Уже забравшись на этого Змея, Угрим дал волю своему любопытству и засыпал Вейрин вопросами, та охотно отвечала. Если Угрим принял всё, сказанное Вейрин, как должное, то Малк из этих ответов понял, что этот водяной змей людей не ест и это его успокоило. На очередной вопрос Угрима Вейрин, улыбнувшись, снова подробно ответила, а тот, увидев эту улыбку, просто растаял. А вот Малк сделал вывод из имени, что назвала Вейрин — что змей это понятно, а вот то, что ласковый, говорит о многом! Змей не может быть ласковым, а если он для кого-то ласковый, то это значит, что он к этому кому-то очень расположен, а этот кто-то не кто иной, как Вейрин!
От волока плыли недолго, но поскольку змей Вейрин шёл с большой скоростью, от места преодоления водораздела ушли далеко. На ночёвку остановились засветло, а вот место, с точки зрения Угрима выбрали не очень хорошее — дикий лес подступал почти к самой воде. Но Вейрин сказала, что лучше места не найти — не надо далеко за дровами ходить, весь берег завален сушняком, а ей горячего хочется, надоел сухпай. Кто такой этот сухпай, Угрим не понял, ведь никого кроме них троих нет! Может, он сидит внутри змея, там, куда Вейрин время от времени прячется? За будочкой, откуда девушка управляла змеем, была небольшая дверца в полу, куда Вейрин время от времени пряталась. На дверце была ручка, девушка за неё бралась, просто бралась, и легко открывала эту дверцу, а вот Малк, улучив момент, когда Вейрин не было поблизости, дёргал за ручку, дёргал, но открыть так и не смог. Из сушняка быстро сообразили костёр, на этот раз его зажгла не Вейрин своим волшебным огнём, а Угрим, разжившийся огнивом в Большом Торге, готовить пришлось тоже ему, как оказалось, Вейрин, хотя была девушкой, этого совершенно делать не умела. Уже когда доедали кашу (Вейрин её очень хвалила, и кашу, и Угрима, который просто цвёл от похвалы девушки), в лесу раздался волчий вой.
— Вот! Я же говорил — нехорошее это место! Тут опасно ночевать! — укоризненно сказал, оживившийся в последнее время молчун Угрим, Малк хотел было что-то добавить, но промолчал, что было на него совсем не похоже, но всем своим видом показывал, что он согласен с товарищем. Вейрин, пожав плечами, сказала, показывая на середину реки:
— Разве я говорила, что мы будем ночевать именно здесь, мы будем ночевать там.
— Но там же вода! — теперь удивился Малк.
— Разве в той каюте, что вы соорудили вам неудобно? — поинтересовалась Вейрин и напомнила, что они там спали, когда по реке плыли к волоку. Они действительно прикорнули, а что делать, если делать нечего? Не терять же время даром? Малк попробовал возражать, поясняя, что так никто не делает. Всегда ночуют на берегу, полностью вытащив струги из воды, если же это большие гружёные ладьи, то их вытаскивают не полностью, но всё равно вытаскивают. Вейрин выслушала и, сказав, что пора менять традиции, предложила перебираться на корабль, что такое корабль ни Малк, ни Угрим не поняли, но догадались, что так Вейрин назвала своего Ласкового Змея.
Ласковый Змей остановился на середине реки (река здесь была широкая с медленным течением, может, именно поэтому Вейрин выбрала это место, она выбирала не берег, а реку), как это было сделано, ни Малк, ни Угрим не поняли. Вейрин и её команда с интересом наблюдали, как из лесу выходили волки, их было хорошо видно, так как ещё было довольно светло. Увидев этих серых зверей, Малк поразился их размерами, Угрим тоже выразил своё удивление. Вейрин поинтересовалась:
— Насколько я поняла, это довольно оживлённый торговый путь. Здесь многие проплывают, так неужели никто раньше не видел этих зверей? Если их размеры вызывают такое удивление, то об этом должны были рассказывать те, кто этих волков видел, а вы, хотя бы один, раз об этом слышать.
Малк стал рассказывать, Угрим, по обыкновению, поддакивал, что в таких местах, пользующихся дурной славой, никто не останавливается на ночлег, их ладьи проходят днём. Места ночёвок — это довольно хорошо известные и обжитые места, а там, где лес подступает к воде, вот как здесь, люди стараются не селиться. Малк ещё много чего рассказал, Вейрин слушала и делала выводы. Как оказалось, эти земли не имели единого правительства, здесь было с десяток различных правителей, авторитарно управлявшими определёнными территориями, не имевшими чётких границ. Эти правители довольно часто воевали между собой, хотя полноценными войнами эти стычки нельзя было назвать — так, набег с целью пограбить и захватить немного чужой территории, на всю — сил не хватало, хотя были исключения. Эти территории назывались княжествами, соответственно их правители — князьями. Кроме княжеств были ещё торговые города, что-то вроде сословных республик. Если Тверь была столицей княжества, у правителя которого на Малка вырос большой зуб, то Большой Торг и Новагород были торговыми городами, которыми управляли выборные воеводы. Этих воевод выбирал народ на вече, таком народном собрании, тут Вейрин усмехнулась — понятно, кто кого и как выбирал, а народ, то есть толпа, служил ширмой процессу дележа власти между реальными хозяевами городов. Вейрин интересовало всё — от вопросов большой политики, до различных бытовых мелочей, она внимательно слушала Малка, время от времени задавая уточняющие вопросы. А Малк, ободрённый таким вниманием Вейрин, говорил без умолку. В последнее время ему казалось, что девушку больше интересует его товарищ, это задевало Малка, привыкшего быть первым в этой паре. Рассказ Малка был прерван Угримом, обратившим их внимание на берег, где значительно прибавилось волков и усилилась их активность.
— Гляди-ка, сколько их, как бы до нас не добрались! Вона как скачут, а если сюда поплывут? — обеспокоенно произнёс Угрим, Малк тоже заволновался:
— А ведь вполне могут и попытаться добраться до нас. Я этих огромных волков никогда не видел, но много о них слышал, что им стоит доплыть до нашего змея? Эти места всегда днём стараются пройти, засветло, потому что волки могут напасть и на проплывающую ладью! Они на всех, кто здесь проплывает, нападают!
Вейрин, с интересом смотревшая на берег, беспокойства парней не разделяла. Девушка презрительно хмыкнула:
— Если и приплывут, как они сюда заберутся? Борта высокие, из воды на них не запрыгнешь, когтями уцепиться не получится, соскользнут, это ведь не дерево.
Угрим согласно кивнул, действительно, Ласковый Змей не был деревянным, как обычные ладьи или ушкуи, оно и понятно, он же ни то, ни другое. А вот Малк начал возражать, рассказывая про нападения этих зверей.
Вейрин, ушастая ведьма
Вейрин смотрела на волков на берегу и не понимала — почему так обеспокоены Угрим и Малк. Она видела раньше, правда, не волков, а собак, которые были раза в полтора больше, чем эти волки, там прыгающие, поэтому при виде зверей на берегу она не беспокоилась. Конечно, эти волки вполне могут доплыть до Змея (Вейрин тоже так стала называть свой кораблик, ведь это гораздо лучше, чем истребитель номер двести два), пусть его борта возвышаются над водой чуть больше чем на метр, но забраться сюда у этих зверей не получится. К тому в этом месте течение реки не такое уж и слабое, оно снесёт плывущих от берега к змею, а долго выгребать против него трудно будет. Поплавают волки вокруг Змея (если это у них получится) и обратно повернут, если течением их не унесёт. Чтоб успокоить свою разволновавшуюся команду, Вейрин, как можно более презрительно хмыкнув, сказала:
— Если и приплывут, как они сюда заберутся? Борта высокие из воды на них не запрыгнешь, когтями уцепиться не получится, соскользнут, это ведь не дерево.
Угрим вроде успокоился, но вот Малк попытался возразить, но не успел, на берегу появился человек в серой одежде, лицо которого скрывал низко надвинутый капюшон. Вейрин удивлённо подняла брови, очень похоже, что эти волки не совсем дикие, а как-то приручены. Они не нападают на человека в одежде под цвет их шкуры, а вот Малк говорит о том, что они нападают на всех людей без исключения. А Малк хоть и испугался, но продолжал рассказывать:
— Эти места всегда проходят днём, и не одной ладьёй, а несколькими. Это только мы от волока днём, а не утром отошли и сразу так быстро поплыли, что здесь к ночи оказались, а обычно на разгрузку ладьи, её перетаскивание и погрузку груза обратно уходит дня два, а то и больше. От волока отправляются рано утром, так чтобы это место пройти в самый полдень. Ночью здесь от волков спасенья нет, да и днём от них не отбиться, если ладья одна. Спастись никому не удаётся, гибнут все! Вот поэтому здесь ходят караванами, а не поодиночке.
— Если спастись никому не удаётся, то откуда такие подробные сведения? — недоверчиво хмыкнув, поинтересовалась Вейрин, её больше интересовал человек на берегу, чем ужасы, о которых рассказывал Малк. Этот человек делал какие-то пассы руками, а потом указал на Змея и волки вошли в реку. Сначала они шли по мелководью, а потом... они должны были погрузиться в воду и поплыть, но продолжали идти! Если там какая-то опора, то они вполне могут, оттолкнувшись от неё, запрыгнуть на Змея! Но если там мелководье, а что ещё может там быть, чтобы можно было бы так пройти, то Вейрин это бы заметила, ведь Змей там проплывал, и эхолот показал, что глубина в этом месте не меньше десяти метров! А волки шли, шли медленно, словно думали, что добыча от них уплыть не сможет, об этом, лязгнув зубами от страха, сказал Малк:
— Рассказывали, что волки вот медленно подходят, вроде от них и уплыть можно, а сдвинуть ладью с места нельзя, ни парус, ни вёсла не помогают! Волки запрыгивают на ладью и всех, кто на ней, убивают!
— Всё же мне интересно, если волки всех убивают, кто же об этом потом рассказывает? — произнесла Вейрин, но на всякий случай двумя короткими импульсами водомётов двинула Змея, сначала вперёд, потом назад. Никто или ничто истребитель не держало. Немного успокоенная Вейрин продолжила наблюдать за волками, идущими по воде. Когда им оставалось пройти семь метров, девушка увидела, что под водой что-то есть. Что-то вроде какой-то прозрачной поверхности, которая заканчивалась, совсем немного не доходя до борта Змея. Вейрин достала свой излучатель и, выставив полную мощность, повела лучом по воде, от истребителя к волкам. Белое облако пара закрыло берег, при этом раздался звук, будто лопнула натянутая струна. Вглядываясь в рассеивающийся туман, Вейрин приготовилась продолжить стрелять. Но больше этого делать не пришлось, волки, уносимые течением, изо всех сил гребли лапами, направляясь к берегу, судя по всему, та опора, по которой они шли к Змею, исчезла. Вейрин, пытаясь разглядеть — что же там такое в воде было, встала ногами на своё кресло. Девушка была без того платка, которым прикрывала уши, всё-таки это очень неудобно — прижатые уши к голове, да и слышно плохо. Человек на берегу, увидев Вейрин, на мгновение замер, потом, сняв капюшон, почти закрывавший лицо, низко поклонился и сказал:
— Прости меня, старшая госпожа! Прости разумом убогого, видел же, что ладья необычная, но не мог и подумать, что... прости меня, старшая госпожа!
После этих слов человек ещё раз низко поклонился и исчез в лесу, выбирающиеся на берег волки последовали за ним.
Малк Шустрик
То, что произошло вчера, произвело очень большое впечатление на Малка, об Угриме и говорить нечего. Даже Вейрин не осталась равнодушной, она, как сама сказала — на всякий случай, решила не ночевать на том месте, где повстречали Волчьего Пастуха. Малк слышал об этом человеке (человеке ли?) много рассказов, их он и пересказывал Вейрин почти всю ночь, пока Вейрин вела Змея. Как девушка находила дорогу почти в полной темноте, Малк не понимал, но Змей плыл довольно быстро. Вейрин предложила своей команде поспать, ведь они ничем не могли ей помочь, но Малку, как и Угриму, было не до сна. Если Угрим молчал, и было непонятно, о чём он думает, то Малк болтал без умолку, то ли чтоб скрыть свой страх, то ли по какой другой причине. Малк говорил:
— Это был Волчий Пастух, ты же видела какие у него волки? Огромные! И как они его слушаются! Он живёт вместе со своими волками в самой чащобе, его никто не видел, а если кто и увидит, то в живых не останется!
— Откуда же про него и его волков знают? Если все, кто его и его волков увидел, умирают, то откуда эти сведения? — поинтересовалась Вейрин. Малк туманно ответил, мол, люди говорят, и продолжил:
— Он рыщет по лесу и лишает жизни всех, кого встретит, иногда он выходит к деревне, тогда там пропадают люди, все! Никого не остаётся: ни мужиков, ни баб, ни стариков и детей. Их всех его волки съедают! Съедают так, что никаких следов не остаётся! Только домашняя живность!
— Понятно, всех съедают, людей не остаётся, только горячие кастрюли на плите, — хмыкнув, перебила Малка Вейрин и с недоверием добавила: — Не кажется это тебе странным — людей поели, а живность оставили, а? К тому же как они людей едят? Целиком глотают с костями и одеждой? Если ничего от людей не остаётся, то именно так должно быть. К тому же волков не так уже и много, чтоб всех в деревне съесть. Пусть деревня и небольшая, им долго придётся трудиться. Хотя... ладно, будем считать, что мы не всех волков видели, этот пастух приводит достаточное количество настолько голодных волков, чтоб они всех в деревне вместе с обувью и одеждой поели. Но всё же следы такого пиршества должны остаться: обрывки одежды, кровавые пятна. Ну и не поверю я, что голодные волки живность не тронут.
Вот так они и проговорили почти всё тёмное время ночи, Малк рассказывал всякие ужасы, а Вейрин сомневалась в правдивости этих рассказов. Перед самым рассветом Вейрин остановила Змея и, заявив, что хочет спать, свернулась калачиком в своём кресле и сразу уснула. А вот Малк и Угрим долго заснуть не могли, всё обсуждали случившееся. Вообще-то, говорил Малк, Угрим больше слушал. А говорил Малк довольно сумбурно, выплёскивая свои переживания:
— Кому рассказать, что мы видели самого Волчьего Пастуха, так никто не поверит. Подумают, что мы всё это выдумываем, обидно, да? А ведь мы его видели и его огромных волков видели, а уж в то, что он Вейрин испугался, точно никто не поверит. А ведь он испугался! Или нет? Испугался, ведь он Вейрин назвал старшей госпожой! Выходит, что он её знает! А она... ведь не испугалась его, да и волков тоже не испугалась! А я как их увидел, так у меня всё внутри похолодело, думал смерть моя пришла! А Вейрин... конечно, она могла на этих зверюг своего Змея натравить, но этого не сделала, сама справилась, как она их огнём пугнула! И чары Волчьего Пастуха разрушила, ведь рассказывали, что никто от него уплыть не может, он ладьи словно примораживает, а Змей Верин... Угрим ты тоже почувствовал, как он туда-сюда двигался? Вряд ли Вейрин хотела убежать, может, всё-таки на волков Змея натравить хотела? А Волчий Пастух сразу Змея не признал. Только когда Вейрин увидел, сразу всё понял, вот поэтому... она точно ведьма! Её даже Волчий Пастух боится! Вот бы кому рассказать, такая история знатная, но не поверят же, хотя... если Вейрин...
— Малк, не надо никому рассказывать о том, что мы видели, про Вейрин тоже рассказывать не надо, — сказал Угрим, перебивая товарища, тот поперхнулся и удивлённо посмотрел на всегда немногословного богатыря. Угрим больше ничего не сказал, он лёг на свою лежанку и сделал вид, что спит, а может, действительно заснул. Малку, которому очень хотелось ещё поговорить (хотя это был не разговор, а монолог), ничего не оставалось, как тоже лечь. Но сон к нему долго не шёл, заснуть ему удалось только тогда, когда уже стало светло. Но сон его был недолгим, разбудила парней Вейрин, оказалось, что она встала раньше и её Змей поплыл дальше. Вейрин разбудила и спросила, что это за город? Малк протёр глаза, осмотрелся и сообщил:
