Ушастая ведьма с "Ласкового Змея"

Ушастая ведьма с Ласкового Змея

Хроники необычной попаданки

Пролог

Младший лейтенант Вейрин Сабана вела свой малый истребитель экономичным ходом не потому, что берегла заряд накопителя, а потому что такой ход давал минимум излучения и истребитель невозможно было засечь. К тому же накопители истребителя были полны, а такой заряд позволял находиться в походе не менее года, при этом не только двигаться на полной скорости, но и вести непрерывный огонь из двух носовых излучателей. Именно непрерывный, а не короткими импульсами, как предписывали все уставы и наставления. Турель излучателей, приведенных в походное положение, чуть выступала над палубой, не мешая обзору из ходовой рубки. Вообще-то, и в боевом положении спаренные стволы излучателя не мешали обзору, но так было положено по уставу, к тому же сейчас целей для стрельбы не было. Этот двуствольный маломощный излучатель был штатным вооружением истребителей и для боя даже с малыми дозорными кораблями не совсем подходил. Основным оружием истребителей были две ракетоторпеды, лежащие в кормовых направляющих коробах. При атаке эти направляющие короба поднимались и ракеты уходили к цели. На более старых моделях истребителей такие направляющие были неподвижны, и чтобы выстрелить, надо было развернуться к цели кормой, на что уходило некоторое время, и атакуемый корабль успев либо выставить защиту, либо уничтожить маленький катер огнём своих излучателей, превосходивших по мощности слабенькие пушки истребителей в несколько раз. Такая конструкция запуска ракет привела к увеличению размеров новых истребителей почти в полтора раза по сравнению со старыми. Вейрин посмотрела назад на острые конусы головок ракетоторпед, выступающие из направляющих коробов и почти упирающиеся ей в спину, её нервировало соседство с этими длинными смертоносными цилиндрами, занимавшими две трети истребителя. Рубка и турель излучателей занимали оставшуюся треть длины небольшого судёнышка. Рубка была бронирована только спереди и по бокам, но эта так называемая броня была очень слабой. Эта броня, пробиваемая пулями среднего калибра и не выдерживающая импульсы даже малых излучателей, была предназначена не для того, чтобы защитить экипаж, состоявший из трёх человек, от обстрела, а для того чтобы уберечь его от выхлопа стартующих ракет. Открытую сверху рубку и находящийся в ней экипаж истребителя во время запуска ракет защищала специальная, выдвигающаяся пластина, служившая крышей в непогоду.

Вейрин поёжилась, но не ракеты были этому причиной, похоже, что ей, как и её товарищам по отряду, был выписан билет в один конец. Командование, решив свести потери личного состава до минимума, послало на это задание отряд истребителей только с пилотами, а остальные члены экипажа этих сверхмалых корабликов остались на базе. Вообще-то, с управлением такого кораблика мог справиться и один человек, ведь всё было автоматизировано. Но по уставу, который командиры требовали неукоснительно выполнять, экипаж должен состоять из трёх человек, а тут такое нарушение! И не от подчинённых, а от командования! Понятно, что это неспроста, да и то, что на задание пошли молодые, ещё неопытные недавние выпускники курсов пилотов, говорило о смертельной опасности этого задания! Среди этой, можно сказать, зелёной молодёжи, Вейрин была ветераном. Она и ещё несколько пилотов имели почти трёхгодичный стаж ведения боевых действий, может, потому их, имеющих хоть какой-то опыт, и послали на это совсем безнадёжное дело, что не надеялись на молодых. Ведь недаром инструктаж проводил командир всего отряда и присутствовал при этом адмирал, командующий сектором. Командир говорил:

— К нам приближается большая ракетно-артиллерийская платформа сухов, вы знаете — что это такое. Если она выйдет на позицию, то наш фронт будет прорван, да что там прорван — уничтожен! Большими кораблями атаковать этого монстра нам не удастся, они будут обнаружены сухами ещё на подлёте и уничтожены, это случится до того, как корабли выйдут на дистанцию, с которой смогут вести действенный огонь. Поэтому решено атаковать эту платформу истребителями с моря и штурмовиками, идущими на малых высотах. Ваши истребители с воды, штурмовики с воздуха. Есть большая вероятность, что ваши малые судёнышки не будут обнаружены и сумеют выйти на рубеж атаки.

Вейрин хмыкнула, она, как и её более опытные товарищи, прекрасно понимала — что имел виду адмирал, такая комбинированная атака могла принести успех. Истребители и атмосферные штурмовики — очень мелкие цели, на платформе их если и заметят, то просто отмахнутся, установив динамическую защиту, которую эта мелюзга просто не прорвёт. Не прорвёт, если бы атаковали только истребители или только штурмовики, а так кто-нибудь из них да и достанет бронированное чудовище. Ещё Вейрин была уверена, что платформу атакуют и из-под воды. Командир отряда об этом не говорил, простым пилотам ни к чему эта информация, но, скорее всего, так и будет. Вейрин посмотрела на экранчик радара, малый истребитель хоть и был самым маленьким судёнышком, но был оборудован разными приборами не хуже чем его большие собратья. Экран был пуст, хотя девушка знала, что её товарищи где-то рядом. Прибор пискнул, показывая, что он что-то обнаружил. Вейрин поджала губы — ну вот, цель выявлена, до атаки осталось меньше минуты! На экране радара стали появляться точки — это двигатели истребителей начинали работать на полную силу. Девушка покачала головой — слишком рано! До платформы сухов ещё далеко, Вейрин не последовала общему примеру, и её истребитель продолжил двигаться в прежнем режиме. На экранчике точки, обозначающие истребители её товарищей, стали вспыхивать и гаснуть, с платформы открыли огонь, не став включать защиту. Яркие вспышки взрывов как на поверхности моря, так и в воздухе означали попадание в цель, а это... да, там гибли её товарищи, бессмысленно гибли! Вейрин, решив что пора, закусила губу и двинула рукоятку управления двигателем вперёд, кораблик словно подпрыгнул и взлетел над поверхностью моря, в воде остались только водозаборники и сопла водомётов. Воя турбин, прокачивающих через себя воду, Вейрин не слышала, как и не чувствовала набегающего потока воздуха, от него её защищало бронестекло рубки, а от рёва форсированных турбин — наушники шлема. Девушка вела свой кораблик на полной скорости, но не по прямой, как это раньше делали её товарищи, а зигзагом, укрываясь за небольшими областями силового возмущения, возникающим на месте взрывов истребителей её группы. Эти возмущения мешали бы и ей, если бы она пользовалась радаром, но она использовала показания этого чуткого прибора только для определения областей наибольших возмущений, которыми прикрывалась. Переключившись на ручное управление, Вейрин сама вела свой кораблик, не пользуясь курсографом. Этот умный прибор пищал, показывая нарушения режима атаки, но девушка не обращала внимания на эти раздражающие звуки, она и так видела цель и куда надо выстрелить. А вот сухи, пользующиеся радарами для наведения своих излучателей (вероятно, стрельбу у них вёл искин), мечущийся истребитель не видели, а возможно, не посчитали опасным, поисковый радар истребителя работал на малой мощности, а радары, захватывающие цель и наводящие на неё ракетоторпеды, Вейрин отключила. Отключила как на истребителе, так и на ракетах, цель-то вот она, попасть в неё можно, просто запустив ракеты вперёд.

Но сухи, видно, что-то заподозрили, и бронеплиты на их боевой платформе раздвинулись, в открывшиеся широкие амбразуры начали выдвигаться решётки динамической защиты, их усиливающееся свечение показывало, что защита уже включена и через несколько мгновений сделает платформу неуязвимой для ракет истребителя. Раньше они этого не сделали, решив, что могут уничтожить истребители и сбить запущенные с них ракеты огнём излучателей. Всё-таки динамическая защита потребляла очень много энергии, её генераторы ставили только на корабли первого ранга или на такие гиганты, как эта платформа. Вейрин выругалась и вдавила клавишу пуска ракет, загудел подъёмник пусковых направляющих коробов, кораблик сильно тряхнуло. Девушка на несколько мгновений ослепла от яркого огня выхлопа стартовавших ракет, не помогло даже ставшее тёмным лобовое стекло рубки. Ещё ничего не видя, Вейрин крутанула штурвал, разворачивая истребитель, понимая, что это уже бесполезно, запустив ракеты, она себя обнаружила, и сейчас... Додумать Вейрин не успела, сознание покинуло её, яркий свет — это было последнее, что она увидела.

Пятизвёздный адмирал долго рассматривал список фамилий, ползущий по большому экрану, он молчал, молчали и все находящиеся в штабе сектора, наконец он спросил:

— Наши потери — только бригада истребителей и две эскадрильи штурмовиков?

— Да, экселенц, — склонил голову четырёхзвёздный адмирал и уточнил: — Полная бригада истребителей и почти три эскадрильи штурмовиков. Спаслись только двое, в момент взрыва их машины только начинали заходить на цель. Оба пилота в тяжёлом состоянии доставлены в госпиталь, боюсь, они не выживут. Слишком сильным был взрыв, на платформе взорвались энергонакопители. Согласно информации, полученной с дальнего поста наблюдения, он, кстати, тоже пострадал, ракеты одного истребителя попали в амбразуру решётки динамической защиты, что вызвало возбуждение всего силового контура, а это привело к детонации энергонакопителей. Можно сказать — повезло, если бы не это, то ракеты истребителя не нанесли бы особых повреждений платформе сухов. Те их просто не заметили бы, броня платформы рассчитана на неоднократные попадания более мощных ракет, вот такая случайность, счастливая для нас случайность. Ведь торпеды, запущенные с подводных лодок, системе безопасности платформы удалось перехватить.

— Да, случайность, для нас счастливая и очень досадная для сухов, Вообще-то, случайности редко бывают случайными, — заметил адмирал и поинтересовался, ни к кому конкретно не обращаясь: — Удалось выяснить — чей истребитель сделал тот выстрел?

— Так точно! — вытянулся капитан первого ранга и доложил: — Истребитель с бортовым номером двести два! Пилот — младший лейтенант Вейрин Сабана!

— Наградить большой золотой звездой и присвоить звание старшего лейтенанта, нет, капитана, — распорядился пятизвёздный адмирал. Немного подумав, добавил: — Выплатить тройное жалование соответствующее новому её званию. Родственники у неё есть? Нет? Сирота и воспитывалась в армейском приюте? Значит надо найти родственников, истинных патриотов, вырастивших дочь подобающим образом. Вот им и выплатить. Дать соответствующую информацию во все масс-медиа, страна должна знать своих героев! Поэтому надо, чтобы этот лейтенант, вернее, капитан выглядела как можно героически. Не только в момент совершения своего подвига, но и до этого. Мол, отличник боевой и политической подготовки, готовый в любой момент отдать жизнь во славу императора, всё вот в таком духе. Понятно?

Глава 1. Знакомство и выбор

Вейрин Сабана, младший лейтенант

Где-то пели птицы, журчала вода и пахло... Нет, не пластиковым покрытием стен и не металлом, как в коридорах и кубриках базы, а чем-то невообразимо вкусным и приятным, а ещё пахло духами, такими, о которых можно было только мечтать! Этот запах не шёл ни в какое сравнение с тем дорогим парфюмом, что удалось когда-то только лишь понюхать! А ещё это ласковое прикосновение к лицу и... тут Вейрин чихнула и открыла глаза, над ней были кроны деревьев с зелёными листьями, вернее, крона одного большого дерева, сквозь просветы в которой виднелось голубое небо с белыми облаками. Ещё сквозь просветы в ветвях пробивались лучи светила, вот его теплый лучик и коснулся лица девушки. Зелёные листья, голубое небо и белые облака?! Она уже в раю? Вейрин попыталась встать и больно ударилась о выдвижную стойку, поддерживающую наполовину выдвинутую бронированную крышу рубки. Ударилась потому, что попыталась резко вскочить? Но это как же надо дёрнуться, чтобы так высоко подбросило! Вейрин осторожно встала с кресла, куда упала после первой попытки подняться, и снова чуть не врезалась головой в крышу рубки. Она чертыхнулась, действуя автоматически, убрала крышу, после чего встала во весь рост, чувствуя необычайную лёгкость тела, помахала руками и засмеялась, всё это: воздушность ощущений, мелодичное пение птиц и изысканные ароматы — говорило о том, что она уже... именно так девушка себе представляла рай. Всё это показывало, что она именно в раю, и это вполне заслуженно, она героически погибла, совершив небывалый подвиг — в одиночку подорвав ракетно-артиллерийскую платформу сухов, и вот заслуженная награда! Она в раю! Но тут взгляд Вейрин упал на панель управления, затем она огляделась — это был её истребитель! Это что же получается? В рай попадают вместе с вверенной техникой? Вейрин машинально глянула на подмигивающую огоньками приборную панель, показывающую, что всё исправно и накопитель полон. Может, так в раю и должно быть? Полная боевая готовность? Вейрин скосила глаза и увидела, что ракет нет, направляющих желобов тоже. Но индикатор показывал: носовые излучатели готовы к стрельбе. Похоже, что в раю запрещено тяжёлое оружие, только вот такое, кстати, ручной излучатель, обычно называемый — ручник, был в кобуре и тоже полностью заряжен. Вейрин привычно пробежала пальцами по клавишам панели управления истребителем, проверяя готовность систем, всё работало, только вот искин не отвечал. И это показалось девушке правильным — нечего в раю делать искусственному разуму, хотя... искин истребителя полноценным искином никак нельзя было назвать, он больше походил на старинные компьютеры, уж слишком была ограничена его функциональность. Рядом с бортом истребителя что-то сильно плеснуло, и Вейрин увидела спину большой рыбы, а пролетающая птичка оставила отметину на лобовом стекле рубки. Девушка, перегнувшись, мазнула пальцем по отметине, понюхала и кому-то сообщила:

— Могу с полной уверенностью в своей правоте доложить — это не рай. Очень похоже, но не рай. В раю таких сюрпризов не должно быть! Райские птицы должны петь, а не... Но эта лёгкость, откуда она? Скорее всего, это какая-то планета, совсем дикая с нетронутой природой, да ещё и уменьшенной силой тяжести. Да, именно так — сила тяжести меньше в два раза! Ну, может, не в два, а в полтора, но всё же меньше. Как я сюда попала — вопрос очень интересный, но боюсь, что сейчас на него ответа я не получу, может быть, потом. А чтоб тебя! Дикая планета с дикой природой и невоспитанными птицами!

Последние слова были произнесены громко и с возмущением, так как ещё одна птица оставила отметину на лобовом стекле. Вейрин вылезла из рубки и, сняв перчатки, прополоскала их в воде, набрав в пригоршни воды, побрызгала на стекло. Некоторое время понаблюдав за стайкой рыбок у борта истребителя, продолжила свои размышления вслух:

— Если судить по обилию здешней живности, от голода я не умру, когда сухпай кончится, а он очень маленький, поэтому надо попробовать связаться с командованием, хотя какое тут командование? Но, может, хоть кто-то тут есть?

Некоторое время потерзав коммуникатор (иначе назвать действия, что были проведены с этим прибором, нельзя было), Вейрин откинулась в кресле и прикрыла глаза — эфир был чист. Совсем чист, можно сказать — девственно чист! Это если не считать слабого треска дальних грозовых разрядов. Посидев так некоторое время, девушка осторожно встала на сидение ногами и стала осматривать окрестности. Истребитель, почти уткнувшийся носом в низкий берег, стоял в гуще каких-то высоких растений, растущих прямо из воды, видно, тут было совсем близко до дна. Там, где заканчивались эти растения, открывалась водная гладь широкой реки, судя по движению воды, течение в этой реке было довольно сильным. На берегу, в шаге от воды, росла густая зелёная трава, если сделать ещё шагов тридцать-сорок — начинались густые кусты, а за кустами, в некотором отдалении от них, росли высокие деревья. Такие же высокие деревья (не так густо, как за кустами, а поодиночке) росли между кустами и берегом, под одним из них и приткнулся к этому берегу истребитель. Сев в кресло, Вейрин достала галеты, открыла баночку с джемом и начала, смакуя, медленно есть, при этом опять кому-то сообщив:

— Похоже, меня могут и не найти. Придётся учиться готовить блюда из местной живности, а как это делать, я не знаю. Умею консервы открывать и хлеб нарезать, но не вижу, чтоб эти продукты здесь бегали. Вот хоть полакомлюсь напоследок.

Но полакомиться ей не дали, за деревьями раздались какие-то крики, кусты зашевелились, и из них выскочили два человека, вернее, двуногих, очень похожих на людей — глаза у них были раза в полтора меньше и совсем не было ушей. Вернее, были (это Вейрин разглядела позже, когда эти двуногие подбежали ближе), но маленькие и какие-то круглые. Эти двое добежали почти до самой воды и, увидев истребитель, остановились. Истребитель увидели и те, кто за ними гнался, они тоже остановились, вскинув какие-то палки с натянутыми на них верёвками, потом дёрнули за эти верёвки, отправив в полёт палочки потоньше. Те двое, что выскочили первыми, сразу упали на землю, как только увидели начало этих манипуляций с палками. Но, похоже, этими палками хотели попасть не в них, а в Вейрин, так как тоненькие палочки забарабанили по лобовому и боковому стёклам рубки. На одном конце этих палочек были железные наконечники, на втором — птичьи перья. Это, несомненно, было какое-то примитивное оружие, причём этим оружием совершили нападение на неё, Вейрин! Повторное нападение девушка отбила, перестреляв все летящие в её сторону палочки из ручника. Этих палочек было слишком много, а расстояние, откуда их запускали, малым, Вейрин успела бы по одной перестрелять едва половину. Вот поэтому она, сменив фокус излучения, сбила все эти метательные снаряды одним импульсом. Метатели палочек с железными наконечниками закричали и спрятались в кустах. Опасаясь того, что нападающие могут повторить попытку, Вейрин решила от них уплыть, но перед этим властно махнула первым двум, стоявшим на коленях у самой кромки воды, чтобы они перебрались на истребитель. Надо же разобраться в окружающей обстановке, вот эти двое и будут информаторами. Увидев, что двое беглецов уже сидят на корточках там, где раньше были направляющие ракет, направила истребитель на середину реки и двинулась вверх по течению, почему туда? Вейрин сама не знала, но что-то ей подсказало, что так будет правильно.

В училище пилотов был краткий курс поведения на вражеской территории, одно занятие было посвящено тому, как взять языка и как его допросить. Конечно, пилотам это может не пригодиться, но... в жизни всякое бывает. Сейчас у Вейрин было два языка и, отойдя от берега на значительное расстояние, девушка приступила к допросу. Но эти двое что-то лопотали на каком-то неизвестном языке, совсем непохожем на те, что знала Вейрин. Вздохнув, она достала портативный мнемоскоп, это, конечно, не стационарный аппарат, но для полевых условий, а условия были более чем полевые, вполне сгодится. Это устройство было предназначено именно для таких случаев, но мало того, что это был маломощный аппарат, у него был существенный недостаток — его использование вызывало очень неприятные ощущения. Воткнув штекер в разъём на шлеме, Вейрин подозвала более щуплого (он выглядел более бойким, второй, просто гора мускулов, был какой-то заторможенный) и нахлобучила ему на голову шлем мнемоскопа. Для этого пришлось того легонько ударить в живот, чтоб он согнулся. Он хоть и был более чем на голову ниже второго, но всё же на полголовы выше Вейрин.

Малк Шустрик, скоморох

Воздух со свистом вырывался из лёгких, бежать было тяжело не потому, что они с Угримом бежали по лесу, а потому что бежали уже долго. Если бы не надежда уйти от погони, то Малк уже бы давно лёг на землю, а дальше будь что будет! Если бы не этот густой лес, то его и Угрима уже бы давно догнали, ведь в погоне были не только пешие, но и конные, однако густой кустарник уравнивал шансы, не давая всадникам разогнаться. Малк и Угрим бежали к реке, надеясь там оторваться от погони. Конечно, беглецов бы расстреляли в воде, если бы не одно но — там к берегу подступали густые камышовые заросли, а течение в реке было быстрым. Вот эти камыши и должны были помочь беглецам на первых порах, не дав преследователям сразу пустить в ход луки, а там... нет, беглецы не сами уплывут, в этом случае стрелы бы их достали, их унесёт быстрое течение. Река тут делала крутой изгиб, а течение, не успевая за изгибом русла, шло от одного берега к другому, вот оно и утащит беглецов на другой берег. Вообще-то, среди преследователей были ушкуйники, их ладья (скорее всего, не одна) спрятана где-то поблизости, но ведь туда надо ещё добраться и отплыть, а свои большие лодки ушкуйники обычно вытаскивают на берег, их ещё столкнуть в воду надо. Вот Малк на это и надеялся, а что по этому поводу думал Угрим, никто не знал, может, он и сам не знал, просто следовал за своим товарищем, как делал это всегда.

Угрим познакомился с Малком в ватаге скоморохов, где был, несмотря на свою немалую силу, кем-то вроде подай-принеси. Да, он удивлял зрителей распрямлёнными подковами и свёрнутыми в трубочку большими кунами, но это быстро надоедает и за это много не дадут, а вот на хождение по канату, жонглирование могут смотреть долго и дадут гораздо больше, чем за демонстрацию силы. А за песни и шуточки щедро отсыплют свои кровные куны и резаны. А Малк мог не только ходить по канату и жонглировать, шутки и песни у него особенно хорошо получались, вот он и решил, что сам заработает больше, чем в ватаге, ведь там на всех делили. Но самому боязно, ведь заработанное могут отобрать, лихих людей хватает, вот он и сманил силача Угрима на вольные хлеба. Делиться с одним — не со всеми, к тому же можно и не поровну делить. А в том, что он заработает много, Малк не сомневался, он многое умел, и к тому же не зря его прозвали Шустриком. Но это качество и ним и сыграло злую шутку, а, может, ещё и (скорее всего, именно она) жадность.

На рыночной площади Твери всегда многолюдно, и выступление силача сразу привлекло внимание, а уж когда Малк начал жонглировать, отпуская шуточки, народ окружил площадку, где выступали два скомороха, плотным кольцом. Одна шуточка, не впрямую о князе, а только с намёком, была встречена с некоторым одобрением, видно, князя не очень любили. Одобрение выразилось в нескольких резанах, брошенных в шапку, с которой обходил зрителей Угрим. Вот Шустрик, оправдывая своё прозвище, быстро сообразил, как можно увеличить доход, и спел песенку о князе, срамную песенку. Песенка вызвала смех зрителей, а чего бы и не посмеяться, когда это можно сделать безнаказанно? Даже если князь и осерчает, когда ему доложат о дерзости скомороха, а это непременно сделают, на торжище много княжеских послухов, то можно сказать — смеялись то не над князем, а над дурнем скоморохом. Ну а пока можно посмеяться и подзадорить этого скомороха, пусть ещё чего такого отчебучит. Вот в шапку и полетели не только резаны, но и несколько кун. Но Малк уже понял, что влип во что-то нехорошее, тем более что он заметил нескольких мужичков, побежавших к сторожке стражников. Сделав условный знак Угриму (а у скоморохов был ещё особый язык условных знаков, ведь не всегда можно переговорить, а действовать надо быстро), рванул с торжища. Так рванул, что даже не успел подобрать свои гусли и другие свои скоморошьи вещи, так с балалайкой в руках и побежал (да и ту потом пришлось бросить). Малк бежал не оглядываясь, слыша за собой тяжёлые шаги Угрима, бежал быстро, и они успели выскочить из города до того, как стража закрыла ворота. Пробежав с версту, скоморохи догнали купеческий обоз и, отдышавшись, напросились в попутчики, правда, за место на телеге пришлось отдать десяток резан. Обоз двигался на восток, Малк предпочёл бы в сторону Новагорода, но выбирать не приходилось, сменить направление можно будет позже. Ехать совсем не то, что пешком идти, но и это счастье длилось недолго, проехали всего около пяти вёрст, и пришлось срочно покинуть купеческий обоз. Малк увидел сзади столб пыли, такое бывает тогда, когда по дороге скачет конный отряд, такой немаленький отряд. Возможно, это была не погоня, люди князя или кто там ещё ехали по каким-то своим делам, но Малк решил не рисковать. Сделав вид, что ему очень припекло, спрыгнул с телеги и направился к кустам на обочине, вслед за ним туда же побежал и Угрим.

Далеко беглецы отойти не успели, как к обозу подъехала погоня, и из услышанного Малк понял, что это по его душу, видать, он крепко допёк князя. Услышал Малк ещё сетования купца, что тот сразу не понял — кто это такие и не схватил их, понятно, что купец не был таким верноподданным, просто за поимку Малка уже была назначена награда, и не маленькая. Вот поэтому к погоне присоединились охранники каравана, направление, куда двинулись беглецы, они видели, да и был среди охранников кто-то, кто умел читать следы. Ещё были ушкуйники, а вот откуда они взялись, Малк так и не понял, скорее всего, присоединились к погоне ещё в городе или ещё где, услышав о награде. Очень может быть, что этот следопыт был среди них. Понимая, что по лесу от погони не уйти, Малк побежал к реке, благо она текла не более чем в версте от дороги. Но как быстро ни бежали Малк с Угримом, погоня их почти настигла, надежда была только на камыши, успеть бы в них скрыться до того, как в дело пойдут луки. Выскочив из лесу, Малк не сразу заметил ладью, приткнувшуюся к берегу, то, что это не купеческий струг, было сразу видно, но это был и не ушкуй, уж очень этот струг был узким, он был больше похож на драккар норманнов, но это был и не драккар. От неожиданности беглецы остановились, в этот момент их погоня и настигла. Оглянувшись, Малк увидел, что выскочившие из леса натягивают луки, что было странно — зачем убивать беглецов, когда они уже в руках? На всякий случай Малк растянулся на земле, Угрим последовал примеру своего товарища, всё-таки в лежащего попасть труднее, чем в стоящего. Но стреляли не в беглецов, стреляли в этот необычный струг. Необычный потому, что ни одна стрела не воткнулась в него, все стрелы отскочили, при этом звук был такой, словно попали в железо или камень. Это не смутило стреляющих, и они дали второй залп, но вот тут и случилось то, что напугало не только преследователей, но и беглецов. Из-за прозрачных стеночек в этом драккаре поднялся демон! Он дохнул огнём, вернее, не дохнул, огонь лился с его вытянутой руки, и все стрелы сгорели! Стрелки не были дураками и намёк, если это был намёк, поняли и спрятались в лесу, ведь демон мог ударить огнём и по ним! А вот Малку и Угриму деваться было некуда, и когда демон властно указал им на свой струг, безропотно туда забрались. Что-то заурчало, как довольная кошка, и струг, резво отойдя от берега, продрался сквозь камыши и вышел на стремнину.

Этот струг не спеша плыл по реке, но плыл против течения! И это притом, что ни паруса, ни гребцов на нём не было! А демон, повернув свою блестящую круглую голову с огромными круглыми глазами к скоморохам, что-то очень мелодично пропел. Это было странно, и Малк на всякий случай произнёс молитву Всевышнему, надеясь, что святое слово защитит его от демона. Угрим вторил товарищу. Это, видно, не понравилось демону и он, замолчав, поманил Малка к себе, когда тот подошёл (деваться-то было некуда), протянул какую-то странную шапку, предлагая её надеть. Ничего не оставалось, как выполнить то, что хотел этот демон, но Малк не спешил ему подчиняться, а того, очевидно, это очень разозлило, и он сильно ударил скомороха в живот, вышибая дух. Малк только успел почувствовать, как ему на голову надевают шапку и провалился во тьму. Впрочем, это длилось недолго, придя в себя, Малк увидел, как демон предлагает шапку Угриму. Надо сказать, что демон, несмотря на свой устрашающий вид, грозным не выглядел, Он был каким-то тщедушным, маленьким, больше чем на полголовы ниже Малка и на две ниже Угрима. Малк со злорадством смотрел — как сейчас богатырь Угрим покажет этому демонскому задохлику где раки зимуют. Но демон схватил Угрима за руку, и тот, вскрикнув от боли, упал на колени, а когда демон надел на него ту странную шапку, вовсе лишился чувств. Малк, не шевелясь, замер и закрыл глаза, так длилось минут десять, а потом раздался стук падающего тела.

— Открывай глаза, — раздался мелодичный голос. Какой голос! Таким бы песни петь, а не...

— Ну, перестань притворяться или мне ещё раз тебя стукнуть? — пропело над самым ухом, и демон поднял за шиворот Малка. Тот раскрыл глаза и увидел демона, сидящего в кресле (и когда тот успел, ведь только что за шиворот держал!). Зашевелился Угрим и сел рядом со стоящим Малком, а демон сначала снял свою круглую голову, это оказалось такой шапкой, а потом вынул себе глаза! Вернее, не вынул, а тоже снял, явив изумлённым скоморохам обычные зелёные глаза, ну не совсем обычные, они были большими, но не настолько, чтоб пугать. Угрим застонал, у него, как и у Малка, жутко болела голова, видно, у демона тоже, потому что тот поморщился и прикрыл глаза пушистыми ресницами и помахал длинными ушами (не такими как у зайца, но всё равно длинными, у людей таких не бывает!). Малк и Угрим не в силах что-либо сказать только открывали и закрывали рты.

Вейрин Сабана, младший лейтенант

Эти два местных аборигена были достаточно разумными, чтоб мнемоскоп смог прочитать что-то в их головах, но это была такая каша, что разобраться в ней было трудно. Но кое-что удалось узнать, в том числе и язык. Если тот, который размером больше, знал один язык, то меньший — четыре. Вейрин запомнила их все, но такой объём сразу усвоенной информации вызвал сильную головную боль, и девушка некоторое время сидела с закрытыми глазами. Открыв глаза и увидев, что меньший, а он был как бы старшим, пришёл в себя, Вейрин сказала ему, чтобы тот открыл глаза и перестал притворяться. Сказала на том языке, который знал больший, рассудив, что эти двое общаются на языке, знакомом обоим. Увидев, что меньший продолжает лежать, подняла его на ноги и села в кресло, развёрнутое к направляющим коробам ракет, вернее, тому месту, где они были. Потом сняла шлем и очки, чем снова вогнала этих двоих в ступор, вот же дикари — очков никогда не видели! Вейрин недовольно дёрнула ушами и приступила к допросу:

— Ваши имена я спрашивать не буду, я их и так уже знаю. Званий, как я поняла, у вас нет, или скоморох — это такое звание? Если не звание, то что, должность? Это означает, что вы что-то скоро умеете делать?

Ответа Вейрин получить не успела, оба этих скомороха вытаращили глаза и хором закричали:

— Ушкуйники!

Вейрин развернулась, из-за поворота реки (курсограф, за неимением других ориентиров, был выставлен так, чтоб истребитель шёл, ориентируясь на максимум встречного течения) выходили три больших лодки. Эти лодки сразу развернулись так, чтоб мимо них нельзя было пройти, а находящиеся в этих лодках осыпали истребитель стрелами. Стрелы, довольно метко пущенные, должны были попасть в людей, но ударили в бронестекло. Это разозлило Вейрин, она не стала церемониться, три коротких импульса из носовых излучателей, превратило эти лодки в костры, которые быстро утонули.

— О грозный демон, не убивай нас! Пощади! — заголосили скоморохи. Вейрин развернула кресло к коленопреклонённым людям и сказала:

— Не буду, Пока не за что. А там посмотрим.

Эти слова вроде как должны были успокоить, но вызвали новые истошные просьбы пощадить. Вейрин снова поморщилась и, приказав замолчать, кивнула в сторону плавающих обломков и стала задавать вопросы:

— Кто это такие? И почему они напали? Почему на меня напали те, кто за вами бежал? Ведь они за вами гнались? А эти за вами не гнались же, и меня раньше не видели, но напали, здесь все такие? Отвечайте!

Меньший из скоморохов на несколько мгновений замялся и стал отвечать. Ему поддакивал и больший, видно, его очень впечатлила сила того, кого они приняли за маленького демона. Из ответов скоморохов Вейрин узнала, почему они бежали и как ушкуйники смогли опередить плывущий по реке корабль. Река здесь довольно извилиста, и на коне (что такое "на коне" и почему так быстрее — Вейрин решила выяснить позже), спрямив путь, можно обогнать любой корабль, идущий по извилистой реке против течения. Похоже, кто-то из ушкуйников так и поступил, предупредив своих, ставших лагерем выше по реке. А они и решили — не только награду за поимку беглецов получить, но и захватить необычную ладью. И это несмотря на то, что возвращались домой с добычей. Малк, указав на какие-то обгорелые вещи, которые плыли вниз по течению, и мимо которых проплывал истребитель, со вздохом сказал:

— Вот мягкая рухлядь плывёт, огнём испорченная, а серебро, может, и злато утонуло, вот бы достать, да только глубоко здесь. Эх!

Сожаление скомороха было настолько искренним, что Вейрин, настроив курсограф так, чтоб он удерживал истребитель на одном месте, стала выяснять, о чём говорит Малк. Оказалось, что здесь денежным эквивалентом являются редкие металлы как слитками, так и изделиями из них, в том числе и монетами. И это было очень неудобно, о кредитных картах, а уж о персональных кодах здесь даже представления не имели. Что такое монеты, Вейрин знала, видела когда-то в музее, ещё будучи слушательницей начальной школы. Ей захотелось посмотреть на местные, и она приказала Малху показать те, что были спрятаны у него в поясе. Хоть и быстро убегали скоморохи, но кровно заработанное не бросили, а о поясе Малха Вейрин узнала в процессе считывания информации с мозга скоморохов, эта мысль была у них самой яркой, но тогда она не поняла — что это такое. Сейчас же проанализировав полученную информацию, скомандовала:

— Покажи, что там у тебя? Да не бойся, не заберу.

Изучая содержимое пояса, что передал ей Малк, Вейрин подумала, что неплохо бы заиметь эти резаны и куны (так назывались эти монеты), раз уж о кредитных картах здесь не слышали. Получается, что своей кредиткой Верин воспользоваться не сможет, а даром ей ничего не дадут. А отношения с местными как-то налаживать придётся, надо в их глазах выглядеть не попрошайкой, а имеющей хоть какое-то состояние. К тому же одной ей здесь трудно придётся, так почему бы не заиметь товарищей, ну, пусть не товарищей — подчинённых. А эти двое как нельзя больше для такого подходят, один шустрый и бойкий, второй молчун, но судя по всему — исполнительный и надёжный. Меньший внушал некоторые опасения, уж очень шустрый, недаром же и прозвище такое носит, но ничего, и к нему ключик подобрать можно будет. Вот сейчас и можно начать.

Малк Шустрик, скоморох

Поражённый такой осведомлённостью демона, Малк безропотно отстегнул свой пояс-кошель. Хоть как ему ни жалко было отдавать пояс демону, но скоморох понимал, что раз демон знал об этом поясе, то мог забрать его в любой момент, и не только пояс забрать, но и саму жизнь! Демон долго разглядывал резаны и куны, вертел их в руках, подробно расспрашивал, на что и как их обменивают и в каком количестве. Потом, ссыпав обратно в пояс, отдал его Малху, чем несказанно его удивил — сам он бы такую добычу из рук не выпустил. Потом демон ещё больше удивил и Малка, и Угрима — он снял свою чёрную блестящую кожу! Впрочем, это была не кожа, а такая верхняя одежда. Затем демон совсем разделся и прыгнул в воду.

— Девка! — произнёс всегда немногословный Угрим. Непонятно, что его так поразило: то ли то, что демон оказался женского рода, то ли то, что эта девка легко с ним справилась. Малк промолчал, только смотрел на воду, где скрылась демоница (если демон женского рода, то это демоница, а этот демон точно был бабой, совсем молоденькой бабой!). Через некоторое время он спросил у Угрима:

— Так что теперь делать будем? Похоже, она утопла, вон, как долго не всплывает. Придётся как-то на берег плыть, эта демонская ладья нас не послушает. А на берегу нас княжеские стражники поджидать могут, по реке-то мы в обратную сторону плыли! Да и жалко девку, если утопла, хоть необычная, а очень красивая!

— Может ещё выплывет, не человек ведь. Глаза и ухи у неё не человеческие, да и силища... — задумчиво произнёс Угрим и замолчал с очень многозначительным видом. Поражённый таким глубокомысленным высказыванием своего всегда молчащего товарища, Малк не нашёлся, что ответить, хотя последнее слово всегда было за ним. Но сейчас он ничего предложить не мог, поэтому просто смотрел на воду, где скрылась демоница. А вот Угрима прорвало, и он продолжил рассуждать:

— Она сразу о себе как о девке говорила, а мы не смекнули, что она девка, испужались видно. А она ладная девка, хоть и демоница. Правда, ростом маловата, да и худа... девка должна быть в теле, а если это не так, то это не девка, а...

— Ещё раз девкой меня назовёте — утоплю, — раздался голос с другой стороны. Скоморохи резко обернулись, мокрая демоница стояла от них в двух шагах и держала в руках развязанный кожаный мешок.

— А ты разве не утопла? — невпопад спросил Угрим, а Малк неотрывно смотрел на мешок, вернее, в него. Там блестело не только серебро, но и золото! Вейрин, улыбнувшись, уж очень забавный вид был у обоих, высыпала содержимое мешка, монеты звякнули так, словно падали на железо. Посмотрев на открывших рты парней, Вейрин обратилась к Малку:

— Оценить можешь?

— Серебро! Злато! Тут такое богатство! Видно, ушкуйники богатую добычу взяли! Непонятно, чего они за нами гонялись, здесь намного больше, чем князь за нашу поимку сулил! — Малк аж задохнулся, увидев, что вытащила из реки девушка, Угрима это тоже впечатлило. Парни неотрывно смотрели на монеты, а не на обнажённую девушку, а ту совсем не смущало, что она стоит голая перед двумя мужчинами.

— Жадность, сколько не дай, всё мало. Чем больше ухватил, тем больше хочется, — пожала плечами Вейрин и равнодушно посмотрела на принесенные ею богатства. Малк воспринял это как упрёк и попробовал возразить, вроде как намекая на саму Вейрин:

— А разве это неправда? Разве не хочется?

— Хочется, — кивнула Вейрин и пояснила: — Хочется выжить. Когда каждый день, пусть не каждый, тебя могут убить, то хочется только одного — выжить. А богатство... вещь хорошая, но совершенно бесполезная, когда тебя сожгли или утопили. Кстати, ребятки, хотите пойти ко мне на службу?

Предложение было столь неожиданное, что оба скомороха растерялись, потом Малк выдохнул:

— На службу к демону?

— Я не демон, совсем не демон, — усмехнулась Вейрин и, видя недоверие парней, пояснила: — Просто из другой страны, там люди выглядят иначе. Вот вас там вполне могли принять за демонов, уж очень вы не обычно выглядите: ушей почти нет, глазки маленькие, словно вы всё время щуритесь, задумав что-то нехорошее.

— А вот это? — Малк обвёл рукой истребитель. Вейрин продолжила пояснения:

— Лодки такие у нас, у вас же тоже есть всякие: и с вёслами, и с парусами (у сожженных ушкуев были мачты с реями, и Вейрин сделала вывод, что эти кораблики могут иметь паруса), а у нас вот такие. Ну, можете думать, что мы ловим таких особых демонов и они двигают наши лодки, но мы не демоны.

Не зная, как объяснить этим людям, что такое двигатель и как он работает, Вейрин упомянула демона, поскольку это было для них понятнее. Малк сделал неожиданный вывод, который его успокоил:

— Ты не демон, ты повелительница демона. Он двигает твою лодку и плюёт огнём по твоей команде. Я согласен тебе служить.

Угрюм ничего не сказал, только кивнул, показывая, что и он согласен. Можно было и сказать, но вдруг чего-нибудь такого ляпнешь, а эта девка, которая совсем не демон, возьмёт и утопит, с неё станется! Вейрин поняла опасение этого богатыря и, улыбнувшись, сказала:

— Как вас зовут, я уже знаю, а меня — Вейрин, вот так и обращайтесь.

— А как ты узнала? Как узнала наши имена и разное про нас. Колдовство? — снова засомневался Малк, Вейрин рассмеялась и постаралась пояснить так, чтоб было понятно:

— Да нет, просто особое умение. Вот ты умеешь ходить по канату и жонглировать, а я вот узнавать о людях всякое, но это очень трудно и не всегда получается, да и голова потом очень болит.

— Ты не демон, ты ведьма, — наморщив лоб, сделал вывод Угрим и добавил: — Ушастая ведьма, повелительница демонов.

— Точно ведьма, демоны тебя слушают. Под водой ты сидеть можешь долго, а здесь вон течение какое, унести запросто может, а ты где нырнула, там и вынырнула, да и глубина сажен двадцать, а ты вон достала, — согласился с товарищем Малк, показывая на рассыпанные монеты.

Вейрин не стала возражать, если этим двоим так понятнее, то пускай будет ведьма, тем более что это для них не только понятно (объясняет её способности и умения), но и привычно. Она засмеялась и согласно кивнула:

— А что? Вейрин — ушастая ведьма, мне даже нравится такое имя. Пусть так и будет. А сейчас достанем со дна остальное, там ещё два таких мешочка и двинемся дальше, заодно и расскажете мне — что здесь и как.

Вейрин Сабана, младший лейтенант, ставшая ушастой ведьмой

Эхолот показал, что глубина в этом месте двадцать три метра. Не так уж и много, но сильное течение может помешать, хотя у дна оно должно быть гораздо слабее. Опять же река не море, видимость тут очень ограничена, если вообще не нулевая. Но ничего не поделаешь, придётся искать на ощупь. Вряд ли монеты там в таких поясах, как у Малка, скорее всего, это мешочки или ящики, да и монеты ли это? Вот и придётся проверять. Вейрин решила это проверить сама не потому, что не доверяла скоморохам, просто она поняла, что те, даже если умеют плавать, до дна не донырнут. А уж о том, чтоб там что-то поискать, и речи нет. Занятая своими мыслями, девушка только сейчас обратила внимание на Малка и Угрима, которые широко открыли рты и вытаращили глаза, когда она начала раздеваться. Решив с этим разобраться позже, Вейрин без всплеска ушла под воду, несколько мощных гребков, и она уже у дна. Обломки лодок этих ушкуйников, вернее, то, что река не смогла унести, долго искать не пришлось. Было немного темновато, но видимость была вполне сносной, глаза Вейрин быстро приспособились к этому освещению и, изменив фокусировку, девушка не спеша начала перебирать вещи в поисках монет, а изделия из металлов, из которых сделаны монеты, просто откладывала в сторону. Вейрин не спешила, потому что до поверхности здесь было рукой подать, а под водой без специальных средств она могла находиться до получаса. Собрав все найденные монеты в три мешка, а здесь были не только мешки, но и такие пояса, как у Малка (из них монеты Вейрин пересыпала в кожаные мешки, эти мешки не сгорели, так как находились на самом дне лодок ушкуйников), Вейрин подхватила один и устремилась вверх.

Вынырнув не у того борта, с которого прыгнула, а у противоположного, Вейрин послушала, что говорят парни. Они решили, что она утопилась (это окончательно убедило девушку, что местные нырять не умеют), но это не мешало им её обсуждать. Решив прекратить это обсуждение, Вейрин выпрыгнула на палубу и пригрозила утопить, если ещё раз девкой обзовут, после чего высыпала содержимое мешка на палубу. Оценив реакцию парней на свою добычу, Вейрин стала осуществлять свой план по вербовке себе команды. Пришлось кое-что объяснить, но в целом этот процесс прошёл легко и быстро. Немного позабавило упрямство парней в желании объяснять всё непонятное влиянием потусторонних сил, в данном случае — демонов. Ну, если — она не демон, то ими повелевает. Забавным показалось и то, что её причислили к ведьмам, а прозвище — ушастая ведьма даже понравилось. В своё время Вейрин несколько раз пыталась перевестись в элитное подразделение, носившее имя "Ночные ведьмы" и выполнявшее важные и ответственные задания, но начальство посчитало, что квалификация Вейрин как пилота истребителя недостаточна для выполнения особых заданий. Теперь она добилась своего и стала бойцом именно такого элитного подразделения, пусть состоящего только из одного бойца — её самой. А что ушастая, так в этом нет ничего обидного, у неё ушки красивые и не надо этого стыдиться.

Ещё два раза нырнув, Вейрин достала оставшиеся два мешка с монетами, остальное решила не брать, так как узнала у Малка, что ушкуйники это всё банально награбили и вещи могут узнать их бывшие владельцы или люди, знающие кому это принадлежало. А это создаст трудности при их реализации, а монеты... они обезличены, так как постоянно меняют владельцев. Когда Вейрин последний раз выпрыгнула на палубу, Малк, отводя глаза (а вот Угрим буквально поедал девушку глазами), сказал:

— Ты, несмотря на свои уши, очень красивая, на тебя сейчас приятно смотреть, но негоже девице перед мужиками голой красоваться. Ты бы оделась. Нет, не в это! Тебя в этой одежде все за демона будут принимать, замучишься оправдываться.

Последние слова Малк произнёс, когда увидел, что Вейрин хочет надеть свой комбинезон. Девушка, которая уже успела надеть бельё, чем вызвала вздох разочарования у Угрима, посмотрела на парней, ничего не сказав, нырнула в под палубу в свою каюту (в носовой части истребителя было два таких помещения размером два на три метра, носивших гордое название — каюты), там был шкафчик с двумя комплектами рабочей одежды. Эти штаны и просторная рубаха-куртка чем-то напоминали то, что было надето на парнях. Но и эта простая одежда не понравилась Малку, он сказал:

— И в этом на тебя будут обращать внимание, к тому же уши... говорят, есть земли, где живут люди с песьими головами, вполне может быть страна с такими длинноухими, как ты, ведь так? И такими большими глазами. Ты ведь оттуда? Из такой страны?

Вейрин усмехнулась и кивнула головой, такое объяснение необычности своей внешности её вполне устраивало. Малк, получив подтверждение, как ему казалось, своей догадки, пристукнув ногой по палубе, отозвавшейся металлическим гулом, продолжил:

— Там не только такая внешность у людей, они ещё умеют демонов приручать и на них плавать, так? У тебя ведь не простая ладья, а настоящий демон-драккар. Видно, норманны, а они далеко плавают, у вас побывали и видели ваших плавающих демонов, и себе решили таких заиметь. Только вот демонов они приручать не умеют, только демонские головы своим кораблям делают, эти демоны похожи на зубастых змей. Ваши демоны такие? Нет? Да-а-а, подделка у норманнов, а вот у тебя — видно настоящий! Настоящий, хоть его головы не видно.

Слушая Малка, Вейрин улыбалась и кивала. Кто такие норманны, она узнала от Малка и от Угрима, это был северный народ воинственных мореплавателей, строящих корабли, отличающиеся от тех, что строили местные. Узнала девушка это вовремя допроса с помощью мнемоскопа, но этот прибор был весьма маломощный, а Вейрин тогда сосредоточилась на знание языков, поэтому остальная информация была очень поверхностной. Но не это было сейчас главным. На курсах пилотов, а это были офицерские курсы, поэтому там среди прочего было несколько занятий о том, как выжить во враждебной обстановке. Истребитель — это не большой корабль и может выполнять различные задания. В том числе и разведку в глубине позиций противника, то есть заплывать к нему глубоко в тыл. Вот поэтому истребители и комплектовались довольно мощными радиостанциями, радарами и мнемоскопами (эти приборы были совсем слабенькими), а их экипажи, в особенности пилотов, обучали всем этим пользоваться. А в случае аварии истребителя, пилот должен постараться выжить и доставить важную информацию своему командованию. Конечно, пилот не разведчик, но и их учили придумывать себе "легенду", если они окажутся во враждебном окружении. А сейчас Вейрин именно в таком окружении и оказалась, ведь в неё уже два раза стреляли! Значит, надо позаботиться о своей безопасности при следующей встрече с местными, сделать эту встречу как можно более мирной, и "легенда" в этом должна сыграть свою роль. Вот только те заготовки, которые приготовил для пилотов разведотдел в данной обстановке совсем не подходили, а придумать что-то соответствующее текущему моменту у Вейрин совсем не получалось. А тут ей предлагается готовая "легенда", очень даже неплохая, именно поэтому девушка и слушала Малка, поощряющее кивая. А тот польщённый таким вниманием, продолжал заливаться как местная певчая птица (Вейрин вспомнила её имя — соловей):

— Теперь понятно, почему ты такая, ну, ведьма. Ты укротила морского демона, теперь на нём ездишь. Вот только теперь далеко заехала и не знаешь — как обратно вернуться, но ничего, мы тебе поможем, не даром, конечно.

Последние слова скомороха Вейрин не понравились, схватив Малка за грудки и приподняв его (для этого девушке пришлось встать на цыпочки и почти выпрямить руку, которой она держала парня), второй указав рукой на берег, она сказала:

— Когда и как возвращаться, я сама решу без вашей помощи. А ты, если не хочешь быть в моей команде, можешь идти на все четыре стороны. Сейчас идти, потом так просто не уйдёшь, понятно?

Малк захрипел, показывая, что он на всё согласен, только бы его отпустили. Вейрин усмехнулась и чуть скосила глаза на спокойно стоящего и чему-то кивающего Угрима. Похоже, что у этого верзилы происходит переоценка ценностей и приоритетов.

Угрим, по прозвищу Большой кулак

Кулаки у Угрима были действительно большие, ладони тоже немаленькие, да и силушка под стать кулакам. Простоватый вид парня как нельзя лучше соответствовал поговорке: сила есть, ума не надо. Вот Угрим и старался этому соответствовать, хотя это было совсем не так, но в некоторых случаях (да что там в некоторых, во всех!) лучше прикинуться дурачком. Какой спрос с дурака? Хотя дураков первыми бьют, но тот, кто решился бы проделать подобное с Угримом, не иначе как сам был бы дураком. Конечно, над Угримом подшучивали, но старались это делать так, чтоб он не обиделся.

Угрим больше помалкивал, но в этот раз не выдержал (уж очень красивой была эта девка, вообще-то всех молодых представительниц женского пола он называл — девка, но после преподанного урока он эту даже в мыслях называл по имени или уважительно — девица) и высказался, чем несказанно удивил своего товарища. Но если тот только удивился, то Вейрин что-то поняла. И вот теперь, когда Малк, решив, что нашёл слабое место этой девицы и вознамерился побыковать, Угрим не стал вмешиваться, хотя раньше всегда помогал своему хитрому товарищу. Угрим помнил, как эта с виду хрупкая девчонка его скрутила и как она потом нырнула до самого дна реки, не просто нырнула, а вытащила оттуда довольно тяжёлые мешки, перед этим их там наполнив. Угрим, сам хороший ныряльщик, оценил то, что сделала девушка — до дна было не меньше десяти сажень, да ещё и неслабое течение, против которого надо выгребать, а это тоже силы отнимает, хорошо отнимает. Угрим совсем не жалел, что пошёл под руку Вейрин, пусть она и демон, ну если не демон, то где-то близко. Она показала, что будет заботиться о своей дружине, а девушка намекнула, что считает парней именно своей дружиной, а не слугами. Чем дальше, тем больше Угрим проникался этой мыслью, а быть дружинником — это значит быть верным своему князю, пусть Вейрин не князь, а только атаман. А вот Малк показал себя не с лучшей стороны, дурнем себя показал! Решил, что может права качать! Угрим усмехнулся, увидев, как Малк начал лебезить перед атаманшей, когда та его поставила на палубу своей ладьи.

— Тебе надо одежду нормальную купить, но лучше будет, если ты парнем представляться будешь. Такого ещё не было, чтоб баба ладьи водила. Да, есть купчихи, что сами дела ведут и в походы ходят, но кормчих они всегда нанимают, море, оно — баб не любит, разве что её везти будут. Имя у тебя подходящее, не наше — Вейрин, может и как у мужика, так и у бабы быть...

Словоизлияние Малка прервал Угрим, шумно потянув носом. Принюхалась и Вейрин и вопросительно посмотрела на Угрима, тот сказал:

— Кулеш варят, жрать охота! Так бы весь казан сам и съел!

— Поехали, посмотрим, — предложила Вейрин, истребитель заурчал и, пройдя изгиб реки, направился к берегу, где стоял шалаш и горел костёр. Малк продолжил советовать:

— Просить Христа ради не будем, за что купить у нас есть, заплатим за несколько мисок, думаю, нам не откажут. Эх, как пахнет!

Намёк был на те монеты, что Вейрин достала со дна реки. После того как выяснилась ценность её добычи, она не стала делить её, а спрятала в железный шкафчик, закрыв его на ключ (ключ был не простой, а сенсорный, настроенный на палец Вейрин), вызвав этим скрытое недовольство Малка. А вот Угрим (которому редко доставалась даже малая доля от дохода за выступления скоморохов, даже те монеты, что удалось спасти, Малк спрятал себе в пояс) такое одобрил — она добыла, она и будет добычей распоряжаться.

Вейрин, ушастая ведьма

Ни покупать, ни просить не пришлось. На берегу у большого шатра, на костре (вернее, на тлеющих углях, которые от него остались) на треноге побулькивал большой котёл, тут же на чистых полотенцах были разложены миски с ложками и кусками хлеба, в кустах пофыркивало несколько лошадей, но вот людей нигде не было видно! Вейрин слышала много жутких историй о загадочном исчезновении людей, когда всё, чем они пользовались, оставалось в целости, а сами они бесследно исчезали! Слышала довольно часто, но никогда не была свидетельницей подобных находок. Видно, такое и здесь случается, и ей довелось что-то подобное увидеть. Вейрин с опаской огляделась, но, похоже, случившееся здесь загадочное происшествие её бравых дружинников нисколько не волновало. Угрим сразу полез в котёл и стал накладывать кашу, которую он назвал кулешом, в одну из мисок. То же самое сделал и Малк, но если Угрим, по обыкновению, молчал, то этот в своей многословной манере комментировал:

— Вот здесь был лагерь ушкуйников, они в аккурат трапезничать намеревались, но тут прискакали их товарищи, что гнали нас там, ну, на том месте, где мы, Вейрин, с тобой встретились. Вон кони все в мыле, так спешили, что их даже не обтёрли, так и запалить скотину можно. А эти, что здесь были, как услышали о награде и о странной ладье, с греческим огнём, так всё бросили и рванули наперехват. Понадеялись, что числом возьмут. Вон следы, где ушкуи у берега стояли. Так хотели захватить необычную ладью, что все пошли. Никого тут не оставили. Хотя чего оставлять, дело-то им казалось плёвым.

Вейрин поняла, что это был лагерь тех людей, которых она сожгла вместе с их лодками, угрызений совести девушка не испытывала — ведь те первые начали в неё стрелять, а на войне как на войне, тем более что пленные ей не нужны были. То есть ничего странного, а тем более — страшного, в этой находке не было, только одно было удивительно, об этом она и спросила:

— Если этих предупредили те, кто был там, то они должны были рассказать об огне, которым я сожгла их стрелы.

— Ты же тогда сожгла только стрелы, людей не тронула, вот они и подумали, что огня у тебя мало и он слабый, но каков его запас не знали, вот и решили не рисковать, издали всех, кто в твоей ладье плывёт, стрелами побить, — продолжил пространно объяснять Малк. Угрим, занятый кулешом, а он уже доедал третью миску, только кивал. А Малк, при этом тоже наворачивая дармовое угощение, говорил: — Конные-то по дороге, а она здесь прямая в отличие от реки, быстрее добрались до этого места, вот ушкуйники и устроили засаду. А огонь... греческий огонь, конечно, вещь серьёзная, но если умеючи, то и с этой напастью совладать можно. Как? На ушкуях на ближних к нам бортах, были навешаны бычьи шкуры, политые водой. Но тут вода не помогает, греческий огонь и в воде горит, просто те шкуры, которыми от огня закрылись и которые загорелись, в воду сбрасывают. А пока трубы перезарядят, можно стрелами забросать, а потом в мечи сойтись, тут ушкуйникам равных нет, да и не только им. Все, кто из Новагорода — бойцы отменные. Вот они и думали, что тебя осилят, там же три ушкуя было с полными командами. А что у тебя за огонь, я думал, что греческий, но греческий не такой силы, он слабее. А у тебя что малая труба, — Малк указал на кобуру с малым излучателем, а затем кивнул на носовую турель: — Что вон те такой огонь мечут, что просто жуть! Как такие маленькие трубы такое могут?

Глядя на кобуру, Малк разве что слюни не пускал, Вейрин улыбнулась и, достав излучатель, сожгла одно дерево, передав излучатель Малку, предложила попробовать. Тот, взяв ручное оружие, направил на дерево и нажал на кнопку ведения огня. Вейрин ещё раз улыбнулась — этот парень, при всей его кажущейся простоте, был наблюдательным и смышлёным и быстро разобрался — что к чему. А Малк нажимал и нажимал на кнопку, но ничего не происходило! Вейрин протянула руку и, когда Малк отдал ей излучатель, демонстративно сожгла ещё одно дерево, при этом пояснив:

— Пользоваться этой, как ты сказал, трубой (в языке, на котором говорили Малк и Угрим, не было такого понятия "излучатель", а соответственно и слова), могу только я, она только меня слушается.

На излучателе был такой же замок, как и на несгораемом и непромокаемом сейфе (туда Вейрин и спрятала монеты, поднятые со дна реки), обычно этот большой железный ящик использовали для хранения разных документов, ручных фонарей, запасных батарей к излучателям и ещё много чего. Малк разочарованно вздохнул, а Угрим многозначительно хмыкнул. Малк задумался, прикидывая — что дальше делать? Получается, что ничем из того, что есть у Вейрин, он без неё воспользоваться не сумеет. Некоторое время он размышлял, Вейрин с улыбкой за ним наблюдала, и когда он, глянув на Угрима, который непроизвольно кивнул, уже давно всё для себя решив, сказала:

— Правильный выбор.

Малк Шустрик, скоморох

Разочарованию Малка не было предела, хотя он этого и не показывал, но Угрим это заметил. Очень похоже, что это верзила принял сторону ушастой ведьмы и теперь с ним надо держать ухо востро, как бы он ей чего не рассказал. Ведь Малк, уличив момент, попытался открыть тот ларь, куда Вейрин спрятала монеты, когда она это делала, Малк увидел, что там ещё много чего лежит. Но этот ларь не открывался, хотя на нём никаких замков не было! Была там только ручка. Да и был это ларь частью ладьи (или драккара?) Вейрин, и сделан вроде как из железа, но это железо даже ножом поцарапать нельзя было! Это Малк тоже попробовал, пытаясь открыть тот ларь. Малк глянул на Угрима и вздохнул, похоже, этот тугодум уже всё решил и его выбор правильный. Хочешь, не хочешь, а надо держаться за эту ведьму, другого выхода нет, а если бы и был какой, то этот наилучший.

— Правильный выбор, — произнесла Вейрин с улыбкой глядя на Малка, тот вздрогнул — похоже, она слышит мысли, точно ведьма! С такой лучше быть в хороших отношениях! И не просто в хороших отношениях, а во всём её поддерживать и не только поддерживать, а во всём слушаться. И Малк сразу постарался стать полезным:

— Тебе, Вейрин, надо не только парнем прикинуться, но и свою ладью сделать похожей на наши. Хотя, нет, слишком уж она отличается, больше похожа на норманский драккар, такая же узкая, вот только ходит твоя ладья сама по себе, а не на вёслах или под парусом. Всем рассказывать, что у тебя демон прирученный, не стоит. А притвориться, что твоя ладья на вёслах плывёт, не получится, вёсла-то воткнуть некуда, да и подозрительно будет, что у тебя только один гребёт, а ладья плывёт, словно тут полная дружина (Вейрин усмехнулась, намекая на одного гребца, Малк явно не себя имел в виду). А если сделать вид, что мы под парусом идём? Поставим мачту, натянем парус, а то, что против ветра твоя ладья идёт, так, может, ты такой искусный мореход? Слыхивал я, что на Латинском море есть такие ладьи и там так плавают, так как?

Вейрин идея понравилась, материал для этого бутафорского паруса она выкроила из холста шатра ушкуйников. Оттуда же взяли мачту, использовав одну из подпорок шатра. Когда всё было готово, начало смеркаться и Малк предложил заночевать, выбрав подходящее место пока ещё светло, оставаться в разорённом лагере ушкуйников ни он, ни Угрим не хотели. К тому же Малк хотел посоветоваться с Вейрин, как пройти Тверь, честно признавшись, что ему там появляться никак нельзя. Малк говорил:

— Осерчал на меня тамошний князь, шибко осерчал. Уж не знаю, какую он награду за мою голову назначил. Но, видно, немалую, раз ушкуйники к его дружине присоединились. Поймали бы нас, если бы не ты, но сейчас нам в ту сторону плыть, а мимо Твери мы никак не пройдём, не получится, а если вниз по реке — это к ордынцам плыть, а там точно неволя. Вверх по реке надо, около Твери в неё Тверца впадает, по ней мимо Большого Торга, там можно и закупиться одеждой для тебя, да и нам не помешало бы обновками обзавестись, потом пойти до волока, а там уже до Новагорода рукой подать. Вот туда нам самый раз!

Малк долго ещё рассказывал, что надо бы сделать и о местных реалиях, Вейрин внимательно слушала, а потом скомандовала грузиться в свою ладью.

Глава 2. Славный город Большой Торг

Вейрин, ушастая ведьма

Тихо плескалась вода за бортами, истребитель, чуть покачиваясь, двигался почти в полной темноте. Ночь была безлунной, а низкие тучи закрывали звёзды, моросящий дождик дополнял картину. Вейрин надеялась, что речная стража, о которой рассказывал Малк, предпочтёт остаться на берегу. Он и Угрим, накрывшись остатками холста шатра ушкуйников, сжались за рубкой истребителя, там же был большой котёл с кулешом и некоторые хозяйственный вещи, прихваченные дружинниками Вейрин (так они теперь себя с гордостью называли) из лагеря ушкуйников. За местом, где расположились Малк и Угрим, был закреплён шест, выполнявший роль мачты. Если на её дружинников падал дождь, то Вейрин неудобств не испытывала, она подняла штормовую крышу рубки. Вообще-то, в рубке было три места, два у панели управления — это большие удобные кресла (пусть и немного жестковатые) пилота и штурмана. Кресла были без подлокотников, при росте Вейрин на них можно было лечь, как на диван. Было ещё одно место — откидное кресло матроса, напротив ящика для хранения карт, различных документов, запасных батарей, сейчас этот ящик выполнял функцию сейфа и был полностью загружен (мешочки с монетами заняли всё свободное пространство). Вейрин, заняв два первых кресла, место матроса оставила свободными. Она решила, что ещё не время скоморохам занимать кресла в рубке, так как ещё не считала их полноценной командой. И в каюты пускать Вейрин никого не собиралась, решив, что это будет её личное пространство.

Истребитель двигался медленно, так как Вейрин вела его, ориентируясь по показаниям радара, постоянно меняя направление сканирования. У радара истребителя был не круговой охват, он позволял просматривать только небольшой сектор, хорошо хоть направление сканирования можно было менять, но и это можно было делать только в пределах передней полусферы. Что поделаешь, истребитель — это самый малый боевой корабль, предназначенный для выполнения определённых, очень специфических задач. Вообще-то, Вейрин могла видеть и в темноте, но дождь очень ограничивал видимость, поэтому и приходилось всё время крутить лучом радара. К тому же она не знала этой местности, а описание маршрута, сделанное Малком, было очень неточным. Вот и сейчас она едва не прозевала поворот в малую речку, к тому же та была перегорожена цепью, о которой Малк не упоминал, скорее всего, не знал о том, что эту малую речку на ночь перегораживают, а может, забыл. Решив, что в такой темноте на вспышку внимания не обратят, а если и обратят, то ничего не поймут, а если обнаружат, что цепь оборвана, ничего сделать не успеют. Так и вышло, на короткую вспышку никакой реакции с берега не последовало и истребитель продолжил своё неспешное движение, теперь уже по малой реке.

Дождик прекратился, тучи рассеялись, света звёзд хватило Вейрин, чтоб разглядеть берега. Радар показывал высокие и крутые обрывы, девушку удивляло — почему город построен в таком неудобном месте, ведь до реки трудно добираться, а оказалось — это не обрывы, а стены! Высокие стены, отделяющие город от реки! Такие стены нужны, чтоб защитить людей от врагов или от каких-то огромных тварей, живущих в реке. Вейрин поёжилась и, решив об этом расспросить парней потом, увеличила скорость.

Эта река была не такая широкая, как та, с которой свернули, но тоже большая и полноводная. Вейрин, ещё увеличив скорость, продолжила движение. Прошли мимо нескольких деревенек, жавшихся к воде, к удивлению Вейрин, у этих поселений никаких стен не было, а сами деревни словно вымерли, никого не было видно. Она не удержалась и задала Малку вопрос — почему так? Тот, зевая, ответил:

— Так стены города от врагов, ордынцев, варягов, они себя норманнами называют, ну и от другого князя, они, князья, постоянно меж собой воюют. А деревня... дорого стены строить, да если и были бы, то слишком мало защитников, не хватит стену боронить. А как от врагов спасаются? А вон, все деревни на опушке леса или до него рукой подать, вот жители туда и убегают. Сами прячутся и скотину уводят. А как узнают о том, что кто-то к деревне подходит? Так сторожа есть, ты хоть кого-то в деревнях, мимо которых проплываем, видела? Попрятались все.

Вейрин ничего не сказала, только кивнула. Она решила, что если жители этих деревенек не хотят общаться, то и она не будет, это даже к лучшему. Желания сойти на берег не высказал и Малк, Угрим промолчал, но было видно, что он того же мнения, что и его товарищ. Вейрин ещё раз кивнула и увеличила скорость. Истребитель ощутимо тряхнуло, а потом ещё и шатать начало. Громкие хлопки, раздавшиеся за спиной, заставили её обернуться. Там Малк и Угрим пытались поставить парус, полотнище под напором набегающего ветра громко хлопало, не желая принимать нужную форму. К этим хлопкам прибавились интересные словосочетания, произносимые Малком, что-то об извращённой половой связи его с парусом. Это настолько заинтересовало Вейрин, что она остановила истребитель и стала слушать. Взяв словарный запас из знаний Малка и Угрима, Вейрин знала, какие действия должны означать слова, произносимые Малком, но описываемые комбинации этих действий, да ещё и с парусом, девушка не могла даже представить. Увидев, что Вейрин внимательно слушает, Малк смутился и замолчал, а девушка принялась сама руководить установкой паруса, скомандовав уменьшить его площадь более чем втрое, и сделала его не прямым, а косым. Закончив эту работу, отправились дальше. Теперь было не так заметно, что парус надувается не в ту сторону, в какую должен. Малк сперва хотел возразить, мол, таких парусов не бывает, но тут вмешался Угрим, очень удивив своего товарища:

— Таких ладей тоже не бывает — вёсел нет, а плывёт против течения, словно тут с два десятка гребцов, нет, даже быстрее! Это ли не удивительно? Так почему у такой ладьи не может быть необычного паруса? Вот пускай на него и дивятся, думают, что этот парус так нашу ладью гонит.

— Кстати, такие паруса позволяют ходить против ветра, ну не совсем, а под довольно острыми углами. Сделаем нормальную мачту и я как-нибудь вам покажу, — поддержала Угрима Вейрин, тот расплылся в довольной улыбке. Малк, начавший сомневаться, что такое возможно, оставшись в меньшинстве, обиженно насупился. Вейрин это заметила и, стараясь не создавать конфликтные ситуации, пообещала парню, что научит его ходить под таким парусом. Малк повеселел и стал рассказывать разные истории, которых знал множество. Вот так и скоротали время до вечера, всё это время истребитель шёл вверх по реке с достаточно приличной скоростью. Когда Вейрин подошла к берегу, решив заночевать на приглянувшейся ей полянке, Малк, озадаченно потирая затылок, произнёс:

— Я даже не знаю где мы, если бы плыли как обычно, на вёслах, то я бы сказал — до Большого Торга, ещё четыре дня идти, а так... успел приметить два места, где обычно ладейщики на ночь останавливаются, но, может, что ещё и пропустил.

— А никаких других примет, по которым можно судить о пройденном пути, не заметил? Как вы тут дорогу измеряете — сколько прошли и сколько ещё осталось? — поинтересовалась Вейрин, Малк пожал плечами:

— Лес же кругом, а деревеньки?.. Кто же их считает? Останавливаться в каждой из них резону нет, а как путь меряем, так по дням же. Если вверх по реке, то пять дней, если вниз — четыре. Как темнеть начинает, так и к берегу в деревеньку на ночёвку, а как светает, так снова в путь.

Вейрин усмехнулась — оригинальный у местных способ измерения расстояния — в днях пути, хотя что в этом странного? На этой реке особых примет нет, деревеньки похожи одна на другую, не спрашивать же в каждой название? Разве что повороты считать, но вон их сколько! Теперь понятно недоверие Малка к парусу — под прямым по этой реке не пройдёшь, а до косых тут ещё не додумались. Да и под косым тут не разгонишься, поэтому ходят только на вёслах.

Угрим, по прозвищу Большой кулак

Она действительно ведьма! Не видно ни зги, а она всё видит, её ладья плывёт так быстро, как на вёслах не получится, даже если гребцов будет десятка два и они будут грести в полную силу! По тому, как ладья накренилась, Угрим понял, что она поворачивает, а куда тут можно повернуть? Только в Тверцу, но как Вейрин разглядела, что повернуть надо именно тут? В такой темноте запросто можно на берег выскочить, а на такой скорости далеко вылететь можно! Потом ладью в воду не стащишь, да и кто тащить будет? Втроём не получится! Совсем не получится, хоть как ни напрягайся! От этих раздумий Угрима отвлекла вспышка и плеск у бортов, это явно была цепь! И как её Вейрин увидела? О том, что Тверцу на ночь цепью перегораживают, Малк забыл ей сказать, да и Угрим забыл. А она увидела и своим огнём её... только булькнули обрывки. По шуму плещущейся воды Угрим понял, что Вейрин ещё увеличила скорость своей ладьи, а судить по тому, насколько громким был этот шум, то ладья плыла очень быстро. Но скорость этой удивительной ладьи Угрим смог оценить только тогда, когда рассвело, скорость была как у всадника скачущего галопом! Судя по круглым глазам Малка, он был того же мнения, что и его товарищ, но если реакцией Угрима было восторженное удивление, то тот, как более опытный (и как Малк сам считал — более умный), старался не показывать, что удивлён. Потом Малк предложил поставить мачту и натянуть парус, чтоб у ладьи, как раньше он говорил Вейрин, был такой вид, как будто она идёт под парусом. Но если мачту ещё кое-как поставили, то с парусом ничего не выходило, он надувался в сторону противоположную ходу ладьи, да ещё и громко хлопал, при этом ещё довольно ощутимо шатало мачту. Если Угрим особо не переживал, то Малк (идея поставить парус была именно его) принял неудачу очень близко к сердцу, что выразилось в отборных ругательствах, настолько громких, что это заинтересовало Вейрин. Она некоторое время с видимым интересом слушала, а когда Малк замолчал, принялась руководить установкой паруса, перед этим по-другому закрепив мачту. Парус она тоже перекроила (вообще-то это был не парус, а большой кусок из полотнища шатра ушкуйников, очень неровно вырезанный), и он стал треугольным. Вейрин острым углом сама закрепила его на верхушке мачты, ловко на неё забравшись. Внизу не стала его расправлять, а как-то интересно сложила, сказав при этом:

— Вот так будет лучше, вроде парус есть и мешать не будет, ну, вообще-то будет, но это не критично. Но хоть хлопать не будет.

После этот ладья Вейрин пошла ещё быстрее, Угрим обратил внимание на нескольких селян, стоявших с открытыми ртами, их заметил и Малк, сказавший:

— Пусть смотрят, а если кому и расскажут, то им не поверят, мол, байки травят. Если бы мне про такое рассказали, я тоже бы не поверил.

С такой скоростью плыли почти до темноты, уже в сумерках пристали к берегу. Ужинали остатками кулеша из большого котла, позаимствованного у сожженных ушкуйников, разогрев еду на костре. Собранные дрова подожгла Вейрин, так как разжечь огонь ни Малк, ни Угрим не могли, им было нечем. Вообще-то, из этого котла в дороге Малк и Угрим перекусили и не один раз, не голодать же, когда есть чем подкрепиться. К их удивлению, Вейрин не ела в дороге и сейчас отказалась (она догрызла сухпай — не пропадать же добру). Из этого же котла поели утром, всё подчистив, теперь и Вейрин угостилась. Ночь прошла спокойно, так как ночевали на ладье, выведенной на середину реки. Вейрин в кресле пилота, а Малк и Угрим позади рубки, там, после пропажи ракетных направляющих, получилась большая площадка, занимавшая больше чем две трети истребителя. Борта у этой площадки (ракетные направляющие короба и механизм их подъёма занимали почти всё пространство за рубкой) были высокими, вот и получилось такое же место как в обычных ладьях, только с плоским дном или полом. А после того как между бортами за рубкой натянули холстину, там получилось довольно большое помещение, где Малк мог стоять, а вот Угриму приходилось нагибаться. Вот там команда Вейрин и ночевала.

Малк Шустрик, старший воин дружины заморского боярина Вейрин, бывший скоморох

Как оказалось, вчера до Большого Торга не дошли всего нескольких вёрст. Позавтракав остатками кулеша, при этом Вейрин сетовала, что нет какого-то кофе, отправились дальше. От места ночёвки до города доплыли меньше чем за час, увидев издали стены и башни на них, Вейрин сбросила скорость, и на виду города истребитель шёл медленно (при этом он плыл раза в три быстрее, чем ладья с полной командой гребцов). Драккар Вейрин (Малк предложил именно так называть большую лодку Вейрин, потому что на ладью она совсем не была похожа, хотя и на драккар тоже) причалил к пристани. В Большом Торге была большая пристань, размерами уступавшая только пристани Новагорода. Но сам Большой Торг размерами намного уступал Новагороду, да и Твери тоже. Хоть и не большой город, но расположенный на перекрестье торговых путей Большой Торг процветал, бойкая торговля тому способствовала, недаром же этот городок носил такое название.

На пристани уже стояло с десяток стражников, и едва дракар Вейрин коснулся досок причала, старший стражник грозно и громко закричал:

— Кто такие и по какой надобности в Большой Торг пожаловали?

— Дружина боярина Вейрин, — с важным видом ответил Малк, поклонившись в сторону Вейрин, стоящей в рубке. О том, что Вейрин будут представлять как боярина, командира драккара и дружины, он заранее условился с девушкой. Вести переговоры Вейрин поручила Малку, как знающему местные реалии. Старший стражник скептически хмыкнул:

— Что-то я не вижу тут никакой дружины. Вижу только двух скоморохов и какого-то сопляка голодранца.

Просторная рабочая роба, в которую была одета Вейрин не была похожа на боярские одежды, но это не смутило Малка, накануне советовавшего девушке:

— Никто не знает, как могут одеваться заморские бояре. А назваться тебе лучше парнем и каким-нибудь заморским боярином. Можно, конечно, и ярлом, поскольку у тебя драккар, но запросто можем норманнов встретить, а они... В общем не любят, если кто-то присваивает себе титул ярла, тем более не из них, а из чужаков.

Вейрин не стала возражать, Малк лучше разбирается в местных нравах и обычаях, поэтому пусть будет так, как он советует. Но видно что-то скоморох не учёл и всё пошло не так, как он рассказывал, предлагая Вейрин свой план. Старший стражник с издёвкой продолжил:

— С каких это пор скоморохов в дружинники берут? А Шустрик? Да и твой сопляк боярин больше на какого-то нищеброда похож. Вот я сейчас прикажу вас схватить, отвести в холодную да всыпать там горячих, а этому сопляку вдвойне, чтоб боярином не назывался! А вашу ладью мы заберём, похоже, что вы её где-то украли. Вот вы под пыткой и признаетесь, где вы эту чудесную ладью взяли и как она против ветра и течения плывёт, без ветра и вёсел. Под пыткой вы быстро всё выложите, а то ишь...

Малк понимал, что сила не на его стороне и старший стражник вполне может выполнить свою угрозу, одна надежда была на чудесное оружие Вейрин, но он сам ей настоятельно советовал не пускать его в ход без надобности. Он бывал в разных переделках, но сейчас он, похоже, влип по самые уши! А старший стражник, чувствуя себя хозяином положения, разошёлся вовсю, но подробно рассказать о том, что сделают со скоморохами, возомнившими себя воинами, и с этим сопляком, притворяющимся боярином, не успел. Вейрин выпрыгнула из рубки, одним прыжком преодолев с десяток шагов, отделявших её от тучного человека, так нелестно о ней отозвавшегося, и, схватив его за грудки, приподняла, оторвав его ноги от досок причала, немного потрясла, раздумывая — что же делать дальше. Малк, которому Жад, а так звали старшего стражника, не раз раньше чинил различные обиды, не удержался, чтоб тихонько не подсказать Вейрин:

— На колени собаку и пусть за свою дерзость прощения просит.

Вейрин, не раздумывая, шмякнула толстяка на доски настила (всё-таки тучный старший стражник весил немало и девушке трудно его было так держать) и, сдвинув брови, скомандовала, повторив сказанное Малком:

— На колени собака! И проси прощения!

Но старший стражник, почувствовав, что его отпустили, визгливо закричал, обращаясь к своим подчинённым, опешившим от наглости какого-то сопляка:

— Хватайте их! Вяжите их! Нет, в железо заковать!

Стражники, до этого пребывавшие в растерянности, ведь то, что произошло на их глазах, а именно нападение на их старшего, было немыслимо! Теперь, услышав начальственный визг, опомнились и все сразу бросились на Вейрин. Такая неорганизованность и сыграла с ними злую шутку, пытаясь гурьбой навалиться на девушку, они мешали друг другу, Вейрин с лёгкостью уворачивалась от неуклюжих попыток её схватить, валила этих здоровых парней на землю. Некоторые поднимались и продолжали свои попытки, так продолжалось не более полуминуты. Двое стражников оставшихся на ногах, собрались перейти к более решительным действиям и выхватили мечи. Но и они оказались лежащими на земле, при этом их мечи поменяли хозяина.

Вейрин, ушастая ведьма

Вейрин, одетая в мешковатую куртку и такие же штаны, с пёстрым платком на голове, с интересом разглядывала приближающихся представителей местной власти. Как по-мужски повязать платок, чтоб скрыть уши, ей посоветовал Малк, он же сказал, что возьмёт переговоры с местной властью на себя. Малк предложил остановиться в этом городе, Вейрин была с ним согласна, ведь требовалось пополнить запасы продовольствия, хотя — какие запасы? Всё съестное, что взяли на стоянке ушкуйников уже съели (а взяли там хлеб, котёл с кулешом, немного овощей и фруктов), остался только пустой котёл. Да и из одежды надо было что-нибудь прикупить, чтоб выглядеть как местные, у Вейрин был только её комбинезон пилота и то, что было надето сейчас. Конечно, комбинезон пилота — вещь очень удобная и практичная, но по местным меркам очень необычная. Вот девушка решила приодеться сама, да и свою дружину одеть подобающим образом, их одежда уж очень поистрепалась и выглядела не очень. Но... как говорится — встречают по одёжке, вот и получилась такая встреча, тем более что у Малка здесь была своя репутация, особая репутация! Вот их и встретили! Появившаяся стража была настроена более чем недружелюбно, старший стражник сразу начал оскорблять и запугивать. Но когда он забористо высказался так, как Малк отзывался о парусе, Вейрин не выдержала и выскочила из рубки. Ухватив за грудки этого нахала, она не решила сразу, что с ним теперь делать, на помощь с советом пришёл Малк. Вейрин отпустила стражника, тот плюхнулся на доски настила. А девушка грозно произнесла:

— На колени собака! И проси прощения!

Но стражник вместо того, чтоб выполнить приказ Вейрин, натравил на неё своих подчинённых. Эти дюжие парни были, пожалуй, немного слабее Угрима, и если бы с каждым из них, даже с двумя-тремя, Вейрин справилась бы, то все вместе они могли бы одолеть девушку. Но стражники действовали крайне бестолково и, как выяснилось, совсем не умели драться. Если сначала они пытались схватить девушку, навалившись гурьбой, при этом мешая друг другу, то потом старались её ударить, делая широкие замахи. Вейрин, используя силу этих же молодцов, вложенную в бестолковые замахи, без труда валила их, ударяя об доски. В итоге все они, ощутимо ударившись, не смогли подняться, хотя... двое сумели это сделать и выхватили свои длинные ножики с явным намерением воткнуть в девушку или порезать её. Понятно, Вейрин такого позволить не могла, эти парни не только драться не умели, но и медленно двигались! Немного напрягшись, девушка забрала у них большие ножики (и как только они дерутся этими тяжёлыми и неудобными железяками?), чем очень смутила этих увальней, потом, повернувшись к посеревшему старшему стражнику, поинтересовалась:

— Ну, будешь извиняться или?.. — Вейрин замялась, она сама не знала, что делать, если этот толстяк откажется извиняться. То, что оставлять оскорбления безнаказанными нельзя, она понимала, но как за это наказать, если оскорбивший не раскаялся и продолжает упорствовать? Но вопрос решился сам собой, вернее, его решил сам старший стражник. Его так впечатлила расправа, что учинил этот боярин со стражниками (их старшему тоже досталось, конечно, его специально Вейрин не била, но когда вокруг идёт драка, то достанется и тому, кто в ней не участвует, а просто находится среди дерущихся), что он сам упал на колени и заголосил:

— Пощады прошу, пощады! По скудости ума не признал вашу милость! Не лишайте живота! Всё отдам! На коленях вас умоляю!

Вейрин с брезгливостью смотрела на этого человека, недавно он, чувствуя себя хозяином положения, её по-всякому оскорбляя, а сейчас стоит на коленях, при этом ещё умудряясь низко кланяться, чуть ли не ударяя лбом по доскам настила. Девушка не удивилась бы, если бы он начал целовать ей ноги. Вейрин на всякий случай отступила на два шага, чтобы этот человечишка не обслюнявил ей берцы. Воткнув мечи в настил, Вейрин поманила тех двух стражников, у которых эти мечи отобрала, и, вспомнив, как Малк называл её корабль, приказала им:

— Будете охранять мой драккар. Чтоб на него никто не лазил, охранять будете не потому, что там можно что-то украсть, а потому что забравшийся туда, живым не выберется, понятно? Будете хорошо сторожить — не обижу.

Подтверждая свои слова, Вейрин забралась в рубку и включила ревун. Громкий вой, прокатившийся над рекой, был настолько жутким, что некоторые, присев, зажмурили глаза и заткнули уши. Вейрин, не глядя, взяла из мешка пригоршню монет и сунула их в карман, спрыгнув на пристань, девушка махнула своим дружинникам, чтоб шли за ней. У Малка один из стражников успел спросить:

— Что это было? Что это такое?

— Видал, как наш драккар против ветра плывёт? — вопросом ответил Малк и пояснил: — Внутри драккара демон сидит, изловленный и покорённый боярином Вейрином. Вот этот демон и движет наш драккар. А сейчас ему наш боярин приказал сторожить, он и подал голос, понятно?

Малк поспешил за Вейрин и Угримом, уже отошедшими на значительное расстояние, а стражник почесал в затылке и, глядя на своих товарищей, некоторые из них поднялись на ноги, а некоторые ещё лежали на земле, задумчиво произнёс:

— Какой махонький, а какой витязь! Как он нас? Даже не запыхался!

— Да уж куда нам супротив него? Он демонов ловит и себе служить заставляет! — поддержал стражника его товарищ, оба эти стражника переглянулись и гордо подбоченились — сослужить такому витязю службу совсем не зазорно, тем более что эта служба не такая уж и обременительная, да и награда за неё обещана.

Малк Шустрик, старший воин дружины заморского боярина Вейрина

Малк догнал Угрима и Вейрин, стоящих на улице перед лавкой, где торгуют готовой одеждой. Если Угрим, как всегда, сохранял равнодушный вид, то Вейрин с интересом рассматривала выставленный товар. Повернувшись к подошедшему Малку, девушка поинтересовалась — чем тут торгуют, не одеждой ли? Бывший скоморох стал пространно объяснять, что в таких лавках торгуют готовой и уже почти готовой одеждой. Вообще-то одежду заказывают у портных, а обувь у сапожников, но шить долго. Если кто-то ждать не может, то покупает в таких лавках. Если что-то понравилось, но не совсем подходит, здесь могут быстро подогнать под нужный размер. Такие лавки бывают разные: где продают дешёвую одежду, а где и подороже. Товар из дешёвых лавок сразу видно и таких лавок довольно много, а вот эта лавка самая дорогая, здесь продают хорошие и добротные вещи, неотличимые от пошитых на заказ. Вейрин выслушала, поинтересовалась — хватит ли тех денег, что она взяла на покупки в этой лавке. Малк сначала не понял, что Вейрин имеет ввиду под словом — деньги, не арабские ли монеты? А потом догадавшись, что девушка так называет все монеты (деньги или деньга, она же таньга — большая серебряная монета, ходящая в странах Турана), сказал, что всего взятого Вейрин хватит, чтоб купить всё, что есть в этой дорогой лавке. Девушка выслушала, кивнула и, решительно толкнув дверь, шагнула вовнутрь, Малк и Угрим последовали за ней.

— Шустрик, чего пришёл, да ещё этих голодранцев с собой привёл? — недовольно спросил сидящий за прилавком человек. Он рассматривал что-то, выложенное на прилавке, и звон колокольчика отвлёк его от этого занятия. Шустрик уже было собрался ответить, но Вейрин, шагнувшая вперёд, указывая на разложенные вещи, спросила:

— Это что?

— Это не про твою честь, голодранец, — раздражённо ответил человек и снизошёл до пояснения: — У тебя никогда и сотой доли стоимости этого не было. Так что иди отсюда, а то я стражу позову.

Вейрин нахмурилась и шагнула к торговцу, но её опередили. Резко звякнул дверной колокольчик, показывая, что кто-то очень спешит, этот кто-то, неброско одетый и невысокого роста, обогнул девушку и что-то зашептал на ухо торговцу, очень быстро и тихо. Лицо торговца посерело и сменило выражение с брезгливого на подобострастное. Расплывшись в улыбке, скорее, испуганной, чем дружелюбной, торговец быстро заговорил:

— Прошу меня простить, ваша милость, не признал сразу! Что изволите? У нас самый лучший товар! Вам сюда принести или посмотрите на складе?

Вейрин, немного обескураженная таким напором, но вспомнив, что армейские интенданты всегда норовят всунуть то, чего у них больше всего, а всякие редкие вещи, в том числе и размеры, норовят попридержать, чтоб потом извлечь из этого выгоду. Вообще-то интендант должен выдавать то, что положено, по первому требованию (если на это выписан наряд или есть накладная), но ушлые снабженцы стараются получить взамен что-нибудь полезное для себя. Вейрин не была в числе тех счастливчиков, которые имели что-то, что могло заинтересовать тыловую крысу. Обычно такими счастливчиками были разведчики или трофейщики, а у простого пилота истребителя не было возможности что-нибудь этакое заполучить. А сейчас представилась такая возможность — посмотреть, что хранится в обычно недоступных для неё закромах. Вейрин кивнула и решительно сказала:

— Пошли на склад.

Малк не мог понять, почему Вейрин приняла такое решение? Проще же сказать — что надо и приказчики всё принесут, если не понравится, то принесут другое. А самому идти на склад... там только купец и его приказчики разобраться могут — где что лежит. Но делать нечего, и он, скрывая недовольство, пошёл за девушкой, следом потопал и Угрим, вот ему-то всё равно. Малк начал подозревать, что если Вейрин пойдёт топиться, то и этот верзила, не задумываясь, пойдёт вслед за ней. Хотя... вряд ли Вейрин утонет, вон сколько она под водой сидела, когда ныряла за монетами. Малк вздохнул, вспомнив про монеты, Вейрин забрала их все, не поделившись с ним и Угримом, тому-то, похоже, всё равно, а вот ему, Малку, обидно! А она вон с каким интересом всё перебирает, понятно, бабья натура проявилась — пока всё не перещупает и не выберет себе обновки, не успокоится. Малк ещё раз вздохнул, в этот момент Вейрин повернулась к нему и предложила выбрать что-нибудь из одежды для себя и для Угрима. Малк понял, что за всё заплатит Вейрин, и расплылся в улыбке, если она хочет, чтоб её дружинники выглядели прилично (а она так сама сказала), то он перечить не будет. Но шерстить товар так, как девушка, не будет, он-то точно знает, что ему и Угриму надо. Малк поманил приказчика и с удовольствием стал выбирать себе обновки, а что? Если выпала такая удача, то почему бы и не прибарахлиться? Раньше ни Малку, ни Угриму никогда не удавалось побывать в такой лавке, они покупали только самое необходимое там, где было подешевле, а это всегда не лучшего качества и очень часто — с чужого плеча.

Вейрин, ушастая ведьма

Глаза разбегались, столько здесь всего было! А главное — это всё было доступно, по дороге в эту лавку, Вейрин выяснила, что на монеты, прихваченные с истребителя, она может купить весь этот шикарный универсальный магазин, который Малк назвал лавкой. В представлении девушки лавка — это что-то мелкое, и ассортимент в ней должен быть соответствующий, а тут!.. Вейрин скомандовала Малку, чтобы он подобрал себе и Угриму что-то более приличное из одежды, после чего с головой окунулась в восхитительный мир шопинга. Прежде всего она выбрала себе кожаный костюм (штаны и рубашку), чем-то похожий на её комбинезон пилота, тот тоже был чёрным и блестящим, но не таким мягким и приятным на ощупь (он ведь был не из кожи). Мужская верхняя одежда была больших размеров и из грубой ткани, это всё Вейрин сразу забраковала, заприметив несколько рубашек из тонкой мягкой ткани, сгребла их все. С того же стеллажа девушка взяла несколько пар мягких сапожек, берцы тоже хороши, но всё время в них ходить всё же утомительно, да грубее они выбранного. На замечание хозяина, а он сам пошёл с Вейрин, видно стараясь ей угодить, что это женская одежда и не совсем подходит парню, девушка ответила:

— Но что делать, если у вас нет подходящих для меня размеров, вот и приходиться брать, что есть.

Хозяин воспринял эти слова Вейрин как упрёк на скудость ассортимента его товаров, хотя выбор был более чем богатый, и начал извиняться. Девушка кивала и всё накладывала выбранное ею в большие сумки, которые тащили приказчики, молча следующие за ней и хозяином лавки. А разошедшаяся Вейрин всё выбирала и выбирала, среди того, что она взяла, было несколько шуб из натурального меха и с десяток таких же полушубков. Эти вещи у неё на родине стоили баснословно дорого, а здесь они лежали небрежно брошенные на большой стеллаж, который был просто завален подобными вещами! Вейрин, уже не стесняясь, брала не только мужские, но и женские вещи. Единственное, что ей не понравилось, так это полное отсутствие нижнего белья. Хотя мужское было, рубахи и штаны и всё больших размеров и из довольно грубой ткани. Решив с этим разобраться позже, Вейрин посмотрела на пять больших сумок и застыла в задумчивости — продолжить или уже прекращать пополнять свой гардероб. Из задумчивости её вывел Малк, увидев количество приобретённого своим атаманом, он, присвистнув, спросил:

— Вейрин, ты хочешь заняться торговлей мягкой рухлядью? Зачем тебе столько?

— Очень хочется, а торговать я не собираюсь, не для этого покупаю, а для себя! — без смущения ответила девушка. После чего достала несколько золотых дирхемов и протянула хозяину лавки, тот, увидев эти золотые монеты, стал кланяться и предлагать девушке ещё что-то выбрать, так как стоимость того, что она уже взяла, была немного меньше той суммы, что она показала. Естественно, купец не хотел терять прибыль и стал ещё любезнее. Вейрин не стала отказываться и продолжила это восхитительное занятие — приобретение разных обновок. Набрав восемь сумок, Вейрин решила из лавки вернуться к истребителю, чтоб сложить там всё ею купленное, да и переодеться. Она поняла, что здесь в первую очередь обращают внимание на одежду и если человек одет богато, то и отношение к нему соответствующее. Она решила сама переодеться и приказала сделать то же самое своей команде, поэтому они вернулись к истребителю, в сопровождении четырёх приказчиков, тащивших каждый по две тяжёлые сумки.

На истребителе Вейрин заняла одну из крошечных кают, поместив туда свои покупки, потом приняла душ (крохотный санузел с душем находился тут же, а вот воду можно было не экономить, это не океан, за бортом вся вода пресная), потом оделась, предварительно перемерив половину купленных вещей. Поднявшись на палубу, она увидела, что её команда времени даром не теряла, они отгородили часть кузова истребителя, там, где был их временный навес из холстины, сделали теперь более капитальное сооружение, построив из откуда-то взятых досок капитальную стенку. Этой стеной они отгородили свою просторную каюту от остального пространства кузова, накрыли каюту крышей из таких же досок и обтянули всё это остатками холста шатра ушкуйников. Увидев это сооружение, Вейрин поцокала языком — с одной стороны самоуправство, а с другой — надо же ребятам какое-то укрытие, не сидеть же им на голой палубе, пусть и с высокими сплошными бортами. Эта импровизированная каюта была ниже боевой рубки, обзор назад она не загораживала, и там было два широких выхода: один в сторону рубки, другой в противоположную сторону, да и сделано всё было очень неплохо, похоже, ребята старались. Малк, заглядывая Вейрин в глаза, заискивающе сказал:

— Мы тут с Угримом чуток отгородили, нам же надо где-то от непогоды прятаться, там для груза ещё много места осталось.

Вейрин кивнула, похоже, эти ребята решили, что у ней грузовой кораблик, раз тут такой большой как бы кузов получился. Ну а что они должны были бы подумать? Истребитель в размерах не уступает местным большим лодкам, даже намного их превосходит, а эти лодки считаются вполне нормальными кораблями. Вейрин ещё раз кивнула и улыбнулась — вот пускай они, да и все окружающие, так и считают, что истребитель — это что-то вроде их ладей, или как они его потом назвали — драккар. Заглянув в эту каюту, девушка отметила, что там могут свободно поместиться не два, а человек восемь, а может, и больше, что же, пусть так и будет, вдруг придётся пассажиров брать, будет куда их определить.

Вейрин отвлекли громкие голоса на пристани, она выглянула из каюты и увидела там с десяток крепких парней, двух стражников, что охраняли истребитель в её отсутствие, она отпустила, как вернулась из лавки. Увидев Вейрин, один из этих парней закричал:

— Эй, пацан, а ну позови хозяина этой лохани! Быстро позови, а то мы сами это сделаем, но если мы на это корыто зайдём, будет хуже!

— Это кто? — поинтересовалась Вейрин у Малка, тот, немного испуганно, ответил:

— Это сам Косой! Смотрящий за пристанью!

— Похоже нас не поняли, — обратился Косой к своим дружкам, те загоготали. Косой продолжил: — Ну что же, не хотели добром, тогда придётся нам эту лохань посетить и проверить, что они везут, не хотели добром...

Вейрин спрыгнула на доски пристани и поинтересовалась у Косого:

— Чего тебе надо?

— Я же сказал, позови хозяина... — начал Косой, но тут один из его дружков сказал:

— Косой, этот молокосос и есть хозяин. С ним надо поосторожней, он давеча стражников раскидал как котят!

— Пхе! Стражники — тупоголовые увальни, с ними любой молокосос справится, а я... — Косой презрительно фыркнул и высказал своё мнение о стражниках. А пока говорил, протянул руку, чтобы схватить этого, как ему казалось, юнца за грудки. Вейрин перехватила его руку и неуловимым движением отправила себе за спину. Косой ударился о борт истребителя и упал в щель между ним и пристанью. Его банда на мгновенье застыла, уж очень быстро всё произошло, но замешательство быстро прошло, бандиты достали ножи и, услышав крик своего атамана, пытающегося выбраться на пристань, бросились на Вейрин, Косой кричал:

— Убейте его!

Вейрин, не оглядываясь, ударила назад ногой на звук, попала точно в голову, и атаман, захлебнувшись криком, снова провалился в щель между пристанью и бортом истребителя, туда же девушка отправила ещё четверых.

Вейрин не была супербойцом, да и просто бойцом не была. Пилоты истребителей — это не спецназ и не штурмовики, они не сходятся с противником лицом к лицу. Стрелять её учили, но тоже — поскольку постольку. Азам кабацких драк слабую девушку (а она, по меркам своих соотечественников, была довольно слабой, это и понятно, маленькая девушка не может быть силачом) научил знакомый десантник, ей симпатизирующий. До этого её участие в подобных потехах, которыми заканчивалось почти каждое посещение бара, ограничивалось одним-двумя ударами и быстрым нырянием под стол или в какое другое укромное место. Вот десантник её и научил тем приёмам, когда используется сила нападающего. Вейрин была слабой, но быстрой, поэтому этот парень её научил ещё ударам по болевым точкам, гарантированно выводящим противника из строя. Вейрин была прилежной ученицей, а может, этот парень к ней испытывал не только симпатию, вот её учитель увлёкся и многое показал девушке, но вся эта наука была бесполезна для Вейрин, там бесполезна, а здесь, где она одной рукой поднимала взрослого мужчину, те навыки очень пригодились. Мало того что силой она превосходила любого из местных (может, и не любого, но сильнее себя Вейрин пока не встретила, ну может Угрим и был сильнее, но всё равно очень Вейрин орпасался), так ещё она была быстрее любого из здешних жителей раза в два.

Но всё-таки нападающих было довольно много, к тому же у них были ножи, которыми они умело пользовались, вот Вейрин и достали. Рана была неопасная, можно сказать — царапина, но при этом испортили её обновку: распороли рукав. Это очень расстроило Вейрин, и она, перестав уворачиваться от ударов, увеличила скорость движений и стала бить по болевым точкам. Через несколько мгновений она с удивлением смотрела на шесть лежащих и не подающих признаки жизни тел, вроде же она и не сильно била. Вейрин обернулась, услышав сдавленный вскрик, то ли порывом ветра, то ли набежавшей волной качнуло истребитель, и он, ударившись о пристань, придавил тех, кто был между ним и деревянной стенкой. Истребитель качнулся в обратную сторону, открыв окрасившуюся красным воду, из тех, кого Вейрин забросила в воду, не выплыл никто. Девушка растерянно посмотрела на лежащие тела, она сама не ожидала от себя подобной смертоносности. А вот Малку (Угрим, как всегда, выглядел невозмутимо, и по его виду нельзя была понять, что он думает о произошедшем) понравилось то, что сделала Вейрин, об этом он и сказал:

— Туда им и дорога, никто печалиться не будет. Косой со своими подельниками как-то раз у меня всю выручку отнял, теперь получил! Косой был тут смотрящим за пристанью, а вот за торгом смотрит Счастливчик. Тоже гад ещё тот — отдай ему половину всего заработанного!

— Постой, Малк, если один смотрит за пристанью, а второй за рынком, то чем занимается стража? Они же первыми к нам тут пришли, — поинтересовалась Вейрин, Малк довольно туманно пояснил:

— А рука руку... они по-разному всех тут пасут. Стражникам тоже дай! Вот бы их всех так!

Вейрин ничего не поняла из этого объяснения, но решила сейчас не расспрашивать подробно, а сделать это позже, поскольку её занимало совсем другое. Малк, увидев, от чего расстроена девушка, стал её утешать:

— Да не печалься, отнесём эту одежду в ту же лавку, где купили, там всё быстро зашьют. Мы как раз пообедать успеем или поужинать? Уже солнце вон садиться собралось, вот и совместим трапезы — полуденную и вечернюю. А пока кушать будем, тебе всё и починят. Так идём?

Власт Грозный, выборный воевода Большого Торга

Уже близился рассвет, но выборному воеводе Большого Торга было не до сна, надо было разобраться с тем, что произошло в минувшие сутки. Власт, по прозвищу Грозный, был выборным воеводой Большого Торга вот уже без малого тридцать лет. Эта должность, конечно, выборная, но это лишь в том случае, если неправильно поставить вопрос этой самой выборности. А если всё правильно организовано и там где надо схвачено, то вече выберет того, кого надо выбрать, а с этим у нынешнего выборного воеводы всё было в порядке. Но иногда происходят события, которые могут нарушить установленный, можно сказать, незыблемый порядок, и всё пойдёт кувырком! И вот минувшим днём случилось нечто подобное, и с этим следовало незамедлительно разобраться!

Власт сидел в просторной горнице (в другое время и в другом месте это помещение назвали бы — рабочим кабинетом) и слушал своего послуха. Перед ним Власт выслушал старшего стражника с пристани и ещё одного послуха оттуда же. Этот послух рассказывал:

— Скоморохи Малк и Угрим с мальцом, коего они атаманом величают, после того как перенесли все покупки на свою ладью, пошли в Оськин кабак. Похоже, что у этих голодранцев завелись не только резаны, но что покрупнее, Осипа-то цены о-го-го какие, правда, у него и всё самое лучшее в городе.

Власт кивнул и пожевал губами, ему уже доложили о посещении этой троицей самой дорогой лавки города и о том, сколько они там всего набрали то, что за всё там купленное заплатили двумя золотыми дирхемами! И сделал это самый молодой, похоже, весьма состоятельный, а то, что этот паренёк расплатился дирхемами, и не серебряными, а золотыми, говорило о том, что он не местный. Очень странно, что этот пройдоха Малк не наложил лапу на богатство этого юнца, не отобрав всё, но, похоже, силой отобрать монеты у этого паренька было очень трудно. Этот юнец отдубасил десяток стражников и до смерти напугал Жада, а потом ещё и приказал двум стражникам охранять свою ладью, да сделал это так, что те не посмели ослушаться. Очень похоже, что этот юнец не из простых, умеет приказывать. Но по описанию на ордынца не похож, да и на норманна тоже, хотя у него скорее не ладья, а драккар! Дальнейшие события подтвердили, что этот паренёк очень не прост! Он с лёгкостью порешил всю ватагу Косого, никого не оставив в живых, сделал это весьма решительно и умело. Очень похоже, что этот малец ранее где-то пересекался с Косым и заимел на него большой зуб, вот теперь и не стал церемониться. Пока Власт думал, послух почтительно молчал, после кивка, разрешающего говорить, послух продолжил докладывать:

— В кабаке Осипа они заказали не только поесть там, но и чтоб с собой взять. Получился довольно увесистый куль. Ели много, особенно Угрим, а вот молодой парень съел немного, нет, он попробовал всё, что подавали, но поклевал как девица. Ну, парни так не едят, а этот — немного надкусит и положит, ну чисто тебе девка в гостях — всё попробовать хочется, но так, чтоб не переедать. К тому же совсем непонятно, кто этот парень. Видно, что он не наш, хотя волосы светлые, таких у ордынцев не бывает, а глаза... не глаза, а глазищи! Такие огромные и зелёные, большие, но не бельма, я бы сказал — красивые. А на голове платок повязан не по-бабьи, а как басурманы повязывают, ну, чтоб солнце голову не напекло, хотя в кабаке — какое может быть солнце? Если бы шапка была, так снять бы попросили, всё-таки негоже в шапке... а так, на платок косились, но никто ничего не сказал. Вот так он в платке и сидел. Ну, а когда они поели и собрались уходить, тут как раз Счастливчик со своей ватагой заявился и сразу попытался на этих троих наехать. Малк скоморох не сдержался и ответил, за что сразу получил в харю от одного из людей Счастливчика. Вернее, должен был получить, но юнец перехватил руку, а надо сказать, не слабого парня и сломал её (Вейрин это сделала не нарочно, так получилось — дёрнула сильно). А потом... мало кто смог разобрать — что произошло: вот ватажники Счастливчика достали ножи, а их больше десятка было, чтоб порезать, а может, просто попугать этих троих, а вот они уже все на земле лежат! Бездыханные лежат! Угрим так и не выпустил куль из рук, а Малк за его спину спрятался. Выходит всю ватагу Счастливчика этот малец и уложил, не сами же они ни с того ни с сего померли. А этот малец нахмурился, словно чем-то недоволен остался, махнул рукой, мол, пошли, и они ушли!

Вейрин была недовольна собой, потому что не смогла сдержаться и опять била в полную силу, она никак не могла приноровиться к местным условиям: видела здорового мужика и срабатывал навык — ударить по такому месту, чтоб наверняка уложить. Для её соотечественников эти удары хоть и были болезненны, но не смертельны, а здесь...

Власт нахмурился — этот малец становился проблемой — за день разделаться с теневыми хозяевами города! Косой держал пристань, а Счастливчик торговлю на рынке и в лавках, то есть они брали мзду с местных купцов и торговых гостей, которые как бы платили двойную пошлину — официальной и неофициальной власти. Конечно, Власт был в курсе всех их дел, они даже часть своей добычи ему отдавали. Вот так и делили город — ночная и дневная власти, а над ними стоял он, Власт Грозный! Но вот появился непонятно кто, и ночной власти не стало. Вот теперь надо озаботиться восстановлением ночной власти, ведь как известно — свято место пусто не бывает. Занять опустевшее место "ночных хозяев" обязательно найдутся желающие, причём такие, с которыми будет трудно поладить. Вот поэтому надо подыскать достойных людей, а главное, верных и сделать это как можно быстрее! Неожиданная догадка заставила Власта подскочить с широкой лавки, а потом обратно сесть: вполне может быть, что этот пришлый ухарь сам хочет стать этой теневой властью! С этим надо обязательно разобраться и сделать это как можно скорее! Власт поднялся с широкой лавки и прошёл в другую горницу, там сидело два десятка сонно клюющих носами стражников. Гаркнув, Влас не оборачиваясь вышел из терема. Он знал, что стражники идут за ним, а не оборачивался потому, что не любил смотреть на этих рослых парней, сам-то он был невысокого роста. Проходя мимо сторожки, занимаемой стражниками пристани, Власт стукнул несколько раз кулаком в дверь и пошёл дальше. У догнавшего его старшего стражника спросил:

— Ну где эта ладья с этим пришлым ловкачом?

— Уплыла, едва рассвело, уплыла, — ответил Жад, кивнув одному из стоявших на пристани якобы праздных зевак, и тот доложил:

— Эта ладья, нет, скорее драккар. Сам пошёл, без вёсел и без паруса, против течения пошёл!

Власт, хоть это было несолидно, почесал в затылке. Этот молодой ловкач не перестаёт удивлять, вроде в город его драккар пришёл под парусом, странным парусом, но всё-таки под парусом, а уплыл... может, это и к лучшему, что уплыл и увёз эту странную ватагу.

Глава 3. Волок, встреча в лесу и город Холмы

Вейрин, ушастая ведьма

Вейрин решила покинуть этот город как можно быстрее, поэтому подняла свою команду, едва стало светать. Вообще-то, девушка никого не будила, она сама отцепила верёвку от причальных свай, и течение оттолкнуло кораблик от пристани. Запустив двигатель, Вейрин вывела истребитель на середину реки, и под удивлёнными взглядами нескольких зевак (ранних пташек, неизвестно зачем околачивающихся у пристани) кораблик резво побежал против течения.

— А утречать разве не будем? — поинтересовался Угрим, Вейрин, не поворачивая головы, сказала:

— Будем, обязательно будем. Это ведь можно и на ходу сделать, мы же взяли то, что можно холодным съесть, вот и приготовь. Мне на хлеб положи то вкусное мясо, а на него сыр. Эх, жаль, что кофе нет!

Пока Угрим готовил бутерброды (так назвала Вейрин это сложное сооружение из хлеба, копчёного мяса, сыра и зелени), Малк заглядывая в рубку, наблюдал, как девушка вела истребитель. Вейрин ничего сложного не делала, а что тут сложного — на малой скорости идти по стрежню течения, следуя изгибам реки. Об этом Малк и сказал, Вейрин предложила ему самому попробовать, но у бывшего скомороха ничего не вышло, кораблик его не слушался. Дело было даже не в сложности управления, тут как раз всё было просто, накануне Вейрин поставила блокировку, привязав её к отпечаткам своих пальцев. Такая опция была у всех малых кораблей, на случай если они попадут в руки врага и, к примеру, будут использованы для погони или атаки. Конечно, эту блокировку можно было снять, но для этого требовались специальные инструменты и время, а те, за кем намеревались устроить погоню, уйдут или к атаке успеют подготовиться. Такая же блокировка стояла и на ручном излучателе. Увидев интерес бывшего скомороха к управлению истребителем да и то, как он поглядывал на её ручное оружие, Вейрин решила подстраховаться. Когда же у Малка ничего не вышло, он, с трудом скрывая своё разочарование, сделал тот вывод, к которому его подталкивала девушка:

— Твой демон слушает только тебя, да?

— Да, только меня, — засмеялась Вейрин и серьёзно добавила: — А если кто захочет им поуправлять, то может лишиться жизни.

Угрим, а ему тоже было предложено попробовать, сразу отказался, при этом сказал:

— Понятно, что ничего не получится, это всё ведьмины вещи и пользоваться ими может только ведьма.

После такого глубокомысленного замечания этого парня Вейрин, пряча улыбку, задала самый малый ход и выставила курсограф на удержание истребителя на стремнине (течение в этой речке было довольно сильным). Быстро проделав все эти операции, девушка скомандовала:

— Держать курс и малый ход!

— Твой драккар даже когда ты говоришь, тебя понимает и слушается? — изумился Малк, Угрим ничего не сказал, только удивлённо вытаращил глаза. Это было настолько комично, что Вейрин не смогла удержаться от смеха. Подняв свой авторитет на недосягаемую высоту, девушка приступила утреннему перекусу. Закончив завтракать, Вейрин, поблагодарила своего ручного демона за службу и взяла управление на себя, увеличив скорость. По словам Малка, до волока было три дня пути, прикинув расстояние, Вейрин решила, что они будут у волока к обеду, так и вышло.

Как разобралась Вейрин, волок — это место, где местные суда перетаскивали из одной речки в другую, текущую в противоположную сторону, перетаскивали через водораздел, в самом низком его месте. Та речка, куда надо было перебраться, была раза в полтора шире той, по которой приплыли, и почти на том же уровне, но вот между ними был земляной вал, высотой метров с десять. На обоих пологих склонах этой преграды лежали брёвна, по которым как бы катили ладьи, ну, может, где и тащили, о чём говорило масло или какая другая смазка, Малк сказал, что это сало. У волока было несколько домов, откуда вышли три мужичка, и теперь они, громко переговариваясь, с интересом рассматривали истребитель и его команду. Когда Вейрин спросила, кто это и чего они здесь делают? Малк пояснил:

— Это волоцкие, они смотрят, чтоб волок был всегда готов. Ну, брёвна подновляют, если какое пришло в негодность, смазывают их. Но это делают только тогда, когда ладьи надо перетаскивать. Вот удивляются — чего это мы сюда приплыли, ведь перетащить нашу ладью мы через волок не сможем, нас-то всего трое. Обычно на купеческих стругах двадцать гребцов, а то и поболе, вот они и толкают свою ладью. А на княжеских стругах и того больше.

Вейрин подвела истребитель к самому берегу и пошла осматривать волок. Это сооружение оказалось немного сложнее, чем выглядело издали: круглые брёвна-катки были уложены не на землю, а на другие брёвна, лежавшие продольно по отношению к каткам. В общем, довольно примитивное сооружение, но в силу своей примитивности достаточно надёжное, но чтоб использовать это устройство, требовались значительные усилия. Если команда большая, то она перетаскивала своё судно через этот волок, предварительно его разгрузив. То есть, это примитивное устройство было вполне работоспособно для местных больших лодок, пустых лодок. А истребитель намного тяжелее, чем здешние, если можно так сказать, суда. Для того чтоб его перетащить и сорока человек будет мало, а никакой тягловой скотины поблизости не наблюдалось, да и если бы была, то как её приладить к истребителю? О тягловой скотине Вейрин знала, но ни разу не видела, дома у себя не видела, а вот в большом Торге уже довелось. Вейрин вздохнула и поднялась на самый верх этого примитивного, но непреодолимого деревянного сооружения. Получается, что надо идти обратно, вниз по реке, сначала по одной, потом по другой. Из рассказов Малка Вейрин поняла, что это не лучший вариант. Вот если бы как-то втащить истребитель сюда, наверх, то он вполне мог бы по этим брёвнам сам съехать вниз. Посмотрев в одну сторону, на склон и реку, потом в другую, девушка задумалась, ей в голову пришла одна мысль, весьма авантюрная, но как говорят местные: на безрыбье и рак за щуку сойдёт. Второе местное выражение девушке нравилось больше: авось кривая вывезет. А здесь даже не кривая, пусть наклонная, но прямая! У волока река, по которой сюда пришли, делала поворот, и если... Вейрин улыбнулась и, сбежав вниз, приказала волоцким мужичкам смазывать брёвна салом.

— Это как же? Такой расход, а вас всего трое, как же вы тянуть свою ладью будете, да и не разгружаете вы её... — почесал в затылке один из мужичков, второй более практичный перешёл к делу:

— Смазать-то можно, дальше ваша забота — как толкать будете. Но сало-то денег стоит.

Вейрин поинтересовалась сколько? И получив ответ, достала четыре большие серебряные монеты, чем очень расстроила Малка, горестно запричитавшего:

— Четыре куны! Да за столько можно было бы...

Вейрин не стала слушать Малка, что можно было бы сделать за две куны, но поняв, что это довольно большая сумма, приказала местным:

— Если я столько плачу, то давайте лейте, не жалейте.

— Но как же мы потащим? Мы же не сможем втроём! — тут не выдержал и Угрим, по действиям Вейрин он понял, что та решила преодолеть этот волок, но не представлял — как.

— А мы не втроём, я одна сделаю! — засмеялась Вейрин, конечно, её задумка была авантюрой, но всё же... как говорится — кто не рискует, тому удачи не видать! Уже было далеко за полдень, когда мужички закончили поливать салом брёвна, Вейрин, тщательно проверив их работу, осталась довольна. Приказав своей команде остаться на берегу и отойти от брёвен подальше, не исключено, что некоторые из них будут сломаны и обломками может зашибить зрителей, заняла своё место в истребителе.

Малк Шустрик

Что задумала Вейрин, никак нельзя было понять. Сначала она долго ходила по брёвнам волока, затем зачем-то приказала смазать их салом, как будто собиралась тащить свой драккар. Судя по тому, как он давеча раздавил ватажников Косого, он был тяжелее самого большого купеческого струга. Понятно, чтоб его перетащить через волок даже усиленной команды не хватит, а у ней всего трое, считая и её. А она ещё заявила, что одна всё сделает! Да, она сильная, может сильнее Угрима, хотя это ещё как сказать, но не настолько, чтоб перетащить через волок даже обычный малый струг, а тут такой тяжеленный драккар! Малк ходил за Вейрин и всё вздыхал, с одной стороны, он пытался понять — что же девушка собирается сделать, а с другой — ему было жалко серебра, уплаченного Вейрин, как ему казалось, за совершенно бесполезную работу.

Когда уже перевалило далеко за полдень, все брёвна были обильно смазаны салом, Вейрин забралась в свой драккар. Сама забралась, приказав ему, Малку, и Угриму остаться на берегу, да ещё и отойти подальше от брёвен волока, сказав, что может зашибить. Кто зашибёт, Малк не понял, но Вейрин послушал, с неё станется, она девушка решительная — возьмёт и зашибёт! То, что произошло дальше, напугало Малка, похоже, Вейрин их решила бросить, так как направила свой драккар вниз по реке, но отойдя на четверть версты развернула его. А дальше произошло такое!.. Драккар заревел, как дикий зверь, и почти выскочил из воды! Тут открылось то, о чём Малк давно подозревал! Демон показал свою кошмарную морду! Это был даже не демон, а настоящий Змей Горыныч, пусть и не трёхголовый, а только с одной головой, но всё равно — очень страшный!

За эту шалость Вейрин и её команда получили три наряда вне очереди, и ещё массу неприятностей. Она и её девчонки решили как-то украсить свой маленький кораблик, но как его украсишь? Всё, что не по уставу, вызовет недовольство начальства, но как говорится — охота пуще неволи. И вот однажды ночью Вейрин с подругами разрисовали свой истребитель, но сделали это так, чтобы не видело командование. Истребитель подняли из воды и нарисовали на его подводной части дракона. Красивого такого дракона: большие когтистые лапы, голову с раскрытой пастью. Эта пасть с белыми клыками особенно удачно получилась! Пока истребитель шёл обычным ходом, дракона не было видно, но когда выходил на редан... вот тут-то и появлялся грозный дракон, наводящий ужас на врагов! Как результат — три наряда и месяц без увольнительной, а потом ещё несколько нарядов за то, что не выполнили приказ начальства — не закрасили это безобразие. Но какое же это безобразие? Очень миленько получилось — такой симпатичный дракон с раскрытой пастью. Дракон получился как живой, даже рычал (за рычание сходил рёв двигателя, работающего на полной мощности).

Змей Горыныч стремительно приближался и рычал, нет, не рычал, ревел! Малк и Угрим застыли в ужасе, а волоцкие мужички с визгом бросились в разные стороны, пытаясь скрыться от этого страшного чудища, да разве от змея убежишь? А змей уже летел над водой, только его хвост ещё оставался в реке, но его не было видно, там была белая пена. За пеной был большой бурун, видно, там и был хвост змея. Змей был намного быстрее самого быстрого коня и четверть версты покрыл за несколько ударов сердца. Малк закрыл глаза, ожидая, что змей сейчас на него набросится, но ничего подобного не произошло, раздался только громкий треск, а после не менее громкий плюх. Малк открыл глаза и увидел поломанные брёвна волока, не все, некоторые, хоть и были сдвинуты с места, но выдержали.

— Он по брёвнам вверх как прыгнет! — восторженно произнёс Угрим, понятно, кого имея в виду говоря — он. Видно, Угрим в отличие от Малка глаза не закрывал и всё видел. Малк с трудом вздохнул, он всё это время, пока смотрел на змея, да и тогда, когда стоял с закрытыми глазами, не дышал. Пару раз открыв и закрыв рот, Малк собрался выразить свои чувства, но тут раздался голос Вейрин, стоявшей на самом верху волока:

— Долго мне ещё вас ждать? Или вы решили тут остаться?

Угрим, как всегда молча, рванул вверх по склону, Малку ничего не оставалось, как последовать за ним. Драккар Вейрин покачивался на волнах реки текущей на север. Вейрин ждала парней на берегу, а когда те подошли, легко перепрыгнула через открытую воду. Малк замешкался, так прыгнуть он на смог, при всей его ловкости он не осилил бы и трети того расстояния, что девушка преодолела, без особого напряжения. На помощь ему пришёл Угрим, перебросивший с берега на драккар (или всё-таки не драккар?) длинное бревно, по нему бывшие скоморохи и перебрались к Вейрин. Если Малк молчал, пытаясь осмыслить недавно увиденное, то Угрим засыпал девушку вопросами:

— Вейрин, это у тебя не демон, а Змей Горыныч да? Он не летает, а плавает, или летать тоже может? А как его зовут? А чем ты его кормишь?

Последний вопрос был задан с некоторой опаской, Вейрин засмеялась и стала отвечать:

— Я же вам говорила не один раз, что я и мой истребитель к демонам никакого отношения не имеют, ладно, пусть будет змей, мне это название больше нравится (вообще-то, она хотела сказать — дракон, но такого слова не было в местном языке). Нет, мой змей умеет только плавать, но это он хорошо делает, не бойся, людей он не кушает, других животных тоже, а сейчас он сыт, — Вейрин посмотрела на индикатор зарядки батарей, они были полными! И это несмотря на длительный переход, а потом на атаку на большую ракетно-артиллерийскую платформу сухов, да и на то, что уже здесь много проплыли. Девушка, решив с этим разобраться позже, на мгновенье задумавшись, с улыбкой продолжила: — А зовут его... так и зовут Ласковый Змей!

— Вейрин, ушастая ведьма, хозяйка Ласкового Змея, — пробормотал Малк и, бросив взгляд на порушенный волок, громко сказал: — Пора валить отсюда, пока волоцкие не опомнились... хотя они к твоему змею, Вейрин, и близко не подойдут, уж очень ты их напугала!

Вейрин, ушастая ведьма, хозяйка Ласкового Змея

Вейрин стояла на вершине водораздела и смотрела на круглые брёвна волока и прикидывала — как бы затащить истребитель на эту горку. Если это получится, то вниз он может скатиться под собственным весом, если эти брёвна не поломаются. Но даже если они поломаются, стащить истребитель с горки можно будет лебёдкой, которая использовалась для индивидуальной загрузки ракет в направляющие. На базе для этого были более мощные приспособления, но если требуется пополнить боезапас в море с обычной транспортной баржи? Такие случаи редко, но бывали. Направляющие короба исчезли, а лебёдка осталась, так почему бы её не использовать? Но вот её мощности не хватит, чтоб затащить истребитель на эту горку, а стащить — вполне. Осталось придумать — как втащить истребитель сюда. Эх, если бы лебёдка была мощнее, или их было бы две, но... а что если?.. точно! Истребители — это одна из модификаций малого скоростного катера, если на такой катер поставить ракетные направляющие, получится истребитель. Если оборудовать кассетами с глубинными бомбами и их сбрасывателями, получится охотник за субмаринами. А если ничего не ставить, а пустое пространство за рубкой использовать для размещения десанта или разведывательной группы, то получится десантно-разведывательный катер. В такой катер и превратился истребитель, потеряв ракетные направляющие. Конструкция малых скоростных катеров позволяла не только развивать почти авиационные скорости (винтовых, не реактивных самолётов), но перелетать через препятствия в виде мелей и невысоких заграждений. У катера было два водомётных двигателя, для увеличения скорости карманы водозаборников выдвигались из корпуса, и тогда катер мчался, почти выскочив их воды, а если надо было преодолеть какое-нибудь препятствие, карманы прятались в корпус, делая корпус совершенно гладким снизу.

Вейрин сбежала к истребителю и скомандовала своим орлам и местным работягам, обильно полить брёвна жиром (или салом, так они называли эту субстанцию) и отойти подальше, чтоб не зашибло обломками брёвен, если те будут ломаться, после чего направила катер вниз по течению. Решив, что расстояние достаточно для разгона, Вейрин развернула истребитель и включила форсаж. Двигатели ревели, как раненый дракон, катер почти летел, касаясь воды карманами водозаборников и днищем у самой кормы. Главное — суметь убрать водозаборники у самого берега и выскочить плоским днищем на брёвна. И у Вейрин всё получилось! И лебёдку не пришлось применять, правда, некоторые брёвна были сломаны, но это уже так — мелочи. Вейрин засмеялась и решила позвать Малка и Угрима — ну, что они там копаются? Чтоб позвать ребят, ей пришлось подняться на верхушку водораздела.

Малк был каким-то очень подавленным, а вот всегда невозмутимый, выглядевший сонным Угрим аж светился от непонятной радости. Причину такого состояния свой команды Вейрин поняла, когда ребята забрались на истребитель. Всегда молчаливый Угрим засыпал вопросами и радостно воспринимал ответы. Особенно он оживился, придя почти в щенячий восторг, когда Вейрин придумала название истребителю, а что? Чем её катер хуже больших кораблей? Да и само это название девушке понравилось, и она улыбнулась. А выглядевший подавленным Малк, пробормотал:

— Вейрин, ушастая ведьма, хозяйка Ласкового Змея.

Такое сочетание имён — её самой и её маленького кораблика Вейрин тоже понравилось. Малк, глянувший на поломанные брёвна волока, видно вспомнив, как волоцкие улепётывали от змея Вейрин, пришёл в хорошее настроение. Всё-таки приятно, когда кто-то испугался больше тебя, а ещё он, Малк, вроде как причастен к этому Змею, ведь он на службе у его хозяйки.

Угрим, по прозвищу Большой кулак

Драккар уносил Вейрин всё дальше и дальше, и Угрим всерьёз забеспокоился — неужели девушка решила их бросить? Это так расстроило богатыря, что у того даже слёзы навернулись на глаза, это и помешало ему увидеть, как драккар Вейрин развернулся. Внимание Угрима отвлёк от его переживаний всё усиливающийся грозный рык, доносящийся оттуда, куда уплыла Вейрин. Протерев глаза, Угрим увидел страшное чудище, мчащееся прямо на него! Неужели оно проглотило Вейрин вместе с её драккаром, а теперь решило съесть тех, кто был на берегу? Чудище стремительно приближалось, волоцкие с воплями ринулись в разные стороны, Малк в ужасе закрыл глаза, только Угрим смотрел приближающейся страшной смерти в её огромные глаза. Но чудище не интересовали люди на берегу, оно мчалось к волоку и когда, ломая брёвна, выскочило на политый салом настил, Угрим увидел Вейрин! Девушка стояла в той будочке, которую называла рубкой, и смотрела вперёд, Вейрин была прекрасна! А чудище оказалось её драккаром, даже не так, оно несло драккар Вейрин на своей спине, а может, оно и было этим драккаром, недаром же эта ладья была не похожа ни на местные струги, ни на норманнские, ни на ордынские. Демоном это тоже не было, это был Змей Горыныч! Только водяной, потому как плавал и не только плавал, но и по суше мог бегать! Вот сейчас он резво взбирался на горку, ломая при этом толстые брёвна. Как он это делал, Угрим не понял, ведь он совсем не шевелил лапами, они были плотно прижаты к его телу! А змей Вейрин перевалил через водораздел, оставив над порушенным волоком быстро оседающее облако то ли густого тумана, то ли водяной пены (это продолжавшие работать водомёты, выбросили остатки воды). Угрим не смог сдержать восторга и громко выкрикнул:

— Он по брёвнам вверх как прыгнет!

Малк открыл глаза и ошарашенно завертел головой, выискивая чудище, которое его так напугало, а потом снова замер, увидев поломанные брёвна волока, по которым чудище взбиралось наверх водораздела. В этот момент их позвала Вейрин, и Угрим, увидев девушку, поспешил к ней, не заботясь о том, следует ли за ним его товарищ или нет.

Уже забравшись на этого Змея, Угрим дал волю своему любопытству и засыпал Вейрин вопросами, та охотно отвечала. Если Угрим принял всё, сказанное Вейрин, как должное, то Малк из этих ответов понял, что этот водяной змей людей не ест и это его успокоило. На очередной вопрос Угрима Вейрин, улыбнувшись, снова подробно ответила, а тот, увидев эту улыбку, просто растаял. А вот Малк сделал вывод из имени, что назвала Вейрин — что змей это понятно, а вот то, что ласковый, говорит о многом! Змей не может быть ласковым, а если он для кого-то ласковый, то это значит, что он к этому кому-то очень расположен, а этот кто-то не кто иной, как Вейрин!

От волока плыли недолго, но поскольку змей Вейрин шёл с большой скоростью, от места преодоления водораздела ушли далеко. На ночёвку остановились засветло, а вот место, с точки зрения Угрима выбрали не очень хорошее — дикий лес подступал почти к самой воде. Но Вейрин сказала, что лучше места не найти — не надо далеко за дровами ходить, весь берег завален сушняком, а ей горячего хочется, надоел сухпай. Кто такой этот сухпай, Угрим не понял, ведь никого кроме них троих нет! Может, он сидит внутри змея, там, куда Вейрин время от времени прячется? За будочкой, откуда девушка управляла змеем, была небольшая дверца в полу, куда Вейрин время от времени пряталась. На дверце была ручка, девушка за неё бралась, просто бралась, и легко открывала эту дверцу, а вот Малк, улучив момент, когда Вейрин не было поблизости, дёргал за ручку, дёргал, но открыть так и не смог. Из сушняка быстро сообразили костёр, на этот раз его зажгла не Вейрин своим волшебным огнём, а Угрим, разжившийся огнивом в Большом Торге, готовить пришлось тоже ему, как оказалось, Вейрин, хотя была девушкой, этого совершенно делать не умела. Уже когда доедали кашу (Вейрин её очень хвалила, и кашу, и Угрима, который просто цвёл от похвалы девушки), в лесу раздался волчий вой.

— Вот! Я же говорил — нехорошее это место! Тут опасно ночевать! — укоризненно сказал, оживившийся в последнее время молчун Угрим, Малк хотел было что-то добавить, но промолчал, что было на него совсем не похоже, но всем своим видом показывал, что он согласен с товарищем. Вейрин, пожав плечами, сказала, показывая на середину реки:

— Разве я говорила, что мы будем ночевать именно здесь, мы будем ночевать там.

— Но там же вода! — теперь удивился Малк.

— Разве в той каюте, что вы соорудили вам неудобно? — поинтересовалась Вейрин и напомнила, что они там спали, когда по реке плыли к волоку. Они действительно прикорнули, а что делать, если делать нечего? Не терять же время даром? Малк попробовал возражать, поясняя, что так никто не делает. Всегда ночуют на берегу, полностью вытащив струги из воды, если же это большие гружёные ладьи, то их вытаскивают не полностью, но всё равно вытаскивают. Вейрин выслушала и, сказав, что пора менять традиции, предложила перебираться на корабль, что такое корабль ни Малк, ни Угрим не поняли, но догадались, что так Вейрин назвала своего Ласкового Змея.

Ласковый Змей остановился на середине реки (река здесь была широкая с медленным течением, может, именно поэтому Вейрин выбрала это место, она выбирала не берег, а реку), как это было сделано, ни Малк, ни Угрим не поняли. Вейрин и её команда с интересом наблюдали, как из лесу выходили волки, их было хорошо видно, так как ещё было довольно светло. Увидев этих серых зверей, Малк поразился их размерами, Угрим тоже выразил своё удивление. Вейрин поинтересовалась:

— Насколько я поняла, это довольно оживлённый торговый путь. Здесь многие проплывают, так неужели никто раньше не видел этих зверей? Если их размеры вызывают такое удивление, то об этом должны были рассказывать те, кто этих волков видел, а вы, хотя бы один, раз об этом слышать.

Малк стал рассказывать, Угрим, по обыкновению, поддакивал, что в таких местах, пользующихся дурной славой, никто не останавливается на ночлег, их ладьи проходят днём. Места ночёвок — это довольно хорошо известные и обжитые места, а там, где лес подступает к воде, вот как здесь, люди стараются не селиться. Малк ещё много чего рассказал, Вейрин слушала и делала выводы. Как оказалось, эти земли не имели единого правительства, здесь было с десяток различных правителей, авторитарно управлявшими определёнными территориями, не имевшими чётких границ. Эти правители довольно часто воевали между собой, хотя полноценными войнами эти стычки нельзя было назвать — так, набег с целью пограбить и захватить немного чужой территории, на всю — сил не хватало, хотя были исключения. Эти территории назывались княжествами, соответственно их правители — князьями. Кроме княжеств были ещё торговые города, что-то вроде сословных республик. Если Тверь была столицей княжества, у правителя которого на Малка вырос большой зуб, то Большой Торг и Новагород были торговыми городами, которыми управляли выборные воеводы. Этих воевод выбирал народ на вече, таком народном собрании, тут Вейрин усмехнулась — понятно, кто кого и как выбирал, а народ, то есть толпа, служил ширмой процессу дележа власти между реальными хозяевами городов. Вейрин интересовало всё — от вопросов большой политики, до различных бытовых мелочей, она внимательно слушала Малка, время от времени задавая уточняющие вопросы. А Малк, ободрённый таким вниманием Вейрин, говорил без умолку. В последнее время ему казалось, что девушку больше интересует его товарищ, это задевало Малка, привыкшего быть первым в этой паре. Рассказ Малка был прерван Угримом, обратившим их внимание на берег, где значительно прибавилось волков и усилилась их активность.

— Гляди-ка, сколько их, как бы до нас не добрались! Вона как скачут, а если сюда поплывут? — обеспокоенно произнёс Угрим, Малк тоже заволновался:

— А ведь вполне могут и попытаться добраться до нас. Я этих огромных волков никогда не видел, но много о них слышал, что им стоит доплыть до нашего змея? Эти места всегда днём стараются пройти, засветло, потому что волки могут напасть и на проплывающую ладью! Они на всех, кто здесь проплывает, нападают!

Вейрин, с интересом смотревшая на берег, беспокойства парней не разделяла. Девушка презрительно хмыкнула:

— Если и приплывут, как они сюда заберутся? Борта высокие, из воды на них не запрыгнешь, когтями уцепиться не получится, соскользнут, это ведь не дерево.

Угрим согласно кивнул, действительно, Ласковый Змей не был деревянным, как обычные ладьи или ушкуи, оно и понятно, он же ни то, ни другое. А вот Малк начал возражать, рассказывая про нападения этих зверей.

Вейрин, ушастая ведьма

Вейрин смотрела на волков на берегу и не понимала — почему так обеспокоены Угрим и Малк. Она видела раньше, правда, не волков, а собак, которые были раза в полтора больше, чем эти волки, там прыгающие, поэтому при виде зверей на берегу она не беспокоилась. Конечно, эти волки вполне могут доплыть до Змея (Вейрин тоже так стала называть свой кораблик, ведь это гораздо лучше, чем истребитель номер двести два), пусть его борта возвышаются над водой чуть больше чем на метр, но забраться сюда у этих зверей не получится. К тому в этом месте течение реки не такое уж и слабое, оно снесёт плывущих от берега к змею, а долго выгребать против него трудно будет. Поплавают волки вокруг Змея (если это у них получится) и обратно повернут, если течением их не унесёт. Чтоб успокоить свою разволновавшуюся команду, Вейрин, как можно более презрительно хмыкнув, сказала:

— Если и приплывут, как они сюда заберутся? Борта высокие из воды на них не запрыгнешь, когтями уцепиться не получится, соскользнут, это ведь не дерево.

Угрим вроде успокоился, но вот Малк попытался возразить, но не успел, на берегу появился человек в серой одежде, лицо которого скрывал низко надвинутый капюшон. Вейрин удивлённо подняла брови, очень похоже, что эти волки не совсем дикие, а как-то приручены. Они не нападают на человека в одежде под цвет их шкуры, а вот Малк говорит о том, что они нападают на всех людей без исключения. А Малк хоть и испугался, но продолжал рассказывать:

— Эти места всегда проходят днём, и не одной ладьёй, а несколькими. Это только мы от волока днём, а не утром отошли и сразу так быстро поплыли, что здесь к ночи оказались, а обычно на разгрузку ладьи, её перетаскивание и погрузку груза обратно уходит дня два, а то и больше. От волока отправляются рано утром, так чтобы это место пройти в самый полдень. Ночью здесь от волков спасенья нет, да и днём от них не отбиться, если ладья одна. Спастись никому не удаётся, гибнут все! Вот поэтому здесь ходят караванами, а не поодиночке.

— Если спастись никому не удаётся, то откуда такие подробные сведения? — недоверчиво хмыкнув, поинтересовалась Вейрин, её больше интересовал человек на берегу, чем ужасы, о которых рассказывал Малк. Этот человек делал какие-то пассы руками, а потом указал на Змея и волки вошли в реку. Сначала они шли по мелководью, а потом... они должны были погрузиться в воду и поплыть, но продолжали идти! Если там какая-то опора, то они вполне могут, оттолкнувшись от неё, запрыгнуть на Змея! Но если там мелководье, а что ещё может там быть, чтобы можно было бы так пройти, то Вейрин это бы заметила, ведь Змей там проплывал, и эхолот показал, что глубина в этом месте не меньше десяти метров! А волки шли, шли медленно, словно думали, что добыча от них уплыть не сможет, об этом, лязгнув зубами от страха, сказал Малк:

— Рассказывали, что волки вот медленно подходят, вроде от них и уплыть можно, а сдвинуть ладью с места нельзя, ни парус, ни вёсла не помогают! Волки запрыгивают на ладью и всех, кто на ней, убивают!

— Всё же мне интересно, если волки всех убивают, кто же об этом потом рассказывает? — произнесла Вейрин, но на всякий случай двумя короткими импульсами водомётов двинула Змея, сначала вперёд, потом назад. Никто или ничто истребитель не держало. Немного успокоенная Вейрин продолжила наблюдать за волками, идущими по воде. Когда им оставалось пройти семь метров, девушка увидела, что под водой что-то есть. Что-то вроде какой-то прозрачной поверхности, которая заканчивалась, совсем немного не доходя до борта Змея. Вейрин достала свой излучатель и, выставив полную мощность, повела лучом по воде, от истребителя к волкам. Белое облако пара закрыло берег, при этом раздался звук, будто лопнула натянутая струна. Вглядываясь в рассеивающийся туман, Вейрин приготовилась продолжить стрелять. Но больше этого делать не пришлось, волки, уносимые течением, изо всех сил гребли лапами, направляясь к берегу, судя по всему, та опора, по которой они шли к Змею, исчезла. Вейрин, пытаясь разглядеть — что же там такое в воде было, встала ногами на своё кресло. Девушка была без того платка, которым прикрывала уши, всё-таки это очень неудобно — прижатые уши к голове, да и слышно плохо. Человек на берегу, увидев Вейрин, на мгновение замер, потом, сняв капюшон, почти закрывавший лицо, низко поклонился и сказал:

— Прости меня, старшая госпожа! Прости разумом убогого, видел же, что ладья необычная, но не мог и подумать, что... прости меня, старшая госпожа!

После этих слов человек ещё раз низко поклонился и исчез в лесу, выбирающиеся на берег волки последовали за ним.

Малк Шустрик

То, что произошло вчера, произвело очень большое впечатление на Малка, об Угриме и говорить нечего. Даже Вейрин не осталась равнодушной, она, как сама сказала — на всякий случай, решила не ночевать на том месте, где повстречали Волчьего Пастуха. Малк слышал об этом человеке (человеке ли?) много рассказов, их он и пересказывал Вейрин почти всю ночь, пока Вейрин вела Змея. Как девушка находила дорогу почти в полной темноте, Малк не понимал, но Змей плыл довольно быстро. Вейрин предложила своей команде поспать, ведь они ничем не могли ей помочь, но Малку, как и Угриму, было не до сна. Если Угрим молчал, и было непонятно, о чём он думает, то Малк болтал без умолку, то ли чтоб скрыть свой страх, то ли по какой другой причине. Малк говорил:

— Это был Волчий Пастух, ты же видела какие у него волки? Огромные! И как они его слушаются! Он живёт вместе со своими волками в самой чащобе, его никто не видел, а если кто и увидит, то в живых не останется!

— Откуда же про него и его волков знают? Если все, кто его и его волков увидел, умирают, то откуда эти сведения? — поинтересовалась Вейрин. Малк туманно ответил, мол, люди говорят, и продолжил:

— Он рыщет по лесу и лишает жизни всех, кого встретит, иногда он выходит к деревне, тогда там пропадают люди, все! Никого не остаётся: ни мужиков, ни баб, ни стариков и детей. Их всех его волки съедают! Съедают так, что никаких следов не остаётся! Только домашняя живность!

— Понятно, всех съедают, людей не остаётся, только горячие кастрюли на плите, — хмыкнув, перебила Малка Вейрин и с недоверием добавила: — Не кажется это тебе странным — людей поели, а живность оставили, а? К тому же как они людей едят? Целиком глотают с костями и одеждой? Если ничего от людей не остаётся, то именно так должно быть. К тому же волков не так уже и много, чтоб всех в деревне съесть. Пусть деревня и небольшая, им долго придётся трудиться. Хотя... ладно, будем считать, что мы не всех волков видели, этот пастух приводит достаточное количество настолько голодных волков, чтоб они всех в деревне вместе с обувью и одеждой поели. Но всё же следы такого пиршества должны остаться: обрывки одежды, кровавые пятна. Ну и не поверю я, что голодные волки живность не тронут.

Вот так они и проговорили почти всё тёмное время ночи, Малк рассказывал всякие ужасы, а Вейрин сомневалась в правдивости этих рассказов. Перед самым рассветом Вейрин остановила Змея и, заявив, что хочет спать, свернулась калачиком в своём кресле и сразу уснула. А вот Малк и Угрим долго заснуть не могли, всё обсуждали случившееся. Вообще-то, говорил Малк, Угрим больше слушал. А говорил Малк довольно сумбурно, выплёскивая свои переживания:

— Кому рассказать, что мы видели самого Волчьего Пастуха, так никто не поверит. Подумают, что мы всё это выдумываем, обидно, да? А ведь мы его видели и его огромных волков видели, а уж в то, что он Вейрин испугался, точно никто не поверит. А ведь он испугался! Или нет? Испугался, ведь он Вейрин назвал старшей госпожой! Выходит, что он её знает! А она... ведь не испугалась его, да и волков тоже не испугалась! А я как их увидел, так у меня всё внутри похолодело, думал смерть моя пришла! А Вейрин... конечно, она могла на этих зверюг своего Змея натравить, но этого не сделала, сама справилась, как она их огнём пугнула! И чары Волчьего Пастуха разрушила, ведь рассказывали, что никто от него уплыть не может, он ладьи словно примораживает, а Змей Верин... Угрим ты тоже почувствовал, как он туда-сюда двигался? Вряд ли Вейрин хотела убежать, может, всё-таки на волков Змея натравить хотела? А Волчий Пастух сразу Змея не признал. Только когда Вейрин увидел, сразу всё понял, вот поэтому... она точно ведьма! Её даже Волчий Пастух боится! Вот бы кому рассказать, такая история знатная, но не поверят же, хотя... если Вейрин...

— Малк, не надо никому рассказывать о том, что мы видели, про Вейрин тоже рассказывать не надо, — сказал Угрим, перебивая товарища, тот поперхнулся и удивлённо посмотрел на всегда немногословного богатыря. Угрим больше ничего не сказал, он лёг на свою лежанку и сделал вид, что спит, а может, действительно заснул. Малку, которому очень хотелось ещё поговорить (хотя это был не разговор, а монолог), ничего не оставалось, как тоже лечь. Но сон к нему долго не шёл, заснуть ему удалось только тогда, когда уже стало светло. Но сон его был недолгим, разбудила парней Вейрин, оказалось, что она встала раньше и её Змей поплыл дальше. Вейрин разбудила и спросила, что это за город? Малк протёр глаза, осмотрелся и сообщил:

— Это Холмы, от него до Новагорода совсем близко, день пути. Если здесь останавливаться не будем, то к вечеру... — Малк замолчал, недосказав, день пути — это если плыть на вёслах и вниз по течению. Вейрин поняла, что смутило парня и улыбнулась, а Малк, чтобы скрыть это смущение, задал вопрос:

— Вейрин, а как это получается, что якоря у твоего Змея нет, а он остаётся на месте, даже там, где течение, такое не слабое течение.

— Ну почему нет якоря, есть, только его не видно. А почему не сносит, так я говорю Змею, чтоб на месте оставался, — ответила Вейрин, не задумываясь и улыбаясь при этом, она уже поняла, что обо всём непонятном надо говорить попроще. Не объяснять же, что она задаёт курсографу три реперных точки, а потом даёт команду удерживать катер на месте, на них ориентируясь, всё равно не поймут и решат, что она так приказала своему Змею.

Вейрин, ушастая ведьма

Похоже, что встреча на лесном берегу с этим неизвестно кем, которого они называют Волчий Пастырь, окончательно убедила ребят, что Вейрин ведьма. Причём ведьма не из последних. Почему этот пастырь назвал её старшей госпожой, Вейрин даже не представить себе не могла, эту личность, как и её зверюг, она видела первый раз. Если бы она их встретила в лесу, то, может, и испугалась бы, но на истребителе... хотя, двигая истребитель, Вейрин отметила, что эхолот показал как бы второе дно и это дно было почти у самого корпуса катера. Решив этим не заморачиваться, ведь это уже в прошлом, Вейрин поинтересовалась у Малка, есть ли в этом городе, с таким оригинальным названием Холмы (никаких холмов поблизости не наблюдалось, даже берег был пологим), заведение, где кормят так же вкусно, как в Большом Торге. Малк заверил, что есть, и предложил туда отвести, посоветовав Вейрин повязать платок на голову:

— Твои уши, Вейрин, уж очень необычны, да и глаза. Но глаза — ладно, подумаешь — большие, а вот уши...

— Не нравится мне этот платок, уши прижимает, да и слышно плохо, лучше шапку надеть, — возразила Вейрин. Вообще-то с этим платком Вейрин тоже неплохо слышала, но не так хорошо, как без него. Малк продолжил уговаривать:

— Вейрин, шапку, когда куда-то заходишь, надо снимать, а вот такой платок можно и оставить. Мужики, конечно, так не ходят, но многие из тех, кто по рекам да по морю плавает, так голову прикрывают. Шапку-то может ветром унести, а такой платок — нет.

Вейрин покивала и повязала платок, тем более что на пристани у нескольких человек на головах были такие же платки, повязанные не по-женски, но уши эти платки не закрывали. Собравшись перепрыгнуть на пристань, Вейрин поинтересовалась:

— Мы вот так Змея здесь без присмотра оставим? Вон люди смотрят, можно было бы кого-нибудь из них подрядить, но никто не подходит. Как бы они потом не подошли, да и не напакостили бы тут у нас. У меня-то ничего не украдут, а вот в вашей каюте могут похозяйничать. Если здесь есть такие же любители до чужого, как там, в Большом Торге, то вполне могут залезть сюда, когда мы уйдём.

— Не боись, атаман, здесь смотрящих, как там, нет, — отмёл Малк опасения Вейрин и пояснил: — Здесь справный воевода. Тут воеводу каждый год выбирают, если хороший, то ещё на год оставят, если же нет... то могут и выгнать с позором. Тут не так, как в Большом Торге, где Власт уже, считай, третий десяток лет воеводой. Удивляюсь, как он ещё князем не назвался. Видно, боится, нет, не того, что народ против будет, Власт там всех запугал, Косой и Счастливчик под ним ходили и их беспредельщине никто противится не мог. А боится Власт, что как прослышит про это тверской князь, так сразу Большой Торг под свою руку возьмёт, а местного новоявленного князька как муху раздавит. А так Большой Торг в союзе с Новагородом. Холмы тоже в союзе, вот новагородцы и не позволят тверскому князю своих союзников обижать. Ну, а коли сами союзнички решат из союза выйти... Вот Власт и опасается, что новагородское вече не будет противиться народной воле, мол, если обчество захотело себе князя заиметь, то туда и дорога этому обчеству. Ведь Власт всё повернёт так, будто обчество само его захотело князем сделать. А тверской князь, ещё тот пройдоха, сразу же...

Вейрин кивала, слушая об этих тонкостях местной политики, хотя Малк ничего нового ей не рассказал. Такое случается часто и не раз бывало: выборный правитель узурпирует власть и объявляет себя королём, императором или пожизненным президентом. Причём всё это подаётся как всенародное волеизъявление, мол, это желание общества, или как говорит Малк — обчества, улыбнулась Вейрин. Видя, что Малк ещё что-то хочет сказать о тверском князе, Вейрин махнула рукой, показывая, пошли, мол, после чего перепрыгнула на настил пристани. Немного раздосадованный Малк, которому не дали раскрыть подлую княжескую натуру, и довольный Угрим, у которого уже давно в животе бурчало, последовали за ней, но не перепрыгнули, а аккуратно перешли по положенной доске. Заверения Малка, что здесь нет лихих людей — хорошо, но подстраховаться не мешает. Поэтому, когда парни перебрались на деревянный настил, она перепрыгнула обратно на истребитель, убрав эти импровизированные сходни, отвела Змея от пристани, увеличив расстояние между ним и берегом до семи метров. Потом Вейрин снова прыгнула из истребителя на пристань. Раньше Вейрин тоже лихо выпрыгивала из рубки. Но эти прыжки получались не больше чем на два метра (даже меньше), а здесь... девушка легко прыгала на семь-восемь метров, получая от этого море удовольствия. Вот и сейчас она не могла себе отказать в этой маленькой шалости, совсем не обратив внимания на удивлённые возгласы группы людей, расположившихся в тени ближайших деревьев.

Осип, приказчик купца Деяна Данмярыча

Еда в местном кабаке была такая же вкусная как у Осипа из Большого Торга, может, не такая изысканная, но Вейрин пока не разбиралась в таких тонкостях, поэтому разницы не заметила. Угриму тоже было не до таких мелочей, а вот Малк громко сетовал на то, что здесь нет тех разносолов. На это обратил внимание мужик, сидящий в углу большого помещения, он некоторое время наблюдал за новыми посетителями, потом помахал рукой, привлекая к себе внимание, поздоровался и поинтересовался:

— Здорово, Малк! Ты, вижу, разбогател, приоделся и здешняя еда тебя уже не устраивает. Да и приоделся ты словно приказчик богатого гостя. Неужели твоё выступление так понравилось тверскому князю, что он тебе гривны в шапку бросал?

— Здоров, Осип! Из Твери я еле ноги унёс, да разве со скоморошьего ремесла разбогатеешь?— ответил Малк и, увидев, как у его собеседника удивлённо поднялась бровь, начал хвастать: — Я теперь при деле. Меня на службу взял заморский боярин, хорошую плату положил (Вейрин просто выдала парням по пригоршне серебряных монет). Вот, гляди! — Малк вытащил с десяток тенге и показал. Осип ещё больше удивился не тому, что монеты были ордынские, это не было редкостью, а тому, что их было много! Столько монет было жалование даже не рядового дружинника, а десятника за месяц, и выплачивалось оно по истечению этого месяца. А Осип помнил, что не далее как полторы недели назад Малк со своим молчаливым товарищем скоморошествовал в Холмах, заработав при этом не больше десятка резан. Вот Осип и поинтересовался:

— Где же ты нашёл такого богатого нанимателя, что взял тебя, неумеху, на службу? Ведь ты только по канату ходить умеешь, разные фокусы показывать да песни петь.

— Я же сказал — заморский боярин меня и Угрима взял в свою ватагу, теперь он наш атаман, — немного с обидой, что ему не верят, ответил Малк. Осип ехидно поинтересовался — велика ли ватага у этого заморского боярина и нельзя ли посмотреть на столь грозного, но в то же время щедрого атамана. Малк хотел ответить, но его опередила Вейрин:

— Отчего же нельзя, смотри: я боярин Вейрин, теперь атаман команды Ласкового Змея. Это мой... (Вейрин на мгновение задумалась и вспомнила, как Малк называл её истребитель) драккар, необычный драккар. Такие делают там, откуда я родом. Он там, у пристани, стоит, не совсем у пристани — рядом.

Осип с явным презрением посмотрел на Вейрин, решив, что если этот юнец, может, даже и боярский сынок, но уж точно не атаман ватаги. Да на драккаре должна быть команда со своим атаманом, настоящим атаманом, который отправил в город этого малолетку (у которого ещё и намёка на усы и бороду не было) с двумя недавно принятыми в эту ватагу скоморохами, чем-то приглянувшимися настоящему атаману. А по какой причине — никто из ватаги не пошёл в город, это известно атаману, наверное, у него есть какие-то планы на этот счёт. Осип презрительно хмыкнул, обираясь что-то сказать, но Вейрин не дала ему это сделать, она положила свою ладошку сверху на руку мужчине, почти не уступавшему в размерах Угриму. Осип скривился и попытался выдернуть свою руку из такой маленькой, но так сильно давящей ручонки этого малолетки. Это у него не получилось, тогда Осип хотел сдёрнуть с места этого, как он считал, худосочного сопляка, он и это не вышло. Вообще-то, сильный мужчина мог бы сдвинуть Вейрин, хоть она и была тяжелее местной девушки её комплекции раза в полтора. Но второй рукой Вейрин ухватилась за длинную тяжёлую лавку, на которой сидела она и сам Осип. Некоторое время они так сидели: Вейрин улыбалась, а Осип кривился от боли. Наконец рука была отпущена, в том месте где её касалась рука девушки красовался синяк. Вейрин, продолжая улыбаться, отрицательно покачала головой, словно призывая мужчину ничего не говорить.

— Осип, а что это ты тут сидишь, а не грузишь сложенное на пристани? Ну, там на пристани, это же Деяна Данмярыча товары, ладьи тоже его, а люди без дела прохлаждаются, — поинтересовался Малк, сделавший вид, что ничего не произошло, и чуть заметно ухмыльнувшись, продолжил: — Как бы не попало вам от хозяина. В первую очередь тебе, Осип, как приказчику.

— А чё грузить-то? Ладьи-то две, а товара на три, а то и на четыре наберётся, вот Деян Данмярыч и подался в Новагород, ещё одну или две нанять, — охотно ответил Осип, обрадованный заданным вопросом, но при этом с опаской поглядывая на Вейрин.

— Боюсь, что опоздал твой купец, — ухмыльнулся Малк и пояснил, почему он такого мнения: — Не сегодня завтра ветра за закат солнца повернут, самое время гостевать отправляться, небось уже и караван собрали. Опоздал твой купец, морские ладьи, наверное, уж все и подрядили, не удастся ему ещё одну нанять, надо было на тех двух, что у пристани плыть.

— Да, опоздал Деян Данмярыч, я ему тоже говорил — поторопиться бы надо, так нет же — борти не все выкачаны и воск в круги не перетоплен, да и мягкую рухлядь собрать надо. Вот собрали, перетопили, а толку-то? Всё тут и останется, будет ждать следующего года, вот такие убытки у нас, — грустно сказал Осип, соглашаясь с Малком. Тот перестал ухмыляться, теперь сочувственно кивал, поддакивая:

— Да, маху дал Деян Данмярыч, если бы тебя послушал, так успел к большому гостеванию, ну, не взял бы всё, что хотел, так продал бы то, что есть. Остальное на следующий год, а так всё ещё год ждать будет. Убыток-то какой.

Похоже, Малк готов был долго продолжать беседу с приказчиком купца, Вейрин поняла, что член её команды наслаждается тем, что Осип разговаривает с ним как с равным. Похоже, после того как приказчик узнал, сколько было заплачено за обед и припасы, что Вейрин решила взять в дорогу, скоморох в глазах торговца из нищеброда вырос до весьма уважаемого человека. А Вейрин Осип принял за подручного Малка, вроде мальчика на побегушках, Но увидев, как к этому, ещё не бреющемуся, мальцу относятся оба, внезапно разбогатевших, скомороха, даже стал уважительно к нему обращаться. А может, такому уважению поспособствовал синяк на руке. К тому же, видя, как этот молодой боярин внимательно слушает, Осип рассказывал все последние новости:

— Большой торговый караван, а там будет не меньше чем тридцать две ладьи, поведёт сам Могута Мирдарыч! У него две ладьи, вернее дракара, он норманнов нанял, да ещё три с товаром. Ну а как иначе без дружины-то, он же старшой каравана, наказной воевода! Конечно, у каждого купца тоже есть охрана, но много ли возьмёшь, если ладья загружена товаром? Гребцы тоже оружные, но какие они бойцы? Если до серьёзной драки дойдёт, то много ли они смогут? Тем более что у многих купцов ещё и жёнки в лодиях, кто просто жена, а кто учёт ведёт. Вот Могута Мирдарыч тоже взял дочку, красавица она у него, глазастая ну точно, как... — тут Осип посмотрел на Вейрин и смутился, а ну как этот молодой боярин рассердится, что его с девкой сравнивают? Хотя черты лица у него совсем как у девицы, да и большие глаза с пушистыми ресницами, ну совсем уж девичьи! Этот парень, хотя виду не подал, но, похоже, обиделся, поднялся из-за стола и направился к выходу. Малк и Угрим послушно за ним пошли, хотя он им ничего не сказал. Осип тоже с ними пошёл, ведь они пошли на пристань, а там же работники его хозяина, нет, не работали, а лежали в холодке. А чего напрягаться? Ну загрузят они две ладьи, что стоят у пристани, но всё же в туда не войдёт. Приедет купец, а то что ему не удастся сговорится ещё про две, так это к гадалке не ходи и так ясно, вот и придётся всё обратно выгружать, да ещё в лабаз тащить. Об этом сказал Осипу Малк, явно того подначивая. Но Осип не обиделся, он и сам всё это понимал, а на пристань он шёл, покинув приятный уют кабака, только ради того, чтоб посмотреть на драккар и команду этого необычного заморского боярина. Команда тоже должна быть необычной, ведь где же это видано, чтоб гребцы, а воины тем более, придя в город, оставались на ладье (или драккаре) и не пошли в ближайший кабак!

На пристани, вопреки ожиданиям Осипа, его подручные не прохлаждались в тенёчке, а, собравшись у самой воды, обсуждали невиданную ладью, которая на ладью-то не была похожа, не была она похожа и на драккар, на ушкуй тоже была не похожа. Мало того, эта непонятная посудина не была привязана к сваям пристани, не вытащена на берег, она стояла почти в четырёх саженях от берега, при этом не видно было якорного каната или чего-то другого, что могло бы удерживать эту ладью на месте! Появление Вейрин и её парней вызвало оживление спорящих о том, что же удерживает эту ладью на месте. Осип тоже удивился, но ничего сказать не успел, Вейрин перепрыгнула на эту ладью и подвела её к берегу, её команда быстро перебралась на Змея, и тот, оставляя за кормой белый бурун, быстро скрылся с глаз толпящихся на пристани. К удивлению Осипа, на этой странной ладье, пока туда не перебрался этот заморский боярин с бывшими скоморохами, никого не было! Да и то, как эта ладья пошла по реке вызвало живое обсуждение на пристани:

— Вот, я ж тебе говорил, что она сама плывёт! А ты — парус, парус.

— Но парус же там есть!

— Ну и что, что есть? Он же свёрнутый, а плывёт лодейка сама, вёсел-то там нет, да и кто грести будет? Трое их всего.

— Хороша ладейка, длина-то у неё раза в полтора, а то и в два больше, чем у большой морской ладьи!

— Да и не ладья это вовсе...

— Но и не драккар, слышал, как они кличут эту лодку? Говорят, Змей! Только норманны своим драккарам названия дают!

— Так не норманны они, да и не драккар у них.

Осип не принимал участия в обсуждении, только хмыкнул, посмотрев на синяк на своей руке.

Глава 4. Начало похода и обряд побратимства

Вейрин, ушастая ведьма

Тихий плеск воды совсем не отвлекал, скорее, наоборот, способствовал размышлениям. Управление истребителем, который теперь носил имя "Ласковый Змей", тоже не отвлекало Вейрин от размышления. Река, конечно, не море, и чтоб вести по ней катер требуется внимание, но по этой извилистой реке идти было гораздо проще, чем в шхерах, а там Вейрин разгоняла своё судёнышко почти до максимальной скорости. Сейчас двигатель Змея работал на четверти своей мощности, по расчёту Вейрин, на такой скорости путь, протяжённостью в день пути, Змей пройдёт за три часа, а может, и меньше. Вообще-то можно было бы и быстрее, но Вейрин хотела обдумать услышанное от Осипа. Малк и Угрим ей не мешали, после того как Вейрин показала им, что не намерена сейчас разговаривать, они улеглись спать. А подумать девушке было о чём, вот она и размышляла обо всём произошедшем. То, что она оказалась на совершенно дикой планете, о которой никто не знает, и жители этого мира даже не догадываются, что они не одни во вселенной — это уже совершенно ясно. Но в данный момент — это второстепенный вопрос, как и то — как она сюда попала. Вопрос в том — что теперь делать? Как тут жить? То, что она подобрала, вернее, спасла двух аборигенов, действуя тогда по какому-то наитию, большая удача. Это позволило ей хоть как-то вписаться в местный социум, несмотря на примитивность местной жизни, совсем не простой социум. Но это только начало, какая-никакая легенда уже есть, но надо закрепиться, найти какое-нибудь занятие. А такое, как у парней, а именно — скоморошество Вейрин совершенно не привлекало, хотя на этом поприще она бы имела успех. А что? Петь она умеет, говорят (не здесь, но какая разница?), что это у неё получается очень неплохо, местные музыкальные инструменты освоит быстро. По канату ходить — это без проблем, ей не раз приходилось перебегать с кораблей, стоящих на расстоянии в несколько десятков метров от пирса, по причальным канатам и получалось у неё это очень легко. Силовые номера здесь у неё тоже получатся, это не дома, где сила тяжести почти в два раза больше, конечно, в исполнении девушки такое будет выглядеть очень необычно, но для лицедея, или как говорят здесь — скомороха, не очень странно. Скоморохи на то и скоморохи, чтоб удивлять. Но Вейрин такое не нравилось. Можно использовать опыт первого столкновения с теми, кого Малк назвал ушкуйниками, но это разбой, пускай и в отношении к разбойникам, а такие действия вызовут ответную реакцию и её начнут искать, и даже ловить с вполне определённой целью, и в конце концов найдут. Ведь надо же где-то ночевать, брать припасы, да и сбывать добычу, вот тут и есть слабое место. То, что удалось разжиться монетами, как сказал Малк, большая удача, обычно добыча ушкуйников, да и других лихих людей, — это товары, а их где-то сбывать надо, а вот это самое узкое место. В момент сбыта этих товаров или обмена их на необходимые припасы вполне могут схватить за руку, за другие места тоже, рано или поздно это произойдёт. Вариант разбоя отпадает, или его можно оставить на самый крайний случай. Вейрин сморщила носик и стала думать дальше.

Если истребитель отлично подходит для разбоя, то почему бы его не использовать для предотвращения таких действий, и не только. Как выяснилось, самые уважаемые люди здесь князья и другие власть имущие, а к ним и соваться не стоит, это, как говорит опыт общения с начальством из той жизни, очень специфическая публика, считающая, что им всё можно и все им должны. Поэтому от местного начальства надо держаться подальше. Вторая категория уважаемых людей — это купцы. Но чтоб стать купцом надо... много чего надо, а вот быть для них полезной... Вейрин снова потёрла нос. Купцам надо возить свой товар и так, чтоб его не потерять, то есть — перевозчик должен быть надёжным, очень надёжным! Так почему бы не попробовать? С каким почтением этот знакомый Малка, который Осип, говорил о (Вейрин на мгновение задумалась, вспоминая имя) Могуте Мирдарыче, который возит купцов и их товары, а ещё водит караваны таких же транспортных судов. Так почему бы не попробовать этим заняться? Тем более что вроде как подвернулся подходящий случай.

Вейрин увидела высокие стены и сбросила скорость. Не оглядываясь, пнула Малка, который старался стоять за спиной девушки, и спросила:

— Впереди что?

— О-о-о! Господин великий Новагород! — протирая глаза, восторженно выдохнул скоморох.

Следуя указаниям Малка, Вейрин на самой малой скорости подвела Змея к краю большой пристани (гораздо большей, чем в Большом Торге) и скромно приткнулась на свободное место. Скромно — это мягко сказано, Змей занял почти три места швартовки, это не осталось незамеченным, сразу же появившийся человек закричал:

— Кто такие? Куда? Да ещё и три места заняли, а за каждое место платить надо!

— Меня зовут Вейрин, — представилась девушка, решившая в этот раз сама вести переговоры. Крутанув в пальцах серебряную монету, продолжила: — Я хочу пристать к каравану, что поведёт Могута Мирдарыч.

— Так уже все ладьи товарами заполнены, больше не требуется, да и все места уже расписаны... — начал объяснять человек, спрятав монету. Получив ещё три монеты за занятые места, человек подробно рассказал о караване и показал места, где стоят гружёные ладьи. Рассказал, где сейчас собрались гости ведущие заморскую торговлю, кормчие ладей и сам Могута Мирдарыч. Получив ещё три монеты, для себя и сопровождающих его стражников, человек, весьма довольный, удалился.

— Ты знаешь, где эта корчма? — спросила у Малка Вейрин, получив утвердительный ответ, приказала Угриму остаться на Змее, а Малку приказала: — Веди.

Деян Данмярыч, гость, занимающийся заморской торговлей

В большом зале стоял ровный гул, но это был не обычный кабацкий шум, в "Большой ладье" (а это был не кабак, а очень солидное заведение — корчма!) собрались важные люди, а как ещё можно назвать гостей, ведущих заморскую торговлю, кормчих больших морских ладей и предводителей дружин, нанятых для охраны этих самых гостей и их товаров. Они обсуждали последние детали будущего похода, выход назначен был на утро завтрашнего дня. Но это уже не интересовало Деяна Данмярыча, он сидел в одиночестве и тупо смотрел на полную кружку с добрым пивом, которое не лезло ему в глотку. Рухнула последняя надежда на то, что он сможет пойти с этим караваном, и винить в этом некого, кроме самого себя! А всё жадность, нет, чтоб загрузить те две ладьи, что у него были и вовремя привести их в Новагорд, так нет же, захотелось больше товара взять! Вот Деян Данмярыч и метнулся в Новагород в надежде, что удастся ещё ладью нанять, но всё уже было занято.

— Здрав будь, Деян Данмярыч, — отвлёк купца от тяжких дум совсем молодой парень, севший за стол напротив него. Купец только глянул на этого юнца и ничего не ответил, не до этого ему было, а парень представился и продолжал: — Меня зовут Вейрин, у меня к тебе есть предложение. Я могу взять на борт весь твой груз, если ты договоришься с атаманом каравана о том, что он примет мой драккар. Как плату я возьму треть твоей выручки, да это дорого, но если твои товары там и останутся на пристани в Холмах под присмотром твоего приказчика Осипа, то ты ничего не получишь.

Деян Данмярыч вскинул голову, его мысли побежали словно кони, пущенные в галоп. Это было неслыханно — треть выручки за одну ладью, но с другой стороны — его товар там, в холмах, в дне пути от Новагорода, то есть, чтоб мотнуться туда и обратно, надо два дня, а ещё погрузка... если этот парень такое предлагает, значит надеется выполнить обещанное. Уж не ковёр-самолёт у него? Да нет, он сказал драккар, но успеть сплавать в Холмы, вернуться обратно и примкнуть к каравану можно только если у его драккара крылья, да и не влезет всё в драккар, а он сказал — драккар, значит у него один...

— Влезет всё, что лежит на пристани в Холмах. Не сомневайся, влезет, — сказал парень, словно прочитав мысли купца, прерывая их бешеную скачку. А потом спросил, протягивая руку: — Так по рукам?

Как говорят — надежда умирает последней, а утопающий хватается даже за соломинку, чем бы эта соломинка ни была!

— По рукам! — хлопнул по подставленной руке Деян Данмярыч, от всей души хлопнул и скривился. Ударил словно не по руке, а по наковальне! Парень даже бровью не повёл, только кивнул в сторону Могуты Мирдарыча (его Вейрин Малк показал, как только они вошли в корчму).

— Я же тебе много раз говорил — все ладьи заняты, нет свободных, — Могута Мирдарыч даже рта не дал раскрыть подошедшему Деян Данмярычу. Вместо него ответил парень, стоящий рядом с купцом:

— А ещё одну ладью в свой караван примешь? Ладью, вернее драккар с товарами Деян Данмярыча?

Главный кормчий гостевого каравана удивился, но ничего не успел сказать, рядом с ним сидящий норманн громко захохотал:

— Ну и рассмешил! Драккар с товарами! Да в драккар не войдёт и половины того, что на большую ладью погрузить можно!

— Да, драккар не предназначен для груза, тут Олаф прав, — поддержал рядом с ним сидящего норманна Могута Мирдарыч. Укоризненно качая головой, он обратился к Деян Данмярычу: — Деян, похоже, ты нашёл недостающие ладьи, но если ты думаешь, таким образом меня уговорить задержаться, пока придут из Холмов твои ладьи, то напрасно стараешься. Ведь знаешь, что мы должны выйти завтра, пока дуют попутные ветра на Ладо, мы и так задержались, могут подуть встречные, тогда может сорваться всё гостевание. А тебе, парень, — обратился Могута к Вейрин, — вот что посоветую, — не лезь в те дела, в которых ты не смыслишь, не знаю, что тебе пообещал Деян, но у тебя не получится ему помочь. Понял?

Вейрин спокойно выслушала эту речь, после чего, достав большую золотую монету, сказала:

— Я же ничего такого особенного не прошу, только место в вашем караване, одно место, а не три, которые заняли бы ладьи Деян Данмярыча. Не прошу отложить выход. Я хочу присоединиться к каравану и только. У меня вполне серьёзные намерения, чтоб тебя в этом убедить, предлагаю побиться об заклад. Если я не займу завтра утром выделенное мне место в караване, то эта гривна твоя, если же да, то ты мне отдашь такую же гривну, ну как? Согласен?

Могута Мирдарыч покачал головой, показывая своё несогласие с тем, что предлагала Вейрин, скорее всего, он считал, что этот молодой парень предложил такое от отчаяния и принять условия заклада — это его попросту ограбить. Неожиданно вмешался норманн:

— Если деньги сами идут в руки, отказываться большая глупость. Я принимаю заклад, мало того, я утраиваю ставку! Парень, есть у тебя столько монет, или попросишь внести за тебя Деяна? Или ты уже передумал? Если передумал — то это верное решение.

Вейрин молча вытащила ещё две гривны и положила перед норманном, после чего развернулась и пошла к выходу, Деян Данмярычу ничего не оставалось, как последовать за ней, при этом он махнул рукой двум парням, сидевшим за столом, соседним с тем, за которым он сам грустил. Проходя мимо Малка, Вейрин показала тому, чтоб он остался.

Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный меч

Командир дружины, сопровождавшей гостевой караван, не был жадным и он совсем не хотел воспользоваться наивностью того паренька, не представлявшего, за какое гиблое дело он собирается взяться. Принимая заклад и повышая ставку, Олаф хотел, чтобы парень оказался от своей затеи. Всё-таки три гривны — это очень много, столько стоит ладья, пусть не морская, но всё же... Норманна, да и не только его, настолько удивила та лёгкость, с какой парень решил расстаться с такой кучей золота, что он ничего не успел возразить. А когда собрался это сделать, было уже поздно — парень ушёл. Олаф подозвал одного из своих людей и приказал взять десяток воинов и пройти за купцом и этим парнем, но сделать это так, чтобы те не заметили. Могута Мирдарыч выразил своё одобрение решению командира дружины, сказав:

— Правильно, Олаф, мне кажется, тут не всё чисто. У Деяна с собой немаленькая сумма, ведь он хотел нанять ладью, да и за место в караване заплатить, об этом многим известно. Не исключено, что предлагая ему помощь, его хотят заманить в тёмное место и там ограбить. Нет, не этот паренёк, он, скорее всего, просто заманивает. Кстати, вон сидит скоморох Малк, он с этим пареньком пришёл, надо бы его поспрашивать, пусть расскажет, чего знает.

Скоморох Малк мало что прояснил, то ли он уже хорошо приложился к хмельному мёду, что очень способствует игре воображения, то ли по своей скоморошьей привычке придумывать небылицы рассказывал сказки. Уж очень его рассказ был мало похож на правду. Ну, кто поверит, что путь от волока до Холмов может быть пройден за два неполных дня! А то, что пообедали в Холмах, а к ужину поспели в Новагород? Ну не сказка ли? А про Волчьего Пастуха?.. Уж совсем небылица, будто он бежал без оглядки, только увидев этого юнца! А драккар, на котором плавает заморский боярин Вейрин, вовсе и не драккар, а водный змей! Так его и зовут "Ласковый Змей"! И что этот змей может не только по воде, но и по суше бегать, через волок его никто не тянул, он сам перебежал! В общем, врал скоморох напропалую! Но то, что рассказал Гунард, которого послал вслед за купцом и этим заморским боярином Олаф, заставило задуматься.

— Где-то у самой пристани между двух лабазов, видно, они решили срезать угол, встретил их Лом со своей ватагой душегубов, — говорил Гунард. Олаф и Могута переглянулись, похоже, что они были правы, подозревая, что этот юнец заведёт Деяна в ловушку. А норманн рассказывал дальше: — Человек пятнадцать встретило, похоже, вся ватага Лома. Как-то этот душегуб прознал, что у этих двоих монет много, кто-то из его подручных вёл их от "Большой ладьи" и подал знак своим подельникам, когда Деян и этот малец зашли в глухое место. Да, там были ещё два работника Деяна, но что они смогли бы сделать против полутора десятка? Перегородили душегубы дорогу ножичками поигрывают, а Лом что-то сказал, далеко было, не расслышал я. Да и вижу, что не успеваю, порежут душегубы бедолаг. Но тут малец вскинул руку и метнул в Лома и тех, кто был с ним, греческий огонь! Да не вру я! Греческий огонь! Только не красный, как из сифона на дромоне, а белый! Кто-то из ватаги Лома, да и он сам, упали, кто-то на месте остался, а кто-то бежать бросился. Те, кто убегали, вопили так, будто их жгли, хотя почему будто? Когда мы подошли, то те, кто из ватаги Лома упали, выглядели так, как будто их из печки вытащили. У тех, кто ещё стоял, глаза выгорели, да и кожа с одеждой местами углями стали. Так обгорели, что сразу было видно — нежильцы, они-то и кричать уже не могли, только хрипели. Ну не стали мы с этим обгорельцами разбираться, побежали за купцом и этим заморским боярином. Похоже, он действительно не из простых, если греческим огнём владеет, греки ж тайну этого огня берегут как зеницу ока, а этому мальцу доверили...

— Греческий огонь? — хмыкнул Олаф, перебивая Гунарда и высказал свои сомнения: — Чтоб греческий огонь метать, секрета его изготовления можно и не знать. Да и те сифоны, что на дромонах стоят — в человеческий рост, да в два обхвата размером, а тут, ты говоришь, руку поднял — и полтора десятка человек пожёг, слабо верится.

— Олаф, если ты мне не веришь, сам пойди, посмотри, они там так и валяются, — обиделся Гунард. Его заверили, что верят, и он продолжил рассказывать: — Добежали мы до пристани как раз тогда, когда тот драккар от неё отходил. Но это не драккар, да и не ладья, а неизвестно что! Длинное, узкое, раза в три длиннее драккара, ну не в три, но в два так точно! И само плывёт! Быстро плывёт, без вёсел и паруса! Это отошло от пристани, развернулось и побежало по реке, не поплыло, а со скоростью лошади, скачущей галопом, поднимая волну с белой пеной, побежало! Побежало против течения, так будто там даже не вода стоячая, а ровная дорога!

Гунард закончил рассказ и отошёл к остальным дружинникам, а Олаф и Могута долго сидели, обдумывая услышанное, потом главный кормчий гостевого каравана поинтересовался у командира дружины:

— Олаф, что ты об этом думаешь?

— А что тут думать, посмотреть надо, да и пощупать, если удастся это сделать, — со свойственной прямотой, присущей воинскому сословию, ответил норманн. Могута кивнул, видимо соглашаясь, а Олаф, продолжил: — Посмотреть надо, вот завтра и посмотрим, похоже, этот малец не врал, говоря, что к рассвету успеет вернуться и товары Деяна привезти. Если его драккар в три раза больше обычных, то, может, туда всё и поместится. А этот парень — решительный, чего сразу не скажешь, очень уж на девку похож. Сам тоненький, такой весь хрупкий, брови чёрные, густые, ресницы длинные и хлопает он ими, ну чисто девка, а глазищи-то, как у твоей Забавы, разве что больше. Да похож он очень на твою Забаву, если их рядом поставить и со спины на них глядеть, то запросто перепутать можно!

Могута Мирдарыч согласно кивнул:

— Мне тоже сразу показалось, что это девка, а не парень. Голос такой, как у девицы, хотя... может, просто ломающийся? Тогда не понятно, откуда у этого юнца такая необычная ладья. Да, тут ты кругом прав, надо к нему приглядеться, если к утру вернуться успеет.

Вейрин, ушастая ведьма

"Ласковый Змей" подошёл к пристани Холмов едва начало смеркаться. Лихо развернувшись, катер прижался к пристани плоской кормой, при этом обдав брызгами всех там находящихся. Первым опомнился Осип, закричавший:

— Чего вернулись? Али забыли чего? Вы же в Новагород собрались или решили здесь заночева... — Осип, недоговорив, поперхнулся, потому что увидел своего хозяина, который должен был быть в Новагороде, да и эта чудная ладья ушла из Холмов не так давно! А Деян Данмярыч громко икнул, отходя от пережитого, но быстро взяв в себя в руки, закричал на своих работников:

— Чего застыли, бездельники! Быстро грузите товары!

— Куда грузить-то, — тоже икнув, ответил Осип, вместо купца ответила Вейрин:

— Сюда грузите, вернее, за борт переваливайте, а дальше мы сами. Угрим, подавай, а я складывать буду. А ты, Деян Данмярыч, распорядись, чтоб принесли несколько холстин, размером побольше и потолще, лучше всего таких, что воду не пропускают. Что? Таких нет? Ну, пусть тащат какие есть, да несколько рыбацких сетей и верёвки ещё.

Окрики хозяина заставили работников шевелиться, погрузка заняла около трёх часов. Все товары, расфасованные в бочки и мешки из смолёной дерюги (напрасно Вейрин беспокоилась, что что-то может промокнуть, видно, на ладье попадание воды на товары довольно часто случается, поэтому и были приняты соответствующие меры), были уложены на Змея. То пространство, где раньше были пусковые короба ракет, теперь представляло что-то вроде глубокого кузова и занимало больше чем две трети истребителя. Аккуратно уложенный груз занял не больше половины этого кузова и был накрыт несколькими слоями плотного холста и закреплён сетями. На вопрос купца — зачем такая тщательная укладка, ведь в ладью груз укладывают без подобных предосторожностей, Вейрин ответила:

— Ты не забыл, что треть выручки моя? Вот я и забочусь, чтоб ничего не пропало. А то ведь ты уменьшишь молю долю, скажешь — мало наторговали. Вот я и стараюсь, чтоб всё в сохранности было.

После такого ответа Деян Данмярыч с уважением посмотрел на Вейрин. Кроме того, что у этого парня был такой замечательный драккар, в который так много помещается, который ещё и чрезвычайно быстрый, так этот заморский боярин, в отличие от многих знатных людей, понимает, что товар надо беречь! Понимает и знает, как это делать, такой тщательной укладки груза купец ещё ни разу не видел. Когда груз был уложен, Вейрин дала ещё два часа на то, чтоб собраться в дорогу. Кроме самого Деян Данмярыча она решила взять на борт Змея, ещё двоих: приказчика Осипа и Филата, одного из тех парней, что ехали с купцом из Новагорода в Холмы. Вот так и получилось, что вышли из Холмов уже в темноте. И хотя ночь была безлунной, но для Вейрин света звёзд было вполне достаточно, чтоб вести Змея на довольно большой скорости.

Устим сразу же, как только Змей отошёл от пристани, улёгся спать, а что ещё делать-то? Кругом ночная тьма, ничего не видно, вот и остаётся только одно занятие — придавить подушку и сладко посопеть. Осип и Филат последовали его примеру, но не сразу, всё же плыть на такой чудесной ладье было для них в диковинку, но то, что она плывёт, можно было понять только по мерному покачиванию и плеску волн. А вот Деяну Данмярычу не спалось, он никак не мог поверить, что ему удастся отправиться на заморское гостевание. Посмотрев на сопящих парней, он решил пройти в будочку, где сидела Вейрин. Девушка предполагала нечто подобное и ей совсем не хотелось, чтоб кто-то находился в рубке, поэтому она сложила малое кресло матроса и спрятала его в специальной нише в стенке, но вот кресло штурмана сложить нельзя было и, предполагая, что купец захочет в него сесть, Вейрин заняла оба кресла — своё и соседнее. Это было трудно сделать, но девушке это с большим трудом, но удалось. Кроме этого, Вейрин опустила лобовое стекло, теперь ветер бил прямо в лицо, но девушку это не смущало, она надела тактические очки, закрывавшие почти пол-лица. Она не ошиблась, купец громко засопел (так сопел, что перекрывал шум ветра) у неё за спиной, может, он и хотел что-то спросить, но ветер мешал это сделать. Услышав, что кто-то направляется в рубку, Вейрин увеличила скорость, теперь тугой поток воздуха не только вышибал слёзы из незащищённых глаз, говорить тоже не давал. Так постояв некоторое время, купец ушёл, Вейрин подняла стекло и сняла очки, всё-таки так лучше!

Деян Данмярыч, гость занимающийся заморской торговлей

Как он может так сидеть, это же совсем невозможно! Как-то боком и почти лёжа! Смотрит вперёд и головы не поворачивает, поговорить с ним, конечно, можно, но для этого придётся кричать, да ещё и этот проклятущий ветер смотреть не даёт, слёзы из глаз вышибает, и откуда он такой сильный взялся! Деян Данмярыч негодовал, совсем не подозревая о причине появления этого ветра, то, что этот удивительный драккар может быстро бежать против течения, Деян убедился, когда плыли из Новагорода в Холмы. Но чтоб с такой скоростью, как сейчас, может идти этот драккар, пусть и по течению, купец даже не представлял. Вот и думал, что ему мешает смотреть и говорить какой-то непонятно откуда взявшийся ветер, который постоянно дует в лицо, это несмотря на то, что драккар плывёт не по прямой, а следуя изгибам реки! То, с какой скоростью сейчас шёл Змей, купец определить не мог, так как было настолько темно, что берегов не было видно. Тяжело вздохнув, Деян направился к остальным пассажирам, он решил, что поговорить обо всём, что его интересовало, можно будет позже. Его люди и человек этого заморского боярина, сладко спали, а вот Деян долго заснуть не мог, всё думал о том, что произошло. Несомненно, это было чудо и за это надо отблагодарить Николу чудотворца, который внял молитвам купца и послал ему эту небывалую удачу. Послал этого боярина с его чудесной ладьёй, которая может так быстро бегать и в которую можно загрузить столько товара! Конечно, плыть на такой ладье страшновато, тем более что имя у неё — Змей, а это неспроста. Управлять этим Змеем может только этот молодой парень, его-то и кормчим не назовёшь, кормчий всегда у рулевого весла стоит, а где же ему быть как не на корме. А тут кормчий, если можно его так назвать, не на корме, а на носу в какой-то будочке, ну, не совсем на носу, перед будочкой было пространство, но не открытое как у ладей, а закрытое. Из этой будочки он как-то управляет своим Змеем, Деян сумел разглядеть какую-то рогатую палку, которую двигал этот парень, очень похоже, что эта палка как-то связана с кормовым веслом. Хотя во время погрузки эта ладья плотно встала к стенке пристани своей плоской кормой, если бы там было кормовое весло, то такого бы не получилось. Да и нос у этой ладьи какой-то странный, закрытый сверху таким же железом, из которого вся эта ладья сделана. А ещё было бы совсем неплохо нанять этого боярина (да и боярина ли, если он согласился заняться извозом) на постоянную службу. Такие думы не давали уснуть Деяну Данмярычу, и он не заметил прекращения движения ладьи, когда же этот кормчий боярин заглянул в сооружение, называемое им — каюта, то только и задал вопрос:

— Что-то случилось?

— Всё в порядке, — улыбаясь, ответила Вейрин и сообщила: — Приехали! Пора сходить к старшему каравана, вон он там уже на пристани.

Могута Мирдарыч и Олаф Эриксон, несмотря на ранний час, уже были на пристани и с удивлением наблюдали, как к свободному месту у причала подходила странная ладья или всё-таки драккар? Уж это нечто не было похоже ни на что известное, да и размерами превосходило любую ладью или драккар! Потом из этого необычного драккара выбрались тот странный парень, с которым Олаф побился об заклад, и Деян, а вслед за ними ещё три не маленьких мужичка. Их всех легко узнали.

— Смотри-ка, приказчик Осип, работник Деяна и тот здоровый скоморох, что за Шустриком таскается. Это парень, что? В свою ватагу только скоморохов берёт? — высказал своё удивление Олаф. Могута усмехнулся, но ничего сказать не успел, подошедший Деян коротко поклонился и, попросив назначить место в караване, поинтересовался, сколько надо заплатить, не преминув упомянуть, что у него одна ладья, а не три, поэтом у и плата должна быть соответствующая. Услышав названную сумму, Деян повернулся к рядом стоящему парню и сказал:

— Твоя ладья, значит платить тебе, я готов войти из половины.

Вейрин сразу не поняла, из какой половины и куда собирается входить купец, а разобравшись, под смешки Могуты и Олафа, ответила:

— Треть, я готов заплатить треть. Если же половину, то и половина выручки моя. Так справедливо будет.

Немного поторговавшись, как же без этого, купец согласился на условия Вейрин, а девушка, хитро глянув на норманна, напомнила ему о споре, тот вытащил три гривны, правда не золотом, а серебряными монетами, что получилось довольно увесистым кошелем. Её три гривны, что были закладом в споре с Олафом, отдал Могута. Вот из этих денег (серебра, отданного Олафом) Вейрин и выплатила свою долю, а после этого провела экскурсию по истребителю. Рубка управления никого не впечатлила, может, потому что не поняли предназначения приборной доски, а может, ещё и потому что Вейрин очень неохотно её показывала и совсем ничего о ней не говорила, хотя мигающие индикаторы вызвали некоторый интерес. Очень понравились кресла пилота и штурмана (вот на них-то Вейрин и концентрировала внимание), как сказал Олаф — никакого сравнения с жёсткими лавками на драккарах. Могута отреагировал на это замечание, хмыкнув:

— Можно подумать — у нас на ладьях лавки перинами покрыты.

Всем очень понравилось, как Верин сложила и увязала груз. Всё было уложено вдоль бортов двумя массивами, между которыми был оставлен проход. На корме Вейрин предусмотрела широкую площадку. Во время пути к Новагороду девушка обратила внимание, что её команда бегала справлять нужду за борт именно туда, поэтому решила не нарушать традицию. К тому времени, когда всё было осмотрено, собрались и заняли свои места в ладьях и драккарах все, кто отплывал в заморское гостевание, Могута Мирдарыч указал место Вейрин в этой колонне:

— Ты, парень, как прибывший позже всех, со своим драккаром займёшь место в самом конце, последним будет второй драккар с дружинниками Олафа, вот ты и будешь перед ним.

— Я думаю, что было бы правильней поставить Змея первым, — возразила Вейрин и пояснила, почему она это предлагает: — Змей быстрее всех ваших плавсредств, я могу уйти далеко вперёд, разведать что и как, вернуться и рассказать. Кроме этого, я могу увидеть то, что далеко впереди даже ночью или в густом тумане. Не сомневайся, у меня есть такая возможность.

— Да, его Змей по реке быстро бежал, из Холмов вышли, когда уже совсем темно было, а сюда приплыли... да и ты, Могута, сам видел — когда. А река-то не прямая дорога, уж не знаю, как он смог рассмотреть все повороты в такой темноте, — поддержал Вейрин Деян. Конечно, первым идти — большая ответственность и ещё определённая опасность, но, как говорится — один в поле не воин, одной ладье, даже нескольким очень трудно, практически невозможно преодолеть весь путь, поэтому надо держаться каравана. Да и торговать в обществе сподручнее, общество своих не выдаст, а одиночку легко обидеть, и это наверняка сделают. Вот поэтому ради общего дела можно и рискнуть — встать во главе каравана, тем более что на чудесном драккаре Вейрин риска почти нет, он от любого убежит. Вот поэтому Деян и поддержал кормчего этой чудесной ладьи. Могута несколько мгновений размышлял, высказывание Олафа помогло принять ему решение:

— Заморский боярин дело говорит, я бы так и поступил, но тебе, Могута, виднее.

Принимая окончательное решение, Могута кивнул Вейрин:

— Добро, пойдёшь первым, за тобой драккар Олафа, только на твою ладью надо нескольких воев из норманнской дружины посадить, ты же не знаешь — куда идти, вот тебе будут показывать.

Вейрин чуть заметно скривилась и собралась возразить, а Деян Данмярыч одобрительно закивал, всё-таки чудо-драккар — это хорошо, но на нём же совсем нет никакой охраны! Да и вести его надо определённой дорогой, а знает ли эту дорогу этот заморский боярин? Похоже, он в здешних местах первый раз.

— Зачем нескольких, хватит и одного. Им же тут не драться надо будет, только увидеть и знак подать, а уж остальное наше дело, — чуть заметно улыбнувшись, сказал Олаф. Он заметил попытку Вейрин возразить, чему-то улыбнулся, кивнув Могуте, позвал: — Ингрид! Иди сюда! Вот тебе заморский боярин, воин, вернее — воительница, из моей дружины, надеюсь, не подерётесь.

Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный меч

Глядя на повеселевшего владельца чудо-драккара (или всё-таки владелицу? Чутьё, да все признаки подсказывали, что это девица), Олаф усмехнулся и перед тем, как уйти на свой драккар, успел сказать Могуте:

— Готов побиться об заклад, на всю плату, что получу за этот поход, этот заморский боярин — девка!

— Тебе бы только спорить, уж больно ты азартен, — попенял командиру охранной дружины старший каравана, а потом поинтересовался: — С чего ты взял, что это девка?

— Уж больно поведение этого боярина похоже на девичье, парень обычно вовсю старается, чтоб его за девку не приняли, а тут... словно нарочно это подчёркивает, мол, смотрите, не вздумайте меня за парня принять. Ну я тебе об этом уже говорил. А когда я сказал, что воя на этот драккар подсажу, так она, или всё-таки он, аж скривилась... а скривилась потому, что это ей не понравилось, но сразу повеселела, когда увидела, что это не вой, а воительница, — пояснил Олаф и добавил: — Думаю, они быстро сговорятся, одного поля ягодки. Кажется мне, что эта заморская боярыня тоже из воев, причём не из простых, уж больно решительна. Обычные девки скромнее. Если что-то и делают, то с оглядкой, а эта словно с плеча рубит, так чтоб уж наверняка.

Могута ничего не ответил, только покачал головой, показывая, что не совсем согласен с доводами командира охранной дружины, потом подал знак, что пора отчаливать. Ладьи, отчаливая от пристани, начали выстраиваться, как сказала Вейрин своей новой подруге (а девушки сразу почувствовали симпатию друг к другу), в походный ордер, но что это такое Ингрид, а только она слышала это высказывание Вейрин, не знала. Ладьи выстроились за головным драккаром и пошли вниз по течению реки, вспенивая её гладь ударами вёсел, но обычный порядок на этот раз был нарушен. Обгоняя всех, вдоль колонны ладей шёл длинный драккар, такой странный драккар: он шёл не на вёслах и не под парусом (хотя какой может быть парус на реке?), мачты тоже на нём не было. Вейрин решила, что эта бутафория ни к чему, и приказала убрать эту псевдомачту. Увидев в будочке на носу этого драккара, сидящих рядышком Вейрин и Ингрид а то, что они сидят в мягких креслах (не совсем мягких, мягких по сравнению с лавками в дракаре), Олаф знал, после осмотра устроенного Вейрин. Норманн вздохнул, но всё же помахал им. Если бы рядом был Могута, то Олаф, намекая на свою правоту, бы указал ему на то, как быстро спелись эти двое. В лучах восходящего солнца Змей казался сделанным из какого-то неизвестного металла, понятно, что не из железа, железо бы поржавело. То, что этот драккар не из дерева, Олаф убедился, когда украдкой попробовал поцарапать материал, из которого он сделан, своим кинжалом, но ничего не вышло! Вейрин, всё же заметившая эту попытку, рассмеялась и сказала, что ничего и не получится, скорее кинжал сломается, чем царапина появится, титановый сплав твёрже стали. Что такое сплав Олаф знал, а титановый... он помнил о каких-то титанах, о которых мельком слышал, что они то ли боги, то ли равны богам. Тогда, когда Вейрин о титанах упомянула, они с Могутой, который, видно, тоже что-то знал об этих титанах, многозначительно переглянулись, эта заморская боярыня, выдающая себя за мужчину, непроизвольно проговорилась о том, откуда у неё этот драккар. Получается, что к его постройке приложили руку боги и делали его не из дерева, а из какого-то божественного металла. И если этот драккар делали боги или эти самые титаны, то вполне объяснимо, почему он ходит сам по себе, без вёсел и паруса, и почему бегает так быстро!

То, что происходит в той халабуде (вот же повезло тем, кто там будет находиться, — не надо вёслами махать и от непогоды хорошо защищены), которую Вейрин называла каютой, Олафу не было видно. А вот обеих девушек, расположившихся в будочке на носу, а её Вейрин называла рубкой, рассмотреть можно было хорошо, чем норманн и занялся. Вейрин и Ингрид о чём-то переговаривались, при этом ещё и смеялись. Трудно сказать, обычное ли это поведение заморских людей, а воительница Ингрид, всегда сохранявшая суровый вид, никогда не улыбавшаяся шуткам, смеётся вовсю! И это с человеком, с которым она знакома всего-то ничего. Олаф совсем такого не ожидал от этой, всегда сдержанной, воительницы.

Предлагая Могуте побиться об заклад, Олаф не был до конца уверен, что этот заморский боярин — девица. Проверить это Олаф решил следующим образом: он подсказал Могуте мысль — подсадить на драккар к этому заморскому боярину якобы несколько воев, ожидая, что владелец такого замечательного драккара попытается возражать, но увидев, что это будет всего один воин и не мужчина, парень не станет этого делать. Так и получилось — возражений не последовало. Олаф ожидал, что боярин, если он не боярыня, отнесётся к воительнице именно как к женщине — будет заигрывать или как-то по-другому окажет внимание, тем более что Ингрид красивая девушка. А если же этот боярин всё-таки девушка, то между ними должно возникнуть если не соперничество, то настороженность. Вроде события начали развиваться по первому варианту, это немного разочаровало Олафа, всё-таки обидно, когда ошибаешься в своих догадках. Вейрин (похоже, что это всё-таки парень) сразу же усадил Ингрид рядом с собой там, куда никого до этого не пускал (об этом Олафу уже рассказали, да он и сам видел, что Вейрин даже показывает свою будочку очень неохотно). Но потом... так заигрывающие с девушками парни себя не ведут! Да и Ингрид с незнакомым парнем вела себя бы очень сдержанно, а тут сразу начали чуть ли не обниматься! Хотя... может это любовь с первого взгляда? Олаф терялся в догадках, при этом даже не подозревая, что самый большой сюрприз ждёт его впереди, и это ещё больше его запутает.

Вейрин, ушастая ведьма

То, что ей хотят навязать какого-то дружинника, пусть даже одного, а не нескольких, очень Вейрин не понравилось. Непонятно, в каком качестве будет этот норманн пребывать на Змее, скорее всего, как соглядатай, ведь если дойдёт до драки (они же не знают, что такого Вейрин не допустит), один человек мало что сможет сделать. Но когда Вейрин увидела эту девушку-воительницу, то сразу почувствовала к ней расположение. Может, потому что это девушка, а может, потому что воительница, Вейрин ведь тоже была военнослужащей, то есть в некотором роде её тоже можно было назвать воительницей. Воительница настороженно смотрела на Вейрин, а та, улыбнувшись, взяла её за руку, со словами "Пошли подруга" повела её в рубку и усадила в кресло штурмана. Продолжая улыбаться, Вейрин глянула в зеркало заднего вида, поправила платок на голове, после чего запустила двигатель и Змей быстро пошёл вдоль колонны купеческих ладей. Воительница пыталась сохранить невозмутимый вид, но явно заинтересовалась действиями Вейрин, а та протянула руку и сказала:

— Привет! Меня Вейрин зовут, а звание — младший лейтенант, а у тебя какое звание?

— Меня Ингрид, — ответила воительница, посмотрев на протянутую руку, но никак не отреагировав на этот жест, после чего поинтересовалась: — А что такое звание? И что такое младший лейтенант?

— Вот большая дружина. Очень большая, в ней есть рядовые бойцы, есть командиры... — начала объяснять Вейрин.

— Ага, простые вои и ярлы, только обычно ярл один. Что ж это будет, если вождей много и каждый начнёт командовать? — вроде как поняла и не поняла Ингрид, эта девушка ей нравилась всё больше и больше, а то, что это девушка воительница уже не сомневалась. Парень не станет смотреться в зеркало, чтоб поправить выбившуюся из-под платка прядь волос. К тому же мужчины пахнут не так, как женщины, а тут — чисто женский запах. А Вейрин постаралась объяснить более понятно:

— Вожди разного уровня, ну вот как Могута Мирдарыч и Олаф, оба вожди, но один главнее...

— Ведёт караван Могута, он старший пока ведёт, а если дело дойдёт до битвы, то командовать будет Олаф, он ярл, купец не может быть ярлом, — снова не поняла Ингирд. Вейрин продолжила терпеливо объяснять, стараясь сделать это наиболее доходчиво:

— А представь себе дружину, которая идёт на сотнях, или даже тысячах кораблей, то есть драккаров, разве сможет командовать один... ярл? Их несколько и у каждого есть несколько кораблей, вот такое положение — есть главный ярл, он командует всеми, но не может каждому указывать — что делать. Поэтому есть младшие ярлы, но и у них много подчинённых, то есть — воев и кораблей, поэтому ещё есть ярлы помладше и наконец ярлы, командующие отдельными боевыми единицами, то есть кораблями, ну, драккарами, понятно? А младший лейтенант — это ярл, командующий небольшим кораблём. Вот я младший лейтенант и командую ракетным катером, то есть вот этим корабликом и дала ему имя "Ласковый Змей"!

Ингрид не совсем поняла Вейрин, тем более что та произносила много непонятных слов. Вейрин, которая не учила язык, а усвоила его с помощью маломощного мнемоскопа, не находя слов, обозначавших понятия, которых не было в усвоенном языке, автоматически подставляла из своего языка. Пирамида "ярлоподчинения" младших старшим ещё как-то воспринималась Ингрид, хотя она никак не могла представить себе такое количество ярлов. Из всего сказанного Ингрид сделала вывод:

— Выходит ты — младший ярл, так? У тебя в подчинении вот этот драккар, а если ты совершишь подвиг или что-то подобное, то станешь старшим ярлом, да?

— Да, стану, хотя это мало вероятно, женщин очень неохотно продвигают по службе. А уж пилоты истребителей редко капитана получают, хотя... в теоретически могу стать даже адмиралом, — с некоторой грустью пояснила Вейрин, она могла бы добавить, что пилотов истребителей редко повышают в званиях не потому, что не хотят этого делать, просто гибнут они часто.

Ингрид опять мало что поняла, но вывод сделала:

— Ты девушка, получается, что ты воительница так?

— Ну да, так и получается — воительница и младший ярл, командир истребителя.

Ингрид второй раз услышав о каком-то истребителе, так и не поняла, кто это такой, но если судить по имени — истребитель, то это кто-то очень грозный, и то, что Вейрин его командир, вызывало уважение. Теперь Ингрид протянула руку в жесте дружбы, показав этим, что если эта девочка — воительница, значит достойна дружбы другой воительницы, к тому же она ярл! Пусть и младший. Вейрин улыбнулась и пожала протянутую руку, вообще-то по руке полагалось хлопнуть. Такое крепкое пожатие означало приглашение к побратимству! О чём удивлённая Ингрид и сказала на своём языке. Это был один из языков, который знал Малк и который усвоила Вейрин, вот она и ответила на нём, что согласна. Ингрид сначала удивилась, а потом засмеялась, побратимство довольно распространено среди норманнов, среди мужчин распространено. Женщинам такое редко предлагают, пусть они и воительницы, и делят наравне со всеми тяготы и лишения. Вообще-то бывают и такие случаи, но очень-очень нечасто. Мужчины редко смотрят на женщину как на боевого соратника, в основном как на... Ингрид подняла глаза на улыбающуюся Вейрин и тоже заулыбалась, не просто заулыбалась, а засмеялась! Её новая подруга воительница и ярл, так она ещё и своя, ведь знает же язык норманнов, и она хочет стать побратимом! Её, Ингрид, побратимом! Засмеялась и Вейрин, вот это и увидел Олаф, но не понял, почему девушки смеются, истолковав это по-своему.

Вейрин дорогу знала, об этом ей рассказал Деян, да и если идти по реке, трудно заблудиться, поэтому девушки болтали до самого вечера, болтали о том о сём. В разговоре Вейрин многое узнала об Ингрид, узнала, что такое побратимство, и решила, что вполне может довериться этой девушке. Когда подошли к тому месту, где река впадает в озеро Ладо, Ингрид показала, куда надо причаливать. Там был пологий песчаный берег, и там устраивали стоянку, ночуя перед переходом через озеро. Вейрин не стала сажать Змея на мель, а ладьи и драккары были не только посажены, но и частично вытащены на берег, совсем немного вытащены, так как с гружёной ладьёй такое тяжело проделать. Змей почти касался днищем песка, до берега было недалеко, и все его пассажиры по переброшенной доске сошли на берег. Ингрид тоже хотела это сделать, но Вейрин остановила свою новую подругу, сказав той:

— Проведём обряд братания, по-вашему обычаю там, у костра Олафа, но сначала проведём по-нашему. Предупреждаю, что это будет неприятно, будет голова болеть. Но ты многое узнаешь из того, что знаю я, а я буду знать очень много о тебе, возможно, даже такое, что ты не хочешь рассказывать другим, ты согласна?

— Согласна, ведь побратимы — это больше чем кровные братья, в нашем случае — сёстры. Между ними не должно быть секретов, поэтому я согласна, — кивнула Ингрид. Вейрин подняла люк, открыв маленький коридорчик, ведущий к каютам, и поманила за собой удивлённую Ингрид. В одной из кают усадила подругу на койку и надела ей на голову шлем мнемоскопа, второй шлем надела сама. Вейрин решилась на такой шаг, подумав, что надо не просто иметь хорошего товарища, а такого, который мог бы её частично заменить в управлении Змеем, который бы имел хоть часть её знаний. Вейрин, понимая, что фактически она находится во враждебной обстановке, присматривалась к окружающим, намереваясь найти себе помощника, но пока не видела подходящей кандидатуры, а тут такая удача! Вейрин улыбнулась и запустила процесс сканирования.

Ингрид, молодая воительница, младший дружинник дружины ярла Олафа

Ингрид очнулась на лежанке в тесной каморке внутри драккара своей новой подруги. Голова болела ужасно! Она так и не поняла, что произошло, вроде это был обряд побратимства, но какой-то странный — кровь не смешивали, из одной чаши не пили, просто надели какие-то шапки и... полная темнота! Что-то очень похожее на сон о её прошлой жизни, короткой и не очень радостной. Ингрид вспомнила то, что совсем не хотелось вспоминать: как на селение где она жила напали соседи и вырезали всех, а её, молодую, но уже очень красивую девушку, пощадили, но сделали это только для того... Ингрид не хотела вспоминать тот ад, что длился почти месяц. Потом от неё избавились, жадность победила похоть, её продали Олафу. Этому ярлу чем-то приглянулась большеглазая девчонка, и он её купил и опять же почему-то стал обучать как воительницу. Для чего он это делал, Ингрид так и не поняла, но как женщиной он ею не пользовался и другим не давал, но обучал со всей строгостью, на которую был только способен, в итоге девушка стала едва ли ни лучшим бойцом в его дружине. Если сначала другие вои подшучивали над Ингрид, то сейчас любой бы хорошенько подумал, прежде чем задевать стройную красавицу.

— Бедная, как же тебе досталось, на вот выпей, — раздался голос, Ингрид открыла глаза, встретившись взглядом с большими зелёными омутами, и вспомнила... это были чужие воспоминания, воспоминания маленького волчонка, который в отличие от неё самой не знал своей матери. Этого волчонка муштровали едва ли не с того момента, как он начал говорить. Годы муштры, странной учёбы, а потом вот эти драккары, похожие на тот, на котором она познакомилась с Вейрин. Ингрид сделала несколько глотков, почувствовала облегчение и сразу же уставилась на длинные уши, такие уши должны быть у горных троллей, живущих в скалах.

— Ты тролль? Или дварф? Ты из пещер под скалами? Тебя изгнали, ты не просто ушла, а ещё угнала этот драккар, который называешь Змеем? Не угнала, а он с тобой сам ушёл, да? — спросила Ингрид у Вейрин, не сомневаясь в ответе. Кем ещё может быть эта девушка как не троллем или дварфом? Скорее дварфом, тролли большие и сильные, а вот дварфы тоже сильные, но они бородатые коротышки. У Вейрин нет бороды, но она же женщина. Точно дварф — маленького роста, но сильная, как богатырь (в этом Ингрид уже успела убедиться), с такими большими глазами, привыкшими к полумраку пещер (каких-то странный пещер, где стены гладкие и под потолком горят без пламени яркие круглые факелы, вот непонятно — зачем тогда такие глаза нужны?). Да и имя у неё очень необычное, не такое как у людей. К тому же знание языка народа фиордов говорило о том, что эта девушка знакома с этим народом, значит она тоже оттуда! Её народ живёт там же, но редко показывается людям.

— Не-а, — улыбнулась Вейрин и, став серьёзной, сказала: — Ты должна была видеть — кто я, ведь я увидела кто ты. Вот посмотри, что здесь написано?

— Укрепляющее, — прочитала Ингрид и удивилась: — Но я же не умею читать руны! Не умела, а теперь вот... это такое колдовство?

— Наука и технологии, разные технологии, — ответила Вейрин и, чему-то улыбнувшись, добавила: — А это не руны и не иероглифы, это буквы, обычные буквы на моём языке. И говорим с тобой мы сейчас на нём. Его знание тебе нужно, чтоб научится управлять Змеем, будешь надписи читать.

— Ты меня околдовала... нет, тут какое-то другое слово... мнемоскопирование, да?

— Да, — согласно кивнула Вейрин и пояснила так, чтоб стало понятно подруге: — Я с тобой, а ты со мной поделились памятью. Теперь ты многое помнишь из того, что было со мной, а я с тобой. Ты же хотела, чтоб мы с тобой побратались? Вот мы и стали сёстрами, ближе, чем кровные. Вот так вот. А теперь пошли, проведём это обряд по твоим обычаям. Только никому не говори, что я девушка, пусть думают, что я парень.

— Ага, — расплылась в улыбке Ингрид, ей это показалось хорошей шуткой, пусть все думают, что она братается с парнем.

Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный меч

Каша уже была почти готова, а Ингрид всё не было, она и Вейрин, так звали этого то ли боярина, то ли боярыню, где-то на этом драккаре спрятались. Олаф с нетерпением ожидал воительницу, надеясь узнать от неё что-нибудь о Вейрин, чего он не заметил, всё-таки Ингрид девушка не глупая и наблюдательная, что-нибудь да заметила. К тому же у неё вроде как установились с этим боярином хорошие отношения, может, он в разговоре с Ингрид и проговорился о чём-нибудь таком, Олаф когда посылал на это задание, именно на задание воина своей дружины, особо на это напирал. Наконец они появились и, о чём-то весело переговариваясь, направились к костру норманнов, вдвоём направились, должна-то была сюда прийти Ингрид, а Вейрин — к своим. Вот так они и шли вдвоём, при этом громко говорили, но Олаф ничего не понял, это был неизвестный ему язык, хотя он знал их добрый десяток. Подойдя, Ингрид, ещё больше удивив своего командира, сказала:

— Олаф, дай, пожалуйста, ритуальную чашу и священное вино.

— Зачем это тебе? — спросил норманн, при этом начиная подозревать — для чего это понадобилось воительнице. Вместо Ингрид ответила Вейрин, очень удивив Олафа, так как произнесла это на языке норманнов:

— Я и Ингрид — побратимы, мы уже провели этот обряд по моему обычаю, теперь надо это сделать по вашему.

— Э-э-э... — только и смог произнести Олаф, он совсем не ожидал такого результата от своей затеи с засылкой своего разведчика к Вейрин, получается, что он его переиграл. Побратимы — это очень серьёзно, это больше чем кровные родственники. Видя растерянность своего командира, в разговор вмешался Гунард:

— Стать побратимом норманна большая честь! Чужеземцу, чтоб такое заслужить, надо совершить подвиг! Славный подвиг! Стать побратимом норманна — великая честь и её надо заслужить.

— Это если чужеземец, а если один из вас, то можно и без подвига, так? — поинтересовалась Вейрин.

— Но ты же не одна из нас, хоть и говоришь на нашем языке, — опомнился Олаф. До этого Вейрин говорила бы с акцентом, всё-таки Шустрик язык норманнов не совсем хорошо знал, но после обмена с Ингирд её речь была такой же, как и у норманнов. А о препятствии, которое может возникнуть при проведения обряда побратимства по норманнскому обычаю, Вейрин рассказала Ингрид. Они обе подумали, как обойти это препятствие и, как им казалось, нашли выход.

— Да, я не норманн, но народ фиордов не только норманны, мы тоже, — сказала Вейрин и сняла платок, явив на обозрение норманнов свои уши, слегка ими пошевелив, девушка как можно более гордо добавила: — Я дварф! Мы жили в фиордах задолго до появления там норманнов. Стать побратимом дварфа даже для норманна большая честь, и я считаю, что Ингрид достойна её!

— Дварфы славятся своей силой, а ты просто какой-то задохлик, ты не дварф, а самозванец, — поднялся один из норманнов, похожий на медведя. Норманны довольно рослый народ, но этот выделялся среди них как ростом, так и шириной плеч. Вейрин пожала плечами:

— Верить или не верить, твоё право, мешать не буду. Но чтоб у других не было сомнений, выходи в круг, или предпочитаешь на локтях?

— Не слишком ли много чести... — начал норманн, но поймав взгляд Олафа, кивнул: — Хорошо, на локтях.

Прикатили две бочки и поставили их друг на друга, Вейрин и норманн упёрлись локтями в дно верхней бочки, для этого девушке, вызвав смешки окружающих, пришлось встать на цыпочки, а вот норманн чуть пригнулся для того, чтоб своей лапищей ухватить маленькую ладошку. Ехидно улыбнувшись, он сжал руку Вейрин, вообще-то это запрещённый приём в подобной борьбе, но норманн думал, что этим он покажет этому малышу тщетность с ним состязаться. К удивлению богатыря, хрупкий парнишка никак не отреагировал на его действие, тогда он сжал сильнее и удивлённо поднял бровь, ему казалось, что он сжимает железный прут, а не податливую плоть! Вейрин улыбнулась и, сказав: — Теперь мой черёд, сжала руку противника, тот вскрикнул. Глядя на огромного парня, кривящегося и махающего покрасневшей рукой, девушка произнесла:

— Не стоило тебе этого делать, я могла и сломать руку. Если больше никто не хочет меня испытать, то давайте на этом закончим.

Вообще-то если бы этот норманн поступил честно и постарался уложить руку своего противника, у него это получилось бы, но он, желая показать свою силу, сжал руку Вейрин. Тут у неё было преимущество, она была тяжелее, соответственно плотнее местных жителей. Сжимать тоже надо уметь — можно просто сжать, а можно нажать на болевую точку.

— Так принесут нам чашу или нет? — поинтересовалась Ингрид. Она испугалась, когда Свен, так звали этого богатыря и который пытался оказывать ей знаки внимании, усомнился в словах подруги. Предлагая Вейрин назваться дварфом, она не предполагала, что кто-то может вызвать Вейрин на силовое состязание, чтоб проверить — дварф ли этот такой хрупкий с виду паренёк. Тем более Ингрид не ожидала, что это сделает Свен, а тот пошел на такой шаг, видно приревновав её. Вейрин сумела всех, и её в том числе, очень удивить. Уже никто не сомневался в том, что этот хрупкий с виду паренёк достоин стать побратимом норманна, поэтому церемония пошла быстро, можно сказать — обыденно. В ритуальную чашу налили вино, потом Игрид полоснула ножом себе и подруге по руке (у Вейрин, к удивлению окружающих, ножа не было), смешав кровь и вино, они выпили этот напиток. Пили из чаши одновременно, почти касаясь друг друга губами. А потом ели кашу, каша была вкусной. Вейрин, заметив, как на неё смотрит Свен, сказала парню:

— Не надо меня ревновать, позже поймёшь почему.

Поскольку это всё происходило в стороне от остальных участников гостевого похода, Вейрин, повязывая на голову платок, попросила:

— Не надо рассказывать остальным кто я, хорошо? Пусть это останется тайной, нашей тайной.

Её уверили, что норманны никогда своих не выдают, а она хоть и дварф, но свой парень, ведь тоже из фиордов. При этом Олаф удовлетворённо кивнул, ему таки удалось выяснить — кто же такой этот Вейрин. Об этом он по секрету рассказал Могуте.

Глава 5. Начало и трудности похода, обновки Ингрид и боевое крещение Вейрин.

Могута Мирдарыч, гость ведущий заморскую торговлю, старшина торговых караванов.

Как и предполагалось, по озеру Ладо ладьи гнал попутный ветер, поэтому до Нево, вытекающей из этого озера и впадающей в морской залив, можно было пройти под парусами. Помахать вёслами придётся только в реке Нево, но это всего ничего. Если ветер не утихнет, то до места ночёвки, на острове в устье Нево, удастся дойти задолго до темноты. Могута Мирдарич, стоявший на носу своей ладьи, удовлетворённо кивнул и приложил руку козырьком ко лбу, пытаясь рассмотреть — что там, на первом драккаре? Раньше ладья Могуты шла второй, сразу за драккаром Олафа, а сейчас порядок был нарушен — впереди шёл драккар Вейрина, после утреннего разговора с Олафом Могута стал называть этого парня по имени. Предположение Олафа, что это девица, выдающая себя за парня, не подтвердилось, это был пусть и молодой, но парень. Но это ещё не всё, то, что по секрету рассказал Могуте Олаф, прояснило многое, хотя и не всё. Но и этого было достаточно, чтоб объяснить многое из того, что раньше казалось странным и непонятным. Ну это же надо — дварф! — хмыкнул Могута, может, изгнанный из своего племени, а может, ушедший сам, скорее второе, теперь понятно, откуда у него такой ни на что не похожий драккар — это ладья дварфов! А что известно о дварфах? То, что они живут в подгорных пещерах (это вполне объясняло, почему у Вейрина такие большие глаза и то, что он видит в темноте), ещё они искусные мастера, и не только в кузнечном деле. Могута прищурился, пытаясь разглядеть Олафа, который сейчас был на том драккаре дварфов, идущим первым. Очень похоже на то, что Олаф хочет предложить Вейрину присоединиться к своей дружине, естественно, со своим замечательным драккаром. Вот и сейчас, воспользовавшись тем, что Вейрин побратался с красавицей Ингрид, подсунутой ему Олафом, а перед красотой этой девушки трудно устоять, ярл перешёл на тот драккар, не один перешёл, а ещё с двумя своими воями.

Могута оглянулся на стоящую чуть позади него Забаву. Его дочь тоже была красавицей, только вот статью не вышла, маленькая и хрупкая, вся в маму. Могута вздохнул, вспомнив свою жену: бедная Беляна не дожила до сегодняшнего дня, не увидела, как расцвела её дочь. Да, Забава красавица, но, видно, Вейрину, который чем-то похож на неё, нравится другой тип женщин, хотя... может, это и к лучшему, уж очень Забавушка заинтересовалась этим, можно сказать, безродным юнцом. Пусть он и называется боярином, но это же подтвердить никто не может.

А Забава очень хотела посмотреть на этого парня, о котором в последнее время столько говорили. Хотела еще посмотреть, потому что он оказался дварфом! Утром, когда она спала, вернее, делала вид, что спит, об этом рассказал её отцу норманн Олаф. Забава была, как все девушки её возраста, очень любопытна и ей очень хотелось посмотреть, а может, даже познакомиться с представителем этого народа, о котором ходили легенды. О дварфах много рассказывали норманны, но никто их не видел (может, кто и видел, но молчал об этом), а тут такая возможность увидеть, и даже поговорить! Вот отец видел и даже говорил, но не догадался с кем имеет дело, а уж она, Забава... девушка не представляла, что будет делать, когда её познакомят с этим парнем, но всё равно этого добиться очень хотелось!

— Что он делает? — забеспокоился Могута Мирдарич, первый драккар вышел из строя, развернувшись почти на месте (драккары, а ладьи тем более, так не могут!), быстро пошел вдоль колонны ладей назад. Драккар Олафа, который сейчас вёл Гунард, продолжал идти впереди, а драккар Вейрина заскользил назад. Быстро дойдя до конца строя, он там развернулся и пошёл в обратную сторону, обгоняя большие ладьи, словно те не плыли довольно быстро, полностью развернув свой парус, а стояли! Поравнявшись с ладьёй старшины каравана, Змей (странное имя для драккара или ладьи, но это же не было ни тем, ни другим) сбавил скорость и подошёл довольно близко. Если бы ладья шла на вёслах, а не под парусом, подойти так не удалось бы. Могута Мирдарич отметил, что в будочке, которую Вейрин называл рубкой, сидел он сам и Ингрид, а вот Олаф стоял, возвышаясь над теми, кто там сидел. Вейрин (исключительно из вредности) не стала выдвигать третье кресло, поэтому ярлу пришлось стоять, щурясь от набегающего потока воздуха. Но сейчас, когда скорость была сброшена и встречный ветер не бил в лицо Олафу, тот приосанился и, приняв горделивую позу, как и положено ярлу, громко сказал:

— Я проверил — всё ли в порядке, нет ли отстающих. Этот драккар позволяет контролировать весь строй ладей, вот я и сделал это.

— Добро, — ответил Могута, только потому, что надо было что-то ответить. Можно подумать, что все эти действия — заслуга ярла. Вообще-то, такой контроль проводился и в обычных условиях, на мачту первого драккара кто-нибудь поднимался и смотрел: не подают ли сигнал с последнего драккара, для этого там тоже кто-то взбирался на мачту. Но сейчас, имея такую возможность, командир охранной дружины решил лично убедиться, что всё в порядке, хотя это было и так ясно. Если бы что-то произошло, то сигнал передали бы по цепочке с ладьи на ладью. Могута покачал головой, не одобряя действия ярла, и с некоторым удовлетворением отметил, что Вейрин не пустил Олафа в мягкое кресло, а их там два, одно он занял сам, а во второе посадил Ингрид. Вот и пришлось Олафу гордо стоять за спинами удобно сидящих.

Забаву не интересовали эти дрязги старшины каравана и ярла, она, привстав на цыпочки, во все глаза смотрела на сидевших в будочке с прозрачными стенками Ингрид и Вейрина, если Ингрид она неоднократно видела раньше и даже несколько раз с ней говорила, то Вейрина видела впервые. Вид этого дварфа разочаровал девушку, маленького роста (это видно даже когда он сидит) и какого-то тщедушного сложения, в общем, ничего особенного, разве что зелёные глаза — огромные и очень выразительные. Вейрин, может, что-то почувствовала, а может, это сделала просто так, она привстала со своего места и помахала рукой, помахала просто так, а не обращаясь к кому-то конкретно. Но Забаве показалось, что этот жест приветствия и улыбка молодого дварфа адресованы именно ей, и она помахала в ответ. Чем вызвала гримасу недовольства, сердитое сопение и нахмуренные брови парня, стоящего недалеко от неё.

Вейрин, ушастая ведьма

После обряда побратимства, Вейрин угостили кашей из общего котла, эта каша отличалась от той, что варили ушкуйники и Угрим, но тоже была вкусной. После угощения Ингрид повела Вейрин в одну из походных палаток, что поставили норманны. Палаток было всего три, и вся дружина Олафа в них не поместилась бы, когда Вейрин на это указала Ингрид, та пояснила:

— Воины ночуют на драккарах или около них делают себе лежанки. Палатки ставят для ярлов, ну и... увидишь.

В той палатке, куда Ингрид привела Вейрин, их встретили две воительницы, как оказалось, в дружине Олафа было три воительницы, что было не редкостью у норманнов. Фрей и Хельга, так их звали, были старше Ингрид (если Фрей намного, то Хельга едва ли на год), и это они поставили себе и Ингрид палатку. Как сказала Фрей:

— Всё-таки лучше ночевать в своей палатке, чем на драккаре или около него. Палатки есть у всех, но ставить их мужчинам лень, вот и ложатся спать, где попало. Вот место Ингрид, сейчас, девочка, и для тебя приготовим.

Вейрин не стала спрашивать, как догадалась эта женщина, вспомнив, как это сделала Ингрид. Поблагодарив женщин за гостеприимство и попросив, чтобы они сохранили её секрет, Вейрин сказала, что у неё есть, где переночевать, и что там ей привычней, К тому же это будет выглядеть очень подозрительно — если парень останется ночевать в палатке воительниц. Ещё она могла бы добавить, что там у неё — безопасней, но не стала этого делать, чтоб не обидеть Фрей и Хельгу. Как оказалось, она была права — в палатку бесцеремонно заглянул Олаф и предложил Вейрин место в своём шатре (понятно, что ярлу по статусу полагается шатёр, а не простая палатка, хотя от палатки он мало чем отличается). Вейрин поблагодарила и его, сказав, что привыкла спать у себя, на Змее. Её стали уговаривать остаться, напирая на то, что уже очень темно (мало того, что ночь была безлунной, так небо ещё закрыли густые облака). Вейрин только улыбнулась, сказав, что темнота ей не помеха и дорогу к Змею она найдёт. Ингрид, хоть как её не отговаривали, решила идти вместе с Вейрин. Ингрид собрала свои вещи, а вещей у неё всего-то было: небольшой вещевой мешок, лук и два меча, после чего подруги отправились к стоянке Змея.

Хоть и было темно, для Ингрид темно, Вейрин уверенно шла к катеру. Ингрид, которую всю дорогу Вейрин держала за руку, когда поднялись на борт, поинтересовалась у подруги:

— А ты точно уверена, что у тебя в родне не было дварфов? Ты так уверенно шла в такой темноте, где я видела не дальше вытянутой руки!

— Точно не было, ты же сама мне посоветовала назваться этим самым дварфом, что такие есть я вообще первый раз услышала, от тебя услышала, — засмеялась Вейрин. Увидев высунувшегося из полотняной "каюты" Угрима, сказала: — А вот он меня считает ведьмой, и не простой, а ночной.

— Знаешь, подруга, если оно так и окажется, то я не удивлюсь. Всё, что ты делала в последнее время, иначе, чем колдовством назвать нельзя. Взять хотя бы то, что со мной произошло, чувствую, что я очень сильно изменилась, — задумчиво произнесла Ингрид, Вейрин улыбнулась и кивнула:

— А по-другому и не могло произойти, я же с тобой поделилась своей памятью и знаниями (не всеми, могла бы сказать Вейрин, но не сказала), а это значит, что и ты стала такой же ведьмой, пусть не ночной, но такой же, как я, вот из этого и будем исходить. Вот завтра и начнём.

Что они завтра начнут, Вейрин не сказала, открыв люк, ведущий в каюты катера, увлекла за собой Ингрид. Каюты хоть и были маленькие, но рассчитаны на размещение двух человек. Над той полкой, на которой после мнемоскопирования лежала Ингрид, была ещё одна, откидывающаяся, вот на ней и устроилась Вейрин, уступив нижнее место подруге.

Но прежде чем устроиться на ночлег, Вейрин раздела Ингрид и загнала в маленькую душевую кабинку, небольшой санузел находился между каютами. Ингрид сначала не поняла, что хочет от неё подруга, а когда разобралась, пришла в восторг, особенно ей понравилась возможность регулировать температуру воды. Вейрин после водных процедур приступила к экипировке подруги. Её вещи она сложила в пластиковый мешок, при этом сетуя, что истребители не оборудуются стиральными машинами. Кожаные детали одежды Ингрид, да и сама одежда, не то что были грязными, просто ужасно воняли прогоркшим жиром. Как объяснила воительница, норманны кожаные детали одежды и экипировки смазывают жиром, чтоб они не портились от солёной моды, с оружием тоже так поступают. Ведь в драккаре невозможно спрятаться от солёных брызг (а то и полностью волной окатит), а соль очень способствует порче кожи и ржавлению металла. На истребителях всегда хранилось несколько комплектов одежды команды, пусть и рабочей, но чистой, а не так давно, можно сказать, перед тем самым ответственным заданием, со склада были получены новые вещи, уже загруженные командой на свой истребитель, но ещё даже не распакованные. Ингрид по комплекции была такая же, как девушка матрос (у штурмана были те же размеры, что и у Вейрин), куртка и штаны, да и всё остальное (несколько комплектов тонкого, совсем не такого, как выдавали с флотского склада, женского белья, девушки тайком проносили на свой кораблик) подошло воительнице. Когда же Ингрид достала из своего мешка блестящую от жира, но ужасно воняющую кольчугу, Вейрин чуть не вырвало, она сгребла это железо и запихнула в тот же пластиковый мешок, заявив, что выкинет это при первой же возможности.

— Ну как же я без кольчуги? — растерянно спросила Ингрид, в решительности подруги она не сомневалась, но кольчугу было очень жаль, хоть она и была не очень удобная, но стоила дорого! Переживания воительницы не произвели на Вейрин впечатления, она сама легла спать и предложила это сделать Ингрид, сказав, что всё остальное утром.

Утром, после того как Вейрин выдала подруге новую одежду, достала бронежилеты и один надела сама, показывая — как это делать, второй предложила подруге, та с сомнением повертела в руках эту вещь, лёгкую и тонкую, по сравнению с кольчугой, и казавшуюся такой ненадёжной. Вейрин покачала головой и предложила:

— Достань свой нож и попытайся пробить или порезать бронежилет.

Ингрид минут пять сопела, усердно пытаясь сделать то, что предложила Вейрин, потом подняла восхищённые глаза на подругу и спросила:

— Это вещь дварфов? Да? А из чего она сделана? Это же не металл!

— Это не металл, это слабо армированный кевралон и это не вещь дварфов, — вздохнув, ответила Вейрин, снимая свой бронежилет, потом пояснила: — Это облегчённая защита третьей категории. Защищает, если в тебя попадёт осколок или пуля не крупного калибра, да и то, если это будет не прямое попадание. От импульсов излучателя тоже не помогает, вот такое нам, экипажам истребителей, барахло выдают. У этого бронежилета только одно достоинство — рукава, какая ни какая от ветра зашита. Да и если в этом жилете свалиться за борт, то не утонешь, по крайней мере сразу. Если понравилось — надевай, хотя мне кажется, так всё время ходить не очень удобно.

Девушки поднялись в рубку в одинаковой серой одежде, удивив присутствующих толпившихся у истребителя, но если на Вейрин был только рабочий комплект одежды, то Ингрид была затянута в бронежилет.

Ингрид, молодая воительница, почти ведьма

Зачем Вейрин раздела Ингрид донага, стало понятно в маленькой каморке, там с потолка лилась вода, словно это был маленький водопад. Но в отличие от горных водопадов, в которых и в жаркую погоду вода холодная, почти ледяная, здесь можно было делать воду тёплой и даже горячей. Это привело Ингирд в такой восторг, что она не сразу поняла, что делает Вейрин, а та собрала всю её одежду и спрятала в какой-то блестящий мешок, заявляя, что это всё надо выкинуть и сделать как можно быстрее. Ингрид расстроилась, одежда ведь была хорошей! И неужели её подруга хочет, чтоб Ингрид ходила нагишом? Хотя здесь никого нет тут и так можно ходить, но потом же придётся отсюда выйти, а одежды больше нет! Вот голой и ходить? Ведь Вейрин забрала одежду и даже обувь, а потом всё это куда-то дела! Эти переживания, совсем не мешали внимательно разглядывать свою новую подругу, тоже раздевшуюся донага. Если бы не уши, голая Вейрин ничем бы не отличалась от других девушек, ну подумаешь большие глаза, это не недостаток, а, скорее, достоинство, Ингрид сама не отказалась бы от таких больших и выразительных глаз. А Вейрин, брезгливо морщась, ещё и кольчугу забрала, а кольчуга хорошая-то, она денег стоит, и немалых. Помывшись, девушки легли спать, но Ингрид долго не могла уснуть, ворочалась, переживая о потерянных вещах.

Утром, когда воительница получила новую одежду, то и думать перестала о потере. Новая одежда была мягкой, тёплой и чрезвычайно прочной, Ингрид попробовала оторвать кусочек от подола то ли рубашки, то ли куртки, и ничего не получилось. А уж когда Вейрин дала чудесную кольчугу, ненамного толще тех вещей, что раньше получила Ингрид! Кольчуга была необычайно прочной! Пробить её ножом не получилось, хотя таким ударом обычную кольчугу воительница пробивала! На ноги, вместо сапог, а их Вейрин тоже вчера забрала и, похоже, уже выкинула, Ингрид получила мягкие полусапожки со шнуровкой, что позволяло обуви плотно сидеть на ноге и не спадать как обычные сапоги, но при этом совсем не давило (Вейрин сама надела и дала Ингрид рабочие ботинки, лёгкие и прочные). Единственно, что было Ингрид непонятно, зачем под эту чудесную одежду надевать какие-то тонкие тряпочки с кружевами, которые Вейрин называла бельём. Ингрид наотрез отказалась такое надевать, чем очень развеселила Вейрин и та не стала настаивать на том, что это надо надеть. Выпив по чашке сладкого душистого напитка и закусив странными сухариками (галетами) с вареньем, облаченные в одинаковые серые костюмы, эту одежду дварфов или ведьм, девушки поднялись наверх.

Там они увидели Олафа, Свена и ещё одного норманна, которых не пускал на Змея Угрим. Вообще-то, он не стал бы преградой намерению норманнов, если бы не одно "но" — узкая и довольно длинная доска, переброшенная с борта истребителя на берег. Вот пройти по ней и не давал Угрим, грозясь сбросить её, если кто-нибудь из норманнов попытается на неё ступить. Увиденное развеселило девушек, а вот Свен, увидев как из люка выбирались Вейрин и Ингрид, нахмурился. Вейрин скомандовала Угриму пропустить, норманнов. Олаф возмущённо сказал:

— Пора уже выходить, а вы ещё спите! Я решил вас разбудить и вижу, что правильно решил! Ещё хочу тебе, Вейрин, сообщить — я буду идти на твоём драккаре, потому что он первый. А я, как ярл охранной дружины, должен быть на первом драккаре.

Вейрин молча забралась в рубку и заняла своё кресло, указав Ингрид на соседнее. Повернувшись к Олафу, сказала:

— Мы готовы отчалить, но что-то я не вижу готовности остальных, вон, у некоторых ещё ладьи от берега не отошли, вот тебе лучше ими заняться, а я уже готова, вот только остальные мои пассажиры на борт поднимутся, дай им пройти.

Действительно, у перекинутой на берег доски стояли переминающиеся с ноги на ногу Деян Данмярыч, его люди и Малк. Повинуясь жесту Вейрин, Угрим отступил в сторону, и на Змея зашли норманны и те, кто на нём ехал ранее, глядя на возросшее количество пассажиров, Вейрин сказала Ингрид:

— Надеюсь, не подерутся, места там всем хватит, пусть с нами едут. А Свен на меня смотрит, словно оторвать голову хочет, хорошо, что Угрим меня к тебе не ревнует, одного ревнивца нам более чем достаточно.

Ингрид смутилась, сделав вид, что заинтересовалась приборной панелью, начала задавать вопросы. Вейрин охотно отвечала, совсем не обращая внимания на Олафа, поднявшегося в рубку, а поскольку в рубке было только два кресла, то он встал за спинами девушек.

Вейрин, ушастая ведьма

Караван выстроился в походную колонну, и Олаф (мужчина совсем не маленького роста), гордо торчавший из рубки, потому что стоял, подал знак к началу движения. На разворачивание парусов ушло некоторое время, и наконец ладьи, выравнивая скорость, начали движение. Змей, занявший место в голове колонны, стоял до тех пор, пока драккар норманнов, занимавший вторую позицию, почти упёрся носом ему в корму, а потом, резко тронувшись, почти прыгнув, неспешно пошёл вперёд. Олафу, чтобы не упасть, пришлось сделать большой шаг назад и ухватиться за стенки рубки, растеряв свой величественный вид. Вейрин, обернувшись, глянула на раскоряченного ярла, пытающегося сохранить горделивый вид, и захихикала. После чего спросила у Ингрид, изо всей силы старающейся не присоединиться к подруге:

— Он так и будет маячить за нашими спинами?

— Ярл всегда стоит на носу драккара и смотрит вперёд, — ответила не удержавшаяся от смешка Ингрид, ей тяжело было удержаться от улыбки, когда она представила себе то, о чём сказала Вейрин:

— На старых кораблях на носу ставили всякие украшения, у нас тоже такое может быть — живой ярл! Надо будет ему предложить туда перебраться.

Между собой девушки говорили на языке Вейрин, поэтому Олаф не понимал, о чём идёт речь. Но те ехидные взгляды, что на него бросали, свидетельствовали, что говорят именно о нём, о ярле Олафе, причём без всякого почтения! Чтоб прекратить это безобразие (а как ещё можно назвать, когда о тебе говоря всякие гадости), Олаф обратился к Вейрин, спросив ту, может ли её Змей пройти к концу каравана, а потом вернуться обратно? Вейрин пожала плечами, и Змей, развернувшись почти на месте, пошёл в указанную ярлом сторону. Олаф прокричал Гунарду, находящемуся на первом драккаре, чтоб продолжали движение, а он посмотрит, что там у остальных. Змей прошёл вдоль всей колоны, демонстрируя всем гордо стоящего и зорко бдящего ярла. Дойдя до последнего драккара, обошёл вокруг него и пошёл обратно. Вейрин увеличила скорость, и встречный поток воздуха заставил ярла щуриться, прикрываясь ладонью, отвернуться от этого ветра, Олаф посчитал ниже свое достоинства. Дойдя до первой ладьи, Олаф попросил Вейрин сбавить скорость и подойти ближе, после чего почти прокричал чем-то недовольному Могуте Мирдарычу:

— Я проверил — всё ли в порядке, нет ли отстающих. Этот драккар позволяет контролировать весь строй ладей, вот я сделал это.

Вейрин не слушала, что ответил старшина, командиру охранной дружины, её внимание привлекла девушка, стоящая почти на самом носу ладьи. Эта белокурая девушка, с большими синими глазами (не такими большими, как у Вейрин), вытянувшись, пыталась заглянуть в рубку Змея, будто что-то там выискивая.

— Это кто? — спросила Вейрин у Ингрид, та ответила, что это Забава, дочь старшины каравана. В этот момент, на лице девушки в ладье промелькнуло что-то похожее на разочарование. Вейрин встала с кресла, поднявшись над стеклянными бортами рубки, улыбаясь помахала девушке. Та тоже улыбнулась и помахала в ответ, это вызвало недовольство парня, стоявшего за синеглазой девушкой. То, что этот парень очень недоволен, было видно по его гримасе и нахмуренным бровям.

— Вот ещё один ревнивец, — кивнула Вейрин в сторону парня и со вздохом добавила: — Только этих проблем мне ещё не хватало, может, стоит признаться, что я девушка?

— Тогда от воздыхателей тебе не будет прохода, — засмеялась Ингрид и серьёзно добавила: — Разве тебе никто не говорил, что ты очень красивая?

— Ну, не красивее тебя, вот ты настоящая красавица, — вернула комплимент Вейрин. Ингрид снова засмеялась:

— Мы с тобой красавицы, может, на зависть окружающим, поухаживаем друг за другом?

— О чём таком весёлом вы всё время говорите? — нахмурив брови, поинтересовался Олаф. Он подозревал, что Ингрид и этот парень на непонятном языке, всё это время обсуждают его, уж очень часто они в его сторону косятся. Вейрин посмотрела на насупившегося Олафа и спросила:

— Олаф, скажи честно, ты не обидишься?

— Почему я должен обижаться? — удивился норманн, Вейрин ответила:

— Я хочу взять Ингрид в свою дружину.

— Чего-то подобного я и ожидал, — ответил норманн и пояснил, почему он так думал, заодно и предупредив: — Когда я вчера увидел, как вы вдвоём идёте, понял, что... в общем, не важно. То, что Ингрид ушла к тебе ночевать — было вполне ожидаемо. Но должен тебя предупредить — Ингрид мне как дочь, если ты её обидишь...

— Олаф! Я уже вполне могу решать, как и где! — возмутилась Ингрид и уже спокойнее добавила: — Вейрин меня не обидит, ты же знаешь, побратимы — это больше чем кровные родственники.

— Не волнуйся, то о чём ты подумал, между нами произойти не может, уж поверь мне, — дополнила подругу обернувшаяся Вейрин, пока говорила Ингрид, она сосредоточилась на управлении катером. Олаф посмотрел на девушек и со вздохом сказал:

— Я-то тебе верю, а вот со Свеном у тебя могут возникнуть проблемы.

Но Вейрин на это ничего не ответила, глянув на приборную панель, она озабоченно сказала:

— Барометр падает. Быстро падает.

Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный меч

Дорогу норманнам, собирающимся подняться на драккар дварфов, преградил бывший скоморох, которого Вейрин взяла к себе в дружину, но он их не остановил бы, если бы те решили подняться на Змея. Но Олаф не хотел сердить Вейрина, поэтому не дал команды зайти на этот драккар, он, сложив руки на груди, хранил гордое молчание, доверив Свену переругиваться с этим якобы стражем. Препирательства длились недолго, у самой будочки, где всегда сидела Вейрин, открылась круглая дверь в полу (Вейрин называла эту дверь — люк и он был не круглым, а овальным) и оттуда выбрались она сама и Ингрид, похоже, они там внутри этого драккара ночевали. Увидев девушку и парня, Свен замолчал и насупился. Ему очень не понравилось, что Вейрин там был вместе с Ингрид, понятно, о чём подумал этот парень. Он насупился, именно потому что решил — они, укрытые там от посторонних глаз, могли не только ночевать. Впрочем, ни Вейрин, ни Ингрид на недовольство парня не обратили никакого внимания, чем ещё больше того огорчили.

Когда недолгая подготовка к отплытию была окончена и дракар Вейрин был готов начать движение, Олаф немного растерялся, прикидывая, где же ему разместиться, он же должен находиться в таком месте, откуда можно командовать! А как это делать, находясь вместе с пассажирами этого драккара? Ведь та палатка, которую Вейрин называла каютой, была предназначена для пассажиров, там сидел Деян Данмярыч со своими людьми и те два скомороха, которых Вейрин взяла в свою дружину. Как понял Олаф, эти двое имели статус простых воинов, Вейрин их, в отличии от Ингрид, в свою будочку не пускала! Если воинам, которые пришли вместе с Олафом, ещё можно присоединиться к остальным пассажирам, это даже где-то лестно для них, ведь не на вёслах сидеть будут, а ехать как почётные гости — ничего не делая, то вот ярлу такое совсем не подходит. Ярл должен находиться на носу драккара. Если не выбирать путь и руководить движением всего каравана, то смотреть, не угрожает ли что ладьям торговых гостей. Вот для этого ярл и занимает такое место. Но тут на нос не пройдёшь. Нос был закрыт настилом из того же материала, из которого сделан этот драккар, и там не то что стоять, усидеть не получилось бы, смыло или даже бы сдуло с того покатого настила! Там не только что бортов не было, но и даже простого ограждения из жердей! Вот так и получается, место, где уселись Вейрин и Игрид, было ближе всего к носу, но уступать его они никому не собирались. После некоторого раздумья Олаф поднялся в будочку и встал за спинами сидящих, вроде как занял место, предназначенное для ярла, ведь Вейрин, хоть и сидел впереди, был как бы кормчим, то есть подчинялся вождю. Но этот вредный парень, показывая ярлу, что встать у него за спиной не лучшая идея, так резко послал свой драккар вперёд, что Олафу стоило большого труда удержаться на ногах. А эти двое, переговариваясь на неизвестном норманну языке (похоже, это был язык дварфов, и когда только его умудрилась выучить Ингрид), украдкой поглядывали на Олафа и хихикали. Они старались это делать незаметно, но было совершенно ясно, что говорят о нём, Олафе, говорят без всякого почтения!

Чтоб поддержать свой авторитет ярла, Олаф решил покомандовать и приказал пройти вдоль колонны ладей в конец и обратно, что с лёгкостью было проделано. А когда уравняли скорость с ладьёй старшины каравана, Вейрин стал заигрывать с его дочкой! И что самое непонятное — Ингрид это нисколько не возмутило, она даже помогла парню в этом деле! Похоже, что Ингрид... что ж, сердцу не прикажешь, немного обидно что она не выбрала Свена, вон как парень переживает, но... в общем, это её выбор, и Олаф вмешиваться не собирался. Тем более что этот дварф решил взять Ингрид в свою дружину (о чём он и заявил Олафу), не простой дружинницей-воительницей решил взять, ведь он научил её своему языку, а теперь учит, как управлять этим необычным драккаром. Но всё же Олаф решил предупредить Вейрина, что не позволит обидеть Ингрид, но это замечание возмутило не Вейрина, а Ингрид, резко ответившую, чего раньше она себе никогда не позволяла. А вот Вейрин постарался успокоить Олафа, но тот всё же счёл нужным строго предупредить этого странного дварфа, что не позволит обидеть свою приёмную дочь. Но Вейрин только пожал плечами и вроде хотел что-то возразить, но, отвлёкшись на мигающие огоньки на доске перед собой, озабоченно сказал:

— Барометр падает. Быстро падает.

Повернувшаяся к норманну Вейрин сказала это, назвав устройство привычным для себя именем, уже по привычке подменив отсутствующее понятие в местном языке.

— Что падает? — не понял норманн, но на всякий случай уточнил: — Куда падает?

— Шторм будет, похоже, довольно сильный, — пояснила Вейрин свою озабоченность.

— С чего ты это взял? — удивился Олаф, может, он ещё, что хотел сказать, но его отвлёк Свен, что сзади к нему подошёл:

— С драккара подали знак, что хотят что-то сообщить.

Вейрин не стала дожидаться распоряжения и сбросила скорость, с догнавшего Змея драккара норманнов Гунард прокричал:

— Асгейр говорит, что надвигается шторм! Очень сильный шторм! Надо уходить к берегу!

Олаф громко выругался, Свен его поддержал, Ингрид тоже сказала насколько слов, пусть не так эмоционально, но не менее выразительно. Вейрин, глянув на экран радара, поинтересовалась:

— Что-то не так? От шторма всегда можно укрыться в какой-нибудь бухте. Хотя здесь они все слишком маленькие, чтоб там могли спрятаться все ладьи нашего каравана, всё же есть хорошее место. Лучше спрятаться вон, за тем островом.

Вейрин рукой показала в сторону острова, которого не ещё было видно. Олаф внимательно посмотрел на девушку, то, что она точно указал в ту сторону, где должен быть остров, показало, что эти места ей знакомы, но с другой стороны, её предложение говорило о том, что она здесь была давно. Очень давно! Действительно, в проливе за этим островом весь караван мог укрыться и переждать бурю. Но вот уже лет сто, как на острове построили свой замок щитоносцы, довольно агрессивный рыцарский орден. Пользуясь тем, что тут довольно часто бывали бури, а укрыться большим караванам негде, только за тем островом, они брали за это очень большую, просто непомерную, плату. Если бури не было, а караван маленький, то могли выйти в море на своих больших лодках и просто ограбить. Вот поэтому здесь всегда проходили большими караванами, но бывало, что и это не помогало, вот как сейчас. Всё это Олаф рассказал Вейрину, который внимательно слушал, тем самым подтверждая мнение ярла, что это дварф знает об этом укрытии, но совершенно не в курсе того, что произошло здесь за прошедшие сто лет. В конце своего рассказа ярл пояснил:

— Нам некуда деться, как укрыться за этим островом, но пролив там перегораживают цепями, если мы там спрячемся, то окажемся в ловушке. Весь пролив простреливается из замка не только из больших крепостных арбалетов, но там ещё стоят камнемёты. Вот такой у нас выбор: либо потерять часть ладей, не все выдержат шторм в море, либо лишится части товаров и монет, большей части. Рыцари церемониться не будут — вытрясут так, что можно будет обратно возвращаться.

Слова Олафа подтвердили причитания Деян Данмярыча, который понимал, что заморское гостевание закончилось, так и не начавшись, но жизнь дороже и подвергать её опасности, оставаясь в бушующем море, он не хотел. Купец из Холмов причитал ещё и потому, что знал, какая участь уготована первой ладье или драккару, вошедшему в пролив за островом, но понимал, что Вейрин не станет прятаться за спины других, обязательно пойдёт первой. Об это знал и Олаф (об этом знали все, кроме Вейрин), ярл только скрипел зубами от бессилия, сделать он уже ничего не мог, ценой спасения каравана была его жизнь и жизнь всех, кто был в драккаре Вейрин. Обидно было не только потому, что гибель неизбежна, такова судьба воина — рано или поздно погибнуть, обидно было, что он, Олаф, не смог сохранить доверенный ему караван! Олаф вынул свой меч, ведь только тот попадёт в Валгаллу, кто примет смерть с мечом в руке!

Ингрид, молодая воительница, почти ведьма

Драккар Вейрин вошёл в пролив за островом и остановился напротив замка, стоящего на вершине скалы. Если со стороны моря стена замка была сплошной и высокой, то стены, обращённые к заливу, напоминали террасы, расположенные одна над другой. Ингрид, глядя на эти стены, вынула меч и крепко сжала его в руке, она знала, что грозит тому, кто первым войдёт в пролив и хотела умереть как воин. Вейрин, недоумённо покосившись на свою подругу, поинтересовалась, с кем это та собирается драться. Вроде никто на них нападать не собирается, в этот момент раздался свист и перед Змеем в воду плюхнулся большой камень. Вейрин удивлённо подняла бровь, а Олаф поднял меч и пояснил, что происходит:

— На тех стенах стоят камнемёты и большие арбалеты. Из них можно обстрелять всех, кто вошёл в залив. Щитоносцы всегда топят первый драккар, обычно на первом драккаре товаров нет, там охрана каравана. Вот они и показывают, что весь караван в их власти, заодно избавляясь от тех, кто может оказать хоть какое-то сопротивление. Сейчас мы первые. Они будут швырять камни, пока нас не утопят.

— Не будут, — ответила Вейрин, под шелест падающего в воду песка. Второй камень, не долетел до воды, он был распылён импульсом носового излучателя. Вторым импульсом был уничтожен камнемёт, но на этом Вейрин не остановилась, со словами "Камнемёты, арбалеты там всякие" она жгла все эти метательные машины, ещё один камнемёт и два арбалета успели сделать по выстрелу, большие камни и стрелы, толщиной с хорошее бревно, были сожжены, не пролетев и половины расстояния до Змея. На этом Вейрин не остановилась, уничтожив все видимые метательные машины, она принялась сбивать зубцы со стен. Из-за стен послышались крики, может, там испугались, а может, разлетающиеся каменные осколки, а они летели вовнутрь замка, убивали и калечили находящихся во дворе. Через некоторое время на стенах никого не осталось, все, кто не был сбит вместе с зубцами, поспешили убежать.

Башенка со стволами излучателей снова стала чуть выступающим горбиком перед рубкой. Ингрид вбросила меч в ножны, норманны последовали её примеру. В наступившей тишине слышно было только шелест прячущего оружия, да ещё кто-то громко икнул.

— Вот, я же говорил, что Вейрин им покажет! А вы не верили, — раздался голос Угрима. Ингрид повернулась и посмотрела на парня, стоявшего во весь рост за спиной Олафа, и спросила у подруги:

— Он что? Уже видел, как ты стреляла из этих метателей огня?

— Видел, он и Малк видели. Я тогда сожгла ушкуи, они первые напали, вот как эти, — ответила Вейрин. Вопрос и ответ были на её языке, поэтому никто не понял — о чём говорят девушки. Пришедший в себя Олаф поинтересовался у Вейрин:

— А ворота так вышибить можешь?

Вместо ответа девушка снова подняла излучатели и тремя импульсами сожгла ворота. Вернее, сожгла их деревянные части, оковывавшие дерево металлические полосы попадали, а петли остались на месте. Олаф хищно улыбнулся и прокричал на свой драккар, замерший недалеко от Змея:

— Все на берег! Разберёмся с этими негодяями!

— Что он собрался делать? — поинтересовалась Вейрин у Ингрид, та, выдёргивая из ножен второй меч, ответила:

— Убить всех там, ну и добычу взять. Нельзя упускать такую возможность поквитаться со щитоносцами!

Похоже, что воительница собирается поучаствовать в этой забаве своих сородичей — всех в замке поубивать, а потом забрать всё, что там найдут, а судя по рассказу Олафа, там было что взять. Намерения норманнов разобраться со рыцарями-щитоносцами было понятно, если раньше те могли безнаказанно топить драккары, высокие стены замка и метательные машины надёжно защищали его обитателей от попыток любого врага взять эту твердыню штурмом, то теперь появилась возможность поквитаться за старые обиды, ну и пограбить, как же без этого.

Вейрин направила к Змея к берегу, стараясь идти вровень с драккарами норманнов. Если драккары уткнулись своими носами в берег, то Вейрин остановилась так, чтоб между Змеем и островом была полоска чистой воды. Это не смутило Олафа и его воинов, они, спрыгнув и погрузившись в воду почти по грудь, пошли к берегу. Ингрид пошла по доске, которую выдвинул Угрим, эти импровизированные сходни до берега не достали, поэтому ему пришлось встать на их второй конец. Ингрид, пробежав по положенной Угримом доске, перепрыгнула на берег, а Вейрин, предварительно приказавшая своей команде остаться на борту Змея, прыгнула прямо из рубки вслед за подругой.

Пока выстроившиеся в колонну норманны, прикрываясь щитами, шли к замку, в них никто не стрелял. Во дворе замка, надо отдать должное щитоносцам, норманнов встретил такой же строй, как и у них. Строй норманнов на несколько мгновений замер, в этот момент из двери в башне выскочили воины с намерением ударить строй норманнов сбоку. Но как раз там были Ингрид и Вейрин, они и встретили этот десяток атакующих (может, их было больше, считать некогда было). Воительница уже державшая в руках мечи, остановила вырвавшуюся вперёд тройку рыцарей, эти, в отличие от своих товарищей, выстроившихся перед норманнами, были только в кольчугах (некоторые из атакующих не имели и такой защиты). Вейрин сумела зарубить двоих, а третий её достал, ударив своим длинным мечом в живот. Ингрид отвела этот меч, упёршийся в бронежилет, своим левым, а правым отрубила растерявшемуся щитоносцу голову. Ещё двое видевших, как их товарищ вроде бы воткнул свой меч в живот противнику, а ведь после такого удара живут очень недолго и уже ничего сделать не могут, замерли в недоумении. Пусть оцепенение этих воинов длилось несколько мгновений, но Ингрид хватило этого, чтобы обезглавить и их. На Вейрин тоже насело трое, и те тоже потеряли какое-то мгновение, увидев, что их противник безоружен и вроде как сопротивляться не собирается. Вейрин шагнула вперед и словно размазалась в воздухе, она била руками по болевым точкам, била не сдерживаясь. Когда замершая в оборонительной стойке Ингрид обнаружила, что противников уже нет, то указала подруге на замершие друг напротив друга ряды норманнов и щитоносцев (нападение на девушек и расправа с нападающими произошла так быстро, что никто ничего не понял) и предложила:

— Поможем?

Вейрин кивнула и прыгнула вверх и в сторону строя щитоносцев. Прыжок был настолько быстрым, что никто ничего не заметил, Вейрин опустилась на плечо одного из рыцарей, на то место где начинается шея. Рыцари были в двойных кольчугах, а некоторые в панцирях и все в шлемах, такая экипировка хорошо защищает от ударов мечом, как рубящих, так и колющих, но не спасает от сильного удара по шлему сверху и сбоку. Такой удар сворачивает шею, если даже не сворачивает, то гарантированно оглушает. Вейрин пробежала по головам и плечам рыцарей, совсем непонимающих, что же происходит? Рыцарский шлем хорошо защищает, но очень сужает боковой обзор и не позволяет увидеть то, что происходит сверху. Норманны, приготовившиеся сойтись с противником грудь в грудь, с изумлением смотрели на то, как по головам их врагов бегает безоружный парень и те валятся на землю. Всё закончилось неожиданно для растерянных норманнов: среди груды поверженных тел (большинство которых шевелились и стонали, всё-таки девушка старалась сдерживаться и не убивать) стоял Вейрин и улыбался. Не растерялась только Ингрид, она встала рядом с Вейрин и с вызовом спросила у соотечественников:

— Ну что ж вы так долго готовились? Нам самим пришлось позаботиться о рыцарях, теперь вы...

Договорить Ингрид не дал арбалетный болт, ударивший её в грудь, девушка непременно бы упала если бы её не подхватила Вейрин. Теперь она попеняла норманнам:

— Ну чего стоим? Видите — тут ещё кто-то остался, давайте займитесь этим, или нам самим провести зачистку?

Олаф коротко скомандовал, и норманны рассыпались по замку, трое прикрыли девушек своими щитами и сделали это вовремя, ещё четыре болта ударило по поднятым щитам. На эти удары Олаф внимания не обратил, он ухватил Ингрид и почти выкрикнул:

— Куда? Куда попали, тебя надо срочно к лекарю, кровь остановить! Почему ты не надела кольчугу?! Болт надо...

— Да не кричи так, — отстранилась Ингрид и, потерев то место, куда попал болт, сообщила Вейрин: — Болит, вот тут болит.

— А я тебе что говорил? — вопросом ответила Вейрин и пояснила: — Жилет хоть и сделан из кевралона, но это всего третья категория защиты, удары держит плохо, в смысле пробить трудно, а вот кинетическое воздействие не гасит. Кевралон — это материал, точно не знаю, как его делают, состоящий из нановолокон, имеющих свойство повышать сопротивляемость в месте воздействия. Но здесь его только один слой, а это... я об этом уже говорила. Ладно, считайте, что это такая волшебная кольчуга дварфов, — Вейрин махнула рукой, увидев круглые глаза норманнов, ничего не уяснивших из её объяснения. Но при упоминании дварфов на лицах норманнов появилось понимание, а когда они разглядели, что арбалетный болт не пробил эту чудесную вещь, то пришли почти в детский восторг. Фрей и Хельга, которые тоже остались около Ингрид, не стесняясь, начали щупать и мять ткань бронежилета, при этом восторгаясь, какая эта вещь тонкая и мягкая. Скоро вокруг Ингрид собрались все норманны, закончившие зачистку замка, Вейрин только качала головой, наблюдая, в какой восторг этих суровых людей привела совершенно простая, с её точки зрения, вещь.

— Это теперь моя кольчуга, — гордо заявила Ингрид. Один из норманнов завистливо вздохнул:

— Наверное, очень дорогая вещь.

— Очень, — ответила Ингрид и ещё больше задрала нос. Вейрин, предвидя дальнейшие вопросы и даже просьбы, потянула подругу из замка, при этом поманив за собой Фрей и Хельгу. Олаф, у которого к Вейрин было много вопросов, остался, надо было решить, что делать с замком и несколькими уцелевшими щитоносцами, которых захватили в плен.

Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный меч

Вопросов было много, но это могло подождать, Вейрин никуда не денется. Однако какой женолюб! Мало ему одной Инрид, так он, похоже, ещё Фрей и Хельгу хочет сманить! Он же их к себе на драккар повёл, а вот зачем? Олаф, как ему ни хотелось, не пошёл сразу за воительницами, а задержался, он, как ярл, должен был оценить добычу, взятую в замке щитоносцев, да и пленных надо было допросить. Когда же со всем этим было закончено, Олаф решил перед тем, как отправиться в лагерь, разбитый норманнами на противоположном песчаном берегу пролива (и не только ими, шторм продолжался, поэтому и решено было остаться в проливе, тем более что теперь никакой опасности не было), зайти за своими воительницами. Купец и его люди поставили на берегу большую палатку, рядом готовили еду в большом котле Угрим и Малк, понятно, что не только для себя. "Ласковый Змей" (ну и имя своему драккару придумал Вейрин — покачал головой Олаф), стоял, почти касаясь кормой берега. Увидев Олафа, Деян с некоторой завистью сообщил:

— Ну и хват этот Вейрин, мало ему было одной воительницы, так их всех увёл внутрь своего драккара. Как увёл, так с тех пор и не показывались, что он там с тремя делает, даже не представляю.

Свен, который сопровождал своего ярла, насупился, а вот сам Олаф растерялся. Хотя он и предполагал нечто подобное, но то, о чём рассказал Деян Данмярыч, было уж слишком! Этот парень, совсем не выглядевший богатырём, завёл, можно сказать — в укромное место, ладно — двух девушек, но Фрей! Эту уже немолодую, повидавшую виды женщину, вот интересно, что она такого нашла в этом совсем молодом пареньке, почти мльчике! Да, тут скорее, не возмущаться надо, а посочувствовать этому смельчаку! Олаф посмотрел на Малка и Угрима, спокойно кашеваривших и совсем не переживавших за своего атамана. Очень похоже, такое странное поведение атамана их нисколько не удивило. Олаф представил, как этот отчаянный парень там с тремя... и поежился, потом вздохнул и, пристроившись на камне у костра с большим котлом, решил подождать. Ждать пришлось долго, наконец лязгнул открывающийся люк и появились очень довольные воительницы, видно, Вейрин оказался на высоте, что сумел их так... Тут Олаф обратил внимание, что воительницы одинаково одеты. Мало того, что они переоделись, так у них был такой вид, что они недавно были в бане. А когда выбравшийся последним из нутра своего драккара Вейрин заявил, что воительницы будут находиться на Змее, для того чтоб сопровождать своего ярла, Олаф вздохнул, не то сочувственно, не то с восхищением. Потом Вейрину был передан мешок, как сказал Олаф — это его доля добычи. Мешок был довольно увесистый, там была половина того, что норманны взяли в замке, а было там немало. Конечно, последнее слово было за ярлом, но он был согласен с общим мнением, что своей победой норманны обязаны Вейрин.

Сначала этот парень сжёг все камнемёты и большие арбалеты (и как только сифон с таким количеством греческого огня уместился на его дракаре?), а потом в одиночку перебил больше половины рыцарей щитоносцев, и это при том, что они были в доспехах, а он без! Вот этот вопрос — сколько осталось у Вейрин греческого огня, очень волновал Олафа. Сколько и что это за огонь? Ведь то, как им бил Вейрин, совсем не было похоже на метание огня с греческих дромонов. Из сифона, установленного на дромоне, да и из тех, что ставят на стены, огонь вылетает широким факелом, а не таким узким пучком и не так далеко, как у Вейрин. Вполне возможно, что это огонь не греков, а дварфов. Совсем неизвестный огонь. Греки хоть и держат в секрете состав своего огня, но применяют его довольно часто. Результат применения греческого огня Олаф видел раньше и неоднократно, это совсем не было похоже, на то, что было продемонстрировано Вейрин. Если запас этого огня у него большой, то этот драккар — грозная сила! Недаром же он носит имя — Змей! Было бы очень неплохо, если Вейрин присоединится к дружине Олафа, вот поэтому он и не стал возражать, когда парень заявил, что воительницы будут на его драккаре, вот с их помощью и надо его как-то к себе привязать. Фрей и Хельга умницы, да и Ингрид тоже, они сразу начали обхаживать этого парня, ещё не зная всех его возможностей, вот что значит женское чутьё!

В том деле, что задумал Олаф, огонь Вейрина бы не помешал, но придётся отойти от берега, так что придётся обойтись без огня. То, что воительницы примут участие в этой затее, Олаф не сомневался, похоже, и Вейрин с ними пойдёт, а он и без своего огня неплохой боец. Вот поэтому ярл решил посвятить его в свой план. Отозвав Вейрина в сторону, Олаф начал рассказывать:

— От пленных, мы узнали, что завтра-послезавтра, к ним должен прийти обоз торговцев, ну как торговцев — скупщиков краденого, то есть захваченного рыцарями. Там в замке не только монеты были, но и товара много. Вот за этим и едут эти торговцы, сюда едут пустыми, но с монетами, обратно с товаром. Вот я и подумал, если тот товар, что в замке, мы заберём, пусть не весь, только часть, то всё равно этим торговцам он не достанется. А если товар не достанется, то и монеты...

— В замке вы забрали товар, а у торговцев хотите забрать монеты, так? — поинтересовалась Вейрин, прерывая речь ярла. Тот кивнул, девушка спросила: — А торговцы возражать не будут? К тому же, те пленные, что вы...

— А нет уже пленных, — хищно улыбнулся Олаф и с той же улыбкой добавил: — Те торговцы присоединятся к обитателям замка, пусть и не в замке.

Вейрин, ушастая ведьма

Воительницы были такие довольные совсем не по той причине, о которой предполагал Олаф, мало того, что они помылись, пусть в маленькой и без пара, но всё равно замечательной баньке, а потом получили такие же непробиваемые рубахи, как у Ингрид, для этого Вейрин распотрошила запасы своего экипажа. Как оказалось, у её хозяйственной матроса был не только новый, но ещё и припрятанный старый бронежилет. Этот бронник, хотя и не новый, но чистый вполне подошёл Фрей. А бронежилет штурмана подошёл Хельге, ещё Вейрин отдала им комплекты рабочей одежды своего бывшего экипажа. Теперь уже бывшего, как рассудила Вейрин, вряд ли ей удастся вернуться, так зачем вещам пропадать, ведь для неё они велики, хотя штурман была не намного больше её.

Пока шли от замка к Змею, женщины засыпали Вейрин вопросами:

— Где она научилась так драться? Это техника дварфов? И почему она дралась руками, а не воспользовалась мечом или хотя бы ножом?

Вейрин призналась, что у неё нет меча и она совсем не владеет этим оружием, нож у неё есть, вернее, складной ножик, но от него в драке мало толку, разве что кого-нибудь поцарапать. Этот разговор и привёл Вейрин к мысли поделиться с воительницами своим имуществом, вернее, произвести обмен — она ими вещи, они ей знания. А почему бы и нет? Эти две женщины хорошо относятся к Ингрид и к ней, Вейрин, тоже хорошо отнеслись, так почему бы их не взять в свою команду? Это Вейрин и предложила воительницам. Когда те согласились, Вейрин пообещала волшебным образом обучить их своему языку, что и было легко проделано с помощью ментоскопа. Если воительницы отделались лёгкой головной болью (они получили только знание языка), то у Вейрин голова болела сильно, потому что она позаимствовала довольно много информации, в том числе и навыки боя на мечах, ножах и топорах. Конечно, это были теоретические знания, их требовалось ещё практически закрепить. Все три воительницы с радостью заявили, что научат Вейрин этим премудростям, когда девушка попросила дать ей несколько уроков.

Внутри драккара четверым было тесновато, но всё же как-то разместились, меряя полученные от Вейрин обновки. Хотя девушки (Фрей была старше Вейрин лет на десять, а Хельга всего на год, так что их вполне можно было назвать девушками) согласились стать командой Вейрин, но надо было ещё выяснить, как к этому отнесётся Олаф. Всё-таки это были воины его дружины, а тут их пытаются увести. К удивлению Вейрин, к её заявлению о том, что воительницы переходят к ней, Олаф отнёсся более чем благосклонно. Ещё и отдал половину той добычи, которую захватили в замке щитоносцев. Забирая мешок с монетами, Вейрин глянула на пылающий замок. В каменных замках, вопреки мнению, что их тудно поджечь, есть чему гореть, и при умелом подходе, вернее, поджоге они выгорают до каменных стен (бывает, что и стены рушатся), а норманны в этом деле, как и что поджечь, весьма преуспели. Олаф сделал любующейся пожаром Вейрин, предложение, от которого, как он считал, она бы не отказалась, она и не стала этого делать. Тем более что шторм продолжал бушевать, и выходить из защищённого от волн и ветра пролива никто не собирался.

Вейрин впервые в этом мире так далеко отошла от воды, да, она видела леса, тянувшиеся вдоль рек, по которым плыл Змей, и местные города, но как следует оценить разницу с природой своего мира девушка, выросшая в бетонных коридорах военной базы, не смогла. Да и не до любования красотами природы тогда было, а море, оно везде море — много солёной воды и колючего ветра. А вот сейчас Вейрин, идущая с подругами позади строя норманнов, с интересом рассматривала окружающий пейзаж.

Пролив, в котором укрылись ладьи торговых гостей и драккары викингов, напоминал узкий фиорд. От моря он был отделён скалистым островом с замком щитоносцев, противоположный берег был более пологим и там, в отличие от острова, скал было немного и стояли они не у самой воды. Растительности на этих скалах почти не было, но песчаный берег был усыпан высохшим плавником, поэтому дров для костров хватало. Берег хоть и был частично скалистым, но не очень обрывистым, подняться было легко. Далее дорога шла между невысоких холмов, покрытых совсем негустым кустарником, кое-где росли высокие сосны. Вейрин знала, что Олаф хочет напасть на обоз, который идёт к замку, и сделать это внезапно. Внезапное нападение подразумевало именно засаду, а эта местность совершенно не была пригодна для такого. Об обозе Олаф узнал, допросив одного из взятых в плен в замке, от него же узнал и точное время и место, где щитоносцы должны были встретить обоз, и вот теперь отряд норманнов (не весь, некоторые остались у драккаров) направился на эту встречу.

Олаф остановил отряд на ровном месте с чахлыми кустиками и беспорядочно разбросанными камнями, маленькими и большими. Маленькие совсем не пригодны были как укрытие, да и за большими невозможно было спрятаться. Дорога здесь была прямой и просматривалась на километр вперёд и назад, да и в стороны ничто не мешало разглядывать местность на несколько сот метров. Вейрин решила, что Олаф собирается сделать здесь привал. Хотя, как она знала, до полудня оставалось несколько часов, а именно в это время была назначена встреча обоза перекупщиков и щитоносцев. То место, где должна была состояться эта встреча, осталось позади, километрах в трёх. Вейрин знала об этом потому, что, когда там проходили, Фрей сказала:

— Здесь должна быть встреча, но мы ещё три версты пройдём, там и устроим засаду.

Вейрин стала удивлённо озираться, в её понимании для засады нужно хоть какое-то укрытие, здесь же ничего подобного не было! Дальнейшие действия норманнов, в том числе и её подруг, удивили её ещё больше, они все разошлись вдоль дороги, отойдя от неё метров на двадцать-тридцать, и стали вроде как занимать позиции, достав из чехлов луки. С собой норманны не взяли щитов, только мечи, луки и, естественно, ножи. Олаф прошёлся между разбредшимися воинами, подходя к каждому, что-то показывал в сторону дороги. Когда он подошёл к Ингрид, тоже приготовившей свой лук, Вейрин поняла, что ярл распределяет сектора обстрела, так чтоб норманны, выбирая цели, не стреляли вдвоём по одной и той же. Но девушка совсем не представляла, как это будет происходить, ведь эти цели не будут стоять, они будут идти и не будут ждать, когда их подстрелят, да и саму засаду обнаружат ещё до того, как приблизятся на расстояние полёта стрелы! Ведь здесь же негде спрятаться! Норманны, развернув скатанные большие плащи или накидки, ранее свёрнутые в скатки за спиной, стали ложиться на землю, накрываясь этим накидками. Вейрин с удивлением увидела, что к разбросанным вдоль дороги камням прибавилось ещё несколько десятков, довольно больших, но не настолько, чтоб за ними мог кто-то спрятаться, плотные серые накидки с десяти метров от камня отличить было невозможно. Ингрид тоже развернула подобный плащ и, поудобнее устраиваясь среди небольших камней, показала Вейрин, чтоб та легла рядом. Когда прижавшиеся друг к другу девушки накрылись серым плащом, Вейрин попыталась из-под него выглянуть, но Инрид посоветовала этого не делать.

— Но как же мы узнаем, что пора начинать?.. — попыталась возразить Вейрин, подруга приложила ей палец к губам и тихо сказала:

— Услышим сигнал, а теперь замри.

Так они пролежали часа два, и наконец Вейрин услышала топот лошадей или каких-то других тягловых животных, скрип колёс и разговоры людей. По тому, как громко говорили эти люди, стало понятно, что они ничего не заметили. Пытаясь разобрать о чём говорят эти люди (язык был знаком, это был один из тех, которые знала Ингрид), Вейрин пропустила сигнал, а может, и не поняла, что это сигнал к нападению. Вскочив вслед за Ингрид, она увидела как падают воины, охранники обоза, возничие и ещё кто-то, кто там был. Но некоторые остался на ногах, в некоторых воткнулось сразу две стрелы, а в некоторых — ни одной. Но это было быстро исправлено и скоро все, кто был в этом обозе, лежали на земле или свисали с повозок, если кто ещё шевелился или стонал, то норманны добили всех. Это немного покоробило Вейрин, всё-таки добивать раненых — это как-то не очень. Об этом она сказала подругам, ответила Фрей:

— Они бы нас не пожалели, ни те, кто был в замке, ни эти. Вспомни, как они сразу начали стрелять из камнемёта, едва твой Змей оказался досягаем.

Вейрин не стала спорить, но от своей доли в добыче отказалась, пояснив, что не участвовала в стрельбе. Всех убитых загрузили в повозки, и обоз, поменявший хозяев, пошёл к морю, но к не стоянке каравана, а в другое место, не защищенное от бури. Там выпрягли из повозок лошадей и отпустили, а сами повозки столкнули с обрыва на камни, в бушующее море (груз забрали раньше). Лошади убежали, а разбившиеся повозки доламывали волны и уносили обломки в море. Вейрин, вздохнув, посмотрела на своих подруг, которые ничего предосудительного в действиях своих соплеменников не усматривали. Такое было в порядке вещей, действовать как обычные бандиты с большой дороги — взять добычу, если представилась такая возможность, в смысле ограбить, а потом замести следы. Но с другой стороны, благородные рыцари намеревались с ними и охраняемыми норманнами заморскими гостями поступить так же. Вейрин ещё раз вздохнула, ей это не нравилось, но с волками жить...

Глава 6. Маски сняты

Могута Мирдарыч, гость, ведущий заморскую торговлю, старшина торговых караванов

Эта стоянка отличалась от остальных только тем, что заняла два дня и три ночёвки. Старшина каравана решил дать всем отдых на два дня и двинуться дальше утром третьего. Хоть на ладьях и драккарах было по две смены гребцов, но люди вымотались. Вот все и отдыхали, кто как мог: кто-то спал, кто-то в пятый раз варил кашу (любители покушать всегда найдутся и не упустят возможности основательно подкрепиться), особо азартные играли на будущий барыш, а те, кто не совсем устал, звенели мечами, но делали этот как-то лениво, без обычного энтузиазма.

В полдень второго дня в бухту Свурта вошел драккар Тьорда Рыжего, появление отряда этого ярла вызвало беспокойство как у Могуты, так и у Олафа. О Тьорде и его дружине ходила дурная слава, как о тех, кто не гнушается разбоем. Вообще-то все норманны этим не брезговали, но при этом хоть как-то соблюдали видимость приличий, то есть своих не грабили. А если нанимались кого-то охранять, то условия найма неукоснительно соблюдали. А вот Тьорд мог при случае ограбить и того, кто его нанял. Или кого-нибудь встретившегося на пути и к своему несчастью оказавшегося слабее. За руку Тьорда ещё ни разу не поймали, но слава, тем более дурная, так просто не возникает.

Драккар Тьорда приткнулся к берегу рядом с драккарами норманнов Олафа. Дружинники Тьорда, высыпав на берег, присоединились к своим, машущим мечами, соотечественникам, но те быстро прекратили своё развлечение, так как не совсем были в форме, всё-таки сказывалась усталость после суток усиленного махания вёслами. А вот воины Тьорда развлекались вовсю, они-то не устали, потому что шли под парусом, а не на вёслах. Шли-то они не против ветра, а по ветру, ведь пришли на остров не с той стороны, откуда пришёл караван торговых гостей, а с противоположной. Впрочем, им эта забава быстро наскучила, большинство дружинников Тьорда и он сам собрались напротив Змея, не приткнувшегося к берегу, как остальные ладьи и драккары, а стоявшего от него на расстоянии в пять метров.

Змей, своей необычностью сразу привлёк внимание вновь прибывших норманнов, но подошли они к нему только сейчас. На борту Змея, свесив ноги вниз, сидели воительницы и Вейрин, до этого наблюдавшие за воинскими потехами на берегу, сейчас они с не меньшим интересом смотрели на собравшуюся напротив толпу, там были не только дружинники Тьорда, но и Олафа. Могута Мирдарыч тоже подошёл в сопровождении двух своих людей, Забавы (ей очень хотелось посмотреть на дварфа поближе, а если удастся, то и поговорить) и Слава, таскавшегося хвостиком за ней. Старшину каравана обеспокоило появление Тьорда, и он хотел переговорить с воеводой своей охранной дружины, но похоже не успел.

Норманны Тьорда, не стесняясь, громко начали говорить о девушках, открыто обсуждая их достоинства и недостатки (в основном мнимые). Воительниц в дружине Тьорда не было, к женщинам в караване торговых гостей близко подойти не дали бы охранники ладей, а эти вроде как бы свои, норманнки. Вейрин, сидевшую рядом с Хельгой, тоже вначале приняли за девушку (хотя так оно и было). Дружинники Тьорда громко обсуждали достоинства и недостатки девушек, при этом время от времени показывали пальцами на предмет обсуждения. Громче и больше всех высказывался сам Тьорд. Очень похоже, что девушки в долгу не остались, они, тоже громко переговариваясь и показывая руками на кого-нибудь из норманнов, громко смеялись. Говорили девушки на никому не известном языке, и это при том, что некоторые из норманнов знали не меньше десятка языков. Понятно, что видя и слыша, что о них говорят, девушки в долгу не остались и, судя по их смеху, эти замечания были весьма нелестные, даже можно сказать — обидные! Естественно, первыми не выдержали норманны, кто-то из них вошёл в воду, собираясь добраться до этих нахалок. Но драккар, на котором те расположились, вдруг ещё дальше отошёл от берега. Сам отошёл! Мачты с парусом на нём не было, да и ветер, хотя и слабый, дул в сторону берега, а этот драккар, если бы и двинуло ветром, то к берегу. Отойти, загребая веслами, там тоже не могли, вёсел-то там не было видно. Это настолько удивило дружинников Тьорда, что те замерли в недоумении, но всё же на дерзость девчонок надо было как-то ответить. Сделал это сам Тьорд, ведь надо же как-то поддерживать свой авторитет, а тут... ведь больше всего эти воительницы на него показывали, мало того, что показывали, так ещё и смеялись! Но если с девок — какой спрос, то насмешника можно призвать к ответу, как мужчину, ведь то, что среди воительниц парень, Тьорду уже сообщили. Вот он и, уперев руки в бока, зычно закричал, обращаясь к Вейрин:

— Что с глупых девок взять? Ничего кроме как их, ну, как девок попользовать, а ты если мужчина, а не девка должен отвечать за сказанное! Или ты трус, который за юбки прячется? А может, ты и не мужчина? Может, ты тоже девка? А может, очень хочешь, чтоб настоящий мужчина тебя как девку как следует оприходовал?

Желая поддержать своего ярла, а может, сказанное показалось им очень смешным, воины дружины Тьорда захохотали. Он сам, гордо расправив плечи, обернулся и тоже разразился хохотом, шутка ему показалась очень удачной. А вот воины дружины Олафа молчали, они-то знали, на что способен этот, выглядевший таким тщедушным, маленький дварф, и Вейрин их не разочаровала. Одним прыжком она преодолела расстояние от Змея до берега и похлопала Тьорда по плечу, заставляя того повернуться к ней лицом. Когда это произошло, слегка приподняв бровь, спросила:

— Где тут настоящий мужчина? Что-то я такого не вижу, совсем не вижу. Что-то мохнатое и красноносое, но ни как не настоящий мужчина.

Резко развернувшийся Тьорд увидел перед собой маленькую фигурку насмешника и протянул руку, может, хотел схватить, а может — ударить. Что произошло дальше, никто не понял: могучий воин, на полголовы выше немаленького Олафа, взмахнув ногами, перевернулся в воздухе и плюхнулся в воду.

— Вейрин, а как ты это сделала? — почти одновременно спросили Ингрид и Хельга, они ожидали чего-то подобного и в отличие от остальных сумели рассмотреть то, что сделала их подруга, спросили не на норманнском. Вейрин, кивнув в сторону барахтающегося в воде Тьорда, ответила на норманском:

— Это называется — бросок через бедро с подножкой. Можно было и через плечо, но для этого, который думает, что он мужчина, слишком много чести.

Вообще-то можно было и через плечо, но Вейрин побоялась, что не сможет поднять такую тушу для выполнения нужного приёма.

— Научишь? — поинтересовалась Ингрид. Вейрин ответила:

— Конечно, вот смотри, как это делается.

Вейрин снова поймала руку Тьорда, выбравшегося на берег и пошедшего в атаку, при этом ревущего как разъяренный бык. На этот раз многие увидели, как ноги могучего норманна оторвались от земли, а он сам словно облетел вокруг маленькой фигурки и, продолжив полёт, снова упал в воду. Вейрин прокомментировала свои действия:

— Вот надо не отбивать нападение, а используя инерцию движения противника, придать ему нужное направление. Такое трудно сделать, когда нападающий на тебя стоит и просто протягивает руку, а вот когда он дуром прёт, вот как этот, получается очень легко. Понятно?

Девушки закивали, а вот норманны не поняли, хоть это было сказано на их языке, но отсутствующие в нём понятия Вейрин называла на своём. В это момент на неё снова напал Тьорд, в этот раз он не пытался бить с размаха, а выхватив из-за голенища сапога нож, нанёс короткий удар. Вейрин неуловимым движением ушла в сторону и хлопнула гиганта раскрытой ладонью по затылку, тот растянулся на песке носом вниз и затих. Тишину нарушил возглас:

— Ты убил его!

— Нет, — ответила Вейрин и пояснила: — Полежит и встанет. Надеюсь, это остудит его пыл. Если же нет, то... нет, убивать не буду, хотя надо бы, просто стукну сильнее, будет дольше лежать.

Что там произойдёт дальше, Могута Мирдарыч не стал ждать, понятно, что ничего хорошего. Поэтому Могута поспешил сам уйти и дочь увести. Уж слишком восторженно смотрела Забава на этого дварфа. Могута надеялся, что Олаф сумеет погасить возникающий конфликт, но не исключена небольшая потасовка, там не будут разбираться — кто прав, а кто виноват, достанется и зрителям. Участвовать в этих разборках старшина торгового каравана не собирался, быть в них втянутым тоже, тем более что он был не один.

Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный Меч.

Конечно, Тьорд был неправ, подначивая дварфа, Олаф хотел вмешаться, но пока раздумывал, как это сделать, чтобы никого не обидеть, события стали разворачиваться слишком быстро. Вейрин не стал церемониться, сначала показал, что он может подначивать не хуже, при этом обвинить его в хульных словах было невозможно. Ведь о чём он говорил с воительницами, понять было невозможно. Ну показывает руками на берег, ну смеётся, но ведь в этом нет ничего оскорбительного! А Тьорд это воспринял как личное оскорбление, ведь на него и показывали, и захотел достойно ответить, достойно с его точки зрения — а именно оскорблениями, ну и получил, вполне заслуженно получил. Его побратим попытался вступиться и, выхватив меч, пошёл на дварфа, на безоружного! Но Вейрин снова показал свои умения, он позволил норманну замахнуться, а потом легко забрал меч, просто схватив вскрикнувшего от боли мужчину за руку, после чего уложил здорового воина (превосходившего Вейрина ростом почти на две головы и в ширину в три раза) рядом с его ярлом. А Тьорд и его побратим — лучшие бойцы дружины, и с ними это худенький паренёк без труда расправился, отбив охоту у других задираться. Может, норманны Тьорда и задавили бы Вейрина массой, кинувшись на него толпой, но тут вмешался Олаф, дав понять, что он в стороне не останется, это остудило пыл дружинников Тьорда. Дружина Олафа Тьордову числом превосходит вдвое. Вейрин, словно ожидая — не захочет ли ещё кто полежать на песке, постоял, глядя, как поднимаются с песка Тьорд и его побратим. Те больше не делали попыток напасть, хоть и ругались, но вполголоса. Вейрин понаблюдал за этим, а потом прыгнул на свой драккар. С места прыгнул, без разбега, а расстояние-то до его Змея не меньше трёх сажен! Эти прыжки тоже впечатлили дружинников Тьорда и те. хотя и ворчали в полголоса, но насмешничать, а тем более задираться, поостереглись.

Ночь прошла спокойно, хоть Олаф и ожидал, что Тьорд попытается как-то расквитаться за своё унижение, но, видно, у того хватило ума больше не нарываться. Да и как он мог отомстить? Чтобы добраться до Вейрин и воительниц, надо было преодолеть сажень пять по глубокой воде, Змей-то ещё отошёл от берега. Но всё же на душе у Олафа было неспокойно, и он утроил ночной караул, хоть люди и устанут, но лучше быть уверенным, что никаких происшествий не будет, он и сам уснул только под утро. Но его тут же разбудил ворвавшийся в палатку ярла старшина торгового каравана.

— Что он себе позволяет? Мало ему твоих воительниц, так этот наглец ещё и Забаву... — разорялся Могута Мирдарыч, Олаф попытался остановить его крики и выяснить, что случилось. Оказалось, что утром к палатке старшины пришёл Свен и сказал, что девушку хочет видеть Вейрин. Могута сначала не разобрался — что происходит, но потом, выскочив из палатки, не увидел дочь. Олаф вздохнул, от этого дварфа при всей его полезности и проблемы немалые, после чего предложил:

— Идём, разберёмся.

Выйдя из палатки, Олаф увидел удаляющийся парус ладьи Тьорда и снова вздохнул, на этот раз с облегчением — хоть этот баламут убрался. Подойдя к костру, на котором готовили еду Угрим и Филат (этот костёр был разведен недалеко от воды, прямо напротив покачивающегося Змея), Олаф строго спросил:

— Где Забава? Как она перебралась на драккар Вейрин?

— Забава? — удивился Филат и, посмотрев на Змея, сам спросил: — Почему ты решил, что она там? Сюда никто не приходил, а на Змее ещё спят, вон видишь? Вейрин и Ингрид в будочке спят, разве не видишь? Хотя отсюда трудно рассмотреть, они с головой закутались в шубы, всё-таки холодновато ночью. Мы-то у костра греемся, а они вон...

— Найдите мне Свена, — приказал Олаф одному из сопровождающих его норманнов. Через некоторое время ему доложили, что Свена найти не могут, что не только его нет, но пропали его оружие и вещи. Олаф, начиная что-то подозревать, громко закричал: — Вейрин! Вейрин, иди сюда!

Вейрин и Инрид одновременно высунули головы из шуб, переглянулись, после чего оглядев берег, так же одновременно спросили:

— Что? Уже пора отправляться? Чего будишь? Вон же ещё завтрак готовить не закончили, ещё варят.

— Вейрин. иди сюда! — строго повторил Олаф. Девушка зевнула и прыгнула на берег.

— Вот же прыгает! И как это у него получается, — восхищённо произнёс высунувшийся из палатки Осип, но на его замечание не обратили внимания. Олаф спросил:

— Где Забава?

— Где Забава?! — повторил вопрос ярла старшина торгового каравана. Вейрин, удивлённо на них посмотрев, спросила:

— Откуда я знаю, где она? И почему вы об этом у меня спрашиваете?

— Так Свен сказал, что ты хочешь с ней о чём-то поговорить! Сказал, что он её к тебе проводит! — влез в разговор несдержавшийся Слав. Вейрин, посмотрев на него, приподняла бровь и посоветовала:

— Почему бы вам не поинтересоваться у Свена — куда он проводил Забаву? Я не видел ни её, ни Свена и даже не представляю, куда они могли пойти.

— Так Свена нигде нет! — уже почти кричал Слав. В это время к Олафу подошёл ещё один норманн и, показывая на море, стал быстро что-то говорить. Выслушав своего дружинника, Олаф сказал наступающим на удивлённую Вейрин Могуте и Славу:

— Вечером Свена видели рядом с Тьордом, они о чём-то долго говорили. А сейчас найти не могут ни Свена, ни Забавы и драккара Тьорда нет.

— Ты хочешь сказать, что Тьорд... — растерянно начал Могута, Олаф, не дав ему досказать, кивнул и с горечью произнёс:

— Да, именно он похитил твою Забаву, и помог ему в этом Свен, уж не знаю, что парню за это было обещано. От кого, но от Свена я такого не ожидал! Ведь он мне был как...

— Забавушка! Доченька! Что же мне теперь делать! — закричал Могута, не слушая Олафа, а тот продолжил, ещё больше приводя в отчаяние старшину торгового каравана:

— Драккар Тьорда ушёл под парусом, в сторону противоположную той, куда нам надо. Они ушли на рассвете, вряд ли мы сможем их догнать, да и бросать караван нам нельзя...

— Все на борт! — скомандовала Вейрин, после чего прыгнула на свой драккар. Тот тут же подошёл к берегу так, чтобы на него можно было подняться, не замочив ноги. Вейрин снова закричала: — Чего ждём, я же сказала — на борт!

Никто не обратил внимания на это — "сказала". Олаф, Могута и Слав хоть и не поняли — как это на борт (на борту ведь очень неудобно сидеть), быстро забрались в драккар. Змей стоял кормой к входу в залив, чтоб выйти ему требовалось развернуться. Делая круг, Змей начал разгоняться, и те, кто был на берегу, услышали, как набирающий скорость драккар Вейрин заревел, как рассерженный зверь, а потом увидели, как он стал подниматься над водой. Это действительно был какой-то поднимающийся из воды зверь! Сначала показались глаза, вслед за ними оскаленная пасть с большими белыми зубами, потом когтистые лапы, прижатые к бокам. Чудовище почти выскочило из воды, там остался только бешено работающий хвост, вспенивающий и поднимающий воду большим буруном. Змею потребовалось чуть больше десятка ударов сердца, чтобы выйти из бухты и скрыться из виду оставшихся на берегу. Над берегом повисла тишина, нарушаемая только плеском набегающих волн. Все молчали, настолько увиденное всех потрясло. Тишину нарушил голос Малка:

— Вейрин разбудила своего Змея! Теперь тому норманну конец!

Малку никто не ответил, да и на то, что он сказал "разбудила", никто не обратил внимания, уж очень всех поразило то, чем или кем оказался драккар этого худенького паренька, совсем не выглядевшего былинным богатырём, победителем змеев.

Палуба драккара настолько наклонилась, что приходилось за что-нибудь держаться, чтоб не упасть. Да и скорость была такова, что набегающий ветер вышибал слезу. Вейрин спокойно сидел в своём кресле он, похоже, привычен к такому, но вот воительницы, занявшие свои уже привычные места, делали вид как будто так и надо, хоть и низко пригнулись, уцепившись за скобы около их кресел. Олафу приходилось нагибаться, чтобы окошки этой будочки защитили его от ветра, Могута и Слав просто сели на пол этого драккара, хорошо, что там было за что держаться. Олаф, перекрывая шум ветра, прокричал:

— Вейрин, как ты найдёшь драккар в море? Ведь они далеко ушли!

— Уже нашёл, от меня не уйдут, — коротко ответил Вейрин и показал на круглое окошечко, где вспыхивали какие-то зелёные огоньки.

Вейрин, ушастая ведьма

— Вейрин, как ты найдёшь драккар в море? Ведь они далеко ушли! — прокричал Олаф, Вейрин, показывая на экран радара, ответила:

— Уже нашёл, от меня не уйдут.

На экране была только одна отметка, довольно большая, похоже, там, на драккаре, поставили парус, надеясь, что попутный ветер позволит им далеко уйти, сделав погоню невозможной. Вейрин улыбнулась — это похитителям Забавы вполне бы удалось, если бы за ними в погоню отправился такой же кораблик, но не местным деревянным плавсредствам тягаться с истребителем, построенным с использованием высоких технологий, пусть и не самых последних.

Не прошло и десяти минут, как показался полосатый парус, затем и корпус драккара. Похоже, там заметили погоню и как-то странно засуетились. Вейрин немного сбавила скорость, стараясь рассмотреть что происходит на том драккаре и где Забава. Вряд ли её связали и куда-то положили, конечно, драккар не подводная лодка, но и с него сбежать некуда, разве что броситься в море и утопиться, но это Забаве вряд ли позволят. Увидев Забаву, стоящую почти на самом носу драккара Тьорда, Вейрин позвала Слава:

— Иди сюда, вон видишь? Забава на носу стоит. Сейчас я ударю бортом по их кораблику, а ты встань вон туда и подхватишь её, давай!

Олаф одобрительно кивнул, Слав был немного выше его и сильнее, так что выбор Вейрина был правильным, вот только как он выполнит этот рискованный манёвр? А драккар Вййрина снова заревел и, увеличив скорость, понёсся к драккару Тьорда, казалось, что прямой таран неизбежен. Но в последний момент Вейрин повернул Змея боком и тот вскользь ударил по носу драккара Тьорода. Слав оказался как раз напротив того узкого места на носу, где стояла Забава, и подхватил её. Снова рыкнув, Змей прыгнул вперёд и стал быстро уходить от драккара Тьорда. Расстояние уже было в несколько сот сажен, когда Слав не удержался и вывалился за борт вместе с Забавой. Вейрин сразу же сбросила скорость и почти на месте развернула Змея, после чего сказала Ингрид, чтобы та брала управление на себя. Потом прицепила себе к поясу тонкий фал спасательного пояса и выпрыгнула за борт. Этот спасательный пояс был закреплён в одной из ниш рубки, там же находился механизм, разматывающий и сматывающий фал. Несмотря на свою малую толщину, этот фал мог выдержать значительное усилие. Фал был специально прикреплён к спасательному поясу, ведь не всегда удаётся вернуться за тем, кому бросили этот пояс. Второй конец фала крепился к валу небольшой лебёдки, что позволяло вытащить упавшего за борт не останавливая истребитель. Ингрид внимательно наблюдала за тем, как Вейрин подплыла к Славу, уже державшемуся с трудом, но при этом не дававшему уйти под воду Забаве. Вейрин ухватила парня и девушку за шиворот и постаралась приподнять их над водой, при этом сама полностью погрузилась. Увидев, как голова Вейрин исчезла под водой, Олаф, закричав: — Он утонет, попытался потянуть за веревку, но та была слишком тонкая, чтобы за неё надёжно ухватиться. Ингрид, пресекая эту попытку, сказала:

— Руки порежешь, иди помоги Славу и Забаве выбраться, Вейрин их не вытащит.

После этих слов Ингрид чем-то щёлкнула, что-то загудело, и верёвка сама поползла в то отверстие, откуда раньше быстро выходила. Олаф и Могута ухватили Слава и Забаву, которых продолжали держать две руки, при этом Вейрин видно не было, она так и не показалась из-под воды. Вытащив Слава, (Забаву вытащил Могута и крепко прижал к себе дрожащую девушку), Олаф вспомнил о Вейрин, девушка так и осталась под водой, а конец верёвки с какой-то блестящей штукой на конце, уже скрылся в отверстие в стенке будочки. Олаф перегнулся через борт и, глядя в воду, произнёс:

— Нет никого, неужели он утонул?

— Не дождёшься, руку дай, — произнесла Вейрин. вынырнувшая совсем не там, куда смотрел Олаф. В этот момент по передней прозрачной стенке будочки забарабанили стрелы, надо отдать должное норманнам Тьорда, они не испугались чудовища, убрав парус, на вёслах пошли за ним в погоню. А может, разглядели, что это драккар обидчика их ярла, ведь Змей сбросил скорость, когда Слав и Забава упали за борт. К тому же Змей развернулся носом к драккару норманнов. Когда расстояние сократилось, норманны пустили в ход луки. Хельга улучила момент, когда стрелы в Змея не летели, поднялась над прозрачной передней стенкой (для этого ей пришлось встать ногами на сидение кресла) и, криво улыбаясь, отправила в полёт шесть стрел подряд, после чего спряталась. Почти все стрелы девушки попали в цель, одна вошла Тьорду в глаз, и ярл, взмахнув руками, упал в воду. Может, ему повезло больше остальных — он умер быстро. Свен, увидевший поднимающуюся с луком Хельгу, упал на дно драккара, и стрела, предназначенная ему, улетела в море. Вейрин, уже выбравшаяся из воды, отодвинула Ингрид, и поднявшиеся стволы носового излучателя полыхнули несколькими короткими импульсами.

Олаф, вытащивший из воды Вейрин (хотя почему вытащивший, девушка сама забралась на Змея, используя протянутую руку как толстый канат), смотрел, как она, нахмурившись, сдвинула в сторону Ингрид и опустила руки на доску с подмигивающими огоньками. Завороженно смотрел, как на носу драккара поднялась башенка с трубками сифонов греческого огня, как этот огонь обрушился на драккар Тьорда. Эти трубки совсем не походили на широкие раструбы сифонов, стоящих на дромонах, да и огонь был совсем не таким. Это был не широкий факел, а узкий луч, который то появлялся, то исчезал, да и расстояние было намного больше того, на которое летит огонь из сифона. К тому же греческий огонь просто бы поджёг драккар, а огонь дварфов ещё и развалил драккар на куски. Не только драккар, но тех, кто на нём. А те, кто остался цел после удара огненных лучей, барахтались в холодной воде. Доля их была незавидна, в такой воде долго не продержаться, тем более что на многих были кольчуги, тянувшие их вниз. Вейрин, не обращая внимания на крики барахтающихся в воде, развернула своего Змея, и он стал быстро удаляться от тонущих людей. Встав со своего кресла, Вейрин подошла к дрожащей от холода Забаве, показав на Слава, сказала, чтобы его раздели и выжали одежду, после чего, подняв крышку люка, скомандовала девушке:

— Пошли!

Крышка люка закрылась, на неё тупо смотрели, совсем не понимая, что собирается с Забавой делать Вейрин, хотя нехорошие мысли на этот счёт появились, а вот воительницы захихикали.

Забава Могутовна, дочь старшины торгового каравана

Ужасно хотелось поговорить с этим дварфом. А ещё больше хотелось посмотреть на его уши — какие они? Чем-то этот паренёк привлекал Забаву, а вот чем, она и сама не понимала. Маленький, худенький, ростом не выше Забавы, такой же тоненький, он больше был похож на девушку. Она сама слышала, как её отец и Олаф долго гадали — кто же это: парень или всё-таки девушка. Гадали и пришли к выводу, что это девушка, но когда увидели, как этот дварф дерётся, решили, что это парень, а когда он стал ночевать сначала с одной из воительниц, а потом сразу со всеми, окончательно убедились, что это парень. И вот чем этот маленький, очень похожий на девушку, паренёк смог привлечь норманнок-воительниц, что они буквально к нему прилипли. Ну совсем непонятно, но очень интересно! Ещё интереснее было — чем же закончатся разборки маленького дварфа с гигантом норманном, который размерами лишь немного уступал Славу, но отец увёл, не дал досмотреть. Забава долго не могла уснуть, всё ходила по своей палатке, а вот её служанки же давно спали. Девушка в очередной раз вздохнула и уже хотела снять верхнюю одежду и лечь спать, ведь до рассвета не так уж далеко осталось, как её кто-то тихо позвал. Выглянув из палатки, Забава увидела Свена, тот тихо сказал, что её хочет видеть Вейрин и он, Свен, готов проводить девушку к дварфу. Забава удивилась — с чего такая спешка и секретность, но любопытство взяло верх и она пошла за парнем. Хоть как тихо ни говорил Свен, одна из служанок сквозь сон его услышала, она потом и рассказала Могуте, куда пошла его дочь.

Забава не волновалась, ведь Свен один из воинов дружины Олафа, друга её отца, он её в обиду никому не даст, да и кто здесь решится обидеть дочь старшины торгового каравана? Когда проходили мимо палатки Деян Данмярыча, стоящей напротив покачивающегося на волнах драккара Вейрин, Забава немного удивилась — почему пошли дальше, а не в ту сторону. Но, может, решила девушка, дварф сейчас у норманнов Олафа, ведь он с ними в дружеских отношениях. Но тут Свен резко развернулся и, зажав Забаве рот, куда-то её понёс. Это было сделано так быстро, что девушка не поняла, что происходит. А когда поняла, пришла в ужас — её похитили! Поняла это она уже на драккаре норманнов и это был не один из драккаров Олафа! Драккар быстро вышел из бухты Свурта и, поймав ветер поставленным парусом, стал быстро удаляться от острова. Забаву поставили на носу, наверное, чтоб не путалась под ногами, и как будто о ней забыли. Она с тоской смотрела то на исчезающий на горизонте остров, то на водную гладь впереди, девушку не охраняли и понятно почему, куда же ей деться с драккара, разве что броситься в море и утопиться. Но и это вряд ли получится — вытащат и накажут. В этот момент к девушке подошёл Тьорд и Свен.

— Хороша, выкуп за неё должен быть немалым, — произнёс ярл, посмотрев на Свена, продолжил: — Ты молодец, чисто сработал, её не сразу хватились, а теперь уже поздно. Уйдём в фиорды и пошлём весточку торговцу, пускай выкуп готовит. Хотя... может, стоит себе оставить, уж больно хороша! Если такой не попользоваться, боги не простят такого упущения. Впрочем, одно другому не мешает. Можно и попользоваться, и выкуп получить. А можно выкуп получить и не отдавать! — захохотал Тьорд, Свен его поддержал. Посмеявшись, он как-то требовательно посмотрел на ярла, тот со словами "Ах да", достал две серебряные монеты и, протянув их недовольно скривившемуся воину, сказал: — Свою долю от выкупа получишь, когда мы его получим. А пока присмотри за девчонкой, что-то мне неспокойно. Забава поняла, что это была плата за её похищение, и, желая хоть как-то уколоть Свена, сказала:

— Что, мало дал тебе этот ярл за предательство? Эти монеты выплыть тебе не помогут, так что обещанной доли ты тоже не получишь.

— Молчи, женщина!— прикрикнул на Забаву Свен и более спокойно добавил: — Не тебе судить о мужских делах, лучше подумай, как тебе понравиться ярлу, если он останется недоволен, то может тебя отдать своим воинам, я тоже в стороне не останусь.

Забава испуганно сжалась, а ухмыльнувшийся Свен хотел ещё что-то сказать, но его отвлекли испуганные крики норманнов с кормы драккара. Что так напугало суровых воинов разглядеть не получалось, мешал парус, Свен сделал движение, словно хотел пойти посмотреть, но не успел. Драккар немного развернуло и стало видно морское чудовище! Оно то ли плыло, сильно высунувшись из воды, то ли низко над водой летело, ударами своего хвоста поднимая большой пенный бурун. Чудище на мгновенье замедлило свой стремительный бег и опустилось, словно хотело напиться воды, и Забава увидела на спине этого страшного зверя такую будочку с прозрачной стенкой, как на драккаре Вейрин. Чудище, рыкнув, высунуло из воды свою оскаленную пасть и бросилось на драккар норманнов, Забава закрыла глаза, ожидая неминуемой смерти в страшных зубах! И челюсти сомкнулись на её талии, но это были не зубы, это были чьи-то руки!

Свен, обоерукий, бывший воин дружины Олафа Эриксона

Свен не закрывал глаза, воин должен смотреть смерти в глаза, какой кошмарной она бы не была! Расширенными от ужаса глазами он видел, как морское чудовище сбавило скорость своего бега и снова погрузилось в воду, это оказалось не чудовищем, а драккаром дварфа! Потом Змей (теперь понятно почему дварф так называет свой драккар, видно, это живое существо!) снова рыкнул и, приподнимаясь над водой, прыгнул вперёд! С его борта свесился Слав и подхватил Забаву, Свен попытался выхватить меч, но в этот момент борта драккаров соприкоснулись и сильный толчок сбил его с ног. Драккар дварфа стал быстро удаляться, отойдя на довольно большое расстояние, он почему-то сбавил скорость и стал разворачиваться. Вскочивший на ноги Свен закричал:

— Это не чудовище, это драккар дварфа!

Последовала команда Тьорда, быстро оценившего обстановку, одни норманны стали убирать парус, другие сели на вёсла, лучники заняли места на носу. Замерший и покачивающийся на мелких волнах драккар дварфа стал быстро приближаться. Лучники по команде Тьорда выстрелили. Неизвестно попали ли они в кого-нибудь, в ответ стрелял только один лучник, настоящий виртуоз, он, на мгновение показавшись над прозрачной стенкой, которую стрелы не пробили, выпустил сразу шесть стрел, и пять из них попали в цель. А шестая, предназначенная Свену, прошла мимо, он узнал лучника и сразу упал на дно драккара. Но сразу же вскочил и, сбрасывая кольчугу, выпрыгнул за борт и нырнул поглубже, он помнил о том, как дварф жёг огнём рыцарей щитоносцев. Свен не ошибся, огненный удар последовал незамедлительно, драккар Тьорда не просто загорелся, он превратился в щепки!

Свену повезло, он был сильным и смог продержаться на воде почти до полудня, его полузамёрзшего вытащили из воды норманны дружины Бьорна Насмешника, драккары которого направлялись на стоянку к Свурту. Свен не стал рассказывать о дварфе и о том, как попал в дружину Тьорда, да его и не расспрашивали. Переход воина из одной дружины в другую не был чем-то необычным, норманны — свободные люди и если ярл, которому они служат, чем-то их не устраивает, всегда могут перейти в дружину другого. Вот и Свен рассказал, что перешёл от Олафа к Тьорду, но морской змей напал на драккар Тьорда и своим огнём сжёг его. Свену повезло, в это момент он был на корме и сразу прыгнул в воду. В словах Свена никто не усомнился, в воде плавали обгоревшие обломки и несколько обожженных трупов, эти норманны успели сбросить кольчуги и смогли как-то зацепиться за деревяшки. Но потом умерли от ран и холода.

Забава Могутовна, дочь старшины торгового каравана

Забава, не открывая глаз, попыталась вырваться из захвата. Тот, кто её держал, не выпустил девушку, но, не удержавшись, упал в воду вместе с ней. Она, как и тот, кто её держал (при падении он разжал руки) сразу с головой ушли под воду, но утонуть им не дали. Что-то или кто-то ухватил Забаву и Слава (теперь девушка разглядела, кто это) за шиворот. Увидела она и того, кто не давал им утонуть — это был дварф! Он высоко поднимал руки, которыми держал Слава и Забаву, сам при этом с головой ушёл под воду (спасательный пояс не был рассчитан на такой вес). Не давая опомниться, что-то их потащило и чьи-то руки, подхватив, вытянули на ладью дварфа, хоть как Забаве не было холодно, это она разглядела, а вот сам дварф остался под водой. Потом отец пригнул её голову, пряча от стрел, потом неизвестно откуда появившийся дварф сжёг ладью похитивших её норманнов. Забава на это уже почти не обращала внимания, ей было очень холодно, её знобило. Когда Вейрин, шмыгнув носом (видно, он тоже перемёрз) скомандовал: Пойдём, Забава, как в тумане, выполнила, что ей сказали. Она, чуть не упав, куда-то спустилась по лесенке, Вейрин последовал за ней и закрыл за собой дверь в полу, теперь в потолке, так как они спустились вниз. Сразу стало темно, а потом зажёгся свет, какой-то холодный, совсем не такой, как бывает от факелов или свечей. Забаве показалось, что она попала в подземелья дварфов, узкий коридорчик вёл в маленькую комнату без окон, с двумя узкими кроватями, одна над другой. Забава чихнула, Вейрин тоже чихнул, после чего, приведя девушку в ужас, скомандовал:

— Раздевайся, — видя, что девушка застыла, повысил голос: — Раздевайся! Кому сказано!

Забава оцепенела, зачем девушке раздеваться перед парнем? Разве только для того чтоб... неужели он хочет, чтоб она так отплатила ему за своё спасение? Зачем же так? Её отец очень богат, и он может заплатить столько, сколько скажет этот парень. А дварф, теряя терпение, гаркнул:

— Ну, я долго ждать буду?!

При этом сам начал раздеваться! Забава тихо спросила:

— Ты хочешь, чтоб я... — и уже более твердо, решив, что будет сопротивляться, сколько может, спросила уже громче — Хочешь меня снасиличать?

Вейрин на мгновение замер, потом, почему-то хихикнув, ответил:

— Ага, вот сейчас и начну, два, нет, три раза снасильничаю, только шнурки поглажу.

Забава не поняла, зачем надо гладить какие-то шнурки, она с удивлением смотрела на уже совсем раздевшегося дварфа или дварфку? Как там у них называют женщин? Продолжая рассматривать девушку, стоящую перед ней, растерянно спросила:

— Как же ты меня будешь насиловать?

— Как, как? Как обычно, носом! — хихикнув, ответила девушка и снова прикрикнула: — Долго я ждать буду? Холодно же стоять!

Рядом с этой комнатой, похожей на монашескую келью, была другая, ещё меньше (об этом Забава узнала позже), а между ними совсем маленькая банька, хоть и маленькая, но туда смогли забраться обе девушки, хоть и тесновато было. Там не было камней, дающих жар, но с потолка лилась горячая вода, что привело Забаву в восторг. Девушки помылись и согрелись, потом Вейрин повела Забаву в соседнюю каюту, заваленную разными вещами. Почему-то смущаясь, Вейрин сказала:

— Вот накупила я такую кучу вещей, ну увидела и не удержалась. Выбирай, что нравится, вроде размер у нас одинаковый, должно тебе подойти.

Забава уверила Вейрин, что это не куча, у неё вещей дома, в Новагороде, не меньше, выбрала сарафан, после чего, взяв ещё один, поинтересовалась у Вейрин, не хочет ли она его надеть. Она ведь красивая девушка, и ей такой будет очень к лицу. Вейрин, вздохнув, ответила:

— Да я давно хотела примерить что-нибудь такое, но как-то не было случая. Вот сейчас и надену, всё равно с маскарадом рано или поздно придётся заканчивать, так почему бы не теперь? А то боюсь, что твой Слав, как только мы отсюда выйдем, драться полезет, да и твой отец... ладно, надену. Вот только чай согрею, ради такого случая "нз" распотрошу.

Что такое "нз" Забава не поняла, но сладкий напиток, который Вейрин назвала чаем ей очень понравился.

Могута Мирдарыч, гость, ведущий заморскую торговлю, старшина торговых караванов

Что там этот дварф делает с его дочерью, Могута даже представить себе боялся, ему было очень неспокойно, но он хмуро молчал, только сверкал глазами на почему-то хихикающих воительниц. О Славе и говорить было нечего, похоже, что он уже был готов ломать ту дверь, за которой скрылся вероломный дварф и Забава. Хмурился и Олаф, он уже хотел потребовать от воительниц, чтоб они открыли эту дверь, ведь ясно, что они смогут это сделать и явно знают, что за ней происходит. Ведь они там неоднократно уединялись с этим дварфом как по одной, так и все сразу. И вот когда кипение мужчин уже достигло своей верхней точки, дверь открылась и оттуда выбралась девушка в сарафане и косынке, по-женски повязанной на голове, то, что это девушка, сомнений не было. Откуда она там взялась, было совсем непонятно. Эту девушку никто до сих пор не видел, может, это была подруга этого дварфа? Он её до сих пор скрывал, а теперь решил выпустить? Что-то в этой девушке было как-то знакомо, на кого-то она была очень похожа! Девушка застенчиво улыбнулась, протягивая Славу кружку с чем-то горячим, и очень знакомым голосом сказала:

— На, выпей, это тебя должно согреть. Ты же так и не выкрутил свою одежду.

— Да, выпей, это вкусно, — произнесла Забава, появляющаяся вслед за девушкой.

— Вейрин, а тебе очень идёт этот наряд, тебе никто не говорил, что ты очень красивая? — произнесла улыбающаяся Фрей. Инрид и Хельга, тоже улыбаясь, в один голос поддержали старшую подругу.

— А как... что... почему?.. — растерянно начал Могута. Вейрин похлопала длинными ресницами (на них если сразу и обращали внимание, то потом как-то привыкли) и ехидно ответила на эти невнятные вопросы:

— Ты забыл добавить — куда и зачем?

— Теперь понятно, почему вы так быстро сошлись, ты такая же язва, как и Фрей, — сказал Олаф. Он сразу всё понял и оценил обстановку. А вот Могута никак не мог прийти в себя:

— Это что ж получается? Ты...

Забава его перебила:

— Вейрин теперь моя подруга! И не надо её ругать!

— Не надо меня ругать, я хорошая и добрая, если меня не сердят, — продолжая кокетливо хлопать ресницами, сообщила Вейрин. Посмотрев на Слава, она добавила: — Пей, не стесняйся, это чай. А потом сними с себя одежду и выкрути её, я отвернусь. Не надевай её обратно, вон возьми одеяло и завернись.

Вейрин, показав на ворох одеял, служивших постелями её пассажирам, поднялась в рубку, Забава пошла вслед за ней. Хоть им и было тесно, но все девушки там как-то разместились. Олаф, проследив глазами эти действия, вздохнул, теперь там не было места даже стоять. Потом повернулся к Могуте и сказал:

— Всё-таки девица, я это сразу почувствовал. Вот только сбило с толку, что Ингрид к нему, тьфу ты, к ней сразу прилипла, да и остальные... Думали — парень маленький, да удаленький, а они просто сразу спелись. Вот сюда и перебежали.

— Но дерется-то она так, что не каждый опытный воин сможет, а какая у неё сила! Не у каждого мужика такая, — задумчиво произнёс Могута, глядя на спину Вейрин, сарафан особо подчёркивал её тоненькую фигурку. Олаф тоже посмотрел на сидящую к ним спиной Вейрин и так же задумчиво сказал:

— То, что дерётся — это дело наживное, вон на Фрей посмотри, ей на мечах мало кто противостоять сможет. А Хельга? Тоже пигалица, а лучшая лучница, а ведь при стрельбе из лука надо не только метким быть, его ещё и натянуть нужно. Всему научиться можно, а вот сила... она не просто девушка, она дварф!

— Да, дварфы маленького роста, и эти бородатые коротышки обладают большой силой, но они широки в плечах и мускулисты, а Вейрин... она же такая, как и моя Забава! — почесав в затылке, произнёс Могута. Олаф пожал плечами и стал рассуждать:

— Дварфы... а что мы о них знаем? Откуда известно, что они широкоплечие и бородатые коротышки? Кто их видел? Да, ходят о них разные рассказы... А рассказать можно что угодно, а на самом деле... вот о Вейрин, когда мы её тогда увидели в "Большой ладье", могли ли подумать, что она дварф? Может, дварфы среди нас ходят, а мы и не знаем? Может, слухи о том, что они могучие коротышки, они сами и распускают?

— Ну, а её чудесная ладья, которую она Змеем зовёт? Если у них такие, то об этом было бы известно, — Могута продолжил расспрашивать Олафа, как будто тот много знал о дварфах. Олаф, очередной раз пожав плечами, продолжил делать предположения:

— А почему никто не видел? Потому что они свои драккары никому не показывают, а если и появляются на людях, так на обычных драккарах или ладьях ходят. А Вейрин... ну не знаю, почему она на этом Змее пришла. Может, выгнали и она этот дракар увела, может, сбежала на нём. Ты же видишь, что она на нём ходить умеет и знает, как обращаться со всем, что тут есть. Очень может быть, она кормчий и довольно опытный, скажешь, она молодая, но что мы о дварфах знаем, может, ей не одна сотня лет, вот сам у неё и спроси.

Могута ничего не ответил и, глядя на Вейрин, что-то рассказывающую Забаве, задумался. Очень похоже, что Олаф много знает о дварфах, но говорить не хочет. Это вполне может быть, ведь дварфы живут там же, где и норманны, если не все, то большинство, вот он сразу понял, что перед ним дварф, и не парень, а девушка, ведь спорить же тогда хотел. А потом передумал и не стал говорить, что Вейрин дварф, а почему? Ну, понятно почему, увидел, что она... В общем, понял, что дварф от своего народа отбился и решил заполучить его в свою дружину, вместе с этой чудесной дварфовой ладьёй. Да, Олаф ошибся, решил, что это парень, и подсунул ему одну из своих воительниц, молодую и красивую. Уж на что рассчитывал Олаф, неизвестно, но какие-то планы у него были. Но ошибся ярл, не привела парня воительница в дружину норманна, а увидев, что это девчонка, сама к ней перебежала. Видно, ей дварфовы чудеса понравились, а может, Вейрин ей что-то пообещала, ну, это уже не важно. Если раньше воительницы были в дружине Олафа, следовательно — обязаны ему подчиняться, то теперь, когда они стали побратимами дварфу... тьфу ты, боевыми сёстрами Вейрин, просто обязаны за ней следовать (ну, или она за ними, но это вряд ли). Побратимство выше, чем клятва верности дружинника ярлу. Если у Олафа не получилось, так, может, у него, Могуты Мирдарыча, получится? А почему бы и нет? Вполне возможно, что Олаф прав, Вейрин отбилась от своих и теперь ей некуда податься. Она ведь предложила Деяну доставить его товары, предложила тогда, когда тот потерял всякую надежду отправиться на большое гостевание. Причём предложила на своих условиях, видно, что не промах в таких делах. Вот поэтому торопиться не следует, это Олаф, простая душа, не умеет вести торговые дела и договариваться, а вот он, Могута Мирдарыч, совсем другое дело, ведь недаром же выбран старшиной торгового каравана. Даже похищение и спасение дочери можно повернуть в свою пользу и то, что Забава сошлась с Вейрин, очень хорошо!

Могута, глядя на щебечущих девушек, улыбнулся — ну точно легкомысленные подружки, собравшиеся на посиделки. Ладно, Забава, а остальные? Совсем не скажешь, что это суровые воительницы и представительница загадочного народа дварфов. Могута искоса посмотрел на Олафа, тот тоже задумчиво смотрел на девушек, а именно на Вейрин, та словно почувствовала, что о ней думают, обернулась и, как шаловливая малолетка, показала язык. Могута и Олаф переглянулись, не зная, как на такое реагировать, а захихикавшие Вейрин, Забава и Хельга скрылись внутри Змея.

Вейрин, ушастая ведьма

В боевой рубке истребителя два кресла, которые перед панелью управления, довольно широкие и подлокотников не имеют, их занимали Вейрин и Хельга, уместившиеся в одном, и Ингрид — в другом. Третье откидывающееся кресло, боковое, в нём расположилась Фрей. Забаве сесть вроде негде было, но Вейрин нашла выход. Сняв боковую панель, расположенную напротив третьего кресла, она заклинила её между передними, там и сидела Забава, жестковато получилась, но девушка не жаловалась. Вела Змея Ингрид, поэтому скорость была небольшой, хотя намного большей чем у драккара под парусом, а тем более на вёслах. Но может, это было к лучшему, потому что не мешало разговору девушек, воительницы обсуждали новый наряд Вейрин.

— Знаешь, тебе сарафан очень идёт, сразу видно, что ты девушка, красивая девушка! Фигурка у тебя такая, что можно только завидовать! — говорила Фрей. Действительно, сарафан подчёркивал все достоинства женской фигуры Вейрин, ранее скрываемые мешковатым рабочим комбинезоном.

Конечно, просторный комбинезон, со множеством карманов, — вещь удобная, но обезличивающая того, кто его надел. Он чем-то напоминал такую же просторную и удобную одежду воительниц, надеваемую под кольчугу. Кольчуга защищает от ударов, но не амортизирует рубящий или колющий удар меча или топора, такой удар может и не пробить кольчугу, но если не будет смягчён, то обязательно что-нибудь сломает или оставит большой синяк, не позволяющий двигаться с прежней лёгкостью. Вот поэтому под кольчугой всегда должен быть толстый поддоспешник, делающий фигуру надевшего его полной. А под бронежилет из армированного кевралона ничего поддевать не требовалось, в месте удара он твердел и как бы пружинил, гася силу удара. Такой бронежилет можно было надевать прямо на голое тело, вот потому-то эта лёгкая и прочная защита вызвала у воительниц такой восторг. Вообще-то, это были бронежилеты третьей категории защиты, они не защищали даже от пуль стрелкового оружия (разве что выпущенных из пистолета, да и то не менее чем с десяти метров), не говоря уже о лучевых ударах. Они предохраняли только от осколков, и только тех, что были уже на излёте. Выдача бронежилетов командам истребителей было чистой формальностью, никакой бронежилет не поможет при попадании ракеты или импульса, полностью сжигающего маленький кораблик. Да, в этих бронежилетах были специальные вставки, превращающиеся в поплавки, не дающие утонуть выпавшему за борт, но такие же вставки были и в боевых комбинезонах, так что эти бронежилеты были совершенно бесполезны для команды истребителя. Но где-то там, наверху, решили, что такая вещь, наряду с боевым комбинезоном, должна быть в вещевом довольствии, почему-то срок годности таких бронежилетов был определён в полгода, вот их и меняли регулярно — новые на новые. Накануне атаки на ракетно-артиллерийскую платформу сухов команде истребителя Вейрин выдали новые бронежилеты и другие предметы вещевого довольствия. Новое получили, а старое сдать не успели, вот так и получилось, что бронежилетов было два комплекта, как раз хватило одеть всех воительниц и ещё два осталось.

Хельга, поёрзав, жалобно сказала:

— Я тоже такой сарафан хочу.

Забава посмотрела на Вейрин, та кивнула, сказав: — Пошли, встала со своего места и открыла люк, предложив Хельге спускаться вниз. Вслед за Хельгой пошла Забава, Вейрин, показав Ингрид, как держать нужное направление, направилась за Забавой. В каюте-складе девушки долго выбирали наряд для Хельги. Размеры одежды у этих троих девушек, в отличие от мускулистой Фрей и рослой Ингрид, были примерно одинаковые. Различных вещей, дорвавшаяся до шопинга в Большом Торге, Вейрин набрала много, была там и женская одежда. Как носить большую часть этих обновок, Вейрин не знала, выбирала тогда интуитивно, можно сказать, руководствуясь женским чутьём. Вот теперь, когда Забава показывала, как это носить, с восторгом всё примеряла, Хельга не отставала от подруги. Когда девушки оделись (Вейрин и Забава сменили наряды), Забава посетовала:

— Эх, жаль, что бусиков нет и серёжек! Ну ничего, у меня есть запас, я поделюсь.

Деян Данмярыч, гость, занимающийся заморской торговлей

Страшное морское чудище, в которое превратился драккар Вейрин, ушло, вернее, убежало, так оно стремительно двигалось. Вместе с ним ушли Могута Мирдарыч и Олаф. По своей воле ушли, хотя можно было бы подумать, что чудище их утащило! Деян Данмярыч, пребывавший в сильной растерянности, не знал, что делать. Если у других торговых гостей было на чём плыть, то он остался на берегу один и без своих товаров, ведь их неизвестно куда утащило это чудище! С ним были согласны Осип и Филат, но если Филат был очень напуган, то Осип, найдя глазами Малка, который тогда сказал что-то о разбуженном змее, спросил:

— Что ж ты, скоморошья твоя душа, меня так подвёл?! Уговорил плыть на этом... — Осип не нашёлся, как назвать то, во что превратился чудесный и казавшийся таким надёжным и удобным драккар Вейрин. Укоризненно глядя на Малка, приказчик купца продолжил: — Мы тут на острове остались, как теперь выбираться будем? И товары наши уплыли!

— Почему подвёл? Ничего не подвёл! На Змее старшина и ярл поплыли, да и воительницы там, ничего с вашими товарами не случится. Вот утопит Вейрин тех норманнов и вернётся, кашу доесть не успеем, надо и ему оставить, а то обидится, — спокойно ответил Малк и, стараясь быть солидным, всё-таки он как-то причастен к Змею Вейрин, достал ложку и запустил её в котёл, в котором варили кашу Угрим и Филат. Если Угрим оставался невозмутимым, то Малк, надуваясь от чувства собственной значимости, сказал подошедшим Гунарду и нескольким купцам:

— Я вот давеча вам рассказывал, какой у Вейрина змей, что он сам через волок перебежал. А вы не верили. Вот теперь убедились?

— Если они быстро вернутся, то надо быть готовым к отплытию, — стараясь не показывать своих чувств, произнёс Гунард. И действительно, ещё не успели закончить приготовления к отплытию, как появился драккар Вейрина. Он вошёл в бухту Свурта и направился к берегу, на нём стояли Могута Мирдарыч, Олаф и, какой-то слегка помятый Слав (он выкрутил свою мокрую одежду, изрядно её помяв), а вот Забавы видно не было. Кто-то сидел в будочке, где обычно находился Вейрин, а вот кто это, нельзя было рассмотреть. Хотя, что тут гадать, Вейрин должен был быть там, где находился всегда, а рядом с ним его подруги воительницы, вон Фрей даже приподнялась, чтоб лучше разглядеть тех, кто на берегу.

— Неужто не догнали! — послышался возглас из толпы торговых гостей, с некоторым страхом наблюдавших за довольно неуверенными манёврами Змея.

Наверх девушки выбрались, когда Змей зашёл в бухту Свурта и почти подошёл к берегу, их появление вызвало восхищённые ахи воительниц и оторопь у мужчин, которые были на Змее (с берега девушек ещё не было видно). На этот раз Забава постаралась одеться сама и одеть подруг понаряднее, благо выбирать было из чего. Олаф, глядя на девушек, сказал Могуте:

— Такие красавицы! Ладно, твоя Забава, с ней и так всё ясно, а эти двое... просто не могу поверить, что это воительница из моей дружины, прямо-таки боярыня! А Вейрин... ловко она тогда нас обвела, хотя... мы сами обманулись.

— Воительницы уже не из твоей дружины, очень похоже, что они с Вейрин и останутся. Недаром же побратались, так что, воительниц ты потерял, — заметил Могута. Олаф на это замечание ничего не ответил, только многозначительно хмыкнул, мол, мы ещё посмотрим, потерял ли я воительниц или наоборот — ещё одна у меня появилась. А Могута не стал развивать свою мысль дальше, просто решил не препятствовать тем отношениям, которые появились у его дочери с Вейрин и воительницами, только улыбнулся в усы — Забава девочка умная, делает всё правильно.

Змей медленно подходил к берегу и стоящие на берегу увидели, что за будочкой стоят три девушки, чем-то похожие друг на друга, возможно, фигурками, так как лиц и цвета волос было не разглядеть из-за косынок. Одну всё-таки узнали — это была Забава, а вот кто те две, было неизвестно, на берегу начали предполагать:

— Смотри-ка, догнали и отбили, а почему их трое?

— Вон Забава, а рядом с ней кто? Неужто у того вора ещё полонянки были.

— И как им это удалось, их всего-то трое, Олаф, Могута да Слав, а на том драккаре воев было ого-ого! Правда, у Слава такой вид, будто он с кем-то долго боролся, весь какой-то помятый.

— Не помятый, а мокрый...

— Так дрался, что сильно взопрел и пот рекой лился?

— Эвон, гляди-ка, уже на берег сходят, сейчас увидим, кто это!

Змей подошёл почти к самому берегу, и по доске, что подал Угрим (когда уходили, доску-сходни сбросили, чтоб не мешала) на берег сошли девушки. Забава шла второй, а первой...

— Будь здрава, госпожа! — низко поклонился Угрим.

— Каши не осталось? А то так кушать хочется, да и девочкам не мешало бы подкрепиться, — произнёс знакомый голос, принадлежащий Вейрину. Угрим, ещё раз поклонившись, споро начал наполнять миски, а Могута громко закричал:

— Ну что смотрите? Готовьтесь, отплывать пора!

Кто-то бросился готовиться к отплытию, хотя и так всё уже было почти готово, кто-то остался глазеть на девушек (у этих уже всё действительно было готово), смотрел и Деян Данмярыч, его палатка была сложена, её надо было только перенести на Змея. Большой котёл с кашей был не его, а со Змея, это был тот самый котёл, который хозяйственный Угрим прихватил из лагере ушкуйников. Если Осип, хоть и удивился преображению Вейрин, никак на это не отреагировал, то Филат, не сдержавшись, произнёс:

— Девка! Ей-ей, девка!

— Ещё раз такое услышу, утоплю, — ласково сказала Вейрин, отрываясь от каши. Хельга совсем по-девичьи захихикала, один из норманнов, глядя на преобразившуюся воительницу, удивлённо спросил:

— Хельга, ты ли это?

— Ну вот, тебя тоже не узнают, но при этом хоть не обзываются. Видно, уважают или боятся, — теперь захихикала Вейрин.

Глава 7. Сирены, разные планы, вопросы и раздумья.

Вейрин, ушастая ведьма

От Свурта караван пошёл на северо-запад (как сказал Асгейр — на полуночный закат) к свейскому берегу, а потом вдоль него — строго на запад. Это был обычный маршрут всех идущих на заморское гостевание в алеманские земли. Скалистый свейский берег защищал от порывов северных холодных ветров (хотя в эту пору они были большой редкостью), к тому же там было несколько удобных и защищённых бухт. Вот там и были три остановки на ночь, в последней бухте остановились на два дня, давая людям отдохнуть, ведь предстоял почти трёхдневный переход через море на юг, к городу Любену, где в этом году должна была проводиться большая ярмарка. К тому же надо было дождаться попутного ветра, ведь переход через море на вёслах занял бы не меньше шести дней и ночей, хоть в этом месте вытянутое в длину Свейское море было самым узким.

Вейрин заметила, что направление движения всему каравану задают с первого драккара. Пока шли вдоль берега, вроде всё было понятно, но вот как определяют, куда плыть в открытом море? Когда шли вдоль свейского берега, несколько раз удалялись от него настолько, что его не было видно. Может, это делали для того, чтоб избежать подводных скал, а может, боялись какой другой опасности. Вейрин не интересовалась, зачем так делали, она только спросила Олафа — как находят дорогу в море, вдали от берегов. Ярл ей объяснил, что ориентируются по солнцу, но ведь и тогда, когда его закрывали низкие тяжёлые тучи, Олаф точно указывал направление. Это было ясно по тому, как караван выходил к местам ночёвок. Вейрин заметила, что это не Олаф определяет направление, ему показывали, куда идти с первого драккара. Мало того, Забава рассказала, что и её отец знает, куда надо плыть и не только он. В итоге Вейрин выяснила, что на обоих драккарах, и у многих купцов, есть компас. Вернее, что-то похожее на компас, настолько это устройство было примитивным. На первом драккаре такой компас был у Асгейра и он им довольно умело пользовался, а ещё Вейрин с удивлением узнала, что Асгейр (и ещё несколько норманнов) чувствуют направление, почти как перелётные птицы. Раньше она думала, что только она так умеет (об этой своей уникальной способности Вейрин там, дома, никому никогда не рассказывала), а оказалось, что здесь такое не редкость. Переговорив с норманнским волхвом, Вейрин ещё много чего удивительного узнала, а разговорить старого норманна ей помог дешёвенький сувенир, приобретённый её штурманом. Это была детская игрушка, такой якобы волшебный шар, внутри которого плавала фигурка морского дракона, указывающая на север. Как ни вертели этот прозрачный шар, положение фигурки оставалось неизменным, мало того, эта фигурка ещё и светилась в темноте. Вот эту игрушку Вейрин и преподнесла в дар Асгейру, старый опытный волхв, получив эту безделушку, пришёл просто в детский восторг. После получения этой волшебной вещи дварфов, имевшей большую ценность (так считал Асгейр), волхв с охотой делился своими знаниями с девушкой, а та, в свою очередь, много чего ему рассказала. В общем, Асгейр признал Вейрин равной себе и очень зауважал.

Вейрин, посмотрев на драккар норманнов, сейчас идущий первым, улыбнулась, вспомнив реакцию сурового норманна на эту детскую игрушку. Драккар, где находился Асгейр, под командой Гунарда шёл первым, ведя за собой весь караван, ведь Змей теперь постоянно ходил туда-сюда вдоль колоны ладей, его скорость позволяла это делать без особого труда. Этим и пользовался Олаф, который, задавая направление движения Змея, контролировал строй каравана или делал вид, что контролирует. Ярл теперь важно сидел в кресле матроса, Фрей уступила это место Олафу, а сама перебралась к остальным пассажирам. Олаф время от времени вставал в полный рост (делал это он довольно часто) и смотрел на ладьи и море вокруг в бинокль, подаренный ему Вейрин, после того как Олаф подарил ей два парных меча. Пользоваться ими Вейрин не умела, но решила освоить эту науку, в чём ей помогала Ингрид, Олаф тоже не остался в стороне.

Пятикратный бинокль, подаренный Олафу (скорее, не подаренный, а обмененный на мечи), был штатным инвентарём истребителя. Такая вещь была положена капитану каждого боевого корабля, а поскольку истребитель, хоть и с большой натяжкой, считался полноценным кораблём, то и его командиру выдавали бинокль, естественно, самый простой и дешёвый. Но и такой простенький оптический прибор привёл сурового ярла в восторг, не меньший чем у волхва, когда тот получил компас-неваляшку. Вот теперь Олаф часто вставал, чтобы посмотреть на море в эту чудесную вещь, эти действия Олафа постоянно смешили Вейрин — ну что можно так тщательно рассматривать в море чистом до горизонта? Разве что какой формы и размера белые барашки на волнах.

Сама Вейрин сидела в бронежилете, надетом поверх сарафана, точно так же были одеты Хельга, Ингрид и Фрей (в сарафане была только Хельга, остальные воительницы были в рабочих комбинезонах, для них не нашлось сарафанов нужного размера). Сейчас на этих бронежилетах были роскошные меховые воротники, девушки обнаружили шкурки горностаев среди тех вещей, которыми была набита малая каюта истребителя, и приладили мех к этим сугубо военным вещам. Вейрин увидела эти шкурки в лавке в Большом торге и когда узнала, сколько стоит этот великолепный мех (с её точки зрения великолепный, для местных это не было особой ценностью), ухватила сразу три больших связки. Её подруги когда увидели эти шкурки, решили сразу же их использовать, зачем же добру пропадать? Полночи работы — и у бронежилетов появились роскошные воротники и оторочки на концах рукавов (мех не пришивали, проткнуть бронежилет иглой невозможно, мех аккуратно привязали). Это, конечно, не шуба, но всё равно выглядит очень красиво! Выглядит не хуже чем шубка Забавы, которую та надела, увидев обновку воительниц. Забава сидела на импровизированном сидении между передними креслами (жёсткую панель в несколько слоёв обмотали мягкой тканью). Могута сначала воспротивился желанию дочери плыть на Змее, но потом, подумав, согласился, решив, что на драккаре Вейрин, под её охраной и под охраной воительниц, его дочь будет в большей безопасности, чем у него на ладье. Вот так и получилось, что в рубке Змея впереди сидели Вейрин, Хельга, Забава и Ингрид (было немножко тесновато, но девушки не жаловались), за ними Олаф с биноклем в руках, который то вставал, то садился. В "каюте" за рубкой расположились Малк и Угрим, Деян со своими людьми и Фрей. Они не скучали — играли в кости. Благо Змей почти не раскачивался как ладья, кости, катаясь по столу (его вместе с лавками соорудил Угрим), с него не падали. Вейрин сначала забеспокоилась, как бы это пройдоха Малк всех не начал обжуливать, но всё время выигрывала Фрей. Хоть Малк и постоянно жаловался, что удача благосклонна к воительнице, а от него отвернулась, но дело было не в капризах этой ветреной дамы. Вейрин почувствовала что-то такое, исходящее от Фрей, а когда встретилась с ней взглядом, то поняла, что это, Фрей, подтверждая догадку Вейрин, кивнула. То, что Фрей обладает особыми способностями, Вейрин подозревала давно (такие способности были у всех воительниц, но у Фрей они проявлялись особенно сильно), а сейчас в этом окончательно убедилась. Что-то подобное было и у Вейрин, может, именно поэтому она к воительницам (да и они к ней) почувствовала расположение.

Хельга, заметившая переглядывание Вейрин и Фрей, улыбнувшись, сказала:

— Уже четыре раза.

— Что четыре раза? — не поняла Вейрин, Хельга пояснила:

— Четыре раза Малк пытался сжульничать, но Фрей показывала ему, что видит то, что он хочет сделать. Откуда я это знаю? Чувствую, не так ясно, как Фрей, но чувствую. Уж очень желание это сделать у Малка сильное.

— Чувствуешь? — переспросила Вейрин и, глянув в сторону сосредоточенной Ингрид, а именно она сейчас управляла Змеем, вопросительно подняла бровь. Хельга пояснила:

— Ингрид тоже может, но у неё это не всегда получается, тем более что сейчас она занята, всё-таки управлять Змеем сложно.

В этот момент Змей рыскнул из стороны в сторону, делая поворот (Олаф очередной раз решил проконтролировать движение, скомандовал — пройти вдоль колонны ладей, а Ингрид слишком резко стала разворачивать Змея), и немного завалился на борт. Вейрин выровняла катер, взяв управление на себя, небрежно подправив рулём и двигателями его движение. Ингрид начала оправдываться:

— Не получается у меня как следует, не чувствую насколько надо повернуть, ну, скорости твоего Змея совсем не чувствую... рулевым веслом легче!

— Ничего, научишься, получится и у тебя, — подбодрила подругу Вейрин, после чего спросила у Хельги, спросила на своём языке, чтоб не понял Олаф: — А как вы чувствуете? И что вы чувствуете?

Хельга задумалась, а потом ответила, при этом кивнув в сторону "каюты":

— Как чувствуем? Не знаю, как-то это само получается, а что чувствуем? Если кто-то хочет напасть... ну, ударить, ещё даже не замахнулся, а мы уже чувствуем — куда хочет ударить. Вот, при управлении драккаром знаем, когда и насколько повернуть надо, чтоб скорость не потерять. Обычным драккаром, с твоим Змеем — сложнее. Или вот, как там, ну, когда обмануть хотят. Но это у меня и у Ингрид не всегда получается, хотя... я всегда знаю, как и куда надо выстрелить, чтоб попасть.

Вейрин кивнула, что-то подобное было и у неё, вернее, бывало, но редко, а вот что-то похожее, как со стрельбой у Хельги, у неё было с истребителем, она чувствовала этот маленький кораблик как продолжение своего тела. Недаром же она считалась лучшим пилотом базы, но только среди своих товарищей, начальство думало совсем иначе, а Вейрин его и не разочаровывала. Бывало такое, что и опасность чувствовала, но не всегда, примерно так, как и Ингрид с Хельгой, иногда. Вейрин посмотрела на Хельгу и задумчиво сказала:

— У нас это называют — паранормальными способностями, такие способности очень редко проявляются, и раньше тех, кто ими обладал, называли колдунами, если это мужчина, или ведьмами, если женщина. Получается, что вы, подруги, немного ведьмы, ты с Ингрид в меньшей степени, а Фрей в большей. Тогда я не понимаю, зачем ты просила меня научить тебя быть ведьмой? Я такая же, как вы, даже слабее вас по этим способностям. Надо об этом просить Фрей, чтоб она показала — как, ну, научила этому.

Хельга мало что поняла из того, что сказала Вейрин, но суть, как ей показалось, ухватила, поэтому возразила:

— Мы просили Фрей, чтоб она нас научила, она пыталась, но у неё не получилось. А ты... у тебя же есть Змей, которого ты приручила, значит у тебя такие же способности, как и у Фрей, а может, ещё больше!

Вейрин вздохнула, сколько она не объясняла подругам — что такое истребитель и как он устроен, они всё равно считали, что он живое существо, пусть и имеющее железную шкуру и внутренности, в которых можно самим прятаться и прятать разные вещи. Внимание Вейрин отвлёк Олаф, помахавший Могуте, мимо его ладьи как раз проходил Змей. Старшина каравана помахал ярлу в ответ, Вейрин смотрела на эти дружеские приветствия и совсем не догадывалась о тех планах, которые строили эти двое относительно её.

Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный Меч

Оглядев колонну ладей в бинокль, Олаф сел в кресло, ранее занимаемое Фрей (всё-таки молодец девочка, уважила старшего), и попытался послушать, о чём говорят Вейрин и Хельга. Девушки говорили то на норманнском, то на неизвестном ему языке и, похоже, делали это не нарочно. На неизвестный язык в основном переходила Вейрин, когда что-то объясняла, Олаф понял, что на норманнском нет тех слов, которые обозначали вещи, о которых шла речь, но он всё равно слушал, удивляясь тому, как быстро воительницы выучили этот язык. Забава тоже не знала этого языка, поэтому ей старались ответить на возникающие вопросы на росском, понятном и Олафу. Вслушиваясь в этот разговор, ярл пытался понять — о чём же идёт речь, ведь даже когда девушки говорили на языке, который он знает, то они перемежали свою речь непонятными словами. Понимала ли о чём говорится Забава, было неясно, она ведь точно не знала того языка, на котором иногда говорила Вейрин и воительницы, к тому же дочь старшины каравана мало интересовали те сложные вещи, о которых шёл разговор.

И когда только воительницы успели этот язык выучить и как им это удалось? Вроде тогда вечером его ещё не знали, а утром стали свободно на нём говорить. На этом языке, не похожем ни на какой другой, очень мелодичном, вряд ли это язык дварфов, скорее, морских сирен. Когда Вейрин на нём запела, а это случилось на первой стоянке на свейском берегу, все побросали свои занятия и сбежались слушать. Всё произошло именно так, словно люди услышали песню сирен, дев, заманивающих своим пением мореходов на камни своего острова. Но Вейрин же не сирена, да и не заманивала она никого и никуда, просто пела! В своё удовольствие пела! А началось с того, что героическую балладу спела Ингрид, потом весёлую песенку Хельга и Фрей (они часто её пели), Вейрин стала подпевать и через некоторое время пела сама, остальные её зачарованно слушали. И это при том, что песенка была простая и все знали её слова, а потом Вейрин запела на своём языке! Может, так сирены околдовывают людей, что те обо всём забывают? И именно так Вейрин околдовала воительниц, но ведь они ничего не забыли, наоборот, ведь откуда-то у них появилось знание это чудного языка. Когда говорят на нём, кажется, что поют! Вот тогда и зародилось у Олафа подозрение, что Вейрин сирена, притворяющаяся дварфом и околдовавшая своим пением его воительниц, так околдовавшая, что те сами стали вот такими полусиренами. Когда выяснилось, что Вейрин не парень, а девчонка (именно молоденькая девчонка, хотя, может, и прожившая не одну сотню лет, никто же не знает сколько живут дварфы), то казалось, что всё стало ясно, но теперь снова всё запуталось!

Олаф вздохнул и, решив подумать об этом позже, встал в полный рост и скомандовал пройтись вдоль колонны ладей. Вейрин и Хельга, не обращая внимания на команду ярла, продолжили свой разговор, а вот Ингрид положила руки на доску с выступами и подмигивающими огоньками, что-то там понажимала, передвинула, и драккар Вейрин начал разворот. Но, видно, воительница что-то сделала неправильно (а может, правильно, но неумело) и драккар рыскнул из стороны в сторону и начал заваливаться на бок. Но тут же вмешалась Вейрин, исправив ошибку Ингрид, сделала это как-то очень небрежно и настолько быстро, что никто не то что испугаться не успел, вообще ничего не понял! Олаф тоже на это не обратил бы внимания, если бы не наблюдал за девушками. Выходит, что воительницы умеют управлять этим чудесным драккаром. Пусть не совсем хорошо, но всё же умеют! Тоже вопрос — когда они успели этому научиться? Ведь во время стоянок занимались совсем другим: Вейрин учила своих подруг драться без оружия, а они её — на мечах. Олаф, наблюдавший за этим, понял, что Вейрин очень слабый боец, а выигрывает только за счёт силы и скорости, больше за счёт скорости, она действительно очень быстро двигается. Несколько дружинников заинтересовались тренировками воительниц и попросили и им показать. Вейрин не стала отказывать, и количество осваивающих бойцовские приёмы дварфов увеличилось. То, что это приёмы дварфов, Олаф (да и не только он) не сомневался, в подземных пещерах, тем более в тесных переходах между ними, не очень-то помахаешь мечом, а вот такие приёмы и удары — самое то!

Глядя на занятия воительниц и присоединившихся к ним своих дружинников, Олаф с некоторым удовлетворением отметил, что чужаков учить так драться не будут, а это значит, что Вейрин считает своими не только воительниц, но и воинов из его дружины. А если это так, то не хочет ли Вейрин присоединиться к дружине Олафа? Вот таким образом намекая на своё желание? Олаф не стал об этом спрашивать открыто, решив, что ещё не время, просто присоединился к тренировкам воительниц, предварительно подарив Вейрин мечи, хорошие мечи. Эти мечи были заказаны Олафом для Ингрид у лучшего кузнеца, но они девушке не понравились, сказала — слишком маленькие. А вот Вейрин подошли, и она была в восторге от этого подарка, хотя этого и не показала, но то, что отблагодарила Олафа, в свою очередь, подарив ему такую замечательную вещь, говорит о многом. Увидев, как Вейрин размахивает этими парными мечами, Олаф сразу же понял, что она хотя и имеет какое-то представление об этом, но как следует драться не умеет. Мечом, не говоря уже о двух, не умеет, а вот руками и ногами она вполне могла победить воина вооружённого хоть мечом, хоть ножом. Ещё Олаф узнал (во время борьбы без оружия), что Вейрин очень тяжёлая, у неё такой вес, как у немаленького мужчины, да и сила такая же. Во время борьбы на локтях Олаф, он решился предложить это Вейрин, махнув рукой на возможную потерю авторитета в случае своего проигрыша, к своему удивлению, выиграл! При этом видел, что Вейрин не поддаётся, вот поэтому и спросил:

— Послушай, Вейрин, а как ты смогла тогда победить Свена, ведь он силой мне не уступал.

— А он хотел смухлевать, не давил на руку, чтоб её положить, а сжал её, надеясь, что я сразу сдамся. Но ты же понял, руки у меня крепкие (Вейрин хотела сказать — здесь крепкие, но не дома, но не сделала этого), а потом я сама смухлевала и сделала так, — Вейрин, небрежно прикоснувшись к руке Олафа, нажала на болевую точку, и тот непроизвольно вскрикнул. Махая онемевшей рукой, ярл внимательно посмотрел на девушку, отмечая, что та знает такие вещи о теле человека, которые не знает никто! Знает и молчит об этом. Олаф покачал головой, получается, что слухи о силе дварфов или сирен, кто там Вейрин на самом деле, немного преувеличены (выходит, что дварфы сильные, но не сильнее тренированного воина), просто у них есть свои секреты, как победить, не прикладывая силу, но сделав вид, что это именно так. А если Вейрин знает эти секреты, то она дварф или всё-таки сирена? Что известно о дварфах или сиренах, только разные рассказы якобы их видевших, а вот видевших ли? Или видевших после нескольких выпитых больших кубков хмельного мёда или греческого вина? Всё-таки после того как стало известно, что Вейрин девушка, вопросов только прибавилось, и неизвестно, будут ли получены на них ответы.

Олаф вздохнул и помахал рукой Могуте Мирдарычу, Змей как раз обгонял ладью старшины каравана. Мысль о том, чтобы поделиться с Могутой своими догадками (или сомнениями) о природе Вейрин, Олаф сразу же отбросил. Судя по тому, как Могута и его дочь обхаживают Вейрин, у старшины каравана тоже имеются какие-то виды на эту девочку и её чудесный драккар.

Могута Мирдарыч, гость, ведущий заморскую торговлю, старшина торговых караванов

Змей несколько раз проходил вдоль каравана, он хоть и плыл быстро, но не высовывался из воды. То, что так происходит, когда Змей рассержен и быстро плывёт, Могуте уже рассказали. Он этому верил, хотя сам этого не видел, ведь сам сидел в это время на Змее, и вполне мог оценить ту скорость, с какой этот живой драккар Вейрин плыл. А то, что Змей живое существо, притворяющееся драккаром, в торговом караване уже никто не сомневался. Могута помахал в ответ Олафу, но при этом смотрел на Забаву. Его дочь сидела между Хельгой и Ингрид и смеялась, видно, там говорили о чём-то очень смешном. Тесно сидящие девушки напоминали какое-то четырёхглавое существо, покрытое мехом. Такое сравнение показалось Могуте забавным, и он усмехнулся, при этом посмотрев на стоящего Олафа, который, явно хвастаясь, смотрел куда-то, поднеся к глазам волшебную вещь дварфов. Замечательная вещь помогает увидеть то, что далеко, словно это совсем близко. Получив эту вещь, Олаф думает, что Вейрин решила присоединиться к его дружине, но это вряд ли. Это просто ответный жест, ведь Олаф подарил девушке-дварфу мечи. Вот она и отдарилась вещью, имеющую большую ценность в глазах норманна, а вот насколько она ценна для неё, никто не знает. Вполне может быть эта вещь сродни тем, что делают мастера из Венето. Тамошние стеклодувы достигли больших успехов в изготовлении подобных поделок (одни зеркала чего стоят), вполне может быть, что дварфы тоже умеют делать подобные вещи и преуспели в этом больше чем италийцы. А вот те кольчуги, которые Вейрин подарила своим подругам, стоят действительно очень дорого! Такая кольчуга может стоить столько же, сколько ладья, пусть не морская, а может, и морская! Такие подарки так просто не делают, а Вейрин сделала и это неспроста! Такое могут подарить очень близким людям или очень верным соратникам, в преданности которых не сомневаются. Получается, что Олаф, желая привлечь Вейрин в свою дружину, сделал хитрый ход, подсунув ей своих воительниц, но в итоге потерял их. Могута хмыкнул и улыбнулся в усы, решив, что догадался о причине такой щедрости Вейрин — воительницы стали её соратницами, как это произошло, братание и клятва верности или что-то другое — это уже не имеет значения. Важно то, что Вейрин обзавелась своим отрядом, пусть маленьким, но уже довольно грозным: двуручница Ингрид, Фрей — искусный воин, владеющий любым оружием, и Хельга — великолепный стрелок из лука, да и она сама — боец не из последних. А если к этому добавить чудесный драккар, то что же это получается? С кем-то воевать силы слишком маленькие, а вот отбиться от лихих людей, если те нападут — самое то! А если вспомнить, как Вейрин прибилась к торговому каравану, то вывод напрашивается сам собой — девушка хочет, если не сама торговлей заняться, то быть около неё, но всё равно выгоду с этого получать — и это правильно! Вот и появляется у старшины торгового каравана шанс перетянуть Вейрин от Олафа на свою сторону, а уж он, Могута Мирдарыч, такой возможности не упустит. Это только простак Олаф думает, что мечи подарил и уже стал лучшим другом и соратником, ну и понятно ярлом. Выгода! Вот основа всего, а это значит, надо сделать Вейрин такое предложение, которое она ожидает, на которое намекнула, потребовав у Деяна треть выручки. Надо её не просто нанять, а предложить стать торговым партнёром, причём не младшим, а равным. Иногда надо отказаться от части дохода, довольно значительной, чтобы потом всё вернуть с лихвой, а это как раз тот случай — если пообещать Вейрин долю, она постарается её увеличить, следовательно, увеличит и долю своего партнёра. В итоге эта доля может оказаться, да что там может, будет больше чем то, что было бы целым! Могута удовлетворённо улыбнулся, ему казалось, что он нашёл верное решение, а что касается странностей Вейрин, то у кого их нет?

Ночь была безлунной, и если бы не драккар Вейрин, пришлось бы приложить много усилий, чтобы сохранить порядок движения всего каравана. Вообще-то, в такие ночи движение и вовсе прекращали, стараясь держать ладьи поближе друг к другу. Во время движения в такой темноте очень просто кого-нибудь потерять. Но даже при соблюдении таких предосторожностей бывали случаи, что одна, а то и две ладьи бесследно исчезали. Но в этот раз всё обошлось, волшебный огонь с драккара Вейрин был виден всем, ориентируясь на него, продолжали движение и ночью, тем более что дул хоть слабый, но попутный ветерок и была возможность продолжать движение под парусом. Ночь прошла спокойно, а под утро, когда уже рассвело, на море упал туман, но этот туман не накрыл корабли, он был только в одном месте, прямо по ходу каравана, там он медленно расползался по морю, словно стекал с большой горы, и эта гора была прямо по ходу каравана. Вообще-то в этом месте не должно быть островов с такой большой горой, там должно было быть чистое море. Можно было пройти и сквозь этот туман, тем более что его облако не таким уж и большим было, но драккар Вейрин повернул, обходя это непонятное место. Непонятное, потому что туман оставался неподвижным, несмотря на усиливающийся ветер.

Когда колонна ладей поравнялась с этим неподвижным облаком, послышалось пение, а туман пропал, словно это была занавеска, которую убрали резким движением. Пение стало громче, и люди увидели тех, кто пел. Пели прекрасные девы, вся одежда которых состояла из их роскошных светлых волос. Девы сидели на уступах скал невысокого острова и на больших камнях у берега, сидели в соблазнительных позах, соблазнительных, потому что волосы не могли даже частично прикрыть их наготу (хотя кое-что всё-таки скрывали), и пели. Что это было за пение! Оно манило больше чем нагота дев, манило с такой силой, что на ладьях стали опускать паруса, намереваясь взяться за вёсла, чтобы идти к острову.

Наваждение, туманившее голову, спало от дикого рёва. Очнувшийся Могута увидел драккар Вейрин, застывший между сбившимися в кучу ладьями и островом с прекрасными девами. Замолчавшие девы попытались снова запеть, но тут запела Вейрин. Её голос был подобен трубе, от звука которой падают стены городов (о ней рассказывали служители распятого бога), настолько он сильным. Её песня была непонятна в отличие от пения дев, но если их мелодичная, плавно льющаяся песня была подобна мёду, затягивающему попавшихся в него мух, то Вейрин словно призывала к бою. Ритмичная и сильная песня звала не просто в поход, а в такой, где героев ждут славные подвиги! Девы на берегу опомнились и попытались снова запеть, но с драккара Вейрин ударил греческий огонь, на это раз этот огонь бил не узким лучом, а широким конусом накрывая весь берег. Он не сжёг прекрасных дев, но было видно, что он им неприятен, некоторых даже сбил с камней, или они сами за них спрятались. Остров снова окутался туманом, песня Вейрин стихла, драккар Вейрин пошёл вдоль нарушенного строя ладей. Олаф, несколько серый лицом, зычным, хотя и немного дрожащим голосом орал, приказывая ставить паруса тем, кто уже успел их убрать, и идти дальше. Порядок был быстро восстановлен, и караван продолжил движение, быстро удаляясь от скрывшегося в тумане острова, с коварными, но такими прекрасными и сладкоголосыми девами. Коварными, потому что ладьи вряд ли смогли бы добраться до берега. Могута, и не только он, когда спало наваждение, увидел буруны у берега острова. Такие большие белые буруны возникают только тогда, когда волны или сильное течение бьёт о камни. Но какие могут быть волны, когда море было совершенно спокойно, и откуда тут может быть сильное течение?

Вейрин, ушастая ведьма

Когда начало темнеть, Олаф стал проявлять беспокойство и собрался было что-то скомандовать, но сразу же успокоился, когда Вейрин подняла штангу с прожектором. Может, он хотел именно об этом попросить девушку, может, ещё что хотел, но ничего об этом не сказал. Видя, что караван продолжает движение в прежнем темпе, чудесный огонь дварфов позволял это делать, Олаф, зевнув, ушёл спать в "каюту" на палубе. Так Вейрин теперь называла эту часть истребителя, оставшуюся пустой после потери направляющих ракетоторпед, где построили халабуду Малк с Угримом (строил он, Малк только смотрел). Фрей снова уступила место ярлу (теперь уже в той "каюте"), а сама, забрав с собой Забаву, ушла спать в настоящую каюту. В рубке остались Вейрин, Хельга и Ингрид, которую невозможно было оторвать от управления Змеем. Вейрин позволила подруге порулить, тем более что Олаф уже не нависал над душой, командуя ходить вдоль колонны ладей, поэтому движение было только по прямой. Но под утро Ингрид устала и, разбудив спящих Вейрин и Хельгу, уснула сама. Тут проснулись остальные, в том числе и Олаф, а вот Фрей и Забава продолжали спать, оставшись в каюте, наверх-то они не поднялись. Олаф, сев в кресло матроса, сразу же вскочил, увидев впереди облако тумана. Оглянувшись назад на колонну идущих под парусами ладей, он решительно приказал двигаться сквозь туман, мотивировав своё решение тем, что лишние манёвры могут нарушить походный строй. Вейрин, глянув на экранчик радара, ехидно заметила:

— Разве тот остров, что впереди, — конечная цель нашего похода? Он слишком маленький, чтоб быть местом проведения ярмарки, к тому же там нет ни одного корабля.

— Кого нет? — переспросил Олаф и удивлённо продолжил: — Какой остров? Откуда здесь может быть остров? Здесь никогда не было островов!

— В том тумане остров, хоть и небольшой, но довольно скалистый. Если мы пойдём прямо, то об эти скалы разобьёмся, — спокойно ответила Вейрин, показав на радаре большую и мелкие отметины. Олаф ничего не понял и попытался что-то возразить, но Вейрин его не слушала, направив Змей в обход неподвижного облака тумана по большой дуге, этот манёвр повторили все идущие следом. Олаф насупился, ему не понравилось это самоуправство девушки, но ничего не сказал. Глядя на это облако, Вейрин сказала, ни к кому не обращаясь: — Не нравится мне это облачко, ну совсем не нравится! Ветерок свежеет, а туман не рассевается, словно его что-то там держит.

Колонна ладей уже почти поравнялась с этим туманным облаком, когда послышалось пение, сначала тихое, а потом более громкое. Туман внезапно рассеялся, открыв небольшой скалистый островок, на скалах которого и больших камнях у воды сидели красивые обнажённые девушки, не совсем обнажённые, а частично прикрыты своими роскошными волосами. Вейрин хмыкнула и начала что-то говорить по этому поводу, но увидев широко раскрытые глаза Ингрид, которая проснулась, как только девы на острове начали петь, стекленеющие глаза Олафа, включила ревун и направила Змея так, чтобы оказаться между ладьями, собирающимися в кучу, и островом. Управлять Змеем мешала дрожащая Хельга, прижимающаяся всем телом к Вейрин. Ревун внезапно замолчал, Вейрин увидела, что девы на острове, умолкнувшие при звуке сирены, собираются снова запеть свою колдовскую песню. Тогда она, повинуясь какому-то шестому чувству, запела сама, запела, в отличие от медленной и тягучей песни дев, марш десантников.

Её друзья из десанта и спецназа часто пели этот марш в питейных заведениях, вернее, не пели, а орали (чем очень терзали музыкальный слух Вейрин), так как эти песнопения начинались после того, как было уже немало выпито. Вообще-то, этот марш нравился Вейрин, но не в исполнении своих друзей. Он начал ей нравиться после того, как она услышала его в исполнении профессионального военного хора. Этот марш нравился не только ей, но и большинству экипажей её отряда. Вот ребята и девчонки решили его исполнить на ближайшем смотре самодеятельности (такие тоже бывали, хотя и не очень часто, надо всё-таки чем-то занимать личный состав во время затишья в боевых действиях, а то ведь молодёжь сопьётся, не вылезая из баров). Для репетиции притащили соответствующую аппаратуру, репетировать решили подальше от начальства — в ангаре, где стоят истребители. А большие плоские динамики и усилитель к ним (через эту аппаратуру собирались проигрывать музыку, какое же пение без музыкального сопровождения?) смонтировали на истребителе Вейрин, динамики на передней броневой плите рубки управления. Это изменение в конструкции (хоть и не очень заметное, ведь динамики плоские) и внешнем виде истребителя непременно должно было вызвать недовольство начальства. Но Вейрин уже и так это сделала и все наряды за художественную раскраску днища своего истребителя ещё не отбыла, ей уже как бы нечего было терять. Естественно, если есть возможность громко спеть, а Вейрин любила петь, и говорили, что это у неё очень хорошо получается, то почему бы не попробовать, вот она и подключила к музыкальной аппаратуре микрофон, но спеть не успела, отряд послали на то самое задание, с которого она не вернулась.

И вот теперь представилась такая возможность — спеть, используя всю мощь музыкальной аппаратуры. Но эта мощь не смутила дев на острове, очень похоже, они громкостью своих голосов решили посоревноваться с техническим устройством и попытались снова запеть. Вейрин не приняла вызов, а применила ещё один технический аргумент, намного действеннее чем музыкальный, — ударила по острову из штатного оружия истребителя, максимально расфокусировав лучи излучателей. Такой луч не мог пробить даже индивидуальную броню. Это была стрельба не на поражение, а, скорее, для того чтобы напугать, временно ослепить (если солдаты противника не успевали опустить светофильтры). Может, этот удар и не причинил девам на острове особого вреда, но был весьма болезненным, ведь на них не было брони и шлемов со светофильтрами. Остров снова накрыло неизвестно откуда взявшимся туманом, и никто больше не пытался там запеть. Опомнившийся Олаф стал командовать, хотя и делал это слегка дрожащим голосом, Вейрин несколько раз провела Змея вдоль выравнивавшегося строя ладей, стараясь держать истребитель между ладьями и островом. Змей уходил от острова последним и замыкал колонну, пока облако так и нерассеявшегося тумана не скрылось за горизонтом.

Змей, пройдя вдоль колонны ладей, занял своё уже привычное место, Вейрин передоверила управление истребителем Хельге, а сама, отхлёбывая теплый чай (хотя это назвать чаем можно было только в большом приближении, это был напиток из сушёных ягод, взятых из запаса хозяйственной Фрей, она его и принесла), поинтересовалась у старшей воительницы:

— Фрей, ты когда готовила этот напиток, ничего не почувствовала? Такого странного, тебе никуда идти не хотелось? Или что другое сделать?

— А что я должна была почувствовать такого странного? — ответила вопросом воительница. Увидев, как напряглась Ингрид (Хельга не отвлекалась, она была занята управлением), а Вейрин ждёт ответа, Фрей с некоторой обидой, вроде как девушки решили над ней подшутить, рассказала подробнее: — Ничего такого не чувствовала, вот эти бутерброды (ещё одно непонятное для Олафа словечко из языка Вейрин) вам делала, воду грела, чтоб ягоды залить. А хотела, чтоб вода быстрее закипела, чтоб заварить и вам всё отнести. Вы же, наверное, ждали чего-нибудь такого, а сейчас вот даже не притронулись. Вот только Вейрин пьёт. Какие-то вы все перепуганные, что ли, вон там в каюте купец, его люди и твои, Вейрин, скоморохи даже дрожат, стук их зубов аж сюда слышно. Что вы такое им сказали или сделали, что так напугали?

— А Забава? Чего она не поднялась с тобой? — продолжила задавать вопросы Вейрин.

— Забава сказала, что поднимется, когда поест и узвар выпьет. Чего ей с горячей кружкой здесь по этой крутой лестнице подниматься, всё-таки она девочка нежная, упасть и обжечься боится, — начала подробно объяснять Фрей. Увидев, как напряжён Олаф, теперь спросила у него: — А ты чего такой, словно тебя холодной водой облили? Вроде ж сухой, а тоже как те... — Фрей махнула рукой в сторону "каюты" и, не сказав, что хотела, просто окончила начатую фразу: — Разве что не дрожишь.

— Ты действительно ничего не слышала? — в свою очередь спросил Олаф. Фрей отрицательно помотала головой, Олаф, вздохнув, немного нервно стал рассказывать: — Сирены, мы наткнулись на их остров. Спросишь — откуда он здесь взялся? Не знаю! Мы тут много раз ходили и видели: ничего тут нет, но вот откуда-то появилось! Из тумана появилось. Такого странного тумана, ветром не сдуваемого, появилось! Остров, а на нём сирены, и они начали петь, мы обо всём забыли и хотели... — Олаф замолчал и махнул рукой, словно хотел что-то с неё стряхнуть. Фрей положила Олафу руку на плечо, пытаясь его успокоить:

— Да не волнуйся ты так, все же ладьи целы и вон, видишь, идут за нами. А сирены... не привиделось ли тебе, ведь никто не пропал и не пострадал.

— Вот у своих подруг спроси, вот у неё, — кивнул Олаф в сторону Вейрин и воительниц, повернувшись в сторону "каюты" с перепуганными пассажирами, добавил: — Или у них.

Вообще-то он хотел разговорить Вейрин, но девушка, отхлёбывая горячий ягодный чай, делала вид, что помогает Хельге и никак не может отвлечься, чтоб поговорить на интересующую Олафа тему. Фрей это поняла и, подсев к Ингрид, стала расспрашивать её, заговорив на языке дварфов (так девушки теперь называли язык Вейрин). А насупившаяся Хельга делала вид, что поглощена управлением и не может отвлекаться на какие-то разговоры. Олаф вздохнул и погрузился в свои мысли, видно решив оставить этот разговор на потом.

Вейрин, прикрыв глаза, пыталась проанализировать те события, что произошли после того, как она запустила ракеты по большой ракетно-артиллерийской платформе сухов. Вообще-то её ракеты не могли уничтожить эту хорошо защищённую крепость, но та яркая вспышка, которую она увидела перед тем, как провалилась во тьму, не оставляла сомнений, что платформа уничтожена. Может, ещё кто-то попал, ведь атаковали платформу не только истребители и штурмовики. Может, попали из-под воды, а может — из космоса. Впрочем, сейчас это уже не важно, как неважно и то, как она здесь оказалась, на этой совершенно дикой планете, о которой никому не известно. Где она находится, Вейрин определить так и не смогла, здесь совершенно другое звёздное небо. Тяготение на этой планете меньше привычного почти в два раза (нужных приборов для измерения этого у Вейрин не было). В остальном здесь всё почти такое же, как дома (хотя можно ли назвать домом то место, где жила Вейрин), такие же магнитные полюса, длительность суток такая же, конечно, есть отличия, но незначительные. Природа здесь гораздо богаче, чем там, откуда Вейрин (это девушка точно знала, хотя и всю короткую жизнь провела в помещениях базы, но ведь голопередачи никто смотреть не запрещал), но с этим всё ясно — дикая же планета. Да и человеческие отношения тут такие же, как дома. Вейрин усмехнулась при этом определении — дома, вряд ли она туда когда-нибудь вернётся, да и не хочется. Но здесь есть совершенно необычные явления, тот же Волчий Пастырь со своими зверюгами. Да, волки огромные, но не это удивительно, а то, как они шли по воде, вернее, по той дорожке, что была под водой. В принципе такую дорожку можно сделать, но для этого требуется оборудование и время на подготовку. А этого не было! Ведь там, где возникла дорожка, истребитель проходил дважды, последний раз за несколько минут до появления этой дорожки! А эти голосистые тётки, которые сиренами называются, на неизвестно как возникшем посреди моря острове, ведь и Олаф, и девчонки говорят, что они тут проходили много раз и никаких островов или скал раньше не видели. А эта песня сирен? Да, красивая, мелодичная, но не до такой же степени, чтоб оказать гипнотическое воздействие на людей. В другое время Вейрин бы послушала это пение, просто послушала без всяких последствий для себя, ведь это просто пение и ничего больше, а остальных это пение как-то загипнотизировало. Может, это произошло потому, что они местные, а Вейрин нет? Ведь даже когда был включён ревун (кстати, надо бы проверить, почему он выключился), а потом Вейрин заглушила песнопения сирен своим голосом, гипнотическое воздействие не исчезло. Кстати, на Фрей не подействовало, может, потому что она не слышала, а может, потому что она находилась внутри истребителя? Да и на Ингрид почти, а на Хельгу вообще не подействовало! Да, они находились в рубке, тут вроде стенки должны защитить. Но ведь на Деяна, его людей, на Малка с Угримом пение сирен оказало воздействие, а ведь у этого "кузова", где "каюта", стенки выше и толще. А здесь ещё и окна стеклянные, хотя, может, бронестекло как-то задерживает те излучения, что испускали сирены? Ведь не пение же так действует? Вейрин покачала головой — вопросы, вопросы и нет на них ответа, хотя... может, пение (или излучение сирен) слабо подействовало на девчонок, потому что они сидели рядом, а Хельга так вообще прижалась к Вейрин, так прижалась, что бок болит.

Вейрин вздохнула точно так же, как до этого Олаф, и решила подумать об этом позже, а то уже голова разболелась от этого усиленного мыслительного процесса.

— Правильно, нечего всякими глупостями забивать голову. Всё равно не узнаешь, откуда тут эти сирены взялись и почему их пение на тебя и на меня не подействовало. А на Хельгу и Ингрид подействовало слабо, — сказала Фрей, повернувшаяся к Вейрин. Та удивлённо подняла брови:

— Ты что, подруга, мои мысли читаешь? И давно это у тебя?

— По тебе видно, что ты думаешь, — пожала плечами старшая воительница. Вейрин, покачав головой, нахмурила брови и возразила:

— Ты на меня не смотрела, ты вообще ко мне спиной сидела! Как ты узнала, что я именно об этом думаю? Признавайся давай!

— Ладно, признаюсь, только ты на меня не сердись. Хорошо? — улыбнулась Фрей. Вейрин ещё больше нахмурилась, а её старшая подруга, выставив ладонь в примиряющем жесте, стала рассказывать: — Ты же знаешь, что я немного умею как ведьма, но совсем немного. Нет, мысли я никогда не читала, просто что-то чувствую, ну, настроение и куда ударить хотят. Я же тебе об этом говорила, а после того как ты провела со мной обряд, ну, когда шапку надевала, я всё то же самое стала чувствовать сильнее. А тебя и девочек чувствую намного сильнее, чем остальных, нет, мысли не читаю, но настроение... ну, вот чем ты расстроена почувствовала, вернее, что ты волнуешься. Вот где-то так, понятно?

Вейрин не стала отвечать, но и хмуриться перестала. Из рассказа Фрей Вейрин сделала вывод, что усилению природных способностей той поспособствовал мнемоскоп, а то, что подруга стала почти читать её мысли, тоже можно объяснить — фактически произошёл обмен чем-то таким, весьма глубоким... Вейрин не смогла себе объяснить, как это назвать. Она дала девочкам знание своего языка и некоторых других своих умений, при этом почерпнув кое-что и у них. Видно, этот обмен усилил те способности, что уже были у Фрей, интересно, а что приобрели такого необычного девчонки? Сама Вейрин ничего такого особенного не чувствовала, хотя... у Фрей она взяла знания языков и навыков двуручного боя (теоретических знаний, а вот на практике это получалось не очень, но, может, со временем придёт?). Решив этим заняться в ближайшее время, Вейрин откинулась на спинку кресла, закрыла глаза и почувствовала! Почувствовала какую-то обеспокоенность Олафа, интерес Фрей, чувство удовлетворённости у Хельги и интерес у Ингрид. Но не чувствовала тех, кто сидел в "каюте", очевидно, эта способность как-то ограничена расстоянием. Вполне возможно, что это умение можно развивать тренировками. Вейрин открыла глаза и глянула на внимательно смотревшую на неё Фрей. Воительница улыбнулась и подмигнула, Вейрин улыбнулась в ответ.

Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный Меч

Откуда взялся этот остров и почему он появился именно сейчас? Олаф хмурился и размышлял, пытаясь разобраться, как такое могло произойти, тут же раньше ничего не было. Ярл сейчас не командовал, даже не пытался, да и зачем это делать? Направление взято правильно, Вейрин ведёт караван в верном направлении и без дополнительных указаний, Асгейр же не подаёт знаков, а он обязательно это бы сделал, если что-то пошло бы не так. Получается, что Вейрин знает эту дорогу, хотя утверждала... тут Олаф вспомнил тот разговор в "Большой ладье", она тогда только хотела присоединиться к торговому каравану и сделать это, нанявшись перевозить груз Деяна Данмярыча. Причём запросила довольно много! Явно пользуясь тем, что гость находится в безвыходном положении, да и тот спор... ведь она наверняка знала, что выиграет! Да потом поединок со Свеном, ведь тоже знала, что победит, хотя... тогда Свен первый начал, эх, жалко парня, зачем он только принял предложение Тьорда? Да, жадность победила все резоны. Ведь знал же, что если та затея с похищением Забавы даже удалась бы, то рано или поздно расправа последовала бы. Могута назначил бы награду за голову парня, да и Олаф в стороне не остался, предательство прощать нельзя! А что это было, как не предательство! Олаф очередной раз вздохнул и посмотрел на что-то живо обсуждающих Вейрин и Фрей. Довольно громко обсуждающих, но вот о чём они говорят — понять невозможно. Ведь эта беседа ведётся на том незнакомом языке, который кроме них никто не знает. Вот вроде Вейрин как бы рассердилась, даже хмуриться начала, а Фрей как бы извиняться стала, а потом заулыбалась и подмигнула, словно что-то очень забавное рассказывала. И уже эта девушка дварф тоже улыбается, как будто и не хмурилась только что. Да и дварф ли Вейрин? Она совсем не похожа на дварфов из рассказов, где они такие очень сильные, невысокие и коренастые коротышки, хотя... очень может быть, что те, кто рассказывает, никогда этих дварфов не видели. Олаф тоже никогда раньше дварфов не видел, да и сирен тоже не видел, но вот довелось. Если бы не Вейрин, то неизвестно — увидел бы Олаф ещё что-то в этой жизни. О сиренах рассказывали, что они завлекают моряков и всё... Эти моряки исчезают вместе с их драккарами, ладьями или какими-то другими кораблями. Но вот интересно, если так происходит, то кто об этом знает и рассказывает? Хотя... теперь и сам Олаф может рассказать о коварных сиренах.

Взрыв смеха девушек отвлёк Олафа от размышлений, он, сначала глянув в будочку, которую Вейрин называла рубкой, потом на Деяна, его людей и бывших скоморохов, хотя почему бывших? Судя по внешнему виду всегда балагурившего Малка, можно сказать, что тот всерьёз задумался о том, чтоб уйти из ватаги Вейрин и вернуться к прежнему ремеслу, так его проняла встреча с сиренами. Да и обычно невозмутимый Угрим таким уже не выглядит. Похоже, пассажиры Змея до сих пор перепуганы, очень перепуганы. Олаф снова посмотрел на девушек, вернее, на Вейрин. Ну не похожа она на дварфа, совсем не похожа! А что касается её силы, так не такая уж она и сильная, она же сама призналась, что побеждает не столько силой, сколько своей быстротой и знанием, как она сказала, особых точек на теле у противника, да ещё своим умением драться, особым умением драться без оружия. Мечом, топором она ещё только учится, это опытному воину хорошо видно. Дварфы мечом, может, и не очень хорошо владеют, а вот топором или киркой (умение обращаться с этим инструментом не очень отличается от навыков работы с топором) должны хорошо махать. Хотя... может, их женщин этому не учат, но Вейрин...

Олаф потряс головой, такие сложные рассуждения у него не очень хорошо получались, но определённый вывод напрашивался сам собой. Получается, что Вейрин не дварф, если и дварф, то чуть-чуть. Недавние события, а именно её песня, это подтвердили, мало того, что она сама поёт почти как сирена, так и пение сирен её не заворожило, а это может быть только тогда, если... точно! Вейрин — сирена! Изгнанная ими, а может, сбежавшая сама. Сбежавшая к дварфам и долго у них жившая, настолько долго, что они её многому научили. А её драккар, недаром он носит такое имя — Змей, это не просто изделие дварфов, это ещё и настоящий змей. Большой морской змей, который носит на себе это нечто, которое все принимают за драккар. Олаф, и не только он, всё удивлялся — как этот железный драккар может плавать, всем же известно — то, что сделано из железа, тонет. Кружки и миски не в счёт, там мало железа. Но и при этом они плавают плохо и сразу тонут, если их задеть. А этот якобы драккар полностью сделан из железа, пусть это не совсем железо, а какой-то другой металл, но всё же металл, ведь ножом его поцарапать не удалось! Такое количество металла должно сразу же утонуть, а ведь не тонет! Плавает лучше любой ладьи или драккара! Когда гнались за Тьордом, то Олаф обратил внимание не только на скорость, с какой этот драккар плыл, но и на то, что он почти выскочил из воды, но не понял тогда — как это может быть. А вот те, кто смотрел с берега, змея увидели и то, как он почти выскочил из воды, поднявшись на хвосте, бешено бьющем по воде! Страшную пасть и прижатые к бокам лапы этого морского змея тоже разглядели хорошо. Выходит, не врал скоморох, когда рассказывал, что этот морской змей через волок сам перебежал и то, что у него на спине, перетащил. Теперь стало понятно, как Вейрин может что-то рассмотреть так далеко, ночью и в тумане, она не сама это делает, об этом ей змей говорит, вернее, показывает. Через то зелёное окошечко, которое перед ней, показывает, она же не раз говорила, что глядя в это окошечко, видит всё то, что впереди. А он, Олаф, на это внимания тогда не обратил, решил, что это её способность, ну, или такое умение. Она со своим змеем всё время так переговаривается и воительниц этому учит. Недаром же они её язык выучили, видно, на этом языке и змей говорит. Точно на этом, это такой странный и необычный язык, скорее всего, не дварфов, а змеев! Олаф кое-что запомнил, пусть и не понял, что запомнил. Если сирены пели на языке, понятном всем, то Вейрин пела на своём и сирены её поняли! Замолчали же! Пусть ненадолго, но замолчали, да и наваждение от их песни спало. А до этого змей Вейрин заревел, просто заревел, а когда она запела, то стал подпевать, ясно же слышалось, что поют двое! Это змей с Вейрин пел, Олаф это смог разобрать, ведь голос слышался не только из будочки, а ещё откуда-то перед ней, теперь понятно откуда — оттуда где пасть змея, причём голос змея очень похож на голос Вейрин, только более громкий. Пел змей, вернее, подпевал своей хозяйке. Этот могучий зверь слушается Вейрин совершенно ясно, но вот почему? Это другой вопрос.

Глянув на уже хорошо потемневшее небо (так долго он размышлял, что не заметил, как наступил вечер), Олаф улыбнулся, кажется, он смог всё-таки разобраться — кто такая Вейрин. И хотя многие вопросы остались без ответа, но в целом стало ясно — кто она и что такое её быстро и непонятно как двигающийся драккар. Эта железная штука, скорее всего, изделие дварфов, сама она плавать не может. Её носит на своей спине морской змей, как Вейрин или кому-то другому удалось его покорить, трудно сказать. Сама Вейрин вряд ли об этом расскажет, так что спрашивать её не стоит. Олаф, удовлетворённо кивнув, ещё раз улыбнулся и стал укладываться спать.

Фрей, воительница и ведьма

Забава ещё сладко спала, а вставшая с узкой лежанки, которую Вейрин называла полка, Фрей потянулась и вышла в маленький коридор между каютами. Тут и так было тесно и совсем не повернуться, если выдвинуть металлическую доску, называемую странным словом — камбуз, на которой можно было не только что-то разогреть, но и приготовить полноценную еду, причём гораздо быстрее, чем на костре. Фрей, глянув на чудесную печку, с очень непонятным названием — микроволновка, занялась готовкой завтрака для себя и подруг. Готовкой — это громко сказано, Фрей всыпала в котелок с плоским дном горсть ягод и, ожидая, пока вода немного покипит, стала нарезать хлеб. На ломтики хлеба воительница положила тонко нарезанные кусочки мяса и сыра, всё это посыпала зеленью, запасы которой уже почти кончились, а сверху и накрыла ещё одним ломтиком хлеба. Вспомнив, как Вейрин называет эту конструкцию (она и показала, как такое делать), улыбнулась, после чего стала относить приготовленное девочкам в рубку. Носила эти порции по одной, всё-таки лесенка, ведущая наверх, узкая и крутая, а нести надо не только бутерброд, но ещё и кружку с горячим узваром. Каждый раз, спускаясь вниз по лесенке, Фрей гладила немного шероховатую стенку, как бы лаская Змея Вейрин. То, что это не драккар, пусть даже необычный, а живое существо, старшая воительница давно поняла. Там, наверху, эта чуть заметная дрожь не чувствовалась, а вот здесь очень хорошо ощущалась, значит Змей живой! А как известно — всякое живое существо отзывается на ласку, вот Фрей и гладила Змея, хоть так гладила.

Поднимаясь наверх последний раз, Фрей несла еду уже себе. Заняв место Забавы (всё-таки Фрей была крупнее и подругам пришлось потесниться), старшая воительница поинтересовалась:

— Как прошла ночь? Ничего такого больше не произошло? Никто больше не пел?

— Фрей, ты всё-таки нам не веришь? — немного обижено ответила вопросом Ингрид.

— Ну почему же не верю, верю. Что кто-то давит на меня я, почувствовала, совсем чуть-чуть, но почувствовала. Тогда на это особого внимания не обратила, но после ваших рассказов о сиренах и по виду Олафа, да и остальных, я поняла, насколько это было серьёзно, — ответила, чуть пожав плечами, старшая воительница, но этот её жест остался незамеченным, уж очень было тесно. Вейрин, кивнув каким-то своим мыслям, сказала:

— Говоришь — почувствовала, хотя песни не слышала, так? Значит, это была не только песня, вполне возможно, что это как-то связано со мной. Появление острова там, где раньше ничего не было. И не только это... Волчьего Пастуха я видела, но он почему-то меня испугался и стал извиняться.

— Появление острова, где раньше ничего не было, говоришь? — переспросила Фрей и продолжила: — То, что его раньше никто не видел, ни о чём не говорит. Вполне возможно, что он и раньше появлялся, ведь те, кто его увидел, об этом уже никому не могли рассказать. Спасение нашего каравана — случайность, ведь никто не знал, что в нём будешь ты, Вейрин. А драккары бесследно исчезали и раньше, да и целые караваны тоже. А по какой причине? Ну, может, шторм или лихие люди...

— Ага, лихие поющие тётки, — Вейрин перебила Фрей, та кивнула:

— Вполне может быть, сирены или морские чудовища. А вот этих много раз видели, а ещё больше об этом рассказывают. А появляющийся из моря остров... есть такая легенда, ты Асгейра расспроси, он таких историй много знает. Да и у россов есть подобные легенды, только россы не морской народ, поэтому у них появляется не остров, а город. Из озера среди леса появляется, а потом туда же уходит.

Вейрин покивала, подобные легенды были и в её мире, но это были всего лишь легенды, там, где различными способами просматривается каждый квадратный метр (не только наземными станциями слежения, но и с воздуха, и из космоса), негде спрятаться подобным вещам, хотя... легенды откуда-то возникают! Не исключено, что и там, на тех планетах, существуют подобные никак необъяснимые аномалии. Природные ли это явления или живые существа никто не знает. Может, они даже разумные и хорошо прячутся именно потому, что разумные. А здесь, в этом малоизученном и диком мире, подобных вещей может быть очень много, в чём Вейрин уже убедилась. И если существование Волчьего Пастуха с его огромными зверюгами ещё как-то можно объяснить, то ныряющий остров с разместившимся на нём женским хором, ну просто, ни в какие ворота! Не исключено, что нечто подобное может ещё встретиться и произойдёт это в самое ближайшее время, к этому надо приготовиться, и как можно скорее! И Фрей в этом поможет, а как сделать? Вейрин у неё и поинтересовалась:

— Фрей, ты говорила, что мы все обладаем такими же необычными способностями, как и ты, только меньшими. А если эти способности развить? Ты нам поможешь это сделать? Заодно и сама подучишься.

— Не знаю, как это сделать, я пыталась девочек поднастаскать, но ничего из этого не вышло, — ответила Фрей. Вейрин с улыбкой возразила:

— Это не бой на мечах или топорах и не стрельба из лука, здесь надо развивать другие навыки. Именно учиться их развивать, а не натаскивать на что-то тебе самой не очень понятное. Поэтому будем разбираться и учиться. Согласна? Если ты согласна, то сейчас и начнём. С чего? Ты говорила, что чувствуешь опасность, вот с этого и начнём. Попытайся вспомнить, как это у тебя получается и подробно об этом рассказать.

Вейрин предложила заняться развитием способностей, которые на её родине называют паранормальными. Но при этом совсем не представляла, как это сделать. Но, как говорится, надо начать, а там видно будет, вот Вейрин и решила начать, совершенно не зная, что же это такое.

Глава 8. Знакомство с городом Любен и всё то, что там случилось днём и ночью

Хельга, молодая воительница, начинающая ведьма

Говорят — тяжело в учении, легко в бою, но в этом учении было особенно тяжело. Нет, тут не надо было бегать, прыгать, махать мечом или стрелять из лука, но всё это предпочла бы делать Хельга вместо того, чем ей приходилось заниматься сейчас. Сидеть в удобном кресле, пусть и вместе с Вейрин, это не труд, но пот на лбу девушки показывал, что она старается сделать что-то весьма нелёгкое изо всех сил. Хельга пыталась услышать, что думают её подруги, но если безучастность Ингрид, управляющей Змеем, к происходящему говорила, что она в таком же положении, как и Хельга (хотя её невозмутимость можно было трактовать по-разному), то Вейрин и Фрей как-то многозначительно переглядывались. Может, у них тоже ничего не получалось и они только делали вид, что уже чего-то достигли. Хельга, стараясь услышать мысли Фрей и Вейрин, напряглась ещё больше, напряглась всем телом (при этом, не зная, поможет ли такое отчаянное усилие), даже глаза закрыла. Фрей, видно решив, что Хельга хочет таким образом попытаться отлынивать от этих занятий, выразила своё возмущение:

— Вейрин, посмотри, что эта лентяйка делает! Думает, что закрывание глаз и надувание щёк поможет ей отвертеться!

— Наверное, она так устала, что спать собралась, — как-то странно хихикнула Вейрин.

— И ничего я не отлыниваю! Я стараюсь, но у меня не получается! — возмутилась Хельга и замолчала, увидев улыбки Фрей и Вейрин. Не понимая, почему подруги так улыбаются, слегка растерялась и завертела головой (сидела-то она между ними), пытаясь понять, что вызвало такую их реакцию. Вейрин спросила у Хельги:

— Ты услышала, да? А что ты услышала? Как ты услышала? Хорошо или не очень?

— Услышала, как вы меня обсуждаете, Фрей лентяйкой обозвала, а я так стараюсь! А ты, Вейрин, сказала, что я спать собираюсь!

— Молодец! — почему-то похвалила Хельгу Фрей. Вейрин поддержала старшую воительницу, тоже похвалив, а потом объяснила, за что хвалит подругу:

— Хельга, ты услышала то, что мы с Фрей говорили мысленно. Это не значит, что мы читаем мысли друг друга, просто это как разговор, если я хочу, чтоб кто-то услышал, то я к нему как бы обращаюсь, как это делаю... в общем, трудно объяснить, как мы мысленно переговариваемся. Ещё утром мы не умели, потом получилось, а теперь и ты сумела нас услышать. Молодец!

— А Ингрид? Она слышит? Она же управляет Змеем, — растерянно спросила Хельга и услышала:

— Я давно слушаю, они ещё не слышали друг друга, а я уже слышала их крики.

Ингрид это сказала, повернув голову к Хельге и остальным, но при этом рта не раскрыла. Увидев изумление подруг, она захихикала, но при этом её лицо осталось спокойным, а рот закрытым. Хельга наморщила лоб, даже слегка надула щёки и мысленно спросила:

— А вы меня сейчас слышите?

— Слышим, — мысленно ответила Вейрин и, поморщившись, добавила: — Хорошо слышим, и не надо так орать.

— Пожалуй, ей теперь надо учиться сдерживаться, — заметила Фрей, сделав это мысленно и посмотрев на Вейрин, точно так же похвалила и её: — Да, твой способ обучения сотворил чудо! Сколько я с ними не билась, ничего не получалось, а тут... вроде ничего такого сложного, а гляди ж ты! Всё получилось!

— Это не мой способ, — ответила Вейрин и пояснила: — Просто я вспомнила, как обучали меня, и постаралась использовать эти знания. Нас, воспитанников спецшколы, начинали обучать чуть ли не с того момента, как мы начинали говорить, а что в этом возрасте можно понять? Вот в нас и вбивали навыки того, что мы должны уметь, именно навыки, а не знания, доводя эти навыки до автоматизма. Те, кто не поддавался такому обучению, отсеивались, их куда-то отсылали, я их больше не видела, разное всякое об этом говорили. Хоть там, где мы жили и где нас учили, было не сладко, но неизвестность страшила больше, вот мы и учились, как могли. У меня не очень получалось, но я себе придумала вот такой способ запоминания и обучения. В итоге получилось даже очень неплохо, я была одна из лучших, хотя старалась этого не показывать, ну, быть такой, как все.

— Это у тебя ещё тогда проявились твои особые способности, признайся, ведь ты чувствовала опасность? Чувствовала, что надо сделать именно так, чтоб этой опасности избежать, не понимая почему. Подсознательно чувствовала неправильность и старалась так не делать, — сказала Фрей. Посмотрев на Ингрид, спросила у той: — Ну, а ты? Похоже, ты многому научилась ещё тогда, когда я вам всё это объяснить пыталась, ведь так? Если да, то почему об этом не сказала или хотя бы намекнула?

Ингрид посмотрела на Вейрин, чуть скосив глаза в её сторону, но ничего не ответила. Фрей, тоже глянув на улыбающуюся Вейрин, вздохнула:

— Понятно почему, всё-таки вы очень похожи, недаром же так быстро сошлись. Ну что ж, давайте продолжим.

И они продолжили, некоторое время мысленно разговаривали, и это довольно неплохо получалось, даже у Хельги. Но потом Фрей сделала предположение, что всё так хорошо получается, потому что сидят они тесно прижавшись друг к другу. Девушки вчетвером сидели в двух креслах и доске между ними. Забаве надоело их молчание, вот она и ушла в "каюту", а на освободившееся место села Фрей, которая была гораздо крупнее, вот поэтому девушки и сидели тесно прижавшись друг к другу. А Забава ушла в "каюту" потому, что там было интереснее, хоть в кости уже не играли, но Малк рассказывал разные истории и показывал фокусы.

Фрей предложила продолжить мысленный разговор не касаясь друг друга, после чего встала, пройдя мимо Олафа, сидевшего в кресле матроса, отошла на несколько шагов и мысленно позвала подруг, но её никто не услышал, она тоже никого не слышала. Все девушки проделывали это по очереди, вызвав удивление Олафа, поинтересовавшегося:

— Что это вы молчали, молчали, а теперь передо мной туда-сюда ходите?

— Да вот — разминаемся, сидеть-то не очень удобно, — ответила Фрей.

— Да и наряды свои хотим показать. Вот оделись, чтоб покрасивее выглядеть, а ты совсем этого не видишь, обидно понимаешь, совсем обидно, — хихикнула Вейрин, её поддержали Ингрид и Хельга, только Фрей осталась серьёзной. Олаф вздохнул (поймав себя на том, что в последнее время он стал часто вздыхать) и покачал головой.

Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный Меч

В этот раз Фрей заняла место, которое раньше занимала Забава, которая ушла в "каюту", там было веселее. Понятно, что девочке было скучно, воительницы и Вейрин постоянно переходили на язык дварфов, непонятный ни Олафу, ни Забаве. Когда она просила рассказать, о чём идёт речь, ей не отказывали, но эти пояснения были столь же непонятны, как и разговоры на языке Вейрин. Похоже, что Забава начала жалеть, что попросилась на Змея, хотя кто их женщин знает? Даже таких молодых, как Забава, она же сидела вчера вместе с девчонками, хотя и было это после полудня, а до этого спала. Интересно было бы посмотреть, что там внутри у этого Змея, но Вейрин туда не пускает, а воительницы не рассказывают, надо будет попробовать Забаву разговорить. Олаф встал и поднёс бинокль к глазам, посмотрев на идущие следом драккар и ладьи, снова вздохнул, это, такое интересное вначале, занятие теперь порядком наскучило, да ещё и девчонки, усевшиеся в ряд (и как они там только уместились), всё время молчат, но почему-то начинают непонятно почему хихикать. Вот узнать бы причину такого их поведения, но ведь не расскажут! Взрыв девичьего смеха отвлёк Олафа от размышлений, а девчонки стали по очереди ходить мимо него, делая это с каким-то отсутствующим видом — вроде смотрят, но ничего вокруг не замечают.

Когда перед ним остановилась Фрей, Олаф у неё спросил:

— Что это вы молчали, молчали, а теперь передо мной туда-сюда ходите?

Ответила Вейрин, при этом стрельнув глазками, совсем как деревенская девчонка, старающаяся произвести впечатление на своего кавалера, этим немного смутив Олафа, не ожидавшего от неё такого. Остальные, глядя на растерявшегося ярла, захихикали, чем ещё больше смутили того. Чтобы скрыть это смущение, Олаф, грозно насупив брови, поднёс к глазам бинокль и занялся изучением белых барашков на волнах.

В город Любен, столицу торгового союза Ханзы, караван Могуты Мирдарича пришел после полудня. Когда стала видна стена, расположенная на скалистом мысе, далеко выдающемся в море и образующем большую и удобную гавань, Олаф дал команду перестроиться. Вообще-то, всё перестроение состояло в смене места Змея в колонне каравана. Первое место теперь занял драккар норманнов, второе — ладья Могуты Мирдарыча, а Змей ушёл почти в конец колонны, как сказал Олаф — там он будет менее заметен. Сам Олаф перешёл на свой драккар, вернее, перепрыгнул. Это было сделать очень легко, так как Змей очень аккуратно подошёл к борту драккара, точно так же перебралась на ладью своего отца и Забава. Ей помог Слав, в этот раз он девушку за борт не уронил. Караван прошёл узость входа в большой залив и направился к пристани у новагородского конца (вообще-то это место у местных называлось по-другому, но жители господина Великого Новагорода именно так называли расположение своих лавок, складов и остальных построек). Как только ладьи причаливали к пристани, так сразу начиналась их разгрузка и перенос товаров в большие лабазы. У каждого торгового гостя здесь был свой склад, совмещённый с лавкой, у кого больший, у кого меньший.

Олаф поздоровался со знакомыми начальниками местной стражи как новагородского конца, так и всей ярмарки. Подошёл и бургомистр города, которому доложили о прибытии каравана новагородских гостей, но он общался больше с Могутой Мирдарычем, как со старшиной пришедшего каравана новагородских гостей. В общем, происходила обычная суета, которая сопровождает прибытие солидных участников будущих торгов, а новагородские гости были более чем солидные участники, о чём свидетельствовал приход бургомистра.

Вейрин, ушастая ведьма

Довольно большая гавань была забита различными судами, но если большинство этих плавсредств (в том числе и ладьи новагородцев и драккары норманнов) были очень похожи на большие лодки, то два корабля (именно корабля!) очень заинтересовали Вейрин. Чем-то напоминавшие старинные галеры (их Вейрин видела на картинке), они были гораздо больше и выглядели как-то очень монументально. Фрей, заметив интерес Вейрин, пояснила:

— Это дромоны, они редко сюда заплывают, греки не любят холодных морей, но на ярмарку вот приплыли. А вон ещё и галеры италийцев, эти из Венето пришли, тоже на ярмарку. Галеры поменьше дромонов но тоже немаленькие. Все на эту ярмарку собираются. Здесь можно купить дешевле, а у себя продать дороже. Можно, конечно, и в Новагород податься, но туда такие большие корабли редко приходят, тяжело им по рекам-то, а может, непривычно.

Вейрин слушала Фрей, с восхищением рассматривая дромоны, это были даже не корабли, это были произведения искусства! Такие вот стройные, богато украшенные красавцы!

Приняв участие в разгрузке товара Деян Данмярыча, но не в переноске на склад, Вейрин с интересом наблюдала за (как она уже привычно непонятно выразилась) таможенно-бюрократическими мероприятиями местной администрации. Таскать выгруженные на пристань товары в большой сарай Вейрин не стала. Это был лабаз, как и у большинства торговых гостей, служивший не только складом, но и лавкой с жильём, оттуда появились несколько человек, которые почтительно поприветствовали купца, похоже, это были его служащие, постоянно тут проживающие. К ним присоединились и Угрим с Малком, причём последний не отлынивал от работы, как делал всегда, а таскал тяжести с усердием. Это очень удивило Вейрин, но сказать она ничего не успела, так как Фрей пояснила такое поведение бывших скоморохов:

— Малк жаловался, что ты вроде как взяла его и Угрима на службу, но при этом ничего не платишь за это, а монет у тебя много, и не только серебряные, есть и золотые, вот он и...

— А чего платить-то? За что? — вмешалась Ингрид, не давая досказать подруге, и с возмущением продолжила: — За что ему платить? Что он такое делает? Угрим вот хоть кашу варил, а этот только ест и спит! Ну, ещё всякие байки рассказывает, так не нам же! Вот ничего не делает, а хочет, чтоб ему платили не только серебром, но и золотом! И углядел же, что у тебя, Вейрин, есть не только серебро.

— Вот он и решил податься на службу к Деяну, сам решил или его уговорили, не знаю. Сам пошёл и Угрима подговорил, тот-то за Малком как нитка за иголкой. Вон видишь, как стараются! — продолжила Фрей. Вейрин со словами "Ой как нехорошо получилось, я совсем о таком забыла" полезла в шкафчик, достала оттуда горсть серебряных монет и стала ждать. Малк, словно услышав, что о нём говорят, подошёл к рубке и, потупив взор, начал:

— Я это... не серчай, но мы... того, ну этого... у тебя же теперь, вон.. а мы как бы... ну совсем...

— Я понимаю, — кивнула Вейрин, сдерживая улыбку, никогда не лезший за словом в карман, Малк сейчас очень напоминал своего немногословного товарища. Угрим, по обыкновению, стоял за спиной Малка и только морщил лоб. Вейрин, разделив монеты на две равные части, протянула их парням и сказала: — Вот, возьмите, вы тоже на меня не серчайте, надеюсь, вам с Деяном больше повезет, чем со мной.

Глядя вслед бывшим скоморохам, удаляющимся в сторону лабаза Деян Данмярыча, Вейрин вздохнула, всё-таки эти парни были первыми, с кем она здесь встретилась. Нельзя сказать, что она очень привязалась к шебутному Малку и молчаливому Угриму, но всё же при расставании с ними что-то там, внутри, царапнуло. Фрей поняла состояние подруги и, положив ей руку на плечо, сказала:

— Вся наша жизнь — это встречи и расставания, но если встречи на какое-то время, то расставания обычно навсегда. Не печалься, они ушли...

— А вы пришли, и я этому очень рада, — Вейрин не дала досказать подруге, а та улыбнулась и, предлагая дальнейшие действия, предложила:

— Куда пойдём? Обычно гости, их охрана живут в лабазах у торжища. Норманны останавливаются в "Большом шлеме". Это такой трактир с жилыми комнатами. Не ставить же здесь палатки, если есть где нормально расположиться, конечно, кое-какую охрану у драккаров оставят, но это больше для порядка, хотя... и здесь есть любители до чужого добра. Но ты не бойся, ребята и за твоим Змеем присмотрят.

— Знаешь, Фрей, я, пожалуй, останусь на Змее, мне здесь привычнее. С вами в трактир схожу, посмотрю, что там и как, да и каша Угрима хоть и вкусная, но уже надоела, свой сухпай тоже уже доели.

Идею сходить в трактир поддержали Ингрид и Хельга, хотя обе девушки заявили, что если Вейрин собралась ночевать на Змее, они её не бросят. Вейрин закрыла вход в каюты, заблокировала управление, и вся компания сошла на берег. Змей стоял у пристани, прижавшись к ней не боком, как ладьи и драккары, а плоской кормой. Сойдя последней на пристань, Вейрин некоторое время стояла, задумчиво глядя на большой кузов истребителя и на изрядно обтрепавшуюся и покосившуюся деревянную халабуду, называемую "каютой". Повернувшись к ожидавшим её девушкам Вейрин, сказала:

— Есть идея, как сделать полноценную каюту, даже две, и отсек для груза. Вот завтра этим и займёмся, а сегодня отдыхать, тем более что темнеть начало — самое время для разгула! Ведите меня в это заведение местного общепита.

Что за разгул и где его решила устроить Вейрин, воительницы не поняли, а уж что такое общепит было вовсе непонятно, но сама идея им понравилась и девушки отправились в "Большой шлем". Воительницы так и остались в шикарно оформленных бронежилетах, даже Хельга, которая была в сарафане. Вейрин тоже не стала менять одежду.

Заведение, именуемое "Большой шлем", мало чем отличалось от уже виденных Вейрин, разве что было больше, да и мебель (столы и лавки) была массивной. Столы, сделанные из толстых досок, были такой длины, что уместиться за ними могли человек тридцать, лавки были им под стать. Почти все места были заняты, Вейрин, увидев это, немного растерялась, но Фрей, решительно направившись к одному из столов в глубине большого зала, увлекла девушку за собой. Чтобы туда добраться (этот стол был у противоположной от входа стены), надо было пройти мимо нескольких довольно шумных компаний. Когда проходили мимо одной такой компании, кто-то со словами "А вот и девочки пришли" попытался шлёпнуть Вейрин по тому месту, по которому подвыпившие мужчины обычно шлёпают девушек, чтоб показать им своё расположение, а именно — пониже спины. Слова были произнесены не на норманнском, но Вейрин поняла, это был один из языков, которые знала Фрей и которые она усвоила во вовремя сеанса ментоскопирования. Мужчина, попытавшийся шлёпнуть Вейрин, был настоящим гигантом, выше не маленького Олафа почти на голову и раза в полтора шире в плечах. Его размеры и сила были сразу оценены Вейрин, так как она успела перехватить руку этого великана, с трудом её удержав — шлепок, в который было вложено едва ли много силы, девушка едва предотвратила. Вейрин не стала даже пытаться применить какой-нибудь приём типа броска или пробовать выкрутить эту огромную руку, она её просто сжала. Так это выглядело со стороны, на самом деле — девушка если бы и хотела обхватить эту руку, то это вышло бы у неё с трудом, а может, и не вышло бы. Вейрин поступила по-другому, она сильно нажала на болевую точку и отскочила в сторону. Крик, вернее, рёв перекрыл все звуки в довольно шумном до этого зале трактира. В наступившей после этого тишине, если не считать громкого сопения баюкающего свою руку верзилы, раздался спокойный голос Вейрин:

— Если кто ещё сделает подобную попытку, больше жалеть не стану, оторву тому руки и засуну в задницу.

— А почему в задницу? — заинтересовалась Ингрид, она и Фрей, в отличие от Вейрин и Хельги, одетых в сарафаны, были в штанах. На всех девушках ещё были бронежилеты, которые можно было принять за довольно оригинальные верхние кафтаны с меховыми воротниками и такими же оторочками рукавов, но такой предмет одежды, как штаны, ясно указывал, что их владелица — воительница. А вот юбки были здесь только у подавальщиц и у девушек, сидевших за столами (некоторые сидели не на лавках, а на коленях у мужчин), юбки, как бы указывали на их статус. Вейрин, небрежно поправив мех на концах рукавов, ответила подруге:

— А что ещё с ними делать? Не носить же с собой, пусть их бывший владелец носит и думает о своём плохом поведении. Если бы не распускал свои руки, то было бы чем их держать, а так...

— Интересно получается — если бы не распускал, то носил бы оторванные руки руками, а так... — подняла брови Ингрид, Вейрин кивнула:

— Именно так, пусть сам свои оторванные руки и носит, как ему это сделать? Ведь рук-то у него уже не будет, вот и запихну их ему в такое место, чтоб не потерялись. Опять же, торчащие из задницы будут предупреждение другим, что так делать нельзя.

— Так ему же ходить неудобно будет! — прыснула Хельга, Вейрин пожала плечами:

— Это уже будут его проблемы.

Вот так разговаривая, сопровождаемые взглядами сидящих за столами, девушки шли за Фрей. Больше никто не пытался к ним приставать или заигрывать, и они спокойно подошли к столу, за которым сидели женщины, по их одежде Вейрин поняла, что это воительницы. Приветствие Фрей подтвердило эту догадку:

— Мир вам, сёстры воительницы, привет, Валборг!

— И тебе, Фрей, привет! Кто это с тобой? Похоже, что в дружине Олафа появилась ещё одна воительница, кто эта девочка? — ответила Валборг, глядя на Вейрин. Фрей пояснила:

— В дружине Олафа больше нет воительниц, я, Ингрид и Хельга в дружине Вейрин, вот познакомься с ней. Это Вейрин, это Валборг, воительница и ярл.

— Привет тебе, Вейрин, — ответила Валборг на поклон Вейрин, ответила на том же языке, на котором говорил тот верзила, которому было обещано отрывание рук. Чуть прищурив глаза, ярл воительница поинтересовалась: — Много ли дракаров в твоей дружине? Сколько воинов под твоей рукой, ярл Вейрин?

— Я не ярл, воинов в моей дружине нет. Фрей, Ингрид и Хельга — мои подруги и они не под моей рукой, мы просто вместе. А дракар у меня один, к тому же мой "Ласковый Змей" не дракар, совсем не дракар, — ответила Вейрин. Фрей дополнила:

— Мы не просто подруги, мы побратимы! Боевые сёстры!

— Ну что ж, бывает и так, — кивнула Валборг, после чего предложила: — Присоединяйтесь к нам, я так понимаю, что к воинам дружины Олафа вам идти не очень хочется. Присоединяйтесь, тем более что у меня есть к вам вопросы.

Вопросы у неё были в основном к Вейрин, Валборг уже много знала, видно, кто-то из дружины Олафа успел ей многое рассказать о Вейрин, о её вкладе в успешность похода гостевого каравана от Новагорода до Любена. Женщина о многом спрашивала, было видно, что ей многое известно, но некоторые вопросы Вейрин позабавили, особенно о том, как ей удалось приручить морского змея. Разговор вёлся на том языке, на котором разговаривала Валборг и остальные сидящие за столом женщины, они тоже принимали участие в разговоре, демонстрируя живейший интерес к тому, что рассказывала Вейрин. Когда же наступила в этом разговоре передышка, Вейрин поинтересовалась у Фрей:

— А почему норманны говорят пусть на похожих, но всё же разных языках? Если судить по названию — это же один народ, значит и язык должен быть один, не так ли?

Вопрос Вейрин вызвал улыбки у всех присутствующих, Валборг удивлённо спросила:

— Откуда ты взялась, если такого не знаешь? Ведь ты же свободно говоришь на всех трёх языках северных народов!

— Норманны — это общее название всех северных народов. Есть три больших народа и у каждого свой язык, это свеи, даны и норги. Есть ещё несколько малых народов, со своими языками, но на них они говорят только со своими, а для общения с другими используют один из вышеупомянутых языков. В дружине Олафа говорят на свейском, там большинство свеи, хотя есть и другие, вот я, например, как и Валборг, из данов, — пояснила Фрей. Вейрин ещё хотела спросить (не всё же ей на вопросы отвечать), как её внимание отвлекли три человека, которые вышли на незанятое столами пространство зала. Вейрин когда увидела это небольшое возвышение у стены, рядом со столом, за который усадили её и подруг, удивилась и хотела поинтересоваться — зачем оно. Тем более тут, где и так довольно тесно от посетителей, так почему бы не поставить ещё один стол, ведь там уже стоит несколько лавок.

Появление этой троицы пожилых людей было встречено приветственными криками. В руках они держали какие-то небольшие, тонкие ящички сложной формы, украшенные резьбой. Это, наверное, какие-то струнные музыкальные инструменты — сразу подумала Вейрин и не ошиблась. Один из этих людей заиграл, пощипывая струны, а потом и запел. Если играл он довольно хорошо, то вот пел... это пение больше напоминало гнусавый речитатив с взвизгиванием и попытками перехода на бас. Вейрин. слушая это пение, морщилась, а когда запел старший — скривилась. Завершение выступления каждого из этих исполнителей сопровождалось не только восторженными криками зрителей, но и монетами, бросаемыми в деревянные миски, стоявшие перед каждым из певцов. Поведение Вейрин не осталось незамеченным, уж очень оно бросалось в глаза, тем более что в отличие от остальных она монет не бросала. Может, на Вейрин и не обратили бы внимания, но точно так же вели себя и её подруги. Старший из певцов, нахмурив брови, поинтересовался у Вейрин:

— Чем тебе не нравится наше пение? Неужели ты можешь спеть лучше или сыграть? Если да, спой и покажи, как ты можешь сыграть на лире, а мы послушаем. Или же ты боишься? Или ты столь невежественна в этом высоком искусстве, что просто не понимаешь всей красоты подобного исполнения? Если это так, то затыкай уши и не смущай истинных ценителей своим кислым видом!

На Вейрин уставилось множество глаз, но не это разозлило девушку, а тон этого певца и кривые ухмылки смотрящих на неё. Вейрин встала, подошла к мужчине и забрала у него инструмент, чем-то напоминающий гитару без грифа. На этом инструменте играли, положив его на колени и дёргая за струны обеими руками. Взяв эту недогитару, которую обозвали лирой, Вейрин подёргала за струны, пытаясь понять, как этот инструмент звучит. Потом перехватив эту лиру так, как берут гитару (хоть это было довольно неудобно), Вейрин, перебирая струны, сыграла простенькую мелодию, вроде прозвучало неплохо. Улыбнувшись, девушка ударила по струнам и запела. Это была одна из песен, которые напевали Ингрид и Хельга. Простенькая мелодия в исполнении Вейрин словно развернулась, зазвучав совсем по-другому. Если гомон в зале при выступлении певцов хоть немного стих, но всё же полностью не прекратился, то сейчас все слушали, затаив дыхание. Вообще-то, Вейрин не была профессиональным исполнителем, но голос, очень неплохой и сильный, у неё был, слух и чувство ритма тоже. Недаром музыкальную аппаратуру установили у неё на истребителе, солисткой самодеятельного ансамбля тоже её выбрали. В зале этого трактира на удивление была хорошая акустика, и мощный, глубокий голос девушки развернулся вовсю! Когда Вейрин замолчала, в зале была такая тишина, что казалось, люди перестали дышать. Вейрин, чуть улыбаясь, протянула лиру бледному и словно окаменевшему её владельцу, в это время Вальборг, шумно выдохнув, сказала:

— Да! Сирену никто перепеть не сможет!

Валборг, воительница, прозванная обоерукой фурией, ярл

О том, что прибывает караван торговых гостей из Новагорода, Валборг доложили, как только паруса кораблей этого каравана появились на горизонте. Это стало возможным, потому что дозорный из её дружины был не на пристани, а на башне одной из стен, стоявших на мысе, отделявшем гавань от моря. Вот поэтому Валборг уже была на пристани, когда ладьи и драккары каравана только входили в гавань. Валборг не терпелось поговорить со своей подругой, воительницей Фрей, дружинницей ярла Олафа. Когда-то они вместе ходили под началом Олафа, но потом Валборг ушла от него и собрала собственную дружину, и вот теперь она хотела переманить к себе подругу. То, что в дружине Олафа Фрей не единственная воительница, Валборг было известно, вот она и хотела предложить всем девушкам перейти к ней, ведь у неё в дружине, считая её, было уже было пять воительниц.

Драккары пришвартовались к пристани немного в стороне от ладей торговых гостей. Дружинники Олафа, которые не принимал участия в разгрузке драккаров (хотя что там было разгружать, съестные припасы все съедены, а другое имущество... сколько у воина может его быть, всё что есть он носит с собой), направились в город. Но среди сразу сошедших на берег и тех, кто это сделал позже, Фрей и других воительниц не было. Валборг очень удивилась, но когда расспросила знакомого воина, ей не то чтобы всё стало ясно, но кое-что прояснилось. Рассказанное очень подогрело интерес Валборг к этой Вейрин, которая сначала притворялась парнем-дварфом, а потом оказалась девушкой, да ещё и сиреной (Олаф поделился своими догадками с Асгейром, и многие слышали их разговор, на драккаре всё же на виду). Это ещё больше усилило желание Валборг поговорить с Фрей и с этой дварфосиреной более обстоятельно, чем это можно сделать на пристани. Поэтому она отправилась в "Большой шлем", уверенная, что Фрей обязательно туда придёт, и не сама.

Валборг не ошиблась, Фрей пришла в "Большой шлем" и привела девушек, в том числе и эту дварфосирену. Её внешний вид совсем не производил впечатления — маленькая и худенькая девчонка, одетая во что-то похожее на кафтан, не прикрывающий колен. Странный кафтан, с меховым воротником и такими же манжетами. Странным было и то, что все девушки были одеты точно так же, разве что на Фрей и Ингрид были штаны, а не юбки. Странным было и то, что на Фрей и Ингрид не было кольчуг, они редко снимали этот предмет одежды, а уж сюда-то должны были прийти одетыми как обычно. Оружие, правда, у них было — мечи за спиной, а вот у Хельги — только кинжал на поясе. У четвёртой девчонки ничего не было, вернее, на поясе висело что-то очень похожее на маленький топорик, настолько маленький, что это не могло не вызвать улыбку. К тому же этот топорик был очень тупой с режущей кромкой толщиной в палец! Если это был молоток, то уж очень хлипкий. Ну вот совсем непонятно — зачем эта пигалица на пояс повесила такую бесполезную вещь!

Один из дружинников Валборг, которому было приказано немного позаигрывать с этой незнакомкой (остальных-то Бьярн знал), попытался шлёпнуть её по заднице, этот верзила только так и умеет заигрывать. Казалось, девчонка должна взвизгнуть или хотя бы смутиться, но произошедшее, поставило Валборг в тупик. Девчонка как-то увернулась и даже не ударила (даже сильный удар такой пигалицы Бьярну был не страшнее комариного укуса, если бы он его вообще почувствовал), а только прикоснулась к руке мужчины, намного превосходящего её в размерах. А тот заорал так, как будто ему эту руку отрубили! Рука сначала повисла как плеть, а потом Бьярн её долго и бережно баюкал, видно пытаясь успокоить боль. Вот что эта девчонка могла такого сделать, чтоб так проняло этого богатыря Бьярна? А потом ещё заявила, что если кто повторит подобную попытку, то оторвёт руки, причём сделала это так, что никто не усомнился в её возможности это сделать! Да и слова Ингрид это подтвердили, а она так просто ничего не говорит, это все знают.

При разговоре с Фрей и Вейрин (так звали эту дварфосирену) выяснилось немного, было видно, что эта девчонка отвечает честно, но при этом уж очень непонятно, а сама задаёт такие вопросы, ответы на которые всем известны. И вот откуда она такая взялась? Удовлетворять любопытство Валборг помешали менестрели, поскольку они разместились в непосредственной близости от стола, за которым сидели девушки, то те разговор временно прекратили. Играли и пели менестрели очень и очень неплохо, но почему-то Вейрин их выступление не понравилось. Старший менестрель воспринял поведение девушки как вызов своему искусству и предложил сыграть и спеть ей, сделал это в довольно высокомерной манере. И Вейрин ответила, и как ответила! Взяв лютню как-то не так, девушка заиграла совсем не так, как обычно, сразу было видно, что играть она умеет, а вот музыкальный инструмент для неё непривычен, но она быстро приноровилась. А когда запела... даже когда поют лучшие менестрели, их не все слушают, разговаривают, пьют, едят, это ведь трактир, люди именно за этим сюда приходят, песня менестреля — это как приятный довесок к основному занятию. Но тут разговоры стихли, люди перестали жевать, все слушали песню этой девушки. Слушали затаив дыхание! Даже менестрели слушали, открыв рты, а может, потому и раскрыли, что они оценили и игру, и пение девушки по достоинству. Закончив петь, Вейрин встала и, улыбаясь, протянула лиру застывшему менестрелю, а Валборг, уже не сомневаясь с кем имеет дело, сказала:

— Да! Сирену никто перепеть не сможет!

Слова Валборг словно открыли плотину, и со всех сторон послышались просьбы спеть ещё, при этом кто-то пустил шапку по кругу и она быстро наполнилась монетами. Старший менестрель низко поклонился Вейрин, чем немного смутил девушку, после чего попросил девушку ещё спеть, Вейрин, на мгновенье задумавшись, взяла лиру и, показав менестрелям как отбивать ритм, снова запела. Запела на своём языке (местных песен она знала всего две), запела марш десантников. Хотя никто, кроме её подруг, не понял о чём поётся, но после второго куплета ритм отбивали все присутствующие. Кто кулаком по столу, кто и ударами кинжала о выхваченный меч, а кто и вовсе подпевал, хотя слов не знал, но старался как мог, издавая какие-то громкие звуки, в общем, очень воинственно получилось. Довольны остались все, кроме Вейрин, всеобщее восхищение, вызванное её пением, перешедшее во всеобщее участие в восторженном исполнении этого боевого марша, очень ей напомнил тот маломузыкальный рёв, издаваемый её изрядно выпившими друзьями в баре базы. Девушка под восторженные крики отдала лиру менестрелю, ему же со словами "Это вы заслужили больше" отдала и шапку с гонораром. После чего всем своим видом показывая, что петь больше не будет, уселась рядом с Фрей, даже немного к ней прижалась, словно прося защиты. Это действие не укрылось от Валборг, которая спросила:

— Кто же ты такая, Вейрин? Ты легко дала отпор Бьярну, а потом спела... дварфы так петь не могут, но и сирены так драться, хотя... что мы знаем о силе и умениях сирен?

— Что мы вообще знаем о дварфах и сиренах? — кивнула Фрей. И после небольшой паузы добавила: — Кто их видел? Ну, может, и видели, вот как люди нашего каравана. Но если бы не Вейрин, то это было бы последнее, что они видели в этой жизни. Люди видели, что сирены очень прекрасны и поют так, что...

— Ага, прекрасны и очень красиво поют, — вставила Хельга, с другой стороны прижимающаяся к Вейрин. Валборг кивнула и предположила:

— Но никто не знает, как сирены дерутся, может, они воины, которым нет равных, а дварфы могут петь, как сирены.

— Я не сирена и не дварф, — устало ответила Вейрин. Валборг повторила свой вопрос:

— Так кто же ты такая?

— Вейрин Сабана, младший лейтенант, пилот истребителя, бортовой номер двести два, приписанного к третьей базе, — чуть улыбнувшись, Вейрин представилась по полной форме. Потом добавила, снимая с головы косынку: — Но это всё в прошлом, теперь я просто Вейрин, некоторые считают меня дварфом, некоторые сиреной, а некоторые ушастой ведьмой, повелительницей морского змея. А я обычная девушка, там у себя дома обычная, просто случайно сюда попала, и мне здесь нравится, обратно не хочу!

— Может, там, где твой дом, ты и самая обычная, но здесь ты очень необычная. Да и твой драккар, который на самом деле и не драккар вовсе, об этом очень красноречиво говорит, — задумчиво произнесла Валборг. Вейрин ничего не ответила, только пожала плечами — мол, такая, какая есть и ничего с этим поделать не могу.

Валборг с интересом посмотрела на Вейрин, эта, как она сама говорит, обыкновенная девушка, выглядела очень необычно. Да, если смотреть со спины, то она совсем не отличима от местных худышек, но если взглянуть в лицо... огромные глаза и уши, острые и подвижные! Сейчас, когда их не скрывала косынка, эти уши, казалось, жили отдельной жизнью. Косынка, прижимающая уши к голове, мешала слушать, но теперь, когда Вейрин её сняла, стали слышны все звуки, ранее не очень хорошо различимые, вот девушка непроизвольно и вертела ушами, стараясь расслышать всё, что творится вокруг. Это было сравнимо с тем, как плохо видящий вдруг прозрел и стал различать все краски окружающего мира. Валборг, полюбовавшись движущимися ушами Вейрин, сказала, одновременно обращаясь к ней и у Фрей:

— Не хотели бы вы поучаствовать в одном деле? Конечно, если вы сейчас свободны и у вас нет других планов.

Фрей и Вейрин переглянулись, чем подтвердили догадку Валборг о том, что хотя эту девушку с длинными ушами и считают командиром, но от решения старшей воительницы многое зависит. Немного удивив Валборг, эти двое взялись за руки и так некоторое время посидели, потом разом кивнули, как будто что-то вместе решили, и Фрей поинтересовалась:

— А что за дело? Если это ненадолго, то почему бы и нет? У Вейрин уговор с одним из гостей, о том, что она его доставит сюда, а потом обратно. Пока будет длиться ярмарка, мы можем делать что хотим, но потом... сама понимаешь, уговор есть уговор.

— Ярмарка только начинается, до её окончания — четыре месяца. Но за четыре месяца вы, вернее, мы обернуться не успеем, очень жаль... — произнесла погрустневшая Валборг. Вейрин и Фрей снова переглянулись, продолжая держаться за руки, после чего воительница спросила:

— Но всё же, если не секрет, что за дело?

— Как раз секрет, — тихо начала Валборг и, наклонившись, так что её голова и головы Фрей и Вейрин почти соприкоснулись, шёпотом продолжила: — Тебе, Фрей, могу сказать, но надеюсь, что это дальше тебя и твоей подруги не уйдёт.

Фрей и Вейрин дружно закивали, Валборг тем же заговорщицким шёпотом продолжила:

— Маркграф Шабии и курфюрст Ранденбурга в очень натянутых отношениях, вот-вот дело дойдёт до войны. Понятно, что в этот конфликт другие алеманские владетели вмешиваться не будут, то есть не будут кому-нибудь из этих двоих помогать, разве, что добьют проигравшего, понятно? И этим проигравшим, скорее всего, будет курфюрст Ранденбурга.

— Это и так ясно, если кто-нибудь вмешается в эту драчку, то и другие в стороне не останутся, заваруха будет знатная. Победитель получит всё, а проигравший этого всего лишится. Но ты-то здесь причём? Или ты хочешь со своей дружиной поучаствовать? Тебя же раздавят в самом начале и не заметят, ты, что, не понимаешь этого? — выразила своё недоумение Фрей. Валборг ей ответила:

— Прекрасно понимаю, но ты не дослушала. Так вот, местные в этот конфликт не будут вмешиваться, по крайней мере сразу, а вот если это сделает кто-нибудь со стороны, причём достаточно сильный, то... поняла, да? У курфюрста Ранденбурга есть возможность привлечь на свою сторону конунга Норгов. Даже просто известие, что Эрик Отважный поддержит курфюрста, остановит маркграфа, но тут могут воспротивиться остальные, мол, как это так приглашать чужаков, норманнов! Приглашать во внутренние алеманские разборки! Но если Эрик поддержит родственника, то это будет совсем другое дело, вот и надо это всё провернуть соответствующим образом, теперь понятно?

— Угу, большая политика всегда очень неблагодарное и грязное дело, каждый норовит урвать кусок побольше, при этом говорит, что он самый честный и поступает только по справедливости. А родственники всегда готовы в этом поучаствовать, помочь или, наоборот, отхватить кусочек пожирнее, это понятно, но ведь конунг Норгов и курфюрст Ранденбурга совсем не родственники, — кивнула Фрей и снова задала тот же вопрос: — Ты-то тут причём?

— Эрик Отважный — красивый парень, а у курфюрста есть дочь, красавица, так почему бы конунгу и курфюрсту не стать родственниками? Но есть и "но", такое большое "но". Этого брачного союза не хочет маркграф, да и остальные владетели не хотят, ведь конунг своими дружинами очень усилит курфюрста, а что тот сделает, когда получит силу... ну, теперь поняла?

Фрей замотала головой, вместе с ней замотала и Вейрин. Валборг вздохнула и пояснила:

— Сватовству воспротивятся все владетели Алемании, всеми своими силами воспротивятся, но если они будут поставлены перед свершившимся фактом, мол, Эрик пришёл на выручку своему тестю, то некоторые задумаются — а стоит ли начинать драку? Ведь Эрика могут поддержать конунги Данов и Свеев, да и многие ярлы это сделают...

— Угу, почему бы не пограбить под шумок, тем более что для этого есть как бы вполне законная причина, — теперь кивнула Вейрин, продолжавшая держать за руку Фрей. Валборг показалось, что девушка высказала то, что собиралась сказать её старшая подруга. А Вейрин продолжила: — Значит, тебе поручили переправить дочь курфюрста к конунгу, но как ты это собираешься сделать? Хотя, постой, это будет сделано тайно, поучаствовать в этом ты хотела нам предложить? Только боюсь, это уже не тайна, эта идея лежит на поверхности и за девочкой, наверное, уже давно следят, и как только будет сделана попытка погрузить её на корабль, его постараются перехватить, подальше от берега перехватить, мол, разбойники напали, а благородные владетели ни при чём, я права? А ты хотела кроме своих драккаров, кстати, сколько их у тебя? Хотела задействовать ещё и мой кораблик, он же больше обычного драккара, на него можно много воинов посадить, кстати, где ты их возьмёшь? Вряд ли наёмники будут надёжны.

— У меня три драккара, а на вашем были бы воины курфюрста, — как-то грустно ответила Валборг, получается, что если даже эта девочка догадалась и предположила, что будет предпринято для предотвращения этой затеи с тайным сватовством, то вряд ли это получится.

— Три, даже четыре драккара — это сила! С ней нельзя не считаться, — кивнула Фрей и покачала головой: — Но боюсь, что этого будет недостаточно, уж очень многие не хотят, чтоб этот союз состоялся. Ты же сама нам об этом рассказала. Скорее всего, вас постараются перехватить в море превосходящими силами, и это будет не одна попытка.

Валборг упрямо сжала губы, похоже, что она сама понимала безнадёжность этого плана, но не собиралась от него отказываться. Фрей посмотрела на Вейрин, они одновременно кивнули, и воительница сказала своей подруге ярлу:

— Твой план никуда не годится, вас перехватят и утопят, ну, может, кому-то и удастся спастись, но это вряд ли, слишком много поставлено на кон. Но ты, подруга не расстраивайся, приходи завтра к нам, на Змея, есть тема для разговора.

— Да, приходи, поговорим и кое-что покажем. А пока подробнее поспрашивай у людей Олафа, как был уничтожен замок щитоносцев, и про то, как один грубый ярл хотел похитить дочь старшины нашего каравана и что из этого вышло, — добавила Вейрин.

Фрей, воительница и ведьма

Увидев Валборг, призывно машущую рукой, Фрей, не колеблясь, направилась к своей старой подруге. С этой воительницей они когда-то вместе начинали, но потом их пути не то что разошлись, просто так сложились обстоятельства. Обе великолепные бойцы, отлично владеющие навыками двуручного боя, завоевали определённый авторитет у Олафа, но потом Валборг перешла в другую дружину, где стала ярлом, а Фрей так и осталась дружинницей, не совсем простой, одной из лучших. Может, так получилось, потому что Фрей взяла под своё крыло Ингрид, а потом и Хельгу? Что-то в этих девушках задело уже опытную, хотя и не старую воительницу, и она осталась у Олафа. Появление Вейрин, так очень похожей (не внешне) на Ингрид и Хельгу, Фрей восприняла как знак богов и без колебаний приняла предложение перейти к этой девушке, только вот куда перейти? Дружины как таковой у Вейрин не было, не считать же дружиной двух скоморохов, отиравшихся около девушки непонятно в каком качестве, если Угрима можно было принимать за кашевара, то что такого делал Малк? Правда, у Вейрин был замечательный драккар, как оказалось, совсем не бывший драккаром, но этого, чтобы назваться ярлом, было недостаточно, да Вейрин и не пыталась это сделать, а к девушкам, присоединившимся к ней, она относилась не как к дружинникам, а как к близким подругам, если не сёстрам. И если к Ингрид и Хельгу она как бы приравняла к себе, то на Фрей смотрела как на старшую сестру, это не было заметно со стороны, но старшая воительница это чувствовала. Да и Валборг это заметила и задавала вопросы Вейрин с оглядкой на Фрей. Вопросов было много, было видно, что девушка чем-то заинтересовала эту женщину ярла. А потом... пришли менестрели, и один из них, не то что вызвал Вейрин на песенное состязание, просто выразил недовольство тем, как девушка отнеслась к его пению, в довольно обидной форме это сделал. И если произошедшее потом для Фрей было вполне ожидаемо, то на посетителей "Большого шлема" произвело очень сильное впечатление.

Пение Вейрин и её внешность (девушка сняла косынку, которой прикрывала уши) произвели на Валборг большое впечатление, задав ещё несколько вопросов, она, как ей казалось, сделала Фрей очень заманчивое предложение. Но потом её рассказ показал, что в этом предложении есть подводные камни, и очень большие! К тому времени Вейрин и Фрей, взявшись за руки, установили мысленный контакт и могли обсудить всё услышанное так, чтобы Валборг не слышала, о чём говорится.

— Ничего у твоей подруги не получится, утопят её и принцессу заберут, или как там у вас называется дочь правителя, который курфюрст, — мысленно говорила Вейрин, Фрей с ней согласилась. Потом всё же предложила поучаствовать в доставке дочери курфюрста к жениху, используя возможности "Ласкового Змея", поинтересовавшись при этом — как долго он сможет быстро идти. Вейрин, которая перед самым Любеном проверила заряд батарей и с удивлением обнаружила, что он не уменьшился, ответила, что столько, сколько потребуется. Фрей кивнула и заметила, что самым трудным будет уговорить Валборг отправиться только на Змее, без её драккаров. Эти кивания и заметила Валборг, но поинтересоваться, чем они вызваны, не успела, Вейрин предложила ей прийти к Змею завтра.

На этом разговор закончился, и Фрей увела девушек в гостиницу, соблазнив их тем, что там чистые постели и можно нормально помыться. Девушки, в том числе и Вейрин, недолго сопротивлялись и позволили себя уговорить, всё-таки чистые, свежие простыни — сильный аргумент! Постели были действительно чистые. А вот помыться... в специальном помещении стояли две большие бочки с подогретой водой с какими-то душистыми травами. Если остальные девушки восприняли это с восторгом, то Вейрин несколько смутилась. Ингрид, которая уже забралась в бочку, предназначенную для неё и Вейрин, заметив растерянность подруги, спросила:

— Ты что, никогда так не мылась? У вас там такого разве нет?

Вейрин знала, что такое ванна, но видела этот предмет роскоши только в голофильмах, сама же никогда не мылась в ванне, на базе в санблоках были только душевые кабины. Здесь же была ванна, пусть и такая оригинальная, об этом Вейрин и сказала своей подруге, та, прыснув смешинкой, сказала:

— Это ты ещё нашей бани не видела, она не такая, как у россов, у них там пар. А у нас его нет, только сухой горячий воздух от раскалённых камней. У нас, как и у россов, любят баню, а вот тут, у алеманов, редко моются, не любят, а может, экономят воду и дрова.

Вейрин, ушастая ведьма

Ванна в бочке Вейрин понравилась, как и возможность выспаться на чистых простынях. Всё-таки это не узкая койка на истребителе и тем более не кресло на мостике. Как пояснила Ингрид, в этой гостинице, в отличие от многих других, была вот такая услуга в виде бочки с чистой горячей водой и свежих простыней на постелях. Да, здесь было дороже, чем в остальных, но те, кто это ценил, тут и останавливались (многие норманны, да и россы останавливались именно тут, естественно те, кто мог за всё это заплатить). Готовили здесь тоже хорошо, но за завтраком подошла Валборг и сообщила, что не сможет сегодня побывать на драккаре Вейрин, не сможет и завтра, в течение пятнадцати ближайших дней не сможет, так как ей надо кое-куда съездить.

— Поедешь за дочкой курфюрста? — тихо спросила Вейрин. Увидев удивление воительницы, пояснила и задала ещё один вопрос: — Об этом не трудно было догадаться. Кстати, как её зовут? Всё же надо знать имя того, кого везти будем.

— Так ты всё же решила принять участие в... — так же тихо начала Вальборг, Вейрин не дала ей досказать:

— Да, мы, решили. Мало того, она поедет на Змее, она, ну, и те, кого ты назовёшь. Почему? Увидишь, когда вернёшься.

— Так будет лучше, увидишь, поймёшь почему, — Фрей поддержала Вейрин. Валборг не стала расспрашивать, просто кивнула и ушла. Посмотрев ей вслед, Вейрин предложила, не откладывая начать осуществлять то, о чём вчера говорили.

Фрей привела своих подруг в столярную мастерскую, расположенную на краю города, там был и склад как готовой продукции, так и различного сырья (ещё необработанных досок и нераспиленных колод). Осмотрев всё это "богатство", Вейрин выбрала, что хотела, и попросила всё это доставить в порт, туда же должны были прийти и несколько мастеровых. Ещё плотникам было заказано изготовить несколько изделий, очень напоминавших небольшие окна. Потом была кузня, там тоже были сделаны заказы. После посещения столяров и кузнецов девушки отправились к ткачихам, изготавливающим полотно для гобеленов, потом был визит к скорнякам, где были скуплены почти все выделанные кожи, не просто куплены, а с условием их определённой обработки. Все эти приобретения тоже требовалось доставить на следующий день на пристань к Змею. Платила Вейрин щедро, поэтому отказа нигде не было.

Все эти хлопоты заняли большую половину дня, проголодавшиеся девушки решили пообедать, хотя это можно было бы уже назвать ужином, для этого завернули в трактир, внешне выглядевший очень пристойно и носивший весьма выразительное название — "Корона". По крайне мере вывеска тут была, на взгляд Вейрин, сделана довольно прилично, без всяких полуголых русалок, таких же малоодетых мужиков, с трезубцем в одной руке и пивной кружкой в другой. Вейрин решительно направилась под эту вывеску, не обращая внимания на некоторое смущение своих спутниц. Фрей попыталась сказать Вейрин, что это, мол, для только дворян, простолюдинов сюда не пускают, на что Вейрин, вспомнив, кто такие дворяне, ответила:

— Подумаешь, скажем, что мы тоже не просто люди с улицы, а из этого же двора.

Внутри всё тоже было ничего: небольшие столы, даже накрытые скатертями, и около них не лавки, а мягкие стулья. На входе стояли два охранника, которые с сомнением посмотрели на этих непонятных посетительниц, но, наткнувшись на взгляд Вейрин, возразить не посмели. Не только они, но ещё и несколько посетителей этого заведения, сидящих за столиками, хотя и поджали губы, изображая брезгливость. Одежда девушек, несмотря на меховые воротники и манжеты, по сравнению с одеждой этих посетителей выглядела довольно блекло. И как только девушки уселись, к ним подошёл человек, одетый не менее богато, чем сидящие за соседними столиками. Он как-то презрительно посмотрел на Вейрин и её спутниц и, ни к кому персонально не обращаясь, недовольно произнёс:

— Не могли бы вы представиться? "Корону" посещают только дворяне, простолюдинам и наёмникам здесь не место! У меня ресторан, а не кабак или трактир!

Воительницы несколько смутились, ведь у Фрей и Ингрид за спиной были мечи, что указывало на их статус. А вот Вейрин, которая одно время увлекалась рыцарскими романами (рыцари и на её планете когда-то были) и пересмотрела кучу голофильмов на эту тему, как можно более презрительно скривившись, ответила (вспомнив, как её представил Малк стражникам Большого Торга):

— Боярыня Вейрин Сабана, младший лейтенант, пилот истребителя, с подругами. Надеюсь, вы удовлетворены? А теперь представьтесь сами, не нанесу ли я урон своей чести, разговаривая с вами. А то, знаете ли, мне не пристало посещать рестораны, которые не соответствуют моему высокому статусу!

На лице человека отразилась работа мысли — лейтенант — это второй по значимости после капитана в дружине владетеля, лейтенантом, как и капитаном, может быть только дворянин. Девушка вполне может быть лейтенантом, если она достаточно благородна для этого, а это вполне может быть, ведь она представилась как боярыня, но смутило то, что эта девушка представилась как младший лейтенант. Мужчина изобразил поклон и, представившись, поинтересовался:

— Мэтр Амбуаз, барон Голоторпский, владелец этого ресторана. Не будете ли так любезны, пояснить мне, что означает — пилот истребителя, это титул или что-то другое? И кто или что такое истребитель, судя по этому имени, он должен кого-то истреблять?

— Ух ты! Живой барон! — восхитилась Вейрин, чем несколько смутила мэтра Амбуаза, который немного растерянно спросил:

— Вы, что? Никогда раньше не видели имеющих титул барона?

— Живых не видела, — ответила Вейрин, нисколько не покривив душой, ведь нельзя же назвать живыми персонажей из голофильиов. Мэтра Амбуаза несколько насторожило, даже напугало, это — живых не видела, получается, что там, откуда эта молоденькая младший лейтенант, бароны были, но потом с ними что-то произошло, а эта юная особа о них знает, но живыми никогда не видела. Вот барон Голоторпский осторожно поинтересовался:

— Бароны были, а потом... можете поведать, что с ними случилось. С ними и другими титулованными особами.

— Истребили, — небрежно пожала плечами Вейрин и, видя удивление на лице собеседника, пояснила более подробно: — Вот так — взяли и истребили, остались только пилоты истребителей, как я. Вот я — младший лейтенант, могу стать старшим, могу капитаном, а могу и адмиралом, если буду стараться.

— Э-э-э-э... вы хотите сказать, что там, откуда вы, уже нет... а вы если наистребляете... то вам... — запинаясь, проблеял мэтр Амбуаз. Вейрин кивнула:

— Ага, чем больше, тем лучше. Вот только надо доказательства предоставить, ну там... — Вейрин на мгновенье задумалась и закончила: — Голову или руки. Но только не ноги, сами понимаете по ногам трудно определить — откуда они. Голова, если она разбита и отрезана, тоже ничего не сможет поведать. А вот руки... руки сразу покажут благороден ли их владелец, вот смотрите, — Вейрин вытянула перед собой свои маленькие изящные руки. Она не занималась физическим трудом, ведь управление истребителем таковым не является, а мелкие текущие ремонты не в счёт, тем более что она не сама их делала, а техниками руководила. А как всякая женщина, она следила за своей внешностью, конечно, дорогая косметика для неё была недоступна, но и та, которую она могла приобрести в военторге, тоже была неплохая. Девушка повертела перед носом мэтра Амбуаза своими, по местным меркам, очень ухоженными руками, после чего важно сказала: — Но не будем о грустном, мне рекомендовали ваше заведение как таковое, где одна из лучших кухонь, но почему-то вы вместо того чтоб это показать, пристаёте с разными вопросами не совсем мне приятными. Я, конечно, по мере моих возможностей могу удовлетворить ваше любопытство, но сначала бы хотела оценить искусство здешних поваров. Потрудитесь распорядиться об этом, а то я уже измучилась ожиданием, да и мои подруги проявляют вполне понятное нетерпение.

Мэтр Амбуаз, выслушав эту тираду Вейрин, совсем смутился и начал торопливо предлагать различные блюда, но при этом их весьма немалые цены называть не забывал. Вейрин выбрала самые дорогие не только себе, но и подругам. Владелец ресторана, получив столь значительный заказ, побежал на кухню. Фрей, с удивлением глядя на Вейрин, поинтересовалась — где та обучилась столь высокому стилю общения, раньше она ничего такого не показывала. Вейрин задумалась, как объяснить подруге, что такое голофильмы, ведь именно оттуда она почерпнула подобные знания, но ничего сказать не успела, к столику подошёл ещё молодой, но уже весьма солидный господин. Поклонившись Вейрин, он тоже начал задавать вопросы:

— Не сочтите мой интерес дерзостью, я услышал ваш разговор с мэтром, но не совсем понял — каково должно быть обращение к вам, чтоб оно соответствовало вашему титулу? Ваша милость или ваша светлость?

— Вы знаете, я здесь недавно и совсем не разбираюсь в местном этикете. Там, откуда я прибыла, мой титул соответствует росскому — боярин, хотя... на самом деле он намного выше, — ответила Вейрин. Но она не знала как обращаются к боярам, на мгновенье задумавшись, добавила: — А поскольку мой дворянский титул выше боярского, будет правильным обращаться ко мне так — ваша светлая милость. А каков ваш титул?

— Барон Роткомпф, — поклонился мужчина и назвал своё имя, — Себастьян фон дер Роткомпф! Но вы можете меня называть просто по имени.

— Вы тоже можете называть меня — Вейрин, — ответила на любезность девушка и предложила: — Присаживайтесь к нашему столу. Я вижу, что у вас есть ко мне вопросы, скоротаем за приятной беседой ожидание моего заказа. Что-то подчинённые уважаемого мэтра не торопятся, или они в отличие от хозяина этого заведения не уважаемые?

— Вы сделали очень серьёзный заказ, надо приготовить все те блюда, а это, поверьте мне, не так просто, — барон фон дер Роткомпф заступился за барона Голоторпского. Вейрин кивнула, а Себастьян тут же задал вопрос: — Вы, столь знатная особа, но пришли сюда без сопровождающих и охраны...

— А зачем мне охрана? — пожала плечами Вейрин и кивнула в сторону молчавших воительниц: — А сопровождающие... я же не одна, а с подругами.

— Ваши подруги — воительницы из дружины ярла Олафа или я ошибаюсь? А насколько мне известно, ярл Олаф в основном промышляет наёмничеством, но, и как остальные норманны, не брезгует... — начал Роткомпф, а в конце сделал многозначительную паузу, при этом внимательно глядя на девушек. Увидев, что Вейрин ожидает продолжения, досказал: — Наёмничество и коммерция, вернее, некоторые её виды, не те занятия, которыми пристало заниматься благородным.

Вейрин, улыбнувшись, ответила:

— Совершенно с вами согласна, но вы забыли упомянуть ещё одно занятие — разбой, не так ли? Или именно это вы назвали некоторыми видами коммерции? А как же тогда рыцари-меченосцы? То, чем они занимались, по-другому назвать никак нельзя. К тому же вы ошибаетесь, Фрей, Ингрид и Хельга не в дружине Олафа, они со мной. Они теперь мои подруги, а подруги должны друг друга поддерживать, это ведь не считается наёмничеством?

Дер Роткомпф кивнул, он решил, что ему ясен нынешний статус воительниц. Если эта боярыня и называет подругами охраняющих её воительниц, то это её дело. Конечно, это нарушение всех правил этикета, когда охрану сажают за один стол с нанимателем и одевают в такую же одежду (дер Роткомпф разглядел, что такая простая с виду верхняя одежда девушек сделана из какого-то необычного материала), всё-таки сословные различия должны соблюдаться. Но с другой стороны — знатные, а тем более обладающие богатством (а заказ этой девушки показал, что она далеко не бедная, если может так кормить своих охранниц), могут чудить так, как хотят. Словно угадав, о чём подумал Роткомпф, Вейрин поинтересовалась:

— Почему вас удивляет то, что мои подруги сидят вместе со мной, но совсем не удивляет, что владелец этого заведения — барон? Ведь вы только что сказали — коммерция не то дело, которым могут заниматься благородные.

— Старина Амбуаз, хоть и называет себя бароном, но не имеет для этого оснований, он бастард, хоть и признанный отцом. Но его отец передал титул старшему сыну, следовательно младший был бы баронетом, если бы не был бастардом. Таким образом, он может носить родовое имя, но как простой горожанин, без указаний на дворянство. Но всё же Амбуаз — благородного происхождения, поэтому его мы принимаем как своего, несмотря на его не благородное занятие, — пояснил фон дер Роткомпф.

— К тому же здесь очень хорошо готовят, а за это можно на многое закрыть глаза, — кивнула Вейрин, как раз принесли её заказ и она успела попробовать. Продолжая дегустацию, девушка добавила: — Очень вкусно! Очень! Мэтр Амбуаз достоин не баронского титула, а графского!

Польщённый владелец ресторана "Корона", который лично проследил за тем, как несут заказ этой важной особе, расплылся в улыбке. Предложенный им десерт был также выше всяких похвал, в общем, пока девушки это всё перепробовали, на улице уже хорошо стемнело. Вейрин решила идти не в гостиницу при "Большом шлеме", а на "Ласкового Змея", пояснив это своё желание тем, что туда завтра утром будет доставлено многое из того, что сегодня заказали.

— Мне хотелось бы сразу заняться задуманными усовершенствованиями, тем более что Валборг вернётся через пятнадцать дней, хотелось бы всё успеть закончить к её приезду, ведь показать надо будет не только ей, но и дочке курфюрста.

При упоминании о дочке курфюрста фон дер Роткомпф, сидевший недалеко, навострил уши, но девушки не стали об этом больше говорить.

Дорога в порт шла через довольно глухой район, хотя таковыми можно было считать все районы славного города Любена, ведь его улицы совсем не освещались, не считать же освещением редкие факелы у входов в богатые дома. Но на пути к порту богатых домов не было (может и были, но факелы перед входом не зажигали, видно, экономили), поэтому дорога освещалась только звёздами. Но стоящие вдоль узкой улицы трёхэтажные дома, а кое-где и четырёхэтажные, заслоняли улицу даже от этого скудного света. Впрочем и его хватало Вейрин, чтобы всё видеть, она шла первой, а её подруги за ней, почти держась за неё.

Нападение произошло не на узкой улице (там нападавшим негде было развернуться), а на небольшой площади. Нападавших было десять и обычных предложений — поделиться или совсем уж тривиального — кошелёк или жизнь, от них не последовало, ножи в ход были пущены сразу. Нападение было столь внезапным, что даже Вейрин его пропустила, но на удар ножей (её били двое и с двух сторон) реакция была мгновенной. Оба бандита (а как ещё можно назвать тех, кто нападает с ножами на мирных прохожих?) полетели в тех, кто напал на Фрей и Ингрид, Хельга шла между подругами и сразу за Вейрин, поэтому до неё не достали. Девушек, как и Вейрин, били ножами сразу двое, удары были направлены снизу вверх, так чтобы ребра не мешали ножу полностью войти в тело. После таких ударов жертва уже ничего сделать не может, разве что — упасть на землю. Но никто из девушек не упал, Фрей и Ингрид сразу выхватили мечи. А на земле оказались шестеро тех, кто напал сразу, но ещё четверо, тоже вооружённых ножами, остались стоять, но стояли они недолго (правда, у одного был не нож, а мешок). Даже виртуозно владеющий ножом не соперник мечнику, мастеру двуручного боя. Зарубили и тех, кто стоял, и тех, кто лежал, даже не давая им сделать попытку подняться, в живых оставили только одного, который с мешком, его только сбили с ног. Оставила его в живых Фрей, по каким-то ей одной известным признакам выделив именно его. Прижав к горлу этого человека меч, Фрей сказала:

— Если жить хочешь, рассказывай, всё рассказывай, только быстро. Ну!

Лежащий на земле человек быстро заговорил:

— Нас наняли напасть на вас, всех того... а одну взять живьём.

— Кто нанял?

— Не знаю, его видел первый раз, вот заплатил каждому по гульдену, а когда приведём ту, которую удалось взять, обещал ещё два, каждому.

— Куда вы должны привести пленницу? — спросила Фрей и, услышав ответ, перерезала лежащему горло. Вытерев меч об одежду убитого, сказала: — Я знаю, где это, может, поинтересуемся у этого щедрого господина, что мы ему такого сделали, раз он решил расстаться с такими деньгами. Подумать только, тридцать гульденов! Это же три гривны! Так что? Сходим, спросим?

— Сходим, всё-таки интересно, что хотел узнать этот щедрый господин? Хотя... не такой уж он и щедрый, всего три гривны за такое сложное дело, как нападение на нас, — произнесла Хельга, быстро опустошая карманы лежавших бандитов.

— Ну, не такое уж и сложное, они били ножами профессионально, от такого удара и кольчуга не всегда спасает, всё-таки хорошая вещь эта рубашечка, вроде мягкая, а не пробили. Но место, куда били, немножко болит, — скривилась Фрей и, махнув рукой, показывая куда, предложила: — Вот туда идём, потом надо будет тихонько подкрасться, я скажу когда.

Девушки шли в том же порядке — впереди Вейрин, за ней Фрей, говорившая куда идти, потом Ингрид и Хельга. Идти пришлось недалеко, на пересечении с соседней улицей стояла группа людей и чего-то ждала. Их можно было хорошо рассмотреть, так как несколько человек держали факелы. Девушки остановились и, не выходя из темноты, стали рассматривать эту группу, там было почти два десятка и это были хорошо вооружённые люди. Фрей сказала, что это именно то место, где должны ждать напавших на девушек, ещё Фрей тихо добавила:

— Очень похоже, что тем, кто привёл бы одну из нас, ничего бы не заплатили. Видите заряженные и взведённые арбалеты? Похоже, что эти ребята собрались стрелять, их больше тех, кто напал на нас, так что плату они бы получили сполна — болт в грудь. Живых свидетелей этой затеи эти оставлять не собирались.

— Это понятно, а вот что нам теперь делать? — поинтересовалась Вейрин, Фрей ответила:

— Когда не знаешь, что делать, надо просто подождать, всё само собой образуется. Напасть и захватить вон того, а это, похоже, их главный, у нас не выйдет, их слишком много и они начеку. Но долго они тут стоять не будут, ведь они не знают, что там... ну куда пошли их наёмники, происходит, так что ждём.

Девушки отошли назад и спрятались в тёмном переулке. Ждать пришлось недолго, от большой группы отделилось пять человек и, освещая себе дорогу факелами, пошли в ту сторону, откуда пришли девушки. Спрятавшиеся в тёмном переулке (по сравнению с совсем не широкой улицей, это был переулок — вставшие в ряд три человека его бы перегородили), Вейрин и подруги остались незамеченными. Вернувшиеся через короткое время люди, размахивая руками, что-то рассказали остальным, и вся эта группа куда-то направилась. Девушки пошли следом, заметить их было трудно, так как шли они в темноте за теми, кто не столько освещал себе дорогу факелами, сколько себя ослеплял. Дойдя до ворот в высоком заборе, вся эта толпа с факелами за ними и скрылась. Наблюдая издали, подойти ближе не выходя на свет, не получилось бы, так как перед воротами горело аж четыре факела, Вейрин спросила:

— И что теперь будем делать? Мы так ничего и не узнали, кто это и зачем им было организовывать на нас нападение, да ещё так, чтоб кого-то захватить.

— А ничего делать и не будем, — ответила Фрей и пояснила: — Это, как говорят в Новагороде, это посольское подворье маркграфства Швабии. Кто организовал нападение, нам теперь известно, а зачем? Тоже можно догадаться, кто-то видел, как вчера мы долго говорили с Валборг, а на что она подрядилась — ни для кого не секрет. Потом мы, вернее, ты, Вейрин, развила бурную деятельность, бегая по различным мастерским и делая такие большие заказы, вот этого кого-то, а теперь понятно кого, очень заинтересовало, а именно — о чём мы говорили с Валборг и о чём договорились. Так что, идём на Змея, ночевать будем там, так будет лучше.

Глава 9. Приготовления к новому походу и его начало.

Хельга, молодая воительница, начинающая ведьма

Ночь прошла спокойно, никто не ходил в окрестностях и не пытался пробраться на Змея, но Вейрин на всякий случай отвела его на семь сажен от берега. Утром Змей подошёл обратно, и сделано это было вовремя, как раз начали подвозить всё заказанное накануне. Когда делались эти заказы, Хельга даже не поняла — для чего эти такие большие траты, но вот сейчас стало всё ясно. Рабочие, прибывшие вместе с брусками, досками и гвоздями, сначала разобрали покосившуюся "каюту", построенную Угримом, а потом начали сооружать новую, намного большую. Эта была ещё не каюта, а только каркас из брусков, который почти полностью накрыл весь, как говорила Вейрин, кузов. Между брусков прибивали доски, но не вплотную, а с довольно большими промежутками, только крышу сделали сплошной и из более толстых досок чем те, которые шли на стены. Ещё больше Хельгу удивили окна, сделанные в этих стенках. Эти окна закрывались плотными ставнями, Вейрин ещё особо настаивала, чтоб окна закрывались плотно, без зазоров. Вот зачем такое, если рядом в стене промежутки между досками больше, чем в ладонь? Постройка этого сооружения заняла два дня, оно было не сплошное, а разделённое на три части. Первое отделение, как сказала Вейрин — каюта экипажа, было самое маленькое, почти как "каюта", построенная Угримом, вдоль её стен уместились три сундука, на которых мог растянуться во всю длину человек такого роста, как Олаф. Вейрин назвала эти лавки — диванами, ширина этих диванов была такая, что рядом могли запросто лечь две девушки, и им не было бы тесно. Между первым и вторым спальными местами был промежуток длиной в треть дивана и окно в стене, ещё одно было на противоположной стене, под окнами поставили большие тумбочки, скорее, комоды. В центре поставили большой стол. На вопрос Хельги: — "Почему диваны?", Вейрин коротко ответила: — "Увидишь". Вторая "каюта" была больше в длину (понятно, что ширина всех кают была одинакова), там вдоль стен и по центру плотники сделали три ряда по шесть двухъярусных коек, не таких широких, как диваны, только в центральном ряду, посредине каюты, вместо двух коек стоял стол. В промежутках между койками у стены было четыре окна. Между крайними койками (как и диванам в малой каюте) и стенами стояли довольно большие шкафы, всего по четыре штуки в каждой каюте. Как сказала Вейрин — надо же пассажирам куда-то складывать свои вещи, не на койки или диваны их бросать же. Всё это было неподвижно закреплено на толстых досках-распорках, которые были силовой частью конструкции всего сооружения, на эти доски настелили пол. В третьей, самой большой части, без окон в стенах, названной Вейрин — грузовым отсеком, ни диванов, ни коек не было. Из второго отсека на крышу сделали люк, из которого по трапу можно было вылезти на крышу. На эту "палубу" можно было выйти через дверь на трап, который вёл к рубке управления. Между этим трапом и рубкой была небольшая площадка (именно в ней был люк, ведущий во внутренние помещения Змея), на части крыши над каютами соорудили перила, или как опять непонятно выразилась Вейрин — раз палуба, то и фальшборт должен быть. Стены между каютами и грузовым отсеком сделали сплошными и толстыми с такими же плотно, как окна, пригнанными дверьми. Вейрин, осмотрев эти стенки, осталась очень довольна, очередной раз непонятно выразившись:

— Отличные переборки получились, не только разделяют пространства и работают как распорки, но и служат рёбрами жёсткости. Отлично получилось!

Это высказывание Вейрин очень удивило Хельгу — ну вот, скажите, пожалуйста, как стенки могут как-то работать, они же неживые, при этом кого-то распирать, но ещё и рёбрами служить? И не простыми, а очень жёсткими! Но если Вейрин осталась довольна, то значит так и надо.

На третий день привезли ткань и кожи. Похоже, Вейрин скупила всю основу для гобеленов, которая была в ткацкой мастерской. А у скорняков все шкуры, при этом зачем-то приказала их раскроить на прямоугольники! Зачем это было сделано именно так, Хельга поняла, когда тканью начали оббивать деревянную постройку изнутри, а кожами снаружи. Это делали одновременно с двух сторон, а в пустое пространство Вейрин и Ингрид (ей, пока Хельга спала в каюте, подруга объяснила, что задумала и что надо делать) лили что-то непонятное. Хотя... это нельзя было назвать наливанием, из емкостей, размером с большое полено, с шипением вылетало что-то очень похожее на морскую пену, но эта пена быстро становилась твёрдой, да такой, что ножом с трудом царапалась! Хельга поинтересовалась у подруги — что это такое, та в своей обычной манере, пояснила:

— Это герметизирующая пена, применяющаяся для заделывания пробоин, ну, чтоб катер сразу не утонул, когда в нём дырок наделают. Экипаж если ему посчастливится остаться в живых после обстрела, заливает этой пеной пробоины, конечно, если они не полметра диаметром, тогда уже никакая пена не поможет. Вот пена твердеет, как видишь — это происходит быстро, и можно как-то добраться до базы, а там уже как следует залатают. Штатного запаса такой пены хватило бы на половину того, что я задумала, но на истребителе был двойной запас, баллоны с пеной надо регулярно обновлять, вот мне новые и загрузили, а старые я сдать не успела. В них пена вполне годная, только твердеет дольше, но это уже не критично. Вот видишь, очень неплохо получается. Ингрид, много сразу не лей, а то распирать будет.

— Я осторожно нажимаю, а оно само так брызгает, — ответила Ингрид на замечание Вейрин. Хельга мало что поняла из пояснений Вейрин, но с интересом продолжила наблюдение за ходом работ. Эти работы были закончены через шесть дней после их начала, и тут началось такое! Вейрин достала из той же, как она сказала — каптёрки (такого небольшого чуланчика, ранее не замеченного Хельгой), большие туески с очень вонючей краской и стала красить сооружение снаружи, хорошо хоть не изнутри! Почему-то усмехаясь, Вейрин сказала, что эту краску ей выдали, приказав закрасить её художества на днище истребителя, но как гласит солдатская мудрость — не спеши выполнять приказ, может последовать другой, его отменяющий. А может случиться и такое, что некому будет докладывать о выполнении, вот так и получится, что все старания угодить начальству — напрасны. Ещё Вейрин пояснила, что эта серая краска, не совсем краска, а скорее мастика, мало того, что она водонепроницаема, так ещё и огнеупорна. А это свойство краски, учитывая любовь местных — стрелять во всё непонятное горящими стрелами, лишним не будет. Краска покрыла шкуры наружной обивки толстым твёрдым слоем, но пока совсем не высохла, девушкам пришлось ночевать в гостинице. Но эти дни не были потрачены впустую, опять были походы по разным торговым лавкам, где были приобретены, по мнению Вейрин, необходимые вещи, подруги ей активно помогали, и их советы были очень полезны.

Теперь Хельга поняла, почему широкие лавки в первой каюте Вейрин назвала диванами, на эти лавки уложили мягкие тюфяки, а спинками послужили большие подушки. Эту каюту Вейрин, снова непонятно выразившись, назвала — салоном для экипажа и ВИП гостей, но не объяснила, кто такой этот экипаж и почему он будет в этой каюте, и когда он сюда придёт. С гостями было ясно, только непонятно, почему их так Вейрин обозвала — вип, похвалила или обругала? Нет, скорее всего, похвалила, ведь не будет же она пускать в эту уютную каюту кого попало. В эти диваны были сложены вещи из малой каюты внизу и ещё кое-что прикупленное в лавках на ярмарке, впрочем, самое ценное осталось внизу, его перенесли в освободившуюся каптёрку (почему Вейрин так называет тот чуланчик, Хельга так и не поняла, но название ей понравилось). На стены первой каюты повесили ковры (в этих восточных коврах ничего особенного не было, разве что они были толстыми, но от их вида Вейрин пришла в восторг), такими же коврами застелили и диваны. Во второй каюте койки застелили тюфяками потоньше и накрыли обычной тканью, на стены повесили несколько гобеленов попроще, Вейрин сказала, мол, нечего пассажиров баловать. Те полторы сажени оставленного открытого пространства кузова, Вейрин назвала очередным непонятным словом:

— Вот тут Малк и Угрим и остальные сделали гальюн, свешиваясь за борт, так пусть так и останется. Умывальник тоже здесь будет, для этого шпигаты открытыми и оставили.

Фрей, воительница и ведьма.

Всё задуманное Вейрин было сделано за пятнадцать дней, а не за десять, как планировала Вейрин и надо сказать, что очень неплохо получилось, почти как на дромоне. Только в отличие от дромона тут не было палуб с гребцами и со всем из этого вытекающим и дурно пахнущим. Каюты, особенно первая, получились очень уютными, такая роскошь на драккарах даже не снилась, да и на дромонах, несмотря на их размеры, каюты были меньше (но их было больше). Само это строение оказалось весьма крепким, на огороженной перилами части крыши, или как назвала это место Вейрин — верхней палубе, Фрей даже попрыгала, проверяя прочность. То, что всё было серым, норманны привыкли свои драккары (паруса и щиты на бортах) раскрашивать в яркие цвета, нисколько не уменьшало красоты сделанного. К тому же Вейрин сказала, что серый цвет на фоне моря малозаметен и они увидят драккар гораздо раньше, чем с него заметят Змея. Первая каюта была испытана в последние ночи, там девушки ночевали, правда, Змей отводили от берега на пять сажен, и это правильно — бережёного боги берегут.

И вот утром (не совсем утром, солнце уже поднялось довольно высоко), на шестнадцатый день от начала работ, к Змею подошла Валборг, в сопровождении двух своих воительниц и Бьорна. Сначала она представила своих спутниц, Вивеку и Ганворт, чей воинственный вид вполне соответствовал их именам. А потом гости прошли на Змея. Каюты понравились, хотя в первой Валбог сказала:

— Зачем эта ненужная роскошь? На боевом корабле её не должно быть, если это всё, что ты Фрей хотела мне показать, то мы пойдём обратно.

— Не спеши, подруга, Вейрин хотела ещё вас покатать, сходим в море, заодно и поговорим, — ответила Фрей. Бьорн недовольно пробурчал:

— Если покатать — сходить в море, то это долго, мы и до вечера не обернёмся, если же по гавани, то зачем это? К тому же я не понял — как это будет сделано? Вёсел я не вижу, да и мачты не увидел.

— Ну почему долго, мы быстренько — до горизонта и обратно, я имею в виду, заплывём так, чтоб берега не было видно. А мачта или вёсла... зачем это нам? — улыбнулась Вейрин и, не давая себе возразить, добавила: — Тем более что мы уже идём. Пошли, посмотрите.

Вейрин открыла дверь, на ведущий к рубке трап (оттуда же можно было перебраться на палубу над каютами) и жестом пригласила пойти за ней. Вейрин первая поднялась в рубку, остальные выходили на крышу кают, при этом никто не смог сдержать возгласов удивления — Змей уже проходил узость, отделяющую залив Любена от моря. Залив был большой, чтоб пройти расстояние до выхода из него на вёслах, требовалось не менее часа, а с тех пор как начался осмотр кают, прошло не больше десяти минут! Вейрин, шедшая первой, пригласила Валборг следовать за ней, третьей в рубку зашла Фрей, остальные же собрались на "палубе", удивлённо озираясь по сторонам. Вейрин села рядом с Ингрид, управлявшей Змеем, и спросила:

— Ну как? Справляешься?

— Здорово! — ответила Ингрид, Фрей заняла второе кресло и, указав Валборг на доску между креслами, предложила:

— Присаживайся, хоть и недолго кататься будем, но всё же плохо сидеть лучше, чем хорошо стоять.

— А?.. Как? Она, что?.. — удивлённо произнесла Валборг, показывая на Ингрид. Фрей ответила:

— Вейрин научила управлять своим Змеем Ингрид и Хельгу, конечно, у них это ещё не очень хорошо получается. Думаю, что так, как у Вейрин, никогда не получится, это всё-таки её Змей, он её беспрекословно слушает, сейчас она тебе покажет.

Валборг ничего не ответила, только кивнула, глядя на то, как быстро удаляется берег. Когда тот превратился в тоненькую ниточку, управление на себя взяла Вейрин и тугой ветер сразу ударил в лицо. Змей, приподняв нос, мчался едва касаясь волн, сзади, с "палубы", послышались испуганные крики, Фрей обернулась и показала рукой, чтоб все спускались вниз, в каюту. Повернувшись к судорожно за неё ухватившейся Валборг, Фрей сказала:

— Ну что, подруга, если мы к тебе присоединимся, согласна? Принцессу и тех, кто её сопровождает, возьмём мы, тебя и несколько воинов тоже. Завтра и отправимся, твои драккары и дружина останутся здесь, будут делать вид, что усиленно готовятся к отплытию.

— И как долго им надо будет готовиться? — спросила успокоившаяся Валборг, сразу уловившая суть. Фрей, улыбаясь, ответила:

— Пока не вернёмся, но это будет быстро. Вейрин, сколько надо времени Змею, чтоб пройти путь в двадцать обычных дневных переходов?

— Смотря какая будет волна, если море будет спокойным, то суток за восемь обернёмся, может, и быстрее, если же будет встречная волна, то дольше, — ответила Вейрин, Валборг уточнила:

— Обернёмся — это как?

— Это значит туда и обратно, если не считать тех дней, что там стоять будем.

— Если туда и обратно, то получается — за восемь дней пройти путь, на который уходит сорок дневных переходов? — не поверила Валборг, Вейрин пожала плечами:

— Я сказала — если повезёт, то и за пять и не дней, а суток, будем идти и ночью. Это вполне мне по силам, так что, решай.

Вейрин развернула Змея и двигалась к берегу, не сбавляя скорости до тех пор, пока не показался вход в гавань Любена. Это тоже впечатлило Валборг, ведь они ушли довольно далеко от берега и ещё там круги делали, а потом точно вернулись к тому месту, от которого отошли. Она после некоторого раздумья произнесла:

— Завтра выйти не получится, надо загрузить всё то, что Гертруда собралась взять с собой, да и её надо уговорить плыть на твоём Змее, Вейрин.

— Уговаривать не надо, — покачала головой Фрей и добавила: — А с погрузкой добра принцессы, так её Гертруда зовут, да? Сделаем так...

Вейрин, ушастая ведьма

Змей подошёл не к месту прежней стоянки у пристани, а к наполовину вытащенным на берег драккарам Валборг и встал между ними. Туда же начали свозить и всё то, что требовалось взять с собой, всё это сложили рядом с драккарами, как будто собирались грузить именно на них. Грузили ночью, так чтобы, глядя со стороны, было непонятно — куда грузят. Управились за три дня, закончили погрузку рано утром, всё сложили в грузовом отсеке Змея вдоль стен, накрыв парусиной. Кое-что занесли в первую каюту и сложили в два сундука, служащие диванами.

После обеда на берег приехала принцесса, для того чтоб осмотреть те корабли, на которых отправится в Берген посольство курфюрста Ранденбурга. Драккары ей не то что не понравились, разочаровали, видно, она думала, что это будет что-то более солидное, если не дромон, то хотя бы галера, где есть отдельные помещения. В общем, Гертруда, как и положено капризной принцессе, осталась очень недовольна. Но вот Змей, стоявший между драккарами кормой к берегу (на неё были переброшены мостки), привлёк её внимание и очень заинтересовал, уж очень необычный у него был вид. Гертруде и её свите, состоявшей из двух служанок, почтенной матроны, советника её отца и двух десятков рыцарей, Валборг предложила осмотреть и этот корабль. Валборг так и сказала — корабль, а не драккар, чем ещё больше заинтересовала принцессу. Когда принцесса и её свита поднялись на Змея (туда пустили только четырёх рыцарей), за ними проследовали сама Валборг, её воительницы, Бьорн и ещё один дружинник. Валборг громко предложила Гертруде покататься, мол, это будет недолго, к ужину вернёмся. Змей резво отошёл от берега, оставив топтаться на нём растерявшихся рыцарей, Гертруда не обратила внимания на такую мелочь, она уже занялась осмотром кают. Никто не обратил внимания на что-то сложенное и накрытое парусиной в грузовом отсеке, да и Фрей, проводившая эту экскурсию, постаралась как можно быстрее провести гостей через это полутёмное помещение. Вторая каюта понравилась всем, кроме принцессы, здесь был стол, а на стенах над окнами, сейчас немного открытыми, висели гобелены. Свет сюда попадал через окна и открытый люк в потолке. А вот первая каюта даже у принцессы вызвала восторг, она уселась, а потом и попрыгала на мягком диване. Но вот когда поднялись к рубке, а потом на палубу, то все очень удивились — Змей уже давно вышел из бухты! Быстро удаляющийся берег превратился в тонкую полоску! На вопрос матроны — когда же мы вернёмся, ведь не успеем к ужину, Вейрин ответила:

— А зачем нам возвращаться, поужинаете здесь, а потом спать ляжете. Кстати, ужин ещё горячий, из ресторана "Корона" доставленный, мэтр Амбуаз, барон Голоторпский, владелец ресторана, когда услышал, для кого готовит, то постарался на славу. Горячее на сегодня, а холодные закуски на оставшуюся дорогу, всего того, что он приготовил, думаю, хватит до самого Бергена.

— Как до Бергена?! — отреагировал на слова Вейрин советник курфюрста Ранденбурга, не только он был удивлён, рыцари тоже. Пресекая попытки дальнейших расспросов, Вейрин сказала:

— Разве вы не туда собирались? Вот я вас туда и отвезу, путешествие на моём "Ласковом Змее" будет намного приятнее, чем на драккаре. Ведь вам понравились каюты, но должна вас огорчить, в них вы будете ночевать всего пять ночей, а может и меньше.

— Как пять ночей? — совсем растерялся советник, теперь ответила Валборг:

— Вейрин обещает, что мы будем в Бергене не позже чем через пять дней. Я ей верю, да и сами в этом можете убедиться, посмотрите туда. А о том, что ваше посольство должно было взять с собой, не беспокойтесь, всё сложено в том тёмном помещении, которое мы прошли первым. Не волнуйтесь, уместилось всё. Личные вещи принцессы — в каюте, в шкафах и комодах.

Говоря это всё, Валборг показала на пенный след за кормой Змея, а потом и туда, где должен был быть берег, но там его уже не было!

— Ну, что ж, если нам говорят, что через пять дней мы будем в Бергене и всё взяли, то я возражать не буду, — заявила Гертруда, удивительно спокойно принявшая известие, что они уже плывут к месту назначения. А может, её утешило и даже обрадовало, что утомительное двадцатидневное морское путешествие продлится всего пять дней и будет оно проходить не на жесткой лавке драккара, продуваемого всеми ветрами, а в уютной обстановке и на мягком диване. Один из рыцарей, сопровождающих принцессу, видя спокойствие своей госпожи, поинтересовался:

— А не слишком ли поздно мы вышли? Вот уже темнеть начинает, надо бы к берегу подойти на ночёвку, но мы вышли далеко в море. Как вы будете в темноте искать удобную бухту?

— А зачем нам бухта? Вы все можете прекрасно устроиться на ночлег на Змее, места всем хватит, так что, не беспокойтесь, палатки ставить в темноте вам не придётся, — ответила Вейрин. Рыцарь, выслушав этот ответ, посмотрел на своих товарищей и, словно ища поддержки, недоверчиво переспросил:

— Как? Вы собираетесь плыть ночью! Но это же очень опасно, если вообще возможно! Мы, как отвечающие за безопасность принцессы Гертруды...

— Норманны, пересекая Свейское море, идут ночью, дромоны и галеры тоже не пристают на ночь к берегу, так почему вы удивлены тем, что Змей будет идти ночью? — Фрей возразила рыцарю, не дав тому договорить. Пока рыцарь собирался с мыслями, чтобы ответить, вопрос задал советник:

— А почему ваш корабль носит такое странное название? Если не ошибаюсь — "Ласковый Змей"?

— Потому что это змей и есть, а ласковый... — начала отвечать Фрей, вместо неё закончила Вейрин, которой уже надоело объяснять — почему у корабля такое название.

— Потому что это мой корабль, — отвечая, Вейрин незаметно вдавила клавишу ревуна. Громкий, низкий и хриплый звук прокатился над морем, это было настолько неожиданно, что многие в испуге присели, даже Валборг и её дружинники вздрогнули, хотя они уже многое слышали о Змее Вейрин. Один из рыцарей, стараясь скрыть свой испуг, громким, хотя и немного дрожащим голосом спросил:

— Это что?

— Змей Вейрин подал голос, — ответила Фрей, Вейрин кивнула и поинтересовалась:

— Хотите ещё? Вот, пожалуйста.

Ответом девушке был новый рёв, но на этот раз не она нажала на клавишу, так как отошла от пульта управления, это сделала Ингрид, сидящая там и управляющая сейчас Змеем. Все видели, что Вейрин спокойно стоит рядом с Фрей, вывод напрашивался сам собой, эту невысокую, хрупкую девушку слушается кто-то издающий такой страшный рёв! Фрей сочла нужным продолжить пояснения:

— Вы слышали голос Змея Вейрин, на нём мы и идём. Вот поэтому дорога займёт так мало времени, двигаться Змей может ночью точно так же, как днём, потому мы не будем причаливать к берегу на ночёвку.

Вейрин вздохнула, если бы она объясняла — что, как и почему, то это заняло бы много времени и вряд ли её поняли бы, а короткое объяснение Фрей удовлетворило всех, и вопросов больше не последовало. Вот, казалось бы, вполне здравомыслящие люди, но верят во всяких сказочных существ и нисколько не сомневаются в их существовании. Но тут Вейрин вспомнила сирен и Волчьего Пастыря, если существование последнего и его огромных зверюг ещё как-то можно объяснить — ну, там мутации и чудеса дрессировки (опять чудеса — хмыкнула девушка), то ныряющий остров сирен... хотя и это можно попытаться объяснить. Есть же подводные крепости, пусть не так быстро перемещающиеся, как подводные лодки, но размерами гораздо больше, Правда, Вейрин никогда не слышала, чтоб такие громадные конструкции всплывали, а потом их гарнизон хором пел. А здесь вот... хотя если здесь допустить существование ещё одной более развитой цивилизации, чем та, с представителями которой столкнулась Вейрин, то многое можно объяснить. Только вот зачем люди (или какие другие существа) этой высокоразвитой цивилизации скрываются от людей менее развитой... Вейрин покачала головой, слишком уж сложные вопросы, на которые трудно дать ответ, не имея нужной информации. Размышления девушки были прерваны замечанием почтенной матроны (похоже, это наставница, или воспитательница, принцессы), указавшей внутрь каюты и спросившей:

— Как же мы будем трапезничать? Там же темно!

Действительно, небо уже потемнело, и если на "палубе" наступающая темнота ещё не очень была заметна, то в каютах стало совсем темно.

— Сейчас будет свет, — ответила Вейрин и щёлкнула одним из тумблеров включения ходовых огней. Истребитель всего лишь катер, но ходовые огни на нём имелись, хотя пользовались ими редко. Вейрин же, посчитав, что условия здешней навигации не требуют ходовых огней, сняла их и разместила как плафоны освещения в каютах, там же она прицепила и гирлянды огоньков цветомузыки (выступление на смотре самодеятельности должно было сопровождаться световыми эффектами), но использовала только белые и синие. Белые — в дополнение к основному освещению или как подсветка для дневного времени, синие — как аварийное и ночное освещение. При закрытых ставнями окнах в каютах было темно, а в грузовом отсеке темно было всегда, свет туда попадал только через двери, когда они были открыты. Вот поэтому Вейрин и позаботилась об освещении, которое теперь включила. Яркий белый свет вызвал удивлённые возгласы и новые вопросы, мол, что это. Не колдовство ли это? Ведь свет намного более яркий, чем от факела, но при этом холодный, да к тому же ещё и белый. Фрей растерялась, не зная как такое объяснить, а Вейрин, не задумываясь, ляпнула:

— Это болотные огни, потому и белые, а вот и синие, — Вейрин выключила белый свет и включила синий, более тусклый. Полюбовавшись удивлёнными лицами и творением своих рук, Вейрин хмыкнула — какова бы была реакция, если бы она подключила всю светомузыкальную гирлянду. Когда синий свет был погашен и снова включён белый, советник (Вейрин решила так его называть, ведь он не представился) начал задавать вопросы:

— Если это болотные огни, то почему они такие яркие, белые и светятся постоянно. Болотные огни ведь мерцают, а эти нет.

— Это драконьи болотные огни, знаете ли, драконы не любят, когда что-то мерцает, они любят, когда горит ярко и постоянно. Вот я у них эти огни и позаимствовала, — Вейрин решила не заморачиваться с подробными пояснениями и последовала примеру Фрей, свернув всё на драконов, рассудив, что такое объяснение не вызовет дополнительных вопросов. Так и вышло, вопросов больше не было, словно упоминание о драконах всё понятно объясняло.

В первой каюте разместились: принцесса Гертруда, её наставница, Валборг и четыре её дружинницы. Здесь же служанки вдвоём заняли один диван, вот так все восемь диванов были заняты. Во второй каюте вольготно расположились: советник, четыре рыцаря и Бьорн с товарищем. Ещё там сложили часть вещей, которые не поместились в шкафах первой каюты (это не считая того, что было уложено в грузовом отсеке), уж очень много всего решила взять с собой принцесса. Ей очень понравилось, что все её вещи вместе с ней на одном корабле, а не разбросаны по разным драккарам, как планировалось изначально.

Все ВИП персоны собрались на ужин в первой каюте, туда же пригласили советника и рыцарей, а вот воительницы ушли ужинать во вторую каюту, туда же ушла и Фрей. В первую каюту за стол позвали Валборг и Вейрин, они не стали отказываться. Змеем управляла Ингрид, которую невозможно было отогнать от управления, ей помогала Хельга, девушки сказали, что поедят позже, когда их сменит Вейрин. Змей шёл на малой скорости, прощупывая дорогу перед собой радаром как над поверхностью моря, так и на небольшой глубине. Здесь не должно было быть подводных скал, но... лучше перебдеть, чем получить пробоину в днище.

Ужин всем понравился, мэтр Амбуаз, как всегда, был на высоте, в судках и кастрюльках, завёрнутых в специальную ткань, еда если и остыла, то совсем немного. Кроме еды мэтр передал ещё и вино, если Вейрин, Валборг и Гертруда только пригубили, то остальные отдали должное и оценили букет этого чудного напитка, и не только букет. Эта дегустация не только заставила порозоветь лица дегустаторов, но и придала им смелости, что немного развязало их языки. Вот советник и обратился к Вейрин:

— Вы такая отважная, сумели покорить и заставили служить себе морского змея. Но говорят, что вы ещё обладаете голосом, которому могут позавидовать даже сирены, не сочтите мою просьбу дерзостью, не могли бы вы спеть?

Советника поддержали рыцари и принцесса, а вот её наставницу интересовало совсем другое, о чём она с беспокойством и спросила:

— Меня очень интересует, а ваш змей не нырнёт?

— Не волнуйтесь, не нырнёт, — ответила Вейрин наставнице принцессы, а потом повернулась к советнику и, глянув на Валборг, сказала: — Почему бы не спеть, спою. Только вот за гитарой сбегаю, без музыкального сопровождения — песня не песня.

Гитара у Вейрин была, и довольно неплохая, купленная не в военторге, а в специализированном магазине (естественно, туда девушка не могла пойти, но существует такая услуга, как выбор по каталогу и доставка), эта покупка обошлась девушке больше чем в месячное жалование, но она любила музыку и даже брала уроки игры на гитаре. Такое тоже было на третьей военной базе, такие базы, можно сказать, были полноценными городами, хоть и небольшими. Там были не только военные, но и гражданские, занимавшиеся предоставлением военному персоналу самых различных услуг. Гитару Вейрин хранила на истребителе в своей каюте, ведь это была, хоть и маленькая, но её каюта, а не койка в комнате, на четыре человека, в общежитии для младших офицеров. С соседками по комнате Вейрин не ссорилась, но и дружбой это нельзя было назвать. Да и ночевала в этой комнате Вейрин не больше чем два раза в неделю. Ей истребитель был родней, чем то помещение в общежитии для младшего командного состава, где она изредка ночевала, да и её экипаж и многие из отряда были ближе чем соседки по комнате.

Гертруда, принцесса, дочь курфюрста Ранденбурга

Дорога из замка отца до Любена была весьма утомительна, так далеко от дома Гертруда ещё не ездила. Но это было ещё не всё, впереди было двадцатидневное морское путешествие и не на одном из когов торгового союза (у Ранденбурга не было выхода к морю, соответственно, и своих кораблей тоже не было), который отец мог бы нанять. Но курфюрст, как он сказал, заботясь о безопасности дочери, для этой поездки по морю нанял норманнов. Вот поэтому плыть придётся на драккаре, этой большой лодке, где всё на виду! Одно утешало, что ярл нанятой отцом норманнской дружины — женщина. И она в дружине не одна, есть ещё четыре воительницы. Кроме них будет наставница Брунгильда, две служанки, советник Шварцтель и отряд рыцарей, а вот интересно — как они все разместятся на дракарах этой женщины ярла? По прибытии в Любен хотелось хоть неделю отдохнуть, так сказать — набраться сил перед утомительным морским путешествием, но Валборг этого не дала сделать, на четвёртый день она потащила Гертруду в порт смотреть на корабль, и даже на нём покататься! Подумать только — покататься! Как будто Гертруда не каталась на лодках? Ну чем дракар (Гертруда их не видела, но ей о них рассказывали) отличается от лодки? Разве что размерами. Да и что это за удовольствие — кататься по морю, будто впереди не длительное морское путешествие?

В порту дракары, стоящие в ряд, как и ожидалось, впечатления на Гертруду не произвели. Всё было именно так, как она себе и представляла. Но там оказался один корабль, а это был именно корабль, пусть и не такой большой, как дромон, но и не такой маленький, как дракар, он заинтересовал принцессу, а когда Валборг предложила его осмотреть, Гертруда не стала отказываться. На то, что из её свиты за ней на кораблик прошли только наставница Брунгильда, советник Шварцтель и четыре рыцаря, принцесса внимания не обратила, как и пропустила мимо ушей предложение покататься, настолько её заинтересовало внутреннее убранство этого кораблика. Если первые два помещения ничем примечательным не выделялись, то третье... оно напоминало одну из комнат её замка, но было гораздо уютней, можно сказать, что тут поработала женская рука. Эта, как её назвала воительница, показывающая кораблик, каюта очень Гертруде понравилась. Выйдя из этой каюты и поднявшись по лесенке на огороженную площадку, принцесса и её сопровождавшие увидели быстро удаляющийся берег, это не то что испугало Гертруду, немного расстроило. Расстроило тем, что вернутся они на берег после катания на этом кораблике поздно, и, соответственно, ужин тоже будет поздним. Но девушка, встретившая Гертруду и остальных на выходе из последней каюты (она тоже так назвала это помещение), огорошила всех сообщением, что возвращаться на берег не будут, поскольку путешествие в Берген уже началось. Ещё более ошеломительным было её заявление о том, что вся дорога до Бергена займёт не больше пяти дней! А ещё Валборг сообщила на чём плывут (а не поверить ей нельзя было, уж очень быстро плыли), воительница сказала, что плывут на морском змее! Если остальных эти известия обескуражили, то Гертруда осталась довольна, пять дней — это не двадцать и уютная каюта — это не драккар, пусть там даже отгородят закуток. А то, что почти все рыцари остались в Любене, только Шварцтеля расстроило — как же, принцесса и без должной свиты! А эти учтивые рыцари надоели Гертруде ещё во время поездки из замка до Любена!

Эта милая девушка, приручившая морского змея, оказалась очень предусмотрительной и побеспокоилась об ужине, который удался на славу. Проверив те запасы продуктов, что были заготовлены в дорогу, осталась довольна и Брунгильда, хоть и старалась это не показывать, но Гертруда же видела, что это так. Когда угощению было отдано должное, начали задавать вопросы, Вейрин, так звали эту отважную повелительницу змея и так она попросила себя называть без всяких церемоний, на них охотно отвечала. Шварцтель, осмелевший после нескольких бокалов вина, попросил её спеть Вейрин не стала отказываться и, сходив за необычно выглядевшим музыкальным инструментом, сначала просто сыграла на нём, а потом и спела! Спела всего две песни на норманнском языке (его большинство присутствующих понимали), но как спела! Слушавшие её затаили дыхание, а когда Вейрин закончила, один из рыцарей, шумно выдохнув (похоже, он совсем не дышал, слушая пение), встал и поцеловал девушке руку. Шварцтель, выдохнув не менее шумно, чем этот рыцарь, произнёс:

— Мне рассказывали, что вы сирена, я не поверил, но теперь... я счастлив, что слышал ваше пение.

— Да, Вейрин, когда я слушала ваше пение, мне показалось, что поют ангелы! — вторила Шварцтелю Брунгильда. Остальные не отставали от этих двоих, вовсю расхваливая пение Вейрин. Она немного смутилась, вроде в её пении ничего такого особенного нет. Дома её так не хвалили, а здесь... может, на этой планете есть какое-то излучение, которое она не чувствует. А может, что-то этакое присутствует в атмосфере. Вот это непонятно что влияет на местных так, что они в таком восторге от её, как считала сама Вейрин, довольно заурядных вокальных способностей. Сказав, что уже темно, поэтому она должна присутствовать в рубке, Вейрин ушла, чем вызвала вздохи сожаления у оставшихся.

— Какая необычная девушка, своим пением она могла бы украсить любой королевский двор! — восторженно произнесла Брунгильда. Шварцтель спросил у Валборг:

— Вы говорили, что она не простая наёмница, а очень знатная особа, так ли это?

— Да, расскажите, что вы знаете об этой девушке. Барон фон дер Роткомпф говорил, что она весьма знатная, но при этом её подруги простые наёмницы, что его очень удивило. К тому же в её распоряжении этот корабль, и насколько я понял, он её собственность, а не так как драккары у норманнов, которые принадлежат дружине, — высказался один из рыцарей.

— Я не знаю, каков её титул, мне говорили, что он соответствует боярскому титулу россов, а это значит, что Вейрин не меньше чем баронесса, а может, и больше. Как она поёт, вы слышали, и то, что она сумела себе подчинить морского змея, который её беспрекословно слушается, говорит о многом, — не спеша, как бы размышляя, начала Валборг. Потом прищурившись, посмотрела на этого рыцаря, и, добавив в голос металл, продолжила: — Не надо называть норманнов наёмниками, если мы берёмся выполнить какую-то работу за определённую плату, то это совсем не значит, что наши мечи куплены. Не надо такое говорить, ни при моих воительницах, ни при Вейрин и её подругах, надеюсь, вы меня поняли?

— Но ведь они сражаются наравне с мужчинами, пристало ли это благородным дамам? — спросил второй рыцарь, как бы интересуясь Вейрин и её подругами, но явно имея в виду именно её.

— Вы отказываете благородной даме в праве делать то, что ей нравится? — немного ехидно переспросила Валборг. Рыцарь немного смутился, но всё же попробовал возразить:

— Но существуют же какие-то приличия, всё-таки сражаться — это мужское дело. Сражаться за правое дело и за честь прекрасной дамы! Такой прекрасной, как принцесса, или хрупкой, как хозяйка этого корабля. Да, она сумела покорить морского змея, но вряд ли обладательница такого нежного голоса...

— Обладательница этого нежного голоса уложила десяток рыцарей, в доспехах и вооружённых мечами, при этом сама была без оружия, — усмехаясь, сообщила Фрей, она заглянула в каюту и слышала о чём говорил рыцарь. Тот изумленно поднял брови, а Фрей продолжила: — Она справится с любым из вас, как она объясняла, там, откуда она прибыла, этому учат всех, да-да, и девушек тоже (вообще-то рассказывая об этом подругам, Вейрин имела в виду не всех девушек, а только воспитанниц специальной школы). Вот поинтересуйтесь у Бьорга, он пытался заигрывать с ней, нет, она его сильно не била, но он тот урок запомнил.

В это время на столе звякнула посуда, пол и стены немного задрожали. Фрей, усмехнувшись, пояснила, что происходит:

— Вейрин увеличивает скорость, она же вам и обещала, что не позже чем через пять дней мы будем в Бергене, вот она и решила прибавить ход. Думаю, утром мы уже будем у Данских проливов.

— Как у Данских, туда же добираться морем пять дней! А если по суше, то... но сейчас же уже ночь, как можно плыть в темноте? — не смог сдержать удивления Шварцтель. Фрей, зевнув, указала на открытую дверь, через которую было видно боевую рубку с сидящими там девушками, закутанными в меховые шубы, после чего сказала:

— Для Вейрин и её Змея темнота не помеха, а вы, когда соберётесь ложиться спать, скажите Вейрин или Хельге, они потушат здесь свет.

Фрей ушла, оставив открытой дверь, сидевшие в каюте видели, как она открыла небольшую овальную дверь в полу и, скользнув туда, скрылась.

— Куда она делась? — спросила Гертруда, Валборг ответила:

— Там есть небольшая каюта, вот они туда и прячутся отдыхать.

— Внутрь змея?! — изумилась принцесса, Валборг пожала плечами:

— Мы же на нём едем, вернее, на том, что он несёт. Получается, что это гораздо больше, чем мы видим, там, внизу, есть ещё какие-то помещения, где можно спать. Вот они туда отдыхать и прячутся, понятно?

Посидев ещё некоторое время, решили ложиться спать, а что ещё ночью делать? Яркий белый свет сменил приятный для глаз синий, такой, какой бывает когда ещё не совсем ночь, а густые сумерки, этот свет совсем не мешал спать, и принцесса, насколько раз зевнув, уснула на этой роскошной кровати, которую Вейрин почему-то называет — койка.

Шварцтель, советник курфюрста Ранденбурга

Все уже давно спали, не мешала крепкому сну и усилившаяся дрожь. Но Шварцтель уснуть никак не мог. Всё, о чём сегодня услышал советник, требовалось хорошенько обдумать, тем более что его терзали сомнения — не ловушка ли всё произошедшее? Всё-таки принцесса, да и он сам оказались в полной власти непонятно кого, вряд ли эта милая девочка, так прекрасно поющая, на самом деле повелительница морского змея, скорее всего, подставное лицо, чтоб усыпить бдительность. К тому же то, что с собой взяли всего четырёх рыцарей из свиты, тоже внушало определённые опасения, вряд ли они смогут оказать достойное сопротивление Валборг, её четырём воительницам и двум дружинникам, а ещё неизвестно, сколько человек могут прятаться там, внизу, куда ушла воительница из команды этого корабля. Вот так промучившись почти до утра, Шварцтель заснул, когда забрезжил рассвет. Но долго спать ему не дала Валборг со своими воительницами.

Эти неугомонные решили утром умыться! Вообще-то умываться надо, но не каждый же день! Тем более в дороге, когда нет для этого подходящих условий, а какие могут быть условия среди моря на быстро плывущем корабле, да ещё таком, с борта которого не достать до воды, можно, конечно, набрать воды ведром, привязанном к верёвке, но... не дело рыцаря размахивать верёвкой с ведром на конце. Да и вода будет солёной, совсем не пригодной для умывания благородного воина! Так высказался один из рыцарей из свиты принцессы, и Шварцтель был с ним согласен. Но ему стало интересно, что же будут делать воительницы и дружинники Валборг. Оказалось, что на открытой площадке, за помещением для груза (да и там тоже), стояло несколько больших бочек с пресной водой. Вот водой из одной из этих бочек и умывались норманны, умывались, раздевшись до пояса, как мужчины, так и женщины, совершенно не стесняясь друг друга! Вода, лившаяся на палубу (здесь не было дощатого пола), уходила за борт сквозь небольшие отверстия в бортах. Вейрин не стала здесь заделывать шпигаты, рассудив, что если в эту открытую часть кузова попадёт вода, то пусть отсюда самотёком и уходит. Несколько бочек с пресной водой она тоже скомандовала установить, чтоб не тратить на пассажиров запас из цистерны истребителя. Здесь стояло четыре больших бочки, ещё столько же в грузовом отсеке, это не считая небольших бочонков с краниками в каютах на тумбах под окнами. Как сказала Вейрин:

— Если кому воды захочется, то не бегать же каждый раз в грузовой отсек.

Швартцель демонстративно отвернулся от обнажённых по пояс воительниц, хоть и продолжал их украдкой рассматривать. Это занятие не помешало ему оглядеть окрестные скалы. Откуда в море могут быть скалы?! Но это было уже не море, это был первый Данский пролив! Данские проливы — это было несколько проходов между островами, одни уже, другие шире, одни удобные для прохода, другие из-за обилия как подводных, так и торчащих из воды скал не очень. Самый широкий, называемый "первым", запирался стоящим на высокой скале замком Гельсинор, не самим замком, а теми, кто там сидел. Они издали видели корабли, подходившие к проливу, и выходили им навстречу на узких дракарах. Эти дракары не были мореходными, это им и не требовалось, так как из проливов они не выходили. Но от этих быстроходных дракаров никто не мог уйти, поэтому все здесь проплывающие останавливались и платили пошлину, пытавшиеся здесь проскочить платили гораздо дороже. Шварцтель, похолодев, смотрел на замок и выходящие из бухты под ним восемь дракаров. А Змей продолжал двигаться не сбавляя хода, видно, его юная командир, или кто там ещё, решила пройти пролив, не заплатив пошлины! Не раздумывая, Шварцтель бросился туда, откуда управляли этим кораблём.

Во второй каюте проснувшиеся рыцари не проявляли никакого беспокойства, не подозревая о нависшей опасности. В первой, служанки накрывали стол к завтраку, а принцессы и её наставницы не было, их голоса, сквозь открытую дверь, доносились с палубы.

— Я слышала, что все, кто проходит данские проливы, должны заплатить пошлину, так почему же мы не останавливаемся, чтоб это сделать? — спрашивала Брунгильда, ей отвечала Вейрин:

— Скорее всего, это не пошлина, а дань. А дань я платить не намерена, вот! Может, я жадная, а может, решила просто сэкономить, — со смешком отвечала Вейрин.

— Они сейчас нас догонят и... — закричал выскочивший на палубу Шварцтель, Вейрин не дала ему досказать, что же будет, продолжая улыбаться, предположила:

— Догонят, и что? Пожелают нам доброго утра или предложат что-нибудь у них купить? Но мне совсем не нужны их пожелания, тем более покупать у них я ничего не собираюсь. А потом... нас ещё догнать надо. Пусть попробуют это сделать, замаются вёслами махать.

Сейчас, с высоты "палубы", советник увидел, что дракары не успевают перехватить быстро идущего Змея, слишком поздно вышли из бухты. Но своей затеи перехватить наглеца, не собирающегося платить пошлину, не оставили. Вспенившаяся под ударами вёсел вода показывала, что дракары бросились в погоню. Вейрин, видя такое рвение преследователей, скомандовала Хельге немного сбросить скорость.

— Что вы делаете?! — снова закричал Шварцтель, Вейрин спокойно ответила:

— Не волнуйтесь, платить я не собираюсь, а вот посмотреть — кто же это так стремится нас догнать — очень хочется. Потому что уж слишком многие пытаются это сделать, вот Фрей говорит, что обычно не больше четырёх дракаров на перехват выходит, а тут аж двенадцать! Вон видите? Ещё четыре из бухты вышли, смотрите, как они вёслами шуруют, а вон тот мужик, разодетый явно не для морского путешествия, на носу первого дракара руками машет, будто взлететь хочет. Вот гляньте, может, кого-то и узнаете? Вот сюда смотрите, а если будет не резко, ну расплываться, вот здесь покрутите.

Вейрин передала Шварцтелю бинокль, что достала из шкафчика у своего сиденья (все монеты оттуда были давно перенесены вниз), это был совсем не такой, какой она подарила Олафу. Этот бинокль был не чета тем, что выдавались пилотам истребителей интендантством базы. Это был мощный оптический прибор с тридцатикратным увеличением, с возможностью видения ночью и в тумане. Вейрин купила это чудо за свои деньги, и стоило оно два её месячных жалования. Но девушка не жалела, что потратила такие деньги, оно того стоило, да и где их тратить? Из гарнизона (отдельные закрытые зоны на базе так и назывались — гарнизоны) выпускали редко, а пропивать жалование в местном баре Вейрин не хотела.

Приложив бинокль к глазам и покрутив колёсико, показанное Вейрин, Шварцтель восхищённо охнул, а потом долго рассматривал дракары погони. Расстояние между ними и Змеем не уменьшалось, но и не увеличивалось, Хельга держала указанную Вейрин скорость. Наконец Шварцтель перестал смотреть на дракары преследователей, отдал бинокль Вейрин, после чего сказал:

— На переднем дракаре барон фон Дранкнакль, он правая рука маркграфа Шабии! Я узнал ещё нескольких, получается, что о выходе в море вашего корабля, боярыня Вейрин, и о том, что здесь принцесса Гертруда, узнали и организовали погоню.

— Даже если узнали и организовали погоню, то она где-то ещё около Любена скачет или плывёт, — сказала Валборг, поднявшаяся на "палубу" и слышавшая сказанное советником. Потом пояснила, почему она так считает: — Мы за ночь прошли пять дневных переходов морем, а если сушей добираться до Гельсинора, даже если пользоваться сменными лошадьми и так спешить, что загонять их, будет ещё дольше. Скорее всего, маркгаф Шабии решил подстраховаться, на тот случай, если принцессу не удастся захватить в море у Любена. Уверена, что и там дежурит с десяток нанятых маркграфом дракаров. Но никто не ожидал, что мы отправимся ночью, а не утром.

— А я тебе что говорила? Что ты со своей дружиной, даже усиленной рыцарями курфюрста, не прорвёшься, тебя перехватят и утопят. И похоже, это засада не на нас, за нами погнались так, чтоб проверить, а увидев, что мы хотим убежать, вот такую погоню устроили, — сказала Фрей. Шварцтель, неотрывно глядя на преследователей, спросил:

— Так что же нам теперь делать?

— Можете показать им голый зад, не бойтесь, сюда стрела не долетит, — усмехнувшись, ответила Фрей. Увидев смущение советника, под хихиканье остальных девушек, добавила: — Не стесняйтесь, показывайте, мы отвернёмся. Не хотите? Ну не надо. Вейрин, перестань мучить гребцов на дракарах, они же надорваться могут.

Вейрин кивнула и скомандовала Ингрид, сменившей Хельгу, увеличить скорость. Вот теперь пассажиры Змея смогли оценить, насколько быстро тот может идти. Это была не полная скорость, то есть Змей не выскакивал из воды, но через час высокие скалы Данских островов скрылись за горизонтом. Только после этого Гертруда и её сопровождающие спустились в каюту, там уже был накрыт стол, хоть горячего не было, холодные закуски были выше всяких похвал. Отдав должное гусиному паштету, принцесса обратилась к Шварцтелю:

— А всё-таки жаль, что вы не показали голый зад этим преследователям.

— Фи, ваше высочество! Разве приличной девушке можно так говорить! — тут же сделала замечание Гертруде её воспитательница. Валборг, под хихиканье Вейрин, как-то странно поддержала Брунгильду:

— Да, вы совершенно правы, говорить не надо. Зачем какие-то слова, когда можно это сделать.

Глава 10. Встречи у фиорда Берген

Вейрин, ушастая ведьма

"Змей" шёл по Норманнскому морю уже третий день, если после Данских проливов Вейрин увела истребитель далеко от берега, то сейчас, подобно норманнам, старалась держать на виду прибрежные скалы. Не так близко, как это обычно делают норманны, но и не очень далеко, так, чтобы берег можно было хорошо разглядеть, тем более в бинокль. Этим и занимались Фрей и Хельга. Фрей раньше бывала в Бергене, а для Хельги это были родные места, вот Вейрин и поручила им следить за тем, чтобы не проскочить вход в фиорд. А сама Вейрин наблюдала за морем, вернее, за его обитателями. В Норманнском море, в отличие от Свейского, жизнь просто кипела. Дельфины сопровождали "Змея" от самых проливов, видно, этим умным зверям было интересно — что это такое невиданное так быстро плывёт. Но сейчас они переместились ближе к берегу, как бы заслоняясь "Змеем" от моря. А мористее, метрах в пятидесяти от истребителя, резвились киты! Огромные туши выскакивали из воды и с шумом падали обратно, обдавая брызгами всех, кто был на палубе. Эти действия морских исполинов изрядно напугали пассажиров "Змея", но это не заставило их спрятаться в каютах (ставни на окнах там были закрыты), и они наблюдали за играми китов и дельфинов на палубе-крыше, сгрудившись у лестницы, ведущей в каюту. Вейрин отметила, что морские животные здесь крупнее, чем на её родной планете, если дельфины были больше раза в полтора-два, то киты выглядели настоящими гигантами! В Свейском море она не видела столько морской живности, скорое всего, туда мало кто заплывал через довольно узкие Данские проливы, но здесь... живности было очень много и она совсем никого не боялась, а может, и боялась. Громкий писк отвлёк внимание Вейрин от китов, она посмотрела на экран подводного локатора. Этот маломощный прибор позволял разглядеть только большие объекты, да и то — не очень далеко. Этот локатор в основном использовался для того, чтоб вовремя обнаружить подводную скалу или камни, им пользовались только в шхерах и на мелководье, где была опасность напороться на камни. Почему сейчас, когда под килем большая глубина, Вейрин включила его, она и сама не смогла бы сказать, но что-то ей подсказывало, что так будет правильно.

Вот и сейчас локатор показывал какой-то риф или очень большой камень, но ещё несколько минут назад его там не было! И этот немаленький камень внезапно появился не прямо по курсу, а со стороны моря, а теперь он ещё и двигался! Довольно быстро двигался по направлению к "Змею"! Киты и дельфины уже не выпрыгивали из воды, они ушли ближе к берегу, на мелководье, а там особо не попрыгаешь, ведь чтоб выпрыгнуть из воды надо уйти в глубину и хорошо разогнаться. Вейрин решила последовать примеру этих умных морских обитателей и тоже повела "Змей" ближе к берегу. Движущаяся подводная скала последовала вслед за "Змеем", но не прямо к нему, а как бы опередив его. Там в море вдавался скалистый мыс, ограничивающий мелководье, и это непонятно что так расположилось, что "Змей", огибая скалистый мыс, неминуемо должен был уйти с мелководья на глубину. Вот там и затаилось нечто, что притворялось скалой. Вейрин сбавила скорость, а киты и дельфины вообще остановились (они не остановились, просто кружили на одном месте). Остановила "Змея" и Вейрин, решив подождать и посмотреть — что будет дальше. Фрей, повернувшись к Вейрин, задала вопрос:

— Что случилось? Почему ты остановила "Змея"?

Такой же вопрос задала и подошедшая Валборг. Вейрин указала на экран радара, но ответить не успела, подводная скала быстро двинулась в сторону мелководья, довольно быстро двинулась и вскоре показалась над водой, не она сама, а длинные извивающиеся щупальца.

— Кракен! — выдохнула Валборг, за её спиной испуганно закричали остальные пассажиры. Валборг осипшим голосом проговорила:

— Кракен, нам от него не уйти! Спасения нет! Нам конец!

— А мы и не будем уходить, — спокойно ответила Вейрин, поднимая башенку с излучателями и переводя их на максимальную мощность. Толстые, но при этом длинные и гибкие щупальца устремились к "Змею", подводное чудовище решило схватить ту добычу, что была к нему ближе всего, а китов и дельфинов, видно, решило оставить на закуску. Бросок длинных щупалец был стремителен, но до "Змея" они не достали, упав в воду, беспорядочно задёргались и стали тонуть. Короткими импульсами излучателей, под азартные выкрики Ингрид "Так его, так его", Вейрин обрубила щупальца у самой воды, так повторилось три раза. Вейрин, ни к кому не обращаясь, спросила:

— Что это за зверь? Явно не осьминог, у этого уже где-то десятка два щупалец, было столько. Посмотрим, сколько их ещё осталось.

Морскому чудищу явно не понравился поступок Вейрин, и оно перешло к очень активным действиям: вспенив воду остатками щупалец (их там оказалось ещё довольно много), кракен бросился в атаку. Зрелище было очень впечатляющим — огромный щёлкающий клюв и такие же огромные глаза по бокам от него, вот по ним Вейрин и ударила, водя лучами вверх-вниз. На этот раз это были не короткие импульсы, излучатели работали на полную мощность! Истребитель качнуло — клюв свалился на его нос, а вот вся остальное с громким всплеском упало вдоль бортов.

— Ну ничего себе креветка! — произнесла Вейрин, её бил озноб, а может, это дрожала прижавшаяся к ней Хельга, которая только и смогла выдохнуть:

— Ой!

— Ой, — согласилась Вейрин, Фрей, лязгнувшая зубами, произнесла дрожащим голосом:

— Вейрин, ты всех нас спасла, ты такая бесстрашная и отважная! Ты ничего не боишься!

— Знаешь, Фрей, я тоже много чего боюсь, этого зверя с клювом тоже, — произнесла Вейрин. Показывая на раскрытый клюв, застрявший на носу истребителя так, словно хотел его проглотить, добавила: — Вот только сейчас начала бояться, раньше некогда было. Вот смотрю на это и думаю, а если бы этот зверь не был таким мягким? Если бы был бронированным? Хотя... била-то я по глазам, наверняка бы грохнула — мозги бы сварила, или что там у него в голове? А этот сам постарался, чтоб его угробили, ровно двигался, не вилял и так красиво разрезался. Только клюв и ещё немного осталось, а что? Ведь неплохой трофей получился, его, правда, на стену не повесишь, да и нет у меня такой стены. Возить это как носовое украшение как-то не очень, вот пускай отправляется к остальному, хотя жалко такое топить.

Валборг, воительница прозваная Обоерукой фурией, ярл

Глядя на вроде бы резвящихся дельфинов, Валборг совсем не разделяла восторга пассажиров и не могла понять, почему эти морские звери так жмутся к берегу, да и киты как-то странно себя ведут, её дружинники разделяли мнение своего ярла. Эти морские исполины, распрыгавшись, словно шаловливые дельфины, как будто хотели, чтоб на них обратили внимание. И им это вполне удалось — они весьма напугали пассажиров "Змея". Валборг хотела сказать о странностях поведения дельфинов, особенно китов, Фрей, но не успела, Вейрин поменяла курс и пошла к берегу, за ней последовали киты, которые, обогнав "Змея", присоединились к дельфинам. Все эти звери вели себя так, словно чего-то опасались и хотели, чтобы "Змей" был между ними и морем или тем, что там было. "Змей" замедлил своё движение, а потом, не дойдя до скалистого мыса, вовсе остановился. Фрей повернулась к Вейрин и поинтересовалась:

— Что случилось? Почему ты остановила "Змея"?

— Да, почему мы остановились? Что-то не так? — поддержала подругу Валборг. Вейрин указала на небольшое окошко перед ней (странное окошко — через него никуда нельзя было посмотреть, но Вейрин утверждала, что через него видно дальше, чем даже в её замечательное устройство, называемое биноклем), но сказать ничего не успела, из воды поднялись щупальца кракена! Это морское чудовище Валборг никогда не видела, но часто слышала рассказы о нём. И вот ей довелось увидеть это кошмарное чудовище, не узнать его нельзя было! Пассажиры за спиной Валборг в ужасе закричали, а она враз осипшим голосом произнесла:

— Кракен! Кракен, нам от него не уйти! Спасения нет! Нам конец!

— А мы и не будем уходить, — как-то очень спокойно, даже отстранённо произнесла Вейрин. А дальше произошло нечто весьма странное — из увеличившегося бугорка перед будочкой (Вейрин называла её рубка) поднялась башенка и оттуда полетели большие ослепительные ножи! А что это ещё могло быть, если оно легко рубило щупальца, которыми кракен хотел схватить "Змея"! Непонятно, кто эти ножи так быстро и метко метал, но похоже, Фрей и Хельга были знакомы с этим оружием, они хоть и испугались кракена, но совсем не так, как основные пассажиры. А Ингрид, подпрыгивая, азартно кричала:

— Так его! Так его!

Морское чудовище три раза пыталось схватить "Змея", и каждый раз сверкающие ножи рубили его щупальца. Вейрин, проявляя удивительное спокойствие, прокомментировала атаки кракена:

— Что это за зверь? Явно не осьминог, у этого уже где-то десятка два щупалец, было столько. Посмотрим, сколько их ещё осталось.

А кракену, похоже, не понравился оказанный приём, и он стремительно атаковал, почти выпрыгнув из воды. Огромный раскрытый клюв, которым кракен собрался проглотить "Змея" (может, и не такой большой, но Валборг он показался именно таким), внушал ужас, но толком никто испугаться не успел. Ослепительные ножи превратились в два копья, скорее, длинные мечи, потому что они не прокололи, а разрубили кракена, всё же допрыгнувшего до Змея, на три части. Два больших куска упали в воду у бортов, а третий, с клювом, со скрежетом свалился (или вцепился) на острый нос "Змея"! Этот клюв был такого размера, что обхватил нос истребителя, который даже слегка просел под такой тяжестью.

— Ну ничего себе креветка! — громче, чем обычно говорила, произнесла Вейрин, после чего огненным мечом отрубила оставшуюся часть туши кракена, оставив только клюв. Только сейчас Валборг обратила внимание, что Вейрин дрожит, получается, что она, несмотря на свои хладнокровные действия, тоже испугалась. Подтверждая догадку Валборг, Вейрин и прижавшаяся к ней Хельга одновременно ойкнули, а потом Вейрин в ответ на замечание Фрей, призналась, что тоже очень испугалась. Когда же Вейрин выразила сожаление, что такой замечательный трофей ей некуда деть и придётся его выбросить, Валборг предложила:

— А ты его подари. Кому? Да вот конунгу Эрику и подари. К конунгам положено с подарками приходить, вот и сделай такой шикарный подарок. Мол, со всем уважением к тебе, великий конунг, такой достойный только тебя подарок. Такой замечательный подарок получится, ни у кого такого трофея нет, а у Эрика будет. Думаю, ему понравится, так что? Сделаешь?

— Да, такой замечательный подарок — клюв, хорошо хоть не рога, был бы конунг с рогами, а так будет только с клювом, а это совсем другое дело. С клювом даже почётно, — говоря это, Вейрин чем-то пощёлкала на доске перед собой. Позади рубки (немного напугав уже пришедших в себя от потрясения после нападения кракена принцессу и других пассажиров) выдвинулась мачта, но какая-то кривая. Из конца этой мачты выехала верёвка с крюком на конце. Вейрин, покачав головой, кому-то сообщила: — Не рассчитана лебёдка на такие грузы, вернее, поднять-то поднимет, а вот перетащить на открытую часть кузова её длины не хватит, да и мощности, боюсь, тоже. К тому же этот клюв там не поместится. Ну ничего, высоко поднимать не буду, только стропами обвяжу и опущу за борт, пусть полощется. Мощности двигателя на то, чтоб двигаться с прежней скоростью, хватит.

Валборг немного напряжённо наблюдала, как Вейрин перебравшись на нос, обвязала широкими верёвками клюв, который не распался, очевидно удерживаемый сухожилиями или чем-то другим, и опустила его за борт, после чего "Змей" двинулся дальше с прежней скоростью.

Вейрин, ушастая ведьма

"Змей" шёл так, словно и не замечал груза, который тащил у своего борта. Вообще-то, мощность силовой установки истребителя позволяла развивать скорость около сотни километров в час, и это с грузом в виде заряженной пусковой ракетной установки. Сейчас же всего этого не было, не считать же грузом постройку в кузове и пассажиров, находившихся там с вещами. Все эти пассажиры спрятались в каютах, только Валборг, Вивека и Ганворт остались наверху. Вейрин оглянулась на воительниц и покачала головой, их если и напугала атака кракена, то сейчас они этого никак не показывали. Очень похоже, что появление этого морского чудовища их хоть и напугало, но не удивило, они о нём или слышали, или даже видели. Вейрин слегка нахмурилась — сколько ещё подобных сюрпризов преподнесёт эта планета? И это может случиться в любой момент, поэтому надо быть готовой ко всяким неожиданностям. Вейрин с беспокойством глянула на индикатор ёмкости заряда накопителя истребителя, он показывал, что накопитель полон, и это после такого долгого пути в отнюдь не в экономичном режиме. А ведь энергия бралась не только для работы двигателя, но и на стрельбу излучателей, а это тоже немало! Вейрин достала из кобуры ручной излучатель и глянула на индикатор заряда его накопителя, там тоже было сто процентов. Вот ещё одна загадка этой планеты, вообще-то, такое было возможно, если общий энергетический фон был раз в десять выше обычного. Но в таком случае Вейрин это почувствовала бы... но этого не было! Хотя... может, что-то такое-этакое здесь и есть, может, этим и объясняются все здешние аномалии? Эти размышления не мешали Вейрин внимательно наблюдать за морем не только визуально, но и по показаниям обоих радаров, в сторону берега она не смотрела, доверив это Фрей и Хельге, те уже не пользовались биноклем, так как "Змей" шёл метрах в двухстах от кромки прибоя. Когда "Змей" обходил скалистый мыс, за которым перед нападением прятался кракен, Хельга произнесла:

— Сейчас мы увидим вход в Берген фиорд.

В голосе девушки прозвучал какой-то испуг, и она сжалась, словно пытаясь от чего-то спрятаться. Вейрин, это заметившая, прижала Хельгу к себе и тихо произнесла:

— Не бойся, я тебя в обиду не дам!

— Вон смотрите! Это вход в Берген фиорд, — громко сказала Фрей, показывая на вершину скалы, которой заканчивался мыс, выдающийся в море и похожий на тот, который только что обогнул "Змей". Вейрин удивлённо спросила:

— Где вход в фиорд? Не вижу, там только скала, а на ней что-то... нет, это явно не маяк, скорее наблюдательная вышка. Вот и дым появился, там на этой вышке что-то такое подожгли, но оно плохо горит, явно это сигнал.

— Вход в фиорд за этой скалой, а там, на верхушке скалы, не маяк. Это для того чтоб подать сигнал, если к фиорду кто-то подходит. Фиорд слишком широкий, чтоб его цепью перегораживать, да и здесь так не делают. А чтоб внезапно не напали, там сидят стражи и подают сигнал, когда кого-то видят. Гостей встретят в фиорде и проводят к городу, а если это незваные гости, то просто утопят, — пояснила Фрей. Действительно, когда Змей обогнул скалу, открылся широкий вход в длинный залив, где этот залив заканчивается, разглядеть было невозможно, уж очень длинным и извилистым он был. Вейрин сбавила скорость и, держась центра фиорда, вела "Змея", изредка поглядывая на Хельгу. Та, в отличие от Фрей и Ингрид, привставших, чтоб лучше видеть, немного пригнулась, прячась за стенками рубки. Навстречу Змею шли три драккара, и воин в блестящей кольчуге, стоящий на носу первого, когда его драккар подошёл почти вплотную к "Змею", стараясь быть грозным, закричал:

— Кто такие и откуда?

— Бернт, рыжая твоя борода, разве ты меня не узнал? — закричала в ответ Валборг, воин ответил:

— Узнал, но не могу понять — на чём ты пришла? Какой-то странный драккар, или это не драккар? И насколько мне известно, ты и твоя дружина должны были сопровождать принцессу Гертруду к конунгу Эрику. Неужели ты нарушила слово и не выполнила обещание?

— Почему не выполнила? Выполнила, вот принцесса Гертруда, — Валборг указала на поднимающуюся на "палубу" принцессу и её свиту. Шварцтель, поклонившись, важно произнёс:

— Приветствую тебя, отважный ярл Бернт! Как и было договорено, мы прибыли в ваш славный город Берген и хотим как можно быстрее засвидетельствовать свое почтение конунгу Эрику!

Ярл, командовавший драккарами, знал и Валборг, и Шварцтеля, да принцессу, похоже, тоже знал, но всё же немного растерялся и удивлённо спросил:

— Вы должны были прибыть не раньше чем через месяц, да и где твои драккары, Валборг? Как вы могли отважиться проделать такой путь только на одном этом драккаре?

Вейрин ужасно захотелось показать язык этому грозному, или пытавшемуся быть таковым, воину, почему это желание возникло, она сама объяснить не смогла бы и с трудом его подавила. А этот ярл быстро оправился от удивления и, приняв суровый вид, продолжил:

— Ты, Валборг, отправившись в такой длительный и опасный поход без дружины и на одном драккаре, рисковала жизнью невесты Эрика! Ему это может очень не понравиться! Он будет гневаться! К тому же недавно у входа в залив был замечен кракен, он может напасть и... я не могу допустить, чтоб жизнь принцессы подвергалась опасности! Я забираю принцессу на свой драккар. Ваше высочество, прошу вас...

— Валборг, а может, стоит утопить все его драккары? Ну, чтоб не зазнавался? Да и его самого тоже утопить, мне не трудно, ты же знаешь, — Вейрин надоели наезды этого ярла, и она решила вмешаться. Подала голос и Гертруда:

— Я не намерена уходить отсюда, тем более что Вейрин неоднократно доказала, что может позаботиться о моей безопасности и защитить меня, даже от такого чудовища, как этот ваш кракен! Мне здесь больше нравится, чем на любом из ваших этих драккаров! — капризно закончила принцесса, её поддержал советник, с сомнением глядя на драккары встречающих:

— Да, уважаемый ярл Бернт, принцесса здесь в большей безопасности, чем на любом из ваших кораблей. Я прошу понять меня правильно, ваши воины умелы и отважны, но не всегда количество мечей может...

— Да, против кракена с мечами не выйдешь. К тому же эти чудовища в фиорды не заходят, а этот кракен уже не опасен, — вмешалась Фрей. Она явно намекала, что если встречающие так заботятся о безопасности принцессы, то встречали бы у входа в фиорд, а не в нём. Но, видно, Бернт решил оставить последнее слово за собой, он, грозно сдвинув брови, сказал:

— И всё же я буду настаивать на переходе принцессы на мой драккар! Я не могу позволить, чтоб принцесса находилась на этом не вызывающем доверия плавучем халлэ с поломанной мачтой. Я даже не представляю, как это, непонятно что, дошло сюда, вёсел ведь нет, соответственно — команды тоже нет. Что есть? Эта команда... нет, Валборг, тебе я доверяю, но остальные мне не нравятся, совсем не нравятся. Я и слушать не желаю, что эта малочисленная команда способна обеспечить хоть какую-то безопасность принцессы. Мои воины сейчас...

— Нет, я таки его сейчас утоплю, одного, или со всеми его воинами! Пусть это и вызовет международный скандал, но так обзывать "Змея", я не позволю! А то, что я ему не нравлюсь — это его дело, мне он тоже не внушает доверия, но я же его выслушала, — рассердилась Вейрин. Ингрид ехидно произнесла, обращаясь к Вейрин:

— Ну что? Перевернём их драккары и совсем утопим или только искупаем?

— Для начала искупаем — перевернём им драккары, пусть до берега вплавь добираются, а если кто и утонет, то значит — плавать плохо умеет, — серьёзно ответила Вейрин. Вообще-то, Ингрид не хотела никого бросать в воду, в кольчуге (а все воины в драккарах были в кольчугах) трудно плавать, к тому же многие плавать не умели, хоть и жили у моря, всегда холодное, оно у многих отбивало охоту к занятиям плаванием.

— Не надо переворачивать, — подала голос выглянувшая из-за Вейрин Хельга. Услышав эти слова Бернт вздрогнул и, глядя на девушку, тихо произнёс:

— Хельга, девочка, ты вернулась? — но тут же повысил голос. — Немедленно иди сюда! А вам, негодницы, ещё достанется от меня, не будь я ярл Бернт!

— Нет, я не вернулась, я просто приехала в Берген, приехала, потому что мы с подругами сопровождаем принцессу Гертруду, и оскорбляя их, ты оскорбляешь и меня! — ответила Хельга. Ингрид, решив прекратить наезды этого ярла на подруг, включила ревун. Низкий рык, прокатившийся над водой, заставил замолчать как ярла Бернта, так и его воинов начавших возмущаться после слов Вейрин.

Хельга, молодая воительница, начинающая ведьма

Затея с сопровождением дочери курфюрста Ранденбурга конунгу Норгов, нето что не понравилась Хельге, вызвала некоторые опасения. Куда-куда, а к норгам Хельге меньше всего хотелось. Конечно, можно встретить кого-то знакомого и среди многочисленных дружин норманнов, но если особо не выделяться, то кто обратит внимание на ничем не приметную девчонку воительницу? В дружинах норманнов воительницы не редкость, и к ним особо не присматриваются, даже если они такие красивые, как Хельга, или та же Ингрид. Воительницы — это прежде всего воины, а уж потом женщины, хозяйки и матери. Нет, матерями воительницы тоже были неплохими, иногда даже лучшими чем другие женщины, но вот в остальных вопросах... не всякая женщина становится воительницей, а только обладающая определённым характером. Ведь что мужчина ценит в женщине? Прежде всего, покладистость, даже покорность, это не меньше чем красоту, ещё умение вести хозяйство. А какой покорности можно ожидать от подруги, владеющей мечом не хуже, а иногда и лучше, чем мужчина, все мужчины были в той или иной мере воинами, но многим было далеко до воительниц. Мало того что воительницы отлично владели оружием, так и драться умели не хуже, что в семейном споре нередко было решающим аргументом (именно так многие мужчины доказывали свою правоту). А тут тебе могут запросто доказать, что ты совсем не глава семьи! Вот потому-то Хельга и подалась в воительницы, считая, что среди них её будут искать в последнюю очередь, если вообще будут. А подалась потому, что очень не хотела замуж.

Обычная девушка из народа норгов, вообще-то — не совсем обычная: младшая дочь ярла Бернта Никлассона, прозванного Рыжим, кроме того, что была очень красива, так имела ещё и очень своенравный характер. Она великолепно стреляла из лука, но не была воительницей, скорее, охотницей, уж очень любила охоту. Могла пропадать в горах неделями как с сопровождающими, так и одна. Но такая вольная жизнь рано или поздно должна была закончиться, и это произошло — к ярлу Бернту приехали сватать его младшую дочь. Приехали от другого ярла, известного и удачливого, только вот уже немолодого, к тому же вдовца. Его первая жена, как некоторые говорили, умерла не своей смертью. Но это такие мелочи, когда жених богат и влиятелен. На этот брак согласны были все, кроме будущей невесты. Она могла и отказать, но это трудно сделать, когда все согласны. К тому же таким отказом она бы подставила отца, а Хельге этого не хотелось, всё-таки хоть и очень строгий, но отец же. И вот сказав, что подумает, будущая невеста ушла на охоту. Ушла за три дня до начинающейся снежной бури, ушла, хоть её и отговаривали, предупреждая о надвигающейся непогоде. Буря разразилась через пять дней, но до этого Хельга успела уйти за перевал. Все эти пять дней девушка шла, моля богов, чтобы буря началась как можно позже, и, видно, боги услышали её мольбы. Собираясь на эту охоту, девушка взяла запас еды как раз на пять дней, лук с большим запасом стрел и нож, в общем, обычный охотничий набор. До начала бури охотница не вернулась, а когда началась буря, идти её искать стало невозможно. Буря длилась больше недели, когда она закончилась, идти искать пропажу (хотя пошли и искали) было тем более бесполезно — всё замело толстым слоем снега. Была надежда, что девушка спряталась в какой-нибудь пещере или ещё где-то, но и через две недели она не вернулась. Через месяц стало понятно, что охотница не вернётся, и только Бернт верил, что его дочь жива, не могла эта упорная девчонка так просто погибнуть!

Буря началась, когда Хельга уже спускалась с перевала, с этой стороны гор ветер не был такой силы, как на северных склонах, снега, правда, навалило столько, что засыпало всё, что только можно. Но как считала Хельга (и оказалась права), этот снег скрыл даже намёк на её следы. Переждав непогоду в медвежьей берлоге, предварительно убив её владельца, девушка не только от непогоды спряталась, но и провиантом запаслась. А убить медведя ей было не так уже и трудно, разбуженный, но ещё сонный медведь выскочил из берлоги, встал на дыбы и, бестолково махая лапами, бросился на обидчика, но получив по стреле в каждый глаз, успокоился. Хельга, вырезав из туши всё, что хотела, спряталась в берлоге. Она слышала, как пировали волки. Но в берлогу сунуться не решились, может, думали, что там другой медведь, задравший этого, а может, не полезли по какой-то другой причине. В общем, им повезло, их было не так уж и много, умелая охотница могла бы всех перестрелять. Как? Ну, это другой вопрос, но перестреляла бы. Отоспавшись и подкрепившись, девушка выбралась из берлоги через пять дней, оглядев остатки волчьего пиршества, девушка, обмотав ноги медвежьей шкурой, ушла с этого места. Если будут искать с собаками, то, что она здесь была, определят и это будет всё, а куда потом делась — можно только гадать. Дойдя до этого места, решат, что её или медведь задрал, или волки съели.

Пройдя вниз по склону довольно значительное расстояние, Хельга сменила медвежью шкуру на лыжи. Как оказалось, её предосторожность была не нужна, снова пошёл сильный снег и скрыл все следы. Переждав непогоду в шалаше, под большой елью (запас медвежьего мяса и небольшой костёр позволяли это сделать), девушка двинулась дальше. Такое движение и ночёвки в лесу для молодой охотницы не были чем-то необычным. Через полторы недели Хельга увидела море, мясо как раз закончилось. Перед тем как идти вдоль берега в поисках города, Хельга знала, что здесь где-то находится город Стекольна — резиденция конунга свеев, девушка решила поохотиться. Увидев бегущего оленя, Хельга поехала ему наперерез, как следует разогнавшись вниз по склону холма. Стреляла она, не сбавляя хода и с максимального расстояния, выстрел был удачен — точно в сердце, но в этом нет ничего удивительного, Хельга очень редко промахивалась. К убитому оленю они подошли одновременно: Хельга и группа воинов, среди которых выделялась высокая женщина, похоже, она и командовала этими воинами. Хельга не то что испугалась, а больше расстроилась, кажется, у неё хотят отобрать её добычу, то, что могут обидеть её, девушка в этот момент не думала. То, что это воины, было видно по их одежде и оружию, все воины были с мечами и одеты в кольчуги, как будто собирались с кем-то сражаться. У многих были большие боевые луки, а вот стрелы были такие же, как и у Хельги — охотничьи, такими хорошо бить зверя, но кольчугу не пробьёшь. Если воины рассматривали девушку с интересом, то Хельга глядела на них с опаской и настороженностью. В этой группе была ещё одна женщина, вернее, девушка, ненамного старше Хельги, так ей показалось, и та девушка чему-то улыбнулась. Хельга непроизвольно улыбнулась в ответ, что вызвало улыбку старшей женщины. Она некоторое время внимательно разглядывала Хельгу, затем, удовлетворённо кивнув, спросила:

— И откуда ты тут, такая красивая, взялась?

— Оттуда, — Хельга показала в сторону гор. Последовал следующий вопрос — куда девушка направляется? Хельга, указав в сторону видневшегося моря, так же коротко ответила:

— Туда.

— А зачем? — поинтересовалась женщина, а девушка, прыснув, предположила:

— Неужели топиться?

Хельга обиженно насупилась, но ничего ответить не успела, а может, и не собиралась. В это время один из воинов. выкрикнул:

— Вон, стадо! Стороной обходит! Уйдут ведь! Эх, не достать!

Вообще-то это было не стадо, а всего три оленя, похоже, что они бежали по следу первого, но, увидев там людей, взяли в сторону. Воины вскинули луки и выстрелили, но расстояние было действительно далеким, и хоть стрелы долетели до цели, но никто не попал, а вот Хельга не промахнулась, три её стрелы, выпущенные одна за другой, поразили оленей, попав каждому в сердце.

— Ну ты даёшь! — выразила свой восторг девушка, остальные воины её поддержали. К этой группе воинов присоединилась ещё одна, которая и вспугнула оленей, заставив их бежать на засаду, которую устроила первая группа, а Хельга чуть было не помешала этой охоте. Это всё выяснилось позже у костра, куда её привела женщина, там голодную девушку накормили, а потом долго расспрашивали — откуда она и что собирается делать. Хельга не стала ничего скрывать, понимая, что если солжет, то рано или поздно запутается и обман раскроется. Женщина, которая задавала вопросы и чему-то кивала, слушая ответы, посмотрев на молчавшего мужчину, спросила у того:

— Олаф, что ты думаешь об этом?

— А ты, Фрей? — ответил вопросом мужчина, Фрей ответила:

— Мечом владеть можно научить, а вот для того, чтоб так стрелять, талант нужен. Я бы её взяла, боги не простят, если его потерять.

Мужчина кивнул и чему-то улыбнулся, после чего сказал:

— Что ж, Фрей, если ты считаешь, что её стоит взять в дружину, то пусть так и будет, там где две воительницы, третьей место найдётся.

Вот так Хельга стала третьей воительницей в дружине ярла Олафа. В том, что это случилось, была большая доля везения. Она могла попасть в бурю, не дойдя до перевала. Потом умереть от холода и голода или стать волчьей добычей, но ей снова повезло, она набрела на берлогу с сонным медведем. Если бы тот окончательно проснулся, то неизвестно успела бы она выстрелить. Да и то, что среди повстречавшихся воинов вольной дружины были воительницы и Хельга им приглянулась, было большим везением, ведь всё могло сложиться совсем иначе, если бы она встретила только мужчин. Вроде всё для неё складывалось удачно, она хоть и номинально стала воительницей. Ведь ей надо было ещё многому учиться, она училась и участвовала в походах дружины Олафа. Так длилось почти три года, но потом появился Свен. Высокий, красивый парень положил глаз на Ингрид и стал частым гостем в шатре воительниц. Хельге он даже чем-то нравился. Но на неё Свен совсем не обращал внимания, но как оказалось, это было совсем не так — однажды, поздним вечером, он подстерёг молодую воительницу вдали от шатров и взял силой! Хельга никому об этом не сказала, но перемену в настроении девушки подруги заметили, она старалась теперь не ходить одна и избегала Свена, но он всё-таки улучил мгновенье, когда его никто не слышал и потребовал, чтобы девушка вышла к нему вечером, но тут появилась Вейрин. Свену стало не до Хельги, а потом Вейрин предложила ей и Фрей перейти к ней на её необычный драккар, который она называла Змеем. Хельга сразу согласилась и нисколько не жалела об этом.

Теперь случилось то, чего Хельге очень хотелось избежать — она вернулась в родные края, хотя она вернулась не как пойманная беглянка, а как вольная воительница. К тому же прошло несколько лет и о ней могли не то что забыть, просто перестать часто вспоминать, а зачем часто вспоминать о том, кто умер? А именно так должны были о ней думать, следовательно не должны даже предполагать, что молодая воительница, пусть так похожая на Хельгу, это она и есть. И надо же такому случиться, что первый, кого она встретила в Бергене, был её отец! Когда Вейрин пригрозила перевернуть драккары дружины Бернта, Хельга испугалась, что подруга выполнит свою угрозу, попросила её не делать этого. Бернт сразу же узнал дочь и приказал ей перейти на свой драккар, остальным тоже решил показать — кто хозяин положения. Но Ингрид, включив ревун, не столько напугав, сколько удивив, заставила всех замолчать. В наступившей тишине (не совсем тишине, Ингрид хихикала, глядя на растерявшегося ярла Бернта и его воинов) прозвучал спокойный голос Фрей:

— Хельга свободная воительница, и никто, кроме её командира, не вправе указывать — что ей делать. Кроме этого, она моя боевая сестра, и не только моя, а что это значит, вы знаете.

Фрей, воительница и ведьма

Рассердившаяся Вейрин вполне могла выполнить свою угрозу и перевернуть, если не все драккары, то тот, на носу которого стоял Брент. Вот поэтому Фрей, полагая, что ярл вряд ли испугается звука ревуна и будет настаивать на своём, решила вмешаться. Так и случилось — Брент если и испугался, то виду не подал и, стараясь остаться хозяином положения, как можно более грозно произнёс:

— А ты кто такая будешь?

— Фрей Линдстрём, обоерукая, разве не узнал? Или забыл? — усмехнувшись, напомнила воительница. Брент насупился, видно, о знакомстве с Фрей у него были не совсем приятные воспоминания, а та продолжила: — К тебе на драккар никто переходить не будет, если хочешь, можешь к нам перейти.

Брент, обернувшись, что-то сказал, после чего по поднятому из воды веслу (истребитель подошёл совсем близко к драккару ярла) перебежал на "Змея". Вместе с ним по другим вёслам перебежало ещё четыре воина, собирались ещё, но Вейрин, которой что-то тихо сказала Фрей (сказала: — Осторожно, вот так берут на абордаж), резко подала Змея в сторону. Шесть воинов, попытавшихся последовать за своим ярлом, упали в воду, но сразу же ухватились за вёсла и их втащили на драккар. После чего на всех трёх драккарах ударили вёслами, стараясь приблизиться к "Змею", а тот, словно в насмешку над усилиями дружинников Брента, обошёл их драккары вокруг и пошёл вглубь фиорда. Фрей, глядя на растерявшихся ярла и его воинов, насмешливо сказала:

— Не советую, выкинем за борт.

— Уважаемый ярл, прошу пройти в каюту, если Вейрин увеличит скорость, вас продуть может, — чуть улыбнувшись, произнесла Гертруда. Вейрин, которая уже стояла рядом с Фрей, серьёзно добавила:

— Да, проходите, а то ведь не только продуть, а и с палубы и сдуть может. А показывать — куда тут нам идти — не надо, думаю, Хельга знает и приведёт "Змея" куда надо.

— Да, да, прошу в каюту, мы рады вас приветствовать, — опомнился Шварцтель, а Валборг кивнула своим воительницам и воинам:

— Проводите дружинников ярла Брента во вторую каюту, в первой тесно будет. Да и окажите им там уважение, — подмигнув Бьярну, тихо добавила: — Побольше уважения, наливайте, не жалейте.

Брент только скрипнул зубами, ему ясно показали, что не он хозяин положения, если бы ему удалось, как он надеялся, перебросить сюда своих воинов, то, может, эти нахалки были бы не столь самоуверенны. Но... глядя на свои быстро удаляющиеся драккары, Брент решил подчиниться, а там дальше видно будет. Дружинников Брента провели во вторую каюту не через первую, а по палубе и через люк, а дверь между каютами Валборг предусмотрительно закрыла. Надо сказать, что на сурового ярла обстановка каюты произвела большее впечатление, чем всё до этого. Он посмотрел на Гертруду, усевшуюся во главе стола, и Шварцтеля, примостившегося рядом, и вздохнул. Ему стало понятно, почему принцесса не захотела переходить на драккар, там бы она была гостьей, почти заложницей, а тут она хозяйка, принимающаяся гостя, принимающая как бы из милости, как просителя. Рядом с Гертрудой села Брунгильда, а по бокам от Брента — Валборг и Фрей, Вейрин, которую тоже пригласили, пристроилась между Фрей и Брунгильдой. Окончательно добили хмурящегося ярла служанки, расставившие на столе хрустальные кубки и наполнившие их вином, теперь ему стало понятно нежелание принцессы Гертруды уходить с этого корабля, именно корабля, а не драккара или ладьи. Оглядевшись, Брент то ли одобрительно, то ли осуждающе покачал головой — подобную роскошь он видел только на греческих дромонах, да и то не на всех. Окончательно ярла добило заявление принцессы, когда на фарфоровых тарелках служанки подали сладости: засахаренные фрукты и бисквитные пирожные, Гертруда, извиняясь, но при этом ехидно улыбаясь, заявила:

— Пирожные у мэтра Амбуаза великолепны! Надеюсь, они за пять дней не зачерствели.

— Как за пять дней?! — изумился Брент и выразил сомнение: — Насколько я знаю, "Корона" находится в Любене, а оттуда сюда идти не меньше двадцати дней, или вы говорите о другом Амбуазе, которого я не знаю.

— Именно о том, которого ты знаешь, который владелец "Короны". Пирожные, да и остальные продукты, были поставлены на "Змея" мэтром пять дней назад, когда мы вышли из Любена, — улыбаясь, заметила Валборг. Брент попытался что-то сказать, но не успел, в каюту заглянула Хельга и сообщила:

— Подходим, тут нет пристани, как будем на берег наших гостей высаживать?

Вейрин молча поднялась и вышла из каюты. Валборг с той же ехидной улыбкой поинтересовалась у ярла:

— Сколько идти от того места, где ты нас встретил, до Бергена? Полдня или больше, да? А мы даже вино пригубить и пирожные попробовать не успели. Что ж, идём, будем высаживаться, думаю, Вейрин так к берегу подведёт своего Змея, что ног мы не замочим, не так ли, подруга?

Фрей, которой был адресован вопрос Валборг, тоже улыбаясь, спросила у ярла:

— Если Вейрин не сможет к берегу близко подойти, то, надеюсь, Брент, твои воины помогут? Ты же зачем-то их взял с собой, а мы покатали, вот пусть и поработают, раз вёслами не гребли. Думаю, это будет справедливо, не так ли?

Берег был скалистый и достаточно неудобный для того, чтоб причалить, а на небольшой отмели, куда вытаскивали драккары, приткнуться было некуда, но Вейрин нашла небольшую скалу (или большой плоский камень), у которой было достаточно глубоко и причалила к ней как к пристани. Вернее, не причалила, а выставила курсограф на удерживание истребителя на одном месте, поэтому через узкий промежуток между палубой и плоской поверхностью камня можно было легко перешагнуть. Вейрин посмотрела на нескольких человек, стоявших разинув рты, и, ни к кому не обращаясь, поинтересовалась:

— А где комиссия по торжественной встрече? Или нам тут не рады? Чего же мы так спешили?

— Ну почему же не ждали, судя по тому, что нам навстречу вышел ярл Брент со всей своей дружиной — очень даже ждали, но не думали, что мы так быстро сюда придём, — заметила Фрей. Повернувшись к Бренту, сказала тому: — Пошли кого-нибудь в замок, пусть сообщит, что мы уже тут. Ну а мы можем пока доесть пирожные и вино допить, надеюсь, это всё ещё не убрали.

Принцесса Гертруда фыркнула и, развернувшись, направилась обратно в каюту, остальные пошли за ней, Бренту ничего не оставалось, как присоединиться к ним. Двух его оставшихся воинов рыцари Гертруды и дружинники Валборг увели во вторую каюту (два дружинника Брента были посланы в замок конунга с вестью о том, что прибыла его невеста). В этот раз в первую каюту вместе с Фрей и Вейрин зашла Хельга, никто не стал возражать, как оказалось, она не простая воительница, а более знатная особа. Кроме того, к Вейрин и её команде было очень благосклонное отношение пассажиров Змея, а после победы над кракеном их очень зауважали. В каюте со стола ничего убрать ещё не успели, что способствовало некоторому поднятию общего настроения, только Брент хмурился, вот к нему и обратилась Валборг:

— Если вы тут не ждали принцессу, то почему ты вышел нас встречать? То, что сейчас вход в фиорд сторожат три драккара, мне кажется очень странным, или конунг Эрик ждёт нападения?

— Со сторожевой вышки увидели ваш... гм, драккар и подали нам знак. Уже две недели, как у входа в фиорд появился кракен, он уже утопил две рыбачьих лодки. Видели, сколько драккаров и лодок торговцев на стоянке? Боятся в море выйти, что с них взять — торгаши! — презрительно хмыкнул Брент.

— А вы значит не боитесь и решили выйти? — поинтересовалась Фрей и получила ответ:

— Не боимся, но соваться, не разведав что и как, согласись, глупость. Дозорные и торговцы, видевшие кракена, рассказывают, что он очень большой, намного больше, чем обычно. Торговцы — те понятно, у страха глаза велики, а вот дозорные врать не будут. Вот конунг меня и послал выяснить — можно ли убить то чудовище, если не убить, то хотя бы отогнать. Меня и Бьорна Матсона, он совсем недавно из похода вернулся и не успел ещё дружину распустить, но он струсил и не пошёл, а спрятал свои драккары в одной из бухточек, тут недалеко.

Когда Брент упомянул имя второго ярла, которого конунг послал на кракена, Хельга вздрогнула. Вейрин это заметила и поинтересовалась — что её так напугало или что-то не нравится. Хельга ответила:

— За Бьорна меня хотели выдать, но я не хотела. Он старый, почти ровесник отца, они всегда не ладили, но тогда, видно, решили помириться, а я... меня...

— Понятно, как знак примирения, — кивнула Вейрин. Хельга с той же обидой продолжила:

— А он старый и всегда надо мной насмехался, он над всеми насмехался, недаром же его так и прозвали — Насмешник!

Разговор вёлся тихо и на языке Вейрин, поэтому, о чём говорят девушки, поняла только Фрей, но её больше интересовал рассказ о кракене и о втором ярле. Но договорить ни Брент, ни Хельга не успели, в каюту заглянула Ингрид и сообщила:

— Драккары, два, со стороны моря.

— Что-то они быстро добрались, — начала Вейрин, но её перебила Валборг:

— Два? А где третий? А ну, пойдём, глянем.

Действительно, со стороны моря, по фиорду, шли два драккара, но не Брента, а Бьорна. Об этом и сказал Брент. Через полчаса эти драккары подошли на расстояние полёта стрелы, внимательно за ними наблюдавшая Валборг закричала:

— Все в каюту! Они стрелять собираются!

Около рубки осталась только Вейрин с подругами, остальные укрылись в каюте, Валборг и Брент хоть и спустились с палубы, но остановились в дверях. Они видели, как по палубе застучали горящие стрелы, как встала во весь рост Хельга и отправила в полёт четыре стрелы. Но на приближающихся драккарах тоже метко стреляли, и в грудь девушки попало две стрелы, но Хельга как ни в чём не бывало продолжила стрелять, опустошая свой колчан. Ещё две стрелы ударили её в грудь, Хельга покачнулась и села, спрятавшись за бортами рубки, а потом, шатаясь, сделала несколько шагов к каюте, не потому, что в неё попали и ранили, а потому, что её потащила вниз Фрей. Дёрнув подругу, старшая воительница с укором сказала:

— А если бы не в грудь, а в голову?

— Хельга, девочка моя!

— Хельга с тобой всё в порядке?!

В один голос выкрикнули Брент и Валборг, они же видели, как в грудь девушки попало несколько стрел, от такого и кольчуга не всегда защищает, а тут на Хельге одета какая-то длинная рубашка пусть и с меховым воротником! Хельга укоризненно посмотрела на Фрей и сказала:

— Не попала! Ты дёрнула, и я из-за этого промахнулась!

Валборг ухватила Хельгу (они оба, Фрей и Брент, стояли внизу трапа, ведущего из каюты на палубу, поэтому были укрыты от стрел) и стала ощупывать, пытаясь обнаружить прорехи в рубашке и раны под ней. Но ничего такого не найдя, Валборг растерянно произнесла:

— Целая, это не кольчуга, но стрелы её не пробили! Что ж это такое?

— Это кольчуга дварфов, она намного крепче обычной, ты сама в этом убедилась. А ты что думала? Мы вот так без защиты будем? — ответила вопросом Фрей. Валборг пощупала бронежилет Фрей, восхищённо поцокала языком и снова спросила:

— А зачем мех? Или у дварфов все такие кольчуги?

— А так красивее, — ответила Хельга и, поднявшись к рубке, стрелы перестали падать на "Змея", потому что Вейрин отвела его от того камня-причала и оторвалась от преследовавших драккаров. Кивнув в сторону отставших драккаров, Хельга сказала, обращаясь к Вейрин: — Далеко не уйдём, там фиорд заканчивается. А эти, видишь, как гребут? Их там больше, вот на абордаж нас и хотят взять.

— Ну что же, сами напросились, — ответила Вейрин, разворачивая "Змея". Преследующие драккары приблизились, и оттуда снова начали стрелять, но от стрел теперь защищали броня и лобовое стекло рубки. Поднялась башенка излучателей, последовало два коротких импульса, нос каждого драккара, вместе со всеми там находившимися, исчез в яркой вспышке. Хельга, хищно улыбнувшись, выпустила две стрелы (у неё стрелы кончились, она подобрала те, которые ранее прилетели с драккаров).

— Ты гляди-ка, Свен, выплыл тогда паршивец, но от судьбы не уйдёшь, — Фрей прокомментировала точный выстрел подруги, а та со вздохом ответила:

— Я в него три раза стреляла, это если не считать ещё тот первый выстрел, каждый раз он как-то уворачивался, то пригибался, то на дно драккара падал, но теперь...

— Теперь тоже на дно упадёт, только не драккара. А второй, если не ошибаюсь, это Бьорн Матсон был? Не боишься, что конунг Эрик осерчает, ведь ты одного из его ярлов только что утопила. Хотя... ты с Вейрин не только этих двоих, мало кто из дружины Насмешника до берега доберётся, — произнесла Фрей. Хельга согласно кивнула:

— Угу, больше не будет насмехаться, к тому же он первый начал, я защищалась, соберём их стрелы и покажем конунгу, мы в своём праве.

— Я подтвержу, что Бьорн Матсон на нас напал и жизнь невесты конунга, принцессы Гертруды, подверглась большой опасности, — подтвердил чуть заметно улыбающийся Бернт, он вслед за Валборг поднялся в рубку и, чтобы не упасть, прижался к Хельге. Пощупав её бронежилет, он улыбнулся шире и сказал: — Я горжусь тобой, дочь! Ты стала настоящей воительницей! Ты совершишь много подвигов и о тебе скальды будут слагать песни!

— Лучше чтоб менестрели, песня без музыки не песня. Валборг рассказала мне про скальдов, как они поют. Не хочу ничего плохого о них сказать, но мне кажется — у них не песня, а громкий устный рассказ, или я ошибаюсь? — обернулась Вейрин, до этого смотревшая вперёд. Передав управление Ингрид, она с улыбкой продолжила, обращаясь к Бернту: — А о Хельге очень скоро петь будут, повод уже есть, хороший такой повод. Вон там, за бортом бултыхается.

— О тебе, Вейрин, тоже петь будут, — улыбнулась в ответ Хельга.

— Лучше, чем она сама, никто не споёт, — теперь улыбнулась Валборг. Фрей показала на людей, столпившихся на той скале (и около неё), к которой причаливал "Змей" и сказала:

— А вон и конунг со свитой. Думаю, они всё видели.

— Какая представительная комиссия по торжественной встрече, ну, наконец-то, — хмыкнула Вейрин и, покачав головой, продолжила: — Но салюта не будет, пусть и не надеются.

Глава 11. Пир у конунга и неожиданная встреча.

Вейрин, ушастая ведьма

"Змей" снова подошёл к той же скале-камню, что и перед этим. Но если первый раз там было несколько зевак, то сейчас собралась целая толпа во главе с конунгом. Вейрин осторожно подвела истребитель бортом почти к самому камню, при этом из рубки она не высовывалась, рядом с нею сидели Ингрид и Хельга, а вот Фрей стояла, ей Вейрин и доверила вести переговоры, если это потребуется. За воительницей, почти обнимая её (чтоб не упасть), стоял Бернт, остальные пассажиры выстроились на палубе. Когда "Змей" подошёл почти вплотную к скале, приветственной речью разразился Шварцтель, Вейрин отметила, что он говорил красиво, но уж очень долго. Это надоело не только Вейрин, но и конунгу Эрику, но если девушка молчала, только морщилась, то конунг решил это прекратить, ответив не менее торжественно, но намного короче:

— Я тоже вас приветствую, советник, вас и всех, кто с вами. Приветствую вас, принцесса Гертруда, и не перестаю восхищаться вашей красотой! Я восхищён вашей отвагой, вы проделали столь долгий и опасный путь на одном корабле и с очень малой дружиной! Но думаю, что подробности и причины столь дерзкого похода вы, советник курфюрста, и те, кто вас сопровождал в этом походе, поведают мне в замке, куда я вас всех приглашаю!

— Поведаем, — вместо Шварцтеля ещё более лаконично, чем конунг, ответила Валборг. Намёк на сопровождающих принцессу, посоветовавших ей (а может, и вынудивших) проделать такой нелёгкий и опасный путь на одном корабле, да ещё с такими малыми силами, был более чем понятен. Валборг это прекрасно поняла и, улыбнувшись, сделала знак Вейрин, после чего продолжила: — А насколько опасен и труден был наш путь, ты увидишь, приняв наш дар.

Немного испугав собравшихся на берегу, загудела лебёдка, потащившая что-то из воды. Испугала не лебёдка, а это большое нечто, которое, как многим показалось, само вылезает на берег. Под удивленные и немного испуганные крики из воды появился клюв кракена. Вставшая во весь рост Вейрин, совсем не соблюдая этикет, закричала:

— А ну быстро сдали назад, а то я выгружу этот клюв прямо вам на головы!

Конунг несколько опешил от такого обращения, и не только он, хотя все, кто был с ним, были больше впечатлены не словами Вейрин, а гигантским клювом. Валборг, продолжая улыбаться, добавила:

— Не думаю, что кто-то из твоих доблестных ярлов смог бы противостоять кракену в море. Мечи, копья и стрелы против него были бы бесполезны.

— Вы убили этого кракена так же, как разбили драккары Бьорна? На этом кораблике стоит сифон греческого огня, не так ли? — понимающе кивнул Эрик. Валборг хотя сама не знала, как и чем Вейрин вызывает тот огонь, которым она сожгла кракена и расправилась с напавшими на Змея драккарами, кивнула. Конунг, глядя на Вейрин, задумчиво продолжил: — Но этот огонь не похож на тот, каким обычно жгут своих врагов греки. Он ярче, пламя тут намного уже, это не широкий факел, а словно разящий меч, и летит этот огонь намного дальше, чем у греков. Я бы хотел осмотреть этот драккар.

Почти все пассажиры "Змея" уже перебрались на скалу, служившую пристанью, на борту остались принцесса, советник, Валборг, две её воительницы и переминавшийся с ноги на ногу Бернт. Два ранденбургских рыцаря растерянно застыли на камне с протянутыми руками, они их подали Гертруде, ожидая, что та на них будет опираться, перебираясь с корабля на камень-пристань (всё-таки "Змей" подошёл к скале не вплотную, оставался довольно широкий зазор). Но принцесса не спешила сойти на берег, видно, ждала, что сделать это ей предложит Эрик. Вейрин, улыбнувшись, сначала посмотрела на Гертруду, а потом на Эрика и, сделав широкий приглашающий жест, сказала:

— Хочешь посмотреть? Заходи.

Осмотр много времени не занял, в каюты в корпусе конунга, естественно, не пустили, а на люк в полу, ведущий туда, он даже внимания не обратил. К рубке близко тоже не подпустили. Тем более что там сидели Вейрин, Ингрид и Хельга, постаравшиеся заслонить собой пульт. Показывала каюты в кузове Фрей, она же давала пояснения. Пока она там водила конунга, Вейрин, Валборг, Бернт, Гертруда и Шварцтель сели за стол в первой каюте. Служанки, которые тоже ещё оставались на "Змее", расставили на столе остатки продуктов из ресторана "Корона". Вот такую картину и застал конунг Эрик, когда вошёл в эту каюту — стол, уставленный разными яствами (неважно, что это были остатки взятого в Любене), и людей, сидящих за столом, чинно ведущих светскую беседу, будто они были в зале какого-то дворца или замка, а не на корабле. Сидящие за столом были нарядно одеты, всё-таки ожидалась встреча с конунгом, только на Вейрин и Фрей были длинные серые рубашки, хоть и украшенные меховыми воротниками и манжетами, но всё же выглядевшие довольно блёкло по сравнению с одеянием остальных (даже служанки выглядели более нарядно). Эрик немного удивился, обратив внимание на эту необычную для Фрей одежду, воительница и раньше не очень нарядно одевалась, но вот кольчугу редко снимала. Как она сама говорила по этому поводу:

— Воительница должна быть всегда готова к любым неожиданностям.

Сейчас же Фрей была хотя и с мечами, но без кольчуги, в какой-то длинной рубашке (пусть эта рубашка и длиннее кольчуги, но вряд ли сможет её заменить), об этом Эрик и сказал. Фрей, пожав плечами, ответила, что так ей удобнее. Вместо неё пояснил Бернт:

— Эту рубашечку стрелы не пробивают, думаю, что и нож её не возьмёт, а вот меч... не знаю.

— Мечом тоже не пробить, — усмехнулась Фрей. Эрик поинтересовался — откуда у Фрей такая интересная обновка, и не только у неё. Воительница ответила, что это вещь дварфов, а вот как она к ней попала, она не будет рассказывать. Эрик нахмурился и, посмотрев на Вейрин (он уже успел переговорить с Брентом, а тот ранее подробно расспросил Шварцтеля), можно сказать, потребовал:

— Я хотел бы посмотреть на твоего змея. Мне рассказывают, что вы проделали путь сюда от Любена за пять дней, в это слабо верится, но... я хочу увидеть этого змея!

— Ну что ж, если хочешь, можешь посмотреть, только придётся нырять, по-другому его увидеть не получится, — развела руками Вейрин. Слегка улыбнувшись, она добавила: — Ну что? Идем нырнём? Впрочем, я не настаиваю.

Эрик смутился, он же сам захотел увидеть этого змея, а теперь отказаться от предложения этой девушки — означало бы не просто потерять лицо (она ведь может и нырнуть, и скорее всего — так и сделает!), но и показать, что он струсил! Конунг уже был не рад, что выказал своё желание посмотреть на змея этой невысокой девушки с большими зелёными насмешливыми глазами и в цветастой косынке, повязанной по-мужски. Положение спасла Гертруда, быстро глянув на Вейрин и капризно надув губы, сказала:

— Эрик, я хочу увидеть твой дворец!

— Да, действительно, показать дворец куда важнее, чем смотреть на какого-то морского змея. Принцесса проделала такой длинный и полный опасности путь, она хочет отдохнуть от дорожных тягот и трудностей, — высказался Шварцтель. Вейрин чуть улыбнулась и поддержала советника:

— Я не настаиваю, тем более что принцесса очень устала после такой длинной и тяжёлой дороги и хочет отдохнуть, надеюсь, ей для этого создадут все условия.

Эрик искоса глянул на роскошное убранство этой каюты, где переносила тяготы и лишения такого очень долгого пятидневного пути его невеста, после чего посмотрел на эту такую хрупкую с виду девушку, не понимая — она говорит серьёзно или так тонко насмехается? Но по каменному лицу Вейрин (она уже перестала улыбаться) трудно было определить — серьёзно она говорит или нет. Эрик поднялся и, предложив руку своей невесте, направился к выходу из каюты, а потом и на берег. Уехали они в большой карете, в которую кроме конунга и принцессы сели Шварцтель и женщина из свиты Эрика. Вид этой кареты очень позабавил Вейрин — эта конструкция состояла из кузова большой кареты, установленного на обычную местную двухосную повозку, правда, в отличие от остальных, туда была запряжена пара лошадей (или коней, Вейрин определить пол этих животных не смогла, далеко было). В остальные повозки с одной лошадью под руководством Брунгильды и служанок стали грузить вещи принцессы.

Хельга, молодая воительница, начинающая ведьма

Вот она и дома, если эти неприветливые скалы можно назвать домом. Но особой радости от этого Хельга не испытывала, с этим берегом рано лишившуюся матери девочку ничего не связывало, ей больше нравился лес. Воспитывалась она вместе с младшим братом, старший вместе с отцом ходил в походы, поэтому они дома редко бывали. Её и брата воспитывал старый воин, настолько старый, что не мог ходить в море. Да, он знал множество историй, но все они были о битвах и морских походах, а это девочку совсем не интересовало, наука фехтования её тоже не привлекала, а вот стрельбу из лука она освоила быстро и стала надолго уходить в лес. Сначала эти походы вызывали у её наставника и немногочисленных домочадцев беспокойство, но потом они привыкли, их уже совсем не удивляли такие походы и длительное отсутствие девочки. Как говорила домоправительница дома Никлассонов (дальняя родственница Бернта):

— Девочку под своё покровительство взяла Скади, а она не любит море и не любит хозяйничать, ну, работать по хозяйству, охота — вот это её, а остальное это так... вот Хельга и убегает в лес, прячется от всего этого.

Вот так и росла Хельга, можно сказать, в лесу. А лес этот покрывал склоны гор, почти подступавших к морю, за перевалом тоже был лес, Хельга и туда заходила. Когда же решила бежать, то без колебаний выбрала дорогу в лес и через перевал. Давно ей знакомую дорогу, конечно, раньше она на юг так далеко не заходила, но тогда пришлось это сделать и всё вышло очень удачно, может, ей повезло, а может, это действительно покровительство Скади? Чем можно ещё объяснить встречу с Фрей и Ингрид, а потом и с Вейрин?

Хельга, сидевшая рядом с Ингрид, вздохнула, отгоняя нахлынувшие воспоминания, и оглянулась. Бернт уже не маячил за спиной, Хельга не боялась отца как раньше, так, немного опасалась. Сейчас Ярл принимал самое деятельное участие в погрузке клюва кракена на одну из повозок. На остальные грузили имущество, привезенное принцессой Гертрудой, за этим бдительно наблюдала Брунгильда. Вейрин, Фрей и Валборг в разгрузочно-погрузочных работах не участвовали, просто смотрели, как всё это делается, смотрели с палубы над каютами. Наконец всё было сделано и к рубке подошёл Бернт, Вейрин и Фрей сюда успели раньше, поэтому места для ярла в рубке уже не было, и он, глядя снизу вверх, раздражённо произнёс:

— Конунг Эрик, после того как всё здесь будет сделано, приказал следовать за ним во дворец.

— Приказал? Нам? — подняла брови Вейрин. Покачав головой, она сказала, обращаясь сначала к Бернту, а потом к Валборг: — Мы не его подчинённые, чтоб нам приказывать, к тому же мы не можем за ним следовать, так как он уже ушёл, вернее, уехал. Мы выполнили нам порученное — доставили принцессу к конунгу, теперь можем быть свободны, не так ли?

— Конунгу это может не понравиться, и он... — начал, нахмурив брови, Бернт. Вейрин, не дав ему досказать, с улыбкой ответила:

— Это я уже слышала, меня мало интересует, что я кому-то могу не понравиться. У нас было соглашение, мы его выполнили или нет? Валборг, что скажешь?

— Выполнили, но... — осторожно начала Валборг, Вейрин, удовлетворённо кивнув, продолжила развивать свою мысль:

— Если работа сделана, а сделана она хорошо, то должна быть хорошо и вовремя оплачена, и никак иначе. Вот такое моё мнение, или кто-то думает иначе?

Бернт посмотрел на Вейрин, потом перевёл взгляд на удаляющиеся повозки, особенно на ту, в которую погрузили клюв кракена, и не стал ничего говорить. Его отвлекли драккары, идущие от входа в фиорд.

Бернт стоял на большом камне, служившем пристанью и смотрел на приближающиеся драккары, драккары его дружины. На эти драккары смотрели Вейрин, её команда и Валборг со своими дружинниками, они, в отличие от Брента, на берег не сошли, а сидели на палубе-крыше каюты, легкомысленно свесив ноги и даже болтая ими в воздухе. Хельга, сидевшая между Вейрин и Ингрид, обернувшись, показала на большой отряд, приближающийся со стороны Бергена, после чего поинтересовалась сразу у обеих своих подруг:

— Что теперь делать будем? Конунг, узнав, что вы не выполнили его приказ, рассердился и теперь может приказать...

— Пусть приказывает, вон сколько у него воинов, вот пусть ими и командует, — ответила Вейрин. Ингрид её поддержала:

— На то он и конунг, чтоб приказывать, но только своим дружинникам, а не нам, мы ему не подчиняемся. Олаф если бы был здесь, тоже не подчинился бы, он ярл вольной дружины и сам волен выбирать под чьим знаменем ему идти.

— Ты хочешь сказать — волен сам выбирать себе командира, так? — поинтересовалась у Ингрид Вейрин. Посмотрев на Фрей, спросила у той: — А Могута, он как командир Олафу? Или нет? Ведь вроде как Могута был главный и Олаф ему подчинялся, так как, это объяснить?

— У Могуты и Олафа — договор, где указано, у кого какие обязанности, это как сделка купли-продажи. В этом случае — кто главнее: покупатель или продавец? У каждого свой интерес, вот из этого они и действуют, понятно? — ответила Фрей, Вейрин кивнула:

— В принципе понятно, покупатель почти всегда прав, но если продавец не хочет продавать, то ничего не выйдет, как покупатель не старался бы. Торговая сделка должна быть обоюдовыгодной, иначе она не состоится, каждый останется при своём. Вот так и получается, что там торговая сделка — Могута купил у Олафа, даже не мечи его дружины, а определённую услугу. Значит, нечто похожее и тут, у Валборг купили услугу, а она наняла нас как субподрядчиков. Работу мы сделали, будьте так добры — рассчитайтесь.

— Суб — кто? — не поняла Хельга, Вейрин пояснила:

— Это когда тот, кого наняли, сам нанимает себе помощника, а расплачивается с ним после того, как получит плату за работу от главного нанимателя. Поняла?

Хельга закивала и сделала вывод:

— Так мы теперь ждём, когда конунг Эрик расплатится с Валборг, а она потом с нами, да?

— Такая молодая, но до чего же догадливая девочка! — делано умилилась Валборг. Она с некоторым беспокойством смотрела на приближающиеся с моря драккары и на всадников, скачущих по берегу к камню-пристани.

— Да, мы такие — юные и очень догадливые. Но, несмотря на свою молодость, своего мы тоже упускать не намерены, — сообщила Вейрин ярлу-воительнице, та только покачала головой. Хельга задала следующий вопрос:

— А если конунг не захочет платить?

— Тогда я обижусь, очень обижусь! — ответила Вейрин, выразительно глядя на Бернта и Эрика. Конунг только подъехал и спешился, он и Бернт, услышав окончание разговора, многозначительно переглянулись, при этом ярл кивнул, словно подтверждая что-то невысказанное своим конунгом. Эрик, сделав широкий приглашающий жест, обратился к девушкам, продолжавшим сидеть:

— Я, конунг Эрик, и моя невеста принцесса Гертруда приглашаем вас в замок на пир, который я даю в честь её приезда.

— Мы принимаем ваше предложение, славный конунг, — ответила за всех вставшая и поклонившаяся Валборг. Вейрин тоже встала и, внимательно глядя на Эрика, произнесла:

— Принимаем.

Фрей, воительница и ведьма

Конунг и его свита были на лошадях, а у тех, кто был на "Змее", лошадей не было (откуда же им взяться-то?). Но Эрик как бы решил эту проблему, приказав спешиться нескольким своим дружинникам, предложив их лошадей Вейрин, Валборг и остальным девушкам. Лошадей было восемь, столько, сколько и девушек: трое со "Змея" (Ингрид, после того как Вейрин взяла её за руку и так некоторое время держала, заявила, что устала и вообще плохо себя чувствует, поэтому не пойдёт в замок, а останется на "Змее"), Валборг и четыре её воительницы. Вейрин, внимательно посмотрев на Эрика и Бернта, о чём-то переговаривающихся, заявила, что пойдёт пешком, сказав, что на всех лошадей не хватит, ведь есть ещё Брент, его воины и дружинники Валборг, что же им всем пешком идти? Вейрин как бы намекала, что кому-то будет оказано уважение, а кому-то нет. Фрей усмехнулась, получается, что после заявления Вейрин, все как бы равны, это с одной стороны, а с другой, те, кто без лошадей, отстанут от конных, а могут и вовсе остаться тут, на берегу. А что может помешать тем, кто остался забраться на "Змея" и там похозяйничать? И очень было на то похоже, что Бернт, его люди и воины, оставленные Эриком, намереваются именно это сделать, а одна Ингрид вряд ли сможет этому воспрепятствовать. Вейрин сделала жест, приглашающий всех уйти со "Змея" (Бернт и его воины ещё там оставались и, похоже, намеревались там и остаться), но увидев, что никто не собирается это делать, махнула Ингрид. Змей сильно задрожал и громко загудел и начал медленно двигаться, уходя от берега, это Ингрид, с которой обо всём Вейрин мысленно договорилась, взяв её за руку, запустила водомёты в раздрай. Фрей, которая слышала, что Вейрин говорила Ингрид (хотя в этот раз прямого контакта между ними не было!), решив подыграть подругам, громко спросила:

— Неужели "Змей" решил нырнуть?

Вейрин пожала плечами, всем своим видом показывая, что такое вполне может быть. Перепуганные Бернт и его люди быстро попрыгали на берег, а Эрик, глянув на Ингрид, поинтересовался у Вейрин:

— А как же она? Ведь если твой змей нырнёт, то она утонет.

— Нет, не утонет, змей её знает и укроет её. Остальные? А кто они змею? Утонут они или нет, ему всё равно, — спокойно ответила Вейрин. "Змей" продолжал медленно уходить от берега, когда он вышел на середину фиорда и остановился, Эрик снова спросил у Вейрин:

— Что, сейчас нырнёт?

— Может, и нырнёт, а может, и нет, — равнодушно ответила Вейрин и добавила: — Это уж как Ингрид решит. Если захочет, то они нырнут, если нет, будут там кружиться.

Подтверждая слова Вейрин, "Змей" начал делать круги, глядя на это, Хельга завистливо вздохнула:

— Эх, Ингрид развлекается!

— Да, это успокаивает и способствует улучшению самочувствия, — так же равнодушно, как и Вейрин, заметила Фрей и обратилась к Эрику: — Так мы идём в твой дворец? Если собираетесь смотреть на "Змея" — нырнёт он или не нырнёт, то долго стоять придётся, они с Ингрид так долго развлекаться могут.

После этих слов конунгу ничего не оставалось, как отправиться во дворец. Поскольку Вейрин и остальные, те, кто с ней, шли пешком, то и вся свита Эрика тоже спешилась. Брент, старающийся идти как можно ближе к Хельге, спросил у неё:

— Хельга, а ты тоже так можешь? Ну, кружить по фиорду с вашим змеем, а потом нырнуть?

— Могу, меня Вейрин научила, — ответила Хельга. Фрей, хитро прищурившись, добавила к словам подруги:

— Не только научила, но и познакомила. Змей слушает только тех, кого признал, а нас он признал. Мы, по обряду побратимства, по нашему и по её, кровные сёстры Вейрин.

Эрик и Брент переглянулись, а Фрей сказала на языке Вейрин, обращаясь к подругам:

— Вот теперь Хельгу будут уговаривать переметнуться к Эрику, и не только, возможно, и угрожать. Так что, девочки, будьте готовы...

— Но хозяйка Змея — Вейрин, и без её разрешения он никого слушаться не будет. Вот Ингрид она разрешила поразвлекаться, и они там танцуют, — как бы невзначай заметила Хельга. Эрик и Брент переглянулись и одновременно вздохнули, словно о чём-то сожалея.

— Если ты воительница, то почему ты не взяла оружия? Вон у Фрей перевязь с мечами, как и положено ей по статусу. А у тебя за спиной только это... — Эрик не договорил, не зная как назвать чехол гитары, выглядевший скрывающим что-то большое, но по виду совсем не тяжелое, что явно не могло быть оружием. Пока говорил, Эрик многозначительно посмотрел на пояса девушек. Если у Хельги на поясе висел охотничий нож, то у Вейрин ничего не было, не считать же оружием подобие маленького топорика в кожаных ножнах. Валборг уже видела это предмет и тоже не могла понять, почему Вейрин это, совсем не похожее на оружие, взяла с собой. Вейрин с улыбкой ответила Эрику:

— Оружие, которым лучше всего владеет Хельга, — это лук и нож. Идти с луком во дворец на пир... ну не знаю, неудобно, что ли, проку от него мало, а мешать будет. А я... у меня есть оружие, которым я владею намного лучше, чем мечом.

Эрик хотел ещё что-то сказать, но увидев улыбку Фрей (своим подругам Вейрин уже успела продемонстрировать, как работает ручной излучатель, это было не боевое применение, просто она им пользовалась как резаком во время постройки кают на "Змее"), решил ничего не говорить. Он, чтоб иметь возможность разговаривать с идущими пешком, спешился и шёл рядом.

Идти пришлось не так уж и долго, замок, или дворец конунга, занимал центральную часть города. Сам город особого впечатления на Вейрин не произвёл, он не был похож на Любен с его плотной застройкой, а больше напоминал росские города, тут дома стояли так же свободно. Но эти дома совсем не были похожи на виденные ранее Вейрин у россов, там, что ни дом, то произведение искусства — всё украшено резьбой: окна, ставни, двери, карнизы, фигурки на коньках крыш. А крылечки! Ими можно было бесконечно любоваться! Здесь же не было ничего лишнего, как отметила Вейрин — всё предельно функционально, прямоугольные дома с ровными стенами, не очень покатыми крышами и маленькими окнами. Окна не со стеклами, а закрытые чем-то мутным. Как поняла Вейрин из объяснения Фрей, всякие архитектурные излишества собирают много снега, который потом может превратиться в лёд. А это повредит не только всякие украшения, но и может способствовать разрушению основного строения, а ветры, дующие с моря, тут бывают необычайно сильными, вот поэтому крыши невысокие и относительно пологие, чтоб не сорвало. По этой же причине и окна маленькие, а ещё для того чтоб сохранять тепло долгими холодными зимами. Стекло очень дорогое и является большой редкостью, поэтому его заменяют чем-то более доступным — в большинстве случаев бычьим пузырём или чем-то подобным, а это не очень способствует увеличению размеров окна. Вот так за разговорами дошли до замка конунга.

Вейрин, ушастая ведьма

Замок и дворец на Вейрин впечатления не произвели. Дворец мало чем отличался от остальных домов города, разве что был намного больше (шире и в три этажа). Дворец, вокруг которого стояли разные хозяйственные постройки, был огорожен частоколом из толстых брёвен, всё это и носило гордое название — замок конунга. Большой зал дворца, освещаемый множеством факелов (окон, расположенных вдоль одной стены, было немного, и они тоже были маленькие), мало чем отличался от таверны "Большой шлем", разве что здесь этот зал не был отделён от кухни, да и в высоту был как раз в три этажа, ну, может, чуть меньше. На уровне второго этажа вдоль стен шло что-то вроде балкона. Здесь был не один камин, а три, и их размеры были больше, чем в той таверне (может, "Большой шлем" был не таверной, а назывался как-то по-другому, в это Вейрин не вникала), а мебель здесь была такая же массивная. Один из столов стоял на возвышении, и за ним уже сидела Гертруда и Шварцтель, Фрей сказала, что это стол конунга и за него садят только очень почётных гостей. Похоже, Вейрин, Валборг и их спутники не были особо почётными гостями. Их места оказались не там, где сидел конунг и его ярлы (Бернта усадили хоть и не рядом с Эриком, но за стол конунга), а за столом рядом. Еда уступала разнообразием тому, что подавали в "Большом шлеме", вкусовыми качествами тоже, единственным достоинством (хотя, на взгляд Вейрин, это было скорее недостатком) было её обилие. На стол, за которым сидела Вейрин, поставили большое блюдо с огромной клыкастой свиньёй. Этих животных девушка раньше видела только на картинках, но они не были такими большими и с такими выдающимися вперёд клыками.

— Это не свинья, это вепрь, хотя... от домашнего животного этот зверь отличается только размерами и свирепостью, ну и зубами, — пояснила Фрей. На соседних столах свиней начали разрезать, а вот за тем, где сидела Вейрин, медлили и смотрели на неё, на вопрос девушки:

— Чего ждём?

Фрей ответила:

— Первый кусок — это "доля героя", его себе отрезает герой, ну, тот, кого считают героем, а ты всё-таки кракена победила, вот на тебя и смотрят. Герой начинает, а остальные режут по старшинству. Вот тебе как победителю кракена и...

— Ну уж нет, этого поросёнка-акселерата... — начала Вейрин и замолчала, будто к чему-то прислушивалась. Её взяла за руку Фрей и так некоторое время подержала, Вейрин чему-то кивнула и обратилась к Валборг: — Резать этого клыкастого борова придётся тебе, как самой старшей и авторитетной. Я вообще не умею таких зверей разделывать, ещё нож сломаю или сама порежусь. Мне кусочек отрежь, ну, не такой же громадный! Поменьше, пожалуйста.

Валборг усмехнулась и достала кинжал, её дружинники одобрительно закивали. То, что Вейрин попросила её отрезать и ей кусочек, говорило о том, что она признаёт старшинство Валборг. Вейрин некоторое время наблюдала за процессом делёжки (только попросила отрезать ей кусочек поменьше), а когда на её тарелке, больше напоминавшей блюдо, появился такой немаленький кусок мяса (какие-то овощи, большой кусок хлеба там появились раньше), растерянно спросила у Фрей:

— А как это всё теперь есть? Или вилку и нож принесут позже?

— Овощи, видишь, какие они большие, и хлеб надо брать руками, а мясо есть ножом. Отрезаешь кусочки поменьше и кладёшь на хлеб, хотя некоторые так с ножа и едят, — ответила Фрей. Увидев растерянность Вейрин, у неё-то ножа не было, достала ещё один, не такой большой, как свой, который уже держала в руке, и отдала подруге: — На вот, надо всегда при себе иметь нож, и лучше — не один.

Пока Валборг резала и делила мясо, принесли большие кубки. Виночерпии стали наполнять эти большие ёмкости каким-то хмельным напитком, отдалённо напоминающем вино. Вейрин тоже получила кубок, этот кубок был сделан из серебра в форме рога (были и настоящие рога, только окованные серебром), поставить его на стол было нельзя, только положить. Но как ты его положишь, если он наполнен вином? Получается, что его можно положить, только полностью осушив. Но пить Вейрин не собиралась, она только пригубила и теперь растерянно вертела эту оригинальную посудину в руках. Присмотревшись к столу, она увидела толстую щепу, вроде как собирающуюся отколоться от столешницы, Вейрин помогла ей это сделать и в образовавшуюся щель воткнула свой кубок. Хельга последовала примеру подруги, и теперь на столе рядышком стояли два кубка. Когда подходил один из виночерпиев, наполнявших кубки, девушки брали эти сосуды в руки и показывали, что они уже наполнены. Виночерпии не были закреплены за конкретными столами, а беспорядочно перемещались, подливая тем, кто поднимал кубок, показывая, чтоб его наполнили, пустые кубки — просто лежали на столах. Пили довольно часто, в основном это были здравницы в адрес конунга, произносивший такой тост, высоко подняв свой кубок, подходил к столу конунга.

— Тостуемый пьёт до дна, а вот интересно — почему конунг уже не напился, столько-то желающих выпить за его здоровье. Каждый раз, когда он свой кубок поднимает, он до краёв наполнен, видно же, что вино слегка переливается через край, — поинтересовалась Вейрин. Фрей, усмехнувшись, ответила:

— Думаешь, ты одна такая умная? Конунг только делает вид, что пьёт, ну, немного отпивает, а свой кубок... вон видишь, у него за спиной двое слуг стоят, вот одному он и передаёт кубок. Кстати, эти слуги каждый раз, после того как кубок конунгу наполнят, пробуют то, что туда налили.

— М-да, техника пищевой безопасности тут на высоте, — улыбнулась в ответ Вейрин, Фрей не поняла:

— Что на высоте и почему оно там?

— Конунг уж очень серьёзно беспокоится о своей безопасности и принимает соответствующие меры, чтоб её обеспечить, неужели тут так часто травят своих правителей? — ответила вопросом Вейрин, теперь улыбнулась Фрей:

— Да нет, не часто, здесь вообще никого не травят, а почему так поступает Эрик? Он в молодости некоторое время наёмничал у греков, в граде Константина, там и насмотрелся, как император и его царедворцы развлекаются, а они...

— Понятно, он решил, что это такой особый признак царствующих особ и, став конунгом, решил и у себя такое устроить, если не травить, то хоть делать вид, что... — недоговорила Вейрин. Она обратила внимание на одного из богато одетых воинов, направлявшихся с кубком к столу своего вождя. Что привлекло внимание Вейрин, она сама не смогла бы объяснить, но вот ощущение падающего снаряда, иногда возникающее у неё, было очень хорошо знакомо. Такое чувство опасности, иногда у неё появляющееся, не раз спасало ей жизнь, что-то заставляло её резко менять курс своего истребителя или без видимой причины сбрасывать скорость, или резко ускоряться, а там где только что был её кораблик, вырастал фонтан взрыва. Вот и сейчас что-то подобное Вейрин ощутила, краем глаза увидев того воина, он зачем-то пошёл не прямо к столу конунга, а делая крюк, чтоб пройти мимо стола, где она сидела с подругами. Не доходя до места Вейрин нескольких шагов, этот верзила споткнулся и выплеснул на неё вино из своего кубка. Вернее, хотел это сделать, вскочившая со своего места Вейрин успела раньше, сделав неуловимое движение — ударила по руке воина. Замах того не получился, а вино выплеснулось на него, залив ему лицо, грудь и штаны. Некоторое время простояв, не понимая, что случилось, этот франт (по местным меркам — франт) мотал головой, стряхивая вино, потом пришёл в себя и заревел:

— Ты! Ты оскорбила меня! Оскорбила конунга, вылив вино, помешав произнести здравницу в его честь...

— Разве я несла это вино? Разве я его вылила? Ты сам это сделал, я же, видя твою криворукость, хотела тебе помочь. Но ты настолько неуклюж, что мои усилия не смогли предотвратить твою неловкость.

— Ты оскорбила меня, ты оскорбила мой род, славный род Матсонов! Я, Гримкель Матсон, вызываю тебя в круг! Немедленно вызываю! Это моё право! — в наступившей тишине проревел воин. Вейрин недоуменно посмотрела на этого верзилу, потом и в сторону стола конунга, но, судя по всему, ни Эрик, ни Бернт, ни кто-то другой вмешиваться и не намеревались. Гертруда хотела что-то сказать, но Эрик взял её за руку, не давая это сделать. Фрей негромко сказала, на языке Вейрин сказала, обращаясь к ней:

— Это Гримкель, младший брат Бьорна Матсона, которого ты утопила, он хочет отомстить, и, похоже, мешать ему никто не собирается.

— Матсоны — очень влиятельный род, конунг не будет вмешиваться, тем более что ему понравился "Змей", — добавила Хельга, тоже на языке Вейрин. Девушки не заметили, как трое мужчин, сидевших за столом конунга, услышав их разговор, насторожились, а потом переглянулись.

— Молчи, женщина! Ты была обещана моему брату, значит по праву ты теперь моя! — закричал Гримкель, обращаясь к Хельге. Потом, презрительно скривившись, повернулся к Вейрин: — Что, страшно стало? Уже штаны мокрые? (Вейрин, как и Хельга, была в штанах, а не в юбке.) Признай своё поражение, тогда, может быть, я тебя сразу убивать не стану. Может, даже пожалею, сделав рабыней.

— Ты на самом деле такой дурак или только притворяешься? Ты только языком молоть можешь, а руки у тебя для того, чтоб чесать... там у тебя уже и так мокро, наверное, со страха протекло, — Вейрин ответила презрительной улыбкой Гримкелю и показала на мокрые штаны парня (мокрые, потому что туда попало вино, которым он хотел облить Вейрин). Она поняла, что этот верзила настроен более чем решительно, поэтому и старается её спровоцировать на драку, с тем чтоб она сама его вызвала. То, что она девушка, этого парня не смущало, как и остальных присутствующих. В зале было много женщин и большинство из них были воительницы, а это значило, что они равны воинам мужчинам, во всём равны. А вызванный на поединок выбирает оружие, вызвавший должен использовать то же оружие, что и его противник. Если бы оружие выбрал Гримкель, то Вейрин в поединке не то что победить, противостоять двумечнику виртуозу (о том, что Гримкель обоеручник, Фрей успела шепнуть Вейрин) было бы очень сложно, вот она и злила парня. Её расчёт оказался верен, побагровевший верзила, брызгая слюной, заорал:

— Выбирай оружие и выходи в круг! Дерёмся до смерти и пусть за пролитую кровь отомстят!

Вейрин вопросительно глянула на Фрей, та быстро пояснила:

— Если будет пролита кровь, а это неизбежно в таком поединке, то за это должны обязательно отомстить родственники или друзья убитого. Если ты его убьёшь, то за пролитую кровь мстить будут все Матсоны. Если он убьёт тебя, то мстить должны мы, а учитывая их численный перевес, мы неизбежно проиграем и в лучшем случае станем их пленниками, со всем, что из этого следует. Оружие выбрать обязательно.

— Нож, — коротко ответила Вейрин и показала на освобождённое место в центре зала, туда и вышла сама. Гримкель если и растерялся, то лишь на мгновение, отцепив перевязь с мечами, он вооружился кинжалом, не намного уступающим в размерах мечу. У Вейрин был тот ножик, который ей в качестве столового прибора дала Фрей.

— Ты хочешь с этим выйти на поединок? — удивлённо спросил Бернт и, качая головой, добавил: — Но это же не оружие для поединка!

— А этот косолапый неумеха другого недостоин, ему будет достаточно того, чем режут поданное мясо, ему и этого хватит, — ответила Вейрин, презрительно улыбаясь. Этот ответ окончательно вывел Гримкеля из себя, и он с рёвом бросился на Вейрин, атака была стремительна, и если бы на месте девушки был кто-то другой, то на этом поединок бы и закончился. Он и закончился, но совсем не так, как ожидалось, неуловимым движением Вейрин сместилась в сторону и увернулась от атакующего верзилы. Со стороны казалось, что Гримкель чуть не врезался в Вейрин и побежал дальше, словно хотел убежать от девушки, а та, чтоб не упасть или по какой другой причине, обняла его и, стараясь задержать убегающего от неё парня, ещё и попыталась поцеловать, обхватив его голову. Вейрин же, увернувшись от кинжала, подпрыгнув, одной рукой обхватила подбородок нападавшего и резко дёрнула его назад и в сторону, локтем второй руки уперевшись в спину, и использовала всю массу своего тела, чтоб удержать голову парня. Тело и ноги Гримкеля двигались вперёд, а голова осталась на месте, крики зрителей заглушили хруст ломающихся позвонков, Вейрин, развернув, подхватила падающее тело и аккуратно, даже нежно, уложила его на пол, почти сев на парня, не удержавшись на ногах. Никто так и не понял, что произошло, вроде бы собирались драться насмерть, а потом обнялись и даже целоваться собрались, а затем Гримкель, бережно придерживаемый Вейрин, зачем-то лёг на пол. Девушка, почти усевшаяся сверху на парня, поднялась и с таким видом, вроде как о чём-то сожалея, растерянно произнесла:

— И это всё, на что он способен, а я-то думала, что у него честные намерения. А он... он меня обмануть решил!

— Они, что? Вроде как драться собрались, но потом передумали и решили предаться любовным утехам? Прямо здесь? Я, конечно, понимаю — дело молодое, но надо же какие-то приличия соблюдать! Эй, Гримкель, вставай! — укоризненно произнёс бородатый воин и пнул Гримкеля ногой, сильно пнул, почти перевернув лежащее тело. У того дёрнулась и неестественно вывернулась голова, бородатый воин, наклонившись, даже потрогал эту голову, выпрямившись, гневно произнёс, обращаясь к Вейрин:

— Ты! Ты убила его! А это значит, что пролитая кровь должна быть отомщена!

— Я убила? Кровь должна быть отомщена? — удивленно переспросила Вейрин, дёрнув ушами (во время поединка косынка слетела с её головы). Показав рукой на лежащее тело, поинтересовалась: — Ну и где та пролитая кровь, за которую надо мстить? А если он такой неуклюжий и так спешил, что сам упал, то я здесь при чём?

Пока шёл этот разговор, двое из тех троих, которые переглядывались, услышав разговор Фрей и Вейрин, поднялись со своих мест и, подойдя к Эрику, что-то ему сказали. Конунг встал и громко произнёс:

— Это суд богов и они высказали свою волю! Гримкель умер, но крови нет! Вейрин невиновна! К ней нет претензий! Отныне она под моей защитой и если кто нанесёт ей обиду, вольно или невольно, нанесёт обиду мне! Я сказал!

— Это же надо, моё имя запомнил, — тихо сказала Вейрин, обращаясь к Фрей. На своём языке сказала, ведь никто его не понимал. Именно так считала Вейрин, и как выяснилось — ошибалась. После слов конунга, казалось, о Вейрин будто забыли, но это было не так. К столу, где сидели девушки, подошёл старший из тех, кто что-то говорил конунгу после поединка Вейрин и Гримкеля. Этот мужчина, поклонившись, произнёс:

— Я Дрей Званга, наследственный капитан-лейтенант, приветствую тебя, посланница командования. Народ Дфанфрг'ы долго ждал твоего появления, хоть нас уже осталось мало, но мы дождались!

Вейрин (Фрей и Хельга тоже) удивлённо подняла брови, то, что она услышала, было сказано на её языке, хоть и немного отличавшемся от того, на котором говорила она и которому обучила своих подруг. А вот название народа Вейрин было произнесено правильно, мужчина так же торжественно продолжил:

— Я счастлив, что именно в моё правление произошло это радостное событие — появление посланника командования! Кто ты и какие благие вести и интруции ты нам поведаешь?

— Инструкции, — машинально поправила Вейрин и внимательно посмотрела на мужчину, он ничем от местных не отличался, разве что уши были немного заострённые. Название расы Вейрин тоже было произнесено правильно. Язык, на котором говорил мужчина, немного отличался от современного языка Дфанфрг'ы, но различия были небольшие, необычное звучание и неправильное произношение некоторых слов. Мужчина замер, ожидая ответа Вейрин, а она спросила:

— Наследственный капитан-лейтенант, это как? Капитан-лейтенант — это понятно, это звание, но почему наследственный?

— Капитан-лейтенант — это титул правителя народа Дфанфрг'ы. А наследственный — потому, что передаётся по наследству: мой отец был капитан-лейтенантом, дед, прадед, все мои предки с того самого момента когда произошла великая авария.

— Авария? Да ещё и великая? Это же надо такое — назвать аварию великой. И когда же это знаменательное событие произошло? — переспросила Вейрин, Дрей Званга пояснил:

— Так наши предки называли переселение сюда нашего народа, так это событие называем и мы. Это случилось более тысячи лет назад. Об этом говорится в преданиях, в них ещё сказано, что придёт посланник от командования и принесёт благую весть о том, что сухи повержены и нам больше нечего опасаться.

— Ну ничего себе! Это же сколько длится эта война! — удивилась Вейрин и, глядя на замершего в ожидании благой вести Дрея и подошедших двух его товарищей, задумалась — что бы такого им поведать, чтоб не расстроить. Решив начать издалека, Вейрин решила представиться, при этом, для большего авторитета (всё равно никто проверить и опровергнуть её слова здесь не сможет) немного повысила себя в звании, причём придумала это звание, сделав его позаковырстей, сообщила с важным видом:

— Вейрин Сабана, адмирал-лейтенант, пилот истребителя номер двести два, полномочный представитель верховного командования.

— О-о-о! — одновременно выдохнули трое мужчин, похоже, им было известно — кто такой адмирал, это некто по значимости почти на уровне богов, к тому же эта девушка представилась не просто представителем, а полномочным, и не простого, а верховного командования, то есть такого, выше которого уже никого нет! Вейрин, видя, что потомственный капитан-лейтенант немного напрягся, как любой в присутствии высокого начальства, решила его больше не пугать и вдохновенно продолжила:

— За мои выдающиеся заслуги я была послана сюда, чтоб здесь у вас поселиться. Попутно, должна вам сообщить, чтоб вы не волновались и продолжали здесь выполнять возложенную командованием на вас ответственную миссию — обживание местных условий. Ваше звание, вернее, титул, как и титулы ваших подчинённых, я, как старший начальник, подтверждаю. Продолжайте вашу важную миссию — всемерное обследование данной местности, ну и по мере своих возможностей помогайте мне. Я же намерена провести полное изучение здешних условий и таких вот текучих здесь обстоятельств, уф! — Вейрин, увидев, что её не совсем поняли, хотя смотрят с благоговением, не стала продолжать, углубляясь в мелочи (она и сама поняла, что запуталась и что-то не так сказала), закончила свою речь, облегчённо выдохнув напоследок. Дрей Званга, глядя на кивающих Фрей и Хельгу, статус которых он не мог сразу определить, решив в итоге, что это подчинённые адмирал-лейтенанта, а не служанки, ведь она посадила их рядом с собой и говорит почти как с равными, поинтересовался:

— Не сочтите дерзостью мой вопрос, я вижу, что Хельга и Фрей, которых я хорошо знаю, понимают высокий язык Дфанфрг'ы, почему же они это раньше скрывали?

— Меня ждали, — коротко ответила Вейрин, не вдаваясь в подробные объяснения, чтобы окончательно не запутаться в подробностях. Девушку заинтересовали эти её соплеменники, и она решила всё о них выяснить. Осторожно задавая вопросы, чтобы не вызвать ненужных подозрений, она сумела узнать, что в незапамятные времена здесь неудачно сел большой разведывательный корабль, вроде как один из первых кораблей такого типа. Как он сюда добрался, было совершенно непонятно, потомок одного из корабельных офицеров этого не знал. Корабль сумели как-то посадить, но при этом сильно его повредили, в общем — произошла авария. Но теперь этим словом называли переселение народа (потомков экипажа) в это место. Экипаж корабля, понимая, что попал на эту планету надолго и что помощь скоро не придёт начал здесь как-то устраиваться. Помощь так и не пришла, надежда о ней превратилась в легенду о том, что командование не забыло и рано или поздно пришлёт, уже не саму помощь, а вестника с благими вестями и инструкциями. Что это будут за инструкции и что это вообще такое, никто из потомков экипажа того корабля даже представить не мог. Да и это, уже мифическое, командование, на которое надеялись, стало представляться кем-то вроде далёких небожителей. Уцелевшие члены экипажа потихоньку обживались, смешиваясь с местным населением (оказалось, это вполне возможно), обзаводясь потомством. В итоге первые поселенцы, если так можно назвать потерпевших аварию, превратились в легенду, тем более что они отличались от местного населения как внешним видом, так и продолжительностью жизни. С виду хрупкие и слабые, с длинными ушами и большими глазами, они были намного сильнее и быстрее местных. Их потомки в некоторой мере унаследовали эти качества. Телосложение осталось таким же хрупким, силой, хоть и ненамного, они превосходили аборигенов, глаза стали меньше, уши тоже, оставшись заостренными лишь слегка, если особо не присматриваться, то это трудно сразу заметить. В общем, потомки пришельцев уже мало чем отличались от местных жителей. Оно и понятно, другого не стоило бы и ожидать в результате нескольких столетий смешивания с аборигенами. О тех, кто прилетел, их детях и внуках, остались только легенды. Пришельцы обладали знаниями и технологиями, о которых тоже ходили легенды, хотя их потомки кое-что сумели сохранить (как поняла Вейрин — совсем немного, в основном это была работа с металлами). А трудно произносимое для местных самоназвание пришельцев — Дфанфрг'ы, стало звучать как дварфы. Вейрин, слушая ответы Дрея Званга, улыбнулась, теперь ей стало ясно — кто такие эти дварфы и почему её за представительницу этого народ постоянно принимают, ведь так оно и есть. Она очень похожа на тех, из легенд, мало того, у неё есть вещи, неоднозначно указывающие на то, что это изделия Дфанфрг'ы, то есть дварфов!

Ответы Дрей Званга и его товарищей на вопросы Вейрин плавно перешли в рассказ о жизни потомков экипажа разбившегося большого разведывательного корабля. Конечно, в этом рассказе было много неточностей и противоречий, но Вейрин смогла представить — что произошло: корабль, намного превосходящий размерами те, которые были известны Вейрин как дальние разведчики, упал на эту планету. Почему этот корабль был больше и, соответственно, имел многочисленный экипаж? Тогда скорости были меньше, поэтому полёты в дальний космос могли длиться годами, даже десятилетиями. Возможно, рассчитывая именно на это, и был построен такой огромный корабль. Как этот корабль попал на эту планету, для Вейрин так и осталось загадкой, ведь здесь было совсем другое расположение звёзд, чем наблюдаемое с известных планет. Вейрин немного увлекалась астрономией и хорошо изучила звёздные атласы (ведь она хотела стать космолётчиком), но внимательно разглядывая здешнее небо, она не нашла даже намёка на знакомые созвездия. Ну а то, что экипаж уцелел, несмотря на аварийную посадку, можно было отнести к разряду чудес, редких, но иногда случающихся. Чудом было и то, что эта планета оказалась вполне пригодной для жизни, а здешние жители генетически совместимы (и чем-то там ещё, что этому способствует) с пришельцами, чтоб иметь с ними общее потомство. Вот так и получилось, что потерпевшие аварию не погибли и даже сумели на первых порах как-то обустроиться, но потом, как с удивлением узнала Вейрин, они куда-то и почему-то ушли, а их потомки растворились среди местных, почти растворились. Куда ушли члены того экипажа и как они это сделали (улететь обратно они никак не могли, ведь корабль остался-то здесь!) Вейрин даже представить себе не могла. Понятно, что потомки космических пришельцев отличались от предков не только внешним видом. От тех знаний, которыми обладали высадившиеся на планету, остались крохи, как и от того высокотехнологичного оборудования, нет, кое-что использовалось до сих пор, но совсем не по назначению. Но и этого хватало, чтоб изделия потомков потерпевших крушение Дфанфрг'ы намного превосходили изделия местных. Этим-то и воспользовался Дрей Званга, сказав конунгу Эрику, что дварфы очень обидятся, если обидят одну из них. Не просто обидятся, а могут и перестать общаться с норгами.

Вейрин усмехнулась, ей стало понятно, как появилась легенда о дварфах, искусных мастерах: необычный вид пришельцев и их умения способствовали этому. Но почему эта легенда не угасла вместе с исчезновением Дфанфрг'ы? Ведь их потомки не совсем на них похожи, вернее, совсем не похожи. Дрей Званга с улыбкой пояснил:

— Нас слишком мало, чтоб противостоять конунгу и ярлам, а кому-то из них непременно захочется подмять под себя искусных мастеров, вот и была придумана и распространена такая легенда, что дварфы живут в недоступных горных пещерах, лишь изредка выходя к людям, да и то — не ко всем, а только к нам. Не доверяют они людям, совсем не доверяют, и только с нами согласились иметь дело и только в горных пещерах, куда только мы знаем дорогу. В тех дальних пещерах наши мастерские, не совсем пещерах, но об этом другим знать не нужно. Там работают те, кто ещё умеет, молодёжь уже не хочет этим заниматься, все хотят быть воинами, славы, видите ли, больше. Мол, ковать мечи тоже почётно, но уж очень хлопотно — сначала выучиться, а это долго, потом ещё и в подмастерьях ходить. Можно подумать, что махать мечом так уж и просто, но нет, многие так и думают. Таким секрета пещер, вернее того места, где мастерские не открываем, туда добраться не так уже и просто. Но всё равно желающие находятся. Была попытка одного из ярлов пройти в пещеры к дварфам. Что уж там он им хотел сказать, мы не спрашивали, ведь шёл он не один, а с большой дружиной. Мы не смогли бы противостоять стольким воинам, мы и не стали сопротивляться и провели его и его многочисленную дружину в пещеру, где встречаемся с дварфами, но те не пришли, может, не захотели, а может, по какой другой причине. Понятно, почему не пришли? — усмехнулся Званга. Потом серьёзно продолжил: — А когда ярлу надоело ждать, вернее, он и его дружина съела все принесенные с собой припасы и даже слегка поголодала, он решил не ждать дварфов. Да и воины этой дружины начали пропадать, те, кто пытался что-то разведать в окрестных пещерах или выбраться из того места, ведь никто из них не знал обратной дороги. Может, и знали, но в темноту без проводников уходить не решались, факелов-то на всех не напасёшься. Спросишь — чем питались эти проводники, ведь они из той пещеры не выходили. А им еду дварфы приносили и оставляли в укромных местах, пещера-то большая и тёмная, а всё принесенное быстро и съедалось. Да и много ли еды требовалось этим проводникам? А воины этого ярла так и не смогли засечь этих дварфов, что еду и воду приносили. Надоело ярлу и его воинам сидеть в темноте (сколько там света от тех факелов, да догорать они уже начали), вот они и убрались восвояси. Не совсем убрались, когда этот ярл и его драккары вышли в море, начался шторм. Немногим из той дружины тогда удалось спастись, ярл тоже погиб. Нет, к этому шторму мы не имеем никакого отношения, просто так совпало. Очень удачно получилось, для нас удачно. Норманны, все, не только норги, сделали соответствующие выводы, и дварфов больше никто беспокоить не решается. Вот и сейчас, когда я сказал Эрику, что дварфы будут очень недовольны, что тебя хотят обидеть, он тут же принял меры, чтоб не рассердить подгорный народ. Не хочет остаться без хорошего оружия, а такое, как мы делаем — ни у кого нет.

— А я-то думаю, что это он вдруг таким добрым ко мне стал, — усмехнулась Вейрин и продолжила: — Сначала натравил этих, вот... как их... Матсонов, а потом под защиту взял, только вот я не знаю, чем теперь это мне грозить может.

Валборг, воительница прозваная обоерукой фурией, ярл

Пока шёл этот непонятный для Валборг разговор, она откровенно, как и её дружинники, скучала. Она и её команда оживилась, когда место в центре зала заняли (там поставили несколько лавок) филиды, барды и менестрели. Они по очереди пели как обычные песни, так и героические баллады, надо сказать, довольно неплохо пели, но вот Вейрин, слушая эти выступления, особого восторга не испытывала, скорее — наоборот. В чём между этими исполнителями разница, Вейрин сразу не поняла и об этом довольно громко сказала. Правда, потом, некоторое время послушав выступления, разобралась. Разница была не только в том — как они поют, но и что. У филидов, действительно, были стихи и довольно неплохие, хотя музыкальное сопровождение не очень, у менестрелей было наоборот — некоторые мелодии были даже очень, а вот тексты — несколько занудные (по мнению Вейрин, другие слушатели думали иначе), а барды — что-то такое среднее. В общем, у всех были как сильные стороны, так и недостатки. Об этом девушка и сказала уже на языке норгов, а не дварфов, честно сказала, что думает. Её высказывание было услышано, и один из исполнителей (почему-то они все очень болезненно воспринимают критику) подошёл к Вейрин и громко сказал:

— Если ты считаешь, что наши песни недостаточно хороши для твоего слуха, то, может, ты сама покажешь, как надо? Тем более что я вижу и инструмент у тебя есть, хотя он и скрыт от наших взоров. Но этот инструмент выглядит более чем странно, вряд ли на нём можно сыграть.

Вейрин в ответ сначала фыркнула, а потом покачала головой — всё-таки в профессионализме этому исполнителю не откажешь, он точно определил, что у неё в чехле музыкальный инструмент. Валборг, хитро посмотрев на гордо подбоченившегося менестреля, попросила:

— Спой, Вейрин, пусть они увидят, как это надо делать.

— Да, Вейрин, спойте, пожалуйста, — тоже попросила Гертруда. Вейрин не стала отказываться, достав из чехла гитару, пробежалась по струнам. Уже этот проигрыш заставил многих замолчать, звук гитары был намного богаче, чем у лютни, а уж когда Вейрин запела... А спела она одну из тех баллад, что несколько раз исполнили перед ней. Сначала это сделал филид, музыкальное сопровождение так себе, а декламировал он более чем вдохновенно, потом спел менестрель, мелодия Вейрин понравилась, вот поэтому-то она начала с этой баллады. Память у неё была хорошая, и она пропела то, что успела запомнить — всего четыре куплета. Но и этого было достаточно, она не просто повторила мелодию, а добавила ритмичность, сделав её воинственной. В конце третьего куплета ритм отбивали все, когда же Вейрин замолчала, по залу прокатился вздох разочарования. Вейрин виновато посмотрела на раскрывшего рот филида и сказала:

— Вот только это и запомнила, а баллада хорошая, мне очень понравилось. Вот только мелодию я немного подправила, но ведь так же лучше?

— Это великолепно! Ваше исполнение баллады — изумительно! — выразил свой восторг менестрель, который исполнял эту балладу после филида, а потом, указав на того, так и стоявшего с открытым ртом, продолжил: — Вот и Стиг в восторге, он просил меня придумать музыкальное исполнение к его балладам, но вы это сделали намного лучше. Думаю... нет, просто уверен — он возражать не будет! Стиг, не так ли?

Филид закрыл рот и энергично закивал, Вейрин поняла, что этот филид, по имени Стиг, и есть автор понравившейся ей баллады. А менестрель, ещё раз восторженно высказавшись о игре и пении Вейрин, попросил её:

— Не сочтите мою просьбу дерзостью, но не смогли бы вы ещё нам спеть? И сыграть на вашем чудесном инструменте?

К просьбе менестреля присоединились все присутствующие (некоторые, до этого энергично жевавшие, вовремя пения Вейрин так и замерли — кто с ножом в руке, а кто и с недообглоданной костью). Вейрин не стала ломаться, а спела ту песню, которой её научила Хельга. Это вызвало новую бурю восторга и новые просьбы — спеть. Вейрин ударила по струнам и запела "марш десантников", но уже в переводе на местный язык. Надо сказать, что перевод был — так себе, да и успела Вейрин перевести всего два куплета. Но даже этот незамысловатый текст довёл слушателей до полного исступления, они пытались подпевать. При этом, отбивая ритм, лупили по столам, кто кружкой, кто кубком, кто тарелкой, а кто и выхваченным мечом. Вейрин, глядя на это буйство, слегка поморщилась, это ей очень напомнило исполнение этого марша её подвыпившими друзьями в баре базы. Мнение менестрелей выразил тот, который восторгался исполнением баллады:

— Вы легко выиграете любое состязание менестрелей! Если, конечно, кто-нибудь дерзнёт вызвать вас, я не решусь.

Валборг, глянув на Вейрин, а потом на пребывающих в восторге, но при этом немного погрустневших исполнителей, негромко произнесла:

— Это будет не дерзость, это будет глупость, вряд ли кто-нибудь сможет перепеть сирену.

Вейрин, ушастая ведьма

Это замечание, как и вновь раскрытые рты филидов, менестрелей и бардов не доставило Вейрин удовольствие, она досадливо поморщилась. Хорошо, что это услышали только исполнители песен и баллад, остальные когда поняли, что Вейрин больше петь не собирается, занялись другим увлекательным делом: выпивкой и активным её закусыванием. Укоризненно посмотрев на Валборг, Вейрин, обращаясь к Дрей Званга, сказала на Дфанфрг'ы:

— Я бы хотела посетить ваше селение, посмотреть на ваши мастерские, может, что-то смогу и подсказать. Хотя я... — Вейрин хотела сказать, что она не специалист в работе с металлами, её обучали совсем другому, но такое признание могло сказаться на её авторитете. Вот она и закончила начатую фразу так: — Ещё хочу увидеть корабль.

— Хорошо, мы завтра отправляемся обратно, вы можете к нам присоединиться. К вечеру будем на месте, дорога займёт день. Вообще-то если ветер будет попутным и идти под парусом, то это будет немного дольше, а если на вёслах, то все три дня, но мы можем пройти этот путь быстрее, у нас есть... — Дрей Званга не договорил, Вейрин его перебила:

— Выйдем сегодня, ночь для меня не помеха. Ваш драккар, или что у вас там, я возьму на буксир. Будем у вашего селения к рассвету, можно и раньше, но боюсь, что в темноте проскочим.

Дрей Званга ничего не ответил, только понимающе кивнул, ведь если потомки Дфанфрг'ы имели возможность пройти быстрее путь, на преодоление которого местные тратили три дня, то понятно, что истинная представительница этого народа сможет это сделать намного быстрее. Тем более что она уже продемонстрировала это, затратив на дорогу от Любена до Бергена всего пять дней и ночей. Вейрин посмотрела на Фрей, та кивнула в сторону стола конунга Эрика, Дрей Званга, поняв на что намекнула подруга Вейрин, сказал:

— С конунгом уладим, он не будет возражать, если мы уйдём с пира, не дожидаясь его окончания.

— Оружие? — понимающе склонила голову Вейрин, Званга подтвердил:

— Да, у воинов Эрика лучшее оружие, ни у кого такого нет. Мечи, кинжалы, наконечники копий и стрел, да ещё лучшие шлемы и кольчуги — это всё делаем мы. Вернее, дварфы делают, а мы как бы посредники, ведь ни с кем другим дварфы дела иметь не хотят, только с нами. Вот поэтому нас уважают и не трогают. Если же соплеменница дварфов решила их посетить, то никто воспрепятствовать этому не посмеет, а мы проводим, как же мы можем отказать? Ведь дварфы могут обидеться, а конунгу этого совсем не надо, поэтому он возражать не будет.

Так и получилось. Дрей Званга что-то сказал Эрику и тот благосклонно махнул рукой в сторону Вейрин, после чего Вейрин, в сопровождении Дрея и его спутников, покинула пиршественный зал дворца (или всё-таки замка?). С Вейрин пошла Хельга, Фрей осталась с Валборг, сказав, что проследит, чтоб конунгом были выполнены условия договора.

Идти до драккара Званги было гораздо ближе, чем до того камня, к которому причаливал "Змей". Да и этот драккар совсем не был похож на те, которые были у норманнов, да и на ладьи россов не был похож, он был раза в полтора больше с неубирающейся мачтой и плоской кормой. А вот уключин для вёсел было гораздо меньше, да и людей на этом корабле было раза в два меньше, чем насчитывала обычная команда драккара. Это вызвало удивление у Хельги, Дрей Званга с улыбкой пояснил:

— Вёсла нам нужны для того чтоб отойти от берега, потом мы идём под парусом.

— А если ветер встречный, тогда как? Ведь под парусом не получится, что делаете? Ведь вёслами выгрести же не получится! — продолжала Хельга, Званга сам спросил девушку:

— А ты, что? Разве никогда не видела, как мы ходим под парусом?

— Видела, но не могла понять — как это получается. Да и парус у вас какой-то ущербный, узенький, совсем не понимаю, как у вас выходит — против ветра, да ещё так быстро, — ответила Хельга, Званга, продолжая улыбаться, пояснил:

— Это магия дварфов, мы...

— Косой парус, он позволяет идти не против ветра, а под достаточно острым углом к нему. Если смотреть издали, то кажется — против ветра, — вмешалась Вейрин и, показав на плоскую корму, добавила: — Вон там транец, они туда подвесной мотор цепляют и не один, вон даже следы от крепежа видно. А моторы... не они ли у вас вон там лежат? — теперь Вейрин показала на что-то у самой кормы, накрытое несколькими кусками холстины. Глянув на удивлённые лица потомков дварфов, она с улыбкой продолжила: — Это подвесные моторы, они вот туда цепляются, я так понимаю, когда эта посудина отошла от берега на такое расстояние, что наблюдателям уже непонятно что это такое. А когда эти моторы работают, то направление ветра уже не имеет значения, понятно, что парус совсем не убирают, а сворачивают так, чтоб он не мешал. Вот с берега видно этот, кажущийся очень странным, парус. Но сейчас всего этого делать не надо.

Вейрин достала ручник и мигнула два раза, направив расфокусированный луч вертикально вверх. Это действие девушки вызвало возгласы удивления у Званга и его товарищей, похоже, они знали, что это такое, но подобного применения этого устройства они не представляли. Буквально сразу подошёл "Змей", и судно псевдодварфов было взято на буксир. Такой короткий буксир, позволивший всем, кто был на этом кораблике, перебраться на "Змея", который вызвал их живейший интерес, но не каютами и их роскошным убранством, а рубкой управления и находящимися там приборами. А вот скорость, с какой двигался "Змей", удивления совсем не вызвала.

Глава12. Посёлок "Шлюзовая камера", большой десантный корабль и всё остальное.

Вейрин, ушастая ведьма.

Фиорд, где находилось поселение потомков Дфанфрг'ы, или как считали многие — вход в подземелья дварфов, ничем не отличался от множества подобных длинных заливов. Если бы Дрей Званга не показал — где поворачивать, Змей прошёл бы мимо, тем более что скорость истребителя была немаленькая и это не смотря на то, что он тащил на буксире драккар не уступающий ему в размерах. К этому фиорду подошли, когда рассвет вступил в полную силу. Вообще-то могли успеть и раньше, Змей мог идти быстрее (он ночью так и шёл), но когда начало светать Вейрин сбавила скорость, опасаясь проскочить мимо фиорда дварфов. И вот, пройдя по довольно длинному и извилистому фиорду, подошли к посёлку с названием "Шлюзовая камера" (почему это селение носит такое название никто из местных пояснить так и не смог, но это название очень позабавило Вейрин). Это селение ничем не отличался от поселений норгов, разве что располагался на узкой полоске земли между заливом и скалами. Было в этом селении где-то десятка три домов, многие из которых использовались не как жильё, а как подсобные (в основном складские) помещения. Как выяснилось, все жилые помещения, да и основная часть складских были именно в скалах, возвышающихся над домами. На вопрос Вейрин — почему не всё спрятано в гору, Званга ответил, мол, надо же показывать разным гостям, а они не всегда бывают добрые, что здесь живут люди. Не только тут живут, но и умеют так быстро прятаться, что врасплох их застать, ну никак не удастся. Он ещё с улыбкой рассказал, что многие из этих домов имеют такой вид, будто их жители только что их покинули и ушли в пещеры, а вот туда не многие решаться сунуться, а если это произойдёт, то могут там и остаться. А того ярла, который в незапамятные времена, очень хотел увидеть дварфов, специально провели в такие пещеры, чтоб убедить его и не только его в тщетности подобных попыток. Провели в нижние пещеры, и очень далеко завели. В общем, всё очень удачно тогда получилось, теперь ни у кого не возникает желания поближе познакомиться с дварфами. Кроме того, в некоторые из этих домов, переселяют тех, кто хочет уйти из селения и стать воином, есть способ заставить их забыть о жизни в пещере, и обо всём, что там есть. Вейрин, услышав эти слова, покачала головой, вряд ли у коренного населения есть, или было, нечто такое, позволяющее это сделать, скорее всего — это что-то из наследия пришельцев, например, тот же мнемоскоп. Хотя, это вполне может быть что-то из местных, необъяснимых вещей вызывающих явления типа Волчьего Пастыря или сирен. Вейрин решила заняться выяснением этого позже — Змей подходил к нормально оборудованной пристани.

Пройдя, по небольшой, но довольно ухоженной улице, Вейрин, Хельга и Ингрид, в сопровождении Дрея Званга подошли к входу в скальное поселение. В скалу вело несколько тоннелей, один из которых перегораживался выдвижной решёткой, но не у самого входа, а на значительном расстоянии от него. Эта решётка была стальной, явно местной и очень грубой ковки, она полностью перегораживала проход, но по знаку Званга, отъехала в сторону. Именно отъехала, а не была поднята! Получается — был какой-то механизм, двигающий эту массивную решётку и этот механизм должен быть достаточно мощным. Вейрин обратила внимание на металлическую направляющую для роликов, утопленную в скалу и не имеющую даже следов ржавчины. Такие следы отсутствовали на всех местных изделиях, за которыми не было должного ухода. Увидев чуть припднятую бровь Вейрин, Званга сказал, что такая же направляющая есть и сверху. Где она находится, Вейрин смогла разглядеть с трудом, настолько она была высоко. Судя по всему и направляющие, ролики и запирающий механизм (при закрытой решётке его не было видно, он был спрятан в толще скалы) были изделиями намного более технологичными, чем эта грубая решётка, выставленная на показ. Увидев эту приподнятую бровь Вейрин, уже не Званга (который куда-то убежал, сразу после того как миновали входную решётку), а один из встречающих, пояснил, что решётка сделана такой грубой, чтоб не вызывать подозрений. А механизм её двигающий — это наследие дварфов. Вейрин это заинтересовало и она осмотрела то, что двигало решётку. Это оказался механизм герметизирующей шторы, применяемый в больших ангарах. Такие шторы-ворота применялись не только в наземных сооружениях, но и на космических кораблях. Больших и современных космических кораблях! Эти сложные устройства стали делать совсем недавно, можно сказать — уже при Вейрин. Это очень удивило Вейрин, ведь ей говорили, что с момента "великой аварии" прошло не меньше тысячи лет, то есть этот корабль тогда и должен был быть построен. Ну, может лет на сто раньше того события, но ведь не позже! А тут механизмы и конструкции, можно сказать, совсем современные!

От размышлений Вейрин отвлёк запыхавшийся Званга, оказывается он тут вроде как самый главный и он ходил организовывать торжественную встречу. Званга сообщил, что это мероприятие пройдёт в храме и повёл туда Вейрин и её подруг. Она обратила внимание, что длинный тоннель, по которому её вели, был не вырублен, а как бы выплавлен в скальной породе. В этот тоннель выходили двери, каких-то помещений. Заглянув за одну такую дверь, Вейрин увидела — жилое помещение, но имеющее совсем не жилой вид. Комната, по всем признакам, предназначенная для жилья, но в ней никто не живёт. Недоумение Вейрин, рассеял Званга сообщивший, что это сделано для того, что если незваные гости всё-таки смогут миновать решётку, то убедятся, что и отсюда жители успели уйти в вглубь горы, в дальние пещеры, при этом показал несколько туннелей ведущих куда-то вниз и сообщивший, что там особо изощрённые ловушки. Вейрин понятливо кивнула, мол, вторая линия обороны, но кто же угрожал дварфам, а затем и их потомкам, что были предприняты такие меры предосторожности? Как оказалось, подобные предосторожности были не лишними. Пришельцы из космоса, или, как местные думали — дварфы, обладающие значительным техническим преимуществом, быстро, не то, что покорили, а ассимилировали несколько местных родов (те после нескольких довольно убедительных демонстраций превосходства, не очень-то и возражали), но не учли воинственный нрав и коварство тех, кто жил неподалёку. После нескольких ночных кровопролитных стычек, пришельцы выжгли окрестные селения, но горы есть горы и как поётся в одной из любимых песен Вейрин — "...их скафандры не спасают от хорошего ножа...". Вот тогда-то и была построена "Шлюзовая камера" в том виде, в котором это селение и увидела Вейрин. Со временем все ближайшие соседи "дварфов" были перебиты, а те, кто жил дальше, пришли к выводу, что торговать лучше, чем воевать. Тем более что все оценили качество изделий жителей фиорда Дварфов (так стали называть этот залив, ведь думали, что именно здесь вход в пещеры этого народа). Конечно, попытки подчинить этот малочисленный народ, занимающий всего один фиорд, продолжались, но все они заканчивались неудачей. Об одной такой попытке и рассказал Дрей Званга, одной из самых бескровных, ведь к уничтожению того ярла и его дружины, дварфы рук почти не приложили.

Вот так под рассказ старейшины, кем оказался Дрей Званга, дошли до настоящего шлюза! Мощная броневая плита отъехала в сторону и Вейрин с подругами (остальные сопровождающие тоже) оказались в переходном шлюзе, где на вошедших смотрели широкие раструбы четырёх дезинфекторов и стволы двух излучателей. Всё это: наружные ворота, размеры плиты, оборудование этого помещения, указывали на то, что это грузовой шлюз довольно большого космического корабля. Наружные ворота закрылись только тогда, когда разошлись створки внутренних ворот. Вейрин вертела головой, удивлённо рассматривая знакомые ей обстановку и оборудование, всё было такое же как там, можно сказать родной третьей базе, построенной не более десятка лет назад. Подобные сооружения и большие космические корабли имели много общего: как конструктивные особенности, так и те материалы, из которых они строились. То что всё очень хорошо сохранилось, удивления не вызывало, удивило Вейрин совсем другое, а именно то, что за прошедшую тысячу лет, или больше, прогресса не было! Всё осталось на том же уровне, а такого просто не могло быть!

Ингрид, молодая воительница, почти ведьма.

Вейрин, широко раскрыв и без того свои огромные глаза, удивлённо вертела головой, а как ещё объяснить то, что видела Ингрид. Если ей и Хельге всё здесь было в диковинку, то Вейрин-то удивляться вроде как не должна, ведь, как оказалось, она самый настоящий дварф и вроде как попала к своим, так чего же она так изумляется? А вокруг, действительно было удивительно всё! Не только эти так легко само открывающиеся и самозакрывающиеся двери, такие тяжёлые с виду. А стены? Они тут были не каменные, а из какого-то металла! Ингрид в этом убедилась, постучав по стене рукояткой кинжала, звук был не глухой, как от удара о камень, а звонкий! Судя по коридорам, отходящим от того места, где сюда вошли, это был какой-то замок, очень не маленький замок, не каменный, а полностью металлический! Ингрид вспомнила, что Вейрин как-то рассказывая о своём детстве, упомянула пещеры с ровными металлическими стенами, где она росла, тогда Ингрид не то, что не поверила, так, засомневалась — может ли такое быть? А сейчас убедилась в правдивости слов подруги, но это действительно были не тёмные каменные пещеры, а хорошо освещённые каким-то магическим светом, льющимся откуда-то сверху, коридоры из металла! В этих коридорах было светло, сухо и никакого дыма от факелов, ведь этих факелов нигде не было! Это был большой замок, полностью сделанный из металла и как-то помещённый в скалу! Это же надо столько метала на это истратить, хотя... может дварфы всё так и строят? Не из камня и дерева, а из металла? Ведь тот драккар, что на спине у змея прирученного Вейрин, тоже из металла, а не из дерева.

Пройдя по широкому коридору, зашли в большой зал, такой огромный, что замок конунга Эрика тут бы целиком уместился! В этом почти пустом зале была железоплавильная печь и несколько необычных кузнечных горнов, конечно, это всё занимает много места, но строить для этого такой огромный зал? Мало того, что этот зал такой большой, так он был ещё и очень высоким. Высоту зала определить было невозможно — дым от печи и горнов, поднимался вверх и закрывал потолок. А может, тут вообще не было потолка? Ведь дым поднимался куда-то вверх и куда-то уходил. Этот зал имел овальную форму, но одна часть зала была словно смята, будто кто-то там огромным молотом, под стать этому залу, снаружи бил по металлическим стенами, там же лежала куча каких-то обломков, такая не маленькая куча, занимавшая почти пол зала. Вейрин перестав вертеть годовой, хмыкнув, произнесла:

— Да, посадка действительно была аварийной, если так вмяло даже это внутреннее помещение. Досталось ангару катеров, похоже, им тоже хватило, судя по обломкам, тут две штуки лежат. А вот где ещё два? Если на них улетели, то как они отсюда выбрались? Хотя... вон через ту дырку и выбрались. А потом её и засыпало камнями, а может, потом скалу там нарочно обвалили. Но судя по всему, в ангаре пострадали только стены, вентиляция работает, вон как вытяжка дым отсюда убирает.

Ингрид и Хельга посмотрели туда, куда указала Вейрин и увидели, что там стена не металлическая, а каменная, вернее, там не стена, а осыпь камней. А Вейрин продолжила свои в высшей степени непонятные объяснения, скорее — размышления вслух:

— Вот это и была авария, вернее — аварийная посадка, у них разбило отражатель и расплющило весь двигательный отсек. Удар был такой силы, что корпус смяло до этого ангара, катерам здесь стоящим, тоже досталось. Вот интересно — их всех разбило или... хотя, если судить по обломкам — два остались целы, а на сколько целы — другой вопрос. Но опять же — если судить по обломкам, два катера здесь лежат, а два куда-то делись, вряд ли их разобрали. Обломки же кучей валяются, хот кое-что оттуда уже забрали. Значит, целые катера как-то отсюда убрали. Скорее всего — своим ходом, вон — створки шлюзовых ворот не повреждены, хотя, я могу и ошибаться. Ничего, скоро выясним, ну, потомственный капитан-лейтенант, введите дальше. Извиняюсь, наследственный капитан-лейтенант, — Вейрин, обращаясь к Дрею Званга, величественно взмахнула рукой. Но подойдя к какому-то сооружению в виде квадратной башни, стоящему у лестницы, ведущей куда-то вверх, Вейрин продолжила бурчать, в основном обращаясь к Званга: — Я так и знала, лифт не работает! Вон как шахта перекосилась, а топать нам вверх до жилых уровней пролётов пять, там же мастерские и складские уровни. Вряд ли мастерские у вас работают, вы же, ах да — не вы, это сделали до вас, оттуда всё оборудование вытащили и зачем-то в ангар спустили. Это же надо было додуматься, использовать ручники для плавки металла, у них же заряда не хвати, хотя... тут накопители всегда полны, вот и пользуетесь. Но так использовать ручник... это же надо придумать! А вот и парадная лестница. Вернее эскалатор, хорошо, что его не разобрали. А то бы пришлось по аварийке подниматься, а её я не вижу. Ну да, я не космолётчик, мне такие корабли только в общем знакомы, хотя... гм, вот и поедем!

Вейрин откинула крышку в стойке у широкой лестницы, чем-то там пощёлкала и ступени начали двигаться вверх. Это вызвало общий испуг, даже Званга, лязгнув зубами, спросил:

— Что это?! Как это?!

— Это эскалатор, по нему можно ходить, как по лестнице, это вы до сих пор делали, а можно ехать, вот и поедем, — ответила Вейрин, после чего подхватив под руку Ингрид, шагнула вперёд. Той, как и Хельге, которая ухватилась за Вейрин, как только ступени начали двигаться, ничего не оставалось, как тоже последовать за подругой. А лестничных пролётов, как и предполагала Вейрин, оказалось пять. На последний, все уже шагали без страха, даже с некоторым удовольствием — ведь ехать, хоть и стоя, это не подниматься пешком по длинным лестницам. На верхнем уровне уже собралось всё население посёлка, то ли их привлёк звук работающего эскалатора (вообще-то он должен был работать беззвучно, но сейчас довольно ощутимо гремел, похоже долгие годы простоя не прошли даром), то ли успели предупредить гонцы посланные Званга. Появление Вейрин, которую с двух сторон почтительно поддерживали две воительницы (на самом деле Инргид и Хельга намертво вцепились в подругу, похоже, их испуг перед этой движущейся лестницей, так до конца и не прошёл), сопровождалось приветственными криками. Ну а когда она дёрнула ушами, то восторгу встречающих не было предела.

Вейрин, ушастая ведьма.

Вейрин дёрнула ушами, от растерянности, а совсем не для того, чтоб приветствовать встречающих. Надо было что-то такое соответствующее моменту сказать, а Вейрин совсем не представляла — что. Положение спас Званга, произнеся длинную и вдохновенную речь, основной смысл которой был, мол, ждали, ждали и наконец-таки дождались. На этом торжественная часть не закончилась, Все пошли в храм местных богов, услышав имена которых, Вейрин едва сдержала смех, впрочем, её широкую улыбку, приняли за знак особого благорасположения. Храмом бога Прогресса и богини Медицины оказался большой медицинский отсек, там же стоял и алтарь, на котором юношей, решивших покинуть родное селение и стать воинами норгов, посвящали в эти самые воины. На самом деле, на этом алтаре, оказавшимся стационарным мнемоскопом, просто стирали память о реальном местоположении "Шлюзовой камеры" и подсаживали ложные воспоминания. Потом, молодого кандидата в воины, родственники отводили в один из домов на берегу залива и там этому будущему воину, думавшему, что здесь он и жил до сих пор, устраивали торжественные проводы. О том, как работает этот священный алтарь, местный жрец сказал, что не знает, он, просто (понятно, что с важным видом), под священные песнопения, в очерёдности указанной ему голосом предков, нажимает на нужные кнопки. Вейрин, очередной раз дёрнув ушами, пробежалась по клавишам панели управления мнемоскопом (в офицерской школе давали основы работы с подобными приборами, а Вейрин, которая хотела стать космолётчиком, изучала их намного глубже, чем это было в обычном курсе) и вывела на экран нужную программу и подивилась предусмотрительности того, кто придумал этот ритуал. В программе подсаживания ложной памяти были заложены базовые навыки фехтования, и не желание возвращаться обратно, то есть — ушёл, значит ушёл. А поскольку потомки представителей народа Дфанфрг'ы были сильнее и быстрее многих местных жителей, то и бойцами они были отменными. Вейрин не стала ничего менять в программе (только покачав головой, подивившись надёжности этой техники, безотказно работающей больше тысячи лет), повернулась к жрецу и тем, кто его сопровождал. Было очень похоже, что все эти люди готовы встать перед ней на колени и начать отбивать земные поклоны. Не понимая реакцию представителя высшего командования вроде как проверившего действие местной власти, жрец и Званга в один голос начали оправдываться:

— Мы действовали согласно заветам предков, делали всё так, как нам приказано. Мы в точности повторяем всё, что нам приказывает голос предков.

— Как и когда приказывает? — удивилась Вейрин. Как она уже убедилась, потомки Дфанфрг'ы пользовались местной письменностью, те сохранившиеся на стенах надписи (это были обычные "вход", "выход" и другие подобные) они не понимали. То есть письменных инструкций, как пользоваться таким сложным устройством как мнемоскоп (очерёдность проведения операций и их временная выдержка была довольно сложной), не было, а устная, передающаяся из поколения в поколение за такое количество лет была бы неизбежно искажена. Рано или поздно, вся эта процедура дала бы сбой, или что-нибудь сломали бы, нажав не на ту клавишу. Вот Вейрин и потребовала продемонстрировать ей как приказывает этот голос предков и откуда он вещает. Жрец смутился, а потом по его знаку, все кто зашёл в храм, вернее набился в медотсек, вышли. Остались только подруги Вейрин, Званга и ещё два человека. Жрец подошёл к одной из стен, которая была с квадратным выступом, что-то там понажимал и фальшпанель отъехала в сторону, открывая экран. Наблюдая за действиями жреца, Вейрин чуть нахмурилась — похоже, что местные обманывают её, утверждая, что не умеют читать надписи, сделанные на языке Дфанфрг'ы. Под экраном была обычная клавиатура, после того как жрец довольно долго нажимал на клавиши, явно набирая кодовую фразу, на экране появилось изображение панели управления мнемоскопа. Затем чей-то голос начал рассказывать, что и в какой очерёдности нажимать, при этом подсвечивались нужные клавиши как на экране, так и на панели управления. Когда всё погасло, голос произнёс ещё несколько фраз, которые с благоговением повторили жрец и остальные местные. Услышав эти слова, Вейрин вздрогнула и вопросительно глянула на Званга, тот пояснил:

— Это слова молитвы, которой надо обязательно завершать все действия совершаемые на алтаре.

— Что ж. я довольна, вы чтите заветы предков, — произнесла Вейрин, а потом решительно добавила, — я хочу осмотреть верхний, запретный уровень.

Хельга, молодая воительница, начинающая ведьма.

Было страшно, но жутко интересно! Хельга ни за что не пошла бы сюда одна, но с Вейрин она была готова идти куда угодно. Пустое селение на берегу не то, что напугало. Насторожило, а вот дальше... дальше был вход в пещеру, вход в которую перегораживался железной решёткой, словно там жил дракон и боялись, что он оттуда вырвется. А потом пещерное поселение, пугающее тем, что опять без людей, но при этом создаётся такое впечатление, что люди отсюда только что ушли! Из этих пугающих пещер перешли в другие, совсем не похожие на пещеры, это был, как сказала Ингрид, замок, но не из камня, как обычные замки, а из железа, или какого-то другого метала. Размеры этого замка пугали — если тут такие большие залы (вообще-то прошли только один зал, который Вейрин назвала ангаром, но Хельга решила, что тут много таких) и широкие коридоры, то как этот замок выглядит снаружи? Потом была широкая лестница, которая двигалась! Это тоже напугало Хельгу, но она старалась не показывать виду. А вот когда шли по коридору, куда выходили двери, Хельга не удержалась и заглянула в одно из этих помещений (при этом Вейрин хмыкнув, сказала, мол, надо же так переоборудовать кубрики десанта). Большое помещение было поделено на комнаты обычными деревянными перегородками и там жили люди! Это помещение напоминало длинный дом, только без окон и с высокими потолками, в общем, ничего интересного и тем более — устрашающего. Потом был храм, где тоже ничего не заинтересовало Хельгу, ну подумаешь что-то похожее на панель управления Змеем, в общем, ничего стоящего внимания. Молитва с непонятными словами, которой закончился осмотр храма, Хельгу тоже не заинтересовала, а вот на Вейрин, она произвела впечатление. Когда вышли из храма и куда-то быстро пошли, Хельга не удержалась и поинтересовалась у Вейрин — что, то была за молитва, что так впечатлила подругу? Вейрин, в своей непонятной манере ответила, ничего своим ответом не пояснив ни Хельге, ни Ингрид:

— Это коды доступа на верхний уровень, а это командный уровень. Там жилые помещения офицерского состава и командно-навигаторский зал, ну и кой-какое другое оборудование, вот я хочу и посмотреть, что там сохранилось, уж очень меня заинтересовал этот кораблик.

— Это корабль? Это, скорее замок, корабли не такие большие и они ходят по морю, а это, мало того, что такое огромное, так ещё и в горе, — удивилась Ингрид. А Хельга спросила:

— А кто такой офицерский состав? Для чего ему отдельное помещение? Почему он не может жить со всеми, там же много места, ну там где мы проходили, там, где люди живут.

— Там где мы проходили, это жилая палуба команды и десанта. Те помещения — это кубрики, местные их на свой манер переделали так, как им привычней. А это не замок и тем более не пещеры. Это большой десантный корабль, на таких я летала, вернее, меня на таком везли. Нас тогда много было, но у меня знакомый пилот, вот он и показывал мне, где, что и как. Меня вот очень удивляет — тысяча лет прошло и ничего не изменилось! Странно это очень! Ну вот и пришли, — Вейрин показала рукой на глухую стену, которой заканчивался коридор. До этого места дошли, миновав несколько коридоров и поднявшись на один лестничный пролёт вверх. Вейрин посмотрев на тех, кто её сопровождал, сказала: — Дальше я сама, впрочем, девочки пойдут со мной.

Вейрин решила взять с собой Ингрид и Хельгу, а не оставлять их с местными. Обе девушки благодарно кивнули, им и самим не хотелось тут оставаться без Вейрин. Вейрин подошла к глухой стене и поводила по ней руками, потом что-то быстро набрала на клавиатуре засветившейся прямо на стене на уровне глаз.

— Сенсорная панель, не могу поверить, что это было сделано тысячу лет назад, — непонятно кому сказала Вейрин и, кивнув Ингрид и Хельге, показала на открывшийся проём (это была не прямоугольная дверь с отъезжающей в сторону или вверх плитой, а овальный люк с закрывающими его лепестками, которые ушли в стены), — Пошли. А вы можете нас не ждать, я сообщу вам, когда закончу, — эти слова были предназначены Званга, жрецу и десятку человек, сопровождавших девушек от "храма". Вейрин первой шагнула в темноту прохода, там сразу же зажёгся свет. После того как девушки прошли, дверь сама закрылась, без какой либо команды. Удивлённой Хельге (да и Ингрид тоже), Вейрин пояснила:

— Та их молитва — это коды доступа на этот уровень, ах да, я об этом уже говорила. Но в той молитве не всё сказано, там ещё цифры на экране были. В общем, тот, кто тут всё законсервировал, подстраховался, закрыв эти помещения от местных. Я тоже так поступить решила — не пускать сюда посторонних, поэтому войти могли сюда могли только мы трое, после чего дверь должна была закрыться.

— А если бы кто-то из них раньше нас пройти попытался бы? — спросила Хельга, Вейрин показала что-то на потолке, а потом на бронежилеты её, свой и Ингрид:

— А вот тут метки стоят, а охранное устройство только нас пустило бы, остальных сожгло, вон стволы видите?

— Зачем такие предосторожности, — поинтересовалась Ингрид, Вейрин. улыбнулась:

— Это командный уровень, предназначен для всякого начальства, а оно не только врагов опасается, но и своих подчинённых тоже. Их даже больше боится. А это...

Пока так беседовали, вошли в большой круглый зал (не такой большой, как внизу, но тоже не маленький), в центре висела какая-то большая прозрачная конструкция, а вдоль стен, у больших тёмных окон стояли кресла. Вейрин уставилась на эту конструкцию, а потом, подбежав к ней, поражённо произнесла:

— Не может быть! Как такое могло произойти! Хотя... я должна была сразу догадаться!

Вейрин некоторое время ходила вокруг этой конструкции, похожей на большой хрустальный кубок, потом заявив, что ей надо разобраться, а девочкам это будет неинтересно и скучно, отвела их в помещение, где были мягкие диваны. А самое главное там был небольшой бассейн с горячей водой, где можно было помыться, был там и душ, но не такой как на Змее, а гораздо больше и такой, что струи воды били со всех сторон. Вейрин хмыкнув, сказала, что всегда мечтала побывать в адмиральском салоне, но даже не надеялась, что её мечта сбудется. Вот она и сбылась, хоть и таким необычным образом. Оставив Хельгу и Ингрид плескаться, Вейрин убежала.

Вейрин, ушастая ведьма.

Большой десантный корабль "Безупречный" построен был по последнему проекту таких кораблей и отправился в свой первый рейс, за четыре года до того, как подразделение Вейрин, получило приказ атаковать большую ракетно-артиллерийскую платформу сухов. Именно на таком, вернее подобном, так как он был более старой постройки, перевозили Вейрин и других выпускников после окончания учёбы на курсах младших офицеров к месту службы. Её знакомый космолётчик, стараясь поухаживать за красивой девушкой, водил её по всему кораблю, а поскольку она имела звание младший лейтенант, то есть была офицером, то побывала даже в командно-навигаторском зале, но сделала это тогда, когда там никого из большого начальства не было. Вейрин было всё интересно, а космолётчик, стараясь завоевать расположение красивой девушки (не только стараясь завоевать расположение, но и продолжить общение с ней более тесно и в подходящей обстановке) всё это и показывал. Это помогло Вейрин сейчас быстро разобраться в системах управления. Конечно, её поверхностных знаний было недостаточно для того, чтоб взлететь, или управлять кораблём в полёте, но их было достаточно, чтоб разобраться в информационных и системах жизнеобеспечения. И вот сидя в кресле капитана корабля, Вейрин, смотрела на экраны мониторов, просматривая бортовой журнал, рапорты офицеров и другие подобные документы.

Десантный корабль "Безупречный" отправился в свой первый рейс, и как теперь стало ясно — последний, сразу после постройки. Такой корабль не предназначен для ведения боевых действий, это хорошо защищённый транспорт с вооружением необходимым для подавления мелких огневых точек, сразу не обнаруженных и не уничтоженных более тяжёлыми кораблями. Первый поход "Безупречного" была не десантная операция, а транспортировка подкрепления на одну из ранее захваченных планет, то есть это было даже не войсковое подразделение, а полицейские силы и небольшая группа рейнджеров, задачей которых была зачистка местности, те есть борьба с партизанами и с разрозненными остатками регуляров, не имеющих тяжёлого вооружения. Поэтому в ангаре были не десантно-штурмовые боты, а обычные планетарные транспортники, даже не имеющие брони. Прочитав это, Вейрин кивнула — ей стало понятно, почему в ангаре лежали обломки, десантный бот очень трудно разбить.

После проведения соответствующей подготовки "Безупречный" ушёл в прыжок, но долгого пребывания вне обычного пространства не последовало, десантный корабль сразу же и вышел из прыжка, но не в космосе, а в атмосфере какой-то планеты, в нижних, соответственно плотных слоях, что сразу сделало невозможным не то, что снова уйти в прыжок, а хоть как-то сманеврировать, корабль просто падал! Падал в море. Подобные корабли не предназначены для посадки на планеты, для высадки десанта есть специальные средства, те же бронированные боты и обычные катера. Конечно, корабль герметичен и падение в море не погубит его экипаж, сразу не погубит. Но корабль-то утонет, а запасы продовольствия и, главное, воздуха (да, их хватит, возможно, года на три, но они всё же ограничены) рано или поздно закончатся! Не исключено, что и корпус корабля разрушится. В скафандрах для выхода в открытый космос, вполне можно находиться и под водой (правда, на неизвестно какой глубине), в них можно попытаться через шлюзовую камеру выбраться наружу, но!.. таких скафандров всего несколько! Кто-то попытается уйти, а остальные? Да и тот, кто выберется, что будет делать в море? Через некоторое время всё равно утонет, если, конечно, его не выбросит на берег, но как долго он там проживёт — тоже вопрос.

Корабль падал, но всё же пилотам удалось дотянуть до берега и посадить его, вернее всадить не в скалы, а в гору, хорошо, хоть не носом, всё-таки сумели развернуть. Тут, можно сказать повезло, порода в месте этой жёсткой посадки оказалась мягкой и корабль не разбился, хотя вошёл в эту гору почти полностью. Но всё же потерь избежать не удалось, основой горы была скала, а вокруг неё скалы поменьше, что и сделало своё дело, часть корабля была разрушена, пострадал ангар десантных катеров и значительная часть отсеков десанта, все кто там был — погибли. Разрушены были дюзы и отражатель, двигательный отсек был смят в лепёшку, а вот накопители, что было более чем удивительно, не пострадали. Более того, они были полны, словно они были только что заряжены! Прочитав об этом, Вейрин хмыкнула, ведь накопители её истребителя, после переноса его на эту планету, тоже были полны. Дальше шло перечисление оборудования и личного состава пережившего крушение, Вейрин это было не интересно, заинтересовало её сообщение о невозможности определить нахождение этой планеты. Космический корабль, это не маленький плавающий катер, да и космолётчик — это не командир такого кораблика, он должен знать намного больше. Но несмотря на то, что искусственный интеллект (а его мощность, возможности и надёжность не шли ни в какое сравнение с тем, каким был оборудован истребитель) не подавал признаков жизни, другое оборудование было вполне работоспособно и позволяло капитану космолёта определиться в пространстве, что тот и попытался сделать. Навигационные приборы работали, но звёздное небо над этой планетой и близко не походило на то, что было в корабельных атласах, а те объекты, по которым осуществляется ориентация в пространстве, просто отсутствовали! Прочитав это, Вейрин покачала головой, вспомнив свои тщетные попытки отыскать знакомые созвездия, ведь она должна была помнить о том, что в каждой из известных звёздных систем расположение звёзд выглядит совсем по-другому, что и отражено в звёздных атласах и справочниках. Тех поверхностных знаний, которые у неё были, о нескольких звёздных системах, оказалось явно недостаточно. Вейрин вывела на экран несколько таких картинок и снова покачала головой, всё-таки она дилетант в этом деле — искала знакомые созвездия на другой планете и, очень похоже, в другой звёздной системе, совсем неизвестной звёздной системе. Положение корабля (или планеты в звёздной системе) можно определить по таким объектам как квазары или звёзды гиганты, используя специальную программу, что и пытался сделать капитан и старшие офицеры этого корабля, но у них ничего не вышло. Вейрин хмыкнула, потом зачем-то включила специальный вычислитель, предназначенный для определения места корабля (он, как ни странно, работал) и послушала, как он жужжит, напрягая свои электронные мозги. Потом выключила этот умный, но оказавшийся совершенно бесполезным прибор, и продолжила чтение бортового журнала (это было не совсем чтение, а прослушивание аудио и просматривание видеозаписей).

Описание событий происходивших после посадки изобиловало массой подробностей, как технических, так и о бунте несостоявшихся полицейских, но это не заинтересовало Вейрин, а вот первым контактам с местными она уделила внимание. Как и положено контакты представителей более развитой цивилизации с представителями менее развитой (совсем менее) происходили на высшем уровне, то есть пришельцы вовсю нагнули местных. Забрали столько, сколько смогли загрузить в катер, да ещё и прихватили почти всех молодых женщин и девушек. Как оказалось, внешние различия представителей Дфанфрг'ы с местными если и были, то совсем незначительные, а о генетической совместимости тогда никто не думал. Естественно, этот набег не был бескровным, в том селении мало кто остался в живых, а само селение сожгли.

Вейрин хмыкнула, прочитав о тех, кто первым пошёл на контакт, игнорируя распоряжения капитана корабля, это были полицейские силы, предназначенные для зачистки одной из недавно захваченных планет. В эти, если их можно так назвать — войска, обычно набирают тех, кто не отличается высокой моралью, ведь по сути — это каратели.

В атакованном селении особого сопротивления этим не лучшим (скорее — наоборот) представителям Дфанфрг'ы оказано не было, но тем захотелось жёстко показать — кто в доме хозяин. Вот они и действовали в своей обычной манере, а для этого тот сброд, названный полицейскими силами, подходил лучше всего, по-другому они и не умели. К тому же почувствовав свободу они, можно сказать, слетели с катушек, для начала перебили своих офицеров, а те из их командиров, кто остался жив, оказались ничуть не лучше своих подчинённых, а может, и хуже.

Местные, кто уцелел после нападения пришельцев, разбежались, а в соседних селениях сделали соответствующие выводы и хорошо подготовились. А пришельцы, ошалевшие от своей безнаказанности и вошедшие во вкус, через некоторое время решили, повторить. Выбранное для набега селение было больше, следовательно, взять там можно было больше. И взяли, селение тоже сожгли, при этом там никого в живых не оставили. Но в этот раз всё прошло не так гладко, жители той деревни ушли из неё, понятно, что укрыться от инфракрасных датчиков им не удалось, катер сел рядом с замаскировавшимися аборигенами. Но сброд, который трудно было назвать солдатами, попал в хорошо подготовленную засаду. Мечи и ножи местных при внезапной атаке, когда все смешались в кучу, оказались более действенным оружием, чем излучатели. Тем более что у полицейских те были не малые, носимые в поясной кобуре и которые легко выхватить, а устаревшие пехотные, с длинным стволом. Понятно, зачем карателям современное оружие? Это были мощные излучатели, обычно носимые на ремне за плечом, предназначенные для стрельбы по площадям, именно такие применяются в карательных операциях, когда выжигается всё, что впереди. Но такое оружие не предназначено для контактных схваток, ведь можно пожечь и своих. Но всё же победа осталась за пришельцам, хоть и стоила им больше половины их численности.

Как говорится, аппетит приходит во время еды, следующий набег был запланирован через три дня и в нём были задействованы оба катера. Выбранное селение было больше тех, что были разграблены и уничтожены ранее, это был небольшой городок, обнесённый стеной. Конечно, эта ограда не стала бы препятствием для пришельцев, но те решили не возится со стенами и посадили оба катера на центральной площади этого городка. Это, на первый взгляд, хорошее решение проблемы преодоления стены, оказалось ошибкой. Ровная площадка была ловушкой, один катер и угодил в неё. Вырытая посреди площади яма была не такая уж и глубокая, но она была заполнена нефтью, даже не нефтью, а горючей смесью на её основе. Две посадочных опоры катера угодили в эту замаскированную яму, тот сильно накренившись, почти упал туда. Если бы в катере были десантники, или более опытные солдаты, то, может быть они бы и уцелели, но это было ещё необстрелянные мародёры, не принимавшие участия в боевых действиях, хоть и прошедшие усиленную подготовку (очень специфическую подготовку, совсем не боевую). Это были, можно сказать — уже не новобранцы, но очень далеко не бойцы, хотя уже и возомнившие себя таковыми. Мало того, это была вольница, почувствовавшая свою силу и, соответственно, не признающая никакого командования над собой.

Почему — вольница? А потому что эти люди, когда поняли, что над ними нет никого, кто может их наказать за неповиновение, устроили бунт и устроили расправу над своими командирами. Те немногие офицеры, которые уцелели, сумели сбежать из десантных кубриков в отсеки экипажа. Эти отсеки отделены от тех, где перевозят десант. Не сумев добраться, до основного экипажа и своих уцелевших офицеров, эти, так называемые, солдаты устроили беспредел в окрестных селениях, но так получилось, что у них не всё пошло гладко.

Вот так и вышло — те, кто был в том угодившем в ловушку и перекосившимся при приземлении катере, запаниковали и, открыв все люки, сразу все постарались выбраться наружу, угодив при этом горючую смесь. Эта смесь, подожжённая с нескольких сторон, вспыхнула моментально, мало того, она попала и внутрь катера. Неизвестно, куда она там попала, но это вызвало взрыв накопителей, уничтоживший как сам катер, так и всех кто находился вокруг (в том числе и тех из местных, кто, сидя в засаде, поджёг горючую смесь). А в тех, кто выскочил из второго катера, полетели стрелы. Если бы это были опытные бойцы (вообще-то те бы и не устраивали таких грабительских рейдов в поселения местных), они бы полностью экипировались, то есть помимо оружия, надели бы бронежилеты, шлемы и всё остальное снаряжение, но эти бунтовщики этим пренебрегли. Нет, кое-что они взяли, а именно: большие мешки, чтоб туда складывать добычу и верёвки, чтоб вязать пленников. Ведь местные оказались на удивление строптивыми, не смотря на своё безнадёжное положение, пытались ударить (женщины ещё и укусить) и убежать при первой же возможности, поэтому, верёвки (и пластиковые наручники) оказались очень полезной вещью. Ну, а бронежилет и другие предметы защитной экипировки только мешали бы попользоваться пленницей. А из этой банды, никто не желал отказывать себе в удовольствии, вот они и делали это, не дожидаясь возвращения на корабль. Местные стреляли метко и положили многих из второго катера, но всё же лук не сравнить с лучемётом. Разъярённые пришельцы перебили стрелков и всех, кто был поблизости. Потом загрузив катер добычей и пленницами под самую завязку (места-то там теперь много было, осталась едва половина из тех, кто прилетел) отправились к кораблю, а там их уже ждали.

Экипаж на десантных кораблях обычно не многочисленный, ведь это, по сути — транспорты, "Безупречный" не был исключением. Экипаж тут был даже меньше чем обычно, ведь корабль направлялся не в зону боевых действий, а просто перевозил людей и оборудование. Вот поэтому, как-то предотвратить бунт не получилось, единственным выход — закрыться в служебных помещениях, что и было сделано. А служебные помещения — это командный зал (капитанский мостик) и другие посты управления. Поэтому команда "Безупречного" хоть и не могла противостоять бунтовщикам, но наблюдать за всем, что делалось на корабле и транспортных ботах, могла. Нельзя сказать, что просто наблюдала, план, как подавить бунт был и когда капитан корабля, увидел, что происходит, не колебался ни мгновения. Бунтовщики отправились грабить городок местных не все, нескольких оставили приглядывать за пленниками. С этими надсмотрщиками разобрались быстро, те даже понять ничего не успели, тем более что рейнджеры не участвовали в бунте, а, как и команда, закрылись в своём отсеке, а теперь активно помогли расправиться с бунтовщиками. Осмотрев захваченных пленников из местных (в основном это были пленницы), капитан приказал выбрать нескольких, особо пострадавших. Их, кого отнесли (а кто сам шёл, кроме пострадавших пошло и несколько более или мене здоровых, их не прогоняли) в медблок, где оказали медицинскую помощь. Мелкие раны и ушибы, так обработали, а тех, у кого были переломы (двое были в тяжёлом состоянии) положили в реаниматоры. На этих надели шлемы мнемоскопов. Вейрин очередной раз хмыкнула, на это раз завистливо, тут был гораздо более мощный аппарат, совсем нечета тем устройствам, которые предназначались для полевых команд, в том числе и для малых катеров. Мощный мнемоскоп, позволял считывать информацию сразу у нескольких человек и делал это гораздо быстрее, чем тот, который был на Змее. При этом не возникала головная боль ни у того, у кого считывали информацию, ни у того, кто её получал. В общем, эта операция проходила безболезненно и совсем незаметно тому, над кем производилась. Капитан и несколько офицеров (эти сразу, остальные позже, когда появилась возможность и им подключится к мнемоскопу) заговорили на языке аборигенов, не хуже чем они сами. Вейрин усмехнулась и не стала это просматривать дальше, всё и так было ясно — классический случай разыгрывания ролей доброго и злого полицейского. Злые — напали на деревни и крепко обидели их жителей, но потом появились добрые, они помогли обиженным и наказали обидчиков.

С бунтовщиками, сразу высыпашими из катера, как только тот сел, церемонится не стали, уничтожили всех. Это произвело большое впечатление на местных, как на тех, кто был захвачен ранее, так и на тех, кого только захватили. Потом была оказана медицинская помощь, всем, кто в этом нуждался и все были накормлены. Пленников-то не кормили, они не то, что были измождены, просто очень голодны. Командир корабля капитан лейтенант (вообще-то командир корабля имеет звание не меньше капитана третьего ранга, но "Безупречный", хоть и большим кораблём был, но транспортом, а не боевым) Дрей Званга рассудил, что корабельных запасов всё равно надолго не хватит, а с местными отношения как-то налаживать надо. Всем освобождённым пленникам, а это в большинстве были пленницы, было сказано, что они свободны и могут вернуться домой, в свои селения, или же остаться на корабле.

Вейрин и раньше обратила внимание на звание и имя капитана корабля, да и других офицеров тоже. Похоже, что эти звания и имена в неизменном виде передавались по наследству, отсюда и приставка — наследственный, как она сразу подумала — носящие такие необычные имена для этих мест, но знакомые для неё, это потомки тех офицеров.

С точки зрения Вейрин, капитан, решив расправиться с этими солдатами, вышедшими из повиновения, поступил правильно, это подтвердили дальнейшие события. Кое-кто из пленников бунтовщиков решил вернуться в свои селения, вернее не в свои, ведь они были сожжены, а в селения соседей — к родственникам, но большинство, а это были женщины и девушки, остались на корабле. Они тоже могли бы уйти к родственниками, но те вряд ли приняли потерявшую честь, пусть и не по своей воле, ведь это позор для рода. И не только позор, но ещё и обуза. Ведь такую девушку никто не возьмёт в жёны, её социальный статус будет не намного выше рабыни. Вот девушки, хорошо это понимая, остались. Осталось и большинство женщин, рассудивших, что если начинать всё сначала, то лучше это делать не на пепелище, а в комфортных условиях, а кубрики на корабле были намного комфортнее, чем те жилища, которые были в сожжённых селениях. Тем более что кубрики, уже вполне пригодные для жизни помещения, вот они, а дома надо ещё восстанавливать. То, что в эти помещения пленники были привезены насильно, никого из них уже не смущало, ведь те, кто их захватил и привёз сюда, были уже мертвы, а как с ними расправились, все видели. Те, кто это сделал, были добрыми и хорошими. Они вылечили тех, кто в этом нуждался, и накормили всех вкусной едой, к тому же они говорили на том же языке. В общем, контакт остатков экипажа (и так не многочисленного вначале) с местными был установлен.

Просматривая записи дальше, Вейрин многое пропускала, тут было описание налаживания быта, много технических подробностей о том, как системы корабля приспосабливали к местным условиям, а именно — подведения водоснабжения, оборудование системы канализации. Было тут и о кузнечных мастерских и их обустройстве в ангаре транспортных катеров (это Вейрин видела), обучения местных и родившихся детей некоторым умениям пришельцев, в основном, это было улучшение навыков работы с металлами. С местными тоже всё не так было гладко, не с теми, которых освободили и не с их детьми и даже не с внуками, а с восьмым поколением детей пришельцев. Некоторые из тех, кто не захотел жить в подчинении дварфов, а это были те, кто захотел стать воином и ушёл из поселения, сколотил команду из настоящих местных (а может и подзуживаемый ими, впечатлённых рассказами о богатствах дварфов и чудесах в их селении) решили захватить тот чудесный замок. Попытка была неудачной, хотя ватаге норманнов удалось высадиться на берег и даже захватить нескольких членов экипажа в плен.

Тут Вейрин остановилась и удивлённо прослушала запись ещё раз, что-то не сходилось. Потомки в восьмом поколении от первых детей местных и пришельцев, захватывают нескольких членов экипажа корабля! Да и повествование вёл сам Дрей Званга, до этого сообщивший, что не намерен обучать всему, что сам знает не местных ни своих потомков! Но ведь если речь идёт о восьмом поколении, то... Вейрин отмотала записи назад и просмотрела ранее пропущенные места и удивлённо присвистнула! Это что же получается? Если это произошло с её соотечественниками, то и она!.. Вейрин ещё раз присвистнула и сказав — неплохой бонус, вернулась к тому нападению норманнов.

В общем, ничего особенного тогда не произошло, если не считать гибели нескольких членов экипажа. Нападение было отбито, все кто тогда напал, были безжалостно уничтожены, но соответствующие выводы были сделаны. Тогда и появились эти жилища обманки и первые линии обороны, кроме того была включена система дальнего обнаружения, благо, энергии хватало. Но почему тогда... На этот вопрос ответ тоже был получен. Оставшиеся живыми члены экипажа, а они прожили более семисот местных лет, умирая (всё-таки никто не живёт вечно), обставили свою смерть как обычный уход по каким-то важным делам. Все системы, требующие для работы хоть какой-то квалификации, были отключены, а мнемоскоп в медблоке соответственно запрограммирован, а сам медблок превращён в храм. Вейрин покачала головой — вот вам и легенда о дварфах, посетивших здешних жителей и куда-то ушедших по своим делам. Куда делись тела умерших, Вейрин не стала выяснять, похоже, эти ребята хорошо умели заметать свои следы. Ещё её заинтересовала текстовая запись, сделанная капитаном, объясняющая — куда делся второй катер. Оказалось, что на нём, через несколько лет, после подавления первого мятежа, улетела команда рейнджеров вместе со своими служебными собаками. У командира этой команды и капитана корабля возникли какие-то трения и они решили мирно разойтись: капитану и его людям корабль, а командирше рейнджеров (их всего-то осталось меньше десятка) — катер. К тому же командир рейнджеров сослалась на то, что её зверюгам в здешних скалах очень неуютно, им нужен лес!

— Прости меня, старшая госпожа! Прости разумом убогого, видел же, что ладья необычная, но не мог и подумать, что... прости меня, старшая госпожа! — вспомнила Вейрин слова Волчьего Пастуха. Похоже, рейнджеры и их командирша обосновались в тех лесах. Судя, по записям капитана корабля, они тоже должны были прожить долго, хотя, сейчас вряд ли кто-то из них жив, но вот память о себе оставили. Да и уши у того пастуха были обычными, а не острыми. А волки... Вейрин усмехнулась, это явно потомки служебных собак, те такие же огромные зверюги. Как-то сразу о таком Вейрин и не подумала, даже и предположить не могла! Ну вот, одна тайна, вроде как нашла объяснение, осталось только разобраться — кто такие сирены и что это такое — их ныряющий остров. Вейрин отвлекло бурчание в животе, она глянула на циферблат и очередной раз присвистнула — прошло восемь часов, как она тут сидит! Вейрин встала и направилась к своими подругам.

Ингрид, молодая воительница, почти ведьма.

Обстановка здесь была такой же роскошной как в королевском дворце, а может ещё роскошней. Вообще-то Ингрид, а тем более Хельга в королевских дворцах не бывали. Ингрид однажды была в замке какого-то графа, но там было не так шикарно, не говоря уже о помывочной (там Ингрид не была, но справедливо рассудила, что здесь намного круче!) Большая ванна, с упругими струями тёплой воды, как в помывочном чуланчике на Змее, но там струи воды лились сверху, а здесь со всех сторон! Ингрид и Хельга долго с наслаждением плескались в этой огромной, королевской ванне. Помывшись, девушки постирали свои вещи и повесили их сушиться под струи горячего воздуха, как пользоваться этой сушилкой и ванной, Вейрин показала. Потом выпустили из ванной воду и набрали чистую и тёплую и ещё раз помылись, но на этот раз делали это дольше чем в первый. Потом, не одеваясь, как делать тёплым воздух в этих помещениях, Вейрин тоже показала, устроились на широкой и мягкой кровати.

Разбудила девушек Вейрин, сообщившая, что она тоже помылась бы, а потом понежилась бы в постели, всегда мечтала это сделать в адмиральском салоне, но очень уж кушать хочется.

— Что бы ты без меня делала, — сказала Ингрид, раскрывая свою сумку, там, завёрнутые в чистую холстину, лежали лепёшки, вяленое мясо и немного зелени, такой же запас съестного оказался и у Хельги. Девушки поели, потом помылись уже втроём, затем Вейрин постирала свои вещи и высушила их. Оказалось, что вещи можно не только высушить, но и выгладить, это можно было сделать в другом помещении, поменьше и не таком шикарном. Как сказала Вейрин:

— Там адмиральский салон, а здесь помещение прислуги. Кстати, вещи можно и надо сушить здесь, для этого тут есть всё необходимое, а там, просто обсыхать после водных процедур. Жалко, что здесь нет парилки, а то бы я вам показала, что такое настоящая баня, да ладно, не будем о грустном, — говоря эти слова, Вейрин почему-то хихикала. Потом несколько раз зевнув, Вейрин отправилась спать, а Ингрид и Хельга решили ещё раз помыться, действительно, почему бы и нет? Ведь мыться тут так приятно!

Вейрин спала недолго, чтоб выспаться ей хватило нескольких часов. Потом она прошлась, по каютам экипажа и адмиральскому салону, не просто прошлась, а проведя экскурсию для Ингрид и Хельги. Собственно говоря, Вейрин присматривала, что бы такое отсюда утащить, это она от своих подруг не скрывала и они приняли деятельное участие в выборе возможной добычи. Вообще-то Хельга предложила вообще здесь остаться и жить, Вейрин не успела возразить, это сделала Ингрид:

— И что мы будем здесь кушать? И вообще — что нам тут делать? Здесь, конечно, здорово, но...

— Ещё раз помоетесь и постираете свои вещи, — хихикнула Вейрин. Хельга обиженно надулась, но ненадолго, её настроение сразу улучшилось, когда Вейрин привела её и Ингрид в адмиральский пищеблок. Вообще-то это был не камбуз корабля, это была кухня штабного сектора, что-то типа хорошего буфета. Большой десантный корабль "Безупречный" был не только транспортом, он мог использоваться как штабной корабль. Тогда часть десантных палуб превращались в операционные залы, с необходимым оборудованием управления боевыми действиями. Некоторые кубрики переоборудовались в двух и трёх местные каюты (ну не будут же жить штабные офицеры в кубриках), а для высшего командного состава имелся специальный отсек, называемый адмиральским. Этот отсек не был большим и его не использовали при транспортировке обычного десанта. Вот в этом отсеке и была отдельная кухня, где готовили еду для адмирала и его свиты, сюда Вейрин и привела своих подруг, которые после восторженных ахов и охов решили немного помародёрничать. На грузовую тележку, которая доставляла на кухню продукты от лифта и на две тележки поменьше (это были самодвижущиеся сервировочные столики) погрузила посуду, холодильник, комплект для быстрого приготовления пищи — микроволновую печь и соединенную с ней жарочную поверхность, электрические кофеварку и чайник. Кофе, чая, какао как и других подобных продуктов Вейрин не нашла, но мимо кофеварки пройти не смогла. Зачем ей нужен этот агрегат она сказать бы и не смогла, ведь воду-то удобнее кипятить в чайнике, а не превращать сначала в кофеварке в пар, но кофеварка — это же кофеварка! Пока Вейрин возилась с отключением и погрузкой тяжёлых вещей (грузовая тележка, предназначенная для перемещения чего-нибудь тяжёлого, имела мощную механическую руку), её подруги с энтузиазмом загружали посуду на оба сервировочных столика. Загружали так много всего, потому что забрать хотели не всё, кое-что собирались отдать местным, для этого была причина и довольно веская.

Ещё когда Вейрин просматривала бортжурнал "Безупречного" и другие записи, она включила систему внешнего и внутреннего наблюдения, которые к её удивлению работали. Если изображение предаваемое с внешних камер её не заинтересовало, то вот с внутренних... особенно с той, что показывала происходящее перед дверью, ведущей на командный уровень. Если увиденное тогда только насторожило Вейрин, то перед погрузкой "добычи" с командного уровня ей очень не понравилось то, что происходило там, за входным люком.

— А что ты хотела? Что они придут в восторг от появления этого... как ты там говорила — полномочного представителя какого-то верховного командования. Что им с этого? У них тут всё налажено, а этот неизвестно кто, это всё может поломать. К тому же конунги очень держаться за власть, да и ярлы от них особо не отстают. Думаю, что этот потомственный... как там его, от остальных власть имущих не отличается. Они ведь уже давно не дварфы, скорее — норманны. А норманны... ну, сама знаешь какие, ведь видела же, как они решают подобные проблемы, мечом, или просто ножом, — произнесла Ингрид, тоже смотревшая на монитор. Вейрин, посмотрела на подругу и поинтересовалась:

— Какие глубокие мысли и откуда они у простой воительницы?

— Простая, но ведь не дурра же, — улыбнулась Ингрид и став серьёзной, продолжила, — надо подумать, как нам отсюда выбираться, здесь хорошо, но кушать-то надо, а тут ничего съестного нет. Вейрин, тут нигде запасного выхода нет, хотя... до Змея, нам по этим переходам и пещерам ещё добраться надо!

— Вейрин, а может ты их всех пожжешь? — спросила Хельга и, показав на кобуру с излучателем, озабоченно поинтересовалась, — силы твоего огненного резака хватит? А может тут ещё такие штуки есть?

— Есть, но попользоваться ими не получится, хоть тут и есть ещё излучатели, но на них сенсорные замки... — начала Вейрин и увидев, что её не поняли, пояснила, — этим оружием может пользоваться только владелец, вот как я своим, но где те владельцы этих излучателей сейчас. Хотя... там в сейфе капитана ещё кое что есть, вон им и воспользуемся. Думаю, всё удастся решить наилучшим образом, не устраивая геноцида местного населения. Поэтому грузите на тележки всё, что видите, это будет подарком местным за верную службу, да и часть посуды оставить им придётся. Ингрид, не жалей, нам всё равно столько не надо.

Вейрин, ушастая ведьма.

Лица встречающих (если можно так назвать собравшихся у большого люка, ведущего на командный уровень) выражали угрюмую решимость. Выехавшая загруженная тележка их несколько обескуражила, выйти-то должны были девушки, а не это непонятно что! За первой тележкой ехали ещё две и только потом шли девушки, державшие в руках пульты управления. Эти пульты, а особенно возможность управлять ими, очень понравились Ингрид и Хельге. Вот так они и вышли, через широкий проём люка, после чего тот закрылся, Вейрин решила не пускать на командный уровень потомков дварфов. Она вышла вперёд и не давая опомниться никому из встречающих, громко заявила, что верховное командование довольно действиями жителей Шлюзовой камеры и награждает их за верную службу. После чего Вейрин начала раздавать именные кортики и медали. Всё это она позаимствовала в каютах экипажа "Безупречного", решив, что эти вещи уже никому из прежних владельцев не потребуются. На кортиках были выгравированы имена, которые совпадали с именами наследных старших, младших и просто лейтенантов. Имена этих потомственных были те же, что и у их предков, это Вейрин выяснила, некоторое время понаблюдав за собравшимися у дверей, тут был весь, если это можно так назвать. офицерский состав. Кроме кортиков. Вейрин щедро раздала медали, на которых была надпись "за заслуги" (там были и другие, но их девушка не взяла), эти подарки вызвали если не восторг, то оживление. Как оказалось все эти старейшины и не только они, читать умеют, почему они это скрывали, Вейрин выяснять не стала, да и не интересно ей было знать почему. После раздачи наград, Вейрин с важным видом сообщила, что верховное командование поручило ей новое задание, поэтому остаться в "Шлюзовой Камере" она никак не может. Это известие вызвало даже большое оживление, чем вручение наград. Потом Вейрин попросила оказать ей посильную помощь, с тем, чтоб как можно быстрее приступить к выполнению своего нового задания. Для этого ей надо кое что переоборудовать на своём дракаре, всё необходимое будет доставлено на берег на тележках, которые потом будут переданы местным мастерам, как управлять этими тележками она покажет, это тоже вызвало у местных оживление, даже большее чем при вручение медалей. Её заверили, что сделают всё возможное, чтоб она могла это начать выполнять своё новоё задание как можно скорее (убралась отсюда — тихо хмыкнула Ингрид).

Помощь местных пришлась очень кстати и оказана была с восторгом, хотя, как сказала подругам Вейрин, сначала всё могло быть иначе, но теперь, увидев, что полномочный представитель верховного командования, ни на что не претендует (в основном на власть наследственного капитан-лейтенанта и остальных наследственных лейтенантов), благодарные потомки истинных дварфов постараются сделать всё, чтоб этот дварф как можно быстрее убрался из их поселения.

Ингрид вздыхала — ведь сломают же всё, хотя, большую транспортную тележку — вряд получится, а вот красивые сервировочные столики точно! Вейрин ответила, что это будут их проблемы, всё равно эти столики на Змее будут лишними, хотя вряд ли их сломают. За сервировочные столик, за тот, на котором лежала посуда предназначенная местным в подарок, сразу ухватилось несколько женщин, всем своим видом показывая, что никому не отдадут эту чудесную вещь. Тем, из женщин, кто не сумел ухватиться за тележку (тележка, сервировочный столик, не большая, поэтому всем желающим не хватило вокруг неё места), Вейрин сказала, что отдаст вторую тележку после того как её разгрузят и не только тележку, но и часть её груза.

В общем, все остались довольны, но в "Шлюзовой камере" пришлось задержаться, пробыли там четыре дня, при этом времени не теряя: холодильник был установлен в первой каюте, в один из комодов под окном, туда же вставили микроволновку и жарочную поверхность. Эти кухонные агрегаты занявшие едва ли треть этой большой тумбочки, были разнесены на её края, а между ними получилась большое пространство, оборудованное в виде небольшого шкафчика куда поставили посуду и сыпучие продукты в красивых контейнерах (тоже позаимствованных в буфете адмиральского салона). Эти переделки сделали с помощью потомков дварфов (вернее, делали они, а девушки только руководили), а к осветительной проводке эти кухонные приборы подключила Вейрин. Всё было сделано за три дня, ещё день ушёл на обучение местных управления тележками и торжественный прощальный пир. На пятый день утром (не очень ранним), Змей вышел из фиорда "Шлюзовой Камеры".

Змей шёл, выйдя на редан. Такая скорость, в общем-то, была и не нужна, но Вейрин решила вернуться в Берген как можно скорее, вроде причин для этого и не было, но что-то ей подсказывало, что так будет лучше. Скоростью наслаждалась не только Вейрин, её подруги тоже были в восторге, но если Инргрид этого не показывала, то Хельга, глядя на расходящиеся в стороны от катера белые пенные усы, счастливо смеялась.

— Не высовывайся, выпадешь! — строго сказала Ингрид Хельге, той, чтоб полюбоваться расходящимися сзади бурунами, приходилось перевешиваться через стенку рубки. Вейрин тоже сделала ей замечание и Хельга попыталась обидеться, но глядя на улыбающихся подруг, попросила:

— Вейрин, спой, пожалуйста!

Среди всего прихваченного с "Безупречного" был музыкальный центр с разными записями, в том числе и для караоке, что это такое Инрид и Хельга не поняли, но им очень понравилось как в музыкальном сопровождении поёт Вейрин, да и они тоже старались подпевать. Вот так с песнями они и проделали путь от "Шлюзовой Камеры до Бергена, занявший всего несколько часов.

Глава 13. Корона конунга, религиозный спор и другие незначительные мелочи

Хельга, молодая воительница, начинающая ведьма

Петь песни под караоке Ингрид и Хельге (особенно Хельге) очень понравилось, в основном они и пели и делали это самозабвенно, Вейрин, улыбаясь, только подпевала. Вот так, распевая песни, достигли фиорда Берген, а затем, проскочив его, подошли к городу. Там их встречала уже толпа народа, песни девушек далеко было слышно, вот люди и сбежались посмотреть — кто это там так красиво и громко поёт. Звук над водой разносился далеко, поэтому эту песню услышали многие, ну, а известие о том, что что-то такое необычное происходит, разошлось со скоростью лесного пожара. Но эта толпа любопытных, увидев "Змея", вывернувшегося из-за скалы (там фиорд Берген изгибался почти под прямым углом), разбежалась так же быстро, как и собралась. Вейрин скорость не сбавляла почти до самого камня-пристани, и её художественные упражнения на днище катера были очень хорошо видны, а буруны воды, расходящиеся от истребителя, только усиливали эффект, казалось, что страшное чудовище молотит по воде лапами и грозно смотрит на собравшихся на берегу своими огромными, немигающими глазами, ещё и плотоядно скалится пастью с громадными зубами. Вообще-то всё это было не такое уж и большое, но у страха глаза велики, поэтому все смотрели только на эту ужасную морду, на кабинку на спине этого чудища никто внимания не обратил. "Змей" сбросил скорость и лихо подошёл к ранее облюбованному Вейрин месту у берега. А там, на той плоской скале, которую Вейрин выбрала в качестве причала, осталась только Фрей, Валборг и её дружинники.

— Привет, подруга! — радостно закричала Хельга, высунувшаяся из рубки больше чем по пояс, обращаясь к Фрей. Потом удостоила своим вниманием и остальных: — А чего это вы такие бледные? Или вы нам не рады?

— Привет, девочки! — ответила Фрей, помахав рукой. Ещё не пришедшая в себя Валбог, увидев улыбающихся Вейрин и Ингрид, выглядывающей из-за их спин и корчившей рожицы Хельги, слегка заикаясь, немного невпопад спросила:

— Эт... это кто?

— Это мы приехали! — важно ответила Хельга, но не удержавшись, захихикала. Потом спросила: — А чего это вы так испугались?

— Не испугаешься тут, видели бы вы это чудище! — ответила ещё до конца не опомнившаяся Валборг. Хельга поинтересовалась:

— А чего ж раньше не пугались, когда на этом чудище ехали, ведь знали же — кто это. Вам же рассказывали о нашем Змее. Да и его голос слышали, тогда же не боялись, а сейчас вон какие бледные...

— Чего стоите, давайте забирайтесь к нам, — приглашающее махнула рукой Ингрид, не дав до конца высказаться Хельге. Та ехидно добавила, оставляя последнее слово за собой:

— Да идите сюда или боитесь, что Змей вас съест? Не бойтесь, он вас не тронет.

Чуть улыбнувшись, первой перепрыгнула на борт "Змея" Фрей, остальным ничего не оставалось, как последовать за нею. Вейрин предложила пройти в каюту, туда спустилась она сама, Ингрид, Фрей и Валборг со своими воительницами, а дружинники остались на палубе.

— Что, герои, в штаны от страха наложили? — ехидно поинтересовалась Хельга, она осталась сидеть в рубке. Бьорн не стал отвечать на этот колкий вопрос, а второй дружинник спросил:

— Неужели это чудище тебя слушает?

— А как же, — гордо ответила Хельга и, скомандовав: — Голос, — вдавила клавишу ревуна. Низкий рык, переходящий в пронзительный вой, разнёсся над водой, заставив любопытных, которые, увидев, что ничего страшного не происходит, подошли поближе, броситься бежать от берега. Хельга, задрав нос, гордо сказала: — Ну, что? Убедились?

Вейрин, ушастая ведьма

— Что это? — испуганно спросила Ганворт. Вейрин только улыбнулась, промолчав, а Ингрид, показывая свою осведомлённость, важно ответила:

— Хельга развлекается, выдала полную мощность ревуна, видно, решила попугать твоих парней.

— Змей голос подал, — пояснила снова побледневшая Валборг, своей немного испугавшейся дружиннице, которая уже слышала этот звук ревуна, но ведь сейчас этот рёв был очень громким и продолжительным и каким-то уж очень угрожающим. Пояснила, потому что Вейрин молчала и только улыбалась, а Ингрид с увлечением показывала Фрей кухонные обновки. Кухонный блок, как назвала Вейрин оборудованный варочножарочными устройствами и холодильником комод, сместили из-под окна в угол каюты, там, за стеной, во второй каюте под потолком подвесили бак с водой и оттуда провели водовод к крану. В крышку комода, под краном, установили раковину мойки (её установили за холодильником, у самой стены), слив от которой вывели на корму и за борт. А поскольку эти тумбы-комоды были достаточно высокими, то мойка и жарочная поверхность были выше, чем обычно, кроме этого в углах этой каюты Вейрин установила экраны, позаимствованные на "Безупречном". Камеры внешнего наблюдения были установлены так, чтоб обеспечивать круговой обзор. Вейрин щёлкнула тумблером включения этой системы наблюдения, немного полюбовавшись изумлёнными лицами Ганворт, Вивеки и Валборг, поинтересовалась у последней:

— Чего это у тебя такой хмурый вид? Я поняла, что Эрик не заплатил, так?

— Он обещал заплатить после того, как ты продемонстрируешь возможности твоего Змея ярлам, а потом сообщишь им, что поддерживаешь его, — ответила Валборг, Вейрин покачала головой:

— Интересные танцы получаются, почему я должна это делать? И где гарантия, что он заплатит, а не выдвинет новые условия? Он это вполне может сделать, почувствовав слабину. Ну и зачем что-то такое показывать этим ярлам? Разве Эрик не конунг? То есть самый тут главный.

— Конунг, — кивнула Валборг и пояснила: — У норгов, да и у остальных норманнов, конунг не имеет такой власти как короли у южных народов. Он как бы первый среди равных и может организовать большой поход, но сделать это только с согласия остальных ярлов, ну, или тех, кто его поддержит, они-то и пойдут с ним. А он хочет идти на помощь курфюрсту Ранденбурга, а это будет не набег, а большой поход, его дружины и ещё нескольких для этого мало, тут нужны большие силы. Вот он и собрал почти всех ярлов, но поддерживают затею Эрика едва ли половина из них.

— Угу, это не набег, когда налетели, ухватили и смылись, тут серьёзная драка может выйти, вот отважные ярлы и задумались — стоит ли? Где гарантия, что эти нерешительные ярлы после демонстрации возможностей "Змея" не потребуют, чтоб я тоже приняла участие в этом походе, тем более если я скажу, что поддерживаю их конунга, а?

Валборг вздохнула, ничего не ответив, похоже, что так и должно было произойти. Вивека, отвлекаясь от экрана, показывавшего, как те любопытные, что снова попытались подойти к "Змею", бросились наутёк после очередного включения ревуна, сказала:

— Если бы у Эрика была корона Густава Грозного, то, может, ярлы сразу бы согласились, а так... вон права качают.

— Что за корона? — заинтересовалась Вейрин. Вивека стала рассказывать. Оказалось, что у норгов раньше не было конунга, каждый ярл был сам за себя. Важные опросы решались на тинге — общем собрании ярлов. Но потом один из них стал подгребать всех под себя, где силой, а где хитростью, звали этого ярла — Густав, за крутой нрав его прозвали Грозным, хотя сам он себя называл Мудрым. Одни ему подчинились, а другие — нет. Мало того, те, кто уже подчинился, совсем не хотели воевать с теми, кто не признал власть Густава, а те стали объединяться в союзы, пусть и временные, но оказывающие довольно действенное сопротивление. В общем, эта война затянулась, понятно, что подобное положение дел не способствовало процветанию страны норгов, скорее, наоборот. Мало того что они сами разоряли свой край, так ещё соседи начали пощипывать. В общем, с этим надо было заканчивать. Но как это сделать? Ведь уступать никто не хотел. Вот тогда-то одному из особо уважаемых волхвов боги открыли, что конунгом норгов станет тот, кто наденет корону императора греков. Это понравилось всем, и большинство ярлов норгов отправились добывать эту корону, воевать дома надоело, да и прибытка от этого уже не было, а тут такая возможность — и свою доблесть показать, и добычей разжиться. К тому же сами боги на это указали. Понятно, что за короной отправятся особо драчливые и властолюбивые, отправятся-то вместе, но каждый будет стараться заполучить эту корону себе. В общем, большинство ярлов, объединив свои дружины, отправились в поход, а дружин тех, кто был слабее, потому и остался, вполне хватило, чтобы защитить страну, в которой наступил долгожданный мир. Тут Вейрин не смогла сдержать улыбку — волхв-то совсем не дурак, недаром он был особо уважаемым. Дальше был довольно скучный рассказ о невообразимых ратных подвигах отважных норгских воинов под предводительством не менее грозного Густава, который к тому же был ещё и мудрым, хотя непонятно в чём эта мудрость проявлялась. В итоге, понеся большие потери, удалось-таки добыть корону Императора ромеев. Скорее всего, эта была не жестокая и героическая битва, а банальный грабёж. Именно грабёж, потому что с короной удалось прихватить несметные богатства. Естественно, император не мог с этим смириться, он и его воины бросились в погоню, произошла очередная жестокая и героическая битва, в которой победила дружина Густава, а вот куда делись дружины остальных ярлов, как и они сами, в повествовании Вивеки сказано не было.

Вейрин очередной раз хмыкнула, слишком уж много было в этом рассказе о героических подвигах Густава и его дружины нестыковок. К примеру, где был император и его воины, когда Густав умыкнул его корону и несметные богатства? Скорее всего, император и его солдаты в тот момент были где-то в дальнем походе, потому что потом, когда он вернулся, храбрым грабителям еле удалось унести ноги. Да и вряд ли то место, а это, скорее всего, была столица этих ромеев, оставалось без защиты, и эта защита вряд ли была настолько слабая, что не смогла противостоять грабителям. Очень может быть, что корона и что там ещё были захвачены в результате обмана. Да и жестокая битва, в которой победили удирающие без оглядки грабители, вызывала определённые подозрения. Ведь уцелела только дружина Густава, остальные не вернулись из этого похода и, очень похоже, все погибли. Напрашивался вполне определённый вывод — дружина Густава удирала быстрее всех или драпанула первой и сумела убежать, пока погоня расправлялась с остальными. Но свои догадки Вейрин оставила при себе, только поинтересовалась — куда делась корона и остальные трофеи? Оказалось, что когда драккар Густава, идущий первым, подходил к фиорду Берген, налетел внезапный шквал. Этот шквал был невиданной силы, он перевернул и ударил драккар о скалу, не спасся никто и ничего спасти не удалось. Но встречающие, собравшиеся на скалах у входа в фиорд, всё же видели славного конунга и корону на его голове. Вот так корону увидели многие, так что Густав, пусть и посмертно, был объявлен конунгом, но поскольку он умер, то конунгом стал его сын. Эрик — правнук Густава, то есть конунг по праву наследования, но вот многие ярлы уже пытаются это оспорить. Но пока сила была на стороне Эрика, поэтому до сих пор особо не возражали, но сейчас... Можно ведь не подчиниться приказу конунга и не пойти в поход им затеваемый, потому что Эрик как бы не совсем имеет право быть конунгом, короны-то у него нет. Но всё же сил у него достаточно, чтоб показать непокорным — кто в доме хозяин, а это усобица, которая неизвестно чем может кончиться, вернее, понятно чем — очередным разорением страны. Вот старший волхв, не менее мудрый, чем его предшественник, сказал — что если будет знамение, подтверждающее, что Эрик конунг по праву, то надлежит ему повиноваться, а если нет... тогда вполне может случиться, что Эрик перестанет быть конунгом. А тут как раз появилась Вейрин со своим "Змеем", вот Эрик и смекнул (а может, кто подсказал) — почему бы это не представить как знамение?

— До чего мудрый волхв, скорее всего, он это и подсказал, — снова хмыкнула Вейрин и пояснила, почему так считает: — На знамение-то ему и надо указать, мол, вот оно! Я так понимаю, что не бесплатно указать, не знаю, что ему там Эрик пообещал, скорее всего, часть тех денег (а может, и все), что принцесса от папеньки привезла, а сам конунг думает немалую добычу взять в походе на Алеманию. Вот волхву теперь надо кровь из носа это знамение предоставить, а где его взять-то? Но тут появились мы, и волхв пришёл к выводу — это самое то. Ведь Эрик решил это представить как знамение, не сразу, а трезво поразмыслив после пира. Ведь сразу-то он это делать совсем не собирался, иначе не было бы той драки. Да и приём был бы более гостеприимным. Но позже, выслушав советы мудрого волхва, стал думать, как это организовать, а поскольку он знает, что я в доле с тобой, Валборг, хочет через тебя надавить на меня, мол, сначала знамение, потом деньги. Но вот мне почему-то совсем не хочется быть этим знамением. Хотя... где утонул отважный, грозный и мудрый похититель чужих корон, известно? Если его вместе с драккаром не просто перевернуло и утопило, а перед этим ещё и о скалу приложило, то там не очень глубоко и сильного течения не должно быть, скорее всего, там всё и лежит.

— Это священная скала, там волхвы приносят жертвы, ну и вообще... могу показать. Я из норгов, тут выросла, — сказала Вивека. Вейрин кивнула:

— Ну что ж, если ты местная, то веди. Если это где-то на входе в фиорд, то до вечера успеем.

— Вейрин, ты что? Хочешь вернуть корону Эрику? Но как ты её найдешь? Да и как достанешь? Там довольно глубоко, там некоторые смельчаки пытались нырять, но у них ничего не вышло, — сказала Вивека, Валборг её поддержала, видно, она тоже знала эту историю и знала, где то место. Вейрин пожала плечами и со смешком сказала:

— Я хочу посмотреть, может, что и получится, а корона... это вторично, если верить вашему рассказу, то этот грозный храбрец довольно много награбил. Так почему бы не взять кое-что как оплату за нашу работу, если Эрик не хочет платить, то возьмём плату с его предка. В общем надо посмотреть, давай, Вивека, веди.

Валборг, воительница, прозванная обоерукой, ярл

"Змей" добежал до высокой скалы, которой заканчивался мыс, далеко выдающийся в море, меньше чем за час. Скала действительно была высокой, и тень, ею отбрасываемая, делала воду под ней чёрной. Непонятно, на что тут собиралась смотреть Вейрин, ведь мало того, что здесь было довольно глубоко, так ещё и густой сумрак не позволял ничего разглядеть буквально в сажени от поверхности, а не то что в глубине. Об этом Валборг и сказала:

— Не думаю, что здесь можно нырнуть. Среди норгов есть хорошие ныряльщики, но ни один не решился здесь нырнуть. Нет, конечно, были смельчаки, — поправилась воительница ярл, — но ни один из них не достал до дна.

— Ага, ужасная темень и очень страшно, поэтому смельчаки только макали голову в воду, а потом рассказывали, что здесь жутко глубоко, — произнесла Вейрин, но вышло это у неё как-то несерьёзно. Потом она, попросив Ингрид принести снизу шубу побольше, начала раздеваться, при этом посетовав на отсутствие у неё какого-то гидрокостюма.

— А шуба тебе зачем? Ты что, нырять в шубе собралась? — поинтересовалась Вивека, Вейрин как-то туманно пояснила:

— Так вода же холодная.

Задать ещё один вопрос Вивека не успела, Вейрин нырнула, без всплеска уйдя под воду. Валборг начала считать удары сердца, даже самый опытный ныряльщик не мог просидеть под водой до восьмисот, вот на полутора тысячах она и прекратила счёт, после чего, глядя в тёмную воду, обеспокоено спросила:

— Неужели она утонула? Ведь должна уже была вынырнуть!

— А может, там кракен сидит, он её ухватил и теперь... — начала Ганворт и, не договорив, посмотрела на Фрей, та вопросительно посмотрела на Ингрид. Девушка уверенно ответила:

— Не должна, Вейрин говорила, что может долго вот так под водой.

— Что же она там так долго делает? Ведь там темно совсем! — обеспокоенно произнесла Хельга.

Все девушки и оба дружинника стояли на палубе. Если мужчины оживились и даже подмигивали друг другу, когда Вейрин начала раздеваться, то сейчас забеспокоилась и они. Бьярн, как-то зябко передёрнув плечами, перегнулся через борт и сказал:

— Надо бы за ней нырнуть, вот только как её там найти? Что там разглядеть можно?

— А шуба-то зачем? — как-то невпопад спросила Вивека.

— А затем, что холодно, — ответила Вейрин, выбравшаяся на палубу с другой стороны, а не с той, где прыгнула в воду. Подавая Вивеке что-то похожее на коническую шапку, спросила: — А ну глянь, это та корона или нет?

Вивека осторожно приняла довольно массивную, блеснувшую золотом и ещё чем-то конструкцию, отдалённо похожую на головной убор, а Вейрин, нырнувшая в поданную ей шубу, продолжила, показывая на свою добычу:

— Вот тут дырки, явно для шнурков или чего-то подобного, здесь что-то мягкое крепилось, потому что так эту штуку так на голову надеть — ещё та пытка будет. Вивека, оботри эту хрень и скажи, это оно или нет? Ингрид, там у нас где-то сетка была, неси её сюда. Хельга, подготовь лебёдку. Там много всего, таскать долго будет, а так всё за один раз подымем.

— А тут глубоко? — поинтересовался Бьярн, Вейрин пожала плечами:

— Не очень, метров сорок-сорок пять, в смысле — сажен тридцать, может, больше. Хельга, ну что, готово? Вытравливай трос на всю длину, думаю, хватит, а я пошла.

Вейрин выскользнула из шубы, подхватила сеть и исчезла за бортом. Сейчас её долгое отсутствие не вызвало того беспокойства, как раньше, хотя под водой она была гораздо дольше. Выбравшись на палубу и снова закутавшись в шубу, Вейрин скомандовала потихоньку поднимать сеть с добычей, она так и сказала — с добычей. Валборг отметила, что даже только вынырнув, Вейрин нормально дышит, а не так тяжело, как ныряльщики, долго пробывшие под водой. Вот Валборг и поинтересовалась:

— Вейрин, ты случайно не русалка? Ведь человек не может так долго быть под водой и видеть там в темноте, ведь там темно же, так? А ты всё рассмотрела. В том, что ты дварф, сомнения нет, да и признали они тебя своей. Поёшь ты как сирена, а плаваешь как русалка, так кто ты на самом деле?

— Дварф, сирена, русалка и повелительница дракона — вот такой набор в одном флаконе, — улыбнулась Вейрин и, став серьёзной, продолжила: — Просто человек, непонятно как оказавшийся в месте, где мои вполне заурядные способности, там, откуда я — заурядные, намного превосходят способности местных людей. Вот где-то так, а как? Я толком сама объяснить не могу. Поэтому считайте меня той, кто вам больше нравится, мне это как-то всё равно.

— Вейрин — это Вейрин, и она моя сестра! — на всякий случай вмешалась Хельга, а Вейрин, улыбнувшись, добавила:

— Ах да, ещё и ведьма, по местным меркам ведьма, там, откуда я, сказали бы так — девушка с паранормальными способностями и — насколько я знаю — довольно слабыми.

— Какими способностями? — осторожно и даже испуганно спросила Вивека, это развеселило Вейрин, и она, сделав страшные глаза, замогильным голосом произнесла:

— Ужасно ненормальными!

— Не пугай девочку, — сделала замечание Фрей, Вейрин, изобразив сильную обиду, плаксивым голосом сказала:

— Ну вот, стараешься, стараешься, а тебя совсем не боятся! Обидно, понимаешь!

Это вышло настолько забавно, что все заулыбались, а осмелевшая Вивека спросила:

— Вейрин, а ты его там видела?

— Кого видела? — удивилась Вейрин, Вивека, оглянувшись, тихонько спросила:

— Ну, его, конунга Густава?

— Нет не видела, но если бы видела, то обязательно поговорила бы, наверное, он куда-то по делам ушёл, — фыркнула Вейрин. Валборг тоже фыркнула:

— Куда он мог уйти? Разве в царство Хель, в её тёмное царство, в царство вечного холода.

— Интересное представление о преисподней — царство вечного холода, — приподняла бровь Вейрин. И высказала своё мнение о том месте: — Мне почему-то казалось, что там очень жарко и попавшие туда жарятся на сковородках.

— На сковородках?! Это каждому по сковородке, что ли? Какое расточительство! — искренне возмутилась Валборг, как будто она была ответственная за режим экономии в царстве мёртвых. Вейрин попыталась заступиться за привычное ей представление об аде, а потом поинтересовалась:

— Ну почему каждому, можно по двое, по трое, а можно и больше, ну, если сковорода большая. К тому же, что это за наказание — сидеть в холоде и темноте? В холоде ещё ладно, но в темноте? Что они дети, что ли, чтоб темноты бояться?

— Холод и темнота — это самые страшные наказания! А когда светло и тепло — это даже приятно, — поддержала своего командира Ганворт. Вейрин не смогла скрыть удивления:

— На сковороде — приятно?!

— Немножко жарко, почти как в бане, в парилке. А вот когда темно и холодно, да ещё волки воют! — не сдавалась Ганворт, отстаивая своё представление об адских мерах наказания. Вейрин, решив не продолжать спор, согласилась, но всё же спросила:

— Да, в холодной, тёмной бане, да ещё с воющими волками, действительно жуть. Но всё же, какое у вас самое строгое наказание?

— Отрубить голову! — не задумываясь, ответила Ганворт, Вейрин поёжилась:

— Да, действительно жуткое наказание — вечное отрубание головы, а если это делается в холодной бане, да ещё под волчий вой... жуть!

Пока шло это в высшей степени интеллектуальное обсуждение разных представлений об аде, лебёдка вытащила на палубу сетку с четырьмя сундуками, тремя маленькими и одним большим. Разговоры о высоких материях прекратились, занялись делами приземлёнными, а именно исследованием содержимого довольно ветхих сундуков. В малых сундуках ничего интересного не было — они были доверху заполнены золотыми и серебряными монетами. В большом были серебряные с позолотой чаши, кубки и другая посуда. После осмотра (при этом два малых сундука почти развалились) все уставились на Вейрин, она, пожав плечами, поинтересовалась:

— Я так понимаю, что делить добычу придётся мне?

Все активно закивали, а Валборг высказала общее мнение:

— Вообще-то, всё добыла ты, поэтому всё это твоё, но если ты хочешь поделить, то никто не будет возражать.

— Хорошо, — кивнула Вейрин и начала делить: — Этот пыточный инструмент, надеваемый на голову, отдадим Эрику, пусть страдает. Посуду тоже отдадим ему, так сказать, в виде жеста доброй воли. Ингрид, Хельга, не кривитесь, у нас и так уже переизбыток этого добра, лучшего качества к тому же. Что? Валборг, ты и твои девочки тоже хотите выбрать на память что-нибудь себе из этих ёмкостей? Даже ребята? Ну что ж, возьмите по одной штуке, так сказать — сувенир будет, взяли? Вот и хорошо, остальное — Эрику, всё-таки вещи заметные и могут ненужные вопросы возникнуть, так что свои сувениры никому здесь не показывайте. А деньги поделим честно — один сундук вам, два нам, согласны? Если да, то забирайте деньги, сундуки выкинем. Они развалятся и не утонут? Они всё равно уже почти развалились, то, что не утонет, волны унесут. Ну, если всё, поехали обратно.

Фрей, воительница и ведьма

Делёжкой все остались довольны, Валборг и её люди достаточно много получили, не приложив для этого никаких усилий, разве что Вивека указала точное место. А получили они столько, сколько вся их дружина не зарабатывала и за несколько тучных сезонов. Они, удалившись во вторую каюту, занялись делёжкой, хотя... скорее всего, делила Валборг, как ярл. Долю команды Вейрин отнесли вниз и добавили к тем монетам, что там уже были, получилась довольно внушительная куча. Из команды Вейрин никто не возражал, знали, что их командир не обманет и если надо будет, то, сколько кому потребуется, столько и отсыплет. В общем никто обижен не был.

К камню, облюбованному Вейрин как пристань, подошли засветло, а там уже ждала делегация, во главе с ярлом Бернтом Никлассоном, который сразу же перебрался на "Змея", как только тот встал у скалы-пристани. Его пригласили в каюту, и ярл, собирающийся что-то сказать, замер с открытым ртом, глядя на корону, лежащую на столе. Придя в себя, он судорожно сглотнул и хрипло произнёс:

— Это что?

— А то ты, Бернт, не знаешь, это та сама корона конунгов, добытая Густавом, — насмешливо произнесла Фрей, которой Вейрин доверила вести переговоры.

— Но как? — выдохнул ещё не пришедший в себя ярл. Вейрин сделала рукой движение, как будто что-то берёт, и так же коротко пояснила:

— А вот так.

— Но там же... — никак не мог успокоиться Бернт. Этим "там же" было совсем непонятно, что он хотел сказать. Вейрин, глядя на взволнованного ярла, не удержалась и самым серьёзным видом стала рассказывать:

— Да, там была такая жуть: кракен, русалки и тритоны! И все они сторожили это сокровище и не хотели его отдавать, мне очень трудно было, но удалось их уговорить, и, как видишь, я достала корону, с самого дна достала. Поверь мне, это было очень нелегко — уговаривать русалок и тритонов, а особенно кракена.

— Вейрин, а кто такие тритоны? Как ты их уговорила? Особенно кракена, — спросила Ингрид. Вейрин, которую перебила подруга, вдохновенно продолжила:

— Тритоны — это русалки, только мужики. Если у русалок в руках ничего нет, то у этих — трезубцы! Такие очень острые трезубцы, но я их очень вежливо попросила уступить мне это сокровище, предупредив, если они откажутся, то сброшу глубинные бомбы! Тритоны сразу согласились, а кракен испугался и убежал, вот! Вежливые слова и глубинные бомбы очень способствуют уважению и взаимопониманию.

Вейрин замолчала, чтоб передохнуть, гордо глядя на благоговейно её слушающих. Есть истребители, у которых вместо торпедоракет глубинные бомбы. Вот, вспомнив об этом, Вейрин и упомянула о глубинных бомбах, хотя её истребителю это оружие по штату было не положено. Но этого-то никто из присутствующих не знал, а то, как Вейрин совсем недавно расправилась с кракеном, помнили все, поэтому у них не возникло сомнения в том, что она запросто может давить кракенов, как кот мышей. А её рассказ о русалках и каких-то тритонах с трезубцами был вполне в духе сказаний скальдов о подвигах героев, его тоже никто не собирался подвергать сомнению, а если у кого и были эти самые сомнения, то их никто не высказал вслух. Рассказ Вейрин все слушали с большим вниманием, ведь до этого она же не рассказывала, что так долго делала под водой, а тут такое откровение, да и наличие у Вейрин таких страшных вещей, которых боятся подводные жители, сомнений не вызвало. Ганворт, воспользовавшись тем, что Вейрин сделала паузу, чтобы набрать воздуха для дальнейшего рассказа, тихонько спросила:

— А эти, которые глубинные, это что?

— Вейрин, ты об этом потом расскажешь, сейчас есть более насущные вопросы, — вмешалась Фрей, она ведь знала, что имеется на "Змее", и если были какие-то глубинные неизвестно что, но которых боятся подводные жители, то она об этом уже знала бы. Вейрин всё показывала и ничего не скрывала от своих подруг-сестёр. К тому же Фрей поняла, что Вейрин увлеклась и начала что-то такое придумывать, поэтому постаралась сменить тему. Глянув на корону, а потом на Бернта, так многозначительно глянув, Фрей сказала:

— Как насчёт оговоренного вознаграждения за то, что мы привезли конунгу Эрику невесту? Мы бы хотели его получить полностью. И как можно скорее получить, а уж потом обсуждать некоторые вопросы. Бернт, ведь именно это тебе поручил Эрик, и ты собирался об этом и поговорить. А совсем не о том, как Вейрин достала со дна моря эту корону.

Такой намёк был более чем ясен, и Бернт, сказав, что сам такие вопросы решить не может и ему надо обо всём доложить конунгу, быстро ушёл.

— Ты думаешь, конунг заплатит? — поинтересовалась Ингрид у Фрей, та пожала плечами:

— А куда он денется? Если раньше он хотел, чтоб Вейрин как-то подтвердила его право быть конунгом, поэтому и придержал вознаграждение за сделанную нами работу, то теперь... сама понимаешь, ему деться некуда.

— Сколько там того вознаграждения? У нас же сейчас намного больше! Да и корона с посудой... — начала Ингрид. Вейрин, усмехнувшись, сказала:

— Ингрид, я понимаю — ты хозяйственная девочка и тебе жалко отдавать посуду, но, как я говорила уже, она нам будет лишней. К тому же — у нас лучше и, вообще, не надо быть жадной.

— Получить своё — это дело принципа! Если один раз дать слабину, то в следующий наверняка попытаются обмануть. Тут дело не в деньгах, договор нарушать нельзя! И если мы свою часть работы сделали, то она должна быть оплачена как было условлено! — вмешалась Валборг, Фрей её поддержала:

— Не важно, сколько у нас денег, но своего упускать нельзя! Никогда нельзя!

Вейрин, ушастая ведьма

Уже хорошо стемнело, когда показалась довольно внушительная процессия, это факельное шествие видно было издалека. Сидящие в первой каюте, или как его назвала Вейрин — адмиральском салоне, с интересом наблюдали за приближающейся процессией. К "Змею" приближались как конные, так и пешие, поэтому эта толпа двигалась довольно медленно.

— Что-то они не торопятся, — произнесла Вейрин, отхлёбывая горячий чай (вообще-то, это был отвар из трав, но Вейрин называла этот напиток чаем, говоря, что ей так привычнее) и глядя на один из экранов. Камеры, с которых передавалось изображение на экраны, имели хорошее разрешение и светочувствительность, поэтому подходивших к камню-пристани было хорошо видно, несмотря на сгущающиеся сумерки.

— Вон, смотрите-ка, Эрик впереди всех, на белом коне. Решил самолично визит нанести, — хмыкнула Фрей, Валборг её поправила:

— Не на белом, а на сером, не преувеличивай. Ну а что сам... понятно ж, что, услышав о короне, всё бросит и примчится. Только что-то их много, как бы они сюда все и не ломанулись.

— Ингрид, Хельга, когда конунг перепрыгнет сюда с берега, отведите "Змея", — негромко произнесла Вейрин, из динамика над дверью раздался голос Ингрид:

— Хорошо, Вей.

Валборг, и не только она, вздрогнули, дверь каюты была закрыта, как могли услышать своего командира девушки, сидящие в рубке? Ведь там была выдвинуты защитная крыша и боковые панели, полностью закрывающие рубку, это посоветовала сделать Фрей, опасавшаяся каких-нибудь необдуманных действий со стороны Эрика. Валборг всё же спросила у Вейрин:

— Как они могли тебя там услышать и как мы их...

— Услышали? — Вейрин закончила вопрос Валборг и, не вдаваясь в пространные пояснения, с важным видом сказала: — Устройство дварфов.

— Магия дварфов? Как, и это? — спросила Ганворт, показывая на экраны, кухонный блок и электрический чайник. То, как Фрей вскипятила воду, произвело на воительниц Валборг, да и на неё тоже, впечатление не меньшее (а может, и большее), чем чудесные окна в углах каюты. Вейрин кивнула и, почему-то вздохнув, ответила:

— Ага, магия дварфов.

Динамики и микрофоны она тоже позаимствовала на "Безупречном" и разместила в боевой рубке и каютах, по совету Ингрид, замаскировав их. Как та сказала:

— Не надо, чтоб это видели и знали, что это может. Ведь, находясь в рубке или внизу, можно слышать то, что творится в каютах.

Вейрин, решив, что подруга права, замаскировала эти устройства, а управление ими вывела в рубку и нижнюю каюту.

Пока шёл разговор в каюте, толпа во главе с конунгом подошла к "Змею" и, как предполагалось, ломанулась на истребитель. Сразу с берега на катер перепрыгнуло пять человек, затем попыталось ещё пять, но "Змей" отошёл от берега, и кто-то из девушек в рубке включил ревун. "Змей" качнулся, да ещё и эффект от громкого рёва сыграл свою роль, в общем, все, кто перепрыгнул на "Змея", оказались в воде. Вейрин вышла на палубу и, небрежно отхлебнув из чашки, молча уставилась на стоящих на берегу и выбирающихся из воды. Молчание нарушил Эрик, грозно закричавший:

— Бернт сказал мне, что у тебя корона Густава, по праву принадлежащая мне! Верни её!

— Пусть корона и принадлежит тебе, я не возражаю, но... вернуть кому-то можно то, что у него взяли. Я разве у тебя что-то брала? Так почему же я должна тебе что-то возвращать? — спокойно и с недоумением спросила Вейрин, потом отдала пустую чашку появившейся из каюты Валборг, та передала чашку кому-то в каюте и встала рядом с Вейрин. Девушки стояли и молчали, предоставляя Эрику сделать первый ход. А тот тоже молчал, потому что не знал, как поступить. Вроде как Вейрин обозначила свою позицию, но сделала это как-то двусмысленно: вроде и не отрицает право Эрика на корону, но и отдавать её не хочет. А забрать корону силой... Вейрин ясно дала понять, что это не получится. На помощь Эрику пришёл Бернт, он что-то сказал конунгу на ухо, и тот, подняв глаза, и с недовольным видом произнёс:

— Вы были моей гостьей, могу ли я рассчитывать на ответную любезность?

— Можете, прошу, заходите вы и ярл Бернт Никлассон, — Вейрин, широко улыбаясь, сделала приглашающий жест, и "Змей" подошёл к камню-пристани. Но подошёл не вплотную, а так, чтобы попасть на борт, надо было сделать очень широкий шаг. Намёк был вполне понятен, если Эрик и хотел дать команду, чтобы его ещё кто-нибудь, кроме Бернта, сопровождал, то Вейрин ясно дала понять, что этого не позволит.

В первой каюте (экраны в её углах уже были выключены, Вейрин решила, что это незачем этим гостям показывать) на столе лежала корона и другие предметы, поднятые со дна моря. Перед этой демонстрацией всё это почистили, вот оно и сверкало в лучах специально организованной подсветки. При виде этого богатства у Эрика перехватило дыхание, да и Бернт не смог ничего сказать, хоть корону и часть этой посуды он видел раньше. Вейрин. и не только она, с улыбкой наблюдала за этими двоими, всё оказалось очень предсказуемо: чем больше что-то блестит, тем большее впечатление оно производит. Видя, с каким благоговением конунг и ярл смотрят на корону, Вейрин, продолжая улыбаться, нарушила эту тишину:

— Я готова всё это передать законному владельцу, но только при условии выполнения им договора, заключённого с ярлом Валборг, оговоренная сумма должна быть выплачена полностью и незамедлительно.

— А? Что? — не совсем пришёл в себя Эрик, а Бернт быстро произнёс:

— Конечно, всё будет завтра утром выплачено, сейчас у нас с собой нет таких денег. А корону мы бы хотели сейчас...

— Нет проблем, можно и сейчас, но деньги вперёд, — не дала договорить ярлу Вейрин. Тот, нахмурившись, сказал:

— Но я же говорю — у нас нет денег сейчас. Я готов дать слово, что завтра утром всё будет вам доставлено, разве моего слова недостаточно? Так мы можем забрать корону?

— Достаточно, вполне достаточно, даже более чем достаточно, — кивнула Вейрин и, снова улыбнувшись, произнесла: — Можете забрать прямо сейчас, но деньги вперёд! Понятно? Как только, так сразу, но сначала деньги, потом корона.

Бернт растерянно посмотрел на Эрика и слегка развёл руками, как бы говоря, что не знает, как теперь поступить, пришедший в себя Эрик нахмурился и положил руку на рукоять меча. Увидев это движение конунга, Вейрин улыбнулась ещё шире, показывая, что это её совсем не пугает и она не отступит. Положение спасла Фрей, предложившая выход:

— Это обсуждению не подлежит — деньги вперёд, но можно сделать так: завтра Вейрин торжественно вручит корону Эрику. Вручит как посланница морского царя, который отдаёт корону достойному. Ведь если вы сейчас заберёте корону, то могут возникнуть вопросы — откуда она взялась? Надо будет ещё доказывать, что это та самая корона. А так всем всё будет ясно. Вейрин это сделает так, что вопросов ни у кого не будет.

— Ага, так и поступим. Сейчас нам принесут деньги, а завтра вы организуете массовку... ну, соберёте своих подданных, а мы с шиком подъедем на "Змее", и я торжественно вручу эту шапку. Думаю, Фрей права — вопросов ни у кого не возникнет. А сейчас можете взять что-нибудь из этой посуды, — Вейрин сделала широкий жест, указывая на кубки и блюда, стоящие вокруг короны. Эрик выбрал самое большое блюдо и кубок, эти серебряные предметы были обильно украшены позолотой. Бернту тоже достался кубок поменьше, но так же обильно покрытый позолотой. Вейрин, хихикнув, тихо произнесла:

— Ну чисто сороки, — и выбрала небольшой серебряный кубок, без позолоты, но более изящный, чем выбранные мужчинами. Со словами: — Это подарок принцессе Гертруде, — передала его Эрику, тот, нахмурившись, спросил:

— От кого подарок?

— От тебя! — выдохнула Вейрин, она хотела добавить дубина тупая, но сдержалась, только спросила: — Ты хоть что-нибудь ей подарил? Нет? Так вот хоть это подари!

Гертруда, принцесса, дочь курфюрста Ранденбурга

Этой ночью Гертруде не удалось выспаться, кто-то, громко топоча, бегал по коридорам замка конунга, если это сарай можно было так назвать, мало того что бегал, так ещё и кричал! Что кричал, Гертруда не разобрала, язык норгов она не знала (вернее, делала вид, что не знает), да и не интересно ей было, что там кричат. Только под утро в дверь выделенной ей комнаты (подумать только, эту комнату она должна была делить со своими служанками и Брунгильдой, хотя это было и к лучшему) стал кто-то сильно стучать, почти — ломиться! Это оказался сам Эрик, который сообщил, что охота, намеченная на сегодня, откладывается (это известие Гертруду только обрадовало, а вот следующее заинтересовало), потому что ему надо торжественно встретить Вейрин и её "Змея". Гертруда не стала выяснять — для чего Эрику надо встречать "Змея", но выразила желание при этом присутствовать. Когда конунг ушёл, Брунгильда поинтересовалась — зачем Гертруде это надо, та решительно ответила:

— Я хочу вернуться домой! Надеюсь, Вейрин не откажется оказать мне эту услугу.

Брунгильда не стала возражать, только покачала головой, а вот служанки очень обрадовались такому решению своей хозяйки и стали собираться в дорогу.

Гертруда и её сопровождающие отправились в той же карете, в которой их привезли во дворец. Кучер или тот, кто управлял этим транспортным средством, ничего не сказал, хотя видел, что в карету загрузили много вещей, явно лишних для такой прогулки. Не обратил на это внимания и Эрик, ему явно было не до своей невесты, он всё утро и время до отъезда на берег был занят какими-то делами. Подъехать к берегу (к тому месту, где должен был стоять "Змей") карета с принцессой не смогла, уж очень там много народа собралось, похоже, всё население Бергена и ещё столько же, если не больше, а вот "Змея" на месте не было. Но с того места на дороге, где остановилась карета, всё вполне можно было разглядеть, хоть это было и достаточно далеко от берега. Этот участок дороги был намного выше берега, так как здесь только начинался спуск. Отсюда хорошо было видно группу ярлов во главе с Эриком, который начинал проявлять беспокойство, но ждать пришлось недолго. Послышался какой-то странный, пробирающий до костей и вызывающий подсознательный ужас рёв и из-за скалы появилось морское чудище, скалящее страшную пасть. Стало ясно, что именно это чудище так устрашающе ревело и неслось к берегу, Вейрин посчитала, что звука двигателя будет недостаточно (тем более что у берега придётся сбросить скорость и шум двигателя не будет столь впечатляющим), поэтому она задействовала акустическую систему. Ту самую, что была установлена на "Змее" к смотру художественной самодеятельности, но которую снять не успели. Страшный рёв был взят из одной из аудиозаписей, позаимствованных на "Безупречном", это была мрачная музыка с соответствующим сопровождением, вот теперь это звучало на полную мощность динамиков. Но этот ужас длился недолго (хотя кое-кто и бросился наутёк), страшная пасть скрылась под водой, явив перепуганным зрителям драккар Вейрин, который чудище таскало на спине. На носу этого драккара стояла фигура, которую можно было бы принять за человеческую, если бы не её вид. Это существо имело чёрную блестящую кожу и было одето в одежду из водорослей, на большой, чёрной и блестящей голове, сверкали огромные тёмные глаза без зрачков, или полностью состоящие из зрачков, очень тёмных и глубоких, как ночь. Это существо держало в руках корону, ту самую корону из сказания о ярле Густаве. При виде этого морского демона, а кто же это мог ещё быть, толпа отшатнулась от берега, только Эрик (хотя и он сделал шаг назад) остался на месте. Демон громоподобным гулким голосом, который, казалось, шёл со всех сторон (вообще-то, говорила Вейрин, но через акустику), произнёс:

— Славный конунг Эрик! Морской царь посчитал тебя достойным этой короны и он решил вернуть её тебе! Прими её!

Откуда-то полилась торжественная мелодия, а морской демон шагнул к Эрику и сделал тому знак, чтоб он наклонился. Тот чуть склонил голову и демон, привстав на цыпочки, надел на голову конунга корону. Всё-таки Эрик был роста выше среднего, и Вейрин, чтоб надеть на его голову корону, пришлось постараться. Изнутри к этой шапке был прикреплён чёрный мех (Вивека и Ганворт постарались прикрепить шкурку горностая, позаимствованную из запасов Вейрин), красиво оттенявший вычищенное до блеска серебро и сверкающие драгоценные камни, в общем, смотрелась корона весьма впечатляюще. Надев корону на конунга, демон отступил на шаг и произнёс:

— Ты достоин этой короны!

После этих слов демон сделал ещё шаг назад и скрылся под водой, музыка смолкла, а появившиеся на палубе "Змея" Валборг, её воительницы и Фрей громко закричали:

— Слава великому конунгу Эрику Отважному!

Этот крик подхватили все, кто был на берегу, некоторые искреннее славили конунга, а некоторые от облегчения, что морской демон ушёл обратно в море, но ликование было всеобщим. В это время Ингрид и Хельга с противоположного борта "Змея", невидимого с берега, помогали Вейрин выбраться из воды, а потом и переодеться. Конечно, этого на берегу никто не видел, всё внимание было обращено на Эрика, а он произнёс короткую зажигательную речь, призывая к походу в Алеманию, а потом всех позвал на пир по этому случаю, а может, праздновать обретение им короны истинных конунгов.

Карета с Гертрудой стояла немного в стороне от дороги, ведущей от берега к замку конунга, поэтому на неё особого внимания не обратили — ну приехала невеста конунга посмотреть на его триумф, теперь обратно поедет, когда ярлы со своими дружинами пройдут. Но карета за всеми не последовала, а направилась к "Змею". Вышедшая из кареты Гертруда увидела Вейрин, её подруг, Валборг с воительницами. Все они сидели на краю палубы (она же крыша кают) и что-то обсуждали, при появлении Гертруды они замолчали, но вставать и приветствовать принцессу как положено и не подумали. Вейрин, глядя на растерянную Гертруду, спросила:

— Надоела гостеприимство славного конунга? Теперь домой хочется?

Гертруда вдохнула, чтоб достойно ответить на такую дерзость, но не смогла, потому что расплакалась.

— Заходи, — кивнула Вейрин Гертруде и попросила подруг: — Девочки, помогите занести вещи принцессы, а то её служанки это будут долго делать. Да ещё чай принцессе сделайте.

— Как вы догадались, что принцесса хочет уехать? — поинтересовалась Брунгильда, закончив ахать после осмотра переделанной каюты, впрочем, эти ахи были вызваны не столько улучшением каюты, сколько серебряной посудой, стоявшей на столе, все эти предметы, ранее увязанные в большой узел, Валборг вытащила и расставила на столе, почти полностью его заняв.

— Это не трудно было сделать, глядя на принцессу, уж очень у неё был решительный вид, к тому же для того, чтоб посмотреть на коронацию, не берут столько вещей. Да и свиту такую не берут, — ответила Вейрин, кивнув в сторону служанок. Брунгильда тоже имелась в виду, но на этом Вейрин решила не заострять внимание, она спросила у Гертруды, тоже с восторгом разглядывающей посуду: — Тебе Эрик вчера или сегодня подарков не делал?

Гертруда отрицательно покачала головой, а Вейрин со словами "Вот же жадоба" предложила принцессе из обилия предметов на столе выбрать любые понравившиеся.

— Может, он просто не успел, занятый срочными делами, а может, просто забыл? — заступилась за конунга Валборг. Вейрин пожала плечами:

— Был занят или забыл — какая теперь разница? Главное, что не подарил. Поэтому будем считать это контрибуцией за вовремя не проявленное внимание. Описи-то этих предметов нет, точное количество их неизвестно, поэтому если что-то отсюда возьмёте на память, ничего страшного не произойдёт, даже наоборот. Поэтому берём и не стесняемся, Сначала принцесса... Что? Нравится это и это? Забирай! Теперь вы, уважаемая Брунгильда, а теперь ты, Валборг. Берите, берите, не стесняйтесь. Что? И это нравится, да берите! Вот теперь остальные, тут всё равно ещё много осталось и это как раз такие предметы, что не сломаются, завернём их во что-нибудь и отправим Эрику в замок. Ваша карета, вон ещё стоит, на ней и отправим.

Но на ней ничего не отправили, хотя оставшаяся после этого дележа серебряная посуда была увязана в большой узел для отправки во дворец конунга, как сказала Вейрин — отправим с наилучшими пожеланиями, но потом. После любования своей добычей (досталось даже Хельге и Ингрид, а вот Вейрин и Фрей ничего не взяли) девушки сели пить чай, вернее, напиток из ягод, заваренный Фрей, её манипуляции с электрочайником вызвали благоговейный восторг у всех, кроме девушек из команды Вейрин, они-то уже видели подобные чудеса дварфов.

Фрей, воительница и ведьма

Конечно, Вейрин добрая, и в этом Фрей не раз убеждалась, но сейчас её доброта может привести к некоторым проблемам, а именно — как посмотрит Эрик на, можно сказать, бегство своей невесты? Конечно, Вейрин может оказать достойное сопротивление, даже более чем достойное, а может просто и убежать, в смысле быстро уйти, "Змея" никому не догнать! Но всё же... Фрей нахмурилась, посмотрев на о чём-то разговаривающих Вейрин и Гертруду (похоже, принцесса считает владелицу "Змея" себе ровней, чего не скажешь об остальных) улыбнулась, похоже, решение найдено! Привлекая к себе внимание, Фрей громко сказала:

— Как вы думаете рассказать Эрику о решении его невесты? А? Мне кажется, услышав о её намерение отправиться обратно, он будет недоволен.

— Да что там — недоволен, он будет в сильном гневе, в ярости, — хмуро произнесла Валборг, остальные с ней были согласны. Вейрин и Гертруда замолчали, и обе нахмурились, пытаясь сообразить — как выйти из этого положения с наименьшими потерями.

— А что тут думать? Послать его и быстро уйти, а он пусть тут гневается и ярится, сколько хочет, — легкомысленно предложила Хельга. Валборг, вздохнув, сказала:

— Уйти, конечно, можно, но вы забываете об отце Гертруды, он не получит ожидаемой помощи, да и те деньги, что он заплатил за это, пропадут.

— И много он заплатил? И когда успел это сделать? — поинтересовалась Ингрид. Вздохнув точно так же, как до этого Валборг, Гертруда начала вроде как спокойно отвечать, а потом с горечью закончила:

— Много, я привезла. Вы думаете — почему была нанята дружина Валборг? Охранять эти деньги, ну и меня тоже. Что же мне теперь делать? Я не хочу тут оставаться! Хочу домой! А там... отец точно будет недоволен.

— Недоволен — это мягко сказано, он будет в ярости не меньшей чем Эрик. На кону не просто женитьба его дочери, на кону всё курфюрство Ранденбург! Так что может случиться так, что Гертруда потеряет тот дом, куда так хочет вернуться! Вместе с отцом потеряет, а сама станет трофеем маркграфа Шабии, или оба станут изгнанниками, если, конечно, сбежать успеют, — обрисовала возможное развитие событий Валборг. Вейрин посмотрела на расстроенную Гертруду и участливо спросила:

— Чем же тебя так достал славный конунг, что ты готова от него, во что бы то ни стало сбежать?

— Он грубый, он хотел меня в первую же ночь... — всхлипнула Гертруда и начала рассказывать: — А когда я ему отказала, то он силой взял Эмму, когда та вышла в коридор! Мало того, так у него в замке есть наложницы и он с ними после того как с Эммой... Я слышала как они всю ночь визжали и кричали. Он ничего не скрывал, да они кричали на норгском, но я немного понимаю этот язык, Эрик это не знает.

— И много там наложниц? — поинтересовалась Вейрин и, услышав, что не меньше десятка, восхищённо произнесла: — Ну гигант, хотя я, если бы он попытался со мной что-нибудь такое сделать, точно бы убила. А ты, Эмма, возьми из этой посуды ещё что-нибудь, я не говорю, что ты заслужила, но хоть какая-то компенсация будет.

Покрасневшая служанка Гертруды смутилась, но выбрала себе две небольших тарелки и кубок. После этого узел был вновь завязан. Вейрин, задумчиво глядя на этот большой узел, произнесла:

— Думаю, не стоит сегодня это всё отправлять конунгу, не подумайте, я не намерена это всё оставлять себе, но что-то мне подсказывает — нам это пригодится для переговоров с Эриком. Завтра и пригодится. Но что ж нам с тобой теперь делать? — это Вейрин спросила уже у Гертруды, та не ответила, только очередной раз всхлипнула. Что делать предложила Фрей:

— Я думаю, мы скажем конунгу, что, впечатлённая его достоинствами, Гертруда решила сопровождать его, невзирая на лишения походной жизни.

Вейрин, и не только она, хмыкнула, глядя на роскошное убранство каюты, где принцессе предстояло терпеть лишения, такие тяжёлые лишения походной жизни. А Фрей продолжила:

— Мы тоже будем сопровождать дружины конунга, до места их высадки на берег, а потом отправимся в Любен. Ну, терпеть походные лишения принцессе как будущей жене отважного конунга как бы положено, но она же не воительница, поэтому принимать участие в битвах ей не надо. Вот мы и увезём её в безопасное место, а конунг пусть показывает свою отвагу. Как вам такое?

— Пожалуй, может, и получится, — задумчиво произнесла Валборг и продолжила: — Верная и любящая жена, пусть будущая, самоотверженно сопровождает тоже будущего своего супруга в походе и разделяет с ним лишения и трудности похода (эти слова Валборг снова вызвали улыбки). Это вызовет одобрение у ярлов и простых воинов и добавит авторитет конунгу, вызвавшему такую любовь к себе. Фрей, подумай, как получше это преподнести Эрику.

— А что тут думать? Так и скажем, Эрик не будет возражать — с одной стороны, такая верность будущей жены, как ты сказала, поднимает его авторитет, ну там любовь к герою с первого взгляда и всё такое, а с другой, эта будущая жена не будет ему мешать, он наверняка в поход возьмёт парочку своих наложниц. Представляешь, в одном драккаре невеста и...

— ... и распутные девы-воительницы, ну не воительницы, но очень распутные — засмеялась Валборг, не дослушав Фрей. Общий энтузиазм остудила Вейрин:

— Это всё хорошо, даже замечательно, но мне надо быть в Любене к закрытию ярмарки. А может, и раньше. У меня в отличие от тебя, Валборг, незакрытый договор с Деяном, я должна его выполнить. Мне надо отвезти этого торгового гостя даже не в Новагород, а в Холмы. Конечно, та плата, о которой уговорились с ним, совсем ничего по сравнению с тем, что уже у нас есть, но... сами понимаете — уговор дороже денег. Если я нарушу этот договор, то больше со мной никто дела иметь не захочет, ведь обманувший раз, может это снова сделать. А если мы пойдём с дружиной Эрика, то обратный путь займёт двадцать дней, а может, и больше. Нет, я не отказываюсь увезти отсюда Гертруду и с радостью это сделаю, быстро сделаю.

— Через двадцать дней ярмарка не кончится, а, насколько мне известно, Могута собирался обратно только после закрытия ярмарки, а это будет через месяц, мы успеем, если будем идти до Любена двадцать дней. Но дружина Эрика пройдёт этот путь быстрее, всё-таки это не торговый караван, у него драккары, а не ладьи. К тому же драккары будут идти не вёслах, а под парусом, сейчас сезон попутных ветров в ту сторону. Недаром же Эрик так хотел заполучить корону, сейчас он всеми ярлами командует, а если бы короны не было, то их ещё бы уговаривать пришлось. В общем этот поход, учитывая то, сколько времени надо было бы, чтоб сюда принцессу Гертруду привезти, а потом ещё ярлов уговорить на этот поход, можно было бы начать не раньше, чем через год. В общем, повезло Эрику, он сейчас должен быть в хорошем настроении. Так что можно обратно идти вместе с дружиной Эрика, — высказалась Фрей и выжидательно посмотрела на Вейрин. Та немного подумала и ответила:

— Ну если так, то вполне можем присоединиться к Эрику, только идти будем не с его дружиной, а рядом. Когда он собирается отправиться в это поход?

— Ты видела, все дружины ярлов здесь, так что откладывать не будут, думаю, дня три им на сборы понадобится, — ответила Валборг.

Вейрин, ушастая ведьма

Задумчиво посмотрев на подругу, Вейрин кивнула:

— Хорошо, надеюсь, им трёх дней хватит. Нам тоже надо подготовиться, всё-таки двадцать дней, ну, пусть меньше, это не пять. Пойдём завтра на рынок, купим необходимое. Рынок или что-то подобное здесь есть? — услышав ответ, Вейрин ещё раз кивнула. Потом глянув в сторону кухонной тумбочки, хихикнула и сказала, показывая на узел с серебряной посудой: — Вот завтра на рынок и отправимся, надо купить разной еды, так чтоб на всю дорогу хватило. Будем брать припасы, учитывая наши новые возможности для хранения продуктов. Но сначала сделаем визит к отважному конунгу, подарки занесём и обрадуем радостной вестью о том, что его невеста без него жить не может, поэтому решила разделить с ним тяготы похода.

На следующее утро к замку конунга направились: Вейрин, Фрей, Хельга (как проводник, знающий местность и расположение торговых точек), одна из служанок Гертруды, Валборг, Ганворт и Бьярн, тащивший тяжёлый узел. Узел был тяжёлый, поэтому его ещё немного облегчили, как сказала Вейрин — описи нет, поэтому недостачи никто не заметит.

Конунга долго искать не пришлось, он сидел за столом в большом зале. По его виду можно было сказать, что это не завтрак, а продолжается поздний ужин. Причём в зале было несколько девиц, явно не воительниц, одна из них сидела рядом с Эриком, а вторая у него на коленях. Увидев вошедших, конунг бесцеремонно спихнул эту девицу. Валборг, сделав вид, что ничего не заметила, махнув Бьярну, громко провозгласила:

— Подарки морского царя славному конунгу Эрику!

Бьярн вывалил перед конунгом содержимое большого узла, чем вызвал некоторое оживление как у конунга, так и у его ярлов. Воспользовавшись тем, что внимание ярлов привлекла эта сверкающая груда, Валборг негромко сказала, обращаясь к Эрику:

— Принцесса Гертруда, поражённая твоим мужеством и красотой, решила сопровождать тебя в походе, отговорить мне её не удалось.

Эрик скривился, Вейрин, и не только она, постаралась скрыть улыбку, а Валборг, многозначительно глянув в сторону одной, а потом другой девицы, продолжила:

— Но мне удалось её уговорить сопровождать тебя не на твоём драккаре, а на "Змее" Вейрин. Это было трудно — уговорить их обеих, но я старалась, так что будешь должен. Ладно, потом договоримся, а сейчас заберём кое-какие вещи принцессы и уйдём.

Эрик вздохнул с облегчением и махнул рукой, мол, идите, забирайте. Вейрин, подмигнув девицам, алчно смотревшим на кучу серебряной посуды, кивнула головой в сторону этой кучи. После чего делегация со "Змея" отправилась в покои, выделенные Гертруде. Пока служанка упаковывала вещи, Вейрин с усмешкой сказала Валборг:

— По-моему, у нас на "Змее" уютнее чем здесь, понятно, почему Гертруда решила отсюда сбежать. Да и те девицы... своего не упустят, вряд ли принцесса не обратила на них внимания. Да и Эрик не очень был рад, когда ты сообщила, что его невеста, как верная жена, будет сопровождать его в походе.

— Зато сразу повеселел, когда услышал, что не с ним в одном драккаре его невеста будет, — хмыкнула Валборг.

Глава 14. Вопросы большой и малой политики и методы их решения

Вейрин, ушастая ведьма

Сборная дружина конунга Эрика отправилась в поход на пятый день после того, как он получил корону. Колонна драккаров, как и они сами, выглядела довольно внушительно, сколько их там, Вейрин даже не пыталась считать. "Змей" шёл в стороне от этой колонны, взяв мористее. Управляли им Ингрид и Хельга, они уже довольно неплохо освоили эту сложную науку, и Вейрин доверила им заняться этим самостоятельно, без её непосредственного присмотра, тем более что сейчас никаких манёвров делать было не нужно — "Змей" шёл по прямой и с небольшой скоростью. Сама же Вейрин сидела в плетёном кресле, установленном на палубе — крыше большой каюты, и не спеша смаковала кофе, самый настоящий кофе! Она не волновалась о том, что у девочек может пойти что-нибудь не так, от рубки её отделял один прыжок, и она могла оказаться там за один удар сердца. Вот поэтому она спокойно слушала Гертруду, сидевшую в кресле рядом.

Эти пять дней, которые предшествовали началу похода, были проведены с большой пользой, по крайней мере так считала сама Вейрин, купившая, как ей казалось, очень полезные вещи. Все необходимые припасы были закуплены на местном рынке. Занимались этим Фрей и Валборг, Вейрин просто ходила за ними, удивляясь, как много всего надо. Раньше она как-то этим не заморачивалась — всё необходимое заготавливал молчун Угрим, он же и кашеварил, правда, потом готовку для Вейрин и её команды взяла на себя Фрей.

Рынок был небольшой, но всё необходимое на нём было, и даже более того. Покупки делали Фрей и Валборг, тщательно выбирая товары, несли купленное Бьярн и его товарищ. Участие Вейрин в процессе заготовки сводилось к тому, что она только крутила головой и цокала языком. В одной из лавок, куда Фрей зашла за сушёными ягодами и необходимыми ей травами, Вейрин увидела знакомые зёрна, боясь поверить своему счастью, спросила у лавочника, что это. Тот подробно ответил:

— Это зёрна растения под названием — кава. Эти зёрна заваривают и пьют получившийся напиток в странах, лежащих на восток от Греческого моря. Там этот напиток очень ценится, эти зёрна привёз из последнего похода ярл Бернт Никлассон, довольно много привёз. Но как оказалось, напиток этот совсем никудышный, зёрна плохо завариваются и получается какое-то безвкусное питьё, разве что немного горькое, в общем, никудышный напиток!

Вейрин внимательно посмотрела на зеленоватые зёрна и со скучающим видом поинтересовалась (хотя сама аж дрожала от предвкушения):

— А как этот напиток вы готовите?

— Ну как? Как обычно, надо заливать эти зёрна горячей водой и дать настояться, а потом пить, — ответил торговец. Видно, ему было скучно и он хотел поговорить (Фрей в это время выбирала то, что ей было нужно, и в советах не нуждалась), поэтому словоохотливо продолжил: — Но я бы вам не советовал так делать, я ж говорю — никудышный напиток, вот возьмите лучше вот это. Вот травяной сбор, а вот сушёные ягоды, вот если их заварить и дать как следует настояться, получится замечательное питьё!

Вейрин не стала говорить торговцу, что зёрна кофе, перед тем как заваривать, надо поджарить, а потом смолоть. Ещё чего доброго он захочет попробовать и не станет продавать кофе, или продаст не всё, а она хотела забрать всё! Что поделаешь, жадность — это традиционное свойство дварфов. Вейрин, вежливо кивая, равнодушно посмотрела на какие-то ягоды и травки, которые предлагал торговец, вспомнила, как готовит свои напитки Фрей, и спросила:

— А вот эти травы, тоже вы так завариваете? Но напиток потом ведь тоже не сладкий, чтоб он стал сладким, вы мёд добавляете или ещё что?

— Мёд, а ещё вываренный сок клёна или берёзы, — охотно ответил лавочник. Вейрин чуть скривилась, представив кофе с мёдом, и поинтересовалась:

— А в это напиток из заморских зёрен вы не пробовали добавлять мёд или этот ваш вываренный сок?

— Почему не пробовал, пробовал, но напиток из этих зёрен лучше не стал, сладким да, но ведь если просто в воду добавить мёд, ведь тоже сладко будет.

Вейрин кивала, слушая торговца, и как бы в задумчивости перебирала кофейные зёрна, потом поинтересовалась:

— А есть ли у вас вываренный сладкий сок?

Получив утвердительный ответ, попросила ей показать. Сок хранился в деревянных туесках, сначала попробовав, насколько этот сок сладкий и прикинув — сколько его потребуется для кофе, если забрать все кофейные зёрна и потом из них варить кофе, приобрела два туеска (вообще-то, один был явно лишним). Потом они с Фрей выбирали корзину, чтобы унести всё приобретенное. В этой лавке торговали не только корзинами разных размеров, но и разными плетеными изделиями. Вейрин приглянулось изящное, ажурное плетёное кресло, и она поинтересовалась, сколько оно стоит. Торговец назвал цену, потом вздохнув, добавил, что если Вейрин заберёт все три, то он отдаст их по цене двух. Пожав плечами, Вейрин сказала, что возьмёт все три, если торговец объяснит причину такой щедрости.

— Как вы поняли, я корзины и остальное не плету, это делает мой родственник. Он потерял ногу в походе и, чтоб не быть бесполезным, начал делать разные вещи из лозы. Корзины — ладно, но вот эти кресла... Он когда-то в одном из походов видел что-то похожее и вот вбил себе в голову — сделать нечто подобное. Не сразу у него это вышло, но когда получилось, то он начал их плести, вот три сделал, но, как видите, эта вещь тут не нужная, слишком уж это кресло хлипкое. Говорит, что это красиво, может быть, и красиво, но, я же говорю, как-то хлипковато, если с размаху сесть... в общем, обычная лавка надёжнее. Вот я ему и сказал — больше делать не надо, платить за новые я не буду. Он расстроился, но послушал меня, а эти кресла так тут и стоят, только место занимают.

Вейрин выслушала многословного торговца и со скучающим видом кивнула на корзинку с кофейными зёрнами:

— А сколько стоит эта корзинка?

Услышав цену, сказала, что хочет и её купить. Торговец засуетился и попытался освободить корзинку, высыпав кофейные зёрна, Вейрин его остановила, мол, не надо, она корзинку вместе с содержимым заберёт. Внимательно оглядевшись, Вейрин попросила:

— А ещё дайте для зёрен вон тот туесок (кофейные зёрна надо хранить именно в таких ёмкостях, а не корзинах — об этом Вейрин торговцу говорить не стала), и ещё вон ту корзинку, уж очень они у вас красивые.

Удивился не только торговец, но и Фрей, которая, похвалив девушку за нужную покупку, поинтересовалась:

— Молодец Вей, мне как раз ещё несколько корзин нужно было, а зачем тебе эти зёрна? Да и кресла зачем? Где ты их поставишь?

— А на верхней палубе, там место есть. Представляешь — сижу я в кресле и бросаю в море эти зёрна, красота!

Туески с кофе и со сладким заменителем сахара несла Вейрин, корзинку с травами — Фрей, а кресла и остальные покупки тащили Бьярн с товарищем, которых взяли на рынок в качестве носильщиков. А Валборг шла налегке, подшучивая над Вейрин, мол, купленные ею зёрна слишком маленькие, — бросать неудобно, не долетят до воды, так на палубе и останутся. Вот так Вейрин приобрела зёрна кофе, потом она их жарила и молола. Кофемолку, как и кофеварку, она прихватила с "Безупречного" и теперь тихо радовалась, что взяла эти предметы. Наконец священнодействие было закончено — кофе сварен. Но даже с подсластителем он никому не понравился, кроме Гертруды и Хельги. Как оказалось, принцесса раньше пробовала этот напиток и смогла оценить то, как он был в этот раз приготовлен, а Хельга, скорее всего, подражала Вейрин, а может, ей действительно понравился кофе.

И вот теперь, когда "Змей" скользил по поверхности моря, на палубе в плетёных креслах сидели Вейрин и Гертруда, девушки, отпивая кофе маленькими глоточками, вели светскую беседу. О чём? А о чём могут говорить знатные дамы? Гертруда ею точно была и таковой считала Вейрин, а та не стала разочаровывать принцессу, думавшую, что из всех на "Змее" только его повелительница ей ровня по знатности.

— Вейрин, я никак не могу понять, почему вы позволяете простым наёмницам такие вольности, — говорила Гертруда, — ведь видно же, что они гораздо ниже вас.

— Я бы так не сказала, у Хельги такой же рост как у меня, а остальные выше, — ответила Вейрин и отпила кофе, аристократично оттопырив мизинец. Принцесса глянула на этот мизинец и с недовольной гримасой продолжила развивать свою мысль:

— Я не о росте говорю, а о положении в... Ну, вы понимаете, о чём я хочу сказать, пусть они не простые наёмницы, ну пусть даже очень не простые, но вы же знатная особа и должны им это показать! Показать, что они должны относиться к вам с должным почтением!

Вейрин перестала оттопыривать палец и внимательно посмотрела на Гертруду, пытаясь сообразить, как ей всё доходчиво пояснить. Вейрин не была аристократкой, скорее наоборот, то, что она стала офицером — это исключительно её личная заслуга, звание она получила благодаря своему упорству и старанию, ну, может, ещё тому, что была сообразительнее многих своих товарищей. А это было именно так, хотя Вейрин и была красивой девушкой, но не модельной внешности, таких много, поэтому это сделать карьеру не могло помочь. Конечно, ей оказывали знаки внимания, но это, если можно так выразиться, делал младший командный состав, ну кое-кто из среднемладшего, естественно, все эти ребята не могли поспособствовать карьерному росту. Вспомнив всё это, Вейрин только хмыкнула, но поскольку Гертруда ждала ответа, сказала следующее:

— Давай пойдём с самого начала, ты знаешь, как появились люди?

— А как же! Первых людей создатель вылепил из глины, Вернее, только мужчину, а потом, увидев, что это хорошо, сделал женщину из его ребра, — ответила Гертруда, удивляясь, почему Вейрин спросила об общеизвестных вещах. Та снова хмыкнула, всё-таки есть что-то общее у разумных из разных миров, легенды у них общие или очень похожие. Улыбнувшись, Вейрин сказала:

— Ну да, женщину сделал из ребра мужчины. Вот поэтому женщины должны подчиняться мужчинам. Но почему никто не подумал, что ребро — это слишком мало материала, чтоб слепить ещё одну разумную особь?

— Так это же создатель! — возмутилась Гертруда, а потом спокойнее добавила: — Он же всемогущ, он всё может. Из малого сделать большее тоже может.

— Ну да, из глины сделал человека, а потом, увидев, что всё получилось очень удачно, вместо того чтоб для второй модели использовать тот же материал, пошёл каким-то странным путём: вынул у первого создания ребро, а потом из этого ребра слепил второе существо, которое увеличил до размера первого. Интересно, какой порядок исполнения — сначала вылепил, а потом увеличил, или увеличивал объём исходного материала?

— Пути создателя неисповедимы, — нахмурилась Гертруда, а потом попыталась одёрнуть Вейрин: — Не богохульствуй! Это грех!

— Ладно, больше не буду, — покладисто согласилась Вейрин и продолжила: — Это я к чему говорю — кто из перволюдей был знатнее? Из их детей, из внуков? А?

— Когда людей стало много, тогда создатель их разделил, недаром же правители носят титул — помазанник божий! — насупилась Гертруда. Вейрин покачала головой:

— Может, и создатель разделил, но вот ты, как знатная особа, знаешь свою родословную? Да? Тогда скажи, кто был зачинателем вашего рода? Кем он был до того как стал курфюрстом? — выслушав ответ, Вейрин продолжила, при этом задавая вопросы Гертруде и прерывая ту, когда она хотела что-то возразить: — То есть сначала он не был правителем Ранденбурга. А стал им после смерти предыдущего. Видно, тот помазанник чем-то не угодил его помазавшему, так не угодил, что тот не просто убрал правителя, но и прервал его род. То есть помазанником может стать любой, получивший благосклонность создателя. А может и лишиться всего. Но в обоих случаях нет прямого вмешательства создателя, это обстоятельства или чаще всего другие люди. То есть любой человек может рассматриваться как будущая знатная особа, а та может стать простолюдином или даже рабом. И никакое предварительное помазание от этого не убережёт, думаю, ты сама можешь привести примеры такого.

Если Гертруда и хотела сразу возразить, то сейчас этого делать не стала, просто задумалась, а Вейрин продолжила:

— Теперь о моих девочках, они мои кровные сёстры, кровные не по рождению, а по обряду побратимства, который был проведен с соблюдением их ритуалов и моего. Ты, наверное, знаешь, что это такое, вот поэтому мы так относимся друг к другу, понятно?

Гертруда снова ничего не сказала, только кивнула, не обратив внимания на то, что Вейрин с аристократического "вы" перешла на простецкое "ты".

Валборг, воительница, прозванная обоерукой, ярл

Вейрин сказала, что четыре дивана в первой каюте она резервирует для команды "Змея", всё-таки двадцать дней (пусть не двадцать, а немного меньше) это не пять, за которые прошли путь от Любена до Бергена. Ей и девочкам тоже надо отдыхать и делать это в нормальных условиях. Валборг не возражала. Понимая, что оставшиеся два дивана в первой каюте займут Гертруда и Брунгильда, поэтому место для себя, своих воительниц и служанок принцессы стала обустраивать во второй каюте, здесь было не так шикарно, как в первой, но не менее удобно. Всё-таки "Змей" не драккар, и Валборг это уже оценила. Всё обустройство свелось к тому, что отгородили ширмой первый ряд двухъярусных коек, которые ближе к первой каюте. Два других ряда заняли дружинники Валборг, рыцари принцессы и советник Шварцтель. Он прибежал в последний момент, узнав, что Гертруда тоже отправляется в поход. Вообще-то он, как представитель курфюрста Ранденбурга, должен был идти в поход в любом случае, идти вместе с конунгом Эриком, на драккаре того. Но после пребывания на "Змее" идти на драккаре двадцать дней советнику совсем не хотелось.

Близилось к полудню, когда, закончив обустраиваться, Валборг выбралась на палубу через люк второй каюты, не пройдя через первую. На палубе в плетёных креслах сидели Вейрин и Гертруда, Валборг хотела устроиться в третьем кресле, но услышав то, о чём шёл разговор, замерла, стараясь остаться незамеченной. Хотя Валборг была уверена, что Вейрин точно услышала, как она поднимается, а вот принцесса — нет. Тихонько постояв некоторое время, Валборг, стараясь не шуметь, спустилась вниз. Пройдя в первую каюту, она увидела только Фрей, колдующую у кухонного блока. Потянув носом и недовольно сморщившись, Валборг с беспокойством сказала:

— Там на палубе Вейрин и принцесса сидят и этот напиток, зёрна для которого Вейрин в Бергене купила, пьют...

— Знаю, не вижу в этом ничего такого предосудительного, вот видишь, я эти зёрна обжариваю, а потом смелю и сварю этот напиток, как Вейрин показала. Уверена, что они ещё попросят, хочешь, я и тебе налью? Я вот чашечку попробовала, и знаешь, не такой уж этот кофе и противный, что-то в нём есть такое, бодрящее и поднимающее настроение, — ответила Фрей и даже пальцами пошевелила, как бы показывая — что-то такое есть в этом напитке. Валборг отрицательно покачала головой, показывая, что не хочет и обеспокоенно продолжила:

— Не в напитке дело, там Вейрин такое говорит! Ладно бы только о знати, так она ещё и о Распятом... о церкви и её верных слугах... а это... — Валборг, не найдя слов, как рассказать о высказываниях Вейрин, аж задохнулась, но не от возмущения, её обеспокоило совсем другое. Об этом же подумала и Фрей, спросившая подругу:

— Кроме тебя, это кто-нибудь ещё слышал?

— Да все они и слышали, советник, наставница и рыцари. У наставницы так вообще уши как у зайца стоят. Я с девочками там обустраивалась и меня насторожила тишина в отгороженной части каюты. Выглянула и вижу: люк на палубу открыт, а они все около него собрались и слушают так, что даже дышать перестали. Ну, я вышла, те смутились и вроде как начали какими-то делами заниматься, я поднялась на палубу, послушала и сразу сюда! Пойди скажи Вейрин, чтоб перестала...

— Думаю, уже поздно Вейрин об этом говорить, — вздохнула Фрей и озабоченно добавила: — Надо подумать, что теперь делать. Эх, не надо было брать советника и рыцарей на "Змея"! Кто-нибудь из них обязательно настучит церковникам. Если на наставницу ещё как-то можно было повлиять, то остальные... может, их всех за борт выкинуть?

— Это, конечно, выход, но, кажется, это уже поздно делать, тут надо что-то другое придумать. Такое, чтоб ни у кого и мысли не было в чём-либо пытаться Вейрин обвинить. Советник, как мне кажется, — безопасен, а вот наставница и кое-кто из рыцарей... — задумчиво произнесла Валборг. Фрей кивнула и, раздумывая, продолжила:

— Да, ты права — поздно. Даже если выкинем... рыцари — те ладно, вряд ли кого-то заинтересует, куда они делись, к примеру, скажем — что остались в Бергене, но появятся вопросы — куда пропал советник и наставница принцессы. Ладно, советника оставим. А вот наставница... Сказать, что ночью волной смыло, уж очень неправдоподобно. А что если как-то представить Вейрин если не святой, то где-то около? А её разговоры — проверяла крепость веры, а?

— Вряд ли это получится, если уж Эрик с Бернтом на "Змея" слюни пускали, то церковники уж точно постараются на него лапу наложить. После рассказов тех же рыцарей и советника, особенно наставницы, чует моё сердце — как-то она с этим святошами связана, обязательно постараются чудесный драккар Вейрин захватить. Их не остановит, что это Змей морской, решат, что смогут приручить его, окропив святой водой да молитвами усмирив. Конечно, ничего у них не получится, но попытку точно сделают, а оно вам надо — с церковниками заедаться? — высказала свои сомнения Валборг. Фрей согласно кивнула и, глянув на подругу, предложила:

— Давай выкладывай, ты же что-то такое уже придумала.

— Рыцарей пока оставим, да есть опасность, что они пойдут и настучат, но, скорее всего, им будет не до этого. Они сразу будут задействованы своим курфюрстом, у того каждый меч на счету. Те два десятка рыцарей, что курфюрст отправил сопровождать свою дочь, на самом деле охраняли не столько её, сколько то золото, что она везла Эрику. Представляю их рожи, когда мы уплыли и увезли и золото, и принцессу, — хихикнула Валборг, Фрей тоже хихикнула, представив эту картину, а потом поинтересовалась:

— А ты не боишься, что оставшиеся в Любене попытаются как-то вытрясти из твоих дружинников: куда ты умыкнула принцессу и золото?

— Не боюсь, ребята себя в обиду не дадут, да и больше их, чем рыцарей. Гонца к курфюрсту те, конечно, послали. Но я думала, что вернусь как раз к тому времени, когда разгневанный папаша Гертруды появится в Любене. Я передам ему послания принцессы, конунга, а главное, советника, и это успокоит курфюрста, ведь всё будет сделано, как он и хотел. Да, сейчас мы будем позже, но с принцессой и конунгом с его дружинами. Надеюсь, что до нашего приезда курфюрст особо бушевать не будет, а мои ребята... они знают, что делать, вряд ли их курфюрст найдёт, — улыбнулась Валборг и серьёзно продолжила: — Но вернёмся к нашим баранам, то есть рыцарям. Они, как и советник, особой опасности не представляют, сразу не будут в Любене представлять, так как будут заняты. А если и попробуют сейчас вмешаться, то сами виноваты будут, в конце концов — такая их доля рано или поздно погибнуть на поле брани. Ну, если не на поле, то в море, а с бранью или без... это как получится. Служанки принцессы опасности не представляют, а вот почтенная наставница... очень она мне не нравится — везде суёт свой нос, о чём-то постоянно шушукается с рыцарями, старается подсматривать за вами, да ты, наверное, сама это заметила, вот поэтому от неё надо избавиться. Если получится, то и тех рыцарей прихватить. Как говорится — есть человек, есть много забот.

— Нет человека — мало забот, — Фрей с улыбкой посмотрела на Валборг, та поправила:

— Нет человека и забот нет. Совсем нет! Вот так!

— Но как это сделать? Поскользнётся на палубе и выпадет за борт, или как-нибудь по-другому?

— По-другому, — ответила Фрей и пояснила: — Если просто исчезнет, это только насторожит. А надо так, чтоб это предупредило тех, кто останется, мол, не суйте свой нос куда не надо. Надо сделать так: на ближайшей стоянке Вейрин позовёт Гертруду прогуляться по берегу моря. Не просто прогуляться, а для того чтоб сообщить что-то очень важное, ну, или показать. Но об этом не сама ей скажет, а... в общем, надо, чтоб об этом узнала наставница, она обязательно за ними увяжется, и там...

— По голове и концы в воду, — снова улыбнулась Фрей, Валборг поправила:

— Можно и в воду, но так чтоб торчало оттуда... ноги, например. Скажем, будет так — поскользнулась на камнях, о них же ударилась головой и упала в воду. А там от чего смерть случилась — от удара, или утонула, уже не важно. Но её должны увидеть советник и рыцари или узнать об этом. Советник не дурак — поймёт.

— А рыцари? Не уверена, что догадаются, всё-таки рыцари, — засомневалась Фрей, Валборг пожала плечами:

— Не догадаются? Что ж, камней много и море большое — на всех хватит. С наставницей надо будет сделать всё так, будто всё само произошло. Вейрин и твоих девочек впутывать не надо, я скажу только своим, вот они девочки надёжные и удивляться ничему не будут, сделают всё как надо. А сейчас иди, позови Вейрин и Гертруду, хватит им там на ветру сидеть, ещё простудятся.

Фрей, воительница и ведьма

Вейрин и Гертруда, так увлеклись разговором (вообще-то говорила Вейрин, а Гертруда слушала), что не сразу обратили внимание на Фрей. Та покачала головой и пригласила, вернее, заманила девушек в каюту, спросив их — хотят ли они ещё кофе. На незаконченный вопрос Вейрин — а почему?.. Фрей многозначительно, но при этом повысив голос и выразительно кивнув в сторону открытого люка из второй каюты, ответила:

— А потому... Валборг кое-что хочет рассказать, пошли вниз!

Вейрин не стала больше ничего говорить, поднялась с кресла и пошла в каюту, Гертруда последовала за ней. Валборг колдовала у кофеварки, хотя что там делать: засыпать заранее смолотый кофе, залить воду, закрутить крышку и нажать на большую кнопку, но она это всё проделывала с такой торжественностью, словно выполняла какой-то сложный обряд. Вейрин некоторое время наблюдала за женщиной-ярлом, а после спросила у неё:

— Так что ты хотела мне сказать?

— Подожди, ещё не все собрались, — ответила Валборг, не прерывая своих действий. Когда дверь между каютами открылась и там появилась Брунгильда, Валборг заговорила так, словно продолжала какой-то рассказ:

— Ярл Густав, который добыл корону, но так и не стал конунгом, перед тем как идти к Бергену, останавливался на ночёвку на стоянке, где обычно отдыхают возвращающиеся из походов дружины. Место уж больно удобное, и останавливался он не только на ночёвку, а целый день там провёл. С верными людьми ходил куда-то. А потом, когда драккар Густава ударило о скалу, никто из верных людей не спасся, но ведь были и другие драккары, они-то уцелели. Вот люди с тех драккаров и поведали, что на той стоянке Густав что-то спрятал, в скалах. Где, понятно, никто не знал, ведь все те, кто помогал Густаву это прятать, были на его драккаре и погибли вместе с ним. Но один воин с другого драккара сумел подсмотреть, где спрятали те вещи. Говорят, там кроме золота и серебра были священные реликвии служителей Распятого. Густав их прихватил, потому что там тоже было много золота и серебра, а почему не повёз в Берген, а спрятал? Не знаю, может быть, побоялся те вещи в город везти. Есть такое предание, что те святые реликвии не принесут удачу тому, кто их похитил или силой взял, а может, их церковники закляли, — Валборг пожала плечами и с деланным равнодушием стала разливать кофе по чашкам. Фрей взяла одну и, как бы усомнившись, поинтересовалась:

— А ты, что знаешь, где то место? Откуда оно тебе известно?

— Я же говорю, один дружинник с другого драккара подсмотрел, но боялся потом туда пойти, даже рассказывать где это боялся.

— А почему? — хмыкнула Вейрин, Валборг пояснила:

— А я, что, разве не говорила? То были реликвии из храмов Распятого, говорят — такие вещи священны и тот, кто их возьмет, будет проклят. Вот Густав и побоялся их везти в Берген, но проклятие оно... ну, проклятие и есть, от него никуда не денешься, может, потому тот вихрь, а рассказывают — то был именно вихрь, утопил только драккар Густава. Вместе с ним утопил и со всеми теми, кто к этим вещам прикасался! Остальных его дружинников только потрепал, словно о чём-то предупреждая. Вот!

— Вал, ты хочешь, чтоб Вейрин взяла те священные реликвии? А как же проклятие? — поинтересовалась Фрей, сделав озабоченный вид. Валборог ответила:

— На неё проклятие не подействует. Она дварф, к тому же она под защитой морского царя. А мы ведь можем те вещи не брать, а только посмотрим, ну очень интересно же! Ну как, Вейрин, сходим?

Вейрин ничего не ответила, отпила кофе и сделала вид, что задумалась. Уж очень много неясного было в рассказе Валборг, к тому же — почему она это не рассказывала, когда ходили за короной? Обстановка тогда была как раз самая подходящая для такого рассказа. Почему решила об этом рассказать именно сейчас и делает это так, чтобы услышала Брунгильда? Вон она стоит, слушает, аж рот раскрыла, служанки тоже слушают, только вот сжались как перепуганные мышки. А ещё два рыцаря из конвоя Гертруды, почему только два, а не все? Очень похоже, что Валборг что-то задумала, зачем-то ей очень нужен поход за тем, явно несуществующим, кладом. То, что тех церковных богатств нет, Вейрин не сомневалась, а насколько она узнала норманнов, совсем не похоже это на них — клады закапывать! Да ещё такой толпой. Вейрин ещё сделала глоточек и кивнула:

— Хорошо, сходим посмотрим, когда та стоянка будет?

— Завтра вечером там будем, ветер попутный — идём хорошо, будем там засветло. Как раз дотемна сходить успеем, — ответила Валборг.

Валборг, воительница, прозванная обоерукой, ярл

Нельзя сказать, что это была удобная бухта для стоянки такого количества дракаров. "Змею" с трудом удалось приткнуться к берегу, сделать это смогла только Вейрин, Хельга и Ингрид, не говоря уже о Фрей, не смогли бы выполнить этот манёвр. Причаливать было трудно, потому что на берегу не было места, где пристроиться, драккары сборной дружины Эрика стояли борт о борт. Если бы не желание Валборг сойти на берег, Вейрин и не стала бы это делать, переночевать вполне можно было бы и не подходя к берегу, две предыдущие ночёвки так и провели. Хотя к берегу подходили, надо же было где-то пассажирам приготовить себе горячее? Для обитателей первой каюты еду готовили в кухонном блоке Фрей и служанки Гертруды, а вот пассажиры из второй каюты ели горячее только на остановках на ночёвку.

Но сейчас Фрей сказала, что ужин будет позже, после похода к ухоронке с сокровищами Густава. Пошли: Валборг, которая показывала дорогу, Фрей, Вейрин и увязавшаяся за ней Гертруда. Отойдя на значительное расстояние от лагеря норманнов, Фрей поинтересовалась у Валборг:

— Ну что, клюнули?

— Да, идут, было несколько открытых мест, где они не могли спрятаться, хотя старались это сделать.

— И?..

— Сейчас, ну вот и всё, — ответила Валборг на короткий вопрос Фрей. Гертруда на этот короткий разговор не обратила внимания, так как очень устала, всё-таки это была не прогулка по ровному песчаному, пусть и с отдельными камнями, берегу, приходилось перелазить через скальные завалы или идти у самой воды по скользким камням. А вот Вейрин обратила, хотя и была занята тем, что помогала Гертруде поудобнее устроиться для отдыха на плоском камне, но пронзительный вскрик отвлёк от этого занятия их обеих. Вейрин вопросительно глянула на Валборг, а Гертруда испугано спросила:

— Что это?! Что это было?

— Кто-то крикнул, — сказала, прислушиваясь Валборг, потом предположила: — Может, на помощь звал? Надо пойти посмотреть, что там случилось.

Не дожидаясь ответа на своё предложение, Валборг пошла назад, остальные последовали за ней. Обогнув скалу, закрывающую обзор, они вышли на то место, которое только что с таким трудом преодолели. Здесь высокие скалы подходили к самой воде, идти приходилось по скользким камням, на которые накатывались волны, некоторые камни были не только полностью скрыты под водой, а ещё и покрыты мелкими водорослями. Эти камни были особо скользкими. Увиденная картина заставила принцессу вскрикнуть, остальные просто нахмурились. Из воды торчали четыре пары ног, судя по обуви — одна пара женские, остальные мужские. Побледневшая Гертруда нашла в себе силы сказать:

— Их надо вытащить из воды! Может, они ещё живы. И кто это такие?

— Судя по положению ног, видишь, уже не дёргаются, их уже спасать поздно. А кто это? Принцесса, неужели вы не узнаёте чулки своей наставницы? Остальные — рыцари, вас сопровождающие, вернее, сопровождавшие. Теперь они сопровождают госпожу Брунгильду в царство мёртвых, должна отметить — неплохую компанию она выбрала, — спокойно сказала Валборг.

— Но как они сюда попали? — дрожащим голосом спросила принцесса, Вейрин её обняла, стараясь успокоить. Валборг абсолютно спокойно, словно вела светскую беседу о погоде, продолжила:

— Ногами пришли, потом тут поскользнулись, ударившись головой о камни, упали в воду. Даже если удар не был смертельным, то ошеломил, и они, упав в воду вниз головой, захлебнулись, обычное дело, когда так падают. А поскользнулись, скорее всего, потому что спешили, хотели нас догнать. Если собирались идти с нами, то почему сразу так не сделали? Впрочем, этого мы уже не узнаем. Пошли отсюда и чем скорее уйдём, тем будет лучше для нас.

— А как же сокровища? — несмело подала голос Гертруда. Валборг, чуть заметно улыбнувшись, картинно сдвинула брови и, показав на торчащие из воды ноги, сказала:

— Мы туда не пойдём, там действительно проклятое место, вот вам доказательства этого! Эти четверо шли к тем сокровищам и поплатились, вот!

— А как же мы? Мы же почти туда дошли, — снова пискнула принцесса. Хоть как ей ни было страшно, посмотреть на сокровища очень хотелось. Валборг тем же тоном пояснила:

— А мы шли с Вейрин, ну, или она с нами шла. Её присутствие нас защитило, вспомните, чем мы дальше шли, тем тяжелее это было делать. Я теперь совсем не уверена, что присутствие Вейрин сможет нас защитить, если мы дальше пойдём. Вот поэтому возвращаемся!

Словно подтверждая слова Валборг, налетел порыв ветра. Гертруда ойкнула и теснее прижалась к Вейрин, поэтому не увидела, как перемигнулись обе воительницы. Потом Фрей, вопросительно подняв бровь, кивнула на торчащие из воды ноги, Валборг сделала рукой знак наёмников, показывающий, мол, всё чисто.

Вот так они и пришли в лагерь дружин Эрика, Впереди, обнявшись шли Гертруда и Вейрин (вернее, Гертруда прижималась к Вейрин), за ними скрывающие улыбки воительницы. Встретившему их Эрику Валборг сказала:

— Там, у скользких камней, наставница принцессы и три рыцаря...

— Что они там делают? — высказал своё удивление Эрик, не дав досказать Валборг, та закончила:

— В воде лежат, неудачно упали, ударились и... может, наставница, поскользнулась и упала, а рыцари попытались ей помочь и тоже на камнях поскользнулись. В общем, убились все, надо бы их похоронить.

— И чего вас всех туда понесло, там же одни скалы, — недовольно скривился конунг, ответила Фрей:

— На закат хотели посмотреть.

Глядя вслед удаляющимся в сторону "Змея", Эрик сделал рукой вращательный знак у своей головы, показывающий если не полное отсутствие ума, то явную его недостаточность, после чего распорядился, обращаясь к одному из своих дружинников:

— Возьми кого-нибудь в помощь и сходи, похорони тех недотёп, как похоронить? Достойно это сделать — столкни их на глубину, дальше крабы ими займутся. Что? Карманы хочешь проверить и если что ценное с них снять — твоя добыча будет, хотя... не думаю, что много возьмёшь.

Уже поздним вечером, когда все на "Змее", обсудив такую нелепую смерть Брунгильды и трёх рыцарей, заснули, к бодрствующим в рубке Вейрин и Фрей подсела Валборг. Фрей поинтересовалась:

— Эрик ничего не заподозрит?

— Нет, девочки чисто сработали, там всё выглядит естественно. Да и никто в эту сторону в лагере Эрика не смотрит, уже никому "Змей" не интересен, знают же, что сюда никому зайти не позволят, а издали... насмотрелись уже. А девочки со "Змея" сошли незаметно и так же вернулись. Там, на камнях, следы не остаются, уверена, что Эрик не будет заморачиваться с погребением, пошлёт кого-нибудь в море тела столкнуть, а те, кто этим займётся, будут не следы искать, а за мародёрство примутся.

— Послушай, Вал, весь этот спектакль с поиском сокровищ надо было устраивать только ради того, чтоб грохнуть наставницу принцессы, а потом показать, что она самоубилась, да? А рыцари просто оказались не в том месте и не в то время, да? — поинтересовалась Вейрин.

— Да нет, тут всё гораздо сложнее, — произнесла Валборг и, искоса посматривая на кивающую Вейрин. стала рассказывать:

— Меня, вернее, мою дружину наняли для того чтобы... впрочем я вам об этом уже рассказывала. Курфюрсту Ранденбурга очень нужна военная помощь, вернее, не столько ему, сколько союзу им возглавляемому. Алемания — это лоскутное одеяло, состоящее их курфюрств, герцогств, маркграфств, просто графств и территорий поменьше, таких, как независимые баронства, независимые, потому что иной барон будет посильнее некоторых герцогов. Каждый правитель такого как бы государства считает себя полновластным и ни от кого независимым сувереном, но при этом все они якобы входят в священную Алеманскую империю и подчиняются императору, которого сами же и избирают. Кроме владений этой кучи государств в империи есть ещё владения церкви, там тоже бардак, каждый бискуп делает вид, что самостоятельный правитель, но все они платят десятину их Папе. Не отцу, — усмехнулась Валборг, — так называется высшая должность в иерархии церкви.

Сейчас императором этой священной империи выбрали герцога Бавриии — Фридриха, довольно тщеславного и амбициозного человека. А он решил эту империю из бутафорской сделать настоящей, а для этого ему надо привлечь на свою сторону как можно больше владетелей земель этой империи.

— Это очень интересно, — зевнула Вейрин и поинтересовалась: — Какое это имеет отношение к тебе и тем более к нам? Не понимаю.

— Подожди, не всё сразу, сейчас поймёшь, — сказала Валборг и продолжила: — Этому не совсем настоящему императору для достижения своей цели надо было привлечь на свою сторону как можно больше местных владетелей, из не очень богатых, а как это сделать? Что-нибудь им пообещать. Деньги? Так их у этого императора не так уж и много, земли? Этот вариант для местных владетелей даже более предпочтителен, чем деньги. Но где взять эти земли, ведь у него их тоже немного, к тому же если их начать раздавать, то, что у него самого останется? Но есть вариант — забрать земли у землевладельцев бискупов, то есть у церкви. Но это чревато, весьма чревато, ведь и отлучить могут, а это... ну нехорошо, в целом нехорошо, так как, в частности, императору на это плевать. В общем, нужна была причина, и она появилась! Некий Ютер стал проповедовать разные идеи, что, мол, церковники не служат Богу, а думают только о том, как бы стать богаче, в общем не нужна такая церковь. И у этого Ютера появилось много сторонников среди бедноты, а потом и император смекнул — а почему бы не поддержать этого бедного, но такого умного человека? Ему-то ничего не надо, он же против богатства церковников, так почему не помочь этому проповеднику — не забрать это самое богатство у церковников. Многие из владетелей его поддержали, понятно почему, но многие нет. Силы оказались примерно равные, достаточно чуть-чуть помочь одной из сторон и... вот она победа. Но кого-то позвать на помощь со стороны — это может вызвать недовольство как противников, так и сторонников. А тут снова такая, можно сказать, удача — давний спор курфюрста Ранденбурга, который оказался сторонником императора, и маркграфа Шабии из стана противников. А маркграф один из самых влиятельных противников, сам метящий на место императора. Так почему бы не помочь своему приверженцу значительно потрепать, если вообще не уничтожить своего врага? Причем сделать это руками норманнов, а именно конунга Норгов, который сам не прочь поучаствовать в этой драчке, ну там пограбить, да и авторитет свой среди соплеменников поднять. Ну и вполне законный повод конунга позвать нашёлся, ну, сами догадались — какой.

— Что-то не сходится, как выяснилось, Гертруда не в восторге от замужества с красавцем Эриком, — заметила Вейрин. Качая головой, добавила: — Ну совсем не сходится, стараться сбежать от своего красавца жениха через несколько дней общения с ним... тут не любовь, а скорее, наоборот.

— А я и ничего тогда не говорила про любовь, только что они оба красивые, ты же не будешь это отрицать? — улыбнулась Валборг и продолжила: — Сватовство было затеяно курфюрстом при поддержке императора. И как выяснилось, в багаже принцессы было золото, предназначенное конунгу Эрику как задаток за помощь курфюрсту в драке с маркграфом, и не только с ним. А то, что при этом к золоту прилагается ещё и принцесса... ну, я же уже объясняла почему. А то, что курфюрст, можно сказать, пожертвовал одной из своих дочерей... так это ж для благого дела, для этого ничего не жалко, тем более что у него есть ещё две дочки. Большая политика и не таких жертв требует, а тут только одна из дочерей.

— Слушай, Вал, а откуда ты это всё знаешь? — поинтересовалась Вейрин, Валборг ответила:

— Так не дура же, глаза и уши есть, к тому же выводы делать умею. Вот и, понаблюдав за наставницей, поняла, что она ещё та штучка. Ещё когда везли принцессу и золото императора — да, да, то было золото не курфюрста, а императора — в Любен, она очень настаивала, чтоб мы не меняли маршрут. Но я же, повторю, не дура и не поеду по не разведанной дороге, а там была засада, такая весьма нехилая засада, мы её обошли, потому-то тогда и задержались в дороге. А наставница чуть ли не истерику устроила, когда мы другой дорогой пошли. Да и некоторые рыцари были недовольны таким поворотом дела, но помалкивали, моих дружинников было больше. Да и среди рыцарей было много верных курфюрсту, и они меня поддержали, как теперь вижу — предателей среди рыцарей тоже немало. Я уж тогда начала сомневаться — удастся ли нам по морю прорваться или гонцов к Эрику посылать, но не было уверенности, что их не перехватят. Ваше появление — подарок судьбы, или наши боги решили натянуть нос Распятому и его сторонникам. С вами путь от Любена до Бергена оказался лёгким и приятным, ну, если не считать встречи с кракеном, да и это стало не опасным приключением, а так... немного попугало. Вот тогда-то, в пути, я и обратила внимание на недовольство наставницы и нескольких рыцарей. Ну с чего бы им всем быть недовольными? К тому же наставница начинала день с молитвы и вечером долго молилась, это тоже вызвало мои подозрения. Да и мои девочки и ребята обратили внимание, что три рыцаря подолгу молятся, а один как бы игнорирует это.

— И тогда ты решила их всех... ну, в море, для этого придумала клад с церковными сокровищами и поход, чтоб на это посмотреть, — хмыкнула Вейрин, Валборг подтвердила:

— Да, придумала и, как видишь, не ошиблась — наставница была из сторонников, как они говорят, истинной церкви, а не приверженцев учения Ютера. Да и рыцари, которые с ней пошли, тоже верные последователи их Папы. Пошли такой толпой, скорее всего, потому что хотели взять те священные реликвии и своим отвезти — вот, мол, мы какие старательные и верные. В общем, всё очень удачно получилось.

— Получается, ты кардинально решила проблему, провернула операцию по устранению хорошо законспирированного вражеского резидента и трёх полевых агентов, то есть ликвидировала всю сеть одним махом, — сделала вывод Вейрин. Из того, что она сказала, воительницы только поняли, что Вейрин похвалила Валборг за сделанное. Фрей тоже сделала вывод, о чём и сказала своей подруге:

— М-да, Вал, вляпалась ты в разборки сильных мира и нас втянула. Вроде же и не дура и так подставиться, что же теперь делать? Как выкручиваться будем? — укорила Фрей подругу, та стала оправдываться:

— Когда я заказ брала, ничего этого не знала, казалось, дело нетрудное — отвезти принцессу и её вещи Эрику. Дело нетрудное и выгодное, но потом, когда всё это начало всплывать, стала разбираться и поняла, что попала. А тут вы со своим "Змеем", как подарок богов, и я...

— Обрадовалась и снова решила, что всё будет просто — отвезли, получили деньги и быстренько вернулись назад, так? — усмехнулась Фрей, Валборг со вздохом кивнула. Фрей покачала головой и продолжила: — А Эрик, увидев "Змея", начал условия выдвигать, у него тоже положение было не очень, того и гляди ярлы взбунтуются. Вот такой у него выбор был: либо идти отрабатывать полученное золото и, не исключено, потерять титул конунга, либо усмирять непокорных, но при этом не выполнить договор с императором. А эти разборки с несогласными с ним — почти гражданская война, и при этом ещё неизвестно, как всё повернётся, а ещё и невыполнение взятых на себя обязательства перед императором священной Алеманской империи. Похоже, что у Эрика договор был именно с императором, а курфюрст просто посредник. Так?

Валборг снова вздохнула и, посмотрев на Вейрин, сказала:

— Да, очень похоже, что именно так. А мы вроде выпутались из этого трудного положения, у нас всё очень хорошо получилось — деньги я с Эрика получила, да ещё с его предка взяли, можно и обратно. Но тут Вей пожалела принцессу и решила её с собой взять, а с принцессой мы все получили новые проблемы — наставницу со свитой, да идти до Любена, ну, может, не совсем туда, надо с дружиной Эрика.

— Да, проблемы, — согласно кивнула Фрей, а Вейрин обиженно сказала:

— Вот только не надо делать меня виноватой. Ну не могла я оставить Гертруду с Эриком, не нравится он мне! Совсем не нравится этот красавчик!

Вейрин, ушастая ведьма

Валборг ушла спать, а Вейрин и Фрей долго смотрели на звёзды, подмигивающие им с ясного неба. Вейрин, вздохнув точно так же, как перед этим Валборг, нарушила молчание:

— Так что нам теперь делать? Боюсь, что наши приключения ещё не кончились.

— А что мы можем сделать? — ответила вопросом Фрей и пояснила: — А ничего сделать не можем. Ты обещанием Гертруде связала себе руки. Хорошо, что Вал позаботилась убрать лишние глаза и уши, эта святоша, которая по три раза на день молилась, точно на тебя бы донесла в инквизицию. Пусть эти воинствующие святые отцы не имеют в Алемании большого влияния, но их коварству предела нет. А дварфом они бы точно заинтересовались и попытались бы тебя заполучить, как? Не знаю, но точно бы попытались. Вывезли бы в один из монастырей или замков своих сторонников, а уж там... в итоге бы тебя сожгли на костре.

— Ну, меня заполучить не так уж и просто, я... — начала возражать Вейрин, Фрей не дала ей досказать:

— Не стоит недооценивать церковников, у них большой опыт похищения людей, даже таких, которых хорошо охраняют. В общем будь начеку, постоянно.

— На "Змее" я в безопасности, вряд ли меня здесь достанут, — снова попыталась возразить Вейрин и снова получила резкий ответ:

— Если за тебя возьмутся всерьёз, то даже на "Змее" ты не будешь в безопасности, разве что в море или в каюте внизу. Ты даже представить себе не можешь коварства церковников и их возможностей. Конунг свеев Ансгар Храбрый когда-то повздорил с бискупом Баврии, сжёг и разграбил несколько монастырей и плохо закончил — его отравили. А Анстар был не только храбрым, он ещё был очень осторожным и хитрым. Заметь, он вызвал недовольство всего лишь бискупа, не кардинала, и тем более не их верховного Папы. А ты ведь не конунг и не ярл, до тебя будет добраться намного проще.

— Послушай, Фрей, а как же этот проповедник и его сторонники, о которых рассказывала Вал, почему их не?.. — Вейрин не закончила, но то, что она имела в виду, Фрей поняла и пояснила:

— Тут совсем другой расклад, видишь ли, у церковников тоже есть враждующие между собой группы. Как они сами говорят — для достижения нужной цели все средства хороши. А когда идёт драчка между равными противниками, а тут именно тот случай, годятся любые средства, любые союзники. То, что этот союзник может использовать участие в такой сваре к своей пользе, более чем возможно. Я не очень сведуща в этих делах, но мне кажется, с этим проповедником и поддержавшим его императором священной Алеманской империи есть какая-то связь, ведь этот Ютер, или как там его на самом деле, не из болота появился. Чтоб так развернуться, ему нужна такая весьма мощная поддержка. Не удивлюсь, что многие бискупы, а это не только церковные чины, но и владетели многих земель, поддерживают этого проповедующего всеобщую справедливость.

— Да, картина безрадостная, тут сильно пожалеешь, что в "Шлюзовой Камере" не осталась. Хотя и там свои заморочки, очень немаленькие, — поёжилась Вейрин и сделала вывод: — Выгрузим принцессу и как можно быстрее уберёмся из Любена.

— Везде так, везде сложно, думаешь в Новагороде не так? Там тоже проблем хватает, — вздохнула Фрей. Она и Вейрин больше на эту тему не говорили, они вообще больше не говорили, просто сидели молча и смотрели на звёзды, о чём-то размышляя, о чём? Каждая о чём-то своём.

Глава 15. Доброе дело никогда безнаказанным не остаётся, и не только доброе

Хельга, молодая воительница, начинающая ведьма

По мнению Вейрин, это путешествие было довольно скучным, днём плыли, ночью стояли, на берег старались не выходить, да и незачем это было делать. Запаса продуктов должно было хватить до самого Любена, даже с учётом взятых на довольствие советника и оставшегося рыцаря. Еду в основном готовили не в "кухонном блоке", взятом с "Безупречного", а на печурке, установленной во второй каюте, дрова для неё сложили в третьей, складской. На этой печурке, как сказала Ганворт, готовить даже удобнее, так как эта печка имела выемку для установки котелка, а на электрическую плитку можно ставить кастрюльки или сковородки только с плоским дном. Впрочем, Фрей кухонный блок дварфов нравился гораздо больше, особенно электрочайник и кофеварка. Вот так они и шли, медленно и уверено, управляли "Змеем" Хельга и Ингрид, Вейрин и Гертруда пили кофе и вели светские беседы, благо им никто не уже мешал (не было назойливой Брунгильды, постоянно лезшей с советами и поучениями), остальным тоже было чем заняться. Советник, найдя заинтересованную аудиторию из Фрей и Валборг, посвящал их в высокую политику и другие сплетни, воительницы оттачивали своё мастерство на палубе позади кресел Вейрин и Гертруды. К воительницами часто присоединялась и Вейрин, как она сама говорила — размяться хочется, тогда её место занимала Хельга. Гертруда, узнав, что Хельга не простая воительница, а дочь одного из уважаемых ярлов, стала охотно с ней общаться. Вот и сейчас Вейрин, прыгая с двумя мечами, уворачивалась от атак Вивеки, при этом выслушивая едкие комментарии остальных воительниц. Хельга, подражая аристократическим манерам Вейрин и Гертруды, оттопырив мизинец, пила кофе. Вообще-то, у Гертруды не было такой привычки, пока она не посмотрела у Вейрин, а та подсмотрела этот жест у какой-то очень знатной дамы из какого-то исторического голофильма. Хельга старалась одновременно аристократически пить кофе, вести светскую беседу с Гертрудой и смотреть на Вейрин. Одобрительно кивнув, Хельга невпопад к ранее сказанному о погоде (или о чём-то другом, таком же возвышенном) с одобрением произнесла:

— У неё всё лучше и лучше получается, скоро не воительницы её, а она их гонять будет.

— Кто? Кого она гонять будет? — не поняла Гертруда. Проследив взгляд Хельги, задала давно её интересовавший вопрос: — Я вот не могу понять, почему вы, знатные дамы, занимаетесь такими вещами, ну, вот этим — наёмничеством? А вот эти занятия... с мечами и кинжалами? Это больше пристало рыцарям, но никак не знатным дамам.

— Видишь ли... — начала Хельга (она, как и Вейрин, перешла с Гертрудой на ты, хотя той это сразу не очень нравилось) и запнулась, не зная, как понятней объяснить. Решив особо глубоко не вдаваться в эту тему, Хельга, по примеру Вейрин, которая всё объясняла магией дварфов, тоже всё свернула, но не магию, а на высшие силы: — Видишь ли, так было угодно судьбе, а кто мы такие, чтоб ей противиться?

Хельга не стала упоминать богов, вспомнив, что Гертруда принадлежит к верующим в Единого Бога, а та, понимающе кивнув, но всё же (вот оно, женское неизгладимое любопытство) поинтересовалась:

— Да, воле Творца противоречить нельзя, но всё же... я слышала — твой отец говорил, что ты сама ушла из дома... против его воли. У тебя, наверное, были очень веские причины, так поступить.

— Меня отец хотел выдать замуж. Не просто за не любимого, а за того, кто мне был противен. Ты ведь тоже решила сбежать от своего красавца жениха, значит, должна меня понять, — ответила Хельга. Посмотрев на Гертруду, продолжила: — Как видишь, причины у меня были, очень веские причины. Я ушла так же, как и ты, но тогда не было Вейрин, не было и никого другого, кто бы мог помочь слабой девушке и защитить её во враждебном ей большом мире. Вот поэтому мне пришлось стать сильной и примкнуть к тем, кто меня принял, не ставя никаких условий, ничего не требуя в обмен на своё покровительство. А это были норманны из вольной дружины, или как ты о них говоришь — наёмники. Как ты считаешь, можно ли назвать простой наёмницей Фрей? Или Валборг? Ведь именно ей твой отец доверил сопровождать тебя в Берген.

— Ну... я... — растерянно произнесла Гертруда, не зная, что сказать. Увлёкшись разговором, она не заметила, вернее, не услышала, что за её спиной перестали звенеть мечами. Кроме Вейрин к сидящим девушкам подошла Валбог, вот Хельга заметила их и повернулась, но сказать ничего не успела, Валборг, указывая на скалы впереди, озабоченно произнесла:

— Данские проливы, подходим, не нравится мне... — что ей не нравится, сказать она не успела, Хельга презрительно хмыкнула:

— А что там могут нам сейчас сделать? Потребуют у Эрика, чтоб он заплатил пошлину? Боюсь, что тогда им самим платить придётся, чтоб конунг норгов побыстрее прошёл проливы, мало ли что ему в голову взбредёт? Вполне может тут остаться и сам начать брать пошлину с проплывающих и тех, кто на берегу сидит. Конечно, он Гельсинор штурмовать не будет, но и оттуда ему угрожать не смогут, метательные машины и крепостные арбалеты его драккары не достанут. А выйти навстречу такой дружине на своих малых драккарах местные не посмеют.

— Так-то оно так, но мне кажется, что не пошлину с нас брать собрались, чует моё сердце — нас ждут большие неприятности!

— Вообще-то, на неприятности реагирует не сердце, а другой орган, такой большой и мягкий орган, находящийся гораздо ниже сердца, ему обычно больше всего и достаётся. Может, потому и достаётся, что он большой и мягкий, а может, потому что очень приключения любит. Недаром же говорят — искать приключения на свою... — хихикнула Вейрин. Валборг, глянув на Вейрин, покачала головой, и та уже серьёзно сказала: — Девочки, спуститесь-ка на всякий случай вниз. Да, кресла тоже с собой заберите, если они пострадают, то обидно будет, что хорошая вещь пропала.

Валборг, воительница, прозванная обоерукой, ярл

Вейрин, дождавшись, пока Хельга и Гертруда уйдут вниз, сделала приглашающий жест и перебралась в рубку, Валборг последовала за ней. Там, усевшись в кресло (Валборг заняла среднее место), спросила:

— Вал, ты думаешь — засада? Но кто её может организовать? Чтоб это сделать, какую же силу собрать надо. Что они, не видят, сколько драккаров идёт? Ну, если собираются засаду устроить, то должны хотя бы знать силы тех, на кого прыгнуть хотят.

— Вей, тут не всё так просто... впрочем, я об этом уже говорила. Противникам императора совсем не надо, чтоб к нему подкрепление подошло, им совсем не улыбается драться с объединёнными силами его и норвеев. Вот они и постараются не допустить их объединения, попытаются это подкрепление отогнать, а если получится, то вообще, уничтожить.

— Но как? — удивилась Вейрин, она не то что не поверила Валборг, просто ей стало интересно, как такая попытка будет сделана. Валборг, с укоризной посмотрев на девушку, ответила:

— Не знаю как, но чует моё сердце и то место, которое ты так красочно описала, что нам приготовили эти самые приключения на него. Как это будет сделано, даже представить не могу, но вот абсолютно уверена, что нас ожидают большие неприятности.

— Обычно это место само ищет на себя приключения, ну, или их притягивает. Но если честно, то в данной ситуации я не вижу причин беспокоиться. Мы можем убежать от любых неприятностей, что нам могут приготовить, если это действительно хотят сделать, обитатели того замка, — Вейрин указала на Гельсинор, мимо которого как раз проходил "Змей". Потом повернувшись к колонне драккаров, продолжила: — Не думаю, что кто-то захочет связываться с ребятами на этих корабликах. Драккары Эрика больше чем те, что тут изображали погоню за нами в прошлый раз, а это значит, что экипажи на норгских намного больше, чем у местных, Да и численное превосходство в плавсредствах у Эрика не то что намного больше, оно просто подавляющее, так что я не понимаю, чего ты опасаешься.

— Вей, а плавсредства — это то, что плавает да? Это ты так забавно драккары назвала? — подала голос до этого молчавшая Ингрид. Валборг, глянув на захихикавших девушек, покачала головой, собираясь их пожурить за легкомысленность, но тут Вейрин, слегка напрягшись, взяла управления "Змеем" на себя. Показав на круглый экран радара, на котором появились яркие точки, Вейрин сказала:

— Похоже, Вал, ты права, там, в самом узком месте пролива, нас ждут. Правда, я не понимаю, что они смогут противопоставить Эрику, уж слишком их мало, но... ждут они явно нас. Надо глянуть, что там они задумали.

"Змей" увеличил скорость и поравнялся с головным драккаром, они одновременно обошли небольшой скальный выступ и увидели корабли, перегораживающие пролив. Это были четыре больших корабля и с десяток малых, занявших промежутки между большими. Валборг выдохнула:

— Дромоны!

— Ну и что? — поинтересовалась Вейрин и, глядя на неподвижно стоящие корабли, продолжила: — Их слишком мало. У Эрика драккаров гораздо больше, они могут облепить со всех сторон каждый из этих кораблей, ещё останется много незадействованных в таком нападении. Сколько бы не было воинов на этих толстяках, норманны Эрика их числом задавят.

— Это же дромоны, — повторила Валборг и, показав на отстающие от "Змея" драккары, объяснила, что имеет в виду: — Они никого к себе не подпустят, сожгут своим греческим огнём. Даже внезапная атака нескольких драккаров на эти дромоны не принесёт успеха, скажешь, что пока дромон будет жечь один драккар, то другие могут подойти вплотную. Этого не допустят вон те коги, там воинов больше, чем в драккаре, раза в два. Да, их немного, но и Эрик не сможет задействовать все свои силы. Эрик не дурак, всё это прекрасно сам понимает, но кажется, он попал в ловушку, смотри сама! Вон видишь, на носу дромона появилась труба и дымок там вьётся? Это сифон изготовили для метания греческого огня.

Ветер был попутный для драккаров норгов, но сейчас это стало не преимуществом, а недостатком. Норги сворачивали паруса и старались уйти от такого грозного противника на вёслах, но это им не очень удавалось. Пролив не был широким, и на драккарах, идущих в центре и хвосте колоны, не сразу увидели опасность. Теперь эти драккары, сгрудившись, не давали отойти тем, которые раньше шли первыми. Дромоны на вёслах двинулись к сбившимся в кучу драккарам норгов с явным намерением атаковать тех. "Змей", продолжавший двигаться вперёд, оказался между драккарами норгов и не спеша идущими на них дромонами. Вейрин повернула тумблер, и рубку сверху прикрыл поднявшийся броневой щит. Глядя на приближающийся тяжёлый корабль, Вейрин сказала:

— Какой красавец, жалко топить, но придётся. Вал, говоришь, у него огонь вылетает из той трубы? Значит, и ёмкость с горючей смесью должна быть где-то вон там, туда и ударю. Для начала подожжём один и посмотрим, что остальные делать будут.

Пока Вейрин это говорила, "Змей" и дромон подошли друг к другу довольно близко. Видно, на дромоне у кого-то сдали нервы, уж очень необычно выглядел этот идущий навстречу корабль, от которого непонятно чего можно было ожидать. На дромоне зашипел сифон, и в "Змея" полетела струя огня. Всё-таки расстояние для такого выстрела было большим, и огонь не долетел, хотя немного на нос "Змея" попало. Вейрин со словами "Я не виновата, они первые начали" подняла башню с излучателями. Нос дромона полыхнул, как будто там что-то взорвалось. Скорее всего, это был не взрыв, а вспыхнула горючая жидкость в сифоне, выплеснувшаяся из вспоротого лучом резервуара, но зрелище было весьма впечатляющим. Вейрин, довернув стволы излучателя, для чего ей пришлось повернуть не только башню, но и подправить направление движением всего корпуса катера, подожгла горючую жидкость и на втором дромоне. Ускорив движение, "Змей" прошел сквозь строй когов, отрезав нос одному из них и лишив вёсел ещё четыре. Развернув по широкому кругу истребитель, Вейрин узким лучом отрубила вёсла у остальных когов и подожгла оставшиеся дромоны. Эти действия вызвали восторженные крики на "палубе", Вейрин, оглянувшись на громко выражавших свой восторг дружинников Валборг, недовольно сказала:

— Было же сказано — уйти в каюту, хотя... если бы этот огонь попал туда, то огнестойкая пропитка вряд ли выдержала бы. Вон смотрите, вроде и немного попало, а до сих пор горит!

На носу "Змея" продолжало что-то гореть. Вейрин ворча под нос: — "Там же металл, гореть нечему", достала огнетушитель и залила пламя пеной.

Вейрин, ушастая ведьма

Дромоны, вернее, то, что от них осталось, догорали, из их экипажей мало кто уцелел, и было очень похоже, что никто уже и не спасётся. Люди с дромонов хорошо знали свойства своего главного оружия, знали, что "греческий огонь" горит, попав и в воду, чтоб спастись от него, надо было отплыть как можно дальше от горящего корабля, но это несчастным не помогло. Норманны Эрика расстреливали их из луков, а некоторых топили, просто ударив веслом. Воинов с когов, тех, кто не упал в воду, резали на палубах их кораблей. Те коги, которые остались на плаву, лишившиеся прикрытия дромонов, были быстро взяты на абордаж. Конечно, воины с этих кораблей пытались оказать сопротивление, но норгов было больше, и они умело воспользовались своим преимуществом.

Вейрин наблюдала за этой резнёй с палубы "Змея", сидя в плетёном кресле с чашечкой кофе в руках. В креслах рядом, тоже с чашечками кофе, сидели Хельга и Фрей, Гертруда, глянув на это кровавое побоище, быстро ушла в каюту. Вейрин недовольно морщилась, ей не нравилось происходящее, но вмешиваться она не собиралась. Точно так же недовольно морщилась и Хельга, может, ей тоже всё это не нравилось, а может, она просто подражала Вейрин. Зато Валборг и её дружинники только что не прыгали от восторга, а если о чём и досадовали, то только о том, что не могут принять участие в этом избиении. Фрей, посмотрев на подруг, сказала:

— И нечего морщиться, эти ребята знали, на что шли. Они бы нас не пожалели.

— Да я всё понимаю, но это как-то... — недоговорив, вздохнула Вейрин.

— Как? — поинтересовалась подошедшая Валборг и сама же ответила: — Только вот так, Фрей права, они бы нас не пожалели. Ты же сама видела — они начали первыми и сразу ударили огнём, а "греческий огонь" такая штука, что шансов выжить не даёт. Даже если попадёт совсем немного, то уже не спастись. А эти четыре дромона здесь именно нас ждали, а для чего? Думаю, объяснять не надо.

Вейрин снова вздохнула и, глянув на выстраивающиеся в походную колонну драккары, крикнула сидящей в рубке Ингрид, чтоб та заняла прежнее место в том строю. "Змей" заурчал и, пропустив половину колонны, пристроился к ней сбоку. Видя, что Вейрин пребывает не в лучшем расположении духа, Фрей спустилась вниз, чтоб ещё сделать подруге кофе.

— Вей, ты что, раньше никогда не видела, как сражаются? — спросила Валборг, занявшая место, где раньше сидела Фрей. Вейрин не ответила, а Валборг продолжила: — Не строй из себя обитательницу монастыря распятого, Фрей рассказывала, как ты дралась, да и я сама видела, как ты расправляешься с теми, кто тебя задел. А здесь — или мы, или нас. А оставлять в живых врагов — это очень глупо, очень!

Вейрин покивала, она решила не спорить с Валборг, тем более что такого же мнения придерживались остальные, спросила совсем о другом:

— Вал, а откуда взялись эти большие корабли? Эти, как их — дромоны.

— Из Любена, там их как раз четыре и стояло. Кому-то очень не хочется, чтоб курфюрст Ранденбурга, ну и соответственно император, получили подкрепление. То, что к ним должен прийти Эрик, было известно, вот и были приняты такие меры. Против сборной дружины конунга норгов мало кто выйти может, разве что свеи, но они вряд ли это сделают, сколько золота им не сули, а вот греки позарились. И знаешь, их дромоны вполне могли утопить, вернее, сжечь все драккары Эрика, так бы и произошло, если бы не ты со своим "Змеем".

— Так что Эрик тебе снова должен, — вставила Хельга, Валборг покачала головой:

— Умные люди говорят — бойтесь таких должников. После всего увиденного Эрик точно постарается наложить лапу на "Змея", ну, как-то заманить тебя в свою дружину. Он понял, что силой у него это не получится, но вот как-то по-другому... в общем, Вей, будь осторожна.

— Да, Вейрин, надо нам всем теперь очень беречься, Эрик может попытаться как-то повлиять на тебя через девочек. Меня-то он не зацепит, а вот Ингрид и Хельгу... особенно Хельгу, — произнесла поднявшаяся на палубу Фрей. Вейрин согласно кивнула и, сдвинув брови, сказала, больше обращаясь к рядом сидящей Хельге и выглянувшей из рубки Ингрид:

— Я вот тоже так думаю, так что ты, Хельга и Ингрид, на берег ни ногой! Ночевать будете в нижней каюте, хорошо, хоть до Любена осталось несколько ночёвок. Будем надеяться, что Эрик проявит благоразумие, иначе... жалеть никого не стану!

Но надежде Вейрин не суждено было сбыться. Первая ночёвка прошла спокойно, а вот на второй это и произошло. Вейрин не подходила к берегу, как делала это раньше, а старалась поставить свой истребитель метрах в трёхстах от кромки прибоя. Катер стоял не на якоре, а задавая положение курсографом, конечно, постоянно работающий двигатель (а как ещё можно сохранить в море относительную неподвижность катера?) потреблял энергию, но при постоянно заполненных накопителях это было не критично. Вот и в этот раз Вейрин, выйдя из рубки, потянулась и так и застыла — к "Змею" шёл драккар Эрика.

— Ингрид и Хельга — в рубку и поднять щиты! Все остальные в каюту и задраить все двери и люки! — распорядилась Вейрин. Её команда была быстро выполнена, но не всеми, Фрей и Валборг остались на палубе. Вейрин покачала головой, но говорить ничего не стала, продолжая наблюдать за быстро приближающимся драккаром. С него, когда он подошёл совсем близко, на борт истребителя перепрыгнули сам Эрик, ярл Бернт и с десяток воинов, которые успели, так как "Змей", тихо заурчав, быстро пошёл в море. Глядя на удаляющийся берег, Вейрин спокойно поинтересовалась у Эрика:

— И что дальше?

Тот немного растерялся, видно, не ожидал такой реакции на вторжение его воинов, Вейрин должна была если не испугаться, то возмутиться и протестовать, в общем, как-то возражать, а она почему-то восприняла это всё равнодушно. Такое возможно в том случае, если действия грозного конунга не были неожиданностью для Вейрин и она заранее приготовила какой-то ответ, именно так решил Эрик. Потому он и растерялся, но потом, придя в себя, напыщенно сказал:

— Я хочу оказать тебе честь и предлагаю тебе присоединиться к моей дружине.

— А зачем? — так же невозмутимо спросила Вейрин. Она, Фрей и Валборг стояли, почти прижавшись спиной к броневой плите, закрывающей вход в рубку, это не позволило воинам Эрика, рассыпавшимся по "Змею" их обойти. Похоже, что это было правильным решением, так как один из воинов доложил конунгу:

— Всё закрыто, внутрь войти невозможно.

Вейрин улыбнулась, глядя на растерявшегося Эрика, похоже, он не ожидал такого приёма. На помощь своему конунгу пришёл Бернт:

— Великий конунг предлагает тебе большую честь — присоединиться к его дружине и стать участницей его великих дел, — Вейрин насмешливо приподняла бровь. Бернт поперхнулся и снова предложил: — Присоединиться к славной дружине конунга в этом походе. Это принесёт тебе славу и...

— А зачем? Зачем мне слава? — снова невозмутимо поинтересовалась Вейрин, не дослушав Бернта. Повернувшись к Валборг и, кивнув в сторону Эрика, сказала: — Ну ничего себе, он уже великий конунг, когда только успел, а теперь ещё и предлагает мне стать соучастницей его делишек. Уж не знаю, какого размера они будут. Но мне что-то не хочется, совсем не хочется! Поэтому уговаривать меня бесполезно, вот и не надо этого делать.

Последние слова были адресованы Бернту, а Валборг ничего не сказала, но было видно, что она согласна с Вейрин. Теперь растерялся Бернт, а Эрик решил показать этой строптивой девчонке — кто хозяин положения. Положив руку на эфес меча, конунг многозначительно произнёс:

— Если моё великодушное предложение тебя не устраивает и ты не хочешь по доброй воле присоединиться к моей дружине, я ведь могу и принудить тебя это сделать. Тут нет дварфов, поэтому они за тебя не заступятся, они, вообще, не узнают, что здесь произошло.

Эти слова стали сигналом для дружинников Эрика, и они так же, как и он, взялись за рукоятки своих мечей, а двое даже достали своё оружие и попытались направить в сторону стоящих у рубки девушек. Именно попытались, Вейрин, выхватив ручник, отрезала лезвия мечей шустрых дружинников, отрезала у самой рукояти. Вейрин не была искусным стрелком, и если бы эти двое стояли дальше, то у неё бы такое не получилось, да и заряда даже полного накопителя ручника хватило бы только на один меч, но здесь... Вейрин мельком глянула на индикатор заряда, он показывал, что накопитель ручника полон. Эрик и его дружинники тупо смотрели на лежавшие на палубе лезвия мечей и тех двоих, которые этих мечей лишились. Вейрин проделала всё настолько быстро, что никто ничего и не понял, вот девушка стоит спокойно, вот она взмахнула рукой, и неизвестно откуда взявшееся огненное лезвие разрезало мечи, и вот она снова стоит и ехидно улыбается, не иначе как применила магию дварфов! Вообще-то, если бы кто-нибудь внимательно наблюдал за Вейрин, то увидел бы ручник и то, как она его прятала, но все смотрели на огненное лезвие, а потом на отрезанные и падающие части мечей. В общем, для неподготовленного зрителя зрелище было весьма впечатляющее.

— Если кто ещё дернется, отрежу головы, — ласково предупредила Вейрин и скомандовала: — Хельга, подойди к драккару конунга, ему и его воинам захотелось вернуться.

— Хорошо, Вей, — голос Хельги, который, казалось, раздаётся со всех сторон, заставил испуганно вздрогнуть конунга и его храбрых воинов. Ведь было чего пугаться, сначала эта безоружная ведьма непонятно откуда взявшимся огнём режет железные мечи так, словно они даже не из дерева сделанные, а из масла! Потом этот голос... говорит знакомая многим Хельга, но говорит так, будто окружила и без того испуганных воинов со всех сторон! Взятые с "Безупречного" динамики Вейрин распределила по всему истребителю, что, учитывая ещё два мощных, установленных на передней стенке рубки, создало эффект очень объёмного звука. "Змей" медленно двинулся к драккару Эрика, который не стоял на месте, оставшиеся там воины изо всех сил гребли, стараясь догнать истребитель. Вейрин тем же ласковым тоном сказала:

— Эрик, скажешь своим людям, чтоб смирно себя вели. Если полезут сюда, жалеть не стану, всем им голову отрежу, но сначала это сделаю вам. Ты понял?

Конунг судорожно закивал, а вот Бернт, услышав голос дочери, приободрился и громко сказал:

— Хельга, дочь моя, неужели ты позволишь, чтоб твоему отцу отрезали голову?

— Вей, не надо ему голову отрезать, — ответила Хельга, Вейрин согласно кивнула (стоящие перед ней норманны решили, что обладательница этого голоса не только слышит, но и видит Вейрин):

— Хорошо, не буду ему отрезать голову, отрежу что-нибудь другое, согласна? Скажем, руки, ноги-то ему понадобятся, чтоб отсюда уйти.

— Согласна, можешь отрезать, — ответил голос. Бернт вздрогнул и попытался разжалобить Хельгу:

— Доченька, неужели ты будешь столь жестока к отцу, что позволишь этой...

— К отцу? А был ли ты отцом для меня? Для тебя я не существовала, обо мне ты вспомнил только тогда, когда решил отдать замуж за Насмешника, хотя знал, что он уморил своих первых жён. Тебе нужен был с ним союз, и за него ты собирался заплатить свободой, если не жизнью своей дочери. Но поскольку ты мой отец, Вейрин не убьёт тебя как остальных, а отрежет... ну, ладно, не руки, а... Вей, это на твоё усмотрение.

Пока Хельга говорила, Бернт, а за ним остальные воины попытался сделать несколько шагов к Вейрин, та, снова выхватив ручник, срезала у ярла меч с пояса, при этом разрезав пояс и повредив бок ярлу. Тот зашипел и подался назад, заставив отступить и остальных. Вейрин укоризненно сказала:

— Я же предупреждала, больше этого делать не буду. Отрежу всем головы, а тебе ярл Бернт, нос и уши, я обещала Хельге, скажи ей спасибо, совсем твою голову не отрезать.

"Змей" подошёл к драккару Эрика, воины на нём собирались перебраться на "Змея", но Хельга ударила бортом о борт, и те, кто собирался прыгать, попадали. А те, кто был на "Змее", поспешили убраться с него, Вейрин поощрила их к этому, проведя лучом им по спинам. Хоть луч был максимально расфокусирован, жар почувствовали все неудавшиеся абордажники. Как только последний норманн покинул катер, Хельга (а может, сейчас управляла Ингрид) быстро отвела его от драккара.

— Надеюсь, у них хватит ума не стрелять в нашу сторону, — сказала Валборг и пояснила, почему это её озаботило: — Вей, ты унизила Эрика перед его воинами, и не только его, он в ярости может приказать начать стрелять.

Вейрин пожала плечами, а ответила Фрей:

— Даже если это будут горящие стрелы, "Змею" вреда они не доставят, тем более что мы уже далеко отошли. Ну вот, теперь они нас вообще не достанут.

Фрей, воительница и ведьма

"Змей" шёл в стороне от строя драккаров сборной дружины Эрика, взяв ещё более мористее, чем обычно. Управляли катером Хельга и Ингрид, а Вейрин сидела в кресле на палубе и слушала сидящую рядом Гертруду, которая рассказывала о нравах и обычаях Алемании. Фрей принесла только что сваренный кофе и отдала чашки девушкам, потом села в третье кресло и задумчиво уставилась на свою чашку с кофе, вдыхая его аромат. Этот горьковатый и терпкий напиток ей нравился всё больше. Со стороны могло бы показаться, что Фрей прислуживает Вейрин, постоянно варя ей, Гертруде и Хельге кофе. Но это было не так, просто Фрей нравился сам процесс приготовления этого напитка, да и вообще она была в восторге от кухонного блока, поэтому взяла всю готовку на себя, не допуская никого больше к этим чудесным вещам. Остальные особо не возражали, а Вейрин тихонько хихикала, видя такую, можно сказать, ревность к кухонному оборудованию. Фрей, конечно, это не могла не заметить, но не обижалась на младшую подругу, Вейрин, точно так же, как Ингрид и Хельга, признала как бы главенство более старшей и опытной воительницы. Конечно, Вейрин многое знала и умела, но это были довольно необычные и своеобразные знания и умения, в остальном же она была не то что неумехой, просто неопытной. Чем-то она очень напоминала Хельгу и Ингрид, хоть внешне на них совсем не была похожа. Скорее, Хельгу, такая же наивная и добрая. Фрей заметила, что Вейрин хорошо умела драться, но редко наносила смертельные удары, словно жалея своих противников, хотя в большинстве случаев они старались если не убить её, то покалечить. Но это в драке глаза в глаза, если же на расстоянии, то Вейрин пощады не знала. Похоже, что там, откуда Вейрин, так и сражаются — не сходясь грудь в грудь. Этим Вейрин очень напоминала Хельгу. Эта великолепная лучница, стреляющая без промаха и не знающая пощады, не любила ближнего боя, хотя подруги её хорошо натаскали и она могла многих одолеть в драке на мечах или ножах. Может, эта схожесть Вейрин и Хельги стала причиной того, что Фрей и её взяла под свою опеку. Из рубки, словно почувствовав, что о ней думают (а может, оно так и было), выбралась Хельга и, потянув носом, жалобно посмотрела на Фрей, женщина улыбнулась и махнула девушке, подзывая ей к себе. Усадив её в кресло, отдала свою чашку, из которой не успела и глотка сделать, после чего отправилась за новой порцией кофе.

В каюте Валборг Вивека и Ганворт на одном из экранов смотрели какой-то голофильм, несколько десятков которых Вейрин, вернее, Хельга прихватила на "Безупречном". Все фильмы были на неизвестном для воительниц языке, поэтому большинство из этих фильмов их не заинтересовали, а вот исторические боевики... там всё было и так понятно — герои сначала поругались, а потом драться начали. Если драки врукопашную воительницам понравились, то на мечах или другом холодном оружии вызвали беспощадную критику. Вот и сейчас все три воительницы хохотали, утирая слёзы. Увидев Фрей, Валборг пояснила причину этого веселья:

— Нет, ты только посмотри на этих неумех! Я бы одна весь тот отряд одолела, кто им только мечи дал? Они же ими махают так, будто мух отогнать пытаются!

Её поддержали обе её дружинницы, Фрей кивнула и занялась приготовлением кофе, закончив, налила его в термос, а не в чашки, после чего сказала:

— Вот, девочкам приготовила и себе, не чашками же носить. Вал, а ты не хочешь попробовать? Тебе тоже я приготовила, бери чашку и пошли.

Валборг хотела сказать, что ей этот напиток не нравится, но взглянув на Фрей, молча взяла чашку и последовала за подругой. На палубе, дождавшись, пока Фрей разольёт кофе, спросила у той:

— Так что ты хотела мне сказать?

— Мы уйдём из Любена, а ты останешься. Конечно, там у тебя дружина, но она слишком мала, чтоб противостоять воинам Эрика, ты меня поняла?

— Фрей, да знаю я это, Эрик не тот человек, который забывает обиды. Он постарается отомстить, если не сам, то через владетеля Ранденбурга, а это значит — император тоже в этом примет участие. Им обоим очень нужна воинская помощь и, чтоб задобрить Эрика, они сделают всё, что тот захочет, но Любен вольный город, и там...

— Вал, не смеши меня — вольный город... Неужели ты думаешь, что тебя там не смогут достать? Советники магистрата не будут заступаться за какую-то наёмницу, если кто-то из сильных мира потребует её выдачи, или просто закроют глаза на то, что эту наёмницу просто захватят в их вольном городе. А ты слишком многим успела наступить на любимую мозоль. Мне кажется, что тебе поручили доставку принцессы и всего того, что было с ней, потому что были уверены, что ты справишься, ну а потом... наёмницу и её дружину можно бросить как кость своим врагам. Надо же тем кого-то наказать за свою неудачу, примерно и очень строго наказать, чтоб это в первую очередь видели союзники. Это отвлечёт от истинных организаторов этой авантюры. Подумай над этим.

— А вы?— спросила Валборг у Фрей, внимательно выслушав. Глядя на подругу, Валборг тоже высказалась: — Вы тоже в это влипли, по самые уши влипли. Ведь то, как дружине Эрика удалось разобраться с засадой, скоро станет известно всем, кто это захочет узнать. Не только они будут вашими врагами, но и Эрик... он не простит своего унижения. Да, главную роль в этом сыграла Вейрин, но и вы, как её дружина, тоже к этому причастны. А за то, как это было сделано, вас всех могут объявить ведьмами, чем это вам грозит, ты знаешь.

— Меня и так считают ведьмой, и до сих пор не сожгли, — улыбнулась Фрей.

— Не сожгли, потому что не было повода. Ты никому не была интересна, таких как ты довольно много, если всех жечь, то дров не хватит, — в свою очередь улыбнулась Валборг и серьёзно продолжила: — Но теперь такой повод появился. Цепляя вас, постараются достать Вейрин. Если раньше это казалось сделать легко — без своего корабля Вейрин не казалась уж такой сильной, то теперь... Выяснилось, что не только её "Змей" умет огонь выдыхать, или как там у него это получается, но и сама Вейрин так может. Да и ещё как может! Так меч огнём разрезать можно только в кузне, я специально постаралась рассмотреть место разлома, там металл плавился, даже представить не могу — как Вейрин это сделала, не иначе как магия дварфов. Но это мы знаем, а вот в Любене её запросто могут обвинить в колдовстве и захватить для дознания и суда. Ты можешь сказать, что Вейрин может этим огнём отбиться, не уверена, внезапно толпой навалятся, она ничего сделать не успеет. Поговори с ней об этом.

Фрей ничего не сказала, ведь её подруга была во всём права, поэтому только кивнула.

Вейрин, ушастая ведьма

"Змей" вошёл в гавань Любена уже после полудня. Вейрин сразу обратила внимание на отсутствие ладей каравана Могуты Мирдарыча и драккаров дружины Олафа Эриксона, было ясно, что они уже ушли из Любена. Драккаров Валборг тоже не было на обычном месте, поэтому Вейрин направила "Змея" к пристани новагородского конца, но не успел он там остановиться, как к нему подбежал заламывающий руки Деян Данмярыч, пытавшийся что-то сказать, но Вейрин не дала ему это сделать, громко закричав:

— Твои товары готовы к погрузке? Нет? Чем же ты тут занимался? Давай командуй, надеюсь, управитесь быстро.

Торговый гость, перестав размахивать руками, побежал к своему лабазу, а его место занял богато одетый господин в сопровождении довольно большой свиты, в которой были рыцари, ранее сопровождавшие Гертруду в Любен. Он тоже приготовился что-то сказать, судя по его грозному виду, весьма гневное, но замешкался, увидев Гертруду. Этим воспользовалась Валборг, которая изобразив поклон, сказала:

— Ваша милость, ваше поручение выполнено, дружина конунга Эрика высаживается на берег в пяти милях западнее. Сами понимаете, входить в гавань Любена его драккарам не стоило, местная стража могла бы принять такое количество воинов за нападение.

— Да, ваша милость, конунг Эрик привёл объединённые дружины норгов, как и было условлено. Вам надо поспешить к нему навстречу, — Шварцтель подтвердил слова Валборг.

— Но как?.. — растерянно произнёс курфюрст Ранденбурга, видно имея в виду, как удалось Эрику привести свою дружину так быстро. Валборг ответила на этот незаданный вопрос:

— Об этом вам доложат позже, а сейчас надо проводить принцессу в вашу резиденцию, она устала с дороги.

— Да, ваша милость, это было удивительно и необычно, но об этом потом, — произнёс Шварцтель. Курфюрст недовольно поднял бровь, видно, он всё же хотел узнать, как это получилось, но советник быстро досказал: — Ваши враги знают, что конунг Эрик придёт вам на помощь, но они совсем не ожидают, что это произойдёт так быстро. Надо этим воспользоваться, пока маркграф Шабии и остальные не опомнились.

— Да, вы правы, советник, надо развить успех, остальное — потом. Сейчас поспешим к нашим войскам и месту высадки воинских сил нашего союзника, — кивнул курфюрст и скомандовал: — Коня советнику.

Курфюрст и его сопровождающие умчались, хотя о принцессе курфюрст не забыл, для её сопровождения он оставил трёх своих рыцарей. Вейрин по достоинству оценила заботу отца о своей дочери, сказав Гертруде:

— Какая забота — оставить трёх конных для твоего сопровождения, совсем не подумав, что тебе и твоим девочкам не на чём ехать. Да и рыцарь, который с нами приехал, без лошади. Если эти доблестные парни ещё могут взять вас троих (Вейрин имела в виду, что принцессу и её служанок рыцари посадят к себе на коней), то тот парень, что? Должен за вами бежать? Теперь я понимаю, почему тебе хотелось уехать от столь заботливого родителя, но будущий муж оказался ещё хуже.

Гертруда поморщилась, ей совсем не хотелось так ехать — с каким-то рыцарем на одном коне, о чём она недовольно сказала. Тут же два рыцаря отправились на поиски какого-нибудь экипажа. Надо отдать им должное, они быстро справились с этой задачей. Когда в эту довольно большую карету были загружены все вещи принцессы и её служанок, она обняла Вейрин и даже прослезилась при этом.

"Змей" был развёрнут кормой к причалу и, как только принцесса уехала, знакомые Вейрин приказчики и работники Деян Данмярыча начали грузить короба и бочки с товарами, этих предметов упаковки было довольно много, такое количество груза вызвало удивление Вейрин и остальных девушек, видя их реакцию, купец пояснил:

— Деньги работать должны, а не лежать. Вот я и скупился на выторгованное золото, в Холмах и окрестных селениях это всё с выгодой продам, ведь там такого товара нет.

Вейрин покачала головой — ушлый купец своего не упустит, но с другой стороны, доля Вейрин увеличится, пусть и получит её она позже. Валборг, посмотрев вслед удаляющемуся экипажу, увозящему Гертруду и её служанок, сказала:

— Надеюсь, у неё всё будет хорошо, эта затея с её женитьбой нужна была её отцу для привлечения на свою сторону конунга норгов, но раз это уже выполнено, думаю, что они, конунг и курфюрст, не будут настаивать на этом союзе, тем более что им обоим пользы от него никакой. Да ладно с ними со всеми, пойду я, узнаю, куда делись мои драккары.

Валборг ушла, а Вейрин с Хельгой и Ингрид устроились на палубе, наблюдать — как идёт погрузка, которой руководила Фрей. Товаров было много, ими загрузили весь третий отсек, оставив там только узкий проход. Хельга даже высказала предположение — не перегрузят ли "Змея", Вейрин хмыкнула, снаряженная пусковая установка с ракето-торпедами весила намного больше, и это не было таким уж большим грузом для истребителя. Но всё же Вейрин постаралась успокоить Хельгу, начав объяснять, что "Змей" может везти гораздо больший груз. Погрузка почти закончилась, но тут прибежала Вивека, с трудом это сделала, так как была ранена. Упавшую на доски пристани девушку занесли на "Змея", после чего приступили к расспросам.

— Нас там ждали... засада... стреляли из арбалетов, Бьярна положили... все в него стреляли, а... а потом на нас навалились, много их было, хотели только Вал, взять, их главный так кричал... её и Ганворт скрутили... мы отбивались, Вал крикнула, чтоб я бежала, а сама раненую Ганворт собой закрыла и закричала, что убьёт себя если тронут... — прерывисто проговорила Вивека, после чего закашлялась. Вейрин посмотрела на Фрей и побежала вниз за аптечкой. После того как перевязанная и получившая два укола Вивека уснула, Вейрин спросила у Фрей:

— Кто устроил засаду? Ви успела рассказать?

— Люди Дранкнакля и инквизиторы, ещё и городские стражники, — ответила Фрей. — Наверное, девочек потащат в тюрьму магистрата. Стражников было много, но они в драке не участвовали, иначе Ганворт не смогла убежать, хотя её ранили легко, а вот Вивека сумела убежать, но потеряла много крови. Скорее всего, городские стражники её упустили, ну сделали вид, что упустили, а потом не дали Ганворт добить, здесь не очень любят инквизиторов. А тем теперь, чтоб заполучить Валборг, надо будет доказать, что она ведьма, она и Ганворт. Видимо, могут и сюда прийти, за нами, а может, и нет. Надо выручать девочек, только вот не знаю как, может, к Роткомпфу за помощью сходим, хотя...

— Он может и не заступиться, кто мы ему? Так, случайные знакомые, а если и заступится, то насколько он тут влиятелен? — с сомнением произнесла Вейрин. Потом тряхнув головой, решительно сказала: — Нам самим надо их выручать! Говоришь, хотят доказать, что Вал и Ганн ведьмы? Что ж, я им покажу, что такое настоящая ведьма. Покажешь, куда их потащили? Тогда делаем так, идём мы с Фрей, Ингрид и Хельга остаются на "Змее", отведёте его от берега и развернёте носом, так чтоб можно было стрелять, Хельга знает, как это делать, я ей показывала. Вот наука и пригодилась. А вы, гости заморские, как мышки сидите на борту "Змея" и не высовываетесь, понятно? Кстати, а где Малк?

— С местными скоморохами ушёл, что с него, перекати-поле, взять, — ответил Деян Данмярыч, Вейрин ещё раз кивнула и сказала, чтоб со "Змея" ни ногой.

— Одеться надо попроще, нет, твои, Вейрин, кольчуги снимать не будем, если с них снять мех, то вполне сойдёт за обычную одежду, — сказала Фрей. Пока они снимали мех, к Вейрин обратился Угрим:

— Я с тобой, значит, пойду. Эта, вы воительницы, вы бойцы гораздо лучше меня, но если твои подруги ранены, то их, значит того, надо будет нести, а вы будете заняты... — чем будут заняты Вейрин и Фрей, Угрим не договорил, видно, он выдохся, говоря такую длинную фразу. Вейрин хотела возразить, но Фрей её остановила, после чего сказала парню:

— Пожалуй, он прав, пусть идет с нами. Но, Угрим, тебя вроде так зовут? Будешь сзади, вперёд не лезь и во всём чтоб нас слушался.

Фрей, воительница и ведьма

До городской управы, или магистрата, добрались довольно быстро, и глядя из переулка на стражу у закрытых тяжёлых дверей, Вейрин решительно положила руку на рукоять излучателя, торчащую из кобуры. Фрей, которая уже видела действие этого оружия, остановила подругу:

— Подожди, я не сомневаюсь, что ты туда прорвёшься, но здание большое, там много коридоров и комнат, там ещё есть глубокие подвалы, я там не была, но говорят, там вниз два этажа. Мы там долго будем Валборг и Ганворт искать. Я и не говорю, что там много людей с оружием, могут и из арбалета в спину выстрелить, так ещё может и подкрепление подойти, ведь если ты там начнёшь всех жечь, будет много шуму. Ты же всех сразу сжечь не сможешь.

— Что же тогда делать? — растерянно спросила Вейрин и решительно добавила: — Надо туда идти, нам ничего другого не остаётся!

— Я же сказала — подожди, на, подержи мечи. Я там знакомого увидела, пойду поговорю, — Фрей сняла перевязь с мечами, отдала её Вейрин и направилась к скучающим стражникам.

— Почему она мне мечи отдала, — с недоумением тихо произнесла Вейрин, ни к кому не обращаясь. Угрим так же тихо, но многозначительно сказал:

— Стражник увидит, что у неё, значит, совсем нет оружия, вот и подумает — ничего такого. Ну, этакого, потому что когда, то это не если. А потому что оно вот так, а не как.

Что имел в виду Угрим, так глубокомысленно высказываясь, Вейрин сразу не поняла, но увидев, как сначала насторожились стражники, заметив подходящую к ним Фрей, а потом расслабились, она догадалась — почему подруга отдала ей мечи. Фрей о чём-то долго беседовала со стражниками, а потом развернулась и не спеша направилась к переулку, где прятались Вейрин и Угрим. Там, предвосхищая вопрос подруги, стала рассказывать:

— В магистрате Валборг нет, тюрьма там сейчас пустая. Господа советники магистрата не смогли отказать инквизиторам, и те забрали пленниц для допроса. Как сказал стражник, признаются ли они под пыткой в том, что они ведьмы, или нет, всё равно их отправят на костёр.

— Под пыткой? Так их пытают! Чего мы ждём? Фрей, ты знаешь, где логово этих инквизиторов? Быстро туда! — почти выкрикнула Вейрин, Фрей постаралась её успокоить:

— Тихо, тихо, не торопись. Инквизиторы никогда не спешат, они стараются причинить своей жертве как можно больше страданий, а это требует серьёзной подготовки. В магистрате умыли руки, отдав девочек инквизиторам, да и не отдавали они их, просто не мешали захватить, но не разрешили использовать свою тюрьму. Вал и Ганн инквизиторы отвели в резиденцию барона Дранкнакля, там инквизиторы устроили свою штаб-квартиру, ну и, соответственно, всё остальное. Так что идём туда.

Резиденция, или, как говорят в Новагороде, посольское подворье, представителя маркграфа Шабии в Любене барона Дранкнакля было огороженным довольно высоким забором, но всё же из-за него было видно, что там только одно здание, а перед воротами стояли два охранника в кольчугах.

— Смотри-ка, они словно нападение ожидают, вон как оделись и вооружились, у них мечи ещё и арбалеты, которые взвести можно за мгновение, — хмыкнула Фрей. Покачав головой, опытная воительница озабоченно добавила: — К ним так просто не подойдёшь, не подпустят, выстрелят. Видишь, как настороженно смотрят. Их сразу не завалить — шум поднимут, а там ещё набегут. Ты, Вейрин, конечно, можешь их своим оружием всех, но огонь кто-нибудь увидеть может, а это...

— Угу, очень плохо, — согласилась Вейрин и, глядя на забор, сказала: — А вот если за этим забором из ручника пострелять, то никто отсюда не увидит. Значит, надо этих ребят тихо снять. В общем так, я это беру на себя, как только они начнут падать, вы подбегаете, хватаете их и тащите вовнутрь, за забор.

— Как ты это сделаешь? — спросила Фрей и высказала своё сомнение: — Я же говорю — они к себе близко никого не подпустят, если стрелять не начнут, то тревогу точно поднимут, если тебе даже удастся разобраться с этими стражами, то ворота могут оказаться запертыми изнутри, и чтоб их открыли, надо будет сказать пароль. Не дураки же там, должны предвидеть подобное. К тому же, вон видишь? Эти стражники время от времени стучат по воротам, сообщают, что всё в порядке. Скорее всего, чтоб ворота открыли — надо как-то по-особому постучать.

— Если удивятся, то тревогу не поднимут, а надо сделать так, чтоб сильно удивились, но опасность не увидели, вот так я и сделаю, мои вещи с собой прихватите, не потеряйте ничего. Угрим, рот закрой, а я пошла, по-особому постучу и не только по воротам, — Вейрин говорила это, пока раздевалась. С себя девушка сняла всё, только оставив ремень с кобурой, которую передвинула за спину, так, чтоб её видно не было, всё-таки непонятный предмет, а ремень... ну что в нём необычного? Ещё оставила платок на голове, закрывающий уши.

Вейрин, ушастая ведьма

К двум стражникам, бдительно охраняющим ворота, немного пошатываясь, шла обнажённая девушка. На ней, кроме платка на голове и неширокого пояса, ничего надето не было. Шла она как будто не к стражникам, но увидев их, остановилась и, глупо улыбаясь, сказала:

— Какие красавчики! Давай покувыркаемся! Что, не хотите? А почему? Ну разве вам не хочется? Что вы такие буки?

Могло ли выглядеть подозрительным появление на пустой улице голой девицы? Если и могло, то какую опасность могла представлять эта девчушка? Мало того что маленькая и худая, так ещё и, если судить по её движениям, хорошо пьяная. Словно подтверждая это, девчонка икнула и её повело, сначала назад, потом в сторону и по какой-то сложной траектории к стражам у ворот. Её улыбающееся лицо — это было последнее, что те увидели. Вейрин махнула рукой, показывая, что пора браться за дело Фрей и Угриму, а сама кошкой взлетела на забор. Внизу стояли ещё два охранника, видно, они что-то услышали и, как и говорила Фрей, по-особому постучали, но ответа не дождались, что-то упало на них сверху, повалив обоих на землю. Поднялась только Вейрин, охранники остались лежать с неестественно повёрнутыми головами. Поднимаясь, Вейрин сдвинула засов, открывая ворота, и метнулась к дверям в дом, сшибая с ног ещё одного охранника, появившегося в дверном проёме. Сразу за дверями был довольно большой холл, используемый как караульное помещение, там находилось не меньше полутора десятков человек. Вейрин, выхватив ручник, провела лучом от стенки до стенки, потом срезав троих на лестнице, быстро поднялась на второй этаж. Шум от падающих тел привлёк тех, кто находился в ближайшей к лестнице комнате, они даже успели открыть дверь, но больше ничего не успели. Дверь во вторую комнату Вейрин выбила ногой и, не целясь, провела лучом от стены до стены, находившиеся там тоже ничего не успели сделать. В это время открылась дверь в третью комнату, появившийся в дверном проёме человек с удивлением уставился на голую девушку, при этом невпопад спросил:

— Что это? Кто это?

— Я, — коротко ответила Вейрин и оттолкнула в сторону падающее тело. В этой комнате, похоже — рабочем кабинете хозяина дома, находилось четыре человека, один сидел за столом, а трое стояли. Двое успели выхватить мечи, а третий, одетый в чёрную одежду, достал из своего посоха длинный, узкий клинок. Но эти люди пустить в ход своё оружие так и не успели, Вейрин была быстрее. Сидящий за столом в глубоком кресле человек с ужасом смотрел, как ворвавшаяся в кабинет обнажённая демоница (платок с головы Вейрин давно слетел) с большущими глазами и длинными ушами орудует огненным мечом. Но всё же он нашёл в себе силы, чтобы сказать:

— Я барон Дранкнакль, я готов заплатить выкуп...

— Угу, — не дослушав, кивнула Вейрин, ручник дал короткий импульс, нижняя часть барона осталась в кресле, а верхняя упала на пол. Девушка прошлась по кабинету, заглядывая за тяжёлые шторы, проверяя, не спрятался ли там кто-нибудь, убедившись, что никого больше нет, проверила остальные комнаты и побежала на первый этаж. Выглянув в полуоткрытую дверь, Вейрин увидела Фрей и Угрима, закрывающих ворота и махнула им рукой. После чего прошлась по первому этажу, проверяя не остался ли тут в комнатах ещё кто-нибудь.

— Ну ничего себе! — прокомментировала увиденное Фрей, Угрим ничего не стал говорить, только громко икнул и побледнел. Вейрин показала на дверь рядом с лестницей, ведущей на второй этаж, и спросила у Фрей:

— Подвал там? — получив утвердительный ответ (вообще-то, не трудно было догадаться, что эта дверь ведёт в подземную часть этого дома), Вейрин толкнула эту дверь и пошла вниз по лестнице.

Валборг, воительница, прозванная обоерукой, ярл

Похоже, что эти палачи с раненой и потерявшей сознание Ганворт решили разобраться позже, сначала допросив Валборг. Её раздели и привязали к большому колесу, которое пододвинули к жаровне с углями. В этой жаровне лежали какие-то острые штуки, щипцы различных размеров и другие не менее устрашающие предметы, которые перебирал детина, раздетый до пояса, остальные четыре человека были в чёрной одежде с капюшонами, но сейчас эти капюшоны были отброшены, открывая лысые или бритые головы. До сих пор эти чёрные капюшоны совсем не обращали на Валборг внимания. Они долго о чём-то разговаривали и даже успели пообедать, совсем не смущаясь, что делают это в пыточной, на виду привязанной к колесу пленницы. Наконец чёрные капюшоны решили заняться пленницей, один из них, похоже, это был самый главный, подошёл к Валборг и, взяв её за грудь, задумчиво сказал:

— Красивая, жаль такую красоту огнём прижигать, а может, лучше резать? Не всю сразу, а по кусочку? Так, чтоб надолго хватило?

Валборг никак не отреагировала на эти слов инквизитора, она не хотела показать, что она испугалась, хотя ей было очень страшно, ведь одно дело умереть от ран, пусть и самых страшных, в бою, другое дело вот так. А чёрный капюшон, улыбнувшись, провёл рукой вдоль живота девушки до самого низа и продолжил:

— А может, взять грушу страдания? Вот сюда вставим и... А ну-ка, дай мне её.

Последние слова адресовались палачу, тот подал инквизитору названный им предмет, очень похожий на большую грушу, насаженную на длинный винт. После того как инквизитор покрутил барашек на конце винта, груша раскрылась как распускающийся цветок, её четыре половинки разошлись далеко в стороны. Валборг не выдержала и закрыла глаза. А инквизитор продолжал говорить, но уже не к ней обращаясь:

— Что, прежде чем этой грушей поработать, сам хочешь? Ну что ж, давай, зачем добру так сразу пропадать, ведь после груши...

Вейрин почувствовала, как на неё наваливается тяжёлое тело, но то, что должно за этим произойти, не последовало. Тело как-то обмякло и начало сползать на пол, да и инквизитор замолчал, булькнув, будто чем-то захлебнулся. Валборг открыла глаза и увидела стоящую перед ней обнажённую Вейрин. держащую в руке своё странное оружие. Вейрин улыбнулась и сказала, обращаясь к Валборг и Фрей с Угримом, стоящими у неё за спиной:

— Не удивляйся, подруга, не только тебе своим видом парней соблазнять, я тоже хочу. Фрей, отвяжи Вал, а ты, Угрим, раздень привяжи на её место этого, вроде я его не сильно стукнула, — Вейрин указала на пытающегося подняться инквизитора. Валборг глянула на инквизиторов, которые раньше сидели за столом, и её замутило от увиденного. За столом остались только нижние части тех людей, верхние части, что выше груди, лежали или на столе или на полу. Вейрин проследила взгляд Валборг и сказала:

— Извини, подруга, некогда было художественно резать, спешила я, но думаю, ты не возражаешь. Вот только один остался, Вал, что он с тобой делать хотел?

Валборг посмотрела на лежащего у её ног палача со спущенными штанами и неестественно вывернутой головой (Вейрин при этом пожала плечами, мол, я тут ни при чём, оно само так получилось), вынула из жаровни раскалённый прут и воткнула его в живот инквизитору. Тот, раскрыв широко рот, закричал, туда Валборг со всего размаха всадила туда грушу страданий. После чего сказала:

— Надо уходить отсюда!

— Угрим, возьми Ганворт, нечего на девушек пялиться. Видишь? Они очень решительно настроены, могут сделать что-нибудь такое, — сказала Фрей и махнула в сторону выхода. Она и Угрим, несущий на руках Ганворт, пошли вверх по лестнице. Валборг взяла небольшой бочонок масла и, обильно поливая всё вокруг, сказала:

— Похоже, эти ребята меня поджарить хотели, а масло принесли, чтоб не подгорало, а может, ещё для чего принесли, уже не смогут сказать — зачем, но мы это масло используем по назначению. Подожжём, когда из этого дома выйдем.

Валборг из масла сделала дорожку до верха лестницы, но поджечь не успела, её остановила Фрей и, указывая на ворота во двор, кивнув Угриму на плащ (целый, хоть и немного заляпанный кровью) одного из убитых, сказала:

— Похоже, сюда ещё кто-то пришёл, слышите? Стучат. А ты накинь вот это и пойди, открой ворота.

— Как откроешь, отойди в сторону и постарайся поменьше говорить. Когда все войдут, закрой ворота и что-нибудь крикни, понял? А увидишь меня, падай на землю, — добавила Вейрин. Накинув плащ, Угрим пошёл открывать ворота, а Вейрин закрыла дверь в здание.

— Думаешь, он справится? — поинтересовалась Валборг, Вейрин кивнула:

— Справится, он немногословен, но очень исполнителен. Сделает всё как надо, а если его что-то спрашивать будут, то мало что поймут из его ответа.

Вейрин, ушастая ведьма

Всё произошло так, как и предполагала Вейрин. Как только Угрим отодвинул засовы, ворота сразу распахнулись, с такой силой давили на них с той стороны. Во двор ворвались не меньше тридцати человек, двое последних катили тележку. Угрим отскочил в сторону и прижался к стене, его сразу ухватил за грудки какой-то человек, видно главный, он закричал:

— Что так долго?! Спали, что ли?

— Угум, ого, еге, — ответил Угрим, выпучив глаза, человек отпустил Угрима и направился ко входу в дом, недовольно ворча:

— Понабирали идиотов, надо разобраться с местными братьями, похоже, они совсем обленились.

— Господин гроссмейстер, тут закрыто, — сообщил один из вошедших, дёргая за ручку массивной двери. В это время Угрим закрыл ворота, задвинул засов и с криком "Все вошли" упал ничком на землю. Все, кто был во дворе, обернулись на этот крик. Гроссмейстер, глядя на лежащего и прикрывшего голову руками Угрима, морщась, произнёс:

— Точно идиот! Полный идиот!

В этот момент распахнулась дверь в дом и повернувшийся гроссмейстер (и не только он) увидел обнажённую девушку с большими глазами, но это было ещё не всё, за этой девушкой стояла ещё одна, тоже совсем без одежды. Растерявшийся гроссмейстер только и успел сказать:

— Кто?..

— Это я, — сразу ответила Вейрин и провела ручником из стороны в сторону. Потом, глядя на лежащих во дворе, сказала:

— Да, что и говорить — красота страшная сила, она просто валит с ног, особенно если она в своём естественном виде. Перед нашей с тобой красотой, Вал, никто устоять не может!

— Да уж, страшная сила, особенно если вот с этой штукой, — согласилась Валборг с Вейрин, указав на ручник. В их диалог вмешалась Фрей:

— Вы бы оделись, красотки, а то боюсь, что нам прохода от ваших почитателей не будет. Угрим, вставай, хватит валяться.

Фрей взяла командование на себя, и все занялись делом — Вейрин с Валборг оделись и принялись поливать маслом комнаты и лестницу. Каменный подвал, где деревянные только потолок и лестница, значит гореть тут нечему, дом тоже каменный, но перекрытия и мебель должны запылать. Но этого горючего материала было явно недостаточно для того, чтоб скрыть следы здесь произошедшего. Были ещё деревянные панели, которыми обшили стены, но чтоб их поджечь, надо было хорошо постараться, вот их поливали маслом. Угриму приказали стащить все тела со двора в дом, их тоже поливали маслом. Фрей выразила сомнение — хватит ли масла, чтоб сжечь такую кучу тел, на что Вейрин ответила:

— Понятно, что не сгорят, то хотя бы обгорят, те, кто будут тут разбираться — что произошло, хоть не сразу увидят, как убиты были эти жмурики.

Фрей ничего не ответила, она осмотрела пришедшую в себя Ганворт, как оказалось, её раны не были опасными, просто царапины, потеряла она сознание от сильного удара по голове, рассекшего кожу, вот из этой раны много крови и натекло. Потом проверили тележку, сначала Фрей хотела в неё посадить Ганворт, но она была забита продуктами, похоже, тут были продовольственные припасы для хозяев дома и их гостей.

— Припасы надо реквизировать, зачем добру пропадать? — высказала общее мнение Вейрин. Правда, не все поняли, что хочет сделать с грузом тележки Вейрин, уж очень она мудрёное слово использовала. Но потом поняли, что имеется в виду, когда катить эту тяжёлую тележку было поручено Угриму. Ганворт шла сама, хоть и поддерживаемая с двух сторон Валборг и Фрей. Когда все вышли из двора, Вейрин коротким импульсом ручника подожгла дом, вышла и прикрыла ворота, понятно, что не стала их запирать, снаружи-то это сделать невозможно. Посмотрев на индикатор заряда ручника, Вейрин хмыкнула, очередной раз сказав что-то непонятное:

— При такой интенсивности использования, накопитель уже давно был бы полностью разряжен, но гляди ж — сто процентов!

Несмотря на то, что уже было достаточно темно, а может, и поэтому, до порта добрались никем не замеченные и без происшествий. Может, потому что внимание стражи и поздних зевак привлёк пожар. Зарево уже было достаточно хорошо видно, Вейрин забеспокоилась:

— Как бы не случился общегородской пожар, не хотелось быть причиной такого бедствия. Посмотрите — горит хорошо, а дом-то каменный!

— Горит хорошо потому, что только стены каменные, остальное из дерева. А большого пожара не случится, если бы дом Дранкнакля стоял на улице как остальные, то огонь мог бы и перекинуться, но барон поставил его отдельно и огородил забором, каменным, если вы обратили внимание. Это не даст огню перекинуться на другие дома, но и тушение затруднит, — с некоторым злорадством сказала уже вполне пришедшая в себя Валборг.

По сигналу Вейрин "Змей" подошёл к пристани, после погрузки на него продуктов и тележки вышли на середину гавани, где и сбросили тележку в воду. Это сделали по совету Валборг, которая сказала, что это довольно узнаваемый предмет и если её оставить на пристани, то кто-то обязательно это заметит, возможно, и выводы соответствующие сделает, поэтому — пускай плавает. Если кто и опознает этот предмет, то пусть поломает голову над тем, как он попал на редину гавани. Отплыть из Любена решили утром, ночью никто в море не выходит, и такой уход мог показаться подозрительным, ну и хотелось узнать — как отреагируют местные власти на произошедшее ночью. "Змей" подошёл к пристани носом и так стоял всю ночь. Наблюдая за заревом пожара, Вейрин сказала:

— Не хотелось тут излучателями по пристани бить, но лучше перебдеть и недоспать, чем недобдеть и не проснуться.

Уже не ранним утром, наблюдая за суетой на пристани, Вейрин (Валборг и её воительницы из каюты не показывались, смотрели происходящее на мониторах) поинтересовалась у одного из озабоченно бегающих стражников о причине переполоха. Стражник, глядя на зевающую девушку, словоохотливо пояснил (видно, ему самому надоела эта показушная активность):

— Так дом барона Дранкнакля сгорел, совсем выгорел, только стены остались. Все там и сгорели: и барон, и его челядь, и гости. А намедни туда господа инквизиторы двух ведьм привели, для дознания значит. А ночью и полыхнуло. Все там и погорели, но не все инквизиторы там были, кое-кто в городе оставался, вот они и провели расследование и определили, что сгорели все, кроме ведьм, те, видно, с дымом улетели.

— А как определили, что ведьмы не сгорели? — удивлённо спросила Вейрин и сделала предположение: — Наверное, опознали жертв этого прискорбного происшествия.

— Всех-то опознать трудно было, многие обгорели сильно, их просто посчитали, сколько там народу собралось, известно-то было, — ответил стражник и в свою очередь сделал предположение: — Видать перепились, вот и устроили пожар. А ведьмы на то и ведьмы, чтоб вывернуться из такой передряги, я же говорю — улетели, исчезли-то они так, что никаких следов не осталось. А вы что? Зарева не видели?

— Нет, не видели, — ответила Вейрин и пояснила, почему не видели: — Грузились мы вчера, умаялись и спали без задних ног. Только вот сейчас проснулись, да и то не все. Да ладно, пусть спят, мы и без них управимся.

Сказав это Вейрин, дала катеру задний ход, и "Змей" не спеша отошёл от пристани, так же не спешно он вышел из гавани Любена.

В первой каюте слышали разговор Вейрин со стражником и наблюдали за ним на экране монитора. Фрей сказала Валборг:

— С одной стороны, это хорошо, что нас никак не связывают с тем пожаром. А с другой, тебе, подруга, нельзя больше появляться в Любене. Сгорели-то не все инквизиторы, кое-кто остался, вот они тебя ведьмой и объявят, надо же им будет как-то объяснить свою неудачу перед высшим начальством. Вот и расскажут, что ведьма была настолько сильной, что они не смогли с ней справиться, тем более что это не они, а те кто сгорел. Эти, может, и смогли бы, скорее всего, так и доложат. А вот ты если здесь ещё раз появишься, то поймают и сожгут.

— М-да, влипла я, хотя... денег у меня теперь много, вполне могу осесть и обзавестись хозяйством где-нибудь в Свее, там до меня инквизиторы не доберутся. А ты, подруга, не хочешь ли остепениться?

— Да нет, я к девочкам привыкла, да и весело с ними, — ответила Фрей.

Глава 16. Да здравствует ярл Вейрин!

Деян Данмярыч, гость, занимающийся заморской торговлей.

Деян Данмярыч, гость, ведущий заморскую торговлю, пребывал в отчаянии, он совершенно не знал, что ему теперь делать — ладьи каравана Могуты Мирдарыча ушли ещё седьмицу назад, а он с накупленными товарами остался в Любене. Всё жадность, будь она неладна! Если бы он не стал скупаться, а взял только выторгованные деньги, то и ему, и его людям Осипу, Филату и Угриму нашлось бы место на одной из ладей торгового каравана. Но купленные товары, а куплено было не мало (купец по достоинству оценил возможности чудесного драккара Вейрин), не оставишь же здесь! Ведь куплено не только то, что может долго храниться, но и кое-что из деликатных, соответственно, скоропортящихся товаров, а вот они могут лежать не больше месяца-двух. Дома-то их с руками оторвут, а здесь... если и получится продать, то едва ли за пол той цены, что была за них уплачена. Но с другой стороны, у него был договор с этой Вейрин, не могла же она его так просто взять и нарушить? Хотя кто их этих дварфов знает? Привезенные товары распроданы, новые закуплены и сложены на складе, в общем, делать было совершенно нечего, вот Деян Данмярыч и маялся, шатаясь между пристанью и своим лабазом. И вот на седьмой день появился "Ласковый Змей", драккар Вейрин, Деян и сам не знал, что он хотел ей сказать, то ли напомнить о договоре и попенять за невыполнение его, то ли ещё что-то, как она сама на него сердито закричала:

— Твои товары готовы к погрузке? Нет? Чем же ты тут занимался? Давай командуй, надеюсь, управитесь быстро.

Закричала так, как будто он был виноват в том, что её не было до сих пор! Как оказалось, кроме Деян Данмярыча Вейрин ещё ждал сам курфюрст Ранденбурга, который начал было предъявлять Вейрин какие-то претензии, но перестал это делать, когда увидел тех, кого "Змей" привёз. Ещё больше торговый гость удивился, когда увидел, как дочь курфюрста прощалась с Вейрин, так можно вести себя только с равными! Выходит, эта дварф не так проста, как казалось с самого начала, не исключено, что она весьма знатная особа! На "Змее" были ещё пассажиры, некая Валборг, ярл одной из норманнских дружин, и несколько её воинов, они, ещё больше удивив купца, тоже очень тепло попрощались с Вейрин и её девчачьей командой. Но когда погрузка была почти закончена, появилась одна из тех норманнок, что ранее ушли. Она была ранена, насколько тяжело, купец не разглядел, но очень уставшая, видно, долго бежала. Вейрин, выслушав эту норманнку, сказала подошедшему купцу и его людям, чтобы сидели тихо (её совсем не удивило, что Малк ушёл с местными скоморохами). Потом Вейрин и Фрей куда-то ушли, за ними увязался и Угрим, как ни странно, девушки его не стали прогонять. Осип, слышавший разговор Вейрин и её подруги, сказал:

— Похоже, это норманнка ярл попала в какую-то неприятную историю, если ею заинтересовался барон Дранкнакль и инквизиторы.

Деян Данмярыч, Осип и Филат, закончив погрузку товаров, забрались в выделенное для них помещение, которое девушки со "Змея" называли каюта, и тихо там сидели, молясь, чтоб всё окончилось хорошо. Делать им всё равно было больше нечего, "Змей" отошёл от берега и развернулся к нему носом, поэтому с открытой площадки на корме разглядеть, что на пристани происходит, было невозможно, хотя и очень хотелось, наверх, на крышу кают, Деян и его люди подняться не решились. Надо сказать, что за время отсутствия "Змей" преобразился удивительным образом. Теперь он был похож не на большой драккар, как раньше, а на греческий дромон. Может, не такой большой, палуб-то с гребцами не было, но как бы более вместительный, больше приспособленный для перевозки товаров и людей. Товары теперь лежали не открыто, как раньше, но и не в глубоком трюме, как на дромоне. Глубокий трюм — это хорошо, но всё же избавиться от проникающей туда воды почти невозможно, а она часто портит товары. Да и от крыс не всегда обезопаситься получается. На "Змее" для товаров было выделено отдельное сухое помещение, да и людям теперь стало намного удобнее, эта высокая каюта всё-таки не та халабуда, что была раньше. А железный пол никакая крыса не прогрызёт.

Все эти переделки купец очень одобрил, только вот удивлялся — когда это всё успели сделать? Как он понял, за время отсутствия в Любене "Змей" сбегал аж в Берген, а это очень неблизко. Хотя... если он плыл с той же скоростью, с какой Вейрин гналась за драккаром Тьорода Рыжего, то вполне можно было успеть.

Все эти мысли не давали Деян Данмярычу уснуть, и он слышал, как что-то внутри "Змея" заурчало и тот куда-то двинулся. Как оказалось (Деян даже подсмотрел, что происходило), "Змей" подошёл к берегу, чтобы Вейрин и те, кто с ней пришли, смогли на него подняться. Они не проходили через те помещения, где были сложены товары, и каюту, где расположился сам Деян и его люди, они поднялись по лесенке на крышу. Потом что-то снова заурчало, и Деян увидел, что туда же подняли довольно большую тележку, из которой что-то выгрузили, а когда "Змей" отошёл на середину гавани, эту тележку сбросили в воду. Появившийся Угрим сообщил, что в тележке были продукты, чем очень удивил купца — ну кто же ходит за продуктами ночью? С тележкой понятно — чтоб больше взять, но зачем потом хорошую вещь выбрасывать? Потом Деян и Угрим (парень при этом молчал, но шевелил губами, будто что-то хочет сказать, но решается) смотрели на суету в городе, вызванную пожаром, сам пожар с того места, где стоял "Змей", видно не было. Купец смотрел на зарево в городе и суету на пристани и слушал разговор девушек, сидящих в креслах на крыше кают. Деян не выдержал и, поднявшись по лесенке, спросил у Вейрин:

— А можно, я тоже сюда поставлю кресла? Их сегодня же и принесут, это много времени не займёт.

— Приносите, — кивнула Вейрин и сразу же добавила: — Тогда пусть ещё жердей принесут, я скажу каких. Ещё брезента, это такой грубой холстины, большой кусок, если не будет большого, то несколько маленьких, но таких, чтоб побольше.

— А зачем тебе всё это? — поинтересовалась Фрей, Вейрин ответила:

— Ну, если уж тут у нас будет много посадочных мест, то пусть это будет похоже на речной трамвайчик.

Деян понял, что посадочные места — это места, куда кого-то садят, судя по-всему, Вейрин так кресла обозвала, а вот что такое трамвайчик купец не понял, да и почему он речной? Ведь здесь же море. Девушки проснулись поздно, люди Деяна успели сбегать в его лабаз и принести четыре кресла, два пришлось одолжить в соседнем, но Деян решил, что чем больше этих посадочных мест, тем лучше, тем более что места на крыше кают, которую Вейрин называла палубой, было много. Холстина Вейрин понравилась, а вот жерди и их количество ей не понравились, пришлось принести ещё. Из этих жердей Угрим и Филат под руководством Вейрин сколотили что-то похожее на сарай, но без стен и крыши. Это поставили на палубу и сверху натянули холстину, теперь Вейрин осталась довольна, но при этом опять же как-то непонятно сказала:

— Ничего сойдёт, конечно — не фонтан, но нам на этом не летать.

Вообще-то Деян знал, что такое фонтан и как он должен выглядеть (то, что соорудили под руководством Вейрин, фонтан и отдалённо не напоминало), но как на нём можно летать, даже представить себе не мог.

Вейрин, ушастая ведьма.

Всё задуманное Вейрин было почти сделано (оставалось только натянуть полотняную крышу), когда на пристани появились новые действующие лица. К суетящимся с непонятной целью городским стражникам присоединился отряд рыцарей и с десяток инквизиторов. На палубе в это время находились Фрей, Вейрин, Деян и оба его работника. Купцу и его людям Вейрин приказала спуститься вниз, во вторую каюту (в первую их пока не пускали) и закрыть дверь, а девушкам, сидящим в рубке, отвести "Змея" от берега. Вейрин и Фрей устроились в креслах, принесенных людьми Деяна (эти кресла были размером намного больше, чем те, которые приобрели в Бергене), и с интересом стали рассматривать собравшихся на берегу. Фрей, глядя на берег, тихо сказала:

— Смотри-ка, не всех инквизиторов грохнули, а эти рыцари — из отряда Дранкнакля, видно, они где-то за городом стояли, теперь сюда пришли, а может, их кто-то из инквизиторов привёл. А господа советники магистрата решили не связываться и закрыли глаза на такую толпу, хотя это не рыцари, а наемники, ландскнехты, но их не меньше пяти десятков, вовремя мы от берега отошли, ишь как суетятся, видно, собирались к нам всей толпой ломануться, а тут такой облом.

— Все сюда не забрались бы, не поместились бы, хотя... — ответила Вейрин и демонстративно зевнув, продолжила: — Вон тот чёрный собрался что-то сказать.

— Эй, на... — начал один из инквизиторов, но замолчал, не зная, как назвать "Змея", уж очень необычный вид тот приобрёл. После короткой паузы инквизитор определился и снова закричал: — Эй вы, на драккаре, приказываю вам немедленно подойти к берегу!

— А зачем? — поинтересовалась Вейрин, снова зевнув.

— Мы должны проверить, не укрываются ли у вас ведьмы, сбежавшие от справедливого суда, — важно заявил инквизитор.

— Ага, счас, только шнурки поглажу, — тихо сказала Вейрин и громко, так чтоб слышали на берегу, снова спросила: — А зачем?

— Что, зачем? — растерялся инквизитор. Вейрин, очередной раз зевнув, пояснила:

— Зачем к берегу подходить?

— Чтоб провести осмотр для выяснения... — начал объяснять инквизитор, Вейрин снова со скучающим видом поинтересовалась:

— А зачем?

После пяти минут такого разговора на помощь первому инквизитору пришёл второй:

— Есть подозрения, что ранее прибывшие на этом драккаре особы, обвиняемые в колдовстве и ведовстве, здесь укрываются от правосудия. Поэтому я требую, чтоб данный драккар подошёл к берегу, для тщательного осмотра на предмет выявления вышеупомянутых особ.

— Во загнул, — тихо произнесла Вейрин, обращаясь к Фрей. А потом громко сказала: — А зачем?

— Не дразни их, вон смотри — те побежали к лодкам, а вон те к башням на входе в гавань, чтоб поднять цепи и запереть нам выход, — тихо, как Вейрин, ответила Фрей. Вейрин согласно кивнула:

— Да, не будем больше этих придурков дразнить, а то ещё обидятся. Хельга, давай двигай на выход из гавани.

"Змей" довольно быстро вышел в море и, увеличив скорость, стал удаляться от берега, Вейрин с усмешкой сказала:

— Хотела бы я сейчас посмотреть на рожи этих придурков, они, что? Не знали, с кем имеют дело? Разве им не рассказали о возможностях "Змея"?

— Знали и хорошо подготовились, — ответила Фрей и пояснила, почему так считает: — Ты обратила внимание на то, что висело у них на шеях?

— Какие-то украшения, я ещё подумала, зачем им столько много? Или здесь так принято, цеплять на себя кучу всякой блестящей мишуры. Да ещё бутылки и кувшины в руках? Вряд ли там вода была, уж очень они их бережно держали. Похоже, там было что-то алкогольное, может, поэтому у этого так язык заплетался и голос дрожал, что они уже приложились?

— Вейрин, это не мишура, это серебряные кресты, обереги и другие священные амулеты. Они должны уберечь владельца, как ты выразилась — мишуры, от колдовства на него направленного, защитить от ведьм и другой нечисти. А в бутылях и кувшинах у них святая вода. Они бы перед тем как на "Змея" подняться и начать рыскать в поисках Вал и её девочек, всё бы тут окропили. Это всё от того, что они очень напуганы рассказами о нас и о "Змее", в общем, боятся до судорог, — пояснила Фрей. Вейрин, внимательно слушавшая подругу, задумчиво произнесла:

— Не думаю, что эти блестящие цацки их как-то смогли бы защитить, да и брызганье водой тоже... — потом, ехидно улыбаясь, констатировала: — А вот если бы они с перепугу окропили "Змея" другой жидкостью, ну той, что от страха выделяется, или с того же перепуга у них случилась бы медвежья болезнь, это было бы действительно неприятно. Хорошо, что мы оттуда вовремя ушли, а то отмывать "Змея" после их крапления было бы очень противно. Теперь буду знать — если у этих господ на шее висит много блестящих серебряных предметов — жди вонючих неприятностей.

— Вей, не надо так легкомысленно относиться к инквизиторам, поверь мне, они очень опасны, — с укором сказала Фрей, её поддержала поднявшаяся на палубу Валборг:

— Да, эти ребята очень опасны, и жалости они не знают, если они за кого-то взялись, то костёр покажется избавлением после тех мук, которые они устроят.

— Угу, — согласно кивнула ставшая серьезной Вейрин, потом она перебралась в рубку, и "Змей" пошёл быстрее. Вейрин находилась в рубке весь остаток дня и всю ночь, почему? Она сама это пояснила, озабоченно сказав: — Где-то тут мы встретили тот ныряющий остов с поющими тётками. Надо быть настороже, всякое может быть. Надеюсь, караван Могуты здесь прошёл без происшествий.

Переход через море, который занимал три дня, если плыть на ладье или драккаре даже под парусом при попутном ветре, занял остаток дня и ночь, утром, едва начало светать, открылись скалы свейского берега. В той бухте, где останавливаются торговые караваны перед переходом через море, никого не было. Это было вполне ожидаемо, ведь караван Могуты ушел из Любена больше седмицы назад. Фрей сказала, что, скорее всего, они нагонят караван на подходе к месту третьей ночёвки, перед поворотом на Свурт. Вейрин кивнула и сообщила, что это будет сегодня к полудню, и "Змей", заурчав, увеличил скорость. Место за пультом управления заняли Ингрид и Фрей, а Вейрин и Хельга ушли спать в первую каюту. Хельга и Ингрид уже вполне освоили управление "Змеем", они не только могли выполнять различные манёвры, но и разбирались в показаниях приборов, но всё же Вейрин скомандовала держаться подальше от берега.

Проснувшись и потянувшись, Вейрин услышала голос Ингрид, сообщающей согласно ранее полученной инструкции:

— Докладываю, наблюдаю множественные отметки на экране радара, похоже, нагоняем.

— Кофе варить? — тут же спросила Валборг. Вейрин засмеялась и махнула рукой, мол, вари! Понаблюдав некоторое время за торжественными действиями Валборг, та превращала процесс помола кофе и последующей варки прямо-таки в торжественный ритуал, Вейрин поднялась на палубу и уселась в кресло, через некоторое время к ней присоединились Хельга и Валборг, принесшие кофе себе и подругам.

Могута Мирдарыч, гость, ведущий заморскую торговлю, старшина торговых караванов.

Поставив ко лбу руку козырьком, старшина оглядел ладьи своего каравана, вернее, посмотрел в стороны, ведь увидеть можно было только несколько ладей, следующих за головной, остальных эти ладьи закрывали. Посмотрел не столько на ладьи, сколько на первый драккар, на Олафа, с завистью посмотрел. Ярл делал то же самое, но с помощью бинокля, подаренного Вейрин. Могута Мирдарыч тяжело вздохнул — всё-таки к хорошему быстро привыкаешь, а с этой девчонкой дварфом было безопасно, тогда старшина чувствовал себя намного увереннее, чем сейчас. Вот интересно, куда она делась? Ведь у неё договор с Деян Данмярычем, как он тяжело вздыхал, когда понял, что караван уйдёт без него. А что поделаешь? Деян, в расчёте на драккар Вейрин, накупил столько товара, что его просто невозможно было забрать, даже распределив на несколько ладей. Могуте было жалко Деяна, но он ничего поделать не мог, ни одна из ладей лишнего груза взять не могла, купцы народ расчётливый и у них все распределено так, что лишнего уже не взять. Могута очередной раз глянул на неподвижно застывшего Олафа (интересно, что он там такого увидел?) как услышал возглас Слава:

— Глядите!

Повернувшись в ту сторону, куда указывал парень, Могута увидел обгоняющий колонну ладей драккар Вейрин, как-то очень изменившийся драккар! Нос и та будочка, которую Вейрин называла — рубка, остались прежними, а вот дальше... там борта стали выше, теперь и так большой драккар напоминал дромон, только без вёсел. Сходство усиливал немного хлопающий навес над креслами, в которых сидели: сама Вейрин, Хельга, какая-то смутно знакомая норманнка и Деян. Кресел было семь, в три ряда, и если в первом ряду стояли плетёные, то в двух следующих — массивные, которые раньше были в лабазе у Деяна. Девушки, о чём-то переговариваясь, пили какой-то напиток из дорогих (по внешнему виду) чашек, Деян же просто гордо сидел, развалясь в кресле. Сидел так, будто был у себя в конторе, а не на быстро идущем драккаре.

— Ой! — воскликнула Забава, увидев "Змей", подходящий к ладье Могуты. Вейрин, помахав рукой, поздоровалась, а потом, захихикав, предложила Забаве:

— Всем привет! Забава, давай к нам, на "Змея"! Надеюсь, в этот раз Слав тебя не уронит.

"Змей" подошёл почти к самому борту ладьи, но теперь его борта были намного выше, чем раньше, и просто так перешагнуть было невозможно. Вейрин жестом показала, чтобы Забава подняла руки, и когда та так сделала, втащила её на "Змея". Могута слышал, как Вейрин предложила его дочери:

— Кофе хочешь? Попробуй, может, понравится, вон Хельга сразу не хотела, а теперь вон как пьёт и добавки просит.

Могута глянул на молодую норманнку, которая держала чашку, оттопырив мизинец, но что ответила его дочь, уже не услышал. "Змей" быстро ушёл вперёд. Слав, глядя вслед удаляющемуся обновлённому драккару Вейрин, выразился непонятно то ли с одобрением, то ли с укоризной:

— Догнали-таки, вон и Деян сидит, довольный такой, видать всё, что в Любене накупил, загрузить смог.

— Ну что ж, везёт ему, что с Вейрин договор заключил, — ответил Могута, у которого стало легче на сердце, всё-таки "Змей" это сила! Да и Вейрин тоже многого стоит, его дочери по-всякому там безопаснее будет. А "Змей" подошёл к драккару Олафа, и тот после короткого разговора перебрался к Вейрин.

Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный Меч.

Появление "Змея" не было неожиданностью для Олафа, он был уверен, что Вейрин не нарушит своего слова, данного купцу. Да, она где-то задержалась и не прибыла к сроку отплытия каравана, но это не беспокоило ярла норманнов. Беспокоило его другое — всё то необычное, что произошло на много раз хоженом пути. Этот путь и раньше не был безопасен. Те же рыцари-щитоносцы чего стоили, а с Вейрин удалось решить эту проблему, с выгодой решить! Были ещё разбойничающие ватаги, тот же Тьород Рыжий, хотя напасть на караван, охраняемый дружиной Олафа, он бы не решился, но ведь были ещё и другие. Да, Тьород Рыжий напасть не решился бы, а вот пакость устроить — запросто, он и устроил. Похитил дочь Могуты, понимая, что его сразу не догонят, а на длительные поиски не решатся, всё-таки нельзя караван без охраны оставлять, а у Олафа не так уж и много воинов, чтоб разделить дружину. Но опять вмешалась Вейрин, и проблема была решена, быстро и жёстко, так что претензий со стороны Тьорода не последует. А потом эти сирены, откуда они могли взяться? И снова караван спасла Вейрин! И вот "Змей" догнал караван, но как он изменился, или его преобразили! Он и раньше не был похож на драккар, а теперь и вовсе походить перестал! Нос и та будочка, из которой им управляла Вейрин, а потом и её подруги (Олаф вздохнул, всё-таки жаль, что воительницы от него ушли, но, может, это и к лучшему?) не изменились, а вот остальное... вместо покосившейся халабуды было что-то очень напоминающее верхние палубы дромона. Сходство добавлял белый полотняный навес, под которым стояли кресла, в которых сидели: Вейрин, её подруги, дочь Могуты и Деян Данмярыч. Девушки что-то пили из изящных чашек, такие в походы не берут, уж очень они хрупко выглядят (всё это Олаф разглядел, когда "Змей" подошёл ближе). Олаф помахал рукой и спросил:

— Будет ли мне разрешено к вам присоединиться?

— В чём вопрос? — ответила Вейрин и пригласила: — Прыгай!

— Кофе будешь? — поинтересовалась Вейрин, когда Олаф перепрыгнул на "Змея", для этого ему пришлось ухватиться руками за перила площадки, где стояли кресла и подтянуться, чтобы забраться на эту площадку. На трапе, ведущем вниз, появилась Валборг (она спустилась туда за очередной порцией кофе), увидев ярла, поздоровалась:

— Привет, Олаф, как дела?

— Мои хорошо, а твои, Валборг? Ты что? Устроилась... — Олаф не договорил, но указав на кофейник и чашки, которые несла Валборг, явно намекнул на то, что она прислуживает. Валборг ответила:

— Если честно, то не очень, ели ноги унесла из Любена, если бы не Вейрин, то сожгли бы меня на костре, вот так-то.

— Вал моя гостья, — поспешила вмешаться Вейрин, показав на кофейник, она несколько агрессивно сказала: — Я попросила её приготовить кофе, уж очень хорошо у неё это получается, у неё и у Фрей, но она сейчас занята. Понятно?

— Так хочешь кофе? — снова предложила Валборг и, указав на кресло рядом с тем, на котором сидел Деян, пригласила: — Садись вот сюда, уж извини, в этом, плетёном сижу я.

В двух других плетёных креслах сидели Вейрин и Забава (она держала чашку, так же аристократично оттопырив мизинец, как это до этого делала Хельга), а Хельга присоединилась к Ингрид и Фрей, сидящим в рубке. Олаф посмотрел на этот оттопыренный мизинец (Вейрин, проследившая это взгляд, почему-то хихикнула) и отхлебнул кофе, после чего сморщился.

— Вот, вот, не могу понять, что они находят в этом горьком питие, — Деян посочувствовал Олафу. А тот, посмотрев на Вейрин, а потом на Валборг, ни к кому из них конкретно не обращаясь, спросил:

— Вернулись? И как удачный поход был, хотя чего я спрашиваю, если ты, Валборг, еле ноги унесла из Любена, то, выходит, не очень.

— Идём вниз, — пригласила Забаву и Деяна Вейрин, те поняли, что Валборг хочет с Олафом поговорить наедине, поднялись и пошли за Вейрин.

Олаф кивал, слушая Валборг. Может, она о чём-то и умолчала, но рассказанного было вполне достаточно, чтобы Олаф понял, что произошло (ему казалось, что он понял). То, что рассказала Валборг, для него было вполне ожидаемо. Её подставили и хорошо подставили, после выполнения этого поручения она не должна была остаться в живых. Валборг впуталась в разборки сильных мира сего, и если бы не Вейрин, то её бы убрали, вместе с её дружиной убрали бы. Теперь Олафу стало понятно, почему так неожиданно ушла дружина Валборг, не дождавшись своего ярла, да и останется ли теперь обоерукая фурия ярлом? В общем, жизнь Валборг висела на волоске, можно даже сказать, что этот волосок уже оборвался, но тут вмешалась Вейрин и вытащила её. Конечно, Валборг сгущала краски, подводя Олафа к нужной мысли, для чего она так делала, она сама сказать не могла, но зачем-то такое говорила, может, это интуиция, а может, то самое пресловутое женское чутьё толкало её на это. Валборг как раз закончила свой рассказ, когда Вейрин позвала их в каюту. Две воительницы Валборг, находившиеся там, скромно сидели в углу, судя по бинтам, обе были ранены, но, похоже, ранения лёгкие, потому как что-то обсуждая, они энергично размахивали руками. При появлении Валборг и Олафа руками махать перестали, но разговор продолжили, хотя и шёпотом. За столом сидела Забава с круглыми глазами и открытым ртом, впрочем, у Олафа, когда он вошёл в эту каюту, вид стал точно такой же, как у дочери Могуты. И было от чего, то, что сейчас увидел Олаф, совсем не напоминало ту халабуду, которая была раньше, сейчас это помещение было намного больше и походило на комнату, даже не в замке, а во дворце какого-нибудь восточного владыки, настолько здесь была роскошная обстановка. Спустившаяся из рубки Фрей сдвинула ошарашенного ярла в сторону и небрежно поинтересовалась:

— Ты будешь кофе или тебе взвар из ягод сделать?

Олаф судорожно закивал, а улыбающаяся Вейрин сказала:

— Взвар ему сделай, видишь, кофе не пошло. Кофе нам, и ещё что-нибудь посущественнее, а то очень кушать хочется.

Дальнейшие действия Фрей очень удивили Олафа, он и до этого знал, что девушки тут на "Змее" могут как-то кипятить воду (как делают горячие бутерброды, Олаф не видел), а сейчас... Чайник закипел сам собой, и так же, без всякого огня, нагрелись пироги в каком-то шкафу. Видя удивление ярла, Фрей важно и с какой-то гордостью пояснила;

— Электрочайник и микроволновка, как видишь, чудесные вещи, не всякий может с ними совладать.

Ещё больше Олафа поразило приготовление кофе, Вейрин, захихикав, прокомментировала этот процесс:

— Теперь ты понял, почему готовят Фрей и Валборг? Не всякий сможет справиться с этими чудесными вещами, тут не просто умение, а особый талант нужен! Большой талант! — насладившись удивлением ярла, Вейрин незаметно включила обзорные экраны, чем окончательно его добила: — А теперь посмотрим, что делается вокруг.

Изумился не только Олаф, но и Забава, и было от чего — окна в углах каюты, ранее тёмные и закрытые чем-то непрозрачным, теперь показали всё вокруг "Змея"! Олаф покрутил головой, не понимая — как такое может быть, ведь он хорошо помнил, что снаружи даже намёка на окна не было! А тут большие окна, причём окон, из которых виден драккар, идущий вторым в колонне, и ладьи за ним, просто не могло быть, ведь там была вторая каюта! Окончательно добил Олафа голос Ингрид, раздавшийся откуда-то сверху:

— Вей, на радаре "Змея" отметка показывает, что пора поворачивать на Свурт, что делать?

— Поворачиваем? — поинтересовалась Вейрин у Олафа, тот ответил:

— Нет, скажи, чтоб шли дальше вдоль берега, нам надо зайти в Стекольну.

— Ингрид, слышала? Давай иди прежним курсом, вдоль берега, — скомандовала Вейрин. Глядя на ошарашенного Олафа, она не смогла сдержать улыбки. Похоже, ярл окончательно уверился, что "Ласковый Змей" живое существо, не просто живое, а ещё и умеющее думать и говорить, ведь он точно знал, где надо поворачивать, и показал это Ингрид. Это и развеселило Вейрин, а всё было довольно просто — в памяти курсографа был записан путь до Любена, и теперь этот прибор показывал записанное в обратном порядке. Вейрин научила Ингрид и Хельгу читать эти записи (Фрей отказалась осваивать эту науку, заявив, что это слишком сложно для неё), правда, девушки считали, что так "Змей" с Вейрин, а теперь и с ними общается, показывая в нескольких окошечках определённые знаки. Хельга и Ингрид (здесь они были похожи на Олафа и других норманнов) не сомневались: "Змей" — живое существо и разговаривает с Вейрин, показывая, что он хочет сказать в таких круглых и квадратных окошечках. Теперь девушки очень гордились, что научились понимать, что говорит "Змей", пусть не всё, но многое.

Некоторое время караван шёл вдоль берега, а потом, в удобной для этого бухте, остановился на ночёвку. Забава отказалась сходить на берег, да и сам Олаф если смог бы, то остался бы на "Змее", уж очень ему тут понравилось. Понравилось и Могуте Мирдарычу, побывавшему на "Змее", когда он узнал, что его дочь не желает возвращаться на его ладью. Старший торгового каравана и командир дружины, охранявшей гостевой караван, отведав горячего взвара, ушли по своим делам. Ушли, пребывая в изумлении не от качества взвара, приготовленного Фрей, а от того, как он был приготовлен! Воду для этого напитка Фрей вскипятила чудесным образом! А как это ещё можно назвать? Ведь огня Фрей не разжигала!

Валборг, воительница, прозванная обоерукой, ярл.

После ухода гостей посидели ещё некоторое время, а потом стали укладываться спать, благо мест для этого в каюте было достаточно, настоящих широких и удобных кроватей (которые Вейрин называла диванами), а не тех походных спальных мест, устраиваемых на берегу или в ладьях. Правда, кое-где пришлось устроиться по двое, но при значительной ширине диванов это не вызывало неудобства. Вейрин не стала ложиться спать со всеми, заявив, что надо кому-то дежурить (а чего дежурить-то, вокруг-то не враги, да и "Змей" отошёл от берега) и она этим сама займётся.

Валборг не спалось, и она вышла на палубу, вслед за ней туда поднялась и Фрей.

— Что, не спится? Тоже заметили? — задала вопрос Вейрин, сидевшая развалясь в одном из больших кресел Деян Данмярыча.

— Заметили, но не думаю, что после увиденного сегодня Олаф попытается что-нибудь такое предпринять. Если раньше "Змей" не был похож на драккары, то сейчас совсем необычно выглядит, — ответила Фрей. Немного подумав, она добавила: — Разве что попытается разузнать, насколько мы освоились в общении с ним, надо будет предупредить Ингрид и Хельгу, хотя... Хельга и так со "Змея" ни ногой, да и Ингрид дала понять, что ей здесь нравится и в дружину Олафа возвращаться не намерена.

— Но всё равно надо быть готовым к разным вариантам, слишком уж лакомая добыча — твой "Змей", Вейрин. Любой ярл на многое пойдёт, чтоб его заполучить, да что ярл, вспомни Эрика, — сказала Валборг. Вейрин хмыкнула и поинтересовалась:

— Любой ярл... а ты, Вал?

— А я, похоже, уже не ярл. Я поговорила с Олафом, и он кое-что мне рассказал, мои дружинники, вернее, уже не мои, ушли не только потому, что боялись гнева курфюрста Ранденбурга. Были ещё причины, да и уходя, они могли оставить какой-то знак для меня, что ушли. Предупредить об опасности. Мы бы тогда не попали бы в засаду. Вот теперь думаю, как быть, ведь ушли-то они в Стекольну, так что они могут ещё и претензии мне предъявить, когда я там появлюсь.

— Какие претензии? Они тебя бросили! — возмутилась Вейрин, но потом, согласившись с Валборг, задумчиво произнесла: — Вообще-то могут. Люди в своих бедах склонны винить кого угодно, но только не себя. Вот и попытаются именно тебя виноватой сделать. Есть у меня одна мысль, как этого избежать, только вот скажи, на Вивеку и Ганворт положиться можно? Если да, то есть одна мысль, сможем всё запросто решить.

— Если ты думаешь как в Любене, с помощью этого, то не надо. Норманны — это не жители Алемании, они не испугаются, драка будет знатной, — показывая на кобуру с излучателем, покачала головой Валборг. Но поняла, что Вейрин её жеста не увидит, было-то достаточно темно (как раз Вейрин это увидела, темнота ей не была помехой), поэтому продолжила: — Да, у тебя эта штука многое может, но ведь противников у тебя будет много и не только с мечами, но и с луками и арбалетами. Конечно, твою замечательную кольчугу стрела или болт не пробьют, хотя насчёт болта сомневаюсь, но ведь могут и в голову стрелять, а стрел и болтов много будет.

— Я не собираюсь ни в кого стрелять, сделаем по-другому, все будут довольны, я думаю, что стоит отдать то, что заплатил Эрик за работу, твоим дружинникам, а о том, что получили с его предка, а там же взяли намного больше, не рассказывать. Вот поэтому-то я и спросила о Вивеке и Ганворт.

— Вей, а это хороший выход! Как я сама не догадалась! Хорошо, что я когда пошла к своим дружинникам, решила оставить все деньги на "Змее", подумала тогда, что здесь они целее будут, так и оказалось! — хлопнула себя по коленям Валборг. А потом спросила: — Послушай, Вей, а почему ты не осталась там, у дварфов? Девочки рассказывали, какие там чудеса...

— Да, почему ты там не стала конунгом, девочки рассказывали, что дварфы... — Фрей поддержала Валборг, Вейрин оборвала её, не дав досказать:

— Это не дварфы, это, можно сказать, далёкие потомки тех, кого вы считаете дварфами, которые давно умерли. Вот так можно сказать, что дварфов здесь уже нет, остались только легенды, ну и кое-какие вещи, которые как-то используются. Не знаю уж почему, но эти дварфы закрыли от своих потомков и остальных, там живущих свой корабль, ну, железный замок. Может, не хотели, чтоб их беспокоили, или боялись, а может, была какая-то другая причина, я не стала выяснять, да и не интересно мне это. Потом они умерли, и туда, где они жили, войти никто не смог. Попытки, конечно, были. Вам девочки рассказывали, чем эти дварфы плавят металл? Вот эти дварфы приспособили несколько ручников, а их, кстати, не так уж и много было, в кузнечные горны. Так вот потомки этими ручниками хотели срезать замки или вообще прожечь стену, но... когда один ручник вынули из зажима (хорошо хоть не все сразу, а то лишились бы кузнечных горнов), он перестал работать и не работал, когда вставили обратно. Вот так-то.

Когда Званга понял, кто я, то очень обрадовался, он решил, что я открою ему внутренние помещения корабля, то есть открою доступ к тем сокровищам, что там скрыты, а там ничего такого нет. Так, кое-какие бытовые мелочи, облегчающие жизнь, вроде того кухонного блока, что там в каюте стоит. Конечно, электрочайник — это круто, но он пригоден только воду греть. Да, Фрей? Такой же есть у меня внизу, там тоже кухонный блок, только совсем маленький. Вал, ты думаешь, почему Фрей так быстро научилась всем тем кухонным оборудованием пользоваться? Она уже умела.

— Я поняла, почему ты оттуда ушла, — кивнула Фрей, Вейрин тоже кивнула:

— Вот, вот, какая бы не была шикарная кухня, продукты-то надо где-то брать. Вал, а быть конунгом у маленького племени, кстати, вымирающего племени, уже неспособного нормально противостоять воинственным соседям, не так уж и интересно, тем более что я подслушала те планы, которые относительно меня строили старейшины дварфов, мне они не понравились.

— А как же они тебя выпустили? Да ещё и отдали всё то, что у тебя сейчас... — начала Валборг, Вейрин пояснила:

— А я честно сказала Званге, что если меня не отпустят, я всё отключу, работать больше ничего не будет, ни горны, ни самозакрывающиеся двери и всё остальное тоже, а если это не их не убедит, то вообще всё взорву. А так, кое-что даже им дам, но в жилые отсеки экипажа не пущу.

— Куда? — не поняла Валборг, Вейрин пояснила:

— Ну, в середину железного замка дварфов, уж не знаю, почему они туда никого не пускали, но я решила не нарушать этого правила.

— А таких чудесных кольчуг там больше не было? — спрашивая, Валборг показала на Фрей. Вейрин ответила:

— Таких не было, вообще-то, я и не искала. Вроде у нас у всех есть, а ещё о ком-то я не подумала, хотя... "Безупречный", хоть и десантный корабль, но такие вещи его экипажу не положены. Это положено десанту, а десант там был весьма специфический, да и если что-то было, то давно всё растащили. Да, там были скафандры для открытого космоса, но они вряд ли бы сошли за кольчугу, даже за эти ваши латы не сошли бы, — Вейрин на мгновение задумалась и продолжила: — Вполне возможно, что-то из бронников могло быть у рейнджеров, но они ушли с корабля и всё своё забрали с собой. Вообще-то, у меня есть догадки, куда рейнджеры подались, и я хочу это проверить, но это будет после того, как я выполню условия договора с Деяном.

— Я мало что поняла из того, что ты рассказала, — вздохнула Валборг и с грустью добавила: — Но поняла, что чудесных кольчуг там не было, что ж, очень жаль. Но ничего, как-то раньше обходилась без этой вещи, обойдусь и дальше. Ладно, пойду спать.

Вейрин, ушастая ведьма.

Валборг и Фрей ушли спать, а Вейрин сидела и смотрела на затихший лагерь. Темнота совсем ей не мешала, она видела, как там осторожно, чтоб не привлекать внимания, в палатку Могуты Мирдарыча прокрался Олаф, Гунард, Асгейр и ещё несколько воинов и какое-то время там находились, при этом свет там не зажигали. Потом они разошлись по своим палаткам, видно, о чём-то договорились. Вейрин перебралась из кресла на палубе в рубку, но ночь пошла спокойно, а утром, перед выходом из бухты, на "Змей" прибыл Олаф, Гунард и Асгейр. Вейрин указала им на большие кресла, и "Змей" первым вышел из бухты. Потом Вейрин перебралась из рубки (там привычно устроились Ингрид и Хельга) в плетёное кресло, в плетёные кресла рядом сели Фрей и Валборг тоже с чашечками кофе. Взяв поданную Фрей чашечку кофе и сделав глоток, Вейрин начала задавать гостям вопросы:

— Кофе будете? Нет? Ну, ваше дело, так что вы хотели мне предложить?

Гости переглянулись, и Олаф попытался что-то сказать, но Вейрин не дала ему это сделать:

— Если вы собираетесь начать уговаривать меня присоединиться к дружине Олафа, то сразу скажу — не стоит тратить время. Подобное предложение мне уже сделал конунг Эрик, я ему отказала.

— Очень жёстко отказала, конунгу пришлось очень быстро убраться со "Змея", и не только ему, с ним было больше десятка его воинов, некоторые даже успели достать мечи, вон там они лежат, только уже без рукоятей. Кстати, хорошие мечи, ковки дварфов, вернее, уже только лезвия, — добавила Валборг.

— Можете забрать, а нужные рукояти я могу приварить к лезвиям, мне не трудно, — улыбнулась Вейрин. Олаф и Гунард переглянулись, похоже, у Вейрин была стычка с конунгом норгов и закончилась она не в его пользу. Но всё же Олаф поинтересовался, обращаясь к Вейрин:

— Это было как-то связано с той работой, на которую подрядилась Валборг?

— Нет, та работа была выполнена наилучшим образом. У Эрика ко мне не было претензий, но впечатлённый тем, как всё было сделано, конунг норгов предложил Вейрин присоединиться к его дружине, — вместо Вейрин ответила Валборг, а та, хихикнув, дополнила:

— Конунг хотел, чтоб я поучаствовала в его великих делишках, но мне они показались какими-то мелковатыми, вот я и отказалась, хотя он очень просил.

— Да уж, — Олаф глянул на обломки мечей и покачал головой, видно, оценил просьбу конунга норгов и решительность отказа Вейрин. Гунард и Асгейр ничего не сказали, видно решив, что увиденное и услышанное в комментариях не нуждается, а вот Олаф сказал, уже обращаясь к Валборг: — Твои люди были очень недовольны и на сходе решили, что ты больше не будешь их ярлом.

— На сходе? И кто же это организовал? Фралин, не так ли? Он и был выбран ярлом. Ну что, я права? Воспользовался отсутствием меня, девочек и Бьярна.

— А кстати... — начал Гунард, Валборг не дала ему сказать, ответив на незаданный вопрос:

— Погибли, Фралин всех увёл, предупреждения не оставил, а там инквизиторы и люди маркграфа Шабии устроили засаду. Только мне, Вивеке и Ганворт удалось живыми остаться, да и то, если бы не Вейрин, то гореть бы мне на костре, сам знаешь, что бывает с теми, кто попадает в лапы инквизиции.

— Знаю, но если дело обстоит так, то тебе дорога в Алеманию заказана, — кивнул Олаф и спросил: — Что теперь делать думаешь?

— Есть некоторые мысли, но об этом ещё рано говорить, — с усмешкой ответила Валборг.

Разговор продолжался в том же духе, пока не вошли в залив, на берегу которого (вернее, на островах у берега этого залива) стоял город Стекольна, столица королевства Свея, да, именно королевства. Город был меньше Любена и Новагорода, но больше Бергена. Чем-то он напоминал Любен, но выглядел привлекательней, о чём и сказала Вейрин. Олаф с гордостью сказал, что так оно и есть, но Валборг возразила, сказав, что столица королевства данов не менее красивый город, чем Стекольна, её поддержала Фрей. Но спор прекратился, когда "Змей" подошёл к причалу, и Олаф с соратниками направились к своим драккарам. Фрей поинтересовалась у Валборг:

— Ну что? Идём в "Белый драккар"?

Как пояснили Вейрин, "Белый драккар" — это большой трактир, где обычно собирались вольные дружины в ожидании найма или просто отдохнуть. Фрей предположила, что именно там должны быть бывшие дружинники Валборг, она не ошиблась.

"Белый драккар" мало чем отличался от подобных трактиров, уже виденных Вейрин, разве что был больше и имел не один, а несколько залов. В одном из больших залов и обнаружилась дружина Валборг. Когда девушки подошли к столу, с Валборг пошли Вейрин, Фрей и обе её воительницы, один из сидящих, сурово сдвинув брови (ему казалось, что сурово, Вейрин же это позабавило, и она захихикала), сказал:

— Что ты можешь сказать в своё оправдание, бывший ярл Валборг? Ты взяла заказ и не выполнила его, поэтому общий сход низложил тебя и выбрал более достойного.

— То есть тебя, Фралин. Но как я вижу, не все так решили, кое-кто не хочет ходить под твоей рукой, — ответила Валборг и обратилась к нескольким воинам, сидящим за соседними столиками: — Эй, присоединяйтесь. Думаю, вы тоже имеете право на долю.

— Какую долю? — спросил один из сидящих за первым столом. Валборг достала из сумки мешочек и, предварительно его развязав, бросила на стол. Насмешливо глядя на своих бывших дружинников, вытаращивших глаза, Валборг произнесла:

— Я выполнила заказ и получила плату, а вы должны были обеспечить прикрытие, но не сделали этого, сбежали, из-за этого погиб Бьярн и другие хорошие ребята. Что ж, вы выбрали, долю вы получите, как полагается, но дела с вами больше я иметь не хочу, а с тобой, Фралин, у меня особый разговор, если ты не трус, выходи.

Пока Валборг это говорила, она и Фрей достали ещё по мешочку и бросили их на стол. Похоже, что это оказалось весьма веским аргументом в пользу правоты старого ярла. Если до этого большинство сидящих за столом поддерживали нового ярла, хоть и не высказывали это прямо (угрюмые взгляды, сдвинутые брови и глухое ворчание), то сейчас настроение резко поменялось, всё-таки золото весьма весомый аргумент. Фралин это понял и предпринял попытку радикально решить возникшую проблему, он вскочил и, выхватив меч, закричал:

— Что вы её слушаете? Убейте её!

Команде нового ярла послушалось пять воинов, остальные с места не сдвинулись. Но как быстро ни двигались эти шестеро, Вейрин была быстрее, тем более что она и остальные девушки, услышав крик Фралина, сделали два шага назад, то есть нападавшим надо было сделать, пусть и коротких, но четыре шага. Вейрин выхватила ручник и от бедра, не целясь, хотя какое прицеливание на таком расстоянии, шесть раз выстрелила. Она била короткими импульсами, с одной стороны её закрывали подруги, с другой нападающие, поэтому вспышек не было видно, никто из присутствующих ничего не увидел. Вот вроде воины выхватили мечи с явным намерением пустить их в ход, но почему-то стали падать. Последний из нападавших подошёл почти вплотную к Вейрин и замахнулся, девушка, уже успевшая спрятать ручник в кобуру, вынула из слабеющей руки меч и отошла в сторону. Кроме подруг Вейрин, что произошло, никто и не понял, вроде шестеро неслабых и умелых воинов атакуют спокойно стоящих девушек, которые не собираются оказывать хоть какое-то сопротивление, и вот все эти шестеро падают в шаге от атакованных. У последнего, который выше на голову и втрое шире хрупкой девушки, эта девушка легко забрала меч! Вейрин повертела меч, словно удивляясь — откуда он взялся, и бросила его на пол, а потом, глядя на вздрагивающие в конвульсиях тела, в наступившей тишине спросила:

— И что дальше? Зачем они мечами размахивали, а потом тут улеглись? К чему бы это?

— Перенапряглись, устали, вот и решили отдохнуть, — с усмешкой ответила Валборг, она-то видела, что произошло. Пнув ногой уже неподвижного Фралина, продолжая улыбаться, Валборг сказала: — Эй, вставай, думаешь, если поваляешься у меня в ногах, то я тебя прощу? Ну не хочешь вставать, лежи дальше, без тебя разберёмся.

Несколько воинов, из бывшей дружины Валборг перевернули лежащие тела. На новые прорехи в старой и так порванной во многих местах одежде внимания не обратили, да и крови видно не было, но Фралин и его товарищи были мертвы! Один из норманнов поднял глаза к небу и благоговейно произнёс:

— Боги их покарали!

— Да, гнев богов неотвратим, если боги кого решили покарать, то избежать этого невозможно — с очень серьёзным видом произнесла Фрей, ни к кому конкретно не обращаясь. Посмотрев на Валборг, она продолжила: — Мы с Вей чего-нибудь закажем поесть, а ты тут сама разбирайся.

— Ага, закажем, — подтвердила Вейрин и пожаловалась: — Я так кушать хочу, что просто не могу!

— Тебе тоже заказать? — спросила Фрей у Валборг, та согласно кивнула.

Фрей, воительница и ведьма

"Белый драккар" был большим трактиром, там собирались и коротали время не только те вольные дружины, которые ещё не имели найма и искали его, но и те, что были при деле. Это были небольшие дружины, которые на жизнь зарабатывали наймом (ну и грабежами, как же без этого), собственно говоря, это были не дружины, а сборные ватаги. Их командиры именовали себя ярлами, как бы подчёркивая свой статус, но настоящими ярлами не были. Дружины известных и знатных ярлов, настоящих ярлов, были побольше и по трактирам не собирались. У настоящего ярла был замок, даже если это было просто укреплённое селение, то всё равно оно носило гордое имя — замок такой-то. Как и предполагала Валборг, её бывшая дружина именно в этот трактир и подалась.

Часть дружины Олафа и он сам тоже были здесь. Вот к ним за стол и пошла Фрей и Вейрин повела. Олаф, увидев приближающихся девушек, махнул им рукой, указывая на место рядом с собой. Когда Вейрин утолила первый голод, Олаф как бы невзначай поинтересовался, намекая на произошедшее у соседнего стола:

— Что это там было?

— Гнев богов, — вместо Вейрин ответила Фрей и пояснила: — Боги редко карают, но если уж это делают, то делают со всей суровостью. А тут было за что, предательство — это такая провинность, которую нельзя оставлять безнаказанно. Вот кара и настигла предателей, ну, ты же сам это видел.

Олаф кивнул, соглашаясь со словами Фрей, но всё же спросил у Вейрин, что она об этом думает. А та, подтянувшая к себе ещё одно блюдо, ответила:

— Жжше офень вшууушшоно!

— Что? — не понял Олаф, Фрей разъяснила:

— Она сказала, что всё очень вкусно и что, пока не наестся, ничего говорить не будет. Так что не спрашивай её мнения. Видишь? Она занята.

— Не могу понять, сколько она может съесть, вроде же не такая и большая, к тому же — девушка, — произнёс Олаф, Фрей попыталась объяснить:

— Ты же знаешь, кто она, а что мы знаем о них? Так чего ты делаешь такой удивленный вид?

Вообще-то, Фрей уже знала, что действия, требующие каких-либо усилий или ускорения, потом вызывают у Вейрин сильный голод. Как вот и сейчас, если бы Фрей не ожидала, что действовать будет именно Вейрин, то она бы и не заметила, как та стреляла из своего оружия, настолько всё было быстро проделано. Похоже, это заметила и Валборг, и это только потому, что было заранее оговорено, что в случае возникновения критической ситуации действовать будет именно Вейрин. Закончив с третьей порцией, Вейрин откинулась назад и опёрлась спиной о стену, у лавок в этом трактире, как и в остальных подобных заведениях, не было спинок. Олаф, глядя на довольно щурящуюся девушку, собрался у неё что-то спросить, но его опередила подошедшая Валборг, поинтересовавшаяся — заказали ли что-нибудь для неё.

— Заказали, но всё съела Вейрин, но ты не волнуйся, сейчас ещё закажем. А пока принесут, расскажи, что решила делать со своей дружиной, — спросила Фрей, Валборг, пожав плечами, ответила:

— Всё решилось лучшим образом, у них ко мне нет претензий, а у меня к ним.

— Я рад, ярл Валборг, что тебе удалось... — начал Олаф, Валборг его перебила:

— Больше не ярл, я не хочу иметь дело с людьми, которые меня подвели. Предатели наказаны, а к остальным у меня претензий нет, но и доверия нет, совсем нет.

— Да, трудно доверить свою спину тем, кто тебя подвёл, — согласно кивнул Олаф и продолжил: — Что ты теперь намерена делать? Ты умелый и опытный боец, тебя любой ярл возьмёт в свою дружину, и не рядовым.

— На себя намекаешь? — улыбнулась Валборг и, отрицательно качнув головой, сказала: — У меня другие планы, очень надеюсь, что получится.

— Кажется, я догадываюсь какие, — теперь улыбнулась Фрей и посмотрела на Вейрин, та завертела головой, стараясь одновременно посмотреть на обеих воительниц, но спросить ничего не успела. Валборг торжественно произнесла:

— Ярл Вейрин, прошу принять меня в твою дружину!

— И меня, — одновременно произнесли Вивека и Ганворт.

— Эй, вы чего это удумали? Какой ярл? Какая дружина? Нет у меня никакой дружины, а девочки — это команда "Змея" и они мои сёстры!

— А что такое дружина, как не команда драккара? Этот драккар может быть собственностью как ярла, так и всей дружины. В большинстве случаев драккар принадлежит всей команде, вот мне, когда я отказалась быть ярлом и вышла из дружины, отдали мою долю. А у тебя, Вей, "Змей" — твоя собственность, не так ли? И команда, то есть дружина, на нём есть, неважно, что это твои сёстры, значит, ты можешь называться ярлом. Мне Ингрид рассказывала, что там, откуда ты, тебя называют младшим лейтенантом, а это соответствует ярлу. Да и дварфы тебя признали ярлом, скажешь — нет? Вот я и прошу тебя, ярл Вейрин, принять меня и девочек в свою дружину.

Вейрин растерянно слушала Валборг, уж слишком неожиданно было сказанное ею, потом посмотрела на Фрей, та одобрительно кивнула:

— А почему бы и нет? Драккар у тебя есть, дружина теперь у тебя будет, так почему бы тебе не стать ярлом? А?

— Ну какая будет у меня дружина? — растерянно переспросила Вейрин и высказала свои сомнения: — Всего три воительницы. К тому же вы же мои сёстры, как вы можете быть дружинницами?

— У ярлов в дружинах бывает побратим, и не один, это не мешает быть им дружинниками своего побратима ярла. А нас у тебя уже трое, а будет ещё трое, всего шесть, так почему мы не сможем стать твоей дружиной? — Фрей продолжила убеждать Вейрин. Олаф, всё это слушавший, не удержался от замечания:

— Очень необычная дружина — всего шесть воинов, да и не воинов, а воительниц! Очень необычно — шесть воительниц и ярл у них ба... гм, тоже воительница. Такого даже я не припомню, такого ещё никогда не было, чтоб в дружине были только воительницы!

— Не было, так будет. Не было, не было, а потом вдруг случается. Да, сначала это даже удивительно, а потом привыкают и перестают удивляться, и считают, что так и надо. А что ярл — воительница, так дружина у неё тоже воительницы. Согласись, если бы в дружине, где одни воительницы, ярлом был бы мужчина, это тоже выглядело бы... ну не то что странно, но некоторые мысли бы возникали, ну, такие не совсем хорошие мысли, — ответила Фрей Олафу. Тот не нашёл, что возразить, а Фрей продолжила, обращаясь к Вейрин: — Кстати, ты не будешь первая женщина ярл. Такие случаи были, пусть давно, но были, Олаф если призадумается, то вспомнит подобные случаи. Драккар, Вейрин, у тебя есть, дружина тоже, так что быть ярлу Вейрин!

— Быть ярлу Вейрин! — хором закричали Валборг, Вивека и Ганворт, привлекая внимание некоторых посетителей "Белого драккара". Как оказалось, за Фрей и остальными внимательно наблюдали сидящие за соседними столами, несколько человек подошли, и один, весьма могучего телосложения, поинтересовался, обращаясь к Валборг:

— Я слышал, что ты взяла заказ, а потом бросила свою дружину, не выполнив своих обязательств.

— Это они меня подставили, а заказ я выполнила и честно с ними рассчиталась, ярл Горг. Можешь пойти спросить их, вон видишь, они сидят, — ответила Валборг, Горг скривился и сказал:

— Сидят-то не все, некоторых вон унесли. Не скажешь ли, что с ними стало?

— Их боги покарали за предательство своего ярла, — ответила за Валборг Фрей. Горг повернулся к Олафу и, сдвинув брови, спросил:

— Почему это твоя дружинница вмешивается? Не её спрашивают.

— Фрей больше не моя дружинница, теперь она в другой дружине... — начал отвечать Олаф, но Горг его не дослушал и, глядя на Вейрин, презрительно осведомился:

— Это чьей же?

— Моей, — ответила Вейрин и пожаловалась Фрей: — Как же эти придурки меня достали! Смотри, этот пыжится, вроде как обиду изобразить хочет, но что на правду обижаться?

— Ты кого, пигалица, придурком назвала? — заревел гигант, который был на голову выше Олафа. Вейрин спокойно ответила:

— Тебя, придурок, тебя. А вот за пигалицу в лоб получишь, Фрей, я правильно сказала, или надо по лбу? Хотя ему, что в лоб, что по лбу, он от этого придурком быть не перестанет.

Вейрин, ушастая ведьма.

Конечно ярлом быть почётно, но уж очень хлопотно, сразу появляется кто-то, кому это не нравится. Ну, может, его как-то задело, что бывшие дружинники Валборг получили от неё столько золота, так это же ясно показало, что она сполна рассчиталась и к ней у них претензий нет. А то, что несколько из них почему-то скоропостижно умерли, так здесь это должно быть вполне обычным делом. Вон тут даже круг в центре зала есть, и бурые пятна там показывают, что здесь не танцуют, а если и танцуют, то с очень острыми предметами. А этому бугаю явно захотелось там потанцевать, и в пару для этого он выбрал Вейрин, иначе зачем эти наезды? Вот он продолжает реветь:

— Ты мне за всё ответишь! И почему Фралин умер, ответишь!

— Конечно, отвечу, от жадности он умер. Как увидел столько золота, так и умер. Но тебе это не грозит, столько золота у тебя никогда не будет, ты умрёшь от другого, — серьёзно начала Вейрин и ехидно закончила: — От того, что так орёшь. Твоя смерть будет от натуги, просто лопнешь.

— Да я... да мне... в бараний рог... на клочки... в пыль!.. — аж задохнулся от возмущения Горг. Вейрин развела руками:

— Такие разнообразные пожелания, ты что-нибудь одно выбери, мне трудно будет тебя и в бараний рог, и на клочки, и в пыль. Как-то очень избыточно.

Горг двинулся на Вейрин, но вмешался Олаф, он не стал останавливать этого верзилу, только произнёс:

— Я бы не советовал тебе вот так нападать. Это будет не по правилам. Она всё-таки уже ярл, её только что выбрали, пусть ещё не утвердили на совете. Поэтому ты можешь её вызвать, но и вызывать её я бы не советовал, она тебя уделает, как? Не знаю, но что уделает, в этом я не сомневаюсь.

— В круг, — прохрипел Горг, показывая на центр зала, вокруг которого уже начали собираться зрители, всё-таки сидя за столами трудно наблюдать за поединком. Может, никто бы и не поднялся, но интерес вызвали слова Олафа, все знали, что он так просто ничего не говорит, а тут такое предупреждение. Конечно, мало кто верил, что маленькая девчушка сможет противостоять такому гиганту, но всё же... В жизни всякое бывает, и Олаф почему-то не за эту девчонку заступился, а Горга попытался предупредить, хотя... может, он именно так заступался.

Один из зрителей, если судить по богатой одежде не простой воин, а ярл, взял на себя обязанности распорядителя и обратился к Вейрин:

— Тебя вызвали, за тобой выбор оружия.

— Пускай будет нож, видишь же — у меня нет меча. А у него вон на поясе нож висит, — пожала плечами Вейрин. Фрей одобрительно кивнула, конечно, Вейрин в последнее время натаскали махать мечами, но до опытного воина ей ещё далеко. Валборг тоже одобрила выбор Вейрин, шепнув Фрей:

— Если Горг начнёт мечом махать, то он может и не подпустить её к себе, а так — шанс есть, всё-таки нож...

— Да не волнуйся ты так, Вейрин нож тоже брать не будет, она без ножа с ним разберётся, — успокоила подругу, и не только её, Фрей, Вивека и Ганворт тоже волновались, уж слишком разные были размеры поединщиков. Горг вытащил нож, больше похожий на короткий меч и сделал несколько движений, перебрасывая его с руки на руку. Глядя на свою маленькую соперницу, уже успокоившийся верзила произнёс:

— Я тебя сразу убивать не буду, сначала уши отрежу, ты ведь этого боишься, недаром же их под косынкой прячешь.

— Хочешь посмотреть на мои уши? — спросила Вейрин, снимая косынку. Немного полюбовавшись на раскрытые рты окружающих, поинтересовалась: — Насмотрелся? Может, начнём?

— А твой... ваш нож?.. — спросил немного растерявшийся ярл-распорядитель, почувствовавший неладное. Потом вопросительно глянул на Олафа, тот, пожав плечами, сказал:

— Она дварф, я же предупреждал Горга, чтоб не нарывался.

— Мне не нужен нож, — сказала Вейрин, входя в круг и глядя на своего противника, спросила: — Так мы будем драться? Или пускай признает поражение и извинится.

Но Горг извиняться не собирался, он вошёл в круг, и нож в его руке превратился в сверкающую полосу. Вейрин улыбнулась и показала своему противнику язык, а что произошло дальше, никто так и не понял: девушка оказалась сидящей на плечах у Горга и звонко отвесила ему щелбан. Верзила на мгновение замер, закатил глаза и повалился на землю, ловко спрыгнувшая с падающего противника Вейрин сказала:

— Вот, как и обещала — по лбу, вообще-то, можно было и в лоб, но так тоже ничего получилось. А вы говорил нож, нож... ему и щелбана хватило.

— Вы его убили? — дрожащим голосом поинтересовался распорядитель поединка в наступившей тишине. Произошедшее не только его ошеломило, уж слишком быстрой и впечатляющей была расправа, именно расправа, а не поединок. Вейрин улыбнулась и спросила:

— А что? Надо было убить? Если вам надо, вы и добивайте, а мне как-то лень, да и как-то нехорошо — убогих убивать.

— Как это ты его? — спросил Олаф, Вейрин видела, что ему очень интересно, как это могла одним щелбаном вырубить такого здоровяка. На самом деле Вейрин, воспользовавшись тем, что была намного быстрее местных жителей, когда запрыгивала на плечи, нажала определённую точку на шее. А щёлкнула по лбу уже падающего Горга, конечно, он при падении мог себе что-нибудь сломать или напороться на свой тесак, но это, как решила Вейрин, уже были бы издержки, которые трудно предугадать, а ловить такого бугая и аккуратно его укладывать на землю, девушка не собиралась. В общем, проделанное Вейрин было очень впечатляюще, и пока она повязывала косынку, Фрей показала ей увесистый мешочек, сообщив, мол, тут твоя доля в этом выигрыше тоже есть. Откуда выигрыш? Так сделали крупные ставки на победу Вейрин, а поскольку в её поражении никто не сомневался, ставки поддерживали весьма охотно. Пока Вейрин восхищалась деловой хваткой своих подруг, Валборг о чём-то говорила с ярлом-распорядителем. Потом подойдя к Вейрин, сообщила той:

— Завтра состоится сходка, ну, совет ярлов, там будет конунг свеев. Там всякие вопросы решаются, в общем, ерунда. Но там ты будешь официально представлена как ярл, это формальность, но всё же...