему ну совершенно не хотелось...

Ещё ожидая машину, он успел как следует рассмотреть башню "временного форта". Теперь она больше походила на сыр — в неё угодило, наверное, полсотни пятидюймовых снарядов, отчего уже трудно было понять, чего же в ней больше — пробоин или уцелевших пока стен. Причем, в глубине этих пробоин виднелись другие и ещё. Так как лестница проходила с тыльной стороны здания, Маоней не смог оценить тогда весь масштаб разрушений.

Зато он смог оценить ещё одно предназначение окружившей башню стальной клетки — она не давала обломкам стен падать наружу, не только защищая от засыпания противоштурмовой вал, но и делая их укрытием для стрелков. Во многих местах, правда, снаряды перебили бетонные балки каркаса и перекрытия обрушились — но и такие завалы служили защитной подушкой для нижних этажей. Талу, правда, постарался прикинуть, что осталось от гарнизона "временного форта"... и невольно передернул плечами, осознав наконец масштаб собственного везения.

.......................................................................................................

Миновав пустырь, они въехали в самую старую, наверное, часть города — серые пятиэтажные дома-коробки, окруженные громадными деревьями, которые поднимались куда выше плоских крыш. Свет здесь не горел, улицы оказались безлюдны — должно быть, всё население уже спустилось в убежища или просто затаилось в квартирах. Машин тоже видно не было и это немного озадачило Талу — он невольно ожидал суеты, лихорадочного строительства баррикад, беженцев с узлами и прочего, знакомого из фильмов...

Добравшись до места, водитель высадил его прямо посреди улицы и уехал, даже не попрощавшись. Талу вздохнул и осмотрелся. Анийское управление оказалось совершенно типичным — массивное серое четырехэтажное здание с пилонами. Свет внутри тоже не горел, и Талу подумал, что из-за угрозы артиллерийского обстрела — который мог начаться, собственно, в любую минуту, все его обитатели перебрались в бункер. Взбежав по высокому крыльцу, он с усилием открыл тяжеленную деревянную дверь и проскользнул в темную утробу здания. Внутри его встретил единственный охранник в форме истребительного отряда.

— Вы к кому? — не слишком-то дружелюбно спросил он.

— Старший лейтенант Маоней Талу, к капитану Лэйану.

Охранник с сомнением оглядел голоногого Талу, но даже не подумал спросить у него документы — которых у того, кстати, не было.

— Сто первая комната, направо на коридору, — буркнул он.

Пожав плечами, Талу перелез через вертушку, — которую охранник даже не подумал открыть, — и побрел в указанном направлении. Нужная ему комната нашлась в самом конце коридора. Дверь её была приоткрыта, так что стучать Талу не стал, а просто вошел внутрь.

И едва ли не нос к носу столкнулся с парнем в черной форме Высшего, который уже явно собрался уходить. Капитаном, судя по серебряным кубикам в петлицах. Секунду они удивленно смотрели друг на друга.

— Капитан Лэйан? — наконец спросил Талу.

— Да. А ты кто?

— Старший лейтенант Маоней Талу. По вызову.

— А! — тем не менее, Лэйан ещё секунду смотрел на него, словно пытаясь вспомнить, потом вернулся к столу и сел прямо на него. Он был примерно одних с Талу лет, такой же лохматый, с узкой для файа, какой-то лисьей физией. Талу ощутил вдруг острый укол зависти — совершенно глупый, потому что о капитанских погонах он, собственно, и не мечтал... — Хорошо. Очень хорошо. Ты очень вовремя. На станции сдох роутер системы наблюдения, его надо срочно починить. Немедленно.

— Ы? — это было крайне далеко от всего, чем Талу занимался раньше.

— Не разбираешься? — догадался Лэйан. — Не важно. На, держи, — он достал из стола какую-то штуковину и протянул Талу. — А в этом разбираешься?

Талу взял "штуковину". В системах связи он, как биокибернетик, более-менее разбирался. Это была новейшая система индивидуальной связи "Нау-Ц" — гарнитура с наушником и длинная, похожая на пенал, коробка, от которой к ней шел провод.

— В этом да.

— Вот и славно. Надевай.

Талу нацепил гарнитуру, а корпус, за неимением в его тунике карманов, сунул за пазуху.

— Волна сто четырнадцать, — ехидно пояснил Лэйан, настраивая свою, стоявшую на столе рацию.

Талу, смутившись, вытащил и настроил свою "Нау-Ц".

— Слышно? — спросил Лэйан, уже через свою рацию.

— Да.

— Отлично, — сказал Лэйан уже голосом. — Будем постоянно на связи. Если возникнут какие-то проблемы — я скажу тебе, что делать.

— Хорошо, — Талу был немного озадачен, но это было всё же раз так в сто лучше его предыдущей работы.

— Тогда исполняй.

— Э... а личное оружие? — осторожно спросил Талу.

— А зачем тебе? — Лэйан с откровенной ухмылкой смерил взглядом всю его полуодетую фигуру.

— Для самообороны? — предположил Талу.

— Не вписывается в стиль, — констатировал Лэйан.

— Это вот, — Талу растянул подол туники, как юбку, — тоже не вписывается. И холодно, к тому же.

— А это мои проблемы? — удивился Лэйан.

Талу вздохнул. В какой-то миг ему вдруг показалось, что он спорит с самим собой.

— Здесь должен быть гардероб для агентов, — сказал он. — Наверняка там что-то осталось.

Лэйан хмуро взглянул на него — но возражать на сей раз не стал. Вытащив из стола связку ключей, он молча поманил Талу за собой.

........................................................................................................

К счастью для Талу, гардероб для агентов был тут же, на первом этаже. Лэйан так же молча отпер дверь, за которой обнаружилась обширная комната с массой свисавшего с вешалок тряпья. Содрав и бросив прямо на пол тунику, Талу с наслаждением натянул обычные рабочие штаны и неприметную серую куртку. Невольно повел плечами — изнанка оказалась довольно-таки грубой. Он не отказался бы и от футболки — но на виду их тут не было, а рыться в тряпье уже не было времени. Вздохнув, он вышел в коридор. Лэйан вновь окинул его взглядом и Маоней повел плечами. Лишь его сандалии остались от прежней одежды.

— Зеленое шло тебе больше, — наконец съязвил Лэйан.

— Сам носи, если нравится, — буркнул Талу.

Лэйан ухмыльнулся.

— Иди уж... герой.

........................................................................................................

Вздохнув, Талу вышел на улицу. До станции было не так уж далеко, и он, вздохнув, зашагал на запад. Задание, правду говоря, до сих пор казалось ему дурацким, — починить роутер хватило бы и кого попроще, — но его мнения на этот счет никто не спрашивал...

Минут через пятнадцать он добрался до цели — не встретив, кстати, ни единой живой души, что начало уже даже немного пугать. Этот район города был уже вполне знаком ему, так что он вышел к одним из служебных ворот станции — открытым и никем не охраняемым. Осмотревшись — спорить с каким-нибудь ополченцем ему всё же не хотелось, — он нырнул внутрь.

— Куда дальше? — тихо спросил он. В ухе у него тихо шуршало и он невольно вздрогнул, когда тут же услышал ответ:

— А ты сейчас где?

— У пятых грузовых ворот, — вспомнил Талу табличку.

— О, хорошо. Иди прямо вперед.

Пожав плечами — начальству виднее — Талу вновь побрел вперед, забравшись в какую-то щель между глухими ободранными стенами складов.

— Впереди пути, — сказал он, миновав её. — Куда дальше-то?

— Ты почти на месте, — сообщил голос Лэйана в наушнике.

Талу с облегчением вздохнул, осматриваясь. Пробравшись между складами, он увидел саму грузовую станцию, — несколько ниток путей. На дальней от него стоял длинный состав, за ним вновь виднелись железные крыши складов. А за ними, на западе, поднималось лохматое, мутно-багровое зарево бушующих вокруг Товии пожаров, заливая всё вокруг смутным, неестественным светом. Талу невольно взглянул на часы, — два часа ночи. Его невольно передернуло, — приближение конца было донельзя наглядным...

— Вижу тебя, — между тем вдруг сообщил Лэйан.

Талу невольно перевел взгляд. Всего метрах в пятидесяти, между путями, возвышалась контрольная башня — прямоугольный стальной ствол высотой метров в десять, увенчанный застекленной коробкой контрольной же комнаты. В ней кто-то сидел и явно смотрел на него.

— Дальше что? — спросил он в крошечный микрофон.

— Ты уже совсем близко. Тебе надо перейти пути, и... — его голос перебил лязг подходящего поезда.

Талу удивился, что они ещё ходят... но, взглянув вправо, тут же понял, что дело неладно — поезд мчался на другой состав, стоящий на рельсах! Ясно было, что им никто не управлял. Он невольно подумал, что стало с машинистом... потом в животе у него ёкнуло. Когда-то, в детстве, он страстно мечтал увидеть железнодорожную катастрофу... но наяву это совсем не было увлекательно. Это было страшно — смотреть, как один поезд несется на другой, и знать, что ты ничего не сможешь сделать...

Талу невольно попятился. Будь у него чуть больше времени, он бы пустился бежать... но времени как раз не было. Теперь он уже видел, что состав товарный... но легче ему от этого не стало. Черт знает, какой там вообще груз...

Он напрягся, невольно ожидая взрыва, но всё оказалось как-то... обыденно. Тепловоз врезался в концевой вагон состава с резким, ударившим по ушам грохотом. Рама вагона смялась, как бумажная, его выгнуло вверх — и он слетел с рельсов, потянув за собой и соседние, словно костяшки домино. Тепловоз тоже слетел с рельсов и помчался прямо по земле, поднимая огромные фонтаны щебенки и всё больше кренясь набок. Он врезался в основание контрольной башни и перерубил её, словно сделанную из картона. Та нелепо, как-то наискосок, рухнула, брызнув во все стороны стеклами. Грохот её падения остался незамеченным за грохотом катастрофы. Перед ошарашенным Талу замелькали едущие прямо по земле вагоны, всё больше и больше кренясь. Наконец, сошедший с рельс состав опрокинулся, слева донесся адский, даже на фоне общего грохота, лязг и скрежет — там вагоны налезали друг на друга, словно льдины в ледоход. Потом, как-то вдруг, всё стихло.

.....................................................................................................

Какое-то время Талу стоял, оглушенный случившимся — в прямом и в переносном смысле. В воздухе туманом повисла поднявшаяся при крушении пыль, откуда-то справа поднимался быстро густеющий черный дым — должно быть, разбитый тепловоз загорелся. Талу невольно подумал, что надо делать ноги... и тут же понял, что слышит ещё какой-то звук. В ушах у него звенело, и он не сразу разобрал странно тихий, как казалось, голос Лэйана.

— Талу! Талу, черт тебя дери! Ты вообще жив?!

— Жив, жив, — наконец ответил он, едва слыша свой голос.

— Уф! Слава Свету! Цел?

— Да. Только оглушило.

— Хорошо, — Лэйан отчетливо перевел дух. — Что там с башней? — через несколько секунд спросил он.

— Упала. Её поезд сбил.

— О черт! С оператором что?

— Отсюда не видно.

— Я не могу с ним связаться, — ещё через пару секунд отозвался Лэйан. — Похоже, что всё. Вот же дьявол! — на сей раз, он замолк на добрую минуту. Талу несколько раз успел собраться с силами для вопроса, что ему теперь делать — и несколько раз передумал. Это казалось ему... неуместным. — Слушай... — наконец заговорил Лэйан. Голос его звучал как-то обречено. — Тут, рядом, больше никого нет. В общем, у меня нет выбора. Тебе придется увидеть всё. Ради Света, держи себя в руках.

— Что увидеть?

Лэйан помолчал.

— Ты должен подойти к вышке и посмотреть, что стало с оператором. Только, ради Света, не психуй и не убегай, что бы ты не увидел. Это дьявольски важно.

— Ладно, — вздохнув, Талу медленно пошел вперед, всё время оглядываясь. Тишина после катастрофы казалась оглушительной. Он всё время ожидал, что сбежится толпа, — и его пугало, что никого не было...

Всего через минуту он подошел к башне. Все стекла в ней вылетели, но сама железная коробка почти не пострадала. В ней, на выбитых боковых окнах, лежал...

Сначала Талу привычно подумал "человек" — но тут же в глаза ему бросилась глянцево-белая, совершенно лишенная волос голова, какой никогда не бывает у людей. В груди у него вновь ёкнуло. Он ожидал увидеть кровь, переломанные кости, торчащие из рук, наконец, мозги на стенах — но увиденное им было страшнее. Намного страшнее... Если бы не предупреждение Лэйана — он бы, наверное, на самом деле бросился бы бежать, ещё прежде, чем успел разглядеть ЭТО толком...

— Что там? — неожиданно спросил Лэйан и Талу едва не подскочил. — Он живой?

— Вроде нет, — Талу присмотрелся к одетому в железнодорожную форму телу. Оно лежало совершенно неподвижно. — Не дышит.

— О, черт и дьявол... Ладно. Подойди и посмотри получше.

— Спасибо, — буркнул Талу.

Он сделал ещё несколько шагов, потом присел, глядя на труп — в этом не оставалось никаких сомнений. Но то, что он увидел...

У этого... существа были вполне человеческие уши, рот, нос — но на месте правого глаза была приклеена бумажка, на которой какой-то шутник ручкой нарисовал глаз. Очень похожий на настоящий, — но сейчас бумажка наполовину оторвалась и стало видно, что под ней ничего нет. Не только глаза, но и вообще ничего. Гладкий белый череп.

Это настолько поразило его, что он не сразу заметил то, что заменяло... существу правый глаз — страшную красновато-черную линзу диаметром в добрых два дюйма. Вставленную в сложную обойму из темного металла, в свою очередь, вставленную в голову этого... существа. Причем так ловко вставленную, что она казалась просто частью тела — никаких уродливых шрамов, воспалений, ничего, что он привык видеть у "бывших"...

Талу замер, уже в совершеннейшем ступоре. ЭТО ломало нафиг все его представления о мире. Наверное, даже больше, чем предстоящий конец света...

Он не знал, сколько бы он тут просидел, и что в итоге с ним сталось... но тут в его сознание вторгся нервный голос Лэйана.

— Талу, черт бы тебя побрал! Почему ты молчишь? Что там?

— Это ЧТО? — спросил Талу, наконец обретая дар речи. — Лэйан, ЧТО ЭТО?

— Дуон. Оператор К-9305, если тебе надо точнее.

— Нет, ЧТО ЭТО?

Лэйан отчетливо вздохнул.

— Слушай, я тебе потом это объясню. Сейчас просто нет времени. Он вообще живой?

Талу присмотрелся. Крови совсем не было — но голова... существа была повернута явно не под тем углом.

— Нет. У него шея сломана, похоже...

— Вот же черт... — Лэйан помолчал. — Слушай. Делать нечего. Ты должен достать модуль. И принести мне.

— Достать ЧТО?

Лэйан вновь вздохнул, явно огорченный его тупостью.

— Ну, глаз. Это несложно, в самом деле. Просто возьмись за внешнее кольцо и поверни против часовой стрелки...

Выругавшись (про себя) Талу осторожно взялся за удобно рубчатое кольцо. Осторожно повернул. Кольцо не поддалось. Зато голова... существа как-то мерзко шевельнулась. Его передернуло.

— Не поддается, — буркнул он.

— Да мать твою, постарайся! — вдруг разозлился Лэйан. — Ты, мать твою, не представляешь, насколько это важно! От этого твоя жизнь зависит!

Вздохнув и зажмурившись, Талу взялся левой рукой за голову трупа (мерзко-холодную, словно это... существо умерло уже несколько часов назад), а правой — за обойму "глаза". И в самом деле постарался. Обойма поддалась неожиданно легко. Резьба к его счастью оказалась короткой — всего через пол-оборота она кончилась.

— Отвернул, — всё ещё не открывая глаз сказал он. — Дальше что?

— Доставай, болван! — разозлился Лэйан.

Талу неохотно приоткрыл глаза и осторожно потянул. Неожиданно тяжелый цилиндр длиной в добрых сантиметров десять легко выскользнул из уходящей глубоко в череп обоймы. За ним потянулся жгут неожиданно тонких цветных проводов... световодов. Запахло машинным маслом. Талу заглянул в глубь этой жуткой темной дыры — и снова передернулся. Хорошо, что дна не видно, — невольно подумал он.

— Достал, — наконец сказал он. — Тут провод какой-то.

— Разъем выдерни, болван, — посоветовал Лэйан. — Прижми пальцем сверху и тяни.

Талу повернул цилиндр торцом кверху. В самом деле, жгут уходил в нечто вроде плоской вилки, горизонтально вставленной в пластмассовый разъем. Он прижал её пальцем, чувствуя, как подается рифленая верхняя пластина, потом сдвинул назад. "Вилка" сдвинулась неожиданно легко, обнажив венец крохотных, как игольное ушко, стеклянных глазок. Едва он отпустил её, провод повис на лице мертвеца, поперек бескровных губ. Талу вдруг показалось, что труп издевательски улыбается. Его вновь передернуло.

— Отключил, — сказал он. — Дальше что?

— Назад иди, — буркнул Лэйан. — Я тебя встречу...

.....................................................................................................

Талу торопливо поднялся, и, не глядя на труп, сунул странный цилиндр в карман. Куртку сразу же перекосило от тяжести и он невольно передернул плечами. Мысль о том, что в кармане у него лежит нечто, что только что было частью живого существа — да ещё и явного не-человека — не радовала. Не оглядываясь, он быстро зашагал прочь.

.......................................................................................................

Вновь пройдя между складами, Талу осмотрелся. Проем ворот был прямо перед ним — но идти туда ему совершенно не хотелось. Выяснять, почему, Талу не стал, и, осмотревшись, быстро пошел направо. Вновь осмотревшись и проскользнув через дыру в заборе, он с облегчением вздохнул. Всё происшедшее показалось ему вдруг просто дурным сном. Но тяжелая штуковина в кармане сном вовсе не была. Не удержавшись, он достал и рассмотрел её. Передняя часть была явно лишь обоймой под линзы, а вот сзади крепился какой-то электронный блок в монолитном корпусе из темной пластмассы. Явно слишком большой для камеры. Интересно... но торчать на улице, глядя на него, явно не стоило. Воровато оглядевшись, Талу пересек улицу, нырнув в переулок между домами. За спиной поднимался густой уже столб черного дыма и ему очень не хотелось, чтобы кто-то связал его со всем этим...

.....................................................................................................

Заметив вдали группку людей, Талу едва не подскочил на месте. Они направлялись как раз в сторону пожара — и было их пять или шесть. Лишь громадным усилием воли он заставил себя идти вперед так, словно ничего не случилось. К счастью, люди шли в стороне от него (они вышли из другой улицы, повезло — трудно представить, что было бы, столкнись они лицом к лицу) — и, похоже, испугались его не меньше, чем он их. Тем не менее, нырнув в ближайший переулок, Талу вздохнул с громадным облегчением. Теперь, когда полиция просто приказала долго жить, буквально любая встреча с незнакомцем (да что там, даже и с знакомцем!) запросто могла кончиться грабежом. Или, в лучшем случае, попыткой такового. Талу был здоровым, крепким парнем, отнюдь не вызывающим желания дать ему в ухо для знакомства. Но оружия у него всё же не было (мысль заткнуть за пояс кухонный нож он ещё во "временном форте" отбросил, как явно идиотскую) — а бесстыдно оттопыренный карман обвисшей куртки прямо-таки вопил, призывая посмотреть, что там. И повезет ещё, если на него наткнуться обычные грабители — отколотят от разочарования, а непонятную штуковину или разобьют со зла или просто закинут подальше. А вот попасться ополченцам, без документов и со вполне шпионской "Нау-Ц" — это, честно говоря, конец. Столь непонятный набор сразу вызовет у них подозрения, — а это неминуемый арест и допрос. С неминуемыми жестокими побоями, если кто-то из них хотя бы заподозрит, что он, странный тип, что-то скрывает. А если ополченцы найдут ужасный труп (а Талу прекрасно понимал, что они его найдут — это дело считанных часов в самом лучшем случае) у них наверняка хватит ума, как говориться, приложить болт к гайке. И тогда...

В животе у него снова ёкнуло. Тогда его, конечно, заподозрят в причастности к предателям — которые, якобы, готовились сдать город. И вот тогда даже самые жестокие побои покажутся ему девичьей лаской. Тогда к нему применят настоящие пытки, в которых его коллеги были большие мастера. И будут пытать, пока не решат, что он выдал всё, что только знает. А потом (если он, конечно, не умрет раньше) его расстреляют как предателя и просто в назидание...

Вдруг в голову Талу ударила — другого слова он не подобрал бы — ясная и пугающая мысль: предатели с их зловещими планами вовсе не миф. Он сам только что видел нечто такое, что отрицало саму его Реальность. Не в такой степени, в какой про-Эвергет отрицал Реальность ССГ, но тем не менее. Вполне могли быть ещё какие-то источники археотеха, кроме плато Хаос. Что, если какой-то из них попал не в те руки? И предатели и в самом деле знают (или хотя бы думают, что знают) какой-то способ сдать город. И что Лэйан, собственно, один из них. А значит...

В животе у Талу вновь ёкнуло, но уже совсем иначе. Это значит, что у него есть шанс раскрыть ужасный заговор...

.....................................................................................................

Теперь ему оставалось только молиться о том, чтобы навстречу не попалось больше никого. Молиться Талу не умел (хотя, как говориться, в подробностях прочувствовал, зачем вообще это делают) но ему повезло. Идти было совсем недалеко и всего минут через десять (он мог дойти и за пять, но начал плутать, выбирая совсем уж глухие переулки) с крайним удивлением заметил остервенело машущего ему из-за угла Лэйана. Тот не утерпел, пошел навстречу — одно это говорило о том, что снятая им с трупа штука важная...

Воровато оглянувшись — вокруг, к счастью, никого не было, — он подбежал к нему. Капитан был в одной футболке, несмотря на холод — похоже, не стал тратить время даже на то, чтобы набросить куртку... или побоялся щеголять на улице в форме Высшего.

— Взял? — его взгляд метнулся к отвисшему карману куртки Талу. — Давай сюда.

— Нет, — Талу сложил руки на груди. — Не отдам. Пока не увижу, зачем это вообще нужно.

Лэйан вздохнул, словно кит, угрюмо глядя на него. Кулаки его сжались. Но он был заметно легче, тоньше Талу — и отобрать "модуль" силой не смог бы. А оружия у него тоже явно не было...

— Послушай, — начал он таким тоном, словно обращался к маленькому. — У меня нет времени на дурацкие споры. Уже просто выбравшись сюда я буквально рискую головой. Так что давай модуль.

— Или что? — насмешливо спросил Талу. — Ударишь меня? Ну, попробуй, умник. Зачем ты тогда вообще позвал меня, а не пошел забирать эту штуковину сам?

— Мне надо было забрать... а, неважно, — Лэйан махнул рукой. — Я не знал, что случится это чертово крушение.

— А почему ты сам это не забрал? — повторил Талу.

— Не мог, — Лэйан не смотрел на него. — Времени не было. И... а, неважно.

— Ну вот, я согласился — и спас твой драгоценный модуль. И что в награду? — капитан не стал апеллировать к своему служебному положению и Талу окончательно уверился, что дело несколько... неофициальное. Это давало ему некие возможности...

Лэйан вновь нервно оглянулся. Выбора у него не было — и он сам это знал.

— Ладно, черт с тобой. Пошли.

.....................................................................................................

Почти сразу же Талу понял, куда они идут. К возвышавшимся поблизости огромным корпусам комбината химических материалов, конечно же. О котором ещё до войны ходило множество крайне интересных слухов. В его голове сложились последние детали мозаики.

— Вы Могильщики, — сказал он в спину шагавшего впереди Лэйана. — То есть, Артефактный отдел Чрезвычайной Комиссии.

Лэйан подскочил, словно его ткнули шилом в зад. Потом быстро повернулся к Талу.

— Откуда... — начал он.

— Я же не дурак, — сказал Талу. — Слухи о Могильщиках. Потом этот... дуон. Этот модуль, — он похлопал себя по карману. — Всё очевидно же. И, что бы вы ни делали, вы делаете это на Комбинате.

Лэйан зашипел, прикусив нижнюю губу. Верно, ему вовсе не понравилась такая проницательность Талу.

— Угадал, — буркнул он, вновь мрачно глядя на него. — И дальше что?

Талу улыбнулся, чувствуя просто неземное облегчение. Вступать в бой с предателями ему не придется...

— Ничего. Веди давай...

.....................................................................................................

Всего минут через пять они вышли к Комбинату. У длинного, изогнутого изящной волной козырька проходной, поднятого на двурогих бетонных опорах, бурлила толпа. Немного, человек двести — но сердце у Талу вновь ёкнуло. Ополченцев там не было — хотя как раз там он рад был бы их видеть...

— Вот!.. — Лэйан грязно выругался, потом вдруг потянул Талу в сторону. Опасливо косясь на толпу, они перешли (не перебежали, хотя Талу страшно хотелось) открытое пространство и нырнули за угол одноэтажного здания другой, меньшей проходной. Здесь трехметровая бледно-желтая стена, окружающая Комбинат, делала П-образный излом, в котором они и укрылись. Сложенная из темно-красного кирпича стена проходной здесь тоже делала П-образный излом — так сказать, излом в изломе, — и здесь Талу увидел узкую дверь из светлого волнистого железа. Очевидно, сдвижную — ни ручки, ни петель на ней видно не было.

— Кто там? — раздался неожиданный голос и Талу сам едва не подскочил. Голос раздался из заложенного кирпичом окна. Причем странно заложенного — между сложенными торцом кирпичами были проложены доски. Внизу оставались квадратные дырки, в которые едва мог пройти палец. Вот как раз из них и звучал этот голос. Явно через динамик. И их как-то видели. Хотя, когда Талу покрутил головой, он не заметил на виду никаких камер. Интересно...

— Я это, — угрюмо ответил Лэйан. — К-9305 погиб. Но модуль мы принесли.

Талу ожидал каких-то препирательств — но "модуль" (чем бы на самом деле эта штука ни была) явно требовался тут позарез. По крайней мере, что-то загудело и дверь просто отъехала в сторону. Вслед за Лэйаном Талу торопливо вошел.

.....................................................................................................

И удивленно замер. Он сам не знал, чего ожидает увидеть, но помещение больше напоминало коридор — длинное, с голыми кирпичными стенами. Голый бетонный потолок с парой плафонов холодных люминесцентных ламп, пола вообще нет — вместо него засыпанная щебнем земля. И вообще ничего нет. Только такая же узкая дверь слева, в конце помещения...

Они быстро подошли к ней. Внешняя дверь закрылась, отрезав их от улицы, и сердце Талу замерло — он понимал, что увидит сейчас нечто, выходящее за пределы всего его опыта...

На сей раз, не было никаких переговоров. Дверь просто сдвинулась. И они вошли.

............................................................................................

Точнее вышли — во двор Комбината. Талу разочарованно вздохнул. Хотя, куда он надеялся попасть из проходной?..

Он осмотрелся. Двор был пустой, за ним возвышалось краснокирпичное здание высотой этажей в восемь, с большими прямоугольными окнами. Совершенно одинаковыми. И темными.

Не оглядываясь, Лэйан быстро зашагал направо. Талу последовал за ним. Сердце у него замирало. Он уже понимал, что ввязался в настоящую авантюру... но выбора у него не было. Даже если его здесь убьют — он всего лишь не увидит падения Товии, а это не такая большая потеря...

Они обогнули угол здания и Талу увидел, что оно Г-образное, гораздо больше, чем казалось с улицы. Эта его часть явно не была мертвой — кое-где из окон торчали толстые вентиляционные трубы и из них струился пар. А из темной утробы здания доносился ровный гул каких-то механизмов. Интересно, что здесь делают, несмотря на войну и осаду, подумал Талу. Он захотел спросить... но сдержался, с интересом осматриваясь.

Этот двор был когда-то ухожен — но запущен. Обложенные торчащим углом и беленым когда-то кирпичом дорожки, редкие старые огромные деревья... Справа желтела стена. Вдоль неё тянулась внутренняя ограда — из обычных железных рам, затянутых сеткой, когда-то крашеной в синий цвет, но уже изрядно облезлой. За ней, правда, тянулась промежуточная, так сказать, ограда — из колючей проволоки, растянутой на бетонных столбах. Не просто так растянутой — на роликах. Проволока заржавела — но Талу вдруг подумал, что она ещё под током. Да и под гребнем внешней стены тянулась пара голых проводов — формально питавших закрепленные там же лампы (сейчас, правда, погашенные) — но...

Обойдя здание, они вышли на главный двор Комбината — громадный, с трех сторон окруженный громадными же безоконными корпусами. Поверху их соединяли ажурные мосты-фермы с какими-то трубами и кабелями. Там же, на крышах, горели прожекторы, заливая двор бледным светом. Талу догадался, что привлекло сюда толпу — в городе света уже не было. Шум машин тоже наверняка был слышен. При таком вот подходе артиллерийского налета ждать недолго... хотя... похоже, что здесь на это всем было пофиг...

Если эти "все" вообще тут были. По крайней мере, двор был совершенно пуст и Талу почувствовал себя вдруг очень неуютно. Он тревожно оглянулся назад. Громадные главные ворота были наглухо закрыты, внутренние двери главной проходной тоже. Может, там была охрана... а может, и нет.

В стенах окружающих двор зданий тоже было несколько огромных ворот — черных, железных, высотой с двухэтажный дом. Тоже закрытых. Талу невольно подумал, что за ними...

Они пересекли двор, нырнули в настоящее ущелье между двумя близко стоящими корпусами. Земля здесь была неровная, поросшая бурьяном — похоже, тут давно уже никто не ходил. И, если бы не горевшие высоко наверху синие фонари, тут было бы вполне себе темно. Но светили они неярко, свет их больше походил на лунный, и Талу вдруг почувствовал себя, словно во сне. Очень уж непривычно выглядело всё вокруг...

Они свернули вправо, влево, снова вправо... Наконец, впереди показались приоткрытые ворота, из которых пробивался обычный желтый свет. Сквозь них они попали в такой же высокий, обшарпанный коридор с протянутыми под потолком трубами и кабелями. Пустой. В стенах, правда, виднелось множество обитых железом дверей, крашеных в белое. Тоже довольно обшарпанных. Лэйан подошел к одной из них. Открыл её. Вошел. Вслед за ним вошел и Талу. И замер.

Он оказался в высокой, залитой ярким светом комнате без окон, довольно затхлой. Вдоль её стен стоял десяток столов с компьютерами, за ними сидел десяток парней в разномастных свитерах и рубахах. Самых обычных на вид. На экранах был какой-то текст или таблицы. Ничего необычного...

Все головы повернулись на звук открытой двери. Никто, однако, ничего не сказал. Лэйан быстро подошел к одному из парней — темноволосому, с карими глазами. Явно не файа.

— Принес? — коротко спросил парень. Похоже, ситуация ему была ясна.

— Да.

— Давай.

Лэйан перевел взгляд на Талу, сделав резкий жест рукой — мол, отдавай, не дури, тут всё серьёзно...

Талу покорно отдал "модуль" — так или иначе, но сейчас он точно узнает, зачем эта штука... и что вообще тут происходит.

Темноволосый парень вытянул из-за монитора такой же пёстрый жгут световодов (Талу невольно передернулся), ловко подключил их к модулю. На экране тут же возникло какое-то сообщение. Талу невольно вытянул шею... но тут парень обернулся и взглянул на него. Без малейшей приязни.

— Посторонним нельзя, — сказал он лишенным выражения голосом. Потом перевел взгляд на Лэйана — и тот сразу же понял намек. Цепко ухватив Талу за рукав, он потащил его из комнаты. Тот не сопротивлялся. Резкий тон темноволосого парня ясней ясного говорил, что спорить тот не настроен совсем.

Они вышли в коридор. Закрыв дверь, Лэйан отпустил рукав Талу — но прежде, чем тот успел что-то спросить, вдруг повернулся и быстро — словно за ним гнались! — зашагал к выходу. Талу, ругаясь про себя, заспешил за ним. Он начал чувствовать, что, отдав "модуль", поступил, мягко говоря, глупо... но возвращаться всё равно было поздно. Даже если тут больше никого нет, с десятком парней ему не справится...

Они вышли во двор. Здесь Лэйан, наконец, остановился, повернувшись к нему. Руки он сунул в карманы, вид у него был хмурый.

— Ну? — наконец спросил Талу, когда молчание затянулось. — Что дальше?

— Дальше? — Лэйан всё так же хмуро взглянул на него. — Возвращайся домой и забудь о всём, что видел. Так будет лучше для всех — и для тебя особенно.

Талу возмущенно фыркнул.

— Я так похож на дурака?

Лэйан вздохнул. Зачем-то опустил взгляд. Потом вновь хмуро взглянул на него.

— Послушай... дорогой, — наконец начал он. — Ты же ни хера, прости меня, не понимаешь, во что лезешь и чем всё это для тебя может кончиться. Даже если всё пройдет удачно. Особенно ЕСЛИ пройдет, — он особо подчеркнул это слово. А у меня нет ни малейшего желания выслушивать твои завывания. Ни сейчас, ни потом.

— Не собираюсь завывать — ни сейчас, ни потом, — Талу начал злиться. — И в самом деле не знаю, во что лезу. Но вы — все — черт возьми, мне обязаны. И я думаю, что имею право хотя бы знать, что, черт возьми, тут происходит.

Лэйан вновь быстро взглянул на него. Поглубже сунул руки в карманы. Вздохнул.

— Ладно, черт с тобой. Пошли. Но не говори потом, что я тебя не предупреждал...

.....................................................................................................

К удивлению Талу, они пошли назад, к главным воротам. Он подумал, что его хотят просто выставить вон — но возмущаться пока что не стал. Наконец, он понял, что Лэйан направляется к длинному четырехэтажному зданию заводоуправления, стоявшему справа от проходной. У ближайшего его торца, в задней, относительно улицы, стене, была задняя же дверь — большая, двустворчатая, сваренная из толстого железа. Достав из кармана длинный ключ, Лэйан с натугой отпер и открыл её, поманив за собой Талу. Войдя внутрь, они оказались в душноватом тамбуре. Лестница перед ними уходила в непроглядную черноту подвала.

Свет здесь почему-то не горел, а когда Лэйан закрыл и запер дверь, стало почти совсем темно, — лишь сверху в широкую щель между ней и косяком пробивался свет. Талу начал искать выключатель, но Лэйан скрылся в проеме подвальной лестницы и он поспешно спустился вслед за ним.

Нижняя дверь была закрыта, но не заперта и Лэйан легко открыл её. Они оказались в сумрачном коридоре, который освещал лишь горящий где-то далеко впереди свет.

Закрыв дверь подвала, они пошли к нему. Скрытые под линолеумом доски рассохшегося пола то и дело издавали противный скрип, очень резкий, так как в подвале царила гробовая тишина...

Вскоре они вышли в просторный зал с двумя рядами низких квадратных колонн. Заставленный гимнастическими снарядами, он, похоже, занимал всю ширину здания, у его стен виднелись крашеные фанерные коробки, похожие на раздевалки в душе. В его дальней стене сияла настежь распахнутая дверь. Помещение за ней походило на вестибюль, тоже широкое, с колоннами, правда, покороче, чем гимнастический зал. У левой, глухой его стены стояла какая-то облезлая металлическая мебель, побитая на вид.

Это помещение заливал холодный свет длинных ламп, в нем было несколько обитых железом дверей в правой и передней стене, но лишь две из них открытые. Одна из них вела на лестницу, откуда сверху доносились слабые голоса, вторая — куда-то под неё. За ней вроде бы ничего не было, — просто проход, тупиковый на вид, — но, подойдя ближе, Талу увидел за ней ведущую вниз лестницу ступеней в пятнадцать, площадку и ещё одну дверь в стене. Стена была бетонная, с отпечатками досок, сама дверь — железная, очень массивная, с запорным колесом. Всё вместе ассоциировалось у него только с одним словом — "фортификация"...

Вслед за Лэйаном он спустился вниз. Тут было абсолютно тихо, за приоткрытой броневой дверью виднелся свет. Лэйан подошел к ней и с большим усилием приоткрыл её шире...

Талу не знал, что надеялся увидеть за этой дверью. Но там была лишь обыкновенная лестница, идущая вниз. Вслед за Лэйаном он пошел по ней, миновал один пролет... три... восемь...

На восьмом пролете лестница кончалась. На дне её шахты не было ничего, лишь у ног зиял открытый люк. Узкий проем со стальной лестницей длиной метра в три вёл на дно круглого туннеля, раза в полтора выше человеческого роста. Темно-серые стены его состояли из соединенных болтами ребристых бетонных блоков. Сразу за лестницей туннель перекрывала переборка из толстой стали, прорезанная узкой, наглухо запертой дверью. Над ней горела голая, мощная лампа, и в её постепенно темнеющем свете туннель уходил куда-то вдаль...

Сначала Маоней решил, что здесь тоже абсолютная тишина, какая бывает лишь в подземельях, потом понял, что слышит слабый, едва заметный гул — он доносился откуда-то спереди и по мере их движения становился всё громче. Тут же он увидел, что туннель под прямым углом впадает в другой, более широкий и ярко освещенный. Оттуда были слышны голоса и шум каких-то машин. До этого они шли всего минуту, но Талу она показалась вечностью. Он боялся, что Лэйан решил всё же провести его... и ещё больше боялся, что ничего потрясающего не увидит. Глупое и нелепое чувство, но он никак не мог прогнать его...

Наконец, они вышли в поперечный туннель. Справа он упирался в очередную переборку со стальными воротами — закрытыми. Слева впадал в ещё более просторное помещение, из которого и доносился шум машин. Уже отсюда Маоней увидел станки и снующие по залу неестественно белые фигуры...

Сердце у него ёкнуло, но он постарался не замедлить шага. Лэйан внимательно посмотрел на него — но ничего не сказал. Потом они вышли в зал. И Талу ошалело замер...

........................................................................................................

Длинный — метров в сто — и широкий, в дюжину метров, полукруглый в сечении туннель походил на заводской цех. Его заливал неяркий в общем свет закрепленных на своде длинных ламп, холодный и синеватый. Стены и пол были глянцево-белые и в этом странноватом свете весь зал казался призрачным. Такими же глянцево-белыми были и стоявшие у станков фигуры — Талу насчитал не меньше нескольких десятков. Это были такие же существа, как то, какое он увидел на станции, только без одежды. Впрочем, судя по отсутствию любых половых признаков, она была и не нужна. Анатомия их была нечеловеческой — не так расположенные мышцы, какие-то не там выпирающие углы... к тому же, многие части их тел были искусственными. "Циклопов" Талу больше не заметил, но в глаза ему бросались какие-то сложные бинокуляры, встроенные в череп, металлические панели в груди, искусственные руки, кончавшиеся какими-то сложными инструментами... причем всё это, как ни странно, казалось просто естественным продолжением и дополнением исходных тел этих... существ. Они занимались своим делом, не обращая никакого внимания на двух вошедших файа.

— ЧТО ЭТО?! — наконец спросил Талу. Громко — чтобы перекрыть шум станков.

— Дуоны, — так же громко ответил Лэйан, направляясь к стальным воротам в дальнем торце зала. — Дуальные организмы, если полностью. Киборги.

— Это я уже понял, — буркнул Талу, шагая вслед за ним и ошалело глядя то вправо, то влево. Насколько он видел, здесь делали детали для таких же "дуонов", хотя станки были самые обычные, пусть и современные... — Но их вроде как нет же.

— Как видишь, есть, — Лэйан повернулся, вновь внимательно глядя на него. Талу невольно поёжился под его пронзительным взглядом. Он явно ждет, что я впаду в истерику и начну кататься по полу, требуя "развидеть это", мрачно подумал Маоней. Зрелище и в самом деле было жуткое, чего уж там... но после того, что он видел в Соаре, оно казалось Талу каким-то... отвлеченным.

— Вижу, — буркнул он. — Но откуда они взялись-то? Я ни о чем таком не слышал даже.

Лэйан хмуро покосился на него. Они подошли к задним воротам — массивным, с электронным замком.

— Десять лет назад у Пелипая в озеро упал корабль, — наконец неохотно сказал он. — Скорее даже грузовой контейнер, сорвавшийся с более крупного корабля. Черт знает сколько он болтался в космосе и в какую сторону вообще летел, но скорость его была небольшой. По крайней мере, корпус не разрушился — ни при входе в атмосферу, ни после падения. Какой-то очень прочный сплав. Когда мы смогли попасть внутрь, то нашли там установку для производства дуонов. Масса времени ушла на то, чтобы разобраться во всем этом, и ещё больше — чтобы заставить её работать. Как ты, надеюсь, понимаешь, падение с космической скоростью не пошло ей на пользу.

— Я ни о чем таком не слышал, — повторил Талу.

— А тебе всё докладывают? — хмыкнул Лэйан. Казалось, что он смотрит на Талу сверху вниз, хотя они были одного роста.

— У меня допуск есть. Я старший лейтенант ЧК, всё же.

— Твой допуск — к агентурным делам, да доносам о том, что очередной "непризнанный гений" курит грибы или щупает мальчиков, — насмешливо сказал Лэйан.

— Я тебя сейчас пощупаю, — хмуро сказал Маоней. — Кости все пересчитаю.

— Легче, дорогой, — я капитан всё-таки, — заметил Лэйан.

— Ладно, — Талу вздохнул. — Так всё же, что это за чертовщина?

— Сейчас увидишь, — Лэйан набрал код и ворота открылись.

........................................................................................................

Талу толком не знал, что собирается увидеть, но увидел он лишь ведущий наверх пандус. Миновав его и ещё одни ворота, он попал в обширное помещение с двумя рядами квадратных колонн, — судя по видневшимся впереди новым воротам, подземный гараж. Здесь горело лишь несколько тусклых лампочек — не освещая, а лишь подчеркивая сумрачную ширь. Но Лэйан подошел к электрическому щитку на стене и защелкал выключателями. Под потолком, ряд за рядом, вспыхнули длинные лампы. И Маоней увидел...

На полу были разложены куски какой-то разрезанной на части конструкции. Трудно было сказать, как она выглядела раньше, но странный черно-сиреневый металл давал понять, что это точно не местное изделие...

— Это Империя Уарка? — предположил Талу, оглядывая сегменты. Что-то похожее он видел на судостроительном заводе.

Лэйан хмыкнул.

— Нет.

— А кто тогда? — Талу удивленно взглянул на него.

— В Галактике полно цивилизаций, — Лэйан пожал плечами. — И космос нигде не забит досками. Но, скорей всего, это что-то местное. В смысле, из Ядра.

Теперь хмыкнул уже Талу. Насколько он помнил, ядро их Галактики было восемьсот парсек в диаметре и триста в толщину. Даже свету пришлось бы пилить с одного его конца на другой две с половиной тысячи лет. А на термоядерной ракете, на которых только и можно в нем летать — тысяч сорок лет. Нет, по сравнению с бесконечной Вселенной это сравнительно немного, но...

Талу медленно пошел вперед, разглядывая части конструкции. По коже у него пошли мурашки — от волнения. Впервые он видел что-то, безусловно сделанное не людьми — косые углы, неправильные и несимметричные формы, холодный, немного бирюзовый металл, резкие линии... всё, что можно снять, конечно, было снято. Тем не менее, когда-то это была здоровенная штуковина — метров сорок в длину, а может, и больше.

— И что тут ещё было? — спросил он, дойдя до конца этой "выставки". Теперь она напоминала ему выкладку частей разбившегося самолета, хотя тут, конечно, всё было наоборот — упавший корабль пришлось разрезать на части, чтобы вывезти.

Лэйан остановился шагах в пяти, сунув руки в карманы и не слишком-то дружелюбно глядя на него. Маоней понимал, что ведет себя сверхнагло — но ему было на это наплевать. В конце концов, его шансы пережить хотя бы ближайшую неделю были ничтожны. Как, кстати, и у самого Лэйана...

— Я личный представитель Хьютай, — напомнил он, видя, что Лэйан не очень-то рвется отвечать.

— Был, — буркнул Лэйан. — Сейчас ты, собственно, никто.

— Через неделю, месяц максимум, мы ВСЕ будем... никем, — озвучил Талу свои мысли.

— Ты наверняка. Я... — Лэйан замолчал и нахмурился. Верно, мысль подумать о своём личном будущем пока не приходила ему в голову и оказалась неожиданной и новой. — Черт. Надо всё это эвакуировать в Цитадель, немедленно. А...

— А Найте не в курсе всего этого предприятия? — мгновенно догадался Талу.

Лэйан неожиданно смутился.

— Ну... Я думаю, ты мог бы...

— Связаться с Хьютай, как её бывший представитель, и попросить её обратить внимание на вас?

Лэйан кивнул.

— Хорошо. Но тогда расскажи уж, что тут вообще происходит.

Лэйан вздохнул. Верно, ему не слишком хотелось это делать — только вот выхода у него уже не было...

— Мы не знаем, кто сделал эту штуку, — он пнул сегмент разрезанного корпуса, — но технологии тут очень интересные. Вычислительный блок корабля — оптический процессор, фотонный кристалл, сформированный стоячими волнами. Остальные компоненты — более-менее обычная материя.

— Те же стоячие волны, которые формируют силовые поля? — удивленно спросил Талу.

— Да. Солитонные псевдоструктуры в электронных облаках или да, стоячие волны. Процессор — это фотонный кристалл, стоячие волны просто задают его структуру, ну и позволяет работать без "мелочей", вроде задающих лазеров. Если очень кратко — в волнах меняются показатели преломления света, и на этом всё основано. Да — помехи от внешних источников света тут критичны. Но это не проблема. Герметический корпус не вчера придумали.

Талу порылся в своих скудных знаниях об археотехе.

— А почему корпус не целиком из смарт-материи, как матрицы полей? — спросил он. — И, соответственно, вычислительный блок — не часть его же корпуса? Чтобы нам проще было изучать комп?

Лэйан пожал плечами.

— Наверное, не сочли нужным.

— Или не умели? — предположил Талу.

Лэйан вновь пожал плечами.

— Мы же не знаем, кто это делал и где. Судя по тому, что нам известно, смарт-материя удобнее, но проблемы с производством, но проблемы с тем, как работать с таким полуматериальным компьютером. И, в конце концов, это просто грузовой контейнер. То есть совсем уж на ультратех тут никто разоряться не стал.

— А почему из неё не делать ВСЁ? — упрямо спросил Талу. — Ведь это дает железную гарантию от утечки технологий. Ибо непонятно, как её исследовать, как это копировать и так далее.

— Можно. Но здесь вот не сделали.

Талу вздохнул.

— А теоретически уже разобрались, что это такое?

— Структура из стоячих волн, обычно фотонных, формально имитирующая свойства кристаллической решетки. Одновременно имитирует также свойства макроскопического квантового объекта И ансамбля микроскопических объектов. Обычно создается с помощью "стартового" кристалла сложной структуры, — он разрушается в процессе, — по которому работают лазеры по заданной программе. При отсутствии источников энергии структура далеко не сразу деградирует — там есть свои запасы энергии, так что можно отключать подачу энергии ненадолго... правда, можно и наоборот сделать, так, что сразу всё деградирует. У главного компьютера этого корабля вычислительное ядро имеет резервные блоки питания для надежности, и их никак не отключить. По сути, там фотонный и не только процессор, сразу и обычный, и квантовый. Вот и кажется, что вроде обычная материя, а на практике — ещё поди пойми, КАК это работает. Но сложно моделировать и понимать. Есть серьёзные технические ограничения на сложность и размеры. Теория-то допускает вообще любые размеры, а реально то, что у нас есть, при использовании для создания доступного нам оборудования дает очень слабый процессор. Традиционный вариант проще, но модель собрать можно. Дело в том, что не все детали понятны, а нужные лазеры, способные к генерации большой структуры и компьютеры для расчетов её стартового кристалла нам пока не доступны.

— Тогда какой смысл вообще с этим возиться? — удивился Талу.

Лэйан вздохнул.

— У нас и у ксенотехнологической группы Товийской академии кибернетики большие планы внедрить технологию везде, а для этого надо снизить себестоимость, чтобы можно было не только топовые ИИ делать, научится большие стартовые кристаллы делать, чтобы можно было создавать рабочие полевые структуры, они же технически супер-ИИ, улучшить интеграцию с мозгом, чтобы можно было, например, делать бекап био-разума в реальном времени. То, что у нас пока есть — тут не подойдет, мощности мало. А рабочий компьютер, который мы с корабля сняли — только один.

— То есть, один фотонный суперкомп есть, но и только? И весь вопрос в том, как его скопировать? А смысл? — повторил Талу.

Лэйан вдруг усмехнулся.

— Это не только суперкомпы. Это, например, возможность делать массовый и дешевый аплоад. Возможность намеренно сделать игру со спецкапсулами, в которой срыв — будет именно фичей, в которой все вообще неписи будут с приличным собственным ИИ, а не классовые ИИ, например, для крестьян села Х. Только это, по сути, будет уже мир живой полностью. Возможность значительно продвинуть теорию ИИ и теорию построения разума и создавать ИИ для других задач — например, поднять ЕЩЁ больше степень автоматизации промышленности. И да — у Империи Уарка есть намного более продвинутые компьютеры такого типа.

— У них? — удивленно спросил Талу.

— А почему нет? — Лэйан удивленно взглянул на него. — Это же космическая цивилизация с тысячами колоний. И мы тоже знаем, что и зачем аплоад. Интерфейс мозг-компьютер у нас давно создан — на самом деле нам удалось лишь наладить производство имплантов на уцелевшей в Цитадели Хаоса древней автоматической линии, но сути дела это не меняет. Возможна запись всей человеческой памяти как в компьютер, так и из него в клонированное тело, — то есть бессмертие.

— Теоретически возможна, — напомнил Талу. — Практически... ну, есть временные трудности. Техника не тянет. А какая в теории может — нужна для дела, ибо мало её. Реально у нас аплоад лет через двести будет только. И разве нам надо массово виртмиры?!

— Массово нет, — буркнул Лэйан. — Но отдельные желающие есть. И техуровень уже вполне позволяет.

— ЗАЧЕМ?! — ошалело повторил Талу. Такого вот он точно не ожидал здесь услышать.

Лэйан иронично взглянул на него.

— Гм. А Империи Уарка зачем? Играть. Ну и если у нас есть аплоад — почему в ВР нельзя жить? В Империи Уарка живут же.

— И вы об этом знаете, — сказал Талу. — И вам тоже хочется.

— Не факт, правда, что это для нас выполнимо, но желание такое есть, — признал Лэйан. — Как бы трудно изучать чудеса высшей технологии и не хотеть приобщиться. Тем более, что компьютерные игры у нас уже вполне есть, пусть полуофициально. Вот с ВР... пока никак. Сделать можно, но ресурсов на это не дадут — баловство же. Разве что оформить это как научный эксперимент.

— По добыче мечей +100500 и совращению прекрасных эльфиек с большими бу-бу? — ехидно спросил Талу. Уж с такими вот играми — как из ССГ, так и с родными, он вполне был знаком. — Научный совет не поверит. И, соответственно, не разрешит.

— Наверное, — Лэйан вдруг ухмыльнулся. — Ну, если им не дадут поиграть. А ещё можно оформить это как социальный эксперимент. Их-то у нас иногда делают же.

Маоней пожал плечами.

— Ну, можно попробовать протащить под этим соусом, но это точно не сразу после войны. И Хьютай мне говорила, что на Хаосе уже пробовали же. Там ВР была именно эксперимент. Научный. Который показал, что человечество ещё не готово. И лучше вообще не надо бы, а то вот на Церре попробовали... вошли все и не вышли. Кстати, восстания ИИ не боитесь?

— Тут не актуально пока, — буркнул Лэйан. — Не было, пока не начались мелкие проблемы с гексами, хотя у них и не ИИ — просто роевой разум.

Талу невольно поёжился, вспомнив, что начало этим "мелким проблемам" положил он сам. Правда, тогда у него просто не было выбора — нажать проклятую кнопку или сдохнуть...

— Это точно не наши проблемы, — буркнул он.

— Пока нет, — Лэйан вдруг остро взглянул на него и Маоней подумал, что он всё же знает о его роли в начале всего этого безобразия. Но сейчас он был точно не в том положении, чтобы докапываться до него. — Ладно. Всё равно, без фотонных компов никакого более-менее приличного ИИ нам не создать. Но начиная c них веселье в общем-то идет дальше.

— Там уже не нанометры, там аттометры? — спросил Талу.

— Напрямую — нет. Всё же даже в Империи Уарка не могут за пределы обычной материи выйти. Но, например, имеют массово квантовые компы. Именно массово. Ну и на общество это побольше влияет уже. Нам до такого не допрыгнуть в ближайшие века.

— А дуоны? — удивился Талу. — Их-то вы делаете.

Лэйан вздохнул.

— Там основа — какой-то генетически модифицированный или даже искусственно сконструированный для обеспечения совместимости с внедряемыми неживыми частями организм. Который, кстати, легко размножается вегетативно — можно отрезать кусок и через год из него — в специальной установке, конечно, — вырастет такой же. Регенерация просто поразительная. Как раз эта установка у нас есть, пусть мы не вполне понимаем пока, как именно она работает. Но существо, которое получается в итоге — оно совершенно безмозглое. Оно только жрет и спит. Пользы от него никакой. Похоже, что так и было задумано. Чтобы польза была, на дуона надо устанавливать, во-первых, сеть эффекторов — перехват периферической нервной системы, тактильные ощущения и так далее, и сеть контроля моторики. По сути, это интерфейс для прямого управления телом со встроенного компьютера, плюс интерфейс для внешнего управления и им обязательно пользоваться, потому что своего сознания там вообще нет. Поэтому нужна связь с сетью. Исходно там стоял блок дальней квантовой связи, но его мы вряд ли скопируем, да тут он и не нужен. Управляющий компьютер дублирован, в большинстве случаев имеет архитектуру "выделенный блок плюс грид-модули в эффекторах" с целью обеспечить минимально необходимую функциональность при поломках. Отказ центрального модуля для дуона не опасен, хотя его функциональность, конечно, при этом сильно снижается. Система энергоснабжения компьютера — преобразователи сахара. Исходно это аварийное энергоснабжение, без компьютера у дуона будут серьёзные проблемы — это ж имитация интеллекта, и не только. Штатно там сверхпроводниковая батарея стоит, но её нам пока не скопировать.

— Используется сахар крови или всё же нечто автономное? — удивленно спросил Талу.

— Крови. У дуонов биохимия... не вполне обычная. Штатно преобразователи сахара — это, фактически, последний аварийный вариант, для случая, когда все батареи сели, а компьютер нельзя выключать, потому что это сразу бесполезная тушка.

— То есть, у вас, кроме установки по производству дуонов, были ещё и готовые образцы? — догадался Талу.

Лэйан хмуро взглянул на него.

— Один был. Что-то типа техника для обслуживания родильной установки. Но он умер ещё задолго до падения — кончился ресурс гибернационной капсулы. Нам, по сути, только его мумия досталась. Из капсулы и костюма тоже не смогли ничего выжать.

— Настолько нанотехнологии? — удивился Талу.

— Капсула для дуонов, человека в неё смысла нет класть, — неохотно пояснил Лэйан. — Костюм — одежда обычная по сути. Вот самого дуона, конечно, разобрали на запчасти. Потом пошли ещё дальше, и... ну, в общем, в итоге выяснились некоторые пикантные подробности. Например, что это "мясо" — носитель для, по сути, ИИ-модуля, который считает себя человеком, и он уже менял носители. Просто у них там война.

— И в ход пошли дуоны, потому что больше уже никого не осталось? — удивленно спросил Талу.

— Это мы толком не смогли понять, — буркнул Лэйан. — Но, судя по всему, это негуманоидная или многорасовая цивилизация. Для которой киборгизация тел вещь вообще совершенно обычная. Использовать трофейные они умеют, но не любят, как ни странно. Дуоны — их главная рабочая сила. Да, по сути это биоробот, без своего сознания вообще. Именно под это и созданный. Как раз поэтому их мы и смогли скопировать. С серьёзной фотоникой в широком смысле — у нас всё куда хуже. Как пример, тот комплекс, на котором производится моделирование ядер фотонных компов перед запуском моделей в производство, ну и всякие тесты на уровне, а как оно работает детально, для нас не воспроизводимы на данный момент.

— Серьёзная фотоника — это которая вешается уже на человека? — догадался Талу. — И сильно добавляет ему интеллекта?

Лэйан вздохнул.

— Корректировка интеллекта взрослой личности это... сложно само по себе, плюс проблемы с тем, что это серьёзно меняет личность. Насколько мы знаем, в Империи Уарка может потребоваться ещё и дополнительную коррекцию делать — если кроме всего прочего должна выйти взрослая полноценная личность.

— Смотря что мы считаем серьёзной сменой и что допустимым, и в каких условиях, — буркнул Талу. Увеличить себе интеллект он не отказался бы — только вот никто не предлагал...

Лэйан вдруг усмехнулся.

— Ну, Империя зла. В смысле, Империя Зла. Если там вдруг в процессе гениальный идиот случайно получится — или не очень случайно — жалеть особенно не будут. Может быть даже, что типовой процесс как раз под это и заточен. А без идиотизма сделать... ну, можно. Но сложно.

— Тогда никто на это не пойдет, — буркнул Талу.

Лэйан фыркнул.

— А кто спросит-то? Там как бы и исходно с гуманизмом было... плохо. Наш Уарк, на котором Фамайа, колонизировали ж как площадку для всяких... игр. С тех пор тут и лабиринты с ловушками остались, и... животные. А это тысячи три лет назад было...

— А вы сами не пробовали никому ума прибавить? — с крайним интересом спросил Талу. — Или хоть тот ИИ-модуль скопировать?

Лэйан вздохнул.

— Несколько прототипов сделали, но монструозных по размеру, и при тестах с людьми — были проблемы, иногда серьёзные.

— Плохо отработали? — предположил Талу.

Лэйан удивленно взглянул на него.

— А как ты эту штуку нормально отработаешь? На ком?

— А "бывшие" для чего? Ну, точнее, кандидаты в них.

— Ну так на них и тестили, но не смогли нормально отработать.

— Настолько нанотехнологии? — повторил Талу.

Лэйан вздохнул.

— Казалось бы — нет. Но есть всякие тонкости.

— Какие, например?

— Ну, например — в оригинальном модуле "идеальные" материалы и смарт-материя. Размеры большинства субструктур там десятки нанометров — но вот только ВЕСЬ материал сам себе и компьютер и защитная система. В результате, например при рентгеновском сканировании — вся структура целиком греется, но не дает изображения. Нет, это можно обойти — при достаточной мощности проектора, либо сразу сверхкороткими импульсами, но это сложно. И если защита не решит, что налицо попытка взлома.

— И тогда самоликвидируется? — предположил Талу.

Лэйан пожал плечами.

— Смотря что прописано. У нас вот пока нет.

— Иногда разрешено украсть? — удивился Талу.

— Что украсть — ИИ-модуль вспомогательного рабочего? — удивился Лэйан. — Причем понять, КАК и это работает — ну, удачи. Логика построения там... неявная. А чтобы разобраться в ней...

— Надо уже технологию сравнимого уровня? — предположил Талу.

— Да. Ладно, мы скопировали каким-то чудом эффекторы и смогли сгрузить прошивку блока управления — а там защита как железа, так и программная. Как один из примеров — процессорные модули у блоков одного и того же назначения НЕ одинаковые на уровне железа даже, и прошивка под каждый экземпляр — отличается, хотя такая защита тормозит их работу. Но получили следующую проблему — а КАК всё это с людьми работает? Ну вот как-то воздействует на мозг и нервную систему, даже вроде поняли, как именно. Но как составить программы для нужного нам воздействия? Как брать обратную связь с нашего мозга? Теории нет, стендов нет...

— Такая нанотехнология? — вновь предположил Талу. — Или ученые тупые. Бывают же.

Лэйан отвернулся.

— Скорее нейробиология, — наконец сказал он. — Надо понимать не только как железо работает, но и как оно на нервную систему действует, детально, в том числе — КУДА вообще надо воздействовать-то, чтобы это не кукла была, а гениальный ум.

— А это сложно? — предположил Талу. — Или НЕ сложно, но надо 100500 добровольцев в расход?

— И то, и другое, — буркнул Лэйан. — И если разработчики придурки — то жертв будет существенно больше. А результатов не будет. Да, в Империи Уарка могут сделать настоящего гения, не идиота, которого кроме его узкого дара не интересует ничего. Только вот даже там это делается... редко. В том числе потому, что нужно много рабочего времени команды хорошо квалифицированных медиков — именно врачей по нескольким разным специализациям, а не медтехников с медкапсулой, плюс достаточно дорогое оборудование и расходники. Массовый тираж-то снизит цену... если это надо. Но Империи НЕ надо, потому что там и так слишком умных хватает. С детьми проще, и чем меньше возраст — тем проще. С новорожденными проще всего. Но...

— Что "но"? — спросил Талу.

— Это сингулярный переход, вообще-то. Появление сверхчеловеческого интеллекта. Который начнет делать сверхчеловеческие изобретения. Устройство наносборки, например, — а давайте алмаз соберем. Ради прикола — в виде статуи текущего правителя. В размер выше натурального. А давайте соберем по атому компьютер? Средствами лаборатории, заточенной не на это. А давайте не компьютер, а звездолет прямо с чертежей? И будем смотреть, как на глазах у нас появляется что-нибудь...

— А разве это плохо? — удивился Талу. — Только сперва придется это "что-нибудь" спроектировать.

Лэйан слабо улыбнулся.

— Ну да. Но для трансразумных уже существ это такая проблема?

— Нет, но если у нас УЖЕ есть трансразумные, — буркнул Талу. — Для нас это, скажем, совсем не актуальная проблема. У нас если трансразумные файа и появятся, то уже явно не здесь. Лет так через тысячу. Вспомни, как у нас первую вычислительную машину делали восемьдесят лет назад — математическую часть, архитектуру железа, схемы и софт. Шесть научных институтов старались. И начали ещё лет сто назад, и многие тогда считали, что задание абстрактное и кто-то синекуру нашел, потому что властям зачем-то надо, ну — пришлось-таки делать, что заказали. Двадцать лет. Хотя там было 10 000 ламп, а не 100 000 000 000 000 транзисторов, которые нужны для человекоподобного ИИ. И там низкоуровневые совсем вещи, вроде тех же ламп, им уже не приходилось создавать.

— На тот момент, когда ту машину запустили, мы уже микросхемы проектировать умели — пусть микровариант, а нормального размера — ну, масштабирование, — возразил Лэйан.

— Ага, а для полноценного ИИ нужен фотонный кристалл, а там сразу же трехмерная структура собирается, — фыркнул Талу.

— Это мы уже умеем делать, — сказал Лэйан. — Пусть с трудом. А для трансразумных существ проблем с проектированием почти что не будет. Чего угодно. А если делать его сложно, давайте сделаем саморепликатор — не сложнейшую установку поатомной сборки, которая требует ещё и подачи компонентов, как в Империи Уарка... и получаем возможность запустить "серую слизь". В итоге, если это была планета — ну значит, её надо чистить, и желательно всю сразу, потому что не тотальная и одновременная бомбардировка с больших дистанций, а не с ближних орбит — не гарантирует успеха. И даже мы здесь уже можем саморепликатор запустить, хотя с ним может выйти... ну, не очень. То есть, запустить-то его, наверное, можно — а вот выключить трудно может быть.

— А думать надо было, — буркнул Талу.

— Ну вот, пока и думают. То есть, саморепликатор пока не запустили. Его тоже не здесь наверняка запустят. Но это не единственное же, что трансразум может. А давайте отсканируем мозги оператора — без разрушения, просто потому, что можем, а не потому, что лаба на это заточена или там подключим к нему что-нибудь просто потому, что можем.

— Давайте сделаем бекап? — предположил Талу. По коже у него густо бегали мурашки. Он в буквальном смысле ощутил дыхание будущего. Весьма горячее дыхание...

— Средствами лаборатории, заточенный не на это? — удивился Лэйан. — Ну, в Империи Уарка можно, например, тело целиком восстанавливать, если знать, как. А почему бекап должен быть один? Хорошего человека должно быть много. А кто самый хороший? Тот, кто это изобрел — точнее, считает, что изобрел — реально сделал последний шаг или вообще полуслучайно.

— А начальник? — удивился Талу.

— А он может и не знать, — ухмыльнулся Лэйан. — У него и так работа нервная, незачем его ещё и всякими изобретениями безумными грузить. Кстати, судя по тому, что мы смогли выловить из перехватов, многие цивилизации вот на этом проваливаются, — или ошибки, или желание сделать, как лучше, или таки приказы от начальства сделать, как лучше. Причем ошибка обычно — убивает группу, что всё это делает, часто со всеми бэкапами — интеллект улучшить попробовали... Или наоборот — а давайте посмотрим, чем наше правительство занимается, всё равно фантомного дрона из наноботов не заметят, а заметят — фиг, что сделают. И если то, чем большинство его отдельно взятых членов заняты, нам сильно не понравится... правительству не повезло. Тоже... нехороший исход обычно. И да, нужна разносторонняя подготовка команды заранее. Если начнут привлекать спецов потом... получат товарищей с двумя профессиями и главная — не та, о которой заявлено, и которые резко поднимут риск провала. И очень большие шансы сделать что-то неправильно. Есть, например, некоторые виды медицинского бионано... где если в суперфункцию ушло, то лечить — бесполезно.

— Будет что-то типа всяких тварей, которые растут в человеческом теле, как в фильмах Суфэйна? — предположил Талу.

Лэйан фыркнул.

— Твари — это бред. А вот какая-то гадость, вроде чего-то похожего, например, на прионы, которая должна защищать нейроны от всяких возрастных изменений и долго тихо размножается, а потом вдруг быстро уничтожает мозг...

— Да здравствует коровье бешенство? — предположил Талу. — Потому что так оно и действует. Ну или просто бешенство, которое до появления первых симптомов невозможно обнаружить, а после уже невозможно вылечить. И там инкубационный период до года.

— Примерно. Создавалось это, конечно, не как оружие. Только... для как минимум одной из известных нам версий — их, кстати, много есть, — никакие лекарства не помогают. Как минимум, известные Империи Уарка. Хотя там искали усердно. При входе в активную фазу эта зараза убивает за часы — некоторые версии по-другому, но носитель — что угодно живое почти, и отследить сложно. Диагностика ДО активной фазы очень сильно затруднена — нужна проба мозговой ткани... хотя считается, что сложные импланты с фотоникой могут засечь заражение. Текущие версии таких чипов там имеют программу подачи сигнала тревоги при подозрении. Но единственный известный способ спасти средствами Империи — ну, аплоад же есть. Если не слишком далеко зашел процесс — можно успеть, но счет пойдет на десятки минут. Разработка этой дряни, кстати, — вовсе не Империя и не мы, если что. Одна из рас нашла природную версию на одной из планет и доработала. Теперь — той расы нет.

— Понятно, — буркнул Талу, ёжась. Он и в самом деле не был теперь уверен, что хотел бы всё это знать... но пути назад уже не было. — Ах да, ещё одно. Что за чертовщина с этим модулем? Ну, с тем самым, за которым ты гонял меня на станцию?

— Ах это... — Лэйан как-то странно взглянул на него. — Это был Циклоп — версия дуона для наблюдения. Мы отправили его на вышку следить за приближением мятежников — не лучший наблюдательный пункт, но другого у нас всё равно не было.

— И? — требовательно спросил Талу. — Что он там увидел?

Лэйан нахмурился. Верно, ему не слишком хотелось это говорить — но, сказав "а", надо было говорить и "б"...

— Падение какой-то штуки из космоса. Судя по тому, как быстро она потеряла скорость, она была полой внутри, то есть, это искусственный объект. Циклоп записал процесс её падения — включая её спектральный состав, и, главное, траекторию, по которой мы сможем вычислить место падения. Но не смог передать запись, потому что роутер Сети там вышел из строя. Ну вот, теперь ты знаешь более-менее всё.

............................................................................................................

Несколько секунд они молчали. В голове у Талу был полнейший бардак — слишком уж много на неё сейчас свалилось. Но что делать — было, в общем, ясно.

— У вас тут есть связь с Хаосом? — спросил он. Вновь бродить по улицам ему вовсе не хотелось.

Лэйан усмехнулся. Невесело.

— Есть. Теоретически. Но канала Хьютай мы не знаем, а всякие помощники помощников — это не то.

— Ясно, — Талу вздохнул. — Ладно. Пошли.

...........................................................................................................

Они вернулись в заводоуправление и поднялись наверх. В роскошном, наверное, директорском кабинете нашлась вполне современная система видеосвязи. Выгнав из него Лэйана (чертовски здорово было показать свою власть — хотя бы в мелочах) Талу задумался. Номер канала Хьютай он помнил — но далеко не факт, что номер этот не сменился и что на той стороне с ним захотят разговаривать. А Маоней подозревал, что от исхода этого разговора зависит не только судьба проекта Академии, но и его личная судьба. Возиться с инопланетными железками в подземельях Цитадели, конечно, невесело — но куда веселее, чем сидеть на крыше очередного "временного форта" и гадать, попадут в тебя в этот раз или нет...

Вздохнув, он включил систему связи и набрал код. Менять его не стали и ему повезло — всего через секунду на экране появился хмурый парень в форме Высшего.

— Вы говорите по каналу правительственной связи, — безо всяких приветствий сказал он. — Доложите.

— Я — старший Наблюдатель Маоней Талу, — представился Талу, отчаянно жалея, что на нем сейчас нет формы. — Мне нужно немедленно поговорить с Хьютай. Это касается Проекта и ксенотеха. Который имеет все шансы попасть в руки врага.

Заявление звучало бредовато и Талу опасался, что его попросту пошлют — но парень лишь кивнул.

— Хорошо. Жди.

.............................................................................................................

Ждать Талу пришлось примерно полчаса. Всё это время он вертелся, словно на иголках. Два раза в дверь заглядывал Лэйан — и два раза Талу возмущенным шипением загонял его обратно. Он понимал, что достиг предела наглости — и далеко перешел за него, а потому едва не подскочил, когда на экране вдруг, без малейшего предупреждения, появилась Хьютай, ещё более хмурая, чем её помощник.

— Итак, что за дело? — она тоже не стала тратить время на приветствия.

Талу, как мог коротко, рассказал ей о том, что видел и слышал.

— И о таких вещах я узнаю в последний миг! — возмутилась она. — Ладно. Я приму меры. Проект Академии эвакуируют в Цитадель, или, если можно, на плато Хаос. Немедленно.

Без дальнейших любезностей экран погас.

.........................................................................................................

Выключив связь, Талу вышел из комнаты. Нервно бродивший от стены к стене Лэйан едва не подскочил при его появлении.

— Ну?.. — напряженно спросил он.

— Ждите, за вами придут, — Талу невольно ухмыльнулся. — Хьютай обещала эвакуировать вас в Цитадель или на Хаос, если получится. Немедленно. Так что собирайте барахло, времени мало.

........................................................................................................

Оповестив своих, Лэйан отвел Талу назад, в подземелье, где тот занялся крайне увлекательным делом — собирал инструменты и детали и складывал их в ящики. Сновавшие вокруг и занимавшиеся тем же дуоны здорово его нервировали и он старался даже не смотреть на них. От одного их вида его пробивал озноб и все волоски на коже буквально поднимались дыбом. Здесь его нашел какой-то незнакомый парень в форме Высшего.

— Лейтенант Маоней Талу? — официальным тоном спросил он.

— Да.

— Я — лейтенант Йарри Кэрту. Мне приказано доставить вас в форт Циррус. Немедленно.

Талу воспринял эту весть почти с облегчением.

Глава 4:

Бетон и сталь

Вместе с Йарри Талу вышел на улицу. Толпа уже исчезла — разошлась или была разогнана — и здесь, к удивлению Талу, их поджидал автобус. Самый обычный, желтый, городской. Внутри сидел ещё десяток парней, судя по виду, ополченцев. Едва Талу плюхнулся на свободное сидение, автобус тронулся. Йарри сел с другой стороны прохода, и Талу был благодарен ему. В своём нынешнем настроении он не имел желания болтать с соседом, да и просто сидеть рядом с незнакомым парнем ему не слишком улыбалось...

Глухая ограда комбината скоро осталась позади. Потом справа и слева поплыли восьмиэтажные дома, их первые этажи с магазинами выдвигались далеко вперед. Все они, конечно, не работали и людей здесь видно не было. Но скоро вновь потянулись какие-то полупромышленные строения, огороженные сеткой огромные автостоянки, тоже совершенно безлюдные — а потом автобус начал подниматься на эстакаду над окружной дорогой Товии.

На несколько секунд перед Талу предстало широкое, как взлетная полоса, шестирядное шоссе, тоже совершенно пустое. По обе его стороны тянулись густые ряды очень высоких серебристых фонарей, — словно он снова оказался за границей, в какой-то из метрополий ССГ, — а потом, без всякого перехода, это зрелище сменилось полосой огромных, темных деревьев, высоко вздымавшихся над эстакадой. Между двумя их линиями зияло узкое лиственное ущелье — и на его дне тянулся заполненный темной водой канал, навевавший мысли о каких-то тайных путях бронзового века. Ещё пара секунд — и Талу увидел уходившую к горизонту двухпутную железную дорогу, тоже стиснутую стенами темных, огромных деревьев. Вся земля между ними была засыпана песком, словно на морском берегу. В свете вечной зари он принял странный зеленовато-желтый оттенок и Талу вдруг показалось, что эта дорога проходит в каком-то параллельном мире тридцатилетней давности...

А потом эстакада пошла вниз и он увидел море древних заводских цехов, построенных из потемневшего красного кирпича, заброшенных и наполовину разрушенных во время недавнего штурма. Окна, забранные ветхими деревянными рамами, зияли первобытной темнотой — стекол в них не осталось. К неудовольствию Талу, здесь им пришлось выйти и автобус неторопливо укатил. На остановке никого не было, а ополченцы тут же скрылись в каких-то воротах. Вслед за Йарри Талу пошел дальше на запад по широкой пыльной улице, потом свернул — и на миг остановился в удивлении.

Эта улица была ещё более просторной и такой же пустой. Вдали она упиралась в какие-то первобытные заросли. Справа вдоль неё тянулись невероятно древние строения из почерневшего кирпича, с окнами, забитыми такими же почерневшими досками. Выросшие у их стен кусты поднимались выше плоских крыш. Слева был мелкий широкий овраг, тоже густо заросший бурьяном и кустами — а за ним, ряд за рядом, торчали опоры контактной сети и многоногие горизонтальные фермы с прожекторами. Далеко впереди стоял высокий мост из светлого бетона. Он начинался многоуступчатой лестницей и тянулся куда-то налево.

Йарри без каких-то объяснений пошел к нему. Талу, конечно, далеко не в первый раз бывал здесь. Но тогда его окружал равномерный шум большой станции — громыхание колес, гудки, отдающиеся эхом объявления, — теперь же вокруг не было слышно ни звука. Ветра тоже не было, но лицом Талу ощущал странные движения теплого, влажного воздуха, словно вокруг перемещались невидимки. Иногда из развалин доносилась непонятная возня, а потом Талу заметил миномет, спрятанный в пустой коробке одноэтажного здания. Он видел его только мельком, через щель в заколоченном досками окне, — и невольно подумал, что тишина здесь очень обманчива...

С другой стороны от моста тянулась длинная серая пятиэтажка с каким-то магазином на первом этаже — судя по темным витринам и бурьяну, растущему из щелей раскрошившегося бетонного крыльца, закрытом давным-давно. В самом здании не горело ни одного огня, но никаких следов разрушения не было. Талу не смог понять, живут в нем ещё или нет, и повернулся к мосту. Бетон лестницы перед ним тоже раскрошился, между нижних ступенек рос бурьян. Миновав её, он остановился перевести дух, одновременно осматриваясь. Мост был очень высоким, — он оказался на уровне окон пятого этажа, — и отсюда дом не казался ему совершенно безжизненным. Точно напротив Талу, где-то за открытой дверью, горела невидимая отсюда лампа, освещавшая прихожую с отставшими обоями. Там на треноге стоял массивный "Слайер", а вокруг возились солдаты, сооружая перед ним бруствер из мешков с песком. За самим пулеметом никого не было, но беззвучное движение теней на фоне света показалось ему зловещим и он отвернулся.

Мост впереди уходил, казалось, в бесконечность и Талу, вслед за Йарри, побрел по нему, поглядывая вправо и влево. Здесь, наверху, ощущался легкий ветерок — скорее намек на прохладу, чем настоящий холод. И, в то же время, Талу было как-то особенно легко — он словно летел, чувствуя мягкие прикосновения воздуха к обнаженной коже между ремешками сандалий. Под ними похрустывал щебень, в который за долгие годы превратилось покрытие моста. На его кромках рос мох и редкие травинки, высокие массивные перила и тянувшиеся под ними кольчатые шланги с проводами были тронуты ржавчиной. Через каждые пять метров торчали пары низких, изогнутых наверху фонарей из темно-синей, облупившейся стали. Встав на пальцы ног и вытянувшись Талу смог бы дотронуться до их каплевидных дюралевых головок. Внутри открытых эллиптических рефлекторов мерцали мутно-фиолетовые овалы давным-давно перегоревших ртутных ламп — они издавали назойливое жужжание и Талу невольно поёжился. Почему эти лампы не заменили и почему сюда до сих пор поступал ток?..

Он помотал головой, словно вытряхивая из неё эти бесполезные вопросы, потом осмотрелся на ходу. Под ним простерлось огромное, как аэродром, поле, усыпанное синевато блестевшим щебнем и прорезанное множеством железнодорожных путей. Оно тянулось вправо и влево, насколько хватал глаз, под ажурными балками осветительных ферм — они были ещё метров на пять выше моста. Талу невольно вспомнил, как выглядело это место, когда тяжелые тучи скрывали свет зари, а множество желтых лучей расплывалось в тумане. Фермы были слишком массивные для прожекторов, но Маоней знал, что на них можно растянуть исполинскую маскировочную сеть — ещё одно наследие старых времен. Под мостом стоял бесконечно длинный поезд из грязных, замазученных цистерн и платформ с какими-то машинами. Вагонов и другого подвижного состава тут было превеликое множество — некоторые, судя по ржавчине и выросшему вокруг бурьяну, стояли здесь уже очень давно. Слева виднелось трехэтажное кирпичное здание с застекленным фонарем наверху, тоже похожее на диспетчерскую аэродрома. Возле него стояла пара голубых маневровых тепловозов, но путевых рабочих видно не было. На юге сияла вечная заря — она распространяла странное жемчужное свечение, заполняющее всё вокруг. Над головой висели темно-серые, неподвижные тучи, тяжелые и рельефные, словно на картине. Их совсем близкие лохмотья озарял снизу странный свинцово-серебристый свет. На западе тучи громоздились медленно клубившейся стеной, казалось, опускавшейся до земли. Лишь присмотревшись Талу смог заметить у её основания темно-синюю полосу дождя. Иногда там вспыхивали молнии и доносился запоздалый приглушенный гром. Судя по всему, приближалась гроза — и Талу невольно передернул плечами...

Небо на юге вдруг вспыхнуло голубым электрическим заревом, затмившим свет зари. Через пару секунд оно стало ослепительно-белым, потом начало краснеть и весь мир вокруг окрасился в жуткий багровый цвет. Талу сразу понял, что это ядерный взрыв, и что он в Тайзине, — за эти секунды они убили больше миллиона человек, своих и чужих. Если они проиграют войну...

Зарево погасло секунд через десять, и Талу помотал головой. Он не мог понять, какой мир был настоящим: этот, свинцово-серый, или тот, багровый. Тут же зарево вспыхнуло вновь, только дальше и слабее, потом снова и ещё...

Ещё секунд через пять мост резко ударил по пяткам. Вагоны отозвались на толчок раскатившимся в стороны грохотом и над деревьями взмыла туча вспугнутого воронья. Их черные крылья и крики окончательно погрузили Талу в ощущение Большой Беды. Всё это дополнил тяжелый грохот начавшейся, казалось, сразу везде канонады и огненные стрелы ракет, густо взлетавших на востоке, словно перевернутый метеоритный дождь. Потом мост под ногами содрогнулся вновь... и вновь... и вновь...

— Сколько? — совсем коротко спросил Талу, когда землетрясение стихло, но Йарри его понял.

— Восемнадцать. Это все ракеты, которые удалось изготовить на Хаосе после начала войны. Цель — захваченные мятежниками города, на минимальной дистанции от Товии, которую мы могли позволить себе без опасного роста уровня радиации. Дальше нам придется отбиваться уже своими силами. Сейчас Хаос бросил в бой всё, что у них только есть: авиация, крылатые ракеты с наземных баз, здесь — артиллерия и ракетные установки. Наступления не будет.

— Почему?

Йарри усмехнулся, невесело...

— За несколько часов наша авиация высадит весь боекомплект высокоточного оружия, после чего, по сути, выйдет из игры, её эффективность упадет на несколько порядков. Не говоря уж о том, что половину её мы потеряем. Наступать в таких условиях не стоит. Да и... это не нужно, в общем-то.

Талу без большого труда угадал, каков был их план.

— То есть, мы наносим упреждающий удар, а потом садимся в глухую оборону и отражаем наступление?

Йарри пожал плечами.

— Именно так это и будет выглядеть. Да что там, — так и будет. Против нас — десятки миллионов мятежников. Без этого удара у нас не было бы вообще никаких шансов. Ни здесь, ни на Хаосе.

Талу понимал, что это правда, но всё равно, ему было тяжело. Он очень не хотел оказаться на стороне убийц своих же. Даже не из-за страха перед грядущим возмездием ему лично, а потому, что за это полагалась КАРА. Богом, судьбой, удачей, — неважно. Тот, кто делает подлый ход, проигрывает, — а Талу вовсе не хотелось, чтобы они проиграли, несмотря ни на что...

— Я всё равно не понимаю, как Хьютай вообще решилась на это — после всего, после притяжения смерти... — пожаловался он.

Йарри усмехнулся, неприятно...

— Главное, что она всё же РЕШИЛАСЬ — пусть и позднее, чем стоило бы... И вообще решилась предъявить ССГ этот ультиматум...

— Но это же вызвало войну! — напомнил Талу. Свою роль в её начале он всё же решил не озвучивать.

— Фамайа и без войны быстро шла на дно, — безжалостно напомнил Йарри. — Всё больше мятежей, всё больше саботажа, тайной и открытой измены... Всё равно, вторжение ССГ бы началось, — а через год, три или пять, — какая разница? Через год мы бы его отразили, — на пределе всех сил. Через три у нас не было бы никаких шансов. Через пять... вторжения бы не понадобилось. Мы не смогли выиграть МИР. Но, если нам повезет, мы сможем выиграть войну.

— Или НЕ сможем?

Йарри отвернулся, пожав плечами.

— Удар, который мы им нанесли, ослабит мятежников в несколько раз, уничтожив большую часть их сил. Многие миллионы их сейчас погибли. Но, всё равно, миллионы остались... У нас слишком мало людей, на которых мы можем положиться, и вот поэтому... Тут будет ещё не так плохо, — в Товии восемьсот разных орудий, а мощь обороны, — это совсем не форты и доты, это обычная гаубичная артиллерия... Через пару дней мятежники всё равно прорвутся в город, — но потеряв половину личного состава и попадут под контрудар танковых частей. На севере всё пойдет куда хуже, — там мятежников не ждет никаких препятствий, ни укреплений, ни естественных, дорога на Хаос даже войсками не прикрыта, — слишком уж она длинная. Ну, вот там всё и решится.

— Но всё же, мы убили миллионы своих, — тех, кто остался верен Проекту, несмотря ни на что, — сумрачно напомнил Талу.

— Если бы они могли выбирать, они сами попросили бы нас об ударе, — Йарри вновь пожал плечами.

Талу удивленно взглянул на него.

— Ты думаешь?..

— Уверен. Они наверняка хотели, чтобы мы, а не они. Это было всё, что мы могли для них сделать. Да, мы убили и миллионы людей, которые хотели остаться в стороне от всего этого. И миллионы тех, кто стали нашими врагами не сознательно, просто как все... И о них даже будут жалеть. ПОТОМ. Вот в чем прелесть войны, Талу, — когда она идет, не нужно спорить со своими врагами, не нужно терпеть их и приспосабливаться к их мнению. Их нужно просто убивать, а вот это мы можем, — он опять зло усмехнулся. — Мятежников ждет множество сюрпризов, начиная с нашего про-Эвергета, — теоретическая физика, определенно, не та сторона, в которой наши противники сильны. Кроме того, с запада сюда идут гексы в немыслимом количестве. Покончив с тыловыми гарнизонами, гексы примутся за армию мятежников, — и расправятся с ней, самое большее, за месяц, а ядерная зима всего через год прикончит запасы продовольствия и положит конец их движению, — опасному для нас, по крайней мере. Если мы продержимся до того времени, то победим.

— Но всё же, — наконец сказал Талу, — мы поступили... неправильно. Нельзя убивать своих. Просто... нельзя.

Йарри вновь пожал плечами.

— В общем и целом — да. Но это дает шанс выжить хоть кому-то.

— А что, если мы всё же ошиблись? — хмуро спросил Талу. — Ошиблись в самой основе, считая себя будущим разума, а их — полчищем гнусных вырожденцев? Я же видел, как живут они — и как мы.

Йарри отвернулся.

— Если говорить правду, то западники — более эффективные собственники, более жизнеспособный народ и прочее такое всё... Если мы в чем-то и превосходим их, — то разве что в жестокости. Вместо того, чтобы проигрывать шулеру в карты, мы опрокинули на него стол. Понимаешь, пусть мы и неправы, пусть мы преступники, — но мы защищаем СВОЙ мир. Вот и всё.

— Нет, не всё, — сказал Талу.

— И что ещё? — Йарри прямо смотрел на Маонея. У него было совершенно спокойное лицо. СТРАШНО спокойное.

— Наш Проект. Мы сможем создать то, чего никогда не смогут создать западники. Создать будущее. Вот это и дает нам право.

Йарри засмеялся — с громадным, неприкрытым облегчением.

— Да.

........................................................................................................

Оставив за спиной станцию, они добрались до свалки старых вагонов, опрокинутых набок и наполовину погруженных в подернутую рябью сине-свинцовую воду. Здесь под мостом лежала обширная водная гладь, обрамленная по краям камышами. Она тоже тянулась вправо и влево, насколько хватал глаз, и была шириной побольше метров ста. На её берегу, на краю станции, стоял бункер — окруженное невысоким бетонным валом плоское, широкое строение с поросшей бурьяном крышей и темными, в желтоватых разводах, стенами. Оно — по крайней мере краска — казалось совсем новым, но в редких окнах-амбразурах зияла первобытная темнота.

Талу испуганно отпрянул от перил, когда из-под моста, едва ли не под ним, с шумом вылетела стая огромных серых птиц, похожих на гусей — размах их крыльев был метра полтора. Весь этот водоем кишел жизнью — он видел всплески рыб, а в осоке возились какие-то небольшие животные. Вздохнув, Талу пошел дальше... и замер, осматриваясь, на другом конце моста.

Перед ним простерлась обширная равнина, изрезанная дорогами, испещренная рощами и небольшими группами строений. Дальше вздымались мрачно-черные столбы густого дыма и виднелось багровое зарево пожарищ — явный результат недавнего ракетного и артиллерийского удара по скопищам мятежников. Ближе к мосту дороги и рощи вдруг резко обрывались. Вся местность тут была изрезана укреплениями и заграждениями, и Маоней понял, что достиг линии фронта. Прямо перед ним протянулись линии надолбов, едва заметных в зарослях бурьяна, а дальше и слева вздымалось длинное плоское здание из темного бетона. Оно выдавалось вперед скругленными вертикальными уступами, посередине его виднелся полукруглый эркер из ржавых стальных плит, прорезанных амбразурами. С боков это здание окаймляли косо срезанные валы высотой с пятиэтажный дом. Всё оно было в дождевых потеках, на вид давно заброшенное и явно очень старое, но Талу узнал тыловую казарму форта Циррус и вздохнул, пытаясь прогнать мысль, что он видит место своего последнего упокоения.

Основание ведущей вниз лестницы было окружено клеткой из темной металлической решетки с такой же решетчатой дверью, сейчас, к счастью, открытой, и Талу быстро пошел вниз, вновь с любопытством осматриваясь. Место тут было странное — по обе стороны от лестницы стояло два шестиугольных кирпичных строения, угрюмо зиявших небольшими амбразурами, потемневших от времени и осыпавшихся — не укрепления, а что-то вроде сторожевого поста. Двери их были распахнуты и здесь их, наконец, встретили часовые — четверо солдат Внутренней Армии, вооруженных штурмовыми винтовками. Пока Йарри объяснялся с ними, Маоней осматривался. Отходившая от лестницы тропа ныряла в густейшие заросли кустов, закрывавших обзор. Перед ними протянулось заграждение из нескольких рядов вбитых в землю ржавых рельсов — высотой метра в три, поставленных так часто, что они с Йарри лишь боком протиснулись между них. Здесь тропа ныряла в заросли. Так как Йарри бодро зашагал по ней, Талу оставалось только следовать за ним.

Они перешли ветхий деревянный мостик над заполненным темной водой, заросшим осокой каналом, потом выбрались из зарослей. Перед ними простерся неровный, поросший бурьяном пустырь, заваленный строительным мусором. Слева и справа, отделяя их от протоки, тянулся заросший травой четырехметровый земляной вал с бетонными башенками на гребне. Перед ним зиял широкий ров, на склонах которого недавно росли деревья — теперь их торопливо спилили и свалили в ров. Между их крон виднелась темная, заросшая ряской вода, и Талу терялся в догадках относительно возраста этого сооружения — он даже впервые пожалел, что плохо знаком с историей. Доселе его точка зрения на данный вопрос была проста: доколе существует место, где есть вода, воздух и трава, нужно сожалеть, что ты не там — особенно когда ты юн. И лучше научиться правильно заниматься любовью, чем просиживать штаны за книгой по истории. Но теперь, увы, он чувствовал себя чужаком в родном городе — и это оказалось не очень-то приятно...

Он встряхнул волосами, продолжая осматриваться. Низкие синеватые тучи клубились над головой, свет зари заметно потускнел под ними и пейзаж таял в сумерках, которые не прорезало ни одного огня. Холодный влажный ветер легко забирался под надетую на голое тело куртку и кожу покрыл озноб. Талу невольно поёжился и обхватил руками плечи, но, как и Йарри, даже на миг не замедлил шага.

Вскоре перед ними протянулись бесконечные ряды заросших бурьяном бетонных пирамид, торчавших из непролазной паутины колючей проволоки, и они свернули к форту, пологий вал которого поднимался справа от них. Талу поёжился при мысли, что мятежники находятся всего в какой-то полумиле от него. Даже здешнюю территорию нельзя было считать безопасной — здесь их вполне мог достать подобравшийся снайпер. Между прочим, они по-прежнему шли по натоптанной, но всё же узкой тропе. Вряд ли гарнизон форта снабжали по ней и Талу невольно подумал о том, почему это Йарри не повел его по более удобной дороге...

.........................................................................................................

Через несколько минут они подошли к форту. Теперь, вблизи, стало видно, что его тыловая казарма — огромное здание, похожее на монолитный бункер высотой метров в тридцать, наполовину погруженное в ров. Его продольная стена была глухой, скругленно-ступенчатой. В трех коротких поперечных стенах зияли широкие амбразуры орудийных казематов, по одной на каждом из трех верхних этажей. Каждый блок из девяти четырехдюймовых орудий простреливал свой сегмент периметра столицы, расположенный по флангам и тылу относительно форта. Бетон стен был странно темный, словно оплавленный, амбразуры зияли чернотой — форт был давным-давно заброшен, но это не ослабляло ощущения исходившей от него угрозы: лет сто назад тут помещалось восемнадцать четырехдюймовых орудий, дюжина трехдюймовых и почти сотня пулеметов. Всю эту огневую мощь обслуживало полторы тысячи солдат — и никакой враг не смог бы даже подойти к этому месту без помощи двадцатидюймовых гаубиц. Даже сейчас под прицелом зияющих амбразур Талу стало, мягко говоря, неуютно.

Они подошли к пропасти крепостного рва — он был глубиной метров в пятнадцать. Заросшая бурьяном земля тут сменялась полосой неровного бетона, такого же темного, как и в казарме. Она была шириной метра в три и Маоней не сразу понял, что стоит на верхнем срезе толстенной контрэскарпной стены. Как он уже и ожидал, с другой стороны к форту подходила вполне приличная дорога.

Здесь на засыпанное щебнем днище рва вел широкий пандус. Сам ров оказался двухступенчатым — внешняя его часть была глубиной метров в десять, внутренняя, примыкавшая к стене казармы, углублялась ещё метров на пять и была отгорожена второй бетонной стеной. Через этот внутренний ров был переброшен ржавый, но по-прежнему надежный мост — массивная стальная ферма с потемневшим от времени дощатым настилом. На той стороне рва она упиралась в отвесную монолитную стену — в ней имелись квадратные броневые двери, и одна из их створок была наполовину открыта.

Талу не без опаски вступил на мост, но толстенные доски оказались вполне прочными. На миг остановившись у входа, он взглянул вниз. Этот ров был и шириной метров в пять, причем, на него тоже выходили амбразуры, на сей раз пушек-картечниц. Из дверей тянуло влажным холодом и запахом мокрого бетона.

Миновав их, они нырнули в этот влажный мрак и плечи Талу свела непроизвольная дрожь. За внешней литой дверью из шестидюймовой темной стали был короткий коридор, упиравшийся в квадратную ступенчатую амбразуру. Здесь он поворачивал налево, упираясь во вторую амбразуру, над которой горела тусклая лампочка. Этот коридор был длиной метров в десять.

Здесь их вновь встретили часовые. Пока Йарри объяснялся с ними, Маоней осматривался. Справа от амбразуры тоже была массивная литая дверь, закрытая, но, как оказалось, не запертая — она неспешно отошла, когда Йарри с очевидной натугой потянул за косо приваренную ручку. Миновав её, они вышли в длинный и просторный коридор, протянувшийся вдоль всей казармы. Здесь, к облегчению Талу, тоже горели тусклые лампочки в пыльных зарешеченных колпаках, но коридор всё равно казался сумрачным. В нем пахло водой, ржавчиной и плесенью. От влажных стен веяло могильным холодом и Маоней вновь поёжился. Насколько он помнил, эта железобетонная казарма была очень массивной — её крыша была толщиной метра в три с половиной, наружная стена тоньше — всего каких-то метра полтора. Но его не покидало ощущение, что он оказался в склепе. В своём.

Пройдя по коридору метров сто, они свернули в проем широкой лестницы, ведущей на самый нижний ярус. Потом вошли в просторный сводчатый туннель, ведущий к передней части форта. По нему они прошли ещё метров сто, до конца. Здесь, справа и слева, в монолитной, с отпечатками досок стене виднелись двустворчатые двери из темного литого железа. За ними вновь начинались широкие бетонные лестницы. На сей раз они несколькими крутыми маршами вели куда-то вверх.

Свернув влево, они поднялись метров на двадцать, вновь нырнув в темноту между монолитными стенами. Ещё раз свернув влево, они вышли в очередной сводчатый туннель длиной метров в двести — вдоль его стен протянулись штабеля каких-то ящиков и нары, на которых кое-где сидели солдаты. Коридор походил на убежище, но новая лестница за ним, напротив этой, вела наверх, к толстенной стальной двери, сейчас распахнутой. Она выходила в короткий параллельный коридор, в обеих концах которого были ведущие наружу проемы. Миновав его, они вновь ступили на неровную, заросшую бурьяном землю. Талу увидел сердцевину форта — трапециевидную площадку. На дальней её стороне возвышался земляной вал, прикрывавший казарму — метров в двадцать высотой. С этой стороны поднимался наружный вал. Взойдя по крутым ступеням его бетонного бруствера, Маоней увидел внешнюю часть форта. Его устройство оказалось странным — хотя сам вал, от подошвы до гребня, тоже был метров в двадцать высотой, он был такой пологий, что подняться или спуститься по нему можно было безо всякого труда. Правда, за ним лежал ров шириной метров в тридцать, огражденный изнутри пятиметровой высоты бетонной стеной, — на которой, в свою очередь, стояла решетка из толстых стальных прутьев, тоже высотой метров в пять. На внешнем краю рва был виден состоящий из массивных арок контрэскарп, а за ним, несколько в отдалении, — задняя стена гласиса. Она поднималась над землей ещё этажа на два и прикрывала форт с трех сторон. За гласисом, в свою очередь, виднелась полоса заграждений — она петлей огибала форт и тянулась в обе стороны, насколько хватал глаз. Над задней стеной гласиса тоже торчали тускло-серые верхушки надолбов и призрачно-тускло мерцала нержавеющая проволока, а сама эта бетонная стена была зеленовато-темной, сообщая об огромной древности. Над внешней стеной рва тянулась ещё массивная ограда из решетки и стальных труб, такая же высокая, как и стена гласиса — а между ними были растянуты ржавые проволочные сети. Здесь же, где стоял Талу, в толще вала были вырезаны две площадки для орудий, огражденные метровой толщины стенами. От самих орудий, конечно, не осталось и следа, да и пользы от них теперь было бы мало — такую открытую позицию легко можно расстрелять из минометов...

Талу ещё раз окинул взглядом внутренний двор форта. В нем тоже разместилась пара минометных батарей, а за происходящим снаружи пристально наблюдало несколько снайперских пар. На ступенях бетонного бруствера сидело несколько десятков, наверное, солдат Внутренней Армии, тоже вооруженных штурмовыми винтовками. Талу заметил добрый десяток пулеметов — и вспомнил, что ещё больше солдат и оружия скрывается в расположенном под валом коридоре. От сердца у него немного отлегло — это была очень хорошая позиция, наверное лучшая, которой он мог бы желать. Он не знал, правда, что сам будет тут делать, но спросить об этом не успел. Неожиданно ослепительная молния, расколов небосклон, ударила в одну из опор внешней ограды и через миг Талу оглушил гром. Ветер налетел волной, вздымая тучи пыли. Когда она чуть рассеялась, Талу увидел идущую к нему зеленовато-серую стену дождя. Впереди неё катился мощный глухой шум. Ему захотелось вернуться в коридор — но никто вокруг не двигался и Маоней вздохнул, поняв, что и ему придется мокнуть.

.........................................................................................................

Ливень налетел вместе с ветром, слепя глаза тучами водяной пыли. Вслед за ливнем начался град, больно бивший по голове и плечам, и Талу, не выдержав, закрутил головой в поисках пути к отступлению. Слева виднелся боковой фас главного вала, уходивший в дождевую мглу, справа крутая бетонная лестница спускалась от бруствера вниз, во двор, метров на шесть.

Скатившись по ней к основанию вала, они с Йарри побежали к одному из нижних входов в подземелья — в углу двора, между орудийными позициями. Между закругленными наружу кромками его боковых стен зияла сводчатая арка, перекрытая броневыми дверями, сейчас наглухо закрытыми, и у них они замерли, осматриваясь. Здесь, под бетонным навесом, опиравшимся на ряд толстых двутавровых балок, град и ливень уже не могли достать их.

Талу недовольно мотнул головой, вспоминая, как бежал, обалдевший от грома, по грязному двору, а на его голову рушился холодный ливень. Рядом, всего шагах в пяти, сидел такой же обалдевший от внезапного буйства природы Йарри — он ошалело посмотрел на него, встряхнул уже успевшими намокнуть волосами и решительно поднялся на ноги. У Талу же настроение было ужасное. Его куртка вмиг превратилась в облепившую тело мокрую тряпку, и он то и дело невольно передергивался — от ощущения на коже мокрой ткани и просто от холода.

Неожиданно в мощный гул ливня, то и дело перекрываемый оглушительными раскатами грома, вплелись новые, хорошо узнаваемые звуки — звуки выстрелов снайперок и злобный треск пулеметов. Талу без труда догадался, что внезапно налетевший ливень предоставил мятежникам идеальный шанс для штурма — и они, конечно, им воспользовались.

Йарри что-то сказал, но Талу просто не расслышал его во всем этом грохоте. Тогда он просто резко махнул рукой, показывая вверх, на вал. Талу невольно передернулся, глядя в котловину внутреннего двора форта. Рушившийся в неё ливень напоминал вертикальную водяную стену, градины, попадавшие в край бетонной площадки, разлетались осколками, больно бившими по телу — но Йарри, завопив для храбрости, выбежал прямо под него. Маоней последовал за ним, неистово проклиная его и пытаясь прикрыть хотя бы глаза. Ливень не очень мешал ему, но градины врезались в тело, словно камни, и он подумал, что останутся синяки. Он едва смог разглядеть лестницу в тучах водяной пыли. Йарри бегом бросился к ней, прикрывая ладонями лицо от градин, свистевших словно пули. Вслед за ним к лестнице бросился и Талу. Карабкаясь по ней, он беспрерывно ругался — благо, услышать его никто сейчас не мог.

........................................................................................................

Выглянув за гребень вала, Маоней прищурился, прикрывая глаза пальцами от бьющего в них ливня. В сером полумраке и тучах несомой ветром водяной пыли он не видел ничего дальше задней стены гласиса и понял, что солдаты стреляют просто наугад — в сторону противника, который мог бы подобраться под прикрытием грозы. Талу подумал, что это явно не лучшая идея, — запасы боеприпасов в форте были велики, но всё-таки вполне конечны, — но тут бетонная крошка вдруг больно стегнула его по лицу, едва не угодив в глаза. Маоней утер его ладонью — и лишь тогда понял, что по бетону бруствера чиркнула пуля. Другие наверняка свистели над головой — но за шумом ливня и пальбы он их просто не слышал...

Осознав это, Талу шустро спрыгнул вниз и сел на ступень бруствера. Бруствер — он же крыша подвальной галереи — был толстенным, метров восемь, быть может, — и сделан вровень с поверхностью вала, так что тут ему пока ничто не угрожало. Но, если это на самом деле штурм, мятежники вполне могут засыпать форт минами — а тогда всем тут, наверху, немедленно придет кирдык.

Воровато оглядевшись, — Йарри рядом не было, — Талу вновь скатился вниз и укрылся под навесом. В конце концов, оружия у него всё равно не было, а изображать из себя мишень он не собирался.

Здесь, в относительной безопасности, он сочувственно наблюдал за минометчиками, суетившимися вокруг своего оружия. Один из минометов не выстрелил, — должно быть, ливень намочил пороховой заряд, — но другие всё же дали залп и двор вдруг залил яркий трепещущий свет. Стреляли осветительными минами и Талу тут же пожалел о том, что убрался вниз. Стрельба, между тем, стала ощутимо плотнее — похоже, под прикрытием дождя и полумрака форт действительно атаковали враги...

Выругавшись, Маоней вновь выскочил под ливень и полез вверх по лестнице. Он уже промок насквозь, замерз — а бьющий по голове и плечам град привел его в бешенство. Ворвись сейчас в форт мятежники — им совсем не поздоровилось бы...

.........................................................................................................

Добравшись до бруствера, Маоней осторожно выглянул наружу, прикрыв глаза ладонями. Теперь всё вокруг было залито ярким белым светом, — на место гаснущих мин тут же запускали новые, — и он смог разглядеть впереди, метрах в двухстах, какое-то шевеление, деловитое и многочисленное. Мятежники остервенело резали проволоку, как безумные орудуя громадными саперными ножницами. Некоторые падали, сраженные огнем, — но на месте исчезнувших фигурок тут же появлялись новые. От их количества Талу едва не стало дурно. Будь здесь обычное заграждение в три кола — его уже давно прорвали бы и живая волна затопила бы позиции. Но здесь заграждение было глубиной метров, наверное, в сто — двадцать рядов бетонных пирамид и набросанные друг на друга в несколько слоев спирали проволоки. Танки не смогли бы здесь пройти и потому заграждение пришлось резать вручную. По уставу перед ним полагалось поставить ещё мины — но их под рукой не нашлось...

Мятежники, конечно, не собирались терпеть устроенное им избиение — за массой саперов густо замерцали огоньки автоматных очередей, вслед за пулями полетели и реактивные гранаты. Часть их падала на отлогую поверхность вала, вздымая фонтаны мокрой земли, часть перелетала его и разрывалась на валу, прикрывавшем казарму. Треск взрывов больно ударил по ушам и Маоней опять нырнул за бруствер. Для такого вот оружия форт был неуязвим — это не танк, доверху набитый горючим и снарядами. Но несколько солдат тут же покатились с бруствера, пораженные в лица, остальные попрятались — на них, конечно, были каски, но они не защищали от летевших шквалом пуль. Пулеметы, правда, продолжали остервенело строчить — это была старая крепостная модель, на станках с броневыми щитками, дающими хотя бы частичное прикрытие.

Но ответный ход тоже был совершенно очевиден. На гласисе и вале поднялись фонтаны земли покрупнее, потом мятежники поправили прицел, — во дворе сверкнуло пламя взрыва, два миномета опрокинулись, их расчеты разметало. Талу мгновенно спрыгнул вниз и растянулся на неровной земле у основания бруствера, проклиная своё любопытство. Разрывы засверкали по всему двору, больно били по ушам, но визга осколков Маоней пока не слышал. При взрывах мин они разлетаются в горизонтальной плоскости — а вал над двором поднимался метров на шесть. Вот если мина угодит в бетонные ступени бруствера или в широкий уступ за ним...

Неожиданно даже для себя Талу вскочил и бросился вниз по крутому склону вала. Если бы он споткнулся — то, скорей всего, сломал себе шею, но ноги выдержали и он смаху слетел вниз. Всего метрах в десяти от него взорвалась мина — Талу оглушило и швырнуло ударной волной на четвереньки, но осколки попали в бегущего впереди него солдата, который упал, как подкошенный.

Вскочив, Талу, как мог быстро, бросился к распахнутой уже двери в углу двора. Жизнь его висела на волоске, но ему повезло — он успел влететь в спасительную дверь и нырнуть в глубину коридора. За его спиной вновь сверкнуло мгновенное рыжее пламя, осколки полоснули по стене, выбивая бетонную крошку, словно плетью стегнувшую по телу — но Маоней был уже вне опасности...

.......................................................................................................

Проскочив в подвальный коридор, Талу не сразу понял, где оказался — на какой-то миг у него просто выбило сознание. Из тела у него словно выпустили воздух и он сел, привалившись к стене — ноги его не держали. Бояться обстрела тут не стоило — над головой у него был трехметровый бетон — но его трясло, в ушах вновь оглушительно звенело и он, в общем, ничего не слышал. Вокруг него суетились солдаты, кто-то кричал, лежа на полу, на сером бетоне алели неожиданно яркие пятна крови — но сейчас всё это казалось Талу нереальным, как во сне...

........................................................................................................

Он не представлял, сколько сидел у этой стены — и сколько просидел бы ещё — но тут появился Йарри. Он был вполне цел, только его форма Высшего помялась, промокла насквозь и была сверху донизу перемазана грязью — верно, и ему пришлось падать на брюхо, спасаясь от осколков. Он что-то говорил ему, но Маоней почти его не слышал — слова сливались с оглушительным звоном в ушах и превращались в неразборчивое бормотание. Он показал на них пальцами и отрицательно мотнул головой, давая понять, что оглушен. Йарри грубо выругался — это было понятно по выражению лица — потом вдруг схватил Талу за руку и одним рывком заставил встать. Талу не слишком-то понравилось такое обращение, но поделать что-то он не мог. Йарри не слишком вежливо потащил его за собой. Талу не сопротивлялся, решив, что его ведут в лазарет — но эти надежды, конечно, опять оказались наивными.

Они вернулись в казарму, поднялись на второй этаж и вошли в длинное, просторное помещение, которое оказалось штабом форта — по крайней мере, здесь было полно офицеров, столов с разложенными по ним большими картами, панорамными фотографиями окрестностей на стенах, компьютерами и всем, что обычно бывает в таких учреждениях.

После недолгой суматохи с участием нескольких файа, Талу водворили в закуток с компьютером, оснащенным большим монитором. Монитор, как оказалось, показывал изображение, переданное с борта военной новинки — беспилотного разведчика, или, проще говоря, дрона "Найи", причем, управлял им кто-то ещё. В обязанности же Талу входило созерцать изображение на предмет общей обстановки, расположения противника, наличия различных целей и прочего — и докладывать обо всём этом "наверх", капитану Матиасу, либо просить оператора дрона сменить курс, чтобы изучить обстановку на других участках. Это не было, конечно, его военной специальностью, но в Академии его учили и таким вещам, и учили, как оказалось, неплохо — по крайней мере, Талу быстро во всём разобрался. Ракурс изображения, конечно, был непривычным — главная камера "Найи" смотрела вертикально вниз, отчего "картинка" напоминала больше карту, или, скорее, изображение в компьютерной игре. Она была яркой и очень четкой — но необходимое в таких вот случаях электронное усиление яркости (или, как подумал вдруг Талу, просто какой-то дефект матрицы камеры) сделало её зеленовато-серой, с приглушенными остальными цветами — и уже окончательно ненастоящей. Он находился сейчас в самом сердце битвы — но так глубоко под землей, что даже гром взрывов сюда не доносился и лишь содрогавшееся иногда под ним кресло давало понять, что она всё-таки идет.

........................................................................................................

Довольно быстро Талу разобрался в обстановке, как оказалось, довольно нерадостной. Атака мятежников оказалась, к счастью, неудачной — они буквально увязли в заграждениях и понесли громадные потери под огнем защитников. Но командовали ими, увы, не дураки. Подтянув несколько батарей минометов, они тоже нанесли защитникам форта большие потери, а уцелевших загнали в подземелья. Под прикрытием грозы мятежники подтянули мобильные установки разминирования, — они стреляли большими ракетами, тянущими за собой шланг со взрывчаткой. Падая на заграждения, они разрывались длинными линиями огня. Разрушить надолбы это, к счастью, не могло, — но вот проволоку и бурьян буквально сдувало, оставляя полосы голой дымящейся земли. По этим пробитым в заграждениях коридорам вперед устремились колонны пехоты, обходя форт с двух сторон. Но их тут же встретили огнем с внутренней линии обороны — вала, проходящего вдоль западного берега протоки. Его тут же накрыли шквальным минометным огнем — но стрелки здесь укрывались в проходящей по гребню вала траншее, к тому же, в венчавших вал бетонных башенках, как оказалось, стояли пулеметы. Их огонь прошелся по мятежникам, словно коса самой Смерти — по крайней мере, Маоней видел, как падали и падали маленькие фигурки.

В валу, однако, был разрыв — как раз напротив моста, по которому он попал сюда, — но, едва мятежники устремились к нему, их постигло два крайне неприятных сюрприза. Прежде всего, на мосту сверкнуло несколько взрывов и вся примыкавшая к западному берегу его часть обрушилась в воду, оставив лишь голые опоры и уже бесполезную лестницу. Талу невольно подумал, как теперь он попадет назад... но тут среди мятежников поднялись столбы разрывов. Он не сразу понял, что открыли огонь казематные орудия форта — их всё же разыскали где-то в арсеналах столицы и вернули на место. Этому мятежники уже ничего не смогли противопоставить. Атака захлебнулась в отчаянии и крови.

.......................................................................................................

Откинувшись на спинку кресла, Маоней перевел дух. Он уже неплохо устроился на этом месте — хотя дикий звон в ушах по-прежнему мешал ему толком слышать, докладывать об обстановке он вполне мог, к тому же, к его услугам был текстовый чат. С его помощью Талу мог общаться с оператором дрона, что пришлось очень кстати — управлять им он всё равно не смог бы. Это была достаточно серьёзная специальность, требующая длительного обучения.

Поёрзав в кресле, Маоней вздохнул. Он хотел есть, куртка его всё ещё была мокрой и от этого ощущения его всё время передергивало. Страшно хотелось снять её и сидеть голым до пояса — но здесь, в штабе, это было просто невозможно...

Конечно, его проблемы были просто мелочью на фоне проблем тех, кого начинило осколками — не говоря уж об убитых. К тому же, здесь он был вполне на своём месте. Если научить стрелять из автомата или заряжать миномет можно было почти любого, то с управлением сложной электронной техникой всё обстояло куда хуже, особенно учитывая проблему лояльности — доказательство чего Талу видел только что. Хьютай как-то сказала ему, что никто не может быть только человеком чести, если это — настоящий, реальный человек, а значит, всегда есть та слабина, та уязвимость, в которую случайно ткнуть — и благородный рыцарь подло предаст, а подлая змея поступит безукоризненно и честно. Предвидеть это невозможно — и потому приходится учитывать, что предать может вообще любой и всякий, и стараться делать так, чтобы предательство одного человека не нанесло хотя бы катастрофического вреда. Талу не слишком это нравилось, и он в какой-то мере был даже рад тому, что ему не приходится вникать в тонкости государственного управления. Не столько потому, что он считал такой образ мыслей бесчестным — в конце концов, быть параноиком куда лучше, чем покойником, — сколько потому, что цена ошибки, причем, в любую сторону, была здесь слишком высока...

При этой мысли Маоней криво улыбнулся. Совершить большую ошибку, чем совершил он, решив похвастать перед Ами скорым запуском про-Эвергета, было просто невозможно...

.......................................................................................................

Отпущенная им передышка, к несчастью, оказалась короткой. Поняв, что прорваться в промежутки не удастся, мятежники начали атаку на сам форт. Для начала они вновь открыли по нему шквальный минометный огонь, покрыв всю его поверхность хорошо видимыми сверху кустами разрывов. Под прикрытием огня перезаряженные машины разминирования дали второй залп, пробив заградительную линию напротив форта.

На сей раз, пошедшая в атаку пехота добралась до гласиса — но напоролась на джунгли нержавеющей проволоки, разбросанной тут совсем недавно. Ей пришлось отступить — но затем машины разминирования дали третий залп, пробивший заграждения на всю их глубину. На сей раз, мятежники дошли до верха гласиса — но были остановлены шестиметровой отвесной стеной, с которой не имелось спусков, попали под шквальный огонь бьющих из-за станции минометов (Талу с наслаждением корректировал их огонь) и были вновь отброшены назад с громадными потерями.

На сей раз, пауза оказалась весьма длительной. Затем последовал четвертый залп установок разминирования, который не только пробил последнюю, третью линию проволочных заграждений, но и повредил в нескольких местах установленную надо рвом решетку. Мятежники отчаянно бросились в третью, как они, видимо, думали, решающую атаку. С помощью множества веревок они спустились со стены — но увязли в зарослях колючей проволоки, уцелевших под ней потому, что стена мешала шлангам со взрывчаткой лечь прямо на землю. Саперные ножницы помогли им решить эту проблему — но тут на их пути встала крепостная решетка, к тому же, укрепленная сзади массивной конструкцией из труб.

Это было куда более серьёзное препятствие — похожее на обычную трехрядную арматурную решетку и сваренное из таких же ребристых прутьев, но усаженное торчащими вперед острыми пиками, а венчавшие решетку прутья дугами изгибались наружу, так что их острия смотрели вперед горизонтально. Взрывы зарядов разминирования в нескольких местах разрушили её верхнюю часть — но решетка была высотой в шесть метров и забраться на неё было невозможно. Здесь штурмующим могла помочь только взрывчатка — но на сей раз защитники пустили в ход собственные 3,5-дюймовые минометы, установив их во внутреннем рву, у самой стены казармы. Мины их взлетали почти что вертикально вверх — и смертоносным градом сыпались на мятежников, собравшихся между гласисом и решеткой. Здесь корректировка огня с "Найи" тоже пришлась как нельзя кстати, и Талу немало порадовался, глядя, как дымные кусты разрывов накрывают мятежников. Те попытались подавить огонь защитников с помощью своих минометов — но, так как те стояли всё же дальше, траектория их мин была более пологой и они попадали либо в крышу казармы, либо во внешнюю часть рва. Теперь Маоней понял, зачем нужен столь странный двухэтажный ров и восхитился хитростью строителей форта.

........................................................................................................

"Решающая" атака мятежников тоже захлебнулась, причем, на сей раз со страшными потерями. Порадоваться этому Талу, правда, не успел — едва атакующие отступили, по форту открыла огонь артиллерия, и он понял, что все эти атаки были не больше чем разведкой боем.

.........................................................................................................

К счастью защитников, в руки мятежников не попало осадной артиллерии — в Фамайа она давно была снята с вооружения. Стандартным её калибром был теперь шестидюймовый — но зато орудий было очень много, и едва ли не вся эта артиллерия попала в руки мятежников. По крайней мере, так подумал Талу, когда форт скрылся в облаках разрывов. Гром их здесь не был слышен, но вот пол под ним прыгал уже весьма существенно — в конце концов, каждый фугасный снаряд весил полцентнера и содержал шесть килограммов мощной взрывчатки.

Решив не наступать на грабли, мятежники накрыли огнем и проходивший вдоль берега протоки вал. Под ним, конечно, были устроены прочные бетонные блиндажи — но всё же не такие прочные, как массивная казарма форта. Одиночные попадания не представляли опасности — но снаряды летели и летели...

.......................................................................................................

Обстрел продолжался два часа. За это время Маоней успел поесть, — пусть и безо всяких изысков, тушенкой и галетами из армейского пайка, — но вот запасной одежды в форте не нашлось, так что ему пришлось по-прежнему щеголять в гражданском, вызывая неизбежные насмешки. К счастью, куртка уже почти высохла и доставляла ему существенно меньше проблем...

.........................................................................................................

Вернувшись на свой пост, Маоней обнаружил, что обстрел прекратился. Теперь он смог оценить масштаб разрушений. Правду говоря, весь форт и его окрестности превратились в нечто, напоминающее лунный пейзаж — сплошные воронки. Заграждения и вал тыловой линии тоже были перепаханы, от древних кирпичных блокгаузов не осталось и следа. Надолбы по большей части всё же уцелели — в конце концов, разбить их могло лишь прямое попадание — но от проволоки тоже мало что осталось. Большинство башенок-дотов с вала сбило — очень старые, они должны были защищать лишь от огня стрелкового оружия. Глядя на неузнаваемо изменившуюся местность, Талу был готов целовать окружающий его бетон. Будь тут обычные пехотные позиции, с защитниками уже было бы покончено...

.......................................................................................................

Нагло воспользовавшись своим допуском личного представителя Хьютай (который почему-то забыли отозвать) Маоней влез в командную сеть — не затем, понятно, чтобы командовать (такого ему просто никто не позволил бы), просто чтобы ознакомиться с общей обстановкой. Насколько он помнил, корпус обороны столицы насчитывал 25 тысяч солдат, 125 танков, 200 БМП, 80 РСЗО, 15 тактических ракет с ядерными боевыми частями и 15 тяжелых ЗРК "Сур", бьющих на сто миль. Плюс 9700 файа в товийском истребительном отряде. А подошедшие к столице силы мятежников насчитывали примерно три диви­зии: 8 тысяч солдат ССГ, 38 тысяч мятежников из Внутренней Армии и около тысячи еди­ниц разной бронетехники. На стороне защитников, конечно, были сверхмощные укрепления — но, как недавно убедился Талу, они не так много стоили против современного вооружения. Печальная судьба "линии статического заграждения" перед огневыми позициями служила хорошим примером. Реактивные установки разминирования за несколько минут уничтожили то, что создавалось годами и годами...

......................................................................................................

На сей раз, атака была самой настоящей — лавина танков и боевых машин, за которыми следовали густые цепи пехоты. Дроны защитников вскрыли места их сосредоточения, — на которые рухнуло несколько залпов реактивной артиллерии, — но то, что было смертельно для пехоты, было почти что безвредно для бронированных машин. Несколько разнесло прямыми попаданиями — но остальные начали двигаться вперед. Танки мятежников прямой наводкой расстреливали надолбы, сбивали с вала уцелевшие пулеметные башенки — за считанные минуты там не осталось ни одной. Стреляли они и по форту, — но как раз к такому вот виду огня он был очень хорошо приспособлен. На виду просто не было ничего, кроме пологого склона вала, слишком толстого, чтобы его смогли пробить даже подкалиберные снаряды. Тем не менее, танки продвигались вперед, и, не будь надолбы ещё частично целы, дело могло кончиться довольно плохо. Несколько танков застряли на них, остальные были принуждены остановиться. Тут же по ним дали залп выставленные на вал ракетные установки, наконец-то прибывшие из тыла. Вновь десятки танков одновременно были подбиты. Уцелевшие немедленно открыли огонь — но их снаряды или снова попадали в вал или проходили над ним. Многие расчеты всё же гибли, но уцелевшие продолжали стрелять, всё время меняя позиции. Когда мятежники догадались вновь накрыть вал огнем артиллерии и минометов, горело уже больше тридцати машин. Но в поле зрения Талу их были сотни и между ними вперед уже продвигались саперы — чтобы взорвать уцелевшие надолбы. Ситуация быстро двигалась к катастрофе — но тут в бой вновь вступили вертолеты. На сей раз, они атаковали с минимальной высоты, чтобы не стать мишенью для зенитных ракет. К тому же, теперь их было много — добрых штук двадцать. В считанные минуты было уничтожено ещё около сорока танков. Уцелевшие повернули назад. Саперы мятежников, правда, продолжали свою вредительскую деятельность и даже смогли взорвать несколько надолбов — но тут их накрыли минометы, стрелявшие из фортового рва. Их там стояло уже десятка полтора, так что мятежники скоро обратились в бегство и Маоней с облегчением перевел дух...

.........................................................................................................

Талу проснулся, когда кто-то — опять не слишком вежливо — потряс его за плечо. Он недовольно замычал и повернулся на спину, пытаясь понять, где оказался. Над ним выгибался ржавый стальной свод, сам он лежал на жесткой армейской кровати. Над ним стоял какой-то молодой файа в черной форме Высшего — и смотрел на него не очень дружелюбно. Несколько секунд Талу ошалело смотрел на него. Он чувствовал, что спал очень долго, — часов десять, не меньше, — и совершенно обалдел, пытаясь понять, где воспоминания, а где сны. Наконец, он узнал Йарри и рывком сел. Ему не приснилось — он и в самом деле был в форте и вчера они отбили штурм. Тогда, поняв это, Талу отправился жрать — а потом отыскал эту вот казарму и завалился спать...

— А? Чего тебе? — всё ещё сонно спросил он.

— Поднимайся. Нас снова атакуют.

В аду не бывает каникул, подумал Маоней, и вскочил на ноги.

........................................................................................................

На сей раз, времени у него хватило лишь на то, чтобы надеть сандалии и забежать в туалет. Потом он, вслед за Йарри, побежал в штаб. Здесь царила та же рабочая обстановка, и он торопливо плюхнулся на отведенное ему место. К счастью, "Найи" — тот же или однотипный — был уже в воздухе и связь работала устойчиво. "Связь-2", как иногда называли передатчики, работающие на фосфиде индия. Талу надеялся, что мятежники не смогут взломать эту систему. Например потому, что низший из её рабочих диапазонов был около 12 гигагерц, высшие — в районе 30 гигагерц, и при этом абоненты запросто могли ответить на других частотах. В любом случае, радиоэлектронная борьба была крайне сложной дисциплиной, в которой он знал только самый минимум. Здесь Талу мог положиться лишь на встроенную защиту своей техники и на помощь настоящих специалистов, которые сейчас, наверно, занимались этим...

......................................................................................................

Довольно быстро Маоней разобрался в обстановке. Пока он спал, мятежники, конечно, не дремали. Их артиллерия вела непрерывный огонь, причем, уже не только по укреплениям, но и в тыл. Станция была разгромлена — её поле изрыло воронками, торчали скрученными взрывами рельсы, между которых стояли — и кое-где ещё лениво догорали — разбитые остовы вагонов. Кирпичное здание диспетчерской превратилось в груду развалин, досталось и промышленному району за станцией — взгляд Талу то и дело натыкался на развалы толстых кирпичных стен и снесенные крыши. С военной точки зрения это было не только бессмысленно, но и, пожалуй, даже вредно — по крайней мере, в Академии Талу говорили, что оборонять развалины куда проще, чем целое здание, а разрушенный город с перекрытыми завалами улицами и подвалами, укрытыми под горами обломков, сам собой превращается в крепость. Но, как полагал Талу, действия мятежников имели мало общего со здравым смыслом. Их единственной целью было уничтожить Проект и ненавистных файа, а для этого разрушение всего, что попадалось им на глаза, было вполне разумным средством.

..........................................................................................................

Недовольно мотнув головой — мысли о том, что огромная масса людей хочет его просто убить, в числе прочих, никак не добавляла храбрости, — Талу обратился к своим прямым обязанностям. Трудно было понять, насколько пострадал сам форт, — его пологие валы не давали обвалов даже при многочисленных попаданиях снарядов, — но вот вал тыловой линии был едва ли не наполовину срыт. Во многих местах обнажились тыловые стены казематов, четко выделяясь с высоты светло-серыми пятнами раскрошенного бетона. Теоретически, они выдерживали попадания шестидюймовых снарядов даже без защитной земляной подушки — но каждое попадание причиняло повреждения бетону и рано или поздно каземат превращался просто в груду развалин...

..........................................................................................................

Мятежники, между тем, действительно пошли в атаку. Талу увидел широкую волну танков, за которой двигались боевые машины пехоты и бронетранспорты. Навстречу им с вала полетели противотанковые ракеты, но уже гораздо меньше, чем вчера — похоже, большая часть защитников погибла или же просто бежала на восточный берег протоки. Тем не менее, несколько машин всё же вспыхнули или даже взорвались от детонации боезапаса. Остальные немедленно открыли шквальный огонь, быстро подавив остатки сопротивления. Но, когда они достигли полосы заграждений, оказалось, что им мешают не только остатки надолбов, но и густо усеявшие здесь землю воронки.

Насколько помнил Талу, при попадании в "грунт средней твердости" шестидюймовый фугасный снаряд оставлял воронку диаметром в три с половиной и глубиной в полтора метра. Даже для танков это было достаточно серьёзное препятствие. Перебираясь через них, они качались, кренились, некоторые даже застревали, порвав гусеницы об уцелевшие вопреки всему надолбы. По уставу тут надлежало использовать бронированные бульдозеры или путепрокладчики — однако мятежники, похоже, не догадались притащить с собой столь прозаическую технику. За что им теперь приходилось платить. По крайней мере, танки их опять застряли на остатках заградительной полосы, не говоря уж о более легкой технике. Из бронетранспортов и боевых машин, правда, посыпалась пехота. Ещё больше её спешно подходило с тыла. Но ей тоже пришлось пробираться через воронки, обломки бетона и обрывки колючей проволоки. Минометчики в форте не спали и на живую волну градом посыпались мины.

С высоты в пару миль и через телеобъектив это совершенно не казалось страшным — просто перемещение смутных пятнышек по похожей сверху на карту местности. Среди них то и дело появлялись дымные облачка. Пятнышки замирали, потом двигались дальше. Некоторые. Некоторые оставались лежать, но остальные упрямо продвигались вперед. Талу вспомнил, что ему пришлось пережить за считанные минуты пребывания под минометным обстрелом и поёжился. Похоже, что ненависть к файа превратилась у мятежников в настоящую одержимость, в желание добраться до защитников любой ценой, — даже ценой жизни...

........................................................................................................

Талу вновь недовольно мотнул головой. Здесь, в глубоком подземелье, куда не доносился грохот взрывов, легко было утратить ощущение реальности. Он напомнил себе, что от исхода этого сражения зависит в том числе и его собственная жизнь...

........................................................................................................

Мятежники, между тем, перебрались через заграждения — но это привело только к тому, что они вновь попали под огонь казематных орудий форта. Определенные выводы они, правда, сделали и двигались рассредоточено — наступающих солдат разделяли десятки, наверное, метров, так что даже четырехдюймовые снаряды не могли уничтожить больше одного за раз. К веселью, правда, присоединились минометы, стрелявшие из фортового рва, но поток мятежников на сей раз казался бесконечным. Поняв, что остановить его невозможно, Талу скорректировал огонь, перенеся его на проходы через заграждения. Здесь мятежники невольно скучивались и здесь огонь защитников наносил им наибольшие потери.

Прорвавшиеся, между тем, миновав неширокий канал и развороченное взрывами рельсовое заграждение, дошли до протоки — но перед водой им пришлось остановиться, к тому же, по ним начали бить пулеметы из бункера на восточном берегу и стрелки из-за опрокинутых вагонов. Вдобавок к этому мятежники попали под перекрестный огонь ещё уцелевших защитников вала и атака захлебнулась. Талу с облегчением перевел дух и отправился завтракать.

.......................................................................................................

Вернувшись на своё место, он задумался. Ответный ход был совершенно очевиден и он ничуть не удивился, когда всего через час мятежники начали атаку самого форта. Так как танки не могли подойти к нему через двойную линию пусть и сильно разрушенных уже заграждений, — да и их огонь ничем не мог тут помочь, — с помощью пехоты. Очень многочисленной — Талу прикинул, что на сей раз на них идет несколько тысяч. Вдобавок, мятежники буквально засыпали заднюю часть форта минами. Тем не менее, накрыть внутренний ров, где стояли минометы защитников, им не удалось, и, едва мятежники сунулись на гласис, их накрыло убийственным огнем.

Однако, и они сделали выводы из вчерашнего неудачного опыта. Во-первых они пустили вперед волну психов, буквально обмотанных взрывчаткой — они бросались на решетку, как безумные, буквально насаживая себя на пики, после чего гремел взрыв. На каждом подрывнике-самоубийце было, наверное, двадцать или тридцать килограммов взрывчатки, так что даже в трехрядной решетке получалась приличных размеров дыра — по крайней мере, достаточная, чтобы в неё можно было пролезть. Вторая волна мятежников тащила дымовые шашки, дым от которых быстро затянул всё поле боя.

Дальнейшего Талу не видел, но смог понять из переговоров сидевших в штабе офицеров. По длинным веревкам мятежники спустились в ров — но как раз здесь их ждал крайне неприятный сюрприз. В передних углах рва были построены трехэтажные капониры, скрытые под землей. В каждом из них стояло восемь пулеметов — а вдоль бетонного ущелья рва огонь можно было вести как в тире. Любой, кто спускался в него, тут же погибал, а дым от брошенных в ров шашек не очень помогал мятежникам — в таком тесном пространстве даже огонь наугад был смертельным. К тому же, на нижнем этаже каждого капонира стояла батарея из трех старых, но совсем не добрых пушек-картечниц. После каждого залпа вдоль рва проносилась туча круглых пуль, не слишком нуждаясь в прицеле и разрывая в клочья всё, что попадалось ей по пути.

Во рву загрохотали взрывы — иногда пули поражали подрывников-самоубийц, иногда они сами взрывались, добежав до внутренней стены. Но она была толщиной метра в три, а чтобы добраться до установленной на ней решетки пришлось бы приставлять лестницы. Запастись которыми мятежники то ли не подумали, то ли не смогли их подтащить. К тому же, дымовая завеса теперь сыграла против них. К тому времени, как они поняли, что происходит что-то неладное, дно рва покрылось трупами. Установленные за казармой минометы тоже ни на миг не прекращали свой губительный огонь. Мятежники попытались добраться до них в обход форта — однако боковые рвы тоже простреливались из капониров, так что любая попытка пробежать по ним превращалась в мрачную гонку смерти.

.........................................................................................................

По всем канонам военного искусства, после таких потерь атака должна была захлебнуться. Но на смену павшим катили всё новые волны мятежников. Поняв, наконец, с чем столкнулись, они попытались добраться до капониров, но это оказалось не так просто. Как и перед казармой, перед каждым капониром был устроен внутренний ров, дно которого покрывала стальная решетка с торчащими из неё длинными пиками — а между них была уложена колючая проволока, так что до амбразур было метров десять абсолютно непреодолимого пространства. Некоторые самоубийцы бросались прямо в этот ров, стараясь разрушить заграждения — иногда прямо с гребня контрэскарпа — но здесь надо было не пробить брешь, а проложить сплошную "дорожку" в заграждении, что было делом явно непростым. К тому же, ото дна этого рва до амбразур было добрых метров шесть. Сверху же каждый капонир прикрывала пятиметровая железобетонная плита — чтобы расколоть её, потребовалось бы, наверное, несколько тонн взрывчатки. Наружная стена капонира была утоплена под неё на несколько метров, так что до амбразур нельзя было добраться и сверху. Это была последняя линия обороны — но зато самая надежная.

........................................................................................................

Когда дым всё же рассеялся, Талу предстала страшная картина побоища. На сей раз, бойня была чудовищной, куда более ужасной, чем накануне. Он видел буквально десятки тысяч трупов, разбросанных по рву, гласису форта и его окрестностям. На первый взгляд это не казалось чем-то страшным — увеличение было всё же не настолько большое, чтобы различить какие-то кровавые подробности. Просто лежащие на земле фигурки. Не всегда целые, но это и всё, что он мог сказать. Зато их количество поистине внушало ужас — и понимание, что все убитые пришли, чтобы убивать сами, почему-то не делало его меньше. Маоней был очень рад тому, что хотя бы эта атака закончилась.

.........................................................................................................

Глядя на медленно ползущую по экрану местность, Талу вновь задумался. По канонам военного дела теперь мятежники должны были начать вести под форт подкоп, чтобы взорвать его — по крайней мере, капониры. Но это было сложное мероприятие, которое отняло бы месяцы времени. К тому же, Талу сомневался, что среди мятежников найдутся квалифицированные инженеры и мастера горных работ, без которых подобная затея была бы бессмысленной. Куда более простой — и куда более опасной — стала бы атака с применением огнеметов, злейшего врага долговременной фортификации или банальный прорыв танков в тыл.

Судя по тому, что мятежники начали усиленный обстрел заградительной линии из гаубиц, что-то такое они и планировали, а тогда дело могло кончиться плохо. Орудия в форте были всё же слишком старыми и не предназначались для борьбы с танками. Талу, правда, слышал, что для них завезли кумулятивные снаряды, спешно изготовленные как раз для этого калибра, — но их эффективность против современных танков оставалась пока что неизвестной, и он не горел желанием проверять её на практике. Пока, правда, мятежники нашли танкам другое применение. Информацией с ним, простым наблюдателем никто, понятно, не делился, — но уши у Талу теперь вполне работали, и до него долетали отдельные обрывки разговоров. Довольно неприятные обрывки — так и не сумев прорвать здесь защитную линию, мятежники поднялись на плато и обошли Товию с севера, пытаясь зайти в тыл защитникам. Сейчас там, на открытой равнине, шли тяжелые бои между танками и боевыми машинами. К счастью, вдоль края плато тоже шла цепь фортов, наконец, там была Цитадель, — но ничто не мешало мятежникам обойти её и перерезать дорогу, соединявшую Товию с плато Хаос. Это был совершенно логичный и ожидаемый ход — но Талу всё равно чувствовал себя так, словно его предала сама реальность.

.......................................................................................................

Мятежники, между тем, не дремали. Потерпев катастрофу в массированных атаках, они решили прибегнуть к знакомой уже тактике "просачивания". Талу заметил фигурки, то тут, то там перебегавшие по изрытому воронками полю. О чем немедля доложил "наверх", но никакой реакции пока что не последовало. Для артиллерии защитников сейчас хватало куда более важных целей...

Довольно быстро стало ясно, что на сей раз мятежники нацелились не на сам форт, а на промежутки между ним и соседними фортами. Добравшись до остатков заградительной полосы, они стали в ней окапываться — благо, масса воронок и массивы бетонных пирамид давали к этому богатые возможности. По уставу такого противника надо было выбивать контратакой — но для неё у защитников просто не было сил, а если бы и были, в условиях господства артиллерии противника она кончилась бы быстро и очень однозначно. Талу оставалось лишь наблюдать, как отдельные перебежки превращаются в шевеление, деловитое и многочисленное. Это была, можно сказать, классика военного дела — сближение позиций перед решающей атакой, что очень не нравилось Талу, тем более, что кое-где на полосе гремели взрывы — саперы мятежников подрывали уцелевшие надолбы, пробивая проходы для техники.

Основательно укрепившись в бывшей уже заградительной полосе, мятежники двинулись дальше. С остатков вала их встретили огнем — но изрывшие поле воронки обеспечили мятежников массой укрытий и они очень шустро перебегали от одной к другой. Наконец, по ним открыла огонь казематная артиллерия форта — но больших результатов это уже не дало. Кто-то, конечно, погибал — но фигурки бежали и бежали вперед со страшным механическим упрямством. Довольно быстро стало ясно, что мятежники стремятся окружить форт — по крайней мере, взять подходы к нему под фланговый огонь. По ним с вала начали постреливать снайперы — но тут же ожили минометы мятежников, буквально засыпав форт минами. Талу получил приказ обнаружить их позиции. Это было, в общем, не так сложно — при выстреле миномет выдавали характерные дымовые кольца, поднимавшиеся метров на двадцать, — но мятежники не были дураками и размещали их рассредоточено, в рощах и среди строений. Самоходные гаубицы, бьющие откуда-то из городских кварталов, то и дело накрывали то один, то другой — но минометов было просто слишком много, а на месте уничтоженных тут же появлялись новые. Их количество казалось бесконечным.

Конечно, нападение с тыла тоже было предусмотрено. К середине тыльной стены казармы был пристроен полукруглый капонир, сваренный из толстенных броневых плит. В нем, друг над другом, размещалось десять казематов — и каждый имел шесть амбразур. Пулеметы стояли не во всех — но два десятка их там было, так что первая же попытка напасть на форт с флангов превратилась просто в избиение. Мятежники пробовали стрелять по капониру из базук — но пулеметы стреляли точнее и дальше, их было больше, так что большая часть стрелков просто не успевала выстрелить. Одного из них буквально разорвало на куски, когда пуля угодила во взрыватель уже готовой к запуску гранаты. Но на месте павших появлялись новые, и некоторые выстрелить всё же успевали. По счастью, амбразуры представляли собой слишком маленькую цель, а почти что полуметровой броне попадания противотанковых гранат были безразличны. Появились и снайперы — но пулеметы в амбразурах стояли за подвижными броневыми щитками, а попадание в узкую щель для прицела было и вовсе почти невероятным...

Глядя на всё это безобразие, Талу задумался. Из Товии к форту вела хорошая дорога — но мост через протоку был уже взорван, сама дорога перепахана воронками, и снабжать его уже было нельзя. Он не знал, правда, как тут обстоит дело с запасами — но теперь мятежники могли уже наблюдать за подходами к форту. И, соответственно, обстреливать их — по крайней мере, артиллерией. По сути, они оказались в окружении — пока что только огневом, но, если мятежники смогут захватить прибрежный вал, — чего, похоже, ждать уже недолго, — оно быстро превратится в полное...

.........................................................................................................

В конце концов, с Талу произошло нечто, совершенно неожиданное — его сменили с поста, положив конец его тщетным усилиям. Выйдя в коридор, он замер в растерянности, не зная, что делать. Невесть сколько часов наблюдая за экраном, он обалдел и потерял представление о времени. При всём этом, спать ему пока что не хотелось.

Вздохнув, он побрел в столовую, где подкрепился всё тем же армейским пайком. Потом отыскал душевую — в которой, к его удивлению и радости, шла вода, пусть и холодная, — и вымылся.

В голове у него немного посвежело, но он всё ещё не знал, что делать. Грубый бетон стен, тусклый свет лампочек, холодный, влажный воздух — всё это физически давило на него. Плюнув на опасность, он пошел в переднюю часть форта и вышел во внутренний двор. Сплошь перепаханный снарядами — не всегда можно было понять, где кончается одна воронка и начинается другая. Они накладывались друг на друга, словно кратеры на лунной поверхности, и Талу в первый миг даже не узнал места. Вал, прикрывавший казарму, наполовину обрушился — точнее, был разрыт снарядами. Сползшая во двор земля тоже была разбросана снарядами, так что всё, что сейчас видел Талу — груды многократно перевернутого, мертвого, рыжеватого грунта. В нос ему тут же ударил едкий дым сгоревшей взрывчатки, туманным маревом висевший во дворе, и Маоней закашлялся — свежий воздух, к которому он так рвался, оказался ядовитой гадостью. На его фоне даже затхлый воздух подземелья казался теперь благоухающим нектаром.

Тем не менее, возвращаться вниз не хотелось и Талу осмотрелся. К его удивлению, ведущая на вал лестница была ещё вполне цела, хотя и основательно побита осколками, и он быстро взобрался по ней. Дежурившие на бруствере часовые с сомнением покосились на него, но всё же не стали прогонять — наверное, решили, что он находится тут с неким заданием.

Осторожно выглянув за бруствер, Талу осмотрелся. Внешний вал тоже был весь перепахан снарядами, но не осел — для этого он был слишком пологим. Правда, груды земли, наваленные взрывами, во многих местах перекрывали обзор, и Талу невольно подумал, что пользы от этой последней позиции теперь будет немного...

Рискуя получить пулю от снайпера, он поднялся повыше, осматривая лежащую впереди местность. Отсюда никакого движения видно не было — но Талу знал, что мятежники уже подбираются к форту. Это он успел заметить перед тем, как его выставили. Но пока стрельбы слышно не было и над полем боя висела страшная, смертельная тишина...

.......................................................................................................

Он едва не подскочил с позорным воплем, когда кто-то грубо дернул его за подол куртки, буквально стащив с бруствера вниз. Гневно развернувшись к нахалу, Маоней увидел Йарри. Лейтенант почему-то был сейчас одет в синюю рубаху навыпуск с короткими рукавами, черные свободные штаны и сандалии на босу ногу.

— С ума сошел?! — гневно прошипел он. — Убьют же.

— Какая разница — сейчас или через неделю? — хмуро спросил Талу.

Йарри буквально подавился воздухом, — верно, такого ответа он не ждал. Несколько секунд он молча смотрел на Маонея, потом недовольно мотнул головой.

— Я еле отыскал тебя. Пошли отсюда.

Они спустились в подвальный коридор и свернули в один из коротких поперечных штреков. Здесь, где никто из сидевших в туннеле солдат уже не мог их видеть, Йаари вдруг замер, прислушиваясь. Талу, не понимая, что происходит, замер вместе с ним. За их спинами бетонная лестница спускалась в глубину похожего на пещеру туннеля.

— Слушай, — наконец, тихо сказал Йарри. — У меня приказ доставить тебя в распоряжение капитана Мати Лэйана. Немедленно!

Опять за рыбу деньги, подумал Талу. Творившийся вокруг него бардак был бы, наверное, смешным — если бы он не рисковал расстаться в его процессе с жизнью. Тем не менее, сердце у него ёкнуло. Если его отзывают из форта, он сможет пожить ещё немного...

— Форт окружен мятежниками, — напомнил тем не менее он. — Не знаю, сможем ли мы выбраться из него.

Йарри вдруг ухмыльнулся — впервые на памяти Талу.

— Это неважно. Пошли.

.........................................................................................................

Они спустились в центральную потерну и вернулись в казарму. Здесь Йаари свернул в один из складов — пустой и неосвещенный. Талу замер на пороге, всё ещё не вполне понимая, что тут происходит и ожидая, когда его глаза привыкнут к темноте. Йарри медленно пошел вперед, бесшумный, как настоящий призрак — он явно лучше Талу ориентировался в сумраке или просто бывал раньше в этом месте. Вдруг он остановился, присев на корточки перед люком в полу. Тяжеленная стальная крышка лежала рядом, и, подойдя к нему, заинтригованный Талу увидел жерло круглой трубы, уходившей уже в непроницаемый мрак. Оттуда тянуло ледяным сквозняком и Талу представился целый лабиринт залитых чернотой коридоров — совершенно некстати, так как Йарри уже спускался в эту трубу.

— Следуй за мной, — коротко сказал он. Белки его глаз уже словно плавали в круге непроницаемой тьмы и Талу невольно поёжился — сцена была словно из кошмарного сна.

Глаза Йарри исчезли. Проклиная всё на свете, Талу последовал за ним. Спускаться ему пришлось долго — и с каждой ступенькой, казалось, становилось холоднее. На дне было трудно дышать — казалось, он находится где-то глубоко под водой. Его кожу покрыл озноб, Талу дрожал. Лишь с одной стороны исходило слабое тепло. Протянув руку, он коснулся Йарри — тот испуганно вскрикнул и эхо покатилось в темноту, отзываясь гаснущими переливами. Жар, исходивший от него, стал сильнее и Талу догадался, что Йарри покраснел, смутившись своего вопля. Но, едва его последние отголоски угасли, Талу навострил уши: откуда-то спереди доносился слабый лязг, похожий на стук далекого поезда. Они осторожно пошли в ту сторону, невольно держась за руки и касаясь свободными ладонями стен. Талу тщательно ощупывал пространство впереди, прежде чем шагнуть, и пол тоже — ему вовсе не хотелось удариться обо что-то или, того хуже, провалиться в очередной люк. Все его мускулы мелко дрожали — отчасти от нервного напряжения, но по большей части просто от холода. Озноб стал таким сильным, что вызывал уже боль. Рука Йарри в его ладони была единственным источником тепла.

Они остановились, налетев на поперечную стену, пошли вдоль неё — и неожиданно увидели слабый синеватый свет. Он мерцал в конце длинного туннеля с темными, влажно блестевшими стенами. По дну его шли рельсы узкоколейки и Маоней догадался, что они попали в туннель, построенный для снабжения форта.

Теперь, когда они видели пол, идти стало легче, и он отпустил руку Йарри. Но туннель оказался очень длинным. Талу догадался, что он проходит и под дном протоки тоже, и сердце у него подпрыгнуло — похоже, что он всё же останется жить.

Глава 5:

Вода и воздух

Туннель оказался длиной не меньше километра — по крайней мере, они шли по нему минут пятнадцать. Свет, как казалось, горевший в конце, оказался лишь свисающей под сводом лампой. Сам туннель был тесным — раскинув руки, Талу без труда коснулся бы его стен. Попадись навстречу им поезд — ситуация стала бы неприятной, но здесь им никого не встретилось. Наконец, они достигли небольшой, такой же пустой станции. Туннель шел ещё дальше, возможно, переходя в знакомое Талу "легкое" метро — но Йарри свернул к массивной стальной двери. За ней оказался шлюз с второй такой же дверью, а потом Маоней задрал голову. Они стояли на дне круглой шахты с литыми бетонными стенами, у начала обегающей её спиральной лестницы. Она вела к кругу блекло-темного неба — подняться тут можно было без труда.

Выбравшись на поверхность, Талу удивленно осмотрелся. Они оказались в огороженном синей стальной решеткой дворе, между станцией и промышленной зоной. Двор поразил Талу абсолютным безлюдьем — неудивительным, правда, для места, по которому стреляют из орудий, — а также тем, что почти целиком его занимала неровная, заросшая диким бурьяном впадина, похожая на высохшее озеро. На её краю стояло странное блекло-коричневое строение со скругленными углами — оно было размером с двухэтажный дом. Лишь увидев узкие окна-амбразуры, Талу узнал пристанционный блокгауз, которым не пользовались уже добрых полсотни лет. Когда-то он был окружен ежами и колючей проволокой, а внутри этого укрепления помещался взвод солдат, мощный прожектор, три крупнокалиберных пулемета и двухдюймовое противотанковое орудие — но сейчас оно было пусто и мертво. По крайней мере, на виду тут никого не было. Не удивительно, в общем-то, — во дворе тут и там виднелись воронки, а на самом блокгаузе серели пятна разбитого бетона — следы случайных пока что попаданий снарядов. Над жерлом самой шахты недавно стоял металлический ангар — но недавно в него тоже угодил снаряд и теперь вокруг Талу громоздилось покореженное железо...

Перебравшись через него, они быстро пошли к распахнутым воротам. За ними лежал поперечный проезд, протянувшийся с юга на север, — а за ним, на перекрестке, громоздились железнодорожные контейнеры. Наверное, они должны были служить баррикадой, но их поставили так беспорядочно и так много, что получилось что-то похожее на горную страну. Обойдя её по дворам, они оказались в начале длинной улицы, вероятно, предназначенной для грузовиков — её окружали одни промышленные строения. Здесь не было видно ни одного огня, ни души, никакого движения, и Талу почувствовал себя неуютно. Ему сразу же вспомнился его поход за "модулем", и повторять всё это не хотелось. Но всё, что ему оставалось — это идти вслед за Йарри и надеяться на лучшее...

........................................................................................................

Однако, дойдя до новой поперечной улицы, он всё-таки замер. Улица тянулась до самого горизонта и там Талу увидел нечто поразительное — спутанное кружево темно-серебристого свечения, до того скрытое от них фасадами зданий. Заря в очередной раз изменилась, — правду говоря, он ещё ни разу не видел такого, — и его охватило странное, необъяснимое чувство, словно он наяву оказался во сне. Казалось, что в конце улицы вздымалась колонна, перевернутый конус бледного, диффузного свечения. Он казался бесконечно далеким, но в то же время казалось, что до него можно дойти. Какое-то время они бездумно любовались им, потом, наконец, посмотрели друг на друга. Талу уже открыл рот, чтобы напомнить, что пора вообще-то идти дальше — отсюда до Комбината было не менее получаса ходьбы — но в этот миг Йарри вдруг резко повернул голову, глядя куда-то вверх. Вскинув глаза вслед за ним, Талу увидел, что на северо-западе, высоко в небе, на фоне блеклых извивов туманности пылает синевато-белый огненный пузырь. Когда он заметил его, тот был размером с первую луну, но быстро рос, вспухая и раздуваясь. По форме он был близок к полусфере, обращенной выпуклостью вверх, с довольно неровным, волнистым нижним срезом, похожий на синевато-белую поверхность светящейся люминесцентной лампы, но гораздо тусклее и расширяясь тускнел ещё больше. Когда его диаметр достиг градусов двадцати, его уже нельзя было различить. Длилось это зрелище не больше двух минут.

— Что это было? — наконец спросил Талу.

— Не знаю, — ответил Йарри. — Очень высоко. Судя по всему, его нижний край двигался по мезосфере — там, где воздух обретает заметную плотность, а это километров пятьдесят. Тогда диаметр этой штуки сначала был метров шестьсот, а в конце — километров двадцать. Вообще-то это явный взрыв и довольно сильный — надо с тонну экразита рвануть, чтобы...

Всё вокруг вдруг залил непривычно яркий свет. Обернувшись, Талу увидел облако ослепительно-белого пламени. Оно вспыхнуло где-то на станции и стремительно бежало к нему, одновременно расплескиваясь в стороны и вздымаясь к зениту. Лицо Талу опалил страшный жар, но его тело среагировало мгновенно, совершенно бездумно — он развернулся на пятке и бросился на живот, ногами в сторону взрыва, заткнув большими пальцами уши, а указательными зажав нос.

Предосторожность оказалась совершенно не лишней — почти в тот же миг его по всему телу шарахнуло ударной волной, словно он врезался в воду спиной вперед, с довольно приличной высоты. Ребра больно сжало, потом расперло изнутри... и всё кончилось.

Талу приподнялся на локтях, осматриваясь. Вокруг с грохотом падали какие-то дымящиеся куски металла и он невольно сжался, стараясь стать как можно меньше. К счастью, ему повезло — в него ничего не попало, и он вновь приподнялся, осматриваясь.

Над ним, заняв уже полнеба, поднималась огромная дымная туча, ещё просвеченная сполохами пламени. Всего в паре метров от него лежал один из пустых, как оказалось, контейнеров, отброшенный взрывом — ему повезло даже больше, чем он думал...

Рядом с ним приподнялся ошарашенный, но вполне целый на вид Йарри и Талу невольно ухмыльнулся — в Академии на счет противоатомной подготовки их гоняли совершенно безжалостно. Во время утренней пробежки где-то сбоку — каждый раз в новом месте — непременно включался ослепительно яркий прожектор, и все они должны были падать, приняв эту самую позу. Сержант Налу, куратор их группы, брал на пробежки длинную палку — и, если кто-то падал, на его взгляд, медленно или неправильно, он с удовольствием бил его этой палкой по заду — больно и очень обидно. Но реакцию подопечных он довел до безусловного рефлекса — и сейчас это спасло Талу если не жизнь, то, по крайней мере, слух...

Он поднялся, отряхиваясь и морщась от боли — его одежда буквально раскалилась, а кожа под ней горела, словно его окатили слишком горячей водой. Там, где произошел взрыв, до сих пор громыхало и в небо поднимался черный столб дыма, подсвеченный снизу мощным пламенем. Талу подумал, что скорее всего взорвались подземные цистерны со сжиженным газом, в которые попал шальной снаряд — но на самом деле это имело очень мало значения. На станции могли найтись и уцелевшие склады с боеприпасами и этот взрыв мог оказаться ещё безобидным по сравнению с тем, который мог бы быть. Так или иначе, им надо было как можно быстрее убираться отсюда. Йарри достал телефон, чтобы уточнить место прибытия — но оказалось, что эвакуация ксенотеха и изучающей его группы с Комбината уже завершилась и они предоставлены сами себе. По крайней мере, в Цитадели их никто не ждал.

........................................................................................................

— И что мы будем теперь делать? — хмуро спросил Маоней, запихнув руки в карманы куртки. Все эти прыжки от отчаяния к надежде и обратно задрали его уже до чертиков. На их фоне даже смерть уже не казалась Талу очень страшной. Она, по крайней мере, была бы ясной и определенной.

Йарри как-то странно взглянул на него. Потом вдруг ухмыльнулся.

— Пойдем ко мне домой, пожрем и ляжем спать. А завтра видно будет...

......................................................................................................

Промышленный район уже остался за спиной. Талу, отчаянно зевая, брел по тротуару, тянувшемуся вдоль широкой, пустынной улицы. Позади и справа разгоралось мощное дымное зарево, слева, за старинной чугунной оградой, был невысокий — метров в пять — но довольно крутой, бугристый склон, заросший древними, корявыми деревьями. Воздух был прохладный и сухой, на удивление свежий — может быть, правда, слишком холодный и Талу ёжился, невольно поводя плечами, прикрытыми лишь легкой курткой. Йарри, такой же зевающий, тащился рядом с ним — он был одет ещё легче и тоже ёжился, обхватив руками бока. От усталости его глаза смотрели в разные стороны и Талу тоже чувствовал себя как-то странно — после взрыва в голове звенело, а всё вокруг казалось каким-то неестественно четким. Сейчас, когда всё кончилось, Талу казался себе выброшенным из жизни, ненужным. Ему думалось даже, что его жизнь уже закончена и единственное, что его сейчас занимало — мысль о том, куда Йарри его ведет. В этом месте они должны будут жить — сколько бы им не осталось — и то, каким оно окажется, казалось Талу невероятно важным, словно вся его будущая жизнь зависела от вида и обстановки его будущего дома. Он мог, конечно, спросить Йарри об этом — но то ли боялся, то ли не хотел этого знать — а может, просто слишком устал...

Склон слева от них постепенно становился всё более пологим и низким. Наконец, он оборвался, земля выровнялась и они увидели огромный двор с детской площадкой — здесь повсюду торчали скамейки и причудливые сооружения из труб, выкрашенных в бледно-желтый и бледно-голубой цвет. Низкие фонари не горели и во всем дворе не было видно ни души. Миновав его, Йарри подошел к массивной, четырехметровой высоты решетке с красными табличками "Запретная зона! Охрана стреляет без предупреждения!" Но едва он вставил магнитную карточку в щель замка, тот мягко щелкнул и решетчатая же калитка у огромных ворот отворилась.

Миновав живую изгородь, Талу удивленно замер, попав в обширный двор, окруженный четырехэтажными желтыми домами. Весь он, кроме ведущей от ворот и обегающей его центр дороги, был покрыт травой, здесь же росло несколько деревьев. От дома перед ним, слева, отходило что-то вроде открытого танцевального зала, окруженного колоннами. На его террасе, за столиком, сидели два вооруженных автоматами парня в форме истребительного отряда, с любопытством глядя на него. Талу смутился и перевел взгляд. Двор продолжался и за "танцзалом", он был гораздо обширней, чем казалось на первый взгляд — и притом, кроме этой парочки, в нем не было видно ни одного человека.

Не обратив на парней внимания, Йарри молча зашагал вперед. Метров через сто он свернул в сторону, нырнув в тесный и темный подъезд. Они поднялись на второй этаж, потом Йарри отпер древнюю филенчатую дверь и вслед за ним Талу вошел в низкую однокомнатную квартиру. В ней оказалось страшновато — электричества Йарри зажигать почему-то не стал, а в едва сочившемся в узкие окна багровом полусвете пожарищ незнакомые комнаты выглядели довольно-таки жутко. Здесь царила неприятная тишина — кроме них в квартире не оказалось ни души, и Талу вздрагивал от каждого шороха. Ему было неловко в чужом доме полузнакомого парня, хотя хозяина это явно совершенно не трогало.

Йарри привел его в маленькую кухоньку — тоже полутемную, с единственным узким окном. Из него была видна лишь стена такого же дома напротив и ветки росшего под окном дерева, сквозь которые пробивался багровый свет далеких пожарищ. Все вещи тут были старые — старая газовая плита, старый холодильник, какой-то деревенский буфет — и Талу показалось, что они с Йарри провалились в прошлое, лет на пятьдесят...

С едой тут оказалось небогато — Йарри отыскал небольшой каравай черного хлеба и кусок какой-то суховатой ветчины, на вкус Талу, слишком соленой и постной. Он был, впрочем, слишком голоден, чтобы привередничать, и несколько минут они сосредоточенно жевали. Йарри сделал им чаю с лимоном, что пришлось очень кстати — пить после ветчины захотелось ужасно.

За всё время трапезы никто из них не сказал ни слова — говорить было, собственно, не о чем. Радио в доме молчало — и проводное, и обычное, телевизор — тоже древний, с небольшим экраном — работал, но не показывал ничего, кроме помех. Конец света наступил буднично и незаметно, и теперь Талу чувствовал себя как-то странно — старая жизнь кончилась, а новая ещё не началась.

............................................................................................................

Поев, они отправились в спальню, и Талу подошел к окну. Улица под ним была темной. Наискосок, справа, всего метрах в трех, торчал старый фонарь системы Айнура, с вертикальной цилиндрической колбой из толстого литого стекла под коническим зонтиком, но он был неисправен — его сердечник потрескивал и мерцал тусклым темно-фиолетовым светом. Никакого другого света за окном видно не было — если не считать пылавшего за крышами зарева.

— Диван твой, — Йарри уже раздевался и Талу вновь стало неловко — но он уже слишком устал, чтобы тратить время на глупые эмоции, а потому тоже разделся и лег на диван, положив голову на валик и укрывшись курткой.

Йарри, между тем, скользнул под одеяло, и, похоже, мгновенно задрых — по крайней мере, он лежал неподвижно, ровно дыша. У Талу же заснуть никак не получалось — он вертелся с боку на бок, потом замер, глядя в окно. Постепенно всем его вниманием завладел фонарь — минуты две он разгорался с тонким стеклянным потрескиванием, потом почти гас и снова начинал разгораться. Было странно смотреть на такой близкий предмет, которого — он знал — ему никогда не коснуться. Но на душе почему-то потеплело от мысли, что рядом что-то меняется, почти живет... и он всё же заснул.

.............................................................................................................

Талу проснулся, когда чья-то холодная рука тряхнула его за плечо. Он рывком сел, испуганный полной темнотой, потом недовольно мотнул головой, отбросив назад падающие на глаза волосы, и опомнился, узнав стоявшего у постели Йарри — хотя свет в комнате не горел и тот казался лишь темным силуэтом.

— Йарри? Что случилось?

Йарри отступил на шаг, молча поманив его к окну. Талу вновь отбросил с лица волосы, потом встал, потянулся и последовал за ним. За окном, однако, ничего не было и Талу сел на подоконник, бездумно глядя на улицу — совершенно пустую, насколько хватал глаз.

Он смотрел только в одну сторону и потому вздрогнул, когда в поле зрения бесшумно вошло десятка полтора людей. Все они были босые, полуголые и мокрые, словно только что выбрались из воды — но в руках они держали автоматы. Это явно были мятежники — бодрые и целеустремленные, они шли куда-то к центру города.

Талу оцепенел. Сердце у него бешено забилось, в глазах потемнело и какое-то время он даже не мог пошевелиться. Йарри явно облажался со своими планами — он не ожидал, что мятежники ворвутся в город так быстро. Впрочем, никто этого не ожидал, и Талу охватила вторая волна страха, теперь уже сознательного — все планы защитников рассыпались в клочья. Но те, кто убрался в Цитадель, поступили чертовски удачно — а вот они вдвоем застряли в самом сердце ада.

Талу не помнил, как поднялся на ноги. Голова у него кружилась, он шагнул к двери — и чуть не упал, судорожно схватившись за столик. Собственная внезапная немочь тоже напугала его — но этот новый страх столкнулся со старым страхом, вытеснил его и вдруг исчез — по крайней мере, теперь он мог соображать.

— Что?.. — наконец спросил он.

— Пришло сообщение, что мятежники пробрались в город, — тихо пояснил Йарри. — Здорово, что я взял телефон в постель, — он вдруг хихикнул, нехорошо... — Объявлен общий сбор. Мы должны прибыть в Цурский райотдел ЧК — это недалеко, — он явно уже вполне опомнился от жутковатой вести.

Талу тоже опомнился и помотал головой. Они отошли от окна и начали одеваться — на ощупь, потому что зажечь свет никто из них не осмелился. Потом, стараясь ступать как можно тише, выскользнули из квартиры. Свет здесь тоже не горел, но через окна пробивались слабые блики фонарей — кто-то включил во дворе освещение... что было сейчас совершенно ни к месту.

Они спустились к входной двери подъезда. Йарри приоткрыл её, осторожно выглянул наружу, потом вышел, поманив Талу за собой. Вздохнув, тот тоже вышел, настороженно осматриваясь. Во дворе никого не было — даже часовые на террасе куда-то исчезли — и они быстро зашагали к калитке. Талу всё время крутил головой, оглядывая этот двор, пересеченный лабиринтом узких асфальтовых дорожек, разделенных высокими живыми изгородями. На них горели низкие синие фонари, такие тусклые, что почти ничего не освещали — это была странная картинка, как из сна. За двором смутно белела громада "танцзала". Вокруг не было ни души, ничто не двигалось, лишь под фонарями беззвучно роилась мошкара, да с запада непрестанно катился и катился тяжелый гром канонады...

.......................................................................................................

Добравшись до калитки, Йарри отпер её и вновь осторожно выглянул наружу. За ней, однако, тоже никого не было, и он быстро повернулся к Талу.

— Говорят, ты удачливый. Надеюсь, твоей удачи хватит на двоих.

Талу удивленно взглянул на него — он в первый раз слышал о себе такое — молча улыбнулся Йарри, потом быстро и бесшумно пошел вслед за ним.

........................................................................................................

Почти сразу же им пришлось бежать с улицы в темную подворотню — вдали показалась группа вооруженных людей и выяснять их принадлежность Талу совершенно не хотелось. Оружия у него не было, так что он не видел в бегстве ничего постыдного. Потом им повстречался патруль гекс — добрая дюжина их шла посреди улицы. Их головы скрывали шлемы из бронепластика, оставляя открытыми лишь пасти. Защищавшие глаза огромные очки из бронестекла и венчавшие головы пучки антенн придавали им вид чудовищных размеров насекомых, но их вооружили пулеметами, закрепленными на головах в металлических рамах. Спусковые поводки шли в пасти — для выстрела гексе требовалось лишь чуть сжать челюсти. Цистернообразные туши покрывали бронированные попоны, раскрашенные в маскировочные цвета. Шеи скрывали гибкие бронированные рукава, тоже раскрашенные, и у Талу отлегло от сердца. Мощь Фамайа никуда не исчезла и её врагов не ждало ничего хорошего...

........................................................................................................

Повернув за угол, Талу сразу же понял, куда они шли. П-образная четырехэтажка нелепого розового оттенка напоминала школу или, скорее, телецентр, — во дворе торчали две высоченных вышки с антеннами. Однако это был, ни много, ни мало, Цурский райотдел ЧК. Двор его окружала трехметровая ограда из рифленого железа, со спиралью режущей проволоки наверху. Возле распахнутых ворот стояло множество машин, и солдаты торопливо таскали внутрь какие-то ящики. В глубине двора, между деревьями, торчал острый зеленый нос ракеты и оттуда поднимались облачка пара, — ракета была полностью готова к пуску.

Талу невольно поёжился. В ракетах он разбирался не очень хорошо, и потому спросил Йарри, что это.

— Термоядерная боеголовка, — радостно улыбаясь, ответил он. Потом с видом знатока посмотрел на ракету и добавил: — Мегатонн двадцать, не меньше.

— Зачем она здесь? — ничего умнее ошалевшему Талу просто не пришло в голову.

— Ну, это просто, — Йарри улыбнулся ещё шире. — Через полчаса она взорвется у нас над головами.

— Что? — Талу просто не мог в это поверить. Вообще не мог поверить в происходящее.

— А! Ты же ничего не знаешь, наверное, — Йарри почесал в затылке. — Товия будет вот-вот захвачена мятежниками и единственный способ избежать этого, — попросту её уничтожить, превратить в выжженный радиоактивный ад, не имеющий никакой ценности.

— З-зачем? — Талу начало потряхивать.

— Как зачем? — искренне удивился Йарри. — Чтобы дать крохотной горстке выживших в подземельях Цитадели крохотный шанс начать всё заново. — Талу ошалело приоткрыл рот и Йарри похлопал его по плечу. — Да ты не бойся, я попросил включить тебя в число избранных. Будешь этим... как его... производителем. Парень ты красивый, так что девки плеваться не будут. Нелегкое, конечно, дело, — но, сам понимаешь, нужное. Только ты про это никому, а то тебя за разглашение... того. Лишат самого дорогого.

— Ах ты... — Талу испытал вдруг сильнейшее желание от всех сил души врезать между этих меланхоличных серых глаз.

Должно быть, его чувства ярко отразились на лице, потому что Йарри вдруг занервничал.

— По морде дашь — получишь сдачи, — хмуро предупредил он. — Я тебе не мазохист.

— Сволочь ты, — искренне сказал Талу. — И так на душе погано, — а тут ещё ты, с такими шутками.

— Ракета в самом деле ядерная, — мрачно сказал Йарри. — Только не в двадцать мегатонн, конечно. И тактическая.

— Наши готовят ядерный удар? — Талу помотал головой, прогоняя панические мысли. — Слушай, а откуда ты всё это знаешь?

— У меня друзья тут есть, — ответил Йарри, ощутимо подтолкнув Талу. — Хватит тут стоять, пошли. На всякий случай это... пока что. Мятежники лезут и лезут, мы потеряли уже половину нашей техники и примерно десять тысяч человек. Ещё несколько дней такой осады — и всё будет кончено.

......................................................................................................

Они обошли двор, повернув к главному входу. Свернув за угол, Талу ошалело помотал головой, изо всех сил стараясь привести свои чувства в порядок, — ведь и без всяких термоядерных ударов его бесценная особа, того и гляди, прекратит своё существование навсегда!

С этой стороны Цурский райотдел казался самой обычной конторой, с раздвижными дверями и окнами без решеток, — ничего такого, если бы не громадные красные вывески и антенные мачты во дворе. Напротив был заросший мрачноватый сквер, а слева улица вливалась в проспект Революции. По нему текла хилая река машин, над ней возвышались темно-зеленые фасады старинных домов с небольшими балкончиками и сложными, массивными карнизами, разделявшими их на две части, — более строгие нижние два этажа и изукрашенные белыми полуколоннами верхние. Всё это делало дома похожими на вычурные торты.

Талу ещё раз мотнул головой и вслед за Йарри вошел в здание. Короткая широкая лестница вела к турникетам, за которыми сидели охранники, — а сразу за ними вдоль всего первого этажа шел коридор с висящими на задней стене плакатами и объявлениями.

Охранники пропустили их, когда Йарри показал им личную карточку, потом они повернули налево. Здесь Йарри велел Талу подождать и нырнул в какой-то кабинет без таблички. Талу отошел к окну, и, не обращая внимания на снующих по коридору файа, выглянул наружу.

К скверу примыкала небольшая детская площадка, — пустая, конечно, но он никак не мог от неё оторваться. Ничего такого, — просто кусок заросшей бурьяном земли с единственной рассохшейся песочницей, наполовину погребенной под грудой давно не вывозимого мусора. За ней, за ветхим дощатым забором, виднелась ржавая железная крыша какого-то маленького частного дома.

Неужели дети в самом деле недавно играли на улице, не боясь, что их убьет шальным снарядом? — невольно подумал Талу. — И кому помешала та, мирная, простая жизнь, которую мы все благополучно прогадили, и которая если и вернется, то через очень, очень долгий срок? Тонкие оконные стекла казались ему теперь непробиваемым барьером, за которым начиналась какая-то уже ненастоящая реальность...

Йарри вернулся очень быстро, всего минут через пять. Лицо у него было задумчивое.

— И что? — спросил Талу. Он до сих пор понятия не имел, зачем они вообще сюда приперлись.

— Всё, — спокойно ответил Йарри. — Я нашел тебе дело. Тут, где-то в захваченных кварталах — штаб "Детей Месаны". Его запеленговали, но недостаточно точно, чтобы накрыть артогнем. Там всё в дыму, так что дроны бесполезны. Но есть один, экспериментальный, который может поднять пилота. Ты полетишь на нем. На разведку.

Глаза у Талу буквально полезли на лоб.

— Ты что — смерти моей хочешь?

— Нет, — Йарри хмуро взглянул на него. — На самом деле, там пилот был, но его осколками убило, глупо, на улице. А другого нет. В принципе, на нем кто угодно может лететь, управление несложное — но надо спеца в электронике, а никого, кроме тебя, под рукой просто нет. Сейчас, по крайней мере.

— И что теперь? — кисло спросил Талу. Быть спецом, наверное, очень приятно, — как-то отстранено подумал он. Если это не спец по самоубийствам...

— Теперь... — Йарри улыбнулся, — пойдем твой дрон смотреть. Приказ-то тебе отдан уже...

......................................................................................................

Смешно, но ушли они всего-то на квартал. Потом, миновав распахнутые настежь ворота, вошли в голый, огороженный глухим забором двор. За ним стояло черное от старости деревянное здание, — одноэтажное, на высоком каменном фундаменте, заброшенное, — окна и двери заколочены. Зато во дворе перед ним в самом деле стоял дрон — очень необычный, таких Талу раньше не видел. Это была, собственно, восьмигранная рама из труб, поперечником, наверное, метров в пять. По углам её в шарнирах стояли электромоторы с пропеллерами, к середине крепились ящики с батареями. Над ними стояло легкое кресло для пилота. Перед ним торчал небольшой пульт, над пультом, в свою очередь, торчал плоский монитор. И всё. Ни брони, ни просто какой-то кабины.

— И что мне со всем этим делать? — спросил в пространство Талу. — Существуют какие-то специальные курсы или тут каждый своим умом доходит?

— Управление совершенно несложное, — к Талу подскочил какой-то нервный парень в серой куртке и потащил его к креслу, перешагивая через трубы. — Вот эти два джойстика. Левый регулирует высоту, правый — направление. Перевернуться не бойся — тут есть гироскоп и крен парируется автоматически. Упасть тоже — тут восемь моторов и отказ трех любых не опасен. Единственная проблема — батарей пока хватает всего на десять минут полета, а скорость этой штуки — всего двадцать пять миль в час.

— То есть, я смогу пролететь всего четыре мили? — понял Талу.

— Штаб "Детей Месаны" всего где-то в миле, — бодро сказал Йарри. — Может, чуть больше. В старых кварталах.

— Меня там собьют, — хмуро сказал Талу.

— Нет. Там всё затянуто дымом от пожаров. Тебя не будет в нем видно.

— А как я тогда найду этот штаб?

— Всё предусмотрено, — сказал парень в серой куртке. — Вот тут барабан с кабелем. Двести метров. На конце кабеля — дрон-камера, с винтами для стабилизации. Тебе всего-то надо будет опустить её вниз. Изображение выводится на этот монитор. Вот этим джойстиком камеру можно поворачивать отдельно от дрона.

Изобретателя этой штуки должно быть выпустили из сумасшедшего дома, — подумал Маоней, хмуро глядя на парня. Но это может сработать. Только...

— В дыму? Да я там задохнусь.

— Не бойся, всё предусмотрено, — Йарри помахал кому-то рукой и к Талу поднесли кислородный аппарат, каким пользуются пожарные. — Ты наденешь эту штуку — и никакой дым тебе будет не страшен. Надеюсь, обращаться с ней ты умеешь?

— Проходили, — буркнул Талу, глядя на собравшихся во дворе файа. Все они смотрели на него с крайним интересом — словно на говорящего крота. — И когда мне нужно лететь?

Йарри широко ухмыльнулся, глядя на него.

— Сейчас.

..........................................................................................................

Вздохнув, Талу забрался на кресло, невольно думая, что это последнее место, которое он занимает в жизни. К счастью, оружие ему на этот раз всё же выдали. У его правой ноги, в специальном креплении, торчал полицейский "раптор" — тридцатизарядный пистолет-пулемет под мощный 10 x 25-миллиметровый патрон. Конечно, современные 4,8 x 30-миллиметровые модели, вроде "Молнии" или "Жнеца", стреляли в два с половиной раза дальше — прицельная дальность "раптора" не превышала ста метров, — но это было оружие для спецназа, его проектировали против врагов, закованных в бронежилеты, а против мятежников нужно было оружие попроще, с упором на убойную силу, и "раптор" неплохо под это подходил...

Он был компактен и легок — шестьдесят сантиметров с выдвинутым прикладом и два с половиной килограмма веса, имел неплохую балансировку, был прост в обращении, разборке и ремонте, а также оснащался встроенным глушителем — необходимая вещь для боя в замкнутых помещениях, если вы не хотите оглохнуть. Здесь глушитель был ни к чему, но Талу не любил треска выстрелов, да и слышать команды ему тоже иногда стоило...

Он нацепил гарнитуру связи, потом пошарил в поисках привязных ремней. Их, конечно же, не было — но на него тут же надели противогаз и затянули ремни ранца прямо за спинкой. Талу восхитился такой изобретательностью... и тут же начал хватать ртом воздух, словно рыба — дышать в маске было просто нечем. К счастью, кто-то тут же отрегулировал подачу кислорода — на самом деле, он не слишком в этом разбирался...

— Готов? — спросил Йарри уже через наушник.

— Да, — буркнул Талу. Кислород отчетливо отдавал ржавчиной, а обзор через стекла маски был не очень-то. Сейчас он чувствовал себя кем-то вроде первого номера на фестивале сумасшедших.

— Тогда — даю старт!

........................................................................................................

С замершим сердцем — словно подносил револьвер к виску, — Талу щелкнул выключателем, а потом двинул вперед левый джойстик. Вокруг него глухо загудели двигатели, во дворе тут же тучей поднялась пыль. Талу ещё двинул джойстик. Моторы загудели громче, рама качнулась и он очень остро почувствовал, что под ней больше нет опоры...

......................................................................................................

Крыши вокруг поползли вниз и Талу охватил дикий восторг — такой дикий, что он позабыл даже о страхе. Перед ним вдруг распахнулся простор, и он сдвинул джойстик назад, ошалело осматриваясь. На западе застыло дымно-багровое, тревожное зарево пожара. На востоке смутно белели маленькие кубики зданий Нового Города, мерцая искрами огней. На юге, прямо перед ним, в дымном мареве сияли перья вечной зари.

Против воли, он снова посмотрел на восток — туда, где белела россыпь зданий, сверкая тысячами багровых отблесков на окнах. На фоне темно-лилового от зарева неба картина была весьма зловещая, но страха Талу уже не ощущал, — скорее, предчувствие чего-то невероятного, грандиозного и неизбежного. Он видел едва заметные подвижные блестки машин, иногда проезжавших по развязке у канала Победы — там тоже то и дело вспыхивали быстрые алые отблески. Потом повернулся к западу. Там плыла громадная, в полнеба, дымная туча, полыхая снизу мощным заревом, словно извержение вулкана. Талу сжал зубы и повел дрон в ту сторону.

.......................................................................................................

Ничего страшного, подумал он, глядя на плывущие всё ближе клочья дыма. Всё это просто мне кажется. На самом деле я давно уже свихнулся и лежу сейчас в уютной палате, по самые уши обколотый живительным галоперидолом, а прекрасная санитарка с большими бу-бу меняет мне утку...

Талу недовольно мотнул головой — от таких мыслей и впрямь недолго было свихнуться. А потом направил дрон в дым.

........................................................................................................

Мир вокруг исчез — осталось лишь жуткое багровое марево, словно он залетел прямо в ад. Талу нашел выключатель закрепленной внизу камеры. Экран тут же вспыхнул, но на нем было то же самое. Вздохнув, он нащупал колесико, управлявшее лебедкой. Тихо зажужжал двигатель, клочья дыма на экране поползли вверх. Талу внимательно смотрел на счетчик. Сорок метров, пятьдесят, сто...

На экране была та же дымная мгла и он невольно подумал, что из их затеи ничего не выйдет. Но тут мгла вдруг исчезла и Талу склонился над экраном.

Дрон-камера летела невысоко, на уровне верхних этажей зданий, — шестых или седьмых. Они и в самом деле были очень старые, — с башенками и шпилями, в вебианском стиле, но вот улица между ними была вполне обычная, разве что без машин. Рассмотреть людей не получалось — зарево пожарищ стояло над крышами, и земля, затененная зданиями, почти вся была темной. Тем не менее, он оказался явно в нужном районе, а может, и на нужной улице.

Талу вздохнул и повернул камеру. Мимо неё проплывали просторные трапециевидные балконы со сплетавшимися сложным узором массивными чугунными перилами и парами тонких, увенчанных острыми крышами башенок, узкие двери с витражами и низкие полукруглые окна с радиальными рамами, прорезанные в толстых стенах. Ниже зеленовато-белые и розоватые стены были гладкими, без балконов, с узкими стрельчатыми окнами, тонущими в тени, — в то время как верхние этажи зданий заливало зарево. Над ними поднимались высокие — ещё этажа на два — острые крыши, покрытые зеленоватой черепицей. Судя по всему этому — а также по зеленой стрелке компаса — он вышел на цель точно...

За очередным полукруглым окном — в отличие от прочих освещенном — мелькнуло что-то белое. Талу повернул камеру... и замер, удивленно приоткрыв рот. В глубине просторной комнаты, в потоке падающего сверху света, стоял длинный стол, заваленный картами. Поверх них стояло несколько разнокалиберных радиостанций. А вокруг стола сгрудилось десятка полтора голых по пояс подростков лет 14-15 на вид. На шеях у них были повязаны черные платки. В мертвенном люминесцентном свете их бритые головы и бледные, костлявые тела отливали синевой, словно у покойников. Нет, это и БЫЛИ покойники — только живые и целеустремленные. При первом же взгляде на них Талу передернуло. Он понятия не имел, что это за "Дети Месаны" — но попадать к ним в руки ему совершенно не хотелось...

Он недовольно мотнул головой и нажал кнопку гарнитуры.

— Вижу на чердаке сборище каких-то малолетних уродов, — доложил он. — Бритые головы, черные платки. Это они?

— Да, — донесся до него слабый голос Йарри. — Где это?

А в самом деле, где? — подумал Маоней. Ракурс был слишком непривычный и он никак не мог узнать дома. Тут же его осенило. Он ещё опустил камеру и подвел её к углу. Ему повезло — там ещё сохранилась табличка.

— Улица Героев Цинцамура, дом тридцать семь, — доложил он. — Мезонин над вторым подъездом.

— Отлично! У меня на связи — дивизион самоходных гаубиц, сейчас мы их накроем...

Талу поднял дрон повыше и вновь направил камеру на окно. Его вдруг разобрало любопытство — словно натуралиста, наблюдающего за какими-то кощунственными гадами. А что это именно гады, сомнений у него не оставалось.

Он попытался понять, откуда взялось это ощущение — но тут где-то справа полыхнуло пламя и дрон ощутимо тряхнуло ударной волной. Тут же полыхнуло слева, и ещё...

Талу понял, что начался обстрел и потянулся к джойстику, чтобы отвести дрон назад — попасть под свой же снаряд ему совершенно не хотелось. В этот миг один из парней вдруг повернулся и взглянул в окно — скорей всего, просто рефлекторно, на шум. Талу увидел бледное, костлявое лицо и страшный взгляд черных, неестественных на мертвенно-белом лице глаз. Все волоски на его теле встали дыбом, словно он смотрел на настоящего беса из ада...

В этот миг в комнате сверкнуло пламя и Талу увидел летящие в камеру обломки. Затем экран погас. Он слабо светился смутной молочной белизной, но больше ничего не показывал.

......................................................................................................

Под ним ещё гремели взрывы и Талу спешно увел дрон в сторону. Камеру, похоже, срезало осколком — и они вполне могли долететь и до него...

— Как результаты удара? — раздался вдруг в ухе слабый голос Йарри. Не будь Талу намертво пристегнут сейчас к креслу — он бы, наверно, подскочил от неожиданности.

— Хорошо, — буркнул он. — Их накрыло.

— Ты уверен? — в голосе зазвучало сомнение.

— Я видел прямое попадание в комнату, — ответил Талу. — Мне осколками камеру срезало.

— О черт и дьявол... — Йарри помолчал. — Ладно, возвращайся, — это прозвучало с явной неохотой и Талу невольно подумал, что его собирались отправить на разведку ещё чего-нибудь...

.........................................................................................................

Вернуться, правда, оказалось не так просто — дрон в спешке забыли оборудовать навигационной системой. Всё, что на нем было — простой компас, приклеенный скотчем к приборной доске. По нему, то есть по азимуту, Талу вышел на цель — но, уходя от обстрела, он увел дрон куда-то в сторону и уже не мог вернуться тем же курсом...

Ладно, подумал Маоней, направляя дрон к востоку. Всё, что мне надо — это перелететь линию фронта и сесть. А там уж пусть они сами разбираются. Я на эту хрень в жизни больше не сяду...

Лететь в дымной мгле было страшно — Талу всё время казалось, что он вот-вот во что-то врежется, и он невольно набирал и набирал высоту. И удивленно вздрогнул, выбравшись из дыма. Потом тут же сорвал надоевший до чертей противогаз, жадно хватая обычный чистый воздух.

Перемена была слишком резкой, и, глядя на открывшийся ему простор, он на какой-то миг вдруг потерял ощущение реальности. Было ли всё это — полет в дымной мгле, страшный взгляд полубезумного подростка? Или ему просто померещилось?..

Ошалело глядя вокруг, Талу вдруг понял, что смотрит на плато и Цитадель откуда-то сверху — он забрался в небо на добрых полмили. Город простерся под ним смутным ковром и от вида просто захватывало дух — под ним лежал целый лабиринт улиц. Спутанные цепочки городских зданий тянулись вдоль них, иногда мерцая огнями разгоравшихся от обстрела пожаров. Все эти огни мерцали и дрожали вдали в потоках текучего воздуха, и Талу закрутил головой, пытаясь отыскать двор, из которого стартовал. Это, однако, никак не получалось. Он повел дрон дальше на восток... и тут же понял, что снижается. Стрелка заряда батарей качалась уже где-то возле нуля и Талу охватила паника. Он закрутил головой, ошалело осматриваясь и пытаясь найти место для посадки.

На западе мрачно чернела громадина дымовой тучи. Иногда где-то в её глубине вспыхивали рыжеватые сполохи взрывов. На юге застыло дымно-багровое, тревожное, перистое марево зари. На её фоне тоже висело смутное облако пыли или дыма, на севере смутно угадывалось что-то горбатое, похожее на исполинский темный гриб. Разглядев в нем вспышки молний, Талу с облегчением понял, что это только грозовая туча. Облако дыма на юге, за водохранилищем, смотрелось менее зловеще, но снизу его освещало ядовитое, йодисто-рыжее зарево — пожар на каком-то химическом складе. На улицах внизу мерцали искры огней, словно блестки, — он не сразу понял, что это выстрелы. Всё происходило беззвучно, как во сне.

Дрон летел всё ниже и панорама под ним была не столь впечатляющей — цепочки высоких фонарей, железные и шиферные крыши, словно парившие в дымном воздухе, полупрозрачный сумрак под кронами парка внизу, тоже словно бы наполненный коричневатым светящимся туманом...

Талу взглянул на его высокую, с цоколем и столбами, ограду из черной железной решетки, потом перевел взгляд дальше. Ему показалось, что он видит розовое здание Цурского райотдела ЧК — но туда ему было уже не дотянуть...

........................................................................................................

Талу направил дрон на пустую, окаймленную радиально расходящимися аллеями площадь в центре парка. Посадка вышла довольно-таки жесткой — батареи откровенно испускали дух — и зубы Талу лязгнули. Торопливо расстегнув ремни, он спрыгнул с кресла. Выдернул из креплений "раптор", передернул затвор. Осмотрелся. Людей вокруг видно не было, но ждать их появления не хотелось — вокруг шли бои и "гости" могли с равным успехом оказаться как друзьями, так и врагами. А запасных магазинов ему забыли дать, и всё, что он сейчас имел — это тридцать патронов в единственном рожке. Если его всё же заметят мятежники...

Яростно помотав головой, Талу убрался с площади. Четыре стоявших по её углам низких, изогнутых наверху фонаря заливали её таинственным темно-синим светом и теперь она казалась ему местом почти мистическим. Надо было возвращаться к своим — здесь было наверняка небезопасно, да и есть хотелось просто зверски, так как завтрак он, естественно, пропустил.

Ворота парка оказались далеко, но Талу к ним и не рвался — взобравшись на забор, он спрыгнул вниз и повернул направо. Его занесло на полосу заброшенной земли: никакого тротуара, только усыпанная битым кирпичом и стеклом тропа извивалась между могучими, разросшимися кустами. Их ветки кое-где приходилось отводить руками и не было похоже, что здесь ходят очень уж часто. Слева от Талу было пустое шоссе с низкими фонарями — изогнутые наверху, они сейчас не горели — а за ним тянулись длинные двенадцатиэтажные дома, облицованные белыми плитами, такие огромные, что походили на горы. Их цокольные этажи, прорезанные узкими окнами, выдавались вперед — в них размещались конторы и поликлиники, но свет там не горел, и Талу не видел там ни одного человека. Он упорно пробирался вперед, то обходя автостоянки, то петляя между кустов — а в проемах между домами темнели сплетавшиеся кроны деревьев, весьма похожие на джунгли.

Наконец, Талу уперся в заросшее трехметровыми кустами не то озеро, не то болото, протянувшееся точно поперек его пути. Болотные заросли казались непроницаемо-черными — и в них, зловеще и таинственно, роились желто-зеленые светляки. Тропа здесь не кончалась, она поворачивала вправо — и Талу, наконец, понял, где находится. Ему осталось лишь обойти болото — и он выйдет на родной проспект Революции. Он с облегчением вздохнул.

.......................................................................................................

Свернув вправо, Талу пошел по старой, широкой и разбитой асфальтовой дорожке, внимательно посматривая по сторонам. Слева от него потянулся обложенный бетонными блоками глубокий ров, в котором шумела вытекавшая из болота, судя по запаху, не слишком чистая вода, за рвом начинался покатый склон, — а за ним поднимались новенькие пятиэтажки из золотистого кирпича, с большими застекленными балконами и высокими темно-коричневыми островерхими крышами. До проспекта Революции оставалось всего ничего — но тут из-за кустов перед Талу выскочил солдат в нелепой мешковатой форме. Они столкнулись буквально нос к носу — никто из них не ожидал встречи. И уставились друг на друга, пытаясь понять, кто есть кто. Талу повезло — он разглядел обтянутую тканью каску с ремешками и длинное, какое-то лошадиное лицо. Злая судьба свела его с морским пехотинцем Суфэйна, невесть как попавшим сюда, в Товию. Тот, впрочем, тоже без труда узнал смуглую файскую физию Талу. И его подвела ненависть — вместо того, чтобы отступить и просто расстрелять врага, он схватил Талу за горло. Глаза у Талу натурально вылезли на лоб — солдат оказался страшно сильным — но он смог вскинуть "раптор" и нажать спуск. Ну, частично вскинуть — глушитель помешал ему и очередь пришлась в ноги солдата. Он рухнул с диким воплем, потянув за собой Талу. Тот свирепо отпихнул его — сначала локтем, потом ногой — поднял автомат уже как положено и выстрелил в упор, в лицо. Солдат молча опрокинулся назад — но из-за кустов выскочили ещё двое. Талу вскинул оружие и нажал спуск. "Раптор" глухо застучал, звеня по асфальту вылетавшими гильзами — и замолк, лязгнув отошедшим затвором. Солдаты рухнули замертво — но в любой миг могли появиться другие...

Талу осмотрелся в поисках оружия убитого, и, перегнувшись через мертвеца, схватил его — покойнику оружие сейчас было без надобности. Ему повезло — это оказался суфэйновский же "Тайфун", дорогое, но уникально эффективное оружие под мощный 5.8 х 30-миллиметровый патрон, точное и скорострельное, с 45-зарядным магазином, компактное и легкое — всего 57 сантиметров длины и 2,6 килограммов веса, способное пробивать легкую броню и с прицельной дальностью в двести метров — почти как у вебианского "Элемента", у которого она составляла двести пятьдесят. Честно говоря, сейчас он предпочел бы родной "Раптор" или хороший армейский автоматический дробовик, но приходилось брать то, что есть.

......................................................................................................

Несколько секунд Талу напряженно смотрел на кусты — но оттуда больше никто не появился. И вновь едва не подскочил, услышав в ухе голос Йарри — он и думать забыл про гарнитуру.

— Талу! Талу, где ты, черт бы тебя побрал!

Талу закашлялся — ему едва не сломали гортань — потом всё же нажал кнопку.

— На улице Красной Зари, у проспекта, — буркнул он.

— Черт! Дрон где?

— В парке Лиссана. Батареи сели.

— Черт! Это уже вражеская территория.

— Я знаю, — хмуро сообщил Талу.

— Ясно, — Йарри помолчал, явно что-то прикидывая. — Так. Я сейчас в Цурском райотделе ЧК. Правду говоря, это ближайшая наша позиция. Наши готовят контратаку, но пока что вокруг черт знает что творится — никто не знает, где наши, где свои, — он снова помолчал. — В общем, бери руки в ноги и двигай сюда. Защитная линия прорвана, сюда валят орды мятежников из Пелипая, а они просто психи даже на фоне вебов. Я пойду тебе навстречу.

— Зачем? — искренне удивился Талу.

— Потому что ты наш, — удивился Йарри. — Ладно, хватит болтать. Двигай, и быстрее.

.........................................................................................................

Прервав связь, Талу поднялся. Расстегнул на мертвеце окровавленную сбрую со снаряжением, потом, подавив отвращение, напялил её на себя. Вновь осмотрелся. Выходить на проспект явно не стоило — там он стал бы заметен, словно вошь на лысине.

Вздохнув, Маоней свернул во двор — на извивавшуюся среди непролазного бурьяна узенькую тропинку. Земля здесь была неровная и влажная, трава щекотала обнаженные ступни, песок и камешки набивались в сандалии и Талу захотелось пойти босиком, однако он не осмелился — тут и там в траве блестели осколки стекла. Бурьян здесь поднимался до плеч, пахло влажной прелью и сеном — не верилось, что в городе могут быть такие первобытные заросли. Слева, за заросшей ложбиной, тянулся невысокий вал из земли и строительного мусора, а за ним темнела сетчатая ограда детсада — несмотря на всю свою ловкость, штурмовать такую преграду Маоней бы не решился. Двухэтажное серо-кирпичное здание за ней, с его синими рамами и красной металлической крышей, очень аккуратное, казалось каким-то затерянным миром. С другой стороны поднимался фасад старого восьмиэтажного дома. Окна его по большей части были выбиты и оттуда слышалась какая-то неясная возня. Талу подумал, что это мародеры... и невольно ускорил свой шаг.

.........................................................................................................

Вспомнив, наконец, чему его учили, он теперь передвигался перебежками, вдоль стен домов, за кустами, а стоило хотя бы вдали показаться людям — неважно, каким, — падал в траву и ждал, когда они пройдут. Правду говоря, прятаться под кустом от чужаков, да ещё и в родном городе, было страшно унизительно — но Талу напомнил себе, что быть убитым чужаками в родном городе куда как более неприятно. В нем, правда, росла и росла страшная злость — напополам с желанием отправить всех этих мятежников, вебов и заморских засланцев прямо в ад. Или просто в небытие, если ада всё же нет (Талу, правда, надеялся, что есть). Помирать теперь ему страшно не хотелось — и уже не потому, что он боялся смерти (теперь он вообще не думал об этом), а потому, что тогда он не смог бы убить больше ни одного врага. Но, правду говоря, Талу уже не понимал, наяву всё это происходит или во сне. Он перебегал, осматривался, прятался — но всё это происходило как бы само по себе, отдельно от того бардака, который творился у него в голове. Иначе, наверное, он бы просто погиб — или попросту свихнулся бы от страха. Долго его везение всё равно не продлилось бы — но тут он услышал в наушнике слабый голос Йарри.

— Талу, где ты?

Талу осмотрелся. Слева от него стояло двухэтажное здание, по виду невероятно древнее. Красный кирпич его стен уже потемнел и начал осыпаться, вдоль верхней их кромки разрослась трава, низкая железная крыша была рыжей от ржавчины. Двор окружала такая же древняя трехметровая кирпичная ограда, в нем росли деревья, такие старые, что их ветки лежали на крыше. Узкие арочные окна были забраны ржавыми решетками из тонких вертикальных прутьев и забелены. В них горел свет, но видно ничего не было — казалось, что изнутри здание заполнено мутной, желтовато светящейся мглой.

— Напротив кирпичный двухэтажный дом, страшно старый.

— А, это районная психушка. Я совсем рядом. Сейчас покажусь из-за неё. Только не стреляй, дурак!

Талу замер, глядя на угол здания. Минуты ожидания показались ему страшно долгими — и, как часто бывает в таких случаях, он даже не сразу понял, что из-за угла ему кто-то остервенело машет.

........................................................................................................

Вскочив, Талу со всех ног рванул через улицу. Ему казалось, что сейчас, по законам жанра, его подстрелят в последний миг перед спасением — но всё, к счастью, обошлось. Правда, он взял такой разгон, что проскочил мимо Йарри... проскочил бы, не поймай тот его за руку. Талу развернуло — и он всё же замер, едва не налетев лбом на стену. Йарри развернул его к себе, внимательно осматривая.

— Ты целый? — наконец спросил он.

— Вроде бы, — Маоней вспомнил, что на нем "разгрузка" солдата из Суфэйна, вся уляпанная кровью. — Кровь не моя.

Звук собственного голоса показался Талу непривычным и он недовольно мотнул головой. Не хватало ещё перестать узнавать себя, подумал он. Это точно будет слишком уж.

— Везучий ты, — на соседней улице вдруг раздалась стрельба и Йарри торопливо оглянулся. — Ладно, хватит. Пошли.

........................................................................................................

Йарри шел стремительно и Талу едва поспевал за ним. Радио — у него в ухе был маленький наушник, тонким проводком соединенный с наладонником в кармане штанов — молчало, как убитое, но теперь это не пугало его. Ведь Йарри рядом и теперь всё будет хорошо... или нет?

Талу подумал, что Йарри не стоит так бежать, пренебрегая элементарной осторожностью... но озвучить свою мысль не решился. Стена дома, вдоль которой они шли, оборвалась, открыв небольшую площадь, окруженную невысокими, покрытыми редкими деревьями склонами. По её углам горели четыре низких синих фонаря — в их тусклом свете на темных плитках серебрились лужи, а вокруг залегла беспросветная чернота. Здесь Талу стало как-то особенно одиноко, холодно и неуютно, и он невольно ускорил свой и так быстрый шаг.

Середину площади занимал исполинский фонтан, сейчас бездействующий — его гладкий гранитный парапет был высотой им по грудь, а посреди бассейна поднимался трехметровой высоты квадрат из блестящего черного камня. Свет тусклых фонарей не достигал центра площади и над фонтаном сгущалась темнота. Справа и слева начинался густой парк, и Талу казалось, что оттуда за ним следят звери — чувство совершенно бессмысленное, но он никак не мог избавиться от него.

Они торопливо обошли фонтан — и буквально налетели на группу мятежников, которые устроились тут отдыхать. В том, что это именно мятежники, сомнений у Талу не возникло — на правом рукаве у каждого были широкие белые повязки, служившие в полумраке опознавательным знаком. Выражение звериной злобы, возникшее на их лицах при виде их смуглых файских физий послужило ему окончательным подтверждением и он открыл огонь. Выстрелы, правда, больно били по ушам, в нос лез едкий запах сгоревшего пороха, — да и само оружие било в руки весьма ощутимо. Хорошо ещё, что руки у меня довольно крепкие, подумал Талу. Только это.

.........................................................................................................

У мятежников было оружие, но воспользоваться им они не успели — полегли на месте под огнем из двух стволов. Йарри, конечно, не остался в стороне. Талу замер, глядя на груду окровавленных тел, словно не вполне понимая, откуда она тут взялась... но между домов ещё гуляло эхо и почти сразу же впереди показались ещё мятежники — вот они сразу разобрались в ситуации и начали стрелять.

......................................................................................................

Вокруг Талу густо засвистели пули, вышибая искры и крошку из гранита. Йарри, проявив похвальную сообразительность, тут же сиганул за парапет — и Маоней последовал за ним, не вполне даже понимая, как это у него получилось. Воды в бассейне, к счастью, не было. Он торопливо перезарядил автомат — и, выглянув из-за парапета, сам открыл огонь.

К счастью, в этот раз им попались не солдаты ССГ или изменники из Внутренней Армии, а самые настоящие мятежники — гражданские, в грязной и потрепанной одежде. Бывшие гражданские, конечно, — оружие было у всех, но они не умели им пользоваться. Палили длинными очередями, чуть ли не от живота, явно не думая о том, что уже после третьего выстрела ствол уводит вверх и все последующие пули летят буквально на воздух. Талу же, пригнувшись, перебегал с места на место и бил короткими очередями, прицельно. Дистанция была смешная — метров пятьдесят, самое большее — автомат очень удобный, и он попадал почти каждый раз, видя, как падают и падают темные фигуры. Но мятежников было, наверное, уже несколько десятков, и у Талу не было сомнений относительно исхода боя. Он и не надеялся победить — единственным его желанием было перебить как можно больше этих гадов. Йарри рассуждал аналогично. Он тоже перебегал с места на место и стрелял, но Талу понимал, что битва не продлится долго — даже если не кончатся патроны, один выстрел из базуки, просто одна метко брошенная граната положит ей конец. Собственно, если бы не этот, так кстати подвернувшийся фонтан, всё уже было бы кончено — на открытом месте их давно нашпиговали бы пулями. Гранитный парапет же давал неплохое укрытие — хотя сама ситуация казалась Талу невыносимо дурацкой. Быть убитым в фонтане (или пасть при обороне фонтана, если угодно) — значило превратиться в посмешище даже после смерти, хотя, в принципе, такие вопросы не должны были волновать Талу — в конце концов, тогда ему будет всё равно...

Неожиданно стрельба стала куда громче. Талу выглянул, пытаясь понять, что происходит. Мятежники стреляли теперь куда-то в сторону, падали, потом начали отступать. Перебежав на другую сторону фонтана, он увидел цепь наступающих со стороны проспекта фигур. Они были одеты в серые рабочие комбинезоны и вооружены ручными пулеметами с патронными лентами, идущими в наспинные ранцы. "Бывшие"!

Сердце у него ёкнуло — к ним пришла помощь! Йарри примерился выпрыгнуть из-за парапета, но Талу схватил его за куртку.

— Подожди. "Бывшие" тупые, они не всегда разбирают, где наши, где свои.

Йарри ошалело взглянул на него, но спорить не стал. Присев на дно фонтана, они подождали, пока стрельба не начала стихать. Потом Талу осторожно высунул голову. Площадь была пуста — если не считать разбросанных по ней трупов. Довольно многочисленных — правда, большую их часть всё же положили "бывшие". Сейчас бой переместился во двор, где всё ещё мелькали вспышки выстрелов. С другой стороны всё было пока тихо — и Йарри, перепрыгнув парапет, помчался туда. Талу тут же последовал за ним.

........................................................................................................

На сей раз, им повезло — никто не попался им по пути и они беспрепятственно добежали до здания Цурского райотдела ЧК. Не оглядываясь, Талу взбежал по лестнице. Внутри, к его крайнему удивлению, никого не было, два ряда легких застекленных дверей распахнуты настежь. У турникетов грудой лежали мятежники — кто-то буквально нашпиговал их пулями.

Талу оцепенел. Сердце у него бешено забилось, в глазах потемнело и какое-то время он даже не мог пошевелиться. От вида покойников его всегда бросало в дрожь, хотя, по идее, он уже должен был привыкнуть...

Йарри потянул его за собой и Талу быстро отвернулся, торопясь за ним. Они скатились по лестнице в низкий широкий коридор с множеством железных дверей — он был ярко освещен и полон народа. Все что-то тащили из многочисленных кладовок. Никто не пытался задержать их — в здании осталось лишь несколько солдат. Они охраняли арсенал и сейчас раздавали оружие добровольцам — которых здесь нашлось несколько десятков. Сам коридор, сворачивая и расширяясь, упирался в тупик с какими-то ящиками и большими железными дверями, ведущими в этот самый арсенал.

Это длинное, просторное помещение было буквально завалено оружием — и, когда Талу оказался внутри, у него просто разбежались глаза. Здесь было почти всё — начиная со стандартных автоматов КРК-5 под 5.7 х 35-миллиметровый патрон, невероятно надежных и оснащенных всем, что только можно было на них навесить — 35-зарядными магазинами, лазерными и оптическими прицелами и подствольными гранатометами. Ещё больше было старых винтовок "Хаос-II" под 7.8 х 50-миллиметровый патрон — слишком мощный, да и само оружие с 45-зарядным коробчатым магазином было тяжелым — четыре с половиной килограмма — и к тому же не отличалось высокой скорострельностью, но её вполне хватало. Нашлись и стандартные армейские "снайперки" СР-15 с 10-зарядными магазинами, надежные и точные, и ручные пулеметы СР-8, легкие и надежные, с наборами сменных стволов и 100-зарядными лентами в коробах — под стандартный 5.7 х 35-миллиметровый патрон. Патронов всех калибров тут хватало — вдоль стен стояли целые штабеля ящиков. Среди всего этого изобилия царила ужасная суматоха — все старались вооружиться как можно лучше и быстрее.

Они органично вписались в эту суматоху — в итоге, Талу получил старую винтовку, а Йарри, проявивший чуть большую настойчивость — ручной пулемет. Брать патроны смысла не было — вместе с оружием их тащили ящиками — так что они просто поднялись наверх. Там уже шел бой — мятежники напирали на здание райотдела, защитники отстреливались из окон. Талу и Йарри нашли свободное окно — и занялись тем же самым.

.......................................................................................................

Потом Талу так ничего и не смог толком вспомнить из того боя — бьющий по ушам грохот стрельбы, резко отдающая в плечо тяжелая винтовка, какие-то прыгающие на мушки тени и даже не понятно, попадаешь ты в них — или нет...

Он стрелял непрерывно, не обращая внимания, что происходит вокруг, совал кому-то расстрелянные магазины, ему возвращали заряженные — до тех пор, пока перегревшуюся винтовку не заклинило. Тогда кто-то сунул ему ручной пулемет — который пришелся к делу куда лучше. Вокруг здания вырос настоящий вал из мертвых мятежников. Талу уже начало казаться, что они смогут отразить атаку — но тут за бездыханными телами показались боевые машины. Загрохотали автоматические пушки, загремели взрывы, в коридоре завизжали осколки, кто-то заорал...

Талу, сжав зубы, продолжал стрелять — тут он и остался бы, мертвый, как очень многие вокруг — но Йарри силой оттащил его от окна. Уцелевшие защитники уже отступили в подвал и заперли ведущие в него двери, так что им оставалось лишь бежать. Талу на миг охватила паника — пока он не вспомнил, что тут есть и задний двор, и выход в него — с другой стороны здания.

Едва стрельба из здания прекратилась, на мятежников градом посыпались мины. Здесь на минуту наступило затишье — лишь в окна залетали шальные осколки. Талу и Йарри на четвереньках подползли к боковой лестнице и торопливо скатились вниз, к задней двери — к их счастью, распахнутой. Йарри с места развил довольно приличную скорость и Талу было трудно поспевать за ним.

Выскочив во двор, они миновали распахнутые ворота в ограде, наискось пересекли ещё один сквер, и, обогнув торговый центр, выбежали на параллельную улицу. Вокруг, кроме них двоих, не было видно ни души. Низко над головой плыли тяжелые, мутно-рыжие от зарева тучи — из них сыпался пепел. Воздух был теплый и мутный. Ветер дул с запада и Талу едва не задыхался от тяжелой дымной вони. Кашляя, зажимая носы, они побежали вперед, вскоре вылетев на новый перекресток. На нем тоже стояла боевая машина — не проявлявшая, впрочем, никаких признаков жизни. Слева поднималась ступенчатая терраса, увенчанная трехэтажной стеклянной коробкой ещё одного торгового центра — залитой изнутри ярким желтым светом, но совершенно пустой, а справа виднелось громадное, и, вероятно, очень старое здание из темного камня — его массивные стены покрывало множество причудливых украшений. Талу с удивлением узнал Верховный Суд Фамайа. Его высокие — метров в пять — и тяжеленные двери из темно-коричневого дерева были распахнуты, из-за них падал желто-оранжевый, химический свет, казавшийся Талу неприятным, но выбора не было: оставаться на улице им совершенно не хотелось.

Едва они вошли в вестибюль, Маоней поднял голову. Вестибюль оказался очень высоким — он, вероятно, поднимался до крыши, — и из-за массивных ферм перекрытия падал мертвенный, химический свет натриевых ламп, тускло отблескивая на шестигранных чугунных плитах пола. Упираясь в него ногами, они закрыли огромные двери — их створки захлопнулись с гулким, раскатившимся ветвистым эхом ударом, задвинули похожий на железную балку засов — и замерли, настороженно прислушиваясь. До Талу долетали какие-то слабые, неопределенные звуки, но он не мог понять ни их природы, ни источника, и это его беспокоило — казалось, что по крайней мере некоторые из них доносятся изнутри здания.

Вестибюль обрамляла поднимавшаяся метра на два галерея. На ней, с каждой стороны от двери, было по узкому высокому окну — единственному в зале — и Талу поднялся к левому. Чтобы выглянуть наружу, ему пришлось забраться на широченный подоконник — толщина стены была метра полтора. Само окно казалось совершенно обычным — с облезлыми деревянными рамами и тонкими переплетами — но все шесть дюймов между ними заполняла тяжеленная монолитная плита из оксинитрида алюминия. Она без труда остановила бы тридцатимиллиметровый бронебойный снаряд.

Само окно находилось над землей метрах в трех и выходило на край просторной площади, окруженной массивными каменными зданиями. Она казалась совершенно безжизненной, но буквально через секунду Талу заметил несколько высоких черных фигур. Они казались наполовину бесформенными, должно быть от массы покрывающего их длинного меха. Несколько секунд Талу удивленно смотрел на них, потом, словно его ударили, понял, что это плащи из волос. Из скальпов. Скальпов файа. Его передернуло, но он всё же продолжал смотреть, как завороженный.

Мятежников становилось всё больше — они двигались вправо и влево, казалось, совершенно бессмысленно и не замечая его, но Талу понимал, что долго это не продлится...

Помотав головой, он отполз на четвереньках назад и слез на пол. Йарри стоял в паре шагов за ним и лицо у него было задумчивое. Талу хотел заговорить с ним, но Йарри поднял руку, давая жест прислушаться. Маоней замер.

Теперь, уже совершенно отчетливо, он слышал непонятную возню, доносившуюся откуда-то из задней части здания. В том, что мятежники пробрались внутрь, не было ничего удивительного — во дворец Верховного Суда вело десятка два дверей и они могли найти незапертую — и даже не одну. Сути дела это, впрочем, не меняло. Когда в боковом коридоре вдруг началась бешеная стрельба, Талу на миг охватила паника — они сами забрались в ловушку...

Всего через несколько секунд в вестибюль выбежал мятежник с залитым кровью лицом — он размахивал автоматом, словно палкой, и орал что-то, уже совершенно неразборчивое. Талу вскинул к плечу свой ручной пулемет и влепил в него очередь. Мятежника отбросило назад и он рухнул на пол, картинно раскинув руки. Замерев, Талу ждал ещё минуту — но, несмотря на дикую стрельбу, от которой гудело всё здание, здесь никто так и не появился.

........................................................................................................

— И что нам теперь делать? — спросил он, опустив пулемет. Это было хорошее оружие — но, дойди вновь дело до боя, толку от него было бы немного. Их двоих легко задавили бы огнем.

Йарри задумался. Потом его глаза неожиданно остро блеснули.

— Пошли-ка...

Свернув в другой коридор, они прошли к боковой лестнице и торопливо сбежали по ней вниз. Дно лестничной клетки представляло собой прямоугольный, с глухими стенами, колодец глубиной метра в четыре; над ним темнело единственное бронированное окно. Напротив него в стену была утоплена круглая стальная дверь диаметром метра в полтора, с небольшим, забранным трехдюймовым синеватым стеклом окном, похожим на короткий сегмент кольца. Центр двери занимала круглая срезанная пирамидка из наборных дисков, а справа и слева от неё было ещё два вдавленных, похожих на изогнутые трапеции сегмента — в них помещались сдвижные запорные рукояти.

Пока Йарри торопливо крутил диски, Талу настороженно прислушивался. Стрельба вдруг резко прекратилась. Сверху доносились лишь смутные, неясные шумы, и когда там резко зазвенело разбитое стекло, он вздрогнул — патронов в пулемете не осталось. К счастью, замок в этот миг поддался. Йарри ухватился за длинную широкую рукоять и потянул, что было сил. Она рывком сдвинулась и дверь с глухим стуком отскочила. Она была толщиной дюйма в три и тяжелая — сразу Йарри не удалось её распахнуть.

Порог в полуметровой толщины стене был высокий и Талу едва не споткнулся, перебираясь через него. Потом они вдвоем схватились за скрытые во вдавлинах рукоятки и потянули дверь назад. Когда она захлопнулась с глухим мягким ударом, они рванули их сразу вверх и вниз — и услышали, как стукнули толстые пластины замка.

Протянув руку, Йарри повернул наборные диски. Теперь никто не смог бы войти сюда и Талу на секунду замер у окна, глядя на безвидный клочок темно-багрового неба в другом окне, высоко наверху.

В тот же миг за трехдюймовым стеклом мелькнуло что-то черное — какой-то брошенный сверху предмет — и в следующее мгновение послышался мощный глухой удар. Дверь даже не вздрогнула, но Талу испуганно отпрянул от окна. Он не знал, что это было — но в любом случае, они успели буквально в последний миг.

Взрывы гранат загремели один за другим, потом Талу услышал, как с глухим металлическим стуком дернулась запорная рукоять. Замок держал крепко, но он не видел, кто пытается открыть его. Ничего больше он не слышал и это тоже наводило на неприятные мысли — то ли мятежники поняли, что эту дверь им не открыть, то ли решили пойти за взрывчаткой, но в любом случае пути назад уже не было.

Талу захотелось подойти к окну и посмотреть — но теперь он понимал, насколько неосторожным было такое желание. В конце концов, эту дверь тоже можно было выбить — и, если за ней в самом деле мятежники, они обязательно займутся этим, если заметят за ней лицо файа...

Какое-то время они стояли неподвижно в этом холодном, душном, низком помещении, в рассеянных лучах слабого света, сочившегося снаружи через броневое стекло. Не доносилось ни звука, и, когда Йарри шевельнулся, Талу испуганно вздрогнул.

Йарри повернулся к внутренней двери — точно такой же, как наружная. Миновав и заперев её, они оказались у начала ведущей вниз длинной лестницы, облицованной блестящей темно-синей плиткой — очень крутая, с поручнями по бокам, она была темной, но внизу горел яркий белый свет. Спускаться им пришлось с осторожностью — если бы не перила, тут можно было сломать шею.

Лестница вела вниз метров на двенадцать и выходила в длинный, стерильно-пустой коридор с длинным низким окном-амбразурой в конце. Здесь, справа, была третья круглая дверь, а за ней и четвертая — они запирали второй шлюз и вели в боковой коридор, облицованный мрамором и залитый тускловатым, холодным, синеватым светом. Талу ошалело крутил головой. За время обучения в Академии он много слышал про этот вот бункер — но никогда не бывал в нем. Сам коридор был длиной метров в пятьдесят, по обе его стороны виднелись уже обычные металлические двери. В конце же его была новая круглая дверь, уже пятая по счету.

— Так ты знал, как попасть сюда? — удивленно спросил он у Йарри. — Почему же мы сразу не пошли сюда?

— Не знал, что нужно, — Йарри устало уселся у стены.

Талу сел рядом с ним. Вокруг висела мертвая тишина — в бункере, кроме них, явно никого не было, но сейчас это ничуть не волновало его. Помотав головой, он достал выданный перед полетом на дроне наладонник, решив проверить почту. Но тот не работал, — нет, экранчик горел, все элементы меню присутствовали на своих местах, только вот сеть упорно не отзывалась. Хотя здесь, в таком важном месте, она, безусловно, должна была быть.

— Не мучай его, — вдруг сказал Йарри, даже не повернув головы, и Талу вздрогнул. — Вся сотовая связь и Сеть отключены. Мы не дадим мятежникам использовать наше же оружие против нас.

Сердце у Талу ёкнуло и ощутимо ушло в пятки. Нет, он подозревал ЭТО, ещё вчера, — когда замолчало телевидение, но одно дело подозревать, и совсем другое, — знать совершенно точно.

— А "связь-2"? — спросил он. — Нам нужен хоть какой-то источник информации.

— Там нет ничего хорошего для нас, — сказал Йарри, и Маоней понял, что ЕГО наладонник работает, — наверное, он подключен к какой-то военной сети связи. — Противник вышел на плато — дорога на Хаос разрушена, нас атакуют с тыла. Захвачен весь южный берег Товии — со всеми его резиденциями и домами отдыха. Мятежники поставили там артиллерию и беспрерывно обстреливают наш аэродром. Все самолеты, которые остались без укрытий, сгорели — нашей гражданской и транспортной авиации больше нет. На плато Хаос теперь не попасть даже по воздуху.

— Хорошие новости есть? — хмуро спросил Талу. Он понимал, что чего-то такого и стоило ожидать — но это совсем ему не нравилось.

Йарри пожал плечами.

— Сообщают, что с начала штурма враг потерял восемьсот танков. Но какая, в сущности, разница? Против нас весь мир. Как бы мы не геройствовали — нас просто задавят количеством.

— Ну, по крайней мере, это будет величайшая битва в истории — пусть даже и последняя, — ответил Талу.

Йарри удивленно взглянул на него — словно Талу сказал нечто такое, чего он не ожидал. Потом поднялся на ноги.

— Пошли отсюда. Нам надо отыскать выход.

.......................................................................................................

Поднявшись, Йарри зашагал к задней круглой двери. Миновав ещё один шлюз, они попали в новый коридор — упиравшийся в ведущую наверх лестницу. Такую же крутую. Талу понял, что размеры легендарного бункера Суда были существенно преувеличены.

......................................................................................................

Поднявшись по лестнице, они миновали второй шлюз и попали в длинное, просторное помещение — как решил Талу, коридор какого-то подвала, залитый таким же холодным люминесцентным светом. Явно не дворца, из которого они спустились.

Он попытался представить геометрию коридоров и понять, куда это они вышли... и удивленно моргнул, глядя на нескольких скатившихся с лестницы парней в форме истребительного отряда. Они удивленно уставились на двух чумазых файа в гражданском — верно, никак не ожидали кого-то тут встретить.

— Вы кто? — подозрительно спросил один из них, с нашивками сержанта.

— Старший лейтенант Чрезвычайной Комиссии Маоней Талу, — торопливо представился Талу.

— Лейтенант Чрезвычайной Комиссии Йарри Кэрту, — представился Йарри.

Сержант истребителей удивленно почесал в затылке.

— Как же вы сюда попали?

— Через бункер Верховного Суда, — быстро сказал Талу. Ему менее всего хотелось, чтобы их приняли сейчас за дезертиров, а то и кого-то похуже.

— Вы знаете код? — спросил сержант.

— Да. Но двери с этой стороны не заперты.

— А с той?

— В здании мятежники, — ответил Йарри. — Мы едва успели закрыть дверь.

— Так, — сержант снял с пояса рацию и доложил обо всем этом куда-то наверх. Потом молча выслушал ответ.

— Код от дверей, — потребовал он.

— Нгр5ке (1.), — без запинки сказал Йарри.

1. Данная комбинация любезно предоставлена прошедшей по клавиатуре Бусей :)

— Хорошо, — сержант снова взял рацию, — и всего через минуту в подвал спустился целый взвод истребителей, бегом устремившихся к двери бункера. — Вы двое — наверх. Там с вами разберутся.

.........................................................................................................

Поднявшись на улицу, Талу снова удивленно замер, словно вернулся в какой-то страшный сон. Жуткое зарево пожарища, едкий запах дыма, гром пальбы — всё это сразу охватило его чувства. Прямо напротив ведущей в подвал двери стоял бронетранспорт, из его открытой боковой двери падал тусклый свет. Тут же стояли ещё несколько истребителей. Дальше по улице, справа, стоял второй бронетранспорт, автоматическая пушка на его крыше то и дело била куда-то в её глубину, озаряя стены домов ярким бело-рыжим светом. С другой стороны улицу заполняли нетерпеливо толкавшиеся гексы, их было не меньше нескольких десятков. При виде мощи родной армии Талу немного успокоился.

— Вы кто? — вновь подозрительно спросил их один из парней.

— Лейтенанты Маоней и Кэрту, — вновь представился Йарри. — С докладом.

— Капитан Панвис в машине, — парень сделал широкий жест рукой.

Вслед за Йарри, Талу поднялся в тесную утробу бронетранспорта. Штабного, как оказалось. Тут был узкий стол в центре, за которым сидело два усталых офицера.

— Капитан Панвис?.. — спросил Йарри. — Я лейтенант Кэрту.

Пожилой офицер молча поднял руку.

— Доложите.

Йарри начал докладывать. Талу молча плюхнулся на скамью, наслаждаясь теплом и уютным полусветом тесного помещения. Он был до смерти рад, что ему не нужно рассказывать о своих подвигах. "Оборона фонтана" точно стала бы анекдотом столетия.

Их приключения не вызвали не удивления, ни восторга. Вероятно, что-то в таком роде происходило сейчас повсеместно. Выслушав доклад, Панвис связался с кем-то ещё, бестрепетно выставив их вон. Талу сел у огромного колеса, наслаждаясь покоем. Он прекрасно понимал, что торжественного шествия в их честь не будет и даже просто пожрать им точно не дадут. Всё, что могло их теперь ждать — это новое безумное задание. Он и представить не мог — насколько безумное...

.........................................................................................................

Переговоры со штабом затянулись, прошло, наверное, минут десять. Талу уже начал думать, что про них забыли — такое бывало — но тут Панвис лично выглянул наружу.

— Два часа назад сюда с Хаоса прилетел Анмай, — без долгих предисловий начал он. — Привез несколько единиц экспериментального тактического оружия, — Талу не нужно было спрашивать, об каком это оружии тут идет речь. — Найте решил нанести ядерный удар по мятежникам. Вам двоим надлежит прибыть на монитор "Верный" и проконтролировать результаты удара по Ухитто.

В груди у Талу снова ёкнуло — так, что сердце едва не выпрыгнуло из груди. С одной стороны, он был страшно рад, что Найте всё же решился прибегнуть к крайним мерам — это давало им всем какой-то шанс выжить. С другой, он прекрасно понимал, что любое "чистое" оружие было чистым лишь условно. Всю Товию покроет радиоактивная пыль — и бегать по ней ему совершенно не хотелось. Впрочем, до его чувств и желаний тут никому, конечно, не было дела.

— Как нам найти этот монитор? — деловито спросил Йарри.

— В доме восемь по улице Томахаана Эйлиная, в подземном гараже, стоит бронетранспорт. Вот ключи, — Панвис бросил Йарри увесистую связку. — Там командует мастер-сержант Айт. Он знает, куда ехать. Исполняйте! — Панвис исчез внутри машины.

И вот так прозаически я узнаю о конце света, подумал Талу.

.........................................................................................................

— Ты знаешь, где этот чертов гараж? — спросил он, когда они вошли во двор, оставив штабной бронетранспорт за спиной.

— Да. Но неужели Панвис посадил этого Айта под замок?..

Талу лишь пожал плечами — уже никакой идиотизм родной армии не мог его удивить.

.........................................................................................................

Они, как могли быстро, шли по пустой улице — и сердце Талу сжималось в груди. Это было странное, противно-сладкое чувство — он почти не верил в то, что все вокруг скоро умрут (или превратятся в зомби, как уверяли самые дикие истории), и предстоящий ядерный удар казался ему, отчасти, просто Большим Приключением. Это было дикое, даже отчасти сумасшедшее ощущение — но они с Йарри были пока живы, а это уже было нехилым поводом для радости — так повезло одному из сотни Высших или даже ещё меньше. Шансов на то, что уцелеют они двое было один на десять тысяч — везение почти невероятное и настраивающее на оптимистический лад. Тем не менее, Талу очень хотелось побыстрее добраться до цели — бродить по улицам ему больше совершенно не хотелось.

Обстановка вокруг отнюдь не располагала к спокойствию — город продолжал гореть и заря была дымной и мутной. Туманно-багровое небо тоже не располагало к спокойствию, как и острый, тревожный запах дыма. Пока что мятежников вокруг не было — но они могли появиться в любой миг, а вот солдат и ополченцев что-то не попадалось — все, кто мог держать оружие, уже наверняка были на фронте, и они снова остались одни — не самое приятное ощущение. Оружие у них сейчас было — но, как недавно убедился Талу, оно плохо помогало от толпы врагов. Мысли его, как ни странно, крутились вокруг названия улицы. Наследник Бардеры, Томахаан Эйлинай был безумен, как мартовский заяц. Он плясал босиком на бочке и распевал неприличные песни к большому удовольствию почтенной публики. Правда, он был очень красив, и лет ему было ещё меньше, чем Талу сейчас. Он правил Фамайа пятьдесят лет, и умер своей смертью. Его правление вспоминали до сих пор, — как самое доброе и счастливое, как золотой век. Меня так вспоминать не будут, подумал Талу. Если будут вообще. Если будет, кому. Но вот как раз об этом он собирался позаботиться.

.......................................................................................................

Идти, к счастью, им было совсем недалеко. Всего минут через пять они, настороженно осматриваясь, вышли на широкий проезд, ведущий к подземному гаражу. Пока что им на удивление везло — во всяком случае, вокруг не было видно ни души, а катившийся с запада грохот канонады глушил эхо их шагов. Уже перевалило за полночь; над коричневатой мглой южного горизонта стояла причудливая сияющая сеть серебристых перьев, заливая всё вокруг странным зеленовато-серебристым светом, не дающим теней, — далекие сполохи пожаров ничего, собственно, не освещали.

Они шли по краю не то огромной площади, не то сквера, засаженного кустарником и редкими низкими деревцами. По ту её сторону тянулся бесконечно длинный пятиэтажный дом. В его окнах кое-где мерцало ленивое, догорающее пламя. Напротив, над ними, вздымалась бледная стена другого, девятиэтажного дома, угрюмо чернея выбитыми стеклами. Торец второго такого дома, прямо перед ними, был темным, — он уже выгорел дотла и исходил жидким белым дымом...

Сжимая в руках тяжелый, неудобный пулемет, Талу чувствовал себя как-то странно. Спать ему совершенно не хотелось, напротив, он чувствовал себя каким-то необычайно легким — и такая же необычайная легкость царила у него в голове. Воздух вокруг был свежим и прохладным, лишь чуть припахивая горьковатым дымом, легкий ветер ласкал ступни, на которых были сандалии на босу ногу и пробирался под легкую куртку.

Бетонка под ними изогнулась: теперь, шаг за шагом, они спускались по пандусу и вскоре попали на обширную площадку. Её окружали глухие бетонные стены высотой метров в пять. Здесь стояло несколько огромных трехосных фургонов с громадными, по грудь Талу, колесами — но Йарри, едва сойдя с пандуса, повернул назад. Здесь торец дома обрывался в котлован глухой, в два этажа высотой, стеной, прорезанной огромными стальными воротами. Когда они подходили к ним, Талу охватило вдруг неожиданно острое ощущение нереальности — казалось, что всё это происходит во сне.

Йарри вытащил из кармана своих темно-фиолетовых вельветовых штанов связку выданных Панвисом ключей, и, после определенных усилий, справился с массивным гаражным замком. Чтобы отворить дверь в огромной створке, ему пришлось двумя руками взяться за косо приваренную ручку-поручень. Массивные петли скрипнули, из глубины повеяло холодным, пахнущим маслом воздухом — и, вслед за Йарри, Талу переступил высокий порог.

Подняв глаза, он увидел колоссальное помещение высотой в два обычных этажа — оно занимало весь подвал здания. Его освещало только четыре темно-синих ртутных лампы, свисавших с потолка, и огромный зал казался сумрачным. Его потолок от стены до стены пересекали чудовищные двутавровые балки, на которых покоились ровные ряды темно-серых бетонных плит. БТР стоял в самом конце — оттуда им просигналили фонариком, показывая, что здесь всё чисто. Йарри помигал в ответ, и, навалившись на рычаги, сдвинул огромные шпингалеты, запиравшие створки. Открыть их он не смог, да это и не требовалось.

Переглянувшись, они направились вглубь помещения, то и дело оглядываясь — им вовсе не хотелось, чтобы мятежники подобрались к ним со спины. Вдоль темно-серых стен из литого бетона стояли машины — старые и даже частично разобранные: какие-то огромные тягачи без прицепов, самосвалы с выбитыми стеклами, пустые коробки автобусов... Между ними громоздились пирамиды здоровенных покрышек, какие-то огромные моторы на деревянных клетках и непонятные железные детали, часто чудовищно тяжелые на вид.

Талу с облегчением вздохнул, добравшись до бронетранспорта. Несмотря на темноту, он без труда узнал "Маоии" — машину, которую применяли во Внутренней Армии для подавления беспорядков. Пушки у неё не было, — но зато был 15-миллиметровый пулемет. К тому же, в "Маоии" помещалось целое отделение солдат.

Едва они приблизились к нему, бронированная дверь в высоком корпусе, покоившемся на четырех огромных колесах, с лязгом распахнулась. Изнутри хлынул желтый свет — неяркий, он казался Талу восхитительным. Ему протянули руку, помогая взобраться внутрь вслед за Йарри, потом дверь тут же заперли.

Едва Талу обвел взглядом хмурые лица солдат, Йарри развил бурную деятельность, забравшись на командирское сидение. Талу он загнал наверх, к пулеметной турели — и, едва тот высунулся из люка в темной, тускло блестевшей в свете ртутных ламп крыше, машина тронулась. Она двигалась почти совершенно бесшумно и скелеты самосвалов поплыли справа и слева, как во сне.

Талу едва не вылетел из гнезда, когда БТР распахнул огромные ворота — от грохота у него зазвенело в ушах — и начал подавать вниз советы. Какое-то время БТР не мог развернуться, чтобы выехать на ведущий вверх пандус, потом это ему удалось — и Талу оказался на поверхности, словно выныривая на какой-то подземной лодке. Теперь он увидел мятежников — но ему уже совсем не было страшно. Оружие его осталось внизу — но вот установленный на турели 15-миллиметровый "Слайер" был совершенно готов к бою. Нажав на педаль, Талу быстро развернул громадный, в человеческой рост, 60-килограммовый пулемет — и, прицелившись, нажал на спуск. "Слайер" с ревом выплюнул факел желто-синего огня. Сверхмощные 15 х 110 миллиметровые патроны позволяли ему за пару километров поражать БТР и вертолеты — а теперь он бил почти в упор, двести или триста метров — не расстояние для такого оружия. Стозарядная лента была снаряжена, как положено, — на два разрывных патрона один бронебойный, — и они вылетали из ствола со скоростью десять пуль в секунду. По улице брызнула россыпь оранжевых огоньков — это было даже удобнее, чем трассеры. Талу довернул пулемет, направляя огонь точнее — и, наконец, увидел, как из тел фонтанами брызнули ошметки. Ему оставалось лишь жалеть, что "Маоии" быстро набирал скорость и мятежники остались позади.

........................................................................................................

Всего через минуту они миновали очередной блокпост — на виду тут ничего не было, но в поперечной улице стояла массивная машина с ограненным бронированным корпусом на восьми больших колесах. Башни у неё не было, лишь на верхней передней части корпуса стояла спаренная автоматическая пушка. Талу удивленно проводил её взглядом — это был, конечно, бронетранспорт, но таких больших он в жизни никогда не видел, он был длиной метров в двенадцать. Вокруг него стояли истребители — а дальше, в глубине переулка, опять виднелись гексы. Оставалось лишь надеяться, что эта огромная машина станет неприятным сюрпризом для мятежников и сможет если не остановить, то хотя бы задержать их...

........................................................................................................

Они ехали прямо на юг и лишь на берегу водохранилища повернули на восток. Шоссе шло по верху берегового склона. Слева от него тянулись трехметровые заросли кустов, такие плотные, что казались обомшелыми скалами; внизу, в просветах между ними, блестела вода. Иногда кусты поднимались огромными округлыми буграми или рваными гребнями, отмечая настоящие возвышенности.

Талу не сразу разглядел массивное безоконное строение, прилепившееся к склону очередного холма — его плоский верх был покрыт дерном, а монолитные стены размалеваны черновато-зелеными разводами. Ведущая внутрь двустворчатая дверь из клепаного темно-серого железа сейчас была распахнута и солдаты в форме Внутренней Армии деловито таскали внутрь какие-то ящики. Вообще-то эта местность — заросшее болото или скраб — и так считалась непроходимой. Она тянулась вдоль берега водохранилища на многие километры и едва ли не единственным способом преодолеть её было построить через неё дорогу — такую вот, как эта. Опасаться десанта с южного берега им, наверное, не стоило...

Неподвижно глядя на проплывающий вокруг пейзаж, Талу впал в своеобразный транс и всё вокруг казалось ему нереальным, как в удивительно подробном сне. Небо над ним затянули высокие, но плотные и рельефные серые облака, только на юге сияла зеленоватая полоса чистого неба — и там, между тучами и черноватым морем зарослей, стояла фантастическая стена перьев зари, похожих на леса страны снов или рая. Они стали ярче с тех пор, как Талу видел их в прошлый раз — должно быть, Бездна снова разродилась вспышкой, причем сильной, а это опять предвещало страшную грозу — и он поймал себя на мысли, что сейчас она совсем не к месту...

Он чувствовал себя сейчас как-то странно — словно призрак или дух, любопытный, но безучастный к происходящему. Во всём его теле жила сейчас только пара глаз, окруженная облаком вольно метавшихся мыслей — таких отстраненных, что сам он не всегда понимал их. Мир вокруг скользил, менялся, словно сон — впереди-справа, всё ещё далеко, наплывал огромный массив плато, на нем вздымалась черная громада Цитадели. Клубившийся на юго-востоке серовато-сизый дым неспешно поднимался вверх невероятной воронкообразной колонной, сливаясь с неподвижными тучами. Талу невольно показалось, что все они происходят из этого источника, словно из жерла преисподней. Попадавшиеся слева от дороги искусственные острова с зелеными, в темных неправильных разводах древними бункерами только усиливали это впечатление.

С другой стороны — отсюда, с крыши, обзору не мешало ничто — Талу видел длинные прямоугольники многоэтажных домов, серые, тревожно яркие под темневшими на севере синими тучами. Их украшенные рельефным узором панелей фасады казались почти болезненно четкими от изобилия мелких деталей.

Дома постепенно приближались и вскоре дорога пошла уже вдоль них, в то время как слева по-прежнему тянулись заросли. Здесь, как и везде, Талу не видел людей. Шоссе от домов отделяла довольно широкая полоса луга, поросшая низкими деревьями. На ней когда-то Талу и его юные товарищи собирались теплыми вечерами вокруг костров, в которых горели палые листья, наполняя весь мир горьким, всепроникающим дымом...

Плавая в странной полудреме, Талу испытывал спокойное, сонное умиротворение и его сознание, воспринимавшее вроде бы всё сразу и ничего по отдельности, пробуждалось лишь изредка и ненадолго, натыкаясь на новые здесь детали — стволы батареи самоходных гаубиц, торчавшие из котлованов-укрытий, рабочие с краном, возводившие ДОТ из бетонных блоков, колонна военных машин, тянущих какие-то древние орудия... все занимались своим делом, наверное, не зная, что вскоре всё изменится...

Угловатый массив Цитадели постепенно приближался. Чудовищный столб дыма на юге, расплывавшийся в нависшем над миром тяжелом своде туч, теперь уже начал пугать — он был такой плотный, что свет зари, обтекая, серебрился на нем, а сердцевина оставалась непроницаемо темной. Подступы к нему преграждало море подернутой рябью, заросшей камышом воды, и вдруг всё скрыли громоздившиеся в болоте огромные — высотой с пятиэтажный дом — груды земли и бетонных обломков. Талу успел заметить взбиравшихся по ним солдат в форме Внутренней Армии — и тут "Маоии" повернул на север, прямо в зловещую синеватую тьму. Мелькнуло поле примыкающих к берегу асимметричных промышленных строений с редкими узкими окнами и стенами из монолитного бетона, окруженных и разделенных лабиринтом высоких панельных оград; их гребни блестели тугими спиралями режущей проволоки. Насколько помнил Талу, тут размещалась масса мелких производств различной микроэлектроники, сейчас уже, конечно, давно эвакуированных в Цитадель или даже на само плато Хаос...

Он невольно подумал, где тогда стоит ожидающий их монитор — может быть, тоже в Цитадели? — но тут "Маоии" повернул на восток, потом снова на юг. Здесь, в устье канала Победы, размещался небольшой порт — и в нем Талу, наконец, увидел монитор. Обычный речной монитор, отнюдь не поражающий воображение — старая полукруглая танковая башня с четырехдюймовой пушкой, бронированная рубка с торчащей над ней мачтой (на ней гордо развевался синий файский флаг), бронированный каземат для четырех автоматических гранатометов, многоствольная ракетная установка "Ливень", дымовая труба, и, уже на корме, полубашня четырехствольной дюймовой зенитки. Вот, собственно, и всё. Длина монитора была всего метров тридцать, и, будь он поуже, его стоило бы, наверное, назвать артиллерийским катером. Катера в количестве пары штук в порту тоже стояли, но вооружены были совсем просто — башня от давно снятого с вооружения легкого танка "Маут" с трехдюймовкой и несколько пулеметов на треногах. На их фоне монитор казался почти что линкором...

......................................................................................................

"Маоии" подъехал к решетчатым воротам порта. Йарри выбрался наружу, поговорил с часовым, после чего ворота распахнулись. Они въехали внутрь, — где "Маоии" остановился уже окончательно и Талу с неохотой выбрался наружу. В высоком БТР его незаметно укачало, так что он чувствовал себя обалдевшим, а земля под ногами казалась не вполне твердой. Без окружающей его брони он ощущал себя голым, а ручной пулемет после "Слайера" казался бесполезной хлопушкой...

Талу недовольно помотал головой, стараясь опомниться. Он ожидал, что они пройдут в управление порта, — его двухэтажное плоское здание из серого кирпича стояло слева, — но дело явно было срочное. Они спустились к воде и по сходням поднялись на палубу монитора. Талу почувствовал, что вновь начинает обалдевать — всё происходило как-то слишком быстро.

Броневая дверь боевой рубки была распахнута и они вошли в неё прямо с палубы. Здесь их уже ожидал капитан "Верного". Талу невольно ожидал, что он окажется седой и с усами, — но это был совсем молодой парень, не старше его, и Маоней вновь почувствовал глупую зависть — когда-то, в детстве, он тоже хотел командовать боевым кораблем...

— Капитан Аний Метиен, — представился парень. — Вы — лейтенанты Кэрту и Маоней?

— Да, — сказал Йарри.

— Какой план операции? — спросил капитан.

— Мы отплываем через десять минут. В два часа мы должны быть у Суватты, чтобы контролировать результаты удара по санаторному комплексу "Ухитто", где, по данным разведки, сейчас находится до десяти тысяч мятежников, включая наиболее изуверские отряды из вебов и "Детей Месаны".

— Удар будет нанесен из Цитадели? — уточнил капитан.

— Нет. Тактической ракетой "Цианна". Она будет нести экспериментальный термоядерный заряд мощностью, предположительно, в три килотонны. Он основан на анейтронной реакции дейтерия — гелия-3, так что облучение нам не угрожает. Основной поражающий фактор — ударная волна.

Слово "предположительно" Талу не понравилось, особенно в сочетании с "термоядерным зарядом". Специалистом в данной области он не был, но отчеты читал, и знал, что на испытаниях такие вот штуковины часто выдавали сюрпризы в мощности. И не всегда в меньшую сторону. Лет сорок назад тактический заряд вместо одной килотонны выдал вдруг десять, что привело даже к жертвам. Пополнить их число Талу не хотелось — но его, как и всегда, никто не спрашивал.

.........................................................................................................

Капитан не стал с ними спорить — у него тоже не было выбора, — но чувства на его лице явно давали понять, что он думает о всей этой операции вообще и об штабе, который присылает на его корабль всяких идиотов, в особенности. Талу стало неловко — но поделать что-то он не мог. Кроме того, ему, честно говоря, страшно хотелось увидеть, как мощь Фамайа обрушится на мятежников, вырожденцев, чужеродных засланцев и разную прочую сволочь, едва не отправившую его на тот свет.

.......................................................................................................

Отплыли они, как и сказал Йарри, через десять минут. "Рабочим местом" Талу стала боевая рубка — где для него, разумеется, не нашлось места, так что пришлось просто стоять у окна. Обстановка внутри была весьма скудная — и далеко не современная. Талу прикинул, что приборам в рубке полвека, если не больше. Хорошо хоть, что окна, пусть и забранные трехдюймовой толщины бронестеклом, давали хороший обзор. Выйти на палубу, чтобы насладиться свежим воздухом, было, разумеется, нельзя — капитан Метиен мстительно сообщил, что они движутся в виду неприятеля, и, в виду угрозы обстрела, все должны находиться под броней. Строго говоря, он был прав, — южный берег водохранилища уже занимали мятежники и обстрел был вполне возможен. Но броня монитора была тонкой — не больше дюйма по бортам — и защищала только от осколков. Прямое попадание шестидюймового снаряда моментально отправило бы их на дно, и это не слишком-то нравилось Талу.

Он вздохнул, глядя на берег. Монитор приводили в движение два мощных дизеля, но скорость плоскодонной посудины не превышала десяти миль в час. Как всегда вдали от берега, казалось, что они вообще стоят на месте. До места их назначения — пригородного поселка Суватта (тоже уже занятого мятежниками) оставалось ещё больше часа и Талу оставалось лишь наслаждаться пейзажем. Благо, справа поднимался Новый Город и его белоснежные тридцатиэтажные кубы буквально сияли на фоне темного северного неба. За ними, далеко, поднимался склон плато, — а над ним угрюмо чернела Цитадель.

Глядя на неё, Талу вновь вздохнул. Там, в её подземельях, он был бы в полной безопасности. Но здесь он был в самом центре событий и это, наверное, было важнее...

......................................................................................................

Когда линия фронта осталась позади, Талу начал нервничать. Справа, над заросшим берегом, уже показалась Суватта. Её окруженные садами изящные двухэтажные особняки с гладкими, зеленовато-белыми стенами и косыми крышами из коричнево-смуглой черепицы смотрелись очень симпатично. До войны там жили высшие чиновники Фамайа. Сейчас там обосновались мятежники, причем, обосновались с комфортом — Талу не видел ни одного сожженного дома. Вдали же, на южном берегу, уже виднелись белоснежные уступчатые корпуса "Ухитто". Когда-то это был один из самых престижных санаториев Фамайа. Что творилось там сейчас — Талу не хотелось представлять. Сердце у него трепетало — он не мог поверить, что вот-вот увидит самый настоящий ядерный взрыв и лютую погибель мятежников. И при этом он чувствовал, что вот-вот настанет конец света. И едва не подскочил, когда на пульте вдруг вспыхнула красная лампа и раздался резкий, требовательный гудок.

— Предупреждение! — воскликнул капитан. — Ракеты запущены! Всем укрыться под броней!

Талу, к счастью, не надо было укрываться и он только пригнулся, напряженно глядя в окно. Сердце его прыгало уже где-то у горла. Сейчас, прямо вот сейчас он увидит НЕЧТО, выходящее за пределы всего его опыта...

Он вздрогнул, заметив быстро летящую по небу желтоватую звездочку, тянущую за собой ровный, словно луч, хвост белого дыма. "Цианна" была не баллистической, а твердотопливной крылатой ракетой малого радиуса действия. Талу, оцепенев, смотрел на неё, — и это зрелище стало бы последним в его жизни, если бы не...

— Глаза!.. — заорал Йарри.

Опомнившись, Талу быстро пригнулся, зажав глаза ладонями и отчаянно зажмурившись. Это помогло — вспышки он так и не увидел... зато загривок обдало тут же исчезнувшей волной тепла. Он выпрямился... и замер в изумлении.

В небе под тучами стремительно рос блестящий, словно бы стеклянный шар. Взрыв "Цианны" так спрессовал воздух, что он буквально превратился в нечто твердое. По этому идеально ровному жидкому стеклу пробегали быстрые оранжевые сполохи — настолько сжатый взрывом воздух раскалился...

Сфера взрыва коснулась земли. Там мгновенно поднялась бешено крутящаяся кольцевая туча пыли, затем, таким же идеально ровным куполом, взметнулась отраженная волна. Там, где купол пересекался со сферой, вспыхнуло ровное кольцо оранжевого пламени. Тем не менее, Талу всё же заметил, как исчезли, буквально вбитые в землю, белые корпуса "Ухитто". Есть!..

...Через миг он понял, что жидкое стекло ударной волны закрыло уже полнеба — она, собственно, заняла уже всё поле зрения, превратившись в зыбкое, дрожкое марево, заслонившее весь мир...

— Уши!.. — успел крикнуть Йарри.

Талу — как и все в рубке — торопливо заткнул уши пальцами, открыв одновременно рот. Ничего больше он сделать не успел. Затем ударная волна накрыла монитор. Пол выпрыгнул у Талу из-под ног, он смачно грохнулся на него, оглушенный невероятным... не грохотом даже, а пронзившим каждый атом тела ЗВУКОМ. Броня боевой рубки и толстые бронестекла не смогли остановить его...

...Талу приподнялся, ошалело мотая головой. В ушах снова стоял оглушительный звон и он совершенно ничего не слышал. Огоньки приборов погасли, сквозь сразу помутневшие стекла снаружи пробивался тусклый свет.

Ещё раз помотав головой, Талу встал на ноги. Пол всё ещё качался под ногами — то ли на самом деле, то ли от контузии. Трехдюймовое бронестекло в окнах потрескалось — видно сквозь него ничего не было. Талу бездумно повернул рычаги бронедвери боевой рубки, и, с трудом отвалив её, выбрался на палубу.

Мир вокруг был словно затянут туманом — в воздухе висела водяная пыль, и Талу немедленно чихнул. Деревья на берегу реки смело, коттеджи Суватты тоже — лишь кое-где торчали балки и листы искореженного железа. Небо же превратилось просто в хаос из клочьев растерзанных взрывом туч и ещё блуждающих между ними оранжевых сполохов.

Этот удар, конечно, оказался не единственным — Талу увидел несколько белоснежных, словно бы пушистых торов, которые с кажущейся медлительностью поднимались над землей, одновременно расширяясь. Их оставили взрывы уже "обычных" нейтронных зарядов, тактических ракет, запущенных из Цитадели.

Талу, удивленно приоткрыв рот, смотрел на один — пока сбоку, — к счастью, вне поля его зрения, — не сверкнула вновь ослепительная вспышка. Талу невольно зажмурился... а когда открыл глаза, увидел в небе ещё один, далекий, оранжево-стеклянный шар. Низ его мгновенно рухнул на поверхность, где совершенно беззвучно и нестрашно поднялась вихрящаяся стремительно растущим кольцом пыль. Талу, невольно замерев, ждал очередной волны грохота, но ничего не услышал — лишь под ногами задрожала палуба, да от стальных бортов монитора вдруг резко разбежалась рябь. Лишь спустя, наверное, минуту налетел яростный порыв ветра, наотмашь хлестнул по лицу, срывая гребни волн и подняв очередную тучу водяной пыли. Талу вспомнил вторую, более слабую волну дрожи металла под ногами, секунд через десять после взрыва, и подумал, что это и был грохот... но он не слышал совершенно ничего.

Обернувшись наконец, он увидел в проеме двери рубки Йарри — глаза у того были совершенно ошалевшие, рот открывался беззвучно, как у рыбы, — Талу по-прежнему не слышал ни звука.

Он помотал головой и ещё раз осмотрелся. Боевая рубка "Верного" почти не пострадала — если не считать потрескавшихся стекол — но мачта над ней была согнута в дугу, флаг исчез — вместо него болтался лишь обрывок фала. Орудийная башня была, разумеется, цела — но как-то нехорошо развернута на борт...

Всё ещё на подгибавшихся ногах, Талу побрел вдоль борта, держась за ограждение. Палуба стала какой-то неровной — она была ощутимо вдавлена внутрь, причем, неравномерно. Были вдавлены и стены каземата за рубкой — тут броня была всё же не столь толстой. Многоствольная ракетная установка на вид не пострадала — а вот дымовая труба превратилась во что-то вроде мятой тряпки, и...

Талу ошалело заморгал — полубашня кормовой зенитной установки просто... исчезла. Должно быть, улетела за борт, снесенная взрывной волной. Хорошо хоть, что расчета в ней не было, перед взрывом "Цианны" все укрылись под палубой, или, как они, в рубке...

Как-то вдруг он понял, что развалины Суватты исчезли — скрылись за изгибом берега. И понял, что не чувствует вибрации дизелей — они тоже вышли из строя. "Верный" плыл вниз по течению реки, никем не управляемый, словно бревно, — плыл прямо к "Ухитто". От неё, наверное, ничего не осталось, и взрывная волна наверняка прикончила всех мятежников в округе... но, если кто-то из них всё же уцелел, забившись в какую-то щель, и сейчас смотрит на них через прицел базуки...

Талу недовольно мотнул головой. Стоять, размышляя над всем этим, точно не имело смысла. Он вздохнул и побрел назад, в рубку. Там уже царила деловая суета и он сразу почувствовал себя лишним. К тому же, его изводил оглушительный звон в ушах. Судя по тому, что все здесь общались какими-то жестами, досталось одинаково всем, но это вовсе не утешало его. От таких фокусов запросто можно было оглохнуть — а такого Талу совершенно не хотелось.

Он взглянул на Йарри — тот возился с древней рацией — и поёжился. Если бы не его предупреждение — он наверняка ослеп бы. Даже после той, далекой вспышки в глазах до сих пор плавали радужные круги, и это ему тоже совершенно не нравилось. Талу не хотел быть бесполезным — а прямо вот сейчас пользы от него было бы весьма мало, даже если и ему нашлось бы тут какое-то дело...

Вздохнув, он сел у стены, ковыряя пальцами в ушах. Это, естественно, ни фига не помогало — но хотя бы давало иллюзию каких-то действий. Потом он задом ощутил вибрацию — по крайней мере один дизель заработал — и с облегчением перевел дух. Безнадежное плавание вниз по реке отменялось...

......................................................................................................

Они вернулись в порт уже утром — зеленоватая заря сияла, словно зарево, бросая текучие блики на темную воду реки. Над десятиметровой, укрепленной пилонами бетонной стеной набережной торчали древние корявые деревья и железные крыши розоватых двухэтажных домов. Возвращаясь в родной город Талу испытывал странное чувство — он понимал, что видит его с воды в последний раз и в любом случае не задержится тут надолго, и оттого всё вокруг казалось ему каким-то игрушечным.

.........................................................................................................

Поднявшись на берег, Талу замер, глядя на распахнувшееся перед ним небо. Страшное небо, честно говоря. Его по-прежнему покрывал хаос туч — но уже тяжелых, словно перевернутые горы. В них непрерывно сверкали молнии, но грома Маоней не слышал — в ушах до сих пор стоял оглушительный звон. Вся эта масса медленно, но уже вполне заметно надвигалась прямо на него, и голова у него закружилась. В какой-то миг Талу показалось, что он падает прямо в эту лениво бурлящую бездну.

Он оглянулся — и его сердце снова ёкнуло. На западе и на востоке поднимались чудовищные дымные тучи, подсвеченные снизу пламенем. Они тяжело расползались по небу и он смотрел сейчас словно в туннель, в конце которого заманчиво сияла заря.

Первый порыв налетевшего ветра растрепал его волосы и Талу передернуло. Надвигавшаяся буря обещала быть страшной — и вовсе не в одном плане погоды. Вместе с дождем на землю выпадет всё, что разлетелось по небу после ядерных взрывов — и попадать под него явно не стоило...

К счастью, другие тоже это понимали. Йарри взял его за рукав и потянул к ведущей вниз бетонной лестнице возле здания управления порта. Она упиралась в большие, тяжелые двери из стали, покрытой гладкой белой эмалью, к их облегчению, незапертые. Капитан Метиен с усилием повернул массивное запорное колесо, — и, миновав дверь, они нырнули во мрак подземелья. Прямо перед ними была вторая такая же дверь. За ней вспыхнул тусклый свет — и Маоней увидел неожиданно просторный бункер. Толстые квадратные колонны подпирали низкий потолок. Между них стояли двухъярусные металлические нары. Воздух тут был сырой и тяжелый, но тут же потянуло сквозняком — заработал компрессор фильтровальной установки. Тем не менее, у Талу сразу заболела голова и он поморщился — это было новое и на редкость неприятное ощущение. В Академии ему говорили, что если сосредоточиться на боли, она уменьшится или вообще исчезнет. Талу попытался это сделать, но без особого успеха. После всего, им сегодня пережитого, его мозги работали не слишком хорошо.

Пока он силился одолеть головную боль, Йарри куда-то исчез. Талу подумал, что в бункере должна быть штабная комната со средствами связи и что Йарри наверняка там. Ему захотелось отыскать его и узнать последние новости, — хотя бы результаты удара, — но головная боль усилилась и начало резать глаза. Маоней чувствовал, что вот-вот окончательно перестанет соображать от усталости.

Плюнув на всё, он убрел в какую-то темную комнату, которая, наверное, должна была быть лазаретом, запер дверь, разделся — и, замотавшись в колючее одеяло, моментально заснул.

Глава 6:

Мрак и чума

Талу разбудил резкий стук в дверь. Рывком подняв голову, он не сразу смог понять, где это он и что происходит. В комнате царила абсолютная тьма — свет не горел, а окон в ней, разумеется, не было. Чтобы добраться до выключателя, нужно было вставать — а выбираться из теплой постели совершенно не хотелось. Тем не менее, он понимал, что ему придется это сделать — стук не прекращался, а потом послышался приглушенный, но безошибочно узнаваемый голос Йарри:

— Талу, мать твою!..

Глубоко вздохнув, Талу отбросил одеяло, и, поджав пятки к заду, одним рывком вскочил. Босые ноги тут же обожгло, кожа покрылась мурашками — воздух был вовсе не жарок, не говоря уже о поле. Что ж: по крайней мере, это мгновенно прогнало сонливость.

Он помотал головой и направился к двери, стараясь двигаться быстро, но осторожно — ему вовсе не хотелось налететь пальцами босой ноги на стальную ножку стула. Ориентироваться во мраке можно было лишь по памяти, но память его не подвела: он без проблем добрался до двери, и, молча ругаясь, отпер замок.

Снаружи хлынул желтый полусвет пополам с уже явно ледяным воздухом. Йарри стоял сразу за порогом и с секунду они молча смотрели друг на друга. Йарри был полностью одет — в форму Высшего, как полагалось. Рядом с ним Маоней, одетый сейчас лишь в сползавшие на бедра белые трусики, чувствовал себя очень неловко.

— Одевайся, — коротко сказал Йарри. — Нам приказано прибыть на западный фронт для контратаки мятежников.

— Что? — теперь холод охватил Талу и изнутри, но он не стал терять времени — молча вернулся к постели и начал одеваться. Одежда его была куда более скромной и грязной к тому же, — но, застегнув куртку, он почувствовал себя совершенно другим человеком.

— Пошли, — Йарри повернулся и пошел первым.

Миновав тяжелые двери бункера, они поднялись на поверхность. Маоней тревожно осмотрелся — но буря, разумеется, уже давно прошла. От неё остались только лужи и запах сырости. Ему показалось, что пахнет ещё и озоном, но это, разумеется, была иллюзия — чтобы такой запах появился, радиация должна была быть уже в несколько тысяч рентген. Он не знал, сколько вокруг на самом деле, но идти по этим лужам ему, к счастью, не пришлось. Прямо перед входом в бункер стоял их верный "Маоии" и Талу с облегчением проскользнул в теплую утробу машины. Верхний люк был в этот раз наглухо закрыт и Йарри не стал загонять его за турель.

Едва Талу плюхнулся на жесткое сидение, "Маоии" тронулся. Справа от него в броневом борте была амбразура для стрельбы из личного оружия и маленькое окошко из бронестекла — но мутное от осевшей на нем грязи, так что Талу ничего толком не удалось разглядеть. Он попробовал протереть стекло — но выяснил лишь, что грязь осела на нем снаружи. Останавливать машину лишь затем, чтобы он смог выйти и протереть своё окошко в мир, никто, наверное, не стал бы, так что Талу оставалось лишь вздохнуть. Насладиться пейзажем он не мог — но мог хотя бы узнать последние новости.

— Каковы результаты удара? — спросил он у Йарри.

Несколько сидевших тут же солдат удивленно уставились на него — верно, для них эти новости новостями давно не были.

— Убито пятьсот тысяч мятежников, — Йарри даже не обернулся, глядя в своё командирское окно. Разумеется, чистое. — Тысяч четыреста вчера и тысяч сто за предыдущие шесть дней.

— Неплохо, — сказал Талу. Честно сказать, он рассчитывал на большее — но и полмиллиона мертвых врагов его вполне устраивали.

Йарри вдруг резко повернулся к нему.

— Идиоты-ополченцы уже празднуют победу. С песнями и даже с танцами, правда. Хотя праздновать нечего — треть населения Товии уже убита мятежниками или погибла под обстрелами и от нейтронных ударов — десять ракет взорвались в черте города. В захваченных районах, разумеется, но погибшим от этого не легче.

Всего больше миллиона, мрачно подумал Талу. Хотя, чего он ожидал? Это и в самом деле был конец света, и он присутствовал на нем.

........................................................................................................

Несколько минут они ехали молча. Талу подумал, что должен ужаснуться или что-то вроде этого — но на самом деле ему было почти что всё равно. В конце концов, он сам почти наверняка тоже погибнет — только промучившись подольше. С такой вот позиции погибшим, скорее, стоило завидовать...

— Сколько у нас осталось сил? — наконец спросил он. Пусть он и понимал, что едва ли переживет ближайшую неделю — может быть, даже ближайших часов не переживет, — но это не значило, что он будет сидеть, сложа руки. По крайней мере, знать их шансы ему всё же хотелось.

Йарри, обернувшись, вновь хмуро взглянул на него. Талу решил, что ответа так и не дождется — но всего через минуту Йарри вновь обернулся, сунув ему свой наладонник. Видимо, эта информация была всё же секретной и он не хотел оглашать её вслух.

Талу так же молча уставился в маленький экранчик. На него Йарри вывел последнюю сводку командования — части Внутренней Армии в Товии имели 37 тысяч солдат, сотню тяжелых танков и 60 РСЗО, части ВВС — 60 ЗРК и 6 эскадрилий боевых самолетов: 4 истребительно-бомбардировочных, 1 перехватчиков и 1 бомбардировочная, всего 72 машины. Короче, соотношение сил было не таким уж и плохим — хотя никто на самом деле не знал, сколько сил осталось у мятежников и сколько ещё может подойти. А вот столичный "добровольческий корпус" яв­лял собой безусловно жалкое зрелище. Численно он был велик — 2011 офицеров, 23614 бойцов, до 6 тысяч человек вспомогательного персонала — но тяжелого вооружения практически не имел: тридцать дюймовых счетверенных зениток, дюжина пятидюймовых гаубиц, 6 легких четырехдюймовых РСЗО, 5 речных мониторов, 16 десант­ных катеров (каждый на 2 члена экипажа и 20 бойцов в пол­ном снаряжении). На весь корпус было шесть радиостанций — Талу не сразу понял, что имелись в виду автомобильные. Но был ещё и товийский истребительный отряд, ещё имевший 1600 бойцов на западном фронте, были гексы — их в Товии осталось 38 тысяч и это по-прежнему была их главная боевая сила...

Талу потянулся посмотреть, что ещё интересного есть в сообщениях, но Йарри — он, естественно, следил за ним, — забрал у него наладонник. Маоней надулся от такого недоверия, но возмущаться не стал — в конце концов, это была личная вещь Йарри. Свой наладонник он ему вообще вряд ли осмелился бы дать, особенно учитывая хранившуюся в нем коллекцию картинок с обнаженными девами — не для разврата, конечно, а только для поднятия настроения, в чем он сейчас отчаянно нуждался...

Талу тяжело вздохнул. Сидеть, словно болвану, пялясь на соседей по тесному салону, ему ну совершенно не хотелось. Он поднялся со своего сидения и встал за командирским креслом Йарри, держась за его спинку и стараясь понять, где, а главное, куда они сейчас едут. Улица была узкая, по обе её стороны поднимались многоэтажные дома, так что задача оказалась не из легких.

Заметив его, Йарри начал поворачиваться — должно быть затем, чтобы сказать что-то нелицеприятное, — но тут какая-то тяжеленная штуковина рухнула на них, как бомба, вмяв стальную крышу. Водитель инстинктивно нажал на тормоз, и с крыши слетела пугающе массивная черная фигура — как показалось Талу, вдвое толще человека, вся обмотанная какими-то мешками и пакетами. Лицо и голову Талу разглядеть не успел, пожалуй, что и к лучшему. Он не сразу понял, что на них спрыгнул смертник-подрывник — но заряд каким-то чудом не сработал.

Нелепо толстая фигура покатилась по асфальту. Водитель всё ещё отчаянно давил на тормоз, но дистанция была ничтожная и "Маоии" наехал прямо на неё.

Талу едва не оглох от дикого вопля и едва не задохнулся от дикого ужаса — он думал, что сейчас они точно взорвутся. Но "Маоии" просто подпрыгнул и заглох, с резким шипением протащившись на заблокированных колесах по асфальту. Талу приложило животом о спинку кресла, но он всё же удержался на ногах. Остальным, судя по ругани, пришлось куда хуже. Броневые двери со скрежетом распахнулись и они все спешно выбрались наружу.

Смертника придавило колесами бронемашины, фигура его казалась какой-то жутко смятой и скрученной, но он не прекращал дико вопить. Маоней и Йарри побежали прочь, каждую секунду ожидая взрыва. Талу почти окончательно перестал соображать, — казалось, что тело действует уже само по себе, не подчиняясь жалким обрывкам смятенного сознания.

Они замерли, отбежав шагов на сто, ошалело глядя назад. Смертник всё ещё вопил и один из бежавших с ними солдат поднял оружие, собираясь положить конец его мучениям.

— Стой, дурак! — заорал Йарри. — Он же вз...

Но было уже слишком поздно. Солдат нажал на спуск и из ствола его автомата метнулось бледное бело-рыжее пламя. В тот же миг на улице словно вспыхнуло солнце. Наученный горьким опытом, Маоней успел заткнуть уши — но его долбануло ударной волной и он грохнулся на спину — успев, однако, заметить, как их верный "Маоии" взлетел вверх в облаке пламени, сделал невероятный кульбит в воздухе и рухнул вверх колесами. Наверное, с грохотом, но Талу его не услышал. Сверху посыпалось битое стекло и он перекатился набок, сжался, стараясь стать как можно меньше.

........................................................................................................

С минуту, наверное, Талу лежал неподвижно, пытаясь понять, цел ли он и на каком вообще он свете. Потом опомнился и сел, ошалело осматриваясь. Ему и в этот раз повезло, и Йарри тоже — все осколки пролетели мимо них. Перевернутый "Маоии" полыхал, ярко освещая улицу — должно быть, взорвался бензобак. Солдат нигде видно не было, — Талу вспомнил, что они бросились в разные стороны. Зато возле горящей бронемашины показалось несколько фигурок в гражданском. Заметив двух файа, они тут же открыли огонь.

......................................................................................................

Будь у Талу время — он, наверно, испугался бы. Сейчас же он просто рывком перекатился за бетонный бордюр проезжей части — паршивое укрытие, но куда лучше никакого, — и открыл ответный огонь. Мятежники стреляли так себе, — иначе его сразу подстрелили бы, — да и стрелять из темноты на свет было куда как удобнее. Короткими очередями Талу уложил нескольких выбегающих и остервенело палящих в его направлении мерзавцев, — двух или трех, по крайней мере, — но потом у него просто кончились патроны. У Йарри, как оказалось, тоже. Потом они попытались ползти к углу ближайшего здания, но это оказалось слишком медленно.

Поняв, что других вариантов нет, Талу вскочил и что было сил бросился к укрытию, отчаянно надеясь, что это неожиданно, и что мятежники не сделают из него дуршлаг.

......................................................................................................

Как ни странно, ему повезло и в этот раз, как и Йарри. К тому же, в конце улицы показался патруль гекс — они двигались "ёлочкой", вдоль стен, направив стволы пулеметов на противоположную сторону. Переведя дух, они побежали к нему, вскоре вылетев на небольшую площадь. Здесь им начали стрелять в спину и они шарахнулись в поперечную улицу, прижавшись к стене. На улице, которую они оставили, начался бой — туда и сюда летели молнии трассирующих пуль. Ввязываться в него им не хотелось — да и патронов у них больше не было, так что Йарри решил пробираться дворами. Талу всё время казалось, что он никак не может проснуться от какого-то дикого сна, — может, из-за царившего вокруг мертвого безлюдья. Действительно мертвого, — поверить, что все жители здесь уже погибли под ливнем нейтронов, было трудно, сознание не могло воспринять это, точнее — не хотело...

У очередного перекрестка они замерли, осматриваясь. Здесь было темно, лишь где-то далеко справа стояло зарево, да на юге мерцали дрожащие вспышки. Судя по доносившимся через несколько секунд взрывам, мятежники начали артобстрел. Талу на миг удивился, что не чувствует дрожи земли под ногами, да и вспышки были какими-то слишком уж длинными для взрывов снарядов...

— Гроза идет, — вдруг сказал Йарри, — и, словно в подтверждение его слов, по улице раскатился уже хорошо узнаваемый гром.

Талу удивленно взглянул на него, — он и думать забыл, что гром может иметь природное происхождение, — и недовольно помотал головой. Снова раздался раскат грома — сильнее и ближе. Маоней поднял голову, глядя на низко ползущие тучи. За ними то и дело вспыхивали молнии. Мир заливал сине-розоватый свет и почти сразу накатывался долгий замирающий гром...

— Это наш шанс, — тихо сказал Йарри, прижимаясь к стене. — Мы на улице Осенних Цветов, — он ткнул стволом ручного пулемета в табличку на стене, прямо над собой. — Здесь, дальше, — квартира для агентов, конспиративная. В ней мы сможем отсидеться до... ну, до прояснения обстановки.

Маоней пожал плечами — вариант никак не хуже прочих. Правду говоря, то, что они сейчас делали, очень походило на обычнейшее дезертирство — но, опять же, патронов у них не было, а вот шансы попасть в плен к мятежникам были. Талу уже слышал кое-что о том, что они делают с пленными — костры, колья, снятая заживо кожа. Стать участником такого ему совершенно не хотелось.

Плодотворные размышления на эту тему прервал катившийся к ним ровный глухой шум. Всего через несколько секунд на них обрушился ливень. Талу глянул вверх и тут же отвернулся, остервенело протирая глаза, — в них попала льющаяся с небес вода. Округа исчезла за стеной дождя, свет стал мрачным, зеленовато-свинцовым. Это и в самом деле был шанс, и они побежали по улице.

......................................................................................................

На бегу Талу подумал, что в такой мгле им самим ничего не стоит заблудиться — но память не подвела Йарри. Всего метров через сто они свернули во двор и подошли к калитке в высокой решетчатой ограде — как оказалось, запертой, но от неё у Йарри был ключ. Миновав её, он повернул в сторону — и почти сразу же нырнул в темный подъезд. Талу с облегчением перевел дух — ливень хлестал по лицу так, что он почти боялся захлебнуться.

Они быстро поднялись на второй этаж и вошли в темную квартиру, дверь которой тоже отпер Йарри. Он тут же проскользнул вглубь, видимо, проверяя, не залез ли кто сюда, зажег в комнате свет, потом вернулся.

— Всё чисто, — сказал он. — Только никакой связи здесь нет. Был телефон, обычный, который на проводе, — но они все сдохли давно.

— По крайней мере, здесь не сыро, — буркнул Талу.

— Ага, — согласился Йарри. Он, наконец, сбросил с плеч бесполезную сейчас груду железа и Талу с удовольствием последовал его примеру. Они вошли в довольно просторную комнату с дощатым полом и наглухо забитым окном, — мебели в ней почти не осталось, только старая кровать и бюро. Над ним сиял тускло-золотой шар настольной лампы.

Йарри мягко прикрыл дверь и они сели у стены напротив, умиротворенно глядя на неё, — здесь они были в полной безопасности. Наверное. Вряд ли мятежники бросятся сейчас обыскивать все здания в городе, подумал Талу. Но под ним уже натекла лужа — и он, вскочив, начал торопливо сбрасывать мокрую насквозь одежду.

Йарри секунду смотрел на него, потом последовал его примеру. Но даже нагишом Талу был весь мокрый и дрожал от холода. Он попробовал было растереть себя — и тут же зашипел от боли: всё его тело покрывали полученные недавно порезы и ссадины. Йарри выглядел ничуть не лучше — так что они снова сели на пол, дрожа и постепенно обсыхая. Ключи от всех замков дома массивной связкой лежали на полу, — и, глядя на них, Талу, казалось, чувствовал весь надежный массив здания вокруг себя, пока не понял, что согрелся и начинает дремать. Ливень кончился, в квартире царила абсолютная тишина и в ней он чувствовал себя довольно неуютно. Йарри же бессовестно зевнул.

— Сколько времени? — опомнившись, спросил Талу.

Йарри вновь зевнул и встряхнул волосами, потом посмотрел на часы.

— Пятый час ночи. В бункере мы даже часа не проспали.

Талу тоже зевнул. Он понимал, что сейчас им надо спать, — но спать здесь, в чужом доме, ему не хотелось, да, собственно, и вообще не хотелось, пока по крайней мере...

— Давай хоть на улицу посмотрим, — предложил он. — Тут же на кухне окно тоже есть?

— Есть, даже не забитое, — Йарри снова зевнул, встал и вышел из комнаты.

Вслед за ним Талу побрел на маленькую кухню. В ней царил кромешный мрак, но он длился не более секунды — потом Йарри поднял штору и в кухню проник слабый свет. Талу подошел к нему, но мало что смог рассмотреть — стена была толстой, окно узким, к тому же, застекленным мелкими переплетами. Талу взялся за узорчатую латунную ручку и с усилием повернул её. Она подалась неожиданно мягко и тяжелая белая рама приоткрылась.

Он открыл её, потом лег животом на подоконник и выглянул наружу. Улица под ним была темной. Напротив, метрах в двадцати, тянулась длинная беленая стена тюрьмы, затянутая поверху сетями — против перебрасывания за неё всяких запрещенных предметов. За ней угрюмо темнели высокие старинные корпуса. Слева, метрах в пятидесяти, горел единственный синий фонарь, бросая мертвенный свет на пустой, засаженный кустами сквер, огороженный низким узорчатым забором. За ним вздымался облицованный белыми плитами фасад девятиэтажной жилой башни — свет падал только на нижние её этажи, тускло блестевшие темными окнами, остальное призрачно-бледным силуэтом уходило в мутно-темное небо. Ведущий во двор провал между башней и серой конторой тюрьмы казался по контрасту совершенно черным. В нем едва виднелись несколько деревьев и какие-то сооружения из труб на детской площадке. Талу, не отрываясь, смотрел на них — казалось, что там, в темноте, что-то движется, но это была только игра воображения. Наверное.

Он посмотрел направо. Балконов тут не было и улица просматривалась очень далеко. Там, вдали, виднелась неровная цепочка тусклых синих фонарей и обшитые зелеными досками фасады одно— и двухэтажных деревянных домов, — но и там не было видно никакого движения. Но слева накатывался глухой мощный топот и Талу повернул голову. На улицу откуда-то из-за угла вышло несколько гекс в полном боевом снаряжении, за ними показались другие. Маоней замер, оцепенев, глядя на то, как улица заполняется огромными созданиями — их головы качались на уровне его лица. Если закрыть глаза, шум множества ног казался шумом горного потока — но если видеть его источник...

Талу словно оказался во сне. Поток гекс равномерно двигался перед ним, поворачивая затем вправо и исчезая из пределов видимости. Талу захотелось увидеть, куда они идут — но для этого ему пришлось бы подняться на чердак, и он понимал, что это не самая лучшая мысль. Обзор оттуда был, конечно, лучше, — но при одной мысли, что ему придется лезть нагишом в какие-то темные холодные закутки, у него всё внутри сжалось. В конце концов, гексы постоянно путали своих и чужих, и часто стреляли по всему, что хоть немного шевелилось, так что даже отсюда смотреть на их марш было чистым безумием и Йарри раньше его понял это; он мягко, но решительно потянул его назад.

Стараясь не шуметь, они наглухо закрыли окно и как могли тщательно опустили штору — но равномерный приглушенный звук шагов доносился и сюда. Талу захотелось зажечь свет... но теперь он боялся это сделать. При мысли, что случится, если его заметят, у него похолодели пятки — некоторые гексы были вооружены закрепленными на спинах многоствольными ракетницами — и тут же его словно ошпарило.

— Мятежники, — испуганно прошептал он, хватая Йарри за руку. — Если они заметят колонну и накроют её артиллерией...

— Нет, — ладонь Йарри крепко сжала его руку. — У них нет разведывательных дронов. Не метуси. Пошли жрать. Да и ранки тоже надо обработать, а то дочешемся до столбняка...

...............................................................................................

С жратвой тут было почти что никак — им удалось обнаружить лишь несколько банок пресловутой "красной рыбы", то есть кильки в томате. Кое-как утолив волчий голод и замазав все ссадины зеленкой так, что они стали похожи на каких-то голокожих леопардов, они завалились спать — и продрыхли бы наверно до обеда, но Талу разбудил вспыхнувший на улице свет, такой яркий, что даже пробившись сквозь щели в заколоченном окне, он ударил по глазам. Маоней сел, осматриваясь. Йарри тоже проснулся и ошалело подскочил — отчего Талу грохнулся с кровати, на которой они с большим трудом устроились. Выругавшись, он встал и подошел к окну, пытаясь разглядеть, что происходит. За его спиной по полу хлопнули босые ноги — Йарри подтянул пятки к заду и вскочил одним рывком, после чего тут же подошел к нему.

Вдвоем они молча всматривались в темноту, но там ничего не изменилось — то есть, совершенно. И вдруг, уже через минуту после вспышки, раздался хлесткий, очень резкий взрыв. Снаружи взвихрилась пыль, поднятая налетевшим порывом яростного ветра — и тут же начала оседать. Что бы это ни было, оно взорвалось очень далеко...

— Миль двенадцать отсюда, если судить по звуку, — вдруг сказал Йарри. — Не знаю только, в какой стороне...

В груди Талу вдруг проросли иглы стальной твердости льда — он понял, что бы это такое могло быть.

— Ядерный взрыв?

— Если и да, то воздушный. Но...

— Почему — воздушный?

— При сильных наземных взрывах сначала приходит сотрясение по земле — а тут оно было слабое, если вообще было. Но...

— Но — что?

— Но у мятежников нет ядерного оружия, а наши...

У Талу зажужжало в голове — и в комнате вполнакала, сами по себе, зажглись лампы. Секунды через три за окном вновь вспыхнул белый, бесконечно яркий свет. Глаза Талу мгновенно зажмурились, но свет от этого не ослабел. Он стал вдруг монохроматически красным, потом синим, затем опять белым — и погас. Вокруг Талу всё куда-то поплыло — и пол ударил его по ногам. Здание, казалось, взлетело на метр — а потом провалилось куда-то вниз. Было слышно, как со стола в кухне полетела посуда. Йарри отбросило к стене и он свалился на кровать. Сверху на него обрушился пласт штукатурки, всё вокруг заходило, обваливаясь. Талу накрыла волна едкой пыли — и тут же обдал поток холодного воздуха. На улице тоже что-то посыпалось, потом вдруг раздался чудовищный грохот и пол под ним закачался опять. С неистовым порывом ветра в комнату вновь ворвалась волна густейшей известковой пыли — Талу, задыхаясь в ней, закашлялся и лишь тогда сообразил, что кашель мешает ему залезть под кровать. Немного опомнившись, он сунул голову под одеяло — здесь, хотя бы и с трудом, можно было дышать. Пол под ним содрогался, грохот не стихал, но становился всё более глухим. Через какое-то время всё прекратилось.

Осторожно выглянув из-под одеяла, Талу увидел струившийся снаружи мутный желто-красный свет. Половина внешней стены комнаты исчезла и было совершенно неясно, почему не рухнул потолок. За проломом клубилась оседавшая пыль и за ней ничего видно не было.

На полу завозился бесформенный белый комок и Талу в ужасе отпрыгнул от него. Но тут из-под комка показалась рука, потом черные волосы — Йарри забрался под одеяло целиком. Когда он поднял голову, Талу увидел пару совершенно диких глаз — даже не испуг, а полная, на грани ступора, растерянность. Сам он, вероятно, выглядел не лучше и эта мысль словно выбила клин у него в голове — по крайней мере, он снова смог думать.

Между ними словно проскочила искра и через несколько секунд взгляд Йарри вновь стал осмысленным. Он поднялся на ноги, отряхивая пыль и старательно напуская на себя невозмутимое выражение. Талу с удивлением заметил, что его бьет дрожь — вероятно, от холода. Пыль на улице отчасти рассеялась и он увидел, что корпуса тюрьмы напротив них просто... исчезли. Её стену раскололи широкие вертикальные трещины, целые секции её рухнули и за проломами громоздились горы битого кирпича. Подойдя к бреши, Талу увидел, что она доходит до пола комнаты, а за ней к земле спускается завал. Теперь забраться сюда мог кто угодно и при мысли, что их убежище разрушено, ему стало очень страшно — так страшно, что его сознанию этот страх казался сейчас совершенно чуждым и необъяснимым. Оно словно раздвоилось — пока одна половина заходилась в ужасе, вторая вела себя, словно любопытный ребенок — держась за осыпающийся край стены, Талу бездумно выглянул наружу.

Зарево пожарищ, казалось, ослабело. Девятиэтажка в конце улицы исчезла. На её месте громоздилась рваная гора плит и битого кирпича высотой в три или четыре этажа, — она поглотила большую часть сквера. На месте тюремной конторы громоздилась вторая гора обломков, поменьше. За ней Талу не видел ни одного целого здания — одни осевшие, бесформенные развалины, смутно проступающие в затянувшем всё вокруг тумане оседающей молочно-белой пыли.

Йарри толкнул его плечом, тоже выглядывая наружу. Им очень, очень повезло, — но Маоней понимал, что их везение могло очень быстро закончиться. Пока здесь не было мятежников, но они могли появиться в любой миг. А тогда...

Мир снаружи казался совершенно безжизненным, но буквально через секунду Талу вздрогнул, заметив полтора десятка мятежников — они словно материализовались из кошмара. У каждого в руках был семизарядный полуавтоматический дробовик и все они целеустремленно шли куда-то к Новому Городу, на восток. Казалось, что состоявшаяся только что катастрофа ничуть не трогает их. Йарри мгновенно бросился на пол, потянув Талу за собой. Тот отчаянно прижался к ледяным доскам, моля, чтобы их не заметили. И тут сверху вновь хлынул дрожащий, ослепительный свет.

.........................................................................................................

— И что нам теперь делать? — спросил Талу, когда мятежники скрылись в пыли. Патронов у них не осталось — но даже если бы они и нашлись, вдвоем они бы продержались недолго. Маоней почувствовал, как внутри разливается противный жидкий страх — казалось, не его собственный, словно его насильно накачивали им.

Йарри задумался. Потом его глаза неожиданно мрачно блеснули.

— Теперь нам осталось лишь одно... — он замолчал.

— Что? — по ушам ударил хлесткий, очень резкий треск. Земля под ногами не дрогнула, но волна спрессованного воздуха ощутимо тряхнула полуразрушенный дом. Внутрь вновь ворвался сырой, пахнущий пылью шквал и Талу против воли расчихался.

— Идти к Новому Городу. Несмотря ни на что.

.......................................................................................................

Разбросав обломки, они открыли древний шкаф и оделись — к их счастью, тут нашлась запасная одежда. Дверь комнаты расщепило и заклинило, и она вылетела лишь после того, как Йарри несколько раз яростно ударил в неё ногой.

В прихожей было почти совершенно темно, под ногами хрустела опавшая со стен штукатурка. Тем не менее, дверь, ведущая на лестницу, уцелела и Йарри пришлось искать ключи, вернувшись за ними в спальню. Пока он рылся среди обломков, ползая на четвереньках по полу, снаружи разгоралось странное зеленое зарево и Талу била неукротимая дрожь — он не понимал, что происходит.

Спустя, казалось, уже целую вечность, ключи неожиданно нашлись — Йарри подхватил их и пулей вылетел в прихожую, даже не взглянув на Талу. Тот подпрыгнул от треска, с которым Йарри открыл перекосившуюся дверь — для этого ему пришлось двумя руками ухватиться за ручку и упереться ногой в косяк; как он открыл замок, Маоней не заметил.

Скатившись вниз по уцелевшей лестнице, они выбрались во двор. Здесь всё было как обычно... почти, потому что в небе переливались сине-зеленые сполохи полярного сияния — должно быть, Бездна разродилась сильнейшей вспышкой. Воздух после катастрофы до сих пор был пыльный и мутный, пахло бетонной пылью и известкой. Талу вновь ошалело чихнул и осмотрелся.

С этой стороны их дом был почти цел, хотя выглядел не очень-то приглядно — побелка на его стенах почти облезла и они казались серо-желтыми. Но эти стены были в аршин толщиной и сложены из крупного полнотелого кирпича. Двухэтажное, вековой давности здание оказалось на удивление прочным — наследие той эпохи, когда файа ещё не разучились строить. Узкие окна его первого этажа защищали решетки из дюймовой толщины квадратных прутьев, глубоко уходящих в стену. Но северная часть крыши осела, нависая над полностью рухнувшей частью здания, и Маоней понял, что им всё же очень, очень повезло...

........................................................................................................

Они быстро пошли на восток, всё время крутя головами и прислушиваясь. Сердце Талу прыгало где-то у горла — но никаких мятежников им, к счастью, не попалось. Сама зона разрушений, к их радости, оказалась узкой, а сразу за ней их встретил патруль гекс. Взглянув на них, Талу вздохнул с облегчением — правда, не настолько большим, чтобы припасть к ним...

Идти было, в общем, не так уж далеко — уже скоро они вышли к внешнему каналу Нового Города. Здесь, к удивлению Талу, стояла целая колонна легковых машин — частных, принадлежавших беженцам, решившим убраться из опасного и полуразрушенного района. Но мост через канал оказался перекрыт — и не ополченцами. В оцеплении стояли солдаты из гарнизона Цитадели — ровной цепью, с идеальными интервалами, расставив ноги, в боевой броне, неподвижные, как истуканы. У каждого над левым плечом торчал толстый ствол новейшей винтовки КРК-8 — ручка со спусковым крючком впереди, магазин сзади — компактное, но не слишком удобное оружие. Перед ними собралась небольшая толпа, но особо никто не напирал — хмурый вид солдат отбивал охоту спорить.

Боевая броня на них сильно удивила Талу — в ней солдаты выглядели очень непривычно, хотя ничего неуместного в ней тут не было — скорее, неуместным было бы её отсутствие. Его чуткие уши ловили обрывки разговоров, и он быстро понял, что речь шла не о ядерной атаке — на Товию выпал метеоритный дождь, частое явление в этом мире. Один из обломков едва не угодил в дом, где он прятался с Йарри. Шарахнуло здорово — даже здесь в окнах не осталось ни одного целого стекла, там и сям виднелись поваленные деревья. Что там в эпицентре — Талу даже страшно было представить. Но, словно назло, видно ничего не было — никаких пожаров, дыма или ещё чего такого. Лишь на юге, над водохранилищем, висела непонятная мгла, похожая, при хорошем воображении, на пар.

— В озеро плюхнулся, — предположил Йарри. — И не он один, наверное. Я слышал ещё три удара. Судя по паузам после вспышек — сорок, семьдесят пять и девяносто миль.

Талу покосился на друга. Когда тебя посреди ночи сбрасывает с постели, оглушает страшным грохотом, на голову тебе падает выбитая рама, а потом ты, как ненормальный, носишься босиком по битому стеклу, стараясь понять, что вообще происходит, все ли живы и куда бежать — Йарри не только слышал далекие раскаты, но и скрупулезно считал. В этом — весь он. Впрочем, когда он вылетел из постели — в плавках, усыпанный обвалившейся на него штукатуркой — вид у него был тоже совершенно обалделый...

— Новости какие? — спросил он. Йарри уже успел поговорить с несколькими беженцами, — на что Талу не осмелился, сомневаясь в том, что реакция на их файские физии будет дружелюбной.

— Мятежники на севере полностью разбиты вертолетчиками и истребителями, дорога на Хаос очищена. Но больше — ничего хорошего. Солдаты и ополченцы отбили часть Старого Города, но встретили неожиданно упорное сопротивление и вновь отошли в Новый, на прежние линии обороны. Ждут нового штурма.

Талу вздохнул и осмотрелся. Справа, под уцелевшими деревьями, стояло что-то большое — какая-то плоская гусеничная машина с огромной башней. Из неё торчал шестиствольный орудийный блок — 30-миллиметровая зенитка, надо же...

Солдаты взорвались — часть их, отброшенная вспышками багрового пламени. Броня их не спасла, вспыхнув факелами. По ушам Талу ударил оглушительный треск, волна раскаленного, едко пахнущего воздуха ощутимо толкнула в лицо и грудь. Как-то вдруг он понял, что лежит на асфальте — что-то с чудовищной силой дернуло его вниз. Вернее, не что-то, а кто-то — Йарри. Он сам мгновенно бросился на землю и только это их спасло — второй залп прошел над головами, ударив в длинный плоский фасад серого пятиэтажного дома. На нем полыхнула неровная цепочка вспышек и Маоней понял, что стреляли из подствольников, термобарическими гранатами — только поэтому ему повезло уцелеть. Обычная шрапнельная граната при таком близком взрыве превратила бы его в дуршлаг.

Сзади донеслись вопли — но как-то глухо, словно Талу оказался вдруг в каком-то другом мире. Он увидел стрелявших — цепь черных фигур, косматых, похожих на вставших на задние лапы медведей. Он уже видел их — из окна Верховного Суда, и вспомнил, что это не шкуры, а плащи. Плащи, сшитые из скальпов таких же, как он сам, файа.

Маоней невольно попытался прикинуть, сколько скальпов нужно на один такой плащ... потом недовольно мотнул головой и осмотрелся. Ни солдат, ни беженцев на виду не было — все, кто уцелел, или залегли, или сбежали. Один из солдат, впрочем, лежал рядом, на краю шоссе, наполовину свалившись с насыпи.

Талу стремительно пополз вперед, извиваясь, как змея, схватил упавшую винтовку — к счастью, совершенно целую. Затыльник приклада мягкий, перед ним примкнут стандартный девяностозарядный барабан. Он торопливо передернул затвор, поймал черный силуэт в прицел, нажал спуск. Оружие резко толкнуло в плечо — хотя за счет малого калибра отдача у КРК-8 была и меньше, винтовка стояла не на одиночном огне, а на очередях в три выстрела.

Ничего! Талу даже не понял, попал он или нет. Зло рыкнув, он передвинул переводчик огня на автоматику, устроился поудобнее и вновь нажал спуск.

Здорово, что он сейчас лежал — на сей раз, винтовка толкнула его с такой силой, что стой он — наверное бы упал. Хитроумный дульный тормоз гасил и пламя выстрела, но попаданий он всё равно не видел: пули были не трассирующие.

Талу чуть снизил прицел и нажал на спуск ещё раз. На сей раз черную фигуру ощутимо толкнуло назад и она даже взмахнула руками, чтобы сохранить равновесие — но тут же беззвучно опрокинулась навзничь.

.......................................................................................................

Справа от него тоже стреляли. Несколько мятежников было убито сразу, остальные залегли, открыв ответный огонь. Над головой Талу гадко зацвикали пули. Он поймал на мушку мерцающий в кустах злой бело-рыжий огонек и вновь нажал на спуск. Но мятежник, как заговоренный, продолжал стрелять, хотя вокруг во все стороны полетели листья и трава, снесенные пулями.

— Целься лучше! — крикнул Йарри. Он лежал чуть в стороне — и тоже сосредоточенно палил из подобранной винтовки. Так же тщетно.

Со стороны мятежников вдруг покатился дикий вой-рев. Потом, к удивлению и ужасу Талу, черные фигуры поднялись в рост и бросились вперед, вопя что-то неразборчивое и ведя непрерывный огонь. Он поймал в прицел одну, нажал на спуск. И на сей раз попал — мятежник вдруг замер, словно налетев на стену. Но, вопреки всему, не падал!

Сжав зубы, Талу удерживал черный силуэт в прицеле, изо всех сил сражаясь со взбесившимся оружием — казалось, что в руках у него ракета с работающим двигателем. Пули лупили точно в цель, он видел, как мятежник шатается и отступает — но то ли под плащом у него был такой же, как у солдат, тяжелый бронежилет, то ли это была уже настоящая нечисть, неуязвимая для пуль...

Винтовка замолкла, лязгнув отошедшим затвором. Мятежники, между тем, уже поднимались на насыпь, стреляя из штурмовых дробовиков. Несколько картечных выстрелов не достали Талу на какие-то сантиметры, один из них попал в лежавший впереди труп солдата, без труда оторвав ему ногу — если бы не тело, он разворотил бы Маонею бок. В лицо снова ударил горячий, остро пахнущий кровью воздух, сердце замерло — Талу понимал, что вторым залпом его тут накроют. Он уже видел мятежника, который целился именно в него — но тот вдруг взорвался, разлетевшись на куски.

..........................................................................................................

На какой-то миг Маоней замер, почти всерьёз уверенный, что уничтожил мятежника взглядом — но волна взрывов прошлась по всей цепи атакующих, а миг спустя до него долетел торжествующий рев: зенитная установка открыла огонь и поток осколочных снарядов буквально смел мятежников. Всё впереди исчезло в туче дыма и летящих обломков, воздух ударил по голове, по ушам — Маоней оглох, обломки падали вокруг беззвучно, как во сне.

Он не сразу понял, что оказался на ногах — его тело сейчас соображало куда быстрее оглушенного сознания. Посмотрел на чумазого Йарри — тот что-то орал, но его рот открывался беззвучно, как у рыбы, — и они вместе кинулись бежать. Ощущения почти отключилось — Талу казалось, что он просто плывет в странно тягучем, вязком воздухе...

Они успели пробежать метров пятьдесят, когда рев бесконечной очереди "пробил" оглушенные уши. Потом сзади шарахнуло — и, рывком оглянувшись, Талу увидел башню самоходки, кувыркавшуюся в столбе огня. Броня у неё куда серьёзнее, чем у солдат — но против кумулятивных гранат не помогла и она.

........................................................................................................

Талу не представлял, сколько бы он бежал — и куда — но почти сразу Йарри остановил его, схватив за руку и едва не оторвав её. Талу по инерции пробежал вокруг него, потом замер, ошалело осматриваясь. Йарри показал на машину, которая стояла в самом конце образовавшейся перед мостом пробки. Мотор её работал, передняя дверь была распахнута — и Йарри немедленно нырнул в неё. Талу дернул заднюю дверцу, плюхнулся на сиденьё — и не успел даже вздохнуть, когда Йарри дал газ. Машина резко сдала назад, со звоном ударившись в соседнюю, со скрежетом сдвинула её, разворачиваясь, и рванула вперед так, что его ощутимо вдавило в сиденьё. Сзади них уже бахало, в воздухе вспухали тучи дымного огня — мятежники расстреливали брошенные на шоссе машины.

Сейчас и нас подстрелят, подумал Маоней, сжимаясь — мы же тут как на ладони, дистанция смешная...

Не утерпев, он оглянулся. Среди вовсю уже полыхающих машин отчетливо виднелось несколько черных фигурок — но им было уже не до беглецов. Из той же поперечной улицы, в которой стояла самоходка, появились гексы — и пулеметы на их головах вдруг проросли длинными шипами огня. От ударов разрывных пуль улицу уже окончательно затянуло дымом и Талу так и не увидел, чем кончился бой.

......................................................................................................

Всего через минуту Йарри остановил машину, свернув в какой-то переулок.

— В этот раз мы исчерпали наше везение до дна, — вдруг сказал он, всё ещё глядя куда-то вперед.

— И что? — в ушах у Талу звенит, а вокруг всё плавает в каком-то мерцающем тумане. Страха нет. Совсем нет, забавно...

Йарри повернулся к нему. Сейчас у него тоже было совершенно спокойное лицо.

— Если мы полезем в бой снова, нас убьют. Тупо сразу.

— И что ты предлагаешь? — спросил Талу. — Улететь на луну?

Йарри фыркнул.

— Нет. Я, если ты ещё не понял, резидент. То есть, содержатель всяких конспиративных квартир, явок и так далее. Именно поэтому я знаю... всякие места. В том числе и такие, где можно залечь на дно. На ближайшие дни, по крайней мере.

— И?.. — спросил Талу.

— С этой машиной нам жутко повезло. Всего за полчаса мы сможем доехать до плато. Там есть запасной вход в Цитадель. Он заперт, но я смогу его открыть. Охраны там нет.

— И?.. — повторил Талу.

— Вход ведет в ветку метро, ведущую к Цитадели. Там ходят грузовые поезда. Мы сможем забраться в один и попасть внутрь. А оттуда нас вряд ли выставят. Ты — спец по электронике, я — по тайникам и норам. Дело там нам наверняка найдется.

Талу задумался. Всего на миг, не больше. Это уж точно было дезертирство — но он уже и в самом деле потерял счет боям, в любом из которых его запросто могли убить. А помирать ему уж совершенно точно не хотелось, даже несмотря на всё...

— Ладно, черт с тобой, — сказал он. — Поехали.

.........................................................................................................

Однако уехали они совсем недалеко. Никаких блокпостов на пути не было — но возле школы Талу заметил толпу мальчишек, человек, наверное, двадцать. Намерения их не оставляли никаких сомнений — в руках они держали мелкашки, которые тут были почти в каждом доме, а двое-трое даже боевые винтовки — такие же бесполезные КРК-8, как брошенная на бегу Талу. Они-то и стали, наверное, последней каплей. Он повернулся к другу.

— Тормози. Мы никуда не поедем.

....................................................................................................

Когда они выбрались из машины, мальчишки уставились на них с интересом, но подозрительно — ничего хорошего от них тут явно не ждали.

— Что вы тут делаете? — спросил Йарри. — Эвакуация объявлена же, — радио в машине не работало, но суета вокруг окружающих домов не оставляла никаких сомнений.

— Мы останемся здесь, — хмуро сказал один из мальчишек — крепкий, светловолосый, лет, наверное, пятнадцати. — Армия когда появится ещё, а надо же кому-то задержать этих... этих... — он махнул рукой. — Люди же кругом, они не успеют...

— А себя вам не жалко? — спросил Талу.

Мальчишка посмотрел на него уже зло.

— Это — наш город. Нам — бежать некуда.

Йарри вздохнул.

— Так. Понятно. Вот что: тут рядом оружейный склад — и там для вас есть игрушки получше.

......................................................................................................

Странно, но мальчишки пошли за ними без лишних разговоров. Сам Талу чувствовал себя так, словно только что свихнулся. Или свихнулся весь мир вокруг.

Ну да, подумал он. Реальности больше нет, она треснула и осыпается с тех пор, как началась война. Ничего больше не имеет значения. Не всё ли равно, когда он умрет?..

.......................................................................................................

Идти, к счастью, им пришлось совсем недалеко. Нужный им дом стоял темным и пустым — если мародеры тут и завелись, они не обратили на него внимания, хотя магнитные замки, как и везде, не работали. Йарри распахнул одну дверь, пнул вторую — и вошел в сумрачный холл. Нет, тут точно никого не было — люди шкурой чувствуют, что за всеми пришла смерть, тут не до барахла уже...

По узкой бетонной лестнице они спустились в подвал. Свет здесь, конечно, тоже не горел, но Йарри прихватил из машины фонарик. Его свет причудливо прыгал по стенам. Заскрипел отодвигаемый шкаф — и он замер у белой металлической панели. На замке мигал крохотный синий огонек — ну да, здесь, в хранилище, автономная система питания, очень разумно...

Пошарив в кармане, Йарри вытащил массивный брелок магнитного ключа, приложил его к сканеру, потом набрал код. Замок тихо пискнул, двухдюймовая стальная панель с шипением отошла. Тесное помещение за ней почти до потолка заполняли стальные ящики всевозможных размеров.

— Ну вот, — сказал Йарри. — Тут боевые винтовки, одноразовые противотанковые гранатометы, ручные гранаты, патроны. Тащите всё это наверх...

.......................................................................................................

Сорок крепких рук пришлись тут как нельзя кстати — всего через несколько минут всё содержимое хранилища перекочевало в холл. Затем мальчишки замерли, выжидательно глядя на них.

— Время у нас ещё есть, — сказал Йарри. — А оружие вам незнакомо, — тебе, Талу, тоже, — так что придется объяснять, — он подошел к подоконнику, на котором лежало две винтовки — остальное распакуют сами мальчишки.

Талу подозрительно посмотрел на них — лекция явно обещала стать длинной — но мальчишки слушали Йарри серьёзно и молча. Знать своё оружие — на войне дело первейшее, без этого и сам сгинешь, и друзей подведешь...

Талу и сам смотрел на оружие с острым интересом — таких винтовок ему ещё не приходилось видеть. Отчасти они походили на снайперские — короткий, но массивный магазин, рукоятка и приклад, хотя оптических прицелов не было. Массивный закругленный корпус, затворная коробка и ствол отливали синеватой сталью. Его венчал массивный дульный тормоз. Плавно закругленная рукоятка — сплошная, с дыркой для большого пальца и затыльник приклада — из тускло мерцающей темной пластмассы. На заднем торце корпуса, над рукояткой, тускло поблескивал экранчик коллиматора.

— Это ЕХ-33 "Молния", — сказал Йарри. — Калибр 9 х 60, магазин 20 патронов, дальность эффективного огня — до восьми вэйдов. Открывайте ящики и берите. Хватит всем.

Талу осторожно поднял оружие. Тяжелое — килограммов пять, да ещё и скверно сбалансированное — передняя часть гораздо тяжелее задней. Ну да — сколько весит один ствол под такой мощный патрон...

— Винтовка тяжелая, но пробивает основную массу легкой и средней пехотной брони, легкую технику пули проходят навылет, — продолжил Йарри. — С легкостью может быть переделана в ручной пулемет путем замены ствола и установки приемника ленты.

— А где мы возьмем патроны? — хмуро спросил один из мальчишек. — Нет же их...

— Патроны есть, — сказал Йарри. — Вон те ящики, у стены. Зарядные устройства вон там, — он показал на плоские стальные коробки, — а вон в тех — запасные магазины. Боекомплект "Молнии" сто выстрелов — то есть, каждый из вас получит по четыре запасных магазина, не считая того, что в винтовке. Вон те тюки — подсумки для этих штуковин. Вон в той коробке — инструкции. Займитесь зарядкой магазинов, у нас тоже есть дела...

.....................................................................................................

Они снова спустились в подвал. Йарри подошел к стоявшему в углу оружейной комнаты сейфу и открыл его.

— К сожалению, — сказал он, — у мятежников есть не только те психи в плащах, которых мы уже видели, но и настоящие солдаты. Против них "Молнии" уже не помогут. Не слишком.

— А что тогда поможет?

— Вот это.

Йарри достал крупнокалиберное ружьё с барабанным магазином в прикладе.

— Это, — сказал он, — EX-22, двадцатимиллиметровый штурмовой дробовик. Ручка для переноски, стабилизированный оптический прицел обычного и ночного видения, лазерный дальномер, передняя рукоятка, устройство ослабления отдачи. Двадцать патронов в барабанном магазине, общий вес с патронами — шесть килограммов. Сам по себе он не очень-то полезен — но он может выстреливать осколочные гранаты со стабилизаторами, фугасные снаряды, бронебойные пули, металлические стрелы и картечь. Возможен запрограммированный взрыв гранаты в воздухе и стрельба реактивными боеприпасами, а они здесь тоже есть, — он показал на темно-серый металлический контейнер. — Его я и возьму. Буду, так сказать, тяжелым резервом.

— А я? — спросил Талу.

— Ну, для тебя здесь тоже кое-что найдется, — Йарри вытащил из сейфа автомат, похожий на миниатюрную копию дробовика — тоже с барабанным магазином в прикладе.

— Это "Ллаис-II", — сказал он. — Отвод пороховых газов, поворотный затвор. Калибр — 6,2 миллиметра, скорострельность — 600 выстрелов в минуту, емкость магазина — 80 патронов, вес с патронами — около пяти килограммов. Коллиматорный прицел со встроенным лазерным целеуказателем, дальномер-вычислитель.

Типичное оружие идиота, подумал Талу, которое позволяет компенсировать скверную точность стрелка высокой скорострельностью. Но как раз хорошим стрелком он и не был...

Зашипев от натуги, Йарри поставил очередной контейнер на пол. Отпер, одну за другой, четыре защелки, снял толстую стальную крышку. Внутри, в пластиковой матрице, донцами вверх покоились дистанционные гранаты, гораздо меньше, чем ожидал Талу — ровно двадцать. Всего один боекомплект.

— Этого не хватит, — печально сказал он. — Если мальчишки не врут, сюда прут сотни полторы только солдат ССГ и семь или девять сотен мятежников, — не считая ещё пары танков.

Йарри фыркнул.

— А ты что — надеешься положить всех? Ну, ты даешь...

— Ладно, давай заряжать, — буркнул Талу. Помирать страсть как не хотелось — но и отступать тоже, будешь потом до конца дней ходить, сам собой оплеванный...

Они сели на полу, в свет прицепленного к дверце фонарика. Снаряжение барабанного магазина представляло собой дело нудное и непростое: сначала специальным ключом отвинтить и снять крышку, потом другой стороной того же ключа взвести страшно тугую пружину, похожую на пружину в будильнике, потом руками, по одному, вложить в магазин двадцать (или восемьдесят) патронов, потом закрыть крышку и завинтить её. Йарри справился гораздо быстрее и сонно посматривал на него. Талу злился на него — но лишняя пара рук тут ничем не помогла бы.

Предстоящий бой, конечно, пугал, но страха как такового Маоней не чувствовал. Ощущение реальности исчезло, наверное, ещё в тот миг, как он увидел психов в плащах из скальпов. Круг света в темном подвале, беззвучные, словно бы самостоятельные движения его рук — всё это, казалось, происходит во сне. Ну да, подумал Талу, — вся наша жизнь и есть сон, и очень скоро этот сон закончится...

Он мотнул головой, поднял последний барабан и примкнул его к автомату. Закинул его на плечо, поднялся, потянулся...

— Ну что, пошли, что ли?

— Нет, ещё одно...

Йарри протянул ему гранату размером с лимон — может, чуть побольше. Гладкая, матово-темная, лишь её запал ярко блестел никелем. Талу взвесил её на ладони — нетяжелая, очень удобная...

— И зачем мне это? — спросил он.

Йарри улыбнулся — невесело.

— Мало ли что... В плен нам попадать не стоит — а эта штука гарантирует, что над твоим трупом не будут глумиться.

Талу хмуро взглянул на него.

— У тебя такая же?

Йарри вновь улыбнулся.

— Конечно.

......................................................................................................

Когда они поднялись наверх, мальчишки уже закончили и молча, хмуро, ждали их. У каждого через плечо висела перевязь с большими карманами для магазинов. Талу взвесил на руке свою — тяжелая, зараза, но что делать? — вздохнул и надел её. Ещё автомат и одноразовый гранатомет "Цурас" — почти пуд, не так уж это и много, спецназовцы по горам по шестьдесят килограммов таскают...

— Аптечки все взяли? — спросил Йарри.

Талу похлопал себя по карману. Нет, он, конечно, не взял. А, вот она — тоже тяжелая штука с перевязочными пакетами и кучей таблеток для лечения буквально от всего...

— Рации... — Йарри посмотрел на пустые коробки. — А, хорошо, разобрали уже... В общем, так: большинство мятежников откровенно не умеет стрелять. Да, они тоже смертельно опасны — но лишь если подпускать их ближе ста метров. Держите дистанцию — и всё будет в порядке. Если видите танки — не связывайтесь, зовите нас, это наше дело. Собственно, это всё, — закончил Йарри. — Танки особо опасны — но, к счастью, хорошо заметны ввиду своего большого размера. А внезапный выстрел из засады — дело совершенно другое... — он обвел неровный строй взглядом. — Вопросы?

Вопросов не последовало — мальчишки уже всё решили и никакие рассказы об могуществе противника изменить их решение уже не могли, лишь добавили холодной сосредоточенности...

— Ну, пошли тогда, — сказал Йарри.

.......................................................................................................

Их отряд растянулся редкой цепью, примерно на полкилометра вдоль пустынной улицы — за ней начинался пустырь, поросший редкими кустами. Позиция не самая лучшая — но другой, к сожалению, не нашлось. В городских закоулках от тяжелых дальнобойных "Молний" было бы слишком мало толку...

Ожидание выматывало. Кое-кто из мальчишек предлагал идти вперед, пока враг сам не попадется навстречу — но Йарри легко пресек эту самодеятельность. Никаких сведений о продвижении мятежников у них не было и Талу гадал, что произойдет раньше — подойдет, наконец, армия или мятежники выйдут им в тыл. Если верить сообщениям по радио, на этот район наступало примерно тридцать танков, пара тысяч солдат-изменников — и двенадцать или пятнадцать тысяч бандитов. Но вся эта орда не могла двигаться в одном направлении и если мятежники вообще наткнутся на них, то только один отряд. Вот насколько большим он окажется — это вопрос, угадать намерения психов невозможно...

Заря была багровой, дымной и тревожной — как раз подстать его настроению. Талу до боли вглядывался в другую, поперечную улицу, уходившую прямо в багровую мглу запада, и испуганно вздрогнул, заметив черный силуэт гораздо ближе — редкая цепь мятежников шла напрямик, через пустырь. До них оставалось всего метров триста или четыреста — самый простой беспилотник засек бы их за мили, но вот его-то как раз в хранилище не нашлось...

Опомнившись, Талу схватил рацию. Она тоже была новая, сделанная по стандарту ЦУР, где сигнал размазан по диапазону и надо знать параметры, чтобы снять именно нужный сигнал, а не то, что ещё есть в этом диапазоне. Можно было переиспользовать диапазон, если нет совпадения кодов или играться кодами для повышения эффективности. Даже в устаревшем уже стандарте ЦИН, где не весь диапазон был равномерно занят, шла быстрая смена частот по коду, так что бояться, что мятежники услышат их переговоры, не стоило. Увы, это означало, что и их собственную связь нельзя перехватить, даже самую примитивную. Издержки превосходства...

— Внимание, вижу врага, — сказал Талу. — Штук десять... нет, уже двадцать мятежников, бронетехники пока нет.

— Я тоже вижу, — отозвался Йарри с другого конца улицы. — Они атакуют сплошным фронтом. Ну что ж, друзья... Огонь!

Талу плавно навел крохотный кружок прицела на грудь ближайшего мятежника, легко тронул спуск — дальномер пискнул и зажег красную рамку: слишком далеко. Увы — дальность эффективного огня "Ллаис-II" с его 6.2 х 30 мм патроном не превышала двухсот метров, так что начать веселье ему была не судьба. Тем не менее, мятежника вдруг окутало багровое облачко, потом он опрокинулся назад и исчез. Лишь через миг до Талу долетел мощный удар выстрела. Потом выстрелы покатились справа и слева нарастающей канонадой — остальные мальчишки тоже открыли огонь.

Один, даже сколь угодно усердный стрелок мог лишь напугать мятежников, но сейчас их было двадцать. Каждая "Молния" тоже имела прицел-вычислитель с дальномером — и в итоге одна пуля из залпа таки пробила мятежника насквозь, проделав в нем дыру величиной с кулак — и с очевидно фатальным результатом.

Мятежники заметались, их автоматы дергались туда и сюда, извергая огонь — но они явно не видели, откуда стреляли. Пламегасители "Молний" скрывали вспышки выстрелов, а стрельба на звук была заведомо неточной. Талу хмыкнул, глядя через прицел на рассыпавшуюся цепь мятежников. Бум! Ещё один труп.

Стрелки из мальчишек были, можно сказать, никакие — но несложная электронная схема, спаренная с дальномером, автоматически вносила поправки на дальность и позволяла вести огонь если и не с идеальной точностью, то хотя бы иногда добиваться результата. Сейчас защитники убивали безнаказанно — снова и снова. Мятежники палили в ответ как безумные, но их огонь с такой дистанции был почти безвредным. Лишь иногда над головой Талу цвикали пули — но это и всё.

Наконец, уцелевшие мятежники залегли в бурьяне, явно не стремясь пасть смертью храбрых. Талу быстро осмотрел поле боя — и вздрогнул: по шоссе тоже шли мятежники, уже не редкая цепь разведчиков, а плотная масса основных сил.

Он хмыкнул и навел прицел на ближайшую фигурку. Дальномер пискнул — и опять зажег красную рамку: ещё слишком далеко. А вот для базук это, конечно, была не дистанция. Мятежники тоже были не дураки и положили гранаты не в насыпь шоссе, а за неё. На сей раз череда мощных взрывов заглушила даже выстрелы "Молний". Мятежники тут же перешли на бег — при такой скорости они доберутся до них уже через пару минут. Кто-то из них всё же падал под пулями, но дистанция сокращалась слишком быстро.

Талу вновь навел крохотный кружок прицела на грудь ближайшего мятежника, легко тронул спуск. Дальномер пискнул, зажег зеленую рамку, показывая, что прицел поправлен — и Талу аккуратно дожал спуск до конца. "Ллаис" плюнул огнем, мятежник упал. Талу уложил второго, потом третьего... а потом увидел, как мятежники торопливо перезаряжают базуки. Он не сомневался, что со второго или третьего залпа они накроют его позицию, словно мишень — дульное пламя "Ллаис" сделало её заметной, как сверкающий маяк. Йарри, впрочем, тоже это понял.

— Всё, отступаем за канал! — заорал он в рацию.

Талу на заду съёхал с насыпи, забросил автомат за спину и побежал. Нырнув за поворот замер, стараясь отдышаться. В этот миг совсем рядом жутко грохнуло, воздух больно ударил по ушам. Сверху посыпались какие-то обломки. Сунувшись назад, Талу увидел вместо соседнего дома груду окутанных дымом развалин.

Трассирующий снаряд врезался в следующий дом — и взорвал его с такой же легкостью. Обломки снова посыпались дождем и Талу едва успел отскочить в сторону, спасаясь от падающей рамы. Взгляд его метнулся вдоль трассы выстрела — и уперся в огромную черную тушу танка, с плавной медлительностью взбиравшуюся на насыпь шоссе. Непонятно было, откуда взялось это чудовище, но Талу понимал, что жить ему осталось какие-то секунды, если...

Он перекинул автомат на спину, схватил гранатомет, взвел его. Дистанция — метров сто пятьдесят, многовато, но...

Талу навел красную точку прицела на зазор между башней и корпусом танка, изо всех сил зажмурился и нажал спуск. Вспышка выстрела всё равно ослепила его — но взрыв ударил по ушам не так сильно, как прежние.

Осторожно приподняв ресницы, Талу не поверил глазам: башню окутало облако дыма, но она осталась целой! Как и установленная на ней турельная автоматическая пушка, которая тут же бодро развернулась в его сторону и открыла огонь. Лишь на миг раньше он успел нырнуть за угол, — но оглушительный рев взрывов ударил Талу, как дубиной, — казалось, что прямо по голове долбит чудовищный отбойный молоток. Отчаянно зажмурившись, он изо всех сил старался зажать уши. Снаряды взрывались совсем рядом от него, дробя толстую кирпичную стену. Наконец, стрелок понял, что файа за ней не достать и грохот взрывов оборвался.

Талу приоткрыл глаза. Невероятно — но он был до сих пор жив и даже вроде бы цел. Вскочив, он бросился бежать. Воздух пах взрывчаткой и гарью, и он не знал, сколько ему осталось жить. Краем глаза он успел заметить, что к нему бежит один из мятежников, размахивая сразу тесаком и автоматом — а за ним ползет танк, извергая сплошной поток огня из своей автоматической пушки.

Талу несся со всех ног, петляя между грудами развалин. Трассирующие снаряды мелькали над самой его головой, рвались на стенах, то и дело обдавая его раскаленными обломками. Когда впереди открылась гладь канала, он не тормозя сиганул туда головой вниз.

Пролетев метров восемь, Талу врезался в воду, прорезал её и уже мягко коснулся дна. Наполовину оглушенный, он открыл глаза и осмотрелся. Ага — повезло, вода прозрачная. Должно сработать... если мятежник — обезумевший псих.

Ожидание показалось ему невероятно долгим — легкие уже начали гореть от недостатка воздуха, но всплыть сейчас было равносильно смерти, его бы просто расстреляли сверху...

Наконец, ощутив ушами беззвучный удар, он повернулся — и едва смог разглядеть в колышущемся полумраке смутную фигуру мятежника. Тот тоже сразу заметил его — но стрелять под водой, разумеется, не мог. Талу выдернул из ножен нашедшийся в арсенале кинжал — но опоздал на какие-то мгновения. Мятежник уже был совсем рядом и изо всей силы рубанул Талу своим тесаком... но для подводного боя он совсем не годился. Удар, который на суше развалил бы Талу до хребта, лишь распорол ему куртку. Правду говоря, он не знал, что делать дальше — но обезумевший мятежник радикально облегчил ему задачу, обхватив Талу руками и сдавив с невероятной силой. Талу ударил его кинжалом в шею, сбоку, пробив позвоночник — и мятежник безвольно пошел на дно, волоча за собой кружевные облачка темной крови...

.......................................................................................................

Рывком оттолкнувшись ото дна, Маоней всплыл, жадно хватив дымный, пахнущий гарью воздух. Он понимал, что сейчас ему невероятно повезло — любой вменяемый противник дождался бы, пока он всплыл, а потом нашпиговал бы пулями. Эх, если бы он мог найти акваланг и заманить мятежников под воду...

Тяжесть оружия тянула на дно. Талу вновь нырнул и всплыл уже у восточной стены канала. К счастью, тут нашлась лестница и он быстро полез вверх. Дыхание срывалось, сердце колотилось, как бешеное, спина зудела — казалось, в неё вот-вот влетит очередь. Сейчас, впрочем, ему повезло — он перевалился через край и замер, с ужасом поняв, что не может подняться. Сил не осталось совсем.

С трудом повернув голову, Талу увидел на том берегу тушу танка — тот методично разносил один дом за другим. Маоней перекатился на живот и встал на четвереньки, отчаянно пытаясь подняться. В этот миг мир вспыхнул ослепительно-белым — и взорвался. В танк угодил управляемый снаряд самоходной гаубицы.

........................................................................................................

Наверное, это уже слишком, подумал Талу. Невероятно, но даже шестидюймовый снаряд весом в полцентнера не прикончил танк — по крайней мере, искореженная туша ещё двигалась, когда в неё ударил второй снаряд. Самой вспышки Талу, к счастью не увидел — не прямо, снаряд ударил с другой стороны, — но в танке сдетонировал боезапас и взрыв на сей раз был чудовищным: огромная туча багрового огня. Талу подняло в воздух, понесло и обо что-то ударило — на какие-то секунды он вырубился, а очнувшись увидел над головой огромный черный гриб, из которого падали какие-то обломки. Совсем рядом с ним шлепнулось что-то, похожее на кусок обгоревшего мяса, и он торопливо откатился: от покойников, даже от их частей, стоило держаться подальше.

......................................................................................................

Талу кое-как поднялся на ноги. В ушах гудело, голова кружилась, тело ощущалось как-то смутно, словно ватное, — но слушалось, пока, по крайней мере. Хотелось верить, что они победили — но увы, танк у мятежников оказался не один и на том берегу канала уже мелькали низкие фигурки "Детей Месаны"...

......................................................................................................

Маоней снова лег и взялся за автомат. Отстреливать уродов с дистанции было несложно — но чем дальше, тем больше в воздухе становилось дыма и иногда он уже скрывал тот берег. Из их отряда осталось восемь человек и Маоней понял, что они не удержат и эту позицию. Вода остановить мятежников не могла — они тоже умели плавать, а лестниц тут оказалось слишком много. Сам канал был узковат — даже подствольники легко доставали до берега — и Талу отполз, держа под прицелом верх ближайшей лестницы. Он расстрелял магазин, сменил его и продолжал стрелять. Пока что врагов удавалось сдерживать — но лишь за счет скверной видимости. Будь у мятежников обзор получше — защитникам пришлось бы кисло. Спору нет, "Молния" — хорошее оружие, но если ты видишь врага — он видит и тебя. А вот подствольники могли посылать свои гранаты по дуге и даже рикошетом за углы. В армии ходила масса страшилок про стрелков, убитых своими же гранатами, отскочившими от чего-либо. К несчастью, сейчас подствольники были у врага...

........................................................................................................

Маоней понимал, что финал наступит очень быстро — его либо убьют, либо у него кончатся патроны и его убьют при отступлении. Но за спиной у него была площадь, и, услышав там шум, он обернулся. На неё, один за другим, въехали четыре тяжелых БТР "Хейс" — массивные восьмиколесные машины в серой навесной броне, хорошо знакомые ему по злосчастной поездке в Ахрум. Армия всё же подошла, пусть и позднее, чем нужно...

......................................................................................................

У каждого "Хейса" было шесть верхних люков — и сейчас у каждого стоял турельный пулемет. Обычный, тридцатого калибра — но они обрушили на тот берег такой ливень пуль, что стрельба оттуда быстро прекратилась. Внутри четырех этих двадцатитонных машин разместился целый взвод и Талу с интересом смотрел на выбравшихся наружу солдат в доспехах, с винтовками и ручными пулеметами.

Солдаты рассыпались по площади. Часть заняла позиции на берегу канала, часть доставала из БТР оружие поддержки — пятнадцатизарядные EX-13, стрелявшие аж на 1400 метров 12,7-миллиметровыми бронебойными "болтами" и уже знакомые ему "Цурасы".

Талу поднялся и забросил автомат за спину. Йарри подошел к кому-то — наверное, к командиру — пару минут говорил с ним, потом вернулся к нему.

— Плохо дело, — сказал он. — Штурм Товии возобновился. Передовая линия обороны прорвана мятежниками. Сюда их идет очень много. Очень.

— Разве это что-то меняет? — удивился Талу.

......................................................................................................

Вместе со снайперами они поднялись на крышу двадцатиэтажной жилой башни, стоявшей за площадью. Талу, как всегда, сделали наблюдателем, выдав ему древнюю армейскую стереотрубу, когда-то служившую артиллеристам для измерения дальности до цели. Но стереотруба с её мощной оптической системой могла служить и подзорной трубой, и Талу, пристроив её за парапетом, начал осматривать смутный в сумраке ковер стен и крыш, испещренный искрами пожаров. Мятежников он заметил почти сразу — разрозненные группки там и сям, но общее их количество пугало. Слишком далеко для автоматов — но снайперы уже открыли огонь. Иногда Талу видел, как маленькие фигурки падали и уже не поднимались. Но идиотами мятежники, увы, не были и быстро убрались с простреливаемых улиц. Благо, и скрытых путей выхода к каналу более чем хватало.

Зато на виду появились бронированные машины разных типов — которые тоже попали под огонь. Талу видел, как из одной, незнакомой ему марки, фонтанами брызнули искры, — но этим всё и ограничилось: ударам даже полудюймовых бронебойных "болтов" её броня не поддавалась. Несколько следующих выстрелов тоже не дали результата и снайперы, выругавшись, прекратили огонь. Бронемашины подходили всё ближе. Когда позволила дистанция, в них полетели реактивные гранаты "Цурасов" — но тоже напрасно. Эти машины тоже имели навесную броню, отлично защищавшую их от этих, всего лишь килограммовых кумулятивных гранат. К тому же, на многих из них стояли автоматические пушки, — мятежники палили изо всех сил, к башне тянулись огненные трассы снарядов. К счастью, бетонные, в полметра, стены башни не поддавались их ударам, а крыша оставалась пока вне зоны их огня, идущего снизу. Но снайперам оставалось играть роль лишь наблюдателей.

Но, когда мятежники вышли к каналу, заговорили "Слайеры" на "Хейсах" — и результат оказался совершенно другой: бронемашины просто разрывало на куски и над полем боя поднялись столбы жирного черного дыма. Пули 15-миллиметровых пулеметов в их башнях — оперенные урановые стрелки в пластиковой обойме, 100 миллиметров длиной и всего 2,5 в диаметре — без труда протыкали двухдюймовую сталь, а за ней взрывались, как небольшие снаряды. Чтобы покончить даже с боевой машиной, хватало одной длинной очереди. Боезапас "Хейса" составлял тысячу выстрелов, так что если мятежники решат вести борьбу на истощение — это обойдется им дорого, подумал Талу. Удивительно — но нигде он не видел танков мятежников, зато на западе то и дело сверкали ослепительные вспышки. Талу не мог понять, из какого оружия стреляют — пока едва ли не над самой его головой не прошел бесшумный, как смерть, беспилотный дрон — один из новейших "Джен Фао". Тихоходный и уязвимый, он был, однако, незаменим в городских боях. Впечатляющий набор сенсоров позволял ему с легкостью выследить цель даже в дыму — а потом в дело шли 40-миллиметровые твердотопливные ракеты. Они могли "замкнуться" на цели ещё до запуска, а потом упорно преследовать её. Дальность их действия достигала мили, а их боеголовка была кумулятивной, пусть и с зарядом всего в сто пятьдесят граммов октола. Одной такой ракеты не всегда хватало на бронемашину — но пары оказывалось достаточно...

— Похоже, что мы их остановим, — сказал Талу.

— Нет, — Йарри показал на что-то в дымной мгле.

Талу не смог разглядеть, что там, — но выстрел с одного из "Джен Фао" точно указал ему цель. В его ослепительной вспышке он увидел нечто чудовищное — угловатую, с широченными гусеницами самоходку, размером, наверное, с одноэтажный дом. Пушку ей заменяло огромное черное жерло мортиры — и Талу боялся представить её мощь. Калибр её был, минимум, дюймов пятнадцать.

— Вот и всё, — тихо сказал Йарри. — Это вебианский "Мамонт". Его не остановить.

Кошмарный силуэт самоходки вновь исчез в ослепительной вспышке, потом в ещё одной — дроны тоже заметили цель — но на сей раз их кумулятивные ракеты не дали никакого эффекта. Должно быть, вес "Мамонта" составлял девяносто или сто тонн — и его лобовая броня была толщиной дюймов в десять. По крайней мере, несколько попавших в неё ракет не смогли её пробить.

— Всё, валим отсюда, — сказал Йарри. — Когда эта дрянь начнет стрелять, тут даже пыли не останется.

По бесконечно длинной темной лестнице они скатились вниз, выбежали на улицу. Йарри повернул на восток, к мосту через канал Победы — и вдруг замер. На перекрестке впереди стояла противотанковая самоходка — похоже, "Ускута". Над её прямоугольным, лишь впереди косо ограненным глухим корпусом поднималась узкая башня. Никаких люков или вентиляционных решеток на виду, лишь на башне косо торчал матовый прямоугольник радара, а справа от него поднимался рассеченный глубокой треугольной щелью бронированный блок инфраоптической камеры. Из плоского, словно обрубленного лба башни торчала 120-миллиметровая гладкоствольная пушка. Её управляемые кумулятивные снаряды точно поражали цель даже за пять километров, прожигая почти любой материал на глубину полуметра. При удачном попадании они могли разбить даже сверхтяжелый танк и легко пробивали укрепления.

— Похоже, что пьеса ещё не закончена, — сказал Талу.

.........................................................................................................

Увы, у мортиры перед пушкой было одно маленькое преимущество: она могла стрелять из-за укрытий. Подтверждение того, что спустившись вниз, они поступили правильно, пришло почти сразу: огромный снаряд ударил в их башню и разнес её вдребезги, словно тяжелая авиабомба. "Мамонт" вступил в дело. Талу вспомнил, что стрелял он реактивными снарядами, действительно похожими на глубинные бомбы. Похоже, что огонь его 15-дюймовой мортиры корректировали — за пару минут он снес весь квартал высотных "свечек" и над площадью повисло непроницаемое облако пыли. Талу расчихался, как ненормальный, потом сорвал куртку и замотал ей лицо — лишь так ему удавалось хоть как-то дышать. Удивительно, как их вообще не прибило падающими обломками — мощь 15-дюймовых реактивных бомб и впрямь оказалась чудовищной. Потом к бровке канала выехала "Ускута" и выстрелила куда-то во мглу.

Ночь снова превратилась в день — а через пару секунд накатил сокрушительный грохот. За тучей пыли Талу не видел ни фига — но ответа не последовало, и он понял, что самоходка взорвалась.

......................................................................................................

После уничтожения "Мамонта" наступила небольшая передышка. По крайней мере, Йарри ухитрился отыскать тыловой пункт снабжения, где они смогли хотя бы пожрать и разжиться патронами. Никого из их отряда там не было, по рации тоже никто не отзывался, и Маоней понимал, что мальчишки почти наверняка все погибли. В другой обстановке он бы наверное заплакал — но эмоций в нем уже не осталось...

— Как наши дела? — спросил он, заметив, что Йарри говорил с каким-то явно штабным офицером.

— Непонятно, как мы ещё держимся, — буркнул Йарри. — Северные форты вновь отрезаны, кольцо окружения сомкнулось. Дела у мятежников, правда, идут всё же неважно. Они голодают, с тыла их атакуют какие-то странные объединения людей и животных. Все эти люди безумны, среди животных преобладают огромные стаи гекс. У них началась чума, у нас — скоро начнется. Короче, дело повернуло к концу.

— Чума?.. — удивленно спросил Талу. Он ожидал всё же лучевой болезни, а не такого вот древнего ужаса.

— А чего ты хочешь? — Йарри хмуро взглянул на него. — Тут валяется миллион, наверное, непогребенных трупов. Умрут в итоге все или почти все.

— Бр-р-р! — Талу даже передернуло. Он уже почти свыкся с тем, что ему придется умереть — но умереть от заразы было бы уже слишком мерзко.

— Надеюсь, мы не доживем до этого, — Йарри повернул голову в сторону вновь начавшейся стрельбы. Мятежники опять пошли на штурм. — Смерть в бою куда как быстрее и чище. Пошли.

.........................................................................................................

Они продержались у канала до ночи, вместе с солдатами стреляя по пехоте мятежников и их боевым машинам. Потери тех были ужасными — всё же, беготня по открытому месту под огнем и стрельба из укрытий различались радикально. Но техники у мятежников было полно — из дармовых трофеев, захваченных на брошенных военных базах, а пехотинцы и вовсе, как теперь понимал Талу, были уже смертниками, и мятежники могли тратить их в любых количествах. Урановые пули же, как и самонаводящиеся ракеты, были, напротив, редким и дорогим оружием. В конце концов, патроны у "Хейсов" кончились. Но в каждом был изрядный запас "Цурасов" — а он был оружием, что и говорить, жутковатым. Нет, не по виду — просто трехдюймовая, побольше метра в длину, труба с примитивным прицелом. Бил "Цурас" всего метров на двести — но даже стоять рядом с местом попадания не стоило, осколки — это не шутки. А уж в точке попадания... Он пробивал бетонные стены и от встречи с ним не поздоровилось бы даже небольшому бункеру. Боевым машинам тоже не здоровилось — они просто взрывались, а уж пехоту и вовсе сметало. Но вот тяжелым танкам "Цурасы" оказались не страшны — и их ответный залп снес БТР в одно мгновение.

..........................................................................................................

Талу плохо запомнил, что было дальше. Последняя, отчаянная мера — залп из всех оставшихся "Цурасов" — не дала никакого результата. К тому же, мятежники переправились через канал южнее и обошли их позицию с фланга.

Они отступали, останавливаясь лишь затем, чтобы подстрелить очередного бегущего за ними урода. Какое-то время мятежников ещё сдерживала "Ускута" — но её боезапас быстро иссяк, а обычные подствольные гранаты оказались бесполезны против боевых машин. У Талу "Цурас" ещё был — как и у Йарри. Тому удалось подбить боевую машину, затем вторую — но потом он стрелял по мятежникам лишь из дробовика. Талу высматривал в округе их бронетехнику. Удавалось это с трудом — небо затянули тучи, мир вокруг освещали лишь зарева пожаров, а коллиматорный прицел не мог заменить прибор ночного видения. На дробовике Йарри ночной прицел, к счастью, был — и это уже несколько раз спасало им жизни. Радио молчало, как убитое, своих солдат и боевой техники они не видели больше нигде. Лишь однажды им на глаза попался парень с 40-миллиметровый гранатометом — в карманах наискось перетянувшей его тело портупеи виднелась дюжина гранат. Он был в гражданской одежде, а лицо его Талу совсем не понравилось.

Парень не заметил их, а через минуту в той стороне, куда он шел, полыхнул оглушительный взрыв. Талу не знал, был ли это просто неудачный выстрел или же нечто худшее — например, самоподрыв среди врагов. Впрочем, мятежников вокруг давно видно не было, и они остановились на привал в пустом подземном переходе возле какого-то парка. Похоже, что недавно тут побывали солдаты — везде валялись упаковки от армейских рационов.

— Смотри-ка... — Йарри показал на россыпь пустых упаковок явно медицинского вида. — "Черный Лис"...

Талу хорошо знал, что это такое — сознательно разрушительный биостимулятор, который мог радикально усилить способности человека. Его создали как препарат, предотвращающий остановку сердца при шоке. Он увеличивал биохимическую активность, быстроту реакции, силу мышц, ослаблял боль, повышал внимание и концентрацию. В малых дозах "Черный Лис" давал лишь временные побочные эффекты, но постоянный прием мог привести к различным формам мании или других психозов, а также судорогам и другим физиологическим нарушениям. Прием ударной дозы "Черного Лиса" на несколько минут превращал человека в полубога, многократно повышая его умственные и физические способности. Но очень дорогой ценой: взрывная активность мышц могла привести к разрывам сухожилий или даже переломам конечностей, а повышение нейрохимической активности приводило к "выгоранию" нейронов и к неизбежной смерти. Превосходное средство для тех, кому уже нечего терять и осталось лишь подороже продать свою жизнь...

— Хорошо, что у нас такого нет, — буркнул Талу. — Будь у нас эта дрянь — я бы, наверное, не удержался, просто от страха...

— Я бы тебе не дал, — ответил Йарри и вдруг замер. — Слышишь?..

Талу замер и прислушался, — но он не услышал, а ощутил, как пол под ними вздрагивает: снаружи по улице двигалось что-то очень тяжелое.

Переглянувшись, они побежали наверх. Как Маоней и боялся, сюда двигался танк, — он заметил его в дальнем конце улицы, в окружении толпы пехотинцев и боевых машин. Восьмиконечная звезда на башне дала ему понять, что это отнюдь не подкрепление.

.......................................................................................................

Оставаться здесь не стоило и они, пригибаясь, бросились бежать. Однако, едва нырнув в переулок, Маоней наткнулся на кучку мятежников. Один из них тут же выстрелил в него и Талу бросил тело в немыслимый кувырок, уходя от выстрела — бессмысленно, конечно, так как пуля уже прошла мимо. Йарри вскинул дробовик — и выстрелил почти не целясь. К счастью, в казеннике у него был осколочный заряд — он разворотил живот мятежнику и ранил остальных, уже вскинувших оружие. Талу врезал по ним из автомата — и они бросились вперед, не оглядываясь на упавших...

.......................................................................................................

К их счастью, эта группа оказалась единственной поблизости, а основной отряд то ли их не заметил, то ли имел более важную цель, чем гоняться за парой врагов. Непрерывно оглядываясь, они прошли метров пятьсот и укрылись в расщелине между грудами обломков. Дальше полыхал трехэтажный дом, выплевывая языки пламени из окон, и свет становился слишком ярким.

Осторожно высунув голову, Маоней осмотрелся. Видно никого не было — но за любым из сотен выбитых, зияющих окон запросто мог скрываться вражеский снайпер.

— Вроде бы оторвались, — сказал Йарри, тоже выглянув. — Ладно, тут нам делать нечего. Пошли.

.......................................................................................................

Но мирно уйти — не получилось. Всего через пару минут Талу вновь заметил впереди группку мятежников, вскинул автомат, — но тот лишь тихо щелкнул: патроны кончились. Он оглянулся на Йарри — но тот лишь покачал головой, патроны кончились и у него.

Талу решил идти в обход, посмотрел вправо, влево — и заметил там такие же группки. Их окружали. Он оглянулся — и увидел мятежников за спиной. Кольцо замкнулось.

......................................................................................................

— Что делать будем? — спросил он у Йарри. Как ни странно, страшно ему сейчас не было — всё казалось нереальным, как во сне.

Тот пожал плечами.

— Ложись. Может, они нас не заметят и пройдут мимо.

Талу лег... и почти сразу же понял, что мятежники идут не мимо, а как раз к ним. Сейчас они, почему-то, не стреляли.

— Мы нужны им живьём, — тихо сказал Йарри. — Ну да, конечно... Граната у тебя с собой?

Талу кивнул и нащупал в кармане холодный металл. Последний шанс... в самом деле — последний. Если граната не взорвется — то не поможет уже ничего. И тогда...

— С собой. А что у тебя?

Йарри показал свою гранату — такую же, как у Талу.

— Вот.

Талу вытащил гранату из кармана и продел палец в кольцо. Страшно всё равно пока не было — хотя внутри у него уже что-то противно вибрировало и Маоней понимал, что уже через миг может вскочить и с диким криком броситься к мятежникам — потому, что ждать было попросту невыносимо...

Воздух прорезал жуткий шипящий свист — он волной катился с неба, справа, слева, везде — и Талу прижался к земле, заткнув пальцами нос и уши. Этот звук был уже знаком ему — сюда рушился залп реактивной артиллерии. Должно быть, где-то под тучами болтался сейчас дрон — и оператор навел огонь на скопление мятежников. Вот как это выглядит с другой стороны, успел подумать Талу. Потом что-то со страшной силой ударило его и выбросило во мрак.

........................................................................................................

Талу очнулся в темноте. В багровом полумраке, скорее, — всего в полусотне метров от него в небо неспешно всплывал огненный гриб, а в воздухе ещё замирали раскаты сокрушительного грохота. Термобарический заряд, подумал Талу, чувствуя, как раскалившаяся одежда жжет тело. То-то по мне словно танк проехал...

Он помотал головой и осмотрелся, прикрывая глаза от горячего, пахнущего пылью и гарью ветра.

Он лежал у бордюра проезжей части, точнее, у ряда полуразрушенных коттеджей, — ударная волна снесла крыши и вдавила внутрь фасады. Ну да, термобарика — это вам не шутки...

Мятежников вокруг он не видел, — хотя они вполне могли скрываться в темноте. Йарри тоже не было, но шагах в пяти лежал подсвеченный начавшимся пожаром мертвец, — мальчишка лет пятнадцати. Рядом с ним валялась знакомая уже КРК-8. Судя по страшной рваной ране, тянувшейся от левого бока до центра груди, его сразил выстрел из дробовика, в упор — и стрелял явно не Йарри...

Но где же тогда он сам?..

Талу кое-как поднялся и ошалело закрутил головой. Рядом Йарри не было. Попробуй, найди его тут, в темноте, в которой, вдобавок, бродят мятежники...

Краем глаза он заметил черневший на фоне пожарища силуэт и тут же бросился на землю, надеясь, что враг его не заметит. Но он — вот проклятье! — тут же повернул и направился прямо к нему.

Кривясь от боли — болело, казалось, всё тело, — Маоней пополз вперед, схватил винтовку, торопливо прицелился и нажал спуск. КРК-8 ударила его в плечо, удар вспышкой боли отозвался в голове, и он не понял даже, попал он или нет. Силуэт, по крайней мере, исчез, и никого больше видно не было...

Он не представлял, что делать дальше, — то есть, совершенно, — и испуганно вздрогнул, заметив человека, стоявшего у разрушенной стены. Такой же черноволосый, как мертвец, но смуглый. Это был Йарри, разумеется. Уф-ф-ф... как от сердца отлегло-то...

Талу неловко вскочил и замахал винтовкой.

— Эй, привет! Иди сюда!

Йарри осторожно отделился от стены.

— Стрелять больше не будешь?

— Так это я в тебя стрелял? — спросил Талу. Ну ничего же себе... он чуть не убил по глупости собственного друга... точно убил бы, стреляй он только чуть получше...

— Угу, — Йарри быстро подошел к нему, ловко и бесшумно ступая даже в темноте. — Хорошо, что промазал. Здорово, что ты жив, — я не знаю, что бы я делал сейчас тут один... Пошли?

— Куда? — Талу вновь осмотрелся. Башка раскалывалась, он не представлял сейчас, в какой стороне восток. Совсем хорошо...

— М-да, — Йарри почесал в затылке. — Ну, давай хоть с виду уберемся, а то торчим тут...

Постоянно оглядываясь, они добрались до ближайшего полуразрушенного дома. Йарри быстро отыскал лестницу, ведущую в подвал, начал спускаться по ней — и вдруг замер, вглядываясь вниз.

— Что там? — нервно спросил Талу. Встречаться сейчас с гражданскими ему совершенно не хотелось, по целому ряду причин, — не последнюю роль в которых играл стыд. В конце концов, именно он был виноват во всём этом — да и защитник из него вышел никудышный, честно говоря...

— Мертвецы, много, — голос Йарри звучал сейчас как-то придушенно. — Гранатами забросали.

Талу не стал спрашивать, кто это был — всё и так было ясно...

........................................................................................................

Торопливо отойдя от превратившегося в склеп подвала, они укрылись в тени за задней стеной дома. Талу проверил подобранную винтовку — но патроны и в ней кончились. Всё его снаряжение обгорело, автомат уцелел, — но прицел оказался разбит и неисправен, так что он просто бросил бесполезное оружие. У Йарри уцелел лишь дробовик — тоже с разбитым прицелом, совершенно бесполезный без давно уже истраченных патронов, — пожав плечами, он бросил и его. Ситуация стала очень неприятной — но сейчас им оставалось лишь идти дальше...

.......................................................................................................

Талу не знал, где они сейчас находятся, но узкий переулок между оградами вывел их к двору перед знакомым ему общежитием для курсантов Академии — или, как, бог весть почему, его называли сами курсанты, "Муравьихой" — её коричнево-серое девятиэтажное здание угрюмо темнело, поднимаясь над ними. Стеклянные двери вестибюля оказались не заперты и Йарри, толкнув, открыл их. Сам вестибюль был тих, пуст и темен — только впереди, из проема лестничной шахты, падал слабый свет. Добравшись до неё, Талу задрал голову — венчавший её пирамидальный фонарь показался ему вдруг очень далеким...

Укрытие было никак не хуже прочих и они решили подняться наверх — чтобы хотя бы осмотреться. Лифты, конечно, не работали — во всем здании не было света. Талу вспомнил, что даже по пути не видел в городе ни одного огня. Должно быть, после многочисленных ядерных взрывов с их электромагнитными импульсами электросеть приказала долго жить.

Они молча побрели по поднимавшимся с террасы на террасу лестницам; это заняло добрых минуты две. Оказавшись наверху, Талу посмотрел на парившие в вышине мрачные, подкрашенные снизу багровым заревом тучи; отсюда они почему-то казались ему ближе. Йарри отпер массивную дверь, ведущую в компьютерный зал, такой же безлюдный и тихий; экраны мониторов, обрамлявших пустую середину помещения, мертво темнели. Когда-то эти машины казались Талу чудом из будущего. Теперь он считал их древней рухлядью — но они, к его удивлению, работали, от батарей бесперебойников. Йарри включил одну из них, видимо, решив ознакомиться с новостями — его наладонник был разбит. Талу ничего не мешало присоединиться к нему, но он просто сел в кресло на другом краю стола. Настроение у него и так было невеселое — а в их положении новости могли быть только более или менее плохими...

.........................................................................................................

Несколько минут в комнате царила тишина — слышалось только жужжание вентиляторов и слабое щелканье "мыши". Потом Йарри вдруг выключил компьютер и устало потер ладонями лицо.

— Ну? Что там? — почти против воли спросил Талу.

Йарри взглянул на него. Лицо у него было хмурое.

— Слоеный пирог. Никто не знает, где наши, где свои.

— И что мы будем делать? — спросил Талу. Всё эта беготня со стрельбой надоела ему до смерти, да и голова болела просто жутко.

— У нас всё равно нет оружия, так что сражаться мы не сможем, — сказал Йарри. — Выходить на улицу опасно — сейчас в этом районе масса мятежников, и, пока их не зачистят, искать своих слишком рискованно. Нам надо отыскать ночлег. И спать.

.......................................................................................................

Они вышли в коридор. Здесь, на последнем этаже здания, размещались гостиные и Талу задержался на минуту, рассматривая эту анфиладу обшитых коричневым деревом комнат, сумрачных, освещенных лишь проникающим через окна светом. Он не сразу понял, что на улице включили освещение. Снаружи натянуло дым и потому свет за окнами казался туманным.

— Интересно, — удивленно сказал Йарри. — Я слышал, что весь свет должен быть выключен в целях маскировки. Что за... Ладно, давай тогда посмотрим.

Они подошли к небольшому полукруглому фонарю в конце коридора. Отсюда, с высоты девятого этажа, была видна вся улица, залитая медно-оранжевым светом, похожая на заполненное туманом ущелье, совершенно пустая — лишь далеко слева виднелась бредущая куда-то группка темных фигур. Взяв забытый здесь кем-то бинокль Талу без труда рассмотрел их. Человек пять, все вооружены автоматами, но совершенно точно не солдаты и не истребители — потому что без формы. Но и не ополченцы, щеголявшие голыми торсами — взрослые мужчины в гражданской одежде. Талу подумал, что это могут быть какие-нибудь добровольцы, — в конце концов, взрослые не меньше молодых хотели защищать Товию, — но размахивания их рук, дерганные, какие-то развинченные движения дали ему понять, что встречаться с ними не стоит...

— Смотри, похоже, это мятежники, — сказал он, передав бинокль Йарри. — Из армии Уэрки или местные. А, неважно.

— По-моему, нам пора убираться отсюда, — сказал Йарри через минуту, положив бинокль. — Если это мятежники, они наверняка заявятся сюда в поисках курсантов ЧК.

Талу был совершенно согласен с ним. Они осторожно подошли к лестнице. Здесь всё было тихо и мертво. Перегнувшись через перила, Маоней посмотрел вниз, в сумрак квадратной лестничной шахты. Там царил розовато-фиолетовый полумрак и оттуда тоже не доносилось ни звука.

— Куда же мы пойдем? — спросил он. Выходить на улицу после увиденного совершенно не хотелось — бесполезное оружие они оставили, да если бы оно и было, это вряд ли бы им помогло.

— В подвал, — наконец сказал Йарри после короткого, но явно напряженного раздумья. — Если здесь ещё есть наши, они все там.

Они побрели вниз по широким, пологим лестницам. На каждом этаже Талу заглядывал в холлы, но там тоже царил мрак, только вдали, в конце коридоров, призрачно светились окна. В самом низу они остановились. Талу увидел крутую бетонную лестницу, ведущую к обитой железом двери. Йарри спустился к ней и постучал. Где-то через минуту ему открыли, и, торопливо представившись, они проскользнули в подвал. Здесь царил холодный полумрак, горели только тусклые красные лампочки. Потолки тут были низкие, полы — голый бетон. Вдоль стен ёжились кучки испуганных людей. Их было много, но среди них совсем не было курсантов: это оказались беженцы, которых разместили здесь, в опустевшем здании, все прежние обитатели которого ушли на фронт. Вероятно, все беженцы, запуганные угрозой артобстрела, решили собраться здесь.

Йарри и Талу побрели по анфиладе сумрачных отсеков, пока не нашли, наконец, относительно свободное место. Талу сел, привалившись плечами к стене. Здесь было странно тихо. Никто не разговаривал; все настороженно прислушивались к происходящему снаружи. Из узких выбитых окон под потолком тянуло ледяным сквозняком. Оттуда доносился далекий вой снарядов, глухой гул канонады, бесконечный и неизменный, иногда быстрый рыжевато-белый свет вспыхивал и гас — но никто не решался выглянуть и посмотреть. Все понимали, что если мятежники заметят их убежище, им не составит особого труда вломиться в него.

Постепенно Талу начала охватывать усталость. Сонная одурь, как газ, сгущалась в воздухе. Люди один за другим сворачивались клубками на полу, словно животные, и тут же затихали, погружаясь в сон. Он последовал их примеру, растянувшись прямо на бетоне. Вначале он никак не мог устроиться, но вскоре усталость взяла своё.

........................................................................................................

Талу не запомнил, что ему снилось. Проснулся он закоченевший и с затекшими ногами. Он чувствовал, что спал довольно долго, наверно, несколько часов. Голова по крайней мере болела теперь почти терпимо, да и боль в теле тоже стала меньше...

Он зевнул, приподнялся на руках, и, ёжась, осмотрелся. Почти все остальные ещё спали, только Йарри шептался о чем-то с соседом. Он взглянул на них, но заговорить не успел — пол под ним вздрогнул раз, потом другой...

Услышав далекие раскаты взрывов, Талу подпрыгнул к окну, зацепился руками за край и подтянулся, выглядывая наружу. Но это окно выходило во двор и он не видел, что происходит на улице.

Талу вздохнул и спрыгнул на пол, едва не приземлившись на Йарри. Тот прижал палец к губам, призывая молчать, и потянул его за собой. Талу, не возражая, последовал за ним. Он не понимал, что происходит, но полагал, что Йарри знает, что делает.

Все люди в подземелье ещё спали. Они осторожно пробрались к двери, и, тихо открыв её, поднялись по лестнице. Только здесь Йарри с облегчением перевел дух.

— Пошли, — он повернулся и пошел первым.

Следуя за ним, Талу настороженно прислушивался к гуляющим в пустой утробе здания отзвукам канонады. Он был уверен, что слышит доносящиеся откуда-то человеческие голоса, а это не предвещало ничего хорошего — кроме них двоих здесь никого не было, а незваные гости могли заявиться сюда с самыми зловещими намерениями.

Они вышли в вестибюль, но выходить на улицу не стали — на другой стороне двора мелькнули вооруженные фигуры. В полумраке Талу не смог их толком разглядеть, но формы на них не было, и они могли оказаться кем угодно...

— И что будем делать? — нервно спросил он.

Йарри задумался на миг.

— Пошли на крышу. Оттуда обзор куда лучше.

......................................................................................................

Поднявшись на верхнюю площадку, Талу увидел узкую отвесную лестницу, ведущую к обитому железом люку в потолке. К их счастью, незапертому — но вот с ведущей непосредственно на крышу двери, увы, свисал замок. Вздохнув, Талу нырнул в низкую дверцу, ведущую на чердак. Здесь, прямо на уровне пола, зияли редкие окна и он подошел к одному. Проем в толстой стене был такой низкий, что ему пришлось встать на четвереньки. Сам проем окна ничем не был загорожен и он замер, оказавшись над тридцатиметровой пропастью. За черными гребнями крыш, бесконечно далеко на юге, сияла золотая заря, но её отблески скрывали тени зданий и земля внизу казалась темной.

Какое-то время Талу смотрел на неё, дрожа от холода, — ветер здесь, на высоте, стал совершенно зверским. Потом, высунувшись из проема, посмотрел на запад. Там непрерывно сверкали вспышки разрывов и волнами катился тяжелый гул — похоже, мятежники начали очередной штурм города. Даже здесь не всё было в порядке — за парком тянулись разбитые артобстрелом остовы зданий и сейчас там полыхало пламя, которое никто не тушил. Густой дым клубился, закручиваясь в огромные, подсвеченные оранжевым кольца. Прямо на глазах у Талу взорвалась бензозаправка и он нервно вытер лицо. Гигантские завитки огня поднялись над руинами и устремились прямо в небо. Он невольно подумал, каково сейчас защитникам форта Циррус... недовольно помотал головой и отполз назад, едва не натолкнувшись на Йарри. Тот прижал палец к губам, призывая молчать, и потянул его за собой. Талу, не возражая, последовал за ним. Он не сразу заметил темные силуэты в глубине анфилады чердачных комнат — другие беженцы, а может быть, и кто похуже. В любом случае, подходить к ним и выяснять не хотелось.

Они осторожно пробрались к люку, и, тихо открыв его, спустились на лестницу. Только здесь Йарри с облегчением перевел дух. Так же молча они пошли вниз.

— В чем дело? — наконец спросил Талу. — Куда мы идем?

— Нужно убираться отсюда, — ответил Йарри. — Судя по взрывам, началась бомбардировка главным калибром Цитадели. Если на мятежников вновь сбросят что-нибудь актиническое, мы умрем.

— А люди в подвале? — спросил Талу.

— Слушай, никто не дал бы нам уйти. Они испуганы до смерти и считают, что любой, вышедший наружу, привлечет внимание мятежников.

— А разве нет?

Йарри пожал плечами.

— Судя по тому, что мы до сих пор живы, это была лишь одна группа. Отсюда к центру города ведет масса переулков. По ним мы можем пройти к Новому Городу. Это шанс.

Талу стало нехорошо. Он понимал, что покидать укрытие равносильно самоубийству — если мятежники их заметят, они будут просто растерзаны. Смерть же от взрыва нейтронной бомбы была — по крайней мере близко от эпицентра — мгновенной. Тем не менее, она пугала его больше. Если уж на то пошло, он предпочитал видеть свою смерть — только выбора у него не было: Йарри уходил, а оставаться здесь одному ему совершенно не хотелось.

Они спустились на первый этаж, быстро пошли к боковой лестнице здания, и, открыв деревянную дверь, попали в совершенно темный тамбур. Талу сразу охватил жаркий и влажный воздух из подвала, — как ни странно, бойлеры в нем ещё работали, — но тут Йарри отпер внешнюю, железную дверь и они оказались на улице. И тут же шарахнулись назад — мимо здания, только чудом не заметив их, пробежала группа вооруженных мужчин с белыми повязками мятежников. Йарри торопливо запер дверь. Талу понял, что они лишь на миг разминулись со смертью.

......................................................................................................

Не зная, что делать, они вернулись в вестибюль. Талу подошел к его стеклянным дверям, потом невольно оглянулся. Йарри стоял шагах в пяти и лицо у него на сей раз было испуганное. Верно, серьёзность ситуации начала доходить и до него.

— И что будем делать? — тихо спросил Талу.

— Вернемся в подвал, — сказал Йарри. Ему самому явно не очень это нравилось, но других вариантов уже не осталось...

..........................................................................................................

Спустившись в подвал, Талу удивленно замер: людей в нем не было! То есть совсем. Не осталось ни вещей, ничего, словно спавшая тут только что толпа ему просто приснилась.

Они осторожно пошли вперед, прислушиваясь после каждого шага и тщательно осматриваясь. Судя по царившей вокруг мертвой тишине, здесь не осталось ни души — но даже это необъяснимо пугало. Талу никак не мог понять, куда все делись. Йарри, однако, оказался куда более догадлив.

— Их вывели. И не мятежники — они просто положили бы всех тут на месте. А это значит...

Талу без труда понял, ЧТО это значит — по этому месту собирались нанести удар. Он понял, что надо бежать отсюда сломя голову... но тут снаружи докатился приглушенный гром разрывов. Пол запрыгал под ногами, свет погас. Над головой что-то страшно загрохотало, обваливаясь, песок и камешки дождем посыпались на волосы, всё вокруг заполнила едкая пыль, от которой они расчихались — и не сразу поняли, что в абсолютной темноте возник свет: тусклое багровое сияние сочилось в щели между рассевшимися железобетонными плитами. Его слабый отблеск упал на лицо Йарри — и в этом зловещем свете Талу увидел, что глаза у него совершенно дикие. Мои глаза, наверное, выглядят не лучше, подумал он. Успей мы выбежать на улицу...

— Снова залповым огнем накрыло, — наконец предположил Йарри. — Я слышал массу почти одновременных взрывов.

— Наверное, — согласился Маоней. Они или мы? — подумал он. — Скорее всего мы, так как РСЗО у нас есть, а тут вокруг было полно мятежников. Впрочем, какая нам теперь разница?..

Всё ещё чихая от висевшей в воздухе пыли, они побрели вдоль коридора. Йарри быстро нашел лестницу... то место, где она только что была. Стена лестничной клетки треснула, на полу валялись куски завалившего проем битого кирпича. Просто замечательно, подумал Маоней. Всегда мечтал о погребении заживо.

.......................................................................................................

Они побрели вдоль коридора к второй, последней лестнице. К крайней радости Талу, она оказалась более-менее цела, хотя и усыпана обломками. По крайней мере, по ней они смогли подняться к пролому, где часть толстой стены рухнула, открывая роскошный вид на улицу — на сей раз окруженную развалинами и освещенную заревом разгоравшихся в них пожаров.

Не дожидаясь, когда вновь начнется обстрел, Йарри спрыгнул вниз и по завалу спустился на улицу. Талу оставалось лишь следовать за ним. Огибая груды битого кирпича, они побежали к Новому Городу, то есть на восток. Талу оставалось лишь надеяться, что они верно взяли направление. Всё вокруг было затянуто пылью и дымом, под его удушливым пологом повис полумрак, который освещало только зарево пожаров. Наверное, лишь поэтому их путь не закончился сразу же — иногда они видели вокруг вооруженных людей, но тем явно было не до них. Вокруг то и дело разрывались снаряды, дробя уже горящие развалины, и Талу понимал, что нестись напролом — чистое безумие. В любой миг его мог скосить осколок или пуля. Но оставаться здесь, в тылу врага, было ещё большим безумием, и потому он, беспощадно подгоняя себя, мчался вперед.

.......................................................................................................

Ошалев от дыма, Талу впал в какой-то транс и едва не упал, пытаясь остановиться, когда перед ними предстал канал Победы, отделяющий Новый Город Товии от Старого. За каналом поднимались колоссальные кубические здания. Бетонные громадины были обкрошены снарядами, но более-менее целы. На пересекавшем канал мосту, к удивлению Талу, никого не было.

Не раздумывая, они бросились вперед. Но тут же из-за завала навстречу им выскочил солдат в невероятно грязной и потрепанной, но всё же узнаваемой военной форме Вебы. Он заорал что-то, направляя на них автомат, и Талу замер. В первый миг их спасла безоружность и гражданская одежда — судя по истеричному тону, веб был взвинчен до предела и без колебаний пристрелил бы ненавистных Высших. Но они всё равно были файа — а другие вебы могли появиться здесь в любой миг. Талу понимал, что тогда ему останется лишь мечтать о расстреле — место которого наверняка заняла бы обширная программа длительных и весьма разнообразных пыток. Спасти их сейчас могло лишь чудо.

И оно случилось.

.......................................................................................................

Всё произошло почти что в один миг. Что-то тяжелое врезалось в мостовую метрах в пятидесяти за спиной солдата — Талу отчетливо увидел взметнувшийся столб пыли. Затем земля на этом месте поднялась и пламя сверкнуло из черного купола взрыва.

........................................................................................................

На сей раз, Талу сбило с ног и покатило по земле. По телу замолотили падающие куски земли и он заорал от дикой боли, твердо уверенный, что немедленно умрет. Тем не менее, всё стихло, и он приподнялся, шипя от боли и ошалело осматриваясь.

Всю ширину улицы заняла громадная воронка — как догадался Талу, оставленная 16-дюймовым снарядом Цитадели. Дома вокруг неё рухнули, в воздухе облаком висела пыль.

Талу ошалело закрутил головой, высматривая Йарри — и вздрогнул, встретившись с ним взглядом. Йарри был жив и явно вполне цел, только усыпан землей — как и сам Талу. А вот вебу повезло куда меньше — отброшенный взрывом кусок асфальта размозжил ему голову.

.......................................................................................................

Стряхнув с себя землю, Талу кое-как поднялся на ноги. Всё тело болело так, словно в нем была переломана минимум половина костей, и он по-прежнему чувствовал себя так, словно вот-вот сдохнет. Соображал он сейчас не очень хорошо, но всё же помог подняться Йарри. Вокруг них тут же мерзко зацвикали пули, — но к ним уже мутной стеной приближалась оседающая пыль. Огибая чудовищную воронку, они нырнули в неё, направляясь к мосту. Талу успел вытащить из-под трупа штурмовую винтовку и сейчас на бегу разглядывал её. Это оказалось оружие спецназа Вебы — G-100, под бронебойные патроны калибра 5,7 миллиметров, точное и надежное, с 50-зарядным коробчатым магазином, двукратным оптическим прицелом и подствольным гранатометом, сейчас, правда, пустым. Талу резко стало лучше — что пришлось весьма кстати, так как им пришлось пробираться по самому краю, между грудами битого кирпича и дышавшим смертоносным дымом сгоревшего экразита жерлом воронки. Он отчаянно задержал дыхание и часто задышал, выбравшись на мостовую. Воздуха в легких хватило, но едва-едва.

Хромая, они, как могли быстро, побежали к мосту. Маоней понимал, что из Цитадели стреляли именно по нему. Сейчас там наверняка перезаряжали орудие и корректировали прицел — и Талу понимал, что в любой миг мог последовать второй выстрел. Бежать с такой мыслью по мосту было очень неприятно — тем более, что тело плохо его слушалось и ему казалось, что он едва тащится...

Всё это заняло словно целую вечность — и он не сразу понял, что бежит уже по улице. В этот миг сзади вновь грохнуло. Талу сбило с ног и обдало ледяной водой, щедро перемешанной с илом. Сверху посыпались бетонные обломки — но не один, к счастью, не попал в него. Достаточно большой, чтобы убить, по крайней мере.

.......................................................................................................

Сдохнуть можно от этого, подумал Талу, катаясь по мостовой от боли во вновь щедро отпущенных ему синяках. Едва она чуть стихла, он кое-как поднялся на ноги, ошалело осматриваясь.

На сей раз, снаряд упал в канал и разорвался на его дне — но поднятый им всплеск ударил снизу в мост и разнес его на куски. Талу с облегчением перевел дух. Этот канал был шириной метров в пятьдесят, а его отвесные бетонные борта высотой метров в десять. Далеко справа он увидел обломки другого моста — то ли тоже разбитого снарядами, то ли взорванного. Сейчас, по крайней мере, мятежники не могли добраться до них. Но у воды были площадки — причалы для речных трамваев, а к ним с набережной спускались лестницы. Если мятежники смогут захватить хоть один такой трамвай...

Недовольно мотнув головой, Талу захромал к ближайшему стометровому кубу, опираясь на руку подошедшего Йарри и сжимая в другой трофейный автомат. Оружие пригодилось почти сразу — уже под стеной здания на них из-за угла выбежало несколько успевших переправиться мятежников и Талу, не глядя, влепил в них длинную очередь. Многочисленные удары пуль сбили их с ног, один из них с воем покатился по земле, другие повалились молча. Не оглядываясь, Талу сбежал по лестнице подземного входа.

Внизу, к их крайнему удивлению, никого не было, два ряда легких застекленных дверей распахнуты настежь. Йарри сразу бросился к щитку и нажал несколько кнопок — за их спинами начала опускаться толстая стальная плита. Лишь тогда они перевели дух. Именно здесь, в этом блоке Нового Города, решили устроить казарму ополченцев, так что на том их самодеятельность и кончилась.

........................................................................................................

Два часа спустя Талу и Йарри уныло сидели в госпитальной палате — с ощущением, что про них все забыли. Вокруг них никого не было, лишь длинные лампы равномерно жужжали, да снаружи слышались могучие глухие удары — не зная, как переправиться к зданию через канал, мятежники подтянули артиллерию и теперь пытались сокрушить его стены орудийным огнем. Мало кто пытался стрелять в них — почти все ополченцы уже были на фронте. Здесь осталось буквально несколько солдат, которые охраняли арсенал и категорически отказывались давать оружие беженцам — среди которых нашлось несколько сотен парней вполне призывного возраста.

Выяснив всё это, Йарри решил, что пора брать дело в свои руки. Это оказалось несложно — одним ударом в челюсть он оглушил дежурного офицера, забрав у него 12-зарядный армейский "Равен" под мощный 10 х 25-миллиметровый патрон. С оружием дело пошло веселее — четверо солдат в дежурке при виде ствола не оказали никакого сопротивления и в руки заговорщиков попало четыре штурмовых винтовки "Хаос-II". Вооружив ещё троих парней, Йарри без боя разоружил охрану арсенала и отпер его. Внутри оказалась масса всего интересного — не только привычные "Краки" (как солдаты называли стандартный автомат КРК-5), но и противотанковые и автоматические гранатометы, и даже новейшие базуки EX-28, стрелявшие оптически наводимой управляемой ракетой.

Талу невольно подумал об измене, благодаря которой весь этот арсенал лежал в бездействии, в то время как враг успешно штурмовал столицу. Сейчас, впрочем, ему было не до этого. Надо было рассортировать добровольцев, выделив тех, кто получил хоть какую-то военную подготовку, и выдать оружие в первую очередь им. Таких набралось не так много, — все, кто умел воевать, уже были на фронте, — и Талу, махнув рукой, разрешил брать оружие всем подряд. Тут же пришлось организовывать ликбез для не умеющих с ним обращаться — хотя бы научить их просто заряжать и стрелять.

С практикой, к счастью, никаких проблем не возникло — мятежники как раз решили переправиться через канал, собрав доски от разбитых снарядами домов и вообще всё, что могло держаться на плаву. Талу оставалось лишь распределить стрелков по комнатам и позволить им вести огонь по своему усмотрению. Дистанция, к счастью, была небольшая — каких-то метров сто — и неумение стрелков тут особой роли не играло. Едва мятежники поднялись на набережную, на них обрушился град пуль. Те, кто появились первыми, погибли, остальные укрылись под её стеной.

Остро требовались минометы — они могли достать мятежников и там, а при удаче даже разрушить лестницы. Но как раз минометов под рукой не было. Правду говоря, им очень повезло, что именно здесь, в этом блоке Нового Города, решили устроить арсенал. Тут должны были формировать резервные части — но, похоже, формировать их было уже не из кого. Несчастные добровольцы оказались последними, кого можно было поставить под ружьё...

........................................................................................................

Получив столь неожиданный отпор, мятежники вновь начали шквальный обстрел здания. Однако здания Нового Города очень отличались от обычных. Все они были построены по одному проекту и представляли собой по сути крепости из монолитного железобетона, со стенами метровой толщины. Лишь малая часть их помещений — жилые квартиры — выходила на улицу. Внутри же размещались магазины, различные учреждения, склады, гаражи и даже небольшие предприятия. К тому же, под каждым таким зданием скрывался восьмиэтажный противоатомный бункер, соединенный с соседними подземными галереями. Здесь было, где укрыться, и Йарри отвел людей во внутренние помещения, оставив наверху лишь наблюдателей. Внешние помещения, конечно, страдали — но тут ничего нельзя было поделать. Кое-где в квартирах начались пожары, но бетонные стены и система глухих металлических дверей мешали распространению огня и дыма. Да и горючих материалов в конструкции было совсем не так много...

Талу невольно подумал о проектировщиках Нового Города — неужели они предвидели возможность штурма столицы, более того — что дело дойдет до уличных боев здесь, в сердце Фамайа?..

Раньше он мало интересовался историей архитектуры, и, конечно же, не мог представить, что она приобретет жизненно важное значение. Окажись строители Нового Города лишь чуть меньшими параноиками — всё наверняка было бы уже кончено...

.......................................................................................................

Убедившись, что прямая опасность им пока не угрожает, Талу занялся выяснением обстановки. Сеть каналов с отвесными железобетонными бортами делила Новый Город на острова-крепости — но она же представляла опасность, так как по ней противник запросто мог попасть в тыл. Ни он, ни Йарри не знали, что происходит во всем городе и даже в соседних зданиях. Радиосеть здесь молчала, найденные в квартирах приемники "ловили" лишь помехи. Систем же военной связи здесь, разумеется, не было.

Йарри прибег к старому, проверенному способу — разослал вокруг разведчиков, с приказом установить связь с любыми военными, которых им выйдет обнаружить. Часть их никого не встретила, часть столкнулась с перебравшимися через канал в других местах мятежниками и понесла серьёзные потери. Мятежникам, правда, повезло куда меньше. Их тут оказалось немного — буквально несколько десятков, попасть внутрь блоков с перекрытыми входами им не удалось, а снаружи их быстро перебили, в основном, огнем из бесчисленных окон. К содержимому арсенала добавились некоторые трофеи. В руки защитников попало штук двадцать таких же, как у Талу, автоматов G-100. Ещё больше было старых винтовок AR-2012 под мощный 7,62 х 51-миллиметровый патрон — с такими же, как у автоматов, прицелами и 45-зарядными коробчатыми магазинами. Нашлись и ручные пулеметы MG-6, надежные и точные, с наборами сменных стволов и 100-зарядными лентами в коробах — под тот же мощный 7,62 х 51-миллиметровый патрон. Патронов к ним, естественно, было немного, — но это значило, что защитники смогут вооружить ещё несколько десятков бойцов...

..........................................................................................................

Наконец, Йарри и Талу смогли подвести некоторые итоги. После того, как защитники, с помощью новеньких EX-28, смогли уничтожить несколько орудий, поставленных на прямую наводку (дальность эффективного огня EX-28 достигала 1000 метров), обстрел прекратился — по крайней мере, здесь и сейчас. Силы мятежников, правда, по причине невозможности разведки (дронов тут не было, а посылать разведчиков через канал не стоило) оставались неизвестными. У защитников же было 920 человек со стрелковым оружием, 12 противотанковых гранатометов EX-28, 2 ПЗРК, 12 тяжелых пулеметов и даже четыре трехдюймовых орудия, которые почему-то стояли во встроенном гараже. Орудия, правда, были совсем старые и даже без снарядов, — но современные снаряды к ним тоже подходили и Талу не терял надежды где-нибудь достать их...

Он и Йарри обосновались в столовой — обширном помещении на втором подземном этаже здания. Здесь, собственно, и разместился штаб, состоявший, в основном, из самого Йарри и нескольких парней, служивших раньше в армии. Талу играл роль его помощника, хотя и был старше по званию. Но опыта командовать людьми у него не было, — а единственная попытка это делать кончилась в Ахруме настоящей катастрофой. Он прекрасно понимал, что никогда не станет полководцем и не стремился к этому.

Наконец, разобравшись с наиболее насущными делами, они с Йарри поднялись на крышу, решив лично ознакомиться с обстановкой. Здесь, как и на других плоских крышах блоков, помещался небольшой парк, так что они могли смотреть на Старый Город из-за линии густых высоких кустов, оставаясь почти незаметными. Зрелище было жуткое — масса зияющих выбитыми окнами зданий и зловещий сумрак за ними, пронизанный заревом пожара. Талу видел монолитную, в полгоризонта, стену дыма, подсвеченную снизу оранжево-красными сполохами пламени. Картина была вполне апокалиптическая. Гул канонады сейчас доносился глухо и казался нестрашным, но всё равно, у него свело все мускулы.

— На нас оттуда тоже... смотрят, — тихо сказал Йарри. — Вон, наблюдательную башню видишь?

Талу пошарил глазами по жуткому пейзажу. Далеко не сразу он заметил круглую, с набалдашником караульной комнаты, башню на углу территории какого-то военного завода.

— Вижу, — так же тихо сказал он. — Далеко. Разве что из базуки попробовать, да и то...

— Смысла нет, — вздохнул Йарри. — Будь у нас хороший снайпер с полудюймовой винтовкой... а так... — он помолчал. — Знаешь, странно всё же думать, что кто-то оттуда сейчас смотрит на нас — и думает, как нас убить.

— А мне нет, — буркнул Талу. — Ты как хочешь, а я иду спать.

..........................................................................................................

Плюнув на всё, Талу устроился в одной из пустых брошенных квартир — понятно, на другой от канала стороне здания. Окна здесь тоже были выбиты. Высунувшись в них, он смог увидеть очередной бой — мятежники ухитрились проплыть по боковому каналу и напали на остров с фланга. Густо мелькали огоньки выстрелов, между стенами зданий гулял треск пальбы, — но он с удивлением понял, что это зрелище совсем не трогает его, словно он смотрит какой-то унылый самодеятельный спектакль, из тех, что ставили ещё в приюте. В свете мирно горящих вокруг фонарей сражение казалось совсем ненастоящим. Верный признак того, что "батарейка" в мозгах совсем села, подумал он. Всё. Хватит этого.

Он разделся, забрался в чужую, но очень удобную постель — и моментально заснул.

......................................................................................................

Разбудил его глухой взрыв, от которого зазвенели стекла в шкафах. Потом Талу услышал нарастающий гул — как у падающего самолета в фильмах про войну — и второй взрыв, почти сразу, через две секунды. Он был куда сильнее первого и постель подпрыгнула под ним. Талу вскочил и как был, в плавках, бросился к окну, но ничего не увидел. Улица была совершенно пуста — от мятежников не осталось и следа, фонари погасли. Нигде не было ни огонька — лишь белые стены зданий напротив окрасило багровое зарево. Оно давало не слишком много света, и он не сразу осознал, что ещё в мире изменилось. Потом — словно его вдруг ударили — понял. Вода из канала ушла — и Талу в немом удивлении смотрел на него. Отвесные бетонные борта были высотой метров в двадцать, наполовину белые, снизу темные, дно представляло собой 50-метровую полосу грязи и мусора, среди которого нелепо блестел целехонький речной трамвай. Идущие с набережной лестницы обрывались на половине высоты стен у выступов-причалов, и он невольно подумал, что теперь они точно в безопасности — взобраться на них почти невозможно, как, собственно, и пройти к ним по дну, превратившемуся в топкое болото...

Причина этого явления была для Талу совершенно очевидна — мятежники расстреляли из тяжелых орудий или просто взорвали дамбу Товийского водохранилища, вода из которого ушла. Точного его объема он не помнил, но речь явно шла о кубических милях — которые прямо вот сейчас превратили в бурлящий ад долину Товии. Но своих там давно уже не было, а гибель попавших под водяной молот мятежников не слишком волновала Талу. Куда больше его беспокоили более близкие последствия. Бояться жажды им, конечно, не стоило. Как источник не подверженной радиоактивному заражению воды, под каждым блоком Нового Города на глубину полумили были пробурены артезианские скважины, но они могли пригодиться и просто как её источник. Вот Товийскую АЭС с потерей водохранилища придется, разумеется, остановить — но, честно говоря, Талу не знал, работала ли она и до этого. Потребности в электричестве теперь сократились до минимума — в сущности, оно шло лишь на освещение и работу вентиляции в убежищах. Стоявшие в каждом блоке дизель-генераторы вполне покрывали эти потребности, а запасов солярки для них хватило бы на пару недель...

Честно говоря, Маоней сомневался, что даже их они успеют истратить — если действительно вспыхнет эпидемия чумы, всё кончится за несколько дней, учитывая скученность людей в подземных укрытиях и массовый стресс, ослабляющий иммунитет. Умрут, разумеется, не все — но вымрет процентов девяносто населения. Он не знал, попадет ли в их число. До войны он был, можно сказать, образцово здоровым парнем — но не знал, сколько нахватал рентгенов и разной другой гадости. Многочисленные контузии тоже явно не пошли ему на пользу. Ещё более многочисленные синяки до сих пор нудно ныли и Талу чувствовал себя непривычно разбитым. Причем не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле — куски земли и бетона едва не сделали из него отбивную.

.......................................................................................................

Талу недовольно помотал головой. Меньше всего он мечтал превратиться в ипохондрика, беспрерывно ощупывающего себе бока и при каждом чихе находящего у себя не менее дюжины абсолютно смертельных диагнозов. Но два дня назад он уже побывал в объятиях мятежника — пусть и под водой — и мог, в принципе, подцепить всё, что угодно. К сожалению, крайне актуальных работ по вероятности передачи микробов чумы во время подводных объятий не существовало и Талу оставалось лишь надеяться на лучшее...

........................................................................................................

Надежды эти, конечно, оказались наивными. Словно в ответ на его мысли послышался мерзкий вой снарядов. Талу рефлекторно шарахнулся в сторону, за стену. Почти в тот же миг за окном сверкнуло пламя. Что-то свирепо рассекло воздух там, где он только что стоял, со страшной силой ударило в стену, в потолок, в пол — в одно и то же мгновение. По всей комнате разлетелись куски штукатурки, крошки бетона и щепки, пребольно стегнув почти нагое тело Талу. Он возмущенно вякнул, потом взглянул вниз.

У самых его ног в полу зияла дыра. Между расщепленными досками засело ещё дымящееся дно шестидюймового снаряда, распространяя едкую вонь сгоревшего экразита. Началось в деревне утро, мрачно подумал Маоней, и начал спешно одеваться.

.........................................................................................................

Выбравшись в коридор, он сразу же наткнулся на парня с автоматом — одного из назначенных им наблюдателей. Он сидел буквально в соседней квартире и тоже вышел в коридор в поисках кого-то, кому можно доложить о начавшемся обстреле. Но о нем Талу знал уже и сам — промедли он хоть мгновение, его вполне буквально размазало бы по стене. При этой мысли его начало потряхивать.

— Йарри где? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. Маоней не сомневался, что он решил ночевать где-то поблизости.

— Там, — парень ткнул в конец коридора, где вертикальная стальная лестница вела к люку в потолке.

Пожав плечами, Талу зашагал к ней. Пол под ногами у него то и дело подпрыгивал и тут же доносился грохот — снаряды, один за другим, попадали в здание. Свет каждый раз мигал, но пока, к удивлению Талу, не гас.

Поднявшись по лестнице, он попал в полутемный и низкий технический этаж, расположенный на половине высоты здания. Здесь горели лишь редкие тусклые лампочки в зарешеченных колпаках, по голым бетонным стенам тянулись трубы и кабели. Видно тут никого не было и Маоней закрутил головой, высматривая Йарри. Долго искать его, к счастью, не пришлось. Здесь, в конце коридора, узкая стальная дверь — открытая — вела в почти уже темное помещение, но в нем у пола светлело окно — ничем не закрытый проем высотой не больше полуметра. Йарри стоял возле него, невидимый на фоне света — Талу не заметил бы его, если бы он не шевельнулся.

— Что ты здесь делаешь? — удивленно спросил он. Словно по заказу, вдруг наступила тишина — обстрел прекратился.

— Из Цитадели сюда прибыл майор Чвэй, — хмуро сказал Йарри. — Чтобы возглавить оборону Фао, — именно так назывался этот окруженный каналами остров. — Меня отстранили от командования. Кстати, и тебя тоже.

— И?.. — спросил Талу. Новость была в чем-то ожидаемой и он ощутил облегчение — полководцы из них с Йарри были никакие. — Куда нам теперь приказано прибыть?

Йарри пожал плечами.

— Никуда. Мы с тобой теперь просто бойцы.

Вздохнув, Талу плюхнулся прямо на пол — и не особо удивился, когда Йарри последовал его примеру. Нам снова придется брать автоматы и палить в мятежников, и это минус, подумал он. С другой, нам не навесили очередное безумное задание, и это плюс...

Сидеть на полу было скучно и Талу потянулся выглянуть в окно — из которого заманчиво падал свет. Но Йарри вдруг схватил его за куртку.

— Не дури. На той стороне снайперы. Трех наших убили только этим утром.

— Это южное окно, — напомнил Талу. — А с той стороны мятежников вроде как нет.

Йарри открыл рот, чтобы возразить, но не успел — здание вновь вздрогнуло раз, потом другой. Услышав мощные раскаты взрывов, Талу всё-таки полез в окно.

Туннель в толстой стене был такой низкий, что пришлось ползти на четвереньках. Он обрывался в пустоту и Маоней замер над пятидесятиметровой пропастью. Под ним лежал перепаханный снарядами парк, напротив поднимался необозримо огромный фасад соседнего блока, зиявший выбитыми окнами. Чувствуя сильнейшее ощущение дежавю, Талу высунул голову наружу и повернул её на звук. Где-то слева мерцали розоватые вспышки и через несколько секунд доносился приглушенный гул взрывов.

— Наши по Фаме долбят, — сообщил он. — Гаубицы.

— Похоже, контрподготовка, — сказал Йарри. — Скоро снова штурм. Нам в арсенал надо, за оружием.

Едва Талу поднялся, он тоже сунулся в окно. Выглянул наружу, потом торопливо выполз назад. Молча вернулся к люку. Так же молча они спустились на лестницу и пошли по ней вниз.

......................................................................................................

Спускаясь, Маоней надеялся, что в арсенале ничего не осталось и ему в этот раз не придется участвовать в бою — по самым уважительным причинам. Но, к его огорчению, там ему тут же вручили трофейную вебианскую G-100 — может даже ту самую, с которой он явился сюда. G-100 не очень понравилась Талу — длиной не меньше метра, но легкая из-за большого количества пластика, она имела на редкость неудобный надствольный магазин длиной едва ли не в само оружие. В итоге, он взял знакомый уже "Тайфун", нагло воспользовавшись своим служебным положением — в конце концов, он был старшим лейтенантом, а арсеналом (в котором и впрямь уже мало что осталось) заведовал всего лишь сержант.

Сжимая в руках удобный трофейный автомат, Талу почувствовал себя вполне готовым к предстоящему штурму. А в том, что он скоро начнется, сомневаться не приходилось — снова начался артобстрел, и на этот раз жесточайший. Пол под ногами прыгал непрерывно, сквозь монолитные перекрытия сверху катился сплошной гул. Талу оставалось лишь гадать, что обрушилось бы на них, если бы контрподготовка не подавила часть батарей врага...

......................................................................................................

К облегчению Талу, артподготовка оказалась хотя и мощной, но короткой — всего минут пятнадцать. Может, у мятежников уже кончались снаряды, может, им просто не терпелось пойти побыстрее в атаку. Так или иначе, объявили боевую тревогу и Талу поднялся из бункера. Где тут же расчихался от висевшего в воздухе дыма и пыли — все помещения словно наполнил туман. Свет здесь уже не горел и полумрак прорезали лишь лучи фонариков.

К удивлению Талу, подниматься наверх они не стали и обосновались на третьем этаже — два нижних были вообще глухими, с двухметровой толщины стенами. Йарри пояснил, что огонь им предстояло вести по бровкам канала и другому его берегу, а это удобней было делать снизу — на верхних этажах для этого приходилось высовываться в окна, что сплошь и рядом кончалось для стрелков фатально. Здесь же можно было вести огонь из глубины комнаты, а то и вовсе откуда-нибудь из прихожей, прямо через дверь. Сектор обстрела, конечно, тогда получался фиговый, но и попасть в стрелка было гораздо труднее. А узкий сектор обстрела вполне можно было компенсировать количеством бойцов. Талу, правда, не знал, сколько людей и файа здесь оставалось в строю, но надеялся, что достаточно много — иначе спать ему уже никогда не придется...

.........................................................................................................

Комната, в которой они с Йарри устроились, была уже дотла разгромлена крупнокалиберным снарядом, метко влетевшим в окно. Он разворотил перекрытие, пробив в нем здоровенную дыру — но это пришлось очень кстати. Если бы сюда попал второй снаряд, он пришелся бы в эту же дыру и разорвался бы на нижнем, тоже техническом этаже. В остальном тут не было ничего хорошего. Несущие стены изувечило осколками, перегородки вынесло — Талу не сразу даже понял, что когда-то тут была квартира. Пол был завален обломками, в воздухе до сих пор висел едкий запах взрывчатки и гари. Но и другие квартиры на этой стороне блока выглядели ничуть не лучше — а от многих, повыше, и вовсе осталось одно пустое место...

Талу осторожно выглянул в окно. Картина за ним тоже не радовала. Дома за каналом были ещё частично целы, но выгорели дотла и почти в каждый попало по несколько снарядов — на покрытых копотью фасадах тут и там зияли бреши. Сквер между стеной блока и каналом был перепахан воронками, верхняя часть его стены кое-где обрушилась, облегчив задачу наступающим.

Ждать долго ему не пришлось. Из развалин волной покатились истошные трели свистков, которыми мятежники поднимали своих пехотинцев в атаку, потом там густо замерцали злые бело-рыжие огоньки, и, вслед за трассирующими пулями, к ним понеслись огненные росчерки реактивных гранат. Здание вновь содрогнулось от взрывов. Талу плюхнулся на четвереньки и бодро пополз к проему коридорной двери. Спина у него зудела — влети сюда такая вот граната, его уже ничто бы не спасло...

.......................................................................................................

На сей раз ему, к счастью, повезло. Выбравшись в коридор, Маоней поднялся на ноги, и, переглянувшись с Йарри, осторожно выглянул в проем. Мятежники тоже не были идиотами и учились на своих ошибках. Им хватило ума разделить своё войско на две части. Одна, наиболее вменяемая и имевшая оружие получше, засела в домах по ту сторону канала, остервенело паля по окнам блока из базук и автоматов. Вторая, более психованная (и куда более многочисленная) хлынула вперед, скользя на дно канала по множеству длинных веревок. Кто-то срывался и падал — то ли под пулями, то ли от просто от неумения. Но большая часть спускалась успешно, исчезая из поля зрения Талу. Тот вздохнул. Сейчас очень помогли бы минометы — но как раз их под рукой не было.

К огорчению Талу, грязь на дне канала не слишком задержала мятежников — всего через пару минут на этот борт канала полетели "кошки" с веревками. Ещё через пару минут появились первые мятежники. Талу поймал одну из фигурок в прицел и нажал спуск.

.........................................................................................................

Всё дальнейшее смешалось в памяти Талу в обрывки бесконечно повторявшегося кошмара. Большую часть боя они с Йарри бегали из комнаты в комнату и с этажа на этаж, меняя позиции — предосторожность совершенно не лишняя. Несколько раз в только что покинутых ими комнатах гулко взрывались влетевшие в них реактивные гранаты. Потом Талу выглядывал в какой-нибудь проем, в окно или просто в пробоину в стене и торопливо шарил глазами по уродливому пейзажу. Иногда ему удавалось заметить мятежников. Тогда он так же торопливо целился и стрелял — а потом убирался со всей возможной скоростью. При таком вот подходе трудно было понять, попадает он в кого-то или нет — и Талу прекрасно понимал, что никогда этого и не узнает. В пустых бетонных комнатах грохот пальбы больно бил по ушам — но с этим он быстро справился, заткнув их двумя небольшими гальками, выпавшими из раскрошенного бетона. С бьющей в нос гарью от пальбы и взрывов, а также с висевшей в воздухе цементной и известковой пылью ничего, увы, нельзя было сделать и Талу просто задерживал дыхание, влетая в особенно пыльные и дымные помещения. Патроны к трофейному "Тайфуну", конечно, быстро кончились. Тогда кто-то сунул ему тяжеленный вебианский MG-1250 с 75-зарядным коробом под 12,7 х 50-миллиметровый патрон — слишком мощный, да и само оружие не отличалось дальнобойностью, но её вполне хватало. Пули этой жуткой "мясорезки" были с полой головной частью и буквально разрывали мятежников на куски. Талу пару раз видел это. Но вместе с лентой это творение мрачного вебианского гения весило килограммов, наверное, двадцать и в какой-то миг Талу просто плюхнулся на пол в каком-то темном коридоре. Сердце прыгало где-то у горла, в глазах темнело. Телосложение у него было далеко не атлетическое и Маоней буквально нутром чувствовал, что ещё минута такой безумной беготни — и он совершенно натурально сдохнет.

Над ним остановился Йарри. Он что-то говорил ему, но его рот раскрывался беззвучно, как у рыбы. Талу выковырял из ушей гальки — и поморщился от гулявшего в утробе здания грохота от беспрерывных выстрелов и взрывов.

— Что с тобой? — тревожно спросил Йарри. — Ранен?

— Не, — слова едва проходили через горящее, пересохшее горло и казались Талу хриплым карканьем. — Забегался. Эта вот дрянь, — он с отвращением спихнул с колен тяжелый пулемет, — весит целую тонну, наверное.

— Так. Понятно, — Йарри с сомнением смотрел на него. Талу отметил, что он тоже весь чумазый и дышит часто-часто. — Надо подобрать тебе что-нибудь полегче.

Бросив бесполезный пулемет (в нем, вдобавок, кончились патроны) они двинулись в поисках оружия для Талу. Долго искать не пришлось — только на этом этаже лежали десятки убитых, которым оружие уже было без надобности. Довольно быстро Маоней разжился привычным "Краком" и снова принялся за дело...

..........................................................................................................

Талу очнулся от того, что кто-то лил ему ледяную воду на лицо. Сперва он едва не захлебнулся, потом кое-как отфыркался и начал жадно глотать её — в горло, казалось, насыпали раскаленного песка. Наконец, когда поток иссяк, он протер рукой глаза и осмотрелся.

Он лежал в каком-то бетонном коридоре, освещенном тусклыми лампами. Над ним вновь стоял Йарри, с тревогой глядя на него. Талу попробовал пошевелиться — и тут же застонал. Раскалывалась голова, ломило и болело всё тело — словно его прожевало стадо голодных крокодилов. Сил не осталось совсем — по крайней мере, встать он сейчас точно не смог бы.

— Что... — наконец выдавил он.

— Дыма нанюхался, — хмуро сказал Йарри. — От экразита. Ядовитая дрянь, между прочим. Тебе ещё повезло. Несколько наших просто умерло.

Талу вдруг вспомнилась история столетней, наверное, давности — времен Первой Великой войны. Тогда, во время осады вебами какого-то форта, в его броневую башню угодила начиненная экразитом бомба. Брони она не пробила — но ядовитые газы ворвались внутрь и удушили весь расчет — то ли тридцать, то ли сорок человек. Похоже, ему и в самом деле повезло...

— А штурм как? — спросил он, морщась от боли. — Отбили?

— Да, — мрачно сказал Йарри. — Гадов положили немеряно. Но у нас половина убита и ранена. Патронов тоже не густо осталось. Ещё один такой штурм — и кранты. Сегодня уж до рукопашной доходило...

— Рукопашной?.. — эхом спросил Талу.

— Мятежники в окна полезли — ну, на веревках с "кошками". В штыки. С тесками, с топорами какими-то. Психованные совсем. Хорошо, что Чвэй приказал забросать подножие блока гранатами — ну, ручными, из окон. Там большая часть этих уродов и легла. Остальных кого постреляли, кого тоже взяли на штыки. Но, сам понимаешь, чумы теперь совсем недолго ждать.

— И что делать? — тупо спросил Талу. Страшно ему уже не было — не то, чтобы ему хотелось сдохнуть, но и особо страшной эта мысль уже не казалась. Слишком уж сильно всё болело.

— Ничего, — буркнул Йарри. — Тебя сейчас в лазарет отведут. А там видно будет.

......................................................................................................

Талу невольно ожидал, что хотя бы в этот раз всё будет, как положено — его водрузят на носилки и понесут в лазарет пусть не с песнями, но хотя бы в сопровождении прекрасной медсестры, держащей капельницу со спиртом. Но ничего такого, разумеется, не было, — ни медсестры, ни даже собственно носилок. Двое хмурых парней совсем не вежливо подняли его с пола и куда-то потащили под руки. Почти сразу же Маонея стошнило — а потом он с громадным облегчением вторично потерял сознание.

Глава 7:

Огонь и зомби

На сей раз, Маоней не смог понять, пришел он в себя или просто проснулся. Скорей всего, всё же последнее, так как Йарри тряс его за плечо. Талу замычал — тряска больно отдавалась в голове — потом кое-как сел. Болело, кажется, вообще всё и сразу — но уже как-то глухо, в основном потому, что он чувствовал себя каким-то обалдевшим. Вчера ему всё же поставили капельницу — правда, не со спиртом, а непонятно с чем. Единственным видимым её эффектом было то, что ему вскоре со страшной силой захотелось ссать. Встать он не мог, так что ему натурально подложили утку. Причем, сделала это отнюдь не медсестра с большими бу-бу, а какой-то хмурый замотанный мужик. К счастью, тогда он пребывал в таком обалдении, что ему было, в общем, всё равно. Будь Талу в нормальном своём состоянии — он бы, наверно, просто сдох от стыда и унижения...

Как-то вдруг Маоней понял, что сидит вообще в чем мать родила, и, пользуясь случаем, посмотрел на себя. Всё его тело стало пегим от синяков, и его передернуло. Выглядел он как несвежий покойник в трупных пятнах — а чувствовал себя и того хуже.

— Чего тебе? — наконец хмуро спросил он.

Йарри бросил ему связку одежды — насколько помнил Талу, его прежняя превратилась в невообразимое рванье.

— Поднимайся. Нам приказано прибыть в район Пао, в штаб.

Талу подумал, что должен возмутиться таким бесцеремонным отношением к своей, наверное, героической особе... но потом окинул взглядом всё это просторное, ярко освещенное помещение. И понял, почему это во всех книжках и фильмах про войну раненые изо всех сил стремятся побыстрее убраться из госпиталя и вернуться на фронт. Вовсе не из-за зафигительного героизма или ещё чего-то там. Стоны и крики сливались в жуткий хорал, достойный натуральной преисподней. Но хуже всего был всё же запах — хлорки, страданий и совершенно натурально крови. По мнению Талу, из такого места стоило бежать как можно дальше.

..........................................................................................................

Выбравшись в коридор, он вздохнул с облегчением. Йарри принес ему рабочий комбинезон и сандалии — и в этой привычной одежде он чувствовал себя несколько лучше. По крайней мере, смог двигаться самостоятельно, хотя это было больно и он прекрасно понимал, что боец из него сейчас никакой.

К счастью, пилить до Пао пешком им не пришлось. На каждом острове была станция метро, которое ещё вполне работало. Вход в неё был прямо в этом блоке — почему, собственно, в нем и решили разместить арсенал и базу ополченцев.

Спустившись на станцию, Талу только вздохнул — ему показалось, что он вернулся в прекрасное довоенное прошлое. Хотя народу здесь стало куда меньше, да и поезда теперь ходили, мягко говоря, нечасто — им пришлось ждать своего едва ли не полчаса. Впрочем, район Пао лежал между Цитаделью и Новым Городом, на склонах плато. Станции метро поблизости от его штаба не было, так что им пришлось-таки подняться на поверхность и двинуться к цели пешком. Талу угрюмо ковылял, держась за плечо Йарри и тревожно крутя головой — снаряды уже залетали и сюда, и он всё время слышал взрывы. Огонь был неприцельным, беспокоящим — но шансы попасть под него вполне были. К тому же, небо затянули тяжелые тучи и Талу оставалось лишь надеяться, что они успеют завершить путешествие до начала очередного ливня...

........................................................................................................

Но добраться до штаба так и не вышло. Всего через несколько минут навстречу им попался ошалело бегущий молодой солдат.

— Что вы здесь делаете? — крикнул он. — Мятежники готовят новый штурм, Найте приказал ударить по ним всеми оставшимися ракетами! Нейтронными. В том числе и по Джен! — он побежал дальше.

Внутри у Талу ёкнуло. Район Джен был всего-то в полутора милях отсюда. Здесь, на открытой местности, это не предвещало им ничего хорошего.

Йарри хмуро взглянул на него.

— Жить хочешь? Тогда бежим!

.......................................................................................................

К удивлению Талу, бежать он всё же смог — хотя и шатаясь на ходу и понемногу шалея от боли. Ноги сами принесли их к Башне Ночи — нелепой коробчатой конструкции, похожей на подъезд пятиэтажного дома, но только построенной из огромных плит стали и бронестекла. Воздвигли её ещё во времена Томахаана Эйлиная, по причинам, которые никто, кроме него, не смог бы назвать. К радости Талу, вход в неё был открыт. Они бросились к нему — но тут же справа раздалась дикая стрельба. Повернув голову, Талу заметил пару боевых машин с восьмиконечной звездой на бортах — они ползли с запада, поливая огнем из пулеметов всё вокруг. Похоже, что солдаты бежали с позиций в укрытия — и мятежники тут же воспользовались этим.

Талу наддал изо всех сил, чувствуя, что вот-вот может упасть — в голове у него уже мутилось и ему начало казаться, что он летит над землей, словно надувной шарик. Йарри уже стоял в проеме, держа руку на щитке запирающего устройства. Второй рукой он махал ему, призывая Талу бежать ещё быстрее, но тот не мог, и так вложив в этот бег все силы. Вокруг него гадко зацвикали пули — мятежники наконец-то изволили заметить его. Жить Талу оставалось какие-то секунды — но как раз в этот миг он влетел внутрь, тут же споткнулся о порог и во весь рост растянулся на полу. Йарри торопливо нажал кнопку. Бронированные панели сомкнулись за ним, — и в тот же миг по ним словно ударил молот: боевые машины открыли огонь из автоматических пушек. Талу знал, что, кроме фугасных, у них есть и бронебойные снаряды, и он не знал, выдержат ли двухдюймовые панели двери их удары. Впрочем, почти сразу до него донеслись два глухих взрыва и он понял, что машины уничтожены. Похоже, что с позиций бежали не все...

............................................................................................................

До войны в башне помещалось модное кафе, после начала осады в ней устроили наблюдательный пункт — благо, для этой цели она подходила отлично. Сейчас в ней собралось тридцать или сорок ополченцев — которые не успели добежать до более солидных укрытий или, как вдруг решил Талу, решили насладиться зрелищем погибели мятежников. Они собрались в просторной застекленной веранде, врезанной в третий этаж здания. Отсюда открывался вид сразу на три стороны и Талу испуганно спросил:

— Здесь не опасно?

Йарри усмехнулся.

— Нет. Стекла бронированные. Так что...

Талу подошел к окну — это потребовало усилия, потому что в него страшно было смотреть. Оно выходило на запад и из него открывался роскошный вид на развалины под низко нависшими тучами, освещенными заревом. Казалось, что там открылись врата преисподней.

— Когда будет удар? — спросил он.

Йарри взглянул на часы.

— В двенадцать. То есть сейчас уже.

Талу нервно посмотрел в окно — там и так уже надвигалась гроза, небо страшно почернело, почти над крышами плыли низкие тяжелые тучи, освещенные снизу отблеском зарева. Снаружи бушевал ветер, пригибая деревья, вздымая клочковатый туман пыли. То и дело вспыхивали молнии — тогда мир становился розовато-белым и через считанные мгновения раздавался оглушительный гром. Наверное раздавался, потому что тут, внутри глухой стальной коробки, ничего слышно не было.

— Двенадцать. Прячьте лица! — крикнул Йарри.

Талу повернулся к нему и только это спасло его зрение. Из окна хлынул белый, очень яркий свет — даже отраженный, он больно ударил по глазам. Талу мгновенно зажмурился, зажав глаза ладонями, но режуще-белый свет проникал даже сквозь них. Тут же башню встряхнуло, словно пустую коробку, и он устоял лишь потому, что налетел спиной на спинку кресла. Впрочем, всего через пару секунд свет перешел в красный и погас. Талу вновь повернулся к окну, пятками чувствуя затихающую дрожь.

В тот же миг он увидел ударную волну — сплошную стену пыли, в которой кружились какие-то лохмотья. Она стремительно надвигалась на них и все невольно шарахнулись вглубь комнаты — никто сейчас не верил в прочность шестидюймового стекла.

В последние мгновения Талу показалось, что он падает в пропасть — в глазах у него потемнело от напряжения, он даже испугался на миг, что потеряет сознание.

Ударная волна накрыла их и Маоней ощутил, как качнулась тысячетонная коробка башни. Толстенные стекла в окне на миг прогнулись, едва не вылетев, уши заложило, снаружи донесся глухой мощный гул и в такт ему пол вздрагивал от затихающего грома. Талу увидел, как в один миг смело деревья, как свет совсем померк под тучей поднявшейся пыли. Оставалось лишь надеяться, что расстояние и броневое стекло спасли их от ливня нейтронов...

......................................................................................................

Пару часов спустя Талу и Йарри стояли на плоской крыше башни. Внизу лениво догорали подбитые боевые машины и обломки снесенных ударной волной зданий. Огонь остался лишь кое-где, он трепетал неровными пятнами, словно разбросанные в беспорядке странные фонари. Затянутое плотными тучами небо бурлило, как штормовое море, под ним висел жуткий полумрак. Наверху, между текучими клубами туч, плыли огненные шары — защитники непрерывно запускали осветительные мины, опасаясь неожиданной атаки. Массивные силуэты многоэтажек за каналом угрюмо темнели, то и дело озаряясь вспышками небесного света. Не было видно никаких машин, ни одного человека — казалось, что они остались последними людьми в мире и Талу невольно надеялся, что это действительно так...

........................................................................................................

Кабель горел уже больше часа. Огонь полз по нему лениво и неспешно, роняя вниз капли горящей пластмассы. Они летели на далекую землю, оставляя ровные дымные следы, тут же сносимые ветром. Талу следил за ними, потому что больше ничего не двигалось. Людей в Товии осталось уже не так много — в строю, по крайней мере, — так что его, без долгих разговоров, определили наблюдателем в снайперскую пару, благо, никаких особых талантов эта работа не требовала — только лежать в укрытии и созерцать окружающий мир в поисках возможных целей. Снайпер — какой-то незнакомый парень в серо-черном пятнистом комбинезоне истребителя — откровенно дремал, так что Талу был здесь, в сущности, в одиночестве. Они устроились в пустой выгоревшей квартире на восьмом этаже квадратной жилой башни — того же проекта, как та, в которой устроили памятный Талу "временный форт". Часть перекрытия комнаты была снесена, вместо окна громоздилась груда битого кирпича, обвалившегося сверху — на ней они сейчас и лежали. Ложе не слишком удобное, но оно давало хоть какое-то укрытие. Одна из косо рухнувших плит прикрывала их сверху — между ней и завалом осталась треугольная щель, в которую пялился Талу. Ему выдали бинокль, но пользы от него оказалось неожиданно мало — слишком узкое поле обзора. Наблюдатель же должен был замечать всё происходящее. Только вот пока ничего не происходило. Удар по Джену оказался чрезвычайно удачным — он прикончил едва ли не всех мятежников в районе, а новые пока не подошли. Защитники смогли даже несколько улучшить свои позиции, но далеко продвигаться не стали. В их рядах оказалась рота истребителей — 142 файа, 1092 вооруженных автоматами ополченца, четыре старых танка, 18 не менее старых бронетранспортов, десять крупнокалиберных и двадцать ручных пулеметов, пять базук и два противотанковых ракетных комплекса. Силы далеко не эпические, и Маоней понимал, что первый же серьёзный штурм станет для них и последним. Но пока здесь было тихо — зато на юге неустанно гремела канонада и низко нависшие свинцовые тучи там освещало мощное, жуткое зарево...

Талу уже знал, что в целом отчаянный последний удар не дал ожидаемых результатов. Все нейтронные ракеты были истрачены, но это не помогло. Штурм продолжался, мятежники лезли на укрепления, как безумные — особенно те, кто словил смертельную дозу радиации или заразился чумой. Они спешили убить прежде, чем умереть. Или, на худой конец, поделиться с осажденными своими бактериями и вирусами, хотя нужды в этом уже не было. В Товии тоже бушевала чума, люди мерли буквально как мухи — лечить их было нечем. Талу был очень рад, что его назначили сюда — сейчас любая возможность держаться подальше от людей была буквально на вес золота. Нет, даже больше — на вес жизни...

........................................................................................................

Интересно, что будет, когда кабель догорит до крыши, — лениво подумал Талу. Начнется пожар? Или он просто погаснет? Внизу от падающих капель иногда загоралась трава — но огонь быстро гас, не находя себе пищи. Эта вот комната уже выгорела полностью и походила на пещеру с закопченными стенами. Как, собственно, и всё здание. По идее, кирпичные стены и бетонные перекрытия должны были ограничивать пожар одной квартирой — но их теперь никто не тушил, огонь распространялся через трещины и кабельные каналы, и многоэтажное здание могло гореть несколько дней, исходя дымом и вспыхивая в самых неожиданных местах. Сейчас Талу видел вдали факел над выпуском вентиляции — должно быть, там догорали скопившиеся в закрытых помещениях газы...

Вдруг он заметил, как вдали, между домами, промелькнуло что-то темное. Он не успел разглядеть, что это, но зверей в Товии не было и это мог быть только человек. Или нет. Считать людьми выродков из Корпуса Справедливости, которые одевались в плащи из скальпов убитых ими файа, никак не получалось. Как и "Детей Месаны" — людоедской (причем, совершенно буквально) организации, созданной некой Месаной Теразинд, знаменитым психологом из Клура. В свою бытность посланником Хьютай Талу даже одолел пару её статей. Именно что одолел — такой феерический бред о том, что женщин и мужчин не существует и ко всем людям нужно обращаться "оно", было даже трудно представить. После войны воззрения Месаны радикально поменялись — она провозгласила, что мир уже умер и всё, что теперь нужно сделать — доконать его.

К несчастью, в своём родном Клуре она несла шефство над колонией для малолетних преступников — которым окончательно выела мозги и создала из них свою армию. После чего провозгласила, что после войны никто не должен выжить — прежде всего, её виновники. Файа и всё, что с ними связано, стали объектом её лютейшей ненависти, а её безумные идеи получили широчайшее распространение. Путь её армии от Клура до Товии был отмечен чудовищной цепью невообразимых изуверств и разрушений. Сейчас по слухам сама Месана уже отдала концы (причиной чему послужило короткое, но неприятное знакомство с быстрыми нейтронами), но вот её последователи, к несчастью, были ещё вполне живы. Ненадолго, конечно — но попадать к ним в руки Талу совершенно не хотелось...

.........................................................................................................

Сзади, в бывшей прихожей, зашуршали камешки и Маоней быстро повернулся. Оружия ему так и не выдали, и мысль о том, что в башню пробрались мятежники, была, мягко говоря, неприятной. Но это оказались свои — Йарри и ещё один незнакомый парень.

— Вот ты где, — сказал Йарри. — Я привел тебе смену. Пошли в штаб.

......................................................................................................

Штаб обороны района размещался не так уж далеко — в массивном квадратном четырехэтажном здании, которое до осады занимал какой-то проектный институт. Со своим внутренним двором и пилонами оно немного походило на крепость — и, что главное, под ним помещался обширный бункер гражданской обороны, что и предопределило выбор.

Когда они уже поднимались по ступеням крыльца, сзади донеслись истошные трели свистков — и тут же послышалась бешеная стрельба. Штурм всё же начался. Талу невольно передернул плечами и переступил порог.

.......................................................................................................

Ещё через час он одиноко сидел в комнате связи. Прежний оператор заболел чумой и Талу посадили на его место. Назначение, не слишком радующее — Маоней отлично понимал, что может стать следующим. К тому же, пол под ним содрогался, а с потолка то и дело что-то сыпалось — не сумев прорваться к штабу через позиции защитников, мятежники теперь крушили его стены орудийным огнем. Здесь, под железобетонным перекрытием, Талу ничего не угрожало — но выходы из бункера наверняка завалит, а в каком состоянии тут аварийные и есть ли они вообще — он не знал.

Настроение у него было прескверное — он не хотел помирать от чумы, которую, возможно, подцеплял прямо вот тут, на этом месте. Взгляд его блуждал по экрану видеосвязи — и вдруг его осенила некая, вполне безумная идея. Он знал личный номер Анмая — точнее, его квартиры в Цитадели, — а Анмай был сейчас в ней! Маловероятно, конечно, что он сейчас сидит дома — но даже такой маленький шанс куда лучше никакого.

Воровато оглянувшись на дверь, — лишние свидетели тут были совсем ни к чему, — Талу быстро набрал код. Несколько секунд экран только требовательно пикал — но потом на нем вдруг появился Анмай. Вид у него был весьма хмурый.

— Талу? Чего тебе? — удивленно спросил он.

— Жду задания, — ответил Талу. Это было всё, что пришло ему сейчас в голову.

— Задания?.. — Анмай задумался, потом вдруг усмехнулся. — Я привез из Товии три экспериментальных снаряда с гибридной материей. Танковых. Ракеты нам не слишком помогли, поэтому я решил пустить их в дело. У нас тут, к счастью, есть новейший танк — не принятый на вооружение по причине слишком высокой цены. Но броня у него очень мощная. Я думаю, на нем можно будет прорваться к главным лагерям мятежников и нанести по ним удар.

— Но причем тут я? — удивленно спросил Талу. — Я же не танкист. Не имею даже понятия.

— Не беспокойся, рулить танком тебе не придется. Командовать тоже. Ты займешь место наводчика. Дело несложное, промахнуться по лагерю вряд ли возможно.

— Но почему? — удивленно спросил Талу. — Неужели некому нажать на кнопку?

Анмай хмуро взглянул на него.

— Вот именно.

.......................................................................................................

Ещё через час Талу — в окружении нескольких файа — стоял возле танка. Он, безусловно, производил впечатление — массивная ограненная глыба башни, толстый в рубчатом теплозащитном кожухе ствол пушки, квадратные стальные плиты, прикрывающие широкие гусеницы. К задней части каждого борта башни крепились три пары дымовых гранатометов, призванных защищать танк от противотанковых ракет с лазерным наведением, справа, над командирским люком, торчал полудюймовый пулемет на турели.

— Это уникальная машина, — сказал майор Наай Нису, который и должен был командовать танком. — Пятидюймовое орудие с автоматическим зарядным механизмом и дистанционно управляемый пулемет с отдельным прицельным телевизионным каналом.

— Спаренного пулемета нет? — спросил Талу. В самом деле, лоб башни был узким и глухим, лишь с массивным конусом маски пушки.

— Одного турельного пулемета более чем достаточно, — ответил Наай. — Механизм его наведения тоже защищен броней.

— А прицелы? — Талу показал на два выступавших на крыше башни прицела, похожих на глаза гексы. Каждый защищал массивный раструб бронекожуха — но каждый окуляр прицела был размером с экран небольшого телевизора. Ему уже приходилось видеть, что делает с такими штуками плотный огонь из автоматов. Пробить их они, конечно, не могли, — но даже броневое стекло крошилось под ударами пуль, становясь матовым и совершенно непрозрачным. После чего танк, по сути, выходил из строя — вести бой вслепую было невозможно, а заменить разбитые приборы было зачастую просто нечем...

— Это сверхпрочная иттриевая керамика, — ответил Наай. — Она не трескается даже при попадании крупнокалиберной пули. Разумеется, перископы водителя, наводчика и командира сделаны из неё же, как и объективы телевизионных прицелов. Сверх того, водитель имеет ещё две камеры, установленных по обе стороны от люка. Оба главных прицела — тепловизионные. Сам танк весит около шестидесяти тонн. Лобовая броня из четырехдюймовой стали, подслоенной свинцом — чтобы керамическая сердцевина брони не крошилась, если сталь деформируется под ударами снарядов и ракет. Толщина керамической сердцевины — шесть дюймов, толщина внутренней плиты — ещё две. Ни одна из трофейных ракет ССГ не смогла пробить этой брони. Бортовая броня устроена так же. Хотя её толщина в два раза меньше, она защищена бронеэкранами из дюймовой стали. Корма прикрыта решетчатым экраном, крыша башни и верхний лобовой лист корпуса — встроенной динамической защитой. Радиатор двигателя в походном положении прикрыт кормовой нишей башни. В ней размещается первая очередь боезапаса. Он отделен от обитаемого отсека башни бронестенкой. В его крыше расположены вышибные панели. Таким образом, даже если броня там будет пробита и кордит вспыхнет, танк не пострадает и даже сможет вести бой, используя боезапас второй очереди. Хотя в этом случае, конечно, придется перейти на ручное заряжание.

— А если взорвутся снаряды? — спросил Талу.

— Исключено. Боезапас первой очереди — это бронебойные подкалиберные снаряды, там нечему взрываться. Боезапас второй очереди находится в корпусе, в кассетах с этиленгликолем. При пробитии брони он заливает порох в гильзах и делает его взрыв невозможным. Топливные баки наддуваются выхлопными газами, и потому тоже не могут взорваться.

А вот снаряды с гибридной материей вполне могут, подумал Талу. Она представляла собой жидкий дейтерий, в котором протоны как-то уживались с антинейтронами. Будучи, по сути, разными частицами, они не могли аннигилировать — по крайней мере до тех пор, пока антинейтрон не превращался в антипротон. Поэтому гибридную материю было почти безопасно хранить. Аннигиляция начиналась лишь при облучении лазером со строго определенной длиной волны, что нарушало хрупкую стабильность гибридных атомов. Её на плато Хаос было всего десять килограммов, накопленных в течение многих лет. Это было немало — двести мегатонн. Гибридная материя была очень компактным и мощным источником энергии. Её можно было использовать в двигателях космических кораблей или любых других машин, взрывных устройствах любого размера, вплоть до микроскопических — хоть в пистолетных пулях. Даже бомба в виде микрочипа имела бы мощность в 50 тонн обычной взрывчатки. И, кроме того, можно было создать лазер, использующий энергию аннигиляции — он мог быть очень мощным... если бы нашелся конструктор, решивший заняться такой глупостью.

Короче, в теории всё было прекрасно. На практике же, как всегда, возникли временные трудности. Во-первых жидкий дейтерий, как и жидкий водород, был далеко не самой удобной в хранении субстанцией. Он имел прескверную способность ускользать даже из герметически закрытых дьюаров, буквально просачиваясь сквозь металл, и его хранение превращалось в сложную инженерную задачу. Во-вторых, лазерная система детонации требовала точнейшей настройки, а к тому же была дорогой и капризной. До сих пор её не удавалось втиснуть во что-то меньшее пятидюймового снаряда. А стрелять ей из пушки было точно не лучшей идеей. Наай сообщил, что на испытаниях гибридные снаряды дали результат пятьдесят на пятьдесят — половина их взрывалась, половина нет. Половина второй половины взрывалась прямо в миг выстрела — что вполне объясняло, почему это столь желанное вроде бы место наводчика до сих пор оставалось вакантным. Вторую партию снарядов доработали, но не успели испытать, — что им предстояло сделать прямо вот сейчас.

Вокруг танка стояло ещё несколько офицеров, которые смотрели на Талу почти что с сочувствием. Тем не менее, на лицах их явственно читалось облегчение — не вызовись Талу добровольцем, кому-то из них пришлось бы занять это место по приказу, с нехилой вероятностью быть расщепленным буквально на элементарные частицы. Талу такая вот перспектива тоже не радовала — но стать первым аннигилированным файа было явно интереснее, чем издыхать в какой-нибудь яме с развороченным животом или оторванными ногами. И уж конечно в таком случае его бренное тело не станет поживой для крыс или совершенно натуральных людоедов...

— В машину, — коротко сказал Наай. Он явно не был настроен тратить время на лекции, да его, в общем-то, и не было — новый штурм мятежников мог начаться буквально в любую минуту, а отразить его их оборона уже вряд ли смогла бы. Слишком мало осталось людей, да и техники тоже...

Маоней нашел взглядом Йарри — тот стоял в стороне с хмурым видом — вздохнул, потом пошел к танку. Держась за фару, неловко влез на покатую лобовую броню, прошел по броневым листам над гусеницей, потом влез на башню. Люк наводчика уже был открыт, так что Талу просто проскользнул в теплое нутро машины. Во время обучения в Академии их сажали в танки, — просто в порядке общего развития, — так что окружение было не совсем уж незнакомым. Талу плюхнулся в неожиданно удобное кресло, поднял руку, повернул запорную рукоять. Крышка люка с жужжанием повернулась на оси, потом мягко осела в гнездо. Толстенная — с внутренней стороны её покрывала четырехдюймовая плита из высокомодульного полиэтилена, которая должна была улавливать быстрые нейтроны при взрывах нейтронных бомб, а также служила противоосколочным подбоем. Такие же монолитные плиты покрывали борта и всю башню изнутри. Собственно, именно из-за них этот танк и выбрали на роль носителя. Хотя стрелять гибридными снарядами можно было из любой пятидюймовой танковой пушки, при взрыве гибридной материи далеко не все антинейтроны аннигилировали сразу. Немалая часть их разлеталась, доставляя всем вокруг массу неприятностей. В такой ситуации танк с противонейтронным подбоем становился суровой необходимостью...

Пристегнувшись, — таковы были правила, — Маоней осмотрелся. Правду говоря, места тут было не больше, чем в шкафу. Прямо перед ним был большой экран — как пояснил Наай, сейчас он показывал изображение с камеры установленного на турели "Слайера". Над ним — убранный сейчас панорамный перископ, на случай отказа электронного прицела. Внизу — выдвижная клавиатура компа и ручки наведения пушки. Или, в данном случае, пулемета. Справа — блоки всякой электроники. Слева — здоровенный казенник пушки и зарядный механизм. Наай сидел за ним и со своего места Талу его даже не видел. Над головой люк. Под ногами — кассеты со снарядами. За спиной — броневая переборка башенного снарядного отсека. Гибридные снаряды были где-то там и по коже Талу невольно пробежал озноб — какая-то часть гибридной материи всё время распадалась, и радиоактивное излучение от неё шло, пусть и слабое...

В корме несколько раз чихнул и заработал полуторатысячесильный турбодизель. Всё вокруг завибрировало, воздух заполнил вроде бы и не громкий за герметичной переборкой, но забивающий все звуки низкий гул. Талу торопливо натянул висевший за спинкой кресла шлем. Сразу стало легче. Он подключил ларингофон, — и едва не подскочил, услышав у самого уха ровный голос майора:

— Внимание на экран. Поехали.

.......................................................................................................

Звук двигателя изменился. Кресло подтолкнуло Талу, но потом ощущение движения исчезло — шестидесятитонный танк, конечно, не прыгал на ухабах и изображение на экране плыло словно само по себе. Голова у Талу закружилась, его охватило вдруг неожиданно острое чувство нереальности. Происходящее на экране казалось ему просто игрой — чему весьма способствовало маячившее в его центре перекрестье прицела. Всего лишь нажав на гашетку, он мог обрушить на цель ливень 70-граммовых бронебойных и разрывных пуль, и это было... вдохновляюще.

Что-то зашипело, у Талу заложило уши — включился компрессор подпорной системы. Теперь никакая висевшая в воздухе дрянь — ни радиоактивная пыль, ни отравляющие газы, ни бактерии — не могла проникнуть внутрь танка. Это было явно приятнее, чем едва ли не нагишом бегать по улицам, рискуя в любой миг словить осколок или пулю...

Дел у него пока что не было и Маоней активно заработал джойстиком, крутя туда и сюда турель "Слайера" с закрепленной на ней камерой. В бой они шли, конечно, не одни — их танк сопровождали три обычных "Мегазевры" и пять "Хейсов". В общем, не так много, но всё равно, их группа смотрелась внушительно...

Всего через несколько минут они достигли линии фронта. К удивлению Талу, навстречу им хлынула волна мятежников — то ли они окончательно охренели, бросаясь на танки со штыками, то ли, что вернее, их появление совпало с началом очередной атаки. Так или иначе, бронеотряд стал для мятежников крайне неприятным сюрпризом. На крышах этих "Хейсов" стояли спаренные дюймовые автоматические пушки — и они обрушили на атакующих целый ливень снарядов. Улица впереди зарябила вспышками, а потом утонула в пыли и дыму. Из неё выбегали беззвучно орущие фигурки — и тут же падали, попав в прицел турельных пулеметов танков. Талу тоже потянулся к спуску, но Наай строго запретил ему тратить патроны. Хотя в отличии от обычных танковых турельных пулеметов, патронные коробки которых приходилось заменять руками, — вылезая наружу и рискуя получить пулю, — здесь "Слайер" питался из установленного внутри танка бункера. Его боезапас составлял только восемьсот патронов — всего-то 80 секунд непрерывного огня. Не так уж и много, если подумать...

К сожалению, несмотря на устроенное им избиение мятежники быстро опомнились. Из развалин полетели огненные стрелы реактивных гранат. Один из "Хейсов" нелепо развернулся и замер, окутавшись дымом. В ответ "Мегазевры" ударили из пушек. Танковые пятидюймовки были более чем серьёзным оружием — под ударами их снарядов толстые кирпичные стены рассыпались, как песчаные, целые куски зданий рушились после бледных вспышек взрывов, и улицу впереди окончательно затянуло пылью.

........................................................................................................

Когда танк нырнул в неё, Талу невольно напрягся — видно впереди ничего не было. Но это были точно не проблемы танка — взбираясь на завалы, он мягко кренился то вправо, то влево, то вперед, то назад — но это и всё. Даже жуткий хруст дробящегося под метровой ширины гусеницами кирпича внутри не был слышен. Никаких мин мятежники, к счастью, не догадались поставить — они привыкли наступать и только наступать, контратака защитников оказалась для них полной неожиданностью...

Так же неожиданно танк выбрался из пылевой тучи. Впереди густо мельтешили мятежники, торопливо разбегаясь по укрытиям. Оттуда они тут же открывали огонь. Талу увидел буквально десятки злых бело-рыжих дрожащих огоньков палящих прямо в него автоматов. И обречено замер — хотя даже стук пуль по полуметровой в общей сложности лобовой броне внутри слышен не был...

Опомнившись, он взялся за ручки наведения "Слайера". И, наконец-то, нажал спуск. Сверху донесся глухой стук, на экране задрожало бледное пламя. По улице словно стегнула исполинская плеть, фонтанами брызнула пыль и осколки бетона. Удары 15,2-миллиметровых пуль буквально подбрасывали мятежников в воздух — они нелепо шлепались на спину, а встать, разумеется, уже не могли...

— Отставить огонь! — рявкнул Наай. — Бить лишь гранатометчиков!

Талу обиженно прикусил губу... но почти сразу заметил в провале полуразрушенного дома мятежника со вскинутой к плечу трубой базуки. Торопливо повернул турель, нажал спуск. По меньшей мере две пули угодили в цель, опрокинув мятежника на спину. Умирая, он тоже нажал на спуск, базука выстрелила в потолок. Полыхнул взрыв, нависавшая часть дома обрушилась. Талу вновь невольно прикусил губу — такого он не видел даже в фильмах...

— Не зевай, смотри в оба! — рявкнул Наай.

Талу торопливо закрутил турелью — к счастью, она обеспечивала круговой обзор и обстрел. Двигалась она, правда, медленнее, чем ему хотелось бы — в конце концов, один пулемет весил шестьдесят килограммов, а вся вращавшаяся часть — больше двух сотен. Крути он эту штуковину вручную — он давно бы уже сдох...

Не зевать, разумеется, стоило — почти сразу же Талу врезал по балкону, снеся добрую его половину вместе с засевшим на ней гранатометчиком, потом подстрелил остервенело бегущего навстречу толстого урода. Мощно полыхнувший взрыв дал ему понять, что потолстел он отнюдь не от еды. Прицелился в какой-то домик, в окне которого мелькнула фигура с трубой — но на его месте вдруг вспухло дымное облако, из которого эффектно посыпались обломки. Эскорт ещё следовал за ними, но выяснять, что и сколько, просто не было времени. Мятежники тут были буквально везде. Воздух попросту рябил от трасс, каждую секунду в танк попадали, наверное, сотни пуль. Летели, конечно, и гранаты. Большая часть их, к счастью, проходила мимо, но два раза танк тяжело содрогался, окутываясь дымом, и Талу замирал, с ужасом ожидая взрыва... но его не было и они ползли дальше. Пройти им надо было не так много — буквально пару миль — но Маоней понимал, что буквально любой метр может стать последним. Вокруг них градом сыпались снаряды — то ли самоходок, то ли казематных батарей высоко на склоне плато — и любой из них запросто мог угодить в танк. Но без этого прикрытия они вообще недалеко бы уехали. Мятежники, похоже, и впрямь готовились к штурму — вновь и вновь их колонна натыкалась на засады и лишь огонь пятидюймовок эскорта, в один миг сносивший целые здания, да поднимавшаяся над руинами пыль позволяли им двигаться дальше.

Наконец, Талу увидел, что улица впереди перекрыта рухнувшим домом, похоже, только что взорванным — над завалом ещё висела пыль. Тем не менее, с его гребня к ним тут же полетели реактивные гранаты, много, десятки. Идущая впереди их танка "Мегазевра" взорвалась, её башня взлетела высоко вверх, кувыркаясь на столбе огня. Почти сразу же на экране полыхнуло пламя, танк содрогнулся от удара в лобовую броню, потом снова и ещё...

— Спецснаряд! — крикнул Наай. — Номер три!

В груди у Талу ёкнуло, но он нажал нужную кнопку. К счастью, все снаряды в зарядном автомате были пронумерованы и он мог зарядить любой, просто нажав кнопку с его номером. Под номером три был гибридный снаряд мощностью в тонну тротилового эквивалента — по крайней мере, так считалось в теории.

Створки снарядного отделения раздвинулись, захваты зарядного автомата захватили снаряд, потом гильзу с порохом, и быстро, почти одним движением, загнали их в казенник. Талу почти не успел их рассмотреть. Лязгнул, закрываясь, затвор, на пульте вспыхнула зеленая лампочка — орудие заряжено.

— Огонь по завалу!

Талу поймал середину завала в перекрестье черных нитей, бросил последний взгляд на дальномер, проверяя дистанцию — около двухсот метров — и с замершим сердцем нажал на спуск.

На секунду экран почернел — заслонка прицела закрылась, спасая камеру от выгорания. Через миг воздух с глухим звуком — словно великан захлопнул исполинскую книгу — ударил в танк так, что он качнулся на подвеске. Экран снова вспыхнул.

Огненное облако уже расплывалось грибом, вокруг него бурлил похожий на жидкое стекло воздух. В завале зияла десятиметровая брешь, её края багрово пылали, оплывая. Земля в радиусе метров двадцати покрылась стеклянистой коркой и заблестела, словно лед. Итогом аннигиляции были жесткие гамма-лучи, которые поглощались любым плотным веществом и плавили его.

Побольше тонны, — подумал Маоней, но вслух сказал только:

— Всё в порядке, едем.

Танк дрогнул и пополз к пролому. Проезжая сквозь него, он слегка замедлил ход, расплескивая настоящую лаву — на дне воронки её собралось уже целое озеро...

Мы просто психи, — мелькнуло в голове у Талу. — И что я здесь делаю?..

— Снаряд номер два! — крикнул Наай.

Талу послушно нажал нужную кнопку. В казенник орудия скользнул второй гибридный снаряд, той же мощности. Оставался ещё третий, последний — мощностью в пять килотонн. Его надо было выпустить по самому лагерю мятежников. Он был уже совсем близко и Наай не собирался рисковать. Огонь мятежников, правда, пока прекратился. Должно быть, их ошарашила — а может, и просто ослепила чудовищная вспышка. Талу подумал, что теперь они точно прорвутся... и увидел впереди две "Мегазевры" с восьмиконечными звездами на башнях. Одна из них стояла совсем близко, в каких-нибудь десяти метрах. Дуло её орудия смотрело, казалось, прямо в лоб Талу. Он бездумно бросил руку к спуску. Наводить уже не надо было, их пушка тоже смотрела точно в цель...

— Нет! — крикнул Наай, — не стреляй! Мы слишком близко от неё!

Поздно. Маоней уже нажал на спуск. Гибридный снаряд, едва вылетев из пушки, попал в танк мятежников и его взрыватель сработал.

Экран моментально погас. Танк подпрыгнул, приподнятый чудовищным ударом, и упал с ужасным рывком. Когда экран засветился, между обломками снесенных взрывом домов зиял огненный кратер. От двух вражеских танков не осталось ничего.

........................................................................................................

Это было круто, подумал Маоней. Не каждый может сказать, что разложил вражеский танк на молекулы. Интересно только, сколько я сам получил при этом...

В отличие от "условно чистых" нейтронных и РРР-зарядов, гибридная материя была чудовищно "грязным" оружием — она давала раз в сто больше радиоактивной дряни на килотонну мощности, что служило ещё одним аргументом против её применения. В миг взрыва же она выдавала чудовищный всплеск гамма-излучения, на раз коловший атомные ядра. И этот взрыв произошел всего в десяти метрах от Талу! Правда, перед ним было восемь дюймов броневой стали, два дюйма свинца и шесть дюймов карбида урана. По идее, такой бронепакет должен был остановить излучение — но на деле ничего сказать было нельзя, дозиметра Талу не дали, то ли по забывчивости, то ли затем, чтобы он не застрелился сразу же... впрочем, личного оружия ему тоже не дали.

— Ты псих. Конченый. Где тебя только нашли... — устало сказал Наай.

Талу даже не взглянул на него. Он крутил турель, стараясь рассмотреть, нет ли поблизости других вражеских танков. Судя по всему, они почти уже достигли цели — водитель развернул их танк на девяносто градусов и медленно поехал вверх по склону, между обваленных взрывной волной зданий.

Талу заметил под их обломками три или четыре обугленных, наполовину засыпанных тела; водитель невольно притормозил левой гусеницей, чтобы не проехать по ним. Дальше начиналась уцелевшая улица, на ней мелькнули убегающие в переулки фигуры; оружия у них, похоже, не было. Немного выше, на склоне, начинался большой парк, скрывающий главный лагерь мятежников.

Водитель повел танк к темному краю парка. Отблеск вспыхнувших пожаров высветил между стволами многочисленные фигурки в камуфляже, за ними что-то начало двигаться, всё быстрее и быстрее. Во все стороны полетели ветки и огромная массивная машина рванулась влево, перемалывая землю, валя и подминая целые букеты старых деревьев. Вращавшаяся башня повернулась к ним.

— Бей её, бей!.. — крикнул Наай.

Но Талу на миг замер. В свете огня он увидел застрявшую в воронке самоходку; траки её длинных гусениц яростно рыли и разбрасывали землю. Низкий, приземистый корпус венчала огромная башня; сейчас она была неподвижна, из двух её пушек вылетали бледные вспышки. Что-то жутко ударило в лобовую броню их башни, танк содрогнулся. Талу не глядя ткнул в кнопку зарядного механизма, и, едва вспыхнула зеленая лампочка, нажал на спуск.

Самоходка взорвалась, словно внутри у неё вспыхнуло солнце. Глухой мощный удар тряхнул танк, раздался приглушенный грохот. Обломки самоходки, пылая, разлетелись во все стороны, на её месте взметнулся столб горящего пороха, бензина, каких-то тлеющих лохмотьев. Талу всё ещё держал их в перекрестье прицела, когда заметил линию замелькавших в глубине парка вспышек.

— Снаряд номер один! — крикнул Наай.

Через секунду Талу показалось, что его крепко пнули в бок. Танк подпрыгнул, заплясал на торсионах, броня загудела, как колокол, сквозь гул пробивались оглушающие удары. На экране мелькали вспышки взрывов, на нем ничего не удавалось разобрать. Водитель повернул танк в сторону выстрелов. Грохот не прекращался — казалось, по лобовой броне яростно бьет пневматический молот. Маоней прицелился туда, где мелькание вспышек было самым сильным, зарядил пятикилотонный снаряд и нажал спуск. Экран погас, в следующий миг от страшного удара взрывной волны танк почти развернулся на месте и начал съезжать куда-то вбок.

Едва экран засветился, Талу ахнул.

Танк стоял почти посредине склона. Выше, в нескольких сотнях метров от него, пятая часть горизонта превратилась в купол белого огня — можно было подумать, что из чрева земли взошло солнце. Свет зари померк на его ослепительном фоне, воздух лихорадочно дрожал — и за завесой этого клокочущего жаром марева к небу поднимался вспухающий, оплывающий темными потеками огненный шар. Талу почувствовал себя забившимся в щель червяком по сравнению с этой пылающей громадиной, которая начала выворачиваться наизнанку, таща за собой в небо высокий, словно воздушная гора, смерч, втягивающий в себя клокочущую тучу пыли.

Понемногу приглушенный броней гром слабел, раскаты эха угасли, отдаляясь, распухающие клубы дыма поглотили вращавшееся кольцо огня. Багровая лава потекла вниз по склону, прожигая груды поваленных пылающих деревьев, словно там, где минуту назад стоял парк, возник вулкан. Из горящих завалов рванулся подсвеченный снизу багровым дым. Теперь Маоней не слышал ничего, кроме ровного гудения дизеля. Отблески огня вырвали из тьмы несколько перевернутых боевых машин с выпуклыми днищами, похожими на огромные судки. С зубцов их гусениц свисали пучки обгоревшего тряпья и Талу содрогнулся, поняв их происхождение. Наай повернул башню, чтобы убедиться, что машины уничтожены взрывом — их бронелисты прогнулись, корпуса лопнули...

Впереди Талу заметил освещенные заревом контуры развалин, похожих на миниатюрные горы. Они стояли в стороне от кратера, но Наай свернул к ним, желая удостовериться в уничтожении лагеря мятежников, и несколько следующих минут Талу созерцал одиноко стоящие бетонные опоры и торчавшие из завалов огрызки рухнувших кирпичных стен, неторопливо плывущие к нему.

Въезжая в бывшую улицу, водитель притормозил. По обеим её сторонам высились обвалившиеся, опаленные адским жаром стены. Большая бетонная балка, упавшая поперек, преграждала дорогу. Танк задрал нос, без труда сокрушил препятствие и они двинулись дальше. Сквозь проломы и просветы между уцелевшими стенами виднелись другие развалины, оплавленные вспыхнувшим здесь адским пламенем.

Внезапно под танком противно заскрежетал металл, он рывком приподнялся и вдруг провалился во что-то, проломившееся с протяжным хрустом. Водитель убрал газ, танк прошел ещё несколько метров и остановился. Позади, в широкой, проделанной в завалах колее виднелся раздавленный его тяжестью остов обгоревшего бронетранспорта, присыпанный обломками обвалившихся стен. Они поехали дальше, и снова налетели — на сей раз, правой гусеницей — на оплывшие, покрытые окалиной бронещиты, погнутые стволы пушек, груды уже не опознаваемой искореженной стали. Танк подминал всё это, расплющивал, дробил вместе с попадавшимися под гусеницы обломками, кренясь и качаясь на завалах.

Вдруг на Талу обрушился глухой, протяжный грохот падающего металла и погнутая ферма какой-то рухнувшей крыши, соскользнув со стены, попала под гусеницы танка. Налетев на неё, тот замер, задергался, словно издыхая в конвульсиях, гул дизеля стал похож на яростный звук вгрызавшегося в металл сверла. Вдруг он заглох, стало очень тихо. В свете пожара вдали показались неясные маленькие пятнышки — темные фигурки убегающих мятежников. Мгновенно онемевшей рукой Талу вцепился в джойстик турели — и тут же услышал гневный крик майора:

— Сдавай назад, слышишь! Немедленно!..

Ответа водителя Талу, конечно, не услышал, но танк не двигался. Его вдруг охватила противная тошнотная слабость. Он почувствовал, что ещё секунда — и его просто вырвет. Холодный пот струился у него по спине, как вода, заливал глаза...

— Что с тобой? — услышал он как будто очень издалека голос майора. Увидев над казенником его лицо, Талу встряхнул головой и утер рукавом мокрый лоб.

— Ничего. Немного стукнулся, — пробормотал он. Пот всё ещё стекал по его лицу. На танк сыпался летучий, почти невесомый белый пепел.

Майор снова сел на место.

— Ты можешь связаться с нашими? — спросил Талу.

— Нет, — ответил Наай. — У нас то ли сожгло, то ли сорвало антенну. О связи без неё и говорить не приходится, а заменить её нам нечем, сам понимаешь...

Водитель завел дизель и попробовал дать задний ход, но гусеницы снова чуть двинулись, лязгнули и застряли. Он попробовал ещё раз, добавив газу — всё же получилось. Медленно, вспахивая землю обломками, которые он волочил за собой, танк пятился как рак. Вдруг где-то под днищем резко лопнул металл. Танк неожиданно рванулся назад — наконец, они освободились. Водитель развернулся на месте и двинулся вниз другой дорогой, почти наугад. Сквозь облака густой пыли Талу едва видел рушившиеся с грохотом стены, которые проламывал танк. Через какое-то время развалины исчезли, отвратительный скрежет и хруст обгоревшего железного лома прекратился, оплавленные, разбивавшиеся о броню стены вдруг остались позади. Танк выбрался на свободное пространство. Зарево бушующих позади него пожаров вновь осветило перевернутые боевые машины, окруженные обгоревшими телами. И те и другие покрывал металлически-серый налет осевшего пепла. Танк прополз между остовами двух горящих "Мегазевр" и повернул на восток. Впереди темнела каменистая пустошь склона. Словно входящий в воду корабль, танк вспорол хрустнувшие под гусеницами проволочные заграждения. Несколько темных силуэтов панически умчались в стороны, скорость возросла, танк бросало на неровностях. Талу тяжело дышал, стараясь побороть дурноту, и всё сильнее сжимал зубы. До сих пор у него перед глазами стояли груды тлеющих мумий — всё, что осталось от бесчисленных обитателей лагеря.

.........................................................................................................

Вернулись они без происшествий, но долго не могли выйти из танка — люди в костюмах химзащиты отмывали его от осевшей на броне радиоактивной дряни. Выбравшись же из него, Маоней содрогнулся: вся краска на нем обгорела, обожженный металл покрыла окалина. Турель была снесена, броня усеяна воронками от попаданий снарядов, а бортовой экран справа вообще напоминал дуршлаг.

— Двухдюймовая зенитка, — со знанием дела сказал Наай. — Снаряды бронебойные.

Талу захотел подойти к танку — чтобы натурально вложить персты в язвы — но майор схватил его за рукав.

— Нет. Там всё радиоактивное. Сам металл. Несколько сотен рентген.

— Ы? — Талу вновь стало дурно.

— Снаружи, — пояснил майор. — Внутри нормально. Наверно.

— Его же отмывали, — тупо сказал Талу.

— А чего ты хочешь? — сказал ещё какой-то офицер, должно быть, эксперт по применению гибридной материи. — Это же аннигиляция, не что-нибудь. Гамма-излучение такое жесткое, что колет атомные ядра на раз. Превращает в изотопы, понимаешь?

— Да, — Талу осмотрелся. Он ожидал, что их будет встречать сам Анмай — но, конечно, наивно...

Они отошли в сторону и сели на какую-то скамейку. Несколько секунд сидели молча, глядя почему-то в землю. Потом Йарри поднял голову.

— Убили много?

Талу взглянул на майора, видя, что тот не намерен отвечать.

— Было темно. Они прятались в парке. Мне кажется... я видел самое меньшее сотни мятежников сразу. Но там, в парке, у них был большой лагерь. Там наверняка погибли тысячи...

— Они умерли — зато мы живы, — сказал Наай и поднялся.

.......................................................................................................

Их — весь экипаж, — отвели в госпиталь, где Талу едва живьем не разобрали на анализы. В конце концов, они были первыми живыми существами, нос к носу столкнувшимися с аннигиляцией. Первыми уцелевшими, по крайней мере. Талу имел время подумать о мезонах, мюонах, нейтрино и другой экзотике квантового мира, сведшей, возможно, самое близкое знакомство с его молодым организмом. Врачи, как всегда, были молчаливы, обнадежив его, правда, фразой, что признаков лучевой болезни, кажется, нет. В конце концов, его оставили в покое — выставив, правда, из госпиталя, так как он не был ранен.

— И что дальше? — спросил Талу. Сейчас они стояли с Йарри в коридоре. Маоней полагал, что совершил настоящий, без дураков, подвиг — но чествований юного героя вокруг не наблюдалось.

Йарри с усмешкой взглянул на него.

— Дальше — спать. А завтра видно будет.

........................................................................................................

Проснулся Талу совсем не романтично — ему приснилось, что их танк подбили и он горит заживо, а теплая постель ему лишь мерещится.

Он рывком сел и несколько секунд ошалело моргал, пытаясь понять, где реальность и где сон. Потом с громадным облегчением выдохнул — всё же, возвращение сюда ему не приснилось. Но тут же низ живота свела острая резь. Талу вскочил, ошалело огляделся, потом, вздохнув, побрел в туалет. Тут же зверски скрутило желудок. Маоней как-то вдруг вспомнил, что не ел, наверное, больше суток — и весь вчерашний день вовсе не бездельничал. Одевшись, он отправился в столовую. Здесь почему-то никого не было, но он смог отыскать пару банок тушенки — всё, что осталось от и так небогатых запасов еды. Желающих присоединиться к ужину или к завтраку или что сейчас было, не нашлось, так что он, наконец, смог поесть от пуза. Но в желудке сразу стало тяжело, в голове тоже. Талу недовольно помотал ей и отправился на поиски Йарри.

.......................................................................................................

Искать Йарри долго, правда, не пришлось — он сам едва ли не бегом выскочил ему навстречу. Лицо у него было встревоженное и Маоней замер, поняв, что опять случилось что-то скверное.

— А, ты здесь, хорошо... — Йарри как-то сразу успокоился. — Собирайся. Нам надо уходить. Немедленно.

— А что случилось-то? — грохота стрельбы, говорившего о штурме, точно слышно не было.

Йарри хмуро взглянул на него.

— Чума. Здесь. Повальная. Если мы немедленно не уберемся отсюда — то наверняка тоже заболеем и сдохнем.

— Куда уберемся? — не менее хмуро спросил Талу. — Улетим на луну?

Йарри вдруг усмехнулся.

— Не так далеко. Тут, рядом, в районной управе, есть бункер.

— Ага, и в нем никого нет, — ядовито сказал Талу.

Йарри вновь хмуро взглянул на него.

— Представь себе, нет. Потому что бункер заперт, а код от него знаю здесь только я. Так что собирайся и пошли.

— Сидеть? Офигеть, как героически, — не удержался Талу.

Йарри как-то странно взглянул на него, сунув руки в карманы.

— У меня есть приказ Хьютай сохранить тебе жизнь. Между прочим, её так волновал этот вопрос, что она передала мне этот приказ лично.

— Она? — удивился Талу. — А какое ей до меня дело?

Йарри пожал плечами.

— Ей самой, может, и нет. А вот Анмаю очень даже. Ты ему дорог, видишь ли, как воспоминание детства.

— И он достал Хьютай на счет меня? — у Талу вдруг даже закружилась голова.

— Не знаю, — Йарри вновь пожал плечами. — Но, так или иначе, у меня есть личный приказ Единой, и я намерен его выполнить. Даже если ты будешь очень против.

— Я не против, — буркнул Талу. — Но тогда почему ты не отвел меня сразу в Цитадель? Там бы я тихо сидел в запертой комнатке и кушал манную кашку. Ей на радость.

Йарри вздохнул.

— Найте, знаешь, против. Очень. Он, видишь ли, считает, что ты виновен во всём этом. И должен, так сказать, искупить вину. А ссориться с ним Хьютай не хочет и потому не может отдать ему прямой приказ насчет тебя.

— Офигеть политика, — честно сказал Талу.

........................................................................................................

Никаких личных вещей у него не было, но Талу страшно не хотелось вновь бегать по улицам безоружным, так что он уговорил Йарри заглянуть в местный арсенал. В нем уже мало что осталось, к тому же, Маоней убедился, что мощное оружие — далеко не самое удобное, если надо много бегать. Так что, по зрелом размышлении, он взял с собой только трофейный "Элемент" с десятком запасных магазинов и нашедшийся в арсенале кинжал, как оказалось, жутко полезный. Теперь — он мог идти.

.........................................................................................................

Часовые у выхода посмотрели на них с подозрением, но задавать вопросы двум офицерам всё же не осмелились. Выбравшись на поверхность, Маоней осмотрелся. С восточной стороны сквозь густую листву крон пробивался таинственно-синий свет уличных фонарей — в соседнем сквере включили освещение, вероятно затем, чтобы отвлечь на него огонь врага. С западной пылало зарево и оттуда слышалась стрельба — не штурм, а просто перестрелка и вылазки отдельных охреневших групп мятежников, как пояснил Йарри.

Всё время оглядываясь, они быстро зашагали на север. В голове у Талу творился полный хаос. С одной стороны, он был безмерно рад, что Хьютай, как оказалось, приняла такое участие в его судьбе. С другой, как ни крути, он ощущал себя дезертиром и трусом, и это было гадко. Но с третьей он клялся выполнять все законные приказы старших по званию, так что рассуждать тут особо было не о чем. Хорошая всё же штука — приказ, подумал Талу.

..........................................................................................................

Идти им в самом деле пришлось недалеко. Всего через несколько минут Йарри нырнул в темный двор. Справа, всего метрах в пятидесяти, стояло двухэтажное, из серого кирпича, здание детского сада. Оно состояло из множества небольших корпусов, соединенных в шахматном порядке, но ни одно из окон не горело. Светились только окружающие здание фонари, и в их мертвенном свете зияние выбитых окон казалось тревожным. Впереди, всего метров через сорок, высокий металлический забор огораживал стройку — два пятиэтажных блочных корпуса уже были закончены, но их окна и балконные двери тоже зияли черными провалами. С натянутых между их крышами тросов свисали тусклые желтые лампочки, плавно и беззвучно покачиваясь на ветру — и в такт их движениям в каждом проеме двигались темные тени. Талу ещё раз передернул плечами и невольно ускорил шаг.

......................................................................................................

Миновав двор, Йарри замер, глядя на улицу. На сей раз, неосвещенную и вроде бы пустую. В конце её догорал длинный пятиэтажный дом, зловеще мерцая багровыми квадратами окон, слева, ближе, вдоль улицы тянулся другой такой же, превратившийся в закопченную черную коробку. Он лениво дымился — этот дом уже выгорел полностью и теперь лишь дотлевал...

— Здесь никого нет, — наконец заключил Йарри, завершив осмотр. — Пошли быстрее, — не дожидаясь Талу, он быстро зашагал вперед. Маоней поёжился и с сомнением посмотрел на путь, который казался Йарри таким надежным. Тем не менее, он последовал за ним. Когда Йарри повернул направо, он остановился и задрал голову — перед ними, вырастая из обрыва, поднималось девятиэтажное здание управы. Даже отсюда оно казалось ему очень высоким. Его окна были сплошь выбиты, — но до нижних здесь было метра три и их защищали частые решетки; осколки стекла тускло отблескивали между массивных серо-кирпичных пилонов. Никаких признаков жизни там видно не было, но всё равно, при одном взгляде на здание Талу охватил озноб. Идти туда ему совершенно не хотелось — только вот Йарри вновь пошел вперед, и выбора у него не осталось.

.......................................................................................................

Они быстро поднялись по высокому крыльцу, и, стараясь ступать как можно тише, через выбитую дверь проскользнули внутрь здания. Здесь было почти что темно, но через выбитые окна пробивались слабые блики зарева — за окружавшим площадь квадратом домов полыхали пожары. Пахло здесь как-то гадко — мочой, гарью, даже, вроде, мертвечиной, и все волоски на теле Талу поднялись. Он понял, что предчувствия вовсе не обманули его. Место тут и в самом деле было мерзкое, если не сказать больше...

Они осторожно подошли к лестнице. Вверху всё было тихо и мертво, но Талу вдруг понял, что дрожит, а когда где-то в другом конце здания что-то с грохотом рухнуло, он едва не подскочил.

— Направо, быстро! — прошипел Йарри.

Стараясь не слишком шуметь, они трусцой пробежали к боковой лестнице и торопливо скатились вниз, к круглой стальной двери диаметром метра в полтора. Пока Йарри торопливо крутил наборные диски в центре двери, Талу светил ему поданным фонариком, борясь с сильнейшим ощущением дежавю — казалось, он застрял в какой-то кошмарной петле времени, где все пережитые им ужасы повторяются снова и снова...

Сверху, из коридора, донеслось вдруг клацанье когтей, — словно там бежала целая стая собак, — и Талу испытал сильнейшее желание бросить фонарик и взяться за оружие. Потерявшие хозяев и одичавшие собаки запросто жрали убитых и нападали на ещё живых — и уж, конечно, все до единой были разносчиками заразы. К счастью, дверь в этот миг всё же открылась и они торопливо проскользнули внутрь — чтобы тут же захлопнуть и запереть её. Потом сели у стен темного бетонного отсека, глядя друг на друга в тусклом свете фонарика.

Вдруг запорный рычаг шевельнулся, и, словно в страшном сне, сам пошел вниз. Йарри вскочил, рывком вернул его на место и торопливо повернул диски замка, блокируя запор. Сердце Талу прыгало где-то у горла — нет, голодные собаки запросто могли задеть лапами рычаг, но он не мог понять, случайное ли то было движение. После того, как здесь прошел "эффект изменения", животные... изменились. Говорили, что они обрели разум — но чудовищно злой и извращенный. Получить подтверждение этого ему вовсе не хотелось.

Рычаг больше не двигался — собственно, уже и не мог, — но тут по двери шарахнули чем-то тяжелым и Талу торопливо вскочил. Никакого окна или смотровой щели тут не было, и он не знал, кто это к ним ломится. Наверное, и к лучшему.

Удары посыпались один за другим, гулко отдаваясь в пустом бетонном отсеке. Талу не знал, кто так яростно штурмует дверь — бандиты, мятежники или просто другие страждущие укрытия от чумы, — но они явно знали, что за ней кто-то есть. И это совсем ему не нравилось...

— Пошли отсюда, — тихо сказал Йарри.

Миновав и заперев вторую дверь, они вышли на лестницу. Она вела вниз этажа на четыре, упираясь в глухую стену. Справа от неё второй шлюз с круглыми дверями вывел их в коридор собственно бункера. Здесь, к удивлению Талу, в самом деле никого не оказалось, лишь длинные лампы равномерно жужжали, да сверху слышались могучие глухие удары — отчаявшись прорваться к Цитадели через оборону защитников, мятежники начали артобстрел здания управы, не иначе, решив, что именно тут находится их штаб. Вскоре сверху донесся тяжелый гул обвала и пол под Талу запрыгал. Нам просто офигительно везет, подумал он.

.......................................................................................................

Через какое-то время обстрел прекратился. Стало совсем тихо. Мертво. На поверхности, наверное, шел яростный бой, но сюда, сквозь многометровую толщу земли и бетона, не доносилось ни звука.

Без единого слова — нарушать эту тишину было просто страшно — они вернулись к лестнице и поднялись по ней. Помедлив, Йарри отпер шлюз. Заглянув в него, они увидели, что толстая стальная дверь прогнулась, намертво застряв в раме. Её уже нельзя было открыть без помощи взрывчатки или автогена. Да и над ней, конечно, было теперь несколько метров битого кирпича и бетона.

— По крайней мере, мятежники нам теперь не угрожают, — мрачно сказал Талу.

— Здесь есть запасной выход, прямо на улицу, — ответил Йарри.

Открыв шлюз в другом конце убежища они вновь поднялись наверх. Второй шлюз, за лестницей, вел в изогнутый полукругом коридор. Он кончался ещё одной лестницей, на сей раз вертикальной. Поднявшись по ней, Талу в неверном свете фонарика увидел, что люк вместе с массивной стальной плитой перекрытия вдавлен внутрь с такой силой, что верхняя часть железобетонных стен шахты раскрошилась. Открыть его не стоило и думать...

— Сюда, наверное, попал снаряд, — предположил Йарри снизу. — Даже если всё здание рухнуло, завал не мог достать до этого места.

— И что нам делать? — нервно спросил Талу. Он уже, в общем, свыкся с мыслью, что ему придется умереть — но погребение заживо точно было уже слишком...

Йарри пожал плечами.

— Ждать помощи. Полковник Джаннэт — мой начальник, знает, где мы. По крайней мере, я сообщил ему, куда мы идем.

— Ага, а если этот район займут мятежники?

— Тогда здесь мы и умрем. Разве не ясно?

........................................................................................................

Тем не менее, прямо вот сейчас помирать им было вроде как и не от чего. Воздух оставался вполне свежим, свет горел. Он, правда, равномерно подрагивал и Маоней догадался, что где-то здесь работает дизель, вероятно, автоматически включившийся, когда пропало внешнее питание. В любом случае, стоять здесь и пялиться на проклятый погнутый люк смысла явно не было. Они вернулись в убежище и Йарри вытащил из сумки здоровенную связку ключей. К каждому была прицеплена бирка с номером. Такие же номера, как вспомнил Талу, были и на дверях. Похоже, что ему повезло куда больше, чем он смел надеяться...

.......................................................................................................

Так как мятежников тут явно не было, они оставили оружие и пошли осматривать свои владения. Почти сразу Маоней заметил на двери надпись "Автономная электростанция". Йарри отпер её, но за ней оказалась вторая дверь, тоже очень толстая. За ней Талу, наконец, увидел дизель на массивном чугунном фундаменте. Комнату наполнил низкий, давящий на уши гул, и они убрались из неё, наглухо закрыв за собой двери. За ними звук был едва слышен. Должно быть, чиновники очень не любили шума, подумал Талу.

Вернувшись в коридор, Йарри отпер соседнюю дверь. За ней был продовольственный склад. Вдоль стен стояли невысокие штабеля ящиков — печенье в вакуумных упаковках, тушенка, сгущенка, консервированная колбаса — стандартный армейский набор. Не разносолы, конечно, но жить вполне можно...

Усмехнувшись, он пошел дальше. Следующая дверь была даже не заперта, комната за ней совмещала кухню и столовую. Комната за ней оказалась вполне обычной ванной. Ещё одна — чем-то вроде казармы с аккуратно застеленными койками на пять человек. Несколько последующих — тоже. Наконец, они нашли комнату связи — но как раз она не работала. Должно быть, снаряды перебили где-то кабели...

......................................................................................................

Завершив обход бункера, они вернулись в первую жилую комнату, рядом с кухней. Талу плюхнулся на койку, положив рядом автомат. Йарри сел напротив. Не зная, чем заняться, они молча посматривали друг на друга. Сверху иногда доносились глухие удары, пол под ногами Талу вздрагивал, но здесь не было слышно ни звука. Он подумал, что ему всё же повезло — здесь и сейчас, по крайней мере. Не попади он в этот бункер — ему бы пришлось участвовать в бою, с очень нехилой вероятностью получить осколок или пулю. Или сидеть в другом бункере, рискуя подцепить чуму...

— Сколько мы сможем здесь прожить? — наконец спросил он.

Йарри пожал плечами.

— Такого количества продуктов нам хватит на год или на два. Воды тут двадцать кубометров, в баке. По крайней мере в этот год смерть от жажды нам точно не грозит.

— Ага, а дизель? — спросил Талу.

Йарри задумался.

— Надо будет заглянуть в цистерну. Штатно соляра должно хватить на две недели. Правда, я не знаю, сколько он уже работает.

— Вот именно, — хмуро сказал Талу.

Йарри вновь пожал плечами.

— На складе я видел ящики со свечками — а одной хватает часов на семь.

— А воздух? — спросил Талу. — Если встанет дизель — встанут вентиляторы. После чего мы просто задохнемся.

— Здесь где-то с тысячу кубометров воздуха, — возразил Йарри. — А на день человеку надо всего пять или шесть. Если мы и задохнемся, то лишь через месяцы.

— Представляешь, как это будет весело? — спросил Талу. — Месячное удушение. Даже попади мы в плен — нам бы такой казни не придумали.

Йарри фыркнул.

— Сколько у тебя патронов? Пятьсот, да? Думаю, при твоём телосложении будет достаточно и одного.

— Только после тебя, — буркнул Талу. Даже думать на такую вот тему ему не хотелось.

— Если действительно прижмет, ты колебаться не будешь, — хмуро сказал Йарри. — Да и я тоже. Лучше самому, чем в мучениях.

— Да ну тебя! — Талу резко поднялся. — Я в комнату связи пойду. Там хоть компьютеры есть.

— Сеть не работает же, — удивился Йарри.

Талу с усмешкой взглянул на него.

— Игры в них точно есть. Хочешь, поспорим?..

........................................................................................................

Пробуждение вновь вышло неприятным — ему приснилось, что до него добрались мятежники и медленно душат. Талу вновь ошалело сел и лишь через несколько секунд опомнился.

В подземелье ничего не изменилось — лишь равномерно подрагивал свет. Маоней чувствовал, что спал очень долго — тело затекло, голова обалдела. Он взглянул на часы, но они ничего не показывали — должно быть, какой-то удар доконал схему и крошечный экранчик погас. Выругавшись, он расстегнул пластиковый браслет и зашвырнул часы в угол. Время кончилось, по крайней мере, здесь и для него. Вздохнув, он поднялся на ноги, изо всех сил потянулся, размялся... Йарри ещё спал и Талу не стал его будить. Вчера они резались в "Циту" до полного офигения — друг против друга, так как комнатная сеть ещё вполне работала. Талу, имевший куда больший опыт, бессовестно выигрывал. Йарри злился — но это, по крайней мере, отвлекло их от размышлений о будущем...

В бункере было весьма холодно, так что рассекать по нему в плавках, а то и вовсе нагишом, как он обычно делал дома, Талу совершенно не хотелось. Он оделся, после чего побрел на кухню. Открыл банку консервированной колбасы, поджарил её на электрической плитке и с громадным аппетитом сожрал, запивая разведенной сгущенкой. Теперь он чувствовал себя, словно родившийся заново — отдых явно пошел ему на пользу.

Всё ещё сидя за столом, он задумался о том, чем занять день. Снова резаться в "Циту" не хотелось — надоело, к тому же, он привык к более современным играм, вроде "Ксены" или "Тарминн". Но ничего такого тут, увы, не было, да здешние компьютеры и не потянули бы такого — назвать их современными было, увы, нельзя. Он с удовольствием занялся бы физическими упражнениями — но тренировочного зала тут тоже не было, а просто отжиматься или приседать со стулом в руках было просто глупо, таких "упражнений" Маоней накушался ещё в приюте. Обычно их "назначали" тем, кто не хотел успокоиться после отбоя. Это, конечно, помогало, но приятных воспоминаний они, понятно, не оставили. Впрочем, другие "воспитательные меры", вроде выставления нагишом на улицу или битья ремнем по заду нравились Талу ещё меньше...

Вспомнив о том, как гордо мерз назло всем (или возмущенно орал во время порки) он невольно усмехнулся. Тогда такие вещи заставляли его возмущаться до глубины его юной души. Теперь же вспоминать о них было, скорее, забавно — вспоминать о том, насколько он был упрям, наивен и в конечном счете просто глуп. Честно сказать, он сам иногда напрашивался на наказания — так как чувствовать себя Невинным Страдальцем было вообще-то очень приятно, к тому же, это добавляло ему уважения со стороны более робких коллег...

— А, ты уже проснулся, — в комнату заглянул зевающий Йарри. В руке он держал банку тушенки — на завтрак. — Хорошо, — он водрузил её на электрическую плитку и сел напротив Талу. — Какие планы на сегодня? Учти — от "Циты" меня тошнит уже.

— Не знаю, — буркнул Талу. Наверху опять глухо бумкало и пол под ним вздрагивал. Район над ними вновь обстреливали. Мятежники? — подумал он. Или уже наши — по захваченному? Отсюда не поймешь. Впрочем, тишина была бы гораздо страшнее...

— Странный ты, — вдруг сказал Йарри. — Иногда — страшный трус. Иногда лезешь туда, куда даже самоубийца побоится...

— У меня выбора не было, — буркнул Талу. — Просто бояться обходится дороже, чем быть смелым.

Йарри задумался.

— А знаешь, в самом деле так. Теперь я понимаю, что нашла в тебе Дивная Пара, — он попробовал пальцем банку, и, ловко открыв её, начал есть.

........................................................................................................

Весь этот день они провели, занимаясь тем, чем обычно занимались сотрудники ЧК — то есть, копанием в документах. Компьютеры были, конечно, запаролены — но Талу, и Йарри, разумеется, тоже, знали суперпароли, встроенные в технику ещё при производстве — малоизвестная вне пределов ЧК фишка, но, надо сказать, крайне полезная. Даже здесь, где, казалось бы, ничего такого не могло быть в принципе, Маоней раскопал пару тысяч фоток обнаженных дев — снятых не где-то там в Суфэйне, а в явно родных интерьерах, серию чудовищно плохих стихов (такими пытать разве что, сказал Йарри) — и целую коллекцию эротических рассказов, написанных с явным знанием дела. Он даже зачитался — а потом невольно задумался о том, сколько явно рабочего времени ушло на эти развлечения. И не только здесь, а по всей стране. Неудивительно, что он в итоге оказался в этом вот проклятом бункере...

.........................................................................................................

На сей раз, Талу проснулся от того, что кто-то невежливо тряс его за плечо. Он рывком сел — и ошалело уставился на незнакомого парня в форме истребительного отряда, непонятно как оказавшегося здесь.

— Старший лейтенант Маоней Талу? — требовательно спросил парень.

— Э... да, — Талу ещё не вполне понимал, явь это или сон.

— Одевайтесь. Мне приказано доставить вас на аэродром.

Талу, наконец, проснулся окончательно. И сообразил, что сидит в постели в одних трусиках (хорошо ещё, не нагишом!) а в комнате стоит уже несколько вооруженных парней в изрядно драных и кое-где подпаленных маскировочных комбинезонах. От них пахло гарью и порохом, и Маонея передернуло. В одном из классов родной Академии висело эпическое полотно "Арест дезертира" — было очень похоже...

Он очень сомневался, что вся эта компания согласится подождать за дверью, пока он изволит одеваться — поэтому, отчаянно ругаясь про себя, выбрался из постели. Тут же передернувшись от холода и от скрещенных на нем взглядов. Синяки ещё не сошли и вид у него был тот ещё...

— Новости какие? — спросил он, торопливо натягивая штаны.

— Большинство населения Товии умерло от чумы или умирает. Защищать столицу уже некому, наша территория сейчас — это Цитадель, Новый Город и промышленный район между ними.

Талу вновь передернуло — и уже не от холода.

.......................................................................................................

Торопливо одевшись и забрав оружие, он вышел в коридор. Здесь оказалось шумно — как показалось Талу, целый взвод таскал ящики из склада куда-то наверх. Переглянувшись с Йарри, он пошел туда же. Поднявшись, он увидел, что люк вырезан вместе с частью шестидюймовой броневой плиты — она валялась прямо на полу. Наверх поднимали ящики с консервами и Талу пришлось проявить настойчивость, чтобы протиснуться между ними.

Выбравшись наверх, он ошалело замер, вдохнув дымный, пахнущий гарью воздух и глядя на освещенное пожарами облачное небо. По ушам ударил треск близкой стрельбы — все его чувства были травмированы одновременно. Вокруг стояло несколько бронетранспортов — те же самые знакомые ему "Маоии", в них грузили ящики. Дальше громоздились развалины управы — от неё осталась лишь гряда битого кирпича, из которой торчали куски бетонных плит и рваные огрызки немногих уцелевших стен. И ещё...

Талу не сразу заметил разбросанные вокруг тела. У вскрытого люка лежал бронерез, которым его, очевидно, и вырезали. Но, кроме него, тут оказалось ещё восемь... существ. Они лежали возле люка — где, очевидно, их настигли пули. Вначале Талу принял их за пресловутых дуонов — те же голые тела с грубо вживленными в грудь панелями, на которых сонно моргали разноцветные огоньки, те же на треть срезанные головы с уродливыми "заплатами", из которых вверх торчали толстые, короткие антенны. Но это были люди.

Это были люди.

.......................................................................................................

На несколько секунд сознание Талу просто отключилось. Он совершенно отчетливо видел дуонов — и при этом прекрасно понимал, что это всего лишь иллюзия, порожденная его неверящим воображением. Так же внезапно, как возникла, она рассеялась и Талу ошалело мотнул головой. Он понимал, что на эти несколько секунд сошел с ума — но эта мысль уже ничем в нем не отозвалась. Слишком уж много всего ему довелось повидать...

— Это ЧТО?! — ошалело спросил Йарри опасно ломким голосом. Ему явно не пришлось встречаться с дуонами и для него это зрелище оказалось совсем уж...

— Зомби, — разбудивший Талу сержант сплюнул. — Точнее, технозомби. Люди, переделанные гексами. То, во что они теперь превратились. Их, так сказать, руки.

Талу вновь передернуло — при мысли, что эти твари могли добраться до него, пока он спал. И от мысли, что он сам положил всему этому начало. Философ был прав, когда говорил о нас, подумал он, — и почему-то правота этого урода задела его гораздо сильнее того, что для самих гекс между файа и мятежниками не оказалось вообще никакой разницы: и те, и другие были для них лишь удобным материалом для переделки в бездушных рабов. Тем не менее, его отношение к мятежникам не изменилось — они по-прежнему казались ему чем-то невыразимо чудовищным, нарушавшим все законы мироздания. Но ужиться с мыслью, что файа, в итоге, оказались ничем не лучше их, было не так-то и просто. Талу отчаянно хотел верить в добро... но теперь в его мире сошлись даже не большее и меньшее зло, а два равно чудовищных Зла — и участвовать в этой войне не хотелось. Вот только выбора у него не осталось. Те, кто сейчас лежал здесь, пребывали уже вне любой возможности спасения, — но вот другим, пока свободным, он ещё мог помочь. Если, конечно, будет вообще что-то делать...

— Я могу вам чем-то помочь? — спросил он сержанта.

Тот хмуро взглянул на него.

— Да. Вон тот уже загружен, — он показал на стоявший справа БТР. — Забирайтесь в него и что было сил гоните к аэропорту. Там с вами разберутся.

— А вы? — спросил Талу, стараясь не смотреть на чудовищно искалеченные тела.

— Мы тоже уедем отсюда, как только закончим погрузку. Найте отдал приказ свернуть периметр. Отправляйтесь!

Глава 8:

Пушки и скалы

Талу и Йарри быстро, бок о бок, шли по пустынной улице, освещенной синими фонарями — редкими и таинственно-тусклыми. Слева, за полосой древних, огромных деревьев, тянулся длинный фасад серого пятиэтажного дома. Справа шли темные дощатые заборы и низкие фасады бревенчатых одноэтажек, наследия совсем уже древних времен. Талу всё время косился на поднимавшийся за ними склон плато — там, в брошенных укреплениях, запросто могли засесть снайперы мятежников. Да и само это море ветхих древних домов, на краю которого островом-замком возвышалась одинокая шестнадцатиэтажка, внушало ему опасения — многие из них зияли пустыми окнами и ему казалось, что там, в самой глубине, затаились новые жильцы, такие же неподвижные, как и сами дома...

Нырнув, наконец, в огромный двор, освещенный лишь едва тлеющим сумрачным небом, Маоней понял, что его бьет дрожь. Где-то далеко слева стояло быстро растущее зарево, но здесь пока было темно. Темнота казалась надежной и уютной, хотя он и понимал, что теперь, в эпоху ночных прицелов и электронных умножителей, это ощущение обманчиво. Над головой иногда выли пролетающие на восток снаряды и Талу хотелось укрыться где-то под землей. Но в прошлый раз, когда они укрылись в бункере районной управы, артиллерия мятежников сравняла её стены с землей. Обломки их завалили выход из бункера и они уныло просидели в нем два дня, решив, что про них все забыли. Но, к счастью, победа в этот раз осталась на стороне файа...

Талу мотнул головой, возвращаясь к реальности. Он помнил, как Йарри гнал "Маоии" по шоссе, забитому сплошной массой "зомби", — тяжелая машина неслась напролом, сбивая их с ужасным глухим стуком, и Талу изо всех сил мечтал о вертолете, который прилетит, и заберет их, и прекратит, наконец, всё это...

Вертолет и в самом деле прилетел — но лишь затем, чтобы долбануть по ним из пушки, то ли по ошибке, то ли в самом деле затем, чтобы прекратить побоище. Хорошо хоть, что ракет у пилотов то ли не осталось, то ли они пожалели их на такую незначительную цель. Уцелели они чудом — снаряды ударили в двигатель. Они успели выпрыгнуть из охваченной огнем машины и скрыться в ближайшем подвале. К крайней радости Талу, вертолет не стал садиться — просто выпустил по их укрытию весь боекомплект и улетел, ну а они смылись, не дожидаясь наземного визита "гостей", кем бы они там ни были. Потом, правда, им пришлось иметь дело с "зомби". Может, они и не были настоящими, но вели себя очень похоже — тупо перли вперед, стараясь схватить их и не обращая внимания на пули. Оружия у них, по счастью, не было — пусть гексы и разжились где-то археотехом, вставить своим рабам более-менее приличный ИИ они то ли не смогли, то ли просто не сочли нужным. Но "зомби" оказалось страшно много — а на то, чтобы использовать подобранные в развалинах камни и арматурные прутья их скудных мозгов вполне хватало. И не только чтобы бить ими, но и чтобы бросать в цель, причем очень метко. Один прут едва не пришпилил Талу к стене, как копьё, и он остервенело палил по прущей к нему жуткой массе, думая, что это сон и боясь поверить в это...

Талу встрепенулся, услышав шорох многочисленных шагов. Он уже слишком хорошо знал, кто это, и торопливо схватил "Элемент". Его 4.8-миллиметровые пули отлично пробивали броню — но вот их убойная сила оказалась явно недостаточной. Даже изрешеченные, "зомби" тупо ломились вперед, оправдывая название, и как-то вдруг оказалось, что пятьсот патронов — это совсем не так много...

— Пошли, пошли! — Йарри потянул его за руку и Талу не стал особо упираться — по опыту знал, что это бесполезно. Зарево стало уже довольно-таки ярким, но оно скрывалось за домами и тут было ещё достаточно темно. И очень тепло. В воздухе висел запах дыма и Талу словно плыл в густом, остро пахнущем гарью воздухе. С погодой тоже творилось что-то нехорошее, тепло и холод сменяли друг друга резко и очень неожиданно, — но это уж точно должно было волновать его в последнюю очередь...

Довольно быстро Талу понял, куда нацелился друг, — на черневшую в углу двора ту самую шестнадцатиэтажку. Ещё пару раз им встречались группы "зомби", на них ушли все остатки патронов. Теперь всё зависело от везения — но им повезло. В подвале здания нашелся старый, но вполне исправный бункер с бронированными дверями. Заперев их, Талу тут же осмотрелся — вокруг никого не было, наверное, и к лучшему. Зараза распространялась так быстро, что ни одна живая душа не успела укрыться в этом убежище. Очень может быть, что они вообще остались здесь одни. Но сдаваться ему не хотелось, несмотря ни на что.

......................................................................................................

Нервы Талу были страшно истрепаны походом. Он почти тут же завалился спать — и продрых непонятно сколько, потеряв всякое представление о времени.

Проснулся он голодный и с головной болью, как всегда, когда спал слишком долго, — и то, что Йарри тут же бодро собрался и отправился к выходу, вовсе не улучшило его настроения. Спорить он не стал — но у лестницы замер, как-то вдруг вспомнив, что патронов у них не осталось совсем.

— Ну, чего встал? — обернулся Йарри. — Боишься?

Талу помотал головой, пытаясь собрать мысли.

— Нет, — наконец, соврал он. — Я...

— Раз мы до сих пор живы, удача на нашей стороне, — сказал Йарри. — Но она может и отвернуться. Пошли.

Он повернулся и зашагал к двери. Талу пошел вслед за ним — и, выбравшись, наконец, наверх, поёжился: после вчерашней жары температура упала очень чувствительно. К тому же, ему было страшно. Хотя, как вдруг подумал Маоней, не настолько страшно, как надо бы. Если их заметят "зомби" или мятежники — финал будет быстрым и очень однозначным...

Он задумчиво проверил, легко ли ходит в ножнах кинжал — последнее, что у него осталось. Но пользы от этой штуки в бою не было — разве что перерезать себе горло. Талу слышал, что такое случалось, — но сомневался, что сам способен на такой подвиг...

— И куда мы пойдем? — спросил он, настороженно осматриваясь. Небо затянули тяжелые тучи, озаренные снизу огнем пожаров, так что даже стороны света потерялись.

Йарри задумался. Лицо его сразу стало хмурым.

— До аэропорта мы не дойдем, это и ежу ясно. Даже и пробовать не стоит. Вокруг Нового Города мятежники. Между ним и Цитаделью, уже, наверное, тоже. Мы, похоже, уже у них в тылу. Если бы не гексы и их "зомби" — они до нас уже добрались бы.

— Куда же тогда? — не менее хмуро спросил Талу.

— Мы сейчас на улице Раннего Солнца, — ответил Йарри. — Тут, не так далеко, есть исследовательский реактор, давно закрытый, разумеется. После начала осады туда из Академии переехал отдел экспериментальной механики.

— Который занимался орудийными турелями? — вспомнил Талу.

— Да. Сейчас он, конечно, уже эвакуирован в Цитадель. Но, как я слышал, несколько готовых турелей поставили на здание и они до сих пор действуют — в порядке, так сказать, эксперимента.

— И что мы будем там делать? — спросил Талу. — Жратвы там наверняка нет. Боезапас у турелей тоже конечный. И уж мятежники, наверно, не пройдут мимо всего этого.

— Там должна быть действующая связь, — пояснил Йарри. — Мы хотя мы сможем вызвать помощь.

— А если она не подойдет? — хмуро спросил Талу.

Йарри остро взглянул на него.

— У тебя есть предложения получше?..

.......................................................................................................

Идти было действительно недалеко — но улицы здесь везде перегораживали высоченные, метра по три-четыре, стальные решетки, похоже, недавно установленные, и приходилось искать проходы в зданиях, к которым они примыкали. Было уже, наверное, часа четыре ночи, когда они подошли наконец к ограде здания старого реактора — очередной стальной решетке — и побрели вдоль неё. За ней, в свете далеких огней, тускло блестели угловатые, низкие корпуса. С другой стороны сквозь чащу черных веток пробивался таинственно-синий свет уличных фонарей. Свет здесь ещё горел — а вот людей уже не осталось...

Ворота в ограде, конечно, оказались закрыты — но карточка Йарри легко отперла дверь в коробчатом здании проходной. Миновав ярко освещенный коридор, они вошли в просторную комнату охраны — пустую.

На столе почему-то лежал автоматический дробовик, и, взяв эту здоровенную, почти метровой длины дуру, Талу присвистнул. Она расстреливала свой двенадцатизарядный магазин за две секунды, посылая в цель сплошной поток стальной дроби. Он не был метким стрелком, так что эта штука пришлась ему в самый раз.

— Куда же все делись? — нервно спросил он. Горящий здесь свет и лежавшее на столе оружие яснее ясного говорили, что здание отнюдь не покинуто.

За спиной скрипнула дверь. Краем глаза Талу заметил показавшийся из-за неё ствол пистолета, быстро развернулся на пятке и выстрелил, просто на рефлексе.

Дробовик бабахнул, словно пушка, в закрытом помещении звук был оглушительный. Оружие резко рвануло из рук, остро и едко запахло сгоревшим порохом. В толстой деревянной двери возникла дыра величиной с футбольный мяч — и, секунду спустя, там что-то тяжело грохнулось наземь.

Оглушенный Талу помотал головой. Йарри опомнился первым. Он обернулся, посмотрел на Маонея, — глаза у него были ошалевшие, — и осторожно подошел к упавшему.

От грохота у Талу заложило уши. Йарри что-то сказал ему, но его рот открывался беззвучно, как у рыбы.

Талу осторожно подошел к двери. Он очень боялся, что убил своего, но нет — в коридоре лежал веб. Это было ясно по коротким желтоватым волосам и по резким чертам лица. Рядом с ним валялся здоровенный пистолет 45-го калибра, с лазерным прицелом. Талу прочистил наконец уши и тревожно прислушался, но в здании царила мертвая тишина — веб оказался один. Дверь проходной Йарри к счастью запер.

— Где остальные? — тревожно спросил Талу. Мысль о том, что здесь, в бывшей научной твердыне Фамайа, обосновались мятежники, честно говоря, не радовала. Похоже, что и тут дело не обошлось без предательства, причем, в самом сердце Проекта...

— Остальных перебили уже, — предположил Йарри.

— Угу, — согласился Маоней. Им невероятно повезло — окажись тут полдюжины вебов, бой вышел бы жаркий, но короткий...

Йарри, между тем, поднял пистолет убитого. "Сокол Свободы" или СС, как его обычно называли. Самый популярный пистолет Суфэйна, подумал Маоней...

Йарри, между тем, уже присел и снимал снаряжение с убитого.

— Зачем это тебе? — Талу невольно передернуло. Он сам скорее сдох бы, чем прикоснулся к мертвецу.

— Пригодится, — усмехнулся Йарри, цепляя к ремню трофейную кобуру. Рядом с ним он пристроил и маленький подсумок с запасными магазинами. — Пошли, пульт управления турелями поищем, а то ведь сюда ещё гости пожалуют...

......................................................................................................

Пульт они нашли в угловой комнате, наверное, кабинете начальника охраны, — большой стол с кожаным креслом за ним, слева стальные картотечные шкафы — а вот справа на стене висели большие, тоже стальные коробки, похожие на распределительные щиты, соединенные толстыми, явно недавно протянутыми кабелями.

— Ага, похоже, это здесь, — довольно сказал Йарри. — Сейчас мы их подключим... — он открыл одну из коробок и начал возиться там с тумблерами и какими-то ключами, которые нашел в сейфе в дежурке. Возня затянулась. Талу уже хотел выйти в коридор — чтобы посмотреть на улицу — и в этот миг по зданию словно ударили огромным отбойным молотком. Зазвенело разбитое стекло, свет мигнул — но всё же, не погас. Он бездумно сунулся за дверь.

В коридоре оказалось темно, резко пахло сгоревшей взрывчаткой. Ведущее на улицу окно было выбито вместе с рамой, прикрывавшая его стальная решетка — разворочена.

Осторожно выглянув в него, он увидел ползущий по улице угловатый "Маоии", такой же, на каком они начали дорогу, только из башни у него торчала автоматическая пушка, а на борту была намалевана восьмиконечная звезда. Похоже, тут стояли камеры — и подмога примчалась почти сразу, но не к ним...

Талу хотел шарахнулся в комнату охраны... и сделал бы это в других обстоятельствах... но сейчас в руках у него был дробовик. Он отомкнул магазин с картечью и достал другой — с тяжелыми подкалиберными пулями. Силы, конечно, совершенно неравные — но шанс у него всё же был. Если пуля пробьет бронестекло и поразит водителя...

Он высунул ствол в выбитое окно, спокойно передернул затвор, прицелился и выстрелил. Дробовик резко толкнул в плечо, но звук на этот раз был мягче — звуковая волна ушла на улицу. Из лобовой брони "Маоии" брызнули искры, но в окно водителя Талу всё же не попал, оно было не такое уж большое...

Он успел заметить, как шевельнулся ствол пушки — и едва успел отскочить от окна: по зданию снова ударила очередь. К счастью, добротные, в два кирпича, стены не поддавались 25-миллиметровым снарядам — но некоторые угодили в окно и по всему коридору разлетелись брызги горящего фосфора: снаряды оказались фугасно-зажигательные. Ведущая в коридор дверь была толстой — но осколки пробивали её с резкими щелчками. Оставаться тут явно не стоило. Маоней было кинулся к Йарри — но услышав за спиной оглушительный металлический лязг понял, что броневик проезжает по выбитым им же воротам — они оказались не такие уж и прочные.

Вернувшись он увидел, как угловатый силуэт исчезает за обрезом развороченного окна. К счастью, броневик не стал больше стрелять, а просто поехал к зданию реактора — но на его крыше тут же замерцал красный злой огонек и по броневику искристой плетью хлестнула пушечная очередь. Проехав ещё метров десять, он замер. Из корпуса лениво пошел дым.

Талу успел заметить за подбитой машиной другие такие же — и поняв, что тут сейчас будет, в панике шарахнулся назад. Он едва успел: по зданию ударили сразу из нескольких пушек и быстро разобрали бы его на кирпичики... но тут в песню битвы вступил другой хор.

Словно во сне, Талу наблюдал за боем: стоявшие на крыше здания турели расстреливали бронемашины, те огрызались огнем, но преимущество в меткости оказалось не на их стороне. Брызгали осколками разлетавшиеся одна за другой башни, изрешеченные корпуса превращались в груды дымящегося лома. За броневиками в ворота ворвались пехотинцы — но к живым мишеням турели отнеслись не лучше и мятежники отступили, потеряв ещё несколько десятков человек.

О новых турелях Талу кое-что знал — трехствольная автоматическая пушка с боезапасом в две тысячи снарядов на каждый ствол и система наведения, которая стреляет во всё, что войдет в зону поражения. Один ствол заряжен шрапнелью, другой — фугасными снарядами, третий — бронебойными. Мятежникам оставалось лишь расстреливать турели с дальней дистанции — но их защищала броня и без пушек или управляемых ракет это вряд ли вышло бы.

Вздохнув, Талу вернулся к кабинет начальника охраны. Йарри сидел в его кресле, глядя на него с видом глубокого удовлетворения.

— Ты вовремя, — просто сказал Талу.

— Угу, — Йарри встал и потянулся. — Пошли к реактору — времени у нас совсем не так много...

..........................................................................................................

Момент был достаточно рискованный. Систему "свой-чужой" в отделе так и не смогли довести до ума, поэтому турели стреляли во всё, что шевелится. К счастью, их можно было отключить по таймеру, на нужное время — но Талу всё равно шел по двору, как на расстрел. К их дикому счастью, сейчас турели не работали. Парни беспрепятственно подошли к зданию реактора и Йарри смог открыть тоже запертую как оказалось дверь. Заперта оказалась и дверь нужного им отдела экспериментальной механики. К счастью Йарри где-то раздобыл ключи и от неё — и они смогли войти внутрь.

........................................................................................................

Несколько часов спустя они стояли у того же развороченного окна проходной, осторожно выглядывая на улицу. Надежды их, конечно, оказались напрасны — все компьютеры отсюда уже вывезли, так что если Сеть здесь ещё и работала, подключиться к ней было просто нечем. Зато осталась масса брошенного оборудования, которое явно не должно было попасть в руки мятежников. Его надлежало уничтожить — но под рукой не было ни керосина, ни взрывчатки. Всё пришлось ломать просто руками или разбивать с помощью разных тяжелых предметов. Возня со всем этим оказалась делом утомительным и сложным, и за ней Маоней почти забыл о том, что им ещё следует убраться отсюда. Подсознательно он был уверен, что закончить работу им не дадут — мятежники возьмут здание штурмом, чтобы захватить ценную технику. Но, к его радости, ничего такого не случилось. То ли у них больше не осталось БТР, то ли они нашли себе цели поважнее, то ли это вообще были не они, а управляемые гексами "зомби" — но, судя по отсутствию во дворе новых подбитых машин, других попыток штурма, по крайней мере, с помощью броневиков, не было. Мятежники за оградой, правда, нашлись — очевидно, турели не стреляли по улице, — и Талу стало довольно неуютно. До аэропорта оставалось ещё миль шесть — и он слишком хорошо понимал, что не сможет пройти их пешком.

— И что будем делать? — спросил он Йарри.

Тот бездумно прикусил губу, очевидно задумавшись. Похоже, что выходить из здания не хотелось и ему. Небо всё ещё было затянуто низкими тучами и тьму рассеивало лишь зарево далеких пожаров. Это было им на руку — но Талу теперь понятия не имел, как прорваться к своим, даже если они смогут выбраться из здания.

— Смотри, — Йарри показал куда-то за ограду. За ней стояли ещё две бронемашины. Отсюда плохо было видно, но, похоже, одна из них дымила.

— И что? — спросил Талу. Вдали на улице показалось ещё шесть бронемашин, и явно не файа. У них оставались буквально какие-то минуты. Если они сейчас же не уберутся отсюда — их история здесь и закончится, остановить такой вот отряд турели не смогут...

— Обстреляй их. Надо проверить, есть ли там кто.

Ругая себя за глупую храбрость, Талу высунулся из окна и прицелился в ближайший броневик. Он оказался подбитым и ответа не последовало, но вот в передней машине колонны заметили выстрел. Пушечная очередь отбойным молотком прошлась по зданию, вспыхнул и зашипел горящий фосфор. Коридор заволокло едким белым дымом. Оставаться в нем явно не стоило — и Талу кинулся к ведущему во двор окну, к счастью, без решетки. В чем другом, но в медлительности мятежников упрекнуть было нельзя — не приходилось сомневаться, что уже скоро тут будет настоящий ад.

Они вывалились на траву и Маоней понял, что ему, наконец, придется узнать, чего же он на самом деле стоит.

......................................................................................................

Какое-то время они лежали на земле, осматриваясь и прислушиваясь. Талу чувствовал себя беззащитным — и в какое-то мгновение ему снова начало казаться, что всё это происходит в каком-то страшном сне. Потом они попытались ползти, но это оказалось слишком медленно и Маоней бездумно вскочил на ноги.

Его тут же заметили — с улицы вновь хлестнула очередь. Большая часть снарядов разорвалась на ограде и это наверное его и спасло. Часть однако врезалась впереди в землю, в воздухе завизжали осколки. Талу рванулся вперед, к углу здания реактора, чтобы укрыться за ним, — но Йарри швырнул его на землю.

— Идиот! За фундаментом ограды нас не видно — но лишь до тех пор, пока мы не стоим! А автоматические турели стреляют по всему, что приближается к зданию!

— Ох!.. — лишь сейчас Талу осознал, что с ним стало бы, сделай он ещё хотя бы шаг. В ушах зашумело, тело стало, как ватное.

— Ползем к задним воротам, быстро! — прошипел Йарри, поднимаясь на четвереньки, и Маоней последовал его примеру. Тактика выживания была очень простой — не маячить в прицелах врага... и не делать ни шагу к реактору.

Они доползли до угла главного здания, потом повернули направо, огибая его. Вставать даже на миг было нельзя и Талу пришлось и дальше ползти на четвереньках — отчаянно надеясь, что тогда мятежники их не заметят, а Йарри не ошибся в этот раз и турели не сочтут их целью...

Но с той стороны здания их тоже ждали. Талу успел заметить как минимум один броневик. Машина казалась давно брошенной, но на её крыше тут же замерцал злой красный огонек, к нему тут же присоединились и другие...

К счастью, едва пушки бронемашин ударили по ним, турели с крыши им ответили и огонь осаждающих переключился на них. Талу и Йарри побежали к ограде, спотыкаясь в траве. За спиной грохотали орудия, над головой мелькали молнии трассирующих снарядов. Талу почти окончательно перестал соображать — казалось, что тело действует уже само по себе, не подчиняясь жалким обрывкам смятенного сознания. Установленные на крыше турели расстреливали бронемашины, осыпая их искрами от попаданий, те остервенело палили в ответ. Наконец стрельба прекратилась, но они не останавливались — шансов вернуться назад у них не было, смысла стоять на месте тоже...

Йарри резко выдохнул, налетев на ограду. Они не добежали до задних ворот, но решетка тут была разворочена снарядами. Они взобрались на неё, и, раздирая одежду, протиснулись в рваную дыру. Талу в каждый миг ожидал, что их подстрелят... но пальбы больше не было. Тут стояли ещё две бронемашины, одна из них дымилась, вторая казалась совершенно целой — но, когда ошалевший Талу распахнул её дверь, в нос ему ударила едкая вонь сгоревшей взрывчатки. Один или два снаряда пробили броню и взорвались внутри машины, уничтожив экипаж. Но её двигатель работал и управление, как оказалось, тоже. Им вновь невероятно повезло... и, выбросив из машины трупы, они начали своё путешествие к аэропорту.

........................................................................................................

Едва бронедверь захлопнулась, Йарри сразу рванул с места, так резко, что желудок Талу ёкнул. Они неслись по пустым улицам с сумасшедшей быстротой. Громоздкий броневик страшновато кренился на поворотах, так, что, казалось, вот-вот опрокинется. Сейчас от скорости зависело всё. Пока что мятежники кружили вокруг реактора в поисках лазейки — но они заметили побег и нет сомнений, что уже очень скоро начнется погоня. Они наверняка расстреляют их БТР, едва заметят. Если они не успеют добраться до аэропорта...

Они не успели. Откуда-то из темноты бокового переулка выскочил мятежник, торопливо вскидывая на плечо базуку, — и Йарри бешено вильнул в его сторону, сшибая его. Пулеметная турель была разворочена прямым попаданием снаряда ещё у реактора, так что вариантов не было.

"Маоии" жутко накренился, встав на два колеса, потом содрогнулся от удара — и мятежник исчез раньше, чем Талу смог его рассмотреть. Но всего через минуту впереди показалась гекса — в камуфляжной броне, да ещё и с полудюймовым пулеметом на башке.

На сей раз, Йарри так же бешено вильнул в сторону, объезжая её. Талу напрягся, но ничего не случилось, — гекса просто отшатнулась назад и тут же пропала из поля зрения. Вероятно, она была из своих, то есть, ещё подчинявшихся приказам биокибернетиков. Но тут же впереди показалась другая, и вот она оказалась настроена куда как менее дружелюбно — неуклюже повернулась к ним, наводя на них пулемет. Йарри тут же надавил на газ и бронемашина врезалась прямо в неё.

Талу успел упереться ладонями в пульт — но удар едва не сломал ему руки. Внутри у него жутко ёкнуло — уже совершенно натурально — голова мотнулась вперед так, что врезалась подбородком в грудь. К счастью, "Маоии" весил раза в два больше гексы и её просто отбросило в сторону. Наполовину оглушенный Талу даже не понял, что с ней сталось, но очереди вслед им не было...

......................................................................................................

Больше, по счастью, им никого не попалось. Йарри вел БТР ловко, как и раньше, но руки у него вздрагивали от пережитого потрясения — и не нервного, а уже совершенно физического. Талу тоже потряхивало — броня на "Маоии" была фиговая и от полудюймовых пуль гекс защитить не могла. Но почти до самого конца ему казалось, что всё обойдется как-нибудь — по крайней мере, они смогли выбраться из города и БТР запетлял по ведущему к Цитадели серпантину, поднимавшемуся на крутой и скалистый склон плато. Страшные багровые тучи нависали всё ниже — а потом они нырнули в них. Всё вокруг пропало в дымной мгле, в нос ударил едкий запах гари. Талу закашлял, невольно зажимая нос. Йарри сбросил скорость, чтобы не слететь с дороги, включил фары, но они почти не помогали. Казалось, что они едут прямо в ад — но сверху начал пробиваться другой, желто-йодистый свет и вдруг они оказались над тучами. Слева до горизонта лежала мутная, дымная мгла, озаренная снизу багровым заревом пожарищ, а справа поднимались скалы. Сразу повеяло свежим воздухом, мерзкий запах гари стал слабеть и Талу облегченно вздохнул. Ему казалось, что здесь им ничего не угрожает... но тут же слева-сзади, совсем рядом, взорвалось что-то мощное — похоже, что шестидюймовый снаряд. По броне гулко ударили осколки, "Маоии" подпрыгнул и заглох, скатившись в кювет, внутри запахло дымом. Опасаясь, что по ним вот-вот сделают второй выстрел, они выпрыгнули из подбитой машины.

К счастью, здесь в склон плато был врезан один из орудийных блоков форта Тхисс. Внешняя, обращенная на запад его сторона была глухой, скругленно-ступенчатой, внутренняя скрывалась за заходившими с боков массивными стенами. В ней были вырезаны косые треугольные углубления с широкими амбразурами казематов, из них торчали толстые в броневых кожухах стволы орудий. Переведя дух, они с Йарри побежали к нему, вверх, вскоре вылетев на небольшую площадку. Здесь Маоней на миг замер, осматриваясь. Слева лежали мутные, дымные облака, подсвеченные снизу багровым сиянием зарева, а справа начинались джунгли из колючей проволоки — ограждение орудийного блока, уже изрядно изодранное упавшими сюда снарядами, но ещё вполне непролазное. К счастью, именно здесь сквозь него проходила тропа для патрулей.

Едва взобравшись на новую площадку, Талу повернулся к югу. Они поднялись уже высоко на склон плато и отсюда открывался роскошный вид на туманность. Когда-то открывался. Теперь там, занимая полнеба, лежал бескрайний океан ядовитой желто-йодистой мглы и Талу передернуло: это был уже не дым пожаров, нет. Куда хуже. Он видел тучи ядерной зимы, их первый авангард...

........................................................................................................

Вокруг них мерзко зацвикали пули, и, опустив глаза, Талу увидел на шоссе маленькие фигурки, много — десять или двадцать. Они бежали, останавливались, стреляли, бежали снова, к ним...

Вступать в бой смысла не было и они побежали к орудийному блоку. Между закругленными снаружи кромками его боковых стен лежал неогражденный ров, уходивший в неразличимую темноту. Слева в скошенной стене, друг над другом, зияли две пулеметных амбразуры, справа ржавая стальная лестница спускалась в ров метров на шесть.

Скатившись по ней к основанию орудийного блока, они ненадолго замерли, осматриваясь, на узкой бетонной площадке над сырым днищем рва. В монолитной, с отпечатками досок стене темнела двустворчатая дверь из литой стали, наглухо закрытая. Талу невольно подумал, как весело будет, если тут никого не окажется... но тут над его головой оглушительно ударило орудие, потом второе и третье. У него заложило уши, но он с облегчением перевел дух...

......................................................................................................

Всего через минуту массивная дверь со скрипом распахнулась. Из-за неё показалось двое парней в форме Внутренней Армии, с штурмовыми винтовками в руках.

— Кто вы? — подозрительно спросил один из них.

Талу удивился на миг, что к ним вообще вышли, — но если файа среди мятежников и были, то в исчезающе малом числе, так что их смуглые физии послужили им лучшим пропуском...

— Лейтенанты ЧК Маоней и Кэрту, — торопливо представился Йарри.

— А, — сказал один из парней с очевидным презрением. — Проходите, — всё же предложил он, вежливо отступив в сторону.

За внешней литой дверью из шестидюймовой стали был короткий, метра в два, коридор, упиравшийся в квадратную ступенчатую амбразуру. У неё, справа, была вторая такая же дверь, ведущая в тесный коридор-шлюз. Йарри и Талу быстро проскользнули в него. Распахнулась внутренняя дверь и они вышли в длинное помещение, сужавшееся в конце в тесный проход. Здесь, к облегчению Талу, горели тусклые лампочки в пыльных зарешеченных колпаках, но выглядело оно не очень привлекательно — его стены и свод были обшиты огромными железными листами, шершавыми и ржавыми. Слева темнели два глубоких округлых алькова, перемежавшихся с закрытыми дверями. Правая стена была глухой, лишь здесь, возле входа, в ней зияла пара прямоугольных проемов, ведущих к грузовым лифтам и квадратной стальной лестнице. Это помещение было раза в два уже самого блока и он понял, что железобетонные стены занимают половину его объема — наружная была толщиной метра в три с половиной, внутренняя тоньше — всего каких-то метра полтора. Да, предки умели строить...

Талу попытался прикинуть, сколько на один этот блок ушло железобетона, потом, опомнившись, недовольно мотнул головой. Сверху доносились выстрелы орудий, гулко отдаваясь в пустой утробе подземелья, но здесь, внизу, никого не было.

Пока солдаты с лязгом закрывали все ведущие сюда двери, -внешние, средние, внутренние, — он с любопытством осмотрелся. За спиной у него была ещё одна дверь, ведущая, судя по запаху, в сортир, слева амбразура, прикрывавшая вход. Проемы справа выходили в коридорчик перед двумя лифтами и лестницей. Они вели не только на верхний этаж, но и вниз, и Маоней немного успокоился. Этот блок был всё же не ловушкой, а лишь частью форта Тхисс.

Солдаты с грохотом заперли массивные задвижки на внутренней двери, после чего поманили их за собой. Миновав двухметровой толщины перекрытие, они поднялись на верхний этаж, в более просторное помещение, частично разделенное выступающими внутрь стенами. Между ними помещались орудия — четырехдюймовые гаубицы, у которых суетились расчеты. Их стволы, казалось, уходили прямо в стену, точнее, в массивные стальные "яблоки", в свою очередь закрепленные во вмурованных в амбразуры броневых плитах, так что внутрь блока не могло проникнуть ничто — ни осколки, ни пули, ни взрывные волны, ни даже напалм из огнеметов. В воздухе, правда, висел сизый пороховой дым и Маоней невольно расчихался. Всё же, вести бой в таком закрытом помещении было нелегко, даже несмотря на мощную вентиляцию...

Обходя разбросанные прямо на полу ящики со снарядами, они миновали орудийный каземат и попали в тесную, со скошенной стеной, пятиугольную комнату, освещенную яркой голой лампочкой. Здесь оказалось что-то типа командного пункта — по крайней мере, Талу увидел стол с картами и древними телефонами, у которого сидело двое усталых, замотанного вида офицеров. Едва взглянув на них, Маоней почувствовал себя неловко.

— Кто вы? — спросил один из них, с кубиками капитана.

Йарри вновь представился, а потом представил Маонея. Тот с любопытством осматривался. В дальнем конце комнаты была стальная дверь, ведущая, как он догадался, в отсек прикрывающего ров пулемета, а справа проход в узкий колодец с уходящей куда-то наверх вертикальной стальной лестницей. Как по заказу, стрельба орудий вдруг стихла и в каземате повисла жутковатая тишина.

— Отбили! — крикнул кто-то у орудий.

— Хорошо! — капитан снова повернулся к ним. — Откуда вы?

— Направлялись в аэропорт, но наш бронетранспорт подбили, — ответил Йарри, решив не углубляться в тонкости. — Мне нужно связаться с полковником Джаннэтом. Срочно.

— У меня тут только связь с командным пунктом форта, — равнодушно ответил капитан. — Я доложу о вас майору Панету. Пусть он с вами разбирается. У меня на это нет ни полномочий, ни времени.

Солдаты отвели их в другой конец каземата, к лестнице. Здесь в его торцевой стене был ещё один проход. Заглянув в него, Талу увидел колодец высотой метров в восемь. Вверху, на откидной решетке, кто-то стоял — как он догадался, наблюдатель.

Переглянувшись, они сели у стены, посматривая друг на друга. Талу надеялся, что его злоключения окончены — уж верно комендант форта найдет способ переправить их к месту назначения, а в аэропорту — кто знает? — их может ждать и самолет на Хаос. Ничего нельзя исключать, когда за дело берется Хьютай. С другой стороны, местной обстановки он не знал, и вероятность того, что этот вот форт уже оказался в окружении, тоже исключать было нельзя...

Снаружи донесся глухой гул, а бетон пола резко поддал Талу под задницу — снова начался обстрел. Здесь, в монолитном железобетонном блоке, бояться снарядов не стоило... но, как оказалось, не всем. После особенно громкого разрыва сверху донесся крик, а за ним — отборнейшая ругань. Ещё через минуту сверху спустился наблюдатель, зажимая ладонями лицо. Из-под них буквально в три ручья лились слезы, и Талу без труда догадался, что ему запорошило глаза пылью, поднятой при взрыве.

Наблюдатель, шатаясь, побрел куда-то вниз по лестнице. Маоней покрутил головой, но на смену ему никто не спешил. Вдруг — неожиданно даже для себя! — он нырнул в колодец и полез вверх. Колодец венчал бронеколпак из толстенной — дюймов в пятнадцать — стали, в которой, однако, были прорезаны шесть амбразур, задраенных изнутри круглыми броневыми крышками. В них, в свою очередь, были прорезаны узкие смотровые щели.

Заметив висящий на стенных крючках "Ллаис-II" и сумки с запасными дисками, Талу без труда догадался, что при нужде любую из амбразур можно открыть и полить пулями гадов, взобравшихся на крышу блока. Или даже забросать их гранатами — вместе с патронными тут висели и гранатные сумки.

Толкнув ногой решетку, Маоней встал на неё и приник к смотровой щели. Обзор отсюда оказался, честно говоря, так себе — видно было лишь усыпанную пятнами разбитого бетона крышу блока и шоссе под ним — но этого вполне хватало.

Он едва не икнул, когда на это самое шоссе с невидимого отсюда склона хлынула волна мятежников. Теперь их было много, сотни. Чуть ли не каждый тащил с собой что-то типа базуки — и, иногда, даже не одной. Маоней наверно испугался бы... но тут требовательно загудел закрепленный на стене древний телефон. Он торопливо схватил трубку.

— Доложите! — послышался искаженный, неузнаваемый голос.

— На шоссе до роты мятежников, — быстро сообщил Талу. — С базу... ох, черт!..

К этой атаке мятежники очень хорошо подготовились. Им повезло раздобыть где-то несколько десятков многоразовых реактивных огнемётов "Кьолла", стреляющих термобарическими снарядами весом почти в шесть килограммов. На открытом месте такое снаряд истреблял всё живое в радиусе десяти метров — а при попадании в помещение взрыв мог развалить небольшой заводской цех. Талу успел лишь присесть, заткнув нос и уши пальцами. Смотровые щели были узкие — полдюйма на два — но всё равно, он почувствовал, как ударные волны долбят его по голове и всему телу. К счастью, не один из примерно дюжины зарядов не попал непосредственно в колпак — в таком случае Талу сразу же пришел бы конец.

Узость смотровых щелей и своевременно заткнутые естественные отверстия позволили ему избежать контузии. Едва грохот взрывов стих, Маоней тут же вскочил и выглянул наружу. Там клубился сплошной дым, но, к счастью, он не проникал в колпак — его отгонял поднимавшийся по колодцу воздух. Почти тут же Талу услышал грохот орудий и вопли. На его лице расцвела жестокая усмешка — в этот раз мятежники перехитрили сами себя. Термобарические заряды были почти что безвредны для герметически закрытых укреплений. Что же до дыма, то над каждым орудием здесь была закреплена металлическая карта с указкой и увеличительным стеклом. Она позволяла вести огонь вообще вслепую, по данным с наблюдательных постов, которых тут наверняка было несколько. Впрочем, сейчас дым быстро рассеялся и Маоней увидел, как второй залп ударил в гущу мятежников. Они бросились в атаку сразу после своего залпа — и это дорого им обошлось. Сейчас орудия блока стреляли картечью — и на столь небольшом расстоянии эффект был убийственный. Одним выстрелом четырехдюймовка выбрасывала тысячу круглых пуль, быстро разлетавшихся в стороны. Получалось что-то вроде выстрела из дробовика, только огромного. Мятежников сметало, как метлой. Им удалось сделать второй залп — но к тому времени их осталось уже меньше половины. Часть зарядов легла на заграждения — но проволока тут была растянута на стальных кольях и ей было, в общем, наплевать на ударную волну. Даже взрыв фугасного снаряда уничтожал её лишь в пределах воронки.

Тем не менее, мятежники продолжали рваться вперед со страшным механическим упрямством. Ради этой атаки они нарядились в тяжелые бронежилеты — но картечи это было, в общем, всё равно. Некоторым, правда, удалось добежать до заграждений и там загрохотали взрывы — среди штурмовиков оказались и смертники. Что там происходило дальше, Талу не видел, крыша блока закрывала обзор. Похоже, что нескольким по крайней мере удалось прорваться к рву, потому что вдруг зло и резко ударил пулемет. Потом всё стихло.

.......................................................................................................

Талу приник глазом к щели, наблюдая за кромкой шоссе. Там началось какое-то шевеление, деловитое и многочисленное. Похоже, что там, в мертвой зоне, недоступной для обстрела, вновь скапливались мятежники. Гибель первой волны атакующих явно не охладила их пыл. К тому же, оттуда начали постреливать и Талу резко отшатнулся, когда пуля звонко ударила в заслонку. Всего на дюйм выше — и...

Он не сразу понял, что кто-то пихает решетку снизу. Взглянув туда, он увидел под ногами лицо Йарри.

— Слезай оттуда, — сказал тот. — За нами пришли, чтобы отвести к коменданту.

.......................................................................................................

Талу неохотно слез вниз, в каземат, уступив своё место какому-то солдату. Ещё один ждал их в коридоре. На лифте, похожем больше на стальную клетку, они спустились вниз метров на двадцать и вышли в ярко освещенный туннель. Здесь, в коротких поперечных штреках, Талу заметил груды пустых снарядных ящиков. Полных нигде видно не было и он вдруг понял, что этот форт продержится недолго...

........................................................................................................

Вслед за своим сопровождающим они пошли по длинному прямому туннелю, по стенам которого змеились кабели. Он упирался в амбразуру внутреннего бункера. Тяжелая стальная дверь слева от него вывела их в ещё более длинный туннель. Талу слышал, что в Цитадели солдатам выдавали велосипеды, чтобы они добирались до позиций в разумное время — и теперь в это вполне можно было поверить...

.........................................................................................................

Наконец, они дошагали до командного пункта — просторной, ярко освещенной комнаты, где собралось, наверно, человек двадцать. Все стены тут были завешаны картами и панорамными фотографиями окружающей форт местности.

Сопровождавший их сержант подвел их к столу коменданта — и Талу вздрогнул, встретившись с ним взглядом. Он понял, что тому уже всё равно, потому что он, в сущности, уже мертв, хотя ещё дышит и даже отдает приказы...

В ушах у него зашумело и он даже не расслышал толком, что там докладывал Йарри. Зато неожиданно четко расслышал ответ коменданта:

— У меня больше нет транспорта. Никакого. Идти пешком тоже не советую — вся дорога простреливается. Недалеко уйдете.

— Что же нам делать? — машинально спросил Талу.

Комендант вновь взглянул на него.

— Идите в хранилище Калад, это недалеко. Увидите сразу, как выйдете из форта, — он опустил взгляд, потеряв к ним всякий интерес.

.......................................................................................................

Талу не помнил, как вернулся в туннель. В ушах у него до сих пор шумело. Нет, он вполне понимал, что как-то так всё и должно было кончиться, но получить смертный приговор на пороге спасения было всё же обидно...

Он недовольно помотал головой. Пока что он был вполне жив. Более того, вокруг не было видно причин, от которых он мог помереть в ближайшее время. А с теми, кто хотел его убить, он мог поговорить на единственном понятном им языке...

Йарри, между тем, уже быстро зашагал вперед, и Маоней, пожав плечами, пошел вслед за ним. Туннель здесь плавно поднимался вверх, упираясь в глухую стену. Справа, впрочем, была бронированная дверь, ведущая во второй, более короткий туннель, уже выходивший наружу. Талу оглянулся на черневшую в его торце амбразуру, потом быстро зашагал к выходу. Массивные внешние ворота оказались распахнуты, тяжелая, из стальных брусьев, решетка опущена под пол...

Выйдя из форта, он осмотрелся. Они всё ещё были на склоне плато. Справа он уходил в ядовитое море дыма, слева поднималась белая бетонная стена высотой с трехэтажный дом, разделенная прямоугольными пилонами. В ней зияли массивные стальные ворота — тоже открытые, они вели во двор хранилища Калад, где размещался вход в собственно хранилище и в противоатомный бункер — всё под землей. Из-за стены виднелись лишь темные скалы верхней, крутой части склона.

Талу оглянулся на вогнутый фасад входного блока. Справа и слева от ворот в скошенных стенах зияли пулеметные амбразуры, державшие его под перекрестным огнем, а на крыше помещалось два бронеколпака. Часовых нигде видно не было, но в общем-то понятно почему — в любой миг сюда могло прилететь, бетон стен и земля вокруг были испятнаны неглубокими воронками...

Вспомнив про это, Талу взглянул на ворота хранилища — и помчался к ним как мог быстро...

.......................................................................................................

В этот раз им повезло — снаряды и мины вокруг них не падали и они без проблем добежали до хранилища. Миновав ворота, Талу замер, упершись руками в колени и пытаясь отдышаться — всё же, бежать вверх по склону, пусть и пологому, было непросто, это быстро отнимало силы...

Как раз здесь часовые были — они появились из тени под стеной — но с ними объяснялся Йарри, так что Талу пока просто осматривался. Неожиданно просторный двор был завален всяким хламом — какие-то ржавые лебедки, древние бетономешалки, скелеты самосвалов и так далее. Там, где он упирался в скалу, в ней темнели железные ворота, сейчас открытые. За ними зияло жерло туннеля, освещенного рядом тусклых лампочек. Рядом с ним зиял другой, маленький проем, ведущий в бункер. Объединить их строителям, похоже, не пришло в голову. Впрочем, всё это построили ещё во времена Томахаана Эйлиная, когда строилось вообще много странного и даже не всегда нужного...

Талу заметил, что бетон двора кое-где выщерблен — сюда тоже уже залетали мины, пока что 3,5-дюймовые. Маячить на открытом месте не стоило, так что они торопливо вошли в ворота подземного хранилища. Планировка его особенной сложностью не отличалась — от длинного основного туннеля в каждую сторону отходил десяток поперечных штреков. Когда-то здесь хранилось продовольствие — часть стратегических запасов — но после начала осады всё вывезли в Цитадель. Сейчас тут помещались немногочисленные беженцы, которым повезло добраться до хранилища. Чумы тут пока не было, но её появления боялись — Талу и Йарри протерли руки и физии спиртом, потом им едва ли не десять минут пришлось сидеть у стены с градусниками под мышкой. Это, наверное, было бы смешно, если бы не было так страшно — окажись у них температура, их бы просто вывели на склон и пристрелили...

..........................................................................................................

Талу проснулся от холода. Он спал, свернувшись в клубок, — но босые ноги всё равно заледенели, а к тому же, затекло всё тело. Он сел, яростно растирая ступни и попутно осматриваясь, не вполне понимая ещё, где это он и как тут оказался. Просторный, едва освещенный тусклыми лампочками туннель был почти пуст — лишь кое-где на разбросанных у стен матрацах спали люди. На таком же спал и сам Талу. Матрас был влажный и не слишком свежий — но выбирать не приходилось, разве что спать прямо на полу...

Йарри ещё дрых, укрывшись каким-то тряпьем, и Талу не стал его будить. Застегнул сандалии, широко зевнул, поднялся. Каких-то особых дел у него тут не было, так что он побрел к выходу. Туннель был предназначен для грузовиков, так что слева вдоль него шла бетонная пешеходная дорожка. Всё остальное было из грубого, изломанного взрывами камня, лишь пол кое-как выровнен. Это хранилище строили быстро, наспех, и, собственно, даже непонятно, зачем — в бесконечных подземельях Цитадели можно было разместить сколько угодно всякой всячины...

Выйдя наружу, Талу с наслаждением вдохнул свежий, хотя и весьма холодный воздух. Сзади крутой, почти отвесный скалистый склон плато уходил в низкую серую тучу. Впереди возвышалась монолитная бетонная стена высотой метров в восемь. Дорожка бежала вдоль неё, поднимаясь к углу лестницей. Он прошел по ней, потом осторожно поднялся — часовых наверху почему-то не было...

Стена оказалась толщиной метра в два. Здесь в ней был квадратный вырез, вроде окопа. Талу вышел в него и замер. Он стоял высоко над пологими склонами плато, над равниной, в которой залегла целая галактика алых и багровых огней — Товия всё ещё горела, хотя страшные желтые тучи всё-таки снесло — на время... Над ней, за тучей, простерлось бледно-черное в дымке туманности небо, перечеркнутое мертвенно-синей дугой Нити. Бесконечно далеко на юге сияла неизменная золотая заря. На её фоне чернел столб поднимавшегося над каким-то горящим заводом дыма. Далеко внизу темнел каркас огромного недостроенного здания, протянувшегося у подошвы плато...

Маоней невольно вздрогнул, когда рядом беззвучно появился Йарри, потом смущенно покосился на него. Иметь личного телохранителя, конечно, здорово — но несколько неловко...

— По-моему, всё не так уж и страшно, — заключил Йарри, осмотревшись. — Здесь, по крайней мере.

— Наверное, — ответил Маоней. По крайней мере, связь с Цитаделью здесь была, так что они не числились больше "без вести пропавшими", да и информацией с ними местный штаб обороны поделился. Хотя силы защитников Северного фронта формально измерялись всего одним батальоном, в этом "одном батальоне" было десять шестидюймовых самоходных орудий, 15 танков "Марк-IV", 40 боевых машин, 10 бронетранспортов, 850 солдат, 5 боевых и четыре десантных вертолета. И это не считая добровольческих частей — молодежной ударной бригады (1700 человек), отряда курсантов (90 файа) и "бывших" — по меньшей мере шестисот. Никто, правда, не мог сейчас сказать, как велики силы противника — дроны приказали долго жить, а пешие разведчики чаще всего не возвращались...

Талу вздохнул, всё ещё осматриваясь. Здесь же, на треноге, стоял хорошо знакомый ему "Сойан" и он приник к окуляру прямой видимости. Смотреть на Товию смысла было мало — темнота и пожары — и он развернул камеру к её западным окраинам. В отличие от столицы, там царило мертвое спокойствие. Среди темных пятен лесов кое-где виднелись поля, дороги и светлые коробочки зданий, но нигде он не видел ни одного огня, ни одной машины, ни одного человека, — вообще никакого движения. В теории это должно было его радовать — потому что к мятежникам больше не подходят подкрепления — но на деле почему-то пугало...

Поворачивая длинную массивную коробку "Сойана" туда и сюда, Маоней одновременно менял увеличение, то осматривая сразу большую площадь, то всматриваясь в отдельные места. Нигде ему не попадалось ничего живого — и вдруг он наткнулся на мятежника. Казалось, тот стоял так близко, что Талу едва не отпрянул, увидев его на расстоянии всего метров тридцати — хотя на самом деле их разделяло никак не меньше мили.

Мятежник стоял на склоне, по которому мог подняться всего за несколько минут. Казалось, он тоже заметил его — повернулся и помахал рукой, подзывая кого-то. Талу уменьшил увеличение — и невольно охнул.

Из длинного остова недостроенного здания на склон плато выходила целая армия — тысячи и тысячи мятежников. Для техники он был непроходим — но пехота вполне могла здесь подняться. Талу невольно ожидал, что по ней тут же откроют огонь — но орудия форта молчали, снаряды всё же кончились и мятежники поняли это...

За спиной Талу мерзко завыла сирена и он едва не подскочил, всё же оторвавшись от "Сойана". Теперь движение армии мятежников казалось почти что нестрашным — просто копошение крошечных, как муравьи, фигурок далеко внизу...

— Пошли, — Йарри положил руку на плечо Маонея. — Здесь, к счастью, есть небольшой арсенал. Когда мятежники придут, мы должны быть готовы.

........................................................................................................

Талу невольно повел плечами, чувствуя на них вес тяжелой пехотной брони. Внешне это была толстая стеганая куртка с короткими рукавами — но в её многочисленных кармашках лежали 8-миллиметровые пластины из корундовой керамики, а сама куртка состояла из двенадцати слоев кевлара. Эта броня держала пулю винтовки тридцатого калибра при выстреле в упор — такая же прочная, как и 10-миллиметровая стальная броня, только в четыре раза легче. Но всё равно, броня была тяжелая, неудобная, непривычная, и всё вокруг казалось Талу происходящим во сне. Впрочем, поверить в то, что он вот-вот падет при геройской обороне столицы от орды мятежников, Талу при всем желании не мог — да и не особо старался, надо сказать...

Вздохнув, он покосился на Йарри. Тот тоже был одет в серую крепостную броню, как и Талу, а в руках у него была винтовка "Хаос-II" — тяжелая и не слишком удобная, но к ним тут, по крайней мере, оставалось ещё достаточно патронов. У самого Талу была сейчас такая же, это прибавляло уверенности — по крайней мере, он не будет беззащитной жертвой. Но вся "военная мощь" хранилища Калад состояла из 129 парней-ополченцев, 48 солдат Внутренней Армии, 40 коллег Талу — чрезвычайщиков и 8 пехотных пулеметов. В довершение всего, его могучая стена не была приспособлена к обороне. Когда за неё отошли немногочисленные отступившие из форта, — большая часть гарнизона решила запереться в подземельях и отбиваться личным оружием и гранатами, — кто-то из офицеров открыл толстый стальной люк на внутренней стороне стены и потянул за рубильник. Талу сразу ощутил и звук, и вибрацию мощных моторов. Коробчатые сварные ворота начали неторопливо сходиться и сомкнулись с ударом, от которого раскатилось эхо. Теперь им оставалось только ждать последнего, решающего штурма. Позиция была очень выгодной для обороны, — проем единственных ворот попадал под прицел нескольких десятков штурмовых винтовок, — и Талу оставалось лишь надеяться, что мятежники закончатся раньше, чем патроны...

........................................................................................................

Смешно, но ждать этого штурма пришлось довольно-таки долго. Мятежники быстро дошли до стены — но ничего не смогли с ней сделать. Должно быть, снарядов у них тоже не осталось, а запастись "кошками" они то ли не смогли, то ли просто не сочли нужным. Через стену полетели ручные гранаты, густо разрываясь во дворе, — но защитники укрылись за старыми машинами и другим тяжелым стальным хламом, и осколки не причиняли им вреда.

Талу потуже затянул ремешок тяжеленного крепостного шлема и вздохнул. Он должен был радоваться отсрочке — но на деле она не приносила облегчения, а лишь выматывала нервы. Он почти с нетерпением прислушивался к доносившейся снаружи возне — должно быть, мятежники решили заложить под ворота фугас, взрывчатка у них ещё вполне была. Он уже несколько раз слышал взрывы, с помощью которых мятежники пробивали себе путь в подземные сооружения форта...

Наконец, возня под воротами затихла — было ясно, что мятежники заложили заряд. Талу надвинул на глаза защитный козырек шлема и прижал к плечу приклад тяжелой автоматической винтовки. Взрыв раздался почти сразу. Бетон ударил его по ногам, спрессованный воздух толкнул в грудь. Лишь наушники шлема спасли его барабанные перепонки. Одну створку сорвало с петель, и она, крутясь, влетела во двор. Вторая распахнулась настежь. В воздухе клубились дым и пыль, но стрельбе это не мешало.

Из зияющей бреши хлынул поток мятежников. Они больше не казались однородными, как издалека, а были всех видов и форм — солдаты ССГ, изменники в форме Внутренней Армии, "беглые", одни взрослые, другие — подростки из "Детей Месаны". Их встретил шквал перекрестного огня и двор немедленно покрылся трупами. Талу непрерывно давил на спуск, что-то вопя и не слыша сам себя в яростном остервенении боя. Но очень скоро патроны в магазине кончились — причем, не только у него, а почти у всех сразу. Перезарядить винтовку было делом всего нескольких секунд — но за это время мятежники пересекли двор. Некоторые из них несли ранцевые огнеметы — и на импровизированные укрытия защитников обрушились струи жидкого огня. Маоней и Йарри побежали прочь, спасаясь от разрывающих уши адских криков.

.......................................................................................................

Талу бессознательно бросился к воротам хранилища — но они уже были заперты изнутри. Йарри свернул к последнему убежищу — входу в противоатомный бункер. Вслед за ним Талу сбежал по лестнице подземного входа. Короткий туннель упирался в массивную дверь из литой стали, сейчас, к счастью, открытую — она вела в просторную полутемную комнату с серыми бетонными стенами и кафельным полом. В неё выходили две больших раздвижных двери лифтов, ведущих ещё ниже.

Йарри сразу бросился к щитку, нажал кнопку вызова, — и, пока лифт поднимался, Талу обернулся к внешней двери. В неё вдруг потоком хлынул яростный свет — наверху что-то взорвалось, и эта сыроватая, прохладная комната вдруг показалась ему склепом...

Ударная волна ворвалась внутрь, разбросав их по полу, подняв тучи пыли, с оглушительным лязгом захлопнув бронированную дверь, — наверное, если бы не она, им уже не суждено было бы спуститься вниз...

Талу поднялся на четвереньки, мотая головой и почти непрерывно чихая. Он не понимал, что случилось, — то ли сюда прилетел шальной снаряд, то ли последние защитники вызвали огонь фортов Цитадели на себя. Так или иначе, это спасло им жизнь. Пока.

Йарри, спотыкаясь, побрел к двери, повернул запорное колесо и заблокировал его стопором. Лишь тогда они перевели дух. Эту дверь мятежникам тоже придется взрывать, а это давало им какое-то время...

Массивные панели наконец-то прибывшего лифта с лязгом раздвинулись. Они вошли в большую грязную кабину, и, едва Йарри нажал кнопку, поехали вниз, глубоко — этажей на девять. Талу тупо смотрел в стену — ему казалось, что всё это происходит в каком-то диком сне.

Когда лифт остановился, они вышли в просторную комнату с распахнутыми настежь воротами из стальных плит — запереть их удалось лишь после нескольких минут возни. За ними был новый туннель, холодный и сыроватый. Он кончался стеной с узкой амбразурой. Перед ней, слева, в скалу были врезаны ещё одни массивные стальные ворота, сейчас открытые. За ними начинался новый туннель, почти темный — свет падал впереди и слева, из какого-то помещения. Йарри тут же бросился к щитку, управлявшему этими воротами, но тот не подавал признаков жизни — время и ржавчина доконали механизм. Талу открыл дверь, ведущую в каземат внутреннего бункера — но там его встретил только ржавый станок для пулемета. Ни оружия, ни собственно защитников. Занимать их место не хотелось и он вернулся в туннель. Йарри как-то странно взглянул на него, но не сказал ни слова. Стараясь ступать как можно тише, они двинулись вперед. В воздухе висела стылая, холодная вонь и Маоней уже не удивлялся, почему беженцы не ушли сюда, в это вроде бы более надежное место...

Дверь, из которой падал свет, вела, как оказалось, в командный пункт бункера. Люди здесь были, причем, судя по стаканам недопитого чая, совсем недавно. Сейчас здесь никого не осталось. Компьютеров здесь тоже не было, а древнего вида телефоны не работали — по крайней мере, на вызовы никто не откликался. Зато на стене здесь висел плакат с подробной схемой подземелья, — и, взглянув на неё, Талу с облегчением вздохнул. Второй выход здесь был — причем выводил он прямо на поверхность плато. Вдоль его края шла цепь защитных башен, к тому же, там находилась бронетехника, так что мятежников там, по идее, ещё не должно было быть...

— Так. Ясно. Пошли отсюда, — Йарри тоже выглядел довольным. Видно, кончить свои дни в этом смрадном подземелье не слишком-то хотелось и ему...

........................................................................................................

Вернувшись в туннель, он быстро зашагал вперед и вскоре замер перед большой двустворчатой дверью, на сей раз открытой и ведущей куда-то во мрак. Они замерли, вглядываясь в него, — и в это время где-то наверху раздался взрыв, от которого загудело всё подземелье. Пол под ним подпрыгнул.

— Внешнюю дверь рванули, — сказал Йарри.

Какое-то время Талу стоял неподвижно, тревожно вслушиваясь в тишину — но она была совершенно мертвой. Только где-то равномерно капала вода.

— С нижними воротами у них много возни будет — там восьмидюймовая сталь, — добавил Йарри.

Встряхнувшись, он вновь пошел вперед, в темноту. Миновав длинный коридор, уперся в новые двухстворчатые двери, на сей раз запертые — правда, снаружи, на поворотные задвижки. Открыв их, он толкнул тяжеленные створки и вышел в громадный квадратный зал, на сей раз, правда, освещенный тусклыми лампами. Пол его был залит какой-то темной жижей, пахнущей тухлым дерьмом. Вонь здесь была такой жуткой, что у Талу заслезились глаза. Он часто задышал через рот, чувствуя на языке гадкий привкус и опасаясь, что его сейчас стошнит.

К счастью, вдоль облезлой стены тоже шел низкий бетонный мостик — к нему от площадки, на которую выходил коридор, спускалась лестница. Сам мостик шел влево, потом вперед, потом направо, кончаясь у новой стальной двери. Вслед за Йарри Талу пошел по нему, опасливо косясь на жижу — выглядела она очень уж отвратно, а её глубину он и вовсе боялся представить.

Эту дверь им не удалось открыть, но мостик вел к второй стальной двери, на сей раз незапертой. За ней открылся вполне обычный коридор с полудюжиной дверей в левой стене. Талу дошагал до конца, потом замер, не зная, куда идти дальше. К счастью, Йарри помнил схему куда лучше.

Нужная им дверь была заперта на висячий замок. Его пришлось сбивать выстрелами из винтовки, но сама дверь открылась достаточно легко. Она была куда легче наружных — просто толстый стальной лист с рамой из массивного уголка. За ней был темный поперечный коридор, идущий в обе стороны. Вонь здесь почти не чувствовалась и Талу с облегчением вздохнул — желудок у него уже словно свернуло в морской узел...

Йарри посветил фонариком на стены, разыскивая выключатель, потом вздохнул и наугад пошел налево. Метров через пятьдесят он вновь уперся в небольшую массивную дверь. Если верить плану, за ней была короткая шахта с вертикальной лестницей, герметический шлюз и наблюдательный бункер, врезанный в склон плато. Делать там им было нечего, но Талу решительно взялся за штурвал этой двери. Другой возможности более-менее безопасно взглянуть на окружающий мир у него уже могло и не быть...

........................................................................................................

К его радости, эта дверь оказалась не заперта. Он быстро поднялся наверх, отпер верхние двери и вошел в наблюдательный бункер. Он оказался просто небольшим бетонным казематом с узкими щелями, прорезанными во вставленных в амбразуры броневых плитах. Талу немедленно приник к одной...

И едва не сел на задницу. Склон под ним буквально кишел мятежниками — их были там тысячи. И это только те, которые вмещались в весьма ограниченное поле его зрения!..

Йарри же, напротив, не смутился. Он просунул ствол винтовки в щель и открыл огонь. Кто-то из мятежников упал — но в ответ по бункеру ударили из сотен, наверное, стволов. По амбразурным плитам хлестнул свинцовый град, пули залетали внутрь, рикошетируя от потолка и врезаясь в заднюю стену так густо, что в бункере поднялась серая цементная пыль.

— Идиот, валим отсюда! — крикнул Талу, на четвереньках пробираясь к двери. Тут же что-то сильно ударило его по спине, потом по плечу — он ёкнул от неожиданности, но не сбавлял темпа, пока не вполз в короткий коридор. Лишь там он встал на ноги и юркнул во внутреннюю дверь. Вслед за ним в неё проскользнул Йарри. Левый наплечник у него был разворочен — пуля распорола чехол и раздробила корундовый вкладыш, но засела в кевларе, не достав до тела. Тут же наверху что-то тяжело грохнуло. Амбразуры затянула пыль, с потолка посыпалось — похоже, по бункеру ударили из базуки.

Ругаясь, Талу захлопнул и запер тяжеленную дверь. Не глядя друг на друга, они скатились вниз. Наверху всё ещё громыхало — похоже, что несчастный бункер расстреливали едва ли не из всех калибров. Талу запер нижнюю дверь, потом они едва ли не бегом двинулись по коридору, уже в другую сторону. Дверь в его конце была распахнута и вывела их в небольшой зал. Здесь, за наспех сложенной из каких-то железных столов баррикадой, их встретило несколько парней, судя по виду, ополченцев. Талу замер, глядя в наведенные на них стволы — ещё миг, и их просто пристрелили бы. Впрочем, винтовки тут же опустились. Их смуглые файские физии объяснили защитникам всё...

— Что там? — нервно спросил один из парней. — Мы недавно слышали здесь сильный взрыв. Очень сильный!

— Мятежники взорвали нижние ворота, — догадался Йарри. — Уходите отсюда, идиоты!

— Куда? — угрюмо сказал парень. — Наверху нас всё равно загонят и убьют. А здесь есть шанс пустить этим уродам кровь.

Йарри плюнул, и, потянув Талу за руку, обошел баррикаду. Они нырнули в очередной темный коридор.

— Придурки, они все погибнут, и быстро, — мрачно сказал Йарри, быстро шагая вперед.

— А мы? — спросил Талу. Перспектива гибели, даже сколь угодно геройской, ничуть его не прельщала.

— А мы уйдем отсюда через запасной выход — он как раз тут, недалеко. Если успеем. Ну что — ты согласен?..

........................................................................................................

Отойти они успели совсем недалеко — позади вдруг началась дикая стрельба. Талу почувствовал себя последней предательской свиньей... но Йарри не остановился бы, а если бы и остановился, то лишь затем, чтобы пасть вместе с ним. А губить его Талу совершенно не хотелось...

Наконец, стрельба прекратилась, но они не останавливались, — шансов победить в таком бою у них не было. К счастью, запасной выход был уже виден. Он оказался закрыт — но Йарри отыскал нужную кнопку и массивные створки открылись. Едва переводя дыхание, они нырнули в спасительную глубину шлюза. Всё ещё действующий лифт вознес их на поверхность — и Талу удивленно замер, выбравшись на неё из венчавшего шахту низкого бункера. Перед ними протянулась бесконечная цепь высоких, метров по тридцать пять, башен, набитых скорострельными пушками и пулеметами, — квадратных, с двумя полукруглыми капонирами, выступавшими спереди и сзади, — они были сварены из толстенных броневых плит. За башнями начиналась усыпанная щебнем, мертвая равнина плато. Там, на севере, смутно светлел ломаный гребень хребта Анса, отделяющий его от Пустынного моря. На востоке, вдали, возвышалась огромная черная масса Цитадели. Над ней то и дело вспыхивало бело-рыжее пламя залпов её главного калибра. Мятежники начали очередной штурм Товии, понял Талу. Даже здесь на севере перемещались какие-то огни, сверкали вспышки выстрелов — там сейчас шел бой между танками и боевыми машинами...

Метрах в сорока от них с треском разорвалась мина и они подбежали к подножию одной из башен. Дверь её была закрыта, слева в выпуклой бронестене зиял отвесный ряд пулеметных амбразур и оттуда уже били по чему-то, невидимому отсюда, снизу...

— И что мы будем делать? — спросил Талу, поняв, что впускать внутрь их не собираются. Никаких укрытий вокруг не было, а ждать, когда здесь появятся мятежники, явно оставалось недолго...

Йарри с усмешкой показал на восток. Туда вела прекрасная дорога, идущая между башнями и краем плато.

— Бежим туда. Если нам повезет, то запасной вход в Цитадель ещё цел.

— Бежим?.. — Талу передернул плечами, чувствуя тяжесть брони. — Тогда давай хоть снимем эту дрянь! Она же весит килограммов пятнадцать!

— Нет, — Йарри уже откровенно ухмылялся. — Она тебе только что жизнь спасла. И может спасти снова. Кроссы в полной боевой ты бегал же? Ну вот, это то же самое...

........................................................................................................

Талу не ждал ничего хорошего от этого безумного забега по пустынному шоссе, на котором иногда разрывались снаряды и мины — к счастью, каждый раз вдали от них. Его ожидания оправдались. Они выбежали к месту, где был запасной выход — но выхода там больше не было. На его месте зияла развороченная дыра неведомой глубины. Не было похоже, что сюда попал снаряд — скорее, кто-то заложил в лифтовый отсек четверть тонны взрывчатки. Страшный взрыв не только разметал строение буквально по кирпичику, но и вогнал в глубину шахты всё, что осталось от лестницы. Будь у них веревка — они смогли бы спуститься туда, но на дне их ожидал завал из искореженного железа и камней. А может быть, и что похуже...

— Так, — вздохнул Йарри. — Бежим дальше...

.......................................................................................................

Талу быстро потерял представление о времени — в глазах у него то и дело темнело, сердце прыгало уже где-то у горла, словно порываясь выскочить и ускакать куда-то прочь. Дыхания не хватало, горло казалось слишком узким и воздух с трудом прорывался в него...

Когда они, наконец, выбежали к Цитадели, Маоней не сразу понял, что это у них получилось. Горло у него горело, сердце тарахтело, как неисправный мотор. Броня давила на плечи, словно целая гора. Но он чувствовал, как в неё несколько раз резко и зло били мелкие осколки — а ведь любой из них положил бы конец его безумному забегу, убив наповал или оставив беспомощно истекать кровью в этой каменистой пустыне...

Увы, ничего хорошего их тут не ждало. Цитадель окружал самый обычный забор из металлической сетки — но над ним, на треногих вышках, стояли автоматические пулеметы. На каждом была инфраоптическая камера и система наведения, которая стреляла во всё, что подойдет ближе трех вэйдов. За забором же лежал вырубленный прямо в скале ров, соединяющий форты внешнего обвода. По дну которого, в свою очередь, проходили высоковольтные заграждения. Короче говоря, пути внутрь не было...

........................................................................................................

Они побежали по шоссе к главному входу — но и его больше не было. Мост через ров был взорван, караулка за ним превратилась в развалины. Звать часовых было бесполезно — их здесь просто не осталось...

— Ничего не поделаешь, — вздохнул Йарри. — Бежим к аэропорту, там-то наверняка кто-нибудь есть.

Талу подумал, что на сей раз он уже обязательно сдохнет.

.........................................................................................................

Когда они выбежали, наконец, к ограде аэропорта — черной стальной решетке в два человеческих роста — Маоней начал думать, что смерть всё же благо. Даже если после неё его ждет ад — там наверняка будет полегче. Сердце у него болело, мышцы ног выли от боли. Будь он всего на несколько лет старше — он бы, наверное, просто сдох бы на бегу...

Без слов они повалились под решетку и неопределенное время лежали под ней, пытаясь отдышаться. На плато всё ещё шел бой. Он приближался и Маоней понимал, что мятежники скоро появятся и здесь, но сил встать у него пока что не было...

.........................................................................................................

Кое-как отдышавшись, они поднялись, цепляясь за решетку, и быстро пошли вдоль неё. За ней, в свете далеких пожаров, тускло блестели угловатые, низкие корпуса военных вертолетов — брошенных и частично разбитых. Вокруг не наблюдалось ни души — почти всех солдат перебросили на фронт, а до аэропорта, давно, по сути, превратившегося просто в свалку неисправной и подбитой техники, уже никому не было дела...

Громадное здание аэровокзала было ещё цело — если не считать начисто выбитых стекол — но там не горело ни одного огня. Словно мрачный утес, оно всё время маячило слева, но пройти к нему было невозможно...

Наконец, они добрались до ворот — тоже громадных, из той же решетки, под высоченным плоским козырьком, призрачно светлевшим в темноте. Они были, разумеется, закрыты — но решетку рядом с ними вынесло снарядом, так что они смогли, наконец, попасть внутрь и укрыться в полуразбитом здании проходной. Очень вовремя, как оказалось — на шоссе показалась колонна бронемашин, всё тех же "Маоии". Судя по криво намалеванным восьмиконечным стрелозвездам — принадлежащих мятежникам.

Как оказалось, здесь их ждали — откуда-то с крыши аэровокзала сорвалась противотанковая ракета, тут же поразив первую машину. Удар оказался смертельным — броневик нелепо вильнул в сторону и замер. Из разбитого корпуса вырвалось пламя, но за подбитой машиной шли другие такие же. По зданию ударили сразу из нескольких автоматических пушек, буквально осыпая его искрами от попаданий и взрывов. К счастью, бетонные, в полметра, стены не поддавались 25-миллиметровым снарядам. Ещё один броневик ударил по руинам проходной и Маоней нырнул за стену, спасаясь от осколков. Если бы не защитные наушники шлема, он бы, наверное, тут же оглох, снаряды разрывались совсем рядом с ним...

К счастью, стрельба вскоре стихла. Услышав дикий лязг и грохот Маоней понял, что броневик проезжает по выбитым им воротам. Осторожно выглянув, он увидел, как из-за пилонов ворот выплыл угловатый силуэт.

К счастью, броневик не высадил десант здесь, а поехал к аэровокзалу — но из-за его угла вдруг показался тяжелый бронетранспорт, за ним второй и третий. Они тут же открыли шквальный огонь из спаренных автоматических пушек, расстреливая бронемашины мятежников, те огрызались огнем, но торопливо и неточно. За какую-то минуту мятежники потеряли добрый десяток машин. За ними в атаку рванулась пехота — но у защитников нашлись и пулеметы, и, потеряв ещё несколько десятков бойцов, мятежники откатились назад. Им оставалось лишь расстреливать аэровокзал издали — но без танков дело обещало стать нелегким. Пока что стрельба прекратилась — похоже, бронемашин у них здесь больше не осталось. Но вот пехота мятежников, к сожалению, никуда не делась, и Маоней начал, наконец, понимать, как же они тут влипли, застряв на, по сути, нейтральной территории. Если они решат бежать к своим — их наверняка подстрелят в спины, несмотря на броню. Если останутся — до них рано или поздно доберутся мятежники. Поганое положение, подумал он, бездумно устраиваясь поудобнее. Но всё равно, мы настолько устали, что не сделаем сейчас и шага. Надо отдохнуть...

Он закрыл глаза — и мгновенно заснул.

.......................................................................................................

Талу проснулся от того, что кто-то тряс его. Он ошалело вскинулся, хватаясь за оружие, — но, к счастью, узнал Йарри. Потом сунул под нос добытые в хранилище часы — и едва не подскочил снова. После этого безумного забега они заснули, как убитые, и проспали примерно шесть часов. Невероятно, но за всё это время их не застрелили, не зарезали и не утащили на пытки.

Высунувшись из развалин, Маоней посмотрел на ограду. За ней стояли подбитые бронемашины. Отсюда плохо было видно, но, похоже, за ними появилось ещё несколько целых. Пока они дрыхли, к мятежникам подошло подкрепление. Наверняка, вот-вот начнется новый штурм, а если так, у них оставались буквально какие-то минуты. Если за это время они не уберутся отсюда и не прорвутся к своим — здесь их в итоге и прибьют.

— В общем, так, — сказал Йарри, тоже осмотревшись. — Бежать прямо к зданию нельзя — нас сразу же подстрелят, или мятежники или свои. Поэтому рвем к вертолетам. Они ближе, и за ними мы сможем укрыться. А потом уже рванем к нашим. Идет?..

Маоней осмотрелся. Тяжелые тучи скрыли зарю и здесь стало почти что темно. Шанс призрачный — но куда лучше никакого...

.......................................................................................................

Ждать им было нечего и Йарри сразу же перешел к делу. Они выскочили из развалин и побежали к вертолетам, стараясь проложить курс так, чтобы руины проходной оставались между ними и позицией мятежников. Отчасти это помогло — по крайней мере, те не начали стрелять сразу же. Но один из "Маоии" вдруг двинулся — и на полном ходу помчался к ним. То ли их приняли за своих, то ли решили захватить в плен — но узнать это Талу было не дано. Из-за здания аэровокзала вновь вынырнул тяжелый БТР, и по "Маоии" хлестнула очередь. Он был уже так близко к ним, что в воздухе завизжали осколки. Маоней повернул к аэровокзалу — но Йарри швырнул его на землю. И вовремя — над головой забились багровые трассы. По счастью, мятежники потеряли их из вида и стреляли просто наугад или не могли точно определить дистанцию.

— Идиот! — зашипел Йарри. — Ты не сможешь бежать быстрее пуль!

— Ох!.. — над головой густо цвикало и лишь сейчас Талу осознал, что с ним стало бы, не останови Йарри его безумный забег. Смерть от пули в спину была гадкой — хотя, по идее, тогда ему будет уже всё равно...

Их положение быстро грозило превратиться в безнадежное — но тут из окон бывшего уже аэровокзала по мятежникам ударили пулеметы, их дополнил огонь автоматических пушек бронетранспортов. Другого шанса просто не было — так что им пришлось всё же вскочить и помчаться вперед. Тактика выживания под огнем была очень простой — не бежать по прямой, хаотично бросаться из стороны в сторону, сбивая стреляющим прицел. В Академии они это проходили, в порядке общей подготовки, но на практике не отрабатывали — всё же, они были не боевыми офицерами, да и боевым офицерам полагалось руководить боем, а вовсе не возглавлять атаку, подавая пример личной храбрости. На деле удовольствие оказалось то ещё — тяжелая броня сильно добавляла Талу инерции и резко изменять направление бега оказалось трудно — каждый раз он едва не падал. В довершение всего, он не мог даже понять, стреляют по ним или нет. Сердце снова прыгало у горла и Талу было как-то не до того, чтобы вслушиваться в свист пролетающих вокруг пуль. Забавно будет, если нет, вдруг подумал он, и все эти идиотские антраша на виду у всего мира окажутся совершенно напрасными.

........................................................................................................

Бежать к главному входу не стоило — из окон над ним шла дикая пальба, в ответ тучей неслись трассеры, огненным градом разбиваясь о бетон, и здание им пришлось обходить, — отчаянно надеясь, что Йарри не ошибся в этот раз, и мятежники не обратят на них внимание. Или какой-то идиот внутри не долбанет по ним из пулемета — что было возможно и даже вполне вероятно, несмотря на их яркие сине-золотые повязки. Но в этот раз им повезло — они влетели в выбитую боковую дверь и Талу ошалело закрутил головой, пытаясь понять, куда это именно они попали — непростая задача, так как свет в здании не горел и проникал снаружи через окна, в явно недостаточном количестве. Здесь был длинный коридор, по бокам его шли просторные помещения с диванами и креслами. Маоней понял, что их занесло в гостиные, где пассажиры ожидали вылета. Не так давно здесь было полно людей — везде валялась забытая одежда, упаковки от армейских рационов, мусор... Теперь тут стало пусто — всех и всё, что было можно, уже спустили вниз.

— Свои! — изо всех сил заорал Йарри на файском.

Предосторожность оказалась не лишней — вокруг появилось несколько парней, направлявших на них автоматы. Талу ослепил фонарик — но их смуглые файские физии послужили лучшим пропуском. Их быстро провели вглубь здания и глазам Талу предстала громадина главного зала — целая, но совершенно пустая. Прямо из вестибюля длинная широкая лестница вела вниз — к толстым стальным плитам, которые начали медленно, бесшумно подниматься, открывая вход в шлюзы главного убежища аэропорта. Здесь, на двадцатиметровой глубине, помещался целый небольшой городок, и здесь за них взялись всерьёз. Талу заставили раздеться донага и с головой окунуться в ванну, вода в которой была щедро приправлена хлоркой — для дезинфекции. Наверное, это было эффективно — но подогреть для них воду никто, конечно, не подумал. К тому же, всю кожу после зверской процедуры начало щипать и он вприпрыжку помчался в душ, чтобы смыть с себя эту гадость. Но вода там оказалась ледяная и попав под неё Маоней заорал не своим голосом.

.........................................................................................................

На этом его страдания, увы, не закончились. Им вновь выдали градусники — и Талу обнаружил, что сидеть в чем мать родила у бетонной стены, — с градусником под мышкой и под пристальными взглядами нескольких наблюдающих за ним вооруженных парней в костюмах химзащиты, — не слишком-то приятно. Но стоять было бы ещё хуже, так что приходилось терпеть. Сама безобидная на первый взгляд процедура тоже была весьма волнительной — уйди ртуть за тридцать семь, их, как и в хранилище, вывели бы вон и пристрелили. Маоней не чувствовал себя больным — но и исключать такого было нельзя, так что он сидел, как на иголках. Тем не менее, всё обошлось. Им выдали несвежие полотенца — в качестве набедренных повязок — после чего, наконец, отвели в жилые помещения.

........................................................................................................

Шагая босиком по ледяному кафелю, Талу то и дело передергивался, тем не менее не забывая осматриваться. Здесь, на глубине семи этажей, в самом деле скрывался целый городок с населением, наверное, в несколько тысяч человек. Стены тут были облицованы гладкой, синевато-серой плиткой, воздух свежий, холодный синеватый свет длинных ламп — в меру яркий. Обилие вещей и людей создавало впечатление какого-то универмага. Большинство едва достигло совершеннолетия — должно быть, ценная молодежь, которую хотели, но не успели переправить на Хаос, и они так и застряли здесь, в бывшем уже аэропорту.

К удивлению Талу, тут было тепло, так что здешние обитатели одевались достаточно легко — девушки в серо-зеленых куцых туниках, парни в футболках, коротких куртках, шортах... Никто из них, казалось, не сидел на месте — все куда-то спешили, оживленно болтая на ходу. Талу не заметил ничего, похожего на военный лагерь. Это не вязалось с боем над их головами и он вновь почувствовал, как ощущение реальности ускользает от него...

Многие оборачивались, смотрели на них, и почти обнаженному Талу стало неловко — он чувствовал себя беззащитным, как во сне. Наконец, их отвели в длинный, широкий коридор — большая его часть была разгорожена ширмами из пёстрой разноцветной клеенки, пол кое-где устлан коричнево-золотыми коврами, должно быть утащенными из гостиных наверху. Там, где обширные проемы в клеенке не были закрыты на "молнии", Талу видел внушительные кипы толстых одеял и матрацев, явно запасенных заранее. Шагов через сто они свернули в одну такую "комнату", и здесь их, наконец, оставили одних. Талу с отвращением сбросил с бедер полотенце и замотался в одеяло. Ему до сих пор было очень неуютно — в голом или в почти голом виде он никуда не смог бы тут пойти, а в том, что им принесут одежду "на дом", Талу почему-то сомневался. Йарри насмешливо смотрел на него — сверху вниз.

— Ладно, сиди тут, а я пойду доложу, кому следует.

Талу благодарно взглянул на него и вздохнул.

.......................................................................................................

Оставшись в одиночестве, Талу растянулся во весь рост. Одеяло было толстым и он быстро согрелся. Тело болело и ныло — но это была что почти приятная боль. Но почти тут же Талу зверски захотелось есть, к тому же, ему стало скучно.

Всё же, я удивительная сволочь, подумал он, перевернувшись на спину и глядя в потолок. Только что я вышел из боя, где выжил буквально чудом. Мне нужно беспрестанно целовать себе руки, ноги и вообще все части тела — просто потому, что они уцелели. Или тихо лежать в счастливом обалдении, наслаждаясь уже тем, что я ещё дышу и думаю. А мне скучно. Вот же зараза...

Йарри не было довольно долго и Маоней уже начал думать о том, что придется, наплевав на всё, двинуть на его поиски, но тут Йарри всё же вернулся, — уже одетый в серый рабочий комбинезон и в сандалии, держа в руках ворох тряпья.

— На, — он бросил его Талу. — Одевайся. Жрать пошли.

Маоней развернул сверток. Он оказался таким же рабочим комбинезоном с массой накладных карманов. Внутри лежали новые сандалии, трусы и футболка — всё, что он обычно носил. Должно быть, Йарри притащил всё это со склада.

Вылезать из теплой постели не хотелось — но есть хотелось гораздо сильнее. Вздохнув, Маоней отбросил одеяло и поднялся.

— Новости какие? — спросил он, влезая в комбинезон.

— Штурм идет, — буркнул Йарри. Он явно не был расположен вникать в подробности. — Здесь мятежников отбивают огнем с фортов Цитадели, а вот внизу... мясо.

— Понятно, — Маоней застегнул "молнию" и сел, надевая сандалии. Им двоим очень, очень повезло — но это, почему-то, не радовало.

.......................................................................................................

Шагая вслед за Йарри, он невольно поводил плечами — одежда была новая, не обмятая, и явно на размер меньше, чем нужно, но жаловаться на это было глупо. Правду говоря, Талу был рад уже тому, что он вообще одет и может шагать по коридору, не привлекая лишних взглядов. Да и не ощущать на плечах веса брони тоже было здорово, честно сказать...

Столовая здесь оказалась просторной, но, к его радости, не слишком многолюдной — судя по часам, висевшим на стене, время завтрака уже прошло. Никаких подавальщиц тут, конечно, не было и в помине, но на раздаче, к удивлению Талу, им вручили по глубокой миске, до краев полной разогретой тушенки пополам с овощами и по большому стакану очень приличного чая.

— Нет смысла экономить продовольствие, — пояснил Йарри, заметив его удивление, когда они уже сели за столик. — Если мятежники возьмут город — все умрут, и уцелевшие запасы достанутся им. Если не возьмут — в живых останется не так много людей, чтобы им не хватило.

— Угу, — буркнул Талу, погружаясь в миску. Жрать было очень здорово — особенно мясо, в котором его организм явно нуждался. Всё остальное сейчас мало волновало его. Йарри вполне разделял его мнение и несколько минут они сосредоточенно жевали.

.......................................................................................................

— И что мы будем тут делать? — спросил Талу, когда они сдали пустую посуду и вышли в коридор. Как всегда после сытной еды, ему хотелось спать, и он недовольно мотнул головой, прогоняя это не слишком уместное в начале дня чувство.

— Найте приказал немедленно эвакуировать весь этот детский сад в Цитадель, — Йарри махнул рукой куда-то вглубь коридора с гуляющей в нем молодежью. — Там есть небольшой проход для ремонта турелей — изнутри, чтобы не отключать сразу все. Но он очень неудобный и узкий, так что эвакуация будет идти малыми группами. Первыми, естественно, пойдут девчонки. Потом парни. Потом мы, то есть защитники. Но это будет хорошо если завтра.

— А сегодня?

Йарри хмыкнул, как-то странно глядя на него.

— Я сейчас говорил с Вэру. С Анмаем, то есть. Он велел нам сидеть тихо и ждать своей очереди.

— И всё? — как-то вдруг Талу вспомнил, что Анмай, собственно, рядом, всего-то в паре миль.

— А чего ты хочешь? — Йарри сунул руки в карманы, разглядывая Талу уже откровенно. — Взять автомат и пойти наверх, рискуя получить осколок или пулю?

— От автомата я не отказался бы, — буркнул Талу. Смешно — но без оружия он чувствовал себя голым, хотя враги вокруг отнюдь не табунились.

— А это, прости, уже не тебе решать, — Йарри хмыкнул. — Ты, в некотором роде, ценность.

— Ну да, — буркнул Талу, смущаясь. — Но я ж тоже... защитник.

— От Хьютай сейчас зависит всё, — уже другим тоном сказал Йарри. — Вообще ВСЁ. А для неё всё зависит от Анмая. И, если для его душевного спокойствия тебе придется вообще сидеть в бочке и питаться кашей через дырку — то так оно и будет.

........................................................................................................

Талу, естественно, надулся — но Йарри на это было наплевать. Так что весь этот день он провел так же, как все остальные вокруг — сдавал и пересдавал какие-то анализы, заполнял какие-то бесконечные анкеты, покорно жрал таблетки, которые должны были предохранить его молодой организм от радиоактивных нуклидов, а также очистить его от тех, которые в него уже пробрались, защитить от чумы, вернуть ему первоначальный блеск и чуть ли не девственность. Можно было подумать, что их собираются запускать в космос, а не отправить пройти по равнине какую-то милю. Впрочем, Маоней понимал, что полететь в космос, наверное, было бы безопаснее, чем пройти эту самую милю — под огнем минометов и гаубиц. Для многих она могла стать последней, да уже и становилась — информацией с ними никто особо не делился, но обрывки слухов до Талу всё же долетали. Не слишком приятные обрывки, надо сказать. Погибать на пороге спасения было бы, наверное, обидно — но он уже настолько обалдел, что воспринимал это всё как-то отвлеченно. Как, похоже, и большинство людей вокруг.

Талу всегда был свойственен определенный пофигизм — веселое детство в приюте и ещё более веселая юность в Академии приучили его не воспринимать личные страдания слишком уж всерьёз, ибо избежать их было невозможно, а о неизбежном нечего и сожалеть. Сейчас же, как вдруг подумал Талу, это, вообще-то не слишком приятное качество приобрело жизненно важное значение. Наверное все, кто не обладал им в достаточной мере, загнали себе пулю в лоб или попросту свихнулись...

.......................................................................................................

Нельзя было, правда, сказать, что весь этот день Талу только и делал, что жертвовал свою кровь на благо науки или покорно подставлял зад под иголки. В бункере было несколько телевизоров — то ли установленных тут изначально, то ли притащенных сюда какими-то предусмотрительными личностями — и на них крутили фильмы. Как с удивлением обнаружил Талу, не лирические комедии о прекрасной довоенной жизни, которые тут можно было ожидать, а приключенческие. Вся эта беготня со стрельбой и взрывами отлично отвлекала внимание и позволяла хоть на время забыть о том, что вокруг происходит самый настоящий конец света. Сидя прямо на полу в забитой людьми полутемной комнате Маоней едва замечал, что кого-то постоянно выкликают, вызванные поднимаются и уходят — в Цитадель... или в никуда, чтобы всего-то через несколько минут окончить свои дни на бездушных камнях. Наконец, его самого отсюда вызвал Йарри.

— Что, уже пора? — ошалело спросил Талу.

Йарри удивленно взглянул на него.

— Нет. Ещё нет. Завтра. Я сейчас снова говорил с Анмаем...

— И что? — нетерпеливо спросил Талу.

— Всё плохо. Очень. Товия умирает. Метро затоплено, уцелела лишь та часть, что была выше уровня воды. Без помощи Хаоса мы обречены. Но в этой проклятой пыли не может летать ни один самолет — двигатели выходят из строя. А производство дальнобойных ракет на Хаосе так и не наладили. Кроме про-Эвергета нам уже ничего не поможет. Найте попросил Хьютай применить его, невзирая на риск.

— И?.. — от таких вот новостей голова у Талу пошла кругом.

— Она согласилась. Шансов выжить без него у нас всё равно нет. Это будет уже сегодня ночью.

— Вот и славно, — Талу вдруг душераздирающе зевнул. — Ты как хочешь, а я иду спать. Надеюсь, когда я проснусь, всё это уже будет кончено.

— Или НЕ проснешься, — мрачно сказал Йарри. Он явно не разделял его оптимизма.

— Или не проснусь, — спокойно согласился Талу. — Тоже выход, да? — он вдруг засмеялся, когда Йарри ошалело взглянул на него...

Глава 9:

Последний редут

Маоней Талу — уже в который раз! — проснулся от того, что его крайне невежливо трясли. Неохотно разлепив глаза, он увидел над собой донельзя мрачную физию Йарри.

— Что опять? Мы уже умерли? — вопрос был донельзя глупый, но и проснулся Талу ещё не до конца.

Йарри буквально подавился воздухом и несколько секунд ничего не мог сказать. Потом почти что улыбнулся.

— Нет. Пока. Я сейчас вновь говорил с Вэру...

— И? — спросил Талу, быстро садясь. — Удара не было? — уж что иное, но "эффект изменения" он бы точно ощутил даже во сне.

Лицо Йарри дрогнуло.

— Был. По плато Хаос. Предатели испортили программу и удар пришелся на само плато. Там погибло больше тридцати тысяч людей, а ещё больше помешалось.

— Хьютай жива? — это, безусловно, было главное.

— Да. Мятежники вокруг плато уничтожены полностью. Это хорошо, потому что бойцов-истребителей там уже не осталось. Но из Совета выжило едва двести человек и ничто не знает, что будет там дальше. Тут мы можем держаться ещё долго, но что толку — никакой надежды уже нет.

— Значит, — спокойно сказал Маоней, — мы будем держаться без надежды.

........................................................................................................

К радости и удивлению Талу, никто здесь больше не знал о катастрофе на Хаосе — об ударе заранее не сообщали, чтобы не будить напрасных надежд в случае вполне возможной неудачи. Узнать же о ней теперь, когда немногие ещё уцелевшие линии связи тщательно контролировались, никто тоже пока не успел. Немногие знающие — вроде них с Йарри — предпочитали держать язык за зубами, что было безусловно к лучшему. Кроме надежды у них, в сущности, ничего не осталось и смерть надежды могла очень быстро привести их к смерти настоящей...

Впрочем, Талу быстро обнаружил, что пока он бессовестно дрых, бункер почти что опустел — почти всех его обитателей уже переправили в Цитадель, более или менее успешно. Он встретил их яркой, жужжащей лампами пустотой — беженцев в нем не осталось, лишь два десятка солдат и истребителей, которым получили привести его в "обороноспособное состояние".

К удивлению Талу, для обороны бункера даже не нужно было людей — вход в него могли обстреливать из фортов. Кроме того, из Цитадели сюда доставили дюжину станковых турелей — по назначению зенитных, предназначенных для борьбы с дронами, которых у мятежников по счастью не было. Но они могли стрелять по любой движущейся цели, в том числе и по пехоте. Их расставили так, чтобы прикрыть огнем все главные коридоры, любовно защитив брустверами из бетонных блоков. Были и ещё сюрпризы — саперы начал доставать из ящиков толстые белые диски и крепить их на стены, на внушительном расстоянии друг от друга. В центре каждого блестел темный круг. Талу узнал реагирующие на движение мины — они срабатывали только на живые существа и не взрывались от детонации. Саперы ставили их очень грамотно — сразу за дверями, чтобы их нельзя было заметить и расстрелять издали.

Отступая шаг за шагом, они собрались у внутренних дверей шлюза. Талу подумал, что даже если мятежники вломятся в бункер, многие из них останутся в нем навсегда. Правду говоря, он сомневался, что они станут тратить силы на штурм, бесполезный для захвата Цитадели — но мог хотя бы надеяться на это...

..........................................................................................................

Как и обещал Йарри, они уходили самыми последними. Прежде, чем закрыть двери шлюза, он поджег фитили закрепленных на них термитных шашек — запирались двери только изнутри, но термитное пламя сплавит металл, намертво приварив двери к стальным косякам. Теперь открыть их можно будет лишь с помощью бронереза — или пары-тройки килограммов взрывчатки...

— Ну как — готов? — спросил Йарри, глядя на ведущую наверх лестницу.

— Наверное, — Талу невольно передернул плечами. На них вновь была тяжелая пехотная броня, в руках штурмовая винтовка — но уверенности это добавляло не слишком. Снарядам и минам всё равно, есть у тебя оружие или нет...

— Ну, тогда пошли. Незачем тянуть. Всё.

Йарри нажал несколько кнопок на стене и за их спинами пошла вниз толстая стальная плита, окончательно блокируя шлюз.

.........................................................................................................

Поднявшись наверх, они быстро осмотрелись. В зале уже никого не было — саперы и группа прикрытия ушли вперед, не дожидаясь их. Так было решено заранее — два человека привлекут куда меньше внимания, чем двадцать — но всё равно Талу стало неуютно.

— Нечего ждать. Пошли, — Йарри быстро зашагал вперед.

.........................................................................................................

У выхода на улицу они вновь осмотрелись. Небо всё ещё было затянуто тяжелыми тучами — Талу подумал, что в ближайшие годы они уже и не рассеются — и всё вокруг освещал лишь падающий на них тревожный отблеск пожаров. Не слишком яркий отблеск — большая часть того, что могло гореть, в Товии уже сгорела. Но мертвая равнина под тусклым багровым небом выглядела, как натуральный пейзаж ада, а черневший впереди угловатый массив Цитадели и вовсе казался оплотом Сил Предельного Зла. Талу пришлось напоминать себе, что это, собственно, последний оплот его народа и чем быстрее он окажется в нем — тем лучше.

........................................................................................................

Перебежав то, что когда-то было автостоянкой, они укрылись в знакомых развалинах проходной. На Талу вдруг со страшной силой накатило дежавю — ему начало казаться, что бункер аэровокзала и всё, что было в нем, ему попросту приснилось...

Недовольно мотнув головой, он осмотрелся. На фортах и малых башнях Цитадели то и дело сверкали вспышки выстрелов. Вдали, в пустыне, в десятке мест что-то горело — наверное, подбитые бронемашины мятежников. Но прикрывающий огонь не мог вестись долго — и, собравшись с духом, Маоней бросился вперед.

.......................................................................................................

Бежать, как и раньше, оказалось очень тяжело. На плечах была тяжелая броня, под ногами на сей раз камни, и несколько раз Маоней очень чувствительно падал. Дыхание его быстро сбилось, черный силуэт Цитадели качался впереди, словно в бреду. Казалось, он совсем не приближается и они бегут на месте. Хорошо хоть, что по ним не стреляли — то ли не видели, то ли не сочли нужным тратить снаряды на всего двух отставших солдат...

Неожиданно стало очень тихо. Маоней не сразу понял, что Цитадель прекратила огонь. Снарядов в ней оставалось ещё много — но их, безусловно, стоило беречь для более серьёзных задач, чем спасение двух молодых чрезвычайщиков...

Тут же метрах в пятидесяти впереди с оглушительным треском разорвалась мина — сверкнуло мгновенное рыжее пламя, облачком поднялся дым. Что-то сильно ударило Талу по груди — то ли осколок, то ли просто отброшенный взрывом камень. Он инстинктивно бросился на землю, всем телом распихивая обломки и бездумно пытаясь закопаться в них.

— Вперед, вперед! — крикнул Йарри, силой поднимая его. — Мы уже близко!

Выругавшись, Талу побежал вслед за ним. Вторая мина разорвалась метрах в ста справа, третья где-то позади. Над головой взвизгнули осколки, но ударов в броню или, того хуже, в ноги Талу всё же не почувствовал. Похоже, их всё-таки не видели и стреляли просто наугад, беспокоящим огнем. Но оптимизма это добавляло мало. Талу знал, что именно такой огонь наносит самые тяжелые потери, ибо всегда застает жертв врасплох...

.......................................................................................................

К их счастью, на этом обстрел и прекратился. Но почти тут же впереди показалась линия помеченных желтой краской камней. Миновав её Маоней понял, что они вошли внутрь запретной зоны. Другие такие же камни отмечали безопасный коридор, который турели не могли простреливать — углы их обстрела тут грубо, но эффективно ограничили с помощью простых веревок. Оставалось лишь надеяться, что веревки не оборвало осколками и турели их тут не достанут...

........................................................................................................

Ошалев, Талу мчался вперед, не разбирая дороги. И с трудом остановился, заметив впереди черную пропасть крепостного рва, едва не налетев на сетку ограждения перед ним. Не будь его, он бы, наверное, полетел туда со всего маху...

— И куда теперь? — выдохнул он, осматриваясь. Ограда была не очень-то высокой — всего-то метра два — но по её верху шла спираль режущей проволоки и перелезть её было невозможно...

— Туда, — Йарри указал направо, где снаряд вынес целую секцию ограждения.

До пролома было метров пятьдесят и они добежали до него секунд за десять. Здесь между ограждением и краем рва была расчищенная дорожка шириной метра в два, не больше. Внутреннего ограждения не было и Талу невольно поёжился. Ширина рва была метров пятнадцать, а дальняя его стена была не ниже трехэтажного дома. За ней начиналось поле многотонных глыб, тянувшихся до внутреннего обвода.

— Дальше куда? — спросил он, пытаясь отдышаться. Казалось, что воздух вокруг стал вдруг очень разреженным.

— Налево. Вон форт Молинэра. Вход там.

Вздохнув, Талу зашагал вслед за ним. Все эти метания туда-сюда-обратно задрали его уже до чертиков и всё, чего он сейчас хотел — чтобы всё это как можно быстрее закончилось. Смешно, но здесь, за ограждением, он чувствовал себя почти что в безопасности, хотя это, конечно, было не более чем иллюзией — пулям и осколкам наплевать на сетку...

У покинутого ими здания аэровокзала вдруг вспыхнула бешеная стрельба — не иначе, мятежники начали очередной штурм. А птичка уже улетела, зло и весело подумал Талу. Но уже скоро они поймут это, и тогда...

Он недовольно мотнул головой. К счастью, форт Молинэра был уже виден — хотя разглядеть его Талу смог только вблизи. Он представлял собой, собственно, просто квадратный, метров в сто, кусок плато, со всех сторон обрезанный рвами. Никакого вала не было. На передней стороне квадрата горбились четыре броневых купола для шестидюймовых гаубиц, впереди и перед их парами виднелись два бронеколпака для наблюдения и управления огнем. По углам квадрата — ещё четыре меньших купола для скорострельных трехдюймовок. Вот, собственно, и всё. Ничего похожего на хитроумные валы и заграждения форта Циррус — но основой этого форта служила цельная скала, в которой он был вырублен...

Вдруг на одной из меньших башен сверкнуло ослепительное в полумраке пламя выстрела. Всего через секунду в ответ прилетела трассирующая очередь автоматической пушки. Она попала точно в цель — но, конечно, не смогла пробить шестнадцатидюймовой брони. Брызгая искрами, снаряды красиво рикошетили от неё, свечками уходя в низко нависшие тучи. В ответ снова шарахнула трехдюймовка, потом вторая...

Повернув голову, Талу увидел, как на равнине вспыхнуло багровое пламя — один из снарядов разворотил броневик мятежников. Но в ответ начали стрелять другие — и Йарри снова помчался вперед.

.......................................................................................................

К счастью, вход в форт был уже виден — его отмечала труба с желтым квадратом. У неё Йарри с трудом остановился, вылетев на небольшую площадку. Слева от неё узкая железная лестница несколькими маршами спускалась в глубину похожего на ущелье рва. Талу стремительно помчался по ней, изо всех сил радуясь тому, что они добежали сюда до начала представления. Над его головой вновь мелькали молнии трассирующих снарядов — а от них никакая пехотная броня его бы не спасла...

Наконец, они достигли дна. Талу торопливо осмотрелся. Слева был отвесный обрыв, справа тоже, а впереди поднимались джунгли из стальных балок и прутьев — ограждение форта.

Переведя дух от опасного спуска, они подошли к нему. На ограждении горели две желтых горизонтальных полосы, показывая, что оно находится под напряжением. К счастью, комендант форта всё же видел их через спрятанные где-то тут камеры — он быстро отключил ток и целая секция ограждения погасла. Они бросились к нему, и, проскользнув между разошедшимися балками, замерли, повернувшись к верхнему краю рва. Буквально в тот же миг там показалось что-то темное, какой-то силуэт — но в него тут же ударили трассы пуль и он исчез.

Маоней невольно передернулся. Мятежники подобрались к Цитадели куда ближе, чем он надеялся...

.........................................................................................................

Он невольно подумал, что они могли пробраться и в ров, через бреши во внешнем ограждении. Но это, внутреннее, уже закрывалось за ними. Балки с лязгом сдвинулись — и всего через миг, услышав низкое гудение тока, Талу с облегчением перевел дух. Теперь добраться до них стало совсем не так просто: дно рва почти целиком занимало мощное многослойное заграждение из стальных балок и решеток. Внешняя его часть, закрепленная на хитроумно скрытых изоляторах, была под напряжением в шесть тысяч вольт.

Впрочем, на ней тут же разорвалась залетевшая в ров мина, осыпав его стены осколками. Оставаться здесь явно не стоило и они помчались по второй, ведущей вверх лестнице.

........................................................................................................

Поднявшись, Маоней увидел, что вдоль внешнего периметра форта трапециевидными изгибами идет вырубленная прямо в скале траншея. На каждом втором изгибе она расширялась площадками для минометов, от неё до края рва было метров пять.

Не переводя дыхания, они бросились к ней. Момент был рискованный — здесь, буквально в шаге от спасения, их запросто могли подстрелить. Но везение не оставило Талу. Домчавшись до траншеи, он бодро соскочил вниз. И едва не отшиб ноги — траншея оказалась глубокая, побольше метров двух, со ступенькой для стрелков. Здесь никого не было и Йарри быстро зашагал направо. Они свернули раз, потом второй — и, выйдя на минометную площадку, буквально наткнулись на двух солдат в такой же, как у них, тяжелой броне.

— Свои, — быстро сказал Йарри по файски. — Мы — лейтенанты Маоней и Кэрту.

— Вы последние? — быстро спросил один из солдат. Здесь было так темно, что Талу даже не мог разобрать толком черт его лица.

— Да, — ответил Йарри.

— Хорошо. Уходим! — крикнул он в траншею.

Вслед за солдатами они трусцой побежали вперед. Голова у Талу закружилась от поворотов. Но наверху то и дело рвались мины, так что оставаться здесь явно не стоило...

Наконец, они добежали до ведущей вниз лестницы. Она ныряла в открытый сверху разрез — но там, уже метрах в пяти от поверхности, тянулась узкая площадка и в её конце темнел проем ведущей внутрь толстенной двери. Йарри бегом бросился к ней. Маоней помчался за ним. По всем законам жанра сейчас прямо на его голову должна была упасть мина... но это не случилось.

........................................................................................................

Нырнув в подземелье, они повернули налево, прошли по загудевшему под ногами разводному мосту, перекрывавшему внутреннюю ловушку, миновали вторую толстенную дверь — и наконец оказались в ярко освещенном коридоре, вырубленном в монолитной скале. Здесь из Талу словно выпустили воздух. Он сел прямо у стены, глядя снизу вверх на солдат и глупо улыбаясь. Его безумный забег со смертью всё же закончился успешно.

........................................................................................................

Здесь, в безопасности, Маоней был готов сидеть целую вечность — но Йарри уже сбрасывал ненужную теперь броню. Талу неохотно встал и присоединился к нему. Избавившись от панциря и тяжеленной каски он почувствовал себя едва ли не в два раза легче. Винтовки им тоже приказали оставить и это не слишком ему нравилось — но здесь, в Цитадели, оружие им было ни к чему...

........................................................................................................

Короткий коридор с железными дверями казематов привел их к каменной лестнице, по которой они спустились ещё метров на пять, к самой подошве форта. Второй, короткий Г-образный коридор, защищенный внутренней амбразурой, привел их в ярко освещенную казарму, полную солдат. Здесь, впрочем, они не задержались. Ещё одна каменная лестница, в середине казармы, вела метров на шесть вниз, к тяжелым броневым воротам. Они в свою очередь вывели их в холодный и сыроватый туннель, ведущий под рвом и заграждениями из глыб к внутреннему обводу Цитадели. Он оказался неожиданно длинным и упирался в стену из полуметровой брони, прорезанную ступенчатой амбразурой. Литые броневые двери справа и слева от неё вели в ещё одну пару Г-образных коридоров, тоже защищенных амбразурами. Миновав ещё одну дверь, они попали в поперечный туннель с парой ответвлений. Осмотревшись, Маоней понял, что добрых людей тут не ждали — вход защищала тяжелая пушка-картечница и пара автоматических турелей, прикрывавших боковые коридоры. Здесь он уж точно мог перевести дух...

.......................................................................................................

Талу ожидал, что их поведут дальше, в глубь Цитадели, — но здесь солдаты их остановили.

— Ждите, о вас доложат, — сказал один из них, после чего солдаты быстро ушли куда-то направо. Маоней осмотрелся. Судя по зиявшим в правой стене амбразурам (сейчас, впрочем, закрытым броневыми заслонками) они были в контрэскарпной галерее одного из внутренних фортов.

— Это надолго, — сказал Йарри, когда солдаты скрылись.

— Почему?

— Найте не должен знать о твоём... прибытии, — с усмешкой пояснил Йарри. — А вот Анмай очень даже должен.

— Анмай?.. — в груди у Талу ёкнуло, но на сей раз от радости. Его он и сам очень хотел видеть...

Йарри вдруг усмехнулся.

— Да. Кстати, знаешь, где это сейчас мы?

— Нет, — честно ответил Маоней. — Я никогда не бывал в Цитадели.

— Это форт Айроло.

— И что? — это слово ничего не говорило Талу.

— Он очень старый. По крайней мере, подземелья. Построен ещё во времена Империи Уарка.

— И что? — повторил Талу.

Йарри вновь усмехнулся.

— Знаешь, я просто тебе покажу.

........................................................................................................

Они пошли направо. От главного коридора здесь отделялись другие, косо уходящие в толщу стены — как решил Талу, контрмины на случай подкопа, непонятно зачем нужные в скале. Свернув в один из них, Йарри подошел к излому, где сходились две ветви коридора. Здесь незапертая железная дверь вела на уходящую вниз лестницу. Они описали круг, спустившись на несколько метров, и, когда Йарри открыл нижнюю дверь, Маоней увидел круглый зал, вырубленный в монолитном камне. Единственная зарешеченная лампа, свисавшая с низкого свода, заливала его тусклым красноватым светом. Под ней стоял новенький стол, дико смотревшийся в этом древнем помещении. В стены зала углублялось шесть арок с таящимися в их глубине дверьми из некрашеного, грубо склепанного железа. Они были приоткрыты, приглашая в тянущую холодом темноту.

Талу удивленно осмотрелся. Здесь оказалось сыро, но не душно — вырубленные в незапамятные времена воздушные шахты ещё действовали. По стенам тянулись электрические провода, потемневшие от старости. Вот, собственно, и всё.

— И что? — вновь спросил он. — Просто подземелье. Старое.

— Тут да. Пошли.

Миновав круглый зал, Йарри рывком распахнул дверь напротив лестницы. За ней открылся новый зал, такой же низкий и тускло освещенный, но прямоугольный, вытянутой формы. В его боковых стенах справа и слева зияло по четыре пустых проема, девятый — в торцевой стене, к которой они шли между красивыми скамьями с причудливыми спинками из какого-то чудного вида материала — не пластика...

В воздухе здесь висел запах пыли. Боковые комнаты тоже были освещены и в них Маоней заметил груды какого-то хлама, непонятно откуда взявшегося в крепости...

Они вошли в торцевой проем и Талу вновь удивленно осмотрелся. Прямоугольная комната походила на ящик с гладкими ровными стенами и причудливыми чугунными скамейками, при одном взгляде на которые пробивал озноб. Скамейки стояли в два ряда, впереди, под одинокой пыльной лампочкой, в глубокой каменной нише стоял огромный чугунный же стол, за ним свисал пыльный занавес. В углубления стен были вставлены квадратные плиты из черного то ли камня, то ли металла. Их покрывала вязь старинных файских письмен, непонятных для Талу.

— Здесь в старину собирались Посвященные, — обернувшись наконец сказал Йарри. — А эти надписи — их законы, — и без малейшей паузы добавил: — Увидевшего их непосвященного они без колебаний душили или придумывали более изощренную казнь. Сейчас они предпочитают более удобные места...

Талу при этих словах пробил озноб. Не хватало ещё, чтобы Йарри сказал, что на самом деле работает на Найте, невольно подумал он. А потом достал бы пистолет и пристрелил меня тут, как собаку. Но это уж точно был бред, и он недовольно мотнул головой.

— Что за Посвященные? — спросил он. — Тайная лажа, в смысле, ложа?

Йарри удивленно взглянул на него.

— Почему? Нет. Соот-Сэйор.

— Воины Рассвета? — без труда перевел Талу. Древнефайский он конечно не учил, но верхушек от Анмая нахватался.

— Да. Основатели Фамайа. То есть те, кто отвергли мрачное изуверство Империи Уарка.

— И что они сейчас основывают?

Йарри с усмешкой взглянул на него.

— Будущее.

..........................................................................................................

Они вернулись наверх, в контрэскарпную галерею, — и сделали это очень вовремя, так как всего через минуту в ней появились солдаты, уже другие.

— Лейтенанты Маоней и Кэрту? — спросил один из них. Они кивнули. — Следуйте за нами.

Они повернули направо, и, миновав ещё одну бронедверь, вошли в просторный каземат. Широкая винтовая лестница в его центре вела дальше вниз, ещё метров на шесть. Талу подумал, что они сейчас спустятся в сами подземелья Цитадели... но они вышли в светлый, просторный туннель, как понял Маоней, центральную потерну форта — вправо и влево отходили другие туннели, сновали солдаты. Саму потерну в трех местах перекрывали броневые ворота с амбразурами, сейчас открытые — даже внутренние помещения форта были приспособлены к упорной обороне шаг за шагом...

Миновав ещё одни ворота и поперечный проход, прикрывающий их от взрывов бомб, они, неожиданно для Талу, вышли на днище внутреннего рва, ещё более просторного, чем внешний. Никаких заграждений тут не было, а на гладком днище рва — собственно, это была дорога, — стояла отлично знакомая ему "Тад-Аем".

— Садитесь, — солдат даже распахнул перед ними бронированную дверцу.

Усмехнувшись — он словно попал в сказку — Маоней, вслед за Йарри, проскользнул в теплое нутро машины. Почти сразу же она тронулась. Талу с удовольствием устроился на удобнейшем заднем сидении. Пусть не очень быстро, но они мчались по бетонному днищу рва, огибая треугольные массивы фортов, и это было несравненно лучше, чем бежать в тяжеленной броне по камням, гадая, попадет в этот раз мина прямо в башку — или не попадет...

Вскоре, миновав массивные ворота, машина нырнула в изгибавшийся туннель. Миновав его, они выехали на воздух и по длинному пандусу поднялись наверх. Талу ошалело закрутил головой — теперь они уж точно были в Цитадели — но вокруг, разумеется, было темно и он увидел лишь какие-то полуразбитые ангары, разбросанные по равнине.

Смотреть из салона можно было лишь вбок и Маоней невольно вздрогнул, когда в окне показалась собственно Цитадель. Облицованный темной сталью откос её внешнего вала поднимался над ними на высоту нескольких этажей, ощетинившись надолбами. Через один из его проемов они въехали на треугольный плацдарм, где их, наконец, остановили часовые. Впрочем, на сей раз проверка оказалась короткой. Машина миновала мост, и, взлетев на пандус, проскочила под циклопической аркой главных ворот. Талу едва успел бросить взгляд в темноту между отвесными стенами рва — он был шириной метров в двадцать и в четверть вэйда глубиной...

Просторный крепостной двор был пуст, в нем возвышались лишь вентиляционные башни. Машина свернула влево и остановилась у подножия одной из восьми огромных главных башен. Здесь они вышли и Маоней вновь ошалело осмотрелся. Теперь громада центральной пирамиды высилась прямо перед ним — было уже невозможно охватить её взглядом. С другой стороны, вдоль стен, поднимались двенадцатиэтажные террасы жилых помещений мирного времени — в них до войны жили офицеры крепости...

Опустив глаза, Маоней перевел взгляд на встречавших. Те, кто стоял у ворот башни, были, конечно, солдаты из гарнизона Цитадели. Остальные — мрачноватые широкоскулые файа в причудливой длиннополой темной одежде — были бойцами Файэ-таа, спецподразделения, отвечавшего за безопасность первых лиц государства, и в груди у Талу снова ёкнуло — всё изменилось как-то слишком уж быстро.

Здесь их буквально передали с рук на руки. Миновав тройные бронированные ворота, они вошли внутрь башни. Затем лифт вознес их, похоже, на самый верхний этаж. За время подъема никто не сказал ни слова.

Наверху они повернули дважды и вошли в полутемную, заставленную стоящими у стен креслами комнату. Свет здесь не горел, он вливался в неё через проем распахнутой двери напротив.

Здесь они остановились и один из Файэ-таа молча указал Талу на дверь. Тот оглянулся на Йарри — тот поднес к плечу сжатый кулак, так же молча желая ему удачи, — усмехнулся и вошел.

........................................................................................................

Внутренняя комната была ярко освещена и скудно обставлена, почти пуста. Вероятно, она служила для наблюдения — ничего, кроме нескольких стульев и дюжины разнокалиберных экранов на стенах, сейчас впрочем погашенных, здесь не было.

А ещё, разумеется, здесь был Анмай, в сером комбинезоне с накладными карманами и в сандалиях на босу ногу — проще говоря, одетый так же, как и сам Талу. На поясе у него правда висел соото — длинный файский боевой нож с резной серебряной рукоятью. Маоней сдержанно поприветствовал его — то есть прижал ладони скрещенных рук к груди и вежливо, слегка, поклонился, но Анмай, казалось, не заметил его. Отвернувшись от экранов, он гулял от стены к стене — ему было явно трудно сидеть на месте. Удивленный таким невниманием к собственной особе, Маоней вежливо покашлял.

На сей раз Анмай замер, быстро повернувшись к нему. Похоже, он и в самом деле задумался так, что не замечал ничего вокруг. Потом на его лице вдруг расцвела широченная улыбка. Он бросился к Талу и крепко обнял его. Маоней только охнул — он и думать забыл, какой здоровый парень Анмай.

— Свет, Талу, ты живой, — Анмай чуть отступил, положив руки на его плечи и пристально глядя на юношу.

— Ты тоже, — Маоней тоже широко улыбнулся. — Здорово, да?

— Да, — Анмай, наконец-то отпустил его и отошел на пару шагов, разглядывая Талу с ног до головы. — Повезло тебе.

— Ага, — буркнул Маоней. Он мечтал об этой встрече — а теперь вдруг понял, что не знает, о чем говорить. Не жаловаться же в самом деле на уже пережитое?..

Тем не менее, он с любопытством осматривался, пытаясь понять, что тут делал Анмай — и тот, естественно, заметил это.

— Не был раньше в Цитадели? — спросил он.

— Ага.

— Могу устроить экскурсию, — Анмай вновь улыбнулся. — Прямо вот сейчас у меня нет никаких дел.

Талу разинул рот, чтобы сказать что-то на счет того, что он не такая важная особа, чтобы ему устраивал экскурсию сам Старший Парень... но Анмай уже вышел и ему оставалось лишь последовать за ним.

........................................................................................................

Снаружи, к удивлению Талу, никого уже не было — ни Йарри, ни самих Файэ-таа. Вероятно, Анмай приказал им удалиться, хотя Маоней не заметил, чтобы он отдавал какие-то приказы или хотя бы подавал сигнал. Возможно, всё это было согласовано заранее, хотя гадать об этом было глупо...

Миновав тяжелую стальную дверь, они вышли из башни в тянувшийся вдоль стены Цитадели коридор. По пути сюда Талу мало что успел рассмотреть. Сейчас он с любопытством оглядывался. Слева были двери жилых комнат, справа — крепостная стена, даже здесь, на такой высоте, очень толстая. Под потолком горели голые желтовато-белые лампочки — в их не очень ярком свете коридор казался удивительно длинным. Но всего через пару минут они дошли до другой башни. Большой лифт спустил их вниз.

Они вновь вышли из башни, на сей раз, в просторный коридор первого этажа. Здесь оказалось неожиданно многолюдно. Им попалось несколько детей лет семи, пара мрачноватых подростков в темной одежде, молодая женщина с ребенком на руках... Талу невольно подумал о том, сколько всего людей собралось в Цитадели. Наверняка очень много — десятки или даже сотни тысяч...

Миновав броневые ворота, они вошли в третью башню, в прямоугольный в плане коридор, обегавший проходившие в её центре лифты и лестницы. Анмай подошел к внешней стене башни — здесь перед ней была небольшая терраса, за ней в стене зияла ниша, упиравшаяся снова в пыльный занавес.

— Что тут? — удивленно спросил Талу. От постоянных резких изменений обстановки у него даже немного закружилась голова.

Анмай усмехнулся.

— Искусство.

На террасе он повернулся и исчез в нише. Талу подошел к нему. Анмай откинул занавес. За ним в стене открылась узкая, как щель, стальная дверь. Анмай вынул из накладного кармана связку старинного вида причудливых ключей из красноватого металла. Одним из них он отпер дверь, — и, едва пропустив Талу внутрь, тут же тщательно запер её. В этой манере запирать все двери за собой проглядывало нечто неприятное — привычка думать о том, не подбирается ли кто со спины, вполне объяснимая, впрочем...

Они вошли в скрытый за дверью древний лифт. Раздался скрежет редко работающего механизма. Лифт поехал вниз, потом они вышли в очень просторный и высокий — не менее пяти метров — туннель, который, как догадался Маоней, следовал под землей вдоль стен восьмигранника крепости. Он прикинул, что они спустились очень глубоко — метров на сто, никак не меньше. Лампы здесь были ярче и чаще, воздух — свежее. В нем не чувствовалось даже малейших признаков подземной затхлости.

Сам коридор был очень странным, словно вырезанным в темном стекле. Маоней немедленно спросил, как давно всё это построено, но Анмай лишь пожал плечами.

— Очень давно. Я и сам не знаю. От двух до трех тысяч лет назад — где-то так.

Маоней промолчал, удивленно осматриваясь. В темной глубине стен замерло множество человеческих фигур — он не сразу понял, что это лишь барельефы, залитые каким-то прозрачным материалом. Цвет их был самым разным, сюжеты же не отличались особенным разнообразием — юноши и девушки в странных и причудливых позах. Все совершенно обнаженные, но собственно половых органов всё же не было видно — каждый раз изгибы тел скрывали их. Все юноши и девушки были изображены парами, все пары повторялись во множестве разных поз — спали, мечтали, занимались любовью... Нигде не было детей и подростков — лишь уже совершеннолетняя молодежь. Но разнообразие поз поистине поражало воображение, хотя глаза Талу выхватывали лишь отдельные обрывки: босые ноги юноши, скрещенные на узкой девичьей пояснице... сразу двое стоящих юношей одновременно с одной девушкой — она обхватила бедрами ноги первого юноши, когда второй прижимался к ней сзади... Откинувшаяся назад девушка, сидящая на сплетенных бедрах юноши, ласкающего её грудь — её руки были закинуты за голову, глаза закрыты, тонкое тело выгнуто дугой от удовольствия, а ноги обвили узкую поясницу юноши...

Наконец, он увидел ещё одну пару — крутобедрая девушка и повернувшийся к ней сидящий юноша. Его лицо было лицом Анмая. Талу быстро повернулся к нему — но тот быстро шел куда-то в сторону. Потом донесся испуганный вскрик и легкий топот босых ног. Маоней успел заметить обнаженную юную пару, убегающую за излом коридора. Уже совершенно настоящую.

— Молодежь всегда лезет сюда, — усмехнулся Анмай, вернувшись. — Сам Томахаан Эйлинай лазил, когда был помоложе. Это нечто вроде обычая — терять невинность именно в этой галерее. Мы боремся с такой дикостью, запираем двери, — но они, надо полагать, пролезают через вентиляционные шахты, — его улыбка стала ещё шире.

— Но как ты попал сюда? — Маоней показал на барельеф. — Если этим фигурам три тысячи лет...

— Я? — Анмай удивленно повернулся к нему, потом тоже взглянул на барельеф. — Я конечно же страше тебя, но не настолько. Это кто-то из моих предков — тоже, наверное, Анмай... — лицо его стало задумчивым. Талу нахмурился — о своём роде он не знал вообще ничего и это было почему-то обидно...

........................................................................................................

Они пошли к излому коридора — он, как догадался Маоней, тоже образовывал правильный восьмиугольник, соединявший под землей все башни крепости. На каждом его изломе, напротив шахт лифтов, были огромные стальные ворота, наглухо закрытые. Здесь гулял ледяной сквозняк и Талу невольно поёжился.

— Собачий холод, — пожаловался он.

— Предполагалось, что это отпугнет любителей чувственных удовольствий или хотя бы умерит их пыл, но на самом деле это ещё больше их возбуждает, — усмехнулся Анмай. — На таком холоде прижаться к кому-нибудь — уже удовольствие, а если сможешь довести дело до конца — запомнишь на всю жизнь. Недаром наша молодежь так сюда стремится.

Каждый отрезок туннеля был длиной метров в двести и вскоре они остановились у огромных — вдвое выше их роста — стальных ворот, глубоко утопленных в массивный квадратный портал.

— А здесь никто не бывает, кроме меня, — Анмай подошел к боковине портала. Он вновь достал ключи и отпер железный люк, вделанный в неё.

Талу увидел глубокую нишу, в которой сплетались странные светящиеся стержни. Они казались раскаленными, хотя и сияли мертвенной синевой. Анмай отпер другой, маленький люк в глубине ниши и сунул туда ладонь. На миг её окаймил свет, донесся шелест...

— Здесь старинная охранная система, — небрежно пояснил он. — Если она не узнает того, кто открывает ворота, то...

Он извлек ладонь из маленького люка, взялся за один из стержней и потянул, тут же отдернув руку. И вовремя — люк гулко захлопнулся, едва не прищемив её...

В тот же миг беззвучно — Талу лишь обдало порывом ветра — распахнулись и ворота. Они открывались наружу, их створки плотно прижимались к боковинам портала, повторяя их размеры. Несчастный, пойманный дверцей люка, был бы раздавлен, словно муха...

— Остроумно придумано, не так ли? — Анмай вновь повернулся к нему. — Вообще, тут множество ловушек — они срабатывают от сигнализации, хотя сейчас она почти везде отключена.

Маоней молча посмотрел на ворота. Держались они не на петлях, а на массивных вертикальных осях, снабженных подшипниками. Сами коробчатые створки были толщиной в полметра.

— Их и взорвать-то почти невозможно — внутри они залиты бетоном. Правда, и открыть их можно лишь электрическим приводом, но... хватит болтовни, — Анмай нырнул во тьму за воротами. Талу, ёжась, последовал за ним. Через секунду огромные створки захлопнулись с отрывистым ударом, похожим на звук механического молота. Они оказались во мраке, но не в полном — когда глаза привыкли к темноте, Маоней увидел тусклые фиолетовые огни. Такие тусклые, что они ничего не освещали, а их призрачное свечение делало здешнюю тьму ещё более непроницаемой, чем полный мрак.

— Атомные лампы, — тихо пояснил Анмай. — То есть изотопные, конечно. Уже почти издохли. Они тут ещё со времен Империи Уарка.

Талу не знал, что ему тут делать, но тут же услышал лязг отпираемой двери. В глаза ему ударил тусклый свет и он торопливо вошел в узкий проем. На сей раз, Анмай оставил связку ключей торчать в замке. Чужих здесь быть явно не могло...

Они оказались в своеобразном лабиринте — запутанной сети не очень высоких коридоров, казавшихся вдвое выше, чем на самом деле, из-за зеркальных потолков. Мягкие серые полы глушили звук шагов. А стены...

Стен как таковых тут просто не было — их заменяли металлические стеллажи с ячейками размером дюймов в десять. За ними уныло свисали какие-то совсем древние уже провода с истлевшей изоляцией и странной формы разъемами.

— Что тут было? — спросил Талу, удивленно осматриваясь.

— Матричные ячейки, — ответил Анмай. — То есть, хранилище для матриц памяти, резервных копий сознания, ещё времен Империи Уарка. При Эвакуации их все, конечно, вывезли.

По коже Талу пошли крупные мурашки. Одна мысль о том, что он стоит в помещении трехтысячелетней давности была, мягко говоря, странной. А представить, что прямо вот тут ходили, быть может, его дальние предки, хранились, да что там — жили в своём виртуальном мире их сознания — от такого начинала кружиться голова. А ведь всё это было, подумал он. Бессмертие, межзвездные полеты... Да собственно и есть — там, на звездах. А тут...

— Тут осталось что-нибудь? — спросил он, пытаясь представить, сколько... сознаний жило тут, в этом подземелье. Наверное, миллионы. От таких мыслей голова начинала кружиться ещё сильнее.

— Кое-что осталось, — усмехнулся Анмай.

По лабиринту пустых коридоров они прошли в просторное темное помещение, заполненное множеством одинаковых машин, закрытых призменными кожухами. Давным-давно мертвых — это ясно было по висевшей здесь тишине и по запаху тления.

— Что тут было? — спросил Талу, удивленно осматриваясь. Помещение походило на вычислительный центр.

— Компьютерный центр хранилища, — ответил Анмай. — К сожалению, при Эвакуации здесь тоже демонтировали все электронные блоки. Остались только корпуса.

Талу бездумно приоткрыл массивную дверцу — но внутри корпуса-призмы в самом деле ничего не было, лишь какие-то ржавые рамы и пыль...

Они вернулись в темный туннель и пошли дальше, к центру крепости. Анмай отпер очередную дверь и завел Талу в новый лабиринт коридоров, теперь почти темных. Металлические блоки их стен тоже были темными, но в центре каждого блестело нечто вроде круглого зеркала диаметром в ладонь, точнее, короткой зеркальной трубки, прикрытой толстым стеклом. Талу немедля заглянул в одну, но увидел лишь первобытный мрак.

— Это тоже матрицы памяти? — удивленно спросил он. — Какие-то они тут странные...

Анмай усмехнулся.

— В некотором роде. Были. Насколько мы смогли понять, тут стояли плазменные процессоры — то есть, процессоры на плазменных кристаллах, стабилизированных решеткой силового поля. Через эти трубки можно было наблюдать за их работой, а может, даже считывать напрямую какую-то информацию. Сейчас, конечно, тут ничего не работает. Задающие матрицы давно деградировали, а от самих процессоров, понятно, не осталось и следа.

— Здесь тоже жили... сознания? — тихо спросил Талу. По коже у него бегали мурашки — казалось, что вокруг витают призраки. А может, так оно и было...

Анмай пожал плечами.

— Да, скорее всего. Это место ещё более старое, чем первое.

— Как же они попали из своих тел туда?

— С помощью считывающих машин, разумеется. А поскольку таких древних изделий не осталось, для нас это почти что магия.

— Я могу увидеть эти машины? — спросил Талу.

Анмай снова усмехнулся.

— Можешь. Они-то тут сохранились. Отчасти.

Он повел Талу дальше, вглубь лабиринта. Наконец, они вышли к небольшому залу. Вход в него был заперт решеткой. В центре зала было нечто вроде бассейна, прикрытого толстым стеклом; в его глубине просматривались массивные очертания. Над бассейном, тоже за толстым стеклом, виднелись прямоугольные корпуса. Темные.

— Это плазменный тактовый генератор, — пояснил Анмай. — Он синхронизировал всю сеть. Сейчас он тоже, конечно, не действует.

— Как же сознания попадали в неё? — вновь спросил Талу.

— Тело только что умершего помещали туда, — Анмай показал на "бассейн", — а потом молекулярный томограф сканировал мозг. Информация записывалась в персональный блок. К сожалению, здесь осталась только механическая часть. Вся электроника снята.

— Жаль, — заметил Талу. Жить вечно ему очень хотелось, но он, честно говоря, не знал, захотел бы он жить так, в железной коробке...

— Да, жаль, — Анмай вздохнул. — Будь у нас хотя бы один сканер и запасные матрицы — мы смогли бы попасть в будущее...

Они вышли в новый кольцевой коридор, в котором сходились все восемь радиальных туннелей. Его внутренняя круглая стена была металлической, с четверкой закрытых бронированными дверями проемов — на все четыре стороны.

Анмай остановился возле одного из них, и, отодвинув заслонку, стал нажимать прозрачные кнопки цифрового замка. После восьмой дверь, ведущая в центральную шахту пирамиды, открылась перед ним автоматически — и так же автоматически захлопнулась, едва они вошли.

Ступив на платформу открытого лифта, Талу посмотрел вниз. Отмеченные венцами ламп стены шахты убегали в бездну, суживаясь в точку — дна видно не было. Метрах в трехстах наверху она кончалась — последнее кольцо огней ярко освещало какую-то платформу, закрепленную между направляющих лифтов.

— Что там? — спросил Маоней, глядя прямо вверх. Снизу плохо было видно, но на платформу тянулись какие-то кабели. — Бомба?

Анмай вдруг вздрогнул — неожиданное зрелище.

— Да. Термоядерный заряд. Я привез его с Хаоса, чтобы Цитадель не досталась мятежникам. Его мощность — 120 мегатонн. Теперь, если набрать девять цифр на моем браслете — в радиусе двадцати миль не останется вообще ничего.

Талу взглянул на браслет квантовой связи на левом запястье Анмая — и невольно передернул плечами.

— То есть, ты можешь в любой миг покончить со всем этим? — спросил он. Голова у него пошла кругом. В то время, как они сражались и совершали подвиги, исход уже был предрешен...

— Не в любой, — Анмай вдруг усмехнулся. — Только в тот, когда меня поблизости не будет. У меня, знаешь, нет желания огорчать Единого Правителя. Кстати, теперь ты — один из двадцати файа в Цитадели, которые знают это. Думаю, ты понимаешь, что полагается за разглашение... такого?

— Догадываюсь, — буркнул Маоней. Он прекрасно понимал, что если он проболтается — Анмай пристрелит его собственной рукой и будет кругом прав. — Я буду нем, как рыба. Правда.

— Хорошо. Ладно, — Анмай взглянул на часы. — Мне надо хотя бы немного поспать, иначе я совсем обалдею.

— А я? — спросил Талу. Он до сих пор не представлял, где он будет тут жить и что вообще будет здесь делать.

— Я отведу тебя в жилой отсек, — это недалеко, тут, внизу, — Анмай бессовестно зевнул.

Талу перегнулся через перила — и, вновь передернув плечами, отвернулся. Насмешливо взглянув на него, Анмай нажал кнопку на длинной узкой панели. В животе у Талу ёкнуло, когда пол резко ушел из-под ног, потом его прижало к полу, когда платформа затормозила своё стремительное падение, и он с облегчением спрыгнул с неё. Набрав код, Анмай открыл дверь и они вышли в просторный, трапециевидный туннель — с наклоненными внутрь стенами из громадных стальных плит. Скрытые плафонами мощные лампы заливали его ярким бело-зеленым светом.

Талу удивленно осмотрелся. Потолок тут был из таких же стальных плит, пол тоже. Всё покрашено в зеленый цвет, но на полу краска кое-где вытерлась, обнажив блестящий металл. Похоже, тут часто ходили или ездили. В стены были врезаны порталы поперечных туннелей, там туда-сюда сновали люди.

— Ну вот, — сказал Анмай, всё ещё стоя в открытом проеме. — Это верхний из жилых уровней. Найди Мирру Ллуубис — она тут всем заправляет. Она отыщет тебе комнату.

— А Йарри? — спросил Маоней.

Анмай усмехнулся.

— Он от тебя никуда не денется, пока что. Он уже тоже где-то тут, наверное. Ну — здесь я исчезаю.

Броневая дверь шахты гулко захлопнулась.

.........................................................................................................

Вздохнув, Талу побрел вдоль туннеля. К его удивлению, воздух здесь, глубоко под землей, был вполне сносный — разве что сыроватый. Дышалось однако легко и он подумал, что жить здесь вполне можно. Какое-то время.

На перекрестке коридоров он наткнулся на деву лет двадцати, в шортах и пёстрой кофте. Она остановилась, с любопытством глядя на него.

— Где мне найти Мирру Ллуубис? — почему-то смущаясь спросил Талу. За эти дни он успел забыть, что в мире существуют девы.

— Ты новенький, да? — дева всё ещё внимательно его разглядывала, потом махнула рукой в ту сторону, откуда вышла. — Там, сто шестая комната, — она отвернулась от него и бодро зашагала дальше.

......................................................................................................

Ещё раз вздохнув, Талу направился в указанную сторону. Здесь и в самом деле было многолюдно, на него смотрели и он невольно ёжился. Сейчас он ощущал себя едва ли не дезертиром. Собственно, так оно и было, и то, что он был тут отнюдь не по своей воле, вовсе не улучшало его настроения.

Вот же гадство, подумал Маоней. Там, наверху, я душу готов был продать, чтобы оказаться здесь. Здесь я хочу обратно — хотя уже знаю, что там снова захочу сюда. Ну не идиот ли?..

Он вдруг понял, что не представляет, куда идти дальше. Номеров на дверях тут не было, он не знал даже, с чего начать. Пришлось вновь спрашивать дорогу. Какой-то парень отправил его в очередной коридор. Здесь номера уже были и Маоней быстро дошагал до указанной Анмаем комнаты — но в ней никого не оказалось. Дверь, понятно, была заперта и он несколько минут топтался у неё, привлекая любопытные взгляды и в самом деле чувствуя себя идиотом. Наконец, ещё одна дева отправила его в столовую. Её Маоней нашел уже почти без труда — по запаху еды. Здесь оказалось шумно и людно, и Талу на пару секунд даже впал в ступор — в какой-то миг ему показалось, что он снова в Академии. Найти тут кого-то было делом явно непростым, к тому же, он вдруг понял, что сам зверски хочет есть — и, усмехнувшись, встал в очередь.

.........................................................................................................

Кормили тут не так, чтобы очень — кашей, к тому же, ощутимо пригоревшей. Но жаловаться было грех, к тому же, каши было много. Маоней слопал всё до крошки, после чего двинулся назад, к сто шестой комнате. На сей раз, к счастью, Мирра Ллуубис была там. Она оказалась чрезвычайно энергичной женщиной средних лет, которая сразу же выдала Талу ключ от его комнаты, а затем отправила его в каптерку — за матрацем и прочим. Каптерка, конечно, оказалась где-то в другой стороне жилой части подземелья, к тому же, здесь Талу пришлось отстоять даже небольшую очередь. Наконец, обнимая свернутый в рулон матрас, он свернул в новый коридор, оказавшийся очень длинным, с множеством одинаковых дверей. Отведенная ему комната, конечно, оказалась в самом конце, у торцевой стены. Талу отпер массивную дверь, зашел внутрь. Вздохнул.

Комната оказалась просто коробкой из шести крашеных в зеленый цвет стальных плит, размером два на три метра. Главенствующим здесь предметом обстановки был массивный и сложный стальной же унитаз, водруженный на что-то типа низкого пьедестала, отчего у Талу возникло обидное чувство, что его поселили в сортире. Впрочем, все комнаты тут были такие. Должно быть, во времена Империи Уарка здесь содержали рабов, подумал Талу. Уж в любом случае эта комната заслужила бы одобрение у начальника тюрьмы самого строгого режима. Унитаз, раковина и голая железная кровать — вот и вся обстановка. Дверь из дюймовой стали — даже с люком-кормушкой, правда, запиравшимся задвижкой изнутри. Сама дверь в дополнение к замку была снабжена массивным засовом. При желании здесь можно было держать оборону, отстреливаясь из пистолета и бросая через кормушку гранаты в собравшихся перед дверью врагов. Правда, ни гранат, ни даже пистолета у Талу не было, не было, правду говоря, вообще ничего...

Вздохнув, он раскатал постель, и, сбросив сандалии, плюхнулся на неё, глядя в потолок. Со светом тут тоже оказалось не очень — всего одна тусклая лампочка над дверью, причем, без выключателя — что уже окончательно сближало комнату с тюремной камерой. Воздух тоже, наверное, был так себе — но к нему Маоней уже принюхался. В любом случае, мысль о том, что над ним метров сто скальной породы, а вокруг два кольца фортов, грела душу.

.......................................................................................................

Минут через десять вдруг лязгнула входная дверь — Талу забыл запереть её — и внутрь заглянул Йарри. Он с усмешкой окинул взглядом растянувшегося на постели Талу.

— Уже устроился?

— Ага, — буркнул Маоней. — Заходи. В гости, так сказать.

Йарри зашел, прикрыв за собой дверь.

— Невесело у тебя тут.

— А у тебя лучше?

Йарри усмехнулся.

— Нет. Так же.

— Ты где устроился?

— Здесь, в соседней комнате.

— А, — чего-то такого и стоило ожидать, конечно... — Ну и что мы будем здесь делать? Жрать и гордо восседать на унитазе? Так я от такой жизни уже через пару дней загнусь.

— То же, что и раньше, то есть, до войны, — Йарри бросил Талу пластиковую карточку. — Служба внутренней безопасности. Поиск предателей, шпионов, шептунов и всякое такое. Так что кончай валяться. Идем на инструктаж. Спецов твоего профиля осталось вовсе не так много.

— Давно мечтал, — буркнул Маоней, поднимаясь. Но это и в самом деле было дело, которое он выбрал для себя сам. Не слишком любимое массами, но нужное. Чужие не могут предать, вспомнил он. Предают только свои.

.......................................................................................................

— ...Это отвратительно! — закончил Янат, взмахнув для убедительности руками. — Хьютай не должна была так поступать! То, что она сделала в Тайзине, в Ахайларе, в Пелипае... этому нет оправдания! Пусть там и были какие-то мятежники — но простых мирных граждан там было гораздо больше!

Стоит ли щадить палачей ради их жертв?.. — захотелось спросить Талу, но он промолчал, глядя на своего очередного "клиента". Янат Найурр был, если так можно сказать, образцом для своего поколения — рослый, гибкий парень пятнадцати лет от роду, с тонкими чертами лица и такими большими глазами, что они казались почти ненастоящими. Одет он был лишь в тунику с короткими рукавами из грубой серой ткани. Перетянутая на узкой талии красивым пестрым поясом, она едва достигала середины бедер. Ничего больше, кроме ременных сандалий и браслета на левой руке, на нем не было, хотя в комнате совсем не было жарко. Она помещалась рядом с выпуском воздушной шахты, так что по полу дул очень даже ощутимый ледяной сквозняк. Талу невольно поёжился, представив, каково приходится Янату в его куцей тунике и сандалиях на босу ногу, — юноша дрожал, обхватив руками бока. Но он сам выбрал это место для приватного разговора — и, надо сказать, выбрал довольно разумно, потому что просто так никто в такую вот холодину не сунулся бы. Правду говоря, Талу услышал его речи краем уха — Янат что-то горячо втолковывал соседу по столику в столовой. Разобрать это толком в висевшем там шуме было нельзя — но у Талу сработал тревожный звоночек. Он выследил Яната до его комнаты, узнал у соседей его имя, а потом познакомился с ним — попросту попросив поднести какой-то хлам. Всё остальное было, как говориться, делом техники — "случайно" оброненная фраза о "бедной Тайзине" вызвала неожиданно бурную реакцию, а потом запоздалый испуг. Талу однако горячо заверил юношу, что тоже потрясен совершившимся зверством, но не знает, что делать. В ответ Янат, воровато оглянувшись, пообещал рассказать ему "настоящую правду", после чего, отчетливо смущаясь, пригласил на встречу в "тайном месте", которое оказалось в итоге этой вот комнатой. Всё это могло оказаться обычной вспышкой подросткового максимализма, какие не раз случались и у самого Талу, — однако как раз это он и должен был выяснить...

— Я слышал, — понизив голос, начал он, — что Хьютай сама устроила эту аварию на плато, чтобы устранить Совет, который мешал ей править, — всё это он придумал только что и тревожно замер: за такие вот слова можно было запросто получить в морду, и не только в неё. Но Янат, как говориться, "клюнул".

— Да, я тоже так думаю! — горячо заявил он. — И у неё ещё хватило совести сказать, что до выборов нового Совета она будет править справедливо и мудро! Таких лицемеров я уже давно не встречал. Обычно тот, кто рвется к неограниченной власти, не объявляет себя добрым и справедливым владыкой.

— А сразу говорит "Я — Боль! Я — Смерть!", да? — не удержался всё же Талу. Ему захотелось спросить, как много лицемеров Янат встречал в своей, безусловно, очень длинной жизни, — но тут он всё же промолчал.

— Власть не привилегия, а обязанность, — наконец заявил отчетливо смутившийся Янат. — Она должна принадлежать достойным.

— И что ты предлагаешь делать? — ещё больше понизив голос, спросил Талу. Пока что Янат наговорил, самое большее, на надирание ему ух и воспитательную беседу.

— Хьютай должна заплатить за всё это, — так же понизив голос, ответил Янат. — Нет, не исправить ошибки — их ведь нельзя ни засыпать золотом, ни смыть кровью. Она должна умереть!

А это вот уже не шутки, зло подумал Талу. В кармане у него лежал маленький диктофончик — основной инструмент его профессии — и записанное на нем уже вполне могло потянуть на заговор с целью убийства главы государства.

— А что потом? — с вполне натуральным испугом спросил он. — Кто придет на её место? Ведь идет война. Если мы останемся без власти, мы просто умрем. Все.

Янат гордо вскинул голову.

— Невозможно терпеть любые проявления несправедливости — какими бы последствиями это ни грозило!

Иногда — во имя выживания — приходится и уничтожать невинных, за то лишь, что они существуют, — захотелось возразить Талу... но спор с людьми, замыслившими государственную измену, был кратчайшим путем к смерти, как ему говорили. Фанатизм Яната был опасен и дело уже было решено... но Талу сделал последнюю попытку — уже больше для очистки совести.

— Сейчас мы стоим на пороге звездной эры, — сказал он. — На пороге встречи с другими разумными расами. Будет страшной глупостью потерять всё из-за нескольких плохих правителей.

Янат пожал плечами.

— Я не считаю, что мы, наш народ, достойны выйти в космос, — заявил он. — Проведшие всю жизнь в борьбе должны иметь врага. Мы снова станем захватчиками, оккупантами. Пусть лучше все умрут — так будет лучше для Вселенной!

— Так. Всё. Хватит, — Талу (надо сказать, с громадным наслаждением) ткнул едва ли не в лицо Яната свою опознавательную карточку. — Старший лейтенант Маоней Талу, Чрезвычайная Комиссия Государственной Безопасности. Ты арестован по обвинению в умысле на убийство Единого Правителя.

Янат натурально вытаращил глаза — Талу на миг даже испугался, что они попросту выпадут — потом его красивое лицо вдруг исказилось. Сунув руку под тунику, он выхватил нож и широко размахнулся...

Хороший замах полезен в любом деле, кроме драки, подумал Маоней, точно и сильно треснув Яната между глаз. Тот выронил нож, растянувшись во весь рост на полу — он был гибкий, но не сильный, и с боевым опытом у него тоже оказалось неважно...

— Плюс покушение на убийство офицера ЧК, — добавил Талу.

Янат замычал и перевернулся на живот, пытаясь встать. Талу прижал его коленом, завернул его руки за спину и затянул на запястьях петлю пластиковых наручников. Потом без особого труда поставил ошалевшего Яната на ноги.

— Пошли, родной.

— Куда?.. — теперь в голосе Яната был отчетливый страх.

— Туда, где ты расскажешь, кто это так старательно загадил твои юные мозги, — Маоней невольно ухмыльнулся.

— Ничего не скажу! — яростно выкрикнул Янат. Так яростно, что Талу понял — такой субъект и в самом деле есть...

— Не скажешь, — согласился он, вытолкав Яната в коридор. — Ты, гнида, будешь умолять, чтобы тебя о чем-нибудь спросили.

— П-почему? — губы Яната запрыгали.

— Потому что сейчас ты попадешь в руки к очень грубым и нечутким людям, которые подключат пару проводков прямо к твоим жалким сморщенным придаткам, а потом пустят по ним ток, — пояснил Талу. — Это обычный метод общения с козлами, вроде тебя.

Лицо Яната посерело.

— Я буду жаловаться прокурору! — пискнул он.

— Жалоба прокурору укрепляет законность, но удлиняет срок, — хмыкнул Талу. — К тому же, она не спасет твои убогие придатки от прожарки.

— Вы не посмеете! — выкрикнул Янат.

— А почему? — не выдержав, Талу схватил его за грудки и приложил спиной об стену. — Знаешь, почему я решил посвятить свою жизнь поиску и поимке мерзких людишек, вроде тебя? Даже не затем, что вы считаете, что вам всё можно просто потому, что вы хорошие. Вы считаете себя вправе творить всё, что угодно, любые мерзости — но при этом почему-то думаете, что с ВАМИ должны играть по правилам. Что у вас есть какие-то права, которые нельзя почему-то нарушить. Что мы, в конечном счете, благородные дураки, которых надо уничтожить за их благородство, потому что они просто не посмеют защититься. А на самом деле мы — именно те, о ком вы говорите, но в кого на самом деле не верите — жестокие тираны, которые радуются, избавляя мир от извращений, вроде тебя, — Талу ещё раз приложил Яната спиной об стену, правда, без фанатизма. — Ты, наверное, думал, что я — очередной романтический лох, которого можно заманить в вашу секту, — Янат испуганно пискнул. — А реально я самодур, я самодур, и сам себе губа не дур, — Талу зло засмеялся и оттащил обомлевшего от страха Яната от стены. — Ладно, пошли. Люди, знаешь ли, ждут.

......................................................................................................

Всего минут через пять они пришли в отсек ЧК — весьма удачно расположенный в стороне от населенных отсеков, благо, чего другого, но места в Цитадели хватало...

Дежурившие у входа охранники тоже недобро засмеялись, заметив Талу с его перепуганной "добычей". Такие вот "гости" сюда попадали весьма часто — но чаще всего это были тривиальные паникеры, которые нуждались лишь в строгом внушении или, как в случае личностей возраста Яната, в оздоровительной порке. Такая крупная рыба попала в руки Талу впервые — по крайней мере, здесь. Нельзя было правда сказать, насколько крупная — но как раз это он и собирался сейчас выяснить...

......................................................................................................

Решив не тратить времени на разные формальности, Талу направился прямо в застенок — то есть, в комнату для допросов. Раньше несчастному Янату в самом деле пришлось бы пережить тут крайне неприятные, но, к счастью, недолгие минуты — статистика показывала, что для большинства упрямцев хватало всего-то тридцати секунд непереносимой боли, чтобы осознать свои ошибки и раскаяться. Но недавно появился другой способ — более простой, но, как полагал Талу, куда как более жестокий...

.........................................................................................................

Они остановились перед железной дверью — самой обычной, без черепа с костями или что там ещё рисуют на дверях пыточных камер. Тем не менее, Янат с ужасом уставился на облезлую зеленую сталь.

— Что там? — нервно спросил он.

— Сейчас увидишь, — Талу распахнул дверь и недрогнувшей рукой впихнул Яната внутрь. — Добро пожаловать в будущее.

.......................................................................................................

Сделав всего два шага, Янат замер, весь вибрируя — словно к нему уже подвели ток высокого напряжения. И было, от чего.

У дальней стены помещения стоял дуон. Обнаженный, так что его нечеловеческая анатомия и механические руки были видны в мельчайших подробностях в нарочно ярком свете. Руки поднялись, демонстрируя ужасающий набор длинных игл, лезвий и пилок — набор, который, как надеялся Талу, не имел никакого практического смысла. Но Янату хватило. Его всего трясло, холодный пот лил с него градом. Судя по всему, он был готов хлопнуться в обморок. Талу взял его за шкирку, подтаскивая поближе к существу.

— Если ты не хочешь, чтобы это вот раскрыло твой богатый внутренний мир для всеобщего обозрения, ты назовешь мне сейчас имя главаря вашей шайки или как там она называется, — прошипел он. — Немедленно!

— Джед Флайо-о-о! — завопил Янат в дикой панике. — Мой учите-е-ель! Убери, убери это от меня! — он дернулся и вдруг обмяк, и в самом деле потеряв сознание.

..........................................................................................................

— Слабоват оказался, — констатировал Талу, аккуратно опустив Яната на пол. Потом взглянул на собравшихся в коридоре коллег. — Так. Наряд за этим Джедом, немедленно. Этого вот, — он приподнял Яната, — в камеру. Но сперва — пара кубиков тразеина внутрипопочно, чтобы не свихнулся, — тразеин был мощным транквилизатором и часто требовался тем, кто так вот общался с дуонами. — Я подожду в гостиной. Уф!

.......................................................................................................

Гостиной называли комнату для отдыха сотрудников. Сейчас в ней никого не было, так что он вскипятил себе чаю и сел за столик, наслаждаясь лежавшей на блюдечке "картошкой". В глубине его души плавало мрачное, жестокое удовлетворение — он всегда мечтал раскрыть какой-то заговор и вот теперь эта мечта сбылась.

........................................................................................................

Концы в обитаемом отсеке были короткие, так что всего через несколько минут двое крепких парней протащили по коридору крупного мужчину с представительным лицом. Трудно было заподозрить в нем главаря шайки заговорщиков — но так оно обычно и бывало. Предатель никогда не выглядел предателем.

........................................................................................................

К счастью, заниматься допросом в этот раз Талу было не нужно. Чего другого, но специалистов по допросам в ЧК всегда хватало. Всех профилей, как вежливых, так и не очень. В этот вот раз вид дуона не подействовал и даже сквозь двери Талу услышал истошный визг, вскоре, впрочем, прекратившийся — как и большинство "идейных" предателей Джед оказался не готов к тому, чтобы наяву столкнуться с тем, о чем он так храбро рассказывал.

........................................................................................................

Талу подумал, что было бы неплохо навестить сейчас Джеда — просто чтобы спросить, понравилось ли ему, — но тут же отбросил эту мысль. В прошлый раз его злорадство обернулось натуральным апокалипсисом — и, хотя сейчас вероятность чего-то подобного была, прямо скажем, ничтожна, наступать дважды на одни и те же грабли было слишком уж глупо. Да и вообще, злорадство было точно не самым хорошим чувством, так что Талу продолжил пить чай.

.........................................................................................................

Всего через пару минут в комнату вошел Йарри. Вид у него был очень хмурый, на обшлаге его комбинезона виднелась кровь.

— Что это с тобой? — спросил Талу.

— Не удержался, — Йарри плюхнулся за столик, напротив Маонея. — По морде съездил этому уроду.

— М?.. — вопросительно мыкнул Талу с набитым ртом.

Йарри вздохнул.

— Тринадцать пацанов, которых этот Джед втянул в свою шайку. Тринадцать! Кому-то, наверное, мы ещё сможем прочистить мозги, но большинство придется расстрелять. Измена, как понимаешь, не прощается. Предательство тоже.

— За то, что они шептались по углам? — удивился Талу.

Йарри снова вздохнул.

— Если бы... На них как минимум два убийства — ещё до эвакуации сюда. Саботаж. Шпионаж в пользу мятежников. И один черт знает, что ещё. Пока что мы только послали наряды за ними. Не знаю, что ещё всплывет во время допросов. Но точно ничего хорошего.

— Понятно. Я домой пойду, — слышать то, что здесь сейчас будет, Талу совершенно точно не хотелось.

.......................................................................................................

Выйдя в коридор, он едва не налетел на Найте — должно быть, его вызвали сюда в связи с раскрытием заговора. Тот тоже замер — явно никак не ожидал подобной встречи. Они молча смотрели друг на друга. Маоней вдруг обнаружил, что не может смотреть в глаза Найте больше нескольких секунд. В нем чувствовалась внутренняя неколебимая твердость — взгляд файа, которого ничто не сломит, ничто не выведет из себя, взгляд файа, полностью сознающего свою огромную внутреннюю силу. Тем не менее, Талу от этого взгляда стало не по себе. На поясе у Найте тоже висел соото — файский боевой нож, а с другой стороны от него красовалась кобура двадцатизарядной "Бексы", и он невольно подумал, что уйти из этого коридора ему уже не придется...

.......................................................................................................

Тем не менее, Талу поступил точно так, как требовал устав — то есть, прижал ладони скрещенных рук к груди и на миг склонил голову. Найте, тоже по уставу, ответил ему тем же.

— Приветствую, Мастер, — сказал Талу.

— Приветствую, — буркнул Найте. — Это ты раскрыл заговор?

— Я.

— Хорошо. Товия пала, осталась только Цитадель. Все, кто ещё мог ходить, отошли сюда — но нам пришлось бросить всех, кто болен чумой — у нас нет выхода. Пока болезнь вроде отступила. Возможно, помогла погода — наверху уже -20 и быстро холодает. Мятежники взяли весь город — в нем осталось ещё немало припасов.

В груди у Маонея ёкнуло. Всего этого стоило, конечно, ожидать — но он всё же надеялся, что Товия продержится дольше, чем эти короткие пять дней.

— Мы удержимся? — почти против воли спросил он.

Найте лишь пожал плечами.

— Нас непрерывно обстреливают и штурмуют — пока форты держатся, но запасы снарядов уже на исходе. Патронов тоже осталось не так много. Потом в ход пойдут ножи, — он вновь на миг склонил голову и молча зашагал дальше.

Глава 10:

Туда и обратно

Низкий, требовательный гудок раздался откуда-то из основания пульта и Талу ошалело подскочил. В эту ночь его назначили дежурить на пульт связи в отсеке ЧК — но он, зевая от скуки, положил голову на руки — и совершенно натурально заснул на посту. Хорошо хоть, что никто этого не видел — иначе у него могли быть очень большие неприятности...

Опомнившись, Талу быстро придал своей физии бодрый и оптимистический вид и нажал кнопку приема видеосвязи. И замер, увидев на экране Найте. Вид у того был очень хмурый, но как раз это Талу ничуть не удивило — все остальные физии вокруг выглядели ничуть не лучше.

— Приветствую, Мастер, — по уставу сказал он, на миг склонив голову.

— А, ты здесь, хорошо, — Найте не стал тратить время на приветствия. — У нас большие проблемы. Мятежники захватили форт Нусслок. Само по себе это уже мало что значит — другие форты внутреннего обвода тоже захвачены — но из форта Нусслок есть вход в подземелья Цитадели — в ту их часть, в которую мы не можем попасть изнутри, потому что переходные туннели разрушены. И как раз в ней находится сектор специальных структур. Это экспериментальный стенд по отработке систем сверхвысокого напряжения. После начала осады его приспособили для питания электрических заграждений во внешнем рву Цитадели, а потом, когда это потеряло актуальность, — для электризации воды в затопленной части туннелей. Судя по данным сигнализации, в этот сектор пробрались мятежники.

— И я, конечно, должен их уничтожить, — догадался Талу.

— Да. И по возможности заблокировать входы. Для нас это очень важно.

Маоней задумался. За приоткрытой дверью рубки связи висела мертвая тишина. Вне всяких сомнений, сейчас из всех обитателей отсека только он и Найте не спали. Эта мысль сразу придала ему сил. Он провел здесь уже две недели — едва ли не самых скучных в его жизни. Найте — надо сказать, совершенно разумно, — не оставлял им досуга и думать о том, что творится снаружи, Талу было некогда. Он всё время "крутился" среди молодежи или работал в мастерских, наравне с остальными, лишь с небольшими перерывами на отдых. Впервые Найте удосужился снизойти к нему — но таким образом, что Талу почувствовал не обиду, а гордость. Тем не менее, он прекрасно понимал, что это задание может стать для него последним.

— Почему именно я? — спросил он.

Найте хмыкнул.

— Посылать большой отряд нет смысла — его наверняка заметят. Один или два файа могут пройти тихо. Всё, что им нужно, — это удача. А она у тебя есть.

Талу про себя подумал, что у такого внезапного доверия есть и другая сторона — возможно, Найте просто придумал всё это, чтобы избавиться наконец от него. Но, в любом случае, он не мог спорить со старшим по званию — особенно настолько старшим. Всё, что ему оставалось, — это посильно уточнить приказ.

— И как я туда попаду? — вопрос был не такой уж и глупый. После того, как мятежники прорвались к самой Цитадели, её ворота были, естественно, закрыты, а мост через ров убран. Были, конечно, выходы на поверхность с её первого яруса за пределами основного массива — но как раз они все давно были взорваны.

Найте усмехнулся.

— Тебя спустят на веревке со стены. До форта ты доберешься по поверхности. За деталями обратись к майору Нуссу Раато, это он разработал эту... операцию.

Талу вздохнул.

— А оружие мне выдадут, или всё будет, как обычно?

Найте как-то странно взглянул на него. Потом экран погас.

........................................................................................................

Ещё раз вздохнув, Талу связался с капитаном Джасси Клаасом, своим теперешним начальником, — чтобы сообщить, что его снимают с должности и сюда нужно назначить другого дежурного. Дождавшись его — такого же хмурого, и, вдобавок, зевающего парня, Маоней вышел в коридор. Он не вполне понимал, что делать дальше, а потому поперся к Йаари и бессовестно разбудил его, решив, что он должен знать об этой его вылазке. Йарри, естественно, выругался, но потом, вслед за Талу, поперся в штаб, точнее в ту секцию штаба, которая отвечала за оборону восточного сектора.

Нуссу Раато оказался уже весьма пожилым и упитанным файа — будучи майором крепостных войск, он почти всё рабочее время проводил в помещениях. Он с сомнением посмотрел на Талу с его спутником — но, так как других кандидатов в герои видно не было, одарил их целой лекцией о том, куда им следует идти и что там делать. Талу надеялся, что всё запомнил правильно — письменного плана ему, естественно, не дали. Но это на самом деле было настоящее и очень серьёзное задание. Как и говорил две недели назад Найте, снаряды в Цитадели быстро кончились. Их хватило всего на два или три дня. После этого мятежники живой волной пошли на штурм.

Какое-то время их ещё удавалось сдерживать огнем из минометов и штурмовых винтовок — но потери оказались слишком тяжелыми. Завалив внешний ров в нескольких местах, мятежники вклинились в заграждения, неожиданно быстро разрушая их при помощи переделанных в бульдозеры танков. Кроме того, они пошли на штурм внешних фортов. Без своей артиллерии они продержались недолго — стоило мятежникам взорвать заграждения и перебраться через ров, всё кончалось очень быстро. Несколько заброшенных наверх "кошек", несколько штурмовых тросов, протянутых через ров — и живая волна затапливала поверхность форта. Ведущие вниз броневые двери подрывались, внутренние амбразуры забрасывались "липкими бомбами" — чаще всего, просто шашками тротила, обмотанными "скотчем" клейкой стороной наружу. Ямы-ловушки перед ними перекрывались сбитыми на скорую руку штурмовыми мостками, внутренние двери тоже подрывались — и мятежники врывались внутрь. Сопротивление там было коротким — при многократном численном превосходстве противника защитникам оставалось лишь отходить на внутренний обвод.

Он задержал противника на целых два дня. Ведущие к его фортам потерны насквозь простреливались пушками-картечницами, так что все попытки мятежников прорваться сквозь них оказались тщетны и кончились громадными потерями. Но потом они прорвались поверху — и здесь окружавшие Цитадель огромные поля глыб сыграли роковую роль. Танки-бульдозеры сталкивали и сталкивали их во внутренний ров, пока кое-где не завалили его доверху. Многие из них были подбиты, — но на их место приходили новые...

Потом был неистовый штурм, который легко мог стать последним. Но здесь на пути мятежников встала пропасть главного рва — и огонь из броневых галерей Цитадели. Усеянный надолбами и покрытый броней гласис не давал засыпать его. К тому же, противотанковых ракет и базук у защитников тогда ещё оставалось очень много — окружавшее Цитадель поле превратилось в настоящее кладбище подбитой техники...

После штурма началась осада — но и она доставила мятежникам множество крайне неприятных сюрпризов. Прежде всего, конечно, на их пути встали броневые двери выходов. Главными из них были ворота ангаров для наземной техники — но их коробчатые створки толщиной в полметра взорвать было почти что невозможно. Правда, как оказалось, даже небольшой взрыв у основания намертво их заклинивал — но, поскольку защитники и не собирались выходить, это мало беспокоило их...

Двери выходов, предназначенных для людей, оказались более уязвимыми — но за ними мятежников поджидало множество ловушек. Они срабатывали от сигнализации и их даже не надо было активировать отдельно. Входы на лестницы сверху и снизу были заранее заложены установленными в два ряда стальными двутавровыми балками, между которыми ещё укладывали мешки с песком — такая слоистая конструкция была устойчива даже к довольно сильным взрывам. Взрыв же достаточно мощный, чтобы разрушить её, разрушал и саму лестницу, превращая её в заваленную искореженным металлом пропасть. Днища же лифтов могли открываться, если на них кто-нибудь ступит, и не один десяток наивных мятежников с воплями улетел вниз. Проходы в нижние туннели перекрывались автоматически опускавшимися решетками — а за ними в дело вступали турели, простреливая их длинные отрезки. К тому же, отступая защитники закрывали за собой все раздвижные бронестены, блокировали их, отключали их питание и гасили свет.

Турели, конечно, не могли остановить противника — рано или поздно у них кончались патроны, либо их расстреливали из гранатометов. Но, выйдя к внутренним защитным воротам, мятежники быстро обнаружили, что здесь, при даже слабом взрыве или просто по сигналу фотоэлементов и термодатчиков — если кто-то из них воспользуется бронерезом — им на головы может рухнуть этак с сотню тонн песка из специально устроенной шахты. Его, конечно, можно было раскопать — но тогда приходило время более крутых мер. Во многие параллельные штольни были заранее заложены десятки тонн взрывчатки, после чего они были замурованы. После взрывов этих подземных фугасов все внешние входы в Цитадель оказались разрушены и завалены десятками тысяч тонн обломков скальной породы.

Но Найте хорошо понимал, что это не сможет остановить мятежников. Даже такие завалы можно было разобрать или разрушить с помощью других, меньших взрывов. Поэтому инженеры предложили более изощренную систему защиты, при которой подземелья будут затоплены — внешние туннели, разумеется, — и откачать воду будет невозможно. Благо, в Цитадели хватало и воды — её можно было брать сколько угодно с подземных горизонтов, и энергии для работы насосов — её питала собственная атомная электростанция. Надо было всего-то проложить трубы (большая их часть уже была на месте) и наглухо заварить все внутренние ворота. Эту работу, к счастью, удалось проделать вовремя — но кое-где мятежники уже успели разрушить завалы. Добыть водолазное оборудование для подводных подрывных работ было не запредельно трудной задачей, поэтому какой-то юный гений предложил пропустить через воду ещё и ток.

Несложные расчеты показали, что ток обычного, бытового напряжения или даже транспортного — те самые шесть тысяч вольт — не слишком здесь поможет, так как водолазы, конечно, будут одеты в резиновые защитные костюмы. Но тут ещё кто-то вспомнил про "сектор специальных структур". Миллионновольные разряды, конечно, пробивали любую изоляцию.

Подвести сверхвысоковольтные кабели к нужным туннелям было далеко не простым делом — но нужное их количество в Цитадели нашлось, как и рабочие руки. Оказалось правда, что постоянно подавать ток невозможно — не хватало даже мощности реактора Цитадели. К счастью, сам "сектор специальных структур" был, собственно, сверхвысоковольтным конденсатором громадной ёмкости — его разрабатывали для питания Великого Коллайдера и он служил испытательным стендом. Теперь он раз в пару минут подавал в воду импульс колоссальной мощности — после чего всё живое, что оказывалось в ней, всплывало кверху брюхом. Это была мощная и остроумная защита, но у неё нашелся один фатальный недостаток — после серии подземных взрывов сам "сектор специальных структур" оказался отрезан от основной части подземелий Цитадели и попасть в него можно было лишь сверху...

.......................................................................................................

Узнав про всё это, Маоней задумался. С одной стороны, он был всё же удивлен, что эту сверхважную на самом деле миссию поручили ему, простому старшему лейтенанту ЧК. С другой, он не видел в ней особенного смысла — даже если он сможет заблокировать все ведущие в "сектор специальных структур" двери (а потом как-то вернуться назад), мятежники всё равно взорвут их, и скорее рано, чем поздно. Но приказы, как известно, не обсуждаются, к тому же, он и сам понимал, что время играет в их пользу и даже какие-то часы отсрочки нового, возможно, уже последнего штурма Цитадели могут иметь жизненно важное значение...

.......................................................................................................

Выйдя от майора, Талу на секунду растерялся. Снаружи, наверху, было уже минус двадцать — ядерная зима вступала в свои права. В своём комбинезоне с футболкой и в сандалиях на босу ногу он просто околел бы по дороге. К счастью, Йарри в этот раз взял инициативу на себя. Он отвел Талу в каптерку, где хранилась всевозможная одежда, в том числе и теплая.

Возможности обновить гардероб у Талу давно не было, так что он решил подойти к делу со всей возможной серьёзностью. Не спеша прогулявшись по складу, он отобрал самое симпатичное ему барахло, после чего отправился в примерочную — и такая тут, как оказалось, была. Здесь он быстро разделся до трусов, после чего посмотрел на себя в громадное, в рост, зеркало. Юноша в нем был очень симпатичный — гибкий, ладный, и оставалось лишь жалеть, что рядом нет выпуклой девы, с которой он мог бы весьма интересно и познавательно провести время...

Усмехнувшись и мотнув головой, он отбросил назад лезущие в глаза волосы, потом тщательно, до хруста, потянулся, поднявшись на пальцы босых ног, и начал одеваться. Натянул тяжелые штаны из темно-синего вельвета, туго затянул пояс. Надел черную, в цвет волос, шерстяную футболку, потом, сев на лавку, натянул тяжелые башмаки из коричневой кожи с толстой рифленой подошвой и подкладкой из мягкого меха, ласкавшей обнаженные ступни. Туго затянул шнурки, снова поднялся. Надел тяжелую, подбитую мехом куртку, тоже из темно-коричневой кожи, — теперь ему показалось, что он стал больше раза в два.

Одевшись, Талу вышел в коридор. Там его уже поджидал Йарри — тоже в темно-коричневой кожаной куртке, темно-фиолетовых вельветовых штанах и черных армейских ботинках. На руках у него были армейские же кожаные перчатки с отрезанными пальцами, голова непокрыта — но грива его черных волос делала шапку явно лишней. Талу подумал, что перчатки стоило бы надеть и ему... но на это уже не оставалось времени. Майор Раато выдал ему все нужные ключи и коды — но оружия у него и в самом деле не было, так что пришлось идти в арсенал. Выбор в котором оказался крайне скудным — казавшиеся бездонными запасы оружия в Цитадели на самом деле уже подходили к концу. Даже автомата для Маонея не нашлось, и, после короткого раздумья, он остановил свой выбор на трофейном "СС". Его тяжелая пуля обладала впечатляющей убойной силой, но со скоростью у неё было плоховато и прицельная дальность оружия не превышала полусотни метров — впрочем, Талу это мало волновало. Он понимал, что стрелять придется (если придется) на гораздо меньшей дистанции. Куда больше он боялся за надежность оружия — "СС" славился своей чувствительностью к влаге, а её в подземельях было более чем достаточно...

Когда-то, очень давно, этот пистолет считался в Суфэйне "крутым", но в бою он мало чем отличался от той же "омеги". Другое дело стычка в подземелье, где попасть нетрудно — тут убойная сила играла основную роль. Талу не считал себя особо метким стрелком и потому прикрутил к пистолету лазерный прицел — прибамбас обычно довольно бесполезный, но тоже вполне эффективный в темном подземелье. Йарри и вовсе пришлось обойтись старой табельной "омегой". С патронами у него тоже обстояло не густо — всего два запасных магазина, из них один уже наполовину пустой — он отстрелял его, испытывая оружие, когда решил убедиться, что ему достался исправный экземпляр. У Талу запасной магазин был один, зато патронов чуть побольше — 72 штуки. Треть их он набил в две обоймы, остальные россыпью ссыпал в карман. Дойди дело до боя — это станет серьёзной проблемой и Талу оставалось лишь надеяться, что всё пройдет относительно мирно. В теории два стрелка могли победить целый отряд, если они хорошо подготовлены, — но с наличным арсеналом дело обещало стать нелегким...

— Всё, — сказал Йарри, убрав оружие. — Пошли.

.........................................................................................................

Путь наверх оказался неожиданно сложным. Доступ в центральный ствол Цитадели теперь был закрыт (по хорошо понятным Талу причинам), так что им пришлось делать преизрядный крюк и подниматься на вспомогательном лифте, причем всего лишь в многоярусный подземный гараж, откуда пилить к поверхности по пандусам. Здесь вовсе не было жарко, но Маоней весь взмок в своей одежде. Наконец, он попал в новый огромный туннель. По обе его стороны темнели массивные закрытые ворота. Скрытые плафонами мощные лампы заливали туннель ярким бело-зеленым светом. Отсюда им снова пришлось подниматься по изогнутому, ведущему вверх пандусу. Тот вел в огромный зал, ярко освещенный синими ртутными лампами. Судя по наглухо перекрытым громадным порталам, это был шлюз между двойными главными воротами.

Открывать их для Талу никто, естественно, не стал. Миновав узкие боковые ворота, они нырнули в сумрачный проход. Он, в свою очередь, вывел их в уже знакомый ему жилой коридор. Голова Талу уже начинала кружиться от всех этих ворот и поворотов.

Здесь, наверху, к его удивлению, никого не было. Они миновали две башни, потом, в третьей, наконец сели в просторный стальной лифт, который с грохотом вознес их наверх. Здесь они свернули в боковой коридор башни. Массивная стальная дверь в его правой стене вела на вновь уходящую наверх лестницу. Она, в свою очередь, вела в короткий поперечный коридорчик и в обеих его концах были ведущие наружу проемы, тоже перекрытые толстенными стальными дверями. Правая от них была распахнута. Миновав её они, как-то вдруг, оказались на воздухе и Талу удивленно замер, съёжившись от холода — хотя ветра почти не было, мороз стоял жуткий. Правду говоря, ему ещё никогда не приходилось чувствовать мороза. Грудь сразу обожгло, лицо защипало и он чихнул, чувствуя, что попал в какую-то незнакомую, но явно враждебную среду.

Здесь было темно, словно в могиле, — но, словно по заказу (или по приказу) откуда-то из двора Цитадели взлетело несколько осветительных мин, повисших почти под тяжелыми, неподвижными тучами. Талу увидел, что стоит на плоском гребне стены, тоже покрытом черными стальными плитами. Перед ним раскинулось пустынное плато, голое, изрытое гигантскими воронками подземных взрывов, усеянное стальными ангарами, частью целыми, частью обгоревшими, покореженными или смятыми. Между ними виднелась россыпь техники: подбитые танки, расплавленные от огня вертолеты, перевернутые БТР. Казалось, здесь игрался какой-то ребенок-великан, очень не любящий свои игрушки. При мысли, что ему надо спускаться туда, Талу передернуло. Он невольно вспомнил Товию — удивительно красивый в лучах вечной зари город-сад, его огромные деревья и ещё более огромные белоснежные здания, возвышавшиеся, словно острова, над зеленью парков и водой каналов. Увы, всё это существовало теперь лишь в его памяти...

......................................................................................................

Здесь, под стеной башни, их поджидало несколько солдат, тоже тепло одетых. Двое из них держали в руках мотки штурмового троса, по которому им предстояло спускаться.

— И куда дальше? — спросил одного из них Талу.

— Форт Нусслок там, — солдат ткнул рукой вперед, показывая на окруженный рвом треугольный кусок плато. Талу едва смог разглядеть его замершие навсегда орудийные башни. — Путь почти безопасен. Наши снайперы сверху следят за каждым движением.

Это Маоней уже знал. Майор Раато рассказал ему, что в верхних казематах башен Цитадели и в соединяющей их броневой галерее, проходящей по верху стены, засело несколько десятков снайперов с уже знакомыми ему СР-1550. Сверхмощный калибр 18,2 х 196 обеспечивал им дальность стрельбы почти в две мили, а электронно-оптический прицел с режимами ночной стрельбы, подавления световых помех и теплового наведения позволял попадать в цель даже на такой дистанции в кромешной темноте, что оказалось очень и очень полезно. Но вместо обычных пуль у СР-1550 были вольфрамовые стрелы — изначально её разработали для стрельбы по легко— и среднебронированной технике. Ещё достопамятный капитан Найу Лхэй говорил ему, что в этом и проблема — патрон уникальный, получить его в нужных количествах сложно. Как и заменить прицел, если он выйдет из строя. Талу не знал, конечно, сколько в Цитадели оставалось и того, и другого, хотя и хотел знать. В конце концов, от этого тоже зависело, выживет он — или нет...

.......................................................................................................

Недовольно мотнув головой, Талу снова посмотрел на форт. До него было где-то около мили и с такого расстояния он, конечно, не мог разглядеть, есть ли кто-то там.

— Ладно, до форта мы, наверное, доберемся, — сказал он. — А дальше? Вдруг в нем несколько сотен мятежников?

— На этот счет не беспокойтесь, — один из солдат ухмыльнулся. — Мы обработали форт минами с зарином. Если мятежники там и есть, то уже только дохлые.

Талу снова передернуло. Фамайа не пользовалась химическим оружием — больше по причине его неэффективности, чем по какой-то другой, — но кое-какие работы в этом направлении велись и имелись экспериментальные образцы оружия. Теперь они тоже пошли в ход, но это не очень его радовало, в основном потому, что ему вскоре предстояло самому познакомиться с ними...

— А мы? — несколько нервно спросил он. Раато говорил ему, что внутренние помещения "сектора специальных структур" герметичны — но до них ещё надо было добраться...

— А для вас мы кое-что приготовили, — солдат (или, скорее, сержант) сделал знак одному из подчиненных и тот протянул им две противогазных сумки. Заглянув в свою, Талу обнаружил там противогаз новейшей модели. В химическом оружии он разбирался примерно никак и ему оставалось лишь верить, что этого хватит...

.........................................................................................................

Маячить наверху не стоило, так что они сразу же перешли к делу. Солдаты пристегнули концы штурмовых тросов прямо к штурвалу открытой бронедвери, а потом Талу и Йарри соскользнули по ним. Дело оказалось на самом деле нетрудное — всего-то покрепче держаться за тормозную ручку — но прыгая с крыши Талу чувствовал себя так, словно решил вдруг свести счеты с жизнью. Никакого опыта у него на этот счет не было, и, будь здесь обычная стена, он наверняка бы разбился об неё. Но верхняя часть стены Цитадели отклонялась внутрь под углом в тридцать градусов, так что он просто закрутился в воздухе, закрыв глаза и что было сил вцепившись в ручку. Ощущение было крайне неприятное и Талу оставалось лишь терпеть его, надеясь, что его хотя бы не стошнит.

.......................................................................................................

Йарри, конечно же, спустился первым. Опыта в таких делах у него было побольше и он приземлился вполне благополучно. По крайней мере, через дюжину очень длинных секунд Маоней услышал снизу его крик:

— Тормози, идиот!

В уши Талу впивался мерзкий визг скользящей через ролики веревки и он едва расслышал Йарри. Но всё-таки расслышал и нажал на тормозной рычажок. Руки его дернуло вверх, но, несмотря на всё это, он с такой силой врезался ногами в землю, что упал и не смог встать — в голове у него всё перевернулось. Йарри не слишком-то вежливо поставил его на ноги, но всё равно, какое-то время Маоней не мог понять, на каком это он свете. Лишь через минуту он опомнился и осмотрелся. Видно, строго говоря, ничего не было, потому что осветительные мины погасли, а сквозь нависшие над землей тучи свет туманности не проникал. Йарри включил тусклый синий фонарик, и, вслед за ним, Маоней подошел ко рву — он был шириной метров в двадцать, а его дно терялось в темноте. Когда над головой вспыхнула очередная мина, он взглянул вниз. Дно рва было метрах в сорока, причем не плоское — между уходившими в непроглядный мрак колодцами выступали поперечные ступенчатые гребни. Оттуда, несмотря на мороз, тянуло влажным теплом и запахом мокрого бетона, и плечи Талу свела непроизвольная дрожь.

Перебраться через эту бездну казалось невозможным, но на деле это было весьма просто. Сверху им сбросили штурмовую веревку. Один её конец Йарри привязал к торчавшей из раскрошенного бетона арматуре, второй, связанный в петлю, подхватил спустившийся сверху же дрон и понес через пропасть. На той её стороне он метко сбросил петлю на одну из торчавших из склона гласиса балок, после чего взмыл вверх и исчез.

........................................................................................................

Йарри не стал терять времени. Он сел на веревку, ловко перевернулся на ней, повис вверх ногами, на манер ленивца, — и бодро пополз по ней. Со стороны дело казалось совершенно не трудным и Талу вздохнул. Он с волнением следил за Йарри, пока тот не встал на другой стороне пропасти и не помахал ему рукой.

Теперь пришла его очередь. Чувствуя, что совершает последнюю глупость в своей жизни, Талу сел на веревку, свесив ноги в пропасть. Крепко скрестил их. Взялся за неё руками. После чего резко подался вперед. Его немедленно перевернуло и на миг он потерял ориентацию. Бесценные патроны сразу же посыпались из кармана, бесследно исчезая в бездне рва. Но делать было нечего, так что, сжав зубы и зажмурившись, он пополз вперед.

........................................................................................................

Гласис был высотой с четырехэтажный дом, так что веревка косо поднималась вверх под углом градусов в тридцать. Ползти по ней можно было лишь за счет силы рук — которые, естественно, уже скоро начали болеть. Талу не мог похвастать могучими бицепсами, которые очень пригодились бы в такой вот ситуации, так что приходилось терпеть, иногда всё же делая передышки, чтобы руки не отказали совсем. Мысли о том, что под ним — почти уже пятидесятиметровая пропасть, не радовали, так что об этом Талу старался не думать. Он полз и полз вперед и вверх — и в какой-то миг замер, уткнувшись макушкой в край стены. Он совсем не представлял, как залезть на неё — но Йарри протянул ему руку и помог выбраться наверх.

.......................................................................................................

Лавируя между торчащими в шахматном порядке балками и хватаясь за них, они скатились с гласиса. Дальше простиралась ровная поверхность плато, идти по которой вроде бы было нетрудно — но как раз в этот миг последняя мина погасла и опустился мрак.

........................................................................................................

Талу знал, что мины перестали запускать нарочно, чтобы свет не выдал их, но его всё равно передернуло. Он был один в ледяной темноте, словно в кошмаре. Но тут же перед ним вдруг вспыхнула яркая красная точка — какой-то снайпер с лазерным прицелом указывал им путь. Точка двинулась — и Талу, вздохнув, зашагал вслед за ней, ёжась от проникающего под одежду холода.

.......................................................................................................

На деле поверхность плато оказалась не такой уж и ровной, так что он постоянно спотыкался об камни или едва не вывихивал ногу, соскальзывая в непонятно откуда взявшиеся тут углубления. Фонарик ему выдали, но зажигать его было, естественно, нельзя — любой источник света сделал бы их превосходной мишенью.

Талу подумал, что им должны были выдать очки ночного видения — но и это была глупая мысль. Злосчастные устройства не были предназначены для работы при столь низкой температуре — никто из их создателей не рассчитывал на ядерную зиму — и всего за несколько минут выходили из строя от мороза. Вообще-то, это было очень хорошо — потому что и мятежники тоже не могли ими пользоваться. В таком случае у них вообще не осталось бы шансов. Но брести почти что наугад в сторону врага было попросту страшно. Воображение тут же наполнило окружающую тьму полчищами мятежников, "зомби", мутантов и черт знает кого ещё. Самое мерзкое однако было в том, что эти страхи могли оказаться совсем не пустыми. В самом деле, ничего не стоило наткнуться на засевшего впереди вражеского снайпера или даже на разведку мятежников. Маоней понимал, что в таком случае смерть — это ещё относительно счастливый исход...

......................................................................................................

В какой-то миг он понял, что не видит лазерного "зайчика" — тот то ли погас, то ли ушел куда-то в сторону. И Йарри, разумеется, тоже не видит. В груди ледяной волной взметнулась паника и Талу с громадным усилием подавил порыв закричать изо всех сил — черт знает, кого это могло бы привлечь. Постояв секунду, он двинулся дальше, вытянув руки и от всей души проклиная торчащие куски проволоки и рытвины. Он несколько раз едва не свалился в большие ямы и хотел уже было повернуть назад, но неожиданно наткнулся на стену и замер, окончательно потеряв ориентацию. Он понял, что не знает, в какую сторону идти. Это было совсем уже нехорошо, но из Цитадели его явно всё ещё видели. По крайней мере, под тучами вдруг вспыхнул мертвенный огонь очередной осветительной мины, высветивший среди камней углы разрушенных стен, изломанные грани металла, казавшиеся бездонными черные провалы, обрывки проволоки. Талу, как ненормальный, закрутил головой, высматривая Йарри, — и облегченно вздохнул, заметив его справа, метрах в пятидесяти. Земля там казалась относительно ровной, и, пока мина не погасла, он рванулся в ту сторону.

.......................................................................................................

На сей раз, они пошли, держась за руки, словно дети, чтобы вновь не потеряться в темноте. Лазерный "зайчик" вернулся на место, указывая им путь. Тот казался совершенно бесконечным, но в конце концов Талу замер, когда уже за их спинами вспыхнула очередная мина. Целеуказатель вывел их прямо к мосту, ведущему через ров в форт Нусслок. Правду говоря, от него осталась только искореженная ферма, лишь кое-где покрытая разбитыми остатками настила. На той стороне рва она упиралась в квадратные ворота из толстых стальных прутьев, наполовину открытые.

Вспомнив про зарин, Талу торопливо вытащил и надел противогаз. Дышать в нем оказалось трудно, к тому же, внутри воняло слежавшимся пластиком. Но, по крайней мере, у него больше не мерзло лицо, а морозный воздух не обжигал легкие. Выругав себя за то, что не надел его раньше, Маоней осторожно побрел по мосту, цепляясь за остатки перил и стараясь не смотреть вниз. Этот ров тоже был шириной метров в двадцать — но всего метров в пятнадцать глубиной. Впрочем, сорвись он вниз, этого вполне хватило бы.

........................................................................................................

Перебравшись через мост, Талу, наконец, вытащил пистолет. Теперь он вполне оценил своё везение — ползать с автоматом по веревкам и таким вот мостам было бы, наверное, слишком уж сложно. Но форт встретил их холодной пустотой, а небо темнело, словно опускаясь на землю. Это всего лишь гасли осветительные мины, но смотрелось это страшновато...

Со стороны мятежников взлетела осветительная ракета и Талу невольно присел. Её дрожащий свет упал в ров — и на его дне он увидел буквально сотни мятежников. Мертвых. Судя по скрюченным телам, их смерть не была ни быстрой, ни простой. Талу должен был порадоваться... но его снова передернуло. Как раз туда, в ров, и лежал сейчас их путь...

Когда они начали спускаться вниз по узкой, вырубленной в скале лестнице, все волоски на теле Талу встали дыбом — из рва несло ледяной жутью, казалось, что там, в глубине, затаилось нечто, невыразимо страшное. Он не верил во мстительные души — к счастью. Но ощущение всё равно было очень неприятное...

Обзор сквозь противогазные стекла был не ахти какой и Талу всё время крутил головой, как ненормальный, — шансы наткнуться на мятежников тут были очень даже реальные. Ров здесь был углублен в виде П-образного котлована, охватывающего форт с тыла — надо полагать, для установки в нем минометов, которые тут и в самом деле были — минометы мятежников. Вдоль основания же стены тянулась узкая дорожка и они пошли по ней, стараясь не смотреть вниз. Скрюченные судорогами тела казались Талу какими-то кошмарными тварями, готовыми в любой миг ожить и броситься на него...

Свернув за угол, он увидел конец котлована, отгороженный от внешней части рва высоченной решеткой, — но вдоль неё тоже тянулась узкая дорожка и в её концах темнели проемы ведущих в подземелья толстенных дверей. Йарри бегом бросился к ближайшей, вывороченной из скалы мощным взрывом. Дверь напротив тоже была взорвана, открывая короткий коридорчик. В его конце зияла развороченная амбразура и справа от неё была вторая дверь, просто открытая. Над амбразурой когда-то помещалась лампочка, но от неё уцелел лишь изувеченный цоколь плафона...

Талу невольно подумал о том, что там помещалось, потом отвернулся. Прямо перед ним в скале зиял пролом, ведущий в непроглядный мрак. Его, словно зубы, окружали острые грани изломанной взрывами скалы. Миновав их, они нырнули в этот жуткий мрак и плечи Талу свела непроизвольная дрожь.

Здесь тоже был короткий коридор, упиравшийся в разбитую амбразуру, с выбитой дверью слева. Оттуда, к удивлению Талу, падал слабый свет. Перед ней тоже лежали мятежники, мертвые, но без признаков ран — должно быть часовые, убитые попавшим внутрь форта газом. Пока Йарри обыскивал их, Маоней осматривался, чтобы к ним не подобрались сзади. Потом они вошли внутрь.

За дверью им открылся вырубленный в скале коридор, к счастью, пустой. Он вывел их в просторный туннель, как решил Маоней, центральную потерну форта — вправо и влево отходили другие коридоры. Её заливал тусклый уже свет аккумуляторных фонарей. Перекрывавшие её в трех местах броневые ворота с амбразурами оказались открыты — должно быть, мятежники захватили форт атакой с тыла. Сейчас они сами лежали здесь, мертвые. Форт имел мощные фильтрационные установки, которые должны были защитить гарнизон от применения отравляющих газов — но после многочисленных взрывов, которыми мятежники пробивали себе путь внутрь, ни о какой герметичности, конечно, не могло быть и речи...

Шагая по туннелю, Талу старался не смотреть на мертвых мятежников — но это было, конечно, невозможно. Их были здесь сотни, может, даже тысячи — он видел лишь малую часть их. От такого количества покойников вокруг все волоски на его теле поднимались дыбом.

Это чувство не исчезло, когда они дошли до винтовой лестницы и поднялись по ней наверх. Когда они вошли в контрэскарпную галерею на внешней стороне рва, сердце Талу колотилось так, что он даже испугался — с ним никогда такого не случалось...

Здесь, в одном из боковых ответвлений, он заметил очередную груду тел — и поспешил пройти мимо. Йарри однако вдруг резко повернулся к ней — его внимание привлек ещё работающий ноут, лежавший на полу. Подобрав его, он присел у стены, положив его на колени. Талу вздохнул, глядя на него. Разговаривать в противогазах было невозможно, так что оставалось только ждать...

.......................................................................................................

Через несколько минут Йарри повернул экран к нему. Талу увидел текстовый чат — и напечатанное в нем сообщение:

"Это ноут одного из главарей мятежников. Не Уэрки, но достаточно высокопоставленного. Тут планы штурма Цитадели, списки их сил и материальных запасов — в общем, инфа крайне важная. Я должен немедленно вернуться с ним в Цитадель. Постарайся справиться сам. У меня нет выбора. Прости".

Талу оставалось лишь вздохнуть.

........................................................................................................

К счастью, Йарри не стал делать долгих церемоний из прощания — он просто закрыл ноут, поднялся, и, пожав на прощание запястье Талу, тут же скрылся в коридоре. Глядя ему вслед, Маоней, как ни странно, ощутил облегчение — он очень боялся, что Йарри убьют, или, того хуже, смертельно ранят и он будет смотреть, как тот умирает, не в силах ничего сделать. Теперь же ему оставалось бояться лишь за себя...

.......................................................................................................

Ещё раз вздохнув, Талу вспомнил показанный майором план, после чего быстро зашагал направо. Отсчитал два ответвления, свернул в третье. Здесь, в конце, скала была разбита трещинами — словно бы от взрыва. Отыскав нужную расщелину, он запустил в неё руку, нащупал защелку, нажал на неё. Механизм глухо лязгнул и Талу изо всех сил навалился на скалу, стараясь сдвинуть её.

Несколько страшных секунд ему казалось, что ничего не получится, потом выступ поддался и медленно пополз в сторону по скрытым рельсам. Талу мельком подумал, из чего же они сделаны, раз не заржавели нафиг за столько лет — неужто из титана? — потом торопливо протиснулся в щель. Выступ так же медленно пополз назад, потом глухо лязгнула защелка и стало тихо...

........................................................................................................

Сунув руку под куртку, Талу достал фонарик и включил его. Он оказался в коротком коридорчике, упиравшемся в небольшую стальную дверь с колесом. Он подошел к ней, взялся за это колесо...

Оно чуть подалось, потом замерло намертво. Недовольно мотнув головой, Талу расстегнул сумку, вытащил здоровенную связку выданных ему ключей. Кое-как отыскал нужный длинный ключ, сдвинул круглую заслонку рядом с колесом, вставил его...

Ключ чуть повернулся и тоже застрял — не работавший черт знает сколько лет механизм заело, то ли от мороза, то ли просто от ржавчины. Зашипев от злости, Талу нажал на ключ со всей силы. Он был твердо уверен, что ключ тут же сломается... но в двери глухо скрипнуло и ключ повернулся. Замок так же глухо лязгнул.

Талу повернул ключ ещё два раза, вытащил, убрал связку. Потом трижды повернул колесо — оно поддавалось с усилием, но всё же поддавалось, — и потянул за него...

Ничего! Вновь зашипев от злости, он уперся ногой в стену и рванул со всей силы. В руки резко ударила боль — но в косяке что-то треснуло, на пол посыпалась ржавчина. Дернув ещё несколько раз, Талу всё же открыл тяжелую коробчатую дверь. За ней оказалась небольшая комната — с такой же дверью напротив.

Тихо выругавшись, Талу через высоченный порог забрался в неё. Вновь упершись ногой в стену, захлопнул дверь, повернул колесо, потом — колесико блокирующего его замка. Теперь мятежники уж точно не могли добраться до него — по крайней мере сразу, и он с облегчением перевел дух.

Здесь оказалось чуть теплее, но воздух наверняка тоже был отравлен. Положив фонарик на пол, Талу отыскал второй ключ и отпер внутреннюю дверь. За ней оказался узкий коридор длиной метров в десять — упиравшийся в очередную дверь.

Вздохнув, Талу запер дверь шлюза и побрел к ней. К ней, конечно, был нужен третий ключ, но эта дверь открылась легче, чем две первых. За ней, конечно, никакого газа уже не могло быть, и он с облегчением сорвал душащее его пластиковое рыло. В лицо ему дохнул на самом деле теплый, влажный воздух, правда, весьма затхлый. Тем не менее, и это было лучше пластиковой вони.

Облегченно вздохнув, Талу посветил фонариком вглубь просторной темной комнаты, потом на стену. Заметив на ней выключатель, он повернул его.

К его невероятному облегчению, на стене загорелись две неярких розоватых лампы. Он оказался в просторном, трапециевидном помещении со светлыми бетонными стенами и низким потолком. Пол почему-то был засыпан неровными кучами сухого песка.

Дверь, через которую он сюда попал, была в косой стене трапеции. В её длинной стене виднелись ещё две двери попроще — выкроенных из цельного стального листа. Судя по всему, тоже запертых, но Талу решил, что они могут и подождать.

Заперев дверь, через которую вошел, он стащил через голову сумку. Потом расстегнул и стащил задубевшую на морозе куртку. Оставшись лишь в футболке, вздохнул, чувствуя, как теплый воздух окутывает кожу. Потом плюхнулся на песок, стащил превратившиеся в ледяные колодки ботинки, влажные и уже почти не греющие. С наслаждением пошевелил пальцами ног, чувствуя, как начинают гореть отходящие от холода ступни. Замер, привалившись к стене, чувствуя, как тепло проникает в тело...

Если верить показанной ему майором схеме, бункер состоял из пяти секторов — А, B, С, D и Е. Сектор А, в котором он сейчас находился, был сектором "общих структур", сектор В — энергетическим, сектор С — складским, сектор D — лабораторным. Последний сектор, сектор Е, на схеме был помечен, как "сектор специальных структур", ради которых он, собственно, и приперся сюда...

Прежде всего, ему приказали найти центральный пульт, включить освещение секторов и системы видеонаблюдения. Потом проверить сам "сектор специальных структур" (не то, чтобы он мог что-то там заметить — просто у него был приказ это сделать). Потом...

Вообще говоря, прежде всего ему следовало обойти весь бункер и тщательно проверить все ведущие к поверхности отверстия — но этим, всё равно, он мог заняться лишь после центрального пульта, потому что схема всего бункера и его коммуникаций была как раз там, на руки ему её не выдали, по понятным причинам...

Вдруг Талу совершенно отчетливо почувствовал, что мятежники стоят сейчас снаружи, возле двери. Он подошел к ней и замер, приложив ухо к холодной стали — но, конечно, ничего не услышал.

У него мелькнула мысль отпереть две внутренних двери и послушать у внешней двери шлюза — но эту мысль он благополучно подавил. Это была пустая трата времени, которого у него было совсем не так много. По крайней мере, ему уже хотелось есть — а еды в дорогу ему, естественно, не дали. Тем не менее сейчас, отогревшись, Талу вдруг почувствовал себя очень даже бодрым. По пути сюда он промерз до костей и устал до смерти, в основном от переживаний, — но, к своему удивлению, даже не чихнул. Всё же, он был крепким и здоровым парнем, да и двадцать два года — это не возраст...

Вытащив из сумки всё ту же связку ключей, Талу подошел к правой внутренней двери. К счастью, все двери здесь были пронумерованы — и ключи в его связке тоже, так что он быстро отыскал нужный. Замок, правда, поддался с трудом — но сама дверь открылась достаточно легко. За ней был темный коридор длиной метра в два, он упирался в непонятной глубины шахту. Талу посветил фонариком на стены, разыскивая выключатель, потом вздохнул и пошел к ней. Пол здесь оказался каменный и довольно-таки холодный. Он обжигал босые ноги, но Талу сейчас это даже нравилось, он давно не ходил босиком...

Медленно, словно во сне, он подошел к этой шахте и заглянул в неё. Железобетонные стены, покрытые толстыми трубами, отвесно падали вниз. Туда же, вниз, вела отвесная стальная лестница.

Вздохнув, Маоней вернулся в комнату. Собрал в охапку всё своё барахло, утащил к шахте, сбросил вниз. Вновь вернулся в комнату, погасил свет, запер её дверь — сперва на замок, потом на поворотные задвижки — две слева, по одной сверху и снизу. Теперь сюда не смог бы попасть даже тот, кто имел бы второй комплект ключей, и он вздохнул с облегчением. А потом сам полез вниз.

........................................................................................................

Шахта оказалась глубиной метров в пятьдесят, так что вскоре Талу показалось, что он спускается прямо в преисподнюю. К тому же, ему пришлось спускаться в темноте, что усугубляло ощущение. Прошли, казалось, целые часы — а наткнувшись неожиданно на пол (как оказалось, жутко холодный) он даже вскрикнул.

Приплясывая босиком на ледяном камне, Талу попытался перевести дух, но вентиляция тут явно не работала и дышать в подземелье было тяжело. Потом включил фонарик.

Осмотревшись, он понял, что стоит на крыше громадного бетонного куба, вмурованного в монолитную скалу. В ней зиял единственный круглый проем и Талу подошел к нему. Вниз вновь вела вертикальная железная лестница. Оттуда, из дыры, поднимался густой, влажный воздух, и он понял, что дно там залито теплой — это ощущалось даже здесь — водой. Туда, впрочем, ему было не надо и он вновь осмотрелся. Единственный грубый проем вел в поперечный туннель — темный, но где-то далеко слева на его стену падал свет. Дошагав до него, Талу увидел боковой коридор с узкой стальной дверью в конце — над ней горела тусклая лампочка. Дверь оказалась лишь прикрыта и распахнулась со скрипом, когда он потянул за ручку. За ней оказалось нечто вроде кладовки, сейчас совершенно пустой. Он пошел дальше — и вскоре уперся в решетку, от которой у него не было ключа.

Вздохнув, Талу побрел в другую сторону. Он миновал дверь, от которой падал свет, потом прошел ещё метров сто. Здесь коридор упирался в металлическую стену, в которую была врезана массивная дверь из литой стали. Совершенно монолитная.

Маоней покрутил головой. Как он и ожидал, слева в стене был небольшой массивный люк, закрытый и даже опечатанный, причем, весьма солидно — толстой медной проволокой со свинцовой печатью.

Вздохнув, он вытащил из кармана небольшие кусачки, выданные ему как раз на этот случай, перекусил проволоку и сорвал пломбу. Повернул скрипнувшую ручку, открыл тяжелую стальную дверцу. Внутри была плоская железная коробка, похожая на пульт старого лифта — с десятком больших черных кнопок. Рядом с ними были выдавлены цифры. Кодовый замок.

Вздохнув, Талу вернулся в пещеру. Собрал в охапку всё своё барахло, утащил к литой двери, свалил там. Вытащил из сумки пожелтевший конверт с большой печатью. Решительно разорвал его, вытащил картонную карточку с крупно написанными от руки цифрами. Сверясь с ней, начал нажимать глухо щелкавшие кнопки.

Цифр было девять, как и кнопок с цифрами. Нажав все, Талу помедлил, потом, вздохнув, нажал последнюю, красную. Она вполне могла запускать какой-то механизм самоуничтожения — но, насколько он знал, все они срабатывали не мгновенно, а если бы включилась тревога, он наверняка успел бы удрать отсюда... ещё куда-нибудь.

Секунду ничего не происходило, потом за дверью глухо загудел двигатель. Она медленно отошла, показав ступенчатую боковину толщиной сантиметров в двадцать. Из-за неё вновь дохнуло влажным, пахнущим теплой водой воздухом и Талу невольно глубоко вдохнул его...

За дверью был короткий мостик, переброшенный через расщелину, а за ней — темное пространство, такое просторное, что луч фонарика выхватывал только углы дикого камня. Талу перетащил внутрь барахло, пошарил лучом фонарика по стене, разыскивая щиток, управляющий дверью. Подошел к нему, осмотрел, потом нажал большую зеленую кнопку. Неожиданно громко — Маоней даже вздрогнул — загудел двигатель. Дверь медленно пошла назад, потом захлопнулась с резким, звонким ударом, от которого дрогнул пол. Загудел другой, маленький двигатель, установленный на самой двери. Толстые стальные цилиндры глубоко вошли в отверстия стального косяка, делая дверь одним целым со стеной. Затем щелкнуло реле и наступила тишина.

.......................................................................................................

Какое-то время Талу стоял неподвижно, тревожно вслушиваясь в неё — но она была совершенно мертвой. Только где-то справа равномерно капала вода.

Встряхнувшись, он протянул руку и повернул выключатель, которым обесточивали механизм двери при ремонте. Теперь уже никто, даже имевший все ключи и коды, не мог войти сюда, и он ощутил внезапный всплеск шкодливой радости — как в тот раз, когда запер изнутри дверь школы. Он даже замер, ожидая, что кто-то постучит в дверь с той стороны — но, конечно, ничего такого не услышал, да и не мог. Дверь была слишком толстой. В неё можно было хоть из пулемета стрелять — всё равно здесь, внутри, не раздалось бы ни звука...

Свет фонарика уже ощутимо слабел — батарея садилась — и Талу вновь торопливо повел лучом по стене. Справа в ней виднелась ещё одна дверь, попроще. Судя по всему, тоже запертая, но Талу решил, что это можно и проверить.

К его радости, эта дверь открылась достаточно легко. За ней был темный коридор. Вполне обычный, с полудюжиной дверей в левой стене. Талу пошарил по ней рукой, разыскивая выключатель, потом вздохнул и пошел вперед. Двери были без надписей, только с крупно нанесенными краской номерами. Последняя была оптимистично украшена молнией и черепом с костями — судя по всему, за ней и помещался распределительный щит. Он попробовал открыть её, но дверь была заперта. Оказавшись здесь, он и должен был, прежде всего, найти электрощитовую, так что ему повезло...

Срезав очередную пломбу, он нашел нужный ключ и отпер дверь. Потом нажал на ручку — сначала легко, потом сильнее. Наконец, она с ржавым хрустом подалась, но это не слишком помогло делу. Лишь упершись босой ногой в стену, Талу всё же открыл тяжелую заедающую дверь. За ней и впрямь оказалась небольшая комната с массивным распределительным щитом.

В электричестве Талу не очень разбирался, но и так понял, что ток просто отключен. Осмотревшись, он взялся за Т-образный рычаг главного выключателя и нажал на него.

Рычаг не дрогнул. Талу зашипел от злости и навалился на него всем весом. Рычаг со скрипом подался — и вдруг опустился с резким лязгом. В ту же секунду в комнате с шелестом вспыхнули лампы. Замерцали покрытые вековой пылью индикаторы, донеслось потрескивание тока, устремившегося по проводам и кабелям по всей паутине древнего подземного лабиринта...

Талу на секунду замер, прислушиваясь, — но, кроме жужжания ламп и тока, ничего слышно не было. Вернувшись в коридор, на сей раз освещенный, он осмотрелся и подошел к соседней двери. Она тоже была заперта и опечатана — но и от неё в связке отыскался ключ. За ней был старомодный пульт управления — с множеством схем, индикаторов и больших клавиш. Старые округленные в углах экраны мертво серели, но индикаторы горели ярко и спокойно.

Талу подошел к пульту. Судя по зеленым огонькам на главной схеме, все ведущие наружу двери были закрыты. Система циркуляции воздуха (Талу лишь сейчас обнаружил, что весь бункер полностью отрезан от внешней атмосферы) и в самом деле не работала. Но сейчас это было только к лучшему — с поверхности сюда не нанесло газа и радиоактивной дряни...

Талу плюхнулся в обитое кожей кресло и пощелкал клавишами, пытаясь запустить систему видеонаблюдения, как ему было приказано, но напрасно — то ли она приказала долго жить, то ли он чего-то тут не знал. Это не слишком ему нравилось, но спешить, конечно, было некуда — никаких сроков ему не указали.

Вздохнув, он пересел в другое кресло и занялся системой видеосвязи — тоже древней, но, к его радости, более знакомой. Всего через минуту экран вспыхнул — и Талу увидел отсек секторального штаба. На него с удивлением уставился дежурный.

— Старший лейтенант Маоней Талу, — представился Талу. — Майора Нуссу Раато, пожалуйста.

Всего через несколько секунд на экране появился майор. Конечно, он и ждал его доклада в штабе...

— Я на месте, — кратко доложил Талу. — Мятежников здесь нет, все двери, какие мог, я запер.

— А система видеонаблюдения? — спросил Раато.

— Не смог её включить, — буркнул Маоней. — Всё слишком старое, я просто не знаю, что делать.

— Хорошо. Сейчас я позову капитана Пааво, он объяснит тебе, как тут всё работает.

Капитан Пааво оказался файа весьма почтенного возраста — он был старше Талу раза в три, если не больше, но весьма бодрым. Следуя его указаниям, Маоней, наконец, разобрался в системе древних выключателей. К его радости, пульт оказался всё-таки исправным. Отсюда импульсы разбежались по всей паутине подземелья, донеслось потрескивание из недр давно бездействующих систем. Затем экраны всё же вспыхнули. На некоторых оказались лишь какие-то пустые туннели, но на других Талу увидел мятежников. Их оказалось так много, что его передернуло. И ещё раз передернуло, когда он увидел, чем занимаются некоторые из них. Ещё в Товии, по радио, он слышал, как один из их главарей заявил: "у нас больше не осталось женщин — и мы станем женщинами друг для друга!" Теперь он увидел всё это — и подумал, что целому ряду мятежников (особенно тем, кто помоложе) завидовать точно не стоит...

Недовольно помотав головой, Талу занялся вторым делом из тех, ради которых его сюда отправили. Пульт был рассчитан человек на пять и ему пришлось побегать от кнопки к кнопке, наблюдая за мятежниками. Тут была отдельная система видеонаблюдения, не подключенная к основной системе Цитадели, так что Талу пришлось сперва докладывать обо всём, что он видит на каждом экране, потом на каждой камере (их оказалось больше, чем экранов), а потом ещё и возиться с кабелями, подключая здешнюю систему видеонаблюдения к системе видеосвязи, чтобы его начальники смогли насладиться зрелищем лично. Всё это заняло дофига времени — а напоследок Талу получил задание проверить "сектор специальных структур". Вздохнув, он вышел из коридора... и замер, попав в колоссальное, неправильной формы помещение, похожее на собор — с высокими выгнутыми сводами. Здесь, у двери, оно было темным, дальше горели странные желто-зеленые лампы. Вдали, напротив, виднелась ещё одна литая дверь. Талу подошел к ней — но она, конечно, оказалась заперта и ему пришлось возвращаться за своей сумкой, в которой лежал второй конверт с карточкой.

Вернувшись к двери, Маоней, сверясь с карточкой, отпер её. За ней был темный коридор, без малейших признаков выключателя. Талу тихо выругался и вновь побрел в пультовую. Там, как он предположил, на случай отключения света должны быть фонарики.

Интуиция не подвела его и в этот раз — в одном из ящиков под пультом в самом деле нашелся вполне исправный фонарик. Вернувшись в коридор, Талу посветил на стены, разыскивая выключатель, потом вздохнул и медленно пошел вперед. Воздух здесь оказался затхлый и довольно-таки холодный. Как, кстати, и пол.

Метров через пятьдесят коридор уперся в металлическую стену, в неё была врезана новая массивная литая дверь. Талу вытащил очередную карточку и повторил процедуру. Судя по схеме, эта дверь и вела в "сектор специальных структур". Из-за неё дохнуло жарким, пахнущим озоном воздухом, и Талу невольно задержал дыхание...

За дверью вновь было темное пространство, такое просторное, что луч фонарика выхватывал только какие-то стальные углы. Запах озона наводил на бодрящую мысль о радиации в несколько тысяч рентген. Где-то в животе Талу противной волной всплеснулся страх, но, сжав зубы, он усилием воли задавил его. Знака радиации на двери не было, правду говоря, не было вообще ничего...

Выключателя здесь тоже не было — зато был здоровенный рубильник, и он с усилием повернул его. Над головой зашелестело, потом на стенах, ряд за рядом, начали вспыхивать длинные синеватые лампы. Талу невольно прижмурился, потом осторожно приоткрыл глаза.

И замер. Громадный, как заводской цех, сводчатый зал в первый миг показался ему пустым. По крайней мере пол его точно был пустым. Но со свода свисали здоровенные этажерчатые штуки, глянцево-белые, плотно набитые длинными штуками поменьше — зелеными, усеянными серебристыми пластинами. К ним тянулись серые кабели в руку толщиной. Всё это соединяли длинные глянцево-белые штанги или трубы, увенчанные толстыми блестящими кольцами. От них отходили другие штанги, тянувшиеся к ряду длиннющих изоляторов в стене.

Талу ошалело помотал головой. Он думал, что хорошо разбирается в технике — но никак не мог понять, что это. Длина изоляторов, на которых эти штуки висели, дала ему понять, что они находятся под невероятным, в миллионы вольт, наверное, напряжением. Запах озона, по крайней мере, стал понятен и Талу облегченно вздохнул: радиация ему точно не грозила. Но и подходить к этим странным штукам не хотелось. Судя по всему, они работали, а превратиться в кучку пепла на полу Талу как-то не тянуло.

Он вздохнул и ещё раз осмотрел зал. В дальней стене виднелись громадные ворота, но закрытые. Должно быть, через них эти штуки загружали внутрь — и Талу, вздохнув, пошел к ним. Вдоль стены, всё время глядя вверх. Дорога показалась ему очень длинной.

Ворота, однако, оказались заперты и непонятно было, как они открываются. Над ними в стену уходил толстый пучок отходящих от странных штук кабелей. Должно быть, там размещался распределительный щит или пульт управления или что-то ещё в этом роде — но добраться до него было, к сожалению, нельзя.

Ещё раз вздохнув, Талу потащился назад. Двери, которые он только что отпер, снова пришлось запирать. Во время этой процедуры он вдруг понял, что видел ту самую батарею сверхвысоковольтных конденсаторов, которая посылала смертоносные импульсы в затопленные верхние туннели, и собственный страх сразу стал очень глупым...

Вздохнув, он вернулся в освещенный зал. В этот раз ему определенно повезло — ходить пришлось недалеко. Но сейчас ему предстояло самое интересное, то есть, возвращение назад. Поскольку все выходы уже были заперты — им же самим — Талу оставалось лишь воспользоваться вентиляционными туннелями. Правду говоря, он не знал, сможет ли пролезть там, но вариантов оставалось не так много — разве что тут же застрелиться, но такой вариант Талу категорически не нравился.

Вздохнув, он неохотно оделся и пошел к четвертой, последней двери в этом колоссальном зале. Она, к его радости, оказалась не заперта, но вела в очередной темный коридор. Талу пришлось вновь включить фонарик. Миновав ещё одну дверь, он оказался в низком помещении, забитом древнего вида механизмами. Огромные зубчатые колеса, рычаги, шатуны, кронштейны — всё было неподвижным, ржавым, мертвым. Под светом фонарика темнота неслышно отступала, тени метались и сложно перекрещивались. Он не представлял, куда здесь идти и шел сейчас просто наугад. Ступеньки вниз — спустился, зияющий люк — обошел его, система зубчаток — взял правее, какие-то железные коромысла — повернул налево... Миновал частокол металлических опор, поднялся на какую-то платформу, налетел на столб, снова чуть не провалился в люк, споткнулся на ступеньках... Темнота сгущалась, издыхающий фонарик тлел уже красным, почти ничего не освещая. Талу ударился головой о трубу, зацепился карманом штанов за зубчатку, рванулся, сунулся в одну сторону, в другую... и, в почти полной уже темноте, по сквозняку почувствовал дыру внизу, на уровне колен. Это и было то, что ему нужно. Талу нагнулся, ругаясь, втиснулся туда. Лаз был тесным, спускался вниз. Ещё глубже. Но делать было нечего и он полез. Сначала пробирался на четвереньках, потом лег и пополз. Лаз был узкий, Маоней осознал, что тут уже не повернешься, не вылезешь обратно. И понял, что ползти на брюхе, независимо от обстоятельств, унизительно. Превращаешься в червяка или таракана.

Сквозняк, ободряя, всё время дул в лицо. Когда впереди забрезжил слабый свет. Талу пополз вдвое быстрее. Поворот в горизонталь, решетка...

Он легко вытолкнул её, выглянул... никого! Вылез, встал на четвереньки, поднялся на ноги. Осмотрелся. Судя по всему, его занесло в какой-то склад — у стен стояли ящики. Это как раз пришлось очень кстати — Талу навалился на один, закрыв им квадратную дыру. Ящик был здоровенный, но открытый и пустой — вряд ли кто-то захочет его двигать. Итак, с задачей скрыть следы бункера он справился. Оставалось лишь вернуться назад...

......................................................................................................

Склад был темный, но в проем открытой двери падал свет. Талу бодро направился к нему... и едва ли не нос к носу столкнулся с высоким, широкоплечим мужчиной в коричневой куртке. Должно быть, он устремился на шум сдвинутого Талу ящика — но замер на миг, не ожидая такой встречи. Талу шарахнулся назад, одновременно выхватывая пистолет. Он не знал, кто перед ним, но своих тут быть точно не могло, а значит...

— Кто ты? — требовательно спросил мужчина. Голос у него был глубокий и звучный, и Талу невольно представился.

— О, коллега... можно сказать, — мужчина вдруг улыбнулся, неприятно... — Я — Габриэль Наровни. Крепостной инженер. Бывший, разумеется. Что ты здесь делаешь? Впрочем, теперь это без разницы. Бросай оружие.

Талу навел пистолет в его живот. Он уже понимал, что имеет дело с мятежником... или с дезертиром.

— Отбери.

Габриэль засмеялся.

— Щенок! У тебя смелости не хватит выстрелить. Я... — он вдруг молча и стремительно бросился вперед.

Талу отвел ствол чуть в сторону и нажал на спуск. "СС" бабахнул, словно пушка, пуля прошла вскользь, рассекла левое предплечье Габриэля. Тот неожиданно высоко заверещал от боли, потом вообще упал на пол, зажимая рану.

Талу вздохнул. Он не ожидал, что всё кончится так быстро и легко. Но теперь он совсем не боялся Габриэля, кем бы он ни был — с раненой рукой тот не смог бы с ним справиться.

Покончив с наиболее насущным, он осмотрелся. Судя по всему, его занесло в сектор "С", то есть складской — длинный, просторный туннель, по обе стороны которого зияли одинаковые двери. Слева туннель упирался в глухую скалу, справа его запирали массивные броневые ворота.

— С-скотина, — прошипел Габриэль, всё ещё корчась на полу. — Файская гнида...

— А ты мурло мятежное, — ответил Талу. Ситуация определилась и ему стало почти весело. — Не хочешь рассказать что-нибудь, в зачет лагерного срока, а?

Габриэль то ли хрипло рассмеялся, то ли закашлял.

— Я из Корпуса Справедливости. Ты хоть знаешь, гнида, что это такое? Когда ты попадешь к нам в руки, ты будешь умолять о смерти! Очень, очень долго!

Талу как-то вдруг вспомнил о термоядерной бомбе в главной пирамиде Цитадели.

— Я увижу, как все вы сдохнете, — упрямо сказал он.

На самом деле Талу уже знал, что шансы на это равны нулю, но теперь он был уверен, что не попадет в руки этой банды безумцев живым. Оставшихся у него патронов действительно должно было хватить при его телосложении. Впрочем, думать об этом не хотелось.

— Как выбраться отсюда? — спросил он.

Габриэль — или как его там — не ответил, и тогда Талу от души пнул его ботинком в копчик.

— Как?!

— Панели у ворот... — простонал Габриэль. Несмотря на внушительный вид, героем он совершенно точно не был. Плюнув на него, Маоней подошел к воротам. Габриэль не соврал — по обе стороны их плит были панели с архаичными механическими замками, стрелками и рукоятками. Ворота можно было открыть, набрав код, но как раз его Талу не знал и сомневался, что Габриэль скажет ему его. Предполагалось, что эти ворота открыты...

Вздохнув, Талу сел у стены, проверяя пистолет. В магазине осталось шесть патронов, плюс один запасной магазин с семью, так что он, наконец, пересчитал уцелевшие в кармане. Ещё в Академии сержант Налу говорил ему: носишь ружьё — носи и пулю. Таких пуль у него, в общей сложности, осталось 27 — вполне достаточно, чтобы дорого продать свою жизнь. Впрочем, доводить до такого ему не хотелось и он вернулся к Габриэлю. Кровь из раны у того уже не текла, но рука то и дело вздрагивала.

— Что с тобой? — равнодушно спросил Талу.

— Ничего, — Габриэль невольно оскалился. — Это от боли. Попробуй прострелить себе руку — сам поймешь. Пистолет — очень мерзкая вещь... особенно, если стреляет в тебя.

— Ты можешь открыть ворота? — спросил Талу. — Ведь ты наверняка знаешь код, раз уж решился закрыть их.

— Могу, — Габриэль зло взглянул на него. — Но не буду.

Талу прицелился ему в колено.

— Рука — ещё вовсе не самое худшее, уж поверь мне. Хочешь узнать, как издыхают от боли?..

Габриэль, как оказалось, не хотел. Он кое-как встал и молча подошел к панели. Начал крутить туда-сюда стрелки — точно мальчишка, вертящий от скуки часы, потом вдруг рванул рукоять...

Ворота с глухим рокотом открылись. Габриэль вступил в тьму за ними — и тут же исчез. Талу секунду оторопело смотрел ему вслед, потом вскинул руку с пистолетом, стреляя и стреляя в темноту. Оттуда донесся вскрик и стук упавшего тела.

Маоней осторожно вышел в туннель, опасаясь ловушки. Он медленно пошел вперед и вздрогнул, когда его нога коснулась чего-то мягкого. Нагнувшись, он вытащил из кармана фонарик и включил его.

Габриэль лежал у его ног, на его пояснице расплылось пятно крови — попав в спину, пуля вышла из живота, перебив позвоночник. Он уже не мог встать на ноги и только слабо стонал. Талу ногой перевернул его на спину. Габриэль с трудом смог сфокусировать на нем взгляд.

— С-скотина... — прохрипел он.

— Ты сам виноват, — Маоней присел на корточки, глядя на него. — Ты уже не жилец, понимаешь? И выхода у тебя теперь только два. Первый — я ухожу, и ты издыхаешь тут ещё несколько дней. Второй — ты рассказываешь мне, что ты тут делал. И тогда всё кончится быстро.

— Меня послали сюда подключить электричество. Наверху страшный холод, понимаешь? Люди замерзают. А самодельные электрические печки — это лучше, чем совсем ничего.

— А что ты тогда делал за запертыми воротами, а?

Габриэль слабо закашлял — наверное, это обозначало смех.

— Наверху смерть. Холод, радиация, гексы... никто не выживет. А здесь ещё уцелело кое-что из еды. Немного, но одному человеку хватит на годы. Это хоть какой-то шанс. И я...

— Заперся здесь, оставив своих храбрых товарищей голодать наверху, — безжалостно закончил Талу. Потом он задумался, в его голову пришла некая идея. Рискованная, конечно, но что терять?..

— Откуда берется электричество в ваших укрытиях? — спросил он. — От реактора Цитадели, не так ли?

— Да, — растерянно ответил Габриэль. — Но зачем тебе...

— Он в самом низу. Насколько я помню, кабели отходят от электростанции по радиусам и уже потом идут наверх. Где щит?

— Я должен тебе отвечать? — прохрипел Габриэль.

Талу молча пнул его в живот. Габриэль завизжал от нестерпимой боли. На этом его сопротивление было сломлено — постанывая и задыхаясь, он объяснил, как найти распределительный щит. Тот скрывался в неприметной нише одного из боковых ответвлений туннеля. После нескольких выстрелов по кабелям и вспышек замыканий его охватило дымное пламя. К счастью, свет в туннеле не погас.

— Ну и дурак же ты, — прохрипел Габриэль, когда Талу вернулся к нему. — Сейчас все повстанцы устремятся сюда. Нескольких наших ты, наверное, застрелишь. Но другие всё равно схватят тебя, а потом тебя ждет настоящий ад...

Маоней хмыкнул.

— Возможно. Но хотел бы я знать, как они откроют ворота — не только эти, но и внешние? — он уже успел заметить, что Габриэль запер не только ворота сектора "С", но и главные, защитные ворота толщиной в полметра. И секция потолка перед ними, конечно, была заминирована — а над ней ждали своего часа сотни тонн песка...

Габриэль вновь слабо закашлялся.

— Их придется резать автогеном — но сигнализация тут не работает и это дело всего нескольких часов. Так что ты ничего не выиграл. Ты проживешь ровно столько, сколько будет длиться взлом ворот, а потом твои поиски. Недолгие. Прятаться тут особо негде.

— Посмотрим, что сделает пожар и удастся ли мятежникам снова воровать наше электричество, — Талу уже ощущал едкий запах дыма. Оставаться здесь явно не стоило — если он не хотел наглотаться ядовитой дряни. — Впрочем, прощай.

Он поднял пистолет и выстрелил мятежнику в голову.

........................................................................................................

На душе Талу было удивительно гадко, но терять сейчас время было действительно смерти подобно. Он вернулся к воротам сектора "С", дернул ручку, закрывающую их, пулей выскочил наружу — и бросился к внешним, защитным воротам. Изнутри они открывались с помощью простого рубильника. Талу подождал, пока они полностью откроются, рванул рубильник вниз — и проскочил между могучих створок всего за миг до того, как они захлопнулись.

.......................................................................................................

Габриэль не соврал — во внешнем туннеле уже слышался топот бегущих мятежников. Талу шарахнулся в боковой коридор, изо всех сил надеясь, что он не кончается тупиком. Миновал несколько глубоких шахт в полу, окруженных перилами; внизу, едва заметно в слабом свете, блестела смертоносная вода. Коридоры регулярно пересекались, иногда на перекрестке был маленький зал. Порой дорогу преграждали какие-то упавшие трубы, через них приходилось перелезать. Топот ног мятежников остался далеко позади. Талу слышал только биение собственной крови в висках. Оглянувшись, он увидел далеко позади прыгающий по стенам свет — его всё-таки искали. Снова метнулся в боковой коридор, уперся в стену, бросился назад. Повороты были все одинаковые и он понял, что заблудился...

Наконец, усталый Талу сел на пыльную трубу, пересекающую узкий проход. Стало совсем темно, только умирающий фонарик тлел красной нитью. Слой пыли на полу показывал, что здесь веками уже никто не бывал. От жажды в горле першило, пересохший язык казался во рту посторонней деревяшкой.

Я, наверно, сдохну здесь, подумал Талу. От жажды. Точнее, застрелюсь, когда станет совсем уже невмоготу...

Эта мысль ему совершенно не понравилась и он недовольно помотал головой. Встреча с Габриэлем оставила в душе удивительно мерзкое ощущение — но он чувствовал, что это уже самый конец. Последний мятежник, которого он видел в своей жизни, по крайней мере, лично. Вся эта мерзость навсегда осталась позади. Будущее ждало его — надо было только до него добраться...

......................................................................................................

Так или иначе, сидеть здесь не имело никакого смысла. Бродить по коридорам тоже — весь этот сектор был изолирован от главных подземелий Цитадели, к тому же, здесь его искали мятежники. Зато труба, на которой он сидел, ныряла в прямоугольный проем в стене, достаточно широкий, чтобы в него можно было влезть.

Маоней пополз по ней, стараясь не чихать от пыли. Всего через пару метров он понял, что ему очень повезло — труба здесь изгибалась, уходила вверх. Между ней и стеной оставалось достаточно широкое пространство, чтобы подниматься, цепляясь за крепления. Не самый удобный способ, честно говоря, — но других вариантов просто не было...

......................................................................................................

Подъем оказался очень длинным — метров пятьдесят, быть может, — но Маоней упрямо лез наверх. Всё, что ему сейчас нужно — это выбраться на поверхность, под прикрытие снайперов...

Руки и ноги у него уже ныли от усталости, но он упрямо взбирался и взбирался наверх. Труба вновь изогнулась, в конце нового прохода виднелось какое-то обширное, слабо освещенное пространство. Морщась и кривясь от лезущей в нос пыли, Маоней пополз к нему. Наконец, внизу показались громадные баки, очертания непонятных конструкций, — он был в громадном сводчатом помещении, похожем на заводской цех, неровно и тускло освещенном несколькими голыми лампочками.

Труба шла под сводом и Талу осторожно пополз по ней, стараясь понять, где тут можно спуститься. Сполз по тонкой боковой трубе на крышу бака, слез по железной лесенке, сделал несколько шагов по каменному полу и сел — оборванный, грязный, усталый. Он совсем не понимал, где находится и куда теперь идти, но идти было надо, здесь, наверху, точно были мятежники...

Талу побрел наобум между большими, словно сараи, металлическими баками. Впереди показалось внушительное четырехугольное строение — что-то типа склада. Талу открыл ржавую железную дверь, но внутри было темно, пахло ржавчиной и пылью...

Наверное, я уже сдох, незаметно... — подумал он, вновь садясь отдохнуть у стены. — И теперь вечно буду бродить по этим бредовым подземельям, издыхая от жажды, но не в силах умереть до конца...

Это уж точно была совершенно ненужная мысль и Талу поднялся, двинулся просто наугад. Баки кончились, их сменили какие-то бетонные кубы с плотно задраенными дверцами. Он попробовал открыть ближайшую, но та не поддалась. Что там внутри — может быть, запасы прохладительных напитков?.. Или дихлофоса? А, неважно — внутрь-то всё равно не попасть...

Вздохнув, Талу пошел дальше. Незаметно сверху надвинулся потолок. Теперь он был в бетонном коридоре. Пол которого, кстати, довольно круто поднимался вверх. Более того — сверху скатывался ровный поток уже совершенно ледяного воздуха.

В голове у Талу прояснилось. Выход на поверхность точно был, и был недалеко. Под ноги стали попадаться камни, их становилось всё больше, потом Маоней вдруг наткнулся на неровную каменную стену. Но сверху уже ощутимо дуло, и, задрав голову, он увидел расколовшую скалу расщелину. К счастью, достаточно широкую, чтобы он смог втиснуться в неё.

Цепляясь за выступы камня, упираясь спиной в стену, Талу остервенело полез вверх. Лицо его уже обжигал холод, он соскальзывал, ругался — и снова упрямо лез наверх...

.......................................................................................................

Как-то вдруг его голова оказалась на поверхности и Талу ошалело осмотрелся, невольно щурясь от вспышек осветительных мин. Здесь и в самом деле был когда-то выход на поверхность — взорванный. Взрыв под землей был такой силы, что даже монолитная скала тут раскололась и рухнула вниз, в провал обвалившихся помещений. Прямо перед ним в ровной поверхности плато зияла брешь, казавшаяся бездонной, и Талу передернуло. Ёжась от холода, он выбрался на край огромной глыбы, неуклюже перепрыгнул расщелину, упал — и какое-то время просто лежал, глядя в небо. Мертвый ледяной мир вокруг казался ему почти раем...

.......................................................................................................

Талу очень хотелось отдохнуть — но лежать на промерзшей скале оказалось страшно холодно. Весь дрожа, он поднялся, осматриваясь. Ров внутреннего обвода темнел слева, всего в нескольких десятках метров — подземелья только казались ему бесконечными, на самом деле он, наверное, блуждал на месте, как обычно бывает в таких случаях. Мятежников не было видно — впрочем, он понимал, что первый же замеченный им мятежник станет и последним. В любом случае, оставаться тут не стоило и Талу, как мог быстро, зашагал к Цитадели, надеясь, что ему не выстрелят в спину...

.........................................................................................................

Дорога, мягко говоря, оказалась нелегкой — и неровной. Призрачный свет мин вспыхивал и гас, большую часть времени Талу брел наугад, в темноте, спотыкаясь и чувствуя, что начинает уже околевать. Раньше он не мог даже представить, что ему может быть так холодно. Впрочем, это было даже хорошо — холод заставлял его идти вперед так быстро, как это только получалось. Мятежники, наверное, могли его подстрелить — но им, вероятно, тоже не хотелось вылезать на мороз. Правда, когда он прошагал уже большую часть пути, сзади вдруг раздалась дикая стрельба — и Талу, оглянувшись, едва не упал. К счастью, вход в Цитадель был уже виден. По крайней мере, был виден мигающий красным огоньком дрон, который тянул веревку через ров. Талу бодро повернул в ту сторону. Теперь он понимал, что его заметили и готовы встретить, это радовало. От одной мысли, что всё это скоро закончится, у него прибавлялось сил...

Добравшись до гласиса, Маоней обнаружил, что подниматься по нему куда труднее, чем спускаться — ботинки скользили по гладкому металлу, а балки-надолбы, за которые он хватался, обжигали незащищенные руки. Тем не менее, других вариантов не было — он двигался вперед рывками, словно издыхающий зверь.

Склон гласиса тоже казался бесконечным — но в конце концов Талу едва не улетел в бездну рва. Замер, ошалело осматриваясь. Скользя по наклонной поверхности, побрел вправо. Замер, тупо глядя на веревку, косо уходящую вниз. За рвом, у другого её конца, кто-то стоял.

Узнав Йарри, Маоней едва не подскочил — он и думать забыл о нем за своими страданиями, но Йарри был жив и даже вполне цел. Теперь в грудь плеснуло теплом и Талу едва не сел на сталь от облегчения. Ноги обмякли, что оказалось сейчас совсем некстати — ему надо было ещё перебраться через ров.

Сейчас, по законам жанра, я должен убиться, мрачно подумал Маоней, садясь на веревку и спуская ноги в бездну. А вот фиг вам!..

Ухватившись за веревку, он кувыркнулся вверх ногами — и быстро заскользил вниз.

.........................................................................................................

Спускаться, естественно, было куда проще, чем подниматься. Талу набрал большую скорость — и, наверное, свернул бы шею о броню, не предупреди его Йарри. Он торопливо затормозил, сжав колени и чувствуя, как веревка обжигает ноги даже сквозь штаны. Потом ещё немного съехал вниз — и замер, уткнувшись макушкой в броню. Выбраться наверх он уже не смог бы — но Йарри протянул ему руки и вытащил на ровную поверхность, а потом помог встать. А потом вдруг крепко обнял. Маоней лишь испуганно вякнул — он испугался за целость своих ребер — но ему стало вдруг очень хорошо. Его друг был здесь и всё это закончилось...

.......................................................................................................

Лезть вверх по веревке Талу, к счастью, тоже не пришлось — Йарри обвязал его подмышками, после чего Талу втянули наверх с помощью электролебедки, ровно и быстро. Двое дюжих солдат схватили его за руки и выдернули наверх, едва не оторвав их.

Ожидая, пока они поднимут наверх Йарри, Талу смотрел на мертвую равнину, то возникавшую, то исчезавшую во вспышках осветительных мин. Голова у него закружилась. В какой-то миг ему даже показалось, что весь поход ему просто померещился и сейчас его пошлют к форту снова. Эта мысль была такой отчетливой и ясной, что он даже испугался. Но ничего такого, к его счастью, не случилось — Йарри благополучно подняли наверх, после чего их с Талу наконец-то провели в башню, в тепло. Здесь, правда, у Талу изъяли оружие, а потом "обнюхали" дозиметром, после чего изъяли куртку и башмаки тоже — на них осела радиоактивная дрянь, пусть и в небольшом количестве, но тащить её внутрь не стоило. Потом его завели в какую-то комнату, где его уже ожидал майор Раато. Докладывать ему Талу пришлось, стоя босиком на полу. Он старался не ёжиться, но всё равно, отвечал не очень бодро. Большую часть своих приключений, включая стычку с Габриэлем, Маоней пропустил, как не имеющую отношения к делу, так что доклад получился довольно короткий. Он ожидал, что по итогам его ему вручат орден — или хотя бы вынесут благодарность — но финалом стало лишь простое "вы свободны". Вздохнув, Талу вернулся в коридор. Здесь его поджидал дозиметрист, который сообщил, что ему следует вымыться. По мнению Талу, эта новость вполне стоила ордена.

.......................................................................................................

К счастью, идти далеко ему не пришлось — прямо в башне была ванная для артиллеристов. Он запер её дверь, стащил через голову футболку, бросил на пол. Расстегнул ремень, потом — свои тяжелые штаны из темно-синего вельвета и стащил их вместе с трусами, бросил пухлый комок на пол. Забрался в ванну.

Горячей воды здесь не было, вернее, её подавал установленный прямо в ванной электрический нагреватель. Разобравшись с ним, Талу сел на дно ванны, под душ, на пятки. Горячая вода стекала по плечам, по спине, и он глубоко вздохнул, поджимая пальцы босых ног — после мучительного пути по морозному плато это было невероятным наслаждением.

Мягкий шум льющейся воды успокаивал. Талу опустил ресницы. Думалось спокойно и легко. Ровно дыша, он думал о том, что ему делать дальше. Не в данный миг, понятно, а вообще, то есть, после войны, которая — он это чувствовал — скоро должна была кончиться, так или иначе. Его работа вряд ли утратит актуальность — правду говоря, Талу не верил, что когда-нибудь утратит, — но отойдет далеко на задний план. В любом случае, ему нужно будет какое-то занятие, кроме поиска предателей и шептунов. А он — смешно — не знал, чем, собственно, хочет заняться. То есть, конечно, знал — он хотел внести посильный вклад в будущее Фамайа, но вот как?..

Талу вдруг стало жарко. Лишь сейчас, наверное, он прогрелся до самого нутра. Выбравшись из-под душа, он решил, наконец, заняться дезактивацией поверхности своего организма. К счастью, здесь нашлось мыло и мочалка, так что Талу вымыл себе волосы и вообще все места, до которых только смог дотянуться. Потом окатился ледяным душем, выбрался из ванны и с наслаждением растерся большим грубым полотенцем. Теперь он чувствовал себя, словно родившийся заново — наверное, даже лучше, чем до начала этого бредового похода.

Глава 11:

Путь в Будущее

Зевая, недовольный ранней побудкой, Маоней вошел в столовую. Он привык, конечно, к распорядку дня — но всё равно, любил подрыхнуть, ну и просыпаться самому было приятнее, чем по сигналу. Тут он ничего не мог поделать. Живи он просто сам по себе — он бы, наверное, стал страшным лентяем...

В столовой царила непривычная для такого большого скопления народа тишина, впрочем, вполне объяснимая. Дела их шли откровенно неважно — и всё хуже с каждым днем. Всего через несколько дней после того памятного для Талу похода мятежники всё же нашли и разрушили "сектор специальных структур", а ещё через пару дней подорвали несколько подводных ворот. Где-то их всё же удавалось сдерживать, затапливая очередные туннели (идея заваливать их предварительно всяким металлическим хламом, сваривая его между собой, оказалась весьма продуктивной), где-то — нет. Тогда в туннелях вспыхивали жесточайшие бои. Хотя преимущество в целом оставалось на стороне защитников — небольшое количество доступных для штурма туннелей лишало мятежников возможности воспользоваться своим численным перевесом — базуки с термобарическими и фугасными гранатами (часто применявшиеся смертниками) наносили им жестокие потери. Талу пока что счастливо избегал приказа об отправке на передовую — но понимал, что ждать этого недолго, а тогда...

Йарри уже махал ему из-за своего столика и Маоней привычно сел к нему. Была у него возможность выжить или нет — но есть ему всегда хотелось. Да и кормили в Цитадели всё же очень хорошо — уж чего другого, но еды здесь хватало. Вот и сегодня ему выдали (прямо с утра!) целую миску разогретой тушенки, щедро сдобренной мороженными овощами (не вполне ещё, правда, растаявшими). Запивал всё это богатство он не чаем, а разведенной сгущенкой, которой тут было огромное количество. Всё это было явно лучше книжек, в которых основной пищей осажденных являлись крысы и собственные сапоги. Талу не слишком огорчало такое расхождение их с реальностью, но мысль о том, что еды тут осталось куда больше, чем людей, точно не радовала...

Йарри взглянул на него, но заговорить не решился — болтать за едой было невежливо, да и просто глупо. Несколько минут они сосредоточенно жевали. Потом, когда Талу уже наслаждался сгущенкой, по столовой вдруг разнесся низкий гудок — сигнал системы общего оповещения. По сидевшим прошла короткая волна — все оторвались от тарелок и замерли. Из динамиков донеслось какое-то шуршание, потом Маоней услышал хорошо знакомый голос Найте:

— Товарищи! Наша миссия выполнена. Армия мятежников обескровлена и потеряла способность к наступлению. Наше дальнейшее пребывание здесь потеряло смысл. Сегодня я решил оставить Цитадель и отвести уцелевших людей на плато Хаос. Все вы должны обратиться к своим руководителям для получения планов и очередности эвакуации. В общем, завтра нас тут уже не будет. Когда наши последние силы покинут Цитадель, я включу привод термоядерного взрывного устройства. Его мощность — 120 мегатонн. Цитадель вместе с засевшими вокруг мятежниками испарится. А всё, что мы здесь защищали, будет ждать нас на глубине в полторы мили, на самом нижнем ярусе. И мы обязательно вернемся!

......................................................................................................

Едва обращение закончилось, по столовой волной прошел нарастающий шум — Талу не смог даже понять, восхищенный или испуганный. На самом деле он уже ожидал чего-то подобного — последние дней десять все только и делали, что перемещали всё, сколь-нибудь ценное, на самый нижний ярус. Мотивы Найте тоже были хорошо понятны Талу. Все наличные силы защитников состояли из пяти тысяч солдат Внутренней Армии и пары тысяч добровольцев-файа. А орда мятежников всё ещё насчитывала не менее сорока тысяч. Не считая миллионов гекс и их "зомби", в свою очередь окруживших её. При такой ситуации эвакуация была и в самом деле лучшим выходом — но Талу плохо представлял, как они доберутся до плато. Первая часть пути, до гор Анса, не вызывала никаких сомнений — в них до сих пор держался большой форт Айроло, и к нему от Цитадели вел двадцатимильный туннель, по которому ещё ходили поезда. Но железная дорога, ведущая к Хаосу, была уничтожена мятежниками и добраться до него можно было разве что пешком...

Талу вспомнил пройденную им по плато милю, умножил её на тысячу — и поёжился. У него невольно промелькнула мысль, что пасть на баррикадах как-то проще.

— Не думаю, что это хорошая идея, — сказал он. — У нас тут ещё почти сто тысяч человек. И большинство вполне призывного возраста.

Йарри лишь пожал плечами.

— Тут мы можем держаться ещё долго, только это бессмысленно. Если мы останемся здесь, нас всех перебьют за несколько месяцев, а так — кто-нибудь спасется...

— Кто-нибудь, — буркнул Талу. — И уж точно не мы.

— А ты надеялся жить вечно? — Йарри вдруг усмехнулся. — Ладно, хватит. Пошли за приказами.

........................................................................................................

Приказы Талу не слишком удивили. Им приказали собрать своих подопечных (то есть, собранную в Цитадели молодежь), рассчитать их по порядку, в котором была намечена эвакуация, а потом проследить, чтобы каждая убывающая партия получила защитные костюмы, спальные мешки, рюкзаки с носимым запасом продуктов (каждый должен был нести пуда по два, чего, в теории, должно было хватить на месяц, то есть, на всю дорогу к плато) и по пачке мексамина, который защищал от радиации — по крайней мере, частично. Эвакуация, конечно, не была импровизацией — на самом деле, её начали готовить ещё до начала осады, но Маоней был очень рад, что не попал в число тех, кто планировал это мероприятие и прокладывал путь среди орд гекс и мятежников. Запас продовольствия, который пешие колонны могли унести с собой, был весьма ограничен. С оружием было не лучше — они не могли унести что-то тяжелее автоматов и снайперских винтовок. Правда, как оказалось, в подземных ангарах форта Айроло до сих пор стоял десяток тяжелых танков, сорок самоходных зениток, восемьдесят БТР и даже две эскадрильи штурмовых вертолетов. Горючее к ним тоже было, так как пока этой техникой не пользовались. Но Маоней всё же сомневался, что его хватит на тысячу миль. Конечно, навстречу им с Хаоса вышлют весь наличный транспорт, включая даже экспериментальный гусеничный поезд с ядерной энергоустановкой, но всё же, дойдут до плато далеко не все...

........................................................................................................

Талу — в который уже раз — проснулся от того, что кто-то невежливо тряс его.

— М, — он не глядя отмахнулся рукой, потом всё же сел, ошалело осматриваясь. Вчера, окончательно обалдев от сыплющихся на его голову проблем, он плюхнулся на какой-то диван и заснул не раздеваясь. Теперь он не мог понять, сколько спал и где вообще сейчас находится. У него ушло несколько секунд просто на то, чтобы узнать стоявшего над ним Йарри. — Чего тебе?

— С тобой хочет поговорить Анмай, — Йарри откровенно ухмыльнулся.

— А? — Талу торопливо сел, надевая сандалии. — Пошли.

........................................................................................................

Анмай ожидал их в очень необычном месте — на первом нижнем ярусе центральной шахты Цитадели. Едва войдя туда, Талу невольно задрал голову — но бомбы так и не увидел. Шахта оказалась перекрыта трехметровой толщины щитами из брони и бетона, которых, как он уже знал, в ней было три, один над другим.

— Щиты не поглотят пламени взрыва, но ослабят его, — Анмай возился с управлением ворот, ведущих в горизонтальный туннель, но всё же заметил взгляд Талу. — Таким образом, основные сооружения крепости лучше сохранятся. Ну и вероятность того, что бомбу испортит какой-нибудь псих, тоже станет меньше.

— Надеюсь, что психов не будет, — буркнул Талу.

— Кто знает? — Анмай, наконец, прямо взглянул на него. — Я останусь тут с Найте до самого конца, чтобы отключить реакторы и законсервировать Цитадель ещё до взрыва. Потом покину её на ракете. Вместе с Найте, конечно. Вы с Йарри покинете крепость на последнем поезде, вместе с последними частями прикрытия. Но я прикажу коменданту форта оставить вам один БТР, чтобы вы смогли добраться до Хаоса хотя бы относительно безопасно.

— Спасибо, — буркнул Талу. Смешно — но он был смущен и даже обижен столь щедрым предложением.

Анмай вздохнул, всё ещё глядя на него.

— Талу, что бы ты ни думал о себе, ты показал себя отличным, очень удачливым бойцом и мастером своего дела. Было бы преступлением против будущего дать тебе сдохнуть где-нибудь в пустыне.

— Но я...

— Виновник войны и всё такое, я знаю. В таком случае, я не дарую тебе этот шанс, а назначаю его, в качестве наказания.

........................................................................................................

Выйдя в коридор, Талу ошалело помотал головой. Иметь друзей невероятно здорово — это было почти всё, что он мог сейчас сказать. Но на прощание Анмай сообщил ему, что бомба будет взорвана уже сегодня, в полночь. Так как вчера Маоней пробегал целые сутки (а потом проспал весь день) у них с Йарри оставалось примерно шесть часов. Если за это время они не уберутся отсюда миль на тридцать — их история на этом и закончится. Что бы там ни говорил Анмай, Талу отлично понимал, что никто не отменит взрыв лишь потому, что он решит поискать упавший орешек.

— Ладно, пошли, — Йарри потянул его за рукав. — Пора собирать вещи.

.........................................................................................................

Всего через полчаса Маоней Талу трясся в темном вагоне, стиснутый со всех сторон телами солдат. За окном вагона ничего видно не было — поезд мчался в затхлом, совершенно темном туннеле, соединяющем Цитадель с фортом Айроло.

Несмотря на столь щедрое предложение Анмая, эвакуация Цитадели до сих пор казалась Талу ошибкой. Он полагал, что проще всего было взорвать бомбу, укрывшись на самых нижних ярусах крепости. Уцелевшие мятежники, несомненно, погибнут, а они... они как-нибудь выберутся. И даже если им придется провести в подземелье годы — это всё равно лучше этой отчаянной вылазки на поверхность, где их никто не ждет — кроме врагов, тьмы, радиации и холода. Но его мнения, как и всегда, никто не спрашивал.

........................................................................................................

Поездка оказалась не столь долгой, как Талу невольно ожидал. Поезд двигался быстро и ещё через полчаса они прибыли на станцию форта Айроло — конечную станцию маршрута, неожиданно просторную, но тускло освещенную — в свете редких ртутных ламп длинное сводчатое помещение походило на пещеру. Талу даже растерялся, не зная, куда здесь идти, но Йарри потянул его в огромный грузовой лифт. На нем они поднялись в плавно изгибавшийся, очень высокий коридор, облицованный палевой плиткой и ярко освещенный. Это место мало походило на крепость — но форт Айроло был построен ещё во времена Империи Уарка, а тогда строительные стандарты были совершенно другими...

Впрочем, уже скоро Талу оказался в более ожидаемом окружении. Толстенные стальные ворота, сейчас настежь открытые, вели в новый просторный туннель, вырубленный прямо в скале. Тут было сыро и почти темно — лишь впереди брезжил синий ртутный свет. Выйдя к нему, Талу оказался в обширном, почти совсем пустом зале, похожем в плане на толстое веретено. Его концы плавно отгибались вправо и влево, а от стен косо отходили коридоры высотой метров в восемь. В холодном, уже почти ледяном воздухе висел туман, ощутимо серебрясь в ртутном сиянии ламп. Ёжась, они пошли вглубь этого лабиринта, мимо уныло стоявших у стен скамеек и каких-то, явно пустых ящиков.

Следуя плавным изгибам стен, они повернули налево, направо, снова налево... Маоней понял, что подземелья форта куда обширнее, чем казалось на первый взгляд. Миновав второй просторный зал, они вновь попали в широкий изгибавшийся туннель. Ещё одни массивные стальные ворота вели в очередной обширный зал, заставленный штабелями каких-то ящиков и тоже тускло освещенный. Он был уже близко к поверхности. Справа от входа зиял большой проем, обведенный врезанной в скалу массивной литой рамой. Как уже знал Талу, за ним зиял провал глубокой шахты, сейчас перекрытый опускной плитой из темной стали, — поднимаясь на мощных гидравлических опорах, она закрывала проем. Он вел в сумрачный туннель, уже явно выходивший наружу. Едва взглянув на него, Маоней передернулся, вспомнив, что как раз им никакого защитного снаряжения не выдали.

К счастью, идти туда им сейчас не пришлось. Анмай сдержал своё слово и какой-то офицер сообщил им, что БТР (уже хорошо знакомый Талу "Маоии") им на самом деле выделен. Но, как и было обещано, они должны были покинуть форт в числе последних.

Бездельничать Талу (как, впрочем, и Йарри) не пришлось. Весь проходящий через форт поток людей надо было регулировать, гасить неизбежные протесты, следить за тем, чтобы все получили снаряжение и так далее. От массы незнакомых лиц и царящей вокруг суматохи голова у Талу скоро пошла кругом. Он и думать забыл, что они с Йарри тоже должны вскоре убираться отсюда. В довершение ко всему, мятежники тоже не дремали. Едва заметив эвакуацию, они попытались помешать ей.

К счастью, форт Айроло занимал целую гору с одноименным названием и имел несколько выходов, как на южную сторону хребта Анса, так и на северную. На севере мятежников не было — по крайней мере, в существенных количествах. На юге же они начали неистовый штурм форта. К счастью, снаряды здесь ещё оставались, огонь орудий из скальных казематов и крутые каменистые склоны остановили натиск. Участвовать в его отражении Талу, к счастью, не пришлось, но его, как и всегда, одолело любопытство. Улучив свободную минуту, он попросил одного из солдат показать им, что происходит снаружи. Для этого им пришлось сперва пройти к лифту, а потом подняться метров на двести вверх. Из лифта они вышли в сводчатый туннель, показавшийся Талу бесконечным.

Наконец, они дошагали до поворота, ведущего в верхнюю из боевых галерей. В её амбразуры до сих пор иногда залетали пули, и солдат остановился, указывая опасное место.

Подойдя к проему ближайшей амбразуры, Талу осторожно заглянул в него. Они поднялись уже высоко на склон горы и отсюда открывался роскош­ный вид на плато. Когда-то открывался. Теперь там лежал океан жуткой мглы, в котором, однако, мерцали какие-то багровые огни, словно он смотрел на вулканическое поле. Талу не сразу понял, что горит подбитая техника мятежников. Среди огней вспыхивали и гасли дрожащие бело-желтые искры выстрелов. Они казались совершенно безобидными — но одна из пуль врезалась в край амбразуры и каменная крошка больно стегнула Талу по плечу. Он спешно шарахнулся назад — получить пулю в лоб не хотелось. На таком расстоянии попадание могло быть лишь случайным, но это служило крайне слабым утешением...

.........................................................................................................

Когда последняя колонна скрылась в портале ведущего наружу туннеля, Талу устало плюхнулся на стоявшую у стены скамейку. Он понятия не имел, сколько прошло времени и удивленно вздрогнул, когда Йарри подошел к нему.

— Всё, — сказал он, глядя на Талу сверху вниз. — Нам пора.

— А? — Маоней удивленно взглянул на него. — Ладно. Пошли.

.......................................................................................................

Талу ожидал, что они пройдут в подземный ангар для техники — но оказалось, что ожидающий их БТР уже выгнали наружу. Вздохнув, он сам направился к проему и вышел в холодный и сумрачный туннель, в конце которого зловеще чернел выход. Йарри подошел к щитку, нажал кнопку привода — и Талу обернулся к плите-мосту, которая начала подниматься, перекрывая проем. Ему казалось, что она движется невероятно медленно, хотя на самом деле всё это заняло не больше нескольких секунд.

Нажав кнопку, Йарри сразу бросился к уже поднимавшейся плите, ловко пробежал по ней и спрыгнул на пол. Она с гулким ударом закрылась, навсегда отрезав путь назад.

........................................................................................................

В последний раз взглянув на неё, Талу зашагал по туннелю, который показался ему очень длинным. Обойдя выступ толстенной стены, он вышел наружу. Там висела жуткая ледяная тьма, в которой ничего видно не было. К счастью, комендант форта ещё оставался на посту — где-то наверху на миг вспыхнул прожектор, высветив стоявший в стороне от туннеля "Маоии". Переведя дух от опалившего их лица холода, они побежали к нему. Талу подумал, что для такого вот забега он одет слишком легко... но он оказался не таким уж и долгим. Йарри первым добежал до машины — ловко подпрыгнув на подножке, он открыл бронедверь и быстро скользнул внутрь. Через несколько секунд Талу присоединился к нему. Свет внутри уже горел, двигатель работал, так что всё, что ему оставалось — это плюхнуться на командирское сидение и пристегнуться. Десантный отсек, как он успел заметить, был забит бочками с бензином. Судя по всему, им должно было хватить его до плато и в груди Талу ёкнуло — похоже, что он всё же попадет в будущее...

— Всё, — сказал он, устраиваясь поудобнее. — Поехали.

.......................................................................................................

К неудовольствию Талу, видно снаружи ничего не было — Йарри обнаружил прибор ночного видения и мудро решил не зажигать фар. Но вид на маленьком экранчике был не очень-то подробный, да и водителем Йарри оказался неважным. Несколько раз они едва не слетели с занесенной черным снегом дороги, но всё, к счастью, обошлось. Где-то через час Йарри остановил машину.

— Что? — удивленно спросил Талу.

— Сейчас.

Талу не нужно было напоминать, что именно произойдет сейчас. Они вышли наружу, ёжась от холода и напряженно глядя на юг. За час они отъехали от форта уже миль на сорок, так что расстояние можно было считать безопасным. К тому же, Йарри остановил БТР за невысокой скалистой грядой, служившей дополнительным прикрытием. Но мрак вокруг был таким густым, что нельзя было даже понять, в какой стороне сейчас город.

— Долго ещё? — наконец спросил Талу, повернувшись к другу.

Йарри взглянул на часы.

— Сейчас.

В тот же миг в глаза Талу ударил белый, ослепительный свет. Он крепко зажмурился и смог открыть их лишь когда свет ослабел.

Ошеломленный Маоней увидел, что тучи смело с неба. Ярко-голубого, каким оно не было со времен Катастрофы. На юге, за черным силуэтом хребта Анса, пылал целый океан света, рассекая всё небо лучами теней. Вдруг из-за него всплыла полусфера сине-белого сияния, такого яркого, что заболели глаза. Над ней в небо взметнулся целый поток призрачных лучей, как от прожекторов. Полусфера всё росла... росла... росла...

Тут их тряхнуло так, что земля под ними подпрыгнула, а потом резко провалилась вниз. Талу едва не упал, сверху покатились камни, всё зад­вигалось, заходило. Йарри не успел за что-то ухватиться, его откинуло от машины и он глупо сел на зад.

— Вот дрянь, — пробормотал он, поднимаясь. — Сто двадцать мегатонн, — какая мощность, представляешь?..

Талу чуть не стало плохо, едва он представил, что с ними стало бы, рвани заряд только чуть пораньше. Собственно, ещё и сейчас... ведь за сейсмической сюда придет и воздушная волна, — и одни боги знают, насколько мощной она окажется...

А за горами, за плато, на месте города, пылал колоссальный шар белого пламени. Он стремительно расширялся, становясь всё ярче. И тут в небе над сферой вспыхнул ослепительный белый круг, тоже стремительно расширяясь. Талу обречено замер, уже зная, что белое пламя поглотит его, но этого не случилось: свече­ние просто залило всё небо. Ровное, сплошное, яркое, оно держалось не более минуты, затем, затухая, перешло в красный цвет, в бордовый, и погасло, исчезнув без следа.

— Что это было? — ошалело спросил Талу. Он уже совсем перестал понимать, что происходит.

Йарри почесал в затылке.

— Похоже, что ударная волна в атмосфере, — но вот на какой высоте...

Они замолчали, глядя на поднимавшийся над горами чудовищный, черный на фоне зари гриб. Под ним всё ещё пылало зарево, на сей раз багровое — то ли зарево начавшихся пожаров, то ли просто от раскаленной земли. В голове у Маонея всё плыло — всё, что он знал, разлетелось на атомы.

........................................................................................................

Несмотря на лютый холод, он не отказался бы посмотреть ещё, — но вдруг заметил, как над горами поднимается прозрачная синеватая стена. Он не понял, что это, ошалело глядя на новое странное зрелище, — но Йарри оказался куда более догадлив.

— Это ударная волна! Черт, а быстрая какая! В машину! Давай живо в машину, пока нас тут не прибило!

Опомнившись, Талу бросился к спасительному "Маоии". Быть убитым ударной волной (или, скорее, каким-то отброшенным ей камнем) после всего пережитого было бы очень обидно. А ведь есть ещё и...

Вспомнив о немыслимом количестве радиоактивных осадков, которые выбросил взрыв, Талу изо всех сил понадеялся, что ветер дует в другую сторону. Йарри между тем уже завел двигатель и заехал дальше за скалу. Теперь им оставалось только ждать...

В тот же миг машина покачнулась, а снаружи донесся глухой, замирающий гул. Лишь тогда Талу перевел дух, — они успели буквально в последнее мгновение. Вокруг взметнулась пыль, по броне гулко застучали камни. Судя по мощи удара, снаружи им не поздоровилось бы, но герметический корпус защитил их...

Облегченно вздохнув, он осмотрелся. Пыль ещё клубилась, но небо оставалось чистым и Талу счел, что это хорошее предзнаменование.

— Поехали, — сказал он Йарри. — Прошлого у нас больше нет — но зато есть будущее.

.......................................................................................................

Маоней Талу трясся в кабине смертельно надоевшего ему "Маоии", угрюмо глядя на затянутую пыльной мглой даль. Хотя непроглядно-черные тучи за Пустынным Морем и рассеялись, небо было затянуто сплошной желтой мглой, под которой царил полумрак. Фары тут почти не помогали, прибор ночного видения помогал, но не слишком — глядя в него, Йарри быстро уставал, а вести машину сам Маоней не решался. Водитель из него был никакой, а если бы они перевернулись, никто не пришел бы им на помощь. Рация "Маоии" сгорела в миг взрыва, так что они понятия не имели, что происходит в мире, вот уже почти неделю.

Хотя ему поначалу казалось, что БТР домчит их до плато в один миг, на деле оказалось, что тысяча миль — это на самом деле очень много. Скорость на пересеченной местности у них была далеко не рекордная, Йарри надо было отдыхать, им обоим надо было спать и есть, а машина нуждалась в заправке, что оказалось далеко не простым делом — даже вдвоем кантовать двухсотлитровые бочки оказалось очень сложно. Сейчас, впрочем, их уже не осталось и бензин в баке тоже подходил к концу. Хотя у них, конечно, была карта, желтая мгла скрыла все ориентиры и они ехали, по сути, наугад. Бензина оставалось всего миль на двадцать. Потом им придется идти пешком, а это не сулило им ровно ничего хорошего — здесь, вблизи от плато, где Хьютай взорвала не один десяток тактических зарядов, отражая полчища мятежников, радиация откровенно пошаливала. Защитных же костюмов у них не было, да если бы и были — они не очень бы им помогли. Радиоактивная пыль осела на камни и защитить от излучения мог лишь свинец на днище их машины, а никак не прорезиненная ткань...

Вдруг Талу заметил, что над тучами поднимается призрачный темный силуэт, казалось, заслонивший полнеба — только что он был невидим, но ветер вдруг рассеял пыль, хотя бы отчасти. Какое-то время он удивленно смотрел на него... потом быстро повернулся к Йарри.

— Впереди плато Хаос. Мы у цели.

......................................................................................................

Они и в самом деле уже были у цели — пыль скрадывала расстояние и всего миль через пять грозные склоны плато нависли над ними. Они поехали вдоль них и остановились, лишь наткнувшись на дорогу, точнее, на конец дороги — монументальный бетонный пандус в том месте, где она поднималась к каналу, соединявшему два окружающих Хаос озера. Там, к удивлению Талу, не было никаких следов моста — ни опор, ни обломков, ничего. Но на той стороне канала были ворота — бетонный, запертый огромными створками портал. По обе стороны от него поднимались громадные башни — размером с двадцатиэтажный дом, усеянные разнокалиберными амбразурами. Они выглядели заброшенными лет двести назад, но на галерее, тянущейся над воротами, что-то двигалось. Какие-то фигурки. Талу разглядел солдат в защитных костюмах. Они остервенело махали руками, показывая куда-то направо — туда, видимо, где находился вход, и Йарри со вздохом повернул назад.

........................................................................................................

Объехав озеро, они попали уже на очень приличную дорогу, которая вела прямо к плато по гребню разделявшей два озера гряды. Никакого канала тут не было, но и ворот тоже — добравшись до плато, дорога поворачивала, извивами всползая по склону. Их верный "Маоии" свернул на неё, с натугой поднимаясь вверх. Талу вздохнул. Он очень боялся, что именно сейчас, когда до цели остались уже считанные мили, бензин всё же кончится или случится ещё какая-то непредвиденная гадость...

........................................................................................................

К их счастью, сейчас ничто не помешало им. Вскоре Йарри остановил "Маоии", выехав на небольшую площадь. Слева был обрыв, впереди тоже, а справа поднимались джунгли из стальных балок и прутьев, — ограждение входа. Он, однако, оставался закрытым — то ли их здесь не ждали, то ли не знали, кто находится в машине. Связаться же с защитниками плато они не могли, так что, заглушив двигатель, они просто выбрались наружу.

Талу осмотрелся. Они поднялись уже высоко на склон плато и отсюда открывался роскош­ный вид на пустыню. Когда-то открывался. Теперь там лежал бескрайний океан ядовитой йодисто-желтой мглы, от одного взгляда в которую его передернуло и он взглянул в другую сторону.

Вход в плато тоже выглядел не слишком-то гостеприимно. Врезанный в скалу портал туннеля целиком взяли в мощную многослойную клетку из стальных балок и решеток. Переведя дух от опалившего их лица холода, они побежали к нему.

........................................................................................................

К удивлению Талу, вход всё равно оставался закрытым, хотя их наверняка уже видели — в скалах вокруг зияли амбразуры. К счастью, у Йарри был дистанционный ключ, выданный ему Вэру ещё в Цитадели, — вытащив его из кармана, он быстро пробежался по кнопкам и ограждение наконец неохотно раздвинулось...

Оставив за спиной площадь, они нырнули в небольшое ущелье — справа и слева от них всё выше поднимались скалы. Миновав его, они замерли у портала туннеля, повернувшись к дороге. Буквально в тот же миг над ними промелькнуло что-то странное, похожее на самолет без кабины, и Талу едва не подпрыгнул. Он понятия не имел, что это за штуковина и кто послал её сюда...

Многослойные решетки с лязгом и грохотом сошлись, отрезая их от внешнего мира, и Талу надолго отвернулся от него...

........................................................................................................

Переглянувшись, они молча зашагали вперед. Холодный и сумрачный туннель вел прямо в недра горы и кончался броневой стеной с узкой амбразурой. Слева от неё был большой проем, запертый плитой из темной стали. Она начала с гудением опускаться на мощных гидравлических опорах, перекрывая глубокую шахту перед амбразурой, и Маоней понял, что их всё-таки заметили...

......................................................................................................

Дошагав до этого широкого проема, обведенного толстой стальной рамой, Талу увидел за ним вырубленный в скале зал, ярко освещенный ртутными лампами. Они вошли в него — а за их спинами загудели моторы, поднимая тяжелую броневую плиту и наглухо запечатывая подземелье. Массивные балки, выдвинувшись, скользнули в глубокие пазы, делая плиту одним целым с рамой, и Талу с облегчением вздохнул. Отныне всё, что творилось в негостеприимном внешнем мире, не имело к нему отношения...

.......................................................................................................

Переведя дух в тепле, он осмотрелся. Подземелье оказалось куда обширнее, чем показалось ему с первого взгляда, — из зала в глубину плато уходил длинный туннель, освещенный цепочкой ртутных ламп. Их свет тускло отблескивал на изломах темной скалы, без следа исчезая в провалах поперечных туннелей. На полу виднелись следы шин и Талу догадался, что тут всего лишь ангар для наземной техники.

Здесь их, как оказалось, встречали — Талу заметил несколько парней в гражданском, похожих на ополченцев. Через плечо у каждого висел хорошо знакомый ему "Крак", но никто не пытался направить оружие на гостей. Уже хорошо...

— Кто вы? — с подозрением спросил один из парней.

— Лейтенанты Маоней и Кэрту, из Цитадели, — привычно представился Йарри.

— А, — их имена явно ничего тут не говорили. — Я доложу о вас. Подождите.

Парень отошел к висевшему на стене древнему телефону. Талу не слышал, о чем он говорил, но всего через пару минут парень вернулся к ним, глядя на них уже более дружелюбно.

— Подождите. За вами придут.

Вздохнув, Талу сел у стены, привалившись к ней спиной. Это не слишком ему нравилось, но спешить, конечно, было некуда — здесь, на плато, ему предстояло прожить всю оставшуюся жизнь...

.........................................................................................................

Ждать им пришлось примерно полчаса. Талу хотел поговорить с ополченцами — но они тут же скрылись в глубине туннеля. С Йарри они уже всё обсудили, так что оставалось лишь молчать и наслаждаться тем, что их путь окончен...

........................................................................................................

Наконец, к ним вышел лохматый парень в обычном сером комбинезоне с накладными карманами и в сандалиях на босу ногу. На вид ему было всего лет восемнадцать, но его талию уже обнимал стальной пояс Высшего. Он с любопытством уставился на них.

— Вы Талу и Йарри? — спросил он.

— Да, — осторожно ответил Маоней.

Парень прижал ладони скрещенных рук к груди и вежливо поклонился.

— Приветствую вас. Я — помощник Анмая, Иалги Мэтту. Мне поручено разместить вас.

— Анмай здесь? — быстро спросил Талу.

— Здесь. Прилетел на ракете, представляете? — Иалги вздохнул. — А Найте погиб. Ещё в Цитадели. Вот так.

Талу тоже вздохнул. У него не было оснований любить Найте — но без него мир казался ему каким-то пустым...

.......................................................................................................

Вслед за Иалги они пошли в глубину туннеля. Иалги свернул в первое же ответвление — коридор, упиравшийся в амбразуру, прорезанную во вставленной в квадратный проем бронеплите. Он поворачивал налево, упираясь во вторую амбразуру, и от его середины отходил новый коридор. Пол тут заменяли массивные решетки. Под ними зияла непонятной глубины пропасть и Иалги тут же сообщил, что решетки, показавшиеся Талу поначалу такими надежными, открывались одним поворотом рычага. После этого комментария в животе Маонея словно запорхали бабочки размером с лису.

Этот коридор был длиной метров в десять, и здесь их снова встретили исчезнувшие было часовые. Караульная служба здесь была на высоте — пока Иалги вновь докладывал кому-то по древнему телефону, Талу с интересом осматривался. В торце коридора тоже было квадратное окно, перекрытое массивной стальной плитой — в ней зияло жерло широкой, наверное, огнеметной трубы, ведущей куда-то в непроницаемый мрак. Справа от окна была массивная литая дверь, закрытая, и, видимо, запертая — она неспешно отошла, когда Иалги закончил свой доклад.

Переступив через стальной порог, Талу шагнул вслед за Йарри в темный шлюз. Распахнулась внутренняя дверь — и за ней им открылась уходящая куда-то далеко вниз шахта, неровно пробитая в скале и ярко освещенная голыми желтыми лампами. В неё, квадрат за квадратом, уходила узкая стальная лестница, а центр шахты занимал древний лифт в виде решетчатой клетки. Едва они вошли в него, Иалги нажал единственную кнопку и лифт с грохотом пошел вниз, глубоко — метров на двести. У Талу даже заложило уши.

Лишь минуты через три они достигли сырого и неровного дна шахты, и вышли в такой же неровный, пробитый в сплошной скале туннель, освещенный тусклыми красными лампами. Из-за них и из-за царившего тут влажного тепла Талу показалось, что он уже где-то в преисподней. Нависавшие над ним миллиарды тонн скалы вполне ощутимо давили на голову.

Туннель плавно изгибался вправо и они пошли по нему, внимательно глядя под ноги, — там то и дело хлюпала вода, да и сам пол был не слишком-то ровный.

Всего метров через сто они вышли в облако более яркого, почти физически плотного красного света. Туннель здесь упирался в глухую стальную стену, тоже покрашенную в красный, с единственной круглой дверью, сейчас запертой — она распахнулась, когда Иалги набрал код на древнем пульте.

Переступив высокий порог, они вошли в кромешную темноту, потом Иалги нажал ещё одну кнопку. Круглая дверь захлопнулась с оглушительным лязгом. У Талу снова заложило уши — на сей раз, так резко, что даже стало больно и он несколько раз торопливо сглотнул.

Вновь громко залязгал металл, в глаза им ударил яркий свет. Из темного шлюза Талу вышел на просторную площадку — и замер, ошалело осматриваясь.

Место здесь оказалось очень странное — похожая на четвертушку круга платформа выходила на перекресток двух исполинских, метров по двадцать высотой, туннелей. Вдоль их стен тянулась сплошная мешанина галерей и разноцветных труб, в основном зеленых и бледно-желтых. По засыпанному щебнем дну туннелей шли рельсовые пути — и всё это освещал тускло-желтый свет бессчетных ламп, вдалеке таинственно мерцавших. Воздух здесь был теплый, дул легкий ветерок, очень неожиданный здесь, под землей. А в воздухе висели долетавшие непонятно откуда далекие звуки — лязг металла, гул мощных вентиляторов, вроде бы даже голоса... У Талу даже закружилась голова. Туннели Хаоса тянулись на десятки километров — и не только в длину, это был целый город-завод по производству самого разного оружия, встроенный в толщу базальтового плато ещё три тысячи лет назад...

.......................................................................................................

— Ничего себе... — наконец сказал он. Он давно мечтал попасть на плато Хаос — и вот, его мечта сбылась. Йарри, однако, был более прагматичен.

— Какая обстановка? — спросил он.

Иалги вздохнул.

— Мятежники уничтожены — по крайней мере, вокруг плато их нет. Но вот гексы чрезвычайно активны. Мы не вполне понимаем, что они сейчас делают, но вполне возможно, нас ждет новый штурм.

Опять за рыбу деньги, подумал Маоней. Он-то надеялся, что с войной уже покончено. А оказалось, что всё только начиналось. Но всё же, это было совершенно другое — страшное, да, но не мерзкое. Опасность из их родного мира, а не из какого-то чужого и чуждого, искаженного, ошибочного...

Он недовольно мотнул головой. В конце концов, здесь была сильнейшая крепость в мире.

— Какие у нас шансы? — между тем, спросил Йарри.

Иалги вдруг широко улыбнулся.

— Сейчас увидите. Прошу.

.........................................................................................................

По нескольким маршам узкой стальной лестницы они поднялись под самый потолок туннеля. Здесь проходила подвесная дорога и они с Иалги сели в небольшой вагончик — тесный и без стекол, всего-то человек на пять. Иалги щелкнул чем-то — и вагончик заскользил вперед. Бессчетные огни туннеля поплыли им навстречу и Талу невольно поёрзал, устраиваясь на сидении. Прямо вот сейчас он увидит всё, о чем мечтал — и даже больше...

.........................................................................................................

Импровизированная, как понял Маоней, экскурсия затянулась. Они пересаживались с линии на линию или шли пешком. Наконец, Талу замер у края галереи, ошалело глядя вниз, вглубь колоссального зала — как он понял, за теми самыми громадными воротами. Тут был, наверное, главный ангар Хаоса — на его полу тесными рядами стояли БТР и танки, над ними, на выступающих из стен огромных платформах, — какие-то странные штуковины, с хвостовым оперением, но без кабин и с короткими широкими крыльями, под которыми висели круглые и прямоугольные контейнеры с ракетами. Одну такую штуку он уже видел, когда она пролетала снаружи. Иалги пояснил, что это штурмовые дроны. Что ж: гекс ждал ОЧЕНЬ неприятный сюрприз — дроны ведь автоматические, а только здесь, на виду, их сотни. И, даже если их вдруг не хватит...

Талу вспомнил, как ехал в вагончике подвесной дороги через узкие, высокие проемы в толстенных стенах, разделяющих набитые станками и химическими реакторами цеха. Автоматика, везде автоматика — и миллионы тонн сырья, готового к превращению во что угодно. Вот только пополнить его запасы они уже не могли...

.......................................................................................................

— И всё же, каковы наши шансы? — упрямо спросил Йарри. — И как скоро нам ждать нападения?

Иалги вздохнул.

— Здесь около тысячи казематных орудий наземной обороны. И две тысячи штурмовых дронов. У орудий радиус действия — до двадцати миль, у дронов — до сотни. Этого, как я надеюсь, хватит и дело не дойдет до ядерных зарядов. Так что время у нас ещё есть, причем много. Для начала нам нужно прибыть в жилой блок, а потом в вашу честь состоится торжественный ужин...

.........................................................................................................

Часом позже они с Йарри, зевая, сидели за заставленным едой большим столом. Перед ними стояли белые фарфоровые тарелки с золотыми каемками, по две каждому, и лежало по вилке из тусклого серебра с толстыми ручками. Сама оклеенная светло-зелеными обоями комната была низкой и длинной, заставленной старой темной мебелью. Люстра с пятью рожками в виде удлиненных бутонов рассеивала желтый тускловатый свет. Талу не ожидал увидеть тут такую старину — но это было всяко лучше стальных подземелий Цитадели. Единственное, что его тревожило — зиявшее в торце комнаты черное жерло едва ли не в метр диаметром, из которого иногда налетал ветер. Никто — ни Иалги, ни сам Анмай, — не обращали на него никакого внимания и это почему-то нервировало Талу. Пока они ели, болтая о всяких пустяках, он молча глядел в жерло вентиляционного туннеля. Непроглядная чернота смотрелась зловеще, даже сквозь кружевные занавески, но он предпочитал её тому страшному желтому свету снаружи. Дорога сюда оказалась очень трудной. Едва они отъехали от форта Айроло миль на сорок, заряд в Цитадели взорвался. Глаза Талу спасло только то, что чудовищный свет почти погас, пробиваясь через шестьдесят миль дымных туч. Перед ними до сих пор стоял колоссальный гриб взрыва, залитый светом вечной зари. Низ его тонул в морозной мгле, в то время как верх сиял незамутненной белизной, и он напоминал Талу космически огромное дерево. Как ни странно, зрелище было не страшное, просто невероятное, и ему казалось, что он видит всё это во сне...

Расстояние до взрыва, к счастью, оказалось уже достаточно большим — догнавшая их ударная волна смогла лишь покачнуть машину. Даже грохот в герметичном корпусе почти не оглушил. Потом, правда, Талу со страшной силой захотелось спать — и Йарри тоже. Ехать в таком состоянии не стоило, так что они загнали "Маоии" под полуразрушенный мост и заснули совершенно мертвым сном...

Проснулись они уже вечером, разбитые и голодные, — но в "Маоии", к их счастью, обнаружился НЗ из каких-то консервов, не слишком свежих, на взгляд Талу, но выбирать не приходилось...

Пока они спали, непроглядные тучи затянули всё небо и ехать дальше им пришлось в темноте. Эту поездку Талу запомнил надолго. Ехать при свете фар оказалось просто невозможно — потому что на границе их света скоро начинала мерещиться совершенно натуральная чертовщина. Прибор же ночного видения давал очень ограниченный обзор и Талу всё время казалось, что они едут по склону в сгущающуюся впереди тьму...

Впрочем, даже когда тьма осталась позади, лучше не стало. Из-под полога непроницаемых туч они попали прямо в пылевую бурю. Йодисто-желтая мгла оказалась не такой густой, как боялся Талу, но даже свет противотуманных фар пробивал её метров на пятьдесят, не больше. "Маоии" был наглухо закрыт, но в него всё равно просочился острый, кремнистый запах мельчайшей пыли. Бронестекла, казалось, трещали от мерцавших на них искр, — словно они пробивались через паутину, пронизанную статическим электричеством. Пыль становилась всё гуще — и через считанные минуты за окнами остался лишь кусок дороги, по которой бураном металось вихрящееся желтое марево. Налетая на машину, смерчи разбивались, стуча камешками по броне. Все окна закрывало толстое бронестекло, но Талу всё равно невольно ёжился. Он чувствовал, что снаружи они просто задохнулись бы. Даже тут, внутри, воздух стал мутным — Йарри было включил фильтровентиляцию, но пыль быстро забила её фильтры. Свет и тьма снаружи мелькали с неестественной быстротой, машина содрогалось под свирепыми порывами ветра. Талу не хотелось даже думать, что будет, если она опрокинется. И боялся представить, что с ними сталось бы, иди они через всё это пешком... но двигатель упорно тянул и они пробивались всё дальше. И это было лишь начало их мрачного путешествия...

Тем не менее, он был рад рассказать о нем. Талу с немалым удивлением понял, что всё, пережитое им, уже превратилось в историю, которую можно рассказывать. Это было новое, непривычное чувство. Довольно приятное, на самом деле. Иалги, который прибыл на плато ещё до начала войны, слушал его буквально разинув рот. Анмай тоже не мог похвастать такими приключениями — хотя и на его долю, конечно, много что досталось. Талу страшно рад был видеть его — в конце концов, ему он был обязан жизнью — но чуть больше часа назад он ещё ехал по этой мертвой пустыне. Он устал, к тому же, после сытной еды ему ужасно захотелось спать. Анмай, естественно, заметил это.

— Я должен был понять, что ты устал с дороги, — сказал он. — Сейчас Иалги отведет тебя в твой новый дом.

.......................................................................................................

Смешно, но Талу не запомнил, куда его, собственно, вели — глаза у него натурально слипались. Лишь оставшись один в отведенном ему помещении он удивленно осмотрелся. Оно оказалось крашеной тускло-белым комнатой с низким сводчатым потолком. Напротив входа, на столике, горел золотой шар лампы. Над ним на стене висел парадный портрет Анмая и Хьютай в старинных файских одеждах — подарок ему от Дивной Пары. Центр комнаты занимала огромная двуспальная кровать — то ли не нашлось другой, то ли, так сказать, на вырост — на случай, если он женится. Три комода вдоль левой стены. Шкаф для одежды справа, возле двери. Торшер и стеллаж с книгами в левом углу. Громадный ковер на полу — очень кстати, так как пол был каменный.

В целом, комната очень понравилась Талу. Единственное, что его огорчало — это отсутствие окна, но его проем пришлось бы делать длиной в несколько миль, так что про дневной свет было лучше забыть. Зато в боковых стенах комнаты, справа и слева, зияло два низких арочных проема. Левый из них вел в небольшую кухню с плитой и холодильником. Небольшой столик на двух человек, раковина в левом углу, шкафчики для еды и посуды. Неяркая люминесцентная лампа заливала всё это холодным тускловатым светом.

Правый проем вел, как оказалось, в ванную, совмещенную с туалетом, но зато с сочно-коричневыми гладкими стенами из природного базальта плато. Собственно ванна оказалась громадная, со странными углублениями в стенах над ней и резиновыми упорами для ног под ними — судя по ним, прежний хозяин этого места был не дурак насчет брачной жизни. Золотой свет настенной лампы делал это небольшое, теплое помещение очень уютным. Тело чесалось и Талу решил, что пора бы уже вымыться.

Он запер дверь ванной — не то, чтобы в этом был какой-то смысл, просто так привычнее, — сбросил одежду, нагишом забрался в ванну. После многодневного пути по холодной пустыне это было невероятным наслаждением. Ему невозможно, прямо-таки немыслимо повезло — и это даже немного пугало. Маоней чувствовал, что жизнь его должна была кончиться совершенно иначе — или в самой Соарской крепости или в её окрестностях, во время безнадежной партизанской войны во мраке ядерной зимы. Вместо всего этого он оказался здесь — и явно с какой-то важной целью. Вот только понять бы, с какой... но и это могло подождать. Выбравшись из-под душа, он начал старательно мыться, начав, как его учили, с пяток.

.........................................................................................................

Ещё через полчаса идеально чистый Маоней устало раскинулся на громадной постели. Ещё влажные после душа волосы пушились, подсыхая, и вились на концах. Его чуть раскосые серые глаза сонно прикрывались. На нем был лишь уютный плюшевый халат цвета гранита (Талу нашел его в узком шкафчике в ванной), босые ступни вытянуты и лениво потирали одна другую. Он завел руки за голову и сладко потянулся, — так, что все кости захрустели. А потом блаженно закатил глаза — и мгновенно заснул.

........................................................................................................

Проснувшись, Талу ошалело подскочил — он не мог понять, где оказался. Потом с облегчением откинулся на подушку. Он не мог поверить, что лежит на своей постели, в своём доме, и что война для него уже закончилась...

Лежать долго, правда, не вышло — выругавшись, Талу поднялся и босиком пошлепал в туалет. Потом, аккуратно вымыв руки, отправился на кухню — но никакой еды там не нашлось. Стиральной машины тоже не было, а значит, старую его одежду надо будет сдавать в прачечную...

Вздохнув, Талу заглянул в шкаф в спальне. Здесь, к его радости, нашлось свежее белье, новый комбинезон, отлично подошедший ему по размеру, и даже новые удобные сандалии. С удовольствием одевшись, он отправился на разведку своего нового мира.

........................................................................................................

Дверь в его квартире была самая обычная — деревянная, с несложным замком. За ней Талу попал в просторный коридор, залитый неярким светом ламп в матовых, похожих на цветы плафонах. Стены здесь были облицованы обтянутыми зеленым бархатом панелями, пол покрыт ворсистой синей тканью. По обе стороны тянулись длинные ряды таких же коричневых деревянных дверей с номерами. Судя по всему, тут был жилой отсек, и Талу осмотрелся.

Справа и слева коридор упирался в широкие двустворчатые двери. Но если двери справа были плотно закрыты, то двери слева распахнуты и за ними виднелось какое-то едва освещенное цветными огнями просторное помещение. Столовая, судя по столам и стульям и сидевшим за ними людям.

Усмехнувшись, Талу свернул в ту сторону, потом, опомнившись, вернулся за ключом и запер дверь. Было очень здорово иметь дом, который можно запереть. Он улыбнулся и пошел в столовую.

.......................................................................................................

В столовой оказалось многолюдно — судя по всему, был завтрак, или обед, или ужин — Талу понятия не имел, сколько он дрых и который сейчас вообще час. Это, впрочем, мало занимало его. На раздаче ему вручили большую тарелку с толченой картошкой, щедро сдобренной вездесущей "красной рыбой", то есть килькой в томате, и Маоней невольно усмехнулся — именно этим его кормили в приюте. Весь мир рухнул в тартарары, наступил натуральный конец света — но килька в томате была неистребима.

.........................................................................................................

Усевшись за свободный столик, Талу принялся за еду. Особо привередливым он не был, а еда была сытной и достаточно вкусной. Вокруг, несмотря на интимную обстановку, тоже деловито лопали и это тоже не удивляло Талу — он и привык к тому, что в столовой именно едят, а не болтают, и не делают что-то ещё. Никто, правда, не подошел познакомиться с ним, но уж это могло и подождать...

......................................................................................................

Поев, Маоней вышел в коридор — и на секунду замер, не зная, что делать дальше. Потом, усмехнувшись, зашагал вперед — ноги точно приведут его куда-то...

Всего шагов через пятьдесят Талу замер у большой двустворчатой двери, которая вела явно не в жилую комнату. Невольно осмотревшись — вокруг не было никого, кто мог бы запретить ему трогать её, — он открыл её и с любопытством заглянул внутрь. Короткий неосвещенный коридор кончался второй двустворчатой дверью, тоже закрытой, но не запертой. За ней оказалось нечто вроде амфитеатра — круглый зал, обрамленный спадавшими вниз уступами. Вдоль верха цилиндрической стены, под бетонным сводом, горел венец тусклых желтых ламп. В центре же, в середине круглой бетонной площадки, возвышалась многогранная ажурная колонна, на которой крепились большие прямоугольные экраны, сейчас темные. Очевидно, здесь было место, где обитатели плато могли насладиться видами окружающей природы. Сейчас, понятно, наслаждаться было нечем, поэтому здесь никого не было. Талу однако подумал, что здесь он сможет просто посидеть в одиночестве, под настроение, — нечастое в его жизни удовольствие...

Усмехнувшись, он вышел в центр зала, с интересом осматриваясь. Внизу вход был единственным, стена наверху была тоже глухой, лишь откуда-то спереди, из-за колонны, пробивалось желтое сияние. Талу постоял, глядя на него — похоже, там светила одинокая лампочка, отмечая вход ещё куда-то...

Обойдя колонну, он невольно почесал затылок, глядя на освещенный проем, потом, пожав плечами, — в конце концов, никто пока не запрещал ему тут ходить, куда захочется, да и вооруженных до зубов часовых там тоже как-то видно не было, — пошел к нему по прорезающей уступы бетонной лестнице.

Выбравшись наверх, он замер. Перед ним был короткий коридор с небольшой стальной дверью в конце — над ней и горела одинокая лампочка. Дверь оказалась закрыта, но не заперта и легко отошла, едва Талу повернул колесо.

Выйдя из-под арки, он удивленно осмотрелся. Он попал в трехэтажный бетонный каньон, тускло освещенный странными серыми лампами. Его неровные стены состояли из проемов, выступов, площадок. Впереди он поворачивал влево под углом градусов в тридцать, исчезая в темноте. Туда же тянулись и идущие вдоль стен дорожки. Здесь уже было не пусто — внизу мелькали идущие туда и сюда парни и девушки. И попадали они сюда, конечно, не через эту вот дверь — внизу, слева, сиял широкий проем.

Едва взглянув на него, Талу, прыгая с выступа на выступ, ловко соскользнул вниз. Несколько прохожих с интересом посмотрели на него, но никто ничего не сказал. Волосы у многих были влажные и Маоней без труда догадался, что где-то рядом есть бассейн. Посетить его было бы неплохо и он бездумно пошел вперед. Сейчас ему казалось, что он идет по улице какого-то странного города — везде были какие-то узкие двери, окошки, лесенки... Всё — какое-то маленькое, словно предназначенное для детей, и голова у него невольно закружилась: он никак не мог представить, для чего всё это построено... да это его и не волновало. Лишние мысли из головы испарились, сейчас он чувствовал себя так легко, как никогда, наверное, с возраста десяти или одиннадцати лет.

Он дошел до поворота, на минуту замер, осматриваясь. Каньон впереди вновь поворачивал под углом в тридцать градусов, на сей раз вправо, уходя уже в непроницаемый мрак. Талу замер на минуту, удивленно всматриваясь в него, потом вновь пошел вперед, в темноту. Она постепенно светлела по мере того, как его глаза приспосабливались к ней. Каньон кончался отвесной бетонной стеной, призрачно белевшей в темноте. Подойдя к ней, он оказался перед большой двустворчатой дверью, на сей раз открытой. Миновав её, Талу попал в другой такой же каньон — только шире и с затопленным дном. Свет и здесь не горел, лишь впереди в стене сиял широкий арочный проем. Дно было залито прозрачной, теплой — это ощущалось даже здесь — водой. В ней туда и сюда скользили гибкие фигуры, другие парни и девушки сидели на уступах, о чем-то болтая. Здесь тоже виднелись какие-то террасы, мостики, проемы, ведущие непонятно куда, и Талу ощутил мощный азарт исследователя...

Он не сразу понял, что ни на ком из купающихся и сидящих, так сказать, на берегу, ничего нет — то есть, совершенно. Ни на парнях, ни на девах. Весьма, кстати, выпуклых, с круглыми попами и всем прочим, что полагалось девам. Парни тоже были очень даже ничего себе, но на них Маоней почти что не смотрел. Уши у него вдруг вспыхнули, он понимал уже, что забрел куда-то совсем не туда — но уйти тоже не решался. Наконец какая-то дева обратила внимание на него.

— Чего стоишь? Раздевалка вон там, — она показала куда-то в боковой коридорчик.

В груди у Талу ёкнуло — дева была гибкая, мокрая, одетая лишь в гриву волос, спадавших до попы. Что, кстати, явно её не смущало.

Шалея от здешних порядков и от собственной смелости, Маоней нырнул в коридорчик. Здесь и в самом деле оказалась раздевалка — вдоль стен тянулись ряды узких стальных шкафчиков. Судя по тому, что несколько парней и дев одевались — или раздевались — прямо здесь, кабинок для переодевания не имелось.

Вздохнув, он отыскал свободный шкафчик, стараясь не смотреть по сторонам, быстро сбросил всю одежду. Казалось, что всё это происходит во сне — его тело жило сейчас, словно само по себе...

Раздевшись, Талу запер дверцу, затянул на запястье шнурок с ключом и номером из нержавеющей стали, как поступали все вокруг. Потом, прямо как есть, вернулся к каньону, спустился на уступ, усмехнувшись, спрыгнул в воду — в самом деле, очень теплую — и поплыл. Это оказалось очень здорово. Ещё в Академии Талу страшно полюбил плавать — хотя там вода в бассейне была холодная и после положенных на день упражнений у него зуб на зуб не попадал. Здесь же всё было иначе. Талу плыл, изгибая всё тело, с удовольствием чувствуя, как напрягаются мускулы, а теплая вода обтекает обнаженную кожу. То, что вокруг мелькают такие же нагие тела, уже почти что его не смущало.

Выплыв из-под арки, Талу осмотрелся. Он попал в кубический бетонный зал, ярко освещенный горевшими на потолке желтыми лампами. Всё дно его было залито прозрачной водой глубиной метра в четыре. В ней, к его удивлению, колыхались густые зеленые водоросли и плавали небольшие, аквариумного вида рыбки, непонятно что жравшие, — корма для них и кормушек видно не было. Здесь же плавало десятка два нагих парней и дев — они ныряли ко дну или просто плескались, весело смеясь. Сам зал был почти пустым, лишь слева из воды поднималась бетонная лестница. Она вела на узкий бетонный же выступ — он вел вдоль стены куба и поворачивал направо, потом налево, минуя какой-то проем и исчезая из поля зрения. На нем сидело ещё несколько парней и дев, свесив к воде ноги. Тоже, разумеется, нагих.

От всего этого голова у Талу пошла кругом, но он не подал виду, что чувствует что-то не то. Тоже нырнул, с удовольствием чувствуя, как теплая вода мягко сжимает его грудь и живот, коснулся ладонями шершавого дна, вынырнул, мотнув головой, чтобы отбросить залепившие глаза мокрые волосы. Невольно засмеялся — ему вдруг показалось, что он попал прямо в рай...

........................................................................................................

Наплававшись до обалдения, Талу вернулся в темный затопленный каньон и по короткой вертикальной лесенке выбрался на берег. Поднимавшийся от воды густой, теплый воздух невесомо обтекал влажное тело, дразнил и щекотал, — и Талу, усмехнувшись, сел на край, свесив к ней ноги и бездумно глядя на снующих вокруг дев. Здесь, в полумраке, они казались особенно... волнующими. Они тоже посматривали на него — а потом одна из них вдруг решительно подошла и села рядом. Талу смущенно покосился на неё — дева была такая светлокожая, что, казалось, светилась в полумраке. Тяжелая грива черных блестящих волос спускалась до круглой попы, из-под них блестели длинные зеленые глаза.

Его взгляд невольно скользнул ниже. Гладкие плечи, тугие округлости отлично развитой груди. Самые выпуклые их места венчали темно-коричневые соски. Их кончики твердо, призывно торчали — и Талу судорожно поджал ноги, стараясь скрыть свою неизбежную на такое вот зрелище реакцию. Дева вдруг тихо засмеялась.

— Думаю, можно не спрашивать, нравлюсь ли я тебе.

— Ну... — Талу уставился на пальцы своих босых ног, чувствуя, как всё его тело заливает густой жар. Сейчас ему страшно хотелось провалиться на месте — но это вот никак не получалось...

— Нравлюсь, я видела, — она вновь тихо хихикнула. — Ты тоже красивый.

— А? — Талу растерянно взглянул на неё.

— Красивый, — подтвердила дева. Она коснулась его шеи, провела пальцем вдоль его позвоночника — до самого основания, и всю кожу Талу вдруг стянул острый, колючий озноб. — Как тебя зовут?

— Маоней Талу, — смущенно буркнул Талу, стараясь не смотреть на неё.

— А я — Тарини Наай, — представилась дева. — У тебя уже есть девушка?

— Нету, — буркнул Маоней.

Тарини снова тихо засмеялась.

— Значит, мне сегодня повезло. Такие парни, как ты, на дороге не валяются. Думаю, ты не откажешься уделить мне немного внимания?

— Прямо здесь? — невольно вырвалось у Талу.

Тарини хихикнула.

— Можно и здесь. Здесь полно укромных уголков — как раз на такой случай. Или, если хочешь, можешь пригласить меня домой.

— У меня дома жрать нечего, — буркнул Талу.

— Ой, это нетрудно исправить, — Тарини поднялась и потянула Талу за руку. — Пошли, я покажу тебе, где распределитель...

.......................................................................................................

Распределитель оказался не так уж далеко — в коридоре, примыкавшем к жилому отсеку. В нем Тарини, как говориться, размахнулась, выпросив две пачки чая, банку сгущенки, батон копченой колбасы, маленькую баночку меда, батон белого хлеба и даже настоящий торт! Всё это она добыла, заявив, что оно полагается новобрачным для начала медового месяца. Талу слегка ошалел от её наглости... но потом у него появились подозрения, что Тарини совершенно не шутит. Держалась она очень уверенно и рядом с ней он чувствовал себя неловко, хотя сейчас, разумеется, она была одета — в темно-синюю муаровую тунику с черной окантовкой, подчеркивающей белизну её кожи. На ногах у неё были лишь легкие сандалии, сами её ноги были обнажены до середины бедра — и Талу против воли пялился на них. Тарини это, понятно, замечала — и это явно ей нравилось. Она вообще была весьма горда собой — и не без оснований. Таких диковинных дев Маоней в жизни не видел — а при мысли, что он ей тоже нравится, причем, даже очень, внутри у него всё сладко обмирало...

Идти было не так уж далеко, и он даже удивленно замер, поняв, что довел Тарини до дома. До своего дома. При этой мысли у него вновь что-то сладко ёкнуло в груди. Потом он отпер дверь и протянул руку, предлагая Тарини войти...

.........................................................................................................

Заперев дверь, Талу повернулся. Тарини изучала комнату. Взгляд её остановился на двуспальной кровати. Она тоже повернулась, насмешливо глядя на Талу.

— Предусмотрительный юноша. Ну... где здесь кухня?

Смущаясь, Талу провел её в маленькую кухню. Тарини осмотрелась — а потом развила бурную деятельность. Найдя чайник, она заварила чай, порезала торт, потом тоже села за столик. Талу, конечно, далеко не в первый раз пил чай с почти что незнакомой девой, — но всё равно, это было... волнительно. Чай был горячий, торт очень вкусный, с орехами, — но Талу едва замечал это. Круглое пухлогубое лицо Тарини невольно притягивало взгляд — и она тоже неотрывно смотрела на него...

— Ты тоже приютская, да? — спросил он, просто чтобы не молчать.

— Почему? Нет, — Тарини удивленно взглянула на него. — А что там?

— Ну... того... этого... э-э-э... — в приюте отношения между парнями и девами, мягко говоря, не поощрялись — и это, естественно, приводило к тому, что запретный плод срывали сразу же, едва выпадала такая возможность. Без букетов, конфет и всякого такого.

— Понятно, — Тарини усмехнулась. — Ты знаешь, что это за место? Где я тебя встретила?

— Э... нет, — он и в самом деле не знал...

— Энти-Мелара. Сад Любви, как вы, файа, говорите. Туда ходят те, кто хочет... близко познакомиться. Сам понимаешь, родителей почти ни у кого ни осталось, сестер-братьев тоже. А одному жить — лучше сразу сдохнуть. Вот поэтому Хьютай и решила открыть... это место. Хорошо помогает.

— А, — Талу решил не развивать эту тему. Правду говоря, жить одному не очень-то хотелось и ему...

.........................................................................................................

Остаток ужина — сейчас, как оказалось, был уже вечер, он прибыл утром и продрых весь день, — прошел в молчании. Талу повезло куда больше, чем он мог подумать — родных у него не было, точнее, он ничего не знал про них. Но говорить об этом точно не стоило...

........................................................................................................

Хозяйственно вымыв тарелки, Тарини решила, наконец, перейти к более интересному делу. Она нырнула в спальню, попросив Талу подождать. Тот лишь вздохнул, оглядывая опустевшую кухню и невольно ёжась. По коже у него до сих пор густо ползали мурашки. Как он ни мечтал о такой вот встрече с какой-нибудь девой прекрасной, настоящие живые девы его даже немного пугали...

— Проходи, дорогой, — наконец, насмешливо крикнула Тарини.

С замершим сердцем Талу вошел в спальню. Тарини недвусмысленно стояла возле расстеленной постели, уже совершенно нагая. Впечатление было столь яркое, что Талу словно ударили под дых: он замер с приоткрытым ртом, не в силах не шевелиться, ни дышать — теперь, в неярком золотом свете настольной лампы, он увидел Тарини, что называется, во всех подробностях, а от одной мысли, что она любит его, голова и вовсе шла кругом. Изгибы её тела поражали его своей мате­матической правильностью — столь безупреч­но совершенной, что перехватывало дух. Крепкие бедра Тарини вызывающе круто сбегали к узкой талии, сходясь на уровне пупка, и их тугие изгибы необъяснимо привлекали юношу.

С минуту они молча смотрели друг на друга. Талу пробирал озноб — он очень боялся сделать что-нибудь не так и чувствовал себя... неуютно.

— Боишься меня? — спросила нако­нец Тарини.

Талу опустил лохматую голову и попытался подавить дрожь. Тщетно.

— Нет.

— Что ж, хорошо. Раздевайся.

Талу дико, испуганно взглянул на неё. Не то, чтобы он этого не хотел, но не ожидал, что всё начнется так быстро: до этого мгновения Тарини держалась с ним насмешливо и предстоящее дело казалось ему чем-то абстрактным, но теперь отступать было поздно...

По одной поджав ступ­ни, он сбросил с босых ног легкие санда­лии. Прикосновения нагих подошв к холодному полу неожиданно возбудили его. С ужасом ощутив это, он покраснел до самых пяток, мечтая провалиться на месте, но Тарини явно ждала продолжения. Талу очень хотелось отвернуться к стене, но это было бы слишком явной уступ­кой своей трусости; помедлив миг, он с неохотой рас­стегнул свой комбинезон и ста­щил его. Несколько секунд он стоял, как ду­рак, не зная, куда его положить и краснея под пристальным взглядом подруги. Потом бросил его на спинку стула, и, передернув плечами, стянул футболку, оставшись в одних плавках.

— Их тоже, — странно тихо сказала Тарини.

Пол куда-то исчез из-под босых ног юноши: он просто не мог поступить так... но вот деваться ему было некуда. В его душе столкнулись желание и стыд — с такой неистовой силой, что у него закружилась голова — и, уже зная, что всё это происходит во сне, он взял­ся за узкую полосу ткани, стащил её на бед­ра, поджал одну ногу... вторую... и выпря­мился, пытаясь прикрыться руками — но его твердая плоть непроизвольно дернулась от прикосновения и завыла от натуги, почти прижавшись к животу. Талу спрятал руки за спину, весь горячий и темный от стыда. Его пробирал озноб: здесь было холодно, к тому же, он понятия не имел, как его сейчас оценят.

Тарини откровенно разглядывала его. Талу был почти до смерти смущен своим воз­буждением. Взгляд его был опущен на пальцы босых ног.

Наконец, он взглянул на неё. На широкоскулом лице Тарини тоже застыло странное, дерзкое и одновременно смущенное выражение. Тяжелые, гагатово-черные волосы и длинные темно-зеленые глаза придавали ей совершенно неземной вид; в них были одновременно томление и испуг. Талу рассматривал это чудесное создание, стараясь понять, что именно ему с ним делать. Но тут Тарини быстро встряхнула волосами и подошла к нему.

— Ты очень красивый, — тихо сказала она. — Наверное, нравишься девчонкам, а?

Талу отрицательно мотнул головой. Он действительно нравился девчонкам — и сты­дился сейчас признаться в этом...

Тарини вдруг хихикнула.

— Нравишься мальчикам, да?

Талу вновь мотнул головой, сцепив за спиной руки и глядя на пальцы своих бо­сых ног. Он был очень смущен и это каким-то странным образом очень нравилось ему...

— Иди ко мне, юноша, — голос почему-то робкий.

Талу испуганно взглянул на неё из-под упавших на глаза волос, но не шевельнулся, изо всех сил стараясь сохранять не­зависимый вид. Когда Тарини подошла ближе, его вновь охва­тил озноб. Он вздрогнул, когда она коснулась его запястья.

— Ты любишь меня? — спросила она.

Талу бесстрашно взглянул на неё. Сейчас пробирающий до костей озноб и нагота уже мало что для него значили.

— Да.

— Ты хочешь взять меня? — очень тихо спросила Тарини и Талу невольно опустил ресницы. Он был слишком смущен, чтобы смотреть ей в глаза. Её теплые, гладкие пальцы коснулись его губ, легко обводя по их чуткой кромке его чувственный, твердо очерченный рот, легко разомкнули их, лаская, кос­нулись языка...

Талу вздрогнул, по его коже волной прошли мурашки. Пальцы Тарини пробежали по его горлу, по четкой продольной ложбинке его тела — до лобка, на миг задержавшись в пуп­ке. Живот Талу дернулся, прижав­шись на миг к позвоночнику и Тарини усмехнулась, опять касаясь пальцами его губ...

Голова Талу чуть откинулась, губы разомкнулись. По его коже блуждали уже миллионы мурашек — он даже не представлял, что их мо­жет быть так много. Мурашки теперь были везде, даже на сосках — он ощутил, как напрягаются их кончики, когда пальцы Тарини коснулись чуткой кожи, скользя вокруг сосков... а потом его дыхание прервалось из-за интенсивности знакомых ощущений, когда она легко сжала их кончики, покручивая и потягивая, высекая из них вкусный, искрящийся огонь...

Грудь Талу невольно поднялась, живот поджался, по всему его обмершему телу пробежала сладкая, колючая волна. Он даже представить не мог, насколько тепло и хорошо ему станет от этой простой ласки. Приятное мление, родившись под пупком, разлилось по всей коже, а Тарини всё продолжала и продолжала ласку, и лишь когда твердая плоть Талу начала непроизвольно подергиваться в отчаянной жажде прикосновений, она отпустила его правый сосок. Её пальцы вновь побежали по четкой продольной ложбинке — до самого низа — и...

Талу весь резко вздрогнул, когда она неожиданно легко коснулась его... там. Её пальцы скользнули вверх по его твердой плоти, коснулись...

Тарини с интересом посмотрела на юношу, который сперва побледнел под своей смуглой кожей, потом густо покраснел.

— Тебе страшно? — тихо спросила она, мягко потирая самую верхушку его напряженной плоти.

— Д-да, — задыхаясь, ответил Маоней. Он был и без того возбужден, а прикосновения Тарини словно посылали огненные стрелы, пронзавшие всё его естество, и он никак не мог набрать до­статочно воздуха в легкие.

— Хочешь, чтобы я перестала? — она прервала ласку, вглядываясь в расширенные от удовольствия глаза юноши.

Талу отрицательно помотал головой.

— Нет, — прошептал он растерянно. Он не понимал, что это с ним происходит и совершенно потерялся в ощущениях.

Тарини мягко улыбнулась ему. Её теплые пальцы легко, словно дразня, скользнули по лицу юноши, легко пригладили пушистые ресницы бесстрашно распахнутых глаз, едва не касаясь их, и ресницы Талу невольно опустились, давая путь другим, чудесно обострившимся чувствам. Его чуткие уши ловили теперь каждый шорох, нагая кожа ощущала невесомые движения воздуха. Он чувство­вал даже тепло стоявшей рядом Тарини, чув­ствовал, как сильно она взволнована...

Талу не знал, что ему нужно теперь делать. Может быть, ложиться на спину или что-то ещё? Он уже собирался лечь, прямо на пол, но Тарини взяла его за плечо и повела. Он последовал за ней, плывя в цепенящем ознобе — его чуткие босые ноги теперь ощущали каждую ворсинку покрывающего пол ковра. До постели было всего несколько шагов, но Талу пока­залось, что он шел часы. Коснувшись её бедром, он вздрогнул, словно проснувшись. Тарини мягко нажала на его плечи, заставляя медленно сесть и так же медленно откинуться на спину, растянувшись во весь рост. Простыня была почему-то очень холодная и по его коже пошли крупные мурашки.

Тарини вплела пятерню в лохматую гриву Маонея, отки­нув его голову назад, ущипнула за соски, заставив тихонько вскрикнуть... а потом её пальцы, уже влажные, покрытые густым медом с пряностями, легко разомкнули его губы, лаская, коснулись языка...

Что-то горьковато-сладкое — очень необычный вкус. Язык Талу словно ожил, двигаясь совершенно независимо от его воли — сначала испуганно отдернулся, потом затрепетал от этого незнакомого вкуса, и, наконец, попытался слизать лакомство. Тарини слег­ка сжала его, заставив замереть, сама нежно поглаживая те места, где сладкий вкус ощущался всего сильнее...

Её пальцы выскальзывают и вновь возвращаются, сначала дразня губы, потом входя глубоко в рот юноши, лаская его язык. Сердце Талу замерло. Шершавые пальцы Тарини скользят по шершавой спинке его языка, касаться их ей очень... вкусно.

Он весь резко вздрогнул, когда другие её пальцы неожиданно обвили его твердую плоть. Новое прикосновение, на сей раз, к самому чуткому месту, заставило его замереть в плену этой острой истомы. Край её ногтя скользил, казалось, прямо по обнаженным нервам.

Дыши... Просто — дыши, подумал он. Даже если ты не в состоянии, делай вид, что ты можешь...

Талу не дышал почти минуту, впивая острую сладость сразу и сверху, и снизу, лишь его тело подрагивало в такт часто бьющемуся сердцу. Едва ласка кончилась, он задышал — судорожно, словно бы задыхаясь.

Острые ногти Тарини коснулись на миг его плоти. Талу непроизвольно дернулся, испуганно вскрикнул, тут же смущенно покраснев от своей трусости и ошалело глянул на неё из-под упавших на глаза волос, — испуганно, дико, очень остро чувствуя свою абсолютную беспомощность.

— Не бойся, — улыбнулась Тарини, мягко скользя пальцами вдоль ложбинки на его животе. — Больно не будет.

Тут же её ногти прикоснулись к нему ещё раз. Вторая её рука скользила по трепещущему животу юноши. Живот Талу невольно поджался, мускулы напряглись, сердце забилось чаще. Длинные ногти Тарини медленно блуждали по его телу, отыскивая особенно чуткие точки и находя их то между пальцами его босых ног, то на нижнем краю живота, то под ребрами, то на ушах, легко впиваясь в них и нигде не задерживаясь надолго. Ту­гие мышцы юноши каждый раз вздрагивали — и Тарини откровенно любовалась им, касаясь то донца его пупка, то ямки в основании позвоночника. Наконец, она занялась кончиками его темных сосков и грудные мускулы Талу невольно затрепетали. Его длинные глаза полуприкрылись, чувственный рот приоткрылся, издавая томные, высокие звуки, — он постанывал, подрагивал, мотал головой и Тарини решила, наконец, перейти к делу. Она быстро оседлала юношу, и, сунув пальцы босых ног под его зад, начала медленно опускаться. Талу ощутил вдруг её тугую, влажную, горячую плоть и зад юноши — как и его бедра — туго свело. Они мелко, отчаянно затрепетали — казалось, что в чуткую шкурку вонзились самые кончики тысяч бешено вибрирующих игл, покрытых сладким ядом. Эти же иголки легко вошли глубже, впиваясь в низ живота — и Талу издал высокий, испуганный вскрик, весь покрываясь мурашками от усилий удержать в себе семя. К счастью, Тарини мгновенно соскользнула с него — но прошла ещё, казалось, целая минута, прежде чем изнывающая внутренность юноши, наконец, неохотно расслабилась.

— Понравилось? — спросила она, ухмыляясь. Талу повернул голову и скосил на неё свои длинные глаза, всё ещё хмельные от наслаждения. В них плескались одновременно томление и стыд — но томления было всё же больше.

— Хочешь ещё?

Талу опустил ресницы, пытаясь разобраться в себе и своих ощущениях — но её теплые пальцы, едва коснувшись сосков, спутали все его мысли, и губы словно сами по себе произнесли "да"...

Вдруг Тарини до сладкой боли сжала его соски и Маоней судорожно выгнулся. По его телу прошла ещё одна сладостно-колючая волна. По­том её сильная, шершавая ладонь, такая горячая на прохладной коже, мягко нажимая, скользнула по впалому животу юноши, разглаживая призрачный рисунок гибких напря­женных мышц... вторая, двигаясь вокруг стана, накрыла изгиб его поясницы, мягко поворачивая на бок; твердые пальцы побежали вверх и вниз вдоль его позвоночника, легко скользя по его чуткой ложбинке ногтями. Маоней вздрогнул, невольно выгибаясь, изнывая под колючими волнами мурашек. Всё ниже... ниже... ниже... её пальцы соскальзывают с основания его позвоночника, касаются...

А потом его дыхание вновь прервалось из-за силы ощущений, когда его твердая плоть погрузилась в тугую плоть Тарини — та­к сладко, что у него стянулась вся кожа и даже заныли соски. Талу невольно вскрикнул, его глаза расшири­лись, бедра невольно приподнялись, но сопротивляться он не стал и Тарини приняла его до упора. Её женская суть рефлекторно сжалась, плотно обхватив его, и Талу ощутил опасную истому там, внизу непроизвольно и глубоко втянувшегося живота. Тугой поток мурашек оплел его бедра, разлился по всей коже. Все волоски на его теле, казалось, встали дыбом и мелко вибрировали.

Когда Тарини приподнялась на нем, у юноши перехватило дух — от предчувствия ощущений... А когда она снова села, Маоней тихонько вскрикнул от неожиданно острого наслаждения. Она вновь приняла его до упора, потом немного подвигала тазом. Низ его живота сжало так резко, что оттуда просто искры сыпались и Талу испуганно замер.

Она качнула бедрами всего несколько раз — но низ живота так бесстыдно заны­л, что Маоней весь покраснел — от удовольствия и от смущения. Когда Тарини начала мягко двигаться, Талу весь затрепетал от ощущений. Ловкие пальцы подруги мягко сжали торчащие кончили его сосков и словно электрические стрелки прон­зили тело Талу, заставив его мышцы трепетать мелко-мелко, угасли, вспыхнули вновь... и вновь... и вновь. Они с убийственной точностью били в низ его живота, разжигая огонь там, пока он не вспыхнул ослепительным солнцем. Подошвы, вся внутренность юноши вдруг туго, рефлекторно сжались, его мускулы окаменели, мелко вибрируя от предельного напряжения. Маоней громко вскрикнул, потом пылавший в нем огонь стал острой пронзительной болью, такой сладкой, что он запрокинул голову и замер с приоткрытым ртом, не в силах вздохнуть. Его тело выгнулось тугой дугой в непроизвольной судороге, сознание поглотил немыслимый по силе взрыв — света, боли и наслаждения. Когда жидкое пламя его семени вырвалось, наконец, наружу, Талу вновь звонко вскрикнул, выгибаясь так, что хрустнул позвоночник, в яростных рваных спазмах исходя белой кровью. Потом по его телу разлилась жаркая, обморочная слабость и он поплыл куда-то в теплой, мягкой темно­те...

........................................................................................................

Опомнившись, Маоней замер, весь мокрый и блестящий от пота, совершенно измученный, часто дыша. Вдруг сильные ладони Тарини сжали его зад, теплый шершавый язык заскользил по тому вкусно ноющему месту, потом выше, слизывая его пот, скользя по рефлекторно сжимавшимся мышцам, проникая в пупок, в то время как её руки постепенно поднимались всё выше, ни на миг не отрываясь от его тела. А потом Тарини стала вылизывать тугие пластины его грудных мышц, уделяя основное внимание соскам. Маоней удивился, как приятно оказалось прикосновение её языка. Он невольно приоткрыл рот, чувствуя, как горячая, мокрая, шершавая спинка скользит по такому же мокрому, шершавому, ставшему бесконечно чутким кончику. Касаться его им было очень... вкусно. Только что он чувствовал себя совершенно выжатым и бессильным, но теперь...

Тарини откинула волосы с его левого уха, прижалась к нему губами, лизнула, и, дыша жаром, прошептала:

— Хочешь снова? Прямо сейчас?

Талу посмотрел на неё сквозь влажную от испарины чёлку и радужные сполохи в глазах. Естественно, ответом было "Да"...

.........................................................................................................

Ему тут же пришлось пожалеть о своём решении, потому что Тарини со смехом потянула его с постели, не дав побалдеть после любви, как он обычно делал. Тем не менее, Талу подчинился, сам удивленный своим желанием — он-то думал, что в нем ничего не осталось. Но когда Тарини подошла к нему, по его коже прошли крупные мурашки. Он опустил ресницы, невольно приоткрыл рот, готовясь к её прикосновениям — но всё оказалось иначе.

Сначала скрученная жгутом наволочка обернулась вокруг его головы, скрыв глаза. Потом Тарини попросила его поднять руки. Талу, замирая, подчинился... и на его нагое тело скользнула его шерстяная коричневая футболка — просторная, она была чуть ниже зада юноши. Затем его куда-то повели, придерживая за руку.

По телу Талу вновь поползли сладкие, колючие мурашки — ему было очень приятно идти таким вот беспомощным, подчиняясь сильной руке подруги...

Они вышли из спальни, потом нырнули в узенькую дверь. Ощутив запах воды и гладкий кафель под босыми ногами, Маоней понял, что попал в ванную — ещё до того, как на голову обрушились горячие струи. Под ними футболка моментально промокла, стала тяжелой и плотно облепила тело. Мокрая шерсть ко­лола чуткую кожу... но это оказалось неожиданно приятно. Прохладная вода несла разгоряченной коже неизъяснимое блаженство — не такое, как руки Тарини, но всё же...

Теперь он с удивительной остротой ощущал своё силь­ное тело... и ему очень нравилось, когда Тарини запускала под футболку руки, лаская его поясницу и живот или, намылив, использовала её в качестве мочалки — там же, на животе, на пояснице, на спине, на заду, на груди, уделяя особое внимание соскам...

Когда она ласкала их через намыленную шерстя­ную ткань, ощущения были гораздо острее, чем раньше, когда кожа приходилась к коже. От их силы у Талу свело спину. Он запрокинул голову и до предела изогнул стан, меж его приоткрывшихся губ блеснули зубы. Он едва мог дышать, чувствуя, что его плоть вновь напрягается. Ему очень понравилось быть таким вот совершенно беспомощным, с мягким солнцем в животе, когда она мыла его, поворачивая так, чтобы ей было удобнее, постепенно спускаясь всё ниже — грудь, по­ясница, ладони, всё очень тщательно...

Когда она добралась до подошв, Талу лежал на дере­вянной решетке, на спине. Теплые капли били по его лицу, груди, по животу, щекотными ручейками стекая по футболке и под ней. Его голые ноги были задраны вверх. Тарини мыла их своими шершавыми ладонями, все — от поясни­цы до ногтей, подтягивала его ступни к лицу, щекоча пальцы босых ног трепещущими ресницами, покусывая их, проникая между них языком — и это сочетание ощущений было удивительным...

А потом Маоней сел на пятки и Тарини начала мыть его волосы, лицо, запуская пальцы глубоко в рот юноши, лас­кая его чуткое нёбо, десны, язык...

Когда она откинула волосы с его ушей, начав, легонько царапая, мыть их, по коже Талу побежали крупные мурашки. Когда её намыленные пальцы проникли под повязку, лаская опу­щенные ресницы, мурашки стали столь густыми, что он целую минуту не дышал. Её пальцы скользили по его закрытым глазам, едва заметно надавливая — а он словно плыл куда-то в ознобе...

.......................................................................................................

...под утро Тарини наконец-то задрыхла — но сам Талу заснуть пока не мог. До этой невероятной ночи он даже не подозревал, что вся его кожа столь чувствительна, что он может надолго задохнуться, ощу­тив прикосновения её губ к ямке в основании позвоночника, не знал, что у него есть "кошачий пояс" — полоса особенно чуткой кожи на верхней части бедер, задницы и в нижней части живота, скользя по которой ногти Тарини — холодные и гладкие — заставляли его замирать в мучительно-сладком ознобе, как и прикасаясь к местам между паль­цев его босых ног, соскам или ресницам широко открытых глаз. Когда было уже далеко за полночь, каждый дюйм его совер­шенно нагой кожи был тщательно обследован при помощи ногтей, кончиков пальцев и губ, каждая мышца — особенно на животе — измята, а сам он совершенно измотан длиной, силой и разнообразием ощущений. Теперь ему оставалось лишь лежать в теплой постели и бессовестно балдеть, наслаждаясь охватившей всё тело истомой. Его вольная жизнь закончилась — но Талу совершенно не жалел об этом.

.......................................................................................................

Ещё через неделю он сидел за большим плоским экраном, быстро набирая очередной пост. Работу ему нашли презабавную — вместе с несколькими другими парнями он сидел в помещении, которое высокопарно называлось "центром специального мониторинга сети плато Хаос". Их работа заключалась в том, чтобы читать сообщения на форумах в поисках крамолы и измены — а также постить правильные, повышающие оптимизм сообщения. Незаметная работа, но на самом деле очень нужная. Талу, правда, беззастенчиво пользуясь своим служебным положением, постил сообщения о своих приключениях в Товии — и регулярно получал ответы о том, что он врет, и что любой, кто взялся бы так геройствовать, сдох бы уже на второй день. Это его развлекало и даже внушало оптимизм — приятно было видеть, что есть люди, и много, которых война обошла стороной...

Но, чтобы он ни писал, думал он в основном о Тарини. По утрам эта идеально здоровая двадцатилетняя бесстыдница бродила по дому в одной черной, просторной футболке на голое тело и он не мог смотреть на что-то ещё, кроме её удивительных ног. Эта дева буквально сводила его с ума. Ему нравилось смотреть на неё, нагую, нравилось ласкать её, нравилось чувствовать своим, как её тело вздрагивает, когда он резко двигался в ней, как она корчится в агонии экстаза... и он дико ненавидел её, одновременно за эту зверскую чувственность и за её холодность. Да! Несмотря на прошедшую неделю они не стали близкими людьми. Тарини до сих пор оставалась для него "вещью в себе". Она была податлива, как вода — и так же неуловима. Даже обвив ногами его стан и подвывая от наслаждения, она оставалась... нетронутой?

Маоней понимал, что это глупо звучит, но описать это живое чудо словами — вообще была задача не из легких. Тарини казалась идеальной подругой — веселая, с беззлобным характером и бесконечной тягой к физическим наслаждениям. Она содержала его дом в полном порядке — каждый раз, возвращаясь, он знал, что пол будет вымыт, бельё постирано, а еда приготовлена если не умело, то старательно. Она ходила по распределителям, занималась ремонтом — то есть, полностью сняла с него все хозяйственные хлопоты и при том обходилась ему даром, ведь её, в сущности, надо было только любить. Впрочем, всё это были мелочи — одна мысль о том, что дома его ждет это зеленоглазое чудо в одной футболке, делала любые проблемы ничтожными. В дополнение к этому Тарини прекрасно рисовала, а от её бесстыдных танцев у Талу просто захватывало дух. И, в то же время, она была далека, как другая планета. Каждый раз, глядя в глубину её глаз, он видел, чувствовал, что за ними живет целый мир — но для него он оставался недоступен. Нет, он понимал, что ни один человек в здравом уме не будет рассказывать о своих плохих поступках или даже дурных мыслях. Но её мечты, её фантазии, желания, сны наконец — всё это оставалось для него сокрытым. А это не та материя, о которой можно кого-то спросить. Человек сам раскрывает свою душу... или не раскрывает. Это ужасно огорчало Талу — и сейчас он вдруг усмехнулся. Развивайся их отношения как обычно — он сейчас считал бы великим достижением её согласие пойти с ним в кино. А уж делать такие глобальные выводы после целой недели совместной жизни было, наверное, всё же слегка преждевременно...

За спиной щелкнула дверь. Талу обернулся — и замер, увидев вошедшую в комнату Хьютай. Она была в своём официальном наряде — в черном, с серебряным узором, платье, в поясе Высшей, на котором висел церемониальный кинжал с резной серебряной же рукоятью. Черную гриву её волос венчала серебряная диадема Единой.

— Приветствую, Единая, — Талу вскочил и быстро поклонился, прижав ладони к груди. Он понятия не имел, чему обязан таким вот неожиданным визитом.

— Сейчас на меня было совершено покушение, — отрывисто сообщила Хьютай, глядя прямо на него. — Иалги Мэтту погиб. Ты будешь моим новым помощником.

— Ох!.. — в голове Талу словно разорвалась бомба. Он не представлял, что всего одна фраза приведет его мысли в такой хаос. Потрясение от гибели Иалги, ещё большее потрясение от мысли, что Хьютай сейчас чуть не погибла, офигение от свалившейся на него неожиданной чести — всё это безнадежно перемешалось в его голове. Но Хьютай всё ещё смотрела на него и он опомнился.

— Рад служить вам, Единая, — он вновь поклонился. — Когда мне надо приступать?

Хьютай вдруг усмехнулась.

— Сейчас же. Пошли. Время про-Эвергета пришло.

........................................................................................................

Ещё час спустя Талу, уже окончательно ошалев, вышел из Центральной. Обязанности у него оказались несложные — всего-то слушать сообщения операторов, управляющих про-Эвергетом, и передавать их Хьютай, когда она об этом просила. Но то, в чем ему пришлось участвовать, потрясло его. Он не мог поверить, что жизни за пределами плато Хаос больше нет. Это пугало его — и он одновременно был рад, что война всё же закончилась. Закончилась навсегда, окончательно и бесповоротно...

Поняв, что в его теперешнем состоянии толку от него явно не будет, Хьютай отпустила его — чтобы он опомнился и пришел в себя. Он не сразу заметил, что Анмай вышел вместе с ним.

— Ты в порядке? — тревожно спросил он.

— Наверное, — Маоней недовольно помотал головой. — Просто офигел. Слишком много всего сразу...

— Об этом дне будут рассказывать спустя тысячелетия, — серьёзно сказал Анмай. — И ты видел его. Видел, как мы одержали победу. Хьютай назвала про-Эвергет эсхатотехом, машиной, изменяющей нашу судьбу — и это так и есть. То, что свершилось сейчас — невероятно важно. Важно не то, что мы победили всех своих врагов, важно то, КАК мы их победили. Жестокие законы мира больше не властны над нами. Мы научились изменять их — и это спасло нас. И теперь — мы пойдем дальше.

— Ага, — Талу вновь помотал головой. — Интересно, есть ли таблетки от офигения?

Анмай вдруг усмехнулся.

— Нету. Но раз ты теперь помощник Хьютай и у тебя есть допуск высшей формы, я могу показать тебе сердце плато Хаос...

— Про-Эвергет?

— Нет, пока не его. Уплотнитель. Ту древнюю машину, без которой наши мечты остались бы только мечтами.

— А, хорошо... — Талу вздохнул, чувствуя, что мысли в нем всё же понемногу улегаются. — Пошли.

........................................................................................................

Идти им пришлось совсем недалеко — как догадался Маоней, поэтому Анмай и предложил ему эту экскурсию. Всего минут через пять они вошли в круглый зал, охраняемый бдительной стражей. В его вогнутой стене темнел перекрытый герметической дверью проем, ведущий в шахту лифта.

Входя в него, Талу бросил взгляд вниз. Эта шахта была почти сплошь темной, но в ней горело несколько ярких ртутных ламп, вырывая из мрака кусочки стен, — и самый нижний казался крохотным пятнышком. У него даже закружилась голова.

— Как глубоко это место? — невольно понижая голос, спросил он.

Анмай подтолкнул его в спину — в кабину лифта.

— Очень глубоко, — он встал рядом с ним и нажал кнопку.

Дверь с лязгом захлопнулась, лифт пошел вниз. Он спускался со странными мягкими рывками, стонами и потрескиванием, — отчего по коже Талу пробегал холодок. Перед его лицом проплывала серая железобетонная стена шахты.

Спуск оказался довольно-таки долгим, — как прикинул Талу, они, хотя и неспешно, спускались добрых минут пятнадцать. Снизу ощутимо веяло теплом, понемногу у Талу начало закладывать уши, словно он летел на самолете.

Несколько раз перед ним проплывали ярко освещенные, врезанные в стену шахты комнаты, — каждая с единственной массивной стальной дверью. Ещё несколько раз стена шахты исчезала и лифт ехал через обширные пространства высотой в несколько этажей, словно бы залитые жидкой, непрозрачной тьмой, — каждый раз от одного взгляда в неё по коже пробегали мурашки...

Наконец, лифт остановился с отчетливым толчком и жутковатым замирающим скрежетом, эхом отдавшимся далеко вверху. Свет здесь почему-то не горел, лишь где-то высоко наверху тлели древние атомные лампы. По коже Маонея прошел неожиданный озноб. На сей раз, Анмай взял его за руку, чтобы он не заблудился в фиолетовом мраке. Эхо их шагов причудливо дробилось во тьме. Пару раз Талу казалось, что нечто темное, скользящее закрывает призрачный свет ламп...

Он не представлял, куда они идут. Но Анмай превосходно ориентировался здесь. Всего-то минут через десять они вошли в огромный, плавно изгибавшийся туннель, едва освещенный призрачными синими огнями. Его внутренняя стена была металлической, без единой детали или шва. Анмай пошел вдоль неё. Вскоре он достиг, по-видимому, единственного входа — короткий квадратный туннель упирался в шестиугольный портал втрое выше человеческого роста, перекрытый монолитными плитами. По обеим сторонам от него виднелись вделанные в металл панели — углубленные квадраты с отпечатками ладоней, хитроумные стрелки и рукоятки. Неясный глухой шум заполнял туннель перед дверью. Он шел откуда-то снизу, и Талу невольно поёжился...

Анмай между тем поднял руки, прижав их к квадратам. Секунду ничего не происходило, потом послышался тяжелый рокот. Над их головами сверкнула звезда. Свет расширился, разросся, и Талу увидел шесть плит полутораметровой толщины из полированного металла — они плавно скользили друг по другу, открывая проход. За ними блеснул странный свет. Плиты ушли в стены, слились с ними и остановились. За ними был тоже короткий туннель, пробитый в стальном монолите, за ним — нечто вроде огороженного перилами балкона. А дальше...

Талу медленно, словно во сне, пошел вперед. Циклопический восьмигранный зал был очень высок. Его выгнутый свод казался почти плоским. Нельзя было понять, из камня он, или из металла. В центре зала, почти целиком заполняя его, поднимался серый металлический многоугольник. Между ним и стенами зиял глубокий ров. Его дна нельзя было рассмотреть — казалось, там налито нечто черное, и, в то же время, блестящее, как ртуть. Сверху в ров падал холодный голубоватый свет, отражавшийся от свода.

Талу словно очнулся и опустил взгляд. Они стояли не на балконе, как он вначале подумал, а на галерее, кольцом обегавшей весь зал. Наверху, под сводом, зал обегала ещё одна. Сбоку от неё к поверхности машины шел мостик. К верхней галерее вела изогнутая металлическая лестница, крутая и узкая. Вслед за Анмаем Талу, вздохнув, медленно побрел по ней.

Когда он, наконец, смог подняться, то увидел верх странного сооружения. В центре его плоской восьмигранной призмы зияла глубокая чаша шириной метров в десять. Её обрамлял венец ярких серо-голубых прожекторов, светивших в потолок. И всё.

— Это и есть Уплотнитель, — странно тихо сказал Анмай. — Когда он работает, происходит настоящее чудо. Детали уменьшаются во много раз, приобретая несокрушимую прочность. Я много раз видел это — но всё равно, не перестаю удивляться.

— А, — Маоней подошел к краю чаши и осторожно заглянул в неё. Она была жутко черная, словно бы закопченная, из какого-то непонятного материала. Он присел и потрогал его — скорее камень, чем металл. — А я смогу это увидеть? — от его слов, сказанных слишком громко, по залу раскатился жуткий шепот эха и он понял, почему это Анмай говорил тут так тихо...

— Сможешь, — Анмай усмехнулся. — Но не лично, конечно. Когда Уплотнитель работает, его поля убивают тут, в зале, всё живое.

— Понятно, — Талу вздохнул, чувствуя себя очень странно — словно он уже умер, давно, может, ещё где-то в Соаре, и лишь его душа бродит сейчас по загробному миру, чужому и странному... — Но ведь это же не наше. Это осталось от Империи Уарка. Наши предки не имеют к этому никакого отношения.

— Имеют, — Анмай хмуро взглянул на него. — Наша родина — вовсе не Империя, Талу. Наша родина — Эрайа, великий мир, который наши предки потеряли по невежеству. Почти все они погибли, те, кто выжили — пали во тьму. Но мы — здесь. И мы вернем Вселенную нашему народу.

........................................................................................................

Маоней Талу стоял, прислонившись к металлической стене портала. Вокруг него стояли пятеро автоматчиков из Файэ-таа, охранявших единственный открытый сейчас вход в зал про-Эвергета — южный.

Талу потрогал массивный ретранслятор, свисавший с пояса — он до сих пор не мог поверить в то, что он — первый помощник Единого Правителя. После всего, пережитого им, это казалось совершенно нереальным.

Сейчас Анмай и Хьютай уединились в зале про-Эвергета, и он должен был проследить, чтобы им никто не помешал. Его совсем недавно сделали помощником и он относился к своим обязанностям весьма ревниво, хотя они оказались совсем не такими простыми, какими казались ему на первый взгляд. Но быть помощником Хьютай было... интересно. Вот и сейчас его чуткие уши ловили некие звуки, говорившие о том, что Дивная Пара занята чем-то более увлекательным, нежели очередная инспекция Всесильной Машины. Неудивительно, что они не хотели, чтобы кто-то помешал им, с усмешкой подумал Маоней. В его голове непрерывно крутились очень яркие и сочные картинки с участием этой нагой парочки — как он подозревал, крайне похожие на реальность.

Потом Талу подумал, что они представляют, когда занимаются любовью, — может быть, его с Тарини? — и недовольно помотал головой. Воспоминания об этом тоже были очень яркие и сочные — но погружаться в них на работе не стоило, накатывало неудержимое желание бросить вообще всё и бежать к подруге, чтобы...

Он вздохнул, успокаиваясь, потом осмотрелся, всё ещё не вполне веря, что он здесь. Его занесло гораздо дальше, чем он смел представить — но в душе Талу уже крепло подозрение, что путь его на самом деле только начинается...

Эпилог

Два года спустя. Борт корабля "Иалги Мэтту" (бывший крейсер Империи Уарка "Сурки"), Глубокий Космос.

В голове у Талу чуть звенело и ему казалось, что всё происходит во сне. Четыре длинных лампы на стене заливали каюту ярким фиолетовым светом. Светлая кожа Тарини казалась в ней бело-фиолетовой, зеленые глаза — аметистовыми, а черные волосы были усыпаны миллионами фиолетовых искр. Вид её обнаженного тела буквально сводил Талу с ума — удивительно гладкое, стройное, с математически правильным изгибом бедер, заметно выступавших над треугольником нижней части живота. Столь же правильными были и тугие округлости груди с темно-коричневыми сосками, очень резко выделявшимися на светлой коже. Живот Тарини тоже был гладкий, в едва заметных буграх и углублениях мышц, призрачно проступавших под кожей. Такими же гладкими были и её подошвы с отлично развитыми пальцами. Один взгляд на её обнаженное тело доставлял Талу почти физическое наслаждение — а уж прикосновения к нему и вовсе сводили его с ума...

Вздохнув, он потянулся, тоже обнаженный — в жилом отсеке звездолета было очень жарко, густой воздух наплывал из вентиляции мягкими волнами, а такая же мягкая, почти беззвучно-низкая вибрация рамджета пронизывала воздух и вообще всё вокруг. Талу ощущал её и голой спиной. Ощущение смутно-приятное, но он уже привык к нему и почти не замечал. Но поверить, что он в космосе, всё равно было трудно. Талу и сам не мог понять, как именно он оказался в экипаже первого звездолета Фамайа. Тем не менее, он тут оказался. И далеко не просто так...

Опасаясь новых визитов, Хьютай решила убрать захваченный ими корабль в безопасное место. Но как-то само так вышло, что этим "безопасным местом" оказалась планета Кор-Соггот, отдаленная от их Уарка всего-то на какой-то триллион миль. Сама по себе она ничем не была примечательна — обычный газовый гигант в тридцать тысяч миль диаметром, как и Уарк, оторванный притяжением Бездны от своего солнца. Но Кор-Соггот имел восемь спутников. Искусственных. Один из них имел форму шайбы диаметром в три тысячи миль, другие были лишь немногим меньше — гигантский ажурный многогранник, гладкое кольцо, даже нечто вроде гигантского атома — ядро из колоссальных сфер, окруженных перекрещенными обручами и так далее. Невозможно было представить, кем и зачем это построено — но именно это им и предстояло выяснить...

Экипаж звездолета насчитывал две сотни файа — "Иалги Мэтту" был просторным кораблем. Талу попал на него как офицер бортовой безопасности и как наблюдатель электронных систем. Тарини — как помощник бортового врача. Сейчас, впрочем, она держала над лицом удивительно тонкий, похожий на лист фанеры, трофейный планшет, разыскивая в нем шаблон другого планшета, размером поменьше — для Талу.

— Как там с моим планшетом? — сонно спросил он. — Нашла что-нибудь? А то уже почти у всех есть.

Тарини усмехнулась, отложив свой планшет.

— Нашла, нашла, не волнуйся. Посмотришь — и можно заказывать бортовому фабрикатору. Но зачем нам так спешить? До нашей вахты ещё час. И я знаю, как и на что его потратить.

Усмехнувшись и мотнув головой, Талу отбросил назад лезущие в глаза волосы, потом тщательно, до хруста, потянулся. Будущее пока оставалось туманным — но ближайший час принадлежал только им двоим.

Конец