— Так не норманны они, да и не драккар у них.
Осип не принимал участия в обсуждении, только хмыкнул, посмотрев на синяк на своей руке.
Глава 4. Начало похода и обряд побратимства
Вейрин, ушастая ведьма
Тихий плеск воды совсем не отвлекал, скорее, наоборот, способствовал размышлениям. Управление истребителем, который теперь носил имя "Ласковый Змей", тоже не отвлекало Вейрин от размышления. Река, конечно, не море, и чтоб вести по ней катер требуется внимание, но по этой извилистой реке идти было гораздо проще, чем в шхерах, а там Вейрин разгоняла своё судёнышко почти до максимальной скорости. Сейчас двигатель Змея работал на четверти своей мощности, по расчёту Вейрин, на такой скорости путь, протяжённостью в день пути, Змей пройдёт за три часа, а может, и меньше. Вообще-то можно было бы и быстрее, но Вейрин хотела обдумать услышанное от Осипа. Малк и Угрим ей не мешали, после того как Вейрин показала им, что не намерена сейчас разговаривать, они улеглись спать. А подумать девушке было о чём, вот она и размышляла обо всём произошедшем. То, что она оказалась на совершенно дикой планете, о которой никто не знает, и жители этого мира даже не догадываются, что они не одни во вселенной — это уже совершенно ясно. Но в данный момент — это второстепенный вопрос, как и то — как она сюда попала. Вопрос в том — что теперь делать? Как тут жить? То, что она подобрала, вернее, спасла двух аборигенов, действуя тогда по какому-то наитию, большая удача. Это позволило ей хоть как-то вписаться в местный социум, несмотря на примитивность местной жизни, совсем не простой социум. Но это только начало, какая-никакая легенда уже есть, но надо закрепиться, найти какое-нибудь занятие. А такое, как у парней, а именно — скоморошество Вейрин совершенно не привлекало, хотя на этом поприще она бы имела успех. А что? Петь она умеет, говорят (не здесь, но какая разница?), что это у неё получается очень неплохо, местные музыкальные инструменты освоит быстро. По канату ходить — это без проблем, ей не раз приходилось перебегать с кораблей, стоящих на расстоянии в несколько десятков метров от пирса, по причальным канатам и получалось у неё это очень легко. Силовые номера здесь у неё тоже получатся, это не дома, где сила тяжести почти в два раза больше, конечно, в исполнении девушки такое будет выглядеть очень необычно, но для лицедея, или как говорят здесь — скомороха, не очень странно. Скоморохи на то и скоморохи, чтоб удивлять. Но Вейрин такое не нравилось. Можно использовать опыт первого столкновения с теми, кого Малк назвал ушкуйниками, но это разбой, пускай и в отношении к разбойникам, а такие действия вызовут ответную реакцию и её начнут искать, и даже ловить с вполне определённой целью, и в конце концов найдут. Ведь надо же где-то ночевать, брать припасы, да и сбывать добычу, вот тут и есть слабое место. То, что удалось разжиться монетами, как сказал Малк, большая удача, обычно добыча ушкуйников, да и других лихих людей, — это товары, а их где-то сбывать надо, а вот это самое узкое место. В момент сбыта этих товаров или обмена их на необходимые припасы вполне могут схватить за руку, за другие места тоже, рано или поздно это произойдёт. Вариант разбоя отпадает, или его можно оставить на самый крайний случай. Вейрин сморщила носик и стала думать дальше.
Если истребитель отлично подходит для разбоя, то почему бы его не использовать для предотвращения таких действий, и не только. Как выяснилось, самые уважаемые люди здесь князья и другие власть имущие, а к ним и соваться не стоит, это, как говорит опыт общения с начальством из той жизни, очень специфическая публика, считающая, что им всё можно и все им должны. Поэтому от местного начальства надо держаться подальше. Вторая категория уважаемых людей — это купцы. Но чтоб стать купцом надо... много чего надо, а вот быть для них полезной... Вейрин снова потёрла нос. Купцам надо возить свой товар и так, чтоб его не потерять, то есть — перевозчик должен быть надёжным, очень надёжным! Так почему бы не попробовать? С каким почтением этот знакомый Малка, который Осип, говорил о (Вейрин на мгновение задумалась, вспоминая имя) Могуте Мирдарыче, который возит купцов и их товары, а ещё водит караваны таких же транспортных судов. Так почему бы не попробовать этим заняться? Тем более что вроде как подвернулся подходящий случай.
Вейрин увидела высокие стены и сбросила скорость. Не оглядываясь, пнула Малка, который старался стоять за спиной девушки, и спросила:
— Впереди что?
— О-о-о! Господин великий Новагород! — протирая глаза, восторженно выдохнул скоморох.
Следуя указаниям Малка, Вейрин на самой малой скорости подвела Змея к краю большой пристани (гораздо большей, чем в Большом Торге) и скромно приткнулась на свободное место. Скромно — это мягко сказано, Змей занял почти три места швартовки, это не осталось незамеченным, сразу же появившийся человек закричал:
— Кто такие? Куда? Да ещё и три места заняли, а за каждое место платить надо!
— Меня зовут Вейрин, — представилась девушка, решившая в этот раз сама вести переговоры. Крутанув в пальцах серебряную монету, продолжила: — Я хочу пристать к каравану, что поведёт Могута Мирдарыч.
— Так уже все ладьи товарами заполнены, больше не требуется, да и все места уже расписаны... — начал объяснять человек, спрятав монету. Получив ещё три монеты за занятые места, человек подробно рассказал о караване и показал места, где стоят гружёные ладьи. Рассказал, где сейчас собрались гости ведущие заморскую торговлю, кормчие ладей и сам Могута Мирдарыч. Получив ещё три монеты, для себя и сопровождающих его стражников, человек, весьма довольный, удалился.
— Ты знаешь, где эта корчма? — спросила у Малка Вейрин, получив утвердительный ответ, приказала Угриму остаться на Змее, а Малку приказала: — Веди.
Деян Данмярыч, гость, занимающийся заморской торговлей
В большом зале стоял ровный гул, но это был не обычный кабацкий шум, в "Большой ладье" (а это был не кабак, а очень солидное заведение — корчма!) собрались важные люди, а как ещё можно назвать гостей, ведущих заморскую торговлю, кормчих больших морских ладей и предводителей дружин, нанятых для охраны этих самых гостей и их товаров. Они обсуждали последние детали будущего похода, выход назначен был на утро завтрашнего дня. Но это уже не интересовало Деяна Данмярыча, он сидел в одиночестве и тупо смотрел на полную кружку с добрым пивом, которое не лезло ему в глотку. Рухнула последняя надежда на то, что он сможет пойти с этим караваном, и винить в этом некого, кроме самого себя! А всё жадность, нет, чтоб загрузить те две ладьи, что у него были и вовремя привести их в Новагорд, так нет же, захотелось больше товара взять! Вот Деян Данмярыч и метнулся в Новагород в надежде, что удастся ещё ладью нанять, но всё уже было занято.
— Здрав будь, Деян Данмярыч, — отвлёк купца от тяжких дум совсем молодой парень, севший за стол напротив него. Купец только глянул на этого юнца и ничего не ответил, не до этого ему было, а парень представился и продолжал: — Меня зовут Вейрин, у меня к тебе есть предложение. Я могу взять на борт весь твой груз, если ты договоришься с атаманом каравана о том, что он примет мой драккар. Как плату я возьму треть твоей выручки, да это дорого, но если твои товары там и останутся на пристани в Холмах под присмотром твоего приказчика Осипа, то ты ничего не получишь.
Деян Данмярыч вскинул голову, его мысли побежали словно кони, пущенные в галоп. Это было неслыханно — треть выручки за одну ладью, но с другой стороны — его товар там, в холмах, в дне пути от Новагорода, то есть, чтоб мотнуться туда и обратно, надо два дня, а ещё погрузка... если этот парень такое предлагает, значит надеется выполнить обещанное. Уж не ковёр-самолёт у него? Да нет, он сказал драккар, но успеть сплавать в Холмы, вернуться обратно и примкнуть к каравану можно только если у его драккара крылья, да и не влезет всё в драккар, а он сказал — драккар, значит у него один...
— Влезет всё, что лежит на пристани в Холмах. Не сомневайся, влезет, — сказал парень, словно прочитав мысли купца, прерывая их бешеную скачку. А потом спросил, протягивая руку: — Так по рукам?
Как говорят — надежда умирает последней, а утопающий хватается даже за соломинку, чем бы эта соломинка ни была!
— По рукам! — хлопнул по подставленной руке Деян Данмярыч, от всей души хлопнул и скривился. Ударил словно не по руке, а по наковальне! Парень даже бровью не повёл, только кивнул в сторону Могуты Мирдарыча (его Вейрин Малк показал, как только они вошли в корчму).
— Я же тебе много раз говорил — все ладьи заняты, нет свободных, — Могута Мирдарыч даже рта не дал раскрыть подошедшему Деян Данмярычу. Вместо него ответил парень, стоящий рядом с купцом:
— А ещё одну ладью в свой караван примешь? Ладью, вернее драккар с товарами Деян Данмярыча?
Главный кормчий гостевого каравана удивился, но ничего не успел сказать, рядом с ним сидящий норманн громко захохотал:
— Ну и рассмешил! Драккар с товарами! Да в драккар не войдёт и половины того, что на большую ладью погрузить можно!
— Да, драккар не предназначен для груза, тут Олаф прав, — поддержал рядом с ним сидящего норманна Могута Мирдарыч. Укоризненно качая головой, он обратился к Деян Данмярычу: — Деян, похоже, ты нашёл недостающие ладьи, но если ты думаешь, таким образом меня уговорить задержаться, пока придут из Холмов твои ладьи, то напрасно стараешься. Ведь знаешь, что мы должны выйти завтра, пока дуют попутные ветра на Ладо, мы и так задержались, могут подуть встречные, тогда может сорваться всё гостевание. А тебе, парень, — обратился Могута к Вейрин, — вот что посоветую, — не лезь в те дела, в которых ты не смыслишь, не знаю, что тебе пообещал Деян, но у тебя не получится ему помочь. Понял?
Вейрин спокойно выслушала эту речь, после чего, достав большую золотую монету, сказала:
— Я же ничего такого особенного не прошу, только место в вашем караване, одно место, а не три, которые заняли бы ладьи Деян Данмярыча. Не прошу отложить выход. Я хочу присоединиться к каравану и только. У меня вполне серьёзные намерения, чтоб тебя в этом убедить, предлагаю побиться об заклад. Если я не займу завтра утром выделенное мне место в караване, то эта гривна твоя, если же да, то ты мне отдашь такую же гривну, ну как? Согласен?
Могута Мирдарыч покачал головой, показывая своё несогласие с тем, что предлагала Вейрин, скорее всего, он считал, что этот молодой парень предложил такое от отчаяния и принять условия заклада — это его попросту ограбить. Неожиданно вмешался норманн:
— Если деньги сами идут в руки, отказываться большая глупость. Я принимаю заклад, мало того, я утраиваю ставку! Парень, есть у тебя столько монет, или попросишь внести за тебя Деяна? Или ты уже передумал? Если передумал — то это верное решение.
Вейрин молча вытащила ещё две гривны и положила перед норманном, после чего развернулась и пошла к выходу, Деян Данмярычу ничего не оставалось, как последовать за ней, при этом он махнул рукой двум парням, сидевшим за столом, соседним с тем, за которым он сам грустил. Проходя мимо Малка, Вейрин показала тому, чтоб он остался.
Олаф Эриксон, по прозвищу Длинный меч
Командир дружины, сопровождавшей гостевой караван, не был жадным и он совсем не хотел воспользоваться наивностью того паренька, не представлявшего, за какое гиблое дело он собирается взяться. Принимая заклад и повышая ставку, Олаф хотел, чтобы парень оказался от своей затеи. Всё-таки три гривны — это очень много, столько стоит ладья, пусть не морская, но всё же... Норманна, да и не только его, настолько удивила та лёгкость, с какой парень решил расстаться с такой кучей золота, что он ничего не успел возразить. А когда собрался это сделать, было уже поздно — парень ушёл. Олаф подозвал одного из своих людей и приказал взять десяток воинов и пройти за купцом и этим парнем, но сделать это так, чтобы те не заметили. Могута Мирдарыч выразил своё одобрение решению командира дружины, сказав:
— Правильно, Олаф, мне кажется, тут не всё чисто. У Деяна с собой немаленькая сумма, ведь он хотел нанять ладью, да и за место в караване заплатить, об этом многим известно. Не исключено, что предлагая ему помощь, его хотят заманить в тёмное место и там ограбить. Нет, не этот паренёк, он, скорее всего, просто заманивает. Кстати, вон сидит скоморох Малк, он с этим пареньком пришёл, надо бы его поспрашивать, пусть расскажет, чего знает.
Скоморох Малк мало что прояснил, то ли он уже хорошо приложился к хмельному мёду, что очень способствует игре воображения, то ли по своей скоморошьей привычке придумывать небылицы рассказывал сказки. Уж очень его рассказ был мало похож на правду. Ну, кто поверит, что путь от волока до Холмов может быть пройден за два неполных дня! А то, что пообедали в Холмах, а к ужину поспели в Новагород? Ну не сказка ли? А про Волчьего Пастуха?.. Уж совсем небылица, будто он бежал без оглядки, только увидев этого юнца! А драккар, на котором плавает заморский боярин Вейрин, вовсе и не драккар, а водный змей! Так его и зовут "Ласковый Змей"! И что этот змей может не только по воде, но и по суше бегать, через волок его никто не тянул, он сам перебежал! В общем, врал скоморох напропалую! Но то, что рассказал Гунард, которого послал вслед за купцом и этим заморским боярином Олаф, заставило задуматься.
— Где-то у самой пристани между двух лабазов, видно, они решили срезать угол, встретил их Лом со своей ватагой душегубов, — говорил Гунард. Олаф и Могута переглянулись, похоже, что они были правы, подозревая, что этот юнец заведёт Деяна в ловушку. А норманн рассказывал дальше: — Человек пятнадцать встретило, похоже, вся ватага Лома. Как-то этот душегуб прознал, что у этих двоих монет много, кто-то из его подручных вёл их от "Большой ладьи" и подал знак своим подельникам, когда Деян и этот малец зашли в глухое место. Да, там были ещё два работника Деяна, но что они смогли бы сделать против полутора десятка? Перегородили душегубы дорогу ножичками поигрывают, а Лом что-то сказал, далеко было, не расслышал я. Да и вижу, что не успеваю, порежут душегубы бедолаг. Но тут малец вскинул руку и метнул в Лома и тех, кто был с ним, греческий огонь! Да не вру я! Греческий огонь! Только не красный, как из сифона на дромоне, а белый! Кто-то из ватаги Лома, да и он сам, упали, кто-то на месте остался, а кто-то бежать бросился. Те, кто убегали, вопили так, будто их жгли, хотя почему будто? Когда мы подошли, то те, кто из ватаги Лома упали, выглядели так, как будто их из печки вытащили. У тех, кто ещё стоял, глаза выгорели, да и кожа с одеждой местами углями стали. Так обгорели, что сразу было видно — нежильцы, они-то и кричать уже не могли, только хрипели. Ну не стали мы с этим обгорельцами разбираться, побежали за купцом и этим заморским боярином. Похоже, он действительно не из простых, если греческим огнём владеет, греки ж тайну этого огня берегут как зеницу ока, а этому мальцу доверили...
— Греческий огонь? — хмыкнул Олаф, перебивая Гунарда и высказал свои сомнения: — Чтоб греческий огонь метать, секрета его изготовления можно и не знать. Да и те сифоны, что на дромонах стоят — в человеческий рост, да в два обхвата размером, а тут, ты говоришь, руку поднял — и полтора десятка человек пожёг, слабо верится.
