Флавий мешкал. Не время включать циркулий. В наспинном коробе вообще было негусто с запасом воздуха, добрую треть громоздкого ящика занимает совсем другая субстанция. В этом, кроме выбора места, и был замысел Флавия. Ведь в правильном бою на циркулиях с опытным циркулистом у него ни единого шанса.
Август все ближе, но Флавий не шевелился. Лишь поудобнее перехватил пряжку аккумуляторного короба да болотоходы немного пошлепали по поверхности топи. Сандалии держали крепко. Вновь зашипело. Противник снова подкрутил диск и рванулся вперед.
'Вынуждает двигаться', − понял Флавий и послушно взял влево. Удалось изящно уйти от визжащего лезвия, но тут же Гай Август добавил пару мощных и быстрых махов. Пока Флавий оставался начеку — оружие вновь прошло в стороне. Соперник ничуть не снизил темпа, а темп атак даже возрос. Гай Август потеснил Флавия, потом еще раз, и снова. И все в сторону ближайшего сухого места, рядом с зрительским холмиком.
Еще минута игры в кошки-мышки. Циркулист пыталтся выгнать Флавия на сушь, но всякий раз более легкий соперник успевал отпрыгнуть в сторону и заложить глубокую дугу вокруг неповоротливого воина. После пятой попытки зрители недовольно заворчали и начали перешептываться, явно не в пользу Флавия. Пора заканчивать эту пляску, иначе Корнелий и два других мастера увидят в тактике Флавия уход от боя.
Еще раз визжащий диск прошел рядом с плечом. Дождавшись нового замаха противника, Флавий направил свое оружие в лицо противника и впервые с начала боя диск его циркулия загудел, набирая обороты. А вместе с тугой струей воздуха на свободу устремилось и кое-что еще.
Небольшая модификация была проста до невозможности: насыпать внутрь воздушного резервуара мелко молотой пшеничной муки. Вместе с воздухом она вырвется из сопла, залепляя глаза противника. Очень остроумно, но запас муки снизил емкость баллона, поэтому Флавий даже не знал, сколько 'боевого времени' в запасе.
Облако муки окутало соперника с ног до головы, но Гай Август не растерялся — звенящий диск оружия замельтешил перед крепышом. Не успело затихнуть удивленное 'ох' со стороны зрителей, как Флавий рванулся с места. Теперь как можно быстрее зайти сопернику за спину и поставить финальную точку! Зеваки из тех, кто хоть что-то разбирал в клубах мучной пыли, замерли в предвкушении неожиданной и красивой развязки. Она не заставила ждать.
Флавий прыжком преодолел оставшиеся пару шагов до спины противника, щелкнул клапан, и оружие ударило в броню (зачем калечить человека?). Ожидался еще фонтан муки и сноп искр из-под лезвия — это поставило бы точку в сражении. Но мерзкое языческое божество удачи снова повернулось к Флавию нелицеприятной стороной. То ли клапан заело, то ли мука его закупорила, но брони коснулся совершенно безобидный неподвижный диск. Флавий ожесточенно щелкал клапаном, но грозное оружие не запускалось.
Противник отмахнулся гудящим диском за спину, и только хорошая реакция Флавия спасла от опаснейшей раны, а может быть, и смерти. Флавий инстинктивно отпрыгнул назад, но здоровые сандалии не пожелали отделяться от сырой поверхности, и воин в полный рост ухнул в болото. Тело ушло под травяной покров почти полностью, но Флавий вынырнул и даже почти успел встать на ноги, хотя широченные подошвы намертво засосало в болотную жижу.
Гай Август повернулся в сторону безоружного и беспомощного противника. Неспешно выключил клапан и, пока лезвие не остановилось полностью, ткнул оружием в шлем изобретательного, но неудачливого оппонента. Диск высек из металлической околотки порцию искр и бой закончился.
'Победил Гай Август', − произнес Корнелий за секунду до того, как со стороны зрителей раздался восторженный рев. Молодежь отмечала победу прогресса и грубой силы над изобретательностью.
Флавий ничего не слышал и не видел. Перед глазами маячил зад Фортуны.
Глава 2. Второй шанс
Умение признать за врагом силу — важный навык, особенно для военного. Посему Флавий ни зла, ни обиды на противника не держал. Гай Август достоен награды — вожделенной должности старшего трибуна. Пройдет дополнительную переподготовку и отправится служить в один из любимых сердцу машинизированных легионов.
А Флавию механизация не по нутру. В бой должны идти когорты и легионы, а не бронированные монстры на паровом ходу. Во что вообще превратится война, дело настоящих мужчин? В умение шевелить рычагами, сидя внутри несокрушимого железного монстра?
В этом что-то неправильное. Как уже не раз бывало, Флавий нутром чуял неправильность событий вокруг него. Мир сходит с ума... более того, он сошел со своего пути и трясется, что-то колотит и расшатывает земной шар извне. Дурацкая мысль, но именно она пытала Флавия в минуты душевной опустошенности. Вот как сейчас. Хотя бывали 'сдвиги' и в совершенно безобидных ситуациях. Было дело, они с Ежиком выбрались в отпуск на Сицилию. Тогда странное ощущение неправильности ударило сразу же, как Флавий ступил на твердь острова.
Он не делился 'сдвинутыми' мыслями. Ни с кем, даже с близкими. Исключение — тот случай в Сицилии. От Ежика вообще сложно что-то скрыть, специальность у нее такая. Тогда девушка сразу ощутила, что с ее другом происходят какие-то странные вещи. Удалось отболтаться, притворившись, будто вдруг поплохело от неподвижности земли под ногами. С некоторыми такое действительно случается.
Стук в дверь оторвал Флавия от воспоминаний, столь глубоких, что римлянин не сразу услышал удары. Когда Флавий разрешил войти, легкое постукивание уже переросло в настойчивую молотьбу.
− Не помешаю, герой?
Легка на помине. Ежик.
Потому что симпатичная и колючая. Вообще-то, ее зовут Лиза, имя дали приемные родители, также именовали девушку и в Школе. Но только не Флавий, кому девушка сразу и навсегда показалась Ежиком. Оправдывал прозвище и характер: колючий, резкий, нервный. Ежик могла в любой момент свернуться в неприступный клубок, и любое поползновение на ее самостоятельность встречало мощный отпор. Хрупкая и совсем неженственная фигура девушки не раз становилась причиной комичных конфузов любителей однополой любви. Среди аристократии и военных в последние годы модно увлекаться мальчиками, Ежик же (как и Флавий) этого решительно не понимала.
А еще была она Ежиком из-за своей прически. Лиза принципиально стриглась очень коротко, так, что жесткие черные волосы всегда щетинились в разные стороны. Родом девушка откуда-то с заокраинного востока, далеко из-за пределов как цивилизованной Ордынской Руси, так и бескрайних варварских степей царства Великого Могола. Каким ветром эту хрупкую азиатскую дикарку занесло в просвещенный Рим, не знал никто. Лиза сама не говорила, а кто спрашивал — ответа не получал.
− Весь поток о твоей драке на болоте только и судачит, − проинформировала Ежик. − Тебя теперь зовут мучным червяком. Конечно, исключительно любя.
Узкие глаза девушки озорно блеснули, и Лиза запрыгнула на подставку для мечей, пустую по случаю окончания учебы. Клинки Флавий сдал в оружейную еще перед экзаменами.
− Пусть назовут хоть амфорой, дерьмом бы не заливали, − буркнул Флавий. Ему вспоминать о схватке было неприятно.
− Э-э! Что за настроение, господин младший трибун! Дай-ка я тебя подбодрю!
Флавий признался, что сейчас не в настроении. И вообще, он не собирается снова убирать старательно заправленную с утра кровать, а кроме того, все-таки устал после боя.
− Слушай, похотливый самец, я что, похожа на легионную деву услад? — нахмурилась Ежик. − О, великий мучной червь, выползающий из болота и пожирающий циркулистов, я вовсе не хотела упасть перед тобой на спину! Я, великий, лишь хотела донести до твоего червячества, что сам Легат Клавдий поручил внести твой бой в Энциклопедию боевого опыта! А механики из столицы теперь ломают голову — как бы увеличить маневренность и подвижность циркулиста в боевом облачении и усовершенствовать выпускной клапан. А кроме того, поток отработавшего воздуха теперь решено использовать как дополнительное оружие!
Флавий молчал, и Лиза уже спокойнее продолжила:
− Рэм, да тебя теперь на руках носить будут, а механики наверняка подкинут халтуру по испытанию этих дурацких дисковых резаков... Вот. А я, дура, теперь буду бояться, что какой-нибудь дебил-коротышка случайно распилит тебя на две неравные половины. И мне, конечно же, достанется худшая. Которая с головой...
Флавий внимательно оглядел Лизу, словно впервые увидел.
Между ними сразу после знакомства прописалось негласное соглашение: никаких собственнических привязанностей. У молодых, не разменявших и третий десяток лет ребят было все, чтобы влюбиться друг в друга по уши, тем более гормоны играли боевой гимн по восемнадцать часов в сутки. Но что такое влюбленная парочка на потоке, оба представляли хорошо. И так случилось, что после двух-трех скандалов со слезами и сведенными в судороге скулами, между молодыми установилось то равновесие в отношениях, которое устраивало обоих. Они регулярно встречались, иногда ночевали друг у друга, не избегали интрижек на стороне и при этом умудрялись сохранять какую-то странную, противоестественно постоянную близость в чувствах. Вроде как и не вместе, но совершенно точно не порознь. Сам Флавий так и не смог понять, что же все-таки связывает с Ежиком, но ему нравилось положение вещей. И вроде бы, девушка разделяла позицию. Но сейчас показалось, что голос подруги дрогнул. Ранее за Ежиком такого не водилось, и Флавий решил уточнить:
− Или мне кажется, или в твоем голосе появились какие-то странные нотки, Ежик? Мы же, вроде бы, договорились...
− Нет никаких ноток, здоровяк! Победитель болотных тварей!
Лиза вспыхнула до корней коротких волос.
− Если хочешь знать, я зашла попрощаться. Завтра у меня испытательный рейд в Галлию, а некоторые повелители мучной пыли думают только о себе, своих проблемах, своей неудавшейся карьере старшего трибуна, а в придачу еще и нотки выискивают! Иди ты сам знаешь куда, Рэм Флавий Александр! Удачи в поединках с жабами!
Ежик тряхнула головой и спрыгнула с места. Несчастная подставка для мечей схлопотала незаслуженный пинок, и не успел Флавий ничего сказать, как Ежик захлопнула дверь с той стороны. Стальная стойка еще немного покачалась в шатком равновесии и с диким звоном грохнулась на пол.
'Колокол во здравие идиота', − подумал Флавий.
Пришлось со стыдом себе признаться, что события последних дней напрочь выветрили из памяти собственное же обещание проводить девушку до границы с Галлийской провинцией, как бы не сложился собственный выпускной экзамен.
Зад Фортуны медленно удалялся от Флавия все дальше и дальше.
* * *
Любое обучение чем-нибудь да заканчивается. Только мудрецы проповедуют вечную учебу у Жизни. В реальном же мире время — драгоценность похлеще жемчугов с алмазами. Ты сначала учишься, потом получаешь полномочия, и уж потом, в рамках этих полномочий, доучиваешься сколько тебе надо.
Школа для Флавия закончилась. Он не стал подавать заявление на сверхсрочные курсы. Надо дать себе отчет: после проигранной схватки он уже не станет спокойно зубрить предметы, лелея тщетную надежду на повторные экзамены. Посему Флавий забрал бумаги из канцелярии, наскоро попрощался с мастерами, и замок Сант-Элия пополнил число своих выпускников на один. До призыва в действующую армию на должность младшего трибуна у Флавия еще два месяца. Уйма времени.
Сначала он собирался повидать родных. Если так назвать семью, приютившую вихрастого мальчишку. Да и то не по своей воле, а по поручению протектората деревни, которая для маленького беспризорника стала домом. Из Сант-Элии до нее семьдесят миль по отличным дорогам. Ровно на полпути — Святой христианский Рим и Престол. Когда еще выберешься в столицу в ранге молодого офицера? Да еще с солидными отпускными из казначейства Школы? Посему Флавий сначала устремился в Столицу мира, а уж затем до дома, и далее — по южным землям полуострова.
Дорога до Рима обещала занять неполный день. Флавий плюнул на регулярный дилижанс, и уже через полчаса грязно-белый мерин по кличке Меркурий был готов к путешествию. Молокососы-первогодки морщились, глядя на неприглядную клячу, но Флавий-то знал: по выносливости и скорости мелкой рысью этому неказистому скакуну нет равных.
К обеду на горизонте явились первые римские пригороды, а дорога, доселе просто мощеная, уступила место новомодному, гладкому как бумага битумному покрытию. Чтобы нефтяная смола не размягчалось по жаре, а конские копыта в ней не вязли, вся проезжая часть была засыпана и утрамбована мелким белым песчаником. Его регулярно обновляли дорожники, за сетью важных для курьерской службы путей Рим следил очень строго.
Флавий выбрался на Белую дорогу ко второму часу пополудни. До столицы оставалось не более десяти миль. Остановившись на очередной почтовой станции напоить мерина, Флавий заметил чуть сбоку здания необычную коляску: вообще без пристяжи для лошадей и с какими-то странными рычагами перед креслом возницы. Выкрашен экипаж в невразумительный серый цвет, а на богу у грубо намалеван доселе неизвестный Флавию герб: рука держит лупу, через которую видно земной шар.
Флавий обошел коляску со всех сторон, но не удалось заметить ни оглобельных, ни ременных креплений. От повозки явственно смердило каким-то сладковатым, но едким ароматом: с него кружилась голова, а желудок то и дело напрягали рвотные позывы.
− Эй, малец, что за вонялка? − крикнул Флавий мальчику-прислужнику. Тот принимал у него мерина, и сейчас возился с потником.
— Какая, господин военный?
− Да вон та, — Флавий указал на странный экипаж. — Не представляю, чтобы хоть одна кляча протащила бы этот кусок благовоний больше полумили.
− Господин военный, а лошади там и не нужны, − ответил парень.
− А как же ее сюда притащили?
Мальчишка прыснул со смеху, но тут же сам себя одернул, подбирая слова. Не преуспел и снова сосредоточился на работе. А римлянин понял, что с такими вопросами выглядит по-деревенски.
С конюшни уже вели Меркурия — с заметно округлившимися боками и мокрой от поилки мордой. Флавий шагнул навстречу скакуну, но тут с порога почтовой службы внезапно окликнули:
− Господин Рэм Флавий Александр?
− Да, это я, − Флавий обернулся.
На крыльцо здания вышел пожилой почтальон. Старик внимательно разглядывал гостя, иногда его взгляд опускался помятую эстафету в руках, размотанную почти на фут. Похоже было, что служитель станции сверял внешность гостя со словесным описанием.
− Вы из Сант-Элии в Рим? − спросил он, наконец. Флавий кивнул.
− Тогда оставляйте скакуна у нас, господин. Лошадь вам не понадобится.
Почтальон улыбнулся и скрылся в здании. Через полминуты дверь почтовой станции снова отворилась, выпустив подтянутого молодого человека. С военной выправкой, отчего-то затянут в грубую кожу, хотя погода теплая, даже жаркая. На голове кожаный же шлем, а на лбу — совершенно непонятные квадратные стекла в металлических рамках, и тоже в кожаной отделке.
