— Похоже, меня могут и не найти. Придётся учиться готовить блюда из местной живности, а как это делать, я не знаю. Умею консервы открывать и хлеб нарезать, но не вижу, чтоб эти продукты здесь бегали. Вот хоть полакомлюсь напоследок.
Но полакомиться ей не дали, за деревьями раздались какие-то крики, кусты зашевелились, и из них выскочили два человека, вернее, двуногих, очень похожих на людей — глаза у них были раза в полтора меньше и совсем не было ушей. Вернее, были (это Вейрин разглядела позже, когда эти двуногие подбежали ближе), но маленькие и какие-то круглые. Эти двое добежали почти до самой воды и, увидев истребитель, остановились. Истребитель увидели и те, кто за ними гнался, они тоже остановились, вскинув какие-то палки с натянутыми на них верёвками, потом дёрнули за эти верёвки, отправив в полёт палочки потоньше. Те двое, что выскочили первыми, сразу упали на землю, как только увидели начало этих манипуляций с палками. Но, похоже, этими палками хотели попасть не в них, а в Вейрин, так как тоненькие палочки забарабанили по лобовому и боковому стёклам рубки. На одном конце этих палочек были железные наконечники, на втором — птичьи перья. Это, несомненно, было какое-то примитивное оружие, причём этим оружием совершили нападение на неё, Вейрин! Повторное нападение девушка отбила, перестреляв все летящие в её сторону палочки из ручника. Этих палочек было слишком много, а расстояние, откуда их запускали, малым, Вейрин успела бы по одной перестрелять едва половину. Вот поэтому она, сменив фокус излучения, сбила все эти метательные снаряды одним импульсом. Метатели палочек с железными наконечниками закричали и спрятались в кустах. Опасаясь того, что нападающие могут повторить попытку, Вейрин решила от них уплыть, но перед этим властно махнула первым двум, стоявшим на коленях у самой кромки воды, чтобы они перебрались на истребитель. Надо же разобраться в окружающей обстановке, вот эти двое и будут информаторами. Увидев, что двое беглецов уже сидят на корточках там, где раньше были направляющие ракет, направила истребитель на середину реки и двинулась вверх по течению, почему туда? Вейрин сама не знала, но что-то ей подсказало, что так будет правильно.
В училище пилотов был краткий курс поведения на вражеской территории, одно занятие было посвящено тому, как взять языка и как его допросить. Конечно, пилотам это может не пригодиться, но... в жизни всякое бывает. Сейчас у Вейрин было два языка и, отойдя от берега на значительное расстояние, девушка приступила к допросу. Но эти двое что-то лопотали на каком-то неизвестном языке, совсем непохожем на те, что знала Вейрин. Вздохнув, она достала портативный мнемоскоп, это, конечно, не стационарный аппарат, но для полевых условий, а условия были более чем полевые, вполне сгодится. Это устройство было предназначено именно для таких случаев, но мало того, что это был маломощный аппарат, у него был существенный недостаток — его использование вызывало очень неприятные ощущения. Воткнув штекер в разъём на шлеме, Вейрин подозвала более щуплого (он выглядел более бойким, второй, просто гора мускулов, был какой-то заторможенный) и нахлобучила ему на голову шлем мнемоскопа. Для этого пришлось того легонько ударить в живот, чтоб он согнулся. Он хоть и был более чем на голову ниже второго, но всё же на полголовы выше Вейрин.
Малк Шустрик, скоморох
Воздух со свистом вырывался из лёгких, бежать было тяжело не потому, что они с Угримом бежали по лесу, а потому что бежали уже долго. Если бы не надежда уйти от погони, то Малк уже бы давно лёг на землю, а дальше будь что будет! Если бы не этот густой лес, то его и Угрима уже бы давно догнали, ведь в погоне были не только пешие, но и конные, однако густой кустарник уравнивал шансы, не давая всадникам разогнаться. Малк и Угрим бежали к реке, надеясь там оторваться от погони. Конечно, беглецов бы расстреляли в воде, если бы не одно но — там к берегу подступали густые камышовые заросли, а течение в реке было быстрым. Вот эти камыши и должны были помочь беглецам на первых порах, не дав преследователям сразу пустить в ход луки, а там... нет, беглецы не сами уплывут, в этом случае стрелы бы их достали, их унесёт быстрое течение. Река тут делала крутой изгиб, а течение, не успевая за изгибом русла, шло от одного берега к другому, вот оно и утащит беглецов на другой берег. Вообще-то, среди преследователей были ушкуйники, их ладья (скорее всего, не одна) спрятана где-то поблизости, но ведь туда надо ещё добраться и отплыть, а свои большие лодки ушкуйники обычно вытаскивают на берег, их ещё столкнуть в воду надо. Вот Малк на это и надеялся, а что по этому поводу думал Угрим, никто не знал, может, он и сам не знал, просто следовал за своим товарищем, как делал это всегда.
Угрим познакомился с Малком в ватаге скоморохов, где был, несмотря на свою немалую силу, кем-то вроде подай-принеси. Да, он удивлял зрителей распрямлёнными подковами и свёрнутыми в трубочку большими кунами, но это быстро надоедает и за это много не дадут, а вот на хождение по канату, жонглирование могут смотреть долго и дадут гораздо больше, чем за демонстрацию силы. А за песни и шуточки щедро отсыплют свои кровные куны и резаны. А Малк мог не только ходить по канату и жонглировать, шутки и песни у него особенно хорошо получались, вот он и решил, что сам заработает больше, чем в ватаге, ведь там на всех делили. Но самому боязно, ведь заработанное могут отобрать, лихих людей хватает, вот он и сманил силача Угрима на вольные хлеба. Делиться с одним — не со всеми, к тому же можно и не поровну делить. А в том, что он заработает много, Малк не сомневался, он многое умел, и к тому же не зря его прозвали Шустриком. Но это качество и ним и сыграло злую шутку, а, может, ещё и (скорее всего, именно она) жадность.
На рыночной площади Твери всегда многолюдно, и выступление силача сразу привлекло внимание, а уж когда Малк начал жонглировать, отпуская шуточки, народ окружил площадку, где выступали два скомороха, плотным кольцом. Одна шуточка, не впрямую о князе, а только с намёком, была встречена с некоторым одобрением, видно, князя не очень любили. Одобрение выразилось в нескольких резанах, брошенных в шапку, с которой обходил зрителей Угрим. Вот Шустрик, оправдывая своё прозвище, быстро сообразил, как можно увеличить доход, и спел песенку о князе, срамную песенку. Песенка вызвала смех зрителей, а чего бы и не посмеяться, когда это можно сделать безнаказанно? Даже если князь и осерчает, когда ему доложат о дерзости скомороха, а это непременно сделают, на торжище много княжеских послухов, то можно сказать — смеялись то не над князем, а над дурнем скоморохом. Ну а пока можно посмеяться и подзадорить этого скомороха, пусть ещё чего такого отчебучит. Вот в шапку и полетели не только резаны, но и несколько кун. Но Малк уже понял, что влип во что-то нехорошее, тем более что он заметил нескольких мужичков, побежавших к сторожке стражников. Сделав условный знак Угриму (а у скоморохов был ещё особый язык условных знаков, ведь не всегда можно переговорить, а действовать надо быстро), рванул с торжища. Так рванул, что даже не успел подобрать свои гусли и другие свои скоморошьи вещи, так с балалайкой в руках и побежал (да и ту потом пришлось бросить). Малк бежал не оглядываясь, слыша за собой тяжёлые шаги Угрима, бежал быстро, и они успели выскочить из города до того, как стража закрыла ворота. Пробежав с версту, скоморохи догнали купеческий обоз и, отдышавшись, напросились в попутчики, правда, за место на телеге пришлось отдать десяток резан. Обоз двигался на восток, Малк предпочёл бы в сторону Новагорода, но выбирать не приходилось, сменить направление можно будет позже. Ехать совсем не то, что пешком идти, но и это счастье длилось недолго, проехали всего около пяти вёрст, и пришлось срочно покинуть купеческий обоз. Малк увидел сзади столб пыли, такое бывает тогда, когда по дороге скачет конный отряд, такой немаленький отряд. Возможно, это была не погоня, люди князя или кто там ещё ехали по каким-то своим делам, но Малк решил не рисковать. Сделав вид, что ему очень припекло, спрыгнул с телеги и направился к кустам на обочине, вслед за ним туда же побежал и Угрим.
Далеко беглецы отойти не успели, как к обозу подъехала погоня, и из услышанного Малк понял, что это по его душу, видать, он крепко допёк князя. Услышал Малк ещё сетования купца, что тот сразу не понял — кто это такие и не схватил их, понятно, что купец не был таким верноподданным, просто за поимку Малка уже была назначена награда, и не маленькая. Вот поэтому к погоне присоединились охранники каравана, направление, куда двинулись беглецы, они видели, да и был среди охранников кто-то, кто умел читать следы. Ещё были ушкуйники, а вот откуда они взялись, Малк так и не понял, скорее всего, присоединились к погоне ещё в городе или ещё где, услышав о награде. Очень может быть, что этот следопыт был среди них. Понимая, что по лесу от погони не уйти, Малк побежал к реке, благо она текла не более чем в версте от дороги. Но как быстро ни бежали Малк с Угримом, погоня их почти настигла, надежда была только на камыши, успеть бы в них скрыться до того, как в дело пойдут луки. Выскочив из лесу, Малк не сразу заметил ладью, приткнувшуюся к берегу, то, что это не купеческий струг, было сразу видно, но это был и не ушкуй, уж очень этот струг был узким, он был больше похож на драккар норманнов, но это был и не драккар. От неожиданности беглецы остановились, в этот момент их погоня и настигла. Оглянувшись, Малк увидел, что выскочившие из леса натягивают луки, что было странно — зачем убивать беглецов, когда они уже в руках? На всякий случай Малк растянулся на земле, Угрим последовал примеру своего товарища, всё-таки в лежащего попасть труднее, чем в стоящего. Но стреляли не в беглецов, стреляли в этот необычный струг. Необычный потому, что ни одна стрела не воткнулась в него, все стрелы отскочили, при этом звук был такой, словно попали в железо или камень. Это не смутило стреляющих, и они дали второй залп, но вот тут и случилось то, что напугало не только преследователей, но и беглецов. Из-за прозрачных стеночек в этом драккаре поднялся демон! Он дохнул огнём, вернее, не дохнул, огонь лился с его вытянутой руки, и все стрелы сгорели! Стрелки не были дураками и намёк, если это был намёк, поняли и спрятались в лесу, ведь демон мог ударить огнём и по ним! А вот Малку и Угриму деваться было некуда, и когда демон властно указал им на свой струг, безропотно туда забрались. Что-то заурчало, как довольная кошка, и струг, резво отойдя от берега, продрался сквозь камыши и вышел на стремнину.
Этот струг не спеша плыл по реке, но плыл против течения! И это притом, что ни паруса, ни гребцов на нём не было! А демон, повернув свою блестящую круглую голову с огромными круглыми глазами к скоморохам, что-то очень мелодично пропел. Это было странно, и Малк на всякий случай произнёс молитву Всевышнему, надеясь, что святое слово защитит его от демона. Угрим вторил товарищу. Это, видно, не понравилось демону и он, замолчав, поманил Малка к себе, когда тот подошёл (деваться-то было некуда), протянул какую-то странную шапку, предлагая её надеть. Ничего не оставалось, как выполнить то, что хотел этот демон, но Малк не спешил ему подчиняться, а того, очевидно, это очень разозлило, и он сильно ударил скомороха в живот, вышибая дух. Малк только успел почувствовать, как ему на голову надевают шапку и провалился во тьму. Впрочем, это длилось недолго, придя в себя, Малк увидел, как демон предлагает шапку Угриму. Надо сказать, что демон, несмотря на свой устрашающий вид, грозным не выглядел, Он был каким-то тщедушным, маленьким, больше чем на полголовы ниже Малка и на две ниже Угрима. Малк со злорадством смотрел — как сейчас богатырь Угрим покажет этому демонскому задохлику где раки зимуют. Но демон схватил Угрима за руку, и тот, вскрикнув от боли, упал на колени, а когда демон надел на него ту странную шапку, вовсе лишился чувств. Малк, не шевелясь, замер и закрыл глаза, так длилось минут десять, а потом раздался стук падающего тела.
— Открывай глаза, — раздался мелодичный голос. Какой голос! Таким бы песни петь, а не...
— Ну, перестань притворяться или мне ещё раз тебя стукнуть? — пропело над самым ухом, и демон поднял за шиворот Малка. Тот раскрыл глаза и увидел демона, сидящего в кресле (и когда тот успел, ведь только что за шиворот держал!). Зашевелился Угрим и сел рядом со стоящим Малком, а демон сначала снял свою круглую голову, это оказалось такой шапкой, а потом вынул себе глаза! Вернее, не вынул, а тоже снял, явив изумлённым скоморохам обычные зелёные глаза, ну не совсем обычные, они были большими, но не настолько, чтоб пугать. Угрим застонал, у него, как и у Малка, жутко болела голова, видно, у демона тоже, потому что тот поморщился и прикрыл глаза пушистыми ресницами и помахал длинными ушами (не такими как у зайца, но всё равно длинными, у людей таких не бывает!). Малк и Угрим не в силах что-либо сказать только открывали и закрывали рты.
Вейрин Сабана, младший лейтенант
Эти два местных аборигена были достаточно разумными, чтоб мнемоскоп смог прочитать что-то в их головах, но это была такая каша, что разобраться в ней было трудно. Но кое-что удалось узнать, в том числе и язык. Если тот, который размером больше, знал один язык, то меньший — четыре. Вейрин запомнила их все, но такой объём сразу усвоенной информации вызвал сильную головную боль, и девушка некоторое время сидела с закрытыми глазами. Открыв глаза и увидев, что меньший, а он был как бы старшим, пришёл в себя, Вейрин сказала ему, чтобы тот открыл глаза и перестал притворяться. Сказала на том языке, который знал больший, рассудив, что эти двое общаются на языке, знакомом обоим. Увидев, что меньший продолжает лежать, подняла его на ноги и села в кресло, развёрнутое к направляющим коробам ракет, вернее, тому месту, где они были. Потом сняла шлем и очки, чем снова вогнала этих двоих в ступор, вот же дикари — очков никогда не видели! Вейрин недовольно дёрнула ушами и приступила к допросу:
— Ваши имена я спрашивать не буду, я их и так уже знаю. Званий, как я поняла, у вас нет, или скоморох — это такое звание? Если не звание, то что, должность? Это означает, что вы что-то скоро умеете делать?
Ответа Вейрин получить не успела, оба этих скомороха вытаращили глаза и хором закричали:
— Ушкуйники!
Вейрин развернулась, из-за поворота реки (курсограф, за неимением других ориентиров, был выставлен так, чтоб истребитель шёл, ориентируясь на максимум встречного течения) выходили три больших лодки. Эти лодки сразу развернулись так, чтоб мимо них нельзя было пройти, а находящиеся в этих лодках осыпали истребитель стрелами. Стрелы, довольно метко пущенные, должны были попасть в людей, но ударили в бронестекло. Это разозлило Вейрин, она не стала церемониться, три коротких импульса из носовых излучателей, превратило эти лодки в костры, которые быстро утонули.
— О грозный демон, не убивай нас! Пощади! — заголосили скоморохи. Вейрин развернула кресло к коленопреклонённым людям и сказала:
