А что? Поставили магнитные щиты, накачали атмосферу и живут. Сады цветут, гуманоиды бегают.
Население? Шахтёры, техники, геоники. Ну и психи, которых торкает отсутствие живого тепла и света. Вероятно, в соседи по трилёту мне сегодня попались именно они.
Диома-3. Службы Администрата предупреждает о социальных стратах населения:
— красный уровень...
О, мы уже в зоне оповещения служб города...
Я прильнул к холодному пластику. Голо-снимки поселений на спутниках я видел, но реальность оказалась прекрасной до нездоровой болезненности: живое сияние неба, игры радуг в лепестках льда...
Смотрел и боялся моргнуть. Не верилось, что это не мираж в окаменевшей мерзлоте посреди негостеприимного мира тьмы.
Мне показалось, что я вдруг стал крепче и выше ростом: внутри меня поднимал голову какой-то другой, древний хомо — всесильный покоритель Галактики. Вокруг на тысячи километров простиралась ледяная Бездна, от которой тоже замирал дух, но и город рос, захватывая горизонт, и сиял, словно маяк.
Мы приближались. Свечение ширилось. Уже заметно было, что оно неоднородно и слегка тускнеет к основанию: 'бокал' города оказался чуть шире в нижней части, а по условным 'рёбрам' серебрились треугольники силовых щитов.
Наше судёнышко ещё быстрее заскользило над заинееным склоном. Стало видно, что расширение внизу — муфта конденсата. Жутковатым ежом поднималась она метров на пятьдесят по границе магнитных линий. Силовые поля выдавливали влагу, и гигантские сосульки пытались занять биссектрису между поверхностью Ивэри и вертикалью городских 'стен'.
Чем ближе мы подлетали к туннелю в ледяной шубе города, тем яснее были видны и обломки сбитых или обвалившихся под собственным весом титанических 'игл'. Не острых, а словно бы, оплавленных, но от того не менее грозных.
Пожалуй, летать тут без магнитной трубы я бы не рискнул. Хотя... 'Не всё страшно, что светится'. Вряд ли это опасней вхождения в нестабильную зону Метью.
В трилёте стало наконец тихо. Все девятнадцать пассажиров с затаённым трепетом наблюдали, как маленькая химопленовая капсула несётся в мутное от испарений отверстие в игольчатой стене.
Ну вот и ладушки. Сейчас проскочим туннель и можно валить из тесной банки с безрогими зому.
Хотя... В жителях такого удивительного города есть, наверное, и что-то хорошее. Комбинезоны серые — так холодно тут и влажно. Стрижки короткие — опять же, капюшон примнёт всю красоту. Глаза... Главное, чтобы в глазах светилось живое, а круглые они или квадратные...
Хотя, с квадратными — это я загнул!
3. Ивэри. Пирамиды
Трилёт миновал ледяную шубу Диомы-3, сбросил скорость и заскользил над обводным каналом, окружающим пирамиды жилых секторов. Заходить на посадку он и не собирался.
После мрака лунной долины белёсое 'небо' резало глаза. Квэста гата... Неужели здесь и по городу стадами ездят? Это ж как надо заморочить горожан? Ещё бы биочип в ухо и прямым ходом на скотобойню!
Впрочем, город вполне сошёл бы за гигантскую ферму: полупрозрачные пирамиды небоскрёбов, тёмная сетка пешеходных дорог, бурые газоны и лысые красноватые пальмы. А больше я ничего не мог разглядеть из-за поднимающегося от каналов тумана.
Пришлось снова включить Путеводитель.
Путеводитель
Вас приветствует путеводитель по Крату!
Сейчас вы пролетаете над сектором 'Восток'. Он включает в себя 17 пирамид. Социальные страты зонируются здесь в зависимости от этажности. Нижние этажи — традиционно 'красные'...
Это забавно. Значит, на нижних этажах пирамид — самые низкие категории населения? А дальше — как по ступенькам? Чем выше — тем ближе к небу?
Немного непривычно для тех, кто живёт в социально смешанной среде, где внешне все находятся рядом, и надо башкой думать, с кем как общаться, чтобы не нарваться на штраф.
Разумно, наверное — ступеньки пирамид, ступеньки страт... Красные жители не встречаются с жёлтыми — и никаких проблем социального несоответствия.
Я вызвал карту города, развернув её голограммой над запястьем.
Основание Доимы-3 напоминало пиалу, затянутою сеткой. Под сеткой — озеро, сверху — структурирующие воду пирамиды, а ещё выше — купол гравитационного 'стакана', изолирующий от ледяного дыхания Крата здешние дожди-туманы.
Кусочек человеческой реальности в мире космического холода. Древний амфитеатр с мега озером вместо арены.
Путеводитель
Озеро служит запасным материалом для атмосферы. Пирамиды Диомы-3 покоятся на озёрной подушке, регулирующей микроклимат...
Так вот почему с орбиты видно так много брошенных городов!
Рано или поздно, отяжелев от ледяной шубы, намёрзшей по контуру силового 'стакана', город сбрасывает воздушную шапку и переползает на новое место, оставляя на поверхности Крата очередной погасший 'цветок'.
А пока службы города справляются с конденсатом, под магнитным полем цветут сады, живут люди. И даже дети играют. Наверное.
Диома-3. Рождаемость...
Тут трилёт завис у посадочной платформы окраинного небоскрёба и в раздвижную дверь хлынул поток мокрого холодного воздуха. Я тряхнул рукой, выключая голопроектор браслета и на автомате вышагнул вон.
Вышел и выдохнул. В корабельной тесноте я должен был привыкнуть уже к навязчивой близости чужих тел, а вот не привык.
Ветер нёс сырость с городских каналов. Высоко-высоко над головой клубилось ватное облако с далёкими искорками молний, под ним переливались сразу три яркие арки радуг.
Грохот не долетал, но воздух даже на вкус был влажным и перезаряженным. Боюсь, без каналов и сливов город давно захлебнулся бы влагой. Туман висел такой густой, что террасы с зелёными садами на ступенях соседних пирамид плавали в нём, как вершины айсбергов.
Две сороки-попутчицы, хихикая и оглядываясь на меня, исчезли внутри пирамиды, а я остался стоять на площадке, украшенной бордюрчиками и водопадами цветущих лиан, которые, скорее, отмечали границы силовых полей, чем ограждали от падения.
Ну и куда мне теперь? Взывать таксом? Именно это и предполагало сейчас моё положение: обрыв на краю ступени небоскрёба и никакого пути вниз.
Только тут я сообразил, что мог бы добраться на трилёте прямо до своего этажа в гостинице, но Хэд, подтверждая репутацию Бога Проклятых, распорядился иначе. Оно и понятно — я был сейчас в самом сердце его бывшего царства. Планеты Кога — хаттский оплот, место, откуда распространялось до войны влияние проклятых.
Так или иначе какой-то рефлекс у меня сработал. Я вышел раньше, чем успел сообразить, куда и зачем. А рефлексы пилота — дело серьёзное. Стоит мне задуматься, как начинаю действовать на автомате.
Стайка переливающихся сфер таксомов пронеслась вдруг и исчезла, обогнув соседнюю пирамиду. Кто видел в небе хугов, поймёт, почему я едва не вжал голову в плечи.
Летун Хуга или просто хуг, хотя в справочнике по инопланетным видам животных значится неопалеоптерикс, — кожистая тварь с зубами в два ряда. Симпатяга...
'Хуги нападают стаями! Хуги способны за минуту разорвать взрослого человека на куски...', — всё это вдалбливают у нас на Фрейе с младенчества, что совсем не мешает пацанам ставить простенькие ловушки из трёх палок и куска мяса. А когда тварь попадётся, высший пилотаж прижать её, ещё живую, к земле и заглянуть в круглый бешеный глаз. Вот такой же красный от ненависти глаз я увидел сегодня на полосатом боку газового гиганта Сцелуса.
Злясь на самого себя, шагнул на самый край бордюра: уж высоты-то я не боюсь.
Под ногами загорелась стрелка магнитного лифта. Я фыркнул (фальшивая опасность оказалась неожиданно полезной), распрямил спину и посмотрел вниз.
С высоты восьмидесятого этажа город казался бетонным ситечком для чая, погружённым в туман испарений. Стены пирамид спускались вниз исполинскими ступенями. Каждая была целым городским кварталом со своими магазинами, голотеатрами, оранжереями.
Я покачался с носка на пятку, активируя лифтовую площадку, и с ветерком съехал по магнитной дуге прямо в туман. Запоздало подумал: 'Ну, да, а почему бы и не пройтись собственными ногами'?
Приземлился в магнитную ловушку, вышагнул из неё прямо на пешеходную тропинку с серым пружинящим покрытием, испачканным влажной землёй.
Землёю и пахло, а ещё — близким болотом. По обеим сторонам тропинки предполагались газоны и клумбы, но всё было размокшим, взрытым. Авария у них тут, что ли, была?
Прямо у подножия пирамиды копались рабочие, высаживая лохматые пальмы-комуи, страшненькие, но неприхотливые. Я остановился, потрогал багровый кончик листа. Браслет отреагировал нейтрально, выдав, что это 'безопасная органика'.
Рабочие, понятное дело, бросили своё копание и устроили на меня экскурсию — выстроившись по границе защитной 'плёнки'. Вели они себя приличнее соседей по трилёту, но я решил не провоцировать их, а топать дальше. Раз люди трудятся там, где проще поставить робота, — со стратой у них явно не всё в порядке. Пусть мирно отрабатывают своё, а не нарываются на новый штраф.
Может, по земле тут вообще ходят одни нижняки?
Я неспешно двинулся по грязной пешеходной дорожке, огибая основание пирамиды. Иногда меня обгоняли, оскальзываясь, спешащие по своим делам жители нижних этажей.
Эти — почти не оглядывались. Неопрятностью и угрюмостью они были похожи на экзотианских тьерпов — граждан, поражённых в правах.
Тьерпов я видел на голо. Чужих 'рабов' посмотреть — это у нас, пожалуйста. В Империи принято считать, что неграждане — проблема соседей. О том, кто населяет 'красные' этажи пирамид в таких вот городах, мы скромно молчим.
Корске рассказывал, будто каморки для неграждан — по три квадратных метра на нос. А их жильцов называют нишогами: то ли владельцами ниш, то ли занимающими экологическую нишу, что раньше доставалась крысам. Впрочем, словечко 'нишог' на корабле вроде ругательства, может, им запугивают молодняк, вроде меня?
Качнув рукой, чтобы вызывать над запястьем голограмму города, я сориентировался на местности (далеко ли ещё?) и решил срезать угол, чтобы побыстрее попасть к пирамиде нужной мне гостиницы. И тут же пожалел: идти пришлось мимо переполненных водоотводных каналов, гадко воняющих, несмотря на усилия золотистой тики — ряски, выведенной специально для очистки тропических болот.
Попались две сломанные пальмы. Точно авария...
Или внизу всегда такой бардак? Сырость, серость ...
Может, наш капрал с его серой рожей и выпученными глазками родом с такой же 'планеты'? Тогда понятно его злорадство...
4. Гостиница. Вместо развлечений
Становилось всё холоднее, туман сменился дождём, больше похожим на водяную пыль, и спецбраслет пискнул, выбросив голограммы цифр.
📌ДЭП: Температура по Цельсию +14 градусов! Влажность 100%! Рекомендовано покинуть неблагоприятную среду.
В спину ударил заблудившийся порыв ветра, напоминая, что космическую тьму от пирамид и садов города отделяют магнитный щит да страховочная сетка, которую давно переросла могучая ледяная шуба.
По логике я должен был уже промокнуть, плащ — не комбинезон, в которые поголовно кутались местные. Но пока выручало домагнитное поле браслета. Оно уберегает не только от мелких повреждений, но и от излишней влаги.
'Плёнка' к тому же рассеивала возле лица морось, мешая меня рассматривать, и я ощутил облегчение, перестав быть мишенью для посторонних глаз.
Надо было заранее почитать про Крат, раз уж собрался сюда лететь. А я только и запомнил, что один сидерический день спутника равен трем с половиной условным корабельным суткам. Ведь если я не появлюсь на корабле по истечении этого срока, капрал грозился меня побрить.
Бесит его моя шевелюра. Мьёр-капрал Гаттей заходят в нашу каюту, смотрят своими выпученными глазками сначала на выскобленную башку Дьюпа, потом на мою гриву до пояса, и долго-долго ругаются на пайсаке. Его величеству мьёр-капралу всегда не хватает слов на имперском.
Но Дьюпу ?— плевать, навигатору — тем более. А капралу я подчиняюсь исключительно в рамках устава, и там не написано, какой у кого должен быть хайр.
Потому один приход Гаттея — полчаса радости. А поменяют капрала, я и волосы срежу — надоели. Могу даже побриться, как Дьюп.
Дьюп — первый пилот в нашей паре. И не только в ней. Он один из лучших лэр-пилотов Северного крыла Армады, шестнадцатый в официальном табеле рангов. Это очень высокая планка.
Башку Дьюп бреет старинным таянским ножом, а в кожу между бровей он засадил титановое кольцо с гравировкой, скорее всего, информационный носитель, вроде дополнительных блоков-таблеток в спецбраслете. Но ещё никто не решался спросить, а что у него там?
Парни говорят, что у Дьюпа не только кожа на лбу проколота, но и черепушка просверлена.
У него реакция — 'четыре'! А у человека потолок — 'тройка'... Вот у меня — 'тройка', и это — хэдова Бездна, как много. И поэтому кое-кто на 'Аисте' подозревает, что Дьюп мутант, а ГенДеп разучился ловить насекомых.
Но вопрос этот обсуждается исключительно узким кругом. Терпение Дьюпа — вещь отдельная. Я по сравнению с ним — так вообще обладаю просто хаттской 'выдержкой'.
— А-мя-о! — гулко разнеслось во влажном воздухе что-то нестройное, хоровое.
— И-и е-щё!
— На-мя-со!
Квэста гата! Если это — праздник, то я ликборийский ушастый ташип!
— Гром-че!
— На-мя-со!
Не кормят их, что ли?
Пешеходная дорожка ушла под землю возле сияющего пузыря долгожданного гостиничного холла. Однако попасть внутрь мне пока не светило: пятачок входа, зажатый между гигантских статуй, Хэд знает, кого изображающих, оккупировала толпа мужиков в серых комбинезонах.
Тут же скакал спичмейкер или профсоюзный лидер, дирижируя людьми, как оркестром. Два десятка полисов окружали митинг жидким кордоном, прячась за сетчатыми полусферами щитов.
Я присмотрелся: стражи порядка были облачены в домагнитные доспехи весьма средней мощности, вряд ли надёжнее моей прогулочной 'плёнки', а вооружены — сенсорами!
Детский сад, а не полиция. Куда я попал, хэдова Бездна?
Пришлось остановиться, добавившись к кучке зевак. Вот только дождь прекратился, и на меня снова начали пялиться.
На комбинезонах манифестантов замигали буквы, пробегая по одежде первого ряда и складываясь в строчки: 'РЕЭНКА — на мясо! Военную машину — на слом!' 'Мы не скот!'
Так я и поверил после скотовозок и воняющих каналов.
Похоже, выходной сегодня взяли шахтёры: иссиня-бледные, но вполне себе интеллектуальные лица, смазанная тусклость глаз... Если бы клонирование не было запрещено конвенциями, подумал бы нехорошее.
Вот какого Хэда я забронировал номер в пирамиде, где обитает эта хэдова РЭНКА?! Не мог из шестнадцати одинаковых вышек выбрать самую удаленную от городских шлюзов?
Или шахтёров тут к моему прилёту выставили? Смотри, мол, пилот: пока Армада гребёт лопатами эрго, несчастные шахтёры — хрен без корочки доедают!
— На-мя-со! — снова ударило по барабанным перепонкам.
Выстроились, квэста гата, посреди улицы...
Помню, когда новобранцем летел в Учебку на Намбе, швартовщики тоже пытались бастовать. Два часа беспорядков — и вокруг планеты повисло кольцо из челноков, шаттлов, кортов, которым никто не давал луча на космодром или координат на стационарную орбиту.
